Страница:
– Спасибо, Геннадий Иванович, за приглашение, я только вымою руки.
– Пожалуйста, пожалуйста! – весело ответил мужчина.
Аля вымыла руки, подождала пока, то же самое, сделает Геннадий, и они отправились в вагон-ресторан, оставляя купе в полном распоряжении молодоженов.
Идти было недолго, через два вагона, два тамбура, в которых Геннадий предусмотрительно поддерживал Алю под локоток. Так они достигли желаемой цели.
Приветливый официант, усадил их за столик и предложил меню. Геннадий заказал белое сухое вино для Али, себе графинчик коньячка, овощи, сырную тарелку, так же телячью отбивную с картофелем фри для себя, а Але припущенную семгу с отварной спаржей и соусом «Тартар», «Нарзан» в стекле и фирменный клюквенный напиток.
Геннадий разлил напитки.
– Аличка, давайте выпьем за наше знакомство, за то, что судьба свела нас в этом поезде!
– За знакомство! – выпила Аля бокал до дна, закусила ломтиком сыра и почувствовала, что, кроме того, что движется поезд, еще и усиленно перемещаются по кругу окружающие их предметы. Ей это показалось смешным и странным и она вдруг ни с того, ни с чего расхохоталась.
– Ха-ха-ха! – полился ее звонкий смех, привлекая внимание редких посетителей ресторана.
– Вы просто прелесть, Аличка, давайте уже перейдем на «ты», что ли? – он снова наполнил ей бокал, а себе рюмку.
– Давай! За то, что на «ты»!
И она снова осушила свой бокал до дна, а он свою рюмку.
Здесь и горячее поднесли.
– А теперь под горячее! Под горячее, моя красавица! – и он снова наполнил стекло алкоголем.
– Под горячее! Ха-ха-ха! А разве я твоя?! И хоть день был не особо жаркий и в ресторане работал кондиционер, ее как-то быстро стало развозить от спиртного.
– Конечно моя! Но ты еще не знаешь об этом!
– Ха-ха-ха! – все никак не могла остановиться Аля.
Она разрумянилась. Прядь ее рыжих волос выбилась из-под заколки и струилась по белоснежной шею, глаза сверкали изумрудом. Геннадий смотрел на Алю почти с раскрытым ртом и хотел так, как казалось, не хотел раньше, ни одной женщины в жизни.
Он тоже разрумянился и казался намного моложе своих лет. Ничто не молодит и не украшает человека так, как искреннее желание и половое влечение.
Наконец-то Аля немного успокоилась, и они принялись за горячее. Хоть кухня и размещалась на колесах, все было приготовлено вкусно, из добротных свежих продуктов. Видимо, шеф ресторана держал марку.
– Очень вкусно! Спасибо! – Аля с удовольствием ела семгу и запивала ее белым вином.
– Приятного аппетита, моя фея! – он был вполне доволен, что ей здесь все нравится.
– Аля, где в Харькове живет твоя мама?
– Рядом со станцией метро «Холодная гора» на улице Полтавский шлях.
– А я на станции «Советская», обещай, что мы встретимся и погуляем по городу.
– Почему бы и не погулять, погуляем обязательно.
За вкусной трапезой и приятной беседой, они даже не заметили, как пролетели два часа, вот и чай выпит с шоколадом, уже пора возвращаться в свое купе.
Геннадий расплатился с официантом, оставив ему хорошие чаевые, помог Але подняться и они направились в свой вагон.
Когда они проходили очередной тамбур, Геннадий вдруг резко притянул Алю к себе и впился долгим поцелуем в ее губы.
– Да ты хам, Гена! – Аля со всего маху отвесила ему смачную пощечину.
– Да! Да! Бей меня, только не гони! – он с жадностью целовал ее шею и плечи.
– Ты сошел с ума! – Аля безуспешно пыталась оттолкнуть его. Он был еще очень крепким мужчиной. И довольно внушительное орудие, его прежних побед, больно уперлось в низ ее живота.
– Да! Да! С той самой минуты, как увидел тебя, фея!
– Дурак! – Аля отвесила ему вторую пощечину.
– Да! Да! Дурак! Старый, безнадежно влюбленный в тебя дурак! Расслабься, не кричи, не сопротивляйся, ты все равно будешь моей, здесь, сейчас и потом много, много раз, даже если, это все и будет последний раз в моей жизни! – с этими словами он прижал ее к стенке тамбура, запустил руку в кружевные трусики и принялся умело ласкать клиторок.
– О! Горяченькая, влажненькая девочка, она хочет, я чувствую, как она хочет моего мальчика.
У Али давным-давно не было секса, если не считать того быстрого минета, и конечно близость этого разгоряченного мужчины не могла оставить ее равнодушной.
– Дурак! Дура-а-к… д-у-ур-а-ак… – уже более для приличия и все тише и тише повторяла она.
Вот уже разговоры полностью прекратились, и Аля послушно отдалась в крепкие руки Геннадия. Как не парадоксально это прозвучит, но ей были приятны и его поцелуи, и его горячие ласки. Она даже перестала замечать, что все это действо происходит в тамбуре, в который в любую минуту могли войти посторонние. Но, видимо, это был один из продолжительных перегонов между станциями, и поскольку время было послеобеденное, то все, включая проводников, отдыхали.
Тем временем, Геннадий, поняв, что добился своего, сбавил обороты и настроился доставить как можно больше наслаждения Але. Он присел, приспустил ей трусики и припал к уже влажненькой пещерке, слизывая росинки желания и посасывая клиторок.
– У-у-у!!! – простонала Аля, готовая уже сама разорвать этого наглого профессора в клочья.
– Тебе хорошо, моя девочка?!
– Да-а-а!!! – выдохнула Аля.
– Сейчас будет еще лучше! – он повернул ее задом, наклонил немного, расстегнул ширинку, выпустил своего молодца, обхватил руками круглую попку и глубоко вошел в ее истекающую желанием пещерку.
– А-а-а!!!
– Да, моя девочка! Да! Да! – совершал он глубокие ритмичные проникновения, возвращая Алю в мир удовольствий. – Ты создана для любви, моя девочка, только для любви!
Когда женщину накрыла волна ярчайшего оргазма, и она всем телом затрепетала в его сильных руках, он вынул член, развернул Алю, усадил на корточки и ввел своего крепыша глубоко в ее пересохший от страсти ротик.
– О! Моя фея! Сделай приятно своему папочке! Ну, еще! Еще!
После нескольких толчком, он мощно разрядил свою пушку. Спермы было так много, что она не вместилась в рот, и часть ее выплеснулась на грудь и на сарафанчик.
– О-о-о! Божественно! Божественно! – закатил глаза Геннадий.
…Они с большим трудом пришли в себя, Геннадий привел в порядок свой внешний вид, помог Але поправить одежду и собрать растрепавшиеся локоны.
