Аманда Хокинг. Королевство

   – Я слышала.
   – Почему вы так о нем беспокоитесь? – не отставал Дункан. – Я знаю, вы с ним вроде как друзья, только никак не пойму, как такое возможно. Он же витра, он вас похитил и…
   – Вовсе я не беспокоюсь о нем! – отрезала я. – А собираюсь отмечать свой день рождения!
   Дункан проводил меня в верхнюю гостиную. Раньше это была игровая комната Риза, а когда мой подменыш подрос, там стали тусоваться его друзья. Теперь это моя личная гостиная. На потолке все еще плывут нарисованные облачка, а на стенах – детские рисунки и полки с игрушками.
   Я открыла дверь, в комнате что-то взорвалось, и меня окутало облако из конфетти и серпантина, вокруг так и порхали воздушные шарики. На стене висел плакат – огромные сверкающие буквы: «С днем рождения!»
   – С днем рождения! – завопила Вилла.
   – С днем рождения! – подхватили Риз и Рианнон.
   – Спасибо, ребята. – Я отпихнула от лица воздушный шар и вошла. – А вы в курсе, что день рождения у меня вообще-то завтра?
   – Еще бы мне не знать! – Это был Мэтт, только голос у него звучал как-то пискляво – наверное, надышался гелия. В руках у брата был сдутый шарик, на полу – баллон с газом, который он поспешно отодвинул, чтобы подойти ко мне. – Я же был там, когда ты родилась, разве ты не помнишь?
   Улыбка его стала смущенной, когда он понял, что на самом деле сморозил. Нас с Ризом поменяли сразу после рождения. И Мэтт присутствовал при его появлении на свет, а не моем.
   – Вернее, я встретил тебя из больницы. – Он обнял меня. – С днем рождения, принцесса!
   – Спасибо! – Я крепко обняла его.
   – Ну я-то точно знаю, когда твой день рождения! – К нам подошел Риз. – Поздравляю!
   – И я тебя поздравляю, – улыбнулась я. – Как себя чувствуешь в восемнадцать лет?
   – Да примерно так же, как в семнадцать, – рассмеялся Риз. – А ты чувствуешь, что стала старше?
   – Нет, не особенно, – призналась я.
   – Ну что ты, – воскликнул Мэтт, – ты так повзрослела за последние полгода! Я тебя вообще едва узнал!
   – Мэтт, я все та же. – Я неловко попыталась отклонить комплимент.
   Действительно, я повзрослела. Изменилась даже внешне. Чаще стала носить распущенные волосы, потому что научилась наконец укрощать кудри, с которыми всю жизнь воевала. Теперь я правлю королевством и должна соответствовать своему статусу. Носить темные платья в пол, а не джинсы с футболками, сверкать драгоценностями. Словом, выглядеть как принцесса.
   – Это хорошо, Венди, – улыбнулся Мэтт.
   – Хватит, – велела я, – больше ничего серьезного! У нас вечеринка или королевский совет?
   – Вечеринка! – заорал Риз и дунул что есть сил в новогоднюю картонную дудку.
   Когда вечеринка набрала обороты, я и впрямь развеселилась. Праздник у нас вышел на славу, куда лучше торжественного королевского бала, на который большинство присутствующих просто не позвали бы. Мэтту нельзя даже жить во дворце, не то что посещать королевские балы, Ризу с Рианнон ни за что не позволили бы прийти – они манксы. Дункана пустили бы, но лишь в качестве моего стража. На балу он не стал бы хохотать и шутить.
   – Венди, поможешь мне разрезать торт? – спросила Вилла, пока Туве изображал жестами ключевое слово в шараде. Дункан отгадал ее часть, «всё на свете», но к разгадке не приблизился.
   – Конечно, – сказала я.
   Как же здорово сидеть на диване с друзьями и хохотать над неуклюжими попытками отгадывающего. Я встала и прошла к столу, где хлопотала Вилла. Торт стоял в самом центре, рядом с небольшой горкой подарков. Мы с Ризом просили ничего не дарить нам, однако подарки нас все равно ждали.
