Страница:
Как? У американской стороны и на это имелся готовый ответ: простым путем – поголовным физическим истреблением русских. И тогда незачем будет составлять разные военные планы войны с СССР, так как (по мнению командующего ВВС США в Европе генерала К. Лимея) у США есть средства «просто очистить от людей громадные пространства планеты, оставив только следы материальной деятельности человека».
29 августа 1949 года. Взорвана первая советская атомная бомба, положившая конец американской монополии на атомное оружие. В сентябре того же года ТАСС сообщало: «Советский Союз овладел секретами атомного оружия еще в 1947 году». Особая и хорошо информированная группа из числа правительственных чиновников, военных и ученых знала, что начало работ над созданием отечественной атомной бомбы положила советская разведка еще в 1941 году, когда планы реализации «манхэттенского проекта» в США только вступили в силу. ТАСС отмечало: «Советское правительство, несмотря на наличие у него атомного оружия, стоит и намерено стоять в будущем на своей старой позиции безусловного запрещения применения атомного оружия».
Ответ Вашингтона: немедленно рассмотреть возможности развязать превентивную войну. Американский исследователь А. Браун об этом времени говорил: «Однако превентивная война не была развернута. Помимо всего прочего, Соединенные Штаты не могли выиграть такую войну в 1949–1950 гг. Стратегическая авиация не могла в то время нанести России один сокрушительный удар».
1949 год. План «Тройан». Начало войны – 1 января 1950 года. За три месяца сбросить 300 атомных бомб и 20 тысяч обычных на объекты в 100 городах, то есть сделать 6 тысяч самолето-вылетов. Комитет начальников штабов провел оперативные игры по выведению из строя следующих стратегических районов России: Москва – Ленинград, Урал, объекты у Черного моря, Кавказ, Архангельск, Ташкент – Алма-Ата, Байкал, Владивосток. Разыграв воздушное наступление против СССР, начальники штабов подвели итог: вероятность достижения планируемых результатов от нападения – 70 процентов, а это повлечет потерю 55 процентов наличного состава бомбардировочной авиации.
По самым оптимистическим подсчетам итоги показали: базы на Британских островах будут полностью выведены из строя действиями советских ВВС, но теперь уже с применением атомного оружия и в срок не более чем за два месяца. Причина? Американская атомная бомбардировка против СССР могла быть осуществлена над Москвой и Ленинградом по техническим причинам лишь на девятый день войны. И совсем удручающий итог: за время с начала войны советские войска смогли бы выйти на берега Атлантики и Индийского океана.
Окончательный вывод: военные признали, что аксиомой американского планирования превентивной войны против СССР будет утрата в первые месяцы Европы, Ближнего и Дальнего Востока. Запах порохового дыма советских побед в войне подействовал отрезвляюще на горячие головы американских военных, а в решительности действий советской стороны в этих условиях никто в Вашингтоне не сомневался.
Так вопрос о превентивной войне против СССР в 1950 году в виду ее военной невозможности был снят. Агрессия была перенесена в плоскость подготовки коалиционной войны с участием стран НАТО, на что требовалось время. Теперь датой начала боевых действий было принято 1 января 1957 года.
План «Дропшот» предполагал, что вместе с США выступят все страны НАТО и ряд «нейтральных» стран. Общая стратегическая концепция плана гласила: «Во взаимодействии с нашими союзниками нанести удар по военным целям Советского Союза, уничтожив советскую волю и способность к сопротивлению путем стратегического наступления в Западной Европе и стратегической обороны на Дальнем Востоке… подвергнуть беспощадному давлению советскую цитадель, используя все методы для максимального истощения советских военных ресурсов…».
Первый период войны: свыше 300 атомных бомб и 250 тысяч обычных – уничтожение до 85 процентов советской промышленности. Второй период: продолжение наступления с воздуха и подготовка к наземным операциям сил НАТО – 164 дивизии, из них – 69 американских. Третий период: с запада наступают 114 дивизий НАТО и с юга (Черное море) – 50 дивизий против Вооруженных сил СССР в Центральной Европе. Результат: принуждение СССР к капитуляции.
В этой войне против СССР будет задействовано до 250 дивизий – 6 миллионов человек, а в авиации, флоте и ПВО – еще 8 миллионов человек. Всего для выполнения плана «Дропшот» предусматривалось использовать вооруженные силы общей численностью до 20 миллионов человек.
Четвертый период: «Дабы обеспечить выполнение наших национальных целей, союзники должны оккупировать» Советский Союз и другие соцстраны Европы, а для этого потребуется 38 дивизий наземных войск. Сама территория СССР делится на четыре части – «районы ответственности», или оккупационные зоны.
Как и в предыдущих планах агрессии, так и в плане «Дропшот», война против СССР и его оккупация обосновывались необходимостью противодействия «серьезной угрозе безопасности США, которую представляет характер советской системы…».
План «Дропшот» не состоялся. Американские исследователи того времени, рассуждая о причинах провала Восточного похода Гитлера против СССР в 1941–1945-м, сочли главной ошибкой гитлеровских стратегов упущение политических аспектов войны против русских, которые сформулировал еще немецкий полководец К. Клаузевиц: «Россия не такая страна, которую можно действительно завоевать, то есть оккупировать… Такая страна может быть побеждена лишь внутренней слабостью и действиями внутренних раздоров».
Теперь американские стратеги вознамерились исправить ошибки Третьего рейха Гитлера. При проведении этой политики в новой директиве СНБ-58 рекомендовалось: «Мы должны вести наступление не только открытыми, но и тайными операциями…» Так в новой концепции плана «Дропшот» нашлось место новым действиям с конечной целью развала Советского Союза путем психологической, экономической и подпольной войн.
