— Марк-кто-нибудь-Марк.
Через некоторое время Чалхиз начал издавать низкие мурлыкающие звуки, являвшиеся джовианским смехом. Когда он ушел со своими воинами, Теор все еще кричал в пустоту:
— Где ты? Почему не отвечаешь? Что случилось?
Через некоторое время Чалхиз начал издавать низкие мурлыкающие звуки, являвшиеся джовианским смехом. Когда он ушел со своими воинами, Теор все еще кричал в пустоту:
— Где ты? Почему не отвечаешь? Что случилось?
Глава 4
— Ты сошел с ума, — машинально проговорил Марк.
— Нет, — ответил Махони, опираясь на стул и хватая ртом воздух. К его вспотевшему лбу прилип рыжий локон. — Я видел… Направляясь к главному входному шлюзу, я остановился в южном корпусе… чтоб посмотреть, как они будут входить… О, что они делали. Наряд полицейских поднялся на вал, у каждого в руках пистолеты. Клен, Том, Мануэль и двое-трое других, которых я не знаю, шли между ними с поднятыми руками. Они увидели меня, когда спустились. Мануэль… крикнул мне: «Беги! Они восстанавливают старое правительство!» — и в этот момент один из полицейских ударил его по голове, а… их начальник, нацелив на меня свой пистолет, сказал: «Стоять, именем… закона». Я был уже близко к повороту, и поэтому, отходя понемногу назад, спросил: «Какого закона?» «Правительства Соединенных Штатов», — ответил он… А я отступил еще немного и говорю ему: «У нас не было проблем с ним». — Тут он сказал, что имеет в виду законное правительство, а не заговорщиков, и в этот момент понял, что я собираюсь делать, и крикнул мне: «Стой, или я буду стрелять!» Но я был уже настолько близко к повороту, что, резко развернувшись, я побежал и скрылся. Я только слышал, как пуля шлепнула в стену. Я нырнул в ближайший переходной тоннель, и вот я здесь!
Фрезер опустился на стул.
Это было нереально. Этого не могло быть. Такие вещи случались только на ЗВ. Боже, такая грубая мелодрама в его спокойной жизни.
Хотя, такое уже было однажды в Калькутте во время прохождения им воинской службы. Его часть прилетела туда, чтобы помочь местным властям прекратить антиамериканские беспорядки. Да, там делалось все достаточно грубо, и его даже стошнило, когда огнеметы направили на толпу. Или профессор Хоуторн, у которого Марк учился в колледже… слишком старый и достаточно знаменитый, чтоб им занималась секретная полиция — по крайней мере, игра не стоила свеч, так как он ограничивался изучением своей собственной версии истории — но он делал определенные пассажи от Джефферсона и Гамильтона в предпочтение Гарварду. И больше всего досаждало то, что он заставлял своих студентов рассказывать ему, что в тех сочинениях подразумевалось. Конечно, молодые бандиты, которые избивали его и сжигали книги не были официальными лицами, и полиция обещала начать расследование. Но внезапно профессор Хоуторн умер от разрыва сердца (так во всяком случае говорили). Это было довольно мелодраматично, не так ли?
Обычное же исправление было, конечно, же более мягким. Однажды они забрали молодого Ольсена из химической лаборатории, обвинив его в распространении подрывных памфлетов. Он вернулся несколько недель спустя с совершенно противоположными взглядами. Но как химик он был уже потерян.
И даже такие случаи считались исключительными. По большому счету, ты ничего не видел и ничего не слышал, кроме похвал нашему дальновидящему президенту Гарварду и его стойкой администрации. Понемногу это начинало надоедать.
Фрезер встряхнулся. Его тело было напряжено как никогда. Так что говорила Лора? «Сделай необходимые приготовления и уходи из города».
Слишком поздно теперь, подумал он. Но вслух сказал:
— Да. — Его мысли опережали слова. Это место необходимо им для чего-то. Если восстание было подавлено, то они не были бы здесь. Итак, Клен, Том, Мануэль и любой из технарей могли послать радиосигнал на Землю несколько дней назад или хотя бы саботировать работы. О-хо-хо. — Полиция должна быть здесь с минуты на минуту. Пойдем.
Он вскочил и в два прыжка оказался возле выхода. Очень осторожно он приоткрыл дверь и выглянул. Коридор пока что был пуст.
— Проходи, — сказал он Махони. — Если мы поторопимся, то сможем захватить вездеход и скрыться.
Марк направился вправо.
— Нам не сюда, — возразил Махони.
— Мне нужно забрать семью, — сказал Фрезер.
— Ну… хорошо. Пошли, — согласился Махони.
Они вошли в грузовой лифт. Он двигался вниз настолько медленно, что его скорости позавидовал бы самый искусный китайский палач, издевающийся над своей жертвой. Фрезер почувствовал, как кровь застучала в висках, к горлу подступил комок, лоб и руки покрылись испариной. Его палец все еще крепко давил на кнопку нижнего этажа.
Холл был полон людей. Они медленно блуждали по нему беспорядочными группками, тихо переговариваясь. На их бледных лицах читалось изумление.
— Эй, Марк, — крикнул какой-то мужчина, — что ты собираешься делать?
Фрезер не обратил на него внимания. Ему хотелось бежать, но толпа была слишком густой, и приходилось прокладывать локтями путь в этом кошмарном скопище. Казалось, прошла целая вечность, пока он добрался до своих комнат. Дверь была закрыта. Он постучался.
— Боже Иисусе, — выдохнул Махони, — если их здесь нет…
— Тогда ты пойдешь один, — оборвал его Фрезер. Слюна загустела у него во рту. — Я не могу оставить их здесь, понимаешь?
В этот момент дверь открылась. На пороге, стоял пятнадцатилетний сын Фрезера Колин. Он держал над головой стул, замахнувшись для удара.
— Папа! — закричал он.
— Мама и Анна здесь? — спросил Фрезер, затолкнув Махони внутрь и быстро закрыв дверь.
Колин кивнул.
— Всем одеваться, живо! — скомандовал Фрезер.
Из внутренних комнат вышла Ева. Это была маленькая женщина, намного темнее своего мужа. У нее было нежное лицо с большими глазами. Анна, родившаяся десять земных лет назад на Ганимеде, следовала за ней. На ее щеках остались влажные дорожки от слез.
— Как хорошо, что мы решили ждать тебя здесь. Я никак не могла связаться с тобой по телефону. Это безумие, — Ева обняла его. — Что нам делать?
