– Арчи и Пушной, у вас лучшая маскировка. С утра дуйте на Лонг-Айленд, осмотрите дом, подъезды, отходы. Песец за старшего. Шмель и Медведь, узнать про пневматику – цена, доступность, нужна ли регистрация. На иглах и пневматике не зацикливаемся, ищем другие варианты.
Следующий день принес кучу неожиданностей. Грач, убедившись, что комната закрыта маскирующим заклинанием, торжественно извлек два шестизарядных револьвера, по три патрона в каждом. Мешочек, служивший амулетом, маскировавшим магопатроны, Грач кинул штатному волшебнику на подзарядку.
Пушной поймал его и спросил:
– Владельцы стволов сильно возражали?
– Не успели. На всякий случай сведи номера. Те парни, очнувшись, вряд ли меня полюбят.
Артем припомнил варшавскую операцию и сделал вывод – если основной вариант нападения не прокатит, кто-то добьет политиков из «кольтов». О визите на Лонг-Айленд он рассказал кратко.
– Обычный дом в конце улицы. Вход свободный, зашли и записались в партию за десять баксов с носа. Большой зал, метров тридцать пять в длину, галерея вторым этажом. Оттуда не промажу.
– Нормально, – решил командир. – Второй путь отхода?
– Через усадьбу на соседнюю улицу, – поделился впечатлениями Пушной. – Там собаки, их нейтрализую. Но если будем работать в толпе на митинге, мне проще отвести глаза. Пневматику легко купить?
Шмель пожал плечами.
– Не знаю, не пробовал. Запросто спер, без морока. Банальный отвод глаз. Они избалованы без магии, мышей не ловят.
– Вторую оплатите, – резюмировал Грач. – Хватит криминальных подвигов, не фиг привлекать лишнее внимание. Сегодня на остаток дня – думать и отдыхать. Шмель, Медведь – завтра готовите дротики и пробуете где-нибудь на окраине. Артему с Пушным обойти центр и места массовых митингов. Не забудьте – разговоры по мобильникам и вообще за пределами комнаты только по-польски.
Получилось, что магам досталась более простая задача, часть из которой состояла в шатании по Манхэттену. Старший из них прислушался, даже воздух втянул ноздрями и сказал:
– Чувствуешь, как магический фон отличается? Присмотрись.
Они брели по Пятой авеню. Невольно заглядываясь и копируя Нью-Йорк, жители Нью-Амстердама многие улицы назвали подобным образом. Здесь были Уолл-стрит и Бродвей. Конечно, они не совпадали с расположением одноименных магистралей в городе верхнего мира. А о внешнем сходстве смешно говорить.
Пятая авеню, неровно мощенная камнем, казалась достаточной по ширине, чтобы разъехались два грузовых паромобиля. Светофоров нет в помине, а высота домов не превышает четырех-пяти этажей. Второстепенные улицы остались грунтовыми, застроенными двух– и трехэтажками, чем-то напоминая декорации к фильмам о ковбоях на Диком Западе, тем более конных повозок и всадников здесь хватает. Конец зимы тут даже более теплый, чем в Полонии, поэтому улицы без покрытия выглядят непролазно грязными, разве что местами обнаруживается дощатый тротуар. Почерневшие неструганые доски валяются поперек улиц, давая иллюзорную надежду перебраться через дорогу без купания в грязи.
Артем прикрыл глаза и впитал картину магического окружения.
– Негусто.
По сравнению с Тайной Москвой и даже Варшавой, где перед внутренним взором полыхали сотни и тысячи заклятий, здесь светятся лишь отдельные огоньки. Чувствовалось, что местная волшба редко запитывается от привозных накопителей, в основном доморощенные чародеи рассчитывают лишь на скромный запас маны, собираемый мозгом. Чтобы зарядить пистолетный патрон, ее неделю нужно аккумулировать.
– Не только в интенсивности разница. Пан чародий должен обратить внимание, что природный магический фон в Нью-Амстере гораздо слабее. Мы далеко от Источника. Я наверху не был, там как?
– Ваще никак.
– Местные мудрецы полагают, что в космосе магия ослабнет, и заработает любая техника.
– Дай им волю, они вообще разрушат Источник.
– Нет, Арчи. Во-первых, это невозможно технически. Во-вторых, именно он, скорее всего, разделяет наши миры. Они схлопнутся и оба погибнут.
Пушной кинулся к стене дома, так как из-под колес и копыт проезжавшей повозки брызнула грязь. Артем чуть не поскользнулся на кучке чего-то жидкого и предложил:
– Прикинь, вывесить фотку в Интернете: двадцать первый век, Манхэттен, Пятая авеню. Оборжаться!
– Попробуй только. Лучше сам прикинь, что останется от Российской Федерации, если правительства вашего мира узнают про московские переходы на планету с нерастраченными природными ресурсами. Ядерный щит может не спасти.
– Согласен, я затупил.
– Лучше погляди, какие тонкие чары! Ни один джоуль энергии не пропадает зря, подпитка минимальная от ауры мага уровня седьмого. – Пушной рассматривал сигнализацию ювелирного магазина, наложенную поверх электронной. – Мы привыкли работать дубиной, они – стилетом. Пошли обследуем местный Сентрал-Парк и пообедаем.
