Андреева Юлия. Король-Лебедь

   Не замеченные ни кем мальчики выбрались из дворца и тут же стремглав шмыгнули в раскидистые кусты сирени, где у них уже давно был сделан тайный лаз и где их никто не мог видеть.
   Кусты были такими старыми и густыми, что братья могли не опасаться, что кто–нибудь разглядит их сквозь эти ароматные заросли. На четвереньках они проползли до следующей парковой аллейки, где поднявшийся на ноги Людвиг нарвал букет цветов, пригибая к земле ветки. Отто хоть и был ростом ниже брата, помогал по мере своих возможностей. Он залезал на высокие ветки, повисая затем на них, так что те прогибались под его тяжестью.
   Придирчиво разглядев букет и найдя его достаточно красивым, Людвиг разрешил брату выбираться из куста сирени, после чего они устремились вглубь парка.
   – Я хотел сказать тебе, Отто, что в последнее время моя жизнь коренным образом изменилась. И я надеюсь, что в скором времени не только ты, но и все остальные узнают об этом, – он сделал серьезное лицо, приняв позу Наполеона Бонапарта, смотрящего вдаль, как это было изображено на картине, висевшей в будуаре его матери королевы Марии.
   – А что такое «коренным образом»… – Отто открыл рот, его карие глаза смотрели на брата с восхищением.
   – Это значит – насовсем. Решительно и бесповоротно, – снисходительно пояснил Людвиг. – Дело в том, что недавно я познакомился с молодой особой, которую полюбил чистой и возвышенной любовью, – он сделал паузу, давая возможность брату уяснить, что к чему. – В общем, мы встречаемся уже две недели. И думаю, это очень серьезно.
   – Ты собираешься жениться?! – голос Отто сорвался, превратившись в сдавленный визг.
   – В том–то и дело, что нашему счастью не бывать! – Людвиг тряхнул своими черными, точно воронье крыло, густыми кудрями. – Ведь я наследник баварского престола, а она… впрочем, не стоит нарушать инкогнито.
   – Чего нарушать? – опять не понял Отто.
   – Секретности, – помог ему брат. – Отец непременно пожелает, чтобы я женился на своей ровне, на какой–нибудь принцессе или герцогине. Ему нет дела до истинных чувств! До любви! До благородных порывов, – он вздохнул, заламывая руки. – Боюсь, Отто, что если я представлю свою прекрасную и чистую, словно слеза, возлюбленную отцу, тот будет решительно протестовать против нашего брака.
   – Прости. Ты, значит, должен будешь жениться на принцессе? Это на какой такой принцессе? На сестрице Софье или на Анне, что приезжала в прошлом году из Польши?
   – Какая разница, на какой, когда мое сердце отдано… – он поспешно закрыл себе ладонью лицо. Отто стоял рядом, словно завороженный, забыв обо всем на свете.
   Людвиг поднес к лицу букет сирени, вдыхая аромат цветов, его грудь то вздымалась, то снова опускалась, глаза выражали крайнее волнение и решимость.
   – Если король будет против моей любви, я отрекусь от престола и уйду отсюда, взяв лишь то, что на мне надето. Тогда я уйду к ней, к моей ненаглядной. Буду жить в лесу у Лебединого озера, чтобы иметь возможность каждый день видеть перед собой это чудесное создание, целовать ее ручки, слушать ее голос.
   Он обнял за плечи брата, увлекая его за собой по узкой аллейке мимо кустов акации и шиповника. Вместе они дошли до маленького леска, за которым начиналось озеро.
   – Пока я еще не отрекся от престола, пока я еще наследник, а значит, ты являешься моим верным подданным, моим адъютантом, моим гвардейцем, которому я хочу доверить охрану моей персоны и персоны моей невесты. Ты будешь стоять здесь, – Людвиг нарисовал носком ботинка на земле косой крест, – это пост, который нельзя оставить. Моя дама ждет меня внизу у озера. Там мы встречаемся с ней каждый день. Сейчас я пойду к ней, а ты должен ждать меня и свистеть, в случае если сюда кто–нибудь придет. Все понял?
   – Все, – Отто закивал, боясь пропустить какую–нибудь значимую информацию. – Я постою здесь, братик. Я все сделаю. Но… – его распирало жгучее любопытство. – Но я же никогда не видел твоей любимой. Что если я замечу ее и засвищу тебе, как об опасности, не напугаю ли я тогда твою девочку?
