Страница:
Этот дом приглядела для себя городская управа, купив за 120 тысяч рублей. Отцам города понравились два каменных пакгауза, которые примыкали к зданию. Городские архитекторы и инженеры Гвоздиевский и Коновалов переоборудовали помещения под классы городского училища. Вскоре сюда переехали детишки из дома Соллогуба, который арендовала для них городская управа. Кстати, в бывшем доме Лангелитье располагалась и городская библиотека имени Гоголя, ныне Приморская краевая библиотека имени Горького. Можно сказать без преувеличения, что только благодаря деятельности бывшего офицера и его единомышленников Владивосток быстро вошел в десятку лучших городов всего тихоокеанского побережья.
Мальцевский овраг (почтовая карточка)
Энергия М. К. Федорова била ключом. Его деловая сметка и предприимчивость очень помогли развивающемуся краю. Основой коммерции Федорова стала река Суйфун – Раздольная. В 1875 г. Михаил Кузьмич построил в устье реки небольшую лесопильню и заимку, в окрестностях которой стал разрабатывать угольные копи. Купив колесный пароходик «Пионер», он совершал регулярные пассажирские рейсы по реке Суйфун, доходя до с. Никольска (Уссурийск). Вскоре Федоров приобрел четыре баржи общей грузоподъемностью 5500 пудов и тем самым расширил свое «суйфунское» дело.
Современный читатель может пренебрежительно махнуть рукой и сказать: «Разве это бизнес?» Но тогда сообщение по этой речной артерии помогло переселенцам в кратчайшие сроки заселить и освоить большую территорию Приморья, а в дальнейшем способствовало строительству отрезка Южно-Уссурийской железной дороги. Занимался М. К. Федоров и местными перевозками по бухте Золотой Рог, арендовав у фирмы «Бринер, Кузнецов и К°» паровой катер «Дружок».
Интересы торгового мореплавания привели Федорова к мысли открыть во Владивостоке Александровские мореходные классы. 10 октября 1891 г. он стал председателем общественного комитета по организации нового учебного заведения. Михаил Кузьмич был и в числе основателей Общества изучения Амурского края. Когда у только что образованного Общества возникла необходимость где-то разместить музейные коллекции, Федоров предложил для этого свой собственный дом. Стал он и членом строительной комиссии, когда Общество приступило к строительству здания музея. Он не просто помогал советом, но и выделил необходимые пиломатериалы.
19 октября 1906 г. бывший городской голова Михаил Кузьмич Федоров скончался. При его жизни небольшая улочка, где стоял дом городского головы, называлась Федоровской, но в советское время, когда старые названия были не в чести, ее переименовали в Производственную, так как на ней находился завод «Металлист». Уже после войны улица стала носить имя Арсеньева: последние годы своей жизни известный путешественник провел недалеко от дома бывшего городского головы.
Первые улицы Владивостока
Они заселяли Куперовскую Падь
Вокзальная площадь: страницы прошлого, или как пообедал С. Моэм
Алеутская улица и памятник в Японии
Первая речка, или Память о Нобеле Уткинская (Последняя) ул., Покровский парк и собор, железнодорожное депо
Энергия М. К. Федорова била ключом. Его деловая сметка и предприимчивость очень помогли развивающемуся краю. Основой коммерции Федорова стала река Суйфун – Раздольная. В 1875 г. Михаил Кузьмич построил в устье реки небольшую лесопильню и заимку, в окрестностях которой стал разрабатывать угольные копи. Купив колесный пароходик «Пионер», он совершал регулярные пассажирские рейсы по реке Суйфун, доходя до с. Никольска (Уссурийск). Вскоре Федоров приобрел четыре баржи общей грузоподъемностью 5500 пудов и тем самым расширил свое «суйфунское» дело.
Современный читатель может пренебрежительно махнуть рукой и сказать: «Разве это бизнес?» Но тогда сообщение по этой речной артерии помогло переселенцам в кратчайшие сроки заселить и освоить большую территорию Приморья, а в дальнейшем способствовало строительству отрезка Южно-Уссурийской железной дороги. Занимался М. К. Федоров и местными перевозками по бухте Золотой Рог, арендовав у фирмы «Бринер, Кузнецов и К°» паровой катер «Дружок».
Интересы торгового мореплавания привели Федорова к мысли открыть во Владивостоке Александровские мореходные классы. 10 октября 1891 г. он стал председателем общественного комитета по организации нового учебного заведения. Михаил Кузьмич был и в числе основателей Общества изучения Амурского края. Когда у только что образованного Общества возникла необходимость где-то разместить музейные коллекции, Федоров предложил для этого свой собственный дом. Стал он и членом строительной комиссии, когда Общество приступило к строительству здания музея. Он не просто помогал советом, но и выделил необходимые пиломатериалы.
19 октября 1906 г. бывший городской голова Михаил Кузьмич Федоров скончался. При его жизни небольшая улочка, где стоял дом городского головы, называлась Федоровской, но в советское время, когда старые названия были не в чести, ее переименовали в Производственную, так как на ней находился завод «Металлист». Уже после войны улица стала носить имя Арсеньева: последние годы своей жизни известный путешественник провел недалеко от дома бывшего городского головы.
Первые улицы Владивостока
Многое из прошлого Владивостока сохранилось почти в первозданном виде до сего дня, и прежде всего это кривые владивостокские улицы, то круто взбирающиеся на самые вершины окрестных сопок, то огибающие их по склонам. Немало сапог и туфелек сбили горожане на этих дорогах. На их состояние, особенно в непогоду, жаловались и местные извозчики. Владельцы немногочисленных лошадных «такси» нередко отказывались под предлогом плохого освещения ехать ночью в отдаленные районы. Их жалобы, как и сетования остальных владивостокцев, можно прочесть в архивных подшивках газеты «Владивосток». Но городские власти ничего с дорогами поделать не могли: первый же дождь, потоками стекающий с гор, начисто смывал все попытки благоустроить улочки. Справедливости ради надо отметить, что и сами горожане не отличались чистоплотностью и нередко выбрасывали мусор чуть ли не под окна своих домов.
