Страница:
Как ни хотелось ей признаваться в этом, она понимала, что еще несколько дней, проведенных в качестве пленницы Охотника, и все ее мысли будут сосредоточены только на том, как выжить. Она почти видела себя прыгающей, чтобы выполнить его приказание, переносящей его прикосновения без жалоб, унижающейся, чтобы заслужить его прощение, когда он станет гневаться. Если она позволит этому случиться, как она посмотрит в глаза людям там, дома, если ей удастся каким-то образом убежать?
И вообще, как она посмотрит в глаза самой себе? Охотник словно угадал ее мысли, и выражение его лица стало поддразнивающим. Отпустив ее, он откачнулся назад и обшарил все ее тело взглядом, от которого у нее запылали щеки.
Она была для него вещью, чем-то, что он мог ласкать или рассматривать, как вымененную безделушку. Что будет, когда ему надоест просто смотреть? Ее солнечные ожоги становились менее болезненными, лихорадка почти прошла. Если он откладывал занятия любовью из-за ее болезни, то теперь все менялось. Через минуту он встал, поманил ее пальцем и сказал: — Keenvah.
Лоретта начала было подниматься, но затем спохватилась. Горячий ком образовался у нее в горле. Если она подчинится с такой легкостью теперь, то в следующий раз это будет еще легче для нее, и вскоре она станет суетиться, исполняя любые его желания, как покорная служанка. Значит ли это, что она хочет выжить любой ценой? Нет.
Решение не повиноваться едва сформировалось в ее голове, когда он схватил ее за левую руку. В следующее мгновение он рывком поднял ее на ноги. С трудом удержав равновесие, она подняла голову и с гневом посмотрела на него. В ответ он рывком поставил ее рядом с собой.
— Не испытывай мое терпение, Голубые Глаза. Моя лошадь лежит мертвая из-за тебя. Еще не поздно наказать тебя. Пошли. Ты знаешь это слово.
Его голос охватил ее, подобно петле, грубый и беспощадный, слова произносились с такой преувеличенной медлительностью и четкостью, что она почувствовала себя, как дрессируемая собака. Когда он повернулся и попытался потащить ее к своим пожиткам, она уперлась пятками в землю. С силой, какой она даже не подозревала в нем, он сжал ее руку и безжалостно потащил вперед. Она старалась высвободиться из его пальцев, но они казались стальным кольцом.
Когда они достигли места, где были сложены его кожаные мешки, он выпустил ее руку и начал рыться в своих мешках, пока не нашел веревочную сумку. Развязав ее, он схватил ее руку и высыпал меру сушеных фруктов и орехов на ее ладонь. На минуту Лоретта испытала угрызения совести за то, что доставила столько хлопот; когда его единственным намерением было накормить ее, но эти чувства быстро улетучились.
Несмотря на голод, она решила не уступать. У нее осталось не много способов сопротивления. Подготовившись к его реакции, она перевернула ладонь и выбросила лакомства на землю. Он мог заставить ее делать многое, но не мог заставить ее есть.
ГЛАВА 10
И вообще, как она посмотрит в глаза самой себе? Охотник словно угадал ее мысли, и выражение его лица стало поддразнивающим. Отпустив ее, он откачнулся назад и обшарил все ее тело взглядом, от которого у нее запылали щеки.
Она была для него вещью, чем-то, что он мог ласкать или рассматривать, как вымененную безделушку. Что будет, когда ему надоест просто смотреть? Ее солнечные ожоги становились менее болезненными, лихорадка почти прошла. Если он откладывал занятия любовью из-за ее болезни, то теперь все менялось. Через минуту он встал, поманил ее пальцем и сказал: — Keenvah.
Лоретта начала было подниматься, но затем спохватилась. Горячий ком образовался у нее в горле. Если она подчинится с такой легкостью теперь, то в следующий раз это будет еще легче для нее, и вскоре она станет суетиться, исполняя любые его желания, как покорная служанка. Значит ли это, что она хочет выжить любой ценой? Нет.
Решение не повиноваться едва сформировалось в ее голове, когда он схватил ее за левую руку. В следующее мгновение он рывком поднял ее на ноги. С трудом удержав равновесие, она подняла голову и с гневом посмотрела на него. В ответ он рывком поставил ее рядом с собой.
— Не испытывай мое терпение, Голубые Глаза. Моя лошадь лежит мертвая из-за тебя. Еще не поздно наказать тебя. Пошли. Ты знаешь это слово.
Его голос охватил ее, подобно петле, грубый и беспощадный, слова произносились с такой преувеличенной медлительностью и четкостью, что она почувствовала себя, как дрессируемая собака. Когда он повернулся и попытался потащить ее к своим пожиткам, она уперлась пятками в землю. С силой, какой она даже не подозревала в нем, он сжал ее руку и безжалостно потащил вперед. Она старалась высвободиться из его пальцев, но они казались стальным кольцом.
Когда они достигли места, где были сложены его кожаные мешки, он выпустил ее руку и начал рыться в своих мешках, пока не нашел веревочную сумку. Развязав ее, он схватил ее руку и высыпал меру сушеных фруктов и орехов на ее ладонь. На минуту Лоретта испытала угрызения совести за то, что доставила столько хлопот; когда его единственным намерением было накормить ее, но эти чувства быстро улетучились.
Несмотря на голод, она решила не уступать. У нее осталось не много способов сопротивления. Подготовившись к его реакции, она перевернула ладонь и выбросила лакомства на землю. Он мог заставить ее делать многое, но не мог заставить ее есть.
ГЛАВА 10
К тому времени, когда кролик поджарился, Охотник не знал, как обращаться с пленницей, и сомневался, правильно ли он поступил, не наказав ее прошлым вечером. Она бросала еду на землю. Когда он предложил ей воду, она вылила ее. Раньше или позже, но у него не останется другого выхода, как наказать ее.
Когда Красный Бизон и двое его друзей подошли, чтобы получить свои порции кролика, которого убил Красный Бизон, Охотник одним глазом следил за девушкой, надеясь, что у нее хватит здравого смысла вести себя разумно. Опускаясь на колени у костра, Красный Бизон улыбнулся. Либо он забыл об их споре насчет девушки, либо готовился продолжить его.
— Мясо пахнет хорошо, Охотник, — сказал Красный Бизон. — Кому нужна женщина, а?
— Жены только и делают, что ворчат. — Изготовитель Стрел, один из дружков Красного Бизона, наклонился, чтобы отломить ножку кролика. Такой же худой, как стрелы, которые он изготавливал, Изготовитель Стрел почти не отбрасывал тени, стоя боком к костру, и больше нуждался в женщине, чем любой храбрый охотник. — Я лучше прокрадусь под стенами вигвама. Зачем тянуть лямку и общаться с одними и теми же старыми ведьмами каждую ночь?