— Уходить из города, — ответил он.
— Н-н-н-ас убьют! — заплакала Анна.
Фрезер слегка шлепнул ее, после чего извиняющимся голосом сказал:
— Помолчи и иди собери свою одежду!
Они подошли к шкафчику с одеждой. Фрезер просмотрел костюмы и указал на один из них.
— Этот должен тебе подойти, — обратился он к Махони. — Конечно, это не совсем твой размер, но, боюсь, что у тебя нет выбора.
Ева растерянно стояла перед открытой дверцей.
— Сейчас не время скромничать, — сказал ей Фрезер. — Сними это платье и уложи в сумку.
Махони повернулся спиной к Еве, которая рывком стянула через голову одежду. В этот момент во Фрезере всколыхнулось желание, вернее, воспоминание о желании, так как на другое сейчас не было времени. Он подумал о прожитых с Евой годах. Придя сюда, она оставила больше, чем он.
Политика мало значила для нее. Но за все время, проведенное здесь, она ни разу ни на что не пожаловалась.
— Хорошая моя, — с нахлынувшей нежностью сказал Марк.
Он надел свой костюм. Ткань плотно облегала тело. Внешние приспособления — кислородный баллон, бутыль воды, пояс с отделениями для пищевых концентратов, батареи питания, набор инструментов — сильно увеличили вес. Он оставил шлем открытым и снял перчатки. Будучи более опытным, чем остальные, Марк собрался первым и у него осталось несколько мгновений, чтобы оглядеться. Возможно, ему никогда уже не придется возвратиться сюда снова. Здесь было тесновато и просто, как и у всех живущих в Авроре. Но Ева, дети и он сам сделали это помещение своим домом.
Книжные ленты плотными рядами стояли на полках. Незаконченная модель космического корабля возвышалась на загроможденном столе Колина. Рядом с оставленными Фрезером шахматами лежала коробка табака. Марк любил в свое удовольствие поиграть в шахматы или покер. Его взгляд упал на картину с видом Гольфстрима, висящую над кушеткой. Вода была почти фиолетовой, и огромное количество чаек кружило над ней. Но в такие ночи море должно светиться. Он вспомнил, как погружал свои руки в волны, бьющиеся о борт лодки и приподнимающие ее…
Это было в его отроческие годы на морской станции — плавающей ферме, где разводили китов и выращивали водоросли. Персонал станции состоял из людей из разных стран. На ней не было секретной полиции, и жили они крепко сплоченной общиной, не боясь, что кто-то будет доносить на них. Наверное поэтому он оказался плохо подготовленным к своей дальнейшей жизни. Когда, наконец, Марк прибыл на Ганимед, он чувствовал себя как человек, вышедший из подводной лодки с неисправной системой воздухообмена на свежий воздух.
— Ну, кажется, все готовы, — сказал Махони.
— Куда мы идем, папа? — смешным надтреснутым голосом спросил Колин.
Но Фрезеру понравилась его интонация. На границе вдали от Земли воспитывались чертовски прекрасные дети, если они выживали.
— К одной из внешних станций, — ответил Фрезер. — Этот боевой корабль захватывает нас в интересах гарвардистов. Но я уверен, что его команда не сможет оккупировать ничего, кроме Авроры. Находясь за пределами Гленна, мы будем наблюдать за их дальнейшими действиями.
Анна крепко зажмурила глаза, прерывисто вздохнула и сказала:
— Побежали, Макдаф.
— Пошли, — автоматически поправил Фрезер. — Всем держаться как можно плотнее ко мне. Пат, ты прикрываешь тыл. Наблюдай за полицейскими, но если увидишь их, не беги. Они могут начать стрельбу.
Они прошли назад в холл и направились к ближайшему гаражу, заставляя себя идти спокойно. Соединительные туннели были пусты. Двери вдоль проходов — распахнуты, и это выглядело непривычно. Сапоги тяжело ударяли в пол, и эхо шагов разносилось по залам.
«Что же произошло, пока мы были внутри?» — недоумевал Марк.
Они повернули за угол. Полицейский стоял в середине следующего коридора. Это был полный мужчина в ажурной униформе, опоясанной белым ремнем. В руках у него был огнемет. Он поднял раструб вверх.
— Стоять! — загрохотал его голос в наушниках. — Куда это вы собрались?
Фрезер отступил назад.
— Домой, — сказала Ева.
— Вот как?
— Мы идем от Маре. Один из молодых людей сказал, чтобы мы шли домой и оставались там.
— Ладно, проходи! — Ева потянула Фрезера за рукав. Он безропотно последовал за ней в противоположную от гвардейского поста сторону. Когда они миновали следующий поворот, Махони, присвистнув, сказал:
— Отличная работа, девочка. Как это ты сообразила?
— Если никого не было в холлах, значит, они должны были оказаться внутри, — сказала Ева.
Она кусала губы, чтобы унять их дрожь.
— Папочка, — начала Анна, — может быть лучше…
— Молчи, малявка, — сказал Колин.
Махони открыл дверь к нижнему уровню. На Авроре был нижний этаж для хранения всего, что не боится холода. Сырой воздух витал вокруг них.
— Допустим, что они уже установили наблюдение за гаражом, пробормотал Махони. — Что же нам тогда делать?
Фрезер нырнул в комнату для инструментов, и через минуту вышел оттуда, держа в руках молоток и два длинных гаечных ключа.
— Тебе, мне и Колину, — сказал он.
— Против пистолетов? — запротестовала Ева.
— Если будет нужно.
Марк и сам не до конца сознавал, зачем. В самом деле он не был героем.
Он никогда даже не считался драчуном. Конечно, в молодости он был намного и слабее. Возможно, это и послужило причиной того, что он готов был сражаться сейчас.
— Анна, — обратился он к дочери, — ты самая безобидная из всех нас.
Сможешь пойти впереди? Если там будут гвардейцы, заговори с ними. Отвлеки их внимание. Я уверен, что их не может быть там более одного.
Он взял ее за плечи и заглянул в глаза, так похожие на глаза Евы.
— Это трудная задача, дорогая моя, — сказал он, сдерживая нахлынувшие слезы. — Но ты у меня храбрая девчонка.
Маленькая тонкая фигурка, вздрогнув, крепко прижалась к нему. Даже через скафандры Марк почувствовал, как она дрожит.
— Х-хорошо папочка, — она повернулась и пошла вперед. Ева сжала руку Фрезера. Они шли в полной тишине, приближаясь к переходу в гараж. Анна остановилась на повороте. Крик оттуда, казалось, вытолкнул ее назад.
