Страница:
Алиса Берг
Три мгновения грешного лета
© ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Глава 1
Церковь оказалась заполненной почти целиком. Большинство из присутствующих в ней Светлана не только не знала, но и никогда не видела. Скорей всего это были бывшие пациенты мужа, которым он спас жизнь, вернул здоровье. Таких по всей стране было много. И если бы они пришли на траурную церемонию все, то скорее всего помещения храма просто бы не хватило чтобы их всех вместить.
Впрочем, ее это заботило меньше всего. Она чувствовала себя усталой и разбитой. Ее угнетало то и дело вспыхивающая в мозгу картина, которую она сама не видела, но которую ей описывали несметное число раз: протаранивший железные ворота грузовик со смертником за рулем, затем мощный взрыв. Операционная, где проводил операцию муж, в одно мгновение провалилась в преисподнею. Не выжил никто, ни врачебная бригада, ни пациент. Через пять дней в закрытом гробу привезли тело, вернее, то, что от него осталось.
До сих пор ее бросает в дрожь, когда она вспоминает те ужасные дни. Мать мужа с того самого момента, как только она узнала горестную весть, находилась постоянно в полуобморочном состоянии. Первая жена мужа, и двое вполне взрослых детей устранились от организации похорон и всех ее сопутствующих траурных мероприятий. И вся нагрузка пала на нее. А выдержать это оказалось очень не просто. Десятки людей непрерывным потоком приходили к ним домой, и все считали своим долгом выразить соболезнование, посидеть хотя бы с полчаса с вдовой, заполняя это время разговорами о покойном. На вторые сутки Светлана уже не могла ни принимать посетителей, ни слушать бесконечные рассказы о Михаиле. Как она тогда выдержала эту нагрузку, не понимает до сих пор.
Трудно даже представить, что с тех пор миновал целый год, самый тягостный год в ее жизни. Осталось Три мгновения грешного лета только отстоять панихиду, потом пережить поминальный обед. А что дальше?
Светлана поймала себя на том, что не думает ни о печальной церемонии, ни о погибшем муже, а думает о своей судьбе. Конечно, в такой момент такие мысли выглядят даже немного кощунственными. Но так уж на свете устроено: мертвым мертвое, а живым живое. Скорее всего Михаил бы ее простил за такие думы, он умел понимать других людей. Будучи врачом, он смотрел на жизнь очень трезво. Даже в каком-то смысле цинично, если понимать под цинизмом полное отсутствие иллюзий на ее счет. Но с другой стороны он был самым настоящим идеалистом, уверенным в том, что если не он, то никто другой. Вот и погиб, а хотя мог и не ехать сам, отправить вместо себя в горячую точку кого-нибудь помоложе. Например, одного из своих ассистентов. Но он не привык прятаться за чужие спины. Ей даже иногда казалось, что ему нравилось испытывать свою судьбу по всем ее параметрам. Правильно заметил один из его сослуживцев: погибают в первую очередь самые лучшие. А он был не только самый лучший, но и самый знающий. И вот все то, что он настойчиво накапливал на протяжении стольких лет, в один миг превратилось в ничто.
Долгая панихида, наконец, завершилась, и Светлана вздохнула с облегчением. Правда, теперь ее ждет новое испытание: все будут подходить к ней, жать руки, говорить жалостливые, сочувствующие слова. Вот только какой в этом смысл? Ни в каких соболезнованиях она давно не нуждается, А в чем нуждается?
Светлана чувствовала, что устала. Выслушать столько слов, пожать столько рук, на это нужно много и физических и душевных сил. И еще стальные нервы. А впереди новое испытание поминальным обедом. Там тоже будут звучать бесконечные речи. Она осмотрелась вокруг и увидела, что больше никто к ней не подходит. Неужели это все? Даже не верится. Теперь на автобусы и в ресторан.
К ней подошла дочь. За ней немного понуро шагал ее муж Скорее всего, и на него эта церемония произвела тягостное впечатление. Впрочем, Светлана до самого последнего момента не была уверена, что эта пара придет сюда. Уж больно они погружены в свои заботы и в свои переживания. И ей подчас кажется, часто до всего остального мира им нет никакого дела, как до жизни на других планетах, если она там есть. Хотя у Маши и Михаила всегда были хорошие отношения, несмотря на то, что она не была его родным ребенком. Даже лучше, чем со своими родными детьми. Не то, чтобы они друг друга понимали, им этого даже было и не нужно, но они заключили молчаливое соглашение: каждый живет так, как хочет и уважает образ жизни другого, а не пытается переманить в собственную веру. А вот она так не может, она все время вмешивается в дела Маши и Клода. Наверное, за это и получает от Маши постоянный отлуп. Она просто физически чувствует, как дочь удаляется от нее, словно корабль от причала.
Одета Маша была несколько странно: в бриджах и в кожаной короткой куртке. Светлана поняла, что дочь заявилась сюда прямо из конюшни. В последнее время в компании своей лошади она проводит больше времени, чем с собственным мужем. Слава богу, что хоть Клод был в темном костюме. Все же европеец.
– Мама, прости, мы немного опоздали, прими наши соболезнования. Дядя Миша был классным человеком.
– Мы вам очень сочувствуем, – добавил Клод. По-русски он говорил чисто, но в более медленном темпе, чем носители языка, словно думая над строением каждой фразы. Так, собственно, и было. Впрочем, они одинаково легко могли общаться и на французском, и на английском.
– Спасибо, я вам признательна, что вы пришли. Все же Миша был тебе, Маша, не чужой человек.
– Да, конечно, – согласилась дочь, но как-то рассеяно, словно бы думая о чем-то своем. – Поэтому мы и здесь.
– Уже подали автобус, едем в ресторан на обед, – сказала Светлана.
Маша замялась.
– Прости, мама, но мы не можем. Нас ждут в другом месте. У Клода важная встреча. Может быть, мы как-нибудь соберемся отдельно, в узком кругу.
Светлана с сомнением посмотрела на дочь. Опять целую ночь просидят в ресторане с этим Жаном-Полем. Впрочем, хорошо уже то, что на этот раз они идут туда вместе. А насчет встречи в узком кругу, то это скорее всего так и останется вежливым предложением.