   – Извини, – сказала Вилла, – не хотела выдергивать тебя из компании, но очень нужно поговорить.
   – Все хорошо.
   – Твой братец сам испек торт. – Вилла виновато улыбнулась, вонзаясь ножом в глазурь. – Клянется, что это твой любимый.
   Возможно, Мэтт и самый лучший на свете кондитер, но мне трудно об этом судить. Большинство продуктов я не люблю, особенно обработанные, однако Мэтт годами изо всех сил старался накормить меня, и часто я притворялась, называя вкусными блюда, которые мне не по нраву. Вот как этот торт.
   – Не такая уж гадость, – сказала я, хотя гадость была первостатейная. По крайней мере, на мой вкус, а значит, на вкус Виллы и остальных трилле тоже.
   – Я хотела тебе сказать, что Мэтт не знает о Локи, – прошептала Вилла, аккуратно раскладывая торт по тарелкам. – Я ему не рассказала, чтобы не дергался.
   – Спасибо. – Я оглянулась на Мэтта, хохотавшего над гримасами Туве. – Но позже сказать все равно придется.
   – Думаешь, Локи останется? – Вилла слизнула с пальца глазурь и поморщилась.
   – Думаю, да.
   – Ладно, не забивай себе этим голову сейчас. Это же последний день твоего детства!
   И я послушно постаралась выбросить из головы все свои страхи, все мысли о королевстве, о Локи. Удивительно, но в тот вечер мне это удалось.

Три. Шрамы

   Мне снилась снежная буря. Метель кружила и завывала, швыряя пригоршни снега в лицо. Вокруг не видно ни зги. Ледяной ветер пронизывал до костей. Но я шла и шла. Я должна была пройти через буран.
   Дункан разбудил меня в десятом часу. Обычно я просыпалась в шесть или семь, чтобы успеть привести себя в порядок, – в зависимости от того, на сколько назначена первая встреча. Но сегодня в честь дня рождения мне удалось поспать подольше. Приятное ощущение, хоть и немножко странное.
   Дункан и вовсе не стал бы будить меня, но Элора хотела позавтракать со мной по случаю моего дня рождения. Я вскочила сразу, не став залеживаться. Ведь если заспишься, то лень твоя пробудится раньше тебя.
   Я не знала, чем займу сегодняшний день, ведь обычно у меня все расписано по минутам, а тут целый день в моем распоряжении, не надо вершить государственные дела, не надо помогать Авроре с подготовкой к свадьбе, не надо обсуждать всякую всячину с Виллой и Мэттом.
   Завтракали мы с Элорой в ее спальне, последнее время я ее только там и видела. Болезнь все не отпускала королеву, а ведь слегла она еще до Рождества. Аврора предприняла несколько попыток применить свой целительный дар, но смогла лишь поддержать силы Элоры.
   По пути в южное крыло, где находились покои Элоры, я миновала комнату, в которой держали Локи. Дверь была плотно закрыта, рядом стоял Томас. Он кивнул мне. Все пока спокойно.
   Спальня у Элоры огромная. Тяжелые, высоченные – до самого потолка – двери. В этой комнате легко уместились бы две мои спальни, а покои у меня тоже не самые тесные. Комната казалась еще больше из-за французских окон во всю стену. Правда, сейчас окна неизменно закрыты плотными гардинами. Дневному свету Элора предпочитала мягкое сияние лампы.
   Мебель была под стать комнате – тяжелая, массивная: шкафы, письменный стол, гигантская кровать, я таких никогда и не видела, и уголок для гостей с диваном, двумя креслами и кофейным столиком. Сегодня у окна стоял еще и небольшой обеденный стол и два стула. Стол буквально ломился от еды: ягоды, фрукты, йогурты и овсянка в экстравагантной кастрюльке – все мое самое любимое.
