— И это верно, — улыбнулась ему Диана, — но мне кажется, Айхарайх… Как вы произносите это гортанное «х», у меня не получается. Так вот, мне кажется, он куда интереснее. — И она взяла его под руку.
Флэндри хотел было высвободить руку, она воспротивилась, когда он сомкнул пальцы на ее запястье. Время от времени он говаривал себе, что, мол, лицо у него, может, и поддельное, зато тело, по крайней мере, настоящее, свое, а скучные занятия гимнастикой приносят все-таки какую-то пользу.
— Извините, госпожа, — сказал он, — но меня ждет чисто профессиональный разговор, а вы не посвящены в таинства второго старейшего ремесла. Желаю приятно провести время.
В глазах госпожи Дианы вспыхнуло уязвленное самолюбие. Она резко отвернулась от Флэндри и приветствовала графа Марсианского с большим воодушевлением, чем того заслуживал этот придурковатый молодой человек. Флэндри вздохнул: «Похоже, Ивар, с меня причитается тысяча кредиток», вызывающе зажал в губах сигарету и зашагал к танцевальной зале.
Айхарайх улыбнулся. Лицом он тоже очень походил на людей, вот только было оно какое-то костлявое, с кинжальным носом, а уголки губ и подбородок преувеличенно заострялись. Почти так же, как у некоторых византийских святых. Но это лицо было цвета червленого золота, на месте бровей росли полукруглые тоненькие голубенькие перышки, а на голом черепе торчали оперенный гребень и острые уши. Широкую грудь, осиную талию и длинные костлявые ноги скрывала мантия. Он был бос, и на щиколотках его виднелись шпоры, и на каждой ноге по четыре когтистых пальца.
Флэндри был совершенно уверен, что разумная жизнь на Херейоне пошла от птиц и что планета эта должна быть засушливой, с тонкой холодной атмосферой. Подозревал он, что тамошняя цивилизация невероятно древняя, а также полагал, что Херейон — не просто одна из планет, принадлежавших Мерсейе. Но дальше в его познаниях была тьма, и он даже не знал, где же в мерсейских просторах светило солнце Херейона.
Айхарайх протянул ему свою шестипалую руку, и Флэндри пожал ее, ощутив в ладони тонкие пальчики. На какое-то мгновение мелькнула зверская мысль сдавить покрепче, раздавить хрупкие косточки. Ростом Айхарайх был чуть выше Флэндри, хотя и тот был высоким, а в плечах пошире и покрепче херейонита.
— Рад новой встрече с вами, сэр Доминик, — сказал Айхарайх низким голосом, слушать который было одно удовольствие. Флэндри посмотрел в глаза цвета красноватой ржавчины с металлическим блеском и выпустил его ладонь из своей.
— Вряд ли случайной, — сказал Флэндри. — Для вас, то есть.
— Вы все время где-то в разъездах, — возразил Айхарайх, — а я, хотя и знал, что люди из вашего ведомства непременно будут сегодня здесь, никак не мог с уверенностью сказать, где вы обитаете.
— Вот и мне все время хочется знать, где вы, — уныло промолвил Флэндри.
— Поздравляю вас с тем, как вы провели «дело Ньянзы». Нам так будет недоставать Эйю на нашей стороне, все же это был блестящий ум.
Флэндри сумел скрыть удивление.
— А я-то думал, что эту сторону дела замяли, — сказал он, — но, похоже, у стен есть уши. Как давно вы в Солнечной системе?
— Да уже несколько недель, — ответил Айхарайх. — Главным образом для собственного удовольствия. — Он вскинул голову. — А, оркестр заиграл вальс Штрауса. Прекрасно. Хотя, конечно, Иоганна не сравнить с Рихардом — вот кто навсегда пребудет Штраусом.
— Да ну? — Старинная музыка занимала Флэндри едва ли больше, чем мысль о самоубийстве. — А я и не знал.
— Надо знать, друг мой. Штраус, не исключая даже Шингу, — самый непонятый композитор всех времен в известной нам истории Галактики. Если бы меня упрятали в тюрьму пожизненно и разрешили иметь при себе только одну кассету, я бы взял запись «Смерти и преображения» и был бы счастлив.
— Могу устроить, — тут же вызвался Флэндри. Айхарайх ухмыльнулся и взял терранина под руку:
— Пойдемте поищем местечко поспокойнее. Только прошу вас, не портьте себе праздник, тратя время на меня. Признаюсь, бывал тайком на Терре, но делал это просто для того, чтобы удовлетворить любопытство. Однако не было у меня никаких намерений шарить по имперским канцеляриям…
— …которые все равно оснащены системами сигнализации о появлении Айхарайха.
— Детекторами телепатической активности? Мне бы и самому надо было такое предположить. Староват я уже стал, закостенел, а сила тяжести на Терре меня совсем доконала, так что не до налетов было. Да и вид у меня не щегольской, не такой, какой, по мнению телепостановщиков, приличествует герою плаща и шпаги. Нет, я просто хотел повидать планету, взрастившую расу людей. Походил немного по лесам, посмотрел на кое-какие картины, посетил несколько гробниц по выбору и вернулся сюда. Между прочим, отсюда отправляюсь в путь, так что нет нужды заставлять вашу империю оказывать давление на имирцев, требуя, чтобы они выдворили меня — мой корабль отправляется через двадцать часов.
— И куда дальше? — спросил Флэндри.
— Куда глаза глядят, — беспечно ответил Айхарайх. Флэндри почувствовал, как у него засосало под ложечкой.
— К Сираксу? — произнес он.
Они приостановились перед входом в оранжерею. В самом центре се, словно в пещере из разросшегося папоротника и тысяч пурпурно-алых орхидей, за которой проглядывали звезды и могучий Юпитер, застыла в невесомости единственная в своем роде водяная, будто отлитая из серебра, сфера. Позже сюда еще придут люди, и те из них, кто помоложе да попьянее, сбросят с себя одежды, чтобы испытать плавание в невесомости в этом шаре, но пока здесь была только музыка. Айхарайх оттолкнулся от пола, прыгнул через порог, полы его мантии взметнулись черными крыльями, и он полетел под сферическим куполом. Следом за ним вошел и Флэндри. Одежда раздражала плоть, словно жгла его, мешала двигаться, и потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к невесомости. Айхарайх, прародители которого когда-то со свистом рассекали крыльями небо над Херейоном, никаких неудобств, похоже, не испытывал.
Представитель рода нечеловеческого ухватился в полете за лист орлика и завис, вглядываясь в буйные заросли орхидей, склонив свою ястребиную голову.