Она уставилась в дверное окно, следя за проплывающим пейзажем, а он нежно обнял ее за талию, поцеловал в плечо и прошептал на ухо: «Теперь ты моя девочка, моя девочка, только моя…»
Поезд бежал вдаль. Домики, деревья, огороды мелькали перед глазами, а они все стояли, обнявшись, и смотрели в окно…
Альбинина голова немного кружилась и от выпитого вина, и от мелькающего пейзажа, и от только что произошедшего спонтанного полового акта.
– Аличка, фея моя, пойдем, тебе нужно отдохнуть.
Геннадий взял Алю за руку и повел ее безвольное, хмельное, сытое, удовлетворенное тело в купе. Она, как послушная девочка, больше не прекословила ему.
Получив свое, многие мужчины теряют интерес к объекту недавней страсти. У них сразу появляется масса неотложных дел, которые нужно решать именно в эту минуту, они вдруг резко вспоминают о своей семье, о том, что внезапно заболел ребенок или, что его срочно нужно забрать из сада, школы. Максимум, что они могут сделать, так это поцеловать в щечку и выкрикнуть на ходу: «Спасибо! Все было замечательно! Я тебе обязательно позвоню!». И пропасть на неопределенное время, а именно до тех пор, пока снова не приспичит.
И мало кто из них задумывается, что женщина наиболее уязвима именно после того, как в первый раз отдалась мужчине. Ей хочется нежности, заботы, внимания, подтверждения, что все было не зря, что она действительно желанна и нравится своему партнеру. Она переживает, ждет звонка, теплых слов и внимания день, два, три… А потом просто плюет: «Да, пошел он на фиг! Козел!». И считай, что для этого мужчины эта женщина потеряна навсегда.
Но в этот раз был совсем другой случай. Геннадий, как мальчишка, запал на эту рыжеволосую красавицу. Будь его воля, он бы до бесконечности целовал и ласкал ее мраморное пышное тело, предаваясь самым изысканным плотским утехам. Что с того, что ему шестьдесят?! И в шестьдесят плоть еще просыпается и возгорается пламенным огнем, тем более, когда рядом такое милое создание.
Они зашли в купе. Раскрасневшиеся молодожены мирно посапывали на верхних полках, по-прежнему держась за руки, как будто боялись хоть на мгновение разорвать связь друг с другом.
Геннадий уложил одурманенную Алю, прикрыл ей ноги простынкой, еще раз расцеловал руки.
– Отдыхай, мое сокровище, – тихо прошептал он.
Аля провалилась в тревожный сон-забытье. До Харькова еще оставалось пять часов езды…
Геннадий не мог уснуть, он все смотрел и смотрел на ее прекрасное лицо, на ее полненькие розовые губы и на капельку спермы, еле различимым пятнышком, засохшую на груди. Он был умным мужчиной и понимал, что у них нет общего будущего, что у них слишком большая разница в возрасте, что он не свободен и никогда не оставит свою жену, с которой, по сути, уже прожита целая жизнь. Но он до безумия жаждал эту женщину, и хотел, пусть хоть еще несколько раз, прикоснуться к ее обнаженному телу, вдохнуть аромат ее волос, ощутить манящее тепло ее упругого влагалища.
Уже вечерело. Полуденный зной спал. Поезд остановился на одной из станций. Геннадий тихонько покинул купе и вышел на перрон подышать воздухом. Он стал оглядываться по сторонам, может быть, кто-то из торговок продает цветы. Но предлагались только пирожки, прохладительные напитки и мороженое. Возле здания вокзала благоухала клумба с розами. Геннадий быстро подошел к ней и, не раздумывая, сорвал красную розу. Это его действие не осталось незамеченным. Дворничиха, подметавшая вокруг лавочек, во все горло закричала.
– Мужчина, что вы делаете?! Как вам не стыдно! Для вас, что ль сажали?!
– Извините меня, пожалуйста, мне очень нужно. Извините!
– А еще интеллигент! Пожилой человек! Нужно ему!
Поезд уже тронулся Геннадий что есть мочи побежал к своему вагону и уже на ходу запрыгнул на подножку.
– Да, что это вы вытворяете?! – рассвирепела проводница.
– Извините, ради Бога! Я просто влюблен!
– А-а-а! – понимающе протянула проводница.
А про себя подумала: «Вот старый дурак, уже пенсионер, а все туда же…».
Геннадий зашел в купе и положил свою добычу Але на грудь. Сорванная роза, соприкоснувшись с телом женщины, отдала эфирный запах и наполнила ароматом все купе.
Аля приоткрыла глаза и с удивлением посмотрела на розу.
– Какая прелесть! Откуда это?
– Это добрый ангел принес, пока ты спала, – прошептал Геннадий.
– Спасибо, милый! Наверное, добрый ангел – это ты!
Аля расплылась в нежной улыбке и подумала про себя: «Мало того, что он щедрый человек, крепкий мужчина, так еще и романтик. Нет, определенно, он мне нравится все больше и больше».
Розочку они поставили в стакан с водой и ехали остаток пути улыбаясь, не сводя глаз друг с друга.
Как знать, может и правда в этом купе поселился резвый купидон и, веселясь, разбрасывал свои стрелы направо и налево.
Геннадий помог Але собраться и вынес ее сумку на перрон. Мягкий бархат южной ночи опустился на женские плечи. Геннадий проводил Алю до стоянки такси, и как та ни возражала, поскольку до дома было ехать не более десяти минут на метро, он усадил ее в машину, договорился с водителем, и, нежно целуя руки, попрощался.
– До свидания, Аличка! Спасибо тебе за чудесное общество. Надеюсь на нашу скорую встречу. Целую ручки!
– До свидания! И тебе, Гена, спасибо за все!
Машина отъехала, оставляя позади и многолюдный вокзал, и растерянно машущего рукой Геннадия.
Алино внимание переключилось на предстоящее скорое свидание с самыми дорогими и близкими ей людьми – мамой и сыном. Она набрала мамин номер.
– Алло! Мамочка, здравствуй, я уже приехала, скоро буду дома!
– Здравствуй, доченька, мы ждем тебя!
После скоропостижной смерти отца в пятидесятивосьмилетнем возрасте мама стала для нее самим родным и близким человеком на Земле. Тамаре Петровне исполнилось шестьдесят пять лет, но она держалась бодро и еще продолжала работать в местной школе учителем биологии.
Тамара Петровна умела находить язык с молодежью, поэтому внук Данька всегда с удовольствием проводил у нее летние каникулы. Его никакими коврижками нельзя было выманить даже на море или в зарубежную поездку. Здесь у него были друзья детства, своя молодежная тусовка и, конечно же, давняя симпатия – девочка Галя, с которой они пока только дружили, но, как известно, от дружбы до любви, особенно в таком возрасте, один шаг.