В кафе, похожем на салун, получилась неприятность. Пятеро местных парней, оценив вызывающе крепкое телосложение Артема, нарвались на драку. Русский лейтенант с выслугой в МВД РФ затратил на них секунд двенадцать. Хватило бы и меньше, но пятого догнал лишь у двери. Старший маг кинул на стойку банкноту и утащил напарника наружу, бросив недоеденное горячее.
– На фига?
– Ты сдурел. Занюханный поляк-эмигрант крушит здешних горилл что профессиональный боец спецподразделения. Только рекламы нам не хватало.
Проскочив пару кварталов быстрым шагом, они прыгнули в трамвай, идущий на северный берег, направляясь в гостиницу. К вечеру собралась вся банда.
Грач пребывал в скверном расположении духа. Начальство спустило ему команду с утроенным вниманием отнестись к сокрытию русского следа в грядущей акции. Поэтому мордобой Артема пришелся крайне не в тему.
– Чо, командир, надо рыло подставлять? Чтоб мне наваляли по самое мама не горюй?
– Не сдохнешь. Пушной подлатал бы. Почему-то я шатаюсь по Нью-Амстеру и не ввязываюсь в драки, хоть не мельче тебя. Что у вас с пневматикой?
– Плохо, – ответил Шмель. – Деревянный шип, даже утяжеленный дробиной, нормально летит шагов на тридцать-сорок. В особняке Лонг-Айленда – дальнобойность в обрез, на улице вообще без толку. Можно бить отравленной пулей, но тогда индейская версия отпадает.
– Шип втыкается неприметно, его найдут, когда от спазма объект дуба даст, – добавил Медведь. – Если стрелять в лоб выступающему на трибуне, у него сразу кровища хлынет, народ врубится, что случилось. Трудно убраться незаметно.
Грач выслушал рассказ о местах митингов на Манхэттене, порылся в местной сети и выдал вердикт:
– Шмелю и Медведю сделать металлический боеприпас с отравленной иглой. Задача – при выстреле в пиджак игла должна пробить кожу и занести яд. Пушной – за тобой отрава, которую местные могут списать на индейцев. Натуральная органика. Мы втроем отрабатываем запасной вариант. Нужен паромобиль, который можно раскрасить под передвижную телестудию.
Старший маг, следивший за местной политикой так же внимательно, как и командир, сделал свои выводы.
– В пятницу окончание регистрации кандидатов. В воскресенье у них сборище на Лонг-Айленде, потом они разъедутся по восточному побережью, кто-то рванет на запад. Если не ликвидировать их громко и вместе, придется по одному. Я слушал сегодня городскую магию. Очень, должен сказать, тонко работают. Чтобы не насторожились, могу один раз наслать остановку сердца и рвануть гексогеновую мину Арчи, чтобы полностью зачистить следы волшбы. Второй раз нельзя, учуют закономерность. В воскресенье предлагаю убрать второго отравленным шипом. Третьего – на митинге в городе, можно из револьвера.
– Из толпы я лучше метну нож, – возразил Шмель. – Если Арчи или Пушной наведут морок и скроют магию.
– Исключено. Куча телевизионщиков. При мороке они увидят, что нож вылетел из ниоткуда. А отвод глаз вообще на камеры не действует. Приказываю – отрабатывай подход на удар ножом. Это нормально для здешних. Маги прикроют.
– Да, шеф! Тут белые перчатки не прижились. Ребята режут друг друга, не смущаясь. В прошлые выборы тоже были разборки. Может быть… – Шмель поймал за хвост ускользавшую идею. – Придумал! Давайте завалим пару демократов.
– Мысль интересная, но не пройдет. Приказ ясен: ликвидация прогрессистов, самим не светиться и точка. Без приказа убивать граждан других стран мы не вправе. Еще вопросы? Работаем.
Глава пятая
Следующий день принес кучу неожиданностей. Грач, убедившись, что комната закрыта маскирующим заклинанием, торжественно извлек два шестизарядных револьвера, по три патрона в каждом. Мешочек, служивший амулетом, маскировавшим магопатроны, Грач кинул штатному волшебнику на подзарядку.
Пушной поймал его и спросил:
– Владельцы стволов сильно возражали?
– Не успели. На всякий случай сведи номера. Те парни, очнувшись, вряд ли меня полюбят.
Артем припомнил варшавскую операцию и сделал вывод – если основной вариант нападения не прокатит, кто-то добьет политиков из «кольтов». О визите на Лонг-Айленд он рассказал кратко.
– Обычный дом в конце улицы. Вход свободный, зашли и записались в партию за десять баксов с носа. Большой зал, метров тридцать пять в длину, галерея вторым этажом. Оттуда не промажу.
– Нормально, – решил командир. – Второй путь отхода?
– Через усадьбу на соседнюю улицу, – поделился впечатлениями Пушной. – Там собаки, их нейтрализую. Но если будем работать в толпе на митинге, мне проще отвести глаза. Пневматику легко купить?
Шмель пожал плечами.
– Не знаю, не пробовал. Запросто спер, без морока. Банальный отвод глаз. Они избалованы без магии, мышей не ловят.
– Вторую оплатите, – резюмировал Грач. – Хватит криминальных подвигов, не фиг привлекать лишнее внимание. Сегодня на остаток дня – думать и отдыхать. Шмель, Медведь – завтра готовите дротики и пробуете где-нибудь на окраине. Артему с Пушным обойти центр и места массовых митингов. Не забудьте – разговоры по мобильникам и вообще за пределами комнаты только по-польски.