— Черное на фоне серебристой, как ртуть, воды, — задумчиво произнес он, — а за ними черная ледяная Вселенная. Прекрасная композиция, и есть в ней то ощущение ужаса, которое просто необходимо для подлинно высокого искусства.
— Черное? — произнес пораженный Флэндри, поглядывая на фиолетовые цветы, и тут же прикусил язык, но Айхарайх уже схватил его мысль и улыбнулся:
— Очко в вашу пользу. Я допустил оплошность, проговорился, что я дальтоник в том, что касается синей части спектра.
— Но вы видите больше нашего в диапазоне красных волн, — поспешил Флэндри.
— Да. Поскольку вы так или иначе и сами дойдете до этого, признаюсь, что солнце над моей родной планетой холоднее и краснее вашего. Если вы сочтете, что эти сведения помогут вам узнать, что же это за солнце в ряду миллионов звезд в мерсейской сфере, то примите их от меня с наилучшими пожеланиями.
— В звездном скоплении Сиракс средняя заселенность один, — сказал Флэндри. — Не очень-то подходяща для ваших глаз.
Айхарайх по-прежнему вглядывался в водяной шар, в котором плавали похожие на маленькие разноцветные ракеты тропические рыбы.
— Из сказанного мною отнюдь не следует, что я собираюсь к Сираксу, — возразил он бесстрастно. — Лично у меня, конечно, нет никакого желания лететь туда, поскольку там слишком много боевых кораблей, слишком много кадровых военных, а мне не нравится их образ мыслей. — Он отвесил поклон, насколько это было возможно в условиях невесомости. — Вы, конечно же, не в счет.
— Конечно же, — согласился Флэндри. — И все же вы бы могли сдвинуть там дело с мертвой точки в пользу Мерсейи…
— Вы льстите мне, — отвечал Айхарайх, — но, боюсь, вы все еще не избавились от романтического взгляда на вопросы военной политики. Дело в том, что ни одна из сторон не хочет бросать в сражение все силы ради того, чтобы установить контроль над звездами Сиракса. Для Мерсейи они представляются весьма выгодным плацдармом, обеспечивающим выход во фланг Антареса и дающим возможность разместить там передовые части, нацеленные на действия в этом секторе вашей империи. Терра же хочет установить там свой контроль только для того, чтобы это звездное скопление не досталось нам, а потому в настоящий момент ни одно из правительств не желает нарушать равновесие в своих взаимоотношениях. Вот и ходят вокруг да около, собрали крупные флоты, шпионят друг за другом да друг в друга тихонько постреливают, устраивают короткие стычки… Но крупная игра не стоит свеч.
— Но если бы лично вы нажали на одну из чаш весов, так чтобы наших парней вышибли из Сиракса, то мы не стали бы в отместку нападать на другие объекты в сфере владений вашей империи. Наши действия привели бы к ответным действиям, и тогда, о небо, бомбардировке могла бы подвергнуться сама Терра! Нам слишком хорошо живется, чтобы мы могли допустить риск такого исхода. — Он одернул себя — чего ради изливать скопившуюся на сердце горечь, а потом еще, чего доброго, попасть под арест за подрывную деятельность?
— Если Сиракс станет нашим, — сказал Айхарайх, — это с вероятностью, равной семидесяти одному проценту, ускорит сроки крушения гегемонии терран на столетие — плюс-минус десяток лет. Таков приговор наших компьютеров, правда, сам я считаю веру в них нашего Верховного командования наивной, хотя и весьма трогательной. Однако до предсказанной даты падения Терры остается еще сто пятьдесят лет. Так что я просто диву даюсь, чего это ваше правительство так разволновалось.
Флэндри пожал плечами.
— Некоторые из нас относятся к своей планете чуть сентиментально, — грустно ответил он. — И потом, конечно, мы не можем сидеть сложа руки и ждать, когда по нам начнут палить.
— И тут, как всегда, опять эта ваша человеческая психология, — сказал Айхарайх. — В вас заложены такие инстинкты, что вы не можете принять саму идею смерти. Вот лично вам — а вам известна подноготная всего творимого в мире — не кажется, что слово «смерть» звучит как-то вульгарно, не совсем по-джентльменски?
— Может быть. А как бы вы это назвали?
— Завершением.
Их разговор перешел с частных вопросов на общие. Флэндри никогда не доводилось встречать никого другого, с кем бы можно было вот так поговорить. Когда Айхарайх хотел, он мог быть и мудрым, и знающим, и бесконечно добрым, а мог и стегануть жгучей остротой по напыщенной имперской физиономии. Разговор, в котором время от времени затрагивались вечные вопросы, был сродни исповеди. Сам он, не будучи человеком, не судил поступки людей, хотя вроде бы понимал лежащие в их основе желания.
Наконец с явной неохотой Флэндри извинился, сказав, что ему надо идти. «Довольно, — сказал он сам себе, — работа есть работа». Поскольку госпожа Диана старательно его избегала, он сманил в одну из свободных комнат какую-то рыжеволосую девушку и, сказав ей, что вернется через десять минут, проскользнул по служебному коридору. Случись какому-нибудь мерсейцу заметить, каким образом он исчез, вряд ли тот будет дожидаться его здесь час или два, а может, не признает и девушку, — когда ей наскучит ждать, она сама найдет дорогу в танцевальную залу, — поскольку для нетренированного нечеловеческого глаза все люди были на одно лицо, а здесь уже набралось не менее тысячи гостей.
Прикрытие его ухода получилось каким-то жалким, но ничего лучшего он придумать не мог.
Флэндри вернулся на яхту и поднял Чайвза.
— Домой, — сказал он. — Жми на всю катушку. Иди на сверхсветовой, если справишься в пределах Солнечной системы с этой неуклюжей раззолоченной посудиной.
— Так точно, сэр, справлюсь.
При полете на сверхсветовой ему понадобятся не часы, а считанные минуты, чтобы попасть на Терру. Превосходно! Может, и впрямь удастся устроить Айхарайху завершение.
Но куда больше Флэндри надеялся, что попытка не удастся.
Над Северной Америкой, где находились службы вице-адмирала Фенросса, как раз стоял день, хотя это было не существенно. Если бы разведка не работала двадцать четыре часа в сутки, Флэндри вытащил бы своего начальника из постели, что он, по правде говоря, и предпочел бы сделать.