Такси притормозило возле многоэтажного дома. Аля поблагодарила водителя и на лифте поднялась на пятый этаж, позвонила в знакомую дверь.
– Здравствуй, мамочка! – расцеловала она маму. – Привет, сынок! – крепко обняла Данилу. – И тебе, Жулька, привет! – она потрепала по морде радостно лающую таксу.
– Здравствуй, доченька!
– Привет, мам!
– Гав! Гав! Гав!
Вот и состоялась встреча с самыми близкими и любимыми созданиями.
– Доченька, как добралась?
– Все хорошо, мамочка!
– Тогда мой руки и пошли к столу.
Аля выложила гостинцы, вымыла руки и прошла в большую комнату за празднично накрытый стол.
– Мамочка, ну зачем ты? Не нужно было беспокоиться!
– Как же не нужно? Ты для меня самый дорогой и желанный гость!
На столе дымились голубцы, котлеты с молодым картофелем, благоухал укропом овощной салат, селедочка под шубой, розовел клубничный компот в запотевшем графине ну и, конечно же, торт «Наполеон» – настоящий торт «Наполеон», который умела готовить только ее мамочка.
Посмотрев на все это великолепие, Аля подумала: «Да, видимо насмарку пойдут все мои диеты и воздержания, но я тоже живой человек, и эта пытка украинскими голубцами и «Наполеоном» выше моих человеческих сил!».
– Спасибо, родная! Кто бы меня еще побаловал, если не ты?
– Приятного аппетита, Аличка! А мне только и осталось баловать, так это тебя и Даньку, ну и Жульку еще немного.
Жулька подняла благодарные глаза на хозяйку, отрываясь от мисочки с котлетой.
Тамара Петровна разлила рубиновое каберне по хрустальным бокалам, и компот Даниле.
– Ну, за встречу, доченька!
– За встречу, дорогие мои, и за ваше драгоценное здоровье!
Маленький домашний пир начался. Под душевные разговоры, они добрались до торта, когда уже было далеко за полночь. Но на него, ни у кого не осталось сил, а главное места в желудке, поэтому выпив чай и пригубив по чайной ложечке десерта, они решили полное поглощение торта перенести на завтрак.
Данька, поблагодарив бабушку за ужин, и пожелав маме спокойной ночи, отправился в свою комнату. Жулька уже мирно посапывала в углу на мягком коврике, а женщины стали убирать со стола.
После того, как вымытая посуда была расставлена по местам, Аля приняла душ, облачилась в свою любимую ночную сорочку и пристроилась к маме под бочок.
Рядом с мамой она всегда чувствовала себя маленькой девочкой и все тревоги, и переживания уходили на второй план. Еще пару часов они никак не могли наговориться.
– Как там Никита? Вы с ним видитесь? – спросила мама.
– Не знаю, мамочка, наверное, хорошо, мы с ним не видимся и не общаемся. Он встречается с Данилой, помогает ему материально, а мне с ним больше говорить не о чем. Ты знаешь, мамочка, кажется, я перешагнула этот отрезок своей жизни и мне больше не больно.
– Ну, и, слава Богу, слава Богу! Ты у меня умница и красавица, все у тебя будет хорошо.
Глаза уже слипались, а они никак не могли наговориться. Так не могут наговориться только мама и дочь, два кровно близких, любящих друг друга до бесконечности человека.
Проснулись поздно. Хочешь, не хочешь, а собачку нужно вести на прогулку. Данила возложил на себя почетную обязанность погулять с Жулькой, а заодно и сделать утреннюю гимнастику на школьном стадионе.
В это время женщины хлопотали за приготовлением утреннего чая. Вдруг неожиданно зазвонил Алин мобильник.
– Алло! Это Геннадий. Аличка, фея моя, как твои дела?
– Привет, Геннадий! Все хорошо, спасибо!
– Я уже соскучился по твоей пышной грудке и круглой попке! Целую твои нежные губки!
– Ну, ты и хулиган, Гена! – Аля не могла удержаться от смеха.
– Еще какой! Влюбленный в тебя до безумия, хулиган!
– И когда только ты успел влюбиться?
– Сразу же, как только увидел тебя! В первую минуту! Разве для настоящей любви нужно много времени? Хлоп! И вот она уже накрыла тебя! Последний раз я был влюблен, тридцать пять лет назад, в свою жену. Кто же мог подумать, что на старости лет со мной такое произойдет снова! Однако!
– Ну, что ты?! Какая старость? Ты еще со-о-овсем не старый, в некоторых местах особенно! – смеялась Аля.
– Ах, ты моя смешливая девочка! Как же я хочу тебя видеть! Когда мы сможем увидеться? …Погуляем по городу, поедим мороженое.
– Может быть, в четверг?
– О! Боже мой! Это же еще ждать целых три дня! Я не знаю, как проживу их!
– Гена, раньше никак не получится.
– Ну что же, разве что с мечтами о твоих нежных губках! Тогда в четверг, в одиннадцать часов станция метро «Советская».
– Хорошо!
– Целую, каждый сантиметрик твоего нежного тела, а между ножек особенно. До встречи, моя прелесть!
– До встречи, хулиган!
Тамара Петровна с легким удивлением смотрела на дочь.
– Аля, кто это был?
– Да, так один профессор, познакомились в поезде.
– Профессор?! И сколько ему лет? Он женат?
– Ох! Мамочка, лучше и не спрашивай. Это все несерьезно.
– Ну, ладно, если не серьезно, тогда ладно.
Чем можно заниматься в отпуске, будучи в гостях у мамы? Правильно: походы на рынок, приготовления обедов, помощь в консервации, прогулки по парку с собакой и бесконечные беседы обо всем, да и, в сущности, ни о чем. В общем – полный и безоговорочный релакс.
– Мама, я сегодня ухожу на встречу!
– С кем, доченька?
– Да, с тем профессором, с которым познакомились в поезде.
– А ты уверена, что он приличный человек?
– Мне кажется, что да!
– Ты береги себя, доченька!
– Хорошо, мамулечка, не беспокойся!
Аля приняла душ, надела кружевные голубые трусики, расклешенную удлиненную юбку и облегающий топик, все в сдержанных бирюзовых тонах, темно-синие босоножки на низкой танкетке, взяла голубую летнюю сумочку и солнцезащитные очки в синей оправе, нанесла пару штрихов декоративной косметики и пару капель цветочно-цитрусовых духов, свою пышную шевелюру собрала на затылке голубой заколкой в виде бантика.
– Мамуль, Даня я пошла, до свидания!
– До свидания, доченька! Счастливо!
– Пока, мам! Хорошо тебе провести время!
– Гав! Гав! Гав!
Аля выпорхнула из квартиры, и легкой походкой направилась на свидание с Геннадием.