— Эй, ты! Что там с тобой?
— Я не могу найти моего папочку, — запричитала Анна и побежала вперед, исчезнув из поля зрения Фрезера. — Пожалуйста, помогите мне найти моего папочку!
Фрезер кивнул Махони и Колину. Они приблизились к углу. Истерические завывания Анны смешались с раздраженными ответами гвардейца, которые не внушали надежду.
— Сейчас, — прошептал Фрезер. — Выпрыгиваем и бросаем.
Он прыгнул к противоположной стене и, развернувшись на пятке, бросил молоток. Ключи Махони и Колина полетели туда чуть позднее. Они часто играли в бейсбол на поле за Авророй.
Полицейский рухнул, пораженный. Он попытался подняться на колени, изрыгая проклятия удивленным голосом. Его пистолет был поднят. Но мужчины навалились на него. Как и следовало, борьба была короткой и неприятной.
Махони несколько раз ударил его по голове. Полицейский больше не двигался. И в этот момент Анна упала на руки отца. Он утешал ее как только мог. Но отчасти его мысли были заняты полицейским: молодой парень, так рано прошедший через кровь, нашел свою смерть. Он был, без сомнения, неплохим человеком. Он не стрелял в маленькую девочку.
Колин схватил лазерную винтовку, а Махони взял пистолет.
— Нам нужно только вот это, — театрально сказал мальчик.
Глядя в его сияющие глаза, Фрезер старался не думать о мальчишках, не намного старших его сына, которые уничтожили профессора Хоуторна.
— Быстрее, — попросила Ева. — Нас, возможно, уже услышали.
— Ты права.
Фрезер передал ей Анну, чтоб она несла девочку, и они прошли в широкое гулкое помещение гаража. Вездеходы стояли в ряд. Каждый из них представлял собой большую квадратную платформу с чистыми куполами сверху и с попеременно втягиваемыми колесами и звеньями гусениц снизу.
Аккумуляторные батареи всегда держались заряженными и ящики со снаряжением заполненными. Фрезер открыл ближайший вездеход и пропустил всех внутрь.
Он взял управление на себя. Вездеход заскользил вверх по склону прямо к воздушному тамбуру. Пока они ожидали в шлюзовой камере, Марка одолели сомнения: «Правильно ли мы действуем?»
— Марк, возьми, — Ева протянула ему таблетку из аптечки.
Он с трудом проглотил ее. Но наркотик стал действовать быстро. Тем временем выходная дверь открылась, и Фрезер почувствовал себя на мгновение сказочным воином. Он ощущал свое полное единство со Вселенной. Махони и Колин согнулись в своих креслах, Ева что-то напевала Анне, крепко прижав ее к себе. Холодный воздух, вылетающий из их ноздрей с мурлыкающими звуками, выталкивался из машины.
Звезды катились впереди него. Наступила ночь, и космос сиял от бесчисленных солнц — холодный водопад Млечного Пути. Европа повисла над черными вершинами гор Гленна. Город сиял, как белая кость. Линкор смутно вырисовывался за стенами укрепления, подобно чудовищу, упавшему на эту землю. А над ними Юпитер заполнял свою третью четверть. Планета пылала. В пятнадцать раз больше, чем Луна, видимая с Земли, и несравненно ярче.
Темный алмаз, опоясанный медными, кобальтовыми и малахитовыми полосами.
Колоссальное помутнение Южной Тропической Туманности захватывало ночную сторону, более тусклую. Темная лава на Ганимеде мерцала. Край ледника, показавшийся за цепью гор, казалось, танцует под звездами.
«Почему я так сильно скучаю по океану, имея все это?» — подумал Марк.
Он развернул машину к горам Гленна. За перевалом Шепарда было несколько маленьких поселений, состоящих из одной-двух семей. Они добывали металл в горах или лед на полях.
— Все идет нормально, — сказал он. — Обстановка под контролем. Через несколько часов мы будем в безопасности.
— Нет, — возразил Махони. — Никто не будет в безопасности, пока те ублюдки, вон там, не ослабят своего внимания.
Дорога была построена нестандартно. Флуоресцентные линии, прочерченные через скалы, показывали доступный путь. Они находились уже в двух милях от Авроры и были недалеко от кратера Апачи, который должен был скрыть их от постороннего взгляда. Склон кратера виднелся впереди, зубчатые вершины его были освещены Юпитером, а основание находилось в тени.
Приемник, автоматически настроенный на основную волну, неожиданно разразился угрозами:
— Эй вы там, в машине, на восточной границе! Именем закона, остановитесь!
Фрезер повернулся и, всмотревшись назад слегка затуманенным взглядом (еще действовала таблетка), с трудом увидел очертания такой же машины в миле позади.
Он переключился на свой собственный передатчик.
— Какие проблемы?
— Вы прекрасно знаете какие, черт вас возьми. Мы нашли часового, на которого вы напали. И мы послали наряд вооруженных солдат в погоню за вами. Остановитесь!
Кожа Пата Махони блестела от пота в свете Юпитера, проникающем через купола. Он закричал им:
— Ваши вездеходы не быстрее наших, и мы сможем скрыться от вас на этой местности. Так что беги домой, сынок.
— Сможешь ли ты передвигаться быстрее пули или энергетического луча, изменник?
— Нет, — ответил Махони, опираясь на стул и хватая ртом воздух. К его вспотевшему лбу прилип рыжий локон. — Я видел… Направляясь к главному входному шлюзу, я остановился в южном корпусе… чтоб посмотреть, как они будут входить… О, что они делали. Наряд полицейских поднялся на вал, у каждого в руках пистолеты. Клен, Том, Мануэль и двое-трое других, которых я не знаю, шли между ними с поднятыми руками. Они увидели меня, когда спустились. Мануэль… крикнул мне: «Беги! Они восстанавливают старое правительство!» — и в этот момент один из полицейских ударил его по голове, а… их начальник, нацелив на меня свой пистолет, сказал: «Стоять, именем… закона». Я был уже близко к повороту, и поэтому, отходя понемногу назад, спросил: «Какого закона?» «Правительства Соединенных Штатов», — ответил он… А я отступил еще немного и говорю ему: «У нас не было проблем с ним». — Тут он сказал, что имеет в виду законное правительство, а не заговорщиков, и в этот момент понял, что я собираюсь делать, и крикнул мне: «Стой, или я буду стрелять!» Но я был уже настолько близко к повороту, что, резко развернувшись, я побежал и скрылся. Я только слышал, как пуля шлепнула в стену. Я нырнул в ближайший переходной тоннель, и вот я здесь!