В 1978 году план «Дропшот» был предан гласности, но для советской стороны он не был секретом с момента его появления на свет. Почему же мир все же узнал об этом плане?
Эксперт А. Браун так считал: «Дело очень просто – план считается устаревшим, с теперешними видами вооружений мы стоим на пороге Судного дня, и потому он не имеет решительно никакого значения». Это говорил Браун-исследователь. А здравый смысл подсказывает: дело не в «устаревании», а в оправдании перед непримиримыми политиками и военными, ибо Вашингтон никогда не был «мягок» к Советскому Союзу.
Новая директива СНБ-68 и новое планирование «безусловного физического поголовного истребления русских» проходили во всех штабных документах «красной нитью», как и во времена президента Трумэна. Однако к началу 60-х годов расширился раздел психологической войны, основная тяжесть которой в ее тайных аспектах была возложена на американские спецслужбы и в рамках разведывательного сообщества блока НАТО.
К чести советской разведки американские планы ядерного террора Советского Союза фактически без опоздания оказывались в руках советского правительства и военного командования. Чаще всего в виде копий, то есть это была достоверная информация. И это не случайно – в Европе и за океаном действовали ценные источники информации и разведчики – внешней и военной разведок, которые подчас решали задачи по проникновению в особо защищенные хранилища сверхсекретной информации.
Можно с большой степенью уверенности говорить, что операция «Центр», о которой далее пойдет речь, и последовавшие за ней, а также полученные в процессе ее материалы привели к расколу в американо-европейских отношениях, посеяв глубокое недоверие к «старшему брату» по НАТО – США. Акции тайного влияния 60–70-х годов помогли создать силами разведвозможностей советской стороны предпосылки к проведению в 1975 году в Хельсинки крупномасштабного форума – Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Там 35 государств решительно заявили и подписали соглашение о создании зоны мира в Европе, навязав таким образом Соединенным Штатам запрет на размахивание «ядерной дубинкой» от имени всех членов НАТО.
Операция «Центр»
Карибский кризис
29 августа 1949 года. Взорвана первая советская атомная бомба, положившая конец американской монополии на атомное оружие. В сентябре того же года ТАСС сообщало: «Советский Союз овладел секретами атомного оружия еще в 1947 году». Особая и хорошо информированная группа из числа правительственных чиновников, военных и ученых знала, что начало работ над созданием отечественной атомной бомбы положила советская разведка еще в 1941 году, когда планы реализации «манхэттенского проекта» в США только вступили в силу. ТАСС отмечало: «Советское правительство, несмотря на наличие у него атомного оружия, стоит и намерено стоять в будущем на своей старой позиции безусловного запрещения применения атомного оружия».
Ответ Вашингтона: немедленно рассмотреть возможности развязать превентивную войну. Американский исследователь А. Браун об этом времени говорил: «Однако превентивная война не была развернута. Помимо всего прочего, Соединенные Штаты не могли выиграть такую войну в 1949–1950 гг. Стратегическая авиация не могла в то время нанести России один сокрушительный удар».
1949 год. План «Тройан». Начало войны – 1 января 1950 года. За три месяца сбросить 300 атомных бомб и 20 тысяч обычных на объекты в 100 городах, то есть сделать 6 тысяч самолето-вылетов. Комитет начальников штабов провел оперативные игры по выведению из строя следующих стратегических районов России: Москва – Ленинград, Урал, объекты у Черного моря, Кавказ, Архангельск, Ташкент – Алма-Ата, Байкал, Владивосток. Разыграв воздушное наступление против СССР, начальники штабов подвели итог: вероятность достижения планируемых результатов от нападения – 70 процентов, а это повлечет потерю 55 процентов наличного состава бомбардировочной авиации.
По самым оптимистическим подсчетам итоги показали: базы на Британских островах будут полностью выведены из строя действиями советских ВВС, но теперь уже с применением атомного оружия и в срок не более чем за два месяца. Причина? Американская атомная бомбардировка против СССР могла быть осуществлена над Москвой и Ленинградом по техническим причинам лишь на девятый день войны. И совсем удручающий итог: за время с начала войны советские войска смогли бы выйти на берега Атлантики и Индийского океана.
Окончательный вывод: военные признали, что аксиомой американского планирования превентивной войны против СССР будет утрата в первые месяцы Европы, Ближнего и Дальнего Востока. Запах порохового дыма советских побед в войне подействовал отрезвляюще на горячие головы американских военных, а в решительности действий советской стороны в этих условиях никто в Вашингтоне не сомневался.
Так вопрос о превентивной войне против СССР в 1950 году в виду ее военной невозможности был снят. Агрессия была перенесена в плоскость подготовки коалиционной войны с участием стран НАТО, на что требовалось время. Теперь датой начала боевых действий было принято 1 января 1957 года.
План «Дропшот» предполагал, что вместе с США выступят все страны НАТО и ряд «нейтральных» стран. Общая стратегическая концепция плана гласила: «Во взаимодействии с нашими союзниками нанести удар по военным целям Советского Союза, уничтожив советскую волю и способность к сопротивлению путем стратегического наступления в Западной Европе и стратегической обороны на Дальнем Востоке… подвергнуть беспощадному давлению советскую цитадель, используя все методы для максимального истощения советских военных ресурсов…».
Первый период войны: свыше 300 атомных бомб и 250 тысяч обычных – уничтожение до 85 процентов советской промышленности. Второй период: продолжение наступления с воздуха и подготовка к наземным операциям сил НАТО – 164 дивизии, из них – 69 американских. Третий период: с запада наступают 114 дивизий НАТО и с юга (Черное море) – 50 дивизий против Вооруженных сил СССР в Центральной Европе. Результат: принуждение СССР к капитуляции.