Получилось, что магам досталась более простая задача, часть из которой состояла в шатании по Манхэттену. Старший из них прислушался, даже воздух втянул ноздрями и сказал:
– Чувствуешь, как магический фон отличается? Присмотрись.
Они брели по Пятой авеню. Невольно заглядываясь и копируя Нью-Йорк, жители Нью-Амстердама многие улицы назвали подобным образом. Здесь были Уолл-стрит и Бродвей. Конечно, они не совпадали с расположением одноименных магистралей в городе верхнего мира. А о внешнем сходстве смешно говорить.
Пятая авеню, неровно мощенная камнем, казалась достаточной по ширине, чтобы разъехались два грузовых паромобиля. Светофоров нет в помине, а высота домов не превышает четырех-пяти этажей. Второстепенные улицы остались грунтовыми, застроенными двух– и трехэтажками, чем-то напоминая декорации к фильмам о ковбоях на Диком Западе, тем более конных повозок и всадников здесь хватает. Конец зимы тут даже более теплый, чем в Полонии, поэтому улицы без покрытия выглядят непролазно грязными, разве что местами обнаруживается дощатый тротуар. Почерневшие неструганые доски валяются поперек улиц, давая иллюзорную надежду перебраться через дорогу без купания в грязи.
Артем прикрыл глаза и впитал картину магического окружения.
– Негусто.
По сравнению с Тайной Москвой и даже Варшавой, где перед внутренним взором полыхали сотни и тысячи заклятий, здесь светятся лишь отдельные огоньки. Чувствовалось, что местная волшба редко запитывается от привозных накопителей, в основном доморощенные чародеи рассчитывают лишь на скромный запас маны, собираемый мозгом. Чтобы зарядить пистолетный патрон, ее неделю нужно аккумулировать.
– Не только в интенсивности разница. Пан чародий должен обратить внимание, что природный магический фон в Нью-Амстере гораздо слабее. Мы далеко от Источника. Я наверху не был, там как?
– Ваще никак.
– Местные мудрецы полагают, что в космосе магия ослабнет, и заработает любая техника.
– Дай им волю, они вообще разрушат Источник.
– Нет, Арчи. Во-первых, это невозможно технически. Во-вторых, именно он, скорее всего, разделяет наши миры. Они схлопнутся и оба погибнут.
Пушной кинулся к стене дома, так как из-под колес и копыт проезжавшей повозки брызнула грязь. Артем чуть не поскользнулся на кучке чего-то жидкого и предложил:
– Прикинь, вывесить фотку в Интернете: двадцать первый век, Манхэттен, Пятая авеню. Оборжаться!
– Попробуй только. Лучше сам прикинь, что останется от Российской Федерации, если правительства вашего мира узнают про московские переходы на планету с нерастраченными природными ресурсами. Ядерный щит может не спасти.
– Согласен, я затупил.
– Лучше погляди, какие тонкие чары! Ни один джоуль энергии не пропадает зря, подпитка минимальная от ауры мага уровня седьмого. – Пушной рассматривал сигнализацию ювелирного магазина, наложенную поверх электронной. – Мы привыкли работать дубиной, они – стилетом. Пошли обследуем местный Сентрал-Парк и пообедаем.
В кафе, похожем на салун, получилась неприятность. Пятеро местных парней, оценив вызывающе крепкое телосложение Артема, нарвались на драку. Русский лейтенант с выслугой в МВД РФ затратил на них секунд двенадцать. Хватило бы и меньше, но пятого догнал лишь у двери. Старший маг кинул на стойку банкноту и утащил напарника наружу, бросив недоеденное горячее.
– На фига?
– Ты сдурел. Занюханный поляк-эмигрант крушит здешних горилл что профессиональный боец спецподразделения. Только рекламы нам не хватало.
Проскочив пару кварталов быстрым шагом, они прыгнули в трамвай, идущий на северный берег, направляясь в гостиницу. К вечеру собралась вся банда.
Грач пребывал в скверном расположении духа. Начальство спустило ему команду с утроенным вниманием отнестись к сокрытию русского следа в грядущей акции. Поэтому мордобой Артема пришелся крайне не в тему.
– Чо, командир, надо рыло подставлять? Чтоб мне наваляли по самое мама не горюй?
– Не сдохнешь. Пушной подлатал бы. Почему-то я шатаюсь по Нью-Амстеру и не ввязываюсь в драки, хоть не мельче тебя. Что у вас с пневматикой?
– Плохо, – ответил Шмель. – Деревянный шип, даже утяжеленный дробиной, нормально летит шагов на тридцать-сорок. В особняке Лонг-Айленда – дальнобойность в обрез, на улице вообще без толку. Можно бить отравленной пулей, но тогда индейская версия отпадает.
– Шип втыкается неприметно, его найдут, когда от спазма объект дуба даст, – добавил Медведь. – Если стрелять в лоб выступающему на трибуне, у него сразу кровища хлынет, народ врубится, что случилось. Трудно убраться незаметно.
Грач выслушал рассказ о местах митингов на Манхэттене, порылся в местной сети и выдал вердикт:
– Шмелю и Медведю сделать металлический боеприпас с отравленной иглой. Задача – при выстреле в пиджак игла должна пробить кожу и занести яд. Пушной – за тобой отрава, которую местные могут списать на индейцев. Натуральная органика. Мы втроем отрабатываем запасной вариант. Нужен паромобиль, который можно раскрасить под передвижную телестудию.