Фрезер опустился на стул.
Это было нереально. Этого не могло быть. Такие вещи случались только на ЗВ. Боже, такая грубая мелодрама в его спокойной жизни.
Хотя, такое уже было однажды в Калькутте во время прохождения им воинской службы. Его часть прилетела туда, чтобы помочь местным властям прекратить антиамериканские беспорядки. Да, там делалось все достаточно грубо, и его даже стошнило, когда огнеметы направили на толпу. Или профессор Хоуторн, у которого Марк учился в колледже… слишком старый и достаточно знаменитый, чтоб им занималась секретная полиция — по крайней мере, игра не стоила свеч, так как он ограничивался изучением своей собственной версии истории — но он делал определенные пассажи от Джефферсона и Гамильтона в предпочтение Гарварду. И больше всего досаждало то, что он заставлял своих студентов рассказывать ему, что в тех сочинениях подразумевалось. Конечно, молодые бандиты, которые избивали его и сжигали книги не были официальными лицами, и полиция обещала начать расследование. Но внезапно профессор Хоуторн умер от разрыва сердца (так во всяком случае говорили). Это было довольно мелодраматично, не так ли?
Обычное же исправление было, конечно, же более мягким. Однажды они забрали молодого Ольсена из химической лаборатории, обвинив его в распространении подрывных памфлетов. Он вернулся несколько недель спустя с совершенно противоположными взглядами. Но как химик он был уже потерян.
И даже такие случаи считались исключительными. По большому счету, ты ничего не видел и ничего не слышал, кроме похвал нашему дальновидящему президенту Гарварду и его стойкой администрации. Понемногу это начинало надоедать.
Фрезер встряхнулся. Его тело было напряжено как никогда. Так что говорила Лора? «Сделай необходимые приготовления и уходи из города».
Слишком поздно теперь, подумал он. Но вслух сказал:
— Да. — Его мысли опережали слова. Это место необходимо им для чего-то. Если восстание было подавлено, то они не были бы здесь. Итак, Клен, Том, Мануэль и любой из технарей могли послать радиосигнал на Землю несколько дней назад или хотя бы саботировать работы. О-хо-хо. — Полиция должна быть здесь с минуты на минуту. Пойдем.
Он вскочил и в два прыжка оказался возле выхода. Очень осторожно он приоткрыл дверь и выглянул. Коридор пока что был пуст.
— Проходи, — сказал он Махони. — Если мы поторопимся, то сможем захватить вездеход и скрыться.
Марк направился вправо.
— Нам не сюда, — возразил Махони.
— Мне нужно забрать семью, — сказал Фрезер.
— Ну… хорошо. Пошли, — согласился Махони.
Они вошли в грузовой лифт. Он двигался вниз настолько медленно, что его скорости позавидовал бы самый искусный китайский палач, издевающийся над своей жертвой. Фрезер почувствовал, как кровь застучала в висках, к горлу подступил комок, лоб и руки покрылись испариной. Его палец все еще крепко давил на кнопку нижнего этажа.
Холл был полон людей. Они медленно блуждали по нему беспорядочными группками, тихо переговариваясь. На их бледных лицах читалось изумление.
— Эй, Марк, — крикнул какой-то мужчина, — что ты собираешься делать?
Фрезер не обратил на него внимания. Ему хотелось бежать, но толпа была слишком густой, и приходилось прокладывать локтями путь в этом кошмарном скопище. Казалось, прошла целая вечность, пока он добрался до своих комнат. Дверь была закрыта. Он постучался.
— Боже Иисусе, — выдохнул Махони, — если их здесь нет…
— Тогда ты пойдешь один, — оборвал его Фрезер. Слюна загустела у него во рту. — Я не могу оставить их здесь, понимаешь?
В этот момент дверь открылась. На пороге, стоял пятнадцатилетний сын Фрезера Колин. Он держал над головой стул, замахнувшись для удара.
— Папа! — закричал он.
— Мама и Анна здесь? — спросил Фрезер, затолкнув Махони внутрь и быстро закрыв дверь.
Колин кивнул.
— Всем одеваться, живо! — скомандовал Фрезер.
Из внутренних комнат вышла Ева. Это была маленькая женщина, намного темнее своего мужа. У нее было нежное лицо с большими глазами. Анна, родившаяся десять земных лет назад на Ганимеде, следовала за ней. На ее щеках остались влажные дорожки от слез.
— Как хорошо, что мы решили ждать тебя здесь. Я никак не могла связаться с тобой по телефону. Это безумие, — Ева обняла его. — Что нам делать?
— Уходить из города, — ответил он.
— Н-н-н-ас убьют! — заплакала Анна.
Фрезер слегка шлепнул ее, после чего извиняющимся голосом сказал:
— Помолчи и иди собери свою одежду!
Они подошли к шкафчику с одеждой. Фрезер просмотрел костюмы и указал на один из них.
— Этот должен тебе подойти, — обратился он к Махони. — Конечно, это не совсем твой размер, но, боюсь, что у тебя нет выбора.
Ева растерянно стояла перед открытой дверцей.
— Сейчас не время скромничать, — сказал ей Фрезер. — Сними это платье и уложи в сумку.
Махони повернулся спиной к Еве, которая рывком стянула через голову одежду. В этот момент во Фрезере всколыхнулось желание, вернее, воспоминание о желании, так как на другое сейчас не было времени. Он подумал о прожитых с Евой годах. Придя сюда, она оставила больше, чем он.
Политика мало значила для нее. Но за все время, проведенное здесь, она ни разу ни на что не пожаловалась.
— Хорошая моя, — с нахлынувшей нежностью сказал Марк.
Он надел свой костюм. Ткань плотно облегала тело. Внешние приспособления — кислородный баллон, бутыль воды, пояс с отделениями для пищевых концентратов, батареи питания, набор инструментов — сильно увеличили вес. Он оставил шлем открытым и снял перчатки. Будучи более опытным, чем остальные, Марк собрался первым и у него осталось несколько мгновений, чтобы оглядеться. Возможно, ему никогда уже не придется возвратиться сюда снова. Здесь было тесновато и просто, как и у всех живущих в Авроре. Но Ева, дети и он сам сделали это помещение своим домом.