Она вдруг подумала, что живые часто плохо ведут себя по отношению к мертвым, проявляют к ним полное равнодушие, как к отслужившим свой срок вещам. Они полагают, что раз тех уже нет на свете, следовательно, они им ничего и не должны. За этот год Маша ни разу не посетила могилу Михаила, хотя она, Светлана, неоднократно ей предлагала поехать. Конечно, она тоже вела себя не безукоризненно и кое в чем может себя упрекнуть. И все же она стоически выдержала этот годовой траур, сама, точно не зная, что заставляет ее вести себя подобным образом. Ей известно, что из пяти тогда погибших врачей из бригады Михаила, жена одного уже вышла замуж, другого – завела любовника. Причем, ни та, ни другая не делает из этого никакой тайны. Но она считала такое поведение совершенно неприемлемым для себя, за это время она не то что ни разу не ходила на свидание с мужчиной, но даже не посещала ни кино, ни театр. Только однажды ходила на симфонический концерт. Но там исполняли такую серьезную музыку, что говорить о развлекательном характере этого мероприятия просто не приходится.
Светлана пожала плечами.
– Что ж, раз у вас неотложные дела, то идите.
Она увидела, как на лице дочери появилось выражение облегчения. Она перевела взгляд на ее мужа, и заметила, что он смущен. Кажется, Клод испытывает больше неудобства в этой ситуации, чем Маша, которая почти откровенно радуется, что избавлена от посещения тягостной церемонии.
Светлана вздохнула про себя. Да, странные отношения складываются у них с дочерью с некоторых пор. Еще несколько лет назад она и представить себе не могла, что такое возможно, что пропасть отчуждения между ними окажется столь глубокой. А теперь это стало в порядке вещей. Маша может не звонить ей месяцами, и если бы она сама не прерывала это молчание, Бог знает, когда бы дочь вспомнила бы о существовании матери.
Вместе они вышли из церкви. Светлана проводила взглядом быстро удаляющуюся пару. Дождалась, когда они сядут в автомобиль, направилась к автобусам.
Был уже вечер, когда Светлана отправилась домой. Ехала она медленно, так как целый год не водила машину. Эти уже далеко не новые «Жигули» они купили на второй месяц совместного проживания, потратив на эту покупку едва ли не все свои сбережения. Светлана тогда с большим пылом принялась за овладение наукой вождения автомобиля. А в качестве учителя выступил Михаил. Он не только сам хорошо управлял техникой, но оказался и хорошим преподавателем. И она быстро научилась вполне прилично ездить. Но с момента гибели мужа она ни разу не выводила машину из гаража, и сегодня сделала это впервые с того печального дня…
Причем, произошло это совершенно неожиданно. Еще утром она намеревалась отправиться на церемонию общественным транспортом. Но затем совершенно внезапно переменила решение. Достала ключи от гаража, впервые за весь год отперла его дверь. Машина находилась во вполне приличном состоянии. Она вывела ее, сделала круг вокруг дома. И убедилась, что навыки вождения, хотя несколько и ослабли, но все же сохранились в достаточном объеме, чтобы рискнуть поехать на машине. И когда она, набрав скорость, пристроилась в левом ряду, к ней пришла поразившая ее мысль о том, что она не просто выехала в автомобиле из дома, а уезжает на нем из своего прошлого. Вот только в какое будущее направляется, она не представляла ни в тот момент, ни сейчас.
Светлана припарковала машину рядом с домом. Она чувствовала себя слишком усталой, чтобы загонять ее в клетку гаража. В своем окне увидела свет. Это ее обрадовало – значит, Лариса все же приехала. Утром она позвонила ей и попросила прийти к ней вечером. Светлане давно хотелось с кем-то поговорить, а она подходит для этой роли лучше всех из всех ее подруг. Ее подчас неприкрытый цинизм, граничащий с аморальностью, был тем необходимым дополнением, в котором периодически нуждалась Светлана. И когда она начинала чувствовать, что жизнь заводит ее в тупик, то чаще всего шла именно к ней. Это совсем не означало, что она следовала получаемым рекомендациям, скорее, наоборот, это случалось крайне редко. Но всякий раз мысли Светланы принимали другой, неожиданный для нее оборот, благодаря чему и находился выход. Вот и сейчас ей хотелось прибегнуть к этому лекарству от того недуга, который она ощущала.
Лариса сидела в кресле, смотрела телевизор и одновременно тянула из рюмки свой любимый вишневый ликер, который она нашла в баре хозяйки квартиры. При виде Светланы она даже не привстала, а лишь слегка развернула корпус в знак того, что знает о ее присутствии.
Светлана устало села напротив нее.
– Все, отмучилась, – сказала она. – Ровно год, день в день. Но знаешь, легче от этого не стало, все это время я хоть знала, как себя вести, что делать. А сейчас не представляю. Ты не находишь, Лара, что это как-то странно?.. Ждала это день, как день освобождения от прошлого, а когда он пришел, то ему и не рада.
Лариса задумчиво посмотрела на подругу и отхлебнула ликера.
– Вкусно, – с удовольствием сказала она. – Не хочешь?
– Этот ликер подарил Мише какой-то больной, сразу несколько бутылок. Эта последняя.
– Последняя, так последняя. Чего горевать? Надо будет – еще купишь. В магазине этого добра – завались.
– Разве в этом дело?
– А в чем, позвольте вас, сударыня, спросить?
Светлана задумалась. Ею вдруг овладело странное ощущение, что она не знает не только что ей делать дальше, но и что говорить.
Кажется, Лариса уловила ее состояние.
– Давай, подруга, разберемся, что происходит. Скажи, что тебя гнетет?
– Понимаешь, еще не так уж давно у меня была семья: дочь, муж. А теперь нет ничего; дочь не желает даже общаться, закрыла от меня свою жизнь на амбарный замок, муж погиб. Как будто разбилась чашка, которую уже никогда не собрать из осколков. А я пытаюсь это сделать, и из этого, разумеется, ничего путного не получается.
– И не получится, потому что занимаешься заведомо провальным делом. Пора поставить точку на прошлом. Хватит, снимай траур и с одежды и с души. Честно говоря, я не понимаю, зачем ты вообще в него погрузилась…
– Я же тебе не раз объясняла.
Лариса махнула рукой.
– Да помню я этот бред. Ты сама хоть в него не веришь?
Светлана вздохнула.
– Верю или не верю, это уже не имеет значения, главное, что я год его носила. Меня не отпускало чувство, что если я его нарушу, то совершу нечто вроде святотатства.