В этой войне против СССР будет задействовано до 250 дивизий – 6 миллионов человек, а в авиации, флоте и ПВО – еще 8 миллионов человек. Всего для выполнения плана «Дропшот» предусматривалось использовать вооруженные силы общей численностью до 20 миллионов человек.
Четвертый период: «Дабы обеспечить выполнение наших национальных целей, союзники должны оккупировать» Советский Союз и другие соцстраны Европы, а для этого потребуется 38 дивизий наземных войск. Сама территория СССР делится на четыре части – «районы ответственности», или оккупационные зоны.
Как и в предыдущих планах агрессии, так и в плане «Дропшот», война против СССР и его оккупация обосновывались необходимостью противодействия «серьезной угрозе безопасности США, которую представляет характер советской системы…».
План «Дропшот» не состоялся. Американские исследователи того времени, рассуждая о причинах провала Восточного похода Гитлера против СССР в 1941–1945-м, сочли главной ошибкой гитлеровских стратегов упущение политических аспектов войны против русских, которые сформулировал еще немецкий полководец К. Клаузевиц: «Россия не такая страна, которую можно действительно завоевать, то есть оккупировать… Такая страна может быть побеждена лишь внутренней слабостью и действиями внутренних раздоров».
Теперь американские стратеги вознамерились исправить ошибки Третьего рейха Гитлера. При проведении этой политики в новой директиве СНБ-58 рекомендовалось: «Мы должны вести наступление не только открытыми, но и тайными операциями…» Так в новой концепции плана «Дропшот» нашлось место новым действиям с конечной целью развала Советского Союза путем психологической, экономической и подпольной войн.
В 1978 году план «Дропшот» был предан гласности, но для советской стороны он не был секретом с момента его появления на свет. Почему же мир все же узнал об этом плане?
Эксперт А. Браун так считал: «Дело очень просто – план считается устаревшим, с теперешними видами вооружений мы стоим на пороге Судного дня, и потому он не имеет решительно никакого значения». Это говорил Браун-исследователь. А здравый смысл подсказывает: дело не в «устаревании», а в оправдании перед непримиримыми политиками и военными, ибо Вашингтон никогда не был «мягок» к Советскому Союзу.
Новая директива СНБ-68 и новое планирование «безусловного физического поголовного истребления русских» проходили во всех штабных документах «красной нитью», как и во времена президента Трумэна. Однако к началу 60-х годов расширился раздел психологической войны, основная тяжесть которой в ее тайных аспектах была возложена на американские спецслужбы и в рамках разведывательного сообщества блока НАТО.
К чести советской разведки американские планы ядерного террора Советского Союза фактически без опоздания оказывались в руках советского правительства и военного командования. Чаще всего в виде копий, то есть это была достоверная информация. И это не случайно – в Европе и за океаном действовали ценные источники информации и разведчики – внешней и военной разведок, которые подчас решали задачи по проникновению в особо защищенные хранилища сверхсекретной информации.
Можно с большой степенью уверенности говорить, что операция «Центр», о которой далее пойдет речь, и последовавшие за ней, а также полученные в процессе ее материалы привели к расколу в американо-европейских отношениях, посеяв глубокое недоверие к «старшему брату» по НАТО – США. Акции тайного влияния 60–70-х годов помогли создать силами разведвозможностей советской стороны предпосылки к проведению в 1975 году в Хельсинки крупномасштабного форума – Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Там 35 государств решительно заявили и подписали соглашение о создании зоны мира в Европе, навязав таким образом Соединенным Штатам запрет на размахивание «ядерной дубинкой» от имени всех членов НАТО.
Операция «Центр»
В 1962 году в одном из кабинетов в штаб-квартире внешней разведки на площади Дзержинского в Москве царило оживление: из Парижа пришла чрезвычайно важная почта. Соблюдая максимальную секретность, сотрудники разведки – всего два человека – приступили к ознакомлению с ней.
Когда вскрыли объемистый пакет, то даже видавший виды заместитель начальника разведки был потрясен. Как вспоминал Виталий Павлов в своих мемуарах: «…передо мной лежали копии строжайше секретных документов Пентагона и НАТО, где были указаны цели атомных ударов объединенного военного командования Североатлантического блока и войск США, расположенных в различных регионах мира. На территории Советского Союза должны были подвергнуться атомному нападению все наиболее крупные города…»
Более подробное ознакомление с документами показало, что такую же участь американцы уготовили большим населенным пунктам в странах соцлагеря – Венгрии, Чехословакии, Болгарии, Румынии, ГДР и других. Но не только – США намечали удары и по собственным союзникам, в частности по ФРГ. Цели на нашей территории распределялись между ядерными силами США, Англии, Франции. Атомные же удары по территориям союзников Вашингтона намечались не только в тех случаях, когда туда войдут русские войска, а и до того, как бы в виде профилактики, чтобы превратить их страны в зону «выжженной земли».
Как же удалось советской разведке добыть такие важные секреты Пентагона и НАТО? Операция «Центр» возникла и развилась в окрестностях Парижа, где разведчики парижской резидентуры проникли агентурным путем в американский узел фельдъегерской связи вблизи аэропорта Орли.
В 1958 году сержант войск США в Западной Германии, крепко обидевшись на свое начальство, обратился к советским властям в Восточном Берлине с просьбой предоставить ему политическое убежище. Однако там его переубедили и предложили остаться в американской армии, став агентом советской внешней разведки. В конце концов сержант оказался на американской базе, расквартированной в одном из французских городков.
