Анатолий Сарычев. Ракета забытого острова

   Красиво развернувшись над островом, который представлял собой сплошное белое пятно, насквозь прорезанное посадочной полосой, самолет пошел строго на запад.
   Единственно оживляли остров десяток пальм с ярко-зелеными кронами и остроконечный домик, под красной крышей, с большой тарелкой спутниковой антенны на коньке.
   – Эту полосу построили американцы во время второй мировой войны. Под землей находится командный пункт и две емкости с горючим, – пояснила Элоиза, сразу же заговорив с пилотом – черноволосым креолом.
   Пилот яростно жестикулировал, рассказывая сидящей рядом женщине смешные истории, временами бросая штурвал.
   Видимо, он действительно смешно рассказывал, так как, покосившись на своих спутников, Клим заметил, что они время от времени улыбались.
   Пилот оказался не только разговорчивым, но и опытным. Найдя спокойную полосу в воздухе, где самолет почти не качало, он совсем бросил штурвал и что-то живо рассказывал Элоизе, на заставляя ее заливисто смеяться.
   Несмотря на крохотные размеры самолетика, они довольно быстро удалились от острова и минут через пять, земля совсем скрылась из вида.
   Под ними простирался только безбрежный океан, покрытый волнами с белыми барашками на гребнях.
   Через два часа, во время которых, Филипп успел подремать, положив голову на мускулистое плечо рулевого, самолетик начал снижение, спускаясь на гористый, весь поросший лесом небольшой островок.
   В середину острова вдавалась длинная бухта, похожая на стрелу.

Глава девятая

   Самолетик взревел двигателями и в крутом пике пошел на посадку, прямо на белоснежный пляж.
   Прокатившись по берегу метров четыреста, самолетик остановился, и пилот выключил двигатель.
   Их сразу охватила такая тишина, от которой зазвенело в ушах. Не слышно было, ни единого звука. Не щебетали птицы, не посвистывал ветер, не было даже слышно шороха волн, которые лениво лизали берег в двух метров от самолета.
   Филипп потряс головой, сглотнул, стараясь выровнять давление в евстахиевых трубах.
   Покосившись на седого негра, Филипп заметил, что тот широко зевает. Рулевой тоже зевал, раздирая рот, подобно ревущему льву.
   – Мадам! Вашим людям плохо! – пояснил Клим, открывая дверцу.
   В салон сразу ворвался влажный ветер с океана, и охранники затрясли головами, приходя в себя.
   – Вы слишком резко снижались. У людей могли лопнуть барабанные перепонки! – заметил Филипп, тоже непроизвольно зевнув.
   – Тут иначе нельзя. Только при резком пикировании можно зайти на пляж. Если полого снижаться, то порывом ветра может кинуть самолет на деревья, – извиняющимся тоном пояснил красавчик-пилот, перегибаясь в сторону своей пассажирки.
   Открыв дверцу, пилот с немым обожанием посмотрел на Элоизу, показывая, что он весь в ее власти.
   – Значит, пассажирам надо давать кислородные маски. Вы рискуете потерять охранников. У них не в порядке внутреннее ухо и недостаточное мозговое кровообращение, – констатировал Филипп, заметив серое лицо негра.
   Рулевой тоже был не лучше. Несмотря на открытую дверцу салона, он беспрестанно зевал, выворачивая челюсти, делая короткие глотательные движения.
   Резкий удар ребром ладони по диафрагме, заставил рулевого вскинуться, обиженно посмотреть на Филиппа и перестать зевать.
   – Извини за удар друг! Я просто нормализовал тебе работу сердца! – добродушно заметил Филипп, внимательно наблюдая за негром, которому становилось все хуже и хуже.
   Вскинувшись, негр закатил глаза и обмяк, откинувшись на спинку сиденья.
   – Быстро на берег! – скомандовал Филипп, выкидывая рулевого из кабины.
   Взвалив негра на плечо, Филипп побежал с ним на берег. Аккуратно спустив негра на песок, начал проводить непрямой массаж сердца, усиленно растирая поросшую седым волосом мускулистую грудь.
   Безжалостно располосовав брюки и трусы, распоров рубашку на негре, Филипп минут пять возился с грудью негра и только когда тот самостоятельно задышал, встал с колен.
   Подойдя к воде, Филипп не спеша умылся, и вложив нож в ножны на ноге, пошел к самолету.
   – Вы оказывается не только умеете нырять под воду, но и лечить людей, – с уважением заметила Элоиза, вылезая из самолета.
   – Вашему охраннику необходимо сделать кардиограмму. Хорошо бы дня три – четыре полежать ему в холодке, не выходя на солнце, – заметил Филипп, осматриваясь вокруг и ища прохладное место.