Старший маг, следивший за местной политикой так же внимательно, как и командир, сделал свои выводы.
– В пятницу окончание регистрации кандидатов. В воскресенье у них сборище на Лонг-Айленде, потом они разъедутся по восточному побережью, кто-то рванет на запад. Если не ликвидировать их громко и вместе, придется по одному. Я слушал сегодня городскую магию. Очень, должен сказать, тонко работают. Чтобы не насторожились, могу один раз наслать остановку сердца и рвануть гексогеновую мину Арчи, чтобы полностью зачистить следы волшбы. Второй раз нельзя, учуют закономерность. В воскресенье предлагаю убрать второго отравленным шипом. Третьего – на митинге в городе, можно из револьвера.
– Из толпы я лучше метну нож, – возразил Шмель. – Если Арчи или Пушной наведут морок и скроют магию.
– Исключено. Куча телевизионщиков. При мороке они увидят, что нож вылетел из ниоткуда. А отвод глаз вообще на камеры не действует. Приказываю – отрабатывай подход на удар ножом. Это нормально для здешних. Маги прикроют.
– Да, шеф! Тут белые перчатки не прижились. Ребята режут друг друга, не смущаясь. В прошлые выборы тоже были разборки. Может быть… – Шмель поймал за хвост ускользавшую идею. – Придумал! Давайте завалим пару демократов.
– Мысль интересная, но не пройдет. Приказ ясен: ликвидация прогрессистов, самим не светиться и точка. Без приказа убивать граждан других стран мы не вправе. Еще вопросы? Работаем.
Глава пятая
Следователь департамента Нью-Амстердамской полиции Вероника Кривицкая, включенная в оперативную группу по расследованию убийства на Манхэттене лидера прогрессистской партии Курта Маршалла, происходила из необычной семьи. У бесталанных людей крайне редко рождаются магически одаренные дети. Вероника, способный ментальный маг, была исключением и подтверждением правила одновременно. Ее родители не могли даже ауру видеть, но обладали талантами в других областях. Отец, получивший образование в верхнем мире, слыл известным инженером-изобретателем. Мама – лингвист, прекрасно знавшая не только русский язык обоих миров, но и десяток других наречий.
Когда девочке исполнилось шесть лет, отец решил уехать в Американскую республику. С Родиной расставаться непросто, но его способности в области немагической инженерии здесь востребованы слабо. После Тайной Москвы Нью-Амстердам показался большой деревней. Однако именно здесь бурлила жизнь, которой Кривицким-старшим не хватало в традиционалистском русском обществе. Несмотря на продвинутую электронику и некоторые другие технические средства, за океаном царили нравы, напоминающие XIX век другого мира: романтика освоения новых земель и первоначального накопления капитала. Южная Америка отстала, колонизированная и ограбленная испанцами с целью добычи золота, на которое покупалась русская магия. Зато северный континент, осваиваемый выходцами из Британских островов, франками, пруссами, свеями и фламандцами, переживал промышленную революцию. Таковая в Европе осуществлялась силой пара плюс магические технологии. Американская цивилизация ориентировалась на материальные ценности, произведенные без магии или с минимальным ее применением.
Русские эмигранты, как и миллионы других приезжих европейцев, легко вписались в новую жизнь. Не теряя внутренней общности с далекой восточной Родиной, они остро переживали, что князь упрямо придерживается консервативного курса. Русь, монопольно обладавшая двумя исключительными ресурсами – переходами и Источником, более не развивала ничего, кроме магических вооружений. Любые инженерно-конструкторские находки, связанные с использованием пара, электричества, пневматики и гидравлики, покупались или даже похищались. Тем более никто и не думал платить верхнему миру за использование их интеллектуальной собственности. Гражданская промышленность Руси развивалась крайне однобоко: штамповался товар, имевший конкурентные преимущества по себестоимости из-за дешевизны магии. Например, литий-ионные батареи, чья емкость магически наращивалась в четыре-десять раз, больше нигде в мире не производились.
Кривицкий подсчитал, что суммарная мощность потребляемой от Источника энергии составляет единицы гигаватт. Столько же дают два энергоблока АЭС – капля в море энергетики верхнего мира. Теоретически добычу можно увеличить как минимум на порядок. Но для увеличения сбыта надо снижать цену на энергию, вкладывать огромные средства в развитие Кремлевского терминала или делать энерговоды, потоком качающие ману соседям. Зачем? В Тайной Москве и так замечательно, по крайней мере для правящей семьи.
Крупнейший на планете Нью-Амстердамский технологический институт занимался в том числе разработкой машин, работающих на водяном пару. В другом мире использование пара ограничилось турбогенераторами из-за массового распространения двигателей внутреннего сгорания. Американские инженеры стартовали с точки, на которой остановились их верхние коллеги. В результате коэффициент полезного действия паровых машин начал постепенно догонять таковой параметр бензиновых и дизель-моторов, хотя достижение равенства невозможно в принципе.
Магия в республике также осваивалась, а на ее изучение тратились серьезные средства. Американские школы развивались в совершенно другом направлении, нежели русские, которые оперировали мощными потоками. Русь за счет экспортных пошлин жестко диктовала три уровня цен: низких для внутреннего рынка, умеренных для сопредельных государств без права реэкспорта и драконовских для остального мира. Америка покупала емкости с магоэнергией у Пруссии и Франкии, которые не стеснялись вкрутить свою наценку.