Впрочем, он и так наделал порядочно шума. Заставив Чайвза, в нарушение всех правил, направить яхту наперерез всем потокам движения над Адмиралтейством, он выиграл час. В комбинезоне, натянутом поверх вечернего костюма, он вынырнул на гравилете из переходного тамбура, спустился до сорокового яруса башни, которую занимала служба разведки. Пока воздушные регулировщики занимались его яхтой, сам Флэндри препирался с дежурным морским пехотинцем.
Глядя на дуло бластера, он сказал:
— Да вы же меня знаете, сержант. Пропустите. Срочное дело.
— Лицо ваше мне вроде бы знакомо, сэр, — отвечал морской пехотинец, — но лицо можно изменить, а без пропуска я никого не впущу. Так что постойте тут, а я вызову патруль.
Флэндри начал подумывать, не прорваться ли силой, но имперские морские пехотинцы не хуже его владели приемами дзюдо. Черт бы его побрал, так еще час можно потерять, пока будут устанавливать личность! Подождите-ка. В памяти что-то щелкнуло, и все встало на свои места.
— Вы — Мохандес Паркинсон, — сказал Флэндри, — и у вас четверо очаровательных детишек, жена отчаянная однолюбка, и в прошлом месяце вы играли в шашки го у мадам Сефейд.
Пушка в руках сержанта Паркинсона сдвинулась в сторону.
«Во дает», — подумал сержант, а вслух сказал:
— Чего-то я не пойму, о чем вы!
— Доска для игры в го у мадам Сефейд метров этак двадцать на двадцать, — продолжил Флэндри, — а пешками тут служат девочки. И вот как-то в одной партии… Это вам ничего не напоминает, сержант? Я как раз там был, следил за игрой, и я уверен, ваша жена будет просто счастлива услышать, на какие подвиги вы еще способны.
— Шантажист, — поперхнулся Паркинсон. — Проходите, — и, вздохнув, добавил: — Сэр.
Капитан Флэндри ухмыльнулся, шлепнул сержанта по каске и быстро прошел в здание.
В отличие от большинства других начальников, у Фенросса в приемной не было красивой секретарши. Механический голос поинтересовался у пришедшего о роде его занятий. «Герой я», — ласково ответил Флэндри. Робот сообщил, что адмирал Фенросс занят в связи с тревожным развитием событий, на что Флэндри возразил, что он озабочен тем же, и его впустили.
Фенросс посмотрел на него, не вставая из-за стола. Щеки ввалились, ему явно нездоровится, глаза хоть и воспалены, но позволили разглядеть, как в них на миг вспыхнула ненависть.
— А, это вы, — проговорил он. — Так что же, капитан, заставило вас прервать маленький тет-а-тет с вашими мерсейскими друзьями?
Флэндри сел и достал сигарету. Его не удивляло, что Фенросс приставил к нему соглядатаев, но это вызывало раздражение. «А с чего, черт возьми, началась меж нами распря? — размышлял он. — А просто с того, что я связался с той девчонкой. Как бишь ее звали? Маржори? Маргарет? Неужели только оттого, что еще в те времена, когда мы вместе учились в военном училище, я перехватил у него девчонку? Ну, пошутил я. Не такая уж она и красавица была, несмотря на все ухищрения биоваяния».
— У меня новости с такого пылу-жару, что их никак нельзя было передать обычными средствами связи, — начал он. — Я только что узнал…
— Вы в отпуске, — буркнул Фенросс. — Вам здесь совершенно нечего делать.
— Как? Послушайте, там Айхарайх! Собственной персоной. На «Хрустальной Луне».
У Фенросса дернулась щека.
— Я не принимаю неофициальных докладов, — сказал он. — За Альдебараном дело идет к взрыву. А если вы считаете, что вам удалось что-то выдающееся, направьте отчет по обычным каналам.
— Но… Ради Бога! — Флэндри вскочил с места. — Адмирал Фенросс, сэр, или как еще по-вашему я должен к вам обратиться, он улетает из Солнечной системы всего через несколько часов. Чартерным рейсом. Мы не можем тронуть его в имирских владениях, ну а если перехватить его по дороге оттуда… Он, конечно, что-нибудь измыслит, и засада может не удаться, но, клянусь бородой моей бабушки, заполучить Айхарайха поважнее, чем уничтожить мерсейский флот!
Фенросс протянул заметно дрожавшую руку, взял маленькую коробочку и вытряхнул из нее таблетку.
— Сорок часов не спал, — пробормотал он. — И вы двинулись на этой яхте… До меня это просто не доходит, капитан, даже при сложившихся обстоятельствах. — Он снова поднял глаза на Флэндри, они хитро блеснули. — Конечно же, если вы хотите прервать свой отпуск…
Какое-то мгновение напрягшийся Флэндри стоял и смотрел на сидящего за столом ненавидевшего его человека. Память опять воскресила прошлое. «Когда я порвал с той девчонкой, она и впрямь слегка свихнулась, а потом вроде бы погибла в катастрофе на Венере, когда какая-то пьяная компашка перелетала через Пилу. Что-то такое я слышал об этом. А Фенросс так в жизни больше ни на одну женщину и не взглянул». Он вздохнул:
— Сэр, докладываю вам о том, что я приступаю к исполнению своих обязанностей. Фенросс кивнул:
— Когда будете уходить, введите эту информацию в робот. А для вас у меня есть работа.
— Но Айхарайх…
— Мы займемся им. Я здесь придумал для вас более подходящее задание. — Фенросс ухмыльнулся, отправил в рот таблетку, запив стаканом воды из стоявшего на столе графина. — Вам не кажется, что нелегал на то и нелегал, чтобы внедряться?
«А может, все идет так просто потому, что он по званию всегда оказывается выше меня, зато я урываю больше удовольствий от жизни?» Стараясь не выказывать своих чувств, Флэндри снова сел.
Уставившись в голую стену, Фенросс барабанил пальцами по столу. Форма сидела на нем в полном соответствии с уставными требованиями — на Флэндри совсем даже наоборот — и все же казалась излишне роскошным пьедесталом для его растрепанной рыжей головы.
— Строго секретная информация, — начал он невыразительной скороговоркой, — хотя я и не знаю, как долго нам удастся утаивать эту новость. Одна из наших колоний, причем на значительном удалении от границ Империи, подвергается осаде.
Флэндри даже присвистнул:
— Где? Кто?
— Слыхали когда-нибудь о Виксене? Я тоже прежде никогда не слыхивал. Заселенная людьми планета в системе звезды класса G, на расстоянии около сотни световых лет от Солнца, немного севернее, по часовой стрелке, от Альдебарана. Чудной мир, но кое-чего, как вообще в колониях, они там добились. Как вам известно, в том районе мало звездных систем, представляющих интерес для человечества, и вообще он плохо исследован. В сущности, Виксен лежит посреди настоящей пустыни. А впрочем, может, и нет? Так вот, представьте себе, что несколько недель тому назад к этой планете подошел какой-то космический флот и потребовал сдаться. Корабли какого-то странного типа, а кто на кораблях, установить не удалось. Но среди них есть такие, кто довольно сносно говорит на англике.
Флэндри сидел не шелохнувшись. Он перебирал в уме сведения до смешного очевидные, но которые тем не менее следовало заново обдумать. Ведь такого еще не бывало.
У межзвездных владений нет четко обозначенных границ, поскольку звезды разных классов перемешаны и разбросаны немилосердным образом. Да и слишком много их. По очень приблизительным оценкам, Терранская Империя представляла собой сферу диаметром около четырехсот миллионов световых лет с центром на Соле, и входило в нее предположительно четыре миллиона звезд, но только на половине из них хоть разок бывали экспедиции. Примерно у сотни тысяч звезд были постоянные связи с Империей, в несколько раз большее число звездных систем ограничивалось периодическими связями, но теоретически находилось в вассальной зависимости от Империи. Даже если взять одну планету и представить, что это такой же разноликий, огромный и непознанный мир, каким всегда была наша Терра, а среди ее обитателей имеется множество расовых, языковых и культурных различий, а также если представить, каково управлять даже одной планетой, то сразу же становится понятным, какое это огромное и непосильное бремя — управление множеством миров. А если затем еще представить себе, какой небольшой процент звездных систем подходит для того или иного вида живых существ (то слишком горячие, то слишком холодные, то неустойчивые, то со слишком большим числом планет) и что лишь в немногих из них есть хотя бы по одной планете, на которой данный вид может чувствовать себя в относительной безопасности, то поймешь, что Империя и впрямь стала слишком распыленной, что ее непостижимое пространственное величие представляет собой лишь крупинку одной из захолустных частей спирального отростка одной Галактики, то есть из сотни миллиардов, а то и большего числа больших светил каждому отдельно взятому миру известна лишь ничтожная, малюсенькая пригоршня звезд.
И все же — совершить нападение так глубоко внутри сферы? Нет! Отдельные корабли могли довольно легко прокрасться по межзвездному пространству, но вот военный флот никогда не смог бы пройти вглубь на сотню световых лет незамеченным, миновав самые дальние базы Империи. Кильватерную струю в нарушенном пространстве-времени после прохождения такого числа кораблей сразу бы обнаружили где-то по маршруту их следования. А значит…
— Эти корабли построены в пределах нашей сферы, — медленно произнес Флэндри, — и всего лишь в нескольких парсеках от Виксена.
— Меня поражает ваша сообразительность, — усмехнулся Фен-росс. — Однако дело в том, что они могли забраться так далеко вглубь еще и потому, что столько сил нашего флота сейчас брошено к Сираксу. Наши внутренние посты оголены, на некоторых из них вообще никого нет. Я вполне согласен с тем, что противник, должно быть, базируется в пределах нескольких парсеков от Виксена, но это отнюдь не означает, что он там и живет. Базой им может служить и космическая станция, и непригодная для обживания планета или еще что-то, чего нам никогда не найти. И они вполне могли переправить сюда свой флот в течение нескольких месяцев — по кораблю зараз.
Флэндри покачал головой:
— Да, но линии снабжения… После захвата Виксена им потребуется снабжать расположенный там гарнизон до тех пор, пока он не сможет обеспечивать себя сам. Нет, их планета где-то в пределах имперской сферы и непременно в том же квадранте. Всего-навсего около миллиона звезд! Грубо говоря, где-то около ста подходящих, и некоторые из них даже не внесены в звездные каталоги. Сколько лет, сколько кораблей надо для того, чтобы проверить сто тысяч звездных систем?
— То-то и оно. А что тем временем может произойти?
— А что уже произошло?
— Виксениты оказали сопротивление. На их планете есть наша небольшая космическая база, в настоящее время оголенная, но среди гражданских там оказалось достаточно таких, кто умеет обращаться с находившимся там оружием. И, конечно же, они послали нарочных на другие планеты, и с базы на Альдебаране им помогли чем смогли. По последним полученным сообщениям, Виксен в осаде. Мы направляем к этой планете оперативные силы, но им потребуется какое-то время, чтобы добраться туда. А никудышное положение дел в Сираксе связывает нам руки. По докладам, у пришельцев нет подавляющего превосходства, и мы могли бы послать туда достаточное число кораблей, чтобы разнести их на мезоны. Но если мы перебросим нужное количество кораблей из Сиракса, то, вернувшись, увидим вдруг, что там уже прочно сидит Мерсейя.
— Получается связка?
— А кто его знает? Впрочем, у меня есть кое-какие соображения, и ваша задача — проверить их. — Фенросс перегнулся через стол, и его воспаленный взгляд впился в глаза Флэндри. — Когда что-нибудь случается, нам первым делом приходит на ум Мерсейя, — проговорил он мрачно, — но, в конце концов, они обитают далековато, а у нас есть чуждая нам держава прямо под боком, причем ее владения переплелись как с мерсейскими, так и с нашими.
— Вы имеете в виду Имир? — фыркнул Флэндри. — Полноте, уважаемый начальник, ваша ксенофобия заводит вас слишком далеко.
— Давайте разберемся, — сказал Фенросс. — Кто-то или что-то помогло этим пришельцам, которые сейчас стоят у Виксена, создать современный боевой флот. Сами по себе они этого сделать не могли. Начни они осваивать межзвездное пространство, мы бы об этом знали задолго до того, как они перешли бы к завоеваниям. Кто-то, хорошо осведомленный обо всем, что происходит у нас, натаскал их в том, что касается нашего языка, оружия, территориального расположения и — наших действий. Я уверен, что кто-то подсказал им напасть на нас именно сейчас, когда почти все наши силы сосредоточены в Сираксе. Так кто же это? Есть еще одно. Пришельцы, как и имирцы, получают энергию из гелия под давлением. Здесь ошибки быть не может — так показывают приборы. Гелий под давлением неплохой источник энергии в условиях, схожих с нашими, но лучше использовать тяжелую воду, а пришельцы определенно живут в таких условиях. В кораблях, я имею в виду, в конструкции этих кораблей, явно чувствуется имирское влияние. Я покажу вам эти снимки, которые пришли вместе с докладом. Так вот, вид у этих кораблей такой, как если бы их конструировал инженер, больше привыкший работать с гидролитием, чем со сталью.