— Берегись только, чтобы тебя не поймал какой-нибудь ревнивый муж. — Охотник снял кролика с вертела, потряхивая рукой, когда шипящий жир обжег его пальцы. — Мне нравится иметь женщину в своем вигваме. Зимы могут показаться очень долгими, если кто-нибудь не согревает твоей бизоньей шкуры.
Красный Бизон изучающе посмотрел на Желтые Волосы.
— Если она нужна тебе для этого, то ты дурак. Белые женщины лежат под мужчиной, как каменная плита.
Охотник положил обгоревшее мясо на кусок шкуры. Бросив взгляд в сторону Желтых Волос, он пожал плечами.
— Даже камень можно обработать так, чтобы он служил потребностям человека. Может быть, с хорошим учителем из нее выйдет толк.
Красный Бизон плюнул в огонь и взглянул на женщину ненавидящим взором.
— Ты слишком мягок с ней. Ей нужна твердая рука. Дай ее мне на несколько дней. Я научу ее.
Встав, Красный Бизон подошел к матрацу. Хотя Охотник не сдвинулся с места, он почувствовал страх девушки. Красный Бизон схватил ее за волосы, заставляя посмотреть вверх.
По-английски он сказал:
— Мы хорошо проведем время вместе, слышишь, женщина? — Негромко засмеявшись, он провел ладонью по ее телу, сильно сдавив грудь через мягкую кожу рубашки Охотника. — Пока я буду учить тебя играть в наши игры.
Все еще сидя на корточках, Охотник повернулся на пятках с ножом в правой руке. Если кто-нибудь и будет плохо обращаться с девушкой, то это будет он сам.
— Отпусти ее.
— Отпустить? — Красный Бизон дернул ее за волосы. — Двоюродный брат, ты ведь не станешь ссориться со мной из-за вонючих Желтых Волос?
Глаза девушки стали большими от страха. Она сидела с поникшими плечами, руками прикрывая груди, шея была напряжена, сопротивляясь силе руки Красного Бизона.
— Если тебе нужны Желтые Волосы, чтобы поиграть, иди возьми в плен белую женщину. Эта принадлежит мне.
Взгляд Красного Бизона опустился на нож в руке Охотника.
— Ты ищешь драки? Мы всегда делили все пополам.
— Не наших женщин.
— Она рабыня, не женщина.
— Женщина из пророчества.
— Ai-ee! — Ишатай, Помёт Койота, обошел вокруг костра и встал между братьями. — Вы двое напились дурной воды, что ли? Отпусти ее, Красный Бизон. Она не стоит этого.
Отпустив девушку, Красный Бизон толкнул ее с такой силой, что она растянулась на земле. Охотник перевел взор на ее лицо и увидел сверкающие в глазах слезы. Он был уверен, что это невольные слезы, вызванные сильным рывком за волосы. Она слишком горда, чтобы лить слезы по пустякам.
Направляясь назад к костру, Красный Бизон проворчал:
— Дай мне мою долю. Я хочу уйти отсюда. Меня тошнит от этой вони.
Воспоминание о том, как рука Красного Бизона сжимала грудь девушки, бросило Охотника в дрожь. Реакция была настолько непонятной, что он не мог думать ни о чем больше. Вложив нож в ножны, он взял кусок кролика.
— Возьми свою долю и иди кушать в другое место.
— Ты предпочитаешь ее — мне?
Не обращая внимания на его вопрос, Охотник подошел к матрацу, чтобы дать девушке ее порцию. В тот момент, когда он протянул к ней руку, она ударила по его руке, и кусок горячего кролика полетел в воздухе. Звук, с которым он шлепнулся на землю, произвел впечатление прогремевшего грома. Охотник посмотрел на мясо, затем снова на девушку, немало удивленный происшедшим.
— Если ты не накажешь ее за это, я накажу! — прорычал Красный Бизон.
Охотник слышал, что двоюродный брат остановился за его спиной. Девушка отпрянула с расширившимися от страха глазами, когда Красный Бизон вцепился в ее руку. Охотник схватил Красного Бизона за запястье.
— Она моя женщина. Я буду разбираться с ней.
— Как ты разобрался прошлой ночью?
Горячась все больше и больше, Охотник был близок к тому, чтобы совсем потерять терпение. Он толкнул Красного Бизона с такой силой, что тот потерял равновесие и намеревался пустить в ход кулаки.
— Я сказал, что разберусь с ней!
Красный Бизон пожал плечами и отступил на шаг.
— Она переводит мое мясо.
— Она моя женщина. Поэтому я должен заниматься ее воспитанием. Не ты.
Охотник схватил девушку за запястье и поднял на ноги. Повернувшись к расположенному поблизости бревну, он потащил ее за собой. Она упиралась и пыталась освободиться от его хватки. Охотник встряхнул ее еще раз, выходя из терпения от ее упрямства.
Как раз в тот момент, когда он собрался усесться на бревне, она рванулась от него. Ей почти удалось это. Несмотря на небольшой рост, она была проворной, к тому же скользкая от жира. Во время последовавшей борьбы она ударила его по голове сбоку локтем с такой силой, что у него из глаз посыпались искры.
Решив преподать ей урок, Охотник забыл о ее солнечных ожогах, о Красном Бизоне и его друзьях, обо всем. Он опустился на бревно и бросил ее поперек своих колен. Когда его колени вдавились ей в живот, воздух с шумом вырвался из ее груди.
— Я научу тебя не драться со мной.
Она выгнула шею, не спуская глаз с его левой руки. Он понял, что она замышляла, и это еще больше рассердило его. Схватив ее за затылок, он нагнул ее голову, прежде чем она успела впиться зубами в его руку. Прижав правой ногой обе ее ноги, он сдавил их, как тисками, между бедер. Она дико размахивала руками, извиваясь и отчаянно пытаясь ударить его ногой, но Охотник держал ее так, как это было ему нужно, — мертвой хваткой, задом вверх.
— Samos, раз! — Считал он каждый раз, когда рука его ударяла по ее заду. — Wahat, два! Pihet, три!
Красный Бизон и его друзья подошли ближе, визжа от смеха. Такое наказание было неслыханным в их деревне.
— Ai-ee! — Помёт Койота уперся руками в бока и согнулся в поясе. Он стал считать вместе с Охотником и при четвертом ударе завопил: — Hi-er-oquet!
Худощавое тело девушки при каждом ударе так сильно вздрагивало, что у Охотника дергалось лицо. Почему она не прекращает сопротивления? Никогда у него под руками не было таких мягких ягодиц. Он представлял себе, какую боль причиняют удары его ладоней. Тем не менее она продолжала тузить его ногу и пыталась вырваться.
Он снова ударил ее.