По этой причине американские чародеи приучались обходиться крохами собственной маны, наполняя ей амулеты и экономно используя на заклинания. Соответственно, русских магов можно сравнить с кузнецами, американцев – с ювелирами. Неподготовленные к мощной волшбе иностранцы, дорываясь в Тайной Москве до дешевой энергии, нередко погибали от неумения контролировать большие потоки.
Отец Вероники любил критиковать политику Всеслава, местным деятелям от него доставалось не меньше. В привычных кухонных баталиях дочь часто защищала противоположное мнение, хотя бы из чувства противоречия. Особенно рьяно она встала на защиту князя после обучения наверху. Примерно за месяц до выборов их перепалка чуть не выросла в серьезную ссору.
– Как ты не понимаешь, отец, тот мир – совсем не идеал для подражания, а их так называемый прогресс не увеличил счастье людей. Да, их в семь раз больше. Да, они быстрее развивают естественные науки и технологию, а нам остается копировать их достижения, развивая лишь пар и магию. Но мы живем лучше.
– Открой глаза, Вероника! Нью-Йорк – центр цивилизации. А в Нью-Амстердаме на улицах грязь по колено, конский навоз, угольный чад. Если бы не близорукая политика Руси, соединение механики и магии дало бы результат куда лучший, чем наверху.
– Какой результат? Наверху у всех одинаковые технологические возможности. В результате сотни миллионов погибли в войнах и никто не даст гарантии, что третья мировая невозможна. Консервативная и вооруженная до зубов Русь поддерживает мир и стабильность, при этом не диктует никому свои принципы, как это обожают США.
Профессор Кривицкий с жалостью глянул на дочь.
– Ты жалеешь погибших в войнах. Они родились! И миллиарды не погибли. Наша примитивная экономика не в состоянии накормить и обогреть большее население. Потому в обществе так сильна магическая контрацепция. Неужели ты не понимаешь, что разделение на страны с магией, где игнорируется механический прогресс, и страны с развитой техникой, но лишенные магии, неестественно.
– Так сложилось. Единственный пример в истории, когда Тайная Москва пала, показал, что ни к чему хорошему это не привело.
– Народы Африки, Средней Азии, Австралии, да и индейцы Америки пребывают в дикарском состоянии. XXI век на дворе, они охотятся с луками для добычи пропитания!
– Зато ассимиляция индейцев продвигается постепенно и даже нежно. Если американскую армию вооружить русскими магострельными боеприпасами, повторится избиение целых народов и ссылка остатков в резервации.
– Ты забываешь моральный аспект, девочка. Стремясь сохранить гегемонию и не желая развиваться сами, князь и его команда не побрезгуют ничем, чтобы устранить конкурентов и не допустить даже сотую долю процента вероятности повторения сценария с захватом Тайной Москвы.
– Ужас! Не забывай, я работаю в полиции. Нью-Амстердам ежесуточно не обходится без дюжины-другой насильственных смертей, в большинстве своем абсолютно бездарных – драки, пьяная поножовщина, разбой. Самые оголтелые противники Всеслава приписывают ему десяток трупов в год. Благодаря этому предотвращаются войны с многотысячными жертвами.
Профессор вышел из себя.
– Как ты, сотрудник полиции, можешь рассуждать об этом с таким равнодушием?!
– Стараюсь быть объективной.
– Какая к черту объективность! Некто на другом конце планеты принимает решение, и наемные убийцы безнаказанно уничтожают любого по прихоти русских властей. И моя дочь оправдывает это! Боже, кого мы вырастили…
Стенания профессора могут продолжаться бесконечно, но полицейская работа никуда не денется и сама не сделается.
– Мисс Кривицкая, он ваш.
Допросная камера Полицейского департамента Нью-Амстердама освещалась единственной лампочкой, как бы подчеркивая неприветливость помещения.
– Он зафиксирован?
– Да, мэм.
– Оставьте нас одних.
Констебли настороженно осмотрели арестанта в последний раз и удалились. Вероника махнула перед скованным мужчиной служебной карточкой с надписью Police Investigator и села напротив. Худой мужчина пошевелил жилистыми руками, убедился, что силой освободиться от оков, пришпиливших его запястья к столу, невозможно, и расслабился.
– Вам предложить сигарету? Нет? Я наслышана, что в Европе мало курят, – следователь затянулась сама, пустила струю дыма вбок и попыталась рассмотреть ауру арестанта.
Рваные зоны на ней говорят о повреждениях внутренних органов. Лицо разбито, глаз затек и не видит, нет половины зубов. Вероятно, ребра, печень и почки также приняли немало ударов. Что-то неестественное и настораживающее в ауре, но пока непонятно что именно.
– Вы хорошо понимаете английский язык?
Арестант кивнул, но не удостоил ни единым словом. На «доброго полицейского» после двух дюжин злых он не клюнул.
– Как вас зовут?
Молчание.
– Вы прибыли две недели назад кораблем из Бреста. Так?
Ни звука.
– Гражданин Полонии Вацлав Вишневский?
Не получив ответа и на этот вопрос, Вероника предприняла последнюю попытку достучаться до избитого мужчины.
– Вы обвиняетесь в покушении на убийство Курта Маршалла, лидера парламентской фракции прогрессистов. Есть видеозапись канала CNN, где вы приближаетесь к жертве, удивительно ловко просачиваясь через телохранителей, достаете нож, вас окутывает ловчая сеть, выстреленная одним из охранников. Затем вас сбивают с ног, в свалку бросается человек, тяжело ранивший констебля и телохранителя парламентария. Увидев, что вас не отбить, он невероятно легко проскальзывает меж людей, будто прокладывает дорогу магией.