   Во все последние мои визиты Элора не покидала постели, но сейчас она сидела за столом. Длинные волосы, совсем еще недавно черные и блестящие, отливали серебром. Темные глаза заволокло мутной катарактной пленкой, прежде фарфорово-прозрачное, гладкое лицо избороздили морщины. Красота и элегантность не покинули Элору и, наверное, никогда не покинут, но как же она постарела…
   Когда я вошла, Элора разливала чай. Шелковый пеньюар струился живописными складками.
   – Чаю, Венди? – спросила она, не отрывая взгляда от чайника.
   Лишь совсем недавно Элора начала называть меня по имени. А до этого обращалась ко мне исключительно «принцесса», но после ее болезни лед между нами растаял. Я даже могла быть с ней на «ты» – разумеется, только наедине.
   – Да, спасибо. – Я села за стол напротив своей матери. – А что за чай?
   – Ежевичный. – Элора поставила передо мной изящную чашку. – Надеюсь, аппетит у тебя сегодня хороший. Я попросила повара закатить нам пир.
   – Ага, проголодалась. – И желудок мой заурчал, точно подтверждая это.
   – Тогда накладывай себе все, чему глаза радуются.
   – А ты разве не будешь? – спросила я, наваливая себе в тарелку малины.
   – Самую малость. – Но она даже не взяла тарелку. – Как себя чувствуешь в день рождения?
   – Пока неплохо. Правда, легла очень поздно.
   – Вилла устраивает для тебя праздник? – Элора задумчиво разглядывала сливу. – Гаррет мне что-то рассказывал.
   – Да, закатила вечеринку, – кивнула я, уминая ягоды. – Было весело.
   – Я полагала, вы соберетесь сегодня.
   – Сегодня тоже соберемся, но это будет вечеринка Риза. У меня ведь не так много друзей, и Вилла решила, что лучше отпраздновать накануне.
   – Ясно.
   Элора неторопливо пила чай и наблюдала, как я ем. Раньше этот пристальный взгляд наверняка смутил бы меня, но теперь я понимала: ей просто приятно на меня смотреть.
   – Как ты сегодня себя чувствуешь?
   – Видишь, встаю потихоньку. – Элора пожала плечами и перевела взгляд за окно.
   Тяжелые гардины были наполовину раздвинуты, и комнату заливал сияющий свет. Верхушки деревьев укрывало снежное полотно, и солнце, отражаясь от заиндевевших крон, буквально врывалось в комнату.
   – Ты хорошо выглядишь, – сказала я.
   – Ты тоже. – Элора продолжала смотреть в окно. – Тебе идет этот цвет.
   Я опустила взгляд на платье, темно-синее, отделанное черными кружевами. Его выбрала для меня Вилла, и оно мне очень нравилось. Но к комплиментам от Элоры я еще не успела привыкнуть.
   – Спасибо.
   – Я когда-нибудь рассказывала тебе о дне, когда ты родилась?
   – Нет. – Оторвавшись от ванильного йогурта, я положила ложечку на блюдце. – Ты только упоминала, что это произошло очень быстро.
   – Я немного не доносила тебя. – Элора говорила тихо, будто медленно погружаясь в воспоминания. – Благодаря матери. У нее был дар убеждения, и она уговорила мое тело начать роды. Тогда это был единственный способ тебя защитить, но ты родилась на две недели раньше срока.
   – А где я родилась – в больнице?
   – Нет. Мы поехали в город, где жила твоя приемная семья. Орен думал, что я выбрала семью из Атланты, но я предпочла семейство Эверли, они жили на севере Нью-Йорка. Мы с матерью поселились в ближайшей гостинице, прятались там от Орена. Томас наблюдал за Эверли, ждал, когда у беременной начнутся схватки.
   – Томас? – удивилась я.
   – Да, Томас сопровождал нас. Тогда-то я с ним и познакомилась. Во время бегства от мужа. Томас был новеньким, но успел уже показать свою находчивость, и мать взяла его сопровождать нас.
   – И он присутствовал при моем рождении?
   – Да, – улыбнулась Элора. – Я тебя родила на полу в гостиничной ванной. Мать использовала свои способности – вызвала роды и сделала так, чтобы я не чувствовала боли, не кричала. А Томас сидел рядом со мной, держал за руку и говорил, что все будет хорошо.