– Но теперь у тебя этого чувства нет.
– Теперь нет, – не совсем уверенно согласилась Светлана.
– Так в чем же дело? Надо идти вперед, совершать святотатство.
– А куда вперед – туда, туда или туда? – поочередно кивнула она головой в разные стороны.
– Да хоть куда. Раз земля круглая, значит, идти вперед можно в любом направлении. Давай разберем, что с тобой происходит, и чего ты хочешь.
– Давай, – улыбнулась Светлана. – С чего начнем? Она знала эту особенность Ларисы, та всегда старалась найти четкий ответ на то, что произошло в прошлом и что следует делать в настоящем. И, как ни странно, этот чисто мужской метод давал подчас неплохие результаты.
Лариса снова отхлебнула вишневого ликера и достала пачку сигарет. Светлана тоже потянулась за сигаретой. Курила она редко, обычно тогда, когда ситуация требовала особого сосредоточения или возникала необходимость быстро успокоиться. Сейчас был как раз тот редкий случай, когда действовали оба фактора. К своему удивлению она обнаружила, что действительно волнуется.
– Про твоего первого мужа я знаю все, ты в свое время мне все уши про него проела. Да и давно это было. Давай поговорим о втором. Тебе было с ним хорошо?
Светлана задумалась. Как словами выразить всю сложную гамму их отношений? Для этого нужен огромный литературный талант. А она – всего лишь переводчик художественной литературы – того, что написано другими.
– Он был очень хорошим, чистым человеком, – осторожно сказала Светлана.
– С хорошим и чистым человеком можно быть такой же несчастной, как и с плохим и грязным, – резонно заметила Лариса. – Причем, мой опыт однозначно говорит о том, что вероятность быть несчастным с хорошим и чистым даже больше, чем с плохим и грязным.
– О, да, твой опыт – это настоящий кладезь мудрости, – не могла сдержать насмешки Светлана. Но тут же по привычке согнала ее с лица. Как ни странно, но Ларка права. – Мне казалось, что я для него не так уж много значила, он был слишком вовлечен в свою работу. Когда мы поженились, то пытались соединить свои жизни, найти общие интересы. Но вскоре выяснилось, что это невозможно. Два хороших человека, а общего – совсем немного. Как у случайных попутчиков в купе, у которых просто оказались билеты на соседние места.
– Чего ты хочешь? Общего всегда бывает мало, но это не должно тебе мешать чувствовать себя счастливой. И, кроме того, иногда общего много, а такая тоска, что выть хочется. Здесь не угадаешь…
– Да ты прямо стала специалистом по отношениям между мужчиной и женщиной, – усмехнулась Светлана. – Я даже не представляла, что у тебя такие глубокие познания в этом вопросе.
– Имея такой опыт, как у меня, не накопить познаний может только настоящая идиотка. Надеюсь, к ним меня ты не относишь?
– Успокойся, не отношу, потому что ты снова права. Да, я испытывала большое неудовлетворение от наших отношений и с какого-то момента начала подумывать о разводе. Не то что всерьез, но сами мысли были симптоматичны. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не этот страшный взрыв, который разом и без нашего участия разрубил узел всех наших проблем. Может быть, поэтому я и одела траур, так как в какой-то момент с ужасом почувствовала, что радуюсь случившемуся, как освобождению. Но ведь это ужасно, если смерть освобождает тебя от другого человека.
– Нечто подобное я и предполагала, – проговорила Лариса, пристально смотря на подругу.
– Предполагала! – изумилась Светлана.
– А ты полагаешь, что никто не в состоянии догадаться о твоих чувствах? То, что ты мне сейчас сказала, для меня не новость. Я это все видела.
– Тогда зачем же ты меня стала расспрашивать?
– А мне было важно понять, понимаешь ли ты это сама. Терпеть не могу, когда люди врут самим себе. Другим – пожалуйста, а себе – нет. Слишком накладно, да и глупо. Ты за свою ложь подсознательно наложила на себя епитимью в целый год. Не жалко тебе потерять столько времени. Для твоего Михаила это значения уже не имело, а тебе пришлось столько за это время всего вытерпеть. Когда молодая, красивая, полная сил женщина выпадает на такой большой срок из жизни, это для нее это не проходит бесследно. Признайся, ты же мучилась?
– Признаюсь, мучилась.
– Колись дальше! Что тебя больше всего мучило?
Светлана подумала, что сегодня по всем статьям – странный день. Утром совершенно неожиданно вывела машину из гаража, затем эта долгая и тягостная церемония. А заканчивается все самыми интимными признаниями. Конечно, они с Ларой старые и близкие подруги. И все же обычно она не бывает с ней столь откровенной. А сейчас вдруг чувствует, что сама хочет признаться ей во всех своих самых сокровенных мыслях. Хотя этому тоже есть простое и естественное объяснение; целый год она их копила в себе, и должен был настать момент, когда у нее возникнет сильное желание освободиться от этого груза, выплеснуть все наружу.
Светлана прикрыла глаза. То, что она собиралась сказать, все же смущало ее. Но и не сказать не могла.
– Я поняла, что не могу жить без мужчины. Это самое главное в моей жизни. Без этого она теряет всякий смысл.
– Браво! – вскричала Лариса. – Я давно ждала от тебя такого признания. Наконец-то ты созрела. От всей души поздравляю.
– Поздравлять рано, – грустно вздохнула Светлана. – Да, я хочу рядом с собой видеть мужчину. Но я совершенно не представляю, какого мужчину. У меня нет сложившегося образа, одни фрагментарные представления, из которых не могу слепить цельный портрет. Мои два замужества были абсолютно разными по содержанию и по форме, оба мужа были не похожи друг на друга, как портреты из разных эпох. Но ни первая, ни вторая попытка не принесла мне счастья. Сколько мне их еще предпринимать? Мне все-таки уже сорок два года.
Кроме того, вокруг нет абсолютно никого, с кем можно было бы затеять что-нибудь серьезное.
– Ну, как раз последняя проблема самая решаемая. Мужчин раздобыть не сложно.
– И где же, по-твоему, тот склад, где они лежат штабелями?
Лариса подошла к стоящему на столе компьютеру.
– Вот здесь их сколько угодно, на любой вкус, – постучала она по корпусу компьютера. – Ты полагаешь, где я их нахожу? Здесь и нахожу. Скажи, для чего у тебя стоит эта штуковина?