   – Она не станет проходить здесь, – Людвиг таинственно ухмыльнулся, пытаясь отвязаться от брата.
   – Почему же, ведь из деревни к озеру можно пройти только этой дорогой, да и из замка тоже. Не думаю, что твоя любимая станет бегать через лес, портя свое платье.
   – Ей не нужно ходить и тем более бегать через лес, – Людвиг вздохнул, вновь прижимая букет к лицу. – Дело в том, что она ждет меня там… в озере… она русалка, – сказав это, Людвиг резко развернулся и, чеканя шаг, пошел в сторону озера, не оборачиваясь и не слушая дальнейших расспросов и просьб брата.
   Шло время. Отто больше всего на свете хотел в туалет и увидеть прекрасную русалку. Он много слушал сказок об этих удивительных созданиях, но никогда не видел их воочию. И вдруг ему представилась такая редкостная возможность.
   Он выглянул из–за куста, перед которым начертал крест старший брат, но не увидел ни Людвига, ни его дамы. Решив, что, должно быть, брат уже объяснился в любви и вот–вот придет снять его с поста, Отто потоптался еще несколько минут, не зная, что предпринять. Справить нужду прямо здесь – но если Людвиг застанет его за этим занятием или обнаружит лужу, не сочтет ли он это явным оскорблением и себя и своей дамы? Отойти в кусты? Но ведь брат четко сказал, где ему следует стоять. Когда–нибудь Людвиг станет королем, и он – Отто Виттельсбах – всегда будет его подданным. Отец требовал, чтобы он знал свое место, и Отто его знал.
   С другой стороны, если Людвиг женится на русалке, ему придется отречься от престола и тогда трон достанется Отто. Но пока Людвиг не женился и не отрекся, он наследник, а значит, несчастному Отто приходилось ждать, понимая, что еще немного и он опозорится при исполнении особо ответственного задания будущего монарха.
   Отто скрестил ноги, его трясло, по лицу катились крупные слезы. Он попытался снова выглянуть из–за куста и позвать брата, но у озера, похоже, никого не было. Скрючившись, он сделал шаг по направлению к Шванзее, и в этот момент произошло неизбежное. Отто заревел в голос и побежал к замку, чувствуя свое ничтожество и желая одного – умереть.
   За завтраком мальчики не разговаривали. Чувствуя вину и презирая себя за то, что сделался в глазах брата посмешищем, Отто дождался, когда после завтрака их позвали на урок фехтования, который должен был проходить в саду, и, подойдя к Людвигу, сильно толкнул его плечом.
   – Что тебе нужно, зассыха? – Людвиг зажал пальцами нос, изображая, что он не может дышать рядом со зловонным братцем.
   – Между прочим, я встречался с твоей русалкой. И она сказала, что любит меня! – выпалил в лицо старшему брату красный от злобы Отто. И убежал переодеваться в костюм для фехтования.
   Через четверть часа оба мальчика стояли друг против друга с масками для фехтования и рапирами в руках. Людвиг был белым точно призрак, лицо Отто оставалось красным.
   После того как учитель дал сигнал к началу боя, мальчики одновременно надели маски и отсалютовали друг другу.
   – Ты врешь, что встречался с Анабель! – сделал свой выпад Людвиг, попытавшись кольнуть брата в горло.
   – Встречался и целовался! – парировал удар Отто, отступая на шаг и прикрывая горло эфесом.
   – Наглая ложь! Ты не мог встречаться с ней, потому что…
   – Потому что ее не существует? – Отто кольнул брата в коленку, и учитель засчитал попадание.
   – Потому что она не такая! Потому что она была со мной! – Людвиг вытеснил брата из центра площадки и теперь пытался заставить его только защищаться.
   – Она была с тобой сегодня, но вчера… Я сам женюсь на ней! У тебя – у наследника кишка тонка, а я не наследник, хоть и принц. И мне никто не помешает делать то, что захочу я. Она станет моей принцессой, а ты останешься один!
   Принц опустил рапиру, и направленное в него оружие брата кольнуло в сердце, выгнувшись при этом.
   – Хорошо. Если это сделает Анабель счастливой, я не стану препятствовать вам. Живите с миром, – он заплакал и, не слушая велевшего ему закончить поединок, как это подобает, учителя, убежал прочь.
   На следующий день Отто был и сам не рад своей выдумки. Людвиг облачился во все черное, то и дело плакал, целый день скрываясь либо в своей комнате, либо в одной из садовых беседок.
   – Прости меня, Людвиг, – наконец не выдержал Отто, пробравшись в библиотеку, где на этот раз спрятался от всех старший брат, точно черная грустная птичка, устроившись на высокой стремянке перед шкафом со старинными легендами. – Я соврал тебе. Я не знаком с твоей Анабель, и она никогда не любила меня и не обещала стать моей женой, – он заплакал. – меня вообще никто не любит. Я не достоин твоего прощения, и вообще ничего из меня хорошего не получится.
   – Хорошо. Я прощаю тебя, – раздался откуда–то с высоты звонкий, печальный голос Людвига.
   Отто посмотрел наверх и увидел белое в черной оправе волос исстрадавшееся лицо брата на фоне голубых небес, нарисованных неизвестным художником на потолке.
   – Я прощаю тебя, Отто. Но теперь оставь меня. Я должен все как следует обдумать. Оставь меня одного, – донеслось с нарисованных небес.
   Отто кивнул и, вытирая рукавом мокрое лицо, поспешно покинул старшего брата.

Происшествие в деревне

   Людвиг и его брат Отто любили ходить в деревню, где они играли с деревенскими мальчишками в войну, прятки или круговую лапту. В Хохеншвангау знали об этом и не запрещали. В деревне все знали, что Людвиг – наследник престола, так что детям было, с одной стороны, строго внушено ненароком не обидеть принца, с другой, – знакомство со своим будущим королем могло впоследствии дать ребенку неплохое продвижение по службе. Так что этого тоже не следовало сбрасывать со счетов. Добавьте к сказанному тот факт, что сразу же после рождения Людвига его дед выселил из окрестных деревень почти всех фермеров, перекупив их земли и передав в ренту семьям, члены которых в разные времена были посвящены в рыцари ордена Святого Георгия и доказали свою преданность на деле.
   В этих прогулках мальчиков нередко сопровождал сын дворцового конюха Альберт, который был на два года старше наследника.
   Однажды, это произошло, когда Людвигу исполнилось одиннадцать, на ферму Хорс, что располагалась недалеко от деревни, на лето приехали двое близнецов. Озорные и грубые мальчишки, которые сразу же сплотили вокруг себя настоящую шайку, состоявшую из деревенских мальчишек. Все вместе они совершали набеги на фруктовые сады соседей, стреляли зажженными стрелами и даже как–то ради потехи пробрались на скотный двор господина Шнейдера, где преспокойно дремали в лужах три жирные свиньи, и, оседлав их, погнали вон из деревни.
   Насилу почтенный фермер отыскал затем свою скотину, а один из наездников свалился в канаву и сломал себе ногу.
   Узнав о неприятностях, приносимых деревне шайкой, юный принц решил, что его долг защитить своих людей. Поэтому он смело отправился на переговоры с предводителями разбойников. Привыкший, что деревенские ребятишки никогда не пытаются ссориться с ним, а скромно снимая шапочки, слушают, что им хочет сказать мальчик из Хохеншвангау, Людвиг не мог даже вообразить, что вдруг оба брата близнеца набросятся на него и начнут мутузить что есть силы.
   Людвиг упал на землю, но даже тогда против всяких правил о поединках оба противника продолжали бить его ногами и руками. На помощь брату поспешил Отто, но какое там – близнецы были крепче Виттельсбахов, кроме того, за их недолгую жизнь им удалось провести десятки подобных боев, отчего их действия носили достаточно сплоченный характер.
   Поняв, что пощады не будет, Людвиг и сам пустил в ход кулаки, не думая о правилах, а стараясь достать своих врагов как можно сильнее. Возможно, он победил бы, так как был силен и постоянно тренировался, но на помощь близнецам прибежали мальчишки собранной ими шайки.
   В результате, образовалась куча мала. Все били друг друга, катаясь в пыли и разрывая одежду. Наконец Людвиг сумел подняться на ноги и схватить лежавшую у дороги ветку дерева, которой он начал размахивать, так, словно делал упражнение со штыком. В считанные секунды ощутившие на собственной шкуре, что против дубины их кулаки – ничтожное оружие, деревенские ребята поднялись и с ревом убежали прочь.
   Поняв, что Отто ничего не угрожает, Людвиг велел ему бежать домой, прикрывая отступление и продолжая охаживать не испугавшихся близнецов палкой. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы на крики и шум драки к месту побоища не прибежал Альберт.
   Увидев, что к принцу на подмогу пришли свежие силы, близнецы, не сговариваясь, убежали в лес, показывая кулаки и угрожая страшными карами побившим их Виттельсбахам.
   Альберт отвел братьев на озеро, где помог им умыться и почистить одежду. Отто плакал, его левый глаз совершенно заплыл, локоть саднило, колени были разодраны. Людвиг потирал синяк на скуле, кроме того, у него был выдран клок волос, и все его тело было в синяках и царапинах.
   – Это нельзя так оставлять. Я пожалуюсь отцу, и он выбросит и фермера, и его ужасных мальчишек с нашей земли! – задыхаясь от гнева, процедил сквозь зубы Людвиг. – Как посмели они поднять руку на мою особу?!
   – Теперь нас ни за что не отпустят обратно в деревню, – выл Отто.
   – Ерунда, Ваши высочества, – Альберт отряхнул курточку Людвига и с поклоном подал ее принцу. – Старина Альберт сумеет наказать этих разбойников так, как и следует наказать бунтовщиков и бандитов. Так, как карали преступников во времена благородного рыцарства. Выгнать с земли – это пустое дело. Отсюда выгонишь, где–то осядут. Другое дело – загнать их под землю, чтобы они оттуда уже не могли выбраться.
   – Точно. Закопать по самую шею! – восторженно сверкая не заплывшим глазом на Альберта, предложил Отто.
   – Как казнили разбойников? Четвертовали, отрубали головы, вешали… – Людвиг задумался.
   – Отрубать головы и четвертовать – это для знати. Не хотите же вы, сир, сказать, что дети фермера могут претендовать на дворянскую казнь?! Ни в коем случае. Я повешу их сегодня же ночью в лесу. И приглашу вас и вашего братца полюбоваться на это.
   – Клянусь честью, это будет замечательное зрелище! – воскликнул Отто, с обожанием глядя на словно ставшего выше ростом и заметно похорошевшего Альберта.
   – Да будет так, – Людвиг побледнел, его кулаки сжались, как перед боем, на висках набухли вены. – Я, наследный принц Баварии Людвиг Второй, приказываю тебе, Альберт Ищинбах, сын второго конюха, казнить близнецов с фермы Хорс через повешение. Сего года пятого июля. Подпись: Людвиг.
   После чего, заложив руки за спину, кронпринц развернулся на каблуках и, не глядя больше на обескураженно примолкших мальчиков, пошел в сторону замка.

Высокий лебединый край

   Название замка Хохеншвангау переводится как Высокий лебединый край. Два прекрасных зеркальных озера лежат пред замком, точно зеркала пред знатной дамой или два щита перед рыцарем, который все не может выбрать, каким из них воспользоваться. Имена этих озер – Шванзее (Лебединое озеро) и Альпензее (Альпийское озеро). Высокие горы, подобно природной крепостной стене, охраняли замок с юга, в то время как с севера на защиту его вставали некогда непроходимые леса.
   Когда–то в незапамятные времена кто–то из предков Людвига был так очарован прекрасным и защищенным самой природой местом, что приказал возвести на этом месте замок Хохеншвангау.
   С того дня люди узнали первых лебединых рыцарей – рыцарей озера Швангау. О них можно прочесть и сейчас в «Хайдельбергской книге песен», а значит, их имена, блестящие подвиги и святая жизнь будут известны в веках. История хранит имя первого из лебединых рыцарей – благородного Хильтпольда Швангау из Хохеншвангау, чьи подвиги прекрасны, как посвященные ему стихи.
   Когда–то в Хохеншвангау жил последний Штауфен, принц Конрадин, которому в 1268 году отрубили голову в Неаполе, когда тому едва исполнилось шестнадцать лет.
   В XVI веке шванриттеры, или лебединые рыцари, покинули Хохеншвангау. После этого замок начал ветшать и разрушаться, точно вместе с лебедиными рыцарями его стены оставила сама надежда.
   За семнадцать лет до рождения наследника замок Хохеншвангау приобрел Максимилиан Второй, которому пришлось буквально отстраивать его заново. Деньги на это выделил его отец – король Людвиг Первый, которому нравилось не столько удобное расположение замка, сколько связанная с ним легенда о баварском Лоэнгрине, рыцаре Лебедя, который проживал в Хохеншвангау. И о благородных и прекрасных временах прошлого, к которому король тянулся со страстью искателя Священного Грааля.