Разведка искала пути продвижения агента в какое-либо ключевое американское учреждение, располагавшее значительными секретами. В ее поле зрения оказался фельдъегерский пункт связи в Орли, куда и внедрили сержанта в качестве охранника, а затем делопроизводителя. Пункт был кладезь секретов. Туда поступали самые важные документы Пентагона из штаб-квартиры НАТО, в том числе «ключи» для шифровальных машин, составленные Агентством национальной безопасности США, оперативные и мобилизационные планы, другие материалы высшего грифа секретности.
С помощью разведчиков агент нашел доступ к комнате-сейфу со стальными дверями и не единожды заглядывал в это хранилище секретов. Так незаметный сержант и агент средней руки превратился в источник ценнейшей информации с невероятным разведывательным потенциалом.
Обстановка во Франции в то время была весьма сложной: французская контрразведка усилила наблюдение за сотрудниками советских учреждений. Каждый выход на встречу с агентом приходилось подстраховывать дополнительными действиями нескольких сотрудников резидентуры. Схема была следующей: агент, дежуривший в субботу и воскресенье один, оставлял свой пост и передавал разведчикам сумку с пакетами из «стальной» комнаты. После обработки разведчиками и специалистами материалов в резидентуре пакеты к утру возвращали на место.
В руках разведки оказались сотни документов исключительной важности. Наиболее сенсационные – оперативный план № 100-б командующего войсками США в Европе, где были изложены подробности развертывания новой войны против Советского Союза и руководство по использованию ядерного оружия, которое включало в себя список целей в СССР, странах Восточной и Западной Европы.
После провала агента, случившегося в США, и суда над ним в заявлении Пентагона по поводу его работы на советскую разведку говорилось: «Невозможно точно определить нанесенный нам ущерб. Некоторые потери непоправимые и не поддаются оценке… Не раскрой мы это дело, если бы началась война, – потери вполне могли быть фантастическими…»
Такие оценки американской стороны не случайны. Их эксперты сошлись на том, что никакой другой объект США в Западной Европе не был более важным для Пентагона, чем пункт связи в Орли. Забегая вперед, ближе к 1975 году, то есть к Хельсинкским соглашениям, следует отметить: в конце 1967 года во внешней разведке советской госбезопасности началась подготовка к крупномасштабной и долговременной акции тайного влияния – к операции «Тайфун». Цель акции – разоблачение агрессивной политики США по отношению к своим союзникам в Европе. Сверхзадача – ослабление позиции Соединенных штатов в НАТО и западном мире в целом. В сентябре 1969 и феврале 1970 годов в западногерманских журналах «Штерн» и «Шпигель» появились статьи, основанные на совершенно секретных американских документах. Предание гласности планов и других документов Пентагона вызвало волну антиамериканских выступлений в европейских странах и усилило недоверие к политике США у их союзников по НАТО и других государств мира.
Вот с таким информационным багажом о планах Соединенных Штатов Америки против СССР подошла советская сторона к Кубинскому кризису.
Когда вскрыли объемистый пакет, то даже видавший виды заместитель начальника разведки был потрясен. Как вспоминал Виталий Павлов в своих мемуарах: «…передо мной лежали копии строжайше секретных документов Пентагона и НАТО, где были указаны цели атомных ударов объединенного военного командования Североатлантического блока и войск США, расположенных в различных регионах мира. На территории Советского Союза должны были подвергнуться атомному нападению все наиболее крупные города…»
Более подробное ознакомление с документами показало, что такую же участь американцы уготовили большим населенным пунктам в странах соцлагеря – Венгрии, Чехословакии, Болгарии, Румынии, ГДР и других. Но не только – США намечали удары и по собственным союзникам, в частности по ФРГ. Цели на нашей территории распределялись между ядерными силами США, Англии, Франции. Атомные же удары по территориям союзников Вашингтона намечались не только в тех случаях, когда туда войдут русские войска, а и до того, как бы в виде профилактики, чтобы превратить их страны в зону «выжженной земли».
Как же удалось советской разведке добыть такие важные секреты Пентагона и НАТО? Операция «Центр» возникла и развилась в окрестностях Парижа, где разведчики парижской резидентуры проникли агентурным путем в американский узел фельдъегерской связи вблизи аэропорта Орли.
В 1958 году сержант войск США в Западной Германии, крепко обидевшись на свое начальство, обратился к советским властям в Восточном Берлине с просьбой предоставить ему политическое убежище. Однако там его переубедили и предложили остаться в американской армии, став агентом советской внешней разведки. В конце концов сержант оказался на американской базе, расквартированной в одном из французских городков.
Разведка искала пути продвижения агента в какое-либо ключевое американское учреждение, располагавшее значительными секретами. В ее поле зрения оказался фельдъегерский пункт связи в Орли, куда и внедрили сержанта в качестве охранника, а затем делопроизводителя. Пункт был кладезь секретов. Туда поступали самые важные документы Пентагона из штаб-квартиры НАТО, в том числе «ключи» для шифровальных машин, составленные Агентством национальной безопасности США, оперативные и мобилизационные планы, другие материалы высшего грифа секретности.
С помощью разведчиков агент нашел доступ к комнате-сейфу со стальными дверями и не единожды заглядывал в это хранилище секретов. Так незаметный сержант и агент средней руки превратился в источник ценнейшей информации с невероятным разведывательным потенциалом.
Обстановка во Франции в то время была весьма сложной: французская контрразведка усилила наблюдение за сотрудниками советских учреждений. Каждый выход на встречу с агентом приходилось подстраховывать дополнительными действиями нескольких сотрудников резидентуры. Схема была следующей: агент, дежуривший в субботу и воскресенье один, оставлял свой пост и передавал разведчикам сумку с пакетами из «стальной» комнаты. После обработки разведчиками и специалистами материалов в резидентуре пакеты к утру возвращали на место.