Ровно в одиннадцать часов она вышла из метро. Геннадий уже ждал ее. На нем были джинсы и легкая светло-серая рубашка с коротким рукавом. Он был чисто выбрит, источал легкий запах мужского парфюма, а в руках держал букет их белых лилий. Все лицо его озаряла задорная молодая улыбка, глаза сверкали, щеки разрумянились, сегодня ему трудно было дать больше пятидесяти лет.
– Привет, моя зеленоглазая фея! – он бесцеремонно притянул ее к себе и поцеловал в губы. – За эти дни, что я не видел тебя, ты стала еще красивее!
– Привет, Гена! Должна тебе заметить, ты тоже прекрасно выглядишь!
– Да-а-а?! Ну, спасибо! Спасибо! – и он опять крепко обнял и поцеловал ее в губы, совсем не обращая внимания на прохожих.
На этот раз Аля не отталкивала его, она сама пришла на свидание, и этим все было сказано.
– Милая моя, как же я соскучился! Ты хоть немножко думала обо мне?
– Немножко думала, – загадочно улыбнулась Аля.
– Пошли, погуляем, сегодня весь день наш. Жене я сказал, что на работе, поэтому нас никто тревожить не будет.
Он взял ее под ручку и увлек в близлежащий скверик. Они гуляли, разговаривали о разных пустяках, пили кофе, ели мороженое, сидели на лавочке обнявшись, смотрели на птичек и детей. День клонился к полудню, солнце стало ощутимо припекать.
– Аличка, я знаю здесь неподалеку один приличный ресторан, приглашаю тебя отобедать.
– Спасибо, Гена!
В ресторане было уютно, прохладно и немноголюдно. Администратор предложил им уединенную тихую кабинку, предназначенную для влюбленных парочек, поскольку, горячий блеск в глазах Геннадия и блуждающая улыбка на Алиных губах не оставляли в этом ни малейшего сомнения.
Они по очереди вымыли руки, и, не торопясь, заказали обед: бутылку белого сухого французского вина, фруктовый напиток, сырную и овощную тарелки, шашлык из осетрины с овощами гриль, и два чизкейка с кофе. На этот раз их вкусы полностью совпали.
Когда принесли холодные закуски, Геннадий, наполнил бокалы.
– Прелесть моя, сегодня я хочу выпить за любовь! За это прекраснейшее из всех человеческих чувств, которое ты, так нежданно-негаданно, разбудила в моем сердце!
– За, любовь!
Звон бокалов ознаменовал достигнутый ими консенсус. Они маленькими глоточками пили вино, закусывали дорогими сырами и все никак не могли наговориться. Здесь были разговоры и о генетике, и о поэтах серебряного века и о том, насколько были свободны нравы в те времена, когда можно было позволить себе и многоженство, и многомужество и даже однополую любовь. Зато, какие тогда рождались стихи в этом смешении чувств и тел. Они и до сих пор поражают читателей своей безумной энергетикой.
За разговорами поднесли горячее. Геннадий на минутку вышел за официантом и, сунув ему в руку сто гривенную купюру, попросил не торопиться с десертом и некоторое время не беспокоить их.
– Конечно, конечно, – понимающе заулыбался официант.
– Спасибо за понимание!
Геннадий вернулся в кабинку, плотно закрыл дверь на защелку и налил вина под горячее.
– За тебя, моя зеленоглазая фея!
– И за тебя, мой седовласый рыцарь!
Разрезав пространство звоном хрусталя, они пригубили бокалы и принялись за горячее.
Легкий алкоголь, дурманящий аромат белых лилий, вкусный обед и уединенность обстановки вершили свое дело. Сделав очередной глоток, Геннадий отодвинул в сторону бокал с тарелкой и пересел к Але, удобно разместившись с ней на черном кожаном диване.
– Аля, милая, тебе хорошо? – он медленно задрал ей юбку и принялся нежно ласкать круглую коленку.
Аля уже знакомая с его сумасшедшим темпераментом, решила больше не сопротивляться, тем более что он ей тоже очень нравился и возбуждал не по-детски.
– Да, милый, спасибо, здесь замечательно!
И не успела она договорить, как он впился в ее губы долгим страстным эротическим поцелуем. При этом он одной рукой придерживал ее за спину, а другой отодвигал трусики, пробираясь к сладострастному клиторочку и влажной горячей щелочке.
На этот раз, Аля раздвинула ноги шире и с жаром стала отвечать на его поцелуи. Он взял ее руку и направил в область своей ширинки. Она расстегнула пуговицу и молнию и, выпустив сладострастного дружка из тесных джинсов на волю, принялась нежно и умело ласкать его. Они жарко целовались, при этом лаская друг другу самые чувственные потаенные места. Им хотелось громко стонать, кричать от охвативших их восторга и желания, но это было недопустимо в публичном месте, поэтому она кусала его язык, а он страстно мял ее грудь. Потом он резко сорвал с нее топик и принялся целовать, облизывать и покусывать набухшие розовые сосочки.
Заколка слетела и со звоном упала на пол, рыжие волосы разметались по мраморным плечам, щеки раскраснелись от охватившего всю ее сущность плотского желания.
Да что за чертовщина! Почему он так заводит ее?! Этот мужчина уже далеко не первой молодости! Чувствовалась в нем какая-то первобытная сила охотника, завоевателя и она, как агнец на заклание, послушно отправилась в плен его сильных и одновременно нежных рук.
На минутку Геннадий оторвался от нее.
– О! Как ты прекрасна, моя зеленоглазая богиня!
С этими словами он принялся снимать с Али трусики.
– Какая прелесть, ты непременно должна мне их подарить на память! – он сделал глубокий вдох, погружая лицо в голубой гипюр. – Я буду по десять раз на дню целовать их, вспоминая о тебе!
– Ну что с тобой поделаешь, забирай, – благосклонно улыбнулась Аля.
Он переместил ее на самый край дивана, широко раздвинул ноги и припал к уже готовой к совокуплению щелочке.
– О! Дай мне испить нектар твоих благодатных недр, насладиться их запахом и сладким вкусом!
Геннадий с вожделением вылизывал лепестки розы, умело ласкал жемчужину, то нежно и еле-еле касаясь ее, то с усилием облизывая по кругу, то сильно вибрируя языком и жаля в самый центр, доводя женщину до исступления. Аля выгнулась и напряглась как струна, она уже бродила по грани реального мира, царапала спинку дивана, кусала губы, чтобы не закричать. В порыве чувств ей хотелось схватить хрустальный бокал и со всего маху разбить о стену!
– У-у-у! – глухо простонала она.
– Моя прекрасная девочка уже готова!
Геннадий приспустил джинсы, сел на диван, повернул Алю к себе спиной, задрал юбку и насадил в буквальном смысле на свой горячий, внушительных размеров стержень. Он прижал Алину попу к своему животу, раздвинул пошире ноги, целуя волосы и спину, одной рукой ласкал грудь, а другой, уже изрядно набухший клитор.
– Пожалуйста, пожалуйста! – весело ответил мужчина.