По отечному лицу не понять, как человек реагирует на обвинение. Она продолжила.
– Пока охрана пеленала вас, а вы даже в сети сумели травмировать другого констебля, Маршалл остался без прикрытия и был убит револьверной пулей. Мы считаем, что из магострельного оружия убийца вел огонь, находясь в паромобиле с логотипом несуществующей телекомпании. Теперь от вашей откровенности зависит, по какому обвинению отправитесь под суд. Вас могут обвинить в соучастии в убийстве организованной группой или в индивидуальным покушении. Кроме того, крайне подозрительно выглядят смерти двух других лидеров партии.
– Я один, – просипел арестант, выплюнув слова вместе с розовой пеной сквозь редкие зубы.
– Нет, не один. Окажите помощь полиции в расследовании трех убийств, назовите, кто вас послал, способствуйте поимке соучастников, и вас ждет вполне приемлемая судьба. Иначе, сами понимаете, петля.
– Я не убивал.
Вероника презрительно поджала губы. Стандартная ложь «во всем сознайся и будет тебе хорошо» срабатывала несметное число раз у миллионов полицейских в обоих мирах. Но когда преступник важен и не хочет колоться, зовут особых специалистов.
Она обошла стул с арестантом, держась на безопасном расстоянии, и протянула руки к разбитой голове. Понятно, что сканирование ауры происходит внутренним зрением, конечности не играют роли, но привычный жест помогает сосредоточиться.
В чем же биополе человека кажется ей странным? Спортивный жилистый парень, явно знакомый с единоборствами и пытавшийся совершить убийство, в магическим диапазоне выглядит как простой увалень, обиженный и страдающий от травм после побоев.
Вероника углубилась в переплетения цветных линий, составляющих энергетическое отражение личности. Разум – та же магия. Она проявляется в мышлении, интуитивном узнавании неведомого, волшебстве взгляда, который ощущается даже затылком. Любой человек в обоих мирах ежесекундно живет в магии и пользуется ею, совершенно не сознавая.
Биополе пребывает в гармонии. Даже с энергетическими пробоями от травм, стрессов, враждебной ворожбы и собственных злых мыслей оно по-своему прекрасно, как полуразрушенный Парфенон, сохраняющий пропорциональность и естественность в любом состоянии. Вероника искала несоответствия как лишнюю колонну в эллинском храме.
Не нашла. Зато нащупала отголоски ненависти и агрессии, отлично сочетавшиеся с внешним видом мужчины. Они оказались до странности приглушенными, как будто что-то их сдерживало. Не саму агрессию, а ее отражение в ауре.
Потратив следующие десять минут, Вероника разглядела странное петлевидное образование, как будто охватывавшее проблемные зоны. Арестант беспокойно зашевелился. Он терпеливо молчал, словно опасаясь вербальным контактом дать противнику новые козыри, но ощутимо занервничал. Очевидно догадался, что так долго и тщательно с ним может работать лишь специалист, а не рядовой полицейский дознаватель.
Чтобы нейтрализовать чары, нужно столько же энергии, сколько в них вложено, а то и больше. Вероника поступила тоньше. Она потянулась собственной магической ниточкой, перерезав энергетический проводник, питающий петлю. Буквально на глазах дуга рассосалась.
Ну, дружок, теперь ты внутри и снаружи смотришься одинаково, удовлетворенно подумала следователь и потянула за обрезанную нить, не давая ей раствориться в мешанине слагаемых ауры. Вот и общий энергетический центр, снабжающий несколько непонятных конструкций. Ломать – не строить. Магические ножницы аккуратно перекусили линии питания.
Когда девочке исполнилось шесть лет, отец решил уехать в Американскую республику. С Родиной расставаться непросто, но его способности в области немагической инженерии здесь востребованы слабо. После Тайной Москвы Нью-Амстердам показался большой деревней. Однако именно здесь бурлила жизнь, которой Кривицким-старшим не хватало в традиционалистском русском обществе. Несмотря на продвинутую электронику и некоторые другие технические средства, за океаном царили нравы, напоминающие XIX век другого мира: романтика освоения новых земель и первоначального накопления капитала. Южная Америка отстала, колонизированная и ограбленная испанцами с целью добычи золота, на которое покупалась русская магия. Зато северный континент, осваиваемый выходцами из Британских островов, франками, пруссами, свеями и фламандцами, переживал промышленную революцию. Таковая в Европе осуществлялась силой пара плюс магические технологии. Американская цивилизация ориентировалась на материальные ценности, произведенные без магии или с минимальным ее применением.
Русские эмигранты, как и миллионы других приезжих европейцев, легко вписались в новую жизнь. Не теряя внутренней общности с далекой восточной Родиной, они остро переживали, что князь упрямо придерживается консервативного курса. Русь, монопольно обладавшая двумя исключительными ресурсами – переходами и Источником, более не развивала ничего, кроме магических вооружений. Любые инженерно-конструкторские находки, связанные с использованием пара, электричества, пневматики и гидравлики, покупались или даже похищались. Тем более никто и не думал платить верхнему миру за использование их интеллектуальной собственности. Гражданская промышленность Руси развивалась крайне однобоко: штамповался товар, имевший конкурентные преимущества по себестоимости из-за дешевизны магии. Например, литий-ионные батареи, чья емкость магически наращивалась в четыре-десять раз, больше нигде в мире не производились.