   Презрительная гримаса тронула полные губы блондинки.
   Сейчас при дневном свете, Филипп заметил и паучьи лапки вокруг глаз и дряблую кожу на шее. Теперь Элоиза не казалась ему такой молодой.
   Вертикальная морщина прорезала высокий лоб Элоизы и женщина коротко скомандовала на незнакомом языке, махнув рукой пилоту, который, весело подпрыгивая, побежал за блондинкой.
   – Бери за плечи! – приказал Филипп креолу, беря за ноги негра, который лежал на самом солнцепеке.
   – Слушаюсь сэр! – на довольно сносном английском, ответил креол, беря своего напарника за плечи.
   В тени деревьев было прохладно. Легкий морской бриз приносил с берега прохладу, охлаждая разгоряченные лица.
   – Принеси из кабины чехлы с сидений, надо положить больному под спину, – попросил Филипп, внимательно всматриваясь в лицо негра.
   – Ты с Леоном держись поосторожнее. Он парень резкий и опасный, – предупредил негр, едва креол скрылся в кабине самолета.
   – Сейчас я его озадачу, и мы с тобой поговорим, – предложил Филипп.
   Негр, в знак согласия, еле заметно махнул ладонью.
   – Надо закрепить самолет, чтобы его не унесло ветром! – напомнил вслух Филипп, едва негр был уложен на чехлы с самолета.
   Под голову Филипп заботливо уложил еще один свернутый чехол, аккуратно поправив голову больного.
   – Ничего с ним не будет! – уверенно сказал Леон, ложась на спину.
   – Если самолет поломается, то придется здесь надолго остаться. Остров миль пятьсот от Маэ отстоит? – наобум спросил Филипп.
   – Тысяча триста морских миль! – не открывая глаз, заметил Леон и широко зевнул.
   – Пойдем закрепим самолет, – попросил Филипп, подходя к Леону.
   – Тебе надо, ты и закрепляй вонючий опоссум! – рявкнул Леон и лежа ударил Филиппа в живот ногой.
   Вернее попытался ударить. Нога Леона моментально попала в захват. Перехватив ногу, Филипп зацепил пальцами большой палец босой ноги и стал медленно его выворачивать, заставляя креола перевернуться на живот.
   – Сломать тебе палец за хамство, что ли? – задумался вслух Филипп, сильнее выворачивая палец.
   Креол взвыл на весь лес.
   – Можно порвать тебе жилу на голеностопе или под коленкой или еще чего, – размышлял вслух Филипп, перехватив ногу в районе щиколотки и резко ущемив ахиллесово сухожилие креола.
   Креол завыл еще сильнее. Чувствовалось, что он вот-вот заплачет.
   – Еще раз дернешься, сделаю калекой на всю жизнь, – пообещал Филипп, отпуская ногу, но, не сводя с креола внимательного взгляда, сторожа каждое движение противника.
   – Ты все равно не жилец! Хозяйка убьет тебя, как только из-под воды вылезешь! А я буду жить и трахать много женщин, а твои кости сгниют на дне! – крикнул креол и вскочив на ноги, со скоростью хорошего спринтера рванул в лес.
   – Извини друг, но надо действительно принайтовать самолет к берегу, иначе порывом ветра его снесет либо на деревья, либо в воду, – пояснил Филипп, оставляя больного под деревьями.
   Филипп подспудно чувствовал, что самолет ему очень скоро понадобится. Это был единственный шанс быстро сбежать с острова, куда его так предательски заманили.

Глава десятая

   Бухта тонкого троса нашлась под пассажирским сиденьем самолета. Там же Филипп обнаружил санитарную сумку с крестом на крышке и незнакомый пистолет с навинченным глушителем. Выщелкнув из рукоятки обойму, Филипп пересчитал патроны. Их оказалось ровно тринадцать штук. Патроны были необычной формы с двухцветной окраской пуль.
   Пистолет уютно устроился в санитарной сумке, прикрытый увесистой пачкой лекарственных упаковок, перетянутых желтой резинкой.
   Ни продуктов, ни питьевой воды на борту не оказалось.
   Выстрогав шесть метровых колышков, Филипп укрепил самолет на берегу, вбивая деревяшки в твердый песок, невесть как, оказавшимся на борту самолета гидравлическим автомобильным домкратом необычной конструкции.
   Через двадцать минут, самолет был жестко закреплен на берегу по всем правилам крепления негабаритных грузов.
   Снова заскочив в кабину, Филипп заметил небольшой мобильный телефон, лежащий на полу.
   Посмотрев по сторонам, Филипп быстро набрал номер Лорда и, дождавшись ответа, быстро проговорил, наклоняясь к самому полу кабины по-русски:
   – Быстро сваливайте! Мы попали в плохую компанию!
