Анатолий Гончар. Заложник должен молчать

   – Да, с вами постареешь! – Я смотрел на радостно улыбающегося Виталика и тоже расплывался улыбкой – жив, чертяка, и вроде бы совсем не изменился, может, кажется, немного лицом поправился. Хотя, поди разбери – был совсем худой, а теперь разве что щеки чуть-чуть выправились. – Ну, ты где, как? Случаем, не во второй группе обретаешься?
   – Не-е-е, – улыбка Виталика стала еще шире, – я теперь на БЗ не ходок, хватит. Крайний раз тогда с вами сходил, помните? – Я кивнул, еще бы мне не помнить. – А теперь встал на вечный якорь в комендантском взводе.
   – А ко мне замом не хочешь? – Я в принципе понимал, какой будет ответ, но не спросить все же не мог.
   – Нет, командир, и не уговаривай, везенье не бывает бесконечно долгим.
   – Согласен. Да я, собственно, особо и не рассчитывал. Ты свое отходил… – Внезапно мы оба почувствовали какую-то неловкость, даже вину – Виталик от того, что ответил отказом, я – что вообще задал подобный вопрос. Пора было разбегаться. – Все, давай, Виталь, обустроюсь – заходи. – Я кивнул на жилую палатку, всегда бывшую расположением первой роты, так что и на этот раз вряд ли что изменилось.
   – Как-нибудь загляну. И вы заглядывайте. Если что – картошку с тушняком забадяжим. У нас сейчас с доппайком без проблем! – Он снова улыбнулся, а я мысленно выругался, вспомнив наболевшее – бойцам комендантского взвода, несшего караульную службу, дополнительный паек положен был, а разведчикам, ходившим на боевые задания и тратившим куда большее количество энергии, – нет. Парадокс служб тылового обеспечения. Я не имел ничего против ходящих в караул, но слегка обидно за разведчиков, у которых каждое боевое задание – это караул в квадрате. А может, доппай был положен и разведчикам, но подобные нормы довольствия хранились в тайне?
 
   Из дверей столовой один за другим вышли четыре офицера, кроме майора Гордеева, я, собственно, никого и не узнал. Когда они подошли ближе, я окончательно понял, что с идущими рядом с майором офицерами я если и встречался раньше, то эти встречи совершенно не отразились в моей памяти. Круговерть жизни: то я в командировке, то они, то отпуск, то «слаживание» на полигоне, и как-то все мимо кассы, то бишь лиц…
   – Здорово, Серега! – Вадим улыбался. Мне тоже было приятно видеть его живым и здоровым. – Пиво, водка – что привез?
   – Сала много, колбасу… – Я тоже улыбнулся. С Вадимом Гордеевым мы неплохо знали друг друга, почти дружили и потому могли позволить себе при общении некую фамильярность.
   – С парнями знаком? – кивнул Вадим на стоявших за его спиной группников.
   – Вроде нет, – пожал я плечами, но, чтобы кого не обидеть, добавил: – Хотя с моим старческим склерозом все возможно.
   После этих слов заулыбались и остальные.
   – Олег Кузнецов, – Вадим кивнул на ближайшего ко мне старшего лейтенанта.
   – Сергей, – представился я, пожимая протянутую руку…
 
