Восток бледнел. Команда разобралась по местам. В памяти Рейда остались образы отца и матери Дагона, машущих руками на прощанье. Через сутки он увидит Эриссу.
Он стоял на верхней носовой палубе. Утро было великолепным — синева над — синева над головой и сапфировая глубина под ногами. Дул попутный ветер, палуба раскачивалась, как спина бегущего зверя. Два дельфина играли рядом с кораблем. Их торпедообразные тела устремлялись к борту, и, когда столкновение казалось неизбежным, грациозно уходили в сторону.
Маячившая далеко впереди дымка обозначала Крит. За спиной, словно прощальный привет Атлантиды, поднималась Гора Столпа.
— Дункан…
Он оглянулся. Подобно ему, Эрисса переоделась во все критское. Ветер развевал ее волосы. Внезапно все, кто был сейчас на палубе, и рулевой, и смотровые на мачтах, оказались где-то далеко-далеко.
— Можно побыть с тобой?
— О боги, Эрисса, — он прижал ее к себе. Их щеки соприкоснулись.
— Я так хотела тебя, — прошептала она.
Он промолчал. Она отстранилась и встала рядом у поручней.
— Жутко снова плыть на этом корабле, — сказала она. — После стольких лет. Не знаю, кто из нас призрак — эта галера или я сама.
— Тебе будет нелегко в Кноссе, — сказал он.
— Конечно. Родители, слуги… Еще у меня была обезьянка по кличке Озорница… Что ж. Я снова встречу своих мертвецов. Разве это не подарок судьбы?
— И себя в молодости, — сказал он.
— Ах! — она поймала его руку. — Дункан, ты не поверишь, но я ревновала тебя к ней…
И тут гора взорвалась.
Он стоял на верхней носовой палубе. Утро было великолепным — синева над — синева над головой и сапфировая глубина под ногами. Дул попутный ветер, палуба раскачивалась, как спина бегущего зверя. Два дельфина играли рядом с кораблем. Их торпедообразные тела устремлялись к борту, и, когда столкновение казалось неизбежным, грациозно уходили в сторону.
Маячившая далеко впереди дымка обозначала Крит. За спиной, словно прощальный привет Атлантиды, поднималась Гора Столпа.
— Дункан…
Он оглянулся. Подобно ему, Эрисса переоделась во все критское. Ветер развевал ее волосы. Внезапно все, кто был сейчас на палубе, и рулевой, и смотровые на мачтах, оказались где-то далеко-далеко.
— Можно побыть с тобой?
— О боги, Эрисса, — он прижал ее к себе. Их щеки соприкоснулись.
— Я так хотела тебя, — прошептала она.
Он промолчал. Она отстранилась и встала рядом у поручней.
— Жутко снова плыть на этом корабле, — сказала она. — После стольких лет. Не знаю, кто из нас призрак — эта галера или я сама.
— Тебе будет нелегко в Кноссе, — сказал он.
— Конечно. Родители, слуги… Еще у меня была обезьянка по кличке Озорница… Что ж. Я снова встречу своих мертвецов. Разве это не подарок судьбы?
— И себя в молодости, — сказал он.
— Ах! — она поймала его руку. — Дункан, ты не поверишь, но я ревновала тебя к ней…
И тут гора взорвалась.
17
Сначала Рейд услышал крик смотрового. Он обернулся. Конус горы больше не возвышался над морем. На его месте, чудовищно набухая, вставала стена мрака.
Через мгновение словно огромный кулак ударил Рейда и швырнул на палубу. Корабль подскочил, корма его задралась, на палубу хлынула вода.
Галера выровнялась. Стена мрака росла. Она заполнила уже половину мира, и быстро распространялась по небу. Солнце еще некоторое время просвечивало сквозь тьму красным пятном, но и оно исчезло. Вспыхивали не то что молнии — целые реки адского бело-голубого пламени. Гром заглушал постоянный гул, доносившийся со стороны Атлантиды.
Рейд увидел, что с неба падает камень размером побольше их корабля. Одной рукой он ухватился за поручни, другой поддерживал Эриссу. Камень рухнул в полумиле от них. Вода взлетела к зениту. Белый на черном фоне, камень не утонул, а раскололся от удара. Осколки брызнули по сторонам. Все море закипело. Рейд увидел надвигающуюся волну. Она была выше мачты и гудела так, что заглушала гром.
— Правь на волну! Носом вперед! — закричал Рейд. Голос его утонул в реве, грохоте и свисте. Да и кричал-то он по-английски.
Но рулевой все понял, повернул руль, и галера, нахлебавшаяся воды и тяжелая, успела развернуться вовремя. Взревела вода. Ослепший и оглохший Рейд продолжал цепляться за поручни, пока волна прокатывалась над головой. Успел только подумать: даже если нас не снесет волной, мы все равно утонем. Ломило ребра, не хватало воздуха… Одну мачту снесло. Следующая волна сломала и вторую.
Тут и там падали камни меньшего размера. То и дело из моря с шумом вырывались струи белого пара. Один из камней ударил в палубу и покатился, оставляя за собой выжженный след. Юноша на руле беззвучно закричал, молния осветила его фигуру с воздетыми руками. Камень смял его, волна смыла останки в море.
Смотровые тоже пропали. Рейд отпустил поручни и пополз на корму. Кто-то должен удерживать руль. Эриссу сбросило вниз, к гребцам, которые лежали на своих местах и причитали. Рейд оглянулся и увидел, что она, стоя по пояс в воде, заставляет гребцов вычерпывать воду ведрами. Но сейчас самым важным был руль.
Второй вулканический взрыв потряс воздух, потом третий. Рейд не считал их, он только разворачивал корабль против волн. Несколько моряков вылезли на палубу с топорами. Они живо убрали сломанные мачты. Теперь корпус галеры приподнялся над поверхностью, и у нее появились шансы спастись.
Море черного цвета бушевало под черным же небом, на мгновение освещаясь медным блеском молний. При каждой вспышке волны словно бы застывали на месте. Крики людей и треск досок тонули в гуле грома. Снова наползала тьма. Воздух ядовито пах серой.
Сначала сверху падал пепел, но сменился дождем, да таким, словно копья с неба хлестали. Но это была не вода, а грязь пополам с песком. Новый грохот обозначил очередной взрыв. На этот раз он был слабее.
Цепляясь за палубу, вернулась Эрисса. Рейд не видел ее, пока она не оказалась рядом — ничего нельзя было рассмотреть сквозь жгучий пепельный дождь. Он правил наугад, ориентируясь лишь во время вспышек. Эрисса потеряла одежду и была вся в грязи. Она положила руку на руль рядом с его рукой.
— Я помогу тебе, — услышал он в самое ухо.
— Спасибо, — сказал он, хотя не нуждался в помощи. Но все же хорошо, что она здесь, рядом, на этой палубе посреди хаоса.