– Для работы, для переводов.
– Для переводов, – передразнила ее Лариса. – А вот у меня – исключительно для поиска мужиков. Лучшего инструмента для этого не изобрели. Заходишь на сайт знакомств, оставляешь свою анкету и ждешь посланий. И уже на следующий день можешь идти на свидание. Только не делай вид, что ты слышишь об этом впервые.
– Я и не собираюсь делать вид, – даже немного обиделась Светлана. – Только…
– Ну вот, начинается. Скажи еще, что ты знакомишься только на балах, да и то, когда тебе его представят.
– С первым мужем я училась в школе, а вот со вторым действительно познакомилась на новогоднем балу. Так что, ты не далека от истины.
– Врачи говорят в таких случаях: неоперабельна. Неужели ты не разу не заглядывала на эти сайты?
– Пару раз заглядывала. Но что-то мне там никто не приглянулся. Какая-то огромная ярмарка. Впрочем, это было давно. – Светлана не стала уточнять, что произошло это через четыре месяца после гибели Михаила. Однажды ей стало так тяжело и тошно, что она решила найти кого-то, чтобы забыться. Но, просмотрев с десяток мужских анкет, так ни на ком и не остановилась. От всех них на нее повеяло таким чуждым ей ветром, что она поспешно выключила компьютер.
– Понимаешь, в чем дело, я так устроена, что мне нужен с человеком живой контакт. Когда я читаю эти анкеты, мною овладевает ощущение, что это все несерьезно, понарошку. Кто-то придумал такую игру, и меня заставляет играть по чуждым мне правилам. И у меня само собой появляется сопротивление, словно бы меня к этому принуждают.
Лариса покачала головой.
– Сколько тебя знаю, столько ты все время все усложняешь. Тоже мне шахматист. Знаешь, в чем причина твоих несчастий? Ты не умеешь строить простые отношения. Встретились, поговорили вечерочек. Если чувствуешь, что он тебе не противен, то значит, можно уже ложиться в постель. Тем более я же не дура, когда я общаюсь с очередным, то отчетливо вижу, что у него на морде написана большими буквами всего одна фраза: даст она или не даст, а если даст, то когда, и сколько это будет мне стоить? Вот я и решаю во время первой встречи: стоит ли с ним заниматься сексом, доставит ли мне это удовольствие и сколько можно с него содрать? Если общий баланс положительный, приглашаю его в следующий раз к себе домой. Ну а там уже смотрю, хорош ли он в постели или нет. Если так себе, то говорю ему: прощай, дружок, это была ошибка. Если же он мне нравится, то продолжение следует. Вот и вся технология.
Светлана вдруг испытала небольшой шок. Ничего подобного Лара ей до сих пор не рассказывала. Конечно, она отлично знала, что с тех пор, как, вытерпев год совместного проживания, она прогнала мужа, у нее было много мужчин. И все же она не думала, что она поставила этот процесс на конвейер, как производство машин.
– Тебе не кажется, что в этом есть что-то очень примитивное?
– Не кажется, дорогая. Просто я давно поняла, что в отношениях между полами всегда надо идти от примитивного к еще более примитивному. В любом случае, сперва надо удовлетворить животные инстинкты, а уж затем переходить к чему-то более сложному и возвышенному. Хотя опыт мне советует, что лучше этого не делать. За последние годы у меня было несколько чудных романов, не поверишь, но на каком-то этапе нас даже переставал почти интересовать секс, так как нам было хорошо и интересно друг с другом и без него. Но долго это почему-то никогда не продолжалась, он начинал искать другую женщину, а я – другого мужчину.
– Но почему же ты так и не вышла ни за кого из них замуж?
– Чтобы не испортить впечатление от романов, – засмеялась Лариса. – В отличие от тебя, я давно поняла, что семейная жизнь – не для меня. Она налагает на человека массу обязательств, а это как раз то, чего я всячески избегаю.
– А мне всегда хотелось иметь семью. И сейчас хочется. Разнообразие – хорошо, но семейная жизнь – лучше. Есть ощущение прочности и надежности, что ты не одна. С любовником этого никогда не почувствуешь.
– И, слава Богу! Впрочем, если тебя так тянет замуж, ищи мужа. Какие проблемы?
– Никаких, – согласилась Светлана.
– Так что же ты решила?
– Ничего.
– О чем же мы с тобой тут столько болтали?
– О жизни. О нашей с тобой жизни. Разве она не стоит того, чтобы о ней иногда немного посудачить? И, кроме того, я пока ничего не решила. Я должна подумать.
– Ладно, думай. Только прежде, чем начнешь думать, подумай, о чем ты хочешь думать. А мне пора домой. Время позднее. – Она о чем-то на секунду задумалась. – Пожалуй, мне что-то не хочется сегодня спать одной. Позвоню-ка я одному товарищу. – Лариса подошла к телефону. – Виталий, через час я буду у себя. Ты как? – Лариса выслушала ответ. – Значит, договорились. – Она положила трубку.
– Теперь можно быть уверенной, что эта ночь не пройдет напрасно. А тебе желаю обо всем как следует поразмыслить. Хочешь сложного, насыщенного, многогранного – начинай с простого. А иногда и само простое приносит массу приятных минут. Вопрос в том, чтобы всегда знать, от кого и что можно получить.
– Я сегодня о тебе узнала больше нового, чем за целый год, – заметила Светлана.
– Это я сделала ради тебя, чтобы немножечко тебя вразумить.
– Спасибо. С твоей стороны это большая жертва, – улыбнулась Светлана. – Желаю приятно провести ночь.
– Уж постараюсь.
Они одновременно засмеялись, но каждая вложила в смех только свое содержание.
Впрочем, ее это заботило меньше всего. Она чувствовала себя усталой и разбитой. Ее угнетало то и дело вспыхивающая в мозгу картина, которую она сама не видела, но которую ей описывали несметное число раз: протаранивший железные ворота грузовик со смертником за рулем, затем мощный взрыв. Операционная, где проводил операцию муж, в одно мгновение провалилась в преисподнею. Не выжил никто, ни врачебная бригада, ни пациент. Через пять дней в закрытом гробу привезли тело, вернее, то, что от него осталось.
