Страница:
Юлия Андреева
Изнанка веера
(Приключения авантюристки в Японии)
Перевернутая страна
С чего все началось
Не могу сказать точно, что было отправной точкой. Всякое дело, как известно, начинается с начала, но только не мое. Тут, скорее, не начало, а самый настоящий крах. Шел 1999 год, страна никак не могла придти в себя после дефолта, а я скрепя сердце пыталась сводить концы с концами и не думать, вообще не вспоминать, что отобрал лично у меня проклятый денежный кризис.
А отобрал он, как тогда казалось, будущее: издательство, в котором я должна была написать серию книг – оно обанкротилось; театр – до дефолта я могла позволить себе роскошь работать в нем бесплатно, а теперь пришлось уйти, переквалифицировавшись в танцовщицу, выступающую во второразрядных ночных клубах.
Идея поехать за границу с тем, чтобы танцевать там и заниматься консумацией, давно уже будоражила воображение, но всякий раз, когда я готова была подписать контракт, случалось НЕЧТО!
Где-нибудь в Германии или Люксембурге пропадала знакомая девушка, и убитые горем родственники не знали что делать. Другая была подсажена на наркотики и по возвращению домой наложила на себя руки, третья сделалась проституткой и бросила в России трехлетнюю дочь.
Все это начисто отбивало желание искать приключения на свою задницу где-нибудь за границей.
Но вот настал день, когда я поняла, что больше не в состоянии бороться за каждую копейку, ожидая в любой момент отказа.
Посмотрела на себя в зеркало: 29 лет – ни мужа, ни детей, ни средств к существованию. Ни-че-го. Все, что я делала до этого, никому не нужно…
Значит придется подыскать нечто новое.
Я стояла перед зеркалом и смотрела себе в глаза.
«Тебе почти тридцать, ты – молодая, красивая, талантливая – и не можешь обеспечить себе достойную жизнь? Да что там себе – даже своей матери?! И что будет дальше, когда ты постареешь, подурнеешь или того хуже – поглупеешь? Как ты собираешься сводить концы с концами?!»
Отражение молчало, слез не было, они застряли в горле болевым комом.
Что делать? Думай, или достойно уйди. Миру не нужна глупая, слабая неженка. Думай или уступи дорогу тем кто идет следом.
Что делать?! Наугад я открыла газету «Из рук в руки» и прочла выделенное жирным шрифтом объявление: «Требуются девушки до 30 лет для работы танцовщицами в ночных клубах Японии».
Мой выбор был сделан.
А отобрал он, как тогда казалось, будущее: издательство, в котором я должна была написать серию книг – оно обанкротилось; театр – до дефолта я могла позволить себе роскошь работать в нем бесплатно, а теперь пришлось уйти, переквалифицировавшись в танцовщицу, выступающую во второразрядных ночных клубах.
Идея поехать за границу с тем, чтобы танцевать там и заниматься консумацией, давно уже будоражила воображение, но всякий раз, когда я готова была подписать контракт, случалось НЕЧТО!
Где-нибудь в Германии или Люксембурге пропадала знакомая девушка, и убитые горем родственники не знали что делать. Другая была подсажена на наркотики и по возвращению домой наложила на себя руки, третья сделалась проституткой и бросила в России трехлетнюю дочь.
Все это начисто отбивало желание искать приключения на свою задницу где-нибудь за границей.
Но вот настал день, когда я поняла, что больше не в состоянии бороться за каждую копейку, ожидая в любой момент отказа.
Посмотрела на себя в зеркало: 29 лет – ни мужа, ни детей, ни средств к существованию. Ни-че-го. Все, что я делала до этого, никому не нужно…
Значит придется подыскать нечто новое.
Я стояла перед зеркалом и смотрела себе в глаза.
«Тебе почти тридцать, ты – молодая, красивая, талантливая – и не можешь обеспечить себе достойную жизнь? Да что там себе – даже своей матери?! И что будет дальше, когда ты постареешь, подурнеешь или того хуже – поглупеешь? Как ты собираешься сводить концы с концами?!»
Отражение молчало, слез не было, они застряли в горле болевым комом.
Что делать? Думай, или достойно уйди. Миру не нужна глупая, слабая неженка. Думай или уступи дорогу тем кто идет следом.
Что делать?! Наугад я открыла газету «Из рук в руки» и прочла выделенное жирным шрифтом объявление: «Требуются девушки до 30 лет для работы танцовщицами в ночных клубах Японии».
Мой выбор был сделан.
Призма авантюризма
На кастинг съехались около пятидесяти девушек, многие из которых уже работали в Японии и готовы были снова ринуться в бой.
– Что там за работа? – спросила я самую бойкую говорливую деваху.
– Да зашибись, подсаживаешься к клиенту за столик и трещишь без умолку. Чума! Терпеть не могу танцевать, зато потрепаться…
– Так разговаривать-то нужно на японском. А если его не знаешь?
– Без языка ничего не заработаешь. Да ты не бойся, все поначалу в одинаковом положении. Жизнь заставит – выучишь…
В общем, выиграла я тогда кастинг… Почему я? А черт его знает, понравился танец или мордашка, хотя мне кажется, что я просто не могла не выиграть и все тут – решение принято и отступать было некуда.
Сейчас, по прошествии времени, после девяти месяцев, проведенных, в общей сложности, в Японии, – жуть какая – девять месяцев, родить за это время можно, – так вот, после всего этого твердо могу сказать одно: Япония – магическая страна, она войдет к тебе в душу и боком выйдет.
Япония не пускает к себе ненужных ей людей, и решительно пинает в спину всякого, кто хоть на йоту приблизился к ее тайне. Япония – это Япония.
За время сборов переделала все свои театральные костюмы, а подруга подарила мне обтягивающее платье для консумации.
С собой взяла «Поэззию скальдов», запас писчей бумаги и несколько авторучек – чтобы в Японии не тратиться.
Еще две девушки, отправляющиеся на гастроли вместе со мной, мало что смыслили в танцах, и я решила, что это будет моим козырем. Если не смогу быть полезна в работе с клиентами, стану менять программу каждую неделю и продержусь.
Я покидала Россию с тяжелым сердцем. В ушах все еще стоял плач по затерявшимся в европейских барах танцовщицам, а ведь меня тоже могут накачать наркотиками или, скажем, продать в публичный дом.
Насчет наркоты не знаю – не пробовала, а вот проститутку из меня никто не сделает, усмехнулась я самой себе. Легче пристрелить, чем уговорить. Плавали, знаем. Буквально за год до этого ездила вместе с шоу и даже одна-одинешенька на крайний Север – осваивала просторы необъятной родины. Тамошние паханы – это вам не вежливые японцы, да и Воркута с Колымой – не Нагоя, где я должна была теперь работать. Осталась жива. Так что двум смертям не бывать – прорвемся.
Контракт на работу в Японии (см. Приложение) сам по себе представлял некое произведение искусства: «Японская фирма (название), именуемая в дальнейшем „А“, с одной стороны, и артист, именуемый в дальнейшем „Б“, с другой стороны…».
Это выразительное «Б» говорило о многом, о чем не хотелось даже думать. Дальше шли общие сведения и условия: место работы, название клуба, профессия. В графе «профессия» у всех стояло: «артистка балета». Любопытно, что некоторые из этих новоявленных балерин в жизни не танцевали иначе как на дискотеках, они ехали работать хостесс (подробнее см. главу «Хостесс»).
Работать предполагалось 90 дней, по окончании этого срока контракт мог быть продлен на такое же время.
«Ежемесячный гонорар „Б“ составит столько-то японских йен. В случае переработок „А“ выплачивает „Б“ за каждый час соответствующее вознаграждение».
Я пробежалась по пунктам запрещающим работать в других клубах, и сулящих медицинскую страховку, остановившись на любопытной информации: «А» несет материальную ответственность (выплата денежной компенсации) в случае смерти «Б» или в случае полной либо частичной утраты им трудоспособности в период действия контракта. Размер денежной компенсации определяется в каждом конкретном случае по решению уполномоченных на то организаций Японии. Это не распространяется на случаи, когда увечье или смерть «Б» является результатом сознательного действия «Б». На случай кончины «Б», «А» обеспечивает за свой счет отправку тела и имущества родственникам «Б».
Живо представила, как семья получает мои останки и невольно поежилась.
– Нельзя ли убрать этот пункт? – спросила я у администратора. – Не хочу возвращаться домой в цинковом гробу, не мой стиль.
Оказалось что нельзя. Но зато с этого момента я поняла, что если вдруг скопычусь в Японии, мои близкие получат ДЕНЬГИ! А значит поездка пройдет не совсем безуспешно.
И, наконец, последний довод в пользу Японии – я всегда любила японскую литературу и мечтала оказаться на родине Сей-Сенагон, Акутагавы, Эйдзи Ёсикава, посмотреть на Киото, прогуляться вдоль Сирокавы, посетить храмы и монастыри. И вот теперь мечта должна была сбыться. И эта мысль была, пожалуй, приятнее прочих.
Да. Так уж получилось, что в Японию, страну моей мечты, в первый раз я летела под знаком смерти. Одно из двух: либо я, либо какая-то часть меня должна будет в этой поездке погибнуть.
– Что там за работа? – спросила я самую бойкую говорливую деваху.
– Да зашибись, подсаживаешься к клиенту за столик и трещишь без умолку. Чума! Терпеть не могу танцевать, зато потрепаться…
– Так разговаривать-то нужно на японском. А если его не знаешь?
– Без языка ничего не заработаешь. Да ты не бойся, все поначалу в одинаковом положении. Жизнь заставит – выучишь…
В общем, выиграла я тогда кастинг… Почему я? А черт его знает, понравился танец или мордашка, хотя мне кажется, что я просто не могла не выиграть и все тут – решение принято и отступать было некуда.
Сейчас, по прошествии времени, после девяти месяцев, проведенных, в общей сложности, в Японии, – жуть какая – девять месяцев, родить за это время можно, – так вот, после всего этого твердо могу сказать одно: Япония – магическая страна, она войдет к тебе в душу и боком выйдет.
Япония не пускает к себе ненужных ей людей, и решительно пинает в спину всякого, кто хоть на йоту приблизился к ее тайне. Япония – это Япония.
За время сборов переделала все свои театральные костюмы, а подруга подарила мне обтягивающее платье для консумации.
С собой взяла «Поэззию скальдов», запас писчей бумаги и несколько авторучек – чтобы в Японии не тратиться.
Еще две девушки, отправляющиеся на гастроли вместе со мной, мало что смыслили в танцах, и я решила, что это будет моим козырем. Если не смогу быть полезна в работе с клиентами, стану менять программу каждую неделю и продержусь.
Я покидала Россию с тяжелым сердцем. В ушах все еще стоял плач по затерявшимся в европейских барах танцовщицам, а ведь меня тоже могут накачать наркотиками или, скажем, продать в публичный дом.
Насчет наркоты не знаю – не пробовала, а вот проститутку из меня никто не сделает, усмехнулась я самой себе. Легче пристрелить, чем уговорить. Плавали, знаем. Буквально за год до этого ездила вместе с шоу и даже одна-одинешенька на крайний Север – осваивала просторы необъятной родины. Тамошние паханы – это вам не вежливые японцы, да и Воркута с Колымой – не Нагоя, где я должна была теперь работать. Осталась жива. Так что двум смертям не бывать – прорвемся.
Контракт на работу в Японии (см. Приложение) сам по себе представлял некое произведение искусства: «Японская фирма (название), именуемая в дальнейшем „А“, с одной стороны, и артист, именуемый в дальнейшем „Б“, с другой стороны…».
Это выразительное «Б» говорило о многом, о чем не хотелось даже думать. Дальше шли общие сведения и условия: место работы, название клуба, профессия. В графе «профессия» у всех стояло: «артистка балета». Любопытно, что некоторые из этих новоявленных балерин в жизни не танцевали иначе как на дискотеках, они ехали работать хостесс (подробнее см. главу «Хостесс»).
Работать предполагалось 90 дней, по окончании этого срока контракт мог быть продлен на такое же время.
«Ежемесячный гонорар „Б“ составит столько-то японских йен. В случае переработок „А“ выплачивает „Б“ за каждый час соответствующее вознаграждение».
Я пробежалась по пунктам запрещающим работать в других клубах, и сулящих медицинскую страховку, остановившись на любопытной информации: «А» несет материальную ответственность (выплата денежной компенсации) в случае смерти «Б» или в случае полной либо частичной утраты им трудоспособности в период действия контракта. Размер денежной компенсации определяется в каждом конкретном случае по решению уполномоченных на то организаций Японии. Это не распространяется на случаи, когда увечье или смерть «Б» является результатом сознательного действия «Б». На случай кончины «Б», «А» обеспечивает за свой счет отправку тела и имущества родственникам «Б».
Живо представила, как семья получает мои останки и невольно поежилась.
– Нельзя ли убрать этот пункт? – спросила я у администратора. – Не хочу возвращаться домой в цинковом гробу, не мой стиль.
Оказалось что нельзя. Но зато с этого момента я поняла, что если вдруг скопычусь в Японии, мои близкие получат ДЕНЬГИ! А значит поездка пройдет не совсем безуспешно.
И, наконец, последний довод в пользу Японии – я всегда любила японскую литературу и мечтала оказаться на родине Сей-Сенагон, Акутагавы, Эйдзи Ёсикава, посмотреть на Киото, прогуляться вдоль Сирокавы, посетить храмы и монастыри. И вот теперь мечта должна была сбыться. И эта мысль была, пожалуй, приятнее прочих.
Да. Так уж получилось, что в Японию, страну моей мечты, в первый раз я летела под знаком смерти. Одно из двух: либо я, либо какая-то часть меня должна будет в этой поездке погибнуть.
Консул за занавеской
Контракт был подписан, нас троих собрали в офисе фирмы. Всем выдали по листку бумаги, на котором были написаны название клуба, адрес по которому мы будем жить, а также имя хозяина клуба. Отдельно была проставлена сумма, которую я якобы должна буду получить по контракту. Судя по разнице этой суммы и той, что была записана в моем настоящем контракте, господа наниматели наваривали по полной программе.
Всю эту информацию следовало выучить назубок, чтобы в консульстве отвечать без запинки.
– Если у вас спросят, как вы будете добираться до работы, надо ответить, что клуб находиться в том же доме, где вы будете жить. Если вы скажите, что вас будут доставлять на работу на машине, то возникнут лишние вопросы и проверки, а нам этого, как понимаете, не нужно. Еще вы должны сказать, что клуб предоставляет вам 1000 йен в день на еду, не забудьте.
Мы кивали.
– Консул будет спрашивать, в чем состоит ваша работа в Японии. Скажете – танцевать три отделения за ночь. Если спросит, что вы будете делать в промежутках между выступлениями, то говорите: сидеть в гримерке, шить костюмы, краситься или читать книжки.
Уже в самом консульстве выяснилось, что даже наши ушлые менеджеры знали далеко не все о японцах и не могли досконально предсказать повороты души этих таинственных людей.
Консул сидел за ширмой, причем – спиной к нам, так что я не могла его видеть, общаясь через симпатичную переводчицу. Сначала все шло вполне гладко: не оборачиваясь и не выходя из своего полупрозрачного укрытия чиновник поинтересовался о моей работе и о программе, которую мы предложим японской публике. Я сказала, что у всех у нас сольные номера. И добавила от себя, что, возможно, уже на месте мы сделаем совместный танец.
– Сколько вы будете получать?
Не задумываясь я назвала, сумму проставленную в шпаргалке: 200 000 йен.
– А сколько вы будете получать в месяц на доллары?
Не зная что ответить я выпалила, что сто йен равны приблизительно одному доллару, но от волнения никак не могла подсчитать, сколько же это получится в сумме.
Человек за ширмой явно развлекался моим замешательством.
– Вы же не могли соглашаться работать в другой стране не выяснив предварительно, сколько вам будут платить? – не отставал он.
Я попыталась еще раз выдавить: 200 000 йен за все про все.
Но он словно понял о чем я говорю, не выслушав даже перевода.
– В вашей стране расчеты ведутся на доллары, а не на йены. Сколько вы заработаете в долларах?
За моей спиной администраторша и девчонки в панике делали подсчеты. Но их попыткам также не было суждено увенчаться успехом.
Время шло.
– Я не помню точную сумму, потому что в России у меня очень маленькая зарплата, поэтому сколько бы не предложила японская сторона – это все равно окажется в несколько раз больше того, что я получаю здесь. – выдала я без запинки. Зубы при этом отстукивали предательскую дробь, в крови ощущался мощный прилив адреналина. – Дело в том, что я писатель, – пошла я в атаку, – я очень много читала о вашей стране, я обожаю вашу литературу. Посетить Японию моя мечта, я хочу написать книгу о современной Японии, я…
– Все ясно. Благодарю вас. Следующая – госпожа… – переводчица назвала фамилию одной из пришедших на собеседовавание девушек.
– Молодец – выкрутилась, – сжала мою руку администраторша, – Но что ты ему натрепала про книгу, и вообще…
Я молчала, все еще содрогаясь внутренне и понимая, что очередное препятствие осталось позади.
Любопытно, что со всеми сборами я совершенно забыла про это данное в запале обещание консулу написать книгу о современной Японии. И вот оно вдруг всплыло в памяти. Что ж, обещания надо выполнять.
Всю эту информацию следовало выучить назубок, чтобы в консульстве отвечать без запинки.
– Если у вас спросят, как вы будете добираться до работы, надо ответить, что клуб находиться в том же доме, где вы будете жить. Если вы скажите, что вас будут доставлять на работу на машине, то возникнут лишние вопросы и проверки, а нам этого, как понимаете, не нужно. Еще вы должны сказать, что клуб предоставляет вам 1000 йен в день на еду, не забудьте.
Мы кивали.
– Консул будет спрашивать, в чем состоит ваша работа в Японии. Скажете – танцевать три отделения за ночь. Если спросит, что вы будете делать в промежутках между выступлениями, то говорите: сидеть в гримерке, шить костюмы, краситься или читать книжки.
Уже в самом консульстве выяснилось, что даже наши ушлые менеджеры знали далеко не все о японцах и не могли досконально предсказать повороты души этих таинственных людей.
Консул сидел за ширмой, причем – спиной к нам, так что я не могла его видеть, общаясь через симпатичную переводчицу. Сначала все шло вполне гладко: не оборачиваясь и не выходя из своего полупрозрачного укрытия чиновник поинтересовался о моей работе и о программе, которую мы предложим японской публике. Я сказала, что у всех у нас сольные номера. И добавила от себя, что, возможно, уже на месте мы сделаем совместный танец.
– Сколько вы будете получать?
Не задумываясь я назвала, сумму проставленную в шпаргалке: 200 000 йен.
– А сколько вы будете получать в месяц на доллары?
Не зная что ответить я выпалила, что сто йен равны приблизительно одному доллару, но от волнения никак не могла подсчитать, сколько же это получится в сумме.
Человек за ширмой явно развлекался моим замешательством.
– Вы же не могли соглашаться работать в другой стране не выяснив предварительно, сколько вам будут платить? – не отставал он.
Я попыталась еще раз выдавить: 200 000 йен за все про все.
Но он словно понял о чем я говорю, не выслушав даже перевода.
– В вашей стране расчеты ведутся на доллары, а не на йены. Сколько вы заработаете в долларах?
За моей спиной администраторша и девчонки в панике делали подсчеты. Но их попыткам также не было суждено увенчаться успехом.
Время шло.
– Я не помню точную сумму, потому что в России у меня очень маленькая зарплата, поэтому сколько бы не предложила японская сторона – это все равно окажется в несколько раз больше того, что я получаю здесь. – выдала я без запинки. Зубы при этом отстукивали предательскую дробь, в крови ощущался мощный прилив адреналина. – Дело в том, что я писатель, – пошла я в атаку, – я очень много читала о вашей стране, я обожаю вашу литературу. Посетить Японию моя мечта, я хочу написать книгу о современной Японии, я…
– Все ясно. Благодарю вас. Следующая – госпожа… – переводчица назвала фамилию одной из пришедших на собеседовавание девушек.
– Молодец – выкрутилась, – сжала мою руку администраторша, – Но что ты ему натрепала про книгу, и вообще…
Я молчала, все еще содрогаясь внутренне и понимая, что очередное препятствие осталось позади.
Любопытно, что со всеми сборами я совершенно забыла про это данное в запале обещание консулу написать книгу о современной Японии. И вот оно вдруг всплыло в памяти. Что ж, обещания надо выполнять.
Великий перелет – шаг назад и два вперед
До аэропорта я добиралась одна, не хотела никого расстраивать. Вызвала такси и чмокнув, как положено, родных забралась на заднее сидение. Россия провожала меня мелким дождичком, дома казались серыми и мрачными. Я смотрела на город и мне казалось, что я отвержена им.
В аэропорту уже ждали девчонки, вокруг каждой из них роились толпы родных и любимых. Как могли они смеяться и не проронить ни единой слезинки в момент прощания?..
Хорошо что со мной не было мамы! Возможно, я излишне сентиментальна, но одной и вправду легче.
Экономический класс, как ему и положено, не блистал роскошью. Нам следовало пролететь всего ничего – до Хельсинки, а там пересесть в самолет, который доставит до Осаки. Таким образом, мы сначала убегали от время, а потом, повернув на восток, понеслись ему навстречу.
В Хельсинки девчонки пошли пить кофе, я же оставила все свои деньги дома, поэтому просто ходила по дьютифри (duty-free), разглядывая флакончики с духами и полки с дорогими винами.
Когда самолет на Осаку набрал высоту, девчонки словно сбросили с себя маски: до сих пор модные, недоступные и шикарно накрашенные, они вдруг, как по команде, вытащили из сумок шерстяные носки и шлепанцы и переобулись. Я же оставалась в узких сапожках на каблучках. Следующим шагом они, снова не сговариваясь, поочередно отправились к туалету, где смыли с себя всю косметику и намазали лица жирным кремом.
– В самолете сухой воздух, – пояснила мне девушка по имени Полина, – через пару часов кожа лица будет обветрена.
Ну вот, выходит, что я сморщусь и испорчу себе ноги. Что ж, впредь буду умнее.
За время полета несколько раз кормили. Было интересно и непривычно есть горячую рыбу в соусе из сладкого перца, запивая ее кофе. Стюардессы разговаривали на английском, поэтому я, не знающая никакого другого языка кроме русского, была вынуждена постоянно прибегать к помощи девушек.
Мне не удалось поспать в самолете: так уж я устроена, что могу спать только в кровати, а девчонки мучались из-за запрета курить. В общем, все были немного на нервах.
После многочасового перелета воспоследовала долгая, часа на четыре, поездка до Нагои в душной жаркой машине. Девушка по имени Хельга, которая считала себя специалистом по Японии, сообщила, что в присутствии японцев нужно держаться тише воды и ниже травы, как это делают японские женщины. Вот мы и молчали вместо того, чтобы попросить включить кондиционер. Через час пути моя черная блуза с длинными рукавами сделалась влажной, а кожаные штаны наверняка можно было выжимать. Не лучше чувствовали себя и остальные девчонки.
Машина остановилась около небольшого здания, в котором находился офис фирмы.
– Нужно представить вас боссу, – сообщил встречающий нас менеджер.
– Боссу в таком виде?!
Грязные, потные, с красными глазами мы являли собой зрелище кошек, вытряхнутых из мешка, по недоразумению или по злому умыслу подсунутых японцам вместо красоток, отобранных ими на кастинге.
– Как мы будем их называть? – спросил японец, которому все кланялись как главному. – В этом клубе есть какая-нибудь система имен?
Выяснилось, что системы нет.
Менеджер, привезший нас из аэропорта, старательно переводил каждое слово начальника.
– Ну тогда вы сами скажите, как вы хотите именоваться в клубе? – обратился он к нам.
– Меня зовут Полина, – сказала девушка Полина.
– Порына, – записал босс.
– Хельга.
– Херга.
– Джулия, – изменила я свое имя, сообразив, что изменение «л» на «р» заставит имя «Юля» звучать по-мужски. Терпеть не могу когда издеваются над моим именем. «Джулия» по сути то же самое, что и «Юлия». Но до имени «Джулия» мне нет никакого дела. Пусть коверкают как хотят.
– Джулия, – вдруг неожиданно четко произнес японец-начальник и замурлыкал: «О, май Джулия!»
Как потом выяснилось, в Японии много песен на английском языке, прославляющем это имя. Вот японцы вместе с песнями и выучили его правильное произношение.
После короткого и, как мне кажется, необязательного разговора с начальством нас наконец-то привезли в «апартаменты», где нам и предстояло жить ближайшие несколько месяцев.
В аэропорту уже ждали девчонки, вокруг каждой из них роились толпы родных и любимых. Как могли они смеяться и не проронить ни единой слезинки в момент прощания?..
Хорошо что со мной не было мамы! Возможно, я излишне сентиментальна, но одной и вправду легче.
Экономический класс, как ему и положено, не блистал роскошью. Нам следовало пролететь всего ничего – до Хельсинки, а там пересесть в самолет, который доставит до Осаки. Таким образом, мы сначала убегали от время, а потом, повернув на восток, понеслись ему навстречу.
В Хельсинки девчонки пошли пить кофе, я же оставила все свои деньги дома, поэтому просто ходила по дьютифри (duty-free), разглядывая флакончики с духами и полки с дорогими винами.
Когда самолет на Осаку набрал высоту, девчонки словно сбросили с себя маски: до сих пор модные, недоступные и шикарно накрашенные, они вдруг, как по команде, вытащили из сумок шерстяные носки и шлепанцы и переобулись. Я же оставалась в узких сапожках на каблучках. Следующим шагом они, снова не сговариваясь, поочередно отправились к туалету, где смыли с себя всю косметику и намазали лица жирным кремом.
– В самолете сухой воздух, – пояснила мне девушка по имени Полина, – через пару часов кожа лица будет обветрена.
Ну вот, выходит, что я сморщусь и испорчу себе ноги. Что ж, впредь буду умнее.
За время полета несколько раз кормили. Было интересно и непривычно есть горячую рыбу в соусе из сладкого перца, запивая ее кофе. Стюардессы разговаривали на английском, поэтому я, не знающая никакого другого языка кроме русского, была вынуждена постоянно прибегать к помощи девушек.
Мне не удалось поспать в самолете: так уж я устроена, что могу спать только в кровати, а девчонки мучались из-за запрета курить. В общем, все были немного на нервах.
После многочасового перелета воспоследовала долгая, часа на четыре, поездка до Нагои в душной жаркой машине. Девушка по имени Хельга, которая считала себя специалистом по Японии, сообщила, что в присутствии японцев нужно держаться тише воды и ниже травы, как это делают японские женщины. Вот мы и молчали вместо того, чтобы попросить включить кондиционер. Через час пути моя черная блуза с длинными рукавами сделалась влажной, а кожаные штаны наверняка можно было выжимать. Не лучше чувствовали себя и остальные девчонки.
Машина остановилась около небольшого здания, в котором находился офис фирмы.
– Нужно представить вас боссу, – сообщил встречающий нас менеджер.
– Боссу в таком виде?!
Грязные, потные, с красными глазами мы являли собой зрелище кошек, вытряхнутых из мешка, по недоразумению или по злому умыслу подсунутых японцам вместо красоток, отобранных ими на кастинге.
– Как мы будем их называть? – спросил японец, которому все кланялись как главному. – В этом клубе есть какая-нибудь система имен?
Выяснилось, что системы нет.
Менеджер, привезший нас из аэропорта, старательно переводил каждое слово начальника.
– Ну тогда вы сами скажите, как вы хотите именоваться в клубе? – обратился он к нам.
– Меня зовут Полина, – сказала девушка Полина.
– Порына, – записал босс.
– Хельга.
– Херга.
– Джулия, – изменила я свое имя, сообразив, что изменение «л» на «р» заставит имя «Юля» звучать по-мужски. Терпеть не могу когда издеваются над моим именем. «Джулия» по сути то же самое, что и «Юлия». Но до имени «Джулия» мне нет никакого дела. Пусть коверкают как хотят.
– Джулия, – вдруг неожиданно четко произнес японец-начальник и замурлыкал: «О, май Джулия!»
Как потом выяснилось, в Японии много песен на английском языке, прославляющем это имя. Вот японцы вместе с песнями и выучили его правильное произношение.
После короткого и, как мне кажется, необязательного разговора с начальством нас наконец-то привезли в «апартаменты», где нам и предстояло жить ближайшие несколько месяцев.
Тараканы с потолка – блин, экзотика!
Первый таракан упал с потолка прямо на мою сумку, которую перед этим помощник менеджера поставил посреди кухни. Я взвизгнула, инстинктивно посмотрев вверх – туда, откуда шлепнулось мерзкое насекомое. И увидела его родственников.
Точно такие же твари ползали по стенам, плите и умывальнику.
– Скоро вы перестанете обращать на них внимание, – предрекла дородная румынка, встречавщая нас у порога. – Привыкнете.
Я села за стол, принимая протянутую мне чашку чая. Что ж, все могло быть и хуже. Буквально накануне отъезда мне довелось видеть фильм о вьетнамских гостиницах для бедняков, так там номера были вроде книжных полок – в такую нору только ползком, даже на коленях проблематично. Так что можно сказать – мне еще повезло.
– … хлеб держать в закрытых пакетах, все что можно запихнуть в холодильник – запихивайте, еду прямо на стол не класть, посуду мыть сразу же после еды и еще раз перед тем, как положить на нее пищу, – вторглась в мои раздумья речь румынки. – Ванна засорена, там воды по лодыжку, но на днях обещают починить, так что не пугайтесь, А в целом ничего – жить можно!
Мы наскоро помылись под душем и уже через час клубная машина повезла нас на работу.
Точно такие же твари ползали по стенам, плите и умывальнику.
– Скоро вы перестанете обращать на них внимание, – предрекла дородная румынка, встречавщая нас у порога. – Привыкнете.
Я села за стол, принимая протянутую мне чашку чая. Что ж, все могло быть и хуже. Буквально накануне отъезда мне довелось видеть фильм о вьетнамских гостиницах для бедняков, так там номера были вроде книжных полок – в такую нору только ползком, даже на коленях проблематично. Так что можно сказать – мне еще повезло.
– … хлеб держать в закрытых пакетах, все что можно запихнуть в холодильник – запихивайте, еду прямо на стол не класть, посуду мыть сразу же после еды и еще раз перед тем, как положить на нее пищу, – вторглась в мои раздумья речь румынки. – Ванна засорена, там воды по лодыжку, но на днях обещают починить, так что не пугайтесь, А в целом ничего – жить можно!
Мы наскоро помылись под душем и уже через час клубная машина повезла нас на работу.
С тараканами и без
Япония – довольно-таки жаркая страна, и для тараканов там рай. Если в японском здании имеется какая-либо закусочная или кафе – вероятность сто процентов, что в этом здании квартируют полчища этих мерзких тварей. А как же иначе – поближе к кухне, подальше от морилок.
В наших «апартаментах» (именно так тут именуются каморки вроде той, где мы ютимся) имеется куча старого электротехнического хлама: сломаные микроволновки, все в жире и копоти, сгоревшие тостеры, ржавые пылесосы, две вышедших из строя стиральных машины и холодильник. Кроме того в кухне стояли два огромные мусорные бака, куда я, тренируя меткость, целилась через кухонный стол огрызком яблока или скатанным в ком бумажным пакетом.
Удивительно, что при таком положении дел там мыши не завелись. Или змеи.
На наши просьбы вынести из квартиры весь этот хлам, администраторы клуба только и могли что разводить руками: мол, дорого это.
Мы долго не могли понять, что же именно тут дорогого? Да, цены на бытовую технику в Японии выше, нежели в России, но мы ведь не исправную технику предлагали выбросить, а безнадежно вышедший из строя металлолом, который только мешает, занимая место.
Оказалось, что все дело в машине для перевозки железного хлама.
И вот же в чем парадокс: на японские зарплаты можно хоть каждый месяц обновлять домашнюю технику, а вот попробуйте вы вывезти отслужившую свой срок – и сразу же начнутся проблемы. А выбрасывать на улицу нельзя – запрещено законом.
Вот и приходиться в результате жить, как на складе бывших в употреблении кухонных комбайнов и стиральных машин. Правда, мусорные баки мы все-таки выволокли тайком на свой страх и риск – уж больно они смердели, проклятые. А ко всему остальному пришлось привыкать.
В наших «апартаментах» (именно так тут именуются каморки вроде той, где мы ютимся) имеется куча старого электротехнического хлама: сломаные микроволновки, все в жире и копоти, сгоревшие тостеры, ржавые пылесосы, две вышедших из строя стиральных машины и холодильник. Кроме того в кухне стояли два огромные мусорные бака, куда я, тренируя меткость, целилась через кухонный стол огрызком яблока или скатанным в ком бумажным пакетом.
Удивительно, что при таком положении дел там мыши не завелись. Или змеи.
На наши просьбы вынести из квартиры весь этот хлам, администраторы клуба только и могли что разводить руками: мол, дорого это.
Мы долго не могли понять, что же именно тут дорогого? Да, цены на бытовую технику в Японии выше, нежели в России, но мы ведь не исправную технику предлагали выбросить, а безнадежно вышедший из строя металлолом, который только мешает, занимая место.
Оказалось, что все дело в машине для перевозки железного хлама.
И вот же в чем парадокс: на японские зарплаты можно хоть каждый месяц обновлять домашнюю технику, а вот попробуйте вы вывезти отслужившую свой срок – и сразу же начнутся проблемы. А выбрасывать на улицу нельзя – запрещено законом.
Вот и приходиться в результате жить, как на складе бывших в употреблении кухонных комбайнов и стиральных машин. Правда, мусорные баки мы все-таки выволокли тайком на свой страх и риск – уж больно они смердели, проклятые. А ко всему остальному пришлось привыкать.
Танцы, шмансы, консумансы
Почему-то принято считать, что слово «консумация» происходит от английского слова customer. Первоначальное его значение – «завсегдатай», «постоянный клиент» (от custom – обычай). Отсюда и консумация, сиречь работа с клиентом.
Но на самом деле это не совсем верно. Слово «консумация» является прямым потомкам английского consumation, происходящее в свою очередь от глагола to consume (потреблять).
Так что из вполне приличного и ласкающего слух словосочетания «работа с клиентом» мы получаем более определенное и правдивое: «процесс потребления клиента». Или, как принято говорить, «раскрутка клиента».
Говоря научным языком, процесс консумации требует наличия субъекта и объекта. А именно: лица, занимающегося консумацией, и клиента.
Клиент приходит в клуб, где ему предлагают выбрать, с кем он желает общаться. Для этой цели менеджер перед входом в клуб может предложить фотографии девушек. Там же, на входе, на видеомагнитофоне может прокручиваться рекламный ролик с танцевальной программой. Также клиент волен выбрать одну из девушек, сидящих на вейтинге [1] либо в данный момент танцующую на сцене.
Если клиент сделал свой выбор, ему предлагается заплатить за вход и за реквест [2] (приглашение) девушки. Хотя в случае, если клиент не может сделать выбор или не имеет достаточного количества денег, чтобы оплатить request, либо попросту жадничает, то девушку, а то и двух ему все равно подсадят.
Девушка должна общаться с клиентом и всячески его развлекать: это могут быть игры, шарады, танцы, караоке, а так же рассказывание интересных историй. Общение происходит в общем зале на глазах у администрации и других клиентов, никаких уединенных мест не предполагается. Все открыто и соответствует духу заведения.
Кроме развлечения клиента в обязанности девушки входит раскручивание его на выпивку и еду. За то, что клиент покупает лично девушке, она получает процент от заведения. Это общая схема. В разных клубах могут быть свои правила и связанные с ними нюансы.
Реквест оплачивается клиентом, и, если правила клуба предусматривают, то девушка получает за него свои проценты. Другое дело, если тебя посадили сидеть на хэлпе [3], то есть на подхвате. Тут уж никакими деньгами не пахнет, но все рады и такой работе. Куда лучше, чем сидеть в душной гримерке или в зале в ожидании окончания рабочего дня – скукотища! В клубах, где работала я, были девушки, специализирующиеся только на консумации, были и совмещающие работу танцовщицы и общение с клиентами.
Ездить только на танцы не выгодно, да и языковой навык приходит в общении, а значит никуда не денешься – нужно работать и на консумации.
Есть еще и дохан – работа в личное время. Клиент договаривается с клубом о том, что встречается с девушкой перед ее работой. Они приходят в клуб вдвоем через час после открытия, после чего клиент просиживает пару часов, естественно, платя за время и заказывая еду и напитки.
Шоу в японских клубах может быть любым, по сути каких актеров наняли, такое и шоу, хотите цирковое представление – нанимайте акробаток и жонглеров, желаете эротическое шоу – отбирайте именно такие номера. Работу ищут коллективы, дуэты и отдельные исполнители, так что, как говорится, на все вкусы.
Но на самом деле это не совсем верно. Слово «консумация» является прямым потомкам английского consumation, происходящее в свою очередь от глагола to consume (потреблять).
Так что из вполне приличного и ласкающего слух словосочетания «работа с клиентом» мы получаем более определенное и правдивое: «процесс потребления клиента». Или, как принято говорить, «раскрутка клиента».
Говоря научным языком, процесс консумации требует наличия субъекта и объекта. А именно: лица, занимающегося консумацией, и клиента.
Клиент приходит в клуб, где ему предлагают выбрать, с кем он желает общаться. Для этой цели менеджер перед входом в клуб может предложить фотографии девушек. Там же, на входе, на видеомагнитофоне может прокручиваться рекламный ролик с танцевальной программой. Также клиент волен выбрать одну из девушек, сидящих на вейтинге [1] либо в данный момент танцующую на сцене.
Если клиент сделал свой выбор, ему предлагается заплатить за вход и за реквест [2] (приглашение) девушки. Хотя в случае, если клиент не может сделать выбор или не имеет достаточного количества денег, чтобы оплатить request, либо попросту жадничает, то девушку, а то и двух ему все равно подсадят.
Девушка должна общаться с клиентом и всячески его развлекать: это могут быть игры, шарады, танцы, караоке, а так же рассказывание интересных историй. Общение происходит в общем зале на глазах у администрации и других клиентов, никаких уединенных мест не предполагается. Все открыто и соответствует духу заведения.
Кроме развлечения клиента в обязанности девушки входит раскручивание его на выпивку и еду. За то, что клиент покупает лично девушке, она получает процент от заведения. Это общая схема. В разных клубах могут быть свои правила и связанные с ними нюансы.
Реквест оплачивается клиентом, и, если правила клуба предусматривают, то девушка получает за него свои проценты. Другое дело, если тебя посадили сидеть на хэлпе [3], то есть на подхвате. Тут уж никакими деньгами не пахнет, но все рады и такой работе. Куда лучше, чем сидеть в душной гримерке или в зале в ожидании окончания рабочего дня – скукотища! В клубах, где работала я, были девушки, специализирующиеся только на консумации, были и совмещающие работу танцовщицы и общение с клиентами.
Ездить только на танцы не выгодно, да и языковой навык приходит в общении, а значит никуда не денешься – нужно работать и на консумации.
Есть еще и дохан – работа в личное время. Клиент договаривается с клубом о том, что встречается с девушкой перед ее работой. Они приходят в клуб вдвоем через час после открытия, после чего клиент просиживает пару часов, естественно, платя за время и заказывая еду и напитки.
Шоу в японских клубах может быть любым, по сути каких актеров наняли, такое и шоу, хотите цирковое представление – нанимайте акробаток и жонглеров, желаете эротическое шоу – отбирайте именно такие номера. Работу ищут коллективы, дуэты и отдельные исполнители, так что, как говорится, на все вкусы.
Хостесс, или наука улыбаться
Обсуждая работу в Японии, отдельно следует поговорить о хостессе. Дело тут вот в чем. Если в европейских странах занятая консумацией девушка может ощущать себя королевой, за которой все ухаживают, только и думая, как доставить ей радость, то в Японии она будет ощущать себя в лучшем случае официанткой.
В английском языке слово hostess переводится как «хозяйка». Однако, на профессиональном жаргоне в консумации термин «хостесс» означает совсем другое. А именно – обслуживание клиента, ухаживание за ним.