Вспыхнула молния. Рейд увидел профиль Эриссы на фоне страшного неба. Снова сгустилась тьма, ревел ветер, хлестали волны, а гром был подобен рокоту ахейской боевой колесницы.
Так прошло несколько часов.
Крит встал из моря неожиданно: показались утесы над яростным прибоем. Эрисса помогавшая удерживать вырывавшийся из рук руль, воскликнула:
— Так скоро? Не может быть!
— Нас несла цунами, — ответил он, не надеясь, что она услышит. Это неважно. Главное — держаться подальше от берега. Прибой, опустошивший побережье и унесший в море множество домов и людей, грозил бросить корабль на скалы. Во время очередной вспышки Рейд разглядел высоко на скалах обломки галеры.
Атлантида затонула. Рейд подумал: хорошо, если маленькая дочь Веласа погибла сразу, во время первого удара, и не успела в слезах позвать своего папу. Морская держава Миноса рухнула. Тезей и его люди овладели тем, что осталось от Кносса. Бороться дальше не имеет смысла.
Но Эрисса, которой пришлось дважды пережить гибель своего народа, сдаваться не собиралась.
Вроде бы выбрались. Рейд оставил Эриссу на руле и спустился, чтобы проверить команду. Восьмерых унесло в море, рулевого убило раскаленной глыбой. Несколько человек лежали на дне, перекатываясь под скамьями. Остальные или гребли, или вычерпывали воду — механически, с пустыми глазами. Ульдин сидел в воде, закрыв лицо руками. Рейд потормошил гунна, того вырвало.
«Что ж, — подумал Рейд, — отойдем на безопасное расстояние, сделаем из паруса плавучий якорь и будем отдыхать. Спать и видеть сны… Какие сны будут сниться теперь?»
Дым по-прежнему затягивал небо, но сквозь него начало просвечивать кроваво-красное солнце. Крит поднимался на горизонте туманной серо-коричневой глыбой. Ветер чуть поутих, дождь перестал, в воздухе пахло дымом. Грязные волны раскачивали галеру.
На севере, где была Атлантида, все было погружено во мрак. Гром сливался в непрерывное гудение.
Юные критяне, числом сорок один, сидели на палубе, почти нагие, грязные, покрытые синяками и ссадинами, опустошенные не столько физической усталостью — силы в таком возрасте восстанавливаются быстро, — сколько сознанием того, что Атлантида погибла. Ульдин сидел среди них и вздрагивал от всякой вспышки на горизонте. Рейд и Эрисса поддерживали его. Наконец американец нашел нужные слова:
— Мы знали наперед, что ваша родина погибнет, и Крит окажется во власти варваров. Мы сделали все, чтобы предупредить ваш народ и Миноса. Но нам не удалось. Что будем делать дальше?
— А что нам остается? — спросил кто-то.
— Жить, — ответила Эрисса.
— Мы… Мы можем отправиться в Афины, — сказал Ульдин. — Все-таки, что ни говори…
Дагон вскочил и ударил его по губам. Ульдин тоже поднялся и выхватил саблю. Моряки взялись за ножи. Эрисса метнулась вперед и схватила Ульдина за руку.
— Остановись! — закричала она. — Это братоубийство!
— С чего бы? — осклабился гунн. Дагон сжимал нож.
— А вот с того! — крикнула Эрисса. — С того, что он управлялся с веслом, покуда ты скулил, словно евнух!
Она отпустила руку с саблей. Ульдин, казалось, глубоко задумался: он сгорбился, отошел в сторону и не произнес больше ни слова.
Эрисса вернулась к Рейду. В свете кровавых лучей он увидел, как раздуваются ее ноздри.
— Я, как всегда, промедлил, — сказал он.
Она повернулась к морякам:
— Мы никогда не сдадимся. Есть еще колонии на островах. Несмотря на все, большинство из них выживут. Мы будем повелевать хоть и не морем, но своими жизнями. Думаю, лучшим местом будет Родос, где можно начать все сначала, во имя Богини!
— Суки, которая предала нас? — взвизгнул один из юношей.
Дагон сделал оберегающий знак и сказал:
— Замолчи! Ты хочешь, чтобы на нас обрушился еще более тяжкий грех?
— Да, — сказала Эрисса. — Уж так заведено, что люди должны почитать богов, а не боги людей. Не знаю, справедливо ли это, но какая разница? Лабиринт пал, а я не предам Богиню даже в беде.
Дагон подошел к борту и вгляделся в далекий Крит.
— Родос мы отыщем, — сказал он. — Но сперва поможем твоей тезке, Эрисса.
Она кивнула.
— У многих там осталась родня. Думаешь, кого-то можно еще спасти?
Спасем, сколько удастся, — ответил юноша, и Рейд увидел в этом полумраке, как лицо его вспыхнуло. — Но прежде всего спасем юную Эриссу.
Женщина положила руку ему на плечо и долго всматривалась в лицо.
— Да, это слова Дагона, — удивленно сказала она.
— Т-ты д-д-думаешь, — Рейд все еще заикался, — мы м-можем п-послать на берег отряд?
— Конечно, — ответила она хладнокровно. — Побережье мне знакомо. В Кносс мы придем еще до ночи. Что бы ни предпринял Тезей, большая часть города еще охвачена хаосом. Отряд мужчин, вооруженных и объединенных общей целью, сумеет пробиться, — ее спокойные глаза остановились на Рейде. — Да ты сам знаешь, что они пробились.
Он кивнул. До тех пор, пока с ними не окажется девушка, все будет в порядке. А потом… Потом уже ничего нельзя предвидеть. Он отвел Эриссу в сторону и спросил шепотом:
— Ты не помнишь, что будет на Родосе в этом году?
— Нет, — ответила она.
— Но тогда…
— Тогда я, вероятно, скоро погибну, — спокойно сказала она. — Или произойдет что-то другое, потому что Кносса, где мы с тобой были счастливы, больше нет. Но сейчас это неважно. Сделаем то, что в наших силах. Прежде всего девушка… — она помолчала. — Странно думать о себе как о несчастной девчонке, которой нужна помощь. Сначала поможем ей. А потом мы… ты и я… Может быть, мы еще будем счастливы.
Через мгновение словно огромный кулак ударил Рейда и швырнул на палубу. Корабль подскочил, корма его задралась, на палубу хлынула вода.
Галера выровнялась. Стена мрака росла. Она заполнила уже половину мира, и быстро распространялась по небу. Солнце еще некоторое время просвечивало сквозь тьму красным пятном, но и оно исчезло. Вспыхивали не то что молнии — целые реки адского бело-голубого пламени. Гром заглушал постоянный гул, доносившийся со стороны Атлантиды.
Рейд увидел, что с неба падает камень размером побольше их корабля. Одной рукой он ухватился за поручни, другой поддерживал Эриссу. Камень рухнул в полумиле от них. Вода взлетела к зениту. Белый на черном фоне, камень не утонул, а раскололся от удара. Осколки брызнули по сторонам. Все море закипело. Рейд увидел надвигающуюся волну. Она была выше мачты и гудела так, что заглушала гром.
— Правь на волну! Носом вперед! — закричал Рейд. Голос его утонул в реве, грохоте и свисте. Да и кричал-то он по-английски.
Но рулевой все понял, повернул руль, и галера, нахлебавшаяся воды и тяжелая, успела развернуться вовремя. Взревела вода. Ослепший и оглохший Рейд продолжал цепляться за поручни, пока волна прокатывалась над головой. Успел только подумать: даже если нас не снесет волной, мы все равно утонем. Ломило ребра, не хватало воздуха… Одну мачту снесло. Следующая волна сломала и вторую.
Тут и там падали камни меньшего размера. То и дело из моря с шумом вырывались струи белого пара. Один из камней ударил в палубу и покатился, оставляя за собой выжженный след. Юноша на руле беззвучно закричал, молния осветила его фигуру с воздетыми руками. Камень смял его, волна смыла останки в море.
Смотровые тоже пропали. Рейд отпустил поручни и пополз на корму. Кто-то должен удерживать руль. Эриссу сбросило вниз, к гребцам, которые лежали на своих местах и причитали. Рейд оглянулся и увидел, что она, стоя по пояс в воде, заставляет гребцов вычерпывать воду ведрами. Но сейчас самым важным был руль.
Второй вулканический взрыв потряс воздух, потом третий. Рейд не считал их, он только разворачивал корабль против волн. Несколько моряков вылезли на палубу с топорами. Они живо убрали сломанные мачты. Теперь корпус галеры приподнялся над поверхностью, и у нее появились шансы спастись.
Море черного цвета бушевало под черным же небом, на мгновение освещаясь медным блеском молний. При каждой вспышке волны словно бы застывали на месте. Крики людей и треск досок тонули в гуле грома. Снова наползала тьма. Воздух ядовито пах серой.
Сначала сверху падал пепел, но сменился дождем, да таким, словно копья с неба хлестали. Но это была не вода, а грязь пополам с песком. Новый грохот обозначил очередной взрыв. На этот раз он был слабее.
Цепляясь за палубу, вернулась Эрисса. Рейд не видел ее, пока она не оказалась рядом — ничего нельзя было рассмотреть сквозь жгучий пепельный дождь. Он правил наугад, ориентируясь лишь во время вспышек. Эрисса потеряла одежду и была вся в грязи. Она положила руку на руль рядом с его рукой.
— Я помогу тебе, — услышал он в самое ухо.
— Спасибо, — сказал он, хотя не нуждался в помощи. Но все же хорошо, что она здесь, рядом, на этой палубе посреди хаоса.
Вспыхнула молния. Рейд увидел профиль Эриссы на фоне страшного неба. Снова сгустилась тьма, ревел ветер, хлестали волны, а гром был подобен рокоту ахейской боевой колесницы.
Так прошло несколько часов.
Крит встал из моря неожиданно: показались утесы над яростным прибоем. Эрисса помогавшая удерживать вырывавшийся из рук руль, воскликнула:
— Так скоро? Не может быть!
— Нас несла цунами, — ответил он, не надеясь, что она услышит. Это неважно. Главное — держаться подальше от берега. Прибой, опустошивший побережье и унесший в море множество домов и людей, грозил бросить корабль на скалы. Во время очередной вспышки Рейд разглядел высоко на скалах обломки галеры.
Атлантида затонула. Рейд подумал: хорошо, если маленькая дочь Веласа погибла сразу, во время первого удара, и не успела в слезах позвать своего папу. Морская держава Миноса рухнула. Тезей и его люди овладели тем, что осталось от Кносса. Бороться дальше не имеет смысла.
Но Эрисса, которой пришлось дважды пережить гибель своего народа, сдаваться не собиралась.
Вроде бы выбрались. Рейд оставил Эриссу на руле и спустился, чтобы проверить команду. Восьмерых унесло в море, рулевого убило раскаленной глыбой. Несколько человек лежали на дне, перекатываясь под скамьями. Остальные или гребли, или вычерпывали воду — механически, с пустыми глазами. Ульдин сидел в воде, закрыв лицо руками. Рейд потормошил гунна, того вырвало.
«Что ж, — подумал Рейд, — отойдем на безопасное расстояние, сделаем из паруса плавучий якорь и будем отдыхать. Спать и видеть сны… Какие сны будут сниться теперь?»
Дым по-прежнему затягивал небо, но сквозь него начало просвечивать кроваво-красное солнце. Крит поднимался на горизонте туманной серо-коричневой глыбой. Ветер чуть поутих, дождь перестал, в воздухе пахло дымом. Грязные волны раскачивали галеру.
На севере, где была Атлантида, все было погружено во мрак. Гром сливался в непрерывное гудение.
Юные критяне, числом сорок один, сидели на палубе, почти нагие, грязные, покрытые синяками и ссадинами, опустошенные не столько физической усталостью — силы в таком возрасте восстанавливаются быстро, — сколько сознанием того, что Атлантида погибла. Ульдин сидел среди них и вздрагивал от всякой вспышки на горизонте. Рейд и Эрисса поддерживали его. Наконец американец нашел нужные слова:
— Мы знали наперед, что ваша родина погибнет, и Крит окажется во власти варваров. Мы сделали все, чтобы предупредить ваш народ и Миноса. Но нам не удалось. Что будем делать дальше?
— А что нам остается? — спросил кто-то.
— Жить, — ответила Эрисса.
— Мы… Мы можем отправиться в Афины, — сказал Ульдин. — Все-таки, что ни говори…
Дагон вскочил и ударил его по губам. Ульдин тоже поднялся и выхватил саблю. Моряки взялись за ножи. Эрисса метнулась вперед и схватила Ульдина за руку.
— Остановись! — закричала она. — Это братоубийство!
— С чего бы? — осклабился гунн. Дагон сжимал нож.
— А вот с того! — крикнула Эрисса. — С того, что он управлялся с веслом, покуда ты скулил, словно евнух!
Она отпустила руку с саблей. Ульдин, казалось, глубоко задумался: он сгорбился, отошел в сторону и не произнес больше ни слова.
Эрисса вернулась к Рейду. В свете кровавых лучей он увидел, как раздуваются ее ноздри.
— Я, как всегда, промедлил, — сказал он.
Она повернулась к морякам:
— Мы никогда не сдадимся. Есть еще колонии на островах. Несмотря на все, большинство из них выживут. Мы будем повелевать хоть и не морем, но своими жизнями. Думаю, лучшим местом будет Родос, где можно начать все сначала, во имя Богини!
— Суки, которая предала нас? — взвизгнул один из юношей.
Дагон сделал оберегающий знак и сказал:
— Замолчи! Ты хочешь, чтобы на нас обрушился еще более тяжкий грех?
— Да, — сказала Эрисса. — Уж так заведено, что люди должны почитать богов, а не боги людей. Не знаю, справедливо ли это, но какая разница? Лабиринт пал, а я не предам Богиню даже в беде.
Дагон подошел к борту и вгляделся в далекий Крит.
— Родос мы отыщем, — сказал он. — Но сперва поможем твоей тезке, Эрисса.
Она кивнула.
— У многих там осталась родня. Думаешь, кого-то можно еще спасти?
Спасем, сколько удастся, — ответил юноша, и Рейд увидел в этом полумраке, как лицо его вспыхнуло. — Но прежде всего спасем юную Эриссу.
Женщина положила руку ему на плечо и долго всматривалась в лицо.
— Да, это слова Дагона, — удивленно сказала она.
— Т-ты д-д-думаешь, — Рейд все еще заикался, — мы м-можем п-послать на берег отряд?
— Конечно, — ответила она хладнокровно. — Побережье мне знакомо. В Кносс мы придем еще до ночи. Что бы ни предпринял Тезей, большая часть города еще охвачена хаосом. Отряд мужчин, вооруженных и объединенных общей целью, сумеет пробиться, — ее спокойные глаза остановились на Рейде. — Да ты сам знаешь, что они пробились.
Он кивнул. До тех пор, пока с ними не окажется девушка, все будет в порядке. А потом… Потом уже ничего нельзя предвидеть. Он отвел Эриссу в сторону и спросил шепотом:
— Ты не помнишь, что будет на Родосе в этом году?
— Нет, — ответила она.
— Но тогда…
— Тогда я, вероятно, скоро погибну, — спокойно сказала она. — Или произойдет что-то другое, потому что Кносса, где мы с тобой были счастливы, больше нет. Но сейчас это неважно. Сделаем то, что в наших силах. Прежде всего девушка… — она помолчала. — Странно думать о себе как о несчастной девчонке, которой нужна помощь. Сначала поможем ей. А потом мы… ты и я… Может быть, мы еще будем счастливы.
18
От гавани мало что осталось: руины зданий, обломки кораблей, людские тела, раскиданные товары, забитые грязью улицы. Пыль и пепел погасили яркую раскраску стен. Солнце еле освещало Кносс. Над ним стоял дым: город горел.
С собой в лодку Рейд и Эрисса взяли только шестерых. Лишенная мачт галера нуждалась в гребцах, и к чему рисковать людьми на берегу? Большой отряд привлечет внимание, а для серьезной борьбы он слишком мал. Кроме Дагона и Ульдина, с ними пошли Ашкель, Тилиссон, Харас и Ризон. Все были вооружены мечами, кинжалами, копьями и небольшими круглыми щитами. Рейд судорожно снимал в руке копье. Только с этим оружием он мог принести какую-то пользу.
Они причалили к подножию пирса и перебрались через развалины. Под ногами была холодная, чавкающая грязь; пыль, висевшая в воздухе, забивала нос и глотку.
Некому было приветствовать прибывших. Наутро Тезей, поджидающий свои корабли, непременно займет этот район. Но пока он занят в другом месте — пытается захватить контроль над Кноссом.
— Он займет часть Лабиринта, которая уцелела после землетрясения, — сказала Эрисса. — А Миноса, нашего старого доброго Миноса, он убьет собственной рукой. Его патрули будут всю ночь ходить по городу, разоружать граждан, а многих захватят в рабство. Завтра Тезей соберет своих сторонников и принесет в жертву быка в знак того, что теперь он царь на этой земле. И Ариадна будет стоять рядом с ним. Так рассказывали мне очевидцы. Эти сведения могут нам пригодиться.
— Зачем? — проворчал Ульдин. — Разве могло быть иначе? А патрулей мы бы все равно старались избегать.
— Если даже кто-то обнаружит нас, — сказал Дагон, — то пожалеет об этом.
— Сначала пройдем к твоему дому, — обратился Рейд к Эриссе. — Возьмем девушку и всех, кто там окажется. От них мы узнаем, что творится. А на обратном пути попробуем спасти кого еще можно.
«Вот и все, на что мы способны, — подумал он. — Но как же так? Она думала, что мы с нею… Что это произойдет в доме ее отца, в мирном городе… А где теперь это случится? Как? Когда? Или историю все же можно изменить?
Лучше не пробовать. Тогда нас скорее всего обнаружат и уничтожат. Я никогда бы не решился на эту вылазку, если бы не знал, что нам суждено сначала спасти танцовщицу, а потом потерять ее…».
Он взглянул на Эриссу. В свете убывающего дня она шла мимо развалин стены смело, словно на арену к быку.
На протяжении двух-трех миль дорога шла круто вверх. Большинство тополей, оказавшихся вне досягаемости гигантской волны, уцелели, хотя корни их обнажились, а сломанные ветки усыпали землю. За тополями были крестьянские хижины и виллы богачей — теперь они лежали в развалинах. Бродила с жалобным мычанием корова — должно быть, искала теленка.
Рейд увидел Кносс, освещаемый красно-желтыми зарницами. Когда обрушивалась очередная кровля, вверх взлетал сноп искр, словно из кратера. По мере приближения отряда рев пламени становился громче и усиливался едкий запах дыма.
В Кноссе не было оборонительных сооружений. Зачем народу, владычествующему над морями, укреплять берег? Там, где положено было находиться городским воротам, дорога разветвлялась, переходя в несколько широких мощеных улиц. Город был увеличенным подобием Атлантиды. Эрисса ткнула копьем в одну из улиц:
— Сюда.
Наступила ночь. Рейд отыскивал дорогу при свете пожарищ, спотыкался о камни и бревна, однажды даже наступил на покойника. Сквозь треск пламени доносились отдельные крики. Приглядевшись, он увидел в дыму женщину, сидевшую на пороге своего дома и мерно раскачивающуюся. Она глядела куда-то сквозь него. Рядом лежал убитый. Сажа и пепел падали на них.
Дагон замер.
— В сторону! Быстрее! — прошептал он. Секунду спустя и остальные услышали топот ног и звон металла. Прижавшись в тени узкого переулка, они увидели, как мимо проследовал отряд ахейцев. Только двое из них были в полном вооружении — перья на сияющих шлемах, развевающиеся плащи, нарядные щиты. Остальные семеро — обычные горожане, вооруженные мечами, топорами, копьями и пращами. Двое были критянами.
— Предатели, клянусь Астерионом! — меч Ашкеля блеснул в темноте. Двое товарищей успели удержать его.
— Вряд ли мы встретим других, — сказала Эрисса. — У Тезея не так много сторонников. Просто им никто не сопротивляется. Благородные схвачены первыми и убиты, а народ без предводителя способен только к бегству.
Тут и там лежали мертвецы. Раненые молили о помощи, просили воды. Самым тяжким испытанием было проходить мимо них в молчании.