   Согласно множеству источников в Хохеншвангау проживали и гостили блестящие рыцари, был свой двор любви, и во все времена замок славился великолепными трубадурами и миннезингерами. Сам бард Тангейзер^[7] гостил в Хохеншвангау во время возвращения из своего паломничества в Рим.
   Но даже это было еще не все. Хохеншвангау стоял в предгорьях Альп, подобно стражу, охраняющему дорогу в крепость Монсальват, или Монсегюр, что означает Гора Спасения, где, согласно преданию, хранили Священный Грааль девять по девять дев Грааля во главе с Эсклармондой де Фуа и помогающей ей Репанс де Шой. Где нашел свой приют и исполнил свою миссию благословенный рыцарь Парсифаль, отец Лоэнгрина.
   Дающая бессмертие и спасение души чаша Грааль была с Христом и его учениками во время Тайной Вечери, и потом после смерти Иисуса на кресте Иосиф Аримафейский взял чашу и собрал в нее пролившуюся кровь. Именно эту реликвию спасла в свое время Мария Магдалина, спрятав ее в Лангедоке, чтобы затем она могла занять свое место на каменном алтаре в подземной церкви Монсегюра.
   Крепость Монсальват существовала одновременно в двух измерениях, как это объяснял внукам бывший король и магистр ордена Святого Георгия Людвиг Первый, развалины ее по сей день можно найти во французских Альпах, в то время как подлинное царство Грааля находится на небесах.
   Там правит славный и бессмертный король Парсифаль и его вечно юный сын – рыцарь Грааля и рыцарь Лебедя Лоэнгрин.
   Сейчас реальный Грааль вознесся на небо, послужив основой для создания нового царства небесного – царства Грааля, куда могут попасть только чистые сердцем и благородные духом истинные рыцари. Должно быть, именно туда и отправились в свое время лебединые рыцари замка Хохеншвангау, чтобы охранять реликвию, пополнив собой Божье воинство.

Лоэнгрин

   Согласно легенде, которую в этих местах почитали за реально существующий факт, в стародавние времена царство людей называлось Антверпен и разделялось на две великие державы – герцогство Брабан и Германию, которые хоть и хотели жить в мире, но почему–то это у них плохо получалось.
   Когда в Брабане умер правитель, он завещал заботу о своих еще не достигших совершеннолетия детях – дочери Эльзе и сыне Готфриде – Фридриху фон Тельрамунду, женой которого была колдунья Ортруда. Тельрамунд сделался регентом и на правах временного правителя держал власть в Брабане.
   Все было бы хорошо, но в один неладный день исчез Готфрид. Напрасно слуги и стража искали повсюду мальчика, он как в воду канул.
   Тогда Ортруда нашептала своему мужу, что для того, чтобы отыскать виновного, следует прежде всего разобраться, кому было выгодно исчезновение мужского наследника славного Брабана? Кому как не его старшей сестре, права на престол которой делались шаткими, так как, несмотря на то что она родилась первой, власть в стране обычно доставалась мужскому наследнику.
   Тельрамунд поверил в доводы супруги и созвал суд, на который вызвал Эльзу. Когда она явилась и скромно заняла свое место, возложив руку на Библию, все поняли, что такая красивая, милая и нежная девушка, больше похожая на ангела, нежели на реального человека из плоти и крови, просто не может быть коварной убийцей.
   Тем не менее, для того чтобы решить, виновна ли Эльза, по закону страны следовало устроить поединок между обвинением и обвиняемой стороной. На стороне обвинения стоит король Германии Фридрих Птицелов, на стороне бедной Эльзы никого.
   После того как судья бросил третий клич рыцаря защитника, все увидели, что на речной глади озера появился лебедь, на шее которого поблескивала золотая цепь. Чудесный лебедь был запряжен в лодку, на которой стоял во весь рост такой прекрасный рыцарь, какого в Брабане от роду не видели. Рыцарь подошел к Эльзе и предложил ей свою помощь в обмен на два условия: первое – она должна стать его женой и второе – она не должна никогда спрашивать его имя. С восторгом Эльза приняла предложение столь прекрасного рыцаря, и поединок начался.
   Кони сорвались с мест и полетели навстречу друг друга, и при первой же сшибке Лоэнгрин выбил Фридриха из седла, после чего опустился перед ним с обнаженным мечом, требуя либо признать себя побежденным, а Эльзу невиновной в приписанном ей злодеянии, либо умереть.