Кривицкий подсчитал, что суммарная мощность потребляемой от Источника энергии составляет единицы гигаватт. Столько же дают два энергоблока АЭС – капля в море энергетики верхнего мира. Теоретически добычу можно увеличить как минимум на порядок. Но для увеличения сбыта надо снижать цену на энергию, вкладывать огромные средства в развитие Кремлевского терминала или делать энерговоды, потоком качающие ману соседям. Зачем? В Тайной Москве и так замечательно, по крайней мере для правящей семьи.
Крупнейший на планете Нью-Амстердамский технологический институт занимался в том числе разработкой машин, работающих на водяном пару. В другом мире использование пара ограничилось турбогенераторами из-за массового распространения двигателей внутреннего сгорания. Американские инженеры стартовали с точки, на которой остановились их верхние коллеги. В результате коэффициент полезного действия паровых машин начал постепенно догонять таковой параметр бензиновых и дизель-моторов, хотя достижение равенства невозможно в принципе.
Магия в республике также осваивалась, а на ее изучение тратились серьезные средства. Американские школы развивались в совершенно другом направлении, нежели русские, которые оперировали мощными потоками. Русь за счет экспортных пошлин жестко диктовала три уровня цен: низких для внутреннего рынка, умеренных для сопредельных государств без права реэкспорта и драконовских для остального мира. Америка покупала емкости с магоэнергией у Пруссии и Франкии, которые не стеснялись вкрутить свою наценку.
По этой причине американские чародеи приучались обходиться крохами собственной маны, наполняя ей амулеты и экономно используя на заклинания. Соответственно, русских магов можно сравнить с кузнецами, американцев – с ювелирами. Неподготовленные к мощной волшбе иностранцы, дорываясь в Тайной Москве до дешевой энергии, нередко погибали от неумения контролировать большие потоки.
Отец Вероники любил критиковать политику Всеслава, местным деятелям от него доставалось не меньше. В привычных кухонных баталиях дочь часто защищала противоположное мнение, хотя бы из чувства противоречия. Особенно рьяно она встала на защиту князя после обучения наверху. Примерно за месяц до выборов их перепалка чуть не выросла в серьезную ссору.
– Как ты не понимаешь, отец, тот мир – совсем не идеал для подражания, а их так называемый прогресс не увеличил счастье людей. Да, их в семь раз больше. Да, они быстрее развивают естественные науки и технологию, а нам остается копировать их достижения, развивая лишь пар и магию. Но мы живем лучше.
– Открой глаза, Вероника! Нью-Йорк – центр цивилизации. А в Нью-Амстердаме на улицах грязь по колено, конский навоз, угольный чад. Если бы не близорукая политика Руси, соединение механики и магии дало бы результат куда лучший, чем наверху.
– Какой результат? Наверху у всех одинаковые технологические возможности. В результате сотни миллионов погибли в войнах и никто не даст гарантии, что третья мировая невозможна. Консервативная и вооруженная до зубов Русь поддерживает мир и стабильность, при этом не диктует никому свои принципы, как это обожают США.
Профессор Кривицкий с жалостью глянул на дочь.
– Ты жалеешь погибших в войнах. Они родились! И миллиарды не погибли. Наша примитивная экономика не в состоянии накормить и обогреть большее население. Потому в обществе так сильна магическая контрацепция. Неужели ты не понимаешь, что разделение на страны с магией, где игнорируется механический прогресс, и страны с развитой техникой, но лишенные магии, неестественно.
– Так сложилось. Единственный пример в истории, когда Тайная Москва пала, показал, что ни к чему хорошему это не привело.
– Народы Африки, Средней Азии, Австралии, да и индейцы Америки пребывают в дикарском состоянии. XXI век на дворе, они охотятся с луками для добычи пропитания!
– Зато ассимиляция индейцев продвигается постепенно и даже нежно. Если американскую армию вооружить русскими магострельными боеприпасами, повторится избиение целых народов и ссылка остатков в резервации.
– Ты забываешь моральный аспект, девочка. Стремясь сохранить гегемонию и не желая развиваться сами, князь и его команда не побрезгуют ничем, чтобы устранить конкурентов и не допустить даже сотую долю процента вероятности повторения сценария с захватом Тайной Москвы.
– Ужас! Не забывай, я работаю в полиции. Нью-Амстердам ежесуточно не обходится без дюжины-другой насильственных смертей, в большинстве своем абсолютно бездарных – драки, пьяная поножовщина, разбой. Самые оголтелые противники Всеслава приписывают ему десяток трупов в год. Благодаря этому предотвращаются войны с многотысячными жертвами.
Профессор вышел из себя.
– Как ты, сотрудник полиции, можешь рассуждать об этом с таким равнодушием?!
– Стараюсь быть объективной.
– Какая к черту объективность! Некто на другом конце планеты принимает решение, и наемные убийцы безнаказанно уничтожают любого по прихоти русских властей. И моя дочь оправдывает это! Боже, кого мы вырастили…
Стенания профессора могут продолжаться бесконечно, но полицейская работа никуда не денется и сама не сделается.
– Мисс Кривицкая, он ваш.
Допросная камера Полицейского департамента Нью-Амстердама освещалась единственной лампочкой, как бы подчеркивая неприветливость помещения.
– Он зафиксирован?