Аля вымыла руки, подождала пока, то же самое, сделает Геннадий, и они отправились в вагон-ресторан, оставляя купе в полном распоряжении молодоженов.
Идти было недолго, через два вагона, два тамбура, в которых Геннадий предусмотрительно поддерживал Алю под локоток. Так они достигли желаемой цели.
Приветливый официант, усадил их за столик и предложил меню. Геннадий заказал белое сухое вино для Али, себе графинчик коньячка, овощи, сырную тарелку, так же телячью отбивную с картофелем фри для себя, а Але припущенную семгу с отварной спаржей и соусом «Тартар», «Нарзан» в стекле и фирменный клюквенный напиток.
Геннадий разлил напитки.
– Аличка, давайте выпьем за наше знакомство, за то, что судьба свела нас в этом поезде!
– За знакомство! – выпила Аля бокал до дна, закусила ломтиком сыра и почувствовала, что, кроме того, что движется поезд, еще и усиленно перемещаются по кругу окружающие их предметы. Ей это показалось смешным и странным и она вдруг ни с того, ни с чего расхохоталась.
– Ха-ха-ха! – полился ее звонкий смех, привлекая внимание редких посетителей ресторана.
– Вы просто прелесть, Аличка, давайте уже перейдем на «ты», что ли? – он снова наполнил ей бокал, а себе рюмку.
– Давай! За то, что на «ты»!
И она снова осушила свой бокал до дна, а он свою рюмку.
Здесь и горячее поднесли.
– А теперь под горячее! Под горячее, моя красавица! – и он снова наполнил стекло алкоголем.
– Под горячее! Ха-ха-ха! А разве я твоя?! И хоть день был не особо жаркий и в ресторане работал кондиционер, ее как-то быстро стало развозить от спиртного.
– Конечно моя! Но ты еще не знаешь об этом!
– Ха-ха-ха! – все никак не могла остановиться Аля.
Она разрумянилась. Прядь ее рыжих волос выбилась из-под заколки и струилась по белоснежной шею, глаза сверкали изумрудом. Геннадий смотрел на Алю почти с раскрытым ртом и хотел так, как казалось, не хотел раньше, ни одной женщины в жизни.
Он тоже разрумянился и казался намного моложе своих лет. Ничто не молодит и не украшает человека так, как искреннее желание и половое влечение.
Наконец-то Аля немного успокоилась, и они принялись за горячее. Хоть кухня и размещалась на колесах, все было приготовлено вкусно, из добротных свежих продуктов. Видимо, шеф ресторана держал марку.
– Очень вкусно! Спасибо! – Аля с удовольствием ела семгу и запивала ее белым вином.
– Приятного аппетита, моя фея! – он был вполне доволен, что ей здесь все нравится.
– Аля, где в Харькове живет твоя мама?
– Рядом со станцией метро «Холодная гора» на улице Полтавский шлях.
– А я на станции «Советская», обещай, что мы встретимся и погуляем по городу.
– Почему бы и не погулять, погуляем обязательно.
За вкусной трапезой и приятной беседой, они даже не заметили, как пролетели два часа, вот и чай выпит с шоколадом, уже пора возвращаться в свое купе.
Геннадий расплатился с официантом, оставив ему хорошие чаевые, помог Але подняться и они направились в свой вагон.
Когда они проходили очередной тамбур, Геннадий вдруг резко притянул Алю к себе и впился долгим поцелуем в ее губы.
– Да ты хам, Гена! – Аля со всего маху отвесила ему смачную пощечину.
– Да! Да! Бей меня, только не гони! – он с жадностью целовал ее шею и плечи.
– Ты сошел с ума! – Аля безуспешно пыталась оттолкнуть его. Он был еще очень крепким мужчиной. И довольно внушительное орудие, его прежних побед, больно уперлось в низ ее живота.
– Да! Да! С той самой минуты, как увидел тебя, фея!
– Дурак! – Аля отвесила ему вторую пощечину.
– Да! Да! Дурак! Старый, безнадежно влюбленный в тебя дурак! Расслабься, не кричи, не сопротивляйся, ты все равно будешь моей, здесь, сейчас и потом много, много раз, даже если, это все и будет последний раз в моей жизни! – с этими словами он прижал ее к стенке тамбура, запустил руку в кружевные трусики и принялся умело ласкать клиторок.
– О! Горяченькая, влажненькая девочка, она хочет, я чувствую, как она хочет моего мальчика.
У Али давным-давно не было секса, если не считать того быстрого минета, и конечно близость этого разгоряченного мужчины не могла оставить ее равнодушной.
– Дурак! Дура-а-к… д-у-ур-а-ак… – уже более для приличия и все тише и тише повторяла она.
Вот уже разговоры полностью прекратились, и Аля послушно отдалась в крепкие руки Геннадия. Как не парадоксально это прозвучит, но ей были приятны и его поцелуи, и его горячие ласки. Она даже перестала замечать, что все это действо происходит в тамбуре, в который в любую минуту могли войти посторонние. Но, видимо, это был один из продолжительных перегонов между станциями, и поскольку время было послеобеденное, то все, включая проводников, отдыхали.
Тем временем, Геннадий, поняв, что добился своего, сбавил обороты и настроился доставить как можно больше наслаждения Але. Он присел, приспустил ей трусики и припал к уже влажненькой пещерке, слизывая росинки желания и посасывая клиторок.
– У-у-у!!! – простонала Аля, готовая уже сама разорвать этого наглого профессора в клочья.
– Тебе хорошо, моя девочка?!
– Да-а-а!!! – выдохнула Аля.
– Сейчас будет еще лучше! – он повернул ее задом, наклонил немного, расстегнул ширинку, выпустил своего молодца, обхватил руками круглую попку и глубоко вошел в ее истекающую желанием пещерку.
– А-а-а!!!
– Да, моя девочка! Да! Да! – совершал он глубокие ритмичные проникновения, возвращая Алю в мир удовольствий. – Ты создана для любви, моя девочка, только для любви!
Когда женщину накрыла волна ярчайшего оргазма, и она всем телом затрепетала в его сильных руках, он вынул член, развернул Алю, усадил на корточки и ввел своего крепыша глубоко в ее пересохший от страсти ротик.
– О! Моя фея! Сделай приятно своему папочке! Ну, еще! Еще!
После нескольких толчком, он мощно разрядил свою пушку. Спермы было так много, что она не вместилась в рот, и часть ее выплеснулась на грудь и на сарафанчик.
– О-о-о! Божественно! Божественно! – закатил глаза Геннадий.
…Они с большим трудом пришли в себя, Геннадий привел в порядок свой внешний вид, помог Але поправить одежду и собрать растрепавшиеся локоны.