   – Тебе было страшно? – спросила я. – Страшно вот так рожать?
   – Очень страшно, – призналась Элора. – Однако выбора не оставалось. Мы должны были спрятать и защитить тебя.
   – Знаю, – кивнула я. – Ты все сделала правильно. Теперь я понимаю.
   – Ты была такая маленькая. – Улыбка Элоры изменилась, в лице ее проступила нежность. – Я и представить не могла, что ты окажешься такой крошечной… и такой красивой. Ты родилась с копной темных волос, и твои темные глаза были такие огромные. Такая прекрасная, самая прекрасная… моя девочка.
   Элора замолчала, по-прежнему улыбаясь, а у меня в горле стоял комок. Так непривычно слышать от моей матери слова, которые обычные мамы произносят постоянно.
   – Мне очень хотелось взять тебя на руки. Я умоляла мать, чтобы она позволила мне подержать тебя, но она сказала, так будет только хуже. Она сама завернула тебя в гостиничную простыню, а я смотрела, смотрела на тебя, сквозь слезы. А потом мать ушла. Отнесла тебя в больницу и оставила у Эверли, а домой принесла другого младенца, не моего. Велела, чтобы я носила его на руках, ворковала с ним, ухаживала. Так мне должно было стать легче. Но я не хотела чужого ребенка. Мне нужна была ты, ты была моей девочкой, я хотела нянчить только тебя.
   Лишь сейчас она повернулась ко мне, и взгляд ее затуманенных катарактой глаз был гораздо яснее, чем раньше.
   – Я так не хотела отдавать тебя, Венди. Несмотря на все, что произошло между мной и твоим отцом, я хотела быть с тобой. Больше всего на свете.
   Я ничего не ответила. Не могла. Тогда я разрыдалась бы, а при Элоре лучше не плакать. Даже в таком откровенном разговоре я боялась, что она не одобрит моих слез.
   – Но было нельзя. – Она опять отвернулась к окну. – Иногда мне кажется, вся моя жизнь состоит из сплошных «нельзя». Все, кого я любила, все, к чему я привязывалась, – все это было нельзя.
   – Ужасно, – сказала я хрипло.
   – Нет, – ответила Элора. – Я поступала так, как считала нужным, старалась сделать как лучше. Посмотри на меня. Сегодня твой день рождения. Не стоило мне жаловаться сегодня.
   – Ты вовсе не жалуешься. – Я постаралась незаметно вытереть глаза. – Спасибо, что рассказала.
   – Ладно, хватит, давай обсудим убранство твоих новых покоев, – сказала Элора. – Думаю, следует оставить здесь почти всю мебель, если ты не захочешь ее сменить. Конечно, это твое право.
   – Что за новые покои? – удивилась я.
   – Ты должна переехать в эту комнату после свадьбы. Ведь это комната для молодоженов.
   – А, да, конечно. – Я покачала головой. – Я была так занята остальными делами, что совсем позабыла.
   – Думаю, тут не слишком много работы. Я возьму только личные вещи. В пятницу слуги помогут мне собраться, и я переберусь в комнату чуть дальше по коридору.
   – Тогда пусть сразу перенесут и мои вещи. И вещи Туве, он же будет жить вместе со мной.
   – Как у вас дела? – Элора внимательно на меня посмотрела. – Ты готова к свадьбе?
   – Не знаю, как я, а Аврора к ней точно готова, – вздохнула я. – Но если ты спрашиваешь, готова ли я выйти замуж… не знаю.
   – У вас с Туве все будет хорошо, – улыбнулась Элора. – Уверена. Я знаю.
   – Знаешь? Ты это нарисовала?
   У Элоры дар предвидения, и видения приходят к ней в виде картин, которые она пишет.
   – Нет, – рассмеялась она, – материнская интуиция.
   Я снова принялась за еду, но Элора лишь тыкала фрукты вилкой. Мы разговаривали о всякой всячине, и я внезапно подумала, что если она умрет, то я буду тосковать по ней. Мысль была странная и неожиданная. Ведь еще совсем недавно мы были на ножах.