Книжные ленты плотными рядами стояли на полках. Незаконченная модель космического корабля возвышалась на загроможденном столе Колина. Рядом с оставленными Фрезером шахматами лежала коробка табака. Марк любил в свое удовольствие поиграть в шахматы или покер. Его взгляд упал на картину с видом Гольфстрима, висящую над кушеткой. Вода была почти фиолетовой, и огромное количество чаек кружило над ней. Но в такие ночи море должно светиться. Он вспомнил, как погружал свои руки в волны, бьющиеся о борт лодки и приподнимающие ее…
Это было в его отроческие годы на морской станции — плавающей ферме, где разводили китов и выращивали водоросли. Персонал станции состоял из людей из разных стран. На ней не было секретной полиции, и жили они крепко сплоченной общиной, не боясь, что кто-то будет доносить на них. Наверное поэтому он оказался плохо подготовленным к своей дальнейшей жизни. Когда, наконец, Марк прибыл на Ганимед, он чувствовал себя как человек, вышедший из подводной лодки с неисправной системой воздухообмена на свежий воздух.
— Ну, кажется, все готовы, — сказал Махони.
— Куда мы идем, папа? — смешным надтреснутым голосом спросил Колин.
Но Фрезеру понравилась его интонация. На границе вдали от Земли воспитывались чертовски прекрасные дети, если они выживали.
— К одной из внешних станций, — ответил Фрезер. — Этот боевой корабль захватывает нас в интересах гарвардистов. Но я уверен, что его команда не сможет оккупировать ничего, кроме Авроры. Находясь за пределами Гленна, мы будем наблюдать за их дальнейшими действиями.
Анна крепко зажмурила глаза, прерывисто вздохнула и сказала:
— Побежали, Макдаф.
— Пошли, — автоматически поправил Фрезер. — Всем держаться как можно плотнее ко мне. Пат, ты прикрываешь тыл. Наблюдай за полицейскими, но если увидишь их, не беги. Они могут начать стрельбу.
Они прошли назад в холл и направились к ближайшему гаражу, заставляя себя идти спокойно. Соединительные туннели были пусты. Двери вдоль проходов — распахнуты, и это выглядело непривычно. Сапоги тяжело ударяли в пол, и эхо шагов разносилось по залам.
«Что же произошло, пока мы были внутри?» — недоумевал Марк.
Они повернули за угол. Полицейский стоял в середине следующего коридора. Это был полный мужчина в ажурной униформе, опоясанной белым ремнем. В руках у него был огнемет. Он поднял раструб вверх.
— Стоять! — загрохотал его голос в наушниках. — Куда это вы собрались?
Фрезер отступил назад.
— Домой, — сказала Ева.
— Вот как?
— Мы идем от Маре. Один из молодых людей сказал, чтобы мы шли домой и оставались там.
— Ладно, проходи! — Ева потянула Фрезера за рукав. Он безропотно последовал за ней в противоположную от гвардейского поста сторону. Когда они миновали следующий поворот, Махони, присвистнув, сказал:
— Отличная работа, девочка. Как это ты сообразила?
— Если никого не было в холлах, значит, они должны были оказаться внутри, — сказала Ева.
Она кусала губы, чтобы унять их дрожь.
— Папочка, — начала Анна, — может быть лучше…
— Молчи, малявка, — сказал Колин.
Махони открыл дверь к нижнему уровню. На Авроре был нижний этаж для хранения всего, что не боится холода. Сырой воздух витал вокруг них.
— Допустим, что они уже установили наблюдение за гаражом, пробормотал Махони. — Что же нам тогда делать?
Фрезер нырнул в комнату для инструментов, и через минуту вышел оттуда, держа в руках молоток и два длинных гаечных ключа.
— Тебе, мне и Колину, — сказал он.
— Против пистолетов? — запротестовала Ева.
— Если будет нужно.
Марк и сам не до конца сознавал, зачем. В самом деле он не был героем.
Он никогда даже не считался драчуном. Конечно, в молодости он был намного и слабее. Возможно, это и послужило причиной того, что он готов был сражаться сейчас.
— Анна, — обратился он к дочери, — ты самая безобидная из всех нас.
Сможешь пойти впереди? Если там будут гвардейцы, заговори с ними. Отвлеки их внимание. Я уверен, что их не может быть там более одного.
Он взял ее за плечи и заглянул в глаза, так похожие на глаза Евы.
— Это трудная задача, дорогая моя, — сказал он, сдерживая нахлынувшие слезы. — Но ты у меня храбрая девчонка.
Маленькая тонкая фигурка, вздрогнув, крепко прижалась к нему. Даже через скафандры Марк почувствовал, как она дрожит.
— Х-хорошо папочка, — она повернулась и пошла вперед. Ева сжала руку Фрезера. Они шли в полной тишине, приближаясь к переходу в гараж. Анна остановилась на повороте. Крик оттуда, казалось, вытолкнул ее назад.
— Эй, ты! Что там с тобой?
— Я не могу найти моего папочку, — запричитала Анна и побежала вперед, исчезнув из поля зрения Фрезера. — Пожалуйста, помогите мне найти моего папочку!
Фрезер кивнул Махони и Колину. Они приблизились к углу. Истерические завывания Анны смешались с раздраженными ответами гвардейца, которые не внушали надежду.
— Сейчас, — прошептал Фрезер. — Выпрыгиваем и бросаем.
Он прыгнул к противоположной стене и, развернувшись на пятке, бросил молоток. Ключи Махони и Колина полетели туда чуть позднее. Они часто играли в бейсбол на поле за Авророй.
Полицейский рухнул, пораженный. Он попытался подняться на колени, изрыгая проклятия удивленным голосом. Его пистолет был поднят. Но мужчины навалились на него. Как и следовало, борьба была короткой и неприятной.
Махони несколько раз ударил его по голове. Полицейский больше не двигался. И в этот момент Анна упала на руки отца. Он утешал ее как только мог. Но отчасти его мысли были заняты полицейским: молодой парень, так рано прошедший через кровь, нашел свою смерть. Он был, без сомнения, неплохим человеком. Он не стрелял в маленькую девочку.
Колин схватил лазерную винтовку, а Махони взял пистолет.
— Нам нужно только вот это, — театрально сказал мальчик.
Глядя в его сияющие глаза, Фрезер старался не думать о мальчишках, не намного старших его сына, которые уничтожили профессора Хоуторна.
— Быстрее, — попросила Ева. — Нас, возможно, уже услышали.
— Ты права.
Фрезер передал ей Анну, чтоб она несла девочку, и они прошли в широкое гулкое помещение гаража. Вездеходы стояли в ряд. Каждый из них представлял собой большую квадратную платформу с чистыми куполами сверху и с попеременно втягиваемыми колесами и звеньями гусениц снизу.
Аккумуляторные батареи всегда держались заряженными и ящики со снаряжением заполненными. Фрезер открыл ближайший вездеход и пропустил всех внутрь.
Он взял управление на себя. Вездеход заскользил вверх по склону прямо к воздушному тамбуру. Пока они ожидали в шлюзовой камере, Марка одолели сомнения: «Правильно ли мы действуем?»
— Марк, возьми, — Ева протянула ему таблетку из аптечки.
Он с трудом проглотил ее. Но наркотик стал действовать быстро. Тем временем выходная дверь открылась, и Фрезер почувствовал себя на мгновение сказочным воином. Он ощущал свое полное единство со Вселенной. Махони и Колин согнулись в своих креслах, Ева что-то напевала Анне, крепко прижав ее к себе. Холодный воздух, вылетающий из их ноздрей с мурлыкающими звуками, выталкивался из машины.
Звезды катились впереди него. Наступила ночь, и космос сиял от бесчисленных солнц — холодный водопад Млечного Пути. Европа повисла над черными вершинами гор Гленна. Город сиял, как белая кость. Линкор смутно вырисовывался за стенами укрепления, подобно чудовищу, упавшему на эту землю. А над ними Юпитер заполнял свою третью четверть. Планета пылала. В пятнадцать раз больше, чем Луна, видимая с Земли, и несравненно ярче.
Темный алмаз, опоясанный медными, кобальтовыми и малахитовыми полосами.
Колоссальное помутнение Южной Тропической Туманности захватывало ночную сторону, более тусклую. Темная лава на Ганимеде мерцала. Край ледника, показавшийся за цепью гор, казалось, танцует под звездами.
«Почему я так сильно скучаю по океану, имея все это?» — подумал Марк.
Он развернул машину к горам Гленна. За перевалом Шепарда было несколько маленьких поселений, состоящих из одной-двух семей. Они добывали металл в горах или лед на полях.
— Все идет нормально, — сказал он. — Обстановка под контролем. Через несколько часов мы будем в безопасности.
— Нет, — возразил Махони. — Никто не будет в безопасности, пока те ублюдки, вон там, не ослабят своего внимания.
Дорога была построена нестандартно. Флуоресцентные линии, прочерченные через скалы, показывали доступный путь. Они находились уже в двух милях от Авроры и были недалеко от кратера Апачи, который должен был скрыть их от постороннего взгляда. Склон кратера виднелся впереди, зубчатые вершины его были освещены Юпитером, а основание находилось в тени.
Приемник, автоматически настроенный на основную волну, неожиданно разразился угрозами:
— Эй вы там, в машине, на восточной границе! Именем закона, остановитесь!
Фрезер повернулся и, всмотревшись назад слегка затуманенным взглядом (еще действовала таблетка), с трудом увидел очертания такой же машины в миле позади.
Он переключился на свой собственный передатчик.
— Какие проблемы?
— Вы прекрасно знаете какие, черт вас возьми. Мы нашли часового, на которого вы напали. И мы послали наряд вооруженных солдат в погоню за вами. Остановитесь!
Кожа Пата Махони блестела от пота в свете Юпитера, проникающем через купола. Он закричал им:
— Ваши вездеходы не быстрее наших, и мы сможем скрыться от вас на этой местности. Так что беги домой, сынок.
— Сможешь ли ты передвигаться быстрее пули или энергетического луча, изменник?
Глава 5
Корабли Ниара вышли из Брантора и отправились через Тимланскую бухту на север. Стоя на корме, Теор глядел на серые волны, отделявшие его от берега. Там было видно движение сухопутных войск — красная масса фермеров с кивающими остриями блестящих шлемов и знаменами, развевающимися на ветру. Над головами идущих кружили форгары, маневрируя между рыжеватыми облаками. За ними на целую милю растянулся обоз из груженых повозок, смутно напоминавших шестиногих чешуйчатых тапиров. Некоторые из них тащили за собой платформы. Они отличались от повозок. Из-за плохих дорог колеса мало использовались на зыбкой поверхности Юпитера. Емкости, наполненные газом, держали платформу над поверхностью. Топот ног доносился, как отдаленный барабанный бой, заглушая плеск волн и скрип весел. Позади покрытые кустарником склоны поднимались к долинам Медалона, терявшимся в тумане.
— Что же, у нас своя дорога, — сказал он задумчиво.
Он отчаянно пытался не думать о жене и наследнике, с которыми попрощался на рассвете. Она не высказывала своих опасений вслух, а ласками попыталась отвлечь Теора от тягостных мыслей. Она носила в чреве их первого ребенка.
— Мы должны разбить их, — сказал он. — Норлак, ты должно быть уже закончил свои расчеты? Насколько мы превосходим их в силе?
— По крайней мере, шестнадцать к шестидесяти четырем, — ответил наследный отец. Но они профессиональные воины, а мы нет.
Элькор окинул взглядом свой флот. Он помахал низко летевшему форгару.
— Передай капитану «Клюва», чтобы замкнул строй. — Черный четырехгранник взмыл в воздух.
— Зачем так суетиться? — спросил Норлак. — До Орговера еще несколько дней хода.
— Немного тренировки не помешает, — ответил Рив.
В трюмах на носу и корме происходила пересменка. Уставшая команда оставила педали и взбиралась на палубу. Все отдыхали, облокотившись на борт. На какое-то время корабль стал игрушкой на волнах. Затем начала работать другая смена. Завертелись ремни и колесные весла по бокам широкого корпуса окунулись в воду. Рулевой поправил румпель, и судно двинулось дальше.
Оно напоминало длинный сосуд, низко посаженный в жидкий аммиак. Эта двигательная система была эффективней, чем весла, для такой большой галеры. Колеса служили в качестве волнорезов — преимущество немалое на планете, где волны движутся на шестьдесят процентов быстрее, чем на Земле.
Ниарцы умели обращаться с парусами, но применяли их редко, так как в такой плотной атмосфере практически не было ветров.
— Слишком долго мы ни с кем не воевали, — сказал Элькор. — Несколько сот патрулей на границах сдерживали натиск варваров. Было бы лучше для нас, чтобы каждый в Медалоне умел сражаться.
— Мрачная логика, — сказал Норлак. Его лицо исказила гримаса. Теор остался невозмутим. Это означало бы перерастание конфликтов в постоянную войну. Сам он, конечно, понимал разницу.
Бешеный натиск наводнения, разрывающий плотину, поле, вдруг превращающееся в кратер вулкана, или сель, сметающий селение с лица земли, — это было не одно и то же, что активные поиски смерти. Он пытался подкрепить свою решимость воспоминаниями об охотничьих экспедициях, когда приходилось встречать опасность с одним копьем или топором в руках. Но ничего кроме бегства в голову не приходило. Пульсирующие мышцы под кожей, свист рассекаемого воздуха над головой, с треском раздвигающиеся и жалящие кусты, сдерживающие его бег по бескрайней равнине. Он надеялся, что не испугается, когда начнется сражение.
Его предчувствия трудно было объяснить с человеческой точки зрения.
Человек наследует половину черт своей расы. Теор же сохранил лишь их третью часть. Он был индивидуалистом. Личностью, осознающей себя. Но и то, и другое было ему присуще в меньшей степени, чем типичному представителю человечества. Его волновал не столько страх, сколько чувство ошибочности того, что произошло и того, что еще должно было произойти. Это мучило его на чисто биологическом уровне.
Команда гребцов затянула песню. Она разносилась в воздухе вместе с запахом их пота:
— Не хочу даже слышать об этом, — ответил Элькор.
— Есть другие земли. Мы могли бы…
— Как жалкие отщепенцы? Сколько веков понадобилось нашим предкам, чтобы освоить эти земли? Мы можем превратиться в племя дикарей. Даже хуже, так как утратили многие из их искусств. — Элькор вскинул голову. — Лучше умереть!
Теор отошел прочь. Несомненно, его наставник был прав, но ему претила мысль о возможности такого исхода. Спускаясь по трапу на палубу мимо отдыхавшей смены гребцов, он достал из-за пояса некое подобие арфы и прошелся пальцами по струнам. В такт стихам, доносившимся из трюма, по кораблю разлилась мелодия заздравной песни. Получилась ниарская сентиментальная баллада. На носовой палубе не было никого, кроме сигнальщика. Не обращая на него внимания, Теор нагнулся и прислонился к статуе на носу судна. Арфа трепетала под его пальцами.
— Теор! — Его пальцы разжались. Инструмент с грохотом полетел на палубу. — Теор, это Марк. Где ты?
Он схватился за медальон.
— Да, да! — Его пульс забился в ожидании ответа.
— С тобой все в порядке?
— Пока что да. — Он пришел в себя и продолжал уже спокойней, чем можно было ожидать. — Это действительно ты?
Прошло несколько секунд.
— Похоже, — мрачно хмыкнул Фрезер.
— Что с тобой случилось, брат? Ты не отвечаешь на имя Иден Йот.
— Мне очень жаль. Но все это время я был слишком занят проблемой выживания. Мое молчание повлияло на что-нибудь?
— Улунт-Хазул пренебрег моими доводами и ушел. Теперь мы вынуждены противостоять им, пытаясь ослабить их до того как они двинутся вглубь материка. Сам я останусь на борту корабля.
— Как? Атаковать с суши и с моря?
— Да. Мы думаем, что они не решатся бросить свой флот и разделят свои силы. Часть будет сражаться на море, а другая — на суше. Наше численное превосходство на материке может перевесить их опыт и технику.
— Если не будет никаких шансов, я останусь на корабле. У меня есть доступ к радио. Главный передатчик на Авроре автоматически переведет сообщения на волну Юпитера, и думаю, что они не сумеют отключить его.
Зачем это им? Надеюсь, они не догадаются. Поэтому, если тебе придется еще разговаривать с оккупантами в Ниаре…
— Я не боюсь. По крайней мере до тех пор, пока мы не станем причиной их поражения. Но что ты хотел мне сообщить? — взволновался он.
— Не очень приятные новости. Помнишь, я говорил, что правительство на Земле было свергнуто.
— Конечно. Я часто пытался разобраться, как администрации удается держаться на плаву, не заботясь о народе?
— Многие воспринимали его как благо. Но некоторые из нас чувствовали, что свобода важнее, чем безопасность.
— Не совсем понимаю смысл сказанного. Однако, продолжай, прошу тебя.
— В Авроре приземлился корабль. Все думали, что это дружественный корабль, но его команда захватила город. Это было поручение старых хозяев.
Я до сих пор не знаю, что произошло. Может быть, на Земле вспыхнула новая война. Я решил увезти свою семью. Мы с другом достали машину и убежали в горы.
— Вот как, — задумался Теор. Он взвешивал, смог бы он осуществить такое путешествие. В конце концов он оставил эти мысли. — Но ведь ты неоднократно говорил, что твоя раса может жить на Ганимеде только в искусственных условиях.
— Да. Мы направлялись к поселениям на противоположной части хребта.
Нас обнаружили и выслали за нами в погоню машину с солдатами. Когда мы отказались остановиться, они открыли огонь. Мы одели скафандры и продолжали побег даже после того, как наша кабина стала похожа на решето.
Да, это была гонка! Мы уклонялись от каждого ущелья, объезжая каждую тень, гребень или кратер. Если бы не опыт езды на Ганимеде, нам бы не вырваться.
— Что же, у нас своя дорога, — сказал он задумчиво.
Он отчаянно пытался не думать о жене и наследнике, с которыми попрощался на рассвете. Она не высказывала своих опасений вслух, а ласками попыталась отвлечь Теора от тягостных мыслей. Она носила в чреве их первого ребенка.
— Мы должны разбить их, — сказал он. — Норлак, ты должно быть уже закончил свои расчеты? Насколько мы превосходим их в силе?
— По крайней мере, шестнадцать к шестидесяти четырем, — ответил наследный отец. Но они профессиональные воины, а мы нет.
Элькор окинул взглядом свой флот. Он помахал низко летевшему форгару.
— Передай капитану «Клюва», чтобы замкнул строй. — Черный четырехгранник взмыл в воздух.
— Зачем так суетиться? — спросил Норлак. — До Орговера еще несколько дней хода.
— Немного тренировки не помешает, — ответил Рив.
В трюмах на носу и корме происходила пересменка. Уставшая команда оставила педали и взбиралась на палубу. Все отдыхали, облокотившись на борт. На какое-то время корабль стал игрушкой на волнах. Затем начала работать другая смена. Завертелись ремни и колесные весла по бокам широкого корпуса окунулись в воду. Рулевой поправил румпель, и судно двинулось дальше.
Оно напоминало длинный сосуд, низко посаженный в жидкий аммиак. Эта двигательная система была эффективней, чем весла, для такой большой галеры. Колеса служили в качестве волнорезов — преимущество немалое на планете, где волны движутся на шестьдесят процентов быстрее, чем на Земле.
Ниарцы умели обращаться с парусами, но применяли их редко, так как в такой плотной атмосфере практически не было ветров.
— Слишком долго мы ни с кем не воевали, — сказал Элькор. — Несколько сот патрулей на границах сдерживали натиск варваров. Было бы лучше для нас, чтобы каждый в Медалоне умел сражаться.
— Мрачная логика, — сказал Норлак. Его лицо исказила гримаса. Теор остался невозмутим. Это означало бы перерастание конфликтов в постоянную войну. Сам он, конечно, понимал разницу.
Бешеный натиск наводнения, разрывающий плотину, поле, вдруг превращающееся в кратер вулкана, или сель, сметающий селение с лица земли, — это было не одно и то же, что активные поиски смерти. Он пытался подкрепить свою решимость воспоминаниями об охотничьих экспедициях, когда приходилось встречать опасность с одним копьем или топором в руках. Но ничего кроме бегства в голову не приходило. Пульсирующие мышцы под кожей, свист рассекаемого воздуха над головой, с треском раздвигающиеся и жалящие кусты, сдерживающие его бег по бескрайней равнине. Он надеялся, что не испугается, когда начнется сражение.
Его предчувствия трудно было объяснить с человеческой точки зрения.
Человек наследует половину черт своей расы. Теор же сохранил лишь их третью часть. Он был индивидуалистом. Личностью, осознающей себя. Но и то, и другое было ему присуще в меньшей степени, чем типичному представителю человечества. Его волновал не столько страх, сколько чувство ошибочности того, что произошло и того, что еще должно было произойти. Это мучило его на чисто биологическом уровне.
Команда гребцов затянула песню. Она разносилась в воздухе вместе с запахом их пота:
— А если нас разобьют? — проворчал Норлак.
Правой! Левой! Правой! Левой!
Куда идем — неважно, зачем — поди узнай!
Хоть ветер догоняем, ты только не мечтай
За праведные муки на небеса попасть!
Правой! Левой!
Толкай ее быстрее и силы не жалей!
— Не хочу даже слышать об этом, — ответил Элькор.
Норлака обеспокоила его команда.
Из огненного пекла как вырваться скорей?
Нигде нам нет отрады, ах, капитан, налей!
— Есть другие земли. Мы могли бы…
— Как жалкие отщепенцы? Сколько веков понадобилось нашим предкам, чтобы освоить эти земли? Мы можем превратиться в племя дикарей. Даже хуже, так как утратили многие из их искусств. — Элькор вскинул голову. — Лучше умереть!
Теор отошел прочь. Несомненно, его наставник был прав, но ему претила мысль о возможности такого исхода. Спускаясь по трапу на палубу мимо отдыхавшей смены гребцов, он достал из-за пояса некое подобие арфы и прошелся пальцами по струнам. В такт стихам, доносившимся из трюма, по кораблю разлилась мелодия заздравной песни. Получилась ниарская сентиментальная баллада. На носовой палубе не было никого, кроме сигнальщика. Не обращая на него внимания, Теор нагнулся и прислонился к статуе на носу судна. Арфа трепетала под его пальцами.
— Теор! — Его пальцы разжались. Инструмент с грохотом полетел на палубу. — Теор, это Марк. Где ты?
Он схватился за медальон.
— Да, да! — Его пульс забился в ожидании ответа.
— С тобой все в порядке?
— Пока что да. — Он пришел в себя и продолжал уже спокойней, чем можно было ожидать. — Это действительно ты?
Прошло несколько секунд.
— Похоже, — мрачно хмыкнул Фрезер.
— Что с тобой случилось, брат? Ты не отвечаешь на имя Иден Йот.
— Мне очень жаль. Но все это время я был слишком занят проблемой выживания. Мое молчание повлияло на что-нибудь?
— Улунт-Хазул пренебрег моими доводами и ушел. Теперь мы вынуждены противостоять им, пытаясь ослабить их до того как они двинутся вглубь материка. Сам я останусь на борту корабля.
— Как? Атаковать с суши и с моря?
— Да. Мы думаем, что они не решатся бросить свой флот и разделят свои силы. Часть будет сражаться на море, а другая — на суше. Наше численное превосходство на материке может перевесить их опыт и технику.
— Если не будет никаких шансов, я останусь на корабле. У меня есть доступ к радио. Главный передатчик на Авроре автоматически переведет сообщения на волну Юпитера, и думаю, что они не сумеют отключить его.
Зачем это им? Надеюсь, они не догадаются. Поэтому, если тебе придется еще разговаривать с оккупантами в Ниаре…
— Я не боюсь. По крайней мере до тех пор, пока мы не станем причиной их поражения. Но что ты хотел мне сообщить? — взволновался он.
— Не очень приятные новости. Помнишь, я говорил, что правительство на Земле было свергнуто.
— Конечно. Я часто пытался разобраться, как администрации удается держаться на плаву, не заботясь о народе?
— Многие воспринимали его как благо. Но некоторые из нас чувствовали, что свобода важнее, чем безопасность.
— Не совсем понимаю смысл сказанного. Однако, продолжай, прошу тебя.
— В Авроре приземлился корабль. Все думали, что это дружественный корабль, но его команда захватила город. Это было поручение старых хозяев.
Я до сих пор не знаю, что произошло. Может быть, на Земле вспыхнула новая война. Я решил увезти свою семью. Мы с другом достали машину и убежали в горы.
— Вот как, — задумался Теор. Он взвешивал, смог бы он осуществить такое путешествие. В конце концов он оставил эти мысли. — Но ведь ты неоднократно говорил, что твоя раса может жить на Ганимеде только в искусственных условиях.
— Да. Мы направлялись к поселениям на противоположной части хребта.
Нас обнаружили и выслали за нами в погоню машину с солдатами. Когда мы отказались остановиться, они открыли огонь. Мы одели скафандры и продолжали побег даже после того, как наша кабина стала похожа на решето.
Да, это была гонка! Мы уклонялись от каждого ущелья, объезжая каждую тень, гребень или кратер. Если бы не опыт езды на Ганимеде, нам бы не вырваться.