Страница:
– Слыхал я эту историю. – Одиночка кивнул и сморщился от боли: забыл про рану. – Хотя никогда не верил. С чего бы герцогу с ведьмами спать?
– Так говорю же: смазливые были, заразы. Охмурили. В Зайне раньше меня еще один магиер оказался, тоже проездом. Ну, понятное дело, заметил, что в герцогстве неладно. Руны странные на домах, люди шальные… Поехал к герцогу, предупредить хотел, а девки, ведьмы то бишь, как раз там. Уж не знаю, что там вышло, но через неделю я случайно на его труп наткнулся, в одной из спален замка. Так высосали, что и гнить нечему было.
Одиночка вздохнул, покосился на свои вещи в углу. Взгляд споткнулся. Одиночка похолодел. Рядом с панцирем, кожаной курткой и сапогами валялись ножны. Пустые.
– Мой меч… где? – выдавил он, сам боясь ответа. Магиер молча прошел в темный угол, выудил что-то из груды мусора, вынес на свет, к костру.
– Этот клинок свое отмахал. Аккурат, как ты упал, и меч сломался. Неужто не помнишь?
Одиночка, как во сне, смотрел на вполовину укоротившийся клинок. Изящное, отливающее голубым лезвие, плавно сужающееся к вершине, обрывалось внезапно и уродливо.
– Проклятье… что же теперь? Я ж с ним столько лет… привык уже. Сдохну теперь без него. – Голос воина дрогнул.
– Ты и с ним чуть не отправился к праотцам. Прости, но это правда. – Магиер почувствовал, что его слова утешают слабо. – Да не расстраивайся ты так. Сейчас тебе, приятель, вообще меч не поднять. Окрепни, а там посмотрим. Глядишь, что и придумается.
– Придумается, – глухо отозвался воин. – Чего тут думать, колдовать разве. Был меч – и нет меча.
– Не скажи. Да ладно, дело не быстрое. Пока допей отвар и приляг, я постерегу.
Одиночка печально принял котелок и проглотил мерзкую жижу, даже не замечая гадкого запаха. Спросил с надеждой:
– Слышь, Корон… ты вроде знаешь, где раздобыть клинок?
– Знаю, знаю. – Магиер потянулся, аж кости хрустнули. – Да не к спеху, после поговорим. Спи пока.
Одиночка и в самом деле чувствовал, как веки с каждой минутой наливаются тяжестью. Боль из тела ушла, сменилась сытым спокойствием и усталостью, будто горы довелось двигать.
Сонно рассудив, что магиеру виднее, Одиночка опустился на плащ и закрыл глаза. От грубой ткани пахло потом и пылью, меховая подбивка воняла еще хуже. Хотел отвернуться… но уснул. Снов не было, только смутно-расплывчатое закружилось, меняясь и исчезая.
Магиер пристально посмотрел на спящего, достал из-за пояса жезл, забормотал негромко. Сомнений в том, что перед ним человек, почти не было, но стоило перестраховаться. Корон опробовал Слово Откровения, затем Светлые Мантры Иберейцев, но вершина жезла оставалась холодной и безжизненной. Опасаться чужака не стоило. Перед магиером лежал человек, из настоящей плоти и крови. Корон с облегчением достал спрятанный под грудой тряпья серебряный меч и сунул его в ножны, затем подошел к пролому в стене, выглянул.
Тьма, опустившаяся на каменистую пустыню, была почти непроницаема. Зловещий полог ночи скрывал и унылые барханы, и рваные зубья развалин на горизонте, и кошмарных ночных хищников, одержимых жаждой крови. Где-то там, за барханами, в логове засел Даркостен, объявивший себя магистром черной магии. Сам того не замечая, Корон зловеще усмехнулся. В глубине души, как и этот раненый воин у костра, он считал себя охотником. Охотником на тварей, порожденных Тьмой, и на тех, кто посвятил себя Тьме. Нынешняя охота близилась к концу. Встреча с Одиночкой – знак небес. Если до сих пор, идя по следу некроманта, он не был уверен в удачном исходе, то теперь все изменилось. Вдвоем и с колдуном, и с его крылатой нечистью справиться будет легче.