В то время Владивосток состоял из слободок, прототипов нынешних городских районов. Улица Светланская была проложена только до Клубного оврага, где располагалось Морское собрание (ныне Матросский клуб). Трудно поверить, но этот овраг был настолько глубок, что в слякоть его можно было преодолеть только пешком или верхом на лошади. К счастью, Клубный овраг недолго портил настроение горожанам: как только на заводе Владивостокского военного порта (ныне Дальзавод) начали строить сухой док, оттуда ежедневно привозили на подводах вынутый грунт и мало-помалу овраг засыпали.
По направлению к Гнилому Углу находилось еще несколько улиц, разъединенных между собой другими оврагами. За Клубным оврагом начиналась улица 1я Портовая, которая шла до Жариковского оврага (ныне остановка Дальзаводская), за ним лежала улица Афанасьевская – основная улица Офицерской слободы. Это район получил такое название примерно в 1872 г., когда во Владивосток из Николаевска-на-Амуре переведена Сибирская флотилия. Офицеры сразу же облюбовали это место и занялись постройкой своих домов.
Улица Афанасьевская заканчивалась на обрыве Мальцевского оврага. В 1907 г. она стала частью Светланской. Следующей шла Экипажная улица – центр Экипажной слободы. Здесь находились казармы, столовые, хлебопекарня и прочие постройки Сибирского флотского экипажа. Эта слобода тянулась до широкого оврага Гайдамак, получившего имя от клипера «Гайдамак», экипаж которого, вероятно, принимал участие в благоустройстве участка.
Куперовская падь (почтовая карточка)
За оврагом Гайдамак шла улица Поротовская, около которой в сопках то там, то здесь были выстроены неказистые домики Матросской слободки, бывшей Артиллерийской. К морю от нее тянулись постройки Морского госпиталя с госпитальной пристанью. Для того чтобы попасть из центра города в госпиталь – единственное медицинское учреждение того времени, – было проще проехать берегом Золотого Рога мимо портовых мастерских. В этом районе была только одна благоустроенная улица – Шефнеровская. Это название она получила по имени командира транспорта «Манджур» Алексея Карловича Шефнера, который долгое время служил во Владивостоке. Рядом с Поротовской улицей были построены дома для врачей и фельдшеров Морского госпиталя, отчего район и стал называться Докторской слободкой.
Владивостокский вокзал (почтовая карточка)
Только к 1895 г. через овраги Владивостока были проложены мосты, и город получил грунтовку до Луговой. Через несколько лет все улицы были соединены под одним названием – Светланская. Выполняя наказы жителей, почти круглый год владивостокская управа занималась благоустройством города и производила капитальный ремонт улиц. Особое внимание обращалось на центральные – Светланскую, Китайскую и Алеутскую. Во многих местах срезались откосы и засыпались ямы. Владивостокцы частенько поругивали отцов города: для производства ремонтных работ улицы надолго закрывались и проехать гужевому транспорту по ним было невозможно.
К концу века стали во Владивостоке появляться и капитальные дома. Уже был выстроен дом военного губернатора (ул. Светланская, № 52) и закончилось строительство здания для командира владивостокского порта (Дом офицеров ТОФ). Рядом с ним еще виднелся неказистый домик первого жителя Владивостока Якова Семенова, но уже украшали Светланскую улицу здания Торгового дома Кунста и Альберса.
В то время Владивосток состоял из слободок, прототипов нынешних городских районов. Улица Светланская была проложена только до Клубного оврага, где располагалось Морское собрание (ныне Матросский клуб). Трудно поверить, но этот овраг был настолько глубок, что в слякоть его можно было преодолеть только пешком или верхом на лошади. К счастью, Клубный овраг недолго портил настроение горожанам: как только на заводе Владивостокского военного порта (ныне Дальзавод) начали строить сухой док, оттуда ежедневно привозили на подводах вынутый грунт и мало-помалу овраг засыпали.
По направлению к Гнилому Углу находилось еще несколько улиц, разъединенных между собой другими оврагами. За Клубным оврагом начиналась улица 1я Портовая, которая шла до Жариковского оврага (ныне остановка Дальзаводская), за ним лежала улица Афанасьевская – основная улица Офицерской слободы. Это район получил такое название примерно в 1872 г., когда во Владивосток из Николаевска-на-Амуре переведена Сибирская флотилия. Офицеры сразу же облюбовали это место и занялись постройкой своих домов.
Улица Афанасьевская заканчивалась на обрыве Мальцевского оврага. В 1907 г. она стала частью Светланской. Следующей шла Экипажная улица – центр Экипажной слободы. Здесь находились казармы, столовые, хлебопекарня и прочие постройки Сибирского флотского экипажа. Эта слобода тянулась до широкого оврага Гайдамак, получившего имя от клипера «Гайдамак», экипаж которого, вероятно, принимал участие в благоустройстве участка.
Афанасьев (Афонасьев) Дмитрий Матвеевич родился 28 января 1828 г. в Херсонской губернии. Морской офицер. Мичман с 1849 г. В 1858 г. пришел в Николаевск-на-Амуре вахтенным начальником корвета «Боярин», затем плавал на пароходо-корвете «Америка». Временно исполнял должность начальника штаба Сибирской флотилии и портов Восточного океана (1859—1862), затем служил на Балтике. Капитан-лейтенант с 1858 г. 22 марта 1871 г. переведен в Сибирскую флотилию и назначен начальником штаба главного командира портов Восточного океана. Капитан 2‑го ранга с 1873 г. 24 ноября 1875 г. переведен в Балтийский флот. Сотрудник газеты «Восточное Поморье». Умер после 1879 г.