До сих пор ее бросает в дрожь, когда она вспоминает те ужасные дни. Мать мужа с того самого момента, как только она узнала горестную весть, находилась постоянно в полуобморочном состоянии. Первая жена мужа, и двое вполне взрослых детей устранились от организации похорон и всех ее сопутствующих траурных мероприятий. И вся нагрузка пала на нее. А выдержать это оказалось очень не просто. Десятки людей непрерывным потоком приходили к ним домой, и все считали своим долгом выразить соболезнование, посидеть хотя бы с полчаса с вдовой, заполняя это время разговорами о покойном. На вторые сутки Светлана уже не могла ни принимать посетителей, ни слушать бесконечные рассказы о Михаиле. Как она тогда выдержала эту нагрузку, не понимает до сих пор.
Трудно даже представить, что с тех пор миновал целый год, самый тягостный год в ее жизни. Осталось Три мгновения грешного лета только отстоять панихиду, потом пережить поминальный обед. А что дальше?
Светлана поймала себя на том, что не думает ни о печальной церемонии, ни о погибшем муже, а думает о своей судьбе. Конечно, в такой момент такие мысли выглядят даже немного кощунственными. Но так уж на свете устроено: мертвым мертвое, а живым живое. Скорее всего Михаил бы ее простил за такие думы, он умел понимать других людей. Будучи врачом, он смотрел на жизнь очень трезво. Даже в каком-то смысле цинично, если понимать под цинизмом полное отсутствие иллюзий на ее счет. Но с другой стороны он был самым настоящим идеалистом, уверенным в том, что если не он, то никто другой. Вот и погиб, а хотя мог и не ехать сам, отправить вместо себя в горячую точку кого-нибудь помоложе. Например, одного из своих ассистентов. Но он не привык прятаться за чужие спины. Ей даже иногда казалось, что ему нравилось испытывать свою судьбу по всем ее параметрам. Правильно заметил один из его сослуживцев: погибают в первую очередь самые лучшие. А он был не только самый лучший, но и самый знающий. И вот все то, что он настойчиво накапливал на протяжении стольких лет, в один миг превратилось в ничто.
Долгая панихида, наконец, завершилась, и Светлана вздохнула с облегчением. Правда, теперь ее ждет новое испытание: все будут подходить к ней, жать руки, говорить жалостливые, сочувствующие слова. Вот только какой в этом смысл? Ни в каких соболезнованиях она давно не нуждается, А в чем нуждается?
Светлана чувствовала, что устала. Выслушать столько слов, пожать столько рук, на это нужно много и физических и душевных сил. И еще стальные нервы. А впереди новое испытание поминальным обедом. Там тоже будут звучать бесконечные речи. Она осмотрелась вокруг и увидела, что больше никто к ней не подходит. Неужели это все? Даже не верится. Теперь на автобусы и в ресторан.
К ней подошла дочь. За ней немного понуро шагал ее муж Скорее всего, и на него эта церемония произвела тягостное впечатление. Впрочем, Светлана до самого последнего момента не была уверена, что эта пара придет сюда. Уж больно они погружены в свои заботы и в свои переживания. И ей подчас кажется, часто до всего остального мира им нет никакого дела, как до жизни на других планетах, если она там есть. Хотя у Маши и Михаила всегда были хорошие отношения, несмотря на то, что она не была его родным ребенком. Даже лучше, чем со своими родными детьми. Не то, чтобы они друг друга понимали, им этого даже было и не нужно, но они заключили молчаливое соглашение: каждый живет так, как хочет и уважает образ жизни другого, а не пытается переманить в собственную веру. А вот она так не может, она все время вмешивается в дела Маши и Клода. Наверное, за это и получает от Маши постоянный отлуп. Она просто физически чувствует, как дочь удаляется от нее, словно корабль от причала.
Одета Маша была несколько странно: в бриджах и в кожаной короткой куртке. Светлана поняла, что дочь заявилась сюда прямо из конюшни. В последнее время в компании своей лошади она проводит больше времени, чем с собственным мужем. Слава богу, что хоть Клод был в темном костюме. Все же европеец.
– Мама, прости, мы немного опоздали, прими наши соболезнования. Дядя Миша был классным человеком.
– Мы вам очень сочувствуем, – добавил Клод. По-русски он говорил чисто, но в более медленном темпе, чем носители языка, словно думая над строением каждой фразы. Так, собственно, и было. Впрочем, они одинаково легко могли общаться и на французском, и на английском.
– Спасибо, я вам признательна, что вы пришли. Все же Миша был тебе, Маша, не чужой человек.
– Да, конечно, – согласилась дочь, но как-то рассеяно, словно бы думая о чем-то своем. – Поэтому мы и здесь.
– Уже подали автобус, едем в ресторан на обед, – сказала Светлана.
Маша замялась.
– Прости, мама, но мы не можем. Нас ждут в другом месте. У Клода важная встреча. Может быть, мы как-нибудь соберемся отдельно, в узком кругу.
Светлана с сомнением посмотрела на дочь. Опять целую ночь просидят в ресторане с этим Жаном-Полем. Впрочем, хорошо уже то, что на этот раз они идут туда вместе. А насчет встречи в узком кругу, то это скорее всего так и останется вежливым предложением.
Она вдруг подумала, что живые часто плохо ведут себя по отношению к мертвым, проявляют к ним полное равнодушие, как к отслужившим свой срок вещам. Они полагают, что раз тех уже нет на свете, следовательно, они им ничего и не должны. За этот год Маша ни разу не посетила могилу Михаила, хотя она, Светлана, неоднократно ей предлагала поехать. Конечно, она тоже вела себя не безукоризненно и кое в чем может себя упрекнуть. И все же она стоически выдержала этот годовой траур, сама, точно не зная, что заставляет ее вести себя подобным образом. Ей известно, что из пяти тогда погибших врачей из бригады Михаила, жена одного уже вышла замуж, другого – завела любовника. Причем, ни та, ни другая не делает из этого никакой тайны. Но она считала такое поведение совершенно неприемлемым для себя, за это время она не то что ни разу не ходила на свидание с мужчиной, но даже не посещала ни кино, ни театр. Только однажды ходила на симфонический концерт. Но там исполняли такую серьезную музыку, что говорить о развлекательном характере этого мероприятия просто не приходится.
Светлана пожала плечами.
– Что ж, раз у вас неотложные дела, то идите.
Она увидела, как на лице дочери появилось выражение облегчения. Она перевела взгляд на ее мужа, и заметила, что он смущен. Кажется, Клод испытывает больше неудобства в этой ситуации, чем Маша, которая почти откровенно радуется, что избавлена от посещения тягостной церемонии.
Светлана вздохнула про себя. Да, странные отношения складываются у них с дочерью с некоторых пор. Еще несколько лет назад она и представить себе не могла, что такое возможно, что пропасть отчуждения между ними окажется столь глубокой. А теперь это стало в порядке вещей. Маша может не звонить ей месяцами, и если бы она сама не прерывала это молчание, Бог знает, когда бы дочь вспомнила бы о существовании матери.
Вместе они вышли из церкви. Светлана проводила взглядом быстро удаляющуюся пару. Дождалась, когда они сядут в автомобиль, направилась к автобусам.
Был уже вечер, когда Светлана отправилась домой. Ехала она медленно, так как целый год не водила машину. Эти уже далеко не новые «Жигули» они купили на второй месяц совместного проживания, потратив на эту покупку едва ли не все свои сбережения. Светлана тогда с большим пылом принялась за овладение наукой вождения автомобиля. А в качестве учителя выступил Михаил. Он не только сам хорошо управлял техникой, но оказался и хорошим преподавателем. И она быстро научилась вполне прилично ездить. Но с момента гибели мужа она ни разу не выводила машину из гаража, и сегодня сделала это впервые с того печального дня…
Причем, произошло это совершенно неожиданно. Еще утром она намеревалась отправиться на церемонию общественным транспортом. Но затем совершенно внезапно переменила решение. Достала ключи от гаража, впервые за весь год отперла его дверь. Машина находилась во вполне приличном состоянии. Она вывела ее, сделала круг вокруг дома. И убедилась, что навыки вождения, хотя несколько и ослабли, но все же сохранились в достаточном объеме, чтобы рискнуть поехать на машине. И когда она, набрав скорость, пристроилась в левом ряду, к ней пришла поразившая ее мысль о том, что она не просто выехала в автомобиле из дома, а уезжает на нем из своего прошлого. Вот только в какое будущее направляется, она не представляла ни в тот момент, ни сейчас.
Светлана припарковала машину рядом с домом. Она чувствовала себя слишком усталой, чтобы загонять ее в клетку гаража. В своем окне увидела свет. Это ее обрадовало – значит, Лариса все же приехала. Утром она позвонила ей и попросила прийти к ней вечером. Светлане давно хотелось с кем-то поговорить, а она подходит для этой роли лучше всех из всех ее подруг. Ее подчас неприкрытый цинизм, граничащий с аморальностью, был тем необходимым дополнением, в котором периодически нуждалась Светлана. И когда она начинала чувствовать, что жизнь заводит ее в тупик, то чаще всего шла именно к ней. Это совсем не означало, что она следовала получаемым рекомендациям, скорее, наоборот, это случалось крайне редко. Но всякий раз мысли Светланы принимали другой, неожиданный для нее оборот, благодаря чему и находился выход. Вот и сейчас ей хотелось прибегнуть к этому лекарству от того недуга, который она ощущала.
Лариса сидела в кресле, смотрела телевизор и одновременно тянула из рюмки свой любимый вишневый ликер, который она нашла в баре хозяйки квартиры. При виде Светланы она даже не привстала, а лишь слегка развернула корпус в знак того, что знает о ее присутствии.
Светлана устало села напротив нее.
– Все, отмучилась, – сказала она. – Ровно год, день в день. Но знаешь, легче от этого не стало, все это время я хоть знала, как себя вести, что делать. А сейчас не представляю. Ты не находишь, Лара, что это как-то странно?.. Ждала это день, как день освобождения от прошлого, а когда он пришел, то ему и не рада.
Лариса задумчиво посмотрела на подругу и отхлебнула ликера.
– Вкусно, – с удовольствием сказала она. – Не хочешь?
– Этот ликер подарил Мише какой-то больной, сразу несколько бутылок. Эта последняя.
– Последняя, так последняя. Чего горевать? Надо будет – еще купишь. В магазине этого добра – завались.
– Разве в этом дело?
– А в чем, позвольте вас, сударыня, спросить?
Светлана задумалась. Ею вдруг овладело странное ощущение, что она не знает не только что ей делать дальше, но и что говорить.
Кажется, Лариса уловила ее состояние.
– Давай, подруга, разберемся, что происходит. Скажи, что тебя гнетет?
– Понимаешь, еще не так уж давно у меня была семья: дочь, муж. А теперь нет ничего; дочь не желает даже общаться, закрыла от меня свою жизнь на амбарный замок, муж погиб. Как будто разбилась чашка, которую уже никогда не собрать из осколков. А я пытаюсь это сделать, и из этого, разумеется, ничего путного не получается.
– И не получится, потому что занимаешься заведомо провальным делом. Пора поставить точку на прошлом. Хватит, снимай траур и с одежды и с души. Честно говоря, я не понимаю, зачем ты вообще в него погрузилась…
– Я же тебе не раз объясняла.
Лариса махнула рукой.
– Да помню я этот бред. Ты сама хоть в него не веришь?
Светлана вздохнула.
– Верю или не верю, это уже не имеет значения, главное, что я год его носила. Меня не отпускало чувство, что если я его нарушу, то совершу нечто вроде святотатства.
– Но теперь у тебя этого чувства нет.
– Теперь нет, – не совсем уверенно согласилась Светлана.
– Так в чем же дело? Надо идти вперед, совершать святотатство.
– А куда вперед – туда, туда или туда? – поочередно кивнула она головой в разные стороны.
– Да хоть куда. Раз земля круглая, значит, идти вперед можно в любом направлении. Давай разберем, что с тобой происходит, и чего ты хочешь.
– Давай, – улыбнулась Светлана. – С чего начнем? Она знала эту особенность Ларисы, та всегда старалась найти четкий ответ на то, что произошло в прошлом и что следует делать в настоящем. И, как ни странно, этот чисто мужской метод давал подчас неплохие результаты.
Лариса снова отхлебнула вишневого ликера и достала пачку сигарет. Светлана тоже потянулась за сигаретой. Курила она редко, обычно тогда, когда ситуация требовала особого сосредоточения или возникала необходимость быстро успокоиться. Сейчас был как раз тот редкий случай, когда действовали оба фактора. К своему удивлению она обнаружила, что действительно волнуется.
