Страница:
Плохо соображающий со сна Димка никак не мог понять, зачем мне нужен посторонний мужчина, да к тому же еще побывавший под колесами автомашины. А когда понял, велел тут же оставить чужого человека в покое. Помогла Аленкина ссылка на профессиональный интерес. И тут началась такая «латынь», что я удрала в спальню, где со спокойной душой и заснула. Да так, что предпринятые позднее мужем меры насильственного пробуждения (громко учил кошку жить) прошли стороной, шведской. Мне снился зоопарк. В одном вольере с северными оленями сидел Шурик, украшенный ветвистыми рогами, и Дим-киным голосом предлагал Элькиной дочери Плюшке драть не кресло, а мой нос за то, что в свое время пошла на поводу у Аленки, не пустив Элькиных котят по миру.
Отметив мое нежелание проснуться и достойно ответить на его выпад, Димка избрал новую тактику.
— Интересное дело, Исабель Балбесовна, — еще громче обратился он к кошке, послушно внимающей его выступлению, — бытует мнение, кто рано встает, тому Бог подает. Оно ошибочное. Я встал достаточно рано, даже успел выяснить судьбу человека, на глазах жены попавшего под машину, но завтрак мне не подали. Честно говоря, надеялся, что мысль о нем будет внушена Ирине Александровне. О, Иришка, ты уже проснулась? Чего ж так рано? Еще и двенадцати нет. Ну что ты на меня так смотришь? Не узнала?
Димка сидел у меня в ногах и приветливо скалился. Секундное дело — сгрести его шевелюру в кулак и «макнуть» головой в одеяло.
— Фейс-контроль! — бодро пояснила я. — Твоя мор… физиономия идентифицирована как личина, принадлежащая зануде Ефимову Д. Н. по кличке Хирург. — И, на всякий случай, вылетела из комнаты. Расспрашивать мужа о результатах его звонка в данный момент не стоило. Будет выпендриваться и набивать себе цену. В семейной жизни всегда есть место подвигу. Блинчики, соответствующие по уровню прозрачности папиросной бумаге, — прекрасный повод развязать язык Хирургу.
Так оно и вышло. Объедаясь не очень полезными, как ему кажется исключительно после еды, кругляшками.
Димка поведал, что прозвонился своему приятелю из Института Склифосовского и через полчаса выяснил — с моей головой все в порядке. В том плане, что вчерашний несчастный случай мне не померещился. И это радует. Опять же в том плане, что у финнов и шведов нет ничего такого, от чего бедной женщине за короткий срок можно свихнуться. Впрочем, у россиян услуга подобного рода предоставляется «на дому». Достаточно ежедневного просмотра определенного рода телепередач «с места событий». Например, заседаний Государственной думы.
Информация была сжатой, но вполне достаточной: вчера, в восемь часов пятьдесят восемь минут утра, в реанимационное отделение клиники бригадой скорой помощи был доставлен Лузгин Павел Константинович 1973 года рождения. Предварительный диагноз: легкая черепно-мозговая травма, перелом трех ребер и правого предплечья, осколочный перелом правой голени, а для полного ассортимента — многочисленные ушибы, полученные в результате наезда на пострадавшего автомашины марки «Москвич», пикап. Место происшествия — Комсомольская площадь со стороны Ленинградского вокзала. Состояние уроженца Московской области Лузгина удовлетворительное, личность определена со слов знакомой пострадавшего.
Мало того что я ошиблась, приняв Лузгина Павла Константиновича за Кочнева Александра Витальевича, так еще и неправильно определила марку совершившей наезд автомашины. Всего-то неделю отсутствовала, а уже плохо различаю российские автомобили.
— Он умрет? — Руки с очередным блином, который намеревалась подкинуть Димке, слегка дрожали.
— Иди сюда. — Загребущая длань мужа перехватила меня вместе с блином и усадила на колени. Блин удачно шлепнулся прямо в тарелку. — Он не умрет, — оглушительно чмокая меня в ухо, уверенно объявил муж. — Ему сделали трепанацию черепа, удалили все лишнее, наболевшее, и теперь Павел Константинович спокойно спит в реанимационном отделении. Шучу. Обошлось даже без операции. Но вечный покой ему точно не снится. Все замечательно. У тебя сковородка горит!
«Ну вот и все! — подумала я, торопясь к посту у электроплиты. — Можно окончательно успокоиться. Остается только вернуть „подкидыша“, Шуриков пиджак, по принадлежности и можно забыть о „ложке дегтя“, подпортившей бочку меда нашего с Наташкой путешествия».
А через пару часов позвонила Майка и, забыв о вчерашней легкомысленной отмашке от пиджака мужа, настоятельно попросила придержать кожаную шмотку Шурика до лучшего времени, приходящегося на понедельник. Обязательно заедет и заберет. Странная просьба. Вроде еще вчера сообщила, что пиджак много места не занимает. Совершенно не беспокоясь, я пообещала не использовать пиджак в целях наживы, то есть не продавать его и не сдавать в аренду. Майка торопливо поблагодарила. Девушка явно не вслушивалась в мои слова. И это было оправданно. Выяснилось, что на работе у Александра Витальевича жуткое ЧП. Только сегодня работники фирмы узнали, что случайно погиб их руководитель. На прошлой неделе, когда Кочневы развлекались за границей, шеф уехал на рыбалку с одним-един-ственным желанием: посидеть на берегу озера с удочкой и отвлечься от всех неприятных моментов, связанных с работой. Так получилось, что отвлекся он навечно, утопив в холодной озерной воде все горести, заботы, а заодно и радости. В деревне у дома знакомого егеря осталась его машина, а в лесу, на берегу озера, палатка с вещами, неполная бутылка спиртного и, кажется, рыболовные снасти. Тело утонувшего шефа не обнаружили. Только на середине озера кружилась в водовороте перевернутая резиновая лодка.
— Да что же это такое! — ахнула я. — Сплошные несчастные случаи! — и коротко поведала Майке о вчерашнем наезде на Лузгина Павла Константиновича, которого я нечаянно приняла за Шурика.
Майка пришла в ужас, что стало понятно по ее изменившемуся голосу.
— Ир, лучше бы ты мне этого не говорила. Боже мой, как же так? Теперь буду постоянно трястись за мужа. Вдруг твоя ошибка — какой-то предупреждающий знак свыше? Поневоле будешь суеверной.
— Не бери в голову. — Я уже успела пожалеть о сказанном. — При чем тут какие-то суеверия?
— При том! Впрочем, возможно, ты и права. Скажи-ка мне свой адрес.
— Записывай!
— Не надо, я запомню. Извини, очень тороплюсь.
Майка отключилась, а я поплелась к Наташке делиться новостью. Сошлись на том, что рыбалка, настоянная на водке, разбавленной одиночеством, не лучший способ ухода от проблем на работе и в семейной жизни. Да и вообще от всех проблем.
О супругах Кочневых я не вспоминала с понедельника и вплоть до четверга. Им явно было не до пиджака. В четверг, в первой половине дня, Майка прислала мне на мобильник сообщение с настоятельной просьбой встретиться с девушкой по имени Ксения. Девица должна была заскочить к нам за пиджаком в пятницу в районе восьми вечера. В ответном сообщении о согласии я, на всякий случай, указала номер и Натальиного мобильного телефона. Все бы ничего, да только вот запамятовала, что у нас с Наташкой на вечер пятницы были свои планы, плавно вытекающие из дня рождения Анастас Ивановича, соседки по лестничной клетке. Короткая торжественная часть мероприятия ежегодно намечалась на семь часов. По сложившейся практике за стол усаживались около восьми. После поздравлений оторвать кого-либо из нас от разносолов Анастас Ивановича возможным не представлялось. Всего было понемножку, но из категории «пальчики оближешь». Именно поэтому я решила перезвонить Майке, попросив перенести прием-передачу пиджака Александра Витальевича на другой день. Увы, ее мобильник был уже отключен. Все последующие попытки связаться с ней также успеха не принесли. Ограничилась эсэмэской.
В конце концов, грядущий визит девушки Ксении совершенно вылетел из моей головы. «Клином», способствующим этой незадаче, послужил Наташкин звонок с работы, в панике сообщившей, что предназначавшаяся для нашей кокетки-гренадерши подарочная пижама нечаянно «пообедала». Не в добрую, хотя и обеденную минуту, подруге приспичило похвалиться перед коллективом шедевром одного из российских производителей. Показ пижамы, не в полный объем развернутой на спешно освобожденном для этих целей рабочем столе, вызвал бурное одобрение присутствующих. Но Наташке оно показалось недостаточно искренним. В целях всеобщего и радикального «отпада» коллег она напялила на себя широченные пижамные штаны шестьдесят последнего размера и с грацией манекенщицы продефилировала по кабинету, дважды обернув их вокруг своей «оси» и аккуратно придерживая у подмышек. Жаль, что никто не додумался закрыть дверь на ключ. Вернее, жаль, что именно в этот момент в кабинет заявился главврач и, слегка испугавшись, поинтересовался «что это?». «Это», именуемое замаскированной в пижамные штаны насыщенного цвета молодой весенней зелени Наташкой, шарахнулось в сторону и непроизвольно обмякло. Штаны, проникнувшись серьезностью момента, слетели с нее добровольно. Подхватив их буквально «с лету», Наташка едва успела через них перешагнуть. Заведующая отделением кардиологии со словами «я слушаю вас, Сергей Александрович» молниеносным движением руки подхватила швейное изделие и отшвырнула его куда-то за себя. Куда именно, выяснилось чуть позднее — в кастрюлю с остывающим супчиком, сваренным «дежурной по кухне» Полинкой на два дня, четверг и пятницу.
Спешно собираясь после работы домой с намерением заскочить за новым подарком в магазин, именуемый то ли «Три медведя», то ли «Три великана» — хорошо запомнила только цифру, я прихватила с собой трубку рабочего телефона, взамен оставив мобильник. Подмену обнаружила только в магазине. Несколько неприятных минут, и я довольно успешно убедила себя в том, что ничего страшного не произошло. Девушка Ксения наверняка постарается предварительно позвонить. Значит, ее номер останется на мобильнике. Завтра приду на работу, расшаркаюсь за причиненные ей пустые хлопоты, и все дела.
«Расшаркаться» утром в пятницу не получилось. Просто потому, что пять звонков, зафиксированных моим телефоном за время моего отсутствия, поступили с номера, так и не засветившегося откровенностью, следовательно, оставшегося неизвестным. Майкин же мобильник по-прежнему был отключен. К концу рабочего дня меня стали одолевать сомнения в собственной порядочности. Я поладила со своей совестью только по прибытии домой — в момент выхода из лифта. Вначале просто потому, что забыла обо всем на свете. На площадке от души веселились две души, Наталья и Алена. Наташка, успев отстирать и высушить подарочные штаны, приняла решение все-таки преподнести пижаму Анастас Ивановичу, дабы добро зря не пропадало. А приобретенный мной «на замену» подарок может годочек и подождать.
Судя по размеру, «добра» с лихвой хватило бы на двух десантников очень крупного телосложения и одного худенького вьетнамца. Продемонстрировать конечный результат волшебного действия обыкновенного хозяйственного мыла и своих умелых рук подруга решила на Алене. Получилось довольно миленько: не известное науке существо отряда головоногих. Рук не было. Сорок пять набранных дочерью килограмм тоже не наблюдалось. Все скрылось за многочисленными складками штанов. Собранный воедино верх зеленого шедевра крепился вокруг изящной шейки с помощью желтенького шарфика, заканчивающегося элегантным бантом. Такой же бант красовался на голове у Наташки.
— Наконец-то! — обрадованно пискнула Аленка. — А то нас папик из дома вытурил.
— Отправились бы к Наталье Николаевне, — через силу улыбаясь, посоветовала я, пребывая в состоянии слишком хорошо выжатого лимона. Сказывался нашпигованный мелкими служебными неприятностями рабочий день.
— Так там вообще на порог не пустили. Денька с перепуга даже пару раз гавкнула. Правда, заикаясь. Мамуль, твоего возвращения папик, в отличие от нас, ждет с нетерпением, жаловаться будет. Ты в большой комнате пакетик с кресла прихвати, на выход. Нас дальше прихожей не пустят. А в пакетике — пижамный верх. Влезете в курточку вместе с Натальей Николаевной, и понесем друг друга к кому-нибудь «на брудершафт».
— Ирина! — донесся из коридора рассерженный голос мужа.
— Подслушивал! — шепнула мне Наташка и слегка подтолкнула меня вперед. — Иди, мы тебя сзади прикроем.
— По-твоему, это нормально?
Пропустив всю нашу компанию в прихожую, Димка принялся взывать именно к моей совести. Наверное, считал, что у остальных она уже окончательно потеряна. Это лишило меня возможности продолжить самобичевание, связанное с несостоявшимся по моей вине визитом девушки Ксении. В конце концов нельзя же быть виноватой во всем! Тогда как обличительно-воспитательная речь мужа неминуемо вела к неутешительному выводу: какая я, такие у меня и дети. А заодно соседи, коллеги по работе и даже государственная политика.
— Мне нужен телефон турфирмы! — громко заявила я, заставив мужа споткнуться на словах: «До каких пор».
— Фига себе! — прогудела Наташка. — Лично я так радикально вопрос своего дальнейшего существования на нашем этаже не ставила. Ефимов, ты все-таки достал жену своими нравоучениями! Несчастная готова сунуться из огня да в полымя. В смысле, из заграницы, да опять в заграницу.
— Мне просто надоело присутствие в моем доме чужого пиджака, который Наталья опять намеренно перетащила ко мне! — рявкнула я, раздраженно срывая его с вешалки и бросая на пол. — Он на меня давит! И не надо ждать милости от Кочневых! Сначала целую неделю не могут выбрать время его забрать, потом звонят и не удосуживаются поинтересоваться, удобно ли мне в назначенное время быть дома, мало того, посылают за пиджаком какую-то свистушку с закодированным номером!
— О! Как чувствовала! У этой шмотки плохая аура, — шмыгнула носом Наташка и стянула с головы безумный бант. — Ленусик, стаскивай подарок. Не склалось! Подожди, сейчас только ошейник тебе сниму. Не дергайся. Видишь, мама нервничает? Ее твой папа довел. Вот она на чужой пиджак и срывается. Как бы на ленточки не покромсала.
Я презрительно фыркнула и, не прицеливаясь, отправила на кресло в холл свою сумку. На мое счастье, она оказалась закрыта. Димка оторопел, но машинально успел увернуться, довольно ловко перехватив сумку почти у собственного носа.
— Полет гигантского шмеля. Мутанта. Озверела, — тихо проронила Алена. — Ужинать не будем. Разгрузочный вечер. Какая жалость, что Анастас Иванович силовым методом отменила свой день рождения!
— То есть как отменила? — я машинально пригладила волосы.
— Очень просто. Попросив преподнести положенный ей подарок в любое другое, удобное для нее время. У Анастас Ивановича сестра заболела. Вызвала ее в срочном порядке делить свой загородный дом.
— Ленусик, если хочешь, могу обеспечить тебе с папи-ком «тайную вечерю» за моим столом. Ир, ты что, не с той ноги рабочий кабинет покинула? — Наташка начинала приходить в себя. — Дим, закрой рот и открой сумку жены! В ней должен быть мобильник. Сейчас я сама прозвонюсь Майке и потребую аудиенции. Пусть забирают свою шмотку.
Не обращая внимания на тихую суету вокруг моего телефона, я скинула туфли и, прошлепав в спальню, демонстративно закрыла за собой дверь. Десяти минут одиночества с лихвой хватило, чтобы обрести прежнее равновесие и удивиться, с чего это меня так понесло. Какое-то время сидела и раздумывала, как лучше обставить свой выход. Выручила Наташка. Осторожно просунув голову в дверь, мгновенно оценила мое состояние как удовлетворительное и, подмигнув правым глазом, громко объявила:
— Ир, нам очень повезло с твоим мужем. Представляешь? Пары минут ему достаточно на то, на что мне не хватит и пяти. Ефимов заставил туроператора расколоться и выдать адрес Кочневых, а заодно и номер их городского телефона. Только по нему никто не желает отвечать. Как и по мобильному. Операторша сама убедилась.
— И чем он ее пытал? Конституцией Российской Федерации?
— Скажешь тоже! Этой тоненькой книжечкой даже по голове доходчиво не настучишь. Дмитрий Николаевич лихо соврал, сославшись на то, что в подсунутом нам кожаном пиджаке обнаружены два авиабилета в Лиссабон на завтра. Разумеется, на имя супругов Кочневых.
— Мой муж никогда не врет.
— В его возрасте и при его профессии это скорее недостаток.
— Надеюсь, по карманам пиджака вы не лазили?
— Обижаешь. С помощью твоего «закидона» они сами вывернулись наизнанку. Из внутреннего кармана выпал аккуратненький такой конверт с тысячью у. е. в ассортименте и железнодорожный билет до Тамбова. Уже не нужный. Тот поезд, так сказать, ушел. Как раз в день нашего возвращения в столицу. Без какого-то Ельцова Михаила Петровича. Напрашивается только одно разумное объяснение: этот кожаный пиджак отличается весьма «легким» поведением. Одним словом, гулящий. В чьих только руках не побывал!
— Интересно, переходной кожаный пиджак. Нет, я прекрасно помню, что Шурик относился к нему как к родному. Швырял где ни попадя, например в автобусе, в кафе.
— Это не довод. Ты эту шмотку тоже швырнула. И, на мой взгляд, сделала это очень бездушно. А у Шурика душевно получалось. И несколько небрежно. Как у человека, которому есть чем швыряться, не пробросается. Странно, что Кочневы об этом билете и не вспомнили. Может, Шурик его где-то нашел? — Подруга посмотрела на меня с надеждой.
— В поезде «Хельсинки — Москва»? Или в Стокгольме? Кто-то ехал оттуда с пересадками? «Мальчик хочет в Тамбов».
— Не умничай. Это версия твоего Ефимова. Он предположил, что в общей массе туристов был некий господин Ельцов М.П. из Тамбова. Он этот билет и потерял. Разумно? Разумно. А Шурик спьяну подобрал. Какой-никакой, а документ. Мы, россияне, народ бдительный. Кстати, твоя незабвенно-выдуманная покойная тетушка именно из Тамбова. Надо бы помянуть, да некогда. Одевайся. Дмитрий Николаевич поддержал твое стремление избавиться от этого неудобного «портмоне» из натуральной кожи.
Мне совершенно не хотелось снова переодеваться и куда-то нестись. Мысленно я, как предостерегала Наташка, кромсала пиджак забывчивого Шурика вдоль и поперек, посыпая сверху клочками выпавших из него у. е.
— А на завтра нельзя эту поездку перенести? Суббота. Как выспимся, так и поедем.
— Что-то похожее твой Димка сказал. Только с другим смыслом, передадим шмотку со всем содержимым по назначению и завтра будем спать спокойно. Одевайся, говорю. Твой Ефимов носом чует исходящую от пиджака неприятность и предпочитает немедленно от него избавится. Сколько угодно случаев, когда мошенники подкидывают растяпе кошелек, а потом требуют с него сумму, которая там и не залеживалась.
Пересиливая новую волну раздражения, на сей раз против себя, растяпы, я принялась собираться. В тот момент еще не осознавала, что это раздражение, вызванное нежеланием ехать к Кочневым, не что иное, как интуитивное стремление избежать грядущих стрессов. Впрочем, колесо этой истории уже завертелось, они все равно бы о себе напомнили. Независимо от этой поездки. Разве что позднее.
6
Отметив мое нежелание проснуться и достойно ответить на его выпад, Димка избрал новую тактику.
— Интересное дело, Исабель Балбесовна, — еще громче обратился он к кошке, послушно внимающей его выступлению, — бытует мнение, кто рано встает, тому Бог подает. Оно ошибочное. Я встал достаточно рано, даже успел выяснить судьбу человека, на глазах жены попавшего под машину, но завтрак мне не подали. Честно говоря, надеялся, что мысль о нем будет внушена Ирине Александровне. О, Иришка, ты уже проснулась? Чего ж так рано? Еще и двенадцати нет. Ну что ты на меня так смотришь? Не узнала?
Димка сидел у меня в ногах и приветливо скалился. Секундное дело — сгрести его шевелюру в кулак и «макнуть» головой в одеяло.
— Фейс-контроль! — бодро пояснила я. — Твоя мор… физиономия идентифицирована как личина, принадлежащая зануде Ефимову Д. Н. по кличке Хирург. — И, на всякий случай, вылетела из комнаты. Расспрашивать мужа о результатах его звонка в данный момент не стоило. Будет выпендриваться и набивать себе цену. В семейной жизни всегда есть место подвигу. Блинчики, соответствующие по уровню прозрачности папиросной бумаге, — прекрасный повод развязать язык Хирургу.
Так оно и вышло. Объедаясь не очень полезными, как ему кажется исключительно после еды, кругляшками.
Димка поведал, что прозвонился своему приятелю из Института Склифосовского и через полчаса выяснил — с моей головой все в порядке. В том плане, что вчерашний несчастный случай мне не померещился. И это радует. Опять же в том плане, что у финнов и шведов нет ничего такого, от чего бедной женщине за короткий срок можно свихнуться. Впрочем, у россиян услуга подобного рода предоставляется «на дому». Достаточно ежедневного просмотра определенного рода телепередач «с места событий». Например, заседаний Государственной думы.
Информация была сжатой, но вполне достаточной: вчера, в восемь часов пятьдесят восемь минут утра, в реанимационное отделение клиники бригадой скорой помощи был доставлен Лузгин Павел Константинович 1973 года рождения. Предварительный диагноз: легкая черепно-мозговая травма, перелом трех ребер и правого предплечья, осколочный перелом правой голени, а для полного ассортимента — многочисленные ушибы, полученные в результате наезда на пострадавшего автомашины марки «Москвич», пикап. Место происшествия — Комсомольская площадь со стороны Ленинградского вокзала. Состояние уроженца Московской области Лузгина удовлетворительное, личность определена со слов знакомой пострадавшего.
Мало того что я ошиблась, приняв Лузгина Павла Константиновича за Кочнева Александра Витальевича, так еще и неправильно определила марку совершившей наезд автомашины. Всего-то неделю отсутствовала, а уже плохо различаю российские автомобили.
— Он умрет? — Руки с очередным блином, который намеревалась подкинуть Димке, слегка дрожали.
— Иди сюда. — Загребущая длань мужа перехватила меня вместе с блином и усадила на колени. Блин удачно шлепнулся прямо в тарелку. — Он не умрет, — оглушительно чмокая меня в ухо, уверенно объявил муж. — Ему сделали трепанацию черепа, удалили все лишнее, наболевшее, и теперь Павел Константинович спокойно спит в реанимационном отделении. Шучу. Обошлось даже без операции. Но вечный покой ему точно не снится. Все замечательно. У тебя сковородка горит!
«Ну вот и все! — подумала я, торопясь к посту у электроплиты. — Можно окончательно успокоиться. Остается только вернуть „подкидыша“, Шуриков пиджак, по принадлежности и можно забыть о „ложке дегтя“, подпортившей бочку меда нашего с Наташкой путешествия».
А через пару часов позвонила Майка и, забыв о вчерашней легкомысленной отмашке от пиджака мужа, настоятельно попросила придержать кожаную шмотку Шурика до лучшего времени, приходящегося на понедельник. Обязательно заедет и заберет. Странная просьба. Вроде еще вчера сообщила, что пиджак много места не занимает. Совершенно не беспокоясь, я пообещала не использовать пиджак в целях наживы, то есть не продавать его и не сдавать в аренду. Майка торопливо поблагодарила. Девушка явно не вслушивалась в мои слова. И это было оправданно. Выяснилось, что на работе у Александра Витальевича жуткое ЧП. Только сегодня работники фирмы узнали, что случайно погиб их руководитель. На прошлой неделе, когда Кочневы развлекались за границей, шеф уехал на рыбалку с одним-един-ственным желанием: посидеть на берегу озера с удочкой и отвлечься от всех неприятных моментов, связанных с работой. Так получилось, что отвлекся он навечно, утопив в холодной озерной воде все горести, заботы, а заодно и радости. В деревне у дома знакомого егеря осталась его машина, а в лесу, на берегу озера, палатка с вещами, неполная бутылка спиртного и, кажется, рыболовные снасти. Тело утонувшего шефа не обнаружили. Только на середине озера кружилась в водовороте перевернутая резиновая лодка.
— Да что же это такое! — ахнула я. — Сплошные несчастные случаи! — и коротко поведала Майке о вчерашнем наезде на Лузгина Павла Константиновича, которого я нечаянно приняла за Шурика.
Майка пришла в ужас, что стало понятно по ее изменившемуся голосу.
— Ир, лучше бы ты мне этого не говорила. Боже мой, как же так? Теперь буду постоянно трястись за мужа. Вдруг твоя ошибка — какой-то предупреждающий знак свыше? Поневоле будешь суеверной.
— Не бери в голову. — Я уже успела пожалеть о сказанном. — При чем тут какие-то суеверия?
— При том! Впрочем, возможно, ты и права. Скажи-ка мне свой адрес.
— Записывай!
— Не надо, я запомню. Извини, очень тороплюсь.
Майка отключилась, а я поплелась к Наташке делиться новостью. Сошлись на том, что рыбалка, настоянная на водке, разбавленной одиночеством, не лучший способ ухода от проблем на работе и в семейной жизни. Да и вообще от всех проблем.
О супругах Кочневых я не вспоминала с понедельника и вплоть до четверга. Им явно было не до пиджака. В четверг, в первой половине дня, Майка прислала мне на мобильник сообщение с настоятельной просьбой встретиться с девушкой по имени Ксения. Девица должна была заскочить к нам за пиджаком в пятницу в районе восьми вечера. В ответном сообщении о согласии я, на всякий случай, указала номер и Натальиного мобильного телефона. Все бы ничего, да только вот запамятовала, что у нас с Наташкой на вечер пятницы были свои планы, плавно вытекающие из дня рождения Анастас Ивановича, соседки по лестничной клетке. Короткая торжественная часть мероприятия ежегодно намечалась на семь часов. По сложившейся практике за стол усаживались около восьми. После поздравлений оторвать кого-либо из нас от разносолов Анастас Ивановича возможным не представлялось. Всего было понемножку, но из категории «пальчики оближешь». Именно поэтому я решила перезвонить Майке, попросив перенести прием-передачу пиджака Александра Витальевича на другой день. Увы, ее мобильник был уже отключен. Все последующие попытки связаться с ней также успеха не принесли. Ограничилась эсэмэской.
В конце концов, грядущий визит девушки Ксении совершенно вылетел из моей головы. «Клином», способствующим этой незадаче, послужил Наташкин звонок с работы, в панике сообщившей, что предназначавшаяся для нашей кокетки-гренадерши подарочная пижама нечаянно «пообедала». Не в добрую, хотя и обеденную минуту, подруге приспичило похвалиться перед коллективом шедевром одного из российских производителей. Показ пижамы, не в полный объем развернутой на спешно освобожденном для этих целей рабочем столе, вызвал бурное одобрение присутствующих. Но Наташке оно показалось недостаточно искренним. В целях всеобщего и радикального «отпада» коллег она напялила на себя широченные пижамные штаны шестьдесят последнего размера и с грацией манекенщицы продефилировала по кабинету, дважды обернув их вокруг своей «оси» и аккуратно придерживая у подмышек. Жаль, что никто не додумался закрыть дверь на ключ. Вернее, жаль, что именно в этот момент в кабинет заявился главврач и, слегка испугавшись, поинтересовался «что это?». «Это», именуемое замаскированной в пижамные штаны насыщенного цвета молодой весенней зелени Наташкой, шарахнулось в сторону и непроизвольно обмякло. Штаны, проникнувшись серьезностью момента, слетели с нее добровольно. Подхватив их буквально «с лету», Наташка едва успела через них перешагнуть. Заведующая отделением кардиологии со словами «я слушаю вас, Сергей Александрович» молниеносным движением руки подхватила швейное изделие и отшвырнула его куда-то за себя. Куда именно, выяснилось чуть позднее — в кастрюлю с остывающим супчиком, сваренным «дежурной по кухне» Полинкой на два дня, четверг и пятницу.
Спешно собираясь после работы домой с намерением заскочить за новым подарком в магазин, именуемый то ли «Три медведя», то ли «Три великана» — хорошо запомнила только цифру, я прихватила с собой трубку рабочего телефона, взамен оставив мобильник. Подмену обнаружила только в магазине. Несколько неприятных минут, и я довольно успешно убедила себя в том, что ничего страшного не произошло. Девушка Ксения наверняка постарается предварительно позвонить. Значит, ее номер останется на мобильнике. Завтра приду на работу, расшаркаюсь за причиненные ей пустые хлопоты, и все дела.
«Расшаркаться» утром в пятницу не получилось. Просто потому, что пять звонков, зафиксированных моим телефоном за время моего отсутствия, поступили с номера, так и не засветившегося откровенностью, следовательно, оставшегося неизвестным. Майкин же мобильник по-прежнему был отключен. К концу рабочего дня меня стали одолевать сомнения в собственной порядочности. Я поладила со своей совестью только по прибытии домой — в момент выхода из лифта. Вначале просто потому, что забыла обо всем на свете. На площадке от души веселились две души, Наталья и Алена. Наташка, успев отстирать и высушить подарочные штаны, приняла решение все-таки преподнести пижаму Анастас Ивановичу, дабы добро зря не пропадало. А приобретенный мной «на замену» подарок может годочек и подождать.
Судя по размеру, «добра» с лихвой хватило бы на двух десантников очень крупного телосложения и одного худенького вьетнамца. Продемонстрировать конечный результат волшебного действия обыкновенного хозяйственного мыла и своих умелых рук подруга решила на Алене. Получилось довольно миленько: не известное науке существо отряда головоногих. Рук не было. Сорок пять набранных дочерью килограмм тоже не наблюдалось. Все скрылось за многочисленными складками штанов. Собранный воедино верх зеленого шедевра крепился вокруг изящной шейки с помощью желтенького шарфика, заканчивающегося элегантным бантом. Такой же бант красовался на голове у Наташки.
— Наконец-то! — обрадованно пискнула Аленка. — А то нас папик из дома вытурил.
— Отправились бы к Наталье Николаевне, — через силу улыбаясь, посоветовала я, пребывая в состоянии слишком хорошо выжатого лимона. Сказывался нашпигованный мелкими служебными неприятностями рабочий день.
— Так там вообще на порог не пустили. Денька с перепуга даже пару раз гавкнула. Правда, заикаясь. Мамуль, твоего возвращения папик, в отличие от нас, ждет с нетерпением, жаловаться будет. Ты в большой комнате пакетик с кресла прихвати, на выход. Нас дальше прихожей не пустят. А в пакетике — пижамный верх. Влезете в курточку вместе с Натальей Николаевной, и понесем друг друга к кому-нибудь «на брудершафт».
— Ирина! — донесся из коридора рассерженный голос мужа.
— Подслушивал! — шепнула мне Наташка и слегка подтолкнула меня вперед. — Иди, мы тебя сзади прикроем.
— По-твоему, это нормально?
Пропустив всю нашу компанию в прихожую, Димка принялся взывать именно к моей совести. Наверное, считал, что у остальных она уже окончательно потеряна. Это лишило меня возможности продолжить самобичевание, связанное с несостоявшимся по моей вине визитом девушки Ксении. В конце концов нельзя же быть виноватой во всем! Тогда как обличительно-воспитательная речь мужа неминуемо вела к неутешительному выводу: какая я, такие у меня и дети. А заодно соседи, коллеги по работе и даже государственная политика.
— Мне нужен телефон турфирмы! — громко заявила я, заставив мужа споткнуться на словах: «До каких пор».
— Фига себе! — прогудела Наташка. — Лично я так радикально вопрос своего дальнейшего существования на нашем этаже не ставила. Ефимов, ты все-таки достал жену своими нравоучениями! Несчастная готова сунуться из огня да в полымя. В смысле, из заграницы, да опять в заграницу.
— Мне просто надоело присутствие в моем доме чужого пиджака, который Наталья опять намеренно перетащила ко мне! — рявкнула я, раздраженно срывая его с вешалки и бросая на пол. — Он на меня давит! И не надо ждать милости от Кочневых! Сначала целую неделю не могут выбрать время его забрать, потом звонят и не удосуживаются поинтересоваться, удобно ли мне в назначенное время быть дома, мало того, посылают за пиджаком какую-то свистушку с закодированным номером!
— О! Как чувствовала! У этой шмотки плохая аура, — шмыгнула носом Наташка и стянула с головы безумный бант. — Ленусик, стаскивай подарок. Не склалось! Подожди, сейчас только ошейник тебе сниму. Не дергайся. Видишь, мама нервничает? Ее твой папа довел. Вот она на чужой пиджак и срывается. Как бы на ленточки не покромсала.
Я презрительно фыркнула и, не прицеливаясь, отправила на кресло в холл свою сумку. На мое счастье, она оказалась закрыта. Димка оторопел, но машинально успел увернуться, довольно ловко перехватив сумку почти у собственного носа.
— Полет гигантского шмеля. Мутанта. Озверела, — тихо проронила Алена. — Ужинать не будем. Разгрузочный вечер. Какая жалость, что Анастас Иванович силовым методом отменила свой день рождения!
— То есть как отменила? — я машинально пригладила волосы.
— Очень просто. Попросив преподнести положенный ей подарок в любое другое, удобное для нее время. У Анастас Ивановича сестра заболела. Вызвала ее в срочном порядке делить свой загородный дом.
— Ленусик, если хочешь, могу обеспечить тебе с папи-ком «тайную вечерю» за моим столом. Ир, ты что, не с той ноги рабочий кабинет покинула? — Наташка начинала приходить в себя. — Дим, закрой рот и открой сумку жены! В ней должен быть мобильник. Сейчас я сама прозвонюсь Майке и потребую аудиенции. Пусть забирают свою шмотку.
Не обращая внимания на тихую суету вокруг моего телефона, я скинула туфли и, прошлепав в спальню, демонстративно закрыла за собой дверь. Десяти минут одиночества с лихвой хватило, чтобы обрести прежнее равновесие и удивиться, с чего это меня так понесло. Какое-то время сидела и раздумывала, как лучше обставить свой выход. Выручила Наташка. Осторожно просунув голову в дверь, мгновенно оценила мое состояние как удовлетворительное и, подмигнув правым глазом, громко объявила:
— Ир, нам очень повезло с твоим мужем. Представляешь? Пары минут ему достаточно на то, на что мне не хватит и пяти. Ефимов заставил туроператора расколоться и выдать адрес Кочневых, а заодно и номер их городского телефона. Только по нему никто не желает отвечать. Как и по мобильному. Операторша сама убедилась.
— И чем он ее пытал? Конституцией Российской Федерации?
— Скажешь тоже! Этой тоненькой книжечкой даже по голове доходчиво не настучишь. Дмитрий Николаевич лихо соврал, сославшись на то, что в подсунутом нам кожаном пиджаке обнаружены два авиабилета в Лиссабон на завтра. Разумеется, на имя супругов Кочневых.
— Мой муж никогда не врет.
— В его возрасте и при его профессии это скорее недостаток.
— Надеюсь, по карманам пиджака вы не лазили?
— Обижаешь. С помощью твоего «закидона» они сами вывернулись наизнанку. Из внутреннего кармана выпал аккуратненький такой конверт с тысячью у. е. в ассортименте и железнодорожный билет до Тамбова. Уже не нужный. Тот поезд, так сказать, ушел. Как раз в день нашего возвращения в столицу. Без какого-то Ельцова Михаила Петровича. Напрашивается только одно разумное объяснение: этот кожаный пиджак отличается весьма «легким» поведением. Одним словом, гулящий. В чьих только руках не побывал!
— Интересно, переходной кожаный пиджак. Нет, я прекрасно помню, что Шурик относился к нему как к родному. Швырял где ни попадя, например в автобусе, в кафе.
— Это не довод. Ты эту шмотку тоже швырнула. И, на мой взгляд, сделала это очень бездушно. А у Шурика душевно получалось. И несколько небрежно. Как у человека, которому есть чем швыряться, не пробросается. Странно, что Кочневы об этом билете и не вспомнили. Может, Шурик его где-то нашел? — Подруга посмотрела на меня с надеждой.
— В поезде «Хельсинки — Москва»? Или в Стокгольме? Кто-то ехал оттуда с пересадками? «Мальчик хочет в Тамбов».
— Не умничай. Это версия твоего Ефимова. Он предположил, что в общей массе туристов был некий господин Ельцов М.П. из Тамбова. Он этот билет и потерял. Разумно? Разумно. А Шурик спьяну подобрал. Какой-никакой, а документ. Мы, россияне, народ бдительный. Кстати, твоя незабвенно-выдуманная покойная тетушка именно из Тамбова. Надо бы помянуть, да некогда. Одевайся. Дмитрий Николаевич поддержал твое стремление избавиться от этого неудобного «портмоне» из натуральной кожи.
Мне совершенно не хотелось снова переодеваться и куда-то нестись. Мысленно я, как предостерегала Наташка, кромсала пиджак забывчивого Шурика вдоль и поперек, посыпая сверху клочками выпавших из него у. е.
— А на завтра нельзя эту поездку перенести? Суббота. Как выспимся, так и поедем.
— Что-то похожее твой Димка сказал. Только с другим смыслом, передадим шмотку со всем содержимым по назначению и завтра будем спать спокойно. Одевайся, говорю. Твой Ефимов носом чует исходящую от пиджака неприятность и предпочитает немедленно от него избавится. Сколько угодно случаев, когда мошенники подкидывают растяпе кошелек, а потом требуют с него сумму, которая там и не залеживалась.
Пересиливая новую волну раздражения, на сей раз против себя, растяпы, я принялась собираться. В тот момент еще не осознавала, что это раздражение, вызванное нежеланием ехать к Кочневым, не что иное, как интуитивное стремление избежать грядущих стрессов. Впрочем, колесо этой истории уже завертелось, они все равно бы о себе напомнили. Независимо от этой поездки. Разве что позднее.
6
До Тульской добрались быстро. Варшавка была забита только в обратном направлении. Нужный нам дом тоже отыскали сразу, Дмитрий Николаевич ориентировался так, как будто всю жизнь жил в этом районе. Кодовый замок в подъезде не работал, домофон тоже. Зато лифт порадовал рабочим гудением. Пару раз вздрогнув, он все-таки доставил нас на девятый этаж. Я невольно подумала, что все как-то слишком гладко идет. И зря, сглазила дальнейший ход событий.
Лестничная клетка освещалась одним противно моргающим и потрескивающим плафоном лампы дневного света. По обе стороны имелись две металлические двери с табличками номеров квартир.
— Коридорная система, — глубокомысленно заметил Димка. — Нам направо. — И решительно нажал на кнопку звонка шестьдесят седьмой квартиры. Потом он еще пять раз повторял свою попытку, не желая отказаться от намеченного плана во что бы то ни стало вернуть пиджак хозяину. На шестой инициативу перехватила Наташка и позвонила в соседнюю квартиру. С таким же результатом.
— Вымерли здесь все, что ли? — громко возмутилась подруга и нажала на кнопку. Очередной раз. В этот момент открылась кабина вновь прибывшего трудяги лифта и на нас с подозрением воззрился пожилой мужчина и одна морда собачьей национальности, помесь овчарки с вольной дворнягой. Одновременно открылся и «железный занавес», явив нашему взору сразу двух представительниц прекрасного пола. Одной было лет шестьдесят, другой — в десять с лишним раз меньше. Очаровательная девчушка с льняными кудряшками, огромными, в половину лица, любопытными глазами. И губки бантиком. Чудо, похожее на пушистый цветок.
— Ну че открываете кому попало, не спрашивая? — сердито поинтересовался мужчина, сдерживая стремление собаки рвануть к родным людям. — Надеетесь на встречу с «Тайдом»? Вы к кому? — буравя нас маленькими глазками из-под насупленных бровей и окончательно останавливая их на Димке, строго поинтересовался он.
— Мы к вашим соседям, в шестьдесят седьмую квартиру, — четко отрапортовала Наташка, — и это не ваше собачье дело, — закончила она, сюсюкая с псиной.
Женщина непроизвольно охнула и попятилась, оттаскивая за собой серьезную девчушку, бесконтрольно пытавшуюся отодрать кусочек внутренней обивки двери. Уж очень заманчиво торчал этот клок, у меня и самой чесались руки до него добраться. До нас донесся звук захлопнувшейся двери.
— Опоздали! — с удовольствием доложил мужичок, дернув за поводок собаку, решившую лизнуть Наташке руку. Собачья признательность за добрые слова. — Надо было раньше приходить.
— Простите, не понял. — Димка был сама вежливость.
— Идем, Герда, домой, — вредный мужик, не отвечая, направился к двери.
Как бы не так. Наташка мигом перегородила ему доступ в коридор. Собака от неожиданности озадаченно гавкнула и присела, подруга не выдержала и поощрительно погладила ее по голове.
— У вас что, молодой человек, уши заложило? «Молодой человек» и сам озадачился. Даже оглянулся назад, после чего приосанился и запоздало буркнул:
— Герда, сидеть!.. — Собака ухитрилась приветливо помахать «слепому» хозяину хвостом. — Откуда же вы такие незнающие объявились? Соседа с женой бандюки порешили. Вроде за какие-то долги. Не знаю, не ведаю и знать не хочу. А вам-то они зачем?
— Да вот, хотели пиджак Александру вернуть, — Димка продемонстрировал чистоту своих намерений, тряхнув пиджаком у носа мужчины.
— Поздновато спохватились. Нет там никакого Александра.
— И что, в квартире никто не живет?
Наташка пыталась найти во мне опору. Я очень удачно впала в ступор.
— Родиона племяннице, Ксении, квартира досталась, только она здесь всего одну ночь ночевала и опять в свою однушку перебралась. Я думаю, выжили ее убиенные. Мы почти рядом живем, иногда такое слышится!.. — Мужичок обреченно махнул рукой. — А покойницу однажды я сам лично среди бела дня в кухонном окне видел. Лицом и руками к стеклу прилипла и вроде как помощи просит. Жалко Горшковых. Еще молодые совсем. Жить бы да жить на пенсию. Вспомнить страшно, что было! — Мужчина вдруг осекся, крякнул и отрешенно посмотрел на пиджак. — А что ж вы так с этой курткой подзадержались?
Димка призадумался. Гмыкнул и как-то неуверенно произнес:
— Да, действительно. Да…
И тут я поняла, что следует найти в себе силы на умный ответ. С трудом преодолевая собственную окаменелость, взбрыкнула ногой и выровняла повисшую на мне Наташку.
— Мы в Москве проездом. Из Тамбова, в Тамбов. А пиджак Александру просил завезти его тамбовский друг. Сейчас, он у нас на обратном билете записан.
Вытянуть из внутреннего нагрудного кармана билет Димка мне не позволил, отчеканив:
— Друга зовут Ельцов Михаил Петрович.
— Они вместе в армии… О блин!
Хорошо, что Наташка не успела договорить. Решив окончательно распрямиться, задействовала мою ногу. Кому приятно, когда шляются каблуком по ноге? Я и отшвырнула подругу к стенке.
— Какой такой Александр? Хозяина квартиры Родионом Тимофеевичем зовут, и в армии он никогда не был. У него плоскостопие. — Глаза собеседника стали подозрительно суживаться. — Ельцов, говорите? Михал Петрович?…
— Разумеется. — Наташка мигом «вывернулась». -Они вместе в армии не служили, зато отдыхать рядышком довелось. С тех пор иногда и перезванивались. Михаил сначала в деревне жил. Потом в Тамбов перебрался. Узнал, что мы в Москву за товаром едем, у Дмитрия Николаевича, — подруга отлепилась от стенки и похлопала по спине моего мужа, — в Тамбове своя лавочка, вот и попросил закинуть вещичку.
— Простите, пожалуйста, — промямлила я, теребя в руках бумажный платочек. — А вы случайно не знаете адреса родственницы Кочневых? Ну, той, которой досталась квартира? Мы бы этот пиджак ей отвезли.
Решительным жестом руки мужичок дал понять, что ничего не знает, а если и знает, то не скажет. И проявил стремление продвинуться внутрь коридора. Собака, уже успевшая прилечь, нервно вскочила и, глядя на хозяина преданными глазами, опять услужливо завертела хвостом. Задерживать обоих не имело смысла.
В полном молчании мы спустились вниз, но садиться в машину муж не торопился.
— И что теперь будем делать? — зябко поежившись, спросила Наташка. — А все ты, Ефимов, виноват! Лавочник тамбовский. «Отвезем пиджак и будем спать спокойно».
Лестничная клетка освещалась одним противно моргающим и потрескивающим плафоном лампы дневного света. По обе стороны имелись две металлические двери с табличками номеров квартир.
— Коридорная система, — глубокомысленно заметил Димка. — Нам направо. — И решительно нажал на кнопку звонка шестьдесят седьмой квартиры. Потом он еще пять раз повторял свою попытку, не желая отказаться от намеченного плана во что бы то ни стало вернуть пиджак хозяину. На шестой инициативу перехватила Наташка и позвонила в соседнюю квартиру. С таким же результатом.
— Вымерли здесь все, что ли? — громко возмутилась подруга и нажала на кнопку. Очередной раз. В этот момент открылась кабина вновь прибывшего трудяги лифта и на нас с подозрением воззрился пожилой мужчина и одна морда собачьей национальности, помесь овчарки с вольной дворнягой. Одновременно открылся и «железный занавес», явив нашему взору сразу двух представительниц прекрасного пола. Одной было лет шестьдесят, другой — в десять с лишним раз меньше. Очаровательная девчушка с льняными кудряшками, огромными, в половину лица, любопытными глазами. И губки бантиком. Чудо, похожее на пушистый цветок.
— Ну че открываете кому попало, не спрашивая? — сердито поинтересовался мужчина, сдерживая стремление собаки рвануть к родным людям. — Надеетесь на встречу с «Тайдом»? Вы к кому? — буравя нас маленькими глазками из-под насупленных бровей и окончательно останавливая их на Димке, строго поинтересовался он.
— Мы к вашим соседям, в шестьдесят седьмую квартиру, — четко отрапортовала Наташка, — и это не ваше собачье дело, — закончила она, сюсюкая с псиной.
Женщина непроизвольно охнула и попятилась, оттаскивая за собой серьезную девчушку, бесконтрольно пытавшуюся отодрать кусочек внутренней обивки двери. Уж очень заманчиво торчал этот клок, у меня и самой чесались руки до него добраться. До нас донесся звук захлопнувшейся двери.
— Опоздали! — с удовольствием доложил мужичок, дернув за поводок собаку, решившую лизнуть Наташке руку. Собачья признательность за добрые слова. — Надо было раньше приходить.
— Простите, не понял. — Димка был сама вежливость.
— Идем, Герда, домой, — вредный мужик, не отвечая, направился к двери.
Как бы не так. Наташка мигом перегородила ему доступ в коридор. Собака от неожиданности озадаченно гавкнула и присела, подруга не выдержала и поощрительно погладила ее по голове.
— У вас что, молодой человек, уши заложило? «Молодой человек» и сам озадачился. Даже оглянулся назад, после чего приосанился и запоздало буркнул:
— Герда, сидеть!.. — Собака ухитрилась приветливо помахать «слепому» хозяину хвостом. — Откуда же вы такие незнающие объявились? Соседа с женой бандюки порешили. Вроде за какие-то долги. Не знаю, не ведаю и знать не хочу. А вам-то они зачем?
— Да вот, хотели пиджак Александру вернуть, — Димка продемонстрировал чистоту своих намерений, тряхнув пиджаком у носа мужчины.
— Поздновато спохватились. Нет там никакого Александра.
— И что, в квартире никто не живет?
Наташка пыталась найти во мне опору. Я очень удачно впала в ступор.
— Родиона племяннице, Ксении, квартира досталась, только она здесь всего одну ночь ночевала и опять в свою однушку перебралась. Я думаю, выжили ее убиенные. Мы почти рядом живем, иногда такое слышится!.. — Мужичок обреченно махнул рукой. — А покойницу однажды я сам лично среди бела дня в кухонном окне видел. Лицом и руками к стеклу прилипла и вроде как помощи просит. Жалко Горшковых. Еще молодые совсем. Жить бы да жить на пенсию. Вспомнить страшно, что было! — Мужчина вдруг осекся, крякнул и отрешенно посмотрел на пиджак. — А что ж вы так с этой курткой подзадержались?
Димка призадумался. Гмыкнул и как-то неуверенно произнес:
— Да, действительно. Да…
И тут я поняла, что следует найти в себе силы на умный ответ. С трудом преодолевая собственную окаменелость, взбрыкнула ногой и выровняла повисшую на мне Наташку.
— Мы в Москве проездом. Из Тамбова, в Тамбов. А пиджак Александру просил завезти его тамбовский друг. Сейчас, он у нас на обратном билете записан.
Вытянуть из внутреннего нагрудного кармана билет Димка мне не позволил, отчеканив:
— Друга зовут Ельцов Михаил Петрович.
— Они вместе в армии… О блин!
Хорошо, что Наташка не успела договорить. Решив окончательно распрямиться, задействовала мою ногу. Кому приятно, когда шляются каблуком по ноге? Я и отшвырнула подругу к стенке.
— Какой такой Александр? Хозяина квартиры Родионом Тимофеевичем зовут, и в армии он никогда не был. У него плоскостопие. — Глаза собеседника стали подозрительно суживаться. — Ельцов, говорите? Михал Петрович?…
— Разумеется. — Наташка мигом «вывернулась». -Они вместе в армии не служили, зато отдыхать рядышком довелось. С тех пор иногда и перезванивались. Михаил сначала в деревне жил. Потом в Тамбов перебрался. Узнал, что мы в Москву за товаром едем, у Дмитрия Николаевича, — подруга отлепилась от стенки и похлопала по спине моего мужа, — в Тамбове своя лавочка, вот и попросил закинуть вещичку.
— Простите, пожалуйста, — промямлила я, теребя в руках бумажный платочек. — А вы случайно не знаете адреса родственницы Кочневых? Ну, той, которой досталась квартира? Мы бы этот пиджак ей отвезли.
Решительным жестом руки мужичок дал понять, что ничего не знает, а если и знает, то не скажет. И проявил стремление продвинуться внутрь коридора. Собака, уже успевшая прилечь, нервно вскочила и, глядя на хозяина преданными глазами, опять услужливо завертела хвостом. Задерживать обоих не имело смысла.
В полном молчании мы спустились вниз, но садиться в машину муж не торопился.
— И что теперь будем делать? — зябко поежившись, спросила Наташка. — А все ты, Ефимов, виноват! Лавочник тамбовский. «Отвезем пиджак и будем спать спокойно».