Андреев В.. Резервация

Рука эта почему-то не кусалась, об нее только ломались зубы, зато лизать ее было очень удобно. Сержант проснулся от возни, произошедшей при поимке голодного упыря, а когда выглянул из воздухохода, то увидел, что робот везет сдать ему, местному представителю власти, то, что поймал. "Откуда этот железный чайник узная, что я сплю именно в этом воздухоходе"? - подумал сержант и произнес вслух: - А мне-то ты его зачем тащишь? - А что с ним делать, сэр? - в недоумении остановился робот. - Да выкини его куда подальше. Следуя совету сержанта, робот немного отъехал, размахнулся и запустил, то, что висело у него в руке, со всей своей железной силы. Спросонья сержант долго смотрел, как улетает урод, дергая руками и ногами, пока не скрылся из вида. В нормальное бодрое состояние сержанта привел пронзительный писк на руке. Будильник возвещал о том, что пора трубить подъем. Сержант взглянул на восток, где слабо брезжил рассвет и повернулся к андроиду. - Поднимай лагерь. Начинаем. В первых лучах рассветного солнца сержант, расхаживая взад и вперед, произносил длинную речь перед целым легионом охотников. За их спинами была построена фронтом и разбита на отрады, выведенная заранее из ангаров техника. Меж нее то и дело сновали роботы, в последний раз проверяя - все ли в порядке. Вдали от сержанта, целая орда галактических панков заводила несколько увешанных цепями и странными черепами, ярко размалеванных воздухоходов. - И чтобы никакой лучевой стрельбы, кроме парализатора. И никаких гарпунов. Порча добычи недопустима. Я сам буду на флагманском бронеходе. Это все, джентельмены, - закончил свою речь сержант, последний раз оглядев строй охотников, среди которых встречались и ребята, видом покруче местных мутантов. - Это и к вам относится! - крикнул сержант панкам. Орда панков притихла и закивала головами в знак того, что они поняли сержанта. После этого знака панки снова, улюлюкая, принялись заводить свои страшные машины. Сержант был давно знаком с панками. Он часто прибегал к их помощи, когда в резервации случались несанкционированные митинги или какие-нибудь демонстрации протеста и дебоши за права человека, а то и просто от обжорства. В ответ на это сержант просто звал галактических панков и разрешал им беситься, устраивать оргии и стоять на ушах, на территории резервации сколько им влезет. А влезало обычно много. После этого ни один Урод не рисковал показывался на свет Божий из своей норы с месяц, и в резервации снова наступала нормальная жизнь, без всяких политических страстей. Но сержант был далеко не добренький дядя даже с панками. И они уважали его, а он, в свою очередь уважал их. - По машинам! - раскатом грома прогремел над лагерем голос сержанта, начинаем! Солнце испуганно выглянуло из-за горизонта, когда завыли боевые сирены. Сафари началось. Веером в пустыне развернулся отряд заговорщиков. Их машины шли невысоко над землей, фронтом, насколько хватало взгляда. Далеко перед ними бежала, что-то крича Шайка синих и лысых, которых не менее шумно преследовали два воздухохода с панками. Вой сирен и свист двигателей вперемешку с улюлюканьем и криками охотников, заставляли уродов выскакивать из пор и отстойников, заставляли бежать, загзагами, впереди преследовавших их машин. Стрелки вовсю драли глотки, не успевая разворачивать оружие за целью. Кто-то вообще целился, выпрямившись, стоя на ходу в открытой кабине. Постоянно раздавались хлопки пневматических систем, выплевывающих заряд синтетической сети. Как только завыли сирены. Бритый сразу смекнул, что ему нужно делать. С первым же звуком синие и лысые снова сбились в кучу и, бросив Бритого, убежали в неизвестном направлении. Правда, к тому времени у него уже полегчало с желудком, и он сам мог прогнать эту банду, но ему было лень. Все бросились в разные стороны, как только завыла сирена, а Бритый сразу побежал к местному отстойнику, нырнул в него и забился там в ил, под корягу, пережидать третье пришествие. И только вдали смолк шум охоты, Бритый с облегчением перевел дух и высунул наружу хобот, подышать. - Вроде все ушли, - думал Бритый, чувствуя, как у него снова разыгрывается аппетит. - Ну да, как же, а вот они сидят и ждут. Только ты высунешься..., говорил его внутренний голос. - Ну хобот-то я уже высунул и ничего. И тут кто-то со страшной силой схватил Бритого за хобот, торчащий на поверхности. - Ай, дурак, отпусти, оторвешь нос! - закричал Бритый, барахтаясь под корягой. Охотник, сидевший на берегу отстойника с удочкой, отпустил хобот. Крик, адресованный из-под воды явно ему, нагнал на него немало удивления. Он специально отстал от сафари, чтобы посидеть на берегу какого-нибудь водоема. Он и удочку прихватил специально. Рыбалка доставляла ему большое удовольствие, чем шумная охота. И какова же была его радость, когда он нашел водоем, пусть грязноватый, с черной водой, но все же водоем. А теперь еще и клевало. Да как клевало! Такую рыбу упускать было нельзя. Бритый перестал барахтаться, когда рядом с ним, прямо на дно опустилось устройство, очень схожее с большим кипятильником. Вода, вокруг него, забурлила и температура начала подниматься. Бритый вытянул вперед свой многострадальный хобот и понюхал. Бурлящее устройство явно было железным. - А что будет, если я откушу кусочек? Может греть перестанет? - спрашивал сам себя Бритый. - Не ешь, козленочком станешь, - снова вмешался внутренний голос. - А пошел ты, я и козла съем! - и с этими словами, Бритый укусил кипятильник. После кипятильника упала еще какая-то, железяка, привязанная почему-то на леску. - Ну, если я ту съел и ничего, это я и подавно проглочу! - обрадовался Бритый такому количеству еды. И следующая железяка проглотилась легко, вот только леска сразу залезла куда-то промеж зубов и все. Охотник, сидевший на берегу отстойника аж подпрыгнул, когда поплавок исчез под жижей. С мечтой о большой ухе, не долго раздумывая, рыболов подцепил сверхпрочную леску к крюку, своего вездехода, влез в кабину и дал газа. У него уже было время убедиться, что голыми руками местная рыба не вытаскивается. Вода отстойника вздыбилась, как от взрыва динамита и из нее выскочил кто-то, весь в грязной, скользкой жиже, с горящими глазами. Страшно воя, этот кто-то все-таки оборвав леску, бросился бежать в пустыню. Охотник, выскочив из вездехода, выхватил парализатор и несколько раз выстрелил, но было поздно. - Черт, - сплюнул он, - пропала уха. Тем временем Бритый от страха обогнал переднюю линию сафари и когда немного притормозил, понял, что бежит вместе с остальными. И в следующие мгновение небо над ним закрыла развернувшаяся синтетическая сеть. Бронеход сержанта стоял на высоком песчаном холме возле северо-восточной границы. За ним, в боевом порядке, выстроились другие транспортные средства. Сержант возглавлял отряд засады. Именно на него должны, были гнать добычу охотники из центральной пустыни. И когда вдали, на горизонте показались клубы пыли, сержант скомандовал в микрофон: - Вперед! Раздвигаем фланги! Надрывно засвистели двигатели. Их свист заглушая пронзительный вой сирен. Отряд засады, клешнями разворачивая фланги, двинул на встречу фронта загонщиков, сжимая кольцо. - Давай! - в азарте атаки кричал сержант, для которого тож& началось воскресенье. В самый разгар удовольствия, перед сержантом вспыхнул сигнал связи. Его вызывала центральная база. Сержант с неохотой отозвался. - Седьмой на связи, - произнес он, продолжая вести охотников. - Развлекаешься? - спросили с базы. - По мере сил и возможностей, - ответил сержант, поглядывая вперед. - У нас тут небольшое дельце, если бы ты согласился, начальство бы тебе зарплату точно удвоило. - Вряд ли я соглашусь, даже за двойную зарплату, - не отрываясь от охоты, говорил с базой сержант. - Да, мы знали, что ты вряд ли согласишься, но понимаешь, больше некому. Ты же не оставишь нас в таком положении. В ответ сержант промолчал. - Тут дело в сдледующем, - продолжали с базы, - много уродов осталось по полям, по горам, особенно много в районах экватора. Мы их отловим и перекинем кучей на северную Америку. Тамошняя резервация всего-то на пару недель. - Знаю я вашу пару недель, - усмехнулся сержант. - Не больше, а зато еще одно сафари устроишь, ну как, по рукам? Сержант глубоко вздохнул, Ох как не хотелось ему снова смотреть за резервацией. Но бросать своих, в бедственном положении считалось в армии последним делом. - Черт с вами, я согласен, - сказал сержант, понимая, что до конца года ему точно не выбраться из этой дыры.