– Да, мэм.
– Оставьте нас одних.
Констебли настороженно осмотрели арестанта в последний раз и удалились. Вероника махнула перед скованным мужчиной служебной карточкой с надписью Police Investigator и села напротив. Худой мужчина пошевелил жилистыми руками, убедился, что силой освободиться от оков, пришпиливших его запястья к столу, невозможно, и расслабился.
– Вам предложить сигарету? Нет? Я наслышана, что в Европе мало курят, – следователь затянулась сама, пустила струю дыма вбок и попыталась рассмотреть ауру арестанта.
Рваные зоны на ней говорят о повреждениях внутренних органов. Лицо разбито, глаз затек и не видит, нет половины зубов. Вероятно, ребра, печень и почки также приняли немало ударов. Что-то неестественное и настораживающее в ауре, но пока непонятно что именно.
– Вы хорошо понимаете английский язык?
Арестант кивнул, но не удостоил ни единым словом. На «доброго полицейского» после двух дюжин злых он не клюнул.
– Как вас зовут?
Молчание.
– Вы прибыли две недели назад кораблем из Бреста. Так?
Ни звука.
– Гражданин Полонии Вацлав Вишневский?
Не получив ответа и на этот вопрос, Вероника предприняла последнюю попытку достучаться до избитого мужчины.
– Вы обвиняетесь в покушении на убийство Курта Маршалла, лидера парламентской фракции прогрессистов. Есть видеозапись канала CNN, где вы приближаетесь к жертве, удивительно ловко просачиваясь через телохранителей, достаете нож, вас окутывает ловчая сеть, выстреленная одним из охранников. Затем вас сбивают с ног, в свалку бросается человек, тяжело ранивший констебля и телохранителя парламентария. Увидев, что вас не отбить, он невероятно легко проскальзывает меж людей, будто прокладывает дорогу магией.
По отечному лицу не понять, как человек реагирует на обвинение. Она продолжила.
– Пока охрана пеленала вас, а вы даже в сети сумели травмировать другого констебля, Маршалл остался без прикрытия и был убит револьверной пулей. Мы считаем, что из магострельного оружия убийца вел огонь, находясь в паромобиле с логотипом несуществующей телекомпании. Теперь от вашей откровенности зависит, по какому обвинению отправитесь под суд. Вас могут обвинить в соучастии в убийстве организованной группой или в индивидуальным покушении. Кроме того, крайне подозрительно выглядят смерти двух других лидеров партии.
– Я один, – просипел арестант, выплюнув слова вместе с розовой пеной сквозь редкие зубы.
– Нет, не один. Окажите помощь полиции в расследовании трех убийств, назовите, кто вас послал, способствуйте поимке соучастников, и вас ждет вполне приемлемая судьба. Иначе, сами понимаете, петля.
– Я не убивал.
Вероника презрительно поджала губы. Стандартная ложь «во всем сознайся и будет тебе хорошо» срабатывала несметное число раз у миллионов полицейских в обоих мирах. Но когда преступник важен и не хочет колоться, зовут особых специалистов.
Она обошла стул с арестантом, держась на безопасном расстоянии, и протянула руки к разбитой голове. Понятно, что сканирование ауры происходит внутренним зрением, конечности не играют роли, но привычный жест помогает сосредоточиться.
В чем же биополе человека кажется ей странным? Спортивный жилистый парень, явно знакомый с единоборствами и пытавшийся совершить убийство, в магическим диапазоне выглядит как простой увалень, обиженный и страдающий от травм после побоев.
Вероника углубилась в переплетения цветных линий, составляющих энергетическое отражение личности. Разум – та же магия. Она проявляется в мышлении, интуитивном узнавании неведомого, волшебстве взгляда, который ощущается даже затылком. Любой человек в обоих мирах ежесекундно живет в магии и пользуется ею, совершенно не сознавая.
Биополе пребывает в гармонии. Даже с энергетическими пробоями от травм, стрессов, враждебной ворожбы и собственных злых мыслей оно по-своему прекрасно, как полуразрушенный Парфенон, сохраняющий пропорциональность и естественность в любом состоянии. Вероника искала несоответствия как лишнюю колонну в эллинском храме.
Не нашла. Зато нащупала отголоски ненависти и агрессии, отлично сочетавшиеся с внешним видом мужчины. Они оказались до странности приглушенными, как будто что-то их сдерживало. Не саму агрессию, а ее отражение в ауре.
Потратив следующие десять минут, Вероника разглядела странное петлевидное образование, как будто охватывавшее проблемные зоны. Арестант беспокойно зашевелился. Он терпеливо молчал, словно опасаясь вербальным контактом дать противнику новые козыри, но ощутимо занервничал. Очевидно догадался, что так долго и тщательно с ним может работать лишь специалист, а не рядовой полицейский дознаватель.
Чтобы нейтрализовать чары, нужно столько же энергии, сколько в них вложено, а то и больше. Вероника поступила тоньше. Она потянулась собственной магической ниточкой, перерезав энергетический проводник, питающий петлю. Буквально на глазах дуга рассосалась.
Ну, дружок, теперь ты внутри и снаружи смотришься одинаково, удовлетворенно подумала следователь и потянула за обрезанную нить, не давая ей раствориться в мешанине слагаемых ауры. Вот и общий энергетический центр, снабжающий несколько непонятных конструкций. Ломать – не строить. Магические ножницы аккуратно перекусили линии питания.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента