Егор, нацепив на плечи рюкзак, по длинным сходням спустился на берег и приметно-характерной матросской походкой, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, направился к выходу в город. Он, с любопытством вертя головой, шёл мимо пяти и десятитонных разноцветных контейнеров, солидных транспортных платформ с самой разной техникой, и деревянных поддонов, плотно нагруженных разнокалиберными тюками и джутовыми мешками.
«Не торопись, братец!», – посоветовал проснувшийся внутренний голос. – «У опытных диверсантов и разумных рыцарей плаща и кинжала существует золотое правило: – «Находясь в малознакомом месте, никогда не пори горячку. Сперва осмотрись, старательно принюхайся, послушай местные новости, слухи и сплетни. И, лишь, после этого – начинай действовать…». Согласись, что данный принцип – весьма разумный и взвешенный…. А, ведь, всем хорошо известно, что именно морской порт является идеальным местом для сбора первичной информации. Да, кстати, нужно ли выставлять на всеобщее обозрение такой приметный головной убор? Того и гляди, начнутся ненужные расспросы, поднимется нездоровый ажиотаж…».
Признав правоту голоса, Егор торопливо спрятал бескозырку с надписью «Хапуга» в рюкзак и ещё полтора часа провёл в порту. Он неторопливо перемещался от причала к причалу, внимательно рассматривая спящие океанские суда, полной грудью дышал солёным морским ветром и разговаривал-общался со встретившимися докерами и моряками. Но ничего заслуживающего внимания так и не услышал.
Философски передёрнув плечами, Егор направился к портовым воротам, повернул за очередной ряд контейнеров и тут же отпрянул назад – метрах в тридцати пяти, возле старого неработающего бульдозера о чём-то оживлённо разговаривали два человека. Одним из них был шкипер Воронин. А, вот, второй…
«Это же тот самый гад!», – прозрел внутренний голос. – «Помнишь, братец? Четыре года тому назад, одинокая яхта, на её борт поднимаются мужчина и женщина средних лет, у мужчины в руках находится громоздкий саквояж, слегка напоминающий медицинский…. Вот, так встреча! Убей его, подлеца! Выследи, напади в безлюдном месте и сверни голову на сторону – как в дешёвых голливудских боевиках. Чтобы шейные позвонки громко хрустнули и разошлись…. Впрочем, не стоит. Это будет уже откровенным перебором. Один труп – в Пижме, второй – в Петропавловске. Не надо превращать производственную необходимость – в бездумную кровавую тенденцию. Так можно – незаметно для самого себя – превратиться в самого натурального монстра…».
Егор незамедлительно покинул территорию морского порта и, вскинув вверх правую руку, остановил машину – неприметный грязно-белый «жигулёнок».
– Куда, матросик? – поинтересовался пожилой шофёр, такой же неприметный, как и его автомобиль.
– На Капай[13], – демонстративно-небрежно откликнулся Егор. – Триста рублей хватит?
– Триста? Сразу видно, матросик, что ты неместный. За такие огромные деньжищи я тебя по всему Петропавловску провезу, причём, два раза…. Залезай!
Капай – с точки зрения реалий российской глубинки – оказался местом самым обыденным и ничем непримечательным. Кривобокие засыпные домишки ненавязчиво чередовались с серыми строениями барачного типа и с почерневшими бревенчатыми хижинами. Впрочем, встречались и огромные уродливые коттеджи, сложенные из красного кирпича.
– Цыгане, ясен пень, строятся, – заметив интерес пассажира, охотно пояснил водитель. – Торговля наркотиками, как известно, приносит неплохие деньги. Впрочем, вон та трёхэтажная вилла принадлежит младшему сыну районного начальника милиции. Бывает. Наверное, обычное совпадение…
– Останови у магазина, – попросил Егор.
– У какого? Тут их два. Один называется – «Супермаркет» и торгует, в основном, дорогущими импортными товарами. Его посещают люди уважаемые и обеспеченные – бизнесмены, наркоторговцы, деловые, воры в законе, депутаты, зампреды, прочие чиновники.… А второй магазинчик именуется непритязательно – «Лабаз». В нём отоваривается прочий местный народец. В смысле, подлое и бесправное быдло…
– Ко второму рули.
Разговорчивый шофёр не обманул, «Лабаз» оказался заведением бедным, скромным и слегка запущенным. Зайдя в магазин, Егор непроизвольно поморщился – явственно попахивало несвежей рыбой и подгнивающими овощами. Да и содержимое прилавков-стеллажей откровенно не впечатляло – различные крупы в бумажных и полиэтиленовых пакетах, консервы в стеклянных и жестяных банках, серые макароны, соль, чёрные «кирпичики» хлеба, бутылки с водкой и «Агдамом».
«Надо же, «Агдам»!», – дурашливо восхитился внутренний голос. – «Я был железобетонно уверен, что данный сорт дешёвого портвейна уже лет двадцать, как не выпускается. Может, это запасы, оставшиеся с тех самых славных Времён? Давай-ка, братец, купим бутылочку! Типа – вспомним удалую и беспутную молодость…. Шутка, понятное дело. Не сердись, пожалуйста…».
Егор подошёл к пожилой продавщице, скучающей возле ободранного прилавка, и спросил:
– Не подскажете ли, добрая и любезная тётенька, где я могу найти Владимира Павлова по прозвищу – «Безухий»?
– Тамбовский пархатый волк тебе – «тётенька», – демонстративно глядя в сторону, вяло отреагировала продавщица. – Ходят тут всякие, а потом спички и хозяйственное мыло с полок пропадают…
Криво улыбнувшись, Егор – небрежным движением – бросил на прилавок сторублёвую купюру и вежливо повторил вопрос.