В руках разведки оказались сотни документов исключительной важности. Наиболее сенсационные – оперативный план № 100-б командующего войсками США в Европе, где были изложены подробности развертывания новой войны против Советского Союза и руководство по использованию ядерного оружия, которое включало в себя список целей в СССР, странах Восточной и Западной Европы.
После провала агента, случившегося в США, и суда над ним в заявлении Пентагона по поводу его работы на советскую разведку говорилось: «Невозможно точно определить нанесенный нам ущерб. Некоторые потери непоправимые и не поддаются оценке… Не раскрой мы это дело, если бы началась война, – потери вполне могли быть фантастическими…»
Такие оценки американской стороны не случайны. Их эксперты сошлись на том, что никакой другой объект США в Западной Европе не был более важным для Пентагона, чем пункт связи в Орли. Забегая вперед, ближе к 1975 году, то есть к Хельсинкским соглашениям, следует отметить: в конце 1967 года во внешней разведке советской госбезопасности началась подготовка к крупномасштабной и долговременной акции тайного влияния – к операции «Тайфун». Цель акции – разоблачение агрессивной политики США по отношению к своим союзникам в Европе. Сверхзадача – ослабление позиции Соединенных штатов в НАТО и западном мире в целом. В сентябре 1969 и феврале 1970 годов в западногерманских журналах «Штерн» и «Шпигель» появились статьи, основанные на совершенно секретных американских документах. Предание гласности планов и других документов Пентагона вызвало волну антиамериканских выступлений в европейских странах и усилило недоверие к политике США у их союзников по НАТО и других государств мира.
Вот с таким информационным багажом о планах Соединенных Штатов Америки против СССР подошла советская сторона к Кубинскому кризису.
Карибский кризис
Случился он более сорока лет назад. В начале 60-х годов на Кубе появились советские ракеты. В ответ Соединенные Штаты привели в боевую готовность свою армию…
В дело разрешения кризиса вмешались крупные политические деятели, дипломаты и… разведчики. В частности, резидент советской внешней разведки в Вашингтоне Александр Феклисов, выступавший в США под именем Фомин.
Советская и американская стороны были готовы «скрестить» ядерное оружие. Причем чужая боеготовность каждой из сторон сумела охладить горячие головы политиков и военных.
Ядерная война не состоялась.
Американо-советские отношения в период «холодной войны» изобиловали многими драматическими событиями. Однако наиболее опасным явился Карибский кризис 1962 года, когда мир впервые был поставлен на реальную грань ядерной катастрофы.
В январе 1960 года в США, через два месяца после избрания Джона Кеннеди президентом, была начата подготовка к свержению революционного правительства Кубы. Готовилась 15-тысячная армия наемников из числа кубинских эмигрантов. Под руководством ЦРУ и Пентагона разрабатывались мероприятия по ликвидации режима Фиделя Кастро – экономическая блокада, разведывательно-диверсионные акции и даже убийство кубинского лидера. Таковы были планы.
В США наиболее решительными сторонниками военных акций против Кубы выступали высшие военные чины Пентагона и представители американских монополий. Аллен Даллес, директор ЦРУ, в любой ситуации постоянно высказывался за вторжение на Кубу – его любимый девиз: «Карфаген должен быть разрушен!» Однако осторожные политики из госдепартамента ратовали в пользу невоенных средств давления на Остров Свободы.
Окончательное решение правительства США отличалось от крайних позиций. Оно принималось коллективным «кризисным руководством» на основе анализа всей имевшейся информации.
Советская разведка в тот момент не располагала источниками информации непосредственно в высшем руководстве страны, но в ряде основных госучреждений США агентурные позиции имелись. Подобная ситуация сложилась накануне войны с Германией. У советской разведки не было агентуры в руководстве Третьего рейха, а содержание плана «Барбаросса» все же стало известно[2]. О подготовке американского вторжения на Кубу советская сторона узнала еще до утверждения этого плана. То есть когда он существовал как один из вариантов возможных военных действий. Так, кубинской и советской разведками еще в декабре 1959 года были получены сведения о наборе и подготовке наемников в третьих странах Центральной Америки. В сентябре 1960 года поступили сообщения об активизации вербовки наемников даже в Европе, например во Франции. В октябре стало известно о том, что, во избежание вмешательства СССР и других стран в защиту Кубы, наемников стали искать среди кубинской эмиграции. Американская сторона передала им «в дар» десантные суда и 90 самолетов, подготовила 100 летчиков-кубинцев.
После поражения армии вторжения на Плая-Хирон (3000 наемников против 300 000 кубинцев) в апреле 1961 года советская разведка стала получать данные о подготовке американской стороной новой группы наемников для очередного вторжения. Такие сведения поступали до конца 1961 года.
Разведка отслеживала признаки подготовки широкомасштабной военной операции против Кубы: усиление воздушной разведки территории острова и активизация там агентурной разведки. В преддверии Карибского кризиса США осуществляли тактику запугивания, которая являлась составной частью их военной доктрины во все послевоенное время. Маршал А.М. Василевский, известный полководец времен Великой Отечественной войны, в своих мемуарах писал: «От враждебной политики соседнего государства до войны нередко бывает «дистанция огромного размера». Именно такую тактику применили американцы в Кубинском кризисе.
Как говорилось ранее, угроза применения силы вообще и ядерного оружия в частности находится на постоянном «вооружении» американских стратегов и по сей день – военных и политиков. Но особенно ядерный шантаж проявился в преддверии Карибского кризиса, пройдя красной нитью в политике США в отношении СССР.