Флэндри хотел было высвободить руку, она воспротивилась, когда он сомкнул пальцы на ее запястье. Время от времени он говаривал себе, что, мол, лицо у него, может, и поддельное, зато тело, по крайней мере, настоящее, свое, а скучные занятия гимнастикой приносят все-таки какую-то пользу.
— Извините, госпожа, — сказал он, — но меня ждет чисто профессиональный разговор, а вы не посвящены в таинства второго старейшего ремесла. Желаю приятно провести время.
В глазах госпожи Дианы вспыхнуло уязвленное самолюбие. Она резко отвернулась от Флэндри и приветствовала графа Марсианского с большим воодушевлением, чем того заслуживал этот придурковатый молодой человек. Флэндри вздохнул: «Похоже, Ивар, с меня причитается тысяча кредиток», вызывающе зажал в губах сигарету и зашагал к танцевальной зале.
Айхарайх улыбнулся. Лицом он тоже очень походил на людей, вот только было оно какое-то костлявое, с кинжальным носом, а уголки губ и подбородок преувеличенно заострялись. Почти так же, как у некоторых византийских святых. Но это лицо было цвета червленого золота, на месте бровей росли полукруглые тоненькие голубенькие перышки, а на голом черепе торчали оперенный гребень и острые уши. Широкую грудь, осиную талию и длинные костлявые ноги скрывала мантия. Он был бос, и на щиколотках его виднелись шпоры, и на каждой ноге по четыре когтистых пальца.
Флэндри был совершенно уверен, что разумная жизнь на Херейоне пошла от птиц и что планета эта должна быть засушливой, с тонкой холодной атмосферой. Подозревал он, что тамошняя цивилизация невероятно древняя, а также полагал, что Херейон — не просто одна из планет, принадлежавших Мерсейе. Но дальше в его познаниях была тьма, и он даже не знал, где же в мерсейских просторах светило солнце Херейона.
Айхарайх протянул ему свою шестипалую руку, и Флэндри пожал ее, ощутив в ладони тонкие пальчики. На какое-то мгновение мелькнула зверская мысль сдавить покрепче, раздавить хрупкие косточки. Ростом Айхарайх был чуть выше Флэндри, хотя и тот был высоким, а в плечах пошире и покрепче херейонита.
— Рад новой встрече с вами, сэр Доминик, — сказал Айхарайх низким голосом, слушать который было одно удовольствие. Флэндри посмотрел в глаза цвета красноватой ржавчины с металлическим блеском и выпустил его ладонь из своей.
— Вряд ли случайной, — сказал Флэндри. — Для вас, то есть.
— Вы все время где-то в разъездах, — возразил Айхарайх, — а я, хотя и знал, что люди из вашего ведомства непременно будут сегодня здесь, никак не мог с уверенностью сказать, где вы обитаете.
— Вот и мне все время хочется знать, где вы, — уныло промолвил Флэндри.
— Поздравляю вас с тем, как вы провели «дело Ньянзы». Нам так будет недоставать Эйю на нашей стороне, все же это был блестящий ум.
Флэндри сумел скрыть удивление.
— А я-то думал, что эту сторону дела замяли, — сказал он, — но, похоже, у стен есть уши. Как давно вы в Солнечной системе?
— Да уже несколько недель, — ответил Айхарайх. — Главным образом для собственного удовольствия. — Он вскинул голову. — А, оркестр заиграл вальс Штрауса. Прекрасно. Хотя, конечно, Иоганна не сравнить с Рихардом — вот кто навсегда пребудет Штраусом.
— Да ну? — Старинная музыка занимала Флэндри едва ли больше, чем мысль о самоубийстве. — А я и не знал.
— Надо знать, друг мой. Штраус, не исключая даже Шингу, — самый непонятый композитор всех времен в известной нам истории Галактики. Если бы меня упрятали в тюрьму пожизненно и разрешили иметь при себе только одну кассету, я бы взял запись «Смерти и преображения» и был бы счастлив.
— Могу устроить, — тут же вызвался Флэндри. Айхарайх ухмыльнулся и взял терранина под руку:
— Пойдемте поищем местечко поспокойнее. Только прошу вас, не портьте себе праздник, тратя время на меня. Признаюсь, бывал тайком на Терре, но делал это просто для того, чтобы удовлетворить любопытство. Однако не было у меня никаких намерений шарить по имперским канцеляриям…
— …которые все равно оснащены системами сигнализации о появлении Айхарайха.
— Детекторами телепатической активности? Мне бы и самому надо было такое предположить. Староват я уже стал, закостенел, а сила тяжести на Терре меня совсем доконала, так что не до налетов было. Да и вид у меня не щегольской, не такой, какой, по мнению телепостановщиков, приличествует герою плаща и шпаги. Нет, я просто хотел повидать планету, взрастившую расу людей. Походил немного по лесам, посмотрел на кое-какие картины, посетил несколько гробниц по выбору и вернулся сюда. Между прочим, отсюда отправляюсь в путь, так что нет нужды заставлять вашу империю оказывать давление на имирцев, требуя, чтобы они выдворили меня — мой корабль отправляется через двадцать часов.
— И куда дальше? — спросил Флэндри.
— Куда глаза глядят, — беспечно ответил Айхарайх. Флэндри почувствовал, как у него засосало под ложечкой.
— К Сираксу? — произнес он.
Они приостановились перед входом в оранжерею. В самом центре се, словно в пещере из разросшегося папоротника и тысяч пурпурно-алых орхидей, за которой проглядывали звезды и могучий Юпитер, застыла в невесомости единственная в своем роде водяная, будто отлитая из серебра, сфера. Позже сюда еще придут люди, и те из них, кто помоложе да попьянее, сбросят с себя одежды, чтобы испытать плавание в невесомости в этом шаре, но пока здесь была только музыка. Айхарайх оттолкнулся от пола, прыгнул через порог, полы его мантии взметнулись черными крыльями, и он полетел под сферическим куполом. Следом за ним вошел и Флэндри. Одежда раздражала плоть, словно жгла его, мешала двигаться, и потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к невесомости. Айхарайх, прародители которого когда-то со свистом рассекали крыльями небо над Херейоном, никаких неудобств, похоже, не испытывал.
Представитель рода нечеловеческого ухватился в полете за лист орлика и завис, вглядываясь в буйные заросли орхидей, склонив свою ястребиную голову.
— Черное на фоне серебристой, как ртуть, воды, — задумчиво произнес он, — а за ними черная ледяная Вселенная. Прекрасная композиция, и есть в ней то ощущение ужаса, которое просто необходимо для подлинно высокого искусства.
— Черное? — произнес пораженный Флэндри, поглядывая на фиолетовые цветы, и тут же прикусил язык, но Айхарайх уже схватил его мысль и улыбнулся:
— Очко в вашу пользу. Я допустил оплошность, проговорился, что я дальтоник в том, что касается синей части спектра.
— Но вы видите больше нашего в диапазоне красных волн, — поспешил Флэндри.
— Да. Поскольку вы так или иначе и сами дойдете до этого, признаюсь, что солнце над моей родной планетой холоднее и краснее вашего. Если вы сочтете, что эти сведения помогут вам узнать, что же это за солнце в ряду миллионов звезд в мерсейской сфере, то примите их от меня с наилучшими пожеланиями.
— В звездном скоплении Сиракс средняя заселенность один, — сказал Флэндри. — Не очень-то подходяща для ваших глаз.
Айхарайх по-прежнему вглядывался в водяной шар, в котором плавали похожие на маленькие разноцветные ракеты тропические рыбы.
— Из сказанного мною отнюдь не следует, что я собираюсь к Сираксу, — возразил он бесстрастно. — Лично у меня, конечно, нет никакого желания лететь туда, поскольку там слишком много боевых кораблей, слишком много кадровых военных, а мне не нравится их образ мыслей. — Он отвесил поклон, насколько это было возможно в условиях невесомости. — Вы, конечно же, не в счет.
— Конечно же, — согласился Флэндри. — И все же вы бы могли сдвинуть там дело с мертвой точки в пользу Мерсейи…
— Вы льстите мне, — отвечал Айхарайх, — но, боюсь, вы все еще не избавились от романтического взгляда на вопросы военной политики. Дело в том, что ни одна из сторон не хочет бросать в сражение все силы ради того, чтобы установить контроль над звездами Сиракса. Для Мерсейи они представляются весьма выгодным плацдармом, обеспечивающим выход во фланг Антареса и дающим возможность разместить там передовые части, нацеленные на действия в этом секторе вашей империи. Терра же хочет установить там свой контроль только для того, чтобы это звездное скопление не досталось нам, а потому в настоящий момент ни одно из правительств не желает нарушать равновесие в своих взаимоотношениях. Вот и ходят вокруг да около, собрали крупные флоты, шпионят друг за другом да друг в друга тихонько постреливают, устраивают короткие стычки… Но крупная игра не стоит свеч.
— Но если бы лично вы нажали на одну из чаш весов, так чтобы наших парней вышибли из Сиракса, то мы не стали бы в отместку нападать на другие объекты в сфере владений вашей империи. Наши действия привели бы к ответным действиям, и тогда, о небо, бомбардировке могла бы подвергнуться сама Терра! Нам слишком хорошо живется, чтобы мы могли допустить риск такого исхода. — Он одернул себя — чего ради изливать скопившуюся на сердце горечь, а потом еще, чего доброго, попасть под арест за подрывную деятельность?
— Если Сиракс станет нашим, — сказал Айхарайх, — это с вероятностью, равной семидесяти одному проценту, ускорит сроки крушения гегемонии терран на столетие — плюс-минус десяток лет. Таков приговор наших компьютеров, правда, сам я считаю веру в них нашего Верховного командования наивной, хотя и весьма трогательной. Однако до предсказанной даты падения Терры остается еще сто пятьдесят лет. Так что я просто диву даюсь, чего это ваше правительство так разволновалось.
Флэндри пожал плечами.
— Некоторые из нас относятся к своей планете чуть сентиментально, — грустно ответил он. — И потом, конечно, мы не можем сидеть сложа руки и ждать, когда по нам начнут палить.
— И тут, как всегда, опять эта ваша человеческая психология, — сказал Айхарайх. — В вас заложены такие инстинкты, что вы не можете принять саму идею смерти. Вот лично вам — а вам известна подноготная всего творимого в мире — не кажется, что слово «смерть» звучит как-то вульгарно, не совсем по-джентльменски?
— Может быть. А как бы вы это назвали?
— Завершением.
Их разговор перешел с частных вопросов на общие. Флэндри никогда не доводилось встречать никого другого, с кем бы можно было вот так поговорить. Когда Айхарайх хотел, он мог быть и мудрым, и знающим, и бесконечно добрым, а мог и стегануть жгучей остротой по напыщенной имперской физиономии. Разговор, в котором время от времени затрагивались вечные вопросы, был сродни исповеди. Сам он, не будучи человеком, не судил поступки людей, хотя вроде бы понимал лежащие в их основе желания.
Наконец с явной неохотой Флэндри извинился, сказав, что ему надо идти. «Довольно, — сказал он сам себе, — работа есть работа». Поскольку госпожа Диана старательно его избегала, он сманил в одну из свободных комнат какую-то рыжеволосую девушку и, сказав ей, что вернется через десять минут, проскользнул по служебному коридору. Случись какому-нибудь мерсейцу заметить, каким образом он исчез, вряд ли тот будет дожидаться его здесь час или два, а может, не признает и девушку, — когда ей наскучит ждать, она сама найдет дорогу в танцевальную залу, — поскольку для нетренированного нечеловеческого глаза все люди были на одно лицо, а здесь уже набралось не менее тысячи гостей.
Прикрытие его ухода получилось каким-то жалким, но ничего лучшего он придумать не мог.
Флэндри вернулся на яхту и поднял Чайвза.
— Домой, — сказал он. — Жми на всю катушку. Иди на сверхсветовой, если справишься в пределах Солнечной системы с этой неуклюжей раззолоченной посудиной.
— Так точно, сэр, справлюсь.
При полете на сверхсветовой ему понадобятся не часы, а считанные минуты, чтобы попасть на Терру. Превосходно! Может, и впрямь удастся устроить Айхарайху завершение.
Но куда больше Флэндри надеялся, что попытка не удастся.
3
Над Северной Америкой, где находились службы вице-адмирала Фенросса, как раз стоял день, хотя это было не существенно. Если бы разведка не работала двадцать четыре часа в сутки, Флэндри вытащил бы своего начальника из постели, что он, по правде говоря, и предпочел бы сделать.
Впрочем, он и так наделал порядочно шума. Заставив Чайвза, в нарушение всех правил, направить яхту наперерез всем потокам движения над Адмиралтейством, он выиграл час. В комбинезоне, натянутом поверх вечернего костюма, он вынырнул на гравилете из переходного тамбура, спустился до сорокового яруса башни, которую занимала служба разведки. Пока воздушные регулировщики занимались его яхтой, сам Флэндри препирался с дежурным морским пехотинцем.