Она уставилась в дверное окно, следя за проплывающим пейзажем, а он нежно обнял ее за талию, поцеловал в плечо и прошептал на ухо: «Теперь ты моя девочка, моя девочка, только моя…»
Поезд бежал вдаль. Домики, деревья, огороды мелькали перед глазами, а они все стояли, обнявшись, и смотрели в окно…
Альбинина голова немного кружилась и от выпитого вина, и от мелькающего пейзажа, и от только что произошедшего спонтанного полового акта.
– Аличка, фея моя, пойдем, тебе нужно отдохнуть.
Геннадий взял Алю за руку и повел ее безвольное, хмельное, сытое, удовлетворенное тело в купе. Она, как послушная девочка, больше не прекословила ему.
Получив свое, многие мужчины теряют интерес к объекту недавней страсти. У них сразу появляется масса неотложных дел, которые нужно решать именно в эту минуту, они вдруг резко вспоминают о своей семье, о том, что внезапно заболел ребенок или, что его срочно нужно забрать из сада, школы. Максимум, что они могут сделать, так это поцеловать в щечку и выкрикнуть на ходу: «Спасибо! Все было замечательно! Я тебе обязательно позвоню!». И пропасть на неопределенное время, а именно до тех пор, пока снова не приспичит.
И мало кто из них задумывается, что женщина наиболее уязвима именно после того, как в первый раз отдалась мужчине. Ей хочется нежности, заботы, внимания, подтверждения, что все было не зря, что она действительно желанна и нравится своему партнеру. Она переживает, ждет звонка, теплых слов и внимания день, два, три… А потом просто плюет: «Да, пошел он на фиг! Козел!». И считай, что для этого мужчины эта женщина потеряна навсегда.
Но в этот раз был совсем другой случай. Геннадий, как мальчишка, запал на эту рыжеволосую красавицу. Будь его воля, он бы до бесконечности целовал и ласкал ее мраморное пышное тело, предаваясь самым изысканным плотским утехам. Что с того, что ему шестьдесят?! И в шестьдесят плоть еще просыпается и возгорается пламенным огнем, тем более, когда рядом такое милое создание.
Они зашли в купе. Раскрасневшиеся молодожены мирно посапывали на верхних полках, по-прежнему держась за руки, как будто боялись хоть на мгновение разорвать связь друг с другом.
Геннадий уложил одурманенную Алю, прикрыл ей ноги простынкой, еще раз расцеловал руки.
– Отдыхай, мое сокровище, – тихо прошептал он.
Аля провалилась в тревожный сон-забытье. До Харькова еще оставалось пять часов езды…
Геннадий не мог уснуть, он все смотрел и смотрел на ее прекрасное лицо, на ее полненькие розовые губы и на капельку спермы, еле различимым пятнышком, засохшую на груди. Он был умным мужчиной и понимал, что у них нет общего будущего, что у них слишком большая разница в возрасте, что он не свободен и никогда не оставит свою жену, с которой, по сути, уже прожита целая жизнь. Но он до безумия жаждал эту женщину, и хотел, пусть хоть еще несколько раз, прикоснуться к ее обнаженному телу, вдохнуть аромат ее волос, ощутить манящее тепло ее упругого влагалища.
Уже вечерело. Полуденный зной спал. Поезд остановился на одной из станций. Геннадий тихонько покинул купе и вышел на перрон подышать воздухом. Он стал оглядываться по сторонам, может быть, кто-то из торговок продает цветы. Но предлагались только пирожки, прохладительные напитки и мороженое. Возле здания вокзала благоухала клумба с розами. Геннадий быстро подошел к ней и, не раздумывая, сорвал красную розу. Это его действие не осталось незамеченным. Дворничиха, подметавшая вокруг лавочек, во все горло закричала.
– Мужчина, что вы делаете?! Как вам не стыдно! Для вас, что ль сажали?!
– Извините меня, пожалуйста, мне очень нужно. Извините!
– А еще интеллигент! Пожилой человек! Нужно ему!
Поезд уже тронулся Геннадий что есть мочи побежал к своему вагону и уже на ходу запрыгнул на подножку.
– Да, что это вы вытворяете?! – рассвирепела проводница.
– Извините, ради Бога! Я просто влюблен!
– А-а-а! – понимающе протянула проводница.
А про себя подумала: «Вот старый дурак, уже пенсионер, а все туда же…».
Геннадий зашел в купе и положил свою добычу Але на грудь. Сорванная роза, соприкоснувшись с телом женщины, отдала эфирный запах и наполнила ароматом все купе.
Аля приоткрыла глаза и с удивлением посмотрела на розу.
– Какая прелесть! Откуда это?
– Это добрый ангел принес, пока ты спала, – прошептал Геннадий.
– Спасибо, милый! Наверное, добрый ангел – это ты!
Аля расплылась в нежной улыбке и подумала про себя: «Мало того, что он щедрый человек, крепкий мужчина, так еще и романтик. Нет, определенно, он мне нравится все больше и больше».
Розочку они поставили в стакан с водой и ехали остаток пути улыбаясь, не сводя глаз друг с друга.
Как знать, может и правда в этом купе поселился резвый купидон и, веселясь, разбрасывал свои стрелы направо и налево.
2 Часть
Двадцать один сорок пять по киевскому времени, поезд прибыл на вокзал «Харьков пассажирский»…Геннадий помог Але собраться и вынес ее сумку на перрон. Мягкий бархат южной ночи опустился на женские плечи. Геннадий проводил Алю до стоянки такси, и как та ни возражала, поскольку до дома было ехать не более десяти минут на метро, он усадил ее в машину, договорился с водителем, и, нежно целуя руки, попрощался.
– До свидания, Аличка! Спасибо тебе за чудесное общество. Надеюсь на нашу скорую встречу. Целую ручки!
– До свидания! И тебе, Гена, спасибо за все!
Машина отъехала, оставляя позади и многолюдный вокзал, и растерянно машущего рукой Геннадия.
Алино внимание переключилось на предстоящее скорое свидание с самыми дорогими и близкими ей людьми – мамой и сыном. Она набрала мамин номер.
– Алло! Мамочка, здравствуй, я уже приехала, скоро буду дома!
– Здравствуй, доченька, мы ждем тебя!
После скоропостижной смерти отца в пятидесятивосьмилетнем возрасте мама стала для нее самим родным и близким человеком на Земле. Тамаре Петровне исполнилось шестьдесят пять лет, но она держалась бодро и еще продолжала работать в местной школе учителем биологии.
Тамара Петровна умела находить язык с молодежью, поэтому внук Данька всегда с удовольствием проводил у нее летние каникулы. Его никакими коврижками нельзя было выманить даже на море или в зарубежную поездку. Здесь у него были друзья детства, своя молодежная тусовка и, конечно же, давняя симпатия – девочка Галя, с которой они пока только дружили, но, как известно, от дружбы до любви, особенно в таком возрасте, один шаг.