Госсекретарь США (1953–1959) Джон Фостер Даллес еще в 1950 году, будучи министром обороны США, сформулировал принцип «балансирования на грани войны»: «При невыгодном для американского империализма развитии ситуации в решимости США пойти на риск войны никто не должен сомневаться. Если противник подумает, что мы не решимся занять рискованную позицию, тогда может начаться катастрофа»[3].
Впоследствии американские военные теоретики развили этот тезис, предложив «умение манипулировать угрозами». Затем были концепции «серии угроз», «действий у красной черты», «контролируемая эскалация» с ее 40 ступенями угроз, наконец, «потенциальное безрассудство» и «разумное безрассудство». Причем весь этот набор угроз должен был служить достижениям политических целей.
Опираясь на полученные от разведки сведения, советская сторона понимала, что при таком поведении противника отличить его реальные приготовления к внезапному удару весьма трудно от военно-политического шантажа. Более того, прослеживались элементы «кризисной дипломатии», которые также входили в набор американского искусства принуждения противника с помощью «системы угроз».
Случилось так, что Карибский кризис в большой степени оказался контролируемым обеими сторонами – американской и советской. Возможно, сами того не предполагая, советский и американский лидеры заняли в сложной ситуации фактического ракетно-ядерного противостояния разумную позицию, сформулированную еще древнекитайским полководцем Сунь-цзы: «Кто не умеет считать ущерб от войны, тот не может понять ее выгоды».
Конечно, Советская страна военных действий не хотела и не могла хотеть. Со стороны советского руководства действия вокруг Кубы и в период Кубинского кризиса были, конечно, шантажом, но собственного «разлива», – хотя и с далекой перспективой, но в пользу СССР и стран всего соцлагеря. Зачем Советскому Союзу был нужен такой шантаж? Вот об этом, точнее, о триедином эффекте от реализации задумок советской стороны и пойдет дальнейший разговор. Уже после исчезновения угрозы военного конфликта советский лидер Никита Хрущев в послании президенту Джону Кеннеди в дни Карибского кризиса признавался, что победил разум. Но ради чего нужно было так рисковать? И казалось бы, ответ лежит на поверхности…
В мае 1962 года советское руководство приняло решение о размещении на Кубе ракет с ядерными боеголовками. Об этом шаге советской стороны был извещен Фидель Кастро. Он согласился с мнением, что «для спасения кубинской революции требуется смелый шаг, поскольку в этом регионе мира соотношение сил не в пользу Кубы и СССР». Хрущев предложил «доставить ракеты и разместить их на острове незаметно и с соблюдением всех мер предосторожности, чтобы поставить американцев перед свершившимся фактом». Советский лидер аргументировал такое решение еще одним тезисом: «Американцам ничего не останется, как проглотить эту горькую пилюлю. Ведь мы же вынуждены мириться с американскими ракетами, размещенными вблизи наших границ в Турции».
Так была определена цель размещения ракетно-ядерного оружия на Острове Свободы – защита Кубы от возможной американской агрессии. Однако факт доставки советских ракет с ядерными боеголовками на остров – это весьма опасное политическое решение. Но само появление ракет на Кубе – это уже средство достижения поставленной цели. «Несомненно, это было, – отмечал бывший советский посол в США в период Кубинского кризиса А.Ф. Добрынин, – одной из главных причин». Да и сам Хрущев в своих мемуарах называет только эту причину как основной мотив.
Если обратиться к «постулату разумности», то налицо две его составляющие: цель – защита Кубы, средство – ракеты на Кубе. А результат?
После Второй мировой войны стратегический паритет с США складывался не в пользу СССР, особенно когда речь шла о ракетно-ядерном потенциале. Советских руководителей этот факт особенно беспокоил, ибо американцы имели значительное (многократное) преимущество: 5000 ядерных боеголовок против 300 советских. Если добавить к этому, что советская сторона на основе разведданных – достоверных и документальных – располагала сведениями об агрессивных планах ядерного нападения на СССР, то беспокойство советского руководства и военного командования было более чем обоснованным.
Установкой ядерных ракет на Кубе, которые могли поразить значительную часть территории Америки, советская сторона рассчитывала сформировать своеобразный военно-стратегический паритет с США. Речь шла не о подготовке к ядерной войне (любой части из нашего скромного арсенала ракет с атомным боезарядом хватило бы на всех, включая самоуничтожение), а лишь о получении равноправного политического статуса в отношениях с США и дополнительного веса в американо-советских переговорах, в частности по Западному Берлину, еще недавно бывшему камнем преткновения в Европе.
Пока советские руководители обсуждали проблему «ракеты на Кубе», американцы уже развернули аналогичные ракеты по дальности в Турции, Италии и Англии. Москве приходилось с этим считаться: международная правовая основа таких действий Соединенных Штатов не была нарушена – имелось согласие правительств этих стран.
И вот что любопытно. Советское руководство, считая, что и ему можно поступить так же с ракетами на Кубе, пошло ва-банк, избрав тактику скрытых действий, в то время как американцы делали это в Европе открыто. Фидель Кастро предлагал Хрущеву заключить советско-кубинское соглашение на размещение «оборонительного оружия» на острове и открыто построить стартовые площадки. Однако Хрущев, предвидя опасность затяжных переговоров на международном уровне, решил поставить американцев перед свершившимся фактом. Не будь такого решения советского лидера в начале 60-х годов, Кубинская республика перестала бы существовать.
Авантюра? Казалось бы, да. Но это был «звездный час» советского лидера, названный наиболее дальновидными политиками того времени «большим блефом» Хрущева. Все годы после Карибского кризиса Хрущева упрекали на Западе, а после 1991 года и в России в уступке американцам. Но ради стратегической выгоды он шел не только на тайное размещение ракет под боком у США (психологический фактор), но и на умышленную дезинформацию Кеннеди, усиливая тем самым подозрения Вашингтона в отношении намерений СССР.