Устроившись у костра, Корон задремал. Колеблющееся пламя резко очерчивало узкое лицо с выступающими скулами и бросало яркие отблески на крупный рубин в вершине магического жезла – главного оружия магиера.
Глава 6
Глава 7
– Так говорю же: смазливые были, заразы. Охмурили. В Зайне раньше меня еще один магиер оказался, тоже проездом. Ну, понятное дело, заметил, что в герцогстве неладно. Руны странные на домах, люди шальные… Поехал к герцогу, предупредить хотел, а девки, ведьмы то бишь, как раз там. Уж не знаю, что там вышло, но через неделю я случайно на его труп наткнулся, в одной из спален замка. Так высосали, что и гнить нечему было.
Одиночка вздохнул, покосился на свои вещи в углу. Взгляд споткнулся. Одиночка похолодел. Рядом с панцирем, кожаной курткой и сапогами валялись ножны. Пустые.
– Мой меч… где? – выдавил он, сам боясь ответа. Магиер молча прошел в темный угол, выудил что-то из груды мусора, вынес на свет, к костру.
– Этот клинок свое отмахал. Аккурат, как ты упал, и меч сломался. Неужто не помнишь?
Одиночка, как во сне, смотрел на вполовину укоротившийся клинок. Изящное, отливающее голубым лезвие, плавно сужающееся к вершине, обрывалось внезапно и уродливо.
– Проклятье… что же теперь? Я ж с ним столько лет… привык уже. Сдохну теперь без него. – Голос воина дрогнул.
– Ты и с ним чуть не отправился к праотцам. Прости, но это правда. – Магиер почувствовал, что его слова утешают слабо. – Да не расстраивайся ты так. Сейчас тебе, приятель, вообще меч не поднять. Окрепни, а там посмотрим. Глядишь, что и придумается.
– Придумается, – глухо отозвался воин. – Чего тут думать, колдовать разве. Был меч – и нет меча.
– Не скажи. Да ладно, дело не быстрое. Пока допей отвар и приляг, я постерегу.
Одиночка печально принял котелок и проглотил мерзкую жижу, даже не замечая гадкого запаха. Спросил с надеждой:
– Слышь, Корон… ты вроде знаешь, где раздобыть клинок?
– Знаю, знаю. – Магиер потянулся, аж кости хрустнули. – Да не к спеху, после поговорим. Спи пока.
Одиночка и в самом деле чувствовал, как веки с каждой минутой наливаются тяжестью. Боль из тела ушла, сменилась сытым спокойствием и усталостью, будто горы довелось двигать.
Сонно рассудив, что магиеру виднее, Одиночка опустился на плащ и закрыл глаза. От грубой ткани пахло потом и пылью, меховая подбивка воняла еще хуже. Хотел отвернуться… но уснул. Снов не было, только смутно-расплывчатое закружилось, меняясь и исчезая.
Магиер пристально посмотрел на спящего, достал из-за пояса жезл, забормотал негромко. Сомнений в том, что перед ним человек, почти не было, но стоило перестраховаться. Корон опробовал Слово Откровения, затем Светлые Мантры Иберейцев, но вершина жезла оставалась холодной и безжизненной. Опасаться чужака не стоило. Перед магиером лежал человек, из настоящей плоти и крови. Корон с облегчением достал спрятанный под грудой тряпья серебряный меч и сунул его в ножны, затем подошел к пролому в стене, выглянул.
Тьма, опустившаяся на каменистую пустыню, была почти непроницаема. Зловещий полог ночи скрывал и унылые барханы, и рваные зубья развалин на горизонте, и кошмарных ночных хищников, одержимых жаждой крови. Где-то там, за барханами, в логове засел Даркостен, объявивший себя магистром черной магии. Сам того не замечая, Корон зловеще усмехнулся. В глубине души, как и этот раненый воин у костра, он считал себя охотником. Охотником на тварей, порожденных Тьмой, и на тех, кто посвятил себя Тьме. Нынешняя охота близилась к концу. Встреча с Одиночкой – знак небес. Если до сих пор, идя по следу некроманта, он не был уверен в удачном исходе, то теперь все изменилось. Вдвоем и с колдуном, и с его крылатой нечистью справиться будет легче.