   Фридрих выбрал жизнь. После чего Лоэнгрин повелел ему убраться обратно в Германию. Затем он женился на Эльзе и приказал отправить в ссылку обоих ее опекунов, которые не только не уследили за маленьким Готфридом, но и выдвинули обвинение против Эльзы. По доброте душевной он разрешил им только побыть на свадьбе, с тем чтобы на следующий день они убрались из Брабана.
   Не желая так легко сдаваться, Ортруда плела интриги против появившегося так некстати рыцаря. Она начала переговоры с Фридрихом, убеждая его, что тот был побежден не силой благородного оружия, а властью черного колдовства. Так как не назвавший себя рыцарь является не кем иным, как злым колдуном, желающим погубить все и вся. Потом она отправилась к Эльзе и, умывая ее и украшая перед первой брачной ночью, попросила узнать имя мужа, для того чтобы отвести от него страшное подозрение, пришедшее на ум Фридриху Птицелову и всем честным людям герцогства. Она так запугала доверчивую девушку рассказами о том, что и ей и ее мужу будет грозить страшная беда, если рыцарь не скажет, как его зовут, что Эльза поверила ей и пообещала выяснить правду.
   Перед тем как отправиться в изгнание, Тельрамунд публично обвинил Лоэнгрина в общении с нечистой силой, призвав народ сжечь проклятого колдуна, на руках которого, скорее всего, еще и кровь несчастного Готфрида.
   Полная смятений и страхов Эльза ждала мужа в супружеской спальне. Когда он появился, Эльза бросилась к нему, умоляя открыть ей свое имя и откуда он родом. Но в тот момент, когда Лоэнгрин готов был сдаться прекрасной Эльзе, в их спальню ворвался Фридрих со своими рыцарями. Чудом Лоэнгрин успел поднять свой меч и зарубить их всех.
   Враги повержены, но Лоэнгрин понял, что их с Эльзой любовь уже не столь чиста и небесна, как была. А их брачное ложе залито кровью мятежников и врагов, сама Эльза не верит Лоэнгрину, как верила вначале.
   Любовь не требует никаких доказательств, любящий просто любит, не спрашивая имя того, кого он любит и откуда он, не верит глупым домыслам и клевете.
   Поэтому Лоэнгрин решает вернуться в заоблачное царство Грааля. Перед разлукой он во всеуслышание называет свое имя и имя своего благородного родителя. Рассказывает, откуда он прибыл.
   Тем временем на глади озера вновь появился прекрасный, запряженный в лодку лебедь. Лоэнгрин садится в лодку и уплывает прочь. Эльза и весь народ провожают прекрасного рыцаря, так и не ставшего их благородным сеньором.
   Дождавшись, когда лодка Лоэнгрина исчезла за горизонтом, Ортруда призналась, что заколдовала юного принца, превратив его в лебедя.
   Из лебедя обратно в человека его мог расколдовать только подлинный рыцарь Грааля, но Лоэнгрин уже далеко, и он никогда не вернется, оскорбленный оказанным ему в царстве людей приемом.
   В этот момент произошло чудо. Перед Эльзой вновь появился прекрасный лебедь, который на ее глазах превратился в мальчика Готфрида.
   С этого дня Эльза и Готфрид правили вместе, храня как святыню память о рыцаре Грааля – благородном принце Лоэнгрине из заоблачного царства.

Казнь у лебединого озера

   Людвиг заснул за чтением любимой книги легенд, а когда проснулся, за окном начало темнеть. Рядом с ним стоял Альберт. Должно быть, он уже давно находился здесь, пытаясь добудиться юного принца.
   Людвиг поднял на него вопросительный взгляд. Альберт чинно поклонился, показывая знаками, что Людвиг должен идти за ним.
   – Куда мы? – на всякий случай шепотом поинтересовался принц. – Фрау Зольдерикс может прийти с минуты на минуту. Зольдерикс совмещала в замке роли классной дамы на уроках истории и гувернантки у маленького Отто. Кроме того, она всегда приходила вечером прощаться с обоими мальчиками, а утром здоровалась.
   – Ничего, как–нибудь успеем. Но вы должны это видеть. И Его высочество тоже. Он уже ждет нас в парке у леса, так что нам лучше поспешить, если вы хотите успеть к вечерней молитве.