   Когда я собралась уходить, Элора вернулась в постель и попросила прислать кого-нибудь убрать после завтрака. У двери меня ждал Дункан, он и предложил не звать прислугу, сказал, что сам справится. Пока он собирал тарелки, я отправилась к Локи. Если ему стало лучше, вытяну из него всю правду.
   У двери я снова обнаружила Томаса, похоже, он решил не доверять охрану витра кому-то еще. Я стукнула из вежливости один раз и вошла, не дожидаясь ответа. Локи переодевался. Он уже сменил потрепанные слаксы на пижамные штаны и держал перед собой белую футболку, собираясь надеть ее. Спина его, обращенная ко мне, являла страшную картину.
   – Какой ужас, Локи, – прошептала я.
   – Я не знал, что ты здесь, – ухмыльнулся он, оборачиваясь. – Значит, футболку можно не надевать?
   – Нет, надень. – Я закрыла дверь, чтобы никто не подглядывал и не подслушивал.
   – До чего с тобой скучно. – Локи недовольно скривился и натянул футболку через голову.
   – Спина у тебя… просто ужас.
   – А я как раз собирался сказать, как ты сегодня прекрасна, но, пожалуй, не стоит трудиться, если ты будешь продолжать в том же духе. – Он сел на кровать.
   – Локи, я не шучу. Что с тобой произошло?
   – Я уже все сказал. – Локи опустил взгляд и принялся снимать невидимые пылинки с пижамных штанов. – Король очень разозлился на меня.
   – За что? Ради всего святого, зачем такая жестокость? – В душе у меня закипал гнев на отца.
   – Плохо ты знаешь своего папочку. Для него это вовсе не жестокость.
   – И ты же почти принц! Разве можно с тобой так обращаться?
   – Он король, – пожал плечами Локи. – Что хочет, то и делает.
   – А королева? Почему она не вмешалась?
   – Королева сперва исцеляла меня, но потом ее силы иссякли. И это самое большее, что она может сделать наперекор Орену.
   Сара, королева витра, – моя мачеха, но когда-то она была помолвлена с Локи. Сара старше его лет на десять, их помолвку устроили родители, и она была расторгнута, когда Локи исполнилось девять лет. Ничего романтического между ними не было, Сара всегда относилась к Локи, как к младшему брату, защищала его, как могла.
   – Так это он сам так тебя? – тихо спросила я.
   – Как – так?
   Наши взгляды встретились. Какого все-таки удивительного цвета у него глаза, золотисто-карамельные. На подбородке у Локи я заметила шрам, которого раньше точно не было. У него была безупречно чистая кожа, никакие шрамы не портили его мужественную красоту.
   – Это его рук дело? – Я коснулась шрама.
   – Да, – хрипло ответил он.
   – Как это произошло? – Пальцы мои скользнули по его щеке, поднялись к виску, где краснел еще один рубец. – Как он это сделал?
   Локи смотрел мне в глаза, не пытаясь отстраниться от моей ладони.
   – Ему нравится обрабатывать меня. Руками или ногами. Или «кошкой».
   – Что за кошка? – У меня было такое глупое лицо, что он улыбнулся.
   – Это плетка, называется «кошка-девятихвостка». Вроде хлыста, только там не один конец, а девять. «Кошка» наносит больше ран, чем обычный хлыст.
   – Локи! – Я невольно содрогнулась. – Как он посмел? Почему ты сразу не бежал? Ты сопротивлялся?
   – Сопротивляться бесполезно, а сбежал, как только представился момент. И вот я здесь.
   – Он бросил тебя в тюрьму?
   – Запер в подземелье. – Локи отвернулся, чуть отодвинулся. – Принцесса, я рад тебя видеть, но мне больше не хочется об этом говорить.
   – Ты же просишь королевской амнистии. Я должна знать подробности. Почему он тебя избил?
   – Почему? – саркастически рассмеялся Локи. – А сама что думаешь?
   – Да не знаю я!
