Страница:
За три с половиной месяца войны особыми отделами Северо-Западного фронта было выявлено 40 агентов английской и других разведок, а также большое количество диверсантов.
Один из них, некто Нильсон, до 1932 года проживал в Англии как белоэмигрант. Он был завербован британской разведкой и под видом репатрианта направлен для шпионской работы в СССР, во Владивосток, а с началом войны получил приказ перебраться в Ленинград. Здесь он добровольцем поступил в армию, таким путем получив возможность собирать разведывательную информацию. Для передачи сведений шпион должен был перейти линию фронта и решил сделать это, склонив к побегу группу бойцов своего подразделения. На этой стадии Нильсен был разоблачен особистами, чему помогла бдительность красноармейцев 23-го корпуса.
Оперативниками был также задержан и некий Янкевич, который еще в 1919 году дезертировал из Красной Армии и бежал в Финляндию, где принял финское гражданство, долгое время работал помощником резидента английской разведки.
Вышеназванную информацию Петр Иванович обобщал, анализировал и перепроверял, после чего информировал свое руководство, а с его санкции руководство 13-й армии.
Так, он информировал командование НКВД о недостатках в подготовке своего корпуса:
1. Низкая подготовка среднего командного состава в звене рота – взвод и особенно слабая подготовка младшего начальствующего состава.
2. Слабая тактическая подготовка во всех видах боя и разведки, особенно мелких подразделений.
3. Неудовлетворительная практическая полевая выучка войск и неумение выполнять то, что требуется в условиях боевой обстановки.
4. Крайне слабая выучка родов войск по взаимодействию на поле боя: пехота не умеет прижиматься к огневому валу и отрываться от него; артиллерия не умеет поддерживать танки; авиация не умеет взаимодействовать с наземными войсками.
5. Войска не обучены лыжному делу.
6. Применение маскировки отработано слабо.
7. В войсках не отработано управление огнем.
8. Войска не обучены атаке укрепленных районов, устройству и преодолению заграждений и форсированию рек.
Информационные материалы Особого отдела 23-го корпуса отличались своевременностью, жесткостью оценок, краткостью и объективностью.
Советско-финляндская война (30 ноября 1939 г. – 12 марта 1940 г.) выявила огромные недостатки в тактической подготовке Красной Армии. Наши потери за 105 дней составили 333 тысячи человек, в том числе убитыми 65 тысяч.
За время советско-финляндской войны разведорганы противника не смогли провести ни одной значительной шпионско-диверсионной акции, которая бы серьезно повлияла на ход боевых операций частей РККА. Немалая заслуга в этом принадлежит военным контрразведчикам. За мужество и образцовое выполнение боевых заданий 348 из них были награждены орденами и медалями, в том числе и Ивашутин П. И.
Впечатляют первые отзывы руководителей о П. И. Ивашутине: «За время боевых действий с белофиннами хорошо организовал работу особого отдела корпуса и подчиненных ему особых отделений дивизий. Он энергично руководил подчиненными органами, лично оказывал помощь как в аппаратах отделений, так и непосредственно оперуполномоченным в полках. Сам аппарат ОО корпуса являлся одним из ведущих в 13-й армии, за что П. И. Ивашутин был награжден орденом Красного Знамени. Он был чрезвычайно смелым офицером, обладал волевыми качествами, в бою вел себя достойно».
17 апреля 1940 года Сталин на совещании начальствующего состава Красной Армии заявил более определенно:
«Правильно ли поступили правительство и партия, что объявили войну Финляндии? Этот вопрос специально касается Красной Армии. Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя было. Невозможно было обойтись без войны. Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить, безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30–35 оборонной промышленности нашей страны и, стало быть, от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны».
Уже тогда Ивашутин оценил важность разведывательной работы, а также точность и своевременность доведения ее до командования.
Начальник особого отдела корпуса сразу же обратил внимание, что финские воины носятся по лесу на лыжах, как черти, а в соединениях у него не было даже ни одной роты, поставленной на деревянные снегоходы. Нашему солдату метровый снег приходилось преодолевать «пешкодралом», вдобавок без белых маскхалатов. На снегу серая армейская шинель резко контрастировала, превращаясь для неприятельских снайперов в лучшую из мишеней. У финнов вся армия была прикрыта белыми маскхалатами, а потому они часто незамеченными подбирались к окопам красноармейцев и открывали огонь из стрелкового оружия и забрасывали гранатами траншеи. А затем при наступлении суматохи тихо и организованно отходили.
– Мы в зимней экипировке явно отставали от финнов, – скажет потом, вспоминая об этой драме, Петр Иванович. – Даже спецобмундирование наших военных разведчиков оставляло желать лучшего.
Об этих изъянах капитан государственной безопасности Ивашутин П. И. докладывал не раз начальнику Особого отдела НКВД Ленинградского военного округа Алексею Матвеевичу Сидневу, но дело никак не двигалось – тыловики кормили командиров частей одними обещаниями.
Вольтер когда-то сказал, что короли знают о делах своих министров не больше, чем рогоносцы о делах своих жен. То же самое порой случалось и на фронте. Некоторые командиры забывали, что у них есть подчиненные, у которых возникают проблемы, в том числе с питанием, боекомплектом и экипировкой.
И вот он лично обратился к одному из членов областного руководства, прибывшему вместе с секретарем ЦК ВКП(б), главой Ленинградского обкома и горкома партии А. А. Ждановым на передовую, с просьбой принять оперативные меры по срочному обеспечению разведчиков штаба корпуса всем необходимым для выполнения боевых заданий в тылу противника.
Просьба военного контрразведчика была, на удивление комкора, в короткий срок выполнена. С тех пор командиры разных степеней «зауважали» напористого голубоглазого широкоплечего крепыша – начальника военной контрразведки 23-го стрелкового корпуса.
Этот поступок характеризует личность, – контрразведчик спешил делать добро не себе, ибо свое счастье ему виделось в счастье других. Думается, тот поступок капитана госбезопасности спас от смерти многих разведчиков его стрелкового корпуса.
Гитлеровское командование по понятным причинам смотрело на войну Сталина против Маннергейма с неподдельным интересом, делая выводы, прокручивая прогнозы, присматриваясь к стратегии операций и тактике боевых действий частей и подразделений Красной Армии.
В то же время реакционные круги Англии, Франции и США рассматривали советско-финляндскую войну как подходящий повод для организации в недалеком будущем объединенного военного похода против СССР, всячески толкая руководство Финляндии на продолжение военных действий, обещая всемерную, активную поддержку.
Петр Иванович понимал, читая секретные разведсводки и открытую информацию из газет того периода, что «свистуны туманного Альбиона» ничем не помогут финнам, как не помогли и полякам год тому назад. Хотя планы у них были грандиозны: под предлогом помощи Финляндии они планировали нанести авиационные удары на севере – по Ленинграду и Мурманску, а на юге – по нефтяным промыслам Кавказа. Кроме того, троица, в лице англичан, французов и американцев, надеялась, что фашистская Германия со своей стороны предпримет «естественно-логичный шаг» и нанесет удар по центральным районам Советского Союза. Одновременно делалась ставка на втягивание в войну милитаристской Японии.
Однако эти прожекты быстро сгорели березовой берестой. Обстановка на фронте для финских войск стала безнадежной, и правительство Финляндии согласилось с предложением СССР завершить боевые действия и начать мирные переговоры.
Война, показавшая слабые стороны РККА, закончилась подписанием 12 марта 1940 года Московского мирного договора. К СССР отошел Карельский перешеек с городами Выборг и Сортавала, ряд островов в Финском заливе, часть финской территории с городом Куолаярви, часть полуостровов Рыбачий и Средний. В результате Ладожское озеро полностью оказалось на территории СССР. В соответствии с договором граница между СССР и Финляндией на Карельском перешейке и на побережье Ладожского озера была отодвинута на северо-запад.
В результате принятых мер Советский Союз упрочил свое стратегическое положение на северо-западе и севере, создал предпосылки для обеспечения безопасности Ленинграда, Мурманского порта и Кировской железной дороги. Значительно улучшилась оперативно-стратегическая обстановка для Балтийского и Северного флотов.
Советский Союз получил в аренду часть полуострова Ханко (Гангут) сроком на 30 лет для создания на нем военно-морской базы.
Кратко об оперативной обстановке в стране. 1941 год. И. В. Сталин – председатель СНК. Пакт о ненападении с Японией, депортация около 150 тыс. человек из Латвии, Литвы и Эстонии на поселение в Сибирь. 14 июня – сообщение ТАСС, опровергающее возможное нападение Германии на СССР: все другие попытки разговоров о предстоящей войне оценивались как «паникерские» и «вредительские». На конец июня население СССР – 191,7 млн человек. Численность РККА – 5 млн 400 тысяч чел. Военные расходы – 43,4 % бюджета страны. Разделение НКВД – на НКВД (Л. П. Берия) и НКГБ (В. Н. Меркулов). Начал выдавать продукцию Краматорский завод тяжелого станкостроения.
22 июня фашистская Германия напала на СССР. Выступление В. М. Молотова. Директива № 2 Наркомата обороны: уничтожить вражеские войска в местах перехода границы, но запретить РККА переходить границу. Директива № 3 разрешила переход границы.
Первое исполнение песни «Священная война». Создание ГКО. Формирование народного ополчения. Массовый героизм армии и народа.
И. В. Сталин – Верховный Главнокомандующий. Налет авиации Балтийского флота на Берлин. Первое применение установок реактивных снарядов «Катюша». Депортация немцев из Поволжья в северные районы страны.
Приказ № 270: все военнопленные объявляются предателями и изменниками, семьи попавших в плен командиров и политработников подлежали репрессиям, а семьи солдат лишались государственного пособия и помощи. НКВД и НКГБ вновь объединены в одну. Восстановлен институт военных комиссаров. 16 октября Москва на осадном положении. Битва за Москву, немцы потерпели первое стратегическое поражение.
7 ноября – парад РККА на Красной площади.
Эвакуация промышленности на восток.
Антигитлеровская коалиция (США, Англия, СССР). Введен военный налог на всех граждан страны.
Данные, поступившие к началу июня 1941 года от органов разведки НКГБ, НКВД, пограничных войск, РУ Генштаба и стражей границы, писал участник войны, коллега авторов Борис Сыромятников в книге «Трагедия СМЕРШа», неоднократно встречавшийся с Петром Ивановичем Ивашутиным, не оставляли сомнения, что до нападения Германии на Советский Союз остаются считаные дни.
Германская армия имела преимущество перед Красной Армией по всем параметрам боевой деятельности: численности вооруженных сил, их подготовке к боевым действиям с учетом всех особенностей театра военных действий в западных областях СССР, включая слаборазвитую дорожную сеть, болотистую местность, наличие многочисленных водных преград и т. д.
Преимущество в военной технике и технике связи, боевом опыте, мобильности, уровне подготовки командного состава. И, прежде всего, преимущество в том, что войска Германии – вермахта и армий ее союзников – отмобилизованы и развернуты, а сами операции четко спланированы по дням и этапам.
Как известно сегодня, на всю кампанию против Советского Союза Гитлером отводилось четыре месяца.
Г. К. Жуков вспоминал, что за три дня до начала войны партийный руководитель Украины Н. С. Хрущев докладывал Сталину о хороших видах на урожай зерновых, свеклы и подсолнечника. Хвастался о непоказном единстве народа, об открытии новых промышленных предприятий, о повышении роли и авторитета партии в трудовом народе, вере простых граждан в своего вождя и прочих идеологических штампах.