Устроившись у костра, Корон задремал. Колеблющееся пламя резко очерчивало узкое лицо с выступающими скулами и бросало яркие отблески на крупный рубин в вершине магического жезла – главного оружия магиера.
Глава 6
Проснувшись наутро, Одиночка чувствовал себя значительно лучше. Мышцы налились новой силой, рана в боку не кровоточила, а мелкие ссадины исчезли вовсе.
– Всегда говорил, что магиеры – лучшие лекари! – Воин с удовольствием осмотрел себя и попытался встать, но магиер удержал.
– Не спеши. Рана еще не затянулась. Может быть, завтра, но сейчас рано.
Новая порция лечебного зелья пахла еще отвратительнее, чем давешняя. Одиночку аж передернуло.
– Слушай, магиер… это варево точно лечит? Сдается мне, с него быстрее загнешься, чем от ран.
– Гм… такое случается. Но те, кто выживает, не только выздоравливают, но и в силах прибавляют. Крепчают, значит.
Одиночка уже собирался улыбнуться – магиер всё шутит, – но тот смотрел совершенно серьезно. Одиночку пробрала дрожь.
– И много таких… которые мрут?
– Ты парень крупный, вытянешь, – успокоил магиер. – Скорее всего.
Стараясь не дышать, Одиночка залпом проглотил зелье. Его перекосило, передернуло, на секунду глаза затянула пелена. Потом желудок судорожно сжался, подкатил к горлу и, наконец, в мощном протестующем спазме вытолкнул зелье наружу вонючей струей.
– Теперь точно выживешь! – Заблаговременно отошедший в сторону магиер удовлетворенно наблюдал за результатом. – Ишь как хворь выходит! Скоро крепчать начнешь.
– Предупреждать надо. – Одиночка брезгливо расстегнул залитую дрянью рубаху. – Что, сказать не мог, что хворь такая сильная? И того… слыхал я, от другого обычно крепчают. Вроде как от невзгод.
– Теперь всё в порядке. – Корон приблизился к костру. – Жаль только, рубаху твою сжечь придется. Её теперь нипочем не отмыть. Так и будет вонять, пока не сгинет. Зелье уж очень пахучее.
Одиночка раздосадованно крякнул. Магиер даже не подозревал, как ему повезло, что под рукой у воина ничего тяжелого. Видит небо: прибил бы, не посмотрел, что лекарь.
В разговорах и дремоте прошел весь день. Дважды Одиночка пытался заговорить о новом мече, но магиер отмалчивался. Скрипя зубами, Одиночке приходилось терпеть и его задумчивое молчание, и гадкие отвары из трав, одни названия которых чего стоили: упыриная охотка, тленорос, болотная тухлявка… Магиер будто издевался. После обеда, когда тот отвернулся, Одиночке удалось незаметно вылить очередное лекарство в трещину между плитами, но тут же разнеслась такая вонь, что магиер учуял, раскрыл уловку и в наказание заставил пить что-то еще противнее. Правда, и Одиночка чувствовал, как наполняется силой ослабевшее от потери крови тело. К вечеру он уже смог самостоятельно сидеть и даже поднимался на ноги. Страшная рана затянулась тонкой розовой кожицей, но и на следующее утро магиер, придирчиво осмотрев ее, скептически покачал головой. Одиночка понял, что о походе за оружием магиер даже слушать не станет.
Так прошло еще два дня. И лишь на третий магиер, сняв повязку, кивнул.
– Заживает. Если до новолуния побережешься, даже шрама не останется.
– Шрамы украшают, – сообщил Одиночка с умным видом. – Может, не всех, но меня точно. И это… помнишь, ты что-то насчет оружия говорил. Без меча мне в пустыне беда. Можно было б и не лечить вовсе: всё одно сожрут.
Корон задумчиво потрогал подбородок, кивнул. Было что-то в его глазах, что заставило Одиночку подобраться.
– Говорил… точно. Только приличное оружие на дороге не валяется. Зато выбор большой будет. Подберешь что-нибудь по руке. А заодно и мне поможешь.
По спине Одиночки пробежал холодок. Магиеры за обыкновенными разбойниками не гоняются. И о помощи просто так не просят.
– А куда идти-то? – Голос Одиночки внезапно охрип.
– Тут неподалеку, за полдня доберемся. Мужик там один живет, от людей прячется. Колдун. Вернее, некромант.
Одиночка подумал, что и меч ему не так уж и нужен. В конце концов, если идти быстро, через несколько дней доберется до Пограничья, а там, в безопасности, что-нибудь придумает. Идти с оглядкой да не рисковать понапрасну, можно даже и с Дикими разминуться. Ну, в крайнем случае загрызут. Все не в лапы к некроманту.
– Да ты не думай, не такой уж он и грозный. Я тебе кинжал свой дам, на первых порах поможет. У него и охраны-то – пара-другая упырей.
Поперхнувшись, Одиночка закашлялся. Внезапно заныло в боку, по телу разлилась какая-то слабость. Пожалуй, и правда рановато в драки лезть. Подлечиться надо. Да и оружие пока ни к чему: всё одно, поднять сил нет…
– Вижу, ты согласен. Собираем пожитки и пошли. Нам до вечера надо управиться.
Одиночка и не заметил, как в его руке оказался хваленый кинжал магиера. Скоро они двинулись в путь. В молчаливых развалинах Ушедших остался лишь ветер да слабый запах прогоревшего костра.
– Всегда говорил, что магиеры – лучшие лекари! – Воин с удовольствием осмотрел себя и попытался встать, но магиер удержал.
– Не спеши. Рана еще не затянулась. Может быть, завтра, но сейчас рано.
Новая порция лечебного зелья пахла еще отвратительнее, чем давешняя. Одиночку аж передернуло.
– Слушай, магиер… это варево точно лечит? Сдается мне, с него быстрее загнешься, чем от ран.
– Гм… такое случается. Но те, кто выживает, не только выздоравливают, но и в силах прибавляют. Крепчают, значит.
Одиночка уже собирался улыбнуться – магиер всё шутит, – но тот смотрел совершенно серьезно. Одиночку пробрала дрожь.
– И много таких… которые мрут?
– Ты парень крупный, вытянешь, – успокоил магиер. – Скорее всего.
Стараясь не дышать, Одиночка залпом проглотил зелье. Его перекосило, передернуло, на секунду глаза затянула пелена. Потом желудок судорожно сжался, подкатил к горлу и, наконец, в мощном протестующем спазме вытолкнул зелье наружу вонючей струей.
– Теперь точно выживешь! – Заблаговременно отошедший в сторону магиер удовлетворенно наблюдал за результатом. – Ишь как хворь выходит! Скоро крепчать начнешь.
– Предупреждать надо. – Одиночка брезгливо расстегнул залитую дрянью рубаху. – Что, сказать не мог, что хворь такая сильная? И того… слыхал я, от другого обычно крепчают. Вроде как от невзгод.
– Теперь всё в порядке. – Корон приблизился к костру. – Жаль только, рубаху твою сжечь придется. Её теперь нипочем не отмыть. Так и будет вонять, пока не сгинет. Зелье уж очень пахучее.
Одиночка раздосадованно крякнул. Магиер даже не подозревал, как ему повезло, что под рукой у воина ничего тяжелого. Видит небо: прибил бы, не посмотрел, что лекарь.
В разговорах и дремоте прошел весь день. Дважды Одиночка пытался заговорить о новом мече, но магиер отмалчивался. Скрипя зубами, Одиночке приходилось терпеть и его задумчивое молчание, и гадкие отвары из трав, одни названия которых чего стоили: упыриная охотка, тленорос, болотная тухлявка… Магиер будто издевался. После обеда, когда тот отвернулся, Одиночке удалось незаметно вылить очередное лекарство в трещину между плитами, но тут же разнеслась такая вонь, что магиер учуял, раскрыл уловку и в наказание заставил пить что-то еще противнее. Правда, и Одиночка чувствовал, как наполняется силой ослабевшее от потери крови тело. К вечеру он уже смог самостоятельно сидеть и даже поднимался на ноги. Страшная рана затянулась тонкой розовой кожицей, но и на следующее утро магиер, придирчиво осмотрев ее, скептически покачал головой. Одиночка понял, что о походе за оружием магиер даже слушать не станет.
Так прошло еще два дня. И лишь на третий магиер, сняв повязку, кивнул.
– Заживает. Если до новолуния побережешься, даже шрама не останется.
– Шрамы украшают, – сообщил Одиночка с умным видом. – Может, не всех, но меня точно. И это… помнишь, ты что-то насчет оружия говорил. Без меча мне в пустыне беда. Можно было б и не лечить вовсе: всё одно сожрут.
Корон задумчиво потрогал подбородок, кивнул. Было что-то в его глазах, что заставило Одиночку подобраться.
– Говорил… точно. Только приличное оружие на дороге не валяется. Зато выбор большой будет. Подберешь что-нибудь по руке. А заодно и мне поможешь.
По спине Одиночки пробежал холодок. Магиеры за обыкновенными разбойниками не гоняются. И о помощи просто так не просят.
– А куда идти-то? – Голос Одиночки внезапно охрип.
– Тут неподалеку, за полдня доберемся. Мужик там один живет, от людей прячется. Колдун. Вернее, некромант.
Одиночка подумал, что и меч ему не так уж и нужен. В конце концов, если идти быстро, через несколько дней доберется до Пограничья, а там, в безопасности, что-нибудь придумает. Идти с оглядкой да не рисковать понапрасну, можно даже и с Дикими разминуться. Ну, в крайнем случае загрызут. Все не в лапы к некроманту.
– Да ты не думай, не такой уж он и грозный. Я тебе кинжал свой дам, на первых порах поможет. У него и охраны-то – пара-другая упырей.
Поперхнувшись, Одиночка закашлялся. Внезапно заныло в боку, по телу разлилась какая-то слабость. Пожалуй, и правда рановато в драки лезть. Подлечиться надо. Да и оружие пока ни к чему: всё одно, поднять сил нет…
– Вижу, ты согласен. Собираем пожитки и пошли. Нам до вечера надо управиться.
Одиночка и не заметил, как в его руке оказался хваленый кинжал магиера. Скоро они двинулись в путь. В молчаливых развалинах Ушедших остался лишь ветер да слабый запах прогоревшего костра.
Глава 7
Магиер точно сказал: логово некроманта было совсем близко, полдня пешком по барханам. Одиночка вспотел при мысли о том, как близко все эти дни находился от такого страшного места, но теперь, когда они пришли, оглядывался с удивлением. Вокруг были всё те же барханы, только в низине, чуть поодаль, торчало что-то отдаленно напоминающее грубо сколоченную домину. Они подошли ближе. Внутри вроде виднелась ржавая дверь, но и в ней ничего зловещего не было.
– Слушай, магиер, ты ничего не спутал? Непохоже на логово-то. Эка невидаль шалаш стоит. Ну, дверь в ней ржавая, ничего особенного. Тебе верное место назвали?
Корон показал на жезл. Рубин в вершине медленно наливался кровавым сиянием.
– За дверью, скорее всего, уже поджидает парочка упырей. Хорошо, что до заката еще далеко. Днем они вялые, не то что в темноте.
Слова магиера подействовали успокаивающе. И всё же пустые ножны не давали покоя. То, что обычного упыря можно зарубить холодной сталью или сжечь серебром – это Одиночка знал. Но вот чтобы задушить голыми руками или даже затыкать кинжалом-живопыркой – это было слишком. Одиночка прикинул, что сможет огреть упыря ножнами, там наконечник серебряный, или можно успеть подхватить меч магиера, когда того загрызут и потащат в темную нору.
– Без приличного оружия я чувствую себя… будто голый. – Одиночка повертел перед глазами кинжал и вздохнул.
– Не волнуйся. Даже самый извращенный некромант не станет смотреть, в штанах ты или нет. – Корон вынул из-за пояса отмычки и поковырял ими в замке. – Когда мы окажемся внутри, ты и не вспомнишь о таких мелочах.
– При чем здесь штаны? Как до колдуна доберемся, найдем, чем его замочить. Я о том, что добраться до него сложно. Если хотя бы половина того, что рассказывают о стражах таких типов, правда, с этим ножиком я и двух шагов не ступлю. Был бы у меня меч или хотя бы арбалет, я бы с кем хочешь силой померился. Даже с Повелителем Диких. Или дюжиной разъяренных пауков Юду. А может, и вурдалака