   – Из-за тебя. – Он опять посмотрел мне в глаза, и от этой обаятельно-кривой улыбки у меня защемило сердце. – Потому что я не доставил тебя.
   – Так ведь… – нахмурилась я, – ты же сам просил, чтоб тебя отпустили к витра. Мы с королем устроили обмен, чтобы ты смог вернуться.
   – Ну да, только он думал, что ты тоже к нему заглянешь. А ты не заглянула. Я тебя упустил, а потом еще и не доставил обратно. – Локи покачал головой. – Он решил заполучить тебя, принцесса.
   – И он тебя пытал? – спросила я тихо. – Из-за меня?
   – Принцесса… – Локи вздохнул, придвинулся ближе и мягко, чуть ли не осторожно обнял меня. – Ты в этом не виновата.
   – Наверное. Однако этого не случилось бы, если бы я бежала с тобой.
   – Бежать и сейчас можно.
   – Нет, нельзя. У меня теперь слишком много забот. Нельзя просто бросить их и бежать. Но ты оставайся здесь. Я пожалую тебе амнистию.
   – У-у, так я и знал! – Локи широко улыбнулся. – Если я уеду, ты умрешь от тоски.
   – Ну это вряд ли! – рассмеялась я.
   – Да ну?
   Обнимавшая меня рука скользнула к талии. Я чувствовала упругость его мышц, тепло его тела. Понимая, что должна отстраниться, что для такой фамильярности нет никаких оправданий, я все-таки не сдвинулась с места.
   – А ты могла бы? – шепотом спросил Локи.
   – Что могла бы?
   – Ты могла бы сбежать со мной, если бы не твои королевские обязанности, не дворец и прочая шелуха?
   – Не знаю.
   – Думаю, могла бы.
   – Ты очень самонадеянный! – Я отвела взгляд, но не отстранилась. – А где, кстати, ты взял пижаму? Ты же ничего с собой не принес.
   – Не скажу.
   – Почему это?
   – Потому. Стоит сказать – и настроение испортится. Может, лучше посидим тут, пожирая друг друга глазами, пока ты не позволишь поцеловать тебя?
   – Нет! – Я наконец попробовала отодвинуться. – Ни за что, если ты не скажешь.
   – Туве принес, – буркнул Локи и попытался притянуть меня к себе. Он был гораздо сильнее, но позволил себя отпихнуть.
   – Понятно. – Я встала. – Как похоже на моего жениха. Всегда думает о других.
   – Слушай, это просто пижама! – воскликнул Локи, будто это что-то объясняло. – Он классный парень, но это ничего не значит!
   – Как ничего не значит?!
   – Ты же его не любишь.
   – Он мне нравится, – возразила я. – И тебя я тоже не люблю.
   – Может, и так, – согласился он. – Но полюбишь.
   – Сам так решил?
   – Потом вспомни мои слова, принцесса. Однажды ты по уши в меня втрескаешься.
   – Ладно, – засмеялась я. – Мне пора. Если я жалую тебе амнистию, нужно огласить ее, оформить документ и всем доказать, что это не самоубийство.
   – Спасибо.
   – Пожалуйста. – Я открыла дверь.
   – И все-таки оно того стоило, – вдруг сказал Локи.
   Я обернулась:
   – Ты о чем?
   – Все, через что мне пришлось пройти. Ради тебя. Оно того стоило.

Четыре. Жених

   Мой день рождения обернулся сумасшедшим заседанием королевского совета по поводу амнистии. Большинство участников считали ее безумием, и пришлось привести Локи для объяснений. Спорили довольно долго, Томас задавал множество вопросов, и Локи отвечал на них примерно так же, как в разговоре со мной. Хотя когда он приподнял футболку и показал свою спину, объяснять надо было не так уж много. После этого его отпустили обратно в постель.