Хотя следовало бы доложить, что немецкие части уже на границе с Украиной. Одни выходят на исходные позиции, другие – приведены в полную боевую готовность. Началась массовая заброска диверсантов в западные районы УССР с заданиями, допустимыми только в условиях войны между соседними странами. Наши пограничники их вылавливали десятками в день. Доклады об активизации деятельности агентуры противника получал и руководитель Украины Никита Хрущев.
А дальше была война, как говорится в народе, это несчастье в увеличенном масштабе, война, начатая гитлеровской Германией.
22 июня 1941 года немецко-фашистские полчища устремились в просторы Советского Союза, чтобы через 1418 дней обрести позор поражения и подписать приговор «тысячелетнему» германскому рейху, просуществовавшему всего лишь двенадцать лет.
В условиях войны все государственные структуры, партийные и другие общественные организации, промышленность и сельское хозяйство работали с величайшим напряжением сил для достижения скорейшей победы над врагом. Свой вклад в победу внесли и органы государственной безопасности Советского Союза. Разведка и контрразведка активно участвовали в организации и сплочении антифашистского подполья, оперативно-боевых и разведывательно-диверсионных групп, партизанского движения на временно оккупированной врагом территории, осуществляли охрану тыла действующей армии, другие функции обеспечения внутренней и внешней безопасности Родины.
Тысячи сотрудников НКВД – НКГБ – СМЕРШа погибли на фронте, при выполнении оперативных заданий в тылу врага, участвуя в партизанском движении, сотни замучены в застенках гестапо, убиты фашистскими карателями.
Петр Иванович служит в военной контрразведке на руководящих должностях: заместитель начальника 3-го отдела ОО НКВД ЗакВО с мая по октябрь 1941 г., заместитель начальника Особого отдела НКВД Крымского фронта с 28.01.1942 г. по 19.05.1942 г., заместитель начальника ОО НКВД Черноморской группы войск с 03.09.1942 по декабрь 1942 г., начальник Управления контрразведки СМЕРШа 47-й армии с января 1943 г. по 29.04.1943 г., начальник Управления контрразведки СМЕРШа Юго-Западного фронта с 29.04.1943 г. по 17.11.1943 г. С 17.11.1943 по 27.06.1945 г. – руководит контрразведкой СМЕРШа 3-го Украинского фронта.
Крымская трагедия
Один из них, некто Нильсон, до 1932 года проживал в Англии как белоэмигрант. Он был завербован британской разведкой и под видом репатрианта направлен для шпионской работы в СССР, во Владивосток, а с началом войны получил приказ перебраться в Ленинград. Здесь он добровольцем поступил в армию, таким путем получив возможность собирать разведывательную информацию. Для передачи сведений шпион должен был перейти линию фронта и решил сделать это, склонив к побегу группу бойцов своего подразделения. На этой стадии Нильсен был разоблачен особистами, чему помогла бдительность красноармейцев 23-го корпуса.
Оперативниками был также задержан и некий Янкевич, который еще в 1919 году дезертировал из Красной Армии и бежал в Финляндию, где принял финское гражданство, долгое время работал помощником резидента английской разведки.
Вышеназванную информацию Петр Иванович обобщал, анализировал и перепроверял, после чего информировал свое руководство, а с его санкции руководство 13-й армии.
Так, он информировал командование НКВД о недостатках в подготовке своего корпуса:
1. Низкая подготовка среднего командного состава в звене рота – взвод и особенно слабая подготовка младшего начальствующего состава.
2. Слабая тактическая подготовка во всех видах боя и разведки, особенно мелких подразделений.
3. Неудовлетворительная практическая полевая выучка войск и неумение выполнять то, что требуется в условиях боевой обстановки.
4. Крайне слабая выучка родов войск по взаимодействию на поле боя: пехота не умеет прижиматься к огневому валу и отрываться от него; артиллерия не умеет поддерживать танки; авиация не умеет взаимодействовать с наземными войсками.
5. Войска не обучены лыжному делу.
6. Применение маскировки отработано слабо.
7. В войсках не отработано управление огнем.
8. Войска не обучены атаке укрепленных районов, устройству и преодолению заграждений и форсированию рек.
Информационные материалы Особого отдела 23-го корпуса отличались своевременностью, жесткостью оценок, краткостью и объективностью.
Советско-финляндская война (30 ноября 1939 г. – 12 марта 1940 г.) выявила огромные недостатки в тактической подготовке Красной Армии. Наши потери за 105 дней составили 333 тысячи человек, в том числе убитыми 65 тысяч.
За время советско-финляндской войны разведорганы противника не смогли провести ни одной значительной шпионско-диверсионной акции, которая бы серьезно повлияла на ход боевых операций частей РККА. Немалая заслуга в этом принадлежит военным контрразведчикам. За мужество и образцовое выполнение боевых заданий 348 из них были награждены орденами и медалями, в том числе и Ивашутин П. И.
Впечатляют первые отзывы руководителей о П. И. Ивашутине: «За время боевых действий с белофиннами хорошо организовал работу особого отдела корпуса и подчиненных ему особых отделений дивизий. Он энергично руководил подчиненными органами, лично оказывал помощь как в аппаратах отделений, так и непосредственно оперуполномоченным в полках. Сам аппарат ОО корпуса являлся одним из ведущих в 13-й армии, за что П. И. Ивашутин был награжден орденом Красного Знамени. Он был чрезвычайно смелым офицером, обладал волевыми качествами, в бою вел себя достойно».
17 апреля 1940 года Сталин на совещании начальствующего состава Красной Армии заявил более определенно:
«Правильно ли поступили правительство и партия, что объявили войну Финляндии? Этот вопрос специально касается Красной Армии. Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя было. Невозможно было обойтись без войны. Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить, безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30–35 оборонной промышленности нашей страны и, стало быть, от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны».
Уже тогда Ивашутин оценил важность разведывательной работы, а также точность и своевременность доведения ее до командования.