   Отключив телефон, Филипп снова начал действовать.
   Помахивая санитарной сумкой, Филипп пошел к оставленному под деревом негру.
   Едва он подошел, как из кустарника вышло трое рослых молодых парней, в одном из которых он узнал недавно обиженного креола.
   Леон что-то горячо говорил двум смуглым парням вооруженным длинными мачете, в деревянных ножнах висевшим на правом боку.
   – Ты белай! Леон говорит, что ты Джима избил и он теперь мертвый! Потом Леона, нога хватал и хотел ломать, но он вырвался, – спросил на ломанном английском языке, высокий, на голову выше Филиппа смуглый парень, со шрамом на верхней губе.
   – У вашего товарища очень плохо с сердцем. Давайте, я посмотрю, какие лекарства в сумке есть, надо срочно помочь Джиму. А потом, продолжим наш интересный разговор, – попросил Филипп, боковым зрением фиксируя движения пришельцев. Пока троица спокойно стояла месте, не делая лишних движений. Присев рядом с лежащим негром, лицо которого стало опять пепельно-серым, Филипп расстегнул упаковку.
   В свертке нашлась упаковка нитроглицерина, две таблетки которого, Филипп засунул под язык негра, предварительно разжав стиснутые зубы своим ножом.
   Мельком, Филипп перехватил завистливый взгляд, брошенный вторым, более щуплым молодым охранником на сверкающее лезвие.
   Джим задышал ровнее.
   – Подержи голову! – попросил Филипп, старшего охранника, в лице которого обнаружились все черты индийца. Тонкий нос, агатовые глаза и длинные аристократичные пальцы рук. В лице второго охранника было много негритянских черт. Выпяченные толстые губы, широкий нос и плотная шапка кудрявых волос на голове, тогда, как у первого охранника волосы были прямые и длинные, перехваченные сзади кожаным ремешком.
   Индиец безропотно подержал голову негра, пока Филипп сворачивал чехол в более тонкую трубку. Подложив чехол под голову, Филипп заметил, что негр задышал более спокойно. Лицо негра почернело и приобрело почти нормальный цвет.
   – Давайте отойдем метров на двадцать от больного, и будем там решать наши вопросы. Ему надо немного поспать. Сейчас ему вредно волноваться, – предложил Филипп, складывая лекарства в санитарную сумку.
   Встав на ноги, Филипп не оглядываясь, пошел в сторону берега бухты, справедливо полагая, что если придется драться, то лучше это делать на твердом коралловом песке, плотность которого он успел оценить, вбивая в него колья, для крепления самолета.
   – Моя предлагает честный, мужской драка. Твоя против Леона, – предложил индиец, барабаня тонкими пальцами по отполированной деревянной ручке мачете.
   Это движение ясно показывало, что может последовать в случае отказа.
   Молодой охранник вытащил до половины мачете и старательно гладил темной рукой отполированное до зеркального блеска широкое лезвие.
   – Хорошо пусть будет честная драка! Вы садитесь вон там, и спокойно наблюдаете оттуда за ходом поединка, – показал Филипп место под крылом самолета.
   – Ножа надо снять, – предложил молодой охранник, протягивая руку, за понравившейся ему вещью. От волнения черная рука охранника мелко дрожала. Филипп заметил, как толстый язык, быстро облизал обе губы, делая круговое движение. Можно было не сомневаться, что попади нож в руки молодого охранника, Филипп его никогда больше не увидит.
   – Нельзя нож снимать! Это тотем! – возразил Клим, воздевая руки вверх, как бы призывая в свидетели Всевышнего.
   – Так нельзя драться! У одного нож есть, а у другого нет, – возразил индиец.
   – Правильно старший говорит! – поддержал молодой охранник.
   – Я завяжу нож веревкой, чтобы нельзя было сразу вытащить его из ножен, – предложил альтернативный вариант Филипп, знаком подзывая индийца к себе.
   Молодой охранник сразу рванул из из-под крыла самолета к Филипп, явно намереваясь совершить какое-то заранее обговоренное с коллегами действие. На его лице огромными буквами было написано:
   «Обмануть! Забрать такую красивую вещь себе!»
   – Стоять! – раздался негромкий крик из-под деревьев. Несмотря на тихий возглас, охранники услышали и как вкопанные остановились на месте, не добежав пяти метров до Филиппа.
   Джим, приподнявшись на локте, внимательно наблюдал за всеми, щуря черные глаза.
   – Белый сегодня два раза спас мне жизнь. Леон хочет драться – пусть дерется.
   Белый! Я посторожу твой нож. Если ты победишь, то нож вернется к тебе, если победит Леон, он тебе больше не понадобится. Леон чемпион островов по контактному карате.
   «Контактное карате, это конечно серьезная штука, но я сильно сомневаюсь, что бы тебя на твоих зеленых островах учили русбою, тем более науке убивать людей пустыми руками!» – подумал Филипп, вытаскивая из ножен нож.
   Короткий взмах правой рукой, и нож, пролетев двадцать метров, вонзился в ствол дерева, прямо над головой Джима.
   Охранники коротко ахнули. Они всплеснули руками и быстро залопотали на своем языке, ни слова из которого, Филипп не понял. Но по их поведению было ясно, что они обсуждают мастерский бросок Филиппа.
   – Если бы он хотел убить тебя ножом, то твой душа уже говорил с бабушки и дедушки наверх! – сказал по-английски индиец, воздев к небу указательный палец правой руки.
   – Нож любой дурак может кинуть, а голыми руками, на островах любого завалю! – хвастливо крикнул Леон скидывая с себя рубашку и джинсы.
   Филипп, следуя примеру своего противника, снял с себя рубашку и шорты, не торопясь, отнес их к Джиму, заметив, что сейчас, лицо негра, приобрело нормальный черный цвет.
   – Будь осторожен у него очень сильная левая рука и локоть! – прошептал Джим одними губами.
   Филипп даже не стал кивком благодарить негра, понимая, что за каждым его движением следит три пары враждебных глаз.
   Идя к месту схватки, Филипп разминал все тело, с неудовольствием отмечая, как скрепят суставы и болью отзываются связки.
   Креол был хорош. Узкая талия, мощный кирпичиками пресс и широкие плечи, говорили о том, что перед ним серьезный противник. Сощуренные черные глаза ловили каждое движение Филиппа, а мощные мышцы, так и перекатывались под смуглой атласной кожей.
   С громким криком, креол кинулся на Филиппа, нанося короткие резкие удары. Филипп, делая вид, что с трудом блокирует быстрые удары своего противника, нарочито неловко передвигаясь по песку, старался понять какой противник перед ним.
   Видно было, что креол прошел хорошую школу, но удары держал не аккуратно, больше надеясь на свою молодость и разницу в весе. Весил противник килограммов на пятнадцать больше.
   Противник, поняв, что с наскоку не получилось победить, – все молниеносные удары приходились или в воздух или в умело подставленные блоки, избрал тактику резких ударов с дальней дистанции, стараясь повернуть Филиппа лицом к солнцу.
   Неожиданно креол схватил ногой горсть песка и резко бросил его в лицо Филиппа.
   Схватившись за глаза, Филипп стал сосредоточенно тереть их, а левым, свободным от песка глазом, наблюдая за противником.
   Издав победный клич, креол кинулся на Филиппа, в бешенстве нанося удары руками и ногами, стараясь быстрее закончить бой.
   Дождавшись, когда противник подойдет на расстояние вытянутой руки, намереваясь нанести удар коленом в голову, Филипп нанес короткий быстрый удар открытой ладонью в сердце, сконцентрировав всю энергию, как учил его Стас.
   В последний момент, Филипп изменил направление удара, сместив ладонь ниже сердца.
   Такой удар, нанесенный тренированным бойцом, в область сердца сразу убивал человека.
   Филипп не хотел убивать, а только на время, вывести креола из строя.
   Как подкошенный, Леон рухнул на песок, и остался лежать, не двигая ни рукой, ни ногой.
   Не обращая внимания на своего противника, Филипп бросился в воду, и, широко открыв глаза, стал промывать их от песка, мотая головой вправо-влево. Правый глаз нестерпимо болел от попавших в него песчинок. Соленая морская вода хоть и обладала дезинфицирующими свойствами, явно не являлась болеутоляющим средством.
   Нежные руки погладили его по плечам.
   Обернувшись, Клим обнаружил стоящую перед ним белую девушку, одетую в серые холщовые штаны сантиметров на двадцать выше колен и такую же тонкую рубашку, сквозь которые просвечивали остроконечные грудки.
   Девушка, широко улыбаясь, протягивала ему тыкву, заткнутую с торца деревянной пробкой.
   По виду девушке было лет пятнадцать, если не меньше.
   Нежная кожа лица, была только чуть тронута загаром. Пепельные волосы волной падающие на плечи доходили до середины спины. Несмотря на жару, Филипп заметил, что от девушки пахнет чистым телом без примеси дезодорантов.
   – Смой соль милый! – нежно сказала красавица по-русски, зубами вытаскивая у тыквы пробку.
   – Я лягу на берегу, а ты мне полей на глаза, – тоже по-русски, совершенно машинально попросил Филипп, только сейчас заметив, что весь берег усыпан девушками. Странная особенность обнаружилась в девушках. Все они были или белыми или метисками с малой толикой темной крови.