На площади Эрисса остановилась.
— Вот мой дом, — голос ее уже не был спокойным.
Большая часть домов здесь избегла полного разрушения. При свете недальнего пожара виднелись покосившиеся фасады, сорванные с петель двери, росписи на стенах, покрытые пылью. Но сами здания устояли. На доме, указанном Эриссой, можно было различить фреску, изображавшую танец с быком.
Эрисса взяла Рейда за руку. Они перешли площадь.
В доме было темно. Рейд постучал древком копья, всмотрелся внутрь и сказал:
— Боюсь, что здесь никого нет. Дом, видимо, разграблен, а хозяева бежала.
— Куда? — в голосе Дагона звучала боль.
— О, я скажу вам, я скажу вам, друзья, — донеслось из дома. — Подождите, я вам все расскажу.
— Балон! — воскликнула Эрисса.
Вышел сморщенный, лысый, подслеповатый старик.
— Ай, ай, ты знаешь Балона? Балон старый, слишком старый для рынка рабов. Но в этом доме его кормили, и он всю жизнь верно служил доброму хозяину, да, служил. И дети часто приходили ко мне и просили что-нибудь рассказать. Все погибло. Все.
Эрисса опустила копье и потянула старика к себе.
— Милый Балон, — плача, сказала она. — Ты помнишь Эриссу?
— Помню, помню, до самой смерти буду помнить. Надеюсь, что он будет добр с нею, она околдует его, ведь она околдовывала даже птиц на деревьях! Когда за ней пришли, то говорили что-то о нем и об Ариадне.
— За кем пришли? — вскричал Дагон.
— За Эриссой. Почти сразу после землетрясения, тьмы и урагана. Эрисса рассказывала о человеке, которого она встретила на Атлантиде… Ее отец болел. Боль в груди. Слабость. Ходить не мог. Поэтому она осталась. Потом стук в двери — и вот они тут. Тезей, сказали они, послал за Эриссой. А им самим нужна добыча и рабы. Они получили и то и другое, связали маленькую Эриссу. Не тронули старого Балона и хозяина. Хозяин сразу умер, когда ахеец притащил из спальни хозяйку. Да, хозяин умер. Жаль, что не последовал за ним. Я просил, чтобы взяли и меня, но солдаты смеялись, и остался старый Балон да мертвый хозяин.
— Где они? — Эрисса схватила старика за грудки.
— А? — старый слуга прищурился. — Ты похожа на нее. Правда, похожа. Но ты не можешь быть из ее родни. Я тут всех знаю — всех их братьев, племянников и внуков во всей Талассократии. Все, кто посещал этот дом, делились со старым Балоном новостями, и он все запоминал… Держат их, должно быть, под стражей в каком-нибудь сарае. Боюсь, вам не освободить их.
— Эрисса тоже там?
— Нет-нет, я же говорил. Тут другое дело. Победитель Тезей, владыка Талассократии, нарочно послал за ней воинов, чтобы не сбежала. Воины шли сюда с боем, они были в крови и страшно торопились. Всех остальных домочадцев — братьев, сестер, малышей и слуг увели вместе с добычей. Но приходили они за Эриссой. Думаю, она в Лабиринте. А теперь я возвращаюсь к хозяину.
Гора Иоктас — та, где похоронен Астерион и где Лидре явилось видение,
— возвышалась на фоне облаков. Спускаясь по склону — этот путь был самым безопасным — Рейд мог разглядеть дворец. Стены его, высокие колонны и широкие лестницы, даже полуразрушенные, выглядели великолепно. Во дворе горели костры.
— Мы рехнулись, — ворчал Ульдин. — Лезем прямо в волчью пасть, в Лабиринт, где легко заблудиться.
— Мы побратались кровью, — сказала Эрисса. Она снова стала спокойной и хладнокровной, словно бронзовый великан Талос, который, по преданиям, охранял некогда Крит. — Я знаю эти залы лучше, чем враг.
— Ради одной-единственной глупой девчонки…
— Боишься — уходи, — презрительно бросил Дагон.
— Да нет, я иду…
— Если она так нужна Тезею, значит, нудна и нам, — сказал Тилиссон. — На худой конец прикончим несколько ахейцев.
Они продолжали путь. Рейд шел следом за Эриссой, время от времени касаясь ее грубой шерстяной туники, и думал: она рядом, эта женщина, в которую должна превратиться девушка Эрисса.
— Обязательно пройти через это? — прошептал он.
— Обязательно, — ответила она.
— И никак иначе?
— Да. Теперь я знаю, что на самом деле произошло в ту ночь. Если потерпим неудачу, нам никогда не встретиться, Дункан. И наших счастливых минут не будет.
— Но мы подвергаем опасности наших друзей.
— Они бьются за свой народ. Тилиссон верно сказал. Подумай, зачем Тезею понадобилась эта девушка? Потому, что она полна тайны и ей суждено вернуться к тебе. И он, и Лидра боятся отдать в руки врага неведомую им силу. Но не используют ли ее сами? Она еще девчонка, Дункан. Ее легко сломать. Свободные пока острова державы будут покорены. Но если Избранница ускользнет, Тезей испугается. Он остановится, удовлетворится захватом Аттики и оставит Эгейское море в покое. Он убоится могущества Богини и не посмеет использовать его в своих целях, как он замыслил. И Ариадну он бросит.
— Тихо! — предупредил Ульдин.
Они, пригнувшись, двигались по садовой тропинке. Сквозь листву Рейду был виден ближайший костер. Он освещал двор, рухнувшую колонну и ряд огромных кувшинов вдоль стены. У остра двое ахейцев пили вино. Третий, должно быть, часовой, расхаживал в полном вооружении. Пламя отсвечивало на бронзе его доспехов. Он смеялся и разговаривал с товарищами.
— …вот придут завтра корабли с подкреплением, тогда и начнутся настоящие облавы. Может, и ты найдешь ту девку, что сбежала, Гиппомен…
В углу двора лежали двое. Американцу показалось, что они спят. Но потом он увидел, что это критяне. Они лежали в луже запекшейся крови с перерезанными глотками, и праздничные венки увядали на их головах…
Прижимаясь к стене, Эрисса провела отряд к неохраняемому боковому входу. Несколько ярдов по коридору пришлось пройти в полной темноте. Но вот глаз различил другой коридор, пересекавший этот. Там горели светильники. Фрески на стенах изображали быков, дельфинов, пчел, чаек, юношей и девушек. Эрисса кивнула:
— Ариадна приказала осветить путь захватчикам.
По стенам плясали тени. Воздух был благословенно прохладен и чист. Эрисса вела их к известной ей цели. Еще вчера в этих коридорах кипела жизнь!
Голос, доносившийся из бокового прохода, остановил Рейда. Тезей!
— Ну, дело сделано! А я не был уверен в успехе.
Лидра:
— Я говорила, что мое присутствие принесет удачу.
— Верно, я все время слышал, как ты молилась. Но я торжествовал!
— Больше не будешь. Теперь я здесь…
— Довольно!
Рейд решился выглянуть. В нескольких ярдах от него у двери стояли два воина в полном вооружении. Царевич был в тунике и при мече, его желтая крива сияла ярче бронзы, и двигался он походкой человека, овладевшего не то что империей — целым миром. Лидра в одежде жрицы держалась за его руку.
— Вперед, мы убьем их! — выдохнул Ашкель.
— Нельзя, это сам Тезей. — Сбегутся все воины.
— Умереть, прикончив Тезея… — Ризон поднял меч.
— Стойте. Нужно спасти девушку, — сказал Дагон. — Подождем, пока они уйдут подальше от воинов.
Они ждали, а сердца их неистово бились.
— Теперь пошли, — приказала Эрисса.
Рейд выскочил в коридор. Ахеец закричал и метнул копье. Оно вонзилось Харасу в живот. Харас упал, обливаясь кровью, но сдержал крик.
Приблизился второй ахеец. Рейд неуклюже, как дубиной, отбил его копье своим. Раздался треск. Эрисса ухватилась за копье врага. Ахеец бросил его и схватился за меч. Тут на него напал Тилиссон. Ахеец легко парировал удар щитом и атаковал сам. Тилиссон отступил, схватившись за раненую руку.
— На помощь! — вопили часовые.
И тут вмешался Ульдин. Свистнула его сабля. Обрушившийся на него бронзовый меч рассек пустоту: гунн прыгал из стороны в сторону с боевым кличем. Ризон изловчился и схватил ахейца за руки. Ульдин рассмеялся и ударил. Голова ахейца отлетела в сторону и уставилась мертвыми глазами на тело. Длинные волосы намокли кровью. Где-то далеко отсюда заплачут жена и дети.
Дагон сдерживал второго часового. Теперь к нему присоединились Ульдин, Ашкель и Ризон. Ахеец отступал, орудуя щитом и мечом. Звенел металл, воздух с хрипом вырывался из легких. Дверь осталась незащищенной.
Рейд открыл ее и вошел в комнату. Тут был алтарь: статуя Богини из слоновой кости в человеческий рост со своими змеями в руках. За спиной Богини было изображение солнечного быка Астериона, справа от него — осьминог, символизирующий морское могущество, слева — сноп пшеницы, означавший мир и плодородие. Перед алтарем горела всего одна лампада. Возле нее склонилась юная Эрисса. Длинные черные волосы скрывали ее лицо. Праздничную одежду с нее сорвали те же грубые лапы, что оставили синяки на груди.
— Эрисса! — бросился к ней Рейд.
Эрисса-старшая склонилась над девушкой. И на юном лице Рейд увидел ту же пустоту, что была на лицах его команды после гибели Атлантиды. Она не узнавала его.
— Что произошло?
Женщина ответила:
— А как ты думаешь? Ее предназначением было возлечь с тобой. Ее сила заключалась в девственности. Тезей боялся этого, потому и отнял и то, и другое. Лидра его надоумила. Мы знаем теперь, что она помогала Тезею.
«Да, — устало подумал Рейд. — Отцом ее первенца был высокий светловолосый человек».
Судя по звукам, схватка в коридоре закончилась. Эрисса обняла Эриссу и сказала ласково:
— Пойдем. Я попробую умерить твое горе, дитя.
Снова послышался шум.
Рейд выглянул в коридор. Труп второго часового валялся на теле Хараса. Не меньше десятка воинов приближались сюда, а в их отряде ни на ком нет доспехов и Тилиссон ранен.
В двери появился Дагон.
— Скорей, — выдохнул он. — Мы задержим их лишь ненадолго. Ведите ее на корабль.
Ульдин сплюнул.
— Ступай с ними, критянка, — сказал он. — Тебе выпал счастливый жребий. Береги силы, они тебе понадобятся. Я их удержу.
Эрисса, поддерживающая девушку, сказала:
— Мы не вправе требовать от тебя так много.
Афиняне остановились, готовясь напасть. До них, должно быть, доходили какие-то тревожные слухи. Но Рейд знал: для блага того, что осталось от Крита, девушка не должна попасть в руки их господина.
Но они не трусы и через минуту-другую нападут.
Ульдин снова сплюнул.
— Один гунн против десятка колесничих. Прекрасно, — его взгляд остановился на женщине. — Я, конечно, хотел бы умереть в цветущей степи, на солнце, и чтобы подо мной был добрый конь, — сказал он. — Но ты честно исполнила клятву. Прощай.
С собой в лодку Рейд и Эрисса взяли только шестерых. Лишенная мачт галера нуждалась в гребцах, и к чему рисковать людьми на берегу? Большой отряд привлечет внимание, а для серьезной борьбы он слишком мал. Кроме Дагона и Ульдина, с ними пошли Ашкель, Тилиссон, Харас и Ризон. Все были вооружены мечами, кинжалами, копьями и небольшими круглыми щитами. Рейд судорожно снимал в руке копье. Только с этим оружием он мог принести какую-то пользу.
Они причалили к подножию пирса и перебрались через развалины. Под ногами была холодная, чавкающая грязь; пыль, висевшая в воздухе, забивала нос и глотку.
Некому было приветствовать прибывших. Наутро Тезей, поджидающий свои корабли, непременно займет этот район. Но пока он занят в другом месте — пытается захватить контроль над Кноссом.
— Он займет часть Лабиринта, которая уцелела после землетрясения, — сказала Эрисса. — А Миноса, нашего старого доброго Миноса, он убьет собственной рукой. Его патрули будут всю ночь ходить по городу, разоружать граждан, а многих захватят в рабство. Завтра Тезей соберет своих сторонников и принесет в жертву быка в знак того, что теперь он царь на этой земле. И Ариадна будет стоять рядом с ним. Так рассказывали мне очевидцы. Эти сведения могут нам пригодиться.
— Зачем? — проворчал Ульдин. — Разве могло быть иначе? А патрулей мы бы все равно старались избегать.
— Если даже кто-то обнаружит нас, — сказал Дагон, — то пожалеет об этом.
— Сначала пройдем к твоему дому, — обратился Рейд к Эриссе. — Возьмем девушку и всех, кто там окажется. От них мы узнаем, что творится. А на обратном пути попробуем спасти кого еще можно.
«Вот и все, на что мы способны, — подумал он. — Но как же так? Она думала, что мы с нею… Что это произойдет в доме ее отца, в мирном городе… А где теперь это случится? Как? Когда? Или историю все же можно изменить?
Лучше не пробовать. Тогда нас скорее всего обнаружат и уничтожат. Я никогда бы не решился на эту вылазку, если бы не знал, что нам суждено сначала спасти танцовщицу, а потом потерять ее…».
Он взглянул на Эриссу. В свете убывающего дня она шла мимо развалин стены смело, словно на арену к быку.
На протяжении двух-трех миль дорога шла круто вверх. Большинство тополей, оказавшихся вне досягаемости гигантской волны, уцелели, хотя корни их обнажились, а сломанные ветки усыпали землю. За тополями были крестьянские хижины и виллы богачей — теперь они лежали в развалинах. Бродила с жалобным мычанием корова — должно быть, искала теленка.
Рейд увидел Кносс, освещаемый красно-желтыми зарницами. Когда обрушивалась очередная кровля, вверх взлетал сноп искр, словно из кратера. По мере приближения отряда рев пламени становился громче и усиливался едкий запах дыма.
В Кноссе не было оборонительных сооружений. Зачем народу, владычествующему над морями, укреплять берег? Там, где положено было находиться городским воротам, дорога разветвлялась, переходя в несколько широких мощеных улиц. Город был увеличенным подобием Атлантиды. Эрисса ткнула копьем в одну из улиц:
— Сюда.
Наступила ночь. Рейд отыскивал дорогу при свете пожарищ, спотыкался о камни и бревна, однажды даже наступил на покойника. Сквозь треск пламени доносились отдельные крики. Приглядевшись, он увидел в дыму женщину, сидевшую на пороге своего дома и мерно раскачивающуюся. Она глядела куда-то сквозь него. Рядом лежал убитый. Сажа и пепел падали на них.
Дагон замер.
— В сторону! Быстрее! — прошептал он. Секунду спустя и остальные услышали топот ног и звон металла. Прижавшись в тени узкого переулка, они увидели, как мимо проследовал отряд ахейцев. Только двое из них были в полном вооружении — перья на сияющих шлемах, развевающиеся плащи, нарядные щиты. Остальные семеро — обычные горожане, вооруженные мечами, топорами, копьями и пращами. Двое были критянами.
— Предатели, клянусь Астерионом! — меч Ашкеля блеснул в темноте. Двое товарищей успели удержать его.
— Вряд ли мы встретим других, — сказала Эрисса. — У Тезея не так много сторонников. Просто им никто не сопротивляется. Благородные схвачены первыми и убиты, а народ без предводителя способен только к бегству.
Тут и там лежали мертвецы. Раненые молили о помощи, просили воды. Самым тяжким испытанием было проходить мимо них в молчании.
На площади Эрисса остановилась.
— Вот мой дом, — голос ее уже не был спокойным.
Большая часть домов здесь избегла полного разрушения. При свете недальнего пожара виднелись покосившиеся фасады, сорванные с петель двери, росписи на стенах, покрытые пылью. Но сами здания устояли. На доме, указанном Эриссой, можно было различить фреску, изображавшую танец с быком.
Эрисса взяла Рейда за руку. Они перешли площадь.
В доме было темно. Рейд постучал древком копья, всмотрелся внутрь и сказал:
— Боюсь, что здесь никого нет. Дом, видимо, разграблен, а хозяева бежала.
— Куда? — в голосе Дагона звучала боль.
— О, я скажу вам, я скажу вам, друзья, — донеслось из дома. — Подождите, я вам все расскажу.
— Балон! — воскликнула Эрисса.
Вышел сморщенный, лысый, подслеповатый старик.
— Ай, ай, ты знаешь Балона? Балон старый, слишком старый для рынка рабов. Но в этом доме его кормили, и он всю жизнь верно служил доброму хозяину, да, служил. И дети часто приходили ко мне и просили что-нибудь рассказать. Все погибло. Все.
Эрисса опустила копье и потянула старика к себе.
— Милый Балон, — плача, сказала она. — Ты помнишь Эриссу?
— Помню, помню, до самой смерти буду помнить. Надеюсь, что он будет добр с нею, она околдует его, ведь она околдовывала даже птиц на деревьях! Когда за ней пришли, то говорили что-то о нем и об Ариадне.
— За кем пришли? — вскричал Дагон.
— За Эриссой. Почти сразу после землетрясения, тьмы и урагана. Эрисса рассказывала о человеке, которого она встретила на Атлантиде… Ее отец болел. Боль в груди. Слабость. Ходить не мог. Поэтому она осталась. Потом стук в двери — и вот они тут. Тезей, сказали они, послал за Эриссой. А им самим нужна добыча и рабы. Они получили и то и другое, связали маленькую Эриссу. Не тронули старого Балона и хозяина. Хозяин сразу умер, когда ахеец притащил из спальни хозяйку. Да, хозяин умер. Жаль, что не последовал за ним. Я просил, чтобы взяли и меня, но солдаты смеялись, и остался старый Балон да мертвый хозяин.
— Где они? — Эрисса схватила старика за грудки.
— А? — старый слуга прищурился. — Ты похожа на нее. Правда, похожа. Но ты не можешь быть из ее родни. Я тут всех знаю — всех их братьев, племянников и внуков во всей Талассократии. Все, кто посещал этот дом, делились со старым Балоном новостями, и он все запоминал… Держат их, должно быть, под стражей в каком-нибудь сарае. Боюсь, вам не освободить их.
— Эрисса тоже там?
— Нет-нет, я же говорил. Тут другое дело. Победитель Тезей, владыка Талассократии, нарочно послал за ней воинов, чтобы не сбежала. Воины шли сюда с боем, они были в крови и страшно торопились. Всех остальных домочадцев — братьев, сестер, малышей и слуг увели вместе с добычей. Но приходили они за Эриссой. Думаю, она в Лабиринте. А теперь я возвращаюсь к хозяину.
Гора Иоктас — та, где похоронен Астерион и где Лидре явилось видение,
— возвышалась на фоне облаков. Спускаясь по склону — этот путь был самым безопасным — Рейд мог разглядеть дворец. Стены его, высокие колонны и широкие лестницы, даже полуразрушенные, выглядели великолепно. Во дворе горели костры.
— Мы рехнулись, — ворчал Ульдин. — Лезем прямо в волчью пасть, в Лабиринт, где легко заблудиться.
— Мы побратались кровью, — сказала Эрисса. Она снова стала спокойной и хладнокровной, словно бронзовый великан Талос, который, по преданиям, охранял некогда Крит. — Я знаю эти залы лучше, чем враг.
— Ради одной-единственной глупой девчонки…
— Боишься — уходи, — презрительно бросил Дагон.
— Да нет, я иду…
— Если она так нужна Тезею, значит, нудна и нам, — сказал Тилиссон. — На худой конец прикончим несколько ахейцев.
Они продолжали путь. Рейд шел следом за Эриссой, время от времени касаясь ее грубой шерстяной туники, и думал: она рядом, эта женщина, в которую должна превратиться девушка Эрисса.
— Обязательно пройти через это? — прошептал он.
— Обязательно, — ответила она.
— И никак иначе?
— Да. Теперь я знаю, что на самом деле произошло в ту ночь. Если потерпим неудачу, нам никогда не встретиться, Дункан. И наших счастливых минут не будет.
— Но мы подвергаем опасности наших друзей.
— Они бьются за свой народ. Тилиссон верно сказал. Подумай, зачем Тезею понадобилась эта девушка? Потому, что она полна тайны и ей суждено вернуться к тебе. И он, и Лидра боятся отдать в руки врага неведомую им силу. Но не используют ли ее сами? Она еще девчонка, Дункан. Ее легко сломать. Свободные пока острова державы будут покорены. Но если Избранница ускользнет, Тезей испугается. Он остановится, удовлетворится захватом Аттики и оставит Эгейское море в покое. Он убоится могущества Богини и не посмеет использовать его в своих целях, как он замыслил. И Ариадну он бросит.
— Тихо! — предупредил Ульдин.
Они, пригнувшись, двигались по садовой тропинке. Сквозь листву Рейду был виден ближайший костер. Он освещал двор, рухнувшую колонну и ряд огромных кувшинов вдоль стены. У остра двое ахейцев пили вино. Третий, должно быть, часовой, расхаживал в полном вооружении. Пламя отсвечивало на бронзе его доспехов. Он смеялся и разговаривал с товарищами.
— …вот придут завтра корабли с подкреплением, тогда и начнутся настоящие облавы. Может, и ты найдешь ту девку, что сбежала, Гиппомен…
В углу двора лежали двое. Американцу показалось, что они спят. Но потом он увидел, что это критяне. Они лежали в луже запекшейся крови с перерезанными глотками, и праздничные венки увядали на их головах…
Прижимаясь к стене, Эрисса провела отряд к неохраняемому боковому входу. Несколько ярдов по коридору пришлось пройти в полной темноте. Но вот глаз различил другой коридор, пересекавший этот. Там горели светильники. Фрески на стенах изображали быков, дельфинов, пчел, чаек, юношей и девушек. Эрисса кивнула:
— Ариадна приказала осветить путь захватчикам.
По стенам плясали тени. Воздух был благословенно прохладен и чист. Эрисса вела их к известной ей цели. Еще вчера в этих коридорах кипела жизнь!
Голос, доносившийся из бокового прохода, остановил Рейда. Тезей!
— Ну, дело сделано! А я не был уверен в успехе.
Лидра:
— Я говорила, что мое присутствие принесет удачу.
— Верно, я все время слышал, как ты молилась. Но я торжествовал!
— Больше не будешь. Теперь я здесь…
— Довольно!
Рейд решился выглянуть. В нескольких ярдах от него у двери стояли два воина в полном вооружении. Царевич был в тунике и при мече, его желтая крива сияла ярче бронзы, и двигался он походкой человека, овладевшего не то что империей — целым миром. Лидра в одежде жрицы держалась за его руку.
— Вперед, мы убьем их! — выдохнул Ашкель.
— Нельзя, это сам Тезей. — Сбегутся все воины.
— Умереть, прикончив Тезея… — Ризон поднял меч.
— Стойте. Нужно спасти девушку, — сказал Дагон. — Подождем, пока они уйдут подальше от воинов.
Они ждали, а сердца их неистово бились.
— Теперь пошли, — приказала Эрисса.
Рейд выскочил в коридор. Ахеец закричал и метнул копье. Оно вонзилось Харасу в живот. Харас упал, обливаясь кровью, но сдержал крик.
Приблизился второй ахеец. Рейд неуклюже, как дубиной, отбил его копье своим. Раздался треск. Эрисса ухватилась за копье врага. Ахеец бросил его и схватился за меч. Тут на него напал Тилиссон. Ахеец легко парировал удар щитом и атаковал сам. Тилиссон отступил, схватившись за раненую руку.
— На помощь! — вопили часовые.
И тут вмешался Ульдин. Свистнула его сабля. Обрушившийся на него бронзовый меч рассек пустоту: гунн прыгал из стороны в сторону с боевым кличем. Ризон изловчился и схватил ахейца за руки. Ульдин рассмеялся и ударил. Голова ахейца отлетела в сторону и уставилась мертвыми глазами на тело. Длинные волосы намокли кровью. Где-то далеко отсюда заплачут жена и дети.
Дагон сдерживал второго часового. Теперь к нему присоединились Ульдин, Ашкель и Ризон. Ахеец отступал, орудуя щитом и мечом. Звенел металл, воздух с хрипом вырывался из легких. Дверь осталась незащищенной.
Рейд открыл ее и вошел в комнату. Тут был алтарь: статуя Богини из слоновой кости в человеческий рост со своими змеями в руках. За спиной Богини было изображение солнечного быка Астериона, справа от него — осьминог, символизирующий морское могущество, слева — сноп пшеницы, означавший мир и плодородие. Перед алтарем горела всего одна лампада. Возле нее склонилась юная Эрисса. Длинные черные волосы скрывали ее лицо. Праздничную одежду с нее сорвали те же грубые лапы, что оставили синяки на груди.
— Эрисса! — бросился к ней Рейд.
Эрисса-старшая склонилась над девушкой. И на юном лице Рейд увидел ту же пустоту, что была на лицах его команды после гибели Атлантиды. Она не узнавала его.
— Что произошло?
Женщина ответила:
— А как ты думаешь? Ее предназначением было возлечь с тобой. Ее сила заключалась в девственности. Тезей боялся этого, потому и отнял и то, и другое. Лидра его надоумила. Мы знаем теперь, что она помогала Тезею.
«Да, — устало подумал Рейд. — Отцом ее первенца был высокий светловолосый человек».
Судя по звукам, схватка в коридоре закончилась. Эрисса обняла Эриссу и сказала ласково:
— Пойдем. Я попробую умерить твое горе, дитя.
Снова послышался шум.
Рейд выглянул в коридор. Труп второго часового валялся на теле Хараса. Не меньше десятка воинов приближались сюда, а в их отряде ни на ком нет доспехов и Тилиссон ранен.
В двери появился Дагон.
— Скорей, — выдохнул он. — Мы задержим их лишь ненадолго. Ведите ее на корабль.
Ульдин сплюнул.
— Ступай с ними, критянка, — сказал он. — Тебе выпал счастливый жребий. Береги силы, они тебе понадобятся. Я их удержу.
Эрисса, поддерживающая девушку, сказала:
— Мы не вправе требовать от тебя так много.
Афиняне остановились, готовясь напасть. До них, должно быть, доходили какие-то тревожные слухи. Но Рейд знал: для блага того, что осталось от Крита, девушка не должна попасть в руки их господина.
Но они не трусы и через минуту-другую нападут.
Ульдин снова сплюнул.
— Один гунн против десятка колесничих. Прекрасно, — его взгляд остановился на женщине. — Я, конечно, хотел бы умереть в цветущей степи, на солнце, и чтобы подо мной был добрый конь, — сказал он. — Но ты честно исполнила клятву. Прощай.