О возникновении хостесса догадаться нетрудно. Скорее всего, дело было так: хозяин дома принимал у себя гостей, которым по традиции прислуживали жена, дочери и все женщины, которые были в доме. Гостю подливали саке, предлагали отведать специально для него приготовленных яств. Одна женщина пела, подыгрывая себе на струнном инструменте, другая исполняла традиционный танец.
Но однажды в гостеприимный дом приехало очень много народу, так что хозяйке дома пришлось просить соседей отправить на подмогу своих девушек. Так родился хостесс.
Постепенно эта модель начала перениматься заведениями, предлагающими клиентам скоротать приятный вечерок в окружении веселых и услужливых красоток, выпить, поесть – в общем, отдохнуть в свое удовольствие.
Кстати, несмотря на древность традиции, хостесс и сегодня сохранил черты далекого прошлого. Так хозяина клуба до сих пор называют Папа-сан, хозяйка или первая помощница – Мама-сан. Работающих же в клубе девушек воспринимают как дочерей, на чьи плечи могут быть возложены не только развлечение гостей, но и уборка клубного помещения, мытье посуды, а также зазывание новых клиентов с порога заведения.
Каждый день, по окончании работы в клубе, «папа» и «мама» высказывают своим девочкам, что теми было сделано правильно, а что – неправильно. «Родители» обучают своих чад тому, как следует по их представлению разговаривать с гостями, на каком расстоянии от них сидеть.
Непозволительно, например, класть ногу на ногу – этот жест считается вульгарным. Во многих клубах запрещается курить, сидя рядом с клиентом. Хозяин клуба может потребовать от девушек одеваться и делать прически в соответствии с клубным стилем. Иными словами, выстраиваются отношения, как две капли воды похожие на отношения в большой семье.
Клубов в Японии много и в каждом свой собственный устав и правила, за неисполнение которых «семейный совет» может наказать или даже отлучить провинившуюся «дочь», изгнав ее из «дома».
В английском языке слово hostess переводится как «хозяйка». Однако, на профессиональном жаргоне в консумации термин «хостесс» означает совсем другое. А именно – обслуживание клиента, ухаживание за ним.
О возникновении хостесса догадаться нетрудно. Скорее всего, дело было так: хозяин дома принимал у себя гостей, которым по традиции прислуживали жена, дочери и все женщины, которые были в доме. Гостю подливали саке, предлагали отведать специально для него приготовленных яств. Одна женщина пела, подыгрывая себе на струнном инструменте, другая исполняла традиционный танец.
Но однажды в гостеприимный дом приехало очень много народу, так что хозяйке дома пришлось просить соседей отправить на подмогу своих девушек. Так родился хостесс.
Постепенно эта модель начала перениматься заведениями, предлагающими клиентам скоротать приятный вечерок в окружении веселых и услужливых красоток, выпить, поесть – в общем, отдохнуть в свое удовольствие.
Кстати, несмотря на древность традиции, хостесс и сегодня сохранил черты далекого прошлого. Так хозяина клуба до сих пор называют Папа-сан, хозяйка или первая помощница – Мама-сан. Работающих же в клубе девушек воспринимают как дочерей, на чьи плечи могут быть возложены не только развлечение гостей, но и уборка клубного помещения, мытье посуды, а также зазывание новых клиентов с порога заведения.
Каждый день, по окончании работы в клубе, «папа» и «мама» высказывают своим девочкам, что теми было сделано правильно, а что – неправильно. «Родители» обучают своих чад тому, как следует по их представлению разговаривать с гостями, на каком расстоянии от них сидеть.
Непозволительно, например, класть ногу на ногу – этот жест считается вульгарным. Во многих клубах запрещается курить, сидя рядом с клиентом. Хозяин клуба может потребовать от девушек одеваться и делать прически в соответствии с клубным стилем. Иными словами, выстраиваются отношения, как две капли воды похожие на отношения в большой семье.
Клубов в Японии много и в каждом свой собственный устав и правила, за неисполнение которых «семейный совет» может наказать или даже отлучить провинившуюся «дочь», изгнав ее из «дома».
Первый день работы в клубе: «Почему ты не говоришь по-японски?»
Клуб находился на другом конце города, куда нас должен был отвозить менеджер. Я хотела сразу же облачиться в узкое черное платье, но Полина остановила меня.
– Ты что, хочешь раньше времени провонять потом? – Она покачала головой.
В одной сорочке я вышла на кухню, девочки тоже еще не были одеты. Румынка Милли сидела в одних трусах, демонстрируя мощную грудь, ее голова была обернута голубым полотенцем, Хельга уже освоилась и делала себе маску. Вторая румынка, должно быть появившаяся пока я принимала ванну, ела яичницу.
Мы накрасились, буквально в последний момент надев платья и туфли. В назначенное время вышли из квартиры и спустились вниз.
Да, судя по всему, много мне еще придется уяснить себя того, о чем я раньше не имела ни малейшего представления.
Столики в клубе стояли по кругу. В центре размещался монитор с микрофонами – караоке. В первый момент мне показалось, что клуб просто крошечный. В ужасе я подумала, что не смогу тут танцевать. А раз не смогу танцевать, то и денег не видать.
– Ты что, хочешь раньше времени провонять потом? – Она покачала головой.
В одной сорочке я вышла на кухню, девочки тоже еще не были одеты. Румынка Милли сидела в одних трусах, демонстрируя мощную грудь, ее голова была обернута голубым полотенцем, Хельга уже освоилась и делала себе маску. Вторая румынка, должно быть появившаяся пока я принимала ванну, ела яичницу.
Мы накрасились, буквально в последний момент надев платья и туфли. В назначенное время вышли из квартиры и спустились вниз.
Да, судя по всему, много мне еще придется уяснить себя того, о чем я раньше не имела ни малейшего представления.
Столики в клубе стояли по кругу. В центре размещался монитор с микрофонами – караоке. В первый момент мне показалось, что клуб просто крошечный. В ужасе я подумала, что не смогу тут танцевать. А раз не смогу танцевать, то и денег не видать.