— Mau-vate! Это пять, Голубые Глаза. Перестань драться, и я прекращу наказание.
Вместо ответа девушка впилась зубами в его бедро. Охотник зарычал и схватил ее за волосы, чтобы оторвать от себя. Неужели она думает, что он позволит проделывать такие номера перед другими? Он снова шлепнул по ягодицам. Наклонившись так, чтобы ему было видно ее лицо, он прошипел:
— Ты не будешь драться со мной!
В течение мгновения взгляд голубых глаз скрестился с его, сверкая ненавистью, болью и униженной гордостью. Затем она плюнула. Плевок попал Охотнику прямо в лицо. Он нанес шестой удар с еще большей силой, чем предшествовавшие. Наклонившись снова, он посмотрел в глаза, залитые слезами, и сказал:
— Ты хочешь драться? A? Kerwhack! Отлично. Это хорошо. Мы будем драться. Ты хочешь плевать? — Он шлепнул по заду еще раз. — Все еще хочешь плевать? А?
Судя по звукам голосов, раздававшихся вокруг, Охотник понимал, что собралось большое количество народа. Но ему было безразлично. Единственной его целью было заставить эту женщину подчиниться. Никто никогда не наносил ему удара и оставался в живых, чтобы повторить свою ошибку. Кроме этой девушки. Она не должна снова следовать той же дорогой. Он позаботится об этом.
Решив бить ее, пока она не покорится, Охотник потерял счет наносимым шлепкам. А она все еще сопротивлялась, извиваясь, лягаясь, неуклюже ударяя его по ноге и боку своими кулаками. Разве она не понимает, что он не может пощадить ее в присутствии других мужчин? Сквозь тонкую ткань штанов просвечивала раскаленная докрасна кожа ягодиц. Он понял, что она не собирается сдаваться.
Подняв руку для очередного шлепка, Охотник задумался. Ее худое тело вздрогнуло и напряглось в ожидании. Его охватило отвращение. Ему приходилось драться со многими мужчинами, и многих из них он убивал. При этом он испытывал торжество победы, даже чувство уважения, когда с врагом трудно было справиться. Но сейчас? Победа, когда и если он ее добьется, будет, как пыль во рту. Как бы издалека он слышал смех своих друзей, их голоса, подбадривающие его.
С возгласами отвращения Охотник сбросил девушку с колен. Она упала в пыль и встала на четвереньки, ее золотистые волосы сбились в беспорядочную массу вокруг обожженного солнцем и залитого слезами лица, ее голубые глаза сверкали бессильной яростью. Хотя она столкнулась с более сильным и превосходящим по количеству противником и силы ее были невелики, она не собиралась сдаваться. Сыновья, которых она ему принесет, будут храбрыми воинами. Впервые Охотник подумал, не послали ли Боги ему свое благословение.
Испытывая скорее ярость, чем боль, Лоретта сжала кулаки и уставилась на своего мучителя. Смех других мужчин прозвучал ревом в ее ушах, и звук этот усугублял ее унижение. Она вся дрожала от гнева. Неуверенно поднялась она на ноги. Прочь. Это все, о чем она могла думать. Прочь от Охотника.
Повернувшись, она побежала. Она думала только о том, что надо ставить одну ногу впереди другой. Не об Охотнике, преследующем ее. Не о других мужчинах, которые окружали ее. Когда она столкнулась лицом с чьей-то грудью и почувствовала на себе чьи-то руки, она заморгала, пытаясь разглядеть что-нибудь, а затем ударила наугад. В следующее мгновение что-то стукнуло ее сбоку по голове, и в глазах засверкали звезды. Она закачалась и рухнула в пыль, растянувшись во весь рост, в глазах у нее потемнело, как ночью.
Она попыталась подняться на колени. Тело было тяжелым и безвольным, мокрым, как необработанная шкура. До нее доносились звуки сердитых голосов, то взлетавших вверх, то падавших и затихавших. Она снова попыталась подняться, но не смогла. Кто-то схватил ее за плечи и перевернул. Чувство невесомости подняло ее. Она посмотрела сквозь клубящуюся темноту, пытаясь рассмотреть, кто держит ее. Пожалуйста, Боже, только не двоюродный брат Охотника.
Когда Охотник поднял Желтые Волосы, ошеломленную и наконец покоренную, его первым чувством был гнев за то, что Помёт Койота посмел ударить ее. Затем его охватил страх, что удар другого мужчины мог причинить ей серьезные повреждения.
От вида ничего не различающих глаз девушки у него сжалось все внутри. Она была наконец сломлена. Всего лишь минуту назад это было его целью. Теперь ему хотелось, чтобы она плевалась, и лягалась, и кусалась снова. За эти последние несколько дней его чувства стали нереальными и трудно поддающимися осознанию, как снежные хлопья летом. Может быть, он больше похож на своего брата, Воина, чем он предполагал.
Проворчав другим мужчинам, чтобы они расходились, Охотник отнес девушку к матрацу, уложил ее осторожно и встал на колени рядом.
— Hah-ich-ka ein, где ты, Голубые Глаза?
— Охотник, она в порядке?
Охотник поднял глаза и увидел своего молодого друга, Быструю Антилопу, стоящего рядом. Взгляд юноши переполняла тревога.
— Я думаю, да. Оставь нас, Быстрая Антилопа. Если она придет в себя и увидит незнакомое лицо, это ее напугает.
Быстрая Антилопа согласно кивнул и начал пятиться.
— Я могу чем-нибудь помочь? Принести воды или что-нибудь?
— Нет, просто оставь нас.
— Она очень храбрая, не так ли? Как ее сестра. Охотник кивнул и жестом велел юноше удалиться.
Длинные ресницы девушки отбрасывали светлые тени на щеки, а затем поднялись, открыв глаза, еще более голубые, чем предсказывалось пророчеством. Голубые, как летнее небо, да, но намного ярче. В ее слезы попали солнечные лучи, и они замерцали. Углы ее рта затрепетали, когда она безуспешно попыталась подняться, оперевшись на локоть.
— Ты будешь лежать тихо, — негромким голосом приказал он.
Она нахмурилась и, моргая, посмотрела на него. Опасаясь того, что могут обнаружить его пальцы, Охотник нагнулся и мягко ощупал ее челюсть и висок. Хотя ее лицо исказилось от боли, он не обнаружил переломов и красноты от удара. Кулак Помёта Койота, вероятно, скользнул по лицу. Она потеряла сознание, но серьезных повреждений он не причинил.
Облегченно вздохнув, Охотник разгладил блестящие пряди золотистых волос, пораженный тем, как отдельные волоски, освобожденные от головной повязки, принимают форму его пальцев. Солнце осветило спирали золотистых волос, и, зажженные, они сверкнули серебристым пламенем. Не цветом высохшей травы, а солнечным светом. Его взгляд переместился к ее лицу, двигаясь медленно вниз от деликатно очерченных бровей к скосу маленького, обгоревшего на солнце носа. Пушок светился в небольшом углублении верхней губы, вдоль впалых щек. Не зная почему, ему внезапно захотелось улыбнуться.