Куперовская падь (почтовая карточка)
За оврагом Гайдамак шла улица Поротовская, около которой в сопках то там, то здесь были выстроены неказистые домики Матросской слободки, бывшей Артиллерийской. К морю от нее тянулись постройки Морского госпиталя с госпитальной пристанью. Для того чтобы попасть из центра города в госпиталь – единственное медицинское учреждение того времени, – было проще проехать берегом Золотого Рога мимо портовых мастерских. В этом районе была только одна благоустроенная улица – Шефнеровская. Это название она получила по имени командира транспорта «Манджур» Алексея Карловича Шефнера, который долгое время служил во Владивостоке. Рядом с Поротовской улицей были построены дома для врачей и фельдшеров Морского госпиталя, отчего район и стал называться Докторской слободкой.
Владивостокский вокзал (почтовая карточка)
Только к 1895 г. через овраги Владивостока были проложены мосты, и город получил грунтовку до Луговой. Через несколько лет все улицы были соединены под одним названием – Светланская. Выполняя наказы жителей, почти круглый год владивостокская управа занималась благоустройством города и производила капитальный ремонт улиц. Особое внимание обращалось на центральные – Светланскую, Китайскую и Алеутскую. Во многих местах срезались откосы и засыпались ямы. Владивостокцы частенько поругивали отцов города: для производства ремонтных работ улицы надолго закрывались и проехать гужевому транспорту по ним было невозможно.
К концу века стали во Владивостоке появляться и капитальные дома. Уже был выстроен дом военного губернатора (ул. Светланская, № 52) и закончилось строительство здания для командира владивостокского порта (Дом офицеров ТОФ). Рядом с ним еще виднелся неказистый домик первого жителя Владивостока Якова Семенова, но уже украшали Светланскую улицу здания Торгового дома Кунста и Альберса.
Они заселяли Куперовскую Падь
Остановка «Комсомольская».
Купер Александр Карлович – предприниматель, купец 1й гильдии. Американец. Брат Генриха Купера. Владелец Гранд-иллюзиона. Принял российское гражданство 6 апреля 1896 г. Действительный член ОИАК с 25 января 1900 г. Благотворитель. Скончался в 1911 г. во Владивостоке. Именем Купера названы мыс и район Владивостока (Куперова Падь).
Купер Александр Карлович – сын К. Г. Купера, предприниматель. Родился 21 июля 1874 г. во Владивостоке. Учился в Японии в английском колледже и в США. Занимался коммерческой деятельностью в Харбине и во Владивостоке. Участник Русско-японской войны. Жил в эмиграции в Японии (с 1921 г.) и в Харбине (с 1923 г.), где был домовладельцем. Умер после 1941 г.
Купер Генрих (Генри) Карлович – брат А. К. Генриха. Американец. Приняв российское гражданство, жил во Владивостоке с 1864 г. Владел земельными участками между улицами Американская (Светланская), Китайская (Океанский проспект) и Пекинская (Адмирала Фокина) и другими. Сдавал их в аренду. Имел несколько трактиров и гостиниц.
Купер Карл Генрихович – предприниматель. Гражданин США. Жена – китаянка Мария. Владелец участков на м. Песчаном (с 11 июля 1874 г.) и на Угловом п-ове (Де-Фриза – с 8 июля 1874 г.).
Купер Александр Карлович – предприниматель, купец 1й гильдии. Американец. Брат Генриха Купера. Владелец Гранд-иллюзиона. Принял российское гражданство 6 апреля 1896 г. Действительный член ОИАК с 25 января 1900 г. Благотворитель. Скончался в 1911 г. во Владивостоке. Именем Купера названы мыс и район Владивостока (Куперова Падь).
Купер Александр Карлович – сын К. Г. Купера, предприниматель. Родился 21 июля 1874 г. во Владивостоке. Учился в Японии в английском колледже и в США. Занимался коммерческой деятельностью в Харбине и во Владивостоке. Участник Русско-японской войны. Жил в эмиграции в Японии (с 1921 г.) и в Харбине (с 1923 г.), где был домовладельцем. Умер после 1941 г.
Купер Генрих (Генри) Карлович – брат А. К. Генриха. Американец. Приняв российское гражданство, жил во Владивостоке с 1864 г. Владел земельными участками между улицами Американская (Светланская), Китайская (Океанский проспект) и Пекинская (Адмирала Фокина) и другими. Сдавал их в аренду. Имел несколько трактиров и гостиниц.
Купер Карл Генрихович – предприниматель. Гражданин США. Жена – китаянка Мария. Владелец участков на м. Песчаном (с 11 июля 1874 г.) и на Угловом п-ове (Де-Фриза – с 8 июля 1874 г.).
Вокзальная площадь: страницы прошлого, или как пообедал С. Моэм
Железнодорожный вокзал Владивостока и площадь.
Визитной карточкой любого города является вокзальная площадь. Во Владивостоке она видела сановных особ и последнего императора Российской империи, всероссийского старосту Калинина и отца перестройки Горбачева, на ней появлялись ходоки из западных губерний России в поисках новых земель на далекой окраине, сюда из Кореи привезли прах матросов-варяжцев, в Гражданскую на ней раздавались выстрелы, и здесь же принимали Народно-освободительную армию Иеронима Уборевича. Тлен времени почти не коснулся Вокзальной площади: обветшалые здания вовремя сносились, на их месте строились новые, не нарушая архитектурной гармонии этого оживленного места. Удивительно, но довольно мирно здесь уживаются памятник Ильичу и восстановленный на коньке здания вокзала двуглавый орел.
На заре жизни Владивостока в начале улицы Алеутской, там, где сейчас трамвайное кольцо, находились казармы железнодорожного батальона. Рядом с ними стояло небольшое, но крепкое здание штаба Владивостокской крепости, возведенное в 1894 г. На его месте теперь стоит Владивостокский прижелезнодорожный почтамт. В то время, когда закладывался город, недалеко от этого места располагались портовые мастерские и небольшой сухой док. Отцы города решили было построить в 1897 г. на берегу бухты набережную, но не достроили: то ли из-за отсутствия денег в казне, то ли из-за более насущных потребностей. Вокзальная площадь была спроектирована уже во время строительства железной дороги, то есть в 1891 г. На площади часто можно было видеть фаэтоны или ломовиков, но в дождь она оказывалась непроходимой. Немало барышень и их кавалеров попортили здесь свои наряды. Впрочем, мужчин выручали высокие сапоги и галоши.
Алеутскую улицу пытались несколько раз мостить, но безуспешно – потоки воды, несущиеся с сопки во время дождя, сводили на нет все усилия. Только после строительства вокзала и прокладки трамвайных путей положение изменилось. Площадь стали мостить небольшими гранитными кубиками, которые укладывались на цемент. Гранит доставляли из Японии, а позднее его стали ввозить из каменоломен Русского острова.
Сейчас Вокзальную площадь невозможно представить без трамваев. Были они здесь и в далеком прошлом, правда, совсем не такие, к каким привыкли мы. Трамвайный вагон начала века имел два мотора и мог одинаково успешно двигаться как вперед, так и назад. Вагоновожатый просто перебрасывал электрическую дугу и переводил стрелку в обратном направлении. Все трамваи были тогда одинарными, прицепных вагонов еще не было. Плата за проезд разделялась на два класса.
…19 мая 1891 г. стал днем рождения Транссиба. Эта дата связана с приездом во Владивосток цесаревича Николая. В тот день состоялась церемония закладки железнодорожного вокзала. На серебряной доске, которую положил цесаревич Николай в фундамент рядом с первым камнем, было написано: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. В лето от Рождества Христова 1891, месяца мая 19го, в благополучное царствование его императорского величества государя самодержца всероссийского Александра III, в городе Владивостоке заложен сей первый камень строящегося конечного участка Сибирской железной дороги…»
Памятник русским морякам, погибшим на корабле «Алеут»
О следующем важном событии в истории Вокзальной площади возвестили выстрелы, прозвучавшие в период Первой русской революции.
Немногие любители творчества знаменитого английского писателя Сомерсета Моэма знают, что в августе 1917 г. он провел один бездельный день во Владивостоке, пробираясь окольными путями из Лондона в Петроград. В то время будущий писатель под псевдонимом Somerville служил агентом английской разведки. 18 июля 1917 г. Моэм получил 21 тысячу долларов для субсидирования партии меньшевиков и покрытия его собственных расходов в поездке. Через десять дней на пароходе он отправился из Сан-Франциско в Йокогаму, а оттуда – во Владивосток. О своем пребывании во Владивостоке С. Моэм написал очень мало. Так, в романе «Эшенден», опубликованном впервые в 1928 г. и переведенном на русский язык в 1992 г., он писал: «Поезд отходил в полночь, и Эшенден (этот роман автобиографичен, и в образе Эшендена С. Моэм описал себя. – Примеч. авт.) пообедал с Бенедиктом в вокзальном ресторане, который, похоже, был единственным местом в этом невзрачном городе, где можно было прилично поесть. Там было полно народа; обслуживали же клиентов невыносимо медленно».
В автобиографии писателя-шпиона, которую он назвал «Космополитяне», было отмечено, что во владивостокском ресторане он заказал себе водку и закусил борщом. Обслуживание было самое отвратительное, и сосед Моэма, говоривший по-английски, сказал ему: «С приходом революции ждать в ресторане приходится бесконечно!»
После ужина С. Моэм отправился на перрон, где решил подождать посадки на поезд. «Целые семьи сидели на своих вещах, – писал он, – казалось, они расположились здесь лагерем уже давно. Люди метались взад и вперед или, собравшись небольшими кучками, о чем-то ожесточенно спорили. Женщины визжали пронзительными голосами. Неподалеку двое мужчин злобно бранились и наседали друг на друга. Вся картина производила впечатление какого-то вселенского хаоса. Свет на перроне был слабый и мертвенно-бледный, и белые лица всех этих людей напоминали лики ожидающих Страшного суда покойников – спокойных или разъяренных, обезумевших от горя или кающихся».
Попытка британских спецслужб субсидировать российских меньшевиков для продолжения войны закончилась, как известно, провалом. А блестящему писателю посещение, хоть и недолгое, России дало пищу для новых произведений.
Визитной карточкой любого города является вокзальная площадь. Во Владивостоке она видела сановных особ и последнего императора Российской империи, всероссийского старосту Калинина и отца перестройки Горбачева, на ней появлялись ходоки из западных губерний России в поисках новых земель на далекой окраине, сюда из Кореи привезли прах матросов-варяжцев, в Гражданскую на ней раздавались выстрелы, и здесь же принимали Народно-освободительную армию Иеронима Уборевича. Тлен времени почти не коснулся Вокзальной площади: обветшалые здания вовремя сносились, на их месте строились новые, не нарушая архитектурной гармонии этого оживленного места. Удивительно, но довольно мирно здесь уживаются памятник Ильичу и восстановленный на коньке здания вокзала двуглавый орел.
На заре жизни Владивостока в начале улицы Алеутской, там, где сейчас трамвайное кольцо, находились казармы железнодорожного батальона. Рядом с ними стояло небольшое, но крепкое здание штаба Владивостокской крепости, возведенное в 1894 г. На его месте теперь стоит Владивостокский прижелезнодорожный почтамт. В то время, когда закладывался город, недалеко от этого места располагались портовые мастерские и небольшой сухой док. Отцы города решили было построить в 1897 г. на берегу бухты набережную, но не достроили: то ли из-за отсутствия денег в казне, то ли из-за более насущных потребностей. Вокзальная площадь была спроектирована уже во время строительства железной дороги, то есть в 1891 г. На площади часто можно было видеть фаэтоны или ломовиков, но в дождь она оказывалась непроходимой. Немало барышень и их кавалеров попортили здесь свои наряды. Впрочем, мужчин выручали высокие сапоги и галоши.
Алеутскую улицу пытались несколько раз мостить, но безуспешно – потоки воды, несущиеся с сопки во время дождя, сводили на нет все усилия. Только после строительства вокзала и прокладки трамвайных путей положение изменилось. Площадь стали мостить небольшими гранитными кубиками, которые укладывались на цемент. Гранит доставляли из Японии, а позднее его стали ввозить из каменоломен Русского острова.
Сейчас Вокзальную площадь невозможно представить без трамваев. Были они здесь и в далеком прошлом, правда, совсем не такие, к каким привыкли мы. Трамвайный вагон начала века имел два мотора и мог одинаково успешно двигаться как вперед, так и назад. Вагоновожатый просто перебрасывал электрическую дугу и переводил стрелку в обратном направлении. Все трамваи были тогда одинарными, прицепных вагонов еще не было. Плата за проезд разделялась на два класса.
…19 мая 1891 г. стал днем рождения Транссиба. Эта дата связана с приездом во Владивосток цесаревича Николая. В тот день состоялась церемония закладки железнодорожного вокзала. На серебряной доске, которую положил цесаревич Николай в фундамент рядом с первым камнем, было написано: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. В лето от Рождества Христова 1891, месяца мая 19го, в благополучное царствование его императорского величества государя самодержца всероссийского Александра III, в городе Владивостоке заложен сей первый камень строящегося конечного участка Сибирской железной дороги…»
Памятник русским морякам, погибшим на корабле «Алеут»
О следующем важном событии в истории Вокзальной площади возвестили выстрелы, прозвучавшие в период Первой русской революции.
Немногие любители творчества знаменитого английского писателя Сомерсета Моэма знают, что в августе 1917 г. он провел один бездельный день во Владивостоке, пробираясь окольными путями из Лондона в Петроград. В то время будущий писатель под псевдонимом Somerville служил агентом английской разведки. 18 июля 1917 г. Моэм получил 21 тысячу долларов для субсидирования партии меньшевиков и покрытия его собственных расходов в поездке. Через десять дней на пароходе он отправился из Сан-Франциско в Йокогаму, а оттуда – во Владивосток. О своем пребывании во Владивостоке С. Моэм написал очень мало. Так, в романе «Эшенден», опубликованном впервые в 1928 г. и переведенном на русский язык в 1992 г., он писал: «Поезд отходил в полночь, и Эшенден (этот роман автобиографичен, и в образе Эшендена С. Моэм описал себя. – Примеч. авт.) пообедал с Бенедиктом в вокзальном ресторане, который, похоже, был единственным местом в этом невзрачном городе, где можно было прилично поесть. Там было полно народа; обслуживали же клиентов невыносимо медленно».
В автобиографии писателя-шпиона, которую он назвал «Космополитяне», было отмечено, что во владивостокском ресторане он заказал себе водку и закусил борщом. Обслуживание было самое отвратительное, и сосед Моэма, говоривший по-английски, сказал ему: «С приходом революции ждать в ресторане приходится бесконечно!»
После ужина С. Моэм отправился на перрон, где решил подождать посадки на поезд. «Целые семьи сидели на своих вещах, – писал он, – казалось, они расположились здесь лагерем уже давно. Люди метались взад и вперед или, собравшись небольшими кучками, о чем-то ожесточенно спорили. Женщины визжали пронзительными голосами. Неподалеку двое мужчин злобно бранились и наседали друг на друга. Вся картина производила впечатление какого-то вселенского хаоса. Свет на перроне был слабый и мертвенно-бледный, и белые лица всех этих людей напоминали лики ожидающих Страшного суда покойников – спокойных или разъяренных, обезумевших от горя или кающихся».
Попытка британских спецслужб субсидировать российских меньшевиков для продолжения войны закончилась, как известно, провалом. А блестящему писателю посещение, хоть и недолгое, России дало пищу для новых произведений.
Алеутская улица и памятник в Японии
У подножия горы Самбонсунги в окрестностях небольшого современного японского городка Сэтана на возвышенном месте стоит строгий и красивый каменный обелиск. На японском и русском языках на нем написано: «Памятник погибшим морякам потерпевшего бедствие русского военного корабля “Алеут”». С этого места открывается широкая панорама Японского моря, за которым осталась родина похороненных здесь людей.
…18 октября 1877 г. шхуна Сибирской флотилии «Алеут» под командованием капитан-лейтенанта Сергея Крашенинникова снялась из Императорской гавани на Владивосток. По пути судно прихватил сильный циклон, который отбросил «Алеут» к Хоккайдо, и 7 ноября шхуну выбросило на песчаный берег. Уже по темноте японцы отвели русских моряков в селенье Сетанай, лежащее в шести верстах от места крушения шхуны. Здесь морякам выделили большой дом, внутри которого на глиняном полу по японскому обычаю горел огонь. Моряков поджидал горячий зеленый чай и теплое саке, что тоже было, по общему мнению, весьма кстати.
Деревушка, куда волею судьбы попали «алеутцы», была бедной, люди в основном занимались рыболовством и добычей морской капусты. Жители Сетаная по-доброму относились к морякам, и это прежде всего проявлялось в помощи продовольствием. Когда моряки сказали, что одной курицы на всех маловато, селяне стали доставлять по две. А когда в деревушке иссяк запас курятины, то за ней стали посылать в соседнюю деревню. Для населения Сетаная было весьма чувствительным появление лишних шестидесяти ртов, да еще каких! Но никто не выражал недовольства, напротив, при встрече с моряками японцы поднимали ко лбу сложенные ладони и отвешивали церемонные поклоны.
В конце ноября к Сетанаю подошел клипер «Абрек» и забрал на борт часть людей. Разыгравшаяся непогода заставила судно уйти, не выполнив полностью задачу, и только на следующий год сюда пришла шхуна «Ермак» под командованием 34летнего лейтенанта Б. К. Деливрона. Но таким уж злополучным местом оказалось это японское побережье, что и на этот раз не обошлось без беды. При подходе к шхуне баркас «Ермака» перевернуло волной, и 13 человек погибли. Найти удалось только восемь трупов, их-то и похоронили здесь же на берегу.
Здание полицейского управления (почтовая карточка)
Прошло много десятилетий. Буддийский храм Тэймэдзи, около которого лежали русские моряки, окончательно обветшал, да и холмики, поросшие травой, сравнялись с землей. Настоятель храма Мацудзаки Киемицу забеспокоился о могилах. Ответственный секретарь общества Япония – СССР в Хакодате решил было перенести останки моряков на иностранное кладбище в своем городе, но тут возразили местные жители, которые решили воздвигнуть в районе горы Самбонсунги около города Сэтана памятник. Как позднее один из них писал: «Погибшие догадываются, что близкие чтят их память, однако нетрудно представить, что их души теряют связь с родственниками, они забываются и уходят в небытие». Деньги собирали со всего Хоккайдо, в 1971 г. состоялся перенос праха русских людей, а еще через год, в сентябре, на братской могиле установили красивый памятник. В предисловии к буклету, который был издан в честь этого события, мэр г. Сэтана Сасаки Есихару написал: «Данный памятник, поставленный в память погибших членов экипажа “Алеут”, создан на средства, собранные местными жителями, готовыми во имя добрососедства прийти на помощь терпящим бедствие на море».
Интересно, что японцы запросили через советское посольство в Токио сведения о крушении шхуны «Алеут» и поинтересовались фамилиями погибших русских моряков, которые хотели нанести на монумент. Чиновник из Генштаба формально отнесся к этому запросу и после недолгого раздумья написал, что такие сведения не сохранились. На самом деле в Российском государственном архиве Военно-морского флота в Санкт-Петербурге хранится объемистое дело об этом событии, где детально описаны все факты давней трагедии. Известны сегодня и имена погибших у японского берега моряков.
Существует легенда, что нынешнюю улицу Алеутскую во Владивостоке проложили моряки со шхуны «Алеут», в связи с чем она и получила это имя. Теперь же мы знаем, что прах восьмерых из этих строителей лежит в соседней стране, и если кому-либо из современных русских мореплавателей доведется побывать в Сэтана, пусть он наведается к горе Самбонсунги и возложит цветы к их братской могиле.
…18 октября 1877 г. шхуна Сибирской флотилии «Алеут» под командованием капитан-лейтенанта Сергея Крашенинникова снялась из Императорской гавани на Владивосток. По пути судно прихватил сильный циклон, который отбросил «Алеут» к Хоккайдо, и 7 ноября шхуну выбросило на песчаный берег. Уже по темноте японцы отвели русских моряков в селенье Сетанай, лежащее в шести верстах от места крушения шхуны. Здесь морякам выделили большой дом, внутри которого на глиняном полу по японскому обычаю горел огонь. Моряков поджидал горячий зеленый чай и теплое саке, что тоже было, по общему мнению, весьма кстати.
Деревушка, куда волею судьбы попали «алеутцы», была бедной, люди в основном занимались рыболовством и добычей морской капусты. Жители Сетаная по-доброму относились к морякам, и это прежде всего проявлялось в помощи продовольствием. Когда моряки сказали, что одной курицы на всех маловато, селяне стали доставлять по две. А когда в деревушке иссяк запас курятины, то за ней стали посылать в соседнюю деревню. Для населения Сетаная было весьма чувствительным появление лишних шестидесяти ртов, да еще каких! Но никто не выражал недовольства, напротив, при встрече с моряками японцы поднимали ко лбу сложенные ладони и отвешивали церемонные поклоны.
В конце ноября к Сетанаю подошел клипер «Абрек» и забрал на борт часть людей. Разыгравшаяся непогода заставила судно уйти, не выполнив полностью задачу, и только на следующий год сюда пришла шхуна «Ермак» под командованием 34летнего лейтенанта Б. К. Деливрона. Но таким уж злополучным местом оказалось это японское побережье, что и на этот раз не обошлось без беды. При подходе к шхуне баркас «Ермака» перевернуло волной, и 13 человек погибли. Найти удалось только восемь трупов, их-то и похоронили здесь же на берегу.
Прошло много десятилетий. Буддийский храм Тэймэдзи, около которого лежали русские моряки, окончательно обветшал, да и холмики, поросшие травой, сравнялись с землей. Настоятель храма Мацудзаки Киемицу забеспокоился о могилах. Ответственный секретарь общества Япония – СССР в Хакодате решил было перенести останки моряков на иностранное кладбище в своем городе, но тут возразили местные жители, которые решили воздвигнуть в районе горы Самбонсунги около города Сэтана памятник. Как позднее один из них писал: «Погибшие догадываются, что близкие чтят их память, однако нетрудно представить, что их души теряют связь с родственниками, они забываются и уходят в небытие». Деньги собирали со всего Хоккайдо, в 1971 г. состоялся перенос праха русских людей, а еще через год, в сентябре, на братской могиле установили красивый памятник. В предисловии к буклету, который был издан в честь этого события, мэр г. Сэтана Сасаки Есихару написал: «Данный памятник, поставленный в память погибших членов экипажа “Алеут”, создан на средства, собранные местными жителями, готовыми во имя добрососедства прийти на помощь терпящим бедствие на море».
Интересно, что японцы запросили через советское посольство в Токио сведения о крушении шхуны «Алеут» и поинтересовались фамилиями погибших русских моряков, которые хотели нанести на монумент. Чиновник из Генштаба формально отнесся к этому запросу и после недолгого раздумья написал, что такие сведения не сохранились. На самом деле в Российском государственном архиве Военно-морского флота в Санкт-Петербурге хранится объемистое дело об этом событии, где детально описаны все факты давней трагедии. Известны сегодня и имена погибших у японского берега моряков.
Существует легенда, что нынешнюю улицу Алеутскую во Владивостоке проложили моряки со шхуны «Алеут», в связи с чем она и получила это имя. Теперь же мы знаем, что прах восьмерых из этих строителей лежит в соседней стране, и если кому-либо из современных русских мореплавателей доведется побывать в Сэтана, пусть он наведается к горе Самбонсунги и возложит цветы к их братской могиле.
Первая речка, или Память о Нобеле Уткинская (Последняя) ул., Покровский парк и собор, железнодорожное депо
(Военное шоссе), нефтеналивной причал, здание бывшего Первореченского народного дома, место закладки Транссиба, Уткинская ул., № 9 (дом семьи Сибирцевых).
Сегодня многие владивостокцы побаиваются заходить с наступлением темноты в некоторые городские микрорайоны. Было так и в прошлом. Мало какой околоточный, не говоря уж о простых горожанах, рисковал вечером появляться в районе Каторжанки. Название это говорит само за себя. Не в пример власть имущим, народ очень метко дает названия городским районам.
Владивостокская тюрьма (почтовая карточка)
В прошлом веке чертой, за которой заканчивался город, была улица Последняя (ныне Уткинская). За ней размещались кладбища разных конфессий, о чем сегодня напоминает Покровский парк. Далее уже начиналась дикая тайга, любимое место владивостокских охотников и местных преступников.
Как иногда случается и сегодня, в прошлом были нередки случаи самозахвата земли. По мере развития города в районе Первой Речки среди сопок стали появляться непритязательные на вид домики, срубленные из местного леса. Их хозяевами были в основном бывшие ссыльно-каторжные, приехавшие с Сахалина, или же те рабочие, которые решили остаться во Владивостоке после окончания строительства Транссиба. Каторжных, видимо, было больше, потому что среди местных жителей этот район стал называться «Каторжанкой».
Первым промышленным предприятием на Первой речке стала паровая мельница, построенная в 1879 г. Рядом с ней появились дома для ее рабочих. Еще через десять лет на берегу бухты Первая речка был построен пивоваренный завод Рика. Он находился в районе озерка Чан (Юность). Забегая вперед, надо отметить, что в 1930 г. это предприятие было передано нефтебазе.
Всем известен мыс Кунгасный. Когда-то около него находилась лесопилка обрусевшего француза Монсе, в советское время переименованная в завод «Кунгас», так как там строили лодки-кунгасы для приморских рыбалок. Это судостроение началось еще в 1887 г. 7 октября спустили на воду деревянную парусную баржу «Семга», грузоподъемность которой оставила 12 тысяч пудов. Интересно, что это судно, как и предыдущее, было построено из приморского леса по заказу компании Бринера для плаваний по Амурскому заливу. Кстати, неподалеку от этого места, чуть ниже нынешнего корпуса филологического факультета ДВГУ, состоялась закладка Транссиба, участие в которой принимал будущий император Николай II.
В 1893 г. начали строиться железнодорожное депо и станция Первая Речка. В основном там трудились китайцы, известные мастера-камнетесы. Вследствие дешевой рабочей силы каменные дома в те времена стоили чуть дороже деревянных.
В начале века в новом городском районе появились отставные уральские казаки, которые занялись извозом. Вместе с осевшими каторжанами, которые к этому времени приобрели положение, они предложили городским властям переименовать район, включенный к тому времени в зону города. Дума с пониманием отнеслась к этому обращению. На своем заседании 12 ноября 1902 г. гласные постановили: «Г. Приамурский генерал-губернатор при рассмотрении дела по прошению жителей слободки на Первой Речке об укреплении за ними в собственность занятых ими земельных участков высказал, между прочим, желание изменить название слободки Каторжная ввиду неудобства сохранения такого наименования за частью г. Владивостока в обиду теперешним обитателям этой слободки. Ввиду изложенного управа полагала бы изменить нынешнее название слободки Каторжная и наименовать ее Новинка, на что и испрашивает разрешения городской думы. Постановлено наименовать слободку Первая Речка». Тогда же управление железной дороги проложило водовод от Первой Речки в город.
Рабочая слободка (почтовая карточка)
Первая Речка быстро стала промышленной зоной Владивостока. В начале века здесь работало три мыловаренных завода, выпускающих в месяц до пяти тысяч тонн мыла. Очень много было построено и складов. Отсюда купец Скидельский отправлял лес на экспорт. Из Европы по железной дороге сюда приходили товары для всех предпринимателей. В 1914 г. на Первой Речке появилась конфетно-макаронная фабрика братьев Ткач, ныне здесь размещается акционерное общество «Приморский кондитер».
Немало споров и шумных дискуссий ныне вызывает существование на Первой Речке Владивостокской нефтебазы, а начало ей положил купец первой гильдии Отто Линдгольм. В 1895 г. он построил здесь керосиноочистительный завод, а затем поставил большие металлические цистерны. Предприниматель устроил также подвесную дорогу к железнодорожной станции и проложил небольшую железнодорожную ветку. Предприятие было успешным, но старый О. В. Линдгольм был вынужден в 1902 г. продать его знаменитым братьям Нобелям.