Почему Хрущев пошел на этот преднамеренный «блеф»? Пойти на оправданный риск и решить таким образом суперзадачу (получение результата в рамках «постулата разумности») мог только сильный и весьма прозорливый политик крупного масштаба. Его аргументы: американцы узурпировали право ставить ракеты вблизи советских границ, они окружили Советский Союз военными базами (около 300), Вашингтон держит мир в страхе с помощью «ядерной дубинки», на Кубе имеется американская военная база, а советской там нет.
Советская сторона в вопросе «ракеты на Кубе» действовала скрытно, даже дипломаты – советский посол в США и представитель в ООН – были в этом вопросе в полном неведении. Им было приказано: на все возможные вопросы о ракетах отвечать, что на Кубу поставляется только «оборонительное оружие». Вопрос о ядерных ракетах вообще не поднимался, как просто невероятный.
В дело разрешения кризиса вмешались крупные политические деятели, дипломаты и… разведчики. В частности, резидент советской внешней разведки в Вашингтоне Александр Феклисов, выступавший в США под именем Фомин.
Советская и американская стороны были готовы «скрестить» ядерное оружие. Причем чужая боеготовность каждой из сторон сумела охладить горячие головы политиков и военных.
Ядерная война не состоялась.
Американо-советские отношения в период «холодной войны» изобиловали многими драматическими событиями. Однако наиболее опасным явился Карибский кризис 1962 года, когда мир впервые был поставлен на реальную грань ядерной катастрофы.
В январе 1960 года в США, через два месяца после избрания Джона Кеннеди президентом, была начата подготовка к свержению революционного правительства Кубы. Готовилась 15-тысячная армия наемников из числа кубинских эмигрантов. Под руководством ЦРУ и Пентагона разрабатывались мероприятия по ликвидации режима Фиделя Кастро – экономическая блокада, разведывательно-диверсионные акции и даже убийство кубинского лидера. Таковы были планы.
В США наиболее решительными сторонниками военных акций против Кубы выступали высшие военные чины Пентагона и представители американских монополий. Аллен Даллес, директор ЦРУ, в любой ситуации постоянно высказывался за вторжение на Кубу – его любимый девиз: «Карфаген должен быть разрушен!» Однако осторожные политики из госдепартамента ратовали в пользу невоенных средств давления на Остров Свободы.
Окончательное решение правительства США отличалось от крайних позиций. Оно принималось коллективным «кризисным руководством» на основе анализа всей имевшейся информации.
Советская разведка в тот момент не располагала источниками информации непосредственно в высшем руководстве страны, но в ряде основных госучреждений США агентурные позиции имелись. Подобная ситуация сложилась накануне войны с Германией. У советской разведки не было агентуры в руководстве Третьего рейха, а содержание плана «Барбаросса» все же стало известно[2]. О подготовке американского вторжения на Кубу советская сторона узнала еще до утверждения этого плана. То есть когда он существовал как один из вариантов возможных военных действий. Так, кубинской и советской разведками еще в декабре 1959 года были получены сведения о наборе и подготовке наемников в третьих странах Центральной Америки. В сентябре 1960 года поступили сообщения об активизации вербовки наемников даже в Европе, например во Франции. В октябре стало известно о том, что, во избежание вмешательства СССР и других стран в защиту Кубы, наемников стали искать среди кубинской эмиграции. Американская сторона передала им «в дар» десантные суда и 90 самолетов, подготовила 100 летчиков-кубинцев.
После поражения армии вторжения на Плая-Хирон (3000 наемников против 300 000 кубинцев) в апреле 1961 года советская разведка стала получать данные о подготовке американской стороной новой группы наемников для очередного вторжения. Такие сведения поступали до конца 1961 года.
Разведка отслеживала признаки подготовки широкомасштабной военной операции против Кубы: усиление воздушной разведки территории острова и активизация там агентурной разведки. В преддверии Карибского кризиса США осуществляли тактику запугивания, которая являлась составной частью их военной доктрины во все послевоенное время. Маршал А.М. Василевский, известный полководец времен Великой Отечественной войны, в своих мемуарах писал: «От враждебной политики соседнего государства до войны нередко бывает «дистанция огромного размера». Именно такую тактику применили американцы в Кубинском кризисе.
Как говорилось ранее, угроза применения силы вообще и ядерного оружия в частности находится на постоянном «вооружении» американских стратегов и по сей день – военных и политиков. Но особенно ядерный шантаж проявился в преддверии Карибского кризиса, пройдя красной нитью в политике США в отношении СССР.
Госсекретарь США (1953–1959) Джон Фостер Даллес еще в 1950 году, будучи министром обороны США, сформулировал принцип «балансирования на грани войны»: «При невыгодном для американского империализма развитии ситуации в решимости США пойти на риск войны никто не должен сомневаться. Если противник подумает, что мы не решимся занять рискованную позицию, тогда может начаться катастрофа»[3].
Впоследствии американские военные теоретики развили этот тезис, предложив «умение манипулировать угрозами». Затем были концепции «серии угроз», «действий у красной черты», «контролируемая эскалация» с ее 40 ступенями угроз, наконец, «потенциальное безрассудство» и «разумное безрассудство». Причем весь этот набор угроз должен был служить достижениям политических целей.
Опираясь на полученные от разведки сведения, советская сторона понимала, что при таком поведении противника отличить его реальные приготовления к внезапному удару весьма трудно от военно-политического шантажа. Более того, прослеживались элементы «кризисной дипломатии», которые также входили в набор американского искусства принуждения противника с помощью «системы угроз».