Когда зрение Лоретты прояснилось, она уставилась на суровое лицо индейца, удивленная мягкостью его прикосновений. Еще больше ее смутило выражение огорчения и беспокойства в его глазах. Проведя рукой по лбу, она снова моргнула. Должно быть, от удара индейца она потеряла сознание. Это было единственное объяснение. Она сделала все, чтобы разгневать Охотника, оскорбляя его, не подчиняясь ему, кусая, плюя. Тем не менее он лишь отшлепал ее, а теперь этот озабоченный взгляд? Дядя Генри сек ее гораздо сильнее и за гораздо меньшие проступки.
Охотник провел рукой по волосам, ощупывая кожу головы теплыми, огрубелыми пальцами. Когда он касался больного места, Лоретта морщилась, но была слишком ошеломлена, чтобы отодвинуться в сторону.
— Глупо драться, когда ты не можешь победить, Голубые Глаза. Я говорил тебе это раньше, не так ли? Ты не слушала. — Охотник раскачивался на пятках, криво улыбаясь. — Когда никто не видит, ты будешь делать свою большую драку с этим индейцем, поняла? Только когда никто не видит. Иначе я должен наказать тебя. — Его улыбка угасла. — Только со мной, и никогда с Помётом Койота. — Он стукнул себя кулаком в грудь. — Che kas-kai, плохое сердце. Ты понимаешь? Он mo-cho-zook, жестокий.
Внимание Лоретты было привлечено другими индейцами, которые собрались группами на некотором отдалении. Она только теперь осознала, как ужасна была бы ее судьба, окажись она пленницей какого-нибудь другого индейца. В голове у нее все перемешалось. Сколько раз она слышала, как об Охотнике говорили с ужасом? Безжалостный, коварный, гроза границы. Это лишь немногое из того, что она слышала о нем. И в то же время он предостерегал ее от драк с другими, чтобы она не пострадала?
Дав ей некоторое время, чтобы она пришла в себя, он встал и вернулся к костру за своей порцией кролика. Когда он вернулся к матрацу, он достал нож и разрезал мясо пополам, протянув один кусок ей. Лоретта знала, что он голоден, к тому же его порция была не так уж велика. После всего случившегося она не могла даже предположить, что он предложит ей еще еду. Если бы их роли переменились, она дала бы ему поглодать кости и сказала, что так и надо. Она приподнялась на локте. Он наклонился и подвинул мясо ближе.
— Ты должна кушать, — на его лице проступили явные признаки скрытого смеха, — чтобы оставаться сильной. Мы не сможем устроить большую драку, если ты будешь дрожать от голода.
Лоретта опустила глаза. Ее охватило смятение. Она ненавидела этого мужчину. Ей было все равно, получит ли он достаточно еды, чтобы не испытывать чувства голода, и она не испытывала никакого чувства вины за то, что выбросила его дурацкое мясо. И в то же время все было не так. И, хоть убей, она не могла принять часть его скудной порции только для того, чтобы выбросить ее. Она ненавидела себя за это и ненавидела его, поскольку его поведение вызвало такие предательские чувства.
Когда она не взяла мяса, он сел на корточки рядом с ней. Почему он не может оставить ее в покое? Она так устала, так ужасно устала. Устала бояться. Устала драться с ним. Устала драться с собой.
— Hein ein mu-su-ite, чего ты хочешь? — спросил он тихим голосом. — Маленький кролик хороший. Tosi tivo, белые люди, едят кролика, не так ли?
Лоретта сидела, отвернувшись от него. Он вздохнул:
— Голубые Глаза, ты будешь смотреть на меня? — Так как руки его были заняты двумя кусками мяса, он толкнул ее в плечо предплечьем. — Nabone, смотри.
Впервые она уловила в его голосе просящие нотки, которые с трудом согласовывались с его воинственной внешностью, но это было так.
Когда она подняла глаза, то встретилась с его взглядом. После долгой паузы он сказал:
— Ты to-ho-ba-ka, враг. Это так? Tosi mah-osu-ah, белая женщина? И я враг твоего народа. Te-j-as, команч. — Он вытянул руку вперед и изобразил извивающееся движение к себе. — Змеи, Которые Возвращаются, а? — Его рот приоткрылся в улыбке, которая преобразила его лицо. На минуту он показался не только человечным, но даже красивым. — Тебе нравится это, а? Команчи и змеи, все равно?
Улыбка сбила ее с толку, и она снова отвернулась. Он поднес кусок мяса к ее носу.
— Кролик, он не to-ho-ba-ka, враг. Он tao-yo-cha, ребенок Матери Земли. Ты можешь съесть его. Это не значит сдаваться, когда мы едим дары Матери Земли.
Запах, исходивший от кролика, проникал в ноздри Лоретты, и ее рот наполнился слюной. Независимо от нее, ее взор приковался к розовому, сочному мясу, голодными судорогами ей свело живот. Она почувствовала, что ее решимость колеблется. Что она хотела этим доказать в конце концов? Что она будет бороться до смертельного конца? Даже если она преследовала такую цель, кто об этом знает? Она одна знает об этом, но гордость не наполнит ее желудка.
Охотник придвинул мясо поближе.
— Ты возьмешь его? Он ничей.
Запаху было почти невозможно противостоять. Но, скривившись от боли, когда ее воспаленные ягодицы коснулись матраца, она села и еще раз отказалась от мяса. Он поворчал неодобрительно и сел рядом с ней на матрац. В наступившей тишине она слышала движение его челюстей, пережевывавших мясо. Ничто на земле не пахло так хорошо, как этот кролик.
— Ты будешь кушать орехи и ягоды?
Лоретта бросила на него взгляд, а затем посмотрела в сторону его коллекции кожаных мешков, вспоминая смесь, которую он высыпал ей на ладонь ранее. Гордость, как отвращение, поднялась у нее в горле.
— Ты вернешься по своим следам и пойдешь вперед снова подругой дороге? Моя nez-be-ahz, мать, собирала ягоды и пеканы. Воин, мой брат, нашел медовое дерево. Дары Матери Земли. Как кролик.
Запах мяса преследовал ее. Она смотрела прямо перед собой. Она не могла позволить себе сдаться.
Как бы почувствовав, насколько хрупкой стала ее сила воли, Охотник поднялся на ноги и пошел к своим мешкам, чтобы достать сумку и тыквенную бутыль. Когда он вернулся, он развязал веревку, стягивавшую сумку, и положил ее на шкуру между ними. Зачерпнув горсть смеси из фруктов и орехов для себя, он жестом предложил ей сделать то же самое.
Когда она не пошевелилась, чтобы последовать его примеру, он сказал:
— Хм, это хорошо. Ты возьми немного. От этого живот не заболит.
Глаза Лоретты наполнились слезами. Кто сказал, что плоть слаба? Неправда. Потребности плоти определяют наши поступки. Жажда вынуждает пить. Холод побуждает искать тепло. А голод — еду.
Она почти чувствовала, как горько-сладкий вкус пеканов заполняет ее рот. Она хотела уничтожить все содержимое сумки. Он предложил ей бутыль с водой. Она помедлила, потом отказалась. Она знала, что пройдет не много времени, прежде чем он поймет, что она не намерена ни есть, ни пить. Ни этим утром, никогда. Состоится открытый обмен мнениями. Она боялась этого. Но было нечто, что даже он не мог заставить ее сделать.
Пока он заканчивал свою трапезу, Лоретта утешала себя тем, что сидела, обхватив колени, ощущая на себе его взгляд. Поблизости раздавались трели лугового трупиала, его чистый голос был предназначен для того, чтобы доставлять людям радость. Она сосредоточилась на звуке и попыталась притвориться, что команчей не существует. Это было легче сказать, чем сделать. Листья над ними трепетали в солнечном свете, отбрасывая на землю колеблющиеся золотые блики. Она изучала их расположение, надеясь, что Охотник уйдет. Мечтая очутиться еще где-нибудь. Где угодно, только не здесь.
Не в силах больше выносить его молчаливое рассматривание, Лоретта заставила себя повернуть голову. Взгляд его темно-синих глаз встретился с ее взглядом, в котором отражались тени и солнечный свет; уклончивый, он не поддавался прочтению. Черты его лица, словно вычеканенные из полированной меди, не давали никаких разгадок. Ветер подхватил его волосы и бросил их темными прядями на лицо, но он все еще смотрел на нее немигающим взором. В его взгляде не было никаких намеков на смех, но она чувствовала, что он смеется над ней.
Сердце ее дрогнуло, когда он резко встал и пошел к седельным мешкам, чтобы убрать еду. Через минуту он вернулся с длинной веревкой. Опытными руками он сделал петлю на одном конце со скользящим узлом и надел петлю ей на голову.
Плотно затянув узел на ее шее, он сказал:
— Мы будем гулять.
Лоретта с ужасом посмотрела на поводок.
— Ты не сдаешься так просто, Голубые Глаза. Привязь — это мудрость. Никаких больших драк в кустах, никаких медовых речей, никакой лжи, никаких счастливых ворон и никаких мертвых коней. — Он слегка потянул за веревку. — Keemah, пошли.
Лоретта подумала, задушит ли он ее, если она не тронется с места. Глядя вверх на суровое выражение его лица, она поймала себя на том, что у нее нет мужества выяснить это. Она встала и покорно пошла рядом с ним к кустарникам.
Когда Красный Бизон и двое его друзей подошли, чтобы получить свои порции кролика, которого убил Красный Бизон, Охотник одним глазом следил за девушкой, надеясь, что у нее хватит здравого смысла вести себя разумно. Опускаясь на колени у костра, Красный Бизон улыбнулся. Либо он забыл об их споре насчет девушки, либо готовился продолжить его.
— Мясо пахнет хорошо, Охотник, — сказал Красный Бизон. — Кому нужна женщина, а?
— Жены только и делают, что ворчат. — Изготовитель Стрел, один из дружков Красного Бизона, наклонился, чтобы отломить ножку кролика. Такой же худой, как стрелы, которые он изготавливал, Изготовитель Стрел почти не отбрасывал тени, стоя боком к костру, и больше нуждался в женщине, чем любой храбрый охотник. — Я лучше прокрадусь под стенами вигвама. Зачем тянуть лямку и общаться с одними и теми же старыми ведьмами каждую ночь?
— Берегись только, чтобы тебя не поймал какой-нибудь ревнивый муж. — Охотник снял кролика с вертела, потряхивая рукой, когда шипящий жир обжег его пальцы. — Мне нравится иметь женщину в своем вигваме. Зимы могут показаться очень долгими, если кто-нибудь не согревает твоей бизоньей шкуры.
Красный Бизон изучающе посмотрел на Желтые Волосы.
— Если она нужна тебе для этого, то ты дурак. Белые женщины лежат под мужчиной, как каменная плита.
Охотник положил обгоревшее мясо на кусок шкуры. Бросив взгляд в сторону Желтых Волос, он пожал плечами.
— Даже камень можно обработать так, чтобы он служил потребностям человека. Может быть, с хорошим учителем из нее выйдет толк.
Красный Бизон плюнул в огонь и взглянул на женщину ненавидящим взором.
— Ты слишком мягок с ней. Ей нужна твердая рука. Дай ее мне на несколько дней. Я научу ее.
Встав, Красный Бизон подошел к матрацу. Хотя Охотник не сдвинулся с места, он почувствовал страх девушки. Красный Бизон схватил ее за волосы, заставляя посмотреть вверх.
По-английски он сказал:
— Мы хорошо проведем время вместе, слышишь, женщина? — Негромко засмеявшись, он провел ладонью по ее телу, сильно сдавив грудь через мягкую кожу рубашки Охотника. — Пока я буду учить тебя играть в наши игры.
Все еще сидя на корточках, Охотник повернулся на пятках с ножом в правой руке. Если кто-нибудь и будет плохо обращаться с девушкой, то это будет он сам.
— Отпусти ее.
— Отпустить? — Красный Бизон дернул ее за волосы. — Двоюродный брат, ты ведь не станешь ссориться со мной из-за вонючих Желтых Волос?
Глаза девушки стали большими от страха. Она сидела с поникшими плечами, руками прикрывая груди, шея была напряжена, сопротивляясь силе руки Красного Бизона.
— Если тебе нужны Желтые Волосы, чтобы поиграть, иди возьми в плен белую женщину. Эта принадлежит мне.
Взгляд Красного Бизона опустился на нож в руке Охотника.
— Ты ищешь драки? Мы всегда делили все пополам.
— Не наших женщин.
— Она рабыня, не женщина.
— Женщина из пророчества.
— Ai-ee! — Ишатай, Помёт Койота, обошел вокруг костра и встал между братьями. — Вы двое напились дурной воды, что ли? Отпусти ее, Красный Бизон. Она не стоит этого.
Отпустив девушку, Красный Бизон толкнул ее с такой силой, что она растянулась на земле. Охотник перевел взор на ее лицо и увидел сверкающие в глазах слезы. Он был уверен, что это невольные слезы, вызванные сильным рывком за волосы. Она слишком горда, чтобы лить слезы по пустякам.