В старые времена на Первой Речке размещалось много воинских частей и складов. Здесь были казармы 1го и 4го артиллерийских полков и саперного батальона. По другой версии, здесь располагались палатки воинских частей, размещавшихся на весенне-летне-осенний период, – для отработки приемов боя и тренировок. Именно по этой причине один из мысов и получил название Лагерного.
Культурным центром нового района сначала был филиал библиотеки имени Гоголя, открытый здесь в 1916 г. Церковь же была построена за десять лет до этого. Первая начальная школа открылась в 1907 г., тогда же была организована и местная амбулатория. Большим событием в культурной жизни этой части города стало открытие Первореченского народного дома (Океанский проспект, № 88) 22 июля 1917 г.
Сегодня многие владивостокцы побаиваются заходить с наступлением темноты в некоторые городские микрорайоны. Было так и в прошлом. Мало какой околоточный, не говоря уж о простых горожанах, рисковал вечером появляться в районе Каторжанки. Название это говорит само за себя. Не в пример власть имущим, народ очень метко дает названия городским районам.
В прошлом веке чертой, за которой заканчивался город, была улица Последняя (ныне Уткинская). За ней размещались кладбища разных конфессий, о чем сегодня напоминает Покровский парк. Далее уже начиналась дикая тайга, любимое место владивостокских охотников и местных преступников.
Как иногда случается и сегодня, в прошлом были нередки случаи самозахвата земли. По мере развития города в районе Первой Речки среди сопок стали появляться непритязательные на вид домики, срубленные из местного леса. Их хозяевами были в основном бывшие ссыльно-каторжные, приехавшие с Сахалина, или же те рабочие, которые решили остаться во Владивостоке после окончания строительства Транссиба. Каторжных, видимо, было больше, потому что среди местных жителей этот район стал называться «Каторжанкой».
Первым промышленным предприятием на Первой речке стала паровая мельница, построенная в 1879 г. Рядом с ней появились дома для ее рабочих. Еще через десять лет на берегу бухты Первая речка был построен пивоваренный завод Рика. Он находился в районе озерка Чан (Юность). Забегая вперед, надо отметить, что в 1930 г. это предприятие было передано нефтебазе.
Всем известен мыс Кунгасный. Когда-то около него находилась лесопилка обрусевшего француза Монсе, в советское время переименованная в завод «Кунгас», так как там строили лодки-кунгасы для приморских рыбалок. Это судостроение началось еще в 1887 г. 7 октября спустили на воду деревянную парусную баржу «Семга», грузоподъемность которой оставила 12 тысяч пудов. Интересно, что это судно, как и предыдущее, было построено из приморского леса по заказу компании Бринера для плаваний по Амурскому заливу. Кстати, неподалеку от этого места, чуть ниже нынешнего корпуса филологического факультета ДВГУ, состоялась закладка Транссиба, участие в которой принимал будущий император Николай II.
В 1893 г. начали строиться железнодорожное депо и станция Первая Речка. В основном там трудились китайцы, известные мастера-камнетесы. Вследствие дешевой рабочей силы каменные дома в те времена стоили чуть дороже деревянных.
В начале века в новом городском районе появились отставные уральские казаки, которые занялись извозом. Вместе с осевшими каторжанами, которые к этому времени приобрели положение, они предложили городским властям переименовать район, включенный к тому времени в зону города. Дума с пониманием отнеслась к этому обращению. На своем заседании 12 ноября 1902 г. гласные постановили: «Г. Приамурский генерал-губернатор при рассмотрении дела по прошению жителей слободки на Первой Речке об укреплении за ними в собственность занятых ими земельных участков высказал, между прочим, желание изменить название слободки Каторжная ввиду неудобства сохранения такого наименования за частью г. Владивостока в обиду теперешним обитателям этой слободки. Ввиду изложенного управа полагала бы изменить нынешнее название слободки Каторжная и наименовать ее Новинка, на что и испрашивает разрешения городской думы. Постановлено наименовать слободку Первая Речка». Тогда же управление железной дороги проложило водовод от Первой Речки в город.
Первая Речка быстро стала промышленной зоной Владивостока. В начале века здесь работало три мыловаренных завода, выпускающих в месяц до пяти тысяч тонн мыла. Очень много было построено и складов. Отсюда купец Скидельский отправлял лес на экспорт. Из Европы по железной дороге сюда приходили товары для всех предпринимателей. В 1914 г. на Первой Речке появилась конфетно-макаронная фабрика братьев Ткач, ныне здесь размещается акционерное общество «Приморский кондитер».
Немало споров и шумных дискуссий ныне вызывает существование на Первой Речке Владивостокской нефтебазы, а начало ей положил купец первой гильдии Отто Линдгольм. В 1895 г. он построил здесь керосиноочистительный завод, а затем поставил большие металлические цистерны. Предприниматель устроил также подвесную дорогу к железнодорожной станции и проложил небольшую железнодорожную ветку. Предприятие было успешным, но старый О. В. Линдгольм был вынужден в 1902 г. продать его знаменитым братьям Нобелям.
В старые времена на Первой Речке размещалось много воинских частей и складов. Здесь были казармы 1го и 4го артиллерийских полков и саперного батальона. По другой версии, здесь располагались палатки воинских частей, размещавшихся на весенне-летне-осенний период, – для отработки приемов боя и тренировок. Именно по этой причине один из мысов и получил название Лагерного.
Культурным центром нового района сначала был филиал библиотеки имени Гоголя, открытый здесь в 1916 г. Церковь же была построена за десять лет до этого. Первая начальная школа открылась в 1907 г., тогда же была организована и местная амбулатория. Большим событием в культурной жизни этой части города стало открытие Первореченского народного дома (Океанский проспект, № 88) 22 июля 1917 г.