Такси притормозило возле многоэтажного дома. Аля поблагодарила водителя и на лифте поднялась на пятый этаж, позвонила в знакомую дверь.
– Здравствуй, мамочка! – расцеловала она маму. – Привет, сынок! – крепко обняла Данилу. – И тебе, Жулька, привет! – она потрепала по морде радостно лающую таксу.
– Здравствуй, доченька!
– Привет, мам!
– Гав! Гав! Гав!
Вот и состоялась встреча с самыми близкими и любимыми созданиями.
– Доченька, как добралась?
– Все хорошо, мамочка!
– Тогда мой руки и пошли к столу.
Аля выложила гостинцы, вымыла руки и прошла в большую комнату за празднично накрытый стол.
– Мамочка, ну зачем ты? Не нужно было беспокоиться!
– Как же не нужно? Ты для меня самый дорогой и желанный гость!
На столе дымились голубцы, котлеты с молодым картофелем, благоухал укропом овощной салат, селедочка под шубой, розовел клубничный компот в запотевшем графине ну и, конечно же, торт «Наполеон» – настоящий торт «Наполеон», который умела готовить только ее мамочка.
Посмотрев на все это великолепие, Аля подумала: «Да, видимо насмарку пойдут все мои диеты и воздержания, но я тоже живой человек, и эта пытка украинскими голубцами и «Наполеоном» выше моих человеческих сил!».
– Спасибо, родная! Кто бы меня еще побаловал, если не ты?
– Приятного аппетита, Аличка! А мне только и осталось баловать, так это тебя и Даньку, ну и Жульку еще немного.
Жулька подняла благодарные глаза на хозяйку, отрываясь от мисочки с котлетой.
Тамара Петровна разлила рубиновое каберне по хрустальным бокалам, и компот Даниле.
– Ну, за встречу, доченька!
– За встречу, дорогие мои, и за ваше драгоценное здоровье!
Маленький домашний пир начался. Под душевные разговоры, они добрались до торта, когда уже было далеко за полночь. Но на него, ни у кого не осталось сил, а главное места в желудке, поэтому выпив чай и пригубив по чайной ложечке десерта, они решили полное поглощение торта перенести на завтрак.
Данька, поблагодарив бабушку за ужин, и пожелав маме спокойной ночи, отправился в свою комнату. Жулька уже мирно посапывала в углу на мягком коврике, а женщины стали убирать со стола.
После того, как вымытая посуда была расставлена по местам, Аля приняла душ, облачилась в свою любимую ночную сорочку и пристроилась к маме под бочок.
Рядом с мамой она всегда чувствовала себя маленькой девочкой и все тревоги, и переживания уходили на второй план. Еще пару часов они никак не могли наговориться.
– Как там Никита? Вы с ним видитесь? – спросила мама.
– Не знаю, мамочка, наверное, хорошо, мы с ним не видимся и не общаемся. Он встречается с Данилой, помогает ему материально, а мне с ним больше говорить не о чем. Ты знаешь, мамочка, кажется, я перешагнула этот отрезок своей жизни и мне больше не больно.
– Ну, и, слава Богу, слава Богу! Ты у меня умница и красавица, все у тебя будет хорошо.
Глаза уже слипались, а они никак не могли наговориться. Так не могут наговориться только мама и дочь, два кровно близких, любящих друг друга до бесконечности человека.
Проснулись поздно. Хочешь, не хочешь, а собачку нужно вести на прогулку. Данила возложил на себя почетную обязанность погулять с Жулькой, а заодно и сделать утреннюю гимнастику на школьном стадионе.
В это время женщины хлопотали за приготовлением утреннего чая. Вдруг неожиданно зазвонил Алин мобильник.
– Алло! Это Геннадий. Аличка, фея моя, как твои дела?
– Привет, Геннадий! Все хорошо, спасибо!
– Я уже соскучился по твоей пышной грудке и круглой попке! Целую твои нежные губки!
– Ну, ты и хулиган, Гена! – Аля не могла удержаться от смеха.
– Еще какой! Влюбленный в тебя до безумия, хулиган!
– И когда только ты успел влюбиться?
– Сразу же, как только увидел тебя! В первую минуту! Разве для настоящей любви нужно много времени? Хлоп! И вот она уже накрыла тебя! Последний раз я был влюблен, тридцать пять лет назад, в свою жену. Кто же мог подумать, что на старости лет со мной такое произойдет снова! Однако!
– Ну, что ты?! Какая старость? Ты еще со-о-овсем не старый, в некоторых местах особенно! – смеялась Аля.
– Ах, ты моя смешливая девочка! Как же я хочу тебя видеть! Когда мы сможем увидеться? …Погуляем по городу, поедим мороженое.
– Может быть, в четверг?
– О! Боже мой! Это же еще ждать целых три дня! Я не знаю, как проживу их!
– Гена, раньше никак не получится.
– Ну что же, разве что с мечтами о твоих нежных губках! Тогда в четверг, в одиннадцать часов станция метро «Советская».
– Хорошо!
– Целую, каждый сантиметрик твоего нежного тела, а между ножек особенно. До встречи, моя прелесть!
– До встречи, хулиган!
Тамара Петровна с легким удивлением смотрела на дочь.
– Аля, кто это был?
– Да, так один профессор, познакомились в поезде.
– Профессор?! И сколько ему лет? Он женат?
– Ох! Мамочка, лучше и не спрашивай. Это все несерьезно.
– Ну, ладно, если не серьезно, тогда ладно.
Чем можно заниматься в отпуске, будучи в гостях у мамы? Правильно: походы на рынок, приготовления обедов, помощь в консервации, прогулки по парку с собакой и бесконечные беседы обо всем, да и, в сущности, ни о чем. В общем – полный и безоговорочный релакс.
3 Часть
Четверг пришел незаметно…– Мама, я сегодня ухожу на встречу!
– С кем, доченька?
– Да, с тем профессором, с которым познакомились в поезде.
– А ты уверена, что он приличный человек?
– Мне кажется, что да!
– Ты береги себя, доченька!
– Хорошо, мамулечка, не беспокойся!
Аля приняла душ, надела кружевные голубые трусики, расклешенную удлиненную юбку и облегающий топик, все в сдержанных бирюзовых тонах, темно-синие босоножки на низкой танкетке, взяла голубую летнюю сумочку и солнцезащитные очки в синей оправе, нанесла пару штрихов декоративной косметики и пару капель цветочно-цитрусовых духов, свою пышную шевелюру собрала на затылке голубой заколкой в виде бантика.
– Мамуль, Даня я пошла, до свидания!
– До свидания, доченька! Счастливо!
– Пока, мам! Хорошо тебе провести время!
– Гав! Гав! Гав!
Аля выпорхнула из квартиры, и легкой походкой направилась на свидание с Геннадием.