Направляясь назад к костру, Красный Бизон проворчал:
— Дай мне мою долю. Я хочу уйти отсюда. Меня тошнит от этой вони.
Воспоминание о том, как рука Красного Бизона сжимала грудь девушки, бросило Охотника в дрожь. Реакция была настолько непонятной, что он не мог думать ни о чем больше. Вложив нож в ножны, он взял кусок кролика.
— Возьми свою долю и иди кушать в другое место.
— Ты предпочитаешь ее — мне?
Не обращая внимания на его вопрос, Охотник подошел к матрацу, чтобы дать девушке ее порцию. В тот момент, когда он протянул к ней руку, она ударила по его руке, и кусок горячего кролика полетел в воздухе. Звук, с которым он шлепнулся на землю, произвел впечатление прогремевшего грома. Охотник посмотрел на мясо, затем снова на девушку, немало удивленный происшедшим.
— Если ты не накажешь ее за это, я накажу! — прорычал Красный Бизон.
Охотник слышал, что двоюродный брат остановился за его спиной. Девушка отпрянула с расширившимися от страха глазами, когда Красный Бизон вцепился в ее руку. Охотник схватил Красного Бизона за запястье.
— Она моя женщина. Я буду разбираться с ней.
— Как ты разобрался прошлой ночью?
Горячась все больше и больше, Охотник был близок к тому, чтобы совсем потерять терпение. Он толкнул Красного Бизона с такой силой, что тот потерял равновесие и намеревался пустить в ход кулаки.
— Я сказал, что разберусь с ней!
Красный Бизон пожал плечами и отступил на шаг.
— Она переводит мое мясо.
— Она моя женщина. Поэтому я должен заниматься ее воспитанием. Не ты.
Охотник схватил девушку за запястье и поднял на ноги. Повернувшись к расположенному поблизости бревну, он потащил ее за собой. Она упиралась и пыталась освободиться от его хватки. Охотник встряхнул ее еще раз, выходя из терпения от ее упрямства.
Как раз в тот момент, когда он собрался усесться на бревне, она рванулась от него. Ей почти удалось это. Несмотря на небольшой рост, она была проворной, к тому же скользкая от жира. Во время последовавшей борьбы она ударила его по голове сбоку локтем с такой силой, что у него из глаз посыпались искры.
Решив преподать ей урок, Охотник забыл о ее солнечных ожогах, о Красном Бизоне и его друзьях, обо всем. Он опустился на бревно и бросил ее поперек своих колен. Когда его колени вдавились ей в живот, воздух с шумом вырвался из ее груди.
— Я научу тебя не драться со мной.
Она выгнула шею, не спуская глаз с его левой руки. Он понял, что она замышляла, и это еще больше рассердило его. Схватив ее за затылок, он нагнул ее голову, прежде чем она успела впиться зубами в его руку. Прижав правой ногой обе ее ноги, он сдавил их, как тисками, между бедер. Она дико размахивала руками, извиваясь и отчаянно пытаясь ударить его ногой, но Охотник держал ее так, как это было ему нужно, — мертвой хваткой, задом вверх.
— Samos, раз! — Считал он каждый раз, когда рука его ударяла по ее заду. — Wahat, два! Pihet, три!
Красный Бизон и его друзья подошли ближе, визжа от смеха. Такое наказание было неслыханным в их деревне.
— Ai-ee! — Помёт Койота уперся руками в бока и согнулся в поясе. Он стал считать вместе с Охотником и при четвертом ударе завопил: — Hi-er-oquet!
Худощавое тело девушки при каждом ударе так сильно вздрагивало, что у Охотника дергалось лицо. Почему она не прекращает сопротивления? Никогда у него под руками не было таких мягких ягодиц. Он представлял себе, какую боль причиняют удары его ладоней. Тем не менее она продолжала тузить его ногу и пыталась вырваться.
Он снова ударил ее.
— Mau-vate! Это пять, Голубые Глаза. Перестань драться, и я прекращу наказание.
Вместо ответа девушка впилась зубами в его бедро. Охотник зарычал и схватил ее за волосы, чтобы оторвать от себя. Неужели она думает, что он позволит проделывать такие номера перед другими? Он снова шлепнул по ягодицам. Наклонившись так, чтобы ему было видно ее лицо, он прошипел:
— Ты не будешь драться со мной!
В течение мгновения взгляд голубых глаз скрестился с его, сверкая ненавистью, болью и униженной гордостью. Затем она плюнула. Плевок попал Охотнику прямо в лицо. Он нанес шестой удар с еще большей силой, чем предшествовавшие. Наклонившись снова, он посмотрел в глаза, залитые слезами, и сказал:
— Ты хочешь драться? A? Kerwhack! Отлично. Это хорошо. Мы будем драться. Ты хочешь плевать? — Он шлепнул по заду еще раз. — Все еще хочешь плевать? А?
Судя по звукам голосов, раздававшихся вокруг, Охотник понимал, что собралось большое количество народа. Но ему было безразлично. Единственной его целью было заставить эту женщину подчиниться. Никто никогда не наносил ему удара и оставался в живых, чтобы повторить свою ошибку. Кроме этой девушки. Она не должна снова следовать той же дорогой. Он позаботится об этом.
Решив бить ее, пока она не покорится, Охотник потерял счет наносимым шлепкам. А она все еще сопротивлялась, извиваясь, лягаясь, неуклюже ударяя его по ноге и боку своими кулаками. Разве она не понимает, что он не может пощадить ее в присутствии других мужчин? Сквозь тонкую ткань штанов просвечивала раскаленная докрасна кожа ягодиц. Он понял, что она не собирается сдаваться.
Подняв руку для очередного шлепка, Охотник задумался. Ее худое тело вздрогнуло и напряглось в ожидании. Его охватило отвращение. Ему приходилось драться со многими мужчинами, и многих из них он убивал. При этом он испытывал торжество победы, даже чувство уважения, когда с врагом трудно было справиться. Но сейчас? Победа, когда и если он ее добьется, будет, как пыль во рту. Как бы издалека он слышал смех своих друзей, их голоса, подбадривающие его.
С возгласами отвращения Охотник сбросил девушку с колен. Она упала в пыль и встала на четвереньки, ее золотистые волосы сбились в беспорядочную массу вокруг обожженного солнцем и залитого слезами лица, ее голубые глаза сверкали бессильной яростью. Хотя она столкнулась с более сильным и превосходящим по количеству противником и силы ее были невелики, она не собиралась сдаваться. Сыновья, которых она ему принесет, будут храбрыми воинами. Впервые Охотник подумал, не послали ли Боги ему свое благословение.
Испытывая скорее ярость, чем боль, Лоретта сжала кулаки и уставилась на своего мучителя. Смех других мужчин прозвучал ревом в ее ушах, и звук этот усугублял ее унижение. Она вся дрожала от гнева. Неуверенно поднялась она на ноги. Прочь. Это все, о чем она могла думать. Прочь от Охотника.