Глядя на дуло бластера, он сказал:
— Да вы же меня знаете, сержант. Пропустите. Срочное дело.
— Лицо ваше мне вроде бы знакомо, сэр, — отвечал морской пехотинец, — но лицо можно изменить, а без пропуска я никого не впущу. Так что постойте тут, а я вызову патруль.
Флэндри начал подумывать, не прорваться ли силой, но имперские морские пехотинцы не хуже его владели приемами дзюдо. Черт бы его побрал, так еще час можно потерять, пока будут устанавливать личность! Подождите-ка. В памяти что-то щелкнуло, и все встало на свои места.
— Вы — Мохандес Паркинсон, — сказал Флэндри, — и у вас четверо очаровательных детишек, жена отчаянная однолюбка, и в прошлом месяце вы играли в шашки го у мадам Сефейд.
Пушка в руках сержанта Паркинсона сдвинулась в сторону.
«Во дает», — подумал сержант, а вслух сказал:
— Чего-то я не пойму, о чем вы!
— Доска для игры в го у мадам Сефейд метров этак двадцать на двадцать, — продолжил Флэндри, — а пешками тут служат девочки. И вот как-то в одной партии… Это вам ничего не напоминает, сержант? Я как раз там был, следил за игрой, и я уверен, ваша жена будет просто счастлива услышать, на какие подвиги вы еще способны.
— Шантажист, — поперхнулся Паркинсон. — Проходите, — и, вздохнув, добавил: — Сэр.
Капитан Флэндри ухмыльнулся, шлепнул сержанта по каске и быстро прошел в здание.
В отличие от большинства других начальников, у Фенросса в приемной не было красивой секретарши. Механический голос поинтересовался у пришедшего о роде его занятий. «Герой я», — ласково ответил Флэндри. Робот сообщил, что адмирал Фенросс занят в связи с тревожным развитием событий, на что Флэндри возразил, что он озабочен тем же, и его впустили.
Фенросс посмотрел на него, не вставая из-за стола. Щеки ввалились, ему явно нездоровится, глаза хоть и воспалены, но позволили разглядеть, как в них на миг вспыхнула ненависть.
— А, это вы, — проговорил он. — Так что же, капитан, заставило вас прервать маленький тет-а-тет с вашими мерсейскими друзьями?
Флэндри сел и достал сигарету. Его не удивляло, что Фенросс приставил к нему соглядатаев, но это вызывало раздражение. «А с чего, черт возьми, началась меж нами распря? — размышлял он. — А просто с того, что я связался с той девчонкой. Как бишь ее звали? Маржори? Маргарет? Неужели только оттого, что еще в те времена, когда мы вместе учились в военном училище, я перехватил у него девчонку? Ну, пошутил я. Не такая уж она и красавица была, несмотря на все ухищрения биоваяния».
— У меня новости с такого пылу-жару, что их никак нельзя было передать обычными средствами связи, — начал он. — Я только что узнал…
— Вы в отпуске, — буркнул Фенросс. — Вам здесь совершенно нечего делать.
— Как? Послушайте, там Айхарайх! Собственной персоной. На «Хрустальной Луне».
У Фенросса дернулась щека.
— Я не принимаю неофициальных докладов, — сказал он. — За Альдебараном дело идет к взрыву. А если вы считаете, что вам удалось что-то выдающееся, направьте отчет по обычным каналам.
— Но… Ради Бога! — Флэндри вскочил с места. — Адмирал Фенросс, сэр, или как еще по-вашему я должен к вам обратиться, он улетает из Солнечной системы всего через несколько часов. Чартерным рейсом. Мы не можем тронуть его в имирских владениях, ну а если перехватить его по дороге оттуда… Он, конечно, что-нибудь измыслит, и засада может не удаться, но, клянусь бородой моей бабушки, заполучить Айхарайха поважнее, чем уничтожить мерсейский флот!
Фенросс протянул заметно дрожавшую руку, взял маленькую коробочку и вытряхнул из нее таблетку.
— Сорок часов не спал, — пробормотал он. — И вы двинулись на этой яхте… До меня это просто не доходит, капитан, даже при сложившихся обстоятельствах. — Он снова поднял глаза на Флэндри, они хитро блеснули. — Конечно же, если вы хотите прервать свой отпуск…
Какое-то мгновение напрягшийся Флэндри стоял и смотрел на сидящего за столом ненавидевшего его человека. Память опять воскресила прошлое. «Когда я порвал с той девчонкой, она и впрямь слегка свихнулась, а потом вроде бы погибла в катастрофе на Венере, когда какая-то пьяная компашка перелетала через Пилу. Что-то такое я слышал об этом. А Фенросс так в жизни больше ни на одну женщину и не взглянул». Он вздохнул:
— Сэр, докладываю вам о том, что я приступаю к исполнению своих обязанностей. Фенросс кивнул:
— Когда будете уходить, введите эту информацию в робот. А для вас у меня есть работа.
— Но Айхарайх…
— Мы займемся им. Я здесь придумал для вас более подходящее задание. — Фенросс ухмыльнулся, отправил в рот таблетку, запив стаканом воды из стоявшего на столе графина. — Вам не кажется, что нелегал на то и нелегал, чтобы внедряться?
«А может, все идет так просто потому, что он по званию всегда оказывается выше меня, зато я урываю больше удовольствий от жизни?» Стараясь не выказывать своих чувств, Флэндри снова сел.
Уставившись в голую стену, Фенросс барабанил пальцами по столу. Форма сидела на нем в полном соответствии с уставными требованиями — на Флэндри совсем даже наоборот — и все же казалась излишне роскошным пьедесталом для его растрепанной рыжей головы.
— Строго секретная информация, — начал он невыразительной скороговоркой, — хотя я и не знаю, как долго нам удастся утаивать эту новость. Одна из наших колоний, причем на значительном удалении от границ Империи, подвергается осаде.
Флэндри даже присвистнул:
— Где? Кто?
— Слыхали когда-нибудь о Виксене? Я тоже прежде никогда не слыхивал. Заселенная людьми планета в системе звезды класса G, на расстоянии около сотни световых лет от Солнца, немного севернее, по часовой стрелке, от Альдебарана. Чудной мир, но кое-чего, как вообще в колониях, они там добились. Как вам известно, в том районе мало звездных систем, представляющих интерес для человечества, и вообще он плохо исследован. В сущности, Виксен лежит посреди настоящей пустыни. А впрочем, может, и нет? Так вот, представьте себе, что несколько недель тому назад к этой планете подошел какой-то космический флот и потребовал сдаться. Корабли какого-то странного типа, а кто на кораблях, установить не удалось. Но среди них есть такие, кто довольно сносно говорит на англике.