   Потом меня ждал ужин в уютной компании Виллы и Мэтта, и я расслабилась. Позвонила тетя Мэгги, мы поговорили с ней. Мэгги рвалась меня навестить, а я увиливала как могла. Я так и не рассказала ей, кто я на самом деле, она знала только то, что я в безопасности вместе с Мэттом. На Рождество я хотела вытащить ее сюда и все объяснить, но тут витра открыли охоту на подменышей, и нашу тетушку тоже могли похитить по дороге ко мне, поэтому пришлось отложить нашу встречу. К счастью, Мэгги много путешествует и ее мало чем удивишь, но она все же будет слегка ошарашена, когда увидит меня в здешней обстановке. Как же я по ней соскучилась.
   После ужина я удалилась к себе, повалилась на диван перед телевизором и погрузилась в глупые комедии восьмидесятых годов – на пару с Дунканом. Он находится при мне шестнадцать часов в сутки, лишь на ночь поручая меня ночному стражнику. Мне хотелось позаниматься – Туве учит меня триллице, – но Дункан отговорил. Мозгу требуется отдых, убеждал он, надо хорошенько расслабиться, отвлечься. Вот я и расслаблялась.
   Дункан так и уснул в моей комнате, что и раньше случалось. Никаких кривотолков по этому поводу не было – он же мой телохранитель, пусть лучше будет при мне. И уже начиная с субботы все будет иначе, а жаль. Я перебралась на кровать, а Дункан так и спал на диване, закутавшись в плед.
 
   – Сегодня ведь четверг? – спросила я, проснувшись утром. Я лежала в постели и смотрела в потолок.
   – Точно, – зевнул Дункан.
   – Два дня до свадьбы.
   – Ага. – Дункан встал и отодвинул занавеси, впуская в комнату поток света. – Что вы сегодня собираетесь делать?
   – Мне нужно чем-то заняться. – Я села в постели, щурясь от яркого света. – И плевать, что там кое-кто талдычит про отдых для мозга. Хочу быть в форме. Так что сегодня я тренируюсь с Туве.
   – Что ж, хотя бы проведете время наедине с женихом, – сказал Дункан.
   Обычно при мыслях о свадьбе у меня начинал ныть желудок. А если я думала на эту тему слишком уж долго, даже выворачивало наизнанку. Не помню, чтобы я за всю свою жизнь чего-то так боялась.
   После душа и скромного завтрака я заглянула к Туве и предложила ему потренироваться. Я уже привыкла к своим способностям и неплохо научилась ими пользоваться, но все равно старалась почаще практиковаться.
   Туве переехал во дворец, после того как витра меня похитили, – чтобы поддерживать безопасность. Благодаря своим способностям он куда сильнее любого стражника или искателя; возможно, он даже сильнее меня. Комната Туве находилась в том же крыле, что и моя. Дверь в нее была открыта. На полу громоздились картонные коробки, одни пустые, из других вываливались книги. Еще одна коробка стояла на кровати, в нее Туве складывал одежду.
   – Куда-то уезжаешь? – осведомилась я с порога.
   – Готовлюсь к переезду. – Туве махнул рукой в направлении крыла, где жила Элора. – Уже в субботу ведь.
   – Ах, ну да.
   – Могу я чем-то помочь? – спросил Дункан, неотступно следовавший за мной повсюду.
   – Если хочешь… – сказал Туве и кивнул на шкаф.
   Дункан принялся вытаскивать из шкафа одежду. А я все торчала в дверях и злилась из-за той неловкости, что разделяла нас с Туве. На тренировках, при деловых обсуждениях она исчезала. Мы почти всегда были на одной волне и могли откровенно говорить обо всем, что касается политики, дворца, работы. Но как только речь заходила о свадьбе или наших отношениях, и я, и Туве словно каменели.
   – А что, если нам потренироваться? – спросила я.
   – Хорошая идея, – согласился, если не сказать обрадовался, Туве.
   Тренировки были полезны и для него. Дворец был набит самыми разными людьми, Туве слышал их мысли, знал их эмоции, все это висело у него в голове непрекращающимся шумом. Наши занятия помогали ему прочистить мозг, освободиться от лишней информации, сосредоточиться. После них он чувствовал себя «почти нормальным».
   – На улице?
   – Хорошо.
   – Но там же собачий холод! – перепугался Дункан.