Начальник особого отдела корпуса сразу же обратил внимание, что финские воины носятся по лесу на лыжах, как черти, а в соединениях у него не было даже ни одной роты, поставленной на деревянные снегоходы. Нашему солдату метровый снег приходилось преодолевать «пешкодралом», вдобавок без белых маскхалатов. На снегу серая армейская шинель резко контрастировала, превращаясь для неприятельских снайперов в лучшую из мишеней. У финнов вся армия была прикрыта белыми маскхалатами, а потому они часто незамеченными подбирались к окопам красноармейцев и открывали огонь из стрелкового оружия и забрасывали гранатами траншеи. А затем при наступлении суматохи тихо и организованно отходили.
– Мы в зимней экипировке явно отставали от финнов, – скажет потом, вспоминая об этой драме, Петр Иванович. – Даже спецобмундирование наших военных разведчиков оставляло желать лучшего.
Об этих изъянах капитан государственной безопасности Ивашутин П. И. докладывал не раз начальнику Особого отдела НКВД Ленинградского военного округа Алексею Матвеевичу Сидневу, но дело никак не двигалось – тыловики кормили командиров частей одними обещаниями.
Вольтер когда-то сказал, что короли знают о делах своих министров не больше, чем рогоносцы о делах своих жен. То же самое порой случалось и на фронте. Некоторые командиры забывали, что у них есть подчиненные, у которых возникают проблемы, в том числе с питанием, боекомплектом и экипировкой.
И вот он лично обратился к одному из членов областного руководства, прибывшему вместе с секретарем ЦК ВКП(б), главой Ленинградского обкома и горкома партии А. А. Ждановым на передовую, с просьбой принять оперативные меры по срочному обеспечению разведчиков штаба корпуса всем необходимым для выполнения боевых заданий в тылу противника.
Просьба военного контрразведчика была, на удивление комкора, в короткий срок выполнена. С тех пор командиры разных степеней «зауважали» напористого голубоглазого широкоплечего крепыша – начальника военной контрразведки 23-го стрелкового корпуса.
Этот поступок характеризует личность, – контрразведчик спешил делать добро не себе, ибо свое счастье ему виделось в счастье других. Думается, тот поступок капитана госбезопасности спас от смерти многих разведчиков его стрелкового корпуса.
Гитлеровское командование по понятным причинам смотрело на войну Сталина против Маннергейма с неподдельным интересом, делая выводы, прокручивая прогнозы, присматриваясь к стратегии операций и тактике боевых действий частей и подразделений Красной Армии.
В то же время реакционные круги Англии, Франции и США рассматривали советско-финляндскую войну как подходящий повод для организации в недалеком будущем объединенного военного похода против СССР, всячески толкая руководство Финляндии на продолжение военных действий, обещая всемерную, активную поддержку.
Петр Иванович понимал, читая секретные разведсводки и открытую информацию из газет того периода, что «свистуны туманного Альбиона» ничем не помогут финнам, как не помогли и полякам год тому назад. Хотя планы у них были грандиозны: под предлогом помощи Финляндии они планировали нанести авиационные удары на севере – по Ленинграду и Мурманску, а на юге – по нефтяным промыслам Кавказа. Кроме того, троица, в лице англичан, французов и американцев, надеялась, что фашистская Германия со своей стороны предпримет «естественно-логичный шаг» и нанесет удар по центральным районам Советского Союза. Одновременно делалась ставка на втягивание в войну милитаристской Японии.
Однако эти прожекты быстро сгорели березовой берестой. Обстановка на фронте для финских войск стала безнадежной, и правительство Финляндии согласилось с предложением СССР завершить боевые действия и начать мирные переговоры.
Война, показавшая слабые стороны РККА, закончилась подписанием 12 марта 1940 года Московского мирного договора. К СССР отошел Карельский перешеек с городами Выборг и Сортавала, ряд островов в Финском заливе, часть финской территории с городом Куолаярви, часть полуостровов Рыбачий и Средний. В результате Ладожское озеро полностью оказалось на территории СССР. В соответствии с договором граница между СССР и Финляндией на Карельском перешейке и на побережье Ладожского озера была отодвинута на северо-запад.
В результате принятых мер Советский Союз упрочил свое стратегическое положение на северо-западе и севере, создал предпосылки для обеспечения безопасности Ленинграда, Мурманского порта и Кировской железной дороги. Значительно улучшилась оперативно-стратегическая обстановка для Балтийского и Северного флотов.
Советский Союз получил в аренду часть полуострова Ханко (Гангут) сроком на 30 лет для создания на нем военно-морской базы.
Кратко об оперативной обстановке в стране. 1941 год. И. В. Сталин – председатель СНК. Пакт о ненападении с Японией, депортация около 150 тыс. человек из Латвии, Литвы и Эстонии на поселение в Сибирь. 14 июня – сообщение ТАСС, опровергающее возможное нападение Германии на СССР: все другие попытки разговоров о предстоящей войне оценивались как «паникерские» и «вредительские». На конец июня население СССР – 191,7 млн человек. Численность РККА – 5 млн 400 тысяч чел. Военные расходы – 43,4 % бюджета страны. Разделение НКВД – на НКВД (Л. П. Берия) и НКГБ (В. Н. Меркулов). Начал выдавать продукцию Краматорский завод тяжелого станкостроения.
22 июня фашистская Германия напала на СССР. Выступление В. М. Молотова. Директива № 2 Наркомата обороны: уничтожить вражеские войска в местах перехода границы, но запретить РККА переходить границу. Директива № 3 разрешила переход границы.
Первое исполнение песни «Священная война». Создание ГКО. Формирование народного ополчения. Массовый героизм армии и народа.
И. В. Сталин – Верховный Главнокомандующий. Налет авиации Балтийского флота на Берлин. Первое применение установок реактивных снарядов «Катюша». Депортация немцев из Поволжья в северные районы страны.
Приказ № 270: все военнопленные объявляются предателями и изменниками, семьи попавших в плен командиров и политработников подлежали репрессиям, а семьи солдат лишались государственного пособия и помощи. НКВД и НКГБ вновь объединены в одну. Восстановлен институт военных комиссаров. 16 октября Москва на осадном положении. Битва за Москву, немцы потерпели первое стратегическое поражение.
7 ноября – парад РККА на Красной площади.
Эвакуация промышленности на восток.
Антигитлеровская коалиция (США, Англия, СССР). Введен военный налог на всех граждан страны.
Данные, поступившие к началу июня 1941 года от органов разведки НКГБ, НКВД, пограничных войск, РУ Генштаба и стражей границы, писал участник войны, коллега авторов Борис Сыромятников в книге «Трагедия СМЕРШа», неоднократно встречавшийся с Петром Ивановичем Ивашутиным, не оставляли сомнения, что до нападения Германии на Советский Союз остаются считаные дни.
Германская армия имела преимущество перед Красной Армией по всем параметрам боевой деятельности: численности вооруженных сил, их подготовке к боевым действиям с учетом всех особенностей театра военных действий в западных областях СССР, включая слаборазвитую дорожную сеть, болотистую местность, наличие многочисленных водных преград и т. д.
Преимущество в военной технике и технике связи, боевом опыте, мобильности, уровне подготовки командного состава. И, прежде всего, преимущество в том, что войска Германии – вермахта и армий ее союзников – отмобилизованы и развернуты, а сами операции четко спланированы по дням и этапам.
Как известно сегодня, на всю кампанию против Советского Союза Гитлером отводилось четыре месяца.
Г. К. Жуков вспоминал, что за три дня до начала войны партийный руководитель Украины Н. С. Хрущев докладывал Сталину о хороших видах на урожай зерновых, свеклы и подсолнечника. Хвастался о непоказном единстве народа, об открытии новых промышленных предприятий, о повышении роли и авторитета партии в трудовом народе, вере простых граждан в своего вождя и прочих идеологических штампах.
Хотя следовало бы доложить, что немецкие части уже на границе с Украиной. Одни выходят на исходные позиции, другие – приведены в полную боевую готовность. Началась массовая заброска диверсантов в западные районы УССР с заданиями, допустимыми только в условиях войны между соседними странами. Наши пограничники их вылавливали десятками в день. Доклады об активизации деятельности агентуры противника получал и руководитель Украины Никита Хрущев.
А дальше была война, как говорится в народе, это несчастье в увеличенном масштабе, война, начатая гитлеровской Германией.
22 июня 1941 года немецко-фашистские полчища устремились в просторы Советского Союза, чтобы через 1418 дней обрести позор поражения и подписать приговор «тысячелетнему» германскому рейху, просуществовавшему всего лишь двенадцать лет.
В условиях войны все государственные структуры, партийные и другие общественные организации, промышленность и сельское хозяйство работали с величайшим напряжением сил для достижения скорейшей победы над врагом. Свой вклад в победу внесли и органы государственной безопасности Советского Союза. Разведка и контрразведка активно участвовали в организации и сплочении антифашистского подполья, оперативно-боевых и разведывательно-диверсионных групп, партизанского движения на временно оккупированной врагом территории, осуществляли охрану тыла действующей армии, другие функции обеспечения внутренней и внешней безопасности Родины.
Тысячи сотрудников НКВД – НКГБ – СМЕРШа погибли на фронте, при выполнении оперативных заданий в тылу врага, участвуя в партизанском движении, сотни замучены в застенках гестапо, убиты фашистскими карателями.
Петр Иванович служит в военной контрразведке на руководящих должностях: заместитель начальника 3-го отдела ОО НКВД ЗакВО с мая по октябрь 1941 г., заместитель начальника Особого отдела НКВД Крымского фронта с 28.01.1942 г. по 19.05.1942 г., заместитель начальника ОО НКВД Черноморской группы войск с 03.09.1942 по декабрь 1942 г., начальник Управления контрразведки СМЕРШа 47-й армии с января 1943 г. по 29.04.1943 г., начальник Управления контрразведки СМЕРШа Юго-Западного фронта с 29.04.1943 г. по 17.11.1943 г. С 17.11.1943 по 27.06.1945 г. – руководит контрразведкой СМЕРШа 3-го Украинского фронта.
Крымская трагедия
28.01.1942 года П. И. Ивашутина назначают заместителем начальника военной контрразведки нового, только что образованного Крымского фронта. В составе 44-й, 47-й и 51-й армий, находившихся на Керченском и Таманском полуостровах и в районе Краснодара. Командованию фронта были также подчинены Севастопольский оборонительный район, Черноморский флот, Азовская военная флотилия, Керченская военно-морская база, Северо-Кавказский ВО.
Представитлем Ставки на фронт прибыл генерал Л. Мехлис.
С 27 февраля по 13 апреля 1942 г. войска Крымского фронта трижды проводили наступательные операции с целью оказать помощь войскам Севастопольского оборонительного района, но были вынуждены перейти к обороне.
С 25 декабря 1941 по 2 января 1942 года на занятый противником Керченский полуостров был высажен с кораблей Черноморского флота и Азовской военной флотилии, а также по льду замерзшего Керченского пролива крупный десант войск Закавказского фронта. В его составе находилось около 42 тысяч человек, 43 танка, свыше 450 орудий и минометов. Цель операции – уничтожение керченской группировки противника и освобождение Крыма.
Войскам Крымского фронта требовалось прорывать прочную оборону противника на узком фронте, в так называемом «коридоре», ограниченном с севера Азовским, а с юга Черным морями, без каких-либо возможностей для охвата или обхода. По замыслу командующего фронтом генерала Д. Т. Козлова ставка делалась на нанесение флангового контрудара по прорвавшемуся противнику силами 51-й армии генерала В. Н. Львова. Но в результате прямого попадания снаряда по КП армии был убит ее командующий и ранен его заместитель К. И. Баранов. Исполняющим обязанности командующего стал начштаба армии полковник Г. П. Котов.
Одной из роковых ошибок командования Крымского фронта, как считал Мехлис, было то, что все три армии, 44-я, 47-я и 51-я, оказались развернуты в один эшелон, что резко сокращало глубину обороны и еще более резко ограничивало возможности по отражению ударов противника в случае прорыва. Да, Козлов виноват в этой стратегической задумке, а куда смотрел представитель Ставки? Правда, он не имел командирского образования, – это его в какой-то мере оправдывало, а потому часть вины падала и на Сталина, направившего свою недавнюю «тень» руководить командным составом по принятию важных войсковых решений, а не надсматривать за командирами. Но к превеликому сожалению, получилось последнее. Надзирательский раж, функции контролера взяли верх над продуманной работой в штабе фронта.
И вот уже командующий фронтом генерал Д. Т. Козлов для него становится «недалеким человеком», «пустышкой», «никудышним командиром». Он потребовал его замены. Командующего 44-й армией генерала С. И. Черняка Мехлис назвал «…безграмотным человеком, неспособным руководить армией. Его начштаба Рождественский – мальчишка, а не организатор войск. Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенанта…» и т. д. и т. п.
Активный участник тех событий, военный контрразведчик, ставший в последующем генерал-майором, Л. Г. Иванов писал:
«…Мехлис не щадил людей, был известен среди командования как человек резкий, решительный, с неуравновешенным характером и почти неограниченными полномочиями, приобретший славу организатора скорых расправ. Отчего некоторые офицеры и генералы его просто боялись… Не имея военного образования и слабо разбираясь в армейском руководстве, Л. Мехлис… не считаясь с мнением специалистов и должностных лиц, зачастую требуя выполнения поставленной задачи через головы прямых начальников, что создавало в работе неразбериху, он сводил на нет инициативу руководителей различных рангов, привносил своим появлением атмосферу подозрительности и нервозности. Он вникал даже в специальные вопросы и давал прямые команды по ремонту танков.
Без указания Л. Мехлиса на Крымском фронте не могли распределяться даже лошади и вооружение! Он правил любые попадавшие ему на глаза приказы, чаще ограничиваясь только литературным редактированием».
Но вернемся к боевым действиям на Крымском фронте.
Что же касается положения наших войск, то Леонид Георгиевич рассказал на одной из встреч в Совете ветеранов Департамента военной контрразведки ФСБ, что фронтовой быт был очень тяжелым. Шли изнурительные, затяжные дожди. Никаких землянок не было и в помине. Все бойцы, включая командование батальона, находились в окопах по колено в грязи. Спать приходилось стоя, прислонившись к углу окопа. Месяцами люди были лишены возможностей поменять белье или искупаться. Вшей было множество. Бывало, засунешь руку за воротник гимнастерки и на ощупь, не глядя, вытаскиваешь маленький катышек, состоящий из трех, четырех, пяти вшей.
Бои шли с переменными успехами. К сожалению, по целому ряду причин Крымскому фронту не удалось выполнить поставленную Ставкой задачу.
21 апреля 1942 года Крымский фронт вошел в состав Северо-Кавказского направления, которым командовал Маршал Советского Союза С. М. Буденный.
Командование не только полков, дивизий и армий, но и фронта в целом потеряло управление войсками. А как известно, нет управления – нет армии.
Части стали стихийно бросать свои позиции. Некоторые дивизии не могли покинуть Крым, заняли Аджимушкайские каменоломни и до конца 1942 года вели борьбу с гитлеровцами. Немцам помогали крымские татары.
Упоминаемый уже Иванов Л. Г. по этому поводу и в другой обстановке поведал: «Бывший начальник политотдела родимцевской дивизии Федоренко во время моего пребывания в Венгрии рассказывал мне, что он партизанил в Крыму, где был свидетелем многих кровавых акций, проводимых татарами, когда без всяких оснований они расстреливали людей только за то, что те были русскими…»
По воспоминаниям Л. Г. Иванова, «17–18 мая противник прижал нас к берегу Керченского пролива. Я оказался за Керчью, в районе Маяка. Велся беспрерывный обстрел кромки берега, на котором находились толпы людей. Отдельные снаряды выкашивали целые отделения. Многие стрелялись, другие открыто выбрасывали партбилеты, кто-то срывал с себя петлицы. Там и тут валялись останки – руки, головы, человеческие ноги…
День и ночь ужасающие вопли и крики стояли над проливом. Картина была жуткая…
С пирса было видно, что в морской воде находится большое число трупов, почему-то они были в вертикальном положении. Кто был в шинели, а кто в ватнике. Это были убитые или утонувшие наши люди. Была небольшая волна, и создавалось впечатление, что они как бы маршируют. Страшная картина. Многих она толкала на безрассудные поступки и отчаянные действия…
Был, например, случай, когда четверо здоровых солдат-грузин несли над головой носилки и кричали:
– Пропустите! Пропустите! Мы несем раненого командира дивизии!
Действительно, на носилках лежал военный с четырьмя шпалами на петлицах и перевязанной головой. По его внимательному, настороженному взгляду у меня возникло сомнение – а действительно ли этот человек ранен?
Я приказал положить носилки на пирс и развязать бинт. Никакого ранения не оказалось. Я был в ярости. Вид у меня, наверное, был страшный: на голове каска, несколько дней не бритый, не спавший и не евший. Силы я поддерживал тогда с помощью фляги, наполненной смесью морской воды, сахара и спирта… Военнослужащие яростными криками требовали от меня расстрела полковника, в противном случае грозили расправиться со мной. При таких обстоятельствах я, как оперработник, имевший право расстрела при определенных экстремальных условиях, поставил полковника пирса, левой рукой взял его за грудь, а правой достал пистолет. И тут я увидел, что полковник мгновенно поседел. У меня что-то дрогнуло в душе. Я сказал ему, что выстрелю, но выстрелю мимо, а он пусть падает в воду, словно убитый, и там выбирается, как может. Дальнейшей его судьбы я не знаю».
Еще 11 мая советское командование питало кое-какие надежды на стабилизацию обстановки на Керченском полуострове путем восстановления целостности фронта на Турецком валу. Но в этот же день 22-я танковая дивизия вермахта вышла к Азовскому морю, отрезав нашим войскам пути отхода на Татарский вал. Потери в некоторых советских частях были огромны. Так, на 9 мая 1942 года 55-я танковая бригада полковника П. П. Лебеденко насчитывала 10 КВ, 1 Т-34, 20 Т-26 и 15 Т-60. После тяжелого встречного боя следующего дня в бригаде остался всего один танк. Мрачная картина была на всех участках боевых действий с противником.
14 мая Мехлис отправил Сталину такую телеграмму:
«Бои идут на окраине Керчи, с севера город обходится противником. Напрягаем последние усилия, чтобы задержать противника. Части стихийно отходят. Эвакуация техники и людей будет незначительной, мы опозорили страну и должны быть прокляты». Поэт, писатель и военный корреспондент К. Симонов, друживший с Л. Мехлисом, писал:
«Мне рассказывали, что после Керченской катастрофы, когда Мехлис явился с докладом к Сталину, тот, не пожелав слушать его, сказал только одну фразу: «Будьте вы прокляты!» – и вышел из кабинета.
Вот уж действительно, как говорил древнеримский поэт Публий Сир, «нет хуже наказания, чем раскаянье».
Так ли это было или сей опус, рожденный после войны, был всего лишь плодом фантазии маститого писателя, сегодняшнему обывателю трудно установить. Правда была только в одном – Сталин крепко обиделся на своего выдвиженца, но не надолго.
Ни выехавший по приказу Ставки в район расположения штаба Крымского фронта в Керчь главком Северо-Кавказского направления С. М. Буденный, ни представитель Ставки ВГК Л. З. Мехлис уже не могли положительно повлиять на развивающиеся по трагическому сценарию события.
Представитлем Ставки на фронт прибыл генерал Л. Мехлис.
С 27 февраля по 13 апреля 1942 г. войска Крымского фронта трижды проводили наступательные операции с целью оказать помощь войскам Севастопольского оборонительного района, но были вынуждены перейти к обороне.
С 25 декабря 1941 по 2 января 1942 года на занятый противником Керченский полуостров был высажен с кораблей Черноморского флота и Азовской военной флотилии, а также по льду замерзшего Керченского пролива крупный десант войск Закавказского фронта. В его составе находилось около 42 тысяч человек, 43 танка, свыше 450 орудий и минометов. Цель операции – уничтожение керченской группировки противника и освобождение Крыма.
Войскам Крымского фронта требовалось прорывать прочную оборону противника на узком фронте, в так называемом «коридоре», ограниченном с севера Азовским, а с юга Черным морями, без каких-либо возможностей для охвата или обхода. По замыслу командующего фронтом генерала Д. Т. Козлова ставка делалась на нанесение флангового контрудара по прорвавшемуся противнику силами 51-й армии генерала В. Н. Львова. Но в результате прямого попадания снаряда по КП армии был убит ее командующий и ранен его заместитель К. И. Баранов. Исполняющим обязанности командующего стал начштаба армии полковник Г. П. Котов.
Одной из роковых ошибок командования Крымского фронта, как считал Мехлис, было то, что все три армии, 44-я, 47-я и 51-я, оказались развернуты в один эшелон, что резко сокращало глубину обороны и еще более резко ограничивало возможности по отражению ударов противника в случае прорыва. Да, Козлов виноват в этой стратегической задумке, а куда смотрел представитель Ставки? Правда, он не имел командирского образования, – это его в какой-то мере оправдывало, а потому часть вины падала и на Сталина, направившего свою недавнюю «тень» руководить командным составом по принятию важных войсковых решений, а не надсматривать за командирами. Но к превеликому сожалению, получилось последнее. Надзирательский раж, функции контролера взяли верх над продуманной работой в штабе фронта.
И вот уже командующий фронтом генерал Д. Т. Козлов для него становится «недалеким человеком», «пустышкой», «никудышним командиром». Он потребовал его замены. Командующего 44-й армией генерала С. И. Черняка Мехлис назвал «…безграмотным человеком, неспособным руководить армией. Его начштаба Рождественский – мальчишка, а не организатор войск. Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенанта…» и т. д. и т. п.
Активный участник тех событий, военный контрразведчик, ставший в последующем генерал-майором, Л. Г. Иванов писал:
«…Мехлис не щадил людей, был известен среди командования как человек резкий, решительный, с неуравновешенным характером и почти неограниченными полномочиями, приобретший славу организатора скорых расправ. Отчего некоторые офицеры и генералы его просто боялись… Не имея военного образования и слабо разбираясь в армейском руководстве, Л. Мехлис… не считаясь с мнением специалистов и должностных лиц, зачастую требуя выполнения поставленной задачи через головы прямых начальников, что создавало в работе неразбериху, он сводил на нет инициативу руководителей различных рангов, привносил своим появлением атмосферу подозрительности и нервозности. Он вникал даже в специальные вопросы и давал прямые команды по ремонту танков.
Без указания Л. Мехлиса на Крымском фронте не могли распределяться даже лошади и вооружение! Он правил любые попадавшие ему на глаза приказы, чаще ограничиваясь только литературным редактированием».
Но вернемся к боевым действиям на Крымском фронте.
Что же касается положения наших войск, то Леонид Георгиевич рассказал на одной из встреч в Совете ветеранов Департамента военной контрразведки ФСБ, что фронтовой быт был очень тяжелым. Шли изнурительные, затяжные дожди. Никаких землянок не было и в помине. Все бойцы, включая командование батальона, находились в окопах по колено в грязи. Спать приходилось стоя, прислонившись к углу окопа. Месяцами люди были лишены возможностей поменять белье или искупаться. Вшей было множество. Бывало, засунешь руку за воротник гимнастерки и на ощупь, не глядя, вытаскиваешь маленький катышек, состоящий из трех, четырех, пяти вшей.
Бои шли с переменными успехами. К сожалению, по целому ряду причин Крымскому фронту не удалось выполнить поставленную Ставкой задачу.
21 апреля 1942 года Крымский фронт вошел в состав Северо-Кавказского направления, которым командовал Маршал Советского Союза С. М. Буденный.
* * *
8 мая 1942 года германский авиационный корпус Рихтгоффена рано утром нанес мощный бомбовый удар на узком участке левого фланга Крымского фронта. А затем без промедления 11-я немецкая армия генерал-полковника Эриха фон Манштейна, усиленная 22-й танковой дивизией, перешла в наступление на Керченском полуострове и уже через восемь дней овладела Керчью. Войска Крымского фронта вынуждены были отступить на Таманский полуостров.Командование не только полков, дивизий и армий, но и фронта в целом потеряло управление войсками. А как известно, нет управления – нет армии.
Части стали стихийно бросать свои позиции. Некоторые дивизии не могли покинуть Крым, заняли Аджимушкайские каменоломни и до конца 1942 года вели борьбу с гитлеровцами. Немцам помогали крымские татары.
Упоминаемый уже Иванов Л. Г. по этому поводу и в другой обстановке поведал: «Бывший начальник политотдела родимцевской дивизии Федоренко во время моего пребывания в Венгрии рассказывал мне, что он партизанил в Крыму, где был свидетелем многих кровавых акций, проводимых татарами, когда без всяких оснований они расстреливали людей только за то, что те были русскими…»
По воспоминаниям Л. Г. Иванова, «17–18 мая противник прижал нас к берегу Керченского пролива. Я оказался за Керчью, в районе Маяка. Велся беспрерывный обстрел кромки берега, на котором находились толпы людей. Отдельные снаряды выкашивали целые отделения. Многие стрелялись, другие открыто выбрасывали партбилеты, кто-то срывал с себя петлицы. Там и тут валялись останки – руки, головы, человеческие ноги…
День и ночь ужасающие вопли и крики стояли над проливом. Картина была жуткая…
С пирса было видно, что в морской воде находится большое число трупов, почему-то они были в вертикальном положении. Кто был в шинели, а кто в ватнике. Это были убитые или утонувшие наши люди. Была небольшая волна, и создавалось впечатление, что они как бы маршируют. Страшная картина. Многих она толкала на безрассудные поступки и отчаянные действия…
Был, например, случай, когда четверо здоровых солдат-грузин несли над головой носилки и кричали:
– Пропустите! Пропустите! Мы несем раненого командира дивизии!
Действительно, на носилках лежал военный с четырьмя шпалами на петлицах и перевязанной головой. По его внимательному, настороженному взгляду у меня возникло сомнение – а действительно ли этот человек ранен?
Я приказал положить носилки на пирс и развязать бинт. Никакого ранения не оказалось. Я был в ярости. Вид у меня, наверное, был страшный: на голове каска, несколько дней не бритый, не спавший и не евший. Силы я поддерживал тогда с помощью фляги, наполненной смесью морской воды, сахара и спирта… Военнослужащие яростными криками требовали от меня расстрела полковника, в противном случае грозили расправиться со мной. При таких обстоятельствах я, как оперработник, имевший право расстрела при определенных экстремальных условиях, поставил полковника пирса, левой рукой взял его за грудь, а правой достал пистолет. И тут я увидел, что полковник мгновенно поседел. У меня что-то дрогнуло в душе. Я сказал ему, что выстрелю, но выстрелю мимо, а он пусть падает в воду, словно убитый, и там выбирается, как может. Дальнейшей его судьбы я не знаю».
Еще 11 мая советское командование питало кое-какие надежды на стабилизацию обстановки на Керченском полуострове путем восстановления целостности фронта на Турецком валу. Но в этот же день 22-я танковая дивизия вермахта вышла к Азовскому морю, отрезав нашим войскам пути отхода на Татарский вал. Потери в некоторых советских частях были огромны. Так, на 9 мая 1942 года 55-я танковая бригада полковника П. П. Лебеденко насчитывала 10 КВ, 1 Т-34, 20 Т-26 и 15 Т-60. После тяжелого встречного боя следующего дня в бригаде остался всего один танк. Мрачная картина была на всех участках боевых действий с противником.
14 мая Мехлис отправил Сталину такую телеграмму:
«Бои идут на окраине Керчи, с севера город обходится противником. Напрягаем последние усилия, чтобы задержать противника. Части стихийно отходят. Эвакуация техники и людей будет незначительной, мы опозорили страну и должны быть прокляты». Поэт, писатель и военный корреспондент К. Симонов, друживший с Л. Мехлисом, писал:
«Мне рассказывали, что после Керченской катастрофы, когда Мехлис явился с докладом к Сталину, тот, не пожелав слушать его, сказал только одну фразу: «Будьте вы прокляты!» – и вышел из кабинета.
Вот уж действительно, как говорил древнеримский поэт Публий Сир, «нет хуже наказания, чем раскаянье».
Так ли это было или сей опус, рожденный после войны, был всего лишь плодом фантазии маститого писателя, сегодняшнему обывателю трудно установить. Правда была только в одном – Сталин крепко обиделся на своего выдвиженца, но не надолго.
* * *
15 мая новый начальник Генштаба А. М. Василевский, сменивший вечером 11 мая 1942 года Б. М. Шапошникова, приказывает – «Керчь не сдавать, организовать оборону по типу Севастополя». Но было уже поздно.Ни выехавший по приказу Ставки в район расположения штаба Крымского фронта в Керчь главком Северо-Кавказского направления С. М. Буденный, ни представитель Ставки ВГК Л. З. Мехлис уже не могли положительно повлиять на развивающиеся по трагическому сценарию события.