Андреева Наталья. Достаточно одной таблетки

Наталья Андреева
Достаточно одной таблетки

   Прежде чем вы приступите к чтению, автор считает своим долгом сообщить, что все описанные ниже события – чистый вымысел, место действия выбрано произвольно, а любые совпадения случайны. Огромная просьба к читателям проявить воображение и включить фантазию, а не искать у себя симптомы несуществующих болезней.

Симптомы

   – Леша, я так больше не могу!
   – Сашенька, что случилось? – спросил Алексей Леонидов у жены, не отрывая взгляда от экрана телевизора.
   Он же никак не мог пропустить вечерний выпуск новостей! А вдруг революция? Новый виток кризиса? Банки лопнули, биржа легла, нефть раздают даром. А мы не готовы! Надо же куда-то бежать, что-то делать! В магазин, пива купить, да в киоск, за свежей газетой, узнать подробности! А то утром явишься на работу, как марсианин, все что-то бурно обсуждают, а ты ни словечка не можешь вставить! Жена, она сама скажет, в чем ее проблема, надо будет, посреди ночи растолкает и скажет, а о событиях в мире можно узнать только из вечернего выпуска новостей. Еще из газет и из Интернета, но газет Саша не покупает принципиально, а компьютер оккупировал сын.
   – А ты не видишь? – со слезами в голосе спросила жена. – Я задыхаюсь, я… Я места себе не нахожу! Я не знаю, что со мной!
   Ответ напрашивался сам собой.
   – Иди к врачу, – сказал Леонидов и прибавил звук.
   Болеешь? Иди к врачу! А муж – не доктор, он добытчик. Его святое дело сдать в семейный банк зарплату, чтобы хватило и на врачей в том числе.
   – К врачу?! – возмутилась Александра. – Ты сказал: к врачу?! А у меня есть на это время?! У меня забот полон рот, дом на мне, двое детей, да еще работа! Ты только и знаешь, что на диване лежать! Так тоже больше нельзя! Ты посмотри на меня! Нет, ты посмотри! На меня посмотри, оторвись, наконец, от телевизора! Леша!!!
   Леонидов перевел взгляд с симпатичной дикторши на жену. Тоже ничего. Вполне может работать на телевидении.
   – Ты ничего не замечаешь? – спросила Александра.
   – Волосы покрасила?
   – Леша!
   – Тебе идет.
   – Я не красила волосы.
   – Но что-то ты с собой сделала, определенно. И тебе это идет.
   – Я же похудела!
   – Молодец!
   – Молодец?!
   – Ты столько об этом мечтала. Помнишь, как жаловалась после родов на то, что растолстела? Только и разговоров было: ах, когда же я только похудею! И вот мечта сбылась!
   – Да, сбылась! Но я никогда не думала, что это будет так!
   – Как так?
   – Я же не могу есть. У меня совсем нет аппетита, – пожаловалась Саша. – В горле ком стоит. Леша, мне дышать тяжело…
   – Ты серьезно?
   – Стала бы я с этим шутить! Я тяжело больна, Леша, – шепотом сказала жена. – Мне кажется, я умираю…
   Тут и Леонидов испугался. Черт с ней, с революцией! С розовой, с голубой, хоть с какой! Революция далеко, а жена вот она, рядом! Что он будет делать без Саши? Саша – это его жизнь! А жизнь надо спасать!
   – Но надо же что-то делать! – возмутился он. – Не сидеть же сложа руки!
   – Что?
   – К врачу идти!
   – Леша, ты знаешь, какое сегодня число?
   – Новый год скоро.
   – Скоро! Завтра, Леша!
   – Сегодня что, тридцать первое декабря?!
   – Тридцатое, – грустно сказала Саша. – Сегодня тридцатое декабря.
   – У меня дежурство четвертого… Значит, первого, второго и третьего я в твоем распоряжении. И машина, разумеется, тоже.
   – Ты да, – горько сказала Саша. – Но больницы, Леша, закрыты.
   – Как так закрыты? Совсем?
   – Государственные учреждения в праздничные дни не работают. Все поликлиники, больницы. Они закрыты до десятого января.
   – А если огнестрельное ранение? – прикинул Леонидов. – Или пожар? Я сам видел, в каком количестве покупают пиротехнику! Определенно будут жертвы.
   – Есть приемный покой. Травмпункты.
   – Значит, мы идем туда!
   – И что мы там будем делать?
   – Раз ты смертельно больна, они должны спасти тебе жизнь! Да я из них душу вытрясу! Я все-таки в милиции работаю!
   – И ничего этим не добьешься, – грустно сказала Саша. – Пойми ты, мне нужен хороший врач. А не дежурный в приемном покое, который не в себе с похмелья и мечтает только о том, чтобы поскорее смениться и пойти домой, к семье, или к друзьям, к накрытому столу. Праздники, Леша. Мертвый сезон. Тут уж ничего не поделаешь.
   – Почему же ты раньше не сказала, что больна?
   – Потому что у меня работа. Конец четверти. Елки, наконец. Я же не могу бросить своих детей! Да и заменить меня некем. Сейчас у меня каникулы, и я могу поболеть. Только у всех остальных тоже каникулы.
   – Мы что-нибудь придумаем.
   – Что?
   – Во-первых, нарядим елку. У тебя депрессия. А это прекрасно лечится шампанским. Надо накрыть праздничный стол, пригласить гостей, выпить, расслабиться, вкусно поесть…
   – Но я не могу есть!
   – Правильно! Ты же еще не пила шампанского! Кстати, ты Барышевым звонила? Как они? Придут?
   – Придут.
   – Вот и отлично! Давай сначала встретим Новый год, а потом будем думать о болезнях. И о том, как их побороть. Обещаю: сразу после праздников мы всерьез займемся твоим здоровьем.
   – Ты мне обещаешь?
   – Да. Клянусь.
   – Если я переживу эти праздники… – тяжело вздохнула Саша.
   – Куда ты денешься? Придет же такое в голову: умирать в Новый год!
 
   …Праздник не получился. Хотя Саша держалась изо всех сил, развлекала гостей как могла, смеялась шуткам и даже пыталась есть. Но Алексей теперь и сам видел, что жене кусок в горло не идет. Даже деликатесы. А он столько всего накупил! Хорошо, Серега в гости пришел, уминает за обе щеки! И как грустно смотрит на него Саша. Барышев – само здоровье. Двухметровый гигант, гора мышц, взгляд как у орла, зубы белой акулы, а могучий желудок жареные гвозди переварит. Леонидов, который сам был невысокого роста и совсем не атлетического телосложения, Сереге всегда завидовал. Выдает же природа такие шедевры! Чтобы вылепить такого вот Серегу Барышева, скольких людей она обделила! Алексея Леонидова, например…
   – Что с женой? – спросила его Анечка Барышева, улучив минутку, когда Саша ушла к детям, а муж увлекся юмористическим шоу.
   – Сам не знаю.
   – На нее же смотреть больно! Кожа да кости! Все женщины мечтают похудеть, но чтоб так… У нее нездоровый вид и худоба какая-то болезненная. Лицо землистое, под глазами круги. Я, конечно, не врач, но и я вижу: что-то с ней происходит. Может, она так на работе устала?
   – Я сам целыми днями на работе, – буркнул Алексей. – И тоже устаю.
   – Но ты-то не худеешь! Наоборот! Глянь, какое пузо отрастил! – Анечка шутливо похлопала его по животу.
   – Но-но! Это в целях безопасности! А вдруг бандитская пуля?
   – Хочешь сказать: в жире застрянет? А я ведь помню, какой ты был в девяносто восьмом, когда мы познакомились! Помнишь дело Серебрякова?
   – Еще бы не помнить! Расследуя это убийство, я встретил Сашу.
   – И даже меня подозревал, помнишь? А какой ты был? Худенький-прехуденький! За удочкой мог спрятаться, как в анекдоте про дистрофиков!
   – Я тогда еще не был женат.
   – Хочешь сказать: жена откормила? Сашка замечательно готовит, это правда! Тебя-то откормила, а сама…
   – Я тебя тоже помню… В девяносто восьмом. Язвить ты не умела, хамить тоже. А меня, между прочим, называла по имени-отчеству: Алексей Алексеевич.
   – А ты, никак, обиделся, Алексей Алексеевич?
   – Кому приятно, когда указывают на недостатки? Да, я поправился! Я, между прочим, всю жизнь борюсь с собой! Периодически делаю гимнастику и бегаю по утрам.
   – А потом, когда заканчивается этот период, ты не делаешь гимнастику и не бегаешь… Бери пример с Сергея, у него таких периодов вообще не бывает.
   – Не сравнивай меня со своим мужем. У Сереги на роду написано: спецназ. А я не бегаю, я думаю. Я мозг.
   – Хочешь сказать, что мой муж – дурак? – в свою очередь обиделась Анечка.
   – Не дурак, но… – Алексей опасливо оглянулся.
   – О чем секретничаете? – подсел к ним Серега, поймав его взгляд.
   – Тебя обсуждаем, – буркнул он.
   – Значит, я вовремя!
   – Что, телевизор надоел?
   – А… – махнул рукой Серега. – Там каждый год одно и то же и одни и те же. Может, пойдем, бабахнем? Фейерверк запустим!
   – Рано еще.
   – А потом кто его заметит? Все ж пойдут на улицу, бабахать!
   – Все равно надо дождаться полуночи.
   – Дети не хотят ложиться спать, – объявила Саша, появившись в дверях. – Требуют фейерверк. Что делать?
   – Запускать! – рубанул рукой воздух Серега.
   – Подождать, пока все пойдут запускать фейерверки, – посоветовал Леонидов. – Потому что дети все равно проснутся от этого грохота. В конце концов, новогодняя ночь бывает раз в году. Не трогайте их.
   В ответ из соседней комнаты раздался визг. Две девочки, одна Леонидовых, другая Барышевых, что-то не поделили. Матери метнулись их разнимать.
   – Ну, как дела, Леха! – хлопнул его по плечу Барышев.
   – Нормально.
   – А чего такой смурной?
   – Жена болеет.
   – Тогда лечи!
   – Знать бы еще, что с ней…
   – Да, старость… – могучая Серегина грудь обозначила вздох. Вырвавшийся при этом из похожих на кузнечные меха легких воздух мог бы раздуть угли в костре, погасшем дня три назад. Леонидов чуть не поперхнулся:
   – Кто бы говорил…
   – А помнишь, какой я был лет десять назад, когда мы только познакомились? – мечтательно сказал Серега. – Я в день пробегал по восемь километров. А сейчас некогда. Только на спортзал и хватает времени.
   – Да что вас всех сегодня на ностальгию потянуло?!
   – Так… Еще один год прошел! И какой тяжелый год… А, говорят, следующий будет еще хуже…
   – Шел бы ты, Серега… Фейерверк запускать.
   – Ты ж сам сказал: после полуночи. Давай лучше выпьем… Водочки.
   – Водочки выпьем, – согласился Леонидов.
   – Тебе когда на дежурство? – спросил Серега, разливая водку.
   – Четвертого.
   – А мне второго. Повезло!
   – Повезло, что не первого?
   – Ага… Ну, давай! С наступающим! – Они выпили. – Есть что интересное? – спросил Серега, жуя соленый огурец. – Или одна бытовуха?
   – Она. Преступник пошел какой-то мелкий. Перестали убивать красиво. Ни одного стоящего маньяка за последний год!
   – Радуйся.
   – И все из-за денег. Все преступления – из-за денег.
   – Время такое.
   – Да. Время денег. Когда его полно, а денег нет. А они как раз и нужны, когда времени полно. Есть время, чтобы тратить деньги, а тратить нечего. Наступает конфликт. Между избытком свободного времени и недостатком наличности. И люди начинают тратить время на поиски денег. Растет преступность. Потому что разжиться деньгами быстрее всего криминальным способом, к примеру, ограбить банк. Или просто ограбить.
   – На философию потянуло? Тебе, Леша, пить нельзя. Ты начинаешь грузить людей своими якобы умными мыслями.
   – Я просто готовлюсь к дежурству.
   – Думаешь, будет труп?
   – Пари?
   – Грешно на это пари заключать, – покачал головой Серега.
   – Мы все равно ничего не изменим. Аннушка уже разлила масло.
   – Чего-о?
   – Булгакова ты не читал, понятно. А у меня жена – преподаватель русского языка и литературы. Вынужден поддерживать уровень начитанности, чтобы сохранить брак. А то она уйдет к какому-нибудь критику или филологу. Знаешь главную причину разводов?
   – Не сошлись характерами.
   – Вот именно. «Мне с ним даже поговорить не о чем». О моей работе говорить противно, находим точки соприкосновения в области литературы. Я «Мастера и Маргариту» три раза читал, – похвастался Леонидов.
   – А я кино смотрел… Помню, как чувак на рельсах поскользнулся и ему голову трамваем отрезало. А все из-за растяпы, которая масло разлила. А кого убьют?
   – Того, у кого много денег.
   – А кто?
   – Тот, у кого их мало.
   – Тогда работа у тебя будет плевая.
   – И хорошо. Мне еще надо придумать, как жену лечить.
   – Без пяти двенадцать, – напомнил Серега.
   – А где шампанское? И где наши женщины? Барышев – бросок к холодильнику! Шампанское – на стол! Саша! Аня! Дети! Бенгальские огни! Все сюда!
   – Главнокомандующий, – усмехнулся Серега, идя за шампанским. – Не гляди, что маленького роста…
   – Уже?! – закричали появившиеся в дверях женщины. – Ксюша! Даша! Сережа! Все сюда! До Нового года пять минут!
   – Тихо! Дайте послушать президента!
   – Открываю!!! – взревел Серега, поднимая над головой бутылку шампанского.
   – Бокалы! Бокалы давайте!
   – Бенгальские огни где?!!
   – Да тихо вы! Ничего же не слышно!
   – Раз, два, три, четыре, пять…
   Ба-бах!!! Завизжали женщины и дети, пена пролилась на стол, Серега, как всегда, не смог правильно открыть шампанское, вспыхнули бенгальские огни.
   И, как всегда в последнюю минуту уходящего года, Алексей загадал желание. Глядя на измученное Сашино лицо, он подумал: «Здоровья тебе, любимая. Тебе и детям. А я уж как-нибудь…»

Травмы, несовместимые с жизнью

   – На Алексеевской старушку задушили…
   – Тьфу! И это называется «дело»?
   – Алексей Алексеевич, вы едете старшим опергруппы.
   – А точно старуху? Не напутала дежурная? То есть, сколько лет потерпевшей?
   – Семьдесят два года, – ехидно сказал полковник Матвеев. – Я понимаю, Леша, что ты больше по девочкам специалист, но, извини, ничего другого для тебя сегодня нет.
   – Тьфу, – повторил Леонидов. – В таком почтенном возрасте самим помирать надо, а не милицию этим беспокоить.
   – Я посмотрю, как ты сам запоешь в семьдесят лет. Жить, Леша, в любом возрасте охота.
   – Хотел бы я посмотреть на вас, когда вы посмотрите на меня в мои семьдесят.
   – Ты на что намекаешь?! На то, что мне уже на пенсию пора в моем почтенном возрасте?! Мальчишка! – взревел Матвеев. – А ну, кругом! На задание – марш!
   «Мальчишка» в сорок лет! Вот если бы он не уходил из органов, не искал счастья в коммерческих структурах и службах безопасности олигархов, то был бы сейчас… Да никем бы он не был! Характер такой.
   – Ну, не начальник я, – вслух сказал Леонидов, засовывая во внутренний карман куртки табельное оружие. Как-никак убийство. А вдруг придется преследовать вооруженного маньяка, лишающего жизни безобидных старушек путем удушения?
   – На Алексеевскую!
   Только в машине он сообразил: Алексей Алексеевич едет на Алексеевскую. Каламбурчик получился. Не к добру это. Ох, не любит он эти «знаковые» убийства! Да еще в «мертвый сезон»! Рядом клевали носом судмедэксперт и двое оперов с помятыми лицами.
   – Позавчера поросенка доели… – поделился самым сокровенным с товарищами по оружию старлей Кислицкий.
   – Какого поросенка? – смачно зевнул судмедэксперт, показав золотые коронки.
   – Жареного… Зинка запекла в духовке… Три дня ели… С хреном…
   – С хреном…
   – А ну, собраться! – сурово сказал Леонидов. – Работать едем! Хрен отставить!
   – Да куда ж его оставить… – пробурчал Кислицкий. – У меня, к примеру, жена молодая…
   – А я бабу склеил, – оживился лейтенант Бурундуков. – Прям под Новый год!
   – Сейчас бы поспать, – вновь зевнул судмедэксперт. – А они старушек душат. Покоя людям нет…
   – И где тут парковаться? – хмуро спросил полусонный водитель.
   Тесный московский дворик зарос машинами так густо, что найти свободное местечко не было никакой возможности. Большинство из них завалило снегом, люди в эти январские дни сидели по домам, ели и пили, да смотрели телевизор, пережидая затянувшиеся каникулы. И по привычке ворчали: «Эти бы выходные денечки да на май…»
   – Зато все дома, – сказал Леонидов. – Свидетелей много, это нам на руку. Какой подъезд?
   – Второй.
   – Напротив и становись.
   – А если запрем кого?
   – Мы власть, нам можно. Мы обязаны получить доступ к мертвому телу. – Водитель кивнул и мстительно поставил милицейскую машину прямо перед «кенгурятником» навороченного джипа размером с сарай. – Все, мужики, пошли!
   Мужики нехотя стали вылезать из машины. Леонидов первым подошел к массивной железной двери и внимательно прочитал инструкцию. Сначала – крупные буквы:
   – Консьерж – 72.
   – Семьдесят два года консьержу? – удивился лейтенант Бурундуков. – Интересное совпадение! Может, это знак?
   – Не тупи. Это код. – И Леонидов набрал цифру семь, потом двойку.
   – Я с похмелья туго соображаю, – пожаловался лейтенант.
   – Да ты, парень, похоже, каждый день с похмелья!
   – Алексей Алексеевич! Зачем вы меня обижаете?
   – Кто там? – раздалось в динамике.
   – Милиция.
   – Какая милиция?
   – Родная.
   – А что случилось?
   – Это мы хотели узнать: что у вас случилось? Вы ж милицию вызвали!
   – Мы вызывали милицию? – удивился домофон.
   – Гражданка, откройте дверь! У вас труп на пятом этаже!
   – Бабу Аню убили! – радостно закричала консьержка и нажала на кнопку.
   Дверь открылась. Прямо перед Леонидовым была лестница, упирающаяся в стену, густо облепленную гнездами почтовых ящиков, а по левую руку – будочка консьержки. Из окошка по пояс высунулась женщина на вид лет пятидесяти, в очках с плюсовыми стеклами.
   – А почему вы сразу подумали, что убили Анну Павловну? – строго спросил у нее Леонидов. – Может, и не ее вовсе?
   – А кого ж еще? – и консьержка тут же нырнула в окошко, как улитка в раковину. И даже попыталась закрыть створку-окошко.
   – Одну минуту, гражданочка! – Леонидов легко взбежал по ступенькам. – Дверь откройте!
   И костяшками пальцев правой руки деликатно, но требовательно постучал в дверь. После небольшой паузы лязгнула щеколда. За открывшейся дверью стояла перепуганная консьержка. Подбородок у нее, как заметил Алексей, дрожал.
   – Вы сегодня дежурите? С какого времени?
   – С утра, – пискнула женщина.
   – Никуда не отлучались?
   – Я… В общем-то… – замялась консьержка.
   – Понятно. Отлучались. У нас к вам два вопроса. Первый: почему вы сразу назвали имя потерпевшей, как только узнали об убийстве? И, кстати, попали в точку! И второй вопрос: назовите всех, кто вошел сегодня утром в этот подъезд.
   – Но были же гости! Я их всех по именам не знаю!
   – Гостей кто впускает? Вы?
   – Нет. Хозяева. Гости набирают код квартиры, и их впускают.
   – А вы спрашиваете, к примеру: к кому?
   – Да!
   – Отлично! Бурундуков! Займись!
   – Есть! – лейтенант также проворно, явно подражая начальству, взбежал по ступенькам, но на последней споткнулся. Выход на сцену получился смазанным, и Леонидов невольно поморщился. С кем приходится работать!
   – Составь полный список, – велел он Бурундукову. – Вытряси из нее все, что она знает.
   Консьержка невольно попятилась к заваленному книгами и тетрадками столу.
   – Гражданочка, – остановил ее Леонидов. – Вы еще не ответили на первый вопрос!
   – Я… Ну, как же? – растерялась женщина.
   – Почему вы решили, что убита Анна Павловна? Или, как вы говорите, баба Аня?
   – Она давала деньги в долг, – пролепетала консьержка. – Я знала, что ничем хорошим это не кончится. Все знали.
   – Так. Вы тоже брали у нее деньги?
   – Я… – женщина залилась краской.
   – Вы брали деньги у потерпевшей. Бурундуков! Отметь это!
   – Есть!
   – А какой она брала процент? – наугад спросил Леонидов. Выстраивалась цепочка, до боли знакомая еще со школьной скамьи: старушка – деньги в долг – убийство – процентщица.
   – Видите ли… – замялась консьержка.
   – А конкретно?
   – Большой.
   – А еще конкретнее?
   – Больше, чем в банке. Но она не требовала поручительства. Только расписку.
   – И не тянула с рассмотрением заявки. Я так понимаю, в последнее время клиентов у нее было хоть отбавляй. Банки сейчас неохотно дают кредиты, а долгов у людей накопилось много. Как вас зовут? – неожиданно мягко спросил он у женщины.
   – Ираида Осиповна.
   – Много вы ей должны, Ираида Осиповна?
   – Тридцать тысяч, – призналась женщина. И тихо добавила: – Вы не подумайте ничего плохого. Рублей.
   Леонидов посмотрел на нее и невольно вздохнул. «Плохое», они же доллары, с Ираидой Осиповной не вязались.
   – С процентами или без? – спросил он.
   – Без.
   – Можно считать, что это мотив, – вздохнул Алексей.
   – Да таких, как я, полподъезда! Это не считая соседних! И других домов!
   – С размахом, выходит, жила старушка. Бурундуков!
   – Я!
   – Составляй список.
   – Есть!
   – Остальные – за мной!
   И Леонидов шагнул к лифту.
   – Убили старушку-процентщицу, – сказал Кислицкий закрывающимся дверям. – Почему не топором? Почему задушили?
   – Мельчает Раскольников, господа, – поправил очки судмедэксперт.
   – А, может, меняет пол? – пошутил Кислицкий.
   – И это может быть… Мужики работают топорами, а дамочки душат. Не исключаю, что преступник – женщина.
   – Приехали! Пятый этаж!
   Их встретил собачий лай. Дверь в квартиру потерпевшей была приоткрыта, лай слышался оттуда.
   – Я собак не люблю, – пожаловался Кислицкий, не спеша выходить из лифта.
   – Кто ж их любит, когда их много? – поежился и судмедэксперт.
   – Может, они маленькие? – Леонидов первым вышел из лифта.
   – Судя по лаю, да, небольшие, – поддержал его судмедэксперт и тоже шагнул на лестничную клетку.
   – Вы, мужики, посмотрите, где они, собаки, и какого размера, а я пока тут подожду, – сказал Кислицкий.
   – Отставить! Идем вместе! Стыдно, старший лейтенант! Ты, такой большой, вооруженный мужчина, боишься каких-то маленьких…
   Леонидов невольно попятился. На пороге квартиры, в которую он собирался войти, появился некто на четырех лапах, на его взгляд безобразный, сморщенный и отнюдь не маленький. Собака залаяла и рванулась вперед.
   – Моня! Тихо! Назад! – В дверях появилась заплаканная женщина лет сорока. – Ой, вы из милиции? Проходите!
   – Собачку уберите, женщина, – попросил Кислицкий.
   – Да-да! Конечно! Сейчас! Моня! Соня! Ганс! Зюзя! Мальва! Назад! Сюда! Все сюда!
   – Сколько же их? – удивился судмедэксперт.
   – Штук пять, не меньше, – мрачно сказал Кислицкий.
   – Выходит, она жила с собаками, – задумался Леонидов.
   – Проходите, – женщина вновь появилась на пороге. – Я заперла их в маленькой комнате. Это мопсы, вообще-то они добрые. Просто разволновались.
   Они вошли в квартиру. Если бы Алексей не знал, что убитой были должны полподъезда жильцов, да еще из близлежащих домов, он подумал бы, что здесь живет нищенка. В квартире было грязно, мебель старая, ремонт давно не делался. Паркет на полу вспучился, похоже, хозяйка далеко не каждый день выгуливала своих многочисленных собак, цвет обоев на стенах определялся с трудом, потолок был желтым и весь в потеках. Видать, старушку пару раз заливали, но ремонт она после этого так и не сделала.
   У Алексея нашлось одно лишь слово чтобы описать все это: отвратительно! И тут же, в прихожей, лежал отвратительный труп.
   Труп был одет в старый, местами вытертый до дыр махровый халат неопределенного цвета и… валенки! Да-да! Самые настоящие валенки! На пятках – кожаные заплатки, Алексей отчетливо разглядел аккуратный шов дратвой. Поясница старушки была обвязана пуховым платком, пух местами свалялся. Сморщенная жилистая шея свернута на бок, на голове – шерстяной клетчатый шарф, на самой макушке торчал клок седых волос, а на носу – огромная бородавка.
   – Она все время мерзла, – шепотом сказала женщина.
   – Вы ей…?
   – Племянница. Ольга.
   – А детей…?
   – У нее не было.
   – Такая маленькая… – удивился судмедэксперт, нагибаясь над телом.
   – Она будто в землю врастала, – все так же тихо сказала племянница. – Усыхала прямо на глазах.
   – А где деньги? – спросил Алексей.
   – Деньги?
   – Она давала деньги в долг. Где она их хранила?
   – Идемте, – позвала женщина.
   И первой шагнула в большую комнату. Алексей уже понял, что комнат в квартире две. В маленькой лаяли запертые собаки, а в большой, судя по всему, жила сама Анна Павловна. У стены стоял диван, на котором она спала, постельное белье на нем было серого цвета. Племянница Анны Павловны подошла и откинула одеяло и застиранную простыню. Алексей увидел старый матрас.
   – Здесь, – сказала Ольга.
   – Под матрасом?
   – В.
   – В?
   – В матрасе.
   Ольга откинула подушку. Вверху матрас был вспорот, и Алексей увидел, что из него торчат… деньги! Причем доллары!
   – Ее что, не ограбили?
   – Трудно сказать. Я не знаю, сколько у нее было денег.
   Алексей подошел и вытянул из матраса одну купюру. Она пахла старостью, хотя на вид была новенькой. Вообще эти деньги имели отвратительный запах.
   – Почему она не сделала хороший ремонт, с такими-то деньгами?
   – У тети была катаракта. Она все видела словно сквозь мутную пленку. Ей казалось, что здесь чисто. И красиво, – добавила Ольга.
   – А почему операцию не сделала?
   – Она боялась умереть под наркозом.
   – Умереть?
   – Да. Она очень боялась смерти.
   – Но так жить… – Алексей покачал головой. – По-моему, это хуже смерти… А вы? Как вы здесь жили?
   – Здесь? – удивилась Ольга. – О, нет! У меня семья. Муж, дети. Я живу у мамы… С мамой. Я заходила к ней иногда. Проведать. Она каждый раз грозилась лишить меня наследства, – усмехнулась женщина.
   – У вас были денежные затруднения?
   – А у кого их сейчас нет?
   – Она вам помогала?
   – Нет.
   – Значит, это вы нашли труп?
   – Да. Я. Зашла поздравить ее с Новым годом и…
   – Спокойнее. Расскажите подробнее.
   – Дверь в квартиру была приоткрыта. Собаки заперты в маленькой комнате.
   – Вот как? – удивился Алексей. – Она всегда их запирала?
   – Нет, что вы! Я сама удивилась: почему мопсы заперты?
   – Сразу удивились? Или потом?