Ровно в одиннадцать часов она вышла из метро. Геннадий уже ждал ее. На нем были джинсы и легкая светло-серая рубашка с коротким рукавом. Он был чисто выбрит, источал легкий запах мужского парфюма, а в руках держал букет их белых лилий. Все лицо его озаряла задорная молодая улыбка, глаза сверкали, щеки разрумянились, сегодня ему трудно было дать больше пятидесяти лет.
– Привет, моя зеленоглазая фея! – он бесцеремонно притянул ее к себе и поцеловал в губы. – За эти дни, что я не видел тебя, ты стала еще красивее!
– Привет, Гена! Должна тебе заметить, ты тоже прекрасно выглядишь!
– Да-а-а?! Ну, спасибо! Спасибо! – и он опять крепко обнял и поцеловал ее в губы, совсем не обращая внимания на прохожих.
На этот раз Аля не отталкивала его, она сама пришла на свидание, и этим все было сказано.
– Милая моя, как же я соскучился! Ты хоть немножко думала обо мне?
– Немножко думала, – загадочно улыбнулась Аля.
– Пошли, погуляем, сегодня весь день наш. Жене я сказал, что на работе, поэтому нас никто тревожить не будет.
Он взял ее под ручку и увлек в близлежащий скверик. Они гуляли, разговаривали о разных пустяках, пили кофе, ели мороженое, сидели на лавочке обнявшись, смотрели на птичек и детей. День клонился к полудню, солнце стало ощутимо припекать.
– Аличка, я знаю здесь неподалеку один приличный ресторан, приглашаю тебя отобедать.
– Спасибо, Гена!
В ресторане было уютно, прохладно и немноголюдно. Администратор предложил им уединенную тихую кабинку, предназначенную для влюбленных парочек, поскольку, горячий блеск в глазах Геннадия и блуждающая улыбка на Алиных губах не оставляли в этом ни малейшего сомнения.
Они по очереди вымыли руки, и, не торопясь, заказали обед: бутылку белого сухого французского вина, фруктовый напиток, сырную и овощную тарелки, шашлык из осетрины с овощами гриль, и два чизкейка с кофе. На этот раз их вкусы полностью совпали.
Когда принесли холодные закуски, Геннадий, наполнил бокалы.
– Прелесть моя, сегодня я хочу выпить за любовь! За это прекраснейшее из всех человеческих чувств, которое ты, так нежданно-негаданно, разбудила в моем сердце!
– За, любовь!
Звон бокалов ознаменовал достигнутый ими консенсус. Они маленькими глоточками пили вино, закусывали дорогими сырами и все никак не могли наговориться. Здесь были разговоры и о генетике, и о поэтах серебряного века и о том, насколько были свободны нравы в те времена, когда можно было позволить себе и многоженство, и многомужество и даже однополую любовь. Зато, какие тогда рождались стихи в этом смешении чувств и тел. Они и до сих пор поражают читателей своей безумной энергетикой.
За разговорами поднесли горячее. Геннадий на минутку вышел за официантом и, сунув ему в руку сто гривенную купюру, попросил не торопиться с десертом и некоторое время не беспокоить их.
– Конечно, конечно, – понимающе заулыбался официант.
– Спасибо за понимание!
Геннадий вернулся в кабинку, плотно закрыл дверь на защелку и налил вина под горячее.
– За тебя, моя зеленоглазая фея!
– И за тебя, мой седовласый рыцарь!
Разрезав пространство звоном хрусталя, они пригубили бокалы и принялись за горячее.
Легкий алкоголь, дурманящий аромат белых лилий, вкусный обед и уединенность обстановки вершили свое дело. Сделав очередной глоток, Геннадий отодвинул в сторону бокал с тарелкой и пересел к Але, удобно разместившись с ней на черном кожаном диване.
– Аля, милая, тебе хорошо? – он медленно задрал ей юбку и принялся нежно ласкать круглую коленку.
Аля уже знакомая с его сумасшедшим темпераментом, решила больше не сопротивляться, тем более что он ей тоже очень нравился и возбуждал не по-детски.
– Да, милый, спасибо, здесь замечательно!
И не успела она договорить, как он впился в ее губы долгим страстным эротическим поцелуем. При этом он одной рукой придерживал ее за спину, а другой отодвигал трусики, пробираясь к сладострастному клиторочку и влажной горячей щелочке.
На этот раз, Аля раздвинула ноги шире и с жаром стала отвечать на его поцелуи. Он взял ее руку и направил в область своей ширинки. Она расстегнула пуговицу и молнию и, выпустив сладострастного дружка из тесных джинсов на волю, принялась нежно и умело ласкать его. Они жарко целовались, при этом лаская друг другу самые чувственные потаенные места. Им хотелось громко стонать, кричать от охвативших их восторга и желания, но это было недопустимо в публичном месте, поэтому она кусала его язык, а он страстно мял ее грудь. Потом он резко сорвал с нее топик и принялся целовать, облизывать и покусывать набухшие розовые сосочки.
Заколка слетела и со звоном упала на пол, рыжие волосы разметались по мраморным плечам, щеки раскраснелись от охватившего всю ее сущность плотского желания.
Да что за чертовщина! Почему он так заводит ее?! Этот мужчина уже далеко не первой молодости! Чувствовалась в нем какая-то первобытная сила охотника, завоевателя и она, как агнец на заклание, послушно отправилась в плен его сильных и одновременно нежных рук.
На минутку Геннадий оторвался от нее.
– О! Как ты прекрасна, моя зеленоглазая богиня!
С этими словами он принялся снимать с Али трусики.
– Какая прелесть, ты непременно должна мне их подарить на память! – он сделал глубокий вдох, погружая лицо в голубой гипюр. – Я буду по десять раз на дню целовать их, вспоминая о тебе!
– Ну что с тобой поделаешь, забирай, – благосклонно улыбнулась Аля.
Он переместил ее на самый край дивана, широко раздвинул ноги и припал к уже готовой к совокуплению щелочке.
– О! Дай мне испить нектар твоих благодатных недр, насладиться их запахом и сладким вкусом!
Геннадий с вожделением вылизывал лепестки розы, умело ласкал жемчужину, то нежно и еле-еле касаясь ее, то с усилием облизывая по кругу, то сильно вибрируя языком и жаля в самый центр, доводя женщину до исступления. Аля выгнулась и напряглась как струна, она уже бродила по грани реального мира, царапала спинку дивана, кусала губы, чтобы не закричать. В порыве чувств ей хотелось схватить хрустальный бокал и со всего маху разбить о стену!
– У-у-у! – глухо простонала она.
– Моя прекрасная девочка уже готова!
Геннадий приспустил джинсы, сел на диван, повернул Алю к себе спиной, задрал юбку и насадил в буквальном смысле на свой горячий, внушительных размеров стержень. Он прижал Алину попу к своему животу, раздвинул пошире ноги, целуя волосы и спину, одной рукой ласкал грудь, а другой, уже изрядно набухший клитор.