   Не знаю, баню организовали специально для вновь прибывших или она уже стояла в плане досуга? Да, впрочем, неважно.
   Слегка попарившись, мы перешли в предбанную пристройку, где хлебосольный старшина устроил небольшой банкет в честь новоприбывшего пополнения – то бишь меня. (Старший лейтенант Котов приехал на замену кому-то из оперативно-разведывательного отдела, так что он пролетал мимо банкета, как фанера над Парижем.) А стол, по военным меркам, оказался поистине шикарным: помимо консервов всех мастей, тут были и местные деликатесы, и привезенные мной сало, колбаса, водка. (Я хоть и уклонился от прямого вопроса, заданного Вадимом, но немного «зла» – так, пару литров – с собой привез. Ведь надо уничтожать хоть какое-то зло в перерывах между боевыми заданиями?) На горячее все тем же неугомонным старшиной был приготовлен отличный плов, а на десерт посередине стола на огромном блюде возвышался таких же огромных размеров арбуз – не местный, или астраханский, или, скорее всего, какой-нибудь узбекский. В общем, все на высшем уровне, все было в ажуре. Помянули погибшего Лыжина и больше о плохом старались не вспоминать. Еще слегка усугубив, как всегда, перешли к беседам за жизнь. Ротный оказался в ударе.
   – Серега, ты представляешь, – обратился он ко мне, – что эти красавы на днях учудили?!
   Я вопросительно изогнул брови.
   – Ходили мы как-то отрядом, три группы. Хорошо так промялись, от души, ни хрена не нашли и выперлись к точке эвакуации в районе населенного пункта …та. И эти маленькие мальчики, – кивнул он в сторону самодовольно ухмыляющейся троицы, – решили покидать гранатки. Этот вон приперся, ка-амандир, – сделав смешную рожицу, протянул Гордеев и ткнул пальцем в грудь старлея Кузнецова. – Разреши, говорит, нам по паре гранат бросить. И я-то, идиот, повелся – ведь как рассуждал: действительно, колонна уже выехала, что не покидать, пусть по парочке гранат кинут. Я ж думал, они втроем по паре гранат… – многозначительная пауза, – всего и делов. И пусть «чехи» шарахаются. Правда, парочку наблюдателей туда-сюда выставил и спокойно лег отдохнуть. А эти раздолбаи…
   Я не смог задавить в себе улыбку, понять, что произошло дальше, труда не составило, иначе бы он мне это не рассказывал.
   – Ржешь? Ну-ну, а мне было не до смеха! – упрекнул ротный и продолжил повествование. – Когда одновременно рвануло почти три десятка гранат, – опять пауза, – эфок… Осколки засвистели везде, зашлепали по деревьям, впиявились в возвышающийся за спиной обрывчик. Глина так мне на голову и посыпалась. Ладно, они бы этим и ограничились… – Дальше Вадим мог бы и не рассказывать. – Но они-то договорились на «две гранаты». Новые взрывы начали греметь в тот момент, когда у меня запищала внутригрупповая радиостанция: «Командир! – это пытался доораться до меня один из наблюдателей. – Командир, со стороны …ты в нашу сторону по дороге двигалась вооруженная группа…»
   «Двигалась? Кто они и где сейчас?» – В голове сразу мысль – «чехи»! Вот и потренировались…
   «Похоже, вэвэры. Ушли в лес», – ответил наблюдатель, а я думаю – еще со своими перестреляться не хватало. Едрен батон, час от часу не легче. Вот только за каким хреном их сюда занесло? И я, – ротный опять пристально вгляделся мне в лицо, – вытащил зеленую ракету, запендюрил ее в зенит и с видом покорной обреченности вылез на дорогу. Чтобы, значит, энти видели. К моему счастью, это действительно оказались наши – пехота. Как говорится, мне повезло, и вот я здесь. – Ротный широко улыбнулся и повернулся к служившему тамадой старшине: – Наливай…
 
   В общем, попарились мы знатно. А утром я приступил к исполнению своих обязанностей. Но как следует познакомиться с личным составом мне не дали, ибо ближе к обеду к КПП отряда подъехали две легковушки. С этого момента события начали развиваться с космической скоростью.