– Про твоего первого мужа я знаю все, ты в свое время мне все уши про него проела. Да и давно это было. Давай поговорим о втором. Тебе было с ним хорошо?
Светлана задумалась. Как словами выразить всю сложную гамму их отношений? Для этого нужен огромный литературный талант. А она – всего лишь переводчик художественной литературы – того, что написано другими.
– Он был очень хорошим, чистым человеком, – осторожно сказала Светлана.
– С хорошим и чистым человеком можно быть такой же несчастной, как и с плохим и грязным, – резонно заметила Лариса. – Причем, мой опыт однозначно говорит о том, что вероятность быть несчастным с хорошим и чистым даже больше, чем с плохим и грязным.
– О, да, твой опыт – это настоящий кладезь мудрости, – не могла сдержать насмешки Светлана. Но тут же по привычке согнала ее с лица. Как ни странно, но Ларка права. – Мне казалось, что я для него не так уж много значила, он был слишком вовлечен в свою работу. Когда мы поженились, то пытались соединить свои жизни, найти общие интересы. Но вскоре выяснилось, что это невозможно. Два хороших человека, а общего – совсем немного. Как у случайных попутчиков в купе, у которых просто оказались билеты на соседние места.
– Чего ты хочешь? Общего всегда бывает мало, но это не должно тебе мешать чувствовать себя счастливой. И, кроме того, иногда общего много, а такая тоска, что выть хочется. Здесь не угадаешь…
– Да ты прямо стала специалистом по отношениям между мужчиной и женщиной, – усмехнулась Светлана. – Я даже не представляла, что у тебя такие глубокие познания в этом вопросе.
– Имея такой опыт, как у меня, не накопить познаний может только настоящая идиотка. Надеюсь, к ним меня ты не относишь?
– Успокойся, не отношу, потому что ты снова права. Да, я испытывала большое неудовлетворение от наших отношений и с какого-то момента начала подумывать о разводе. Не то что всерьез, но сами мысли были симптоматичны. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не этот страшный взрыв, который разом и без нашего участия разрубил узел всех наших проблем. Может быть, поэтому я и одела траур, так как в какой-то момент с ужасом почувствовала, что радуюсь случившемуся, как освобождению. Но ведь это ужасно, если смерть освобождает тебя от другого человека.
– Нечто подобное я и предполагала, – проговорила Лариса, пристально смотря на подругу.
– Предполагала! – изумилась Светлана.
– А ты полагаешь, что никто не в состоянии догадаться о твоих чувствах? То, что ты мне сейчас сказала, для меня не новость. Я это все видела.
– Тогда зачем же ты меня стала расспрашивать?
– А мне было важно понять, понимаешь ли ты это сама. Терпеть не могу, когда люди врут самим себе. Другим – пожалуйста, а себе – нет. Слишком накладно, да и глупо. Ты за свою ложь подсознательно наложила на себя епитимью в целый год. Не жалко тебе потерять столько времени. Для твоего Михаила это значения уже не имело, а тебе пришлось столько за это время всего вытерпеть. Когда молодая, красивая, полная сил женщина выпадает на такой большой срок из жизни, это для нее это не проходит бесследно. Признайся, ты же мучилась?
– Признаюсь, мучилась.
– Колись дальше! Что тебя больше всего мучило?
Светлана подумала, что сегодня по всем статьям – странный день. Утром совершенно неожиданно вывела машину из гаража, затем эта долгая и тягостная церемония. А заканчивается все самыми интимными признаниями. Конечно, они с Ларой старые и близкие подруги. И все же обычно она не бывает с ней столь откровенной. А сейчас вдруг чувствует, что сама хочет признаться ей во всех своих самых сокровенных мыслях. Хотя этому тоже есть простое и естественное объяснение; целый год она их копила в себе, и должен был настать момент, когда у нее возникнет сильное желание освободиться от этого груза, выплеснуть все наружу.
Светлана прикрыла глаза. То, что она собиралась сказать, все же смущало ее. Но и не сказать не могла.
– Я поняла, что не могу жить без мужчины. Это самое главное в моей жизни. Без этого она теряет всякий смысл.
– Браво! – вскричала Лариса. – Я давно ждала от тебя такого признания. Наконец-то ты созрела. От всей души поздравляю.
– Поздравлять рано, – грустно вздохнула Светлана. – Да, я хочу рядом с собой видеть мужчину. Но я совершенно не представляю, какого мужчину. У меня нет сложившегося образа, одни фрагментарные представления, из которых не могу слепить цельный портрет. Мои два замужества были абсолютно разными по содержанию и по форме, оба мужа были не похожи друг на друга, как портреты из разных эпох. Но ни первая, ни вторая попытка не принесла мне счастья. Сколько мне их еще предпринимать? Мне все-таки уже сорок два года.
Кроме того, вокруг нет абсолютно никого, с кем можно было бы затеять что-нибудь серьезное.
– Ну, как раз последняя проблема самая решаемая. Мужчин раздобыть не сложно.
– И где же, по-твоему, тот склад, где они лежат штабелями?
Лариса подошла к стоящему на столе компьютеру.
– Вот здесь их сколько угодно, на любой вкус, – постучала она по корпусу компьютера. – Ты полагаешь, где я их нахожу? Здесь и нахожу. Скажи, для чего у тебя стоит эта штуковина?
– Для работы, для переводов.
– Для переводов, – передразнила ее Лариса. – А вот у меня – исключительно для поиска мужиков. Лучшего инструмента для этого не изобрели. Заходишь на сайт знакомств, оставляешь свою анкету и ждешь посланий. И уже на следующий день можешь идти на свидание. Только не делай вид, что ты слышишь об этом впервые.
– Я и не собираюсь делать вид, – даже немного обиделась Светлана. – Только…
– Ну вот, начинается. Скажи еще, что ты знакомишься только на балах, да и то, когда тебе его представят.
– С первым мужем я училась в школе, а вот со вторым действительно познакомилась на новогоднем балу. Так что, ты не далека от истины.
– Врачи говорят в таких случаях: неоперабельна. Неужели ты не разу не заглядывала на эти сайты?
– Пару раз заглядывала. Но что-то мне там никто не приглянулся. Какая-то огромная ярмарка. Впрочем, это было давно. – Светлана не стала уточнять, что произошло это через четыре месяца после гибели Михаила. Однажды ей стало так тяжело и тошно, что она решила найти кого-то, чтобы забыться. Но, просмотрев с десяток мужских анкет, так ни на ком и не остановилась. От всех них на нее повеяло таким чуждым ей ветром, что она поспешно выключила компьютер.
– Понимаешь, в чем дело, я так устроена, что мне нужен с человеком живой контакт. Когда я читаю эти анкеты, мною овладевает ощущение, что это все несерьезно, понарошку. Кто-то придумал такую игру, и меня заставляет играть по чуждым мне правилам. И у меня само собой появляется сопротивление, словно бы меня к этому принуждают.
Лариса покачала головой.
– Сколько тебя знаю, столько ты все время все усложняешь. Тоже мне шахматист. Знаешь, в чем причина твоих несчастий? Ты не умеешь строить простые отношения. Встретились, поговорили вечерочек. Если чувствуешь, что он тебе не противен, то значит, можно уже ложиться в постель. Тем более я же не дура, когда я общаюсь с очередным, то отчетливо вижу, что у него на морде написана большими буквами всего одна фраза: даст она или не даст, а если даст, то когда, и сколько это будет мне стоить? Вот я и решаю во время первой встречи: стоит ли с ним заниматься сексом, доставит ли мне это удовольствие и сколько можно с него содрать? Если общий баланс положительный, приглашаю его в следующий раз к себе домой. Ну а там уже смотрю, хорош ли он в постели или нет. Если так себе, то говорю ему: прощай, дружок, это была ошибка. Если же он мне нравится, то продолжение следует. Вот и вся технология.
Светлана вдруг испытала небольшой шок. Ничего подобного Лара ей до сих пор не рассказывала. Конечно, она отлично знала, что с тех пор, как, вытерпев год совместного проживания, она прогнала мужа, у нее было много мужчин. И все же она не думала, что она поставила этот процесс на конвейер, как производство машин.
– Тебе не кажется, что в этом есть что-то очень примитивное?
– Не кажется, дорогая. Просто я давно поняла, что в отношениях между полами всегда надо идти от примитивного к еще более примитивному. В любом случае, сперва надо удовлетворить животные инстинкты, а уж затем переходить к чему-то более сложному и возвышенному. Хотя опыт мне советует, что лучше этого не делать. За последние годы у меня было несколько чудных романов, не поверишь, но на каком-то этапе нас даже переставал почти интересовать секс, так как нам было хорошо и интересно друг с другом и без него. Но долго это почему-то никогда не продолжалась, он начинал искать другую женщину, а я – другого мужчину.
– Но почему же ты так и не вышла ни за кого из них замуж?
– Чтобы не испортить впечатление от романов, – засмеялась Лариса. – В отличие от тебя, я давно поняла, что семейная жизнь – не для меня. Она налагает на человека массу обязательств, а это как раз то, чего я всячески избегаю.
– А мне всегда хотелось иметь семью. И сейчас хочется. Разнообразие – хорошо, но семейная жизнь – лучше. Есть ощущение прочности и надежности, что ты не одна. С любовником этого никогда не почувствуешь.
– И, слава Богу! Впрочем, если тебя так тянет замуж, ищи мужа. Какие проблемы?
– Никаких, – согласилась Светлана.
– Так что же ты решила?
– Ничего.
– О чем же мы с тобой тут столько болтали?
– О жизни. О нашей с тобой жизни. Разве она не стоит того, чтобы о ней иногда немного посудачить? И, кроме того, я пока ничего не решила. Я должна подумать.
– Ладно, думай. Только прежде, чем начнешь думать, подумай, о чем ты хочешь думать. А мне пора домой. Время позднее. – Она о чем-то на секунду задумалась. – Пожалуй, мне что-то не хочется сегодня спать одной. Позвоню-ка я одному товарищу. – Лариса подошла к телефону. – Виталий, через час я буду у себя. Ты как? – Лариса выслушала ответ. – Значит, договорились. – Она положила трубку.
– Теперь можно быть уверенной, что эта ночь не пройдет напрасно. А тебе желаю обо всем как следует поразмыслить. Хочешь сложного, насыщенного, многогранного – начинай с простого. А иногда и само простое приносит массу приятных минут. Вопрос в том, чтобы всегда знать, от кого и что можно получить.
– Я сегодня о тебе узнала больше нового, чем за целый год, – заметила Светлана.
– Это я сделала ради тебя, чтобы немножечко тебя вразумить.
– Спасибо. С твоей стороны это большая жертва, – улыбнулась Светлана. – Желаю приятно провести ночь.
– Уж постараюсь.
Они одновременно засмеялись, но каждая вложила в смех только свое содержание.
Глава 2
Светлана проснулась среди ночи. Такое с ней случалась крайне редко, обычно спала она так крепко, что только какое-то чрезвычайное происшествие могло нарушить спокойное течение ее сна. Даже когда она узнала о гибели мужа, это никак не повлияло на его крепость. И сейчас, посмотрев на часы и увидев, что они показывают всего два часа, она вдруг поняла, что действительно в ее жизни произошло нечто необычайно важное.
Светлана лежала с открытыми глазами, пытаясь понять, что же на самом деле случилось, почему ее сон, подобно упавшему сосуду, оказался разбитым на две половинки.
Это все негодница Ларка, слова подруги так разбередили ее душу, что даже пробили брешь в крепости ее сна. Светлана представила, как сейчас Лариса занимается любовью с неизвестным ей Виталием. Ей стало так жарко, что она откинула одеяло. Вспыхнувшее, словно факел, желание, было таким сильным, что Светлана не знала, куда себя деть. Не заниматься же самоудовлетворением, ей всегда казалось это занятие слишком унизительным, которое практикуют несчастные женщины, обделенные мужским вниманием.
Светлана лежала с открытыми глазами, пытаясь понять, что же на самом деле случилось, почему ее сон, подобно упавшему сосуду, оказался разбитым на две половинки.
Это все негодница Ларка, слова подруги так разбередили ее душу, что даже пробили брешь в крепости ее сна. Светлана представила, как сейчас Лариса занимается любовью с неизвестным ей Виталием. Ей стало так жарко, что она откинула одеяло. Вспыхнувшее, словно факел, желание, было таким сильным, что Светлана не знала, куда себя деть. Не заниматься же самоудовлетворением, ей всегда казалось это занятие слишком унизительным, которое практикуют несчастные женщины, обделенные мужским вниманием.