Флэндри сидел не шелохнувшись. Он перебирал в уме сведения до смешного очевидные, но которые тем не менее следовало заново обдумать. Ведь такого еще не бывало.
У межзвездных владений нет четко обозначенных границ, поскольку звезды разных классов перемешаны и разбросаны немилосердным образом. Да и слишком много их. По очень приблизительным оценкам, Терранская Империя представляла собой сферу диаметром около четырехсот миллионов световых лет с центром на Соле, и входило в нее предположительно четыре миллиона звезд, но только на половине из них хоть разок бывали экспедиции. Примерно у сотни тысяч звезд были постоянные связи с Империей, в несколько раз большее число звездных систем ограничивалось периодическими связями, но теоретически находилось в вассальной зависимости от Империи. Даже если взять одну планету и представить, что это такой же разноликий, огромный и непознанный мир, каким всегда была наша Терра, а среди ее обитателей имеется множество расовых, языковых и культурных различий, а также если представить, каково управлять даже одной планетой, то сразу же становится понятным, какое это огромное и непосильное бремя — управление множеством миров. А если затем еще представить себе, какой небольшой процент звездных систем подходит для того или иного вида живых существ (то слишком горячие, то слишком холодные, то неустойчивые, то со слишком большим числом планет) и что лишь в немногих из них есть хотя бы по одной планете, на которой данный вид может чувствовать себя в относительной безопасности, то поймешь, что Империя и впрямь стала слишком распыленной, что ее непостижимое пространственное величие представляет собой лишь крупинку одной из захолустных частей спирального отростка одной Галактики, то есть из сотни миллиардов, а то и большего числа больших светил каждому отдельно взятому миру известна лишь ничтожная, малюсенькая пригоршня звезд.
И все же — совершить нападение так глубоко внутри сферы? Нет! Отдельные корабли могли довольно легко прокрасться по межзвездному пространству, но вот военный флот никогда не смог бы пройти вглубь на сотню световых лет незамеченным, миновав самые дальние базы Империи. Кильватерную струю в нарушенном пространстве-времени после прохождения такого числа кораблей сразу бы обнаружили где-то по маршруту их следования. А значит…
— Эти корабли построены в пределах нашей сферы, — медленно произнес Флэндри, — и всего лишь в нескольких парсеках от Виксена.
— Меня поражает ваша сообразительность, — усмехнулся Фен-росс. — Однако дело в том, что они могли забраться так далеко вглубь еще и потому, что столько сил нашего флота сейчас брошено к Сираксу. Наши внутренние посты оголены, на некоторых из них вообще никого нет. Я вполне согласен с тем, что противник, должно быть, базируется в пределах нескольких парсеков от Виксена, но это отнюдь не означает, что он там и живет. Базой им может служить и космическая станция, и непригодная для обживания планета или еще что-то, чего нам никогда не найти. И они вполне могли переправить сюда свой флот в течение нескольких месяцев — по кораблю зараз.
Флэндри покачал головой:
— Да, но линии снабжения… После захвата Виксена им потребуется снабжать расположенный там гарнизон до тех пор, пока он не сможет обеспечивать себя сам. Нет, их планета где-то в пределах имперской сферы и непременно в том же квадранте. Всего-навсего около миллиона звезд! Грубо говоря, где-то около ста подходящих, и некоторые из них даже не внесены в звездные каталоги. Сколько лет, сколько кораблей надо для того, чтобы проверить сто тысяч звездных систем?
— То-то и оно. А что тем временем может произойти?
— А что уже произошло?
— Виксениты оказали сопротивление. На их планете есть наша небольшая космическая база, в настоящее время оголенная, но среди гражданских там оказалось достаточно таких, кто умеет обращаться с находившимся там оружием. И, конечно же, они послали нарочных на другие планеты, и с базы на Альдебаране им помогли чем смогли. По последним полученным сообщениям, Виксен в осаде. Мы направляем к этой планете оперативные силы, но им потребуется какое-то время, чтобы добраться туда. А никудышное положение дел в Сираксе связывает нам руки. По докладам, у пришельцев нет подавляющего превосходства, и мы могли бы послать туда достаточное число кораблей, чтобы разнести их на мезоны. Но если мы перебросим нужное количество кораблей из Сиракса, то, вернувшись, увидим вдруг, что там уже прочно сидит Мерсейя.
— Получается связка?
— А кто его знает? Впрочем, у меня есть кое-какие соображения, и ваша задача — проверить их. — Фенросс перегнулся через стол, и его воспаленный взгляд впился в глаза Флэндри. — Когда что-нибудь случается, нам первым делом приходит на ум Мерсейя, — проговорил он мрачно, — но, в конце концов, они обитают далековато, а у нас есть чуждая нам держава прямо под боком, причем ее владения переплелись как с мерсейскими, так и с нашими.
— Вы имеете в виду Имир? — фыркнул Флэндри. — Полноте, уважаемый начальник, ваша ксенофобия заводит вас слишком далеко.
— Давайте разберемся, — сказал Фенросс. — Кто-то или что-то помогло этим пришельцам, которые сейчас стоят у Виксена, создать современный боевой флот. Сами по себе они этого сделать не могли. Начни они осваивать межзвездное пространство, мы бы об этом знали задолго до того, как они перешли бы к завоеваниям. Кто-то, хорошо осведомленный обо всем, что происходит у нас, натаскал их в том, что касается нашего языка, оружия, территориального расположения и — наших действий. Я уверен, что кто-то подсказал им напасть на нас именно сейчас, когда почти все наши силы сосредоточены в Сираксе. Так кто же это? Есть еще одно. Пришельцы, как и имирцы, получают энергию из гелия под давлением. Здесь ошибки быть не может — так показывают приборы. Гелий под давлением неплохой источник энергии в условиях, схожих с нашими, но лучше использовать тяжелую воду, а пришельцы определенно живут в таких условиях. В кораблях, я имею в виду, в конструкции этих кораблей, явно чувствуется имирское влияние. Я покажу вам эти снимки, которые пришли вместе с докладом. Так вот, вид у этих кораблей такой, как если бы их конструировал инженер, больше привыкший работать с гидролитием, чем со сталью.