Случилось так, что Карибский кризис в большой степени оказался контролируемым обеими сторонами – американской и советской. Возможно, сами того не предполагая, советский и американский лидеры заняли в сложной ситуации фактического ракетно-ядерного противостояния разумную позицию, сформулированную еще древнекитайским полководцем Сунь-цзы: «Кто не умеет считать ущерб от войны, тот не может понять ее выгоды».
Конечно, Советская страна военных действий не хотела и не могла хотеть. Со стороны советского руководства действия вокруг Кубы и в период Кубинского кризиса были, конечно, шантажом, но собственного «разлива», – хотя и с далекой перспективой, но в пользу СССР и стран всего соцлагеря. Зачем Советскому Союзу был нужен такой шантаж? Вот об этом, точнее, о триедином эффекте от реализации задумок советской стороны и пойдет дальнейший разговор. Уже после исчезновения угрозы военного конфликта советский лидер Никита Хрущев в послании президенту Джону Кеннеди в дни Карибского кризиса признавался, что победил разум. Но ради чего нужно было так рисковать? И казалось бы, ответ лежит на поверхности…
В мае 1962 года советское руководство приняло решение о размещении на Кубе ракет с ядерными боеголовками. Об этом шаге советской стороны был извещен Фидель Кастро. Он согласился с мнением, что «для спасения кубинской революции требуется смелый шаг, поскольку в этом регионе мира соотношение сил не в пользу Кубы и СССР». Хрущев предложил «доставить ракеты и разместить их на острове незаметно и с соблюдением всех мер предосторожности, чтобы поставить американцев перед свершившимся фактом». Советский лидер аргументировал такое решение еще одним тезисом: «Американцам ничего не останется, как проглотить эту горькую пилюлю. Ведь мы же вынуждены мириться с американскими ракетами, размещенными вблизи наших границ в Турции».
Так была определена цель размещения ракетно-ядерного оружия на Острове Свободы – защита Кубы от возможной американской агрессии. Однако факт доставки советских ракет с ядерными боеголовками на остров – это весьма опасное политическое решение. Но само появление ракет на Кубе – это уже средство достижения поставленной цели. «Несомненно, это было, – отмечал бывший советский посол в США в период Кубинского кризиса А.Ф. Добрынин, – одной из главных причин». Да и сам Хрущев в своих мемуарах называет только эту причину как основной мотив.
Если обратиться к «постулату разумности», то налицо две его составляющие: цель – защита Кубы, средство – ракеты на Кубе. А результат?
После Второй мировой войны стратегический паритет с США складывался не в пользу СССР, особенно когда речь шла о ракетно-ядерном потенциале. Советских руководителей этот факт особенно беспокоил, ибо американцы имели значительное (многократное) преимущество: 5000 ядерных боеголовок против 300 советских. Если добавить к этому, что советская сторона на основе разведданных – достоверных и документальных – располагала сведениями об агрессивных планах ядерного нападения на СССР, то беспокойство советского руководства и военного командования было более чем обоснованным.
Установкой ядерных ракет на Кубе, которые могли поразить значительную часть территории Америки, советская сторона рассчитывала сформировать своеобразный военно-стратегический паритет с США. Речь шла не о подготовке к ядерной войне (любой части из нашего скромного арсенала ракет с атомным боезарядом хватило бы на всех, включая самоуничтожение), а лишь о получении равноправного политического статуса в отношениях с США и дополнительного веса в американо-советских переговорах, в частности по Западному Берлину, еще недавно бывшему камнем преткновения в Европе.
Пока советские руководители обсуждали проблему «ракеты на Кубе», американцы уже развернули аналогичные ракеты по дальности в Турции, Италии и Англии. Москве приходилось с этим считаться: международная правовая основа таких действий Соединенных Штатов не была нарушена – имелось согласие правительств этих стран.
И вот что любопытно. Советское руководство, считая, что и ему можно поступить так же с ракетами на Кубе, пошло ва-банк, избрав тактику скрытых действий, в то время как американцы делали это в Европе открыто. Фидель Кастро предлагал Хрущеву заключить советско-кубинское соглашение на размещение «оборонительного оружия» на острове и открыто построить стартовые площадки. Однако Хрущев, предвидя опасность затяжных переговоров на международном уровне, решил поставить американцев перед свершившимся фактом. Не будь такого решения советского лидера в начале 60-х годов, Кубинская республика перестала бы существовать.
Авантюра? Казалось бы, да. Но это был «звездный час» советского лидера, названный наиболее дальновидными политиками того времени «большим блефом» Хрущева. Все годы после Карибского кризиса Хрущева упрекали на Западе, а после 1991 года и в России в уступке американцам. Но ради стратегической выгоды он шел не только на тайное размещение ракет под боком у США (психологический фактор), но и на умышленную дезинформацию Кеннеди, усиливая тем самым подозрения Вашингтона в отношении намерений СССР.
Почему Хрущев пошел на этот преднамеренный «блеф»? Пойти на оправданный риск и решить таким образом суперзадачу (получение результата в рамках «постулата разумности») мог только сильный и весьма прозорливый политик крупного масштаба. Его аргументы: американцы узурпировали право ставить ракеты вблизи советских границ, они окружили Советский Союз военными базами (около 300), Вашингтон держит мир в страхе с помощью «ядерной дубинки», на Кубе имеется американская военная база, а советской там нет.
Советская сторона в вопросе «ракеты на Кубе» действовала скрытно, даже дипломаты – советский посол в США и представитель в ООН – были в этом вопросе в полном неведении. Им было приказано: на все возможные вопросы о ракетах отвечать, что на Кубу поставляется только «оборонительное оружие». Вопрос о ядерных ракетах вообще не поднимался, как просто невероятный.