Егор Красильников

   От вымощенного камнем пола несло сыростью, запахом мочи и ссохшегося бараньего помета.
   – Ты все еще на что-то надеешься? – Заурбек пнул ногой лежавшего на полу человека.
   По телу несчастного прошла мучительная судорога, но он нашел в себе силы приподнять голову и плюнуть в мучителя. Кровавый сгусток упал на земляной пол, не долетев до начищенного до блеска сапога каких-то несколько сантиметров.
   – И это все? – презрительно усмехнулся Заурбек. – Пожалуй, мы больше не станем добиваться от тебя желаемого силой. Ты сам все расскажешь! – Ухмылка главаря банды, захватившей Егора Красильникова – весьма ценного научного работника одного из засекреченных НИИ Министерства обороны, стала еще гаже, он опустил руку в карман и вытащил оттуда цветную фотографию. На фоне цветника запечатлелось весело улыбающееся семейство Красильниковых. Собственно, сам Егор, жена Карина и две дочери – десятилетняя Ася и двенадцатилетняя Настя. Повертев фото в руке, Заурбек нагнулся и сунул его в лицо лежащему: – У тебя три дня, чтобы заговорить. Потом мы начнем их убивать.
   При этих словах пленник дернулся, как от удара током, но тут же взял себя в руки и, преодолевая боль, выдавил:
   – Руки коротки.
   – Ошибаешься. – Лицо Заурбека стало совершенно серьезным. – Я не люблю быть голословным. Через три дня твоя семья будет в наших руках!
   – Я уверен, что их взяли под охрану в первые же часы после моего исчезновения. – Слова пленнику давались с трудом, и было непонятно, верит ли он сам в сказанное. А вот главарь банды в своих словах не сомневался.
   – Ах да, я забыл сказать – твоего исчезновения не было. Ты по-прежнему живешь у своего друга и три дня назад ушел в «поход Робинзонов» – никаких артефактов цивилизации. Телефонов у отправившихся в поход нет. Поход десятидневный, так что еще неделю о тебе никто и не вспомнит.
   – Вы не посмеете! – прохрипел Егор и тут же глухо застонал, поняв, что сморозил глупость.
   – Я вот думаю, с кого только начать: с той, что справа, или с той, что слева?
   – Вы блефуете, вам не добраться до моей семьи, не добраться, не добраться!..
   – Хочешь проверить? – Заурбек убрал снимок в карман.
   – Я сообщу вам все, – сдался, наконец, пленник. Вся его решимость умереть, но защитить хранимую информацию улетучилась, как только он понял, что опасность стала угрожать близким. – Я сообщу вам все в ту же минуту, как только представите мне доказательства ваших возможностей. Но если хоть один волос упадет с… – Голос говорившего сорвался. – Вы не получите ничего!
   – Не сомневаюсь. – На лице Умарова появилась довольная улыбка. – Мы даже не станем их беспокоить. Фотографий вашей квартиры, сделанных «слесарем ЖКХ», надеюсь, будет достаточно?
   – Да. – В горле Егора застрял комок, он поперхнулся и закашлялся.
   – Через три дня снимки будут у меня в кармане, я приду сюда, и если в тот же момент не получу требуемое, – щелкнул предохранителем Заурбек, – они начнут умирать. Но мы – мирные люди, мы не хотим лишней крови. И вот что еще хорошенько запомни: не пытайся с нами играть! Даже твоя преждевременная смерть не предотвратит их гибели. Так что умереть красиво – сейчас не в твоих интересах. Надеюсь, это-то тебе понятно?
   – Сволочь! – прохрипел Егор и невольно поджался в ожидании удара, но Заурбек, наоборот, отступил на шаг, и его ухмылка стала еще шире.
   – Конечно же, я сволочь, и ты даже не представляешь какая! – С этими словами он повернулся и вышел из темного помещения, служившего Красильникову тюрьмой.
 
   Заурбек блефовал, он уже знал, что дом Красильникова оцеплен и выкрасть семью Егора не стоит и пытаться, разве что убить, да и то, если это возможно, так только ценой гибели кого-то из своей агентуры. Но вот привести обещанные Егору фотографии вполне в его силах.

Где-то в глубине России. Федеральная служба охраны

   Куратор хорошо изучил психологический портрет Егора и был уверен, что сломить его будет не так-то просто. Именно поэтому Куратор, он же Кондрат Евсеев, вместо того чтобы вывезти семью Красильникова в безопасное место, не сделал в этом направлении ни единого шага. Он надеялся, что боевикам потребуются дополнительные меры воздействия на мужественного ученого. Надеялся и, пребывая в надежде, оцепил дом, в котором проживала семья Красильникова, тройным кольцом оперативников. Одни день и ночь сидели в машинах, другие расположились в квартирах соседних зданий, третьи дежурили на улице. Они ждали мобильную, компактную (два-три человека), хорошо экипированную группу боевиков на одной-двух машинах. Кондрат Евсеев рассчитывал захватить террористов и получить от них хоть какую-то информацию об их соучастниках – бандитах, принимавших непосредственное участие в пленении Егора Красильникова. Итак, оперативники ждали боевиков, может, именно поэтому все три кольца оцепления совершенно не обратили внимания на проковылявшую в подъезд старушку. А ведь должны были – хоть у кого-то должен был возникнуть вопрос: что делать бабульке на улице едва ли не в одиннадцать часов ночи? Но не возник. Меж тем бабка поднялась на третий этаж, открыла дверь в квартиру Красильниковых ключом, взятым у попавшего в руки бандитов Егора, и с девичьей проворностью прошмыгнула в прихожую. В руках «старушки» тут же оказался фотоаппарат. Она осторожно сняла с ног старые, видавшие виды боты и, стараясь ступать как можно мягче, прошла в детскую комнату. Фотоаппарат щелкнул, осветив спящие лица и заставив одну из дочерей Егора поморщиться от внезапно вспыхнувшего света. Сделав еще один кадр, «старушка» замерла, выжидая какое-то время, и, лишь убедившись, что дети не проснулись, вышла из комнаты. Пройдя на кухню, непрошеная гостья отвела руку в сторону и сфотографировала себя на фоне разукрашенной детскими рисунками стены. На фото отчетливо были видны глаза на молодом женском лице, спрятанном под повязанным едва ли не на глаза платком. Затем террористка зачем-то подняла крышку стоявшей на плите кастрюльки, ухмыльнувшись, плюнула в нее и опустила крышку на место, после чего, осторожно шагая, вышла в прихожую. Уже находясь в тесном пространстве у входной двери, она, стараясь не шуметь и подсвечивая себе сотовым телефоном, переоделась, накрасилась и, надев парик, неожиданно из старушки превратилась в стройную, размалеванную, вульгарно одетую блондинку. Вот в таком виде и слегка пошатываясь, как бы от излишне выпитого, девушка спустилась по лестнице на первый этаж и, резко распахнув входную дверь, решительно вышла, вернее, вылетела из подъезда. После чего развернулась и пнула ногой лежавший на асфальте камень. От удара тот подпрыгнул и с силой врезался в металлическую дверь подъезда.
   – Да пошел ты, козел! – сорвалось с ее прелестных губ, и девушка нетвердой походкой зашагала в направлении ведущей со двора арки.
 
   Ведшие наблюдение за домом оперативники видели, как растрепанная, слегка пошатывающаяся блондинка, в остервенении пнув ногой в сторону подъезда, выругалась на своего хахаля (кстати, так и не посмевшего показаться на улице) и, вихляя бедрами, потопала прочь.
   – Чем это он ей так не угодил? – имея в виду неизвестного, но не слишком джентльменистого донжуана, спросил один оперативник другого, но тот только пожал плечами. К делу он относился серьезно и отвлекаться на всяких потаскушек не собирался.
   А девушка, так и не встретив на своем пути никаких препятствий, благополучно выбралась на улицу. На ближайшей остановке сев в первый же попавшийся автобус, она проехала один квартал и, расплатившись с кондуктором, вышла. Посмотрев по сторонам, вынула из сумки весьма объемистый пакет со шмотками «старушки» и бросила его в урну, после чего отошла за угол ближайшего дома и, достав из кармана телефон, набрала хорошо знакомый номер.
   – Дело сделано, – улыбнулась она, – через полчаса буду.
   – Жду, – коротко ответил собеседник и отключился.
   А девушка, не торопясь, вышла к проезжей части, проголосовав, поймала частника и назвала адрес. Спустя десять минут частник доставил ее на другой конец города. Но, расплатившись с подвозившим водителем, террористка не поспешила к ожидающему ее появления помощнику Заурбека, а снова оказалась на остановке, где села в автобус, идущий по нужному ей маршруту. И лишь сейчас, откинувшись на сиденье и прислонившись к холодному стеклу лицом, она окончательно успокоилась. Слежки не было. Так что Луиза – так звали девушку – была уверена, теперь распутать ее следы не сможет никто. Вскоре автобус остановился неподалеку от нового десятиэтажного дома. Террористка неторопливо покинула общественный транспорт и, уже ничего не опасаясь, направилась по нужному ей адресу.
   Ее встретили у подъезда, но в дом она не вошла. Передала фотоаппарат и исчезла в никуда, растворившись в коробках бетонных домов и в темноте наступающего вечера.
 
   Скинуть фотографии на компьютер – дело нескольких минут. Еще несколько секунд на то, чтобы войти в Интернет, открыть почту, написать письмо, прикрепить файл с фотографиями… Сидевший за компом молодой человек еще раз проверил электронный адрес, затем последовало финальное нажатие кнопкой, и через сотни километров нужному адресату поступило письмо. Сидевший до поздней ночи за компьютером в ожидании этого послания капитан милиции Авдорханов (как считалось – бывший боевик) облегченно вздохнул, сохранил прикрепленный файл, быстро перекинул фотографии на флешку и тут же удалил всю информацию на компьютере. Теперь предстояло распечатать полученные фотографии и через верного человека передать их связному умаровского отряда.

Заурбек Умаров

   Идея выманить Егора на отдых к другу пришла в голову Заурбека Умарова далеко не сразу. Долгие месяцы после получения конкретного задания «взять Красильникова в заложники» Заурбек искал подходы к персоне научного сотрудника. Как оказалось, сделать это было весьма непросто. Еще бы, ведь выкрасть предполагалось одного из самых засекреченных специалистов российского военного ведомства. В итоге пришлось сделать вывод, что захватить его напрямую не получится – охрана, в виде наружного наблюдения, ходила за Красильниковым буквально по пятам, ни днем ни ночью не оставляя его и его семью без присмотра. В пору было отчаяться, но это было до тех пор, пока Заурбеку не пришла в голову не слишком оригинальная, но вполне заслуживающая внимания мысль. Весь фокус состоял в том, что Егор сам должен был уйти от наружного наблюдения. Вот только как заставить его сделать это? И тут Умарову повезло. Копаясь в передаваемых агентами донесениях, рассказывающих о связях Красильникова, Заурбек обнаружил электронную переписку Егора с неким жителем Анапы гражданином Байрамовым, как выяснилось в дальнейшем, его однокурсником и другом. И Умаров решил сыграть на извечном желании людей чувствовать собственную свободу и ощущать хотя бы временно иллюзорную независимость от государства и его представителей. Люди Заурбека разыскали дом, в котором жил Байрамов, и захватили в заложники его семью. С этого момента тот делал все, что ему приказывали. Вначале Байрамов съездил к другу в гости и при личной встрече предложил ему совершить ответный визит. Как и ожидалось, Егор посетовал на постоянное сопровождение, и Байрамов предложил выход: Егор должен был сказать на работе, что поработает несколько дней, не выходя из квартиры и не отвечая на звонки, а сам ночью спустится из окна с другой стороны дома и ночью же электричкой уедет в ближайший город, где и возьмет билет до места назначения. Егор согласился, но до Анапы он даже не доехал, под видом встречавших от имени его друга Красильникова поджидали боевики Умарова, посадили в такси и повезли в совершенно другую сторону.
   На случай, если появятся работники спецслужб, Байрамов должен ответить, что да, Егор у него был, но ушел в пеший поход в горы. Заурбек, конечно, не столь наивен, чтобы надеяться провести следователей, но это было и не слишком важно. К тому времени, когда ФСБ, ФСО или кто там еще спохватятся, Егору уже предполагалось находиться в чеченском лесу. Собственно, так все и случилось. Оставалось теперь получить от ученого требуемую информацию, и столь длительную многоходовую операцию можно было считать почти завершенной. Об обещанных деньгах за предоставляемые сведения Умаров не волновался, хотел бы он видеть того, кто рискнул бы его кинуть на сотни тысяч долларов.
   Вот только Заурбек слегка просчитался в своих расчетах: охранявшие Красильникова люди спохватились почти сразу. Не беспокоя жену, они выяснили, на какой станции, в какой кассе и куда брал он железнодорожный билет. А уж сопоставить приезд друга из Анапы с тайным отъездом Егора было тем более несложно. Сообщили начальству. Посовещавшись, те решили, раз уж Егор сумел удрать, то, что ж, пусть отдохнет. Тут же оповестили отдел, находящийся на месте предстоящего отдыха ученого, и местные оперативники взяли дом Байрамова под наблюдение. Вот только в Анапу Красильников не прибыл. И начальство поняло, что, мягко говоря, опростоволосилось. Дальнейшее выяснение обстоятельств позволило предположить, что Егор находится в плену у боевиков банды Умарова. В считаные часы вся агентурная сеть Чечни и прилегающих территорий была поднята на уши. К исходу вторых суток появилась первая информация…

Пункт временной дислокации отряда специального назначения ГРУ

   – Как скоро вы подготовите группу? – Прибывшие в отряд фээсбэшники уже встали со своих мест, всем своим видом показывая, что самое главное сказано и они готовятся уйти.
   – Надеюсь, их не требуется поднимать по тревоге? – Подполковник Шипунов сказал это таким тоном, что всем стало ясно – в случае чего, группа готова выйти тотчас.
   – Нет, ни в коем случае, излишняя спешка может лишь навредить, – заверил один из фэшников, второй согласно кивнул.
   – Боевое распоряжение? – требовательно спросил Шипунов, хотя об ответе он уже догадывался.
   Стоявший ближе всего к выходу фээсбэшник отрицательно покачал головой:
   – Боевого распоряжения не будет, имеется только письменный приказ на оказание нам всяческого содействия. – Говоривший кивнул на небольшую папку, в самом начале разговора положенную ими на столик в палатке комбата. – Бумаги за необходимыми подписями все там.
   – Понятно. – Подобный ответ комбата явно не порадовал. – Задача группы и район поиска?
   – Вам знать не положено.
   – У меня первый допуск, – с нажимом сообщил Шипунов, но в глазах фээсбэшника не появилось ни тени сомнений.
   – Нет. – Притворный вздох, означавший, что «все гораздо серьезнее, и допуск секретности в данном случае не играет никакой роли». – Сергеич, – кивок в сторону отрядного «особиста», сидевшего на табурете за комбатовским столом, – посвятит в детали лишь бойцов группы. Никто посторонний не должен знать поставленной им задачи.
   – Это я посторонний? – начал закипать от бешенства комбат.
   Старший среди работников ФСБ был неплохим психологом, поэтому тут же поднял руки в успокаивающем жесте.
   – Это не наша прихоть. – Он не оправдывался, лишь констатировал сам факт. – К тому же это необходимо для сохранения жизни ваших же людей. Вы считаете, что личные амбиции стоят выше их жизней?
   – Хорошо. – Шипунов понял, что фэшник в чем-то прав. Пришлось смириться, хотя, с другой стороны, знай подполковник нюансы предстоящей задачи, ему было бы много легче произвести отбор кандидатур для ее выполнения. Да и снаряжение им подобрать, и подсказать что… Впрочем, самые необходимые для подготовки группы сведения прибывшие в отряд фээсбэшники уже сообщили. Так что теперь командиру отряда следовало подготовить маленькую, «не более шести человек», мобильную группу, «желательно из наиболее опытных офицеров и контрактников», которой предстояло какое-то серьезное «разведывательное задание» – задание длительное, рассчитанное именно на разведку, а не на уничтожение боевиков. Главное, как сказали прибывшие, «скорость и скрытность, поэтому минимальный вес снаряжения, минимум продуктов, минимум боеприпасов. В огневое соприкосновение с боевиками не вступать».
   В принципе коротко и по существу.
   – Хорошо, – немного успокоился комбат, – группа будет готова к выходу через три часа.
   – Нас это устраивает, – взглянул на часы фэшник, – в 15 часов 27 минут колонна должна выехать за пределы ПВД.
   – Она выйдет. – На лице подполковника снова появилась печать раздражения. Он никак не думал, что фээсбэшники будут педантичны до мелочей. – Посыльный! – рявкнул он, надеясь, что сквозь брезент палатки его рык будет услышан. И не ошибся – буквально через несколько секунд послышался шорох гравия под быстро переступающими ступнями. Наконец полог командирской палатки откинулся.
   – Товарищ подполковник, рядовой Кулаков…
   Комбат махнул рукой, останавливая говорившего:
   – Ротного ко мне!
   – Есть! – Боец сделал шаг назад, и полог снова захлопнулся.
   – Думаю, что теперь мы вам будем только мешать, – улыбнулся фээсбэшник.
   Комбат согласно кивнул, уже не обращая внимания на своих собеседников, прошел к столу и начал пристально изучать документ с размашистой подписью командующего. Одна лишь мысль крутилась в его голове: действительно ли никто, кроме командующего, не знает о предстоящей миссии? Или же цели этого боевого задания неизвестны даже ему? Да, закрутилось что-то, закрутилось, на памяти Шипунова подобного еще не случалось. Приказ командующего в запечатанном и опечатанном конверте… Подполковник хмыкнул и, протянув руку, снял телефонную трубку – следовало немного потрещать с начальником штаба…
 
   – Вот такие пироги, – закончил посвящать Гордеева в детали предстоящего задания комбат. Хотя какие, к черту, детали? Так, поверхностное ознакомление, декларация намерений.
   – А Сергеич не может просветить нас чуть раньше? – Майор встретился взглядом с комбатом и понял, что сморозил глупость.