Повернувшись, она побежала. Она думала только о том, что надо ставить одну ногу впереди другой. Не об Охотнике, преследующем ее. Не о других мужчинах, которые окружали ее. Когда она столкнулась лицом с чьей-то грудью и почувствовала на себе чьи-то руки, она заморгала, пытаясь разглядеть что-нибудь, а затем ударила наугад. В следующее мгновение что-то стукнуло ее сбоку по голове, и в глазах засверкали звезды. Она закачалась и рухнула в пыль, растянувшись во весь рост, в глазах у нее потемнело, как ночью.
Она попыталась подняться на колени. Тело было тяжелым и безвольным, мокрым, как необработанная шкура. До нее доносились звуки сердитых голосов, то взлетавших вверх, то падавших и затихавших. Она снова попыталась подняться, но не смогла. Кто-то схватил ее за плечи и перевернул. Чувство невесомости подняло ее. Она посмотрела сквозь клубящуюся темноту, пытаясь рассмотреть, кто держит ее. Пожалуйста, Боже, только не двоюродный брат Охотника.
Когда Охотник поднял Желтые Волосы, ошеломленную и наконец покоренную, его первым чувством был гнев за то, что Помёт Койота посмел ударить ее. Затем его охватил страх, что удар другого мужчины мог причинить ей серьезные повреждения.
От вида ничего не различающих глаз девушки у него сжалось все внутри. Она была наконец сломлена. Всего лишь минуту назад это было его целью. Теперь ему хотелось, чтобы она плевалась, и лягалась, и кусалась снова. За эти последние несколько дней его чувства стали нереальными и трудно поддающимися осознанию, как снежные хлопья летом. Может быть, он больше похож на своего брата, Воина, чем он предполагал.
Проворчав другим мужчинам, чтобы они расходились, Охотник отнес девушку к матрацу, уложил ее осторожно и встал на колени рядом.
— Hah-ich-ka ein, где ты, Голубые Глаза?
— Охотник, она в порядке?
Охотник поднял глаза и увидел своего молодого друга, Быструю Антилопу, стоящего рядом. Взгляд юноши переполняла тревога.
— Я думаю, да. Оставь нас, Быстрая Антилопа. Если она придет в себя и увидит незнакомое лицо, это ее напугает.
Быстрая Антилопа согласно кивнул и начал пятиться.
— Я могу чем-нибудь помочь? Принести воды или что-нибудь?
— Нет, просто оставь нас.
— Она очень храбрая, не так ли? Как ее сестра. Охотник кивнул и жестом велел юноше удалиться.
Длинные ресницы девушки отбрасывали светлые тени на щеки, а затем поднялись, открыв глаза, еще более голубые, чем предсказывалось пророчеством. Голубые, как летнее небо, да, но намного ярче. В ее слезы попали солнечные лучи, и они замерцали. Углы ее рта затрепетали, когда она безуспешно попыталась подняться, оперевшись на локоть.
— Ты будешь лежать тихо, — негромким голосом приказал он.
Она нахмурилась и, моргая, посмотрела на него. Опасаясь того, что могут обнаружить его пальцы, Охотник нагнулся и мягко ощупал ее челюсть и висок. Хотя ее лицо исказилось от боли, он не обнаружил переломов и красноты от удара. Кулак Помёта Койота, вероятно, скользнул по лицу. Она потеряла сознание, но серьезных повреждений он не причинил.
Облегченно вздохнув, Охотник разгладил блестящие пряди золотистых волос, пораженный тем, как отдельные волоски, освобожденные от головной повязки, принимают форму его пальцев. Солнце осветило спирали золотистых волос, и, зажженные, они сверкнули серебристым пламенем. Не цветом высохшей травы, а солнечным светом. Его взгляд переместился к ее лицу, двигаясь медленно вниз от деликатно очерченных бровей к скосу маленького, обгоревшего на солнце носа. Пушок светился в небольшом углублении верхней губы, вдоль впалых щек. Не зная почему, ему внезапно захотелось улыбнуться.
Когда зрение Лоретты прояснилось, она уставилась на суровое лицо индейца, удивленная мягкостью его прикосновений. Еще больше ее смутило выражение огорчения и беспокойства в его глазах. Проведя рукой по лбу, она снова моргнула. Должно быть, от удара индейца она потеряла сознание. Это было единственное объяснение. Она сделала все, чтобы разгневать Охотника, оскорбляя его, не подчиняясь ему, кусая, плюя. Тем не менее он лишь отшлепал ее, а теперь этот озабоченный взгляд? Дядя Генри сек ее гораздо сильнее и за гораздо меньшие проступки.
Охотник провел рукой по волосам, ощупывая кожу головы теплыми, огрубелыми пальцами. Когда он касался больного места, Лоретта морщилась, но была слишком ошеломлена, чтобы отодвинуться в сторону.
— Глупо драться, когда ты не можешь победить, Голубые Глаза. Я говорил тебе это раньше, не так ли? Ты не слушала. — Охотник раскачивался на пятках, криво улыбаясь. — Когда никто не видит, ты будешь делать свою большую драку с этим индейцем, поняла? Только когда никто не видит. Иначе я должен наказать тебя. — Его улыбка угасла. — Только со мной, и никогда с Помётом Койота. — Он стукнул себя кулаком в грудь. — Che kas-kai, плохое сердце. Ты понимаешь? Он mo-cho-zook, жестокий.
Внимание Лоретты было привлечено другими индейцами, которые собрались группами на некотором отдалении. Она только теперь осознала, как ужасна была бы ее судьба, окажись она пленницей какого-нибудь другого индейца. В голове у нее все перемешалось. Сколько раз она слышала, как об Охотнике говорили с ужасом? Безжалостный, коварный, гроза границы. Это лишь немногое из того, что она слышала о нем. И в то же время он предостерегал ее от драк с другими, чтобы она не пострадала?
Дав ей некоторое время, чтобы она пришла в себя, он встал и вернулся к костру за своей порцией кролика. Когда он вернулся к матрацу, он достал нож и разрезал мясо пополам, протянув один кусок ей. Лоретта знала, что он голоден, к тому же его порция была не так уж велика. После всего случившегося она не могла даже предположить, что он предложит ей еще еду. Если бы их роли переменились, она дала бы ему поглодать кости и сказала, что так и надо. Она приподнялась на локте. Он наклонился и подвинул мясо ближе.
— Ты должна кушать, — на его лице проступили явные признаки скрытого смеха, — чтобы оставаться сильной. Мы не сможем устроить большую драку, если ты будешь дрожать от голода.
Лоретта опустила глаза. Ее охватило смятение. Она ненавидела этого мужчину. Ей было все равно, получит ли он достаточно еды, чтобы не испытывать чувства голода, и она не испытывала никакого чувства вины за то, что выбросила его дурацкое мясо. И в то же время все было не так. И, хоть убей, она не могла принять часть его скудной порции только для того, чтобы выбросить ее. Она ненавидела себя за это и ненавидела его, поскольку его поведение вызвало такие предательские чувства.
Когда она не взяла мяса, он сел на корточки рядом с ней. Почему он не может оставить ее в покое? Она так устала, так ужасно устала. Устала бояться. Устала драться с ним. Устала драться с собой.
— Hein ein mu-su-ite, чего ты хочешь? — спросил он тихим голосом. — Маленький кролик хороший. Tosi tivo, белые люди, едят кролика, не так ли?
Лоретта сидела, отвернувшись от него. Он вздохнул:
— Голубые Глаза, ты будешь смотреть на меня? — Так как руки его были заняты двумя кусками мяса, он толкнул ее в плечо предплечьем. — Nabone, смотри.
Впервые она уловила в его голосе просящие нотки, которые с трудом согласовывались с его воинственной внешностью, но это было так.
Когда она подняла глаза, то встретилась с его взглядом. После долгой паузы он сказал:
— Ты to-ho-ba-ka, враг. Это так? Tosi mah-osu-ah, белая женщина? И я враг твоего народа. Te-j-as, команч. — Он вытянул руку вперед и изобразил извивающееся движение к себе. — Змеи, Которые Возвращаются, а? — Его рот приоткрылся в улыбке, которая преобразила его лицо. На минуту он показался не только человечным, но даже красивым. — Тебе нравится это, а? Команчи и змеи, все равно?
Улыбка сбила ее с толку, и она снова отвернулась. Он поднес кусок мяса к ее носу.
— Кролик, он не to-ho-ba-ka, враг. Он tao-yo-cha, ребенок Матери Земли. Ты можешь съесть его. Это не значит сдаваться, когда мы едим дары Матери Земли.
Запах, исходивший от кролика, проникал в ноздри Лоретты, и ее рот наполнился слюной. Независимо от нее, ее взор приковался к розовому, сочному мясу, голодными судорогами ей свело живот. Она почувствовала, что ее решимость колеблется. Что она хотела этим доказать в конце концов? Что она будет бороться до смертельного конца? Даже если она преследовала такую цель, кто об этом знает? Она одна знает об этом, но гордость не наполнит ее желудка.
Охотник придвинул мясо поближе.
— Ты возьмешь его? Он ничей.
Запаху было почти невозможно противостоять. Но, скривившись от боли, когда ее воспаленные ягодицы коснулись матраца, она села и еще раз отказалась от мяса. Он поворчал неодобрительно и сел рядом с ней на матрац. В наступившей тишине она слышала движение его челюстей, пережевывавших мясо. Ничто на земле не пахло так хорошо, как этот кролик.
— Ты будешь кушать орехи и ягоды?
Лоретта бросила на него взгляд, а затем посмотрела в сторону его коллекции кожаных мешков, вспоминая смесь, которую он высыпал ей на ладонь ранее. Гордость, как отвращение, поднялась у нее в горле.
— Ты вернешься по своим следам и пойдешь вперед снова подругой дороге? Моя nez-be-ahz, мать, собирала ягоды и пеканы. Воин, мой брат, нашел медовое дерево. Дары Матери Земли. Как кролик.
Запах мяса преследовал ее. Она смотрела прямо перед собой. Она не могла позволить себе сдаться.
Как бы почувствовав, насколько хрупкой стала ее сила воли, Охотник поднялся на ноги и пошел к своим мешкам, чтобы достать сумку и тыквенную бутыль. Когда он вернулся, он развязал веревку, стягивавшую сумку, и положил ее на шкуру между ними. Зачерпнув горсть смеси из фруктов и орехов для себя, он жестом предложил ей сделать то же самое.
Когда она не пошевелилась, чтобы последовать его примеру, он сказал:
— Хм, это хорошо. Ты возьми немного. От этого живот не заболит.
Глаза Лоретты наполнились слезами. Кто сказал, что плоть слаба? Неправда. Потребности плоти определяют наши поступки. Жажда вынуждает пить. Холод побуждает искать тепло. А голод — еду.
Она почти чувствовала, как горько-сладкий вкус пеканов заполняет ее рот. Она хотела уничтожить все содержимое сумки. Он предложил ей бутыль с водой. Она помедлила, потом отказалась. Она знала, что пройдет не много времени, прежде чем он поймет, что она не намерена ни есть, ни пить. Ни этим утром, никогда. Состоится открытый обмен мнениями. Она боялась этого. Но было нечто, что даже он не мог заставить ее сделать.
Пока он заканчивал свою трапезу, Лоретта утешала себя тем, что сидела, обхватив колени, ощущая на себе его взгляд. Поблизости раздавались трели лугового трупиала, его чистый голос был предназначен для того, чтобы доставлять людям радость. Она сосредоточилась на звуке и попыталась притвориться, что команчей не существует. Это было легче сказать, чем сделать. Листья над ними трепетали в солнечном свете, отбрасывая на землю колеблющиеся золотые блики. Она изучала их расположение, надеясь, что Охотник уйдет. Мечтая очутиться еще где-нибудь. Где угодно, только не здесь.
Не в силах больше выносить его молчаливое рассматривание, Лоретта заставила себя повернуть голову. Взгляд его темно-синих глаз встретился с ее взглядом, в котором отражались тени и солнечный свет; уклончивый, он не поддавался прочтению. Черты его лица, словно вычеканенные из полированной меди, не давали никаких разгадок. Ветер подхватил его волосы и бросил их темными прядями на лицо, но он все еще смотрел на нее немигающим взором. В его взгляде не было никаких намеков на смех, но она чувствовала, что он смеется над ней.
Сердце ее дрогнуло, когда он резко встал и пошел к седельным мешкам, чтобы убрать еду. Через минуту он вернулся с длинной веревкой. Опытными руками он сделал петлю на одном конце со скользящим узлом и надел петлю ей на голову.
Плотно затянув узел на ее шее, он сказал:
— Мы будем гулять.
Лоретта с ужасом посмотрела на поводок.
— Ты не сдаешься так просто, Голубые Глаза. Привязь — это мудрость. Никаких больших драк в кустах, никаких медовых речей, никакой лжи, никаких счастливых ворон и никаких мертвых коней. — Он слегка потянул за веревку. — Keemah, пошли.
Лоретта подумала, задушит ли он ее, если она не тронется с места. Глядя вверх на суровое выражение его лица, она поймала себя на том, что у нее нет мужества выяснить это. Она встала и покорно пошла рядом с ним к кустарникам.