– Зайдёшь за магазин, увидишь кривой переулок. Пойдёшь по переулку, через пять минут упрёшься в тупик, – приветливо улыбнулась тётка, ловко пряча денежку в карман когда-то белого халата, щедро покрытого разноцветными пятнами. – Там и увидишь Безухого. Он сейчас, надо думать, музицирует. То бишь, даёт концерт – по заявкам всякого сброда…
В тупичке, действительно, имел место быть концерт авторской песни. В качестве благодарных зрителей фигурировали трое оборванных подростков и парочка небритых бичей, разместившихся на стареньких деревянных ящиках. А на высокой двухсотлитровой бочке из-под солярки восседал, сжимая в ладонях скромную шестиструнную гитару, местный бард – благообразный босой господин в чеховском пенсне. Господин был облачён в рваные брезентовые штаны и засаленный ватник на голое тело, но, не смотря на это, смотрелся весьма достойно.
«Интеллигент до мозга костей, попавший – по воле коварного случая – на жизненное дно. А пенсне наш менестрель носит по весьма прозаичной причине – правое ухо, в полном соответствии с прозвищем, отсутствует напрочь, то бишь, как класс. Не за что цеплять правую дужку очков», – насмешливо прокомментировал внутренний голос. – «Что же, послушаем душевно-музыкальные откровения мистера Безухого…».
Господин в пенсне взял несколько вступительных аккордов и – приятным баритоном – запел:
«Какая славная песенка!», – растроганно подумал Егор. – «Мелодия красивая, и слова – щемящие. Особенно, про «глаза, где тихий нежный свет», и про «солнце, живущие в женских волосах». Прямо – про мою Саньку…. Только, вот, зачем так много лишних куплетов? Видимо, знаменитая фраза: – «Краткость – сестра таланта», этому конкретному обладателю чеховского пенсне неведома…».
Наконец, певец устало замолчал, последовал финальный гитарный проигрыш, благодарные зрители одобрительно засвистели и восторженно заулюлюкали.
Егор, привлекая к себе внимание, громко откашлялся и сообщил:
– Гражданин Безухий, мне тут поручили – передать вам пламенный братский привет.
– Откуда это – привет? – ожидаемо насторожился камчатский менестрель. – Учитывая «гражданина», из мест – не столь отдалённых?
– С далёкого чукотского мыса Наварин. Вернее, с тамошнего шаманского кладбища.
– Вот, даже как…. Придётся, уважаемая братва, перенести наш песенный концерт на более подходящее время…
– Не пойдёт! – жёстко заявил один из бичей – худенький мужчинка в женском бордовом жакете. – «Агдам» пил? Пил! Теперь отрабатывай! Причём, без дураков и всякого свинства.
– Вот, плачу за портвейн, выпитый моим другом! – Егор положил на ближайший деревянный ящик, свободный от седоков, мятую сторублёвую бумажку. – Типа – выкупаю его долг.
– Маловато будет, водоплавающий! – нагло улыбаясь, заявил обладатель дамского жакета. – Маловато!
– Добавляю полтинник и все – вон! Ну, чего ждём, голодранцы жадные? Могу, ведь, и передумать…
Когда камчатские ценители авторской песни, радостно похохатывая, удалились по кривому переулку, Безухий, придерживая гитару, неуклюже слез с бочки и, слегка смущаясь, поблагодарил:
– Спасибо вам – за «друга»! Так меня уже много лет никто не называл. Представляете? Никто и – много лет…. Как себя чувствует уважаемый Афанасий Афанасьевич? Не болеет ли, часом?
– Здоровее многих молодых. Бегает по летней чукотской тундре – что тот северный олень-рогач во время весеннего гона. Сто двадцать километров в одну сторону, столько же – в другую. Без проблем и отдышки.
– Это очень хорошо. Просто замечательно…. Ребятам же вы напрасно дали так много денег. Хватило бы и пятидесяти рублей. А чем…э-э-э, я, как говорится, могу служить? То есть, помочь?
– Во-первых, мне нужен дельный паспорт. Такой, с которым можно – без малейших разногласий с доблестными правоохранительными органами – улететь в город Москву, – после короткой паузы ответил Егор. – Во-вторых, мне необходим Интернет. Вернее, полностью безлюдное помещение, где есть компьютер, подключенный к Интернету. Часа на два, на три…
– Попробую помочь, – потравив пенсне, пообещал Безухий. – С паспортом всё элементарно. Сейчас сходим на местный продовольственный рынок и выберем подходящий. Только, прошу, не надо рыночных ребятишек забрасывать деньгами. Не так, однако, могут понять – вплоть до проломленной головы и пошлого грабежа. Один паспорт стоит три тысячи рублей и ни копейки больше. Два паспорта – пять тысяч двести. Три – шесть тысяч девятьсот.
– На вашем продовольственном рынке имеется подпольная типография, оснащённая по последнему слову техники? – недоверчиво хмыкнул Егор. – Почему-то не верится…
– Зачем – типография? Паспорта оставляют в залог – под взятый товар. Например, «дикий» золотоискатель собирается немного прогуляться по местной тайге. Ему нужен ящик свиной тушёнки, а денег хватает только на десять банок. Вот, за остальные десять он и оставляет – для пущей гарантии – свой паспорт. То же самое касается рыбаков, охотников и прочих нищих авантюристов.
– Почему же их паспорта выставляют на продажу?
– Всё очень просто, – печально вздохнул Безухий. – Золотоискатели часто попадают под коварные камнепады и снежные лавины. Моряков злые волны регулярно смывают за борта кораблей. Охотников голодные медведи иногда разрывают на части. Обычное дело, если вдуматься. Со всяким может случиться…. Ну, двинули к рынку? По поводу Интернета я не забыл. Позвонить надо одному типу, может, и выгорит…
В просторном ангаре рынка воняло – мама не горюй. Причём, всем сразу: свежей кровью, рыбой «второй свежести», гнилым виноградом, прошлогодней картошкой, прокисшей сметаной…
«Чудесное и незабываемое местечко! Красотища райская!», – хмуро поведал мнительный внутренний голос. – «А физиономии здешних продавцов, вообще, навевают однозначные мысли-фантазии о хитрых оборотнях и безжалостных вурдалаках. С чего, интересно, они все такие злые и неприветливые? Может, засаленный и затрапезный ватник нашего провожатого тому виной? Как бы ни вытолкали – с шумным скандалом – взашей…».
Опасения голоса оказались напрасными. Безухий постучался – условным стуком – в дверную филёнку подсобного помещения, дверь приоткрылась, и звонкий девичий голос радостно известил:
– Володенька, мальчик мой ушастенький! Давненько ты не заглядывал, давненько. Я уже успела соскучиться…. Богатого клиента привёл? Молоток! Заходите, джентльмены! Не стесняйтесь…
Подсобка оказалась достаточно просторной – метров тридцать пять квадратных, с двумя стандартными письменными столами, креслами-стульями, сейфами и высокими пластиковыми стеллажами, плотно забитыми разномастными свёртками и коробками. Хозяйка же этого помещения оказалась настоящей красавицей.
«Платиновая коротко-стриженная блондиночка лет восемнадцати-девятнадцати», – со знанием дела причмокнул эротически-подкованный внутренний голос. – «Фигуристая такая, гибкая. Чёрная кожаная мини-юбка выгодно подчёркивает стройность длинных ножек. Девочка – блеск и полный отпад, короче говоря. А тёмно-зелёные глаза – с откровенной развратинкой…. Может, стоит за ней качественно приударить? Как-никак, четыре полновесных года – без горячей женской ласки…. Куда, извините, пойти? Понял, покорно умолкаю и ухожу…».
– Егор – это Мариночка. Мариночка – это Егор, – скороговоркой выпалил Безухий. – Ему, Маня, паспорт нужен. Типа – рабочий, для важного дела…. Мариш, я позвоню?
– Звони, – девушка равнодушно махнула рукой в сторону пустующего стола и, с любопытством уставившись на Егора, задумчиво сообщила: – Знакомая у тебя физиономия, Егорушка. В смысле, для меня – знакомая. Мы раньше нигде не встречались?
– Не встречались, – браво заверил Егор. – Я бы непременно запомнил такую девушку, – на всякий случай уточнил: – Такую потрясающе-красивую девушку!
«Она же тебя, братец, чуть не узнала!», – забыв про нанесённую обиду, запаниковал внутренний голос. – «Ты же четыре года назад, если случайно запамятовал, являлся яркой звездой мировой киноиндустрии. То есть, гибрида художественного фильма и классического реалити-шоу…. Нет, так не пойдёт! Обязательно надо гримироваться…. Если на заштатной Камчатке чуть не засыпался, то, что будет в Москве белокаменной? Публичность нам сегодня – совершенно ни к чему. Типа – острый ножик у беззащитного горла…. Пора и следы слегка позаметать. Попутать немного, попетлять…».
Марина, манерно прикурив длинную и тонкую сигарету, недоверчиво протянула:
– Ну-ну, конспиратор льстивый, – после чего достала из выдвижного ящика объёмную картонную коробку, и, поставив её на полированную поверхность стола, предложила: – Выбирай, морячок!
Коробка была доверху заполнена российскими паспортами в разноцветных – новых и потрёпанных – обложках. Егор принялся заинтересованно изучать документы. Со стороны второго стола доносился приглушённый голос Безухого, обещавший кому-то небо в крупных алмазах и вечное блаженство…
– Выбираешь по подходящему возрасту и по плохо-приклеенным фотографиям? – понимающе хмыкнула девушка.
– Типа того.
– Предлагаю другой вариант, более продуктивный. Возьми вон тот паспорт. Ага, который в тёмно-зелёной обложке…. Открой на первой странице и внимательно посмотри на фотку. Как оно тебе?
– Не очень. Хотя, определённо, есть что-то похожее…
– Подожди чуток, – Маришка поднялась со стула, игриво покачивая бёдрами, подошла к ближайшему стеллажу, чем-то там негромко прошуршала и, вернувшись через пару минут, протянула – на розовой ладошке – два светло-коричневых шарика.
– Что это? – недоверчиво прищурился Егор.
– Обёрточная импортная бумага, пропитанная пчелиным воском. Воск же, как известно, является отличным дезинфицирующим средством, а руки у меня чистые. Так что, вставляй – без всяких сомнений – шарики за щёки и подходи к зеркалу. Вон оно висит, за одёжным шкафом.
Егор тщательно выполнил девичьи указания, а, вернувшись к столу, признался, с трудом ворочая языком:
– Да…, так – гораздо лучше…. Ни один в один, но…сойдёт…
– Значит, берёшь?
– Беру, – Егор выложил на стол три тысячные купюры. – Паспорт на имя Сергея Сергеевича Костылева. Спасибо…
– Не за что. Если возникнет такая надобность, – многозначительно и призывно подмигнула, – то заходи на огонёк. Всегда буду рада…. Бумажные шарики-то вынь изо рта, недотёпа! А теперь положи в карман…
Когда они вышли на свежий воздух, Егор поинтересовался:
– А что у нас, Володенька, с Интернетом – в приватной обстановке?
– Семьсот рублей, – Безухий был краток.
– Держи, друг. Что дальше?
– Записывай адрес…
– Я запомню.
– Улица Океанская, дом одиннадцать, квартира семнадцать. Ключ будет лежать под ковриком, возле квартирной двери. Когда будешь уходить, то не забудь, пожалуйста, положить его на прежнее место.
– А что у нас с хозяином квартиры? – уточнил Егор. – Не заявится, ненароком? Бузу не учинит?
– Петюня – законченный наркоман, и в данной квартире проживает в гордом одиночестве. Сейчас он уже в дороге, сюда следует. То бишь, ко мне, за деньгами. На шестьсот рублей Петя на пару суток зависнет в местных притонах-шалманах. Стольник мне – за труды праведные…. Контору, где продают самолётные билеты, найдёшь в центре. Серый пятиэтажный дом, рядом с Камчатским театром драмы и комедии…. Ну, расходимся краями? Типа – как в зелёном тропическом море – белоснежные туристические лайнеры? Бывай, друг-Егор! Удачи тебе!
Он поймал машину – на этот раз – древнюю японскую малолитражку. И, усаживаясь на пассажирское сиденье, велел:
– Изобрази-ка, приятель, кружок минут пятнадцать-двадцать и вернись к этому рынку. Только припаркуйся с противоположной стороны.
– Зачем это? – непонимающе замялся водитель – совсем ещё молоденький парнишка. – Странно как-то…
– Два стольника плачу.
– Без проблем, босс! – заводя мотор, заверил парнишка. – Сделаем – в лучшем виде! Следы путаешь, дядя? Наверное, задумал кого-то порешить…. Да, не напрягайся ты! Шутка такая, камчатская насквозь…
Глава шестая
«Не торопись, братец!», – посоветовал проснувшийся внутренний голос. – «У опытных диверсантов и разумных рыцарей плаща и кинжала существует золотое правило: – «Находясь в малознакомом месте, никогда не пори горячку. Сперва осмотрись, старательно принюхайся, послушай местные новости, слухи и сплетни. И, лишь, после этого – начинай действовать…». Согласись, что данный принцип – весьма разумный и взвешенный…. А, ведь, всем хорошо известно, что именно морской порт является идеальным местом для сбора первичной информации. Да, кстати, нужно ли выставлять на всеобщее обозрение такой приметный головной убор? Того и гляди, начнутся ненужные расспросы, поднимется нездоровый ажиотаж…».
Признав правоту голоса, Егор торопливо спрятал бескозырку с надписью «Хапуга» в рюкзак и ещё полтора часа провёл в порту. Он неторопливо перемещался от причала к причалу, внимательно рассматривая спящие океанские суда, полной грудью дышал солёным морским ветром и разговаривал-общался со встретившимися докерами и моряками. Но ничего заслуживающего внимания так и не услышал.
Философски передёрнув плечами, Егор направился к портовым воротам, повернул за очередной ряд контейнеров и тут же отпрянул назад – метрах в тридцати пяти, возле старого неработающего бульдозера о чём-то оживлённо разговаривали два человека. Одним из них был шкипер Воронин. А, вот, второй…
«Это же тот самый гад!», – прозрел внутренний голос. – «Помнишь, братец? Четыре года тому назад, одинокая яхта, на её борт поднимаются мужчина и женщина средних лет, у мужчины в руках находится громоздкий саквояж, слегка напоминающий медицинский…. Вот, так встреча! Убей его, подлеца! Выследи, напади в безлюдном месте и сверни голову на сторону – как в дешёвых голливудских боевиках. Чтобы шейные позвонки громко хрустнули и разошлись…. Впрочем, не стоит. Это будет уже откровенным перебором. Один труп – в Пижме, второй – в Петропавловске. Не надо превращать производственную необходимость – в бездумную кровавую тенденцию. Так можно – незаметно для самого себя – превратиться в самого натурального монстра…».
Егор незамедлительно покинул территорию морского порта и, вскинув вверх правую руку, остановил машину – неприметный грязно-белый «жигулёнок».
– Куда, матросик? – поинтересовался пожилой шофёр, такой же неприметный, как и его автомобиль.
– На Капай[13], – демонстративно-небрежно откликнулся Егор. – Триста рублей хватит?
– Триста? Сразу видно, матросик, что ты неместный. За такие огромные деньжищи я тебя по всему Петропавловску провезу, причём, два раза…. Залезай!
Капай – с точки зрения реалий российской глубинки – оказался местом самым обыденным и ничем непримечательным. Кривобокие засыпные домишки ненавязчиво чередовались с серыми строениями барачного типа и с почерневшими бревенчатыми хижинами. Впрочем, встречались и огромные уродливые коттеджи, сложенные из красного кирпича.
– Цыгане, ясен пень, строятся, – заметив интерес пассажира, охотно пояснил водитель. – Торговля наркотиками, как известно, приносит неплохие деньги. Впрочем, вон та трёхэтажная вилла принадлежит младшему сыну районного начальника милиции. Бывает. Наверное, обычное совпадение…
– Останови у магазина, – попросил Егор.
– У какого? Тут их два. Один называется – «Супермаркет» и торгует, в основном, дорогущими импортными товарами. Его посещают люди уважаемые и обеспеченные – бизнесмены, наркоторговцы, деловые, воры в законе, депутаты, зампреды, прочие чиновники.… А второй магазинчик именуется непритязательно – «Лабаз». В нём отоваривается прочий местный народец. В смысле, подлое и бесправное быдло…
– Ко второму рули.
Разговорчивый шофёр не обманул, «Лабаз» оказался заведением бедным, скромным и слегка запущенным. Зайдя в магазин, Егор непроизвольно поморщился – явственно попахивало несвежей рыбой и подгнивающими овощами. Да и содержимое прилавков-стеллажей откровенно не впечатляло – различные крупы в бумажных и полиэтиленовых пакетах, консервы в стеклянных и жестяных банках, серые макароны, соль, чёрные «кирпичики» хлеба, бутылки с водкой и «Агдамом».
«Надо же, «Агдам»!», – дурашливо восхитился внутренний голос. – «Я был железобетонно уверен, что данный сорт дешёвого портвейна уже лет двадцать, как не выпускается. Может, это запасы, оставшиеся с тех самых славных Времён? Давай-ка, братец, купим бутылочку! Типа – вспомним удалую и беспутную молодость…. Шутка, понятное дело. Не сердись, пожалуйста…».
Егор подошёл к пожилой продавщице, скучающей возле ободранного прилавка, и спросил:
– Не подскажете ли, добрая и любезная тётенька, где я могу найти Владимира Павлова по прозвищу – «Безухий»?
– Тамбовский пархатый волк тебе – «тётенька», – демонстративно глядя в сторону, вяло отреагировала продавщица. – Ходят тут всякие, а потом спички и хозяйственное мыло с полок пропадают…
Криво улыбнувшись, Егор – небрежным движением – бросил на прилавок сторублёвую купюру и вежливо повторил вопрос.
– Зайдёшь за магазин, увидишь кривой переулок. Пойдёшь по переулку, через пять минут упрёшься в тупик, – приветливо улыбнулась тётка, ловко пряча денежку в карман когда-то белого халата, щедро покрытого разноцветными пятнами. – Там и увидишь Безухого. Он сейчас, надо думать, музицирует. То бишь, даёт концерт – по заявкам всякого сброда…
В тупичке, действительно, имел место быть концерт авторской песни. В качестве благодарных зрителей фигурировали трое оборванных подростков и парочка небритых бичей, разместившихся на стареньких деревянных ящиках. А на высокой двухсотлитровой бочке из-под солярки восседал, сжимая в ладонях скромную шестиструнную гитару, местный бард – благообразный босой господин в чеховском пенсне. Господин был облачён в рваные брезентовые штаны и засаленный ватник на голое тело, но, не смотря на это, смотрелся весьма достойно.
«Интеллигент до мозга костей, попавший – по воле коварного случая – на жизненное дно. А пенсне наш менестрель носит по весьма прозаичной причине – правое ухо, в полном соответствии с прозвищем, отсутствует напрочь, то бишь, как класс. Не за что цеплять правую дужку очков», – насмешливо прокомментировал внутренний голос. – «Что же, послушаем душевно-музыкальные откровения мистера Безухого…».
Господин в пенсне взял несколько вступительных аккордов и – приятным баритоном – запел:
Куплет сменялся куплетом, гитара звенела – чарующе, волшебно и очень печально.
Декабрь – постучал в моё окно.
Негромко так, как будто – невзначай.
А за окном – давно уже темно,
И только волки – воют – по ночам.
Ты заходи, мой зимний – пилигрим.
Всё ж, веселей, раз мы с тобой – вдвоём.
Ну, что, декабрь-братишка, помолчим?
А если выпьем, то тогда – споём…
Споём мы – об ушедших светлых днях,
О тех глазах, где тихий нежный свет…
И, вот, уже в заснеженных полях
Негаданно рождается – рассвет…
Кто там ещё – стучится к нам – в окно?
Бродяга-ветер, он – совсем продрог.
Ох, сколько нынче снега – намело!
Ты заходи, браток, через – порог…
И посидим так славно мы – втроём.
Потом спрошу я – у своих друзей:
– А не встречали, часом, вы – её?
Которая всех краше и – милей?
Которая смеётся – так светло,
И солнце – в волосах её – живёт…
А за окном – опять уже – темно.
И о невзгодах – нам – пурга поёт…
«Какая славная песенка!», – растроганно подумал Егор. – «Мелодия красивая, и слова – щемящие. Особенно, про «глаза, где тихий нежный свет», и про «солнце, живущие в женских волосах». Прямо – про мою Саньку…. Только, вот, зачем так много лишних куплетов? Видимо, знаменитая фраза: – «Краткость – сестра таланта», этому конкретному обладателю чеховского пенсне неведома…».
Наконец, певец устало замолчал, последовал финальный гитарный проигрыш, благодарные зрители одобрительно засвистели и восторженно заулюлюкали.
Егор, привлекая к себе внимание, громко откашлялся и сообщил:
– Гражданин Безухий, мне тут поручили – передать вам пламенный братский привет.
– Откуда это – привет? – ожидаемо насторожился камчатский менестрель. – Учитывая «гражданина», из мест – не столь отдалённых?
– С далёкого чукотского мыса Наварин. Вернее, с тамошнего шаманского кладбища.
– Вот, даже как…. Придётся, уважаемая братва, перенести наш песенный концерт на более подходящее время…
– Не пойдёт! – жёстко заявил один из бичей – худенький мужчинка в женском бордовом жакете. – «Агдам» пил? Пил! Теперь отрабатывай! Причём, без дураков и всякого свинства.
– Вот, плачу за портвейн, выпитый моим другом! – Егор положил на ближайший деревянный ящик, свободный от седоков, мятую сторублёвую бумажку. – Типа – выкупаю его долг.
– Маловато будет, водоплавающий! – нагло улыбаясь, заявил обладатель дамского жакета. – Маловато!
– Добавляю полтинник и все – вон! Ну, чего ждём, голодранцы жадные? Могу, ведь, и передумать…
Когда камчатские ценители авторской песни, радостно похохатывая, удалились по кривому переулку, Безухий, придерживая гитару, неуклюже слез с бочки и, слегка смущаясь, поблагодарил:
– Спасибо вам – за «друга»! Так меня уже много лет никто не называл. Представляете? Никто и – много лет…. Как себя чувствует уважаемый Афанасий Афанасьевич? Не болеет ли, часом?
– Здоровее многих молодых. Бегает по летней чукотской тундре – что тот северный олень-рогач во время весеннего гона. Сто двадцать километров в одну сторону, столько же – в другую. Без проблем и отдышки.
– Это очень хорошо. Просто замечательно…. Ребятам же вы напрасно дали так много денег. Хватило бы и пятидесяти рублей. А чем…э-э-э, я, как говорится, могу служить? То есть, помочь?
– Во-первых, мне нужен дельный паспорт. Такой, с которым можно – без малейших разногласий с доблестными правоохранительными органами – улететь в город Москву, – после короткой паузы ответил Егор. – Во-вторых, мне необходим Интернет. Вернее, полностью безлюдное помещение, где есть компьютер, подключенный к Интернету. Часа на два, на три…
– Попробую помочь, – потравив пенсне, пообещал Безухий. – С паспортом всё элементарно. Сейчас сходим на местный продовольственный рынок и выберем подходящий. Только, прошу, не надо рыночных ребятишек забрасывать деньгами. Не так, однако, могут понять – вплоть до проломленной головы и пошлого грабежа. Один паспорт стоит три тысячи рублей и ни копейки больше. Два паспорта – пять тысяч двести. Три – шесть тысяч девятьсот.
– На вашем продовольственном рынке имеется подпольная типография, оснащённая по последнему слову техники? – недоверчиво хмыкнул Егор. – Почему-то не верится…
– Зачем – типография? Паспорта оставляют в залог – под взятый товар. Например, «дикий» золотоискатель собирается немного прогуляться по местной тайге. Ему нужен ящик свиной тушёнки, а денег хватает только на десять банок. Вот, за остальные десять он и оставляет – для пущей гарантии – свой паспорт. То же самое касается рыбаков, охотников и прочих нищих авантюристов.
– Почему же их паспорта выставляют на продажу?
– Всё очень просто, – печально вздохнул Безухий. – Золотоискатели часто попадают под коварные камнепады и снежные лавины. Моряков злые волны регулярно смывают за борта кораблей. Охотников голодные медведи иногда разрывают на части. Обычное дело, если вдуматься. Со всяким может случиться…. Ну, двинули к рынку? По поводу Интернета я не забыл. Позвонить надо одному типу, может, и выгорит…
В просторном ангаре рынка воняло – мама не горюй. Причём, всем сразу: свежей кровью, рыбой «второй свежести», гнилым виноградом, прошлогодней картошкой, прокисшей сметаной…
«Чудесное и незабываемое местечко! Красотища райская!», – хмуро поведал мнительный внутренний голос. – «А физиономии здешних продавцов, вообще, навевают однозначные мысли-фантазии о хитрых оборотнях и безжалостных вурдалаках. С чего, интересно, они все такие злые и неприветливые? Может, засаленный и затрапезный ватник нашего провожатого тому виной? Как бы ни вытолкали – с шумным скандалом – взашей…».
Опасения голоса оказались напрасными. Безухий постучался – условным стуком – в дверную филёнку подсобного помещения, дверь приоткрылась, и звонкий девичий голос радостно известил:
– Володенька, мальчик мой ушастенький! Давненько ты не заглядывал, давненько. Я уже успела соскучиться…. Богатого клиента привёл? Молоток! Заходите, джентльмены! Не стесняйтесь…
Подсобка оказалась достаточно просторной – метров тридцать пять квадратных, с двумя стандартными письменными столами, креслами-стульями, сейфами и высокими пластиковыми стеллажами, плотно забитыми разномастными свёртками и коробками. Хозяйка же этого помещения оказалась настоящей красавицей.
«Платиновая коротко-стриженная блондиночка лет восемнадцати-девятнадцати», – со знанием дела причмокнул эротически-подкованный внутренний голос. – «Фигуристая такая, гибкая. Чёрная кожаная мини-юбка выгодно подчёркивает стройность длинных ножек. Девочка – блеск и полный отпад, короче говоря. А тёмно-зелёные глаза – с откровенной развратинкой…. Может, стоит за ней качественно приударить? Как-никак, четыре полновесных года – без горячей женской ласки…. Куда, извините, пойти? Понял, покорно умолкаю и ухожу…».
– Егор – это Мариночка. Мариночка – это Егор, – скороговоркой выпалил Безухий. – Ему, Маня, паспорт нужен. Типа – рабочий, для важного дела…. Мариш, я позвоню?
– Звони, – девушка равнодушно махнула рукой в сторону пустующего стола и, с любопытством уставившись на Егора, задумчиво сообщила: – Знакомая у тебя физиономия, Егорушка. В смысле, для меня – знакомая. Мы раньше нигде не встречались?
– Не встречались, – браво заверил Егор. – Я бы непременно запомнил такую девушку, – на всякий случай уточнил: – Такую потрясающе-красивую девушку!
«Она же тебя, братец, чуть не узнала!», – забыв про нанесённую обиду, запаниковал внутренний голос. – «Ты же четыре года назад, если случайно запамятовал, являлся яркой звездой мировой киноиндустрии. То есть, гибрида художественного фильма и классического реалити-шоу…. Нет, так не пойдёт! Обязательно надо гримироваться…. Если на заштатной Камчатке чуть не засыпался, то, что будет в Москве белокаменной? Публичность нам сегодня – совершенно ни к чему. Типа – острый ножик у беззащитного горла…. Пора и следы слегка позаметать. Попутать немного, попетлять…».
Марина, манерно прикурив длинную и тонкую сигарету, недоверчиво протянула:
– Ну-ну, конспиратор льстивый, – после чего достала из выдвижного ящика объёмную картонную коробку, и, поставив её на полированную поверхность стола, предложила: – Выбирай, морячок!
Коробка была доверху заполнена российскими паспортами в разноцветных – новых и потрёпанных – обложках. Егор принялся заинтересованно изучать документы. Со стороны второго стола доносился приглушённый голос Безухого, обещавший кому-то небо в крупных алмазах и вечное блаженство…
– Выбираешь по подходящему возрасту и по плохо-приклеенным фотографиям? – понимающе хмыкнула девушка.
– Типа того.
– Предлагаю другой вариант, более продуктивный. Возьми вон тот паспорт. Ага, который в тёмно-зелёной обложке…. Открой на первой странице и внимательно посмотри на фотку. Как оно тебе?
– Не очень. Хотя, определённо, есть что-то похожее…
– Подожди чуток, – Маришка поднялась со стула, игриво покачивая бёдрами, подошла к ближайшему стеллажу, чем-то там негромко прошуршала и, вернувшись через пару минут, протянула – на розовой ладошке – два светло-коричневых шарика.
– Что это? – недоверчиво прищурился Егор.
– Обёрточная импортная бумага, пропитанная пчелиным воском. Воск же, как известно, является отличным дезинфицирующим средством, а руки у меня чистые. Так что, вставляй – без всяких сомнений – шарики за щёки и подходи к зеркалу. Вон оно висит, за одёжным шкафом.
Егор тщательно выполнил девичьи указания, а, вернувшись к столу, признался, с трудом ворочая языком:
– Да…, так – гораздо лучше…. Ни один в один, но…сойдёт…
– Значит, берёшь?
– Беру, – Егор выложил на стол три тысячные купюры. – Паспорт на имя Сергея Сергеевича Костылева. Спасибо…
– Не за что. Если возникнет такая надобность, – многозначительно и призывно подмигнула, – то заходи на огонёк. Всегда буду рада…. Бумажные шарики-то вынь изо рта, недотёпа! А теперь положи в карман…
Когда они вышли на свежий воздух, Егор поинтересовался:
– А что у нас, Володенька, с Интернетом – в приватной обстановке?
– Семьсот рублей, – Безухий был краток.
– Держи, друг. Что дальше?
– Записывай адрес…
– Я запомню.
– Улица Океанская, дом одиннадцать, квартира семнадцать. Ключ будет лежать под ковриком, возле квартирной двери. Когда будешь уходить, то не забудь, пожалуйста, положить его на прежнее место.
– А что у нас с хозяином квартиры? – уточнил Егор. – Не заявится, ненароком? Бузу не учинит?
– Петюня – законченный наркоман, и в данной квартире проживает в гордом одиночестве. Сейчас он уже в дороге, сюда следует. То бишь, ко мне, за деньгами. На шестьсот рублей Петя на пару суток зависнет в местных притонах-шалманах. Стольник мне – за труды праведные…. Контору, где продают самолётные билеты, найдёшь в центре. Серый пятиэтажный дом, рядом с Камчатским театром драмы и комедии…. Ну, расходимся краями? Типа – как в зелёном тропическом море – белоснежные туристические лайнеры? Бывай, друг-Егор! Удачи тебе!
Он поймал машину – на этот раз – древнюю японскую малолитражку. И, усаживаясь на пассажирское сиденье, велел:
– Изобрази-ка, приятель, кружок минут пятнадцать-двадцать и вернись к этому рынку. Только припаркуйся с противоположной стороны.
– Зачем это? – непонимающе замялся водитель – совсем ещё молоденький парнишка. – Странно как-то…
– Два стольника плачу.
– Без проблем, босс! – заводя мотор, заверил парнишка. – Сделаем – в лучшем виде! Следы путаешь, дядя? Наверное, задумал кого-то порешить…. Да, не напрягайся ты! Шутка такая, камчатская насквозь…
Глава шестая
Лис, заметающий следы, и Интернет-новости
Покидая машину, Егор лукаво подмигнул водителю:
– Ну, пацан, хочешь ещё заработать?
– Дык, конечно, босс. Без вопросов.
– Тогда дожидайся здесь. Я быстро. Рюкзак мой забрось в багажник. Там ничего ценного и взрывоопасного нет, можешь – если очень захочешь – убедиться в этом…
Он, бдительно посматривая по сторонам, прошёл внутрь рыночного ангара и постучал – условным стуком – в знакомую дверную филёнку.
– Кто там? – недовольно поинтересовался хрустальный голосок. – Я никого не жду. Чего надо-то?
– Морячок давешний беспокоит.
Через мгновение дверь приоткрылась.
– Проходи, симпатяга! – победно улыбнулась Маришка. – Я знала, что ты непременно вернёшься.
Егор направился к письменному столу. Щёлкнув дверным замком, подошла Мариночка, уселась, игриво закинув одну стройную ножку на другую, на офисный стульчик и уверенно констатировала:
– Значит, Егорушка, надумал. То бишь, решил-таки покувыркаться с симпатичной девушкой. А девушка-то – совсем и не против…
– Да, давненько я не кувыркался с женским полом, – тяжело вздохнув, признался Егор. – Чёрт знает сколько. Но…. Как говорится, труба зовёт, и верный конь, азартно пофыркивая, нетерпеливо перебирает копытами. Пора в дальнюю дорогу. Не обижайся, Мариша…
– Зачем же ты, деловой такой, заявился?
– Ещё один паспорт требуется.
– Выбирай! – девушка, надувшись, выставила на стол пухлую картонную коробку. – Тоже мне – ухажёр нашёлся! Ходячая насмешка в бушлате!
Егор покаянно передёрнул плечами:
– Так, вот, получилось. Не всегда, отнюдь, мы вольны – управлять своими желаниями.… Этот, пожалуй, беру.
– Дай-ка посмотреть. Чёрная окладистая борода, длинные сальные волосы. Сулуквадзе Заур Петрович. Да, уж, закавыка…. Непрост ты, морячок залётный. Ох, непрост! Впрочем, твои дела, о которых я знать не знаю, да и знать не хочу…
– Вот, три тысячи за паспорт. Ещё десять – за конфиденциальность. То бишь, за молчание.
– Договорились, – печально усмехнулась Маришка. – Я – кладбищенская могила. И под жестокими пытками не проговорись. В смысле, может быть, не проговорюсь…. Если появишься в наших краях, то заглядывай на вечерний огонёк. Буду ждать….
Егор уселся в японскую малолитражку и, аккуратно захлопнув дверцу, закурил.
– Быстро, босс, вы управились! – одобрил молоденький шофёр. – Меня, кстати, Васяткой кличут. То есть, знакомые девушки так величают. А, вообще-то, я – Василий Иванович. Как Чапаев, легендарный и бесстрашный герой Гражданской войны…. Куда едем?
– К одёжно-обувному магазину. К самому лучшему – в вашей обхезанной деревушке. Трогай, родимый! Впрочем, подожди…. Для начала подскочим к Камчатскому театру драмы и комедии.
– Назвать столицу Камчатки – засранной деревней? – крутя баранку, обиженно бормотал Васятка. – Непростой вы человек, босс. Сразу видно, что нездешний и ужасно-авторитетный…. А зачем вам, если не секрет, сдался этот театр? У них сейчас спектакли – лишь по субботам и воскресеньям. Это уже зимой добавятся вторники и четверги. В Петропавловске, если вы интересуетесь культурной жизнью, ещё есть кукольный театр, филармония, хоровая капелла и приличный краеведческий музей…. Так – зачем?
– Значит, надо. Подъезжай к заднему входу.
– Не пустят. Ах, да! У вас же денег – невпроворот. Пустят, конечно же. Никуда не денутся…
Предварительно он, заложив за щеки бумажные вощёные шарики, сходил в авиокассу и купил билет на утренний рейс до Москвы – на имя-фамилию Костылев С.С… После чего вернулся к театральным тылам.
Охранник, дежуривший на запасном входе, рассмотрев номинал предложенной купюры, даже рта открывать не стал, а по-простому распахнул двухстворчатую дверь, поклонившись при этом чуть ли не до земли. То бишь, до пола, покрытого тёмно-коричневой керамической плиткой.
Дальше всё было просто и элементарно, то есть, согласно ёмкому и мудрому философскому постулату, мол: – «Деньги – открывают любые двери. Более того, они, большие деньги, действительно, помогают эффективно разрешать все возникшие проблемы и коллизии…».
Он очень быстро вошёл в контакт с ведущими камчатским актёрами, актрисами, режиссерами и обслуживающим персоналом. Дежурные комплименты, вежливые ухмылки, сальные шуточки, аппетитный хруст цветных бумажек, изображающих из себя эквивалент товарно-денежных отношений…
Как бы там ни было, но уже примерно через двадцать минут в распоряжении Егора находились два увесистых полиэтиленовых пакета, забитых под самую завязку разнообразными париками, накладками, тенями, тушами и прочим театральным реквизитом.
– Теперь, Василий Иванович, рули к одёжному магазину! – добродушно велел Егор. – Пришло время прислушаться к модным тенденциям, властвующим в этом изменчивом и непостоянном мире…
Когда Егор, уже после посещения означенного магазина, подошёл к машине, стало понятно, что его авторитет – в глазах юного водителя – возрос многократно.
– Ну, пацан, хочешь ещё заработать?
– Дык, конечно, босс. Без вопросов.
– Тогда дожидайся здесь. Я быстро. Рюкзак мой забрось в багажник. Там ничего ценного и взрывоопасного нет, можешь – если очень захочешь – убедиться в этом…
Он, бдительно посматривая по сторонам, прошёл внутрь рыночного ангара и постучал – условным стуком – в знакомую дверную филёнку.
– Кто там? – недовольно поинтересовался хрустальный голосок. – Я никого не жду. Чего надо-то?
– Морячок давешний беспокоит.
Через мгновение дверь приоткрылась.
– Проходи, симпатяга! – победно улыбнулась Маришка. – Я знала, что ты непременно вернёшься.
Егор направился к письменному столу. Щёлкнув дверным замком, подошла Мариночка, уселась, игриво закинув одну стройную ножку на другую, на офисный стульчик и уверенно констатировала:
– Значит, Егорушка, надумал. То бишь, решил-таки покувыркаться с симпатичной девушкой. А девушка-то – совсем и не против…
– Да, давненько я не кувыркался с женским полом, – тяжело вздохнув, признался Егор. – Чёрт знает сколько. Но…. Как говорится, труба зовёт, и верный конь, азартно пофыркивая, нетерпеливо перебирает копытами. Пора в дальнюю дорогу. Не обижайся, Мариша…
– Зачем же ты, деловой такой, заявился?
– Ещё один паспорт требуется.
– Выбирай! – девушка, надувшись, выставила на стол пухлую картонную коробку. – Тоже мне – ухажёр нашёлся! Ходячая насмешка в бушлате!
Егор покаянно передёрнул плечами:
– Так, вот, получилось. Не всегда, отнюдь, мы вольны – управлять своими желаниями.… Этот, пожалуй, беру.
– Дай-ка посмотреть. Чёрная окладистая борода, длинные сальные волосы. Сулуквадзе Заур Петрович. Да, уж, закавыка…. Непрост ты, морячок залётный. Ох, непрост! Впрочем, твои дела, о которых я знать не знаю, да и знать не хочу…
– Вот, три тысячи за паспорт. Ещё десять – за конфиденциальность. То бишь, за молчание.
– Договорились, – печально усмехнулась Маришка. – Я – кладбищенская могила. И под жестокими пытками не проговорись. В смысле, может быть, не проговорюсь…. Если появишься в наших краях, то заглядывай на вечерний огонёк. Буду ждать….
Егор уселся в японскую малолитражку и, аккуратно захлопнув дверцу, закурил.
– Быстро, босс, вы управились! – одобрил молоденький шофёр. – Меня, кстати, Васяткой кличут. То есть, знакомые девушки так величают. А, вообще-то, я – Василий Иванович. Как Чапаев, легендарный и бесстрашный герой Гражданской войны…. Куда едем?
– К одёжно-обувному магазину. К самому лучшему – в вашей обхезанной деревушке. Трогай, родимый! Впрочем, подожди…. Для начала подскочим к Камчатскому театру драмы и комедии.
– Назвать столицу Камчатки – засранной деревней? – крутя баранку, обиженно бормотал Васятка. – Непростой вы человек, босс. Сразу видно, что нездешний и ужасно-авторитетный…. А зачем вам, если не секрет, сдался этот театр? У них сейчас спектакли – лишь по субботам и воскресеньям. Это уже зимой добавятся вторники и четверги. В Петропавловске, если вы интересуетесь культурной жизнью, ещё есть кукольный театр, филармония, хоровая капелла и приличный краеведческий музей…. Так – зачем?
– Значит, надо. Подъезжай к заднему входу.
– Не пустят. Ах, да! У вас же денег – невпроворот. Пустят, конечно же. Никуда не денутся…
Предварительно он, заложив за щеки бумажные вощёные шарики, сходил в авиокассу и купил билет на утренний рейс до Москвы – на имя-фамилию Костылев С.С… После чего вернулся к театральным тылам.
Охранник, дежуривший на запасном входе, рассмотрев номинал предложенной купюры, даже рта открывать не стал, а по-простому распахнул двухстворчатую дверь, поклонившись при этом чуть ли не до земли. То бишь, до пола, покрытого тёмно-коричневой керамической плиткой.
Дальше всё было просто и элементарно, то есть, согласно ёмкому и мудрому философскому постулату, мол: – «Деньги – открывают любые двери. Более того, они, большие деньги, действительно, помогают эффективно разрешать все возникшие проблемы и коллизии…».
Он очень быстро вошёл в контакт с ведущими камчатским актёрами, актрисами, режиссерами и обслуживающим персоналом. Дежурные комплименты, вежливые ухмылки, сальные шуточки, аппетитный хруст цветных бумажек, изображающих из себя эквивалент товарно-денежных отношений…
Как бы там ни было, но уже примерно через двадцать минут в распоряжении Егора находились два увесистых полиэтиленовых пакета, забитых под самую завязку разнообразными париками, накладками, тенями, тушами и прочим театральным реквизитом.
– Теперь, Василий Иванович, рули к одёжному магазину! – добродушно велел Егор. – Пришло время прислушаться к модным тенденциям, властвующим в этом изменчивом и непостоянном мире…
Когда Егор, уже после посещения означенного магазина, подошёл к машине, стало понятно, что его авторитет – в глазах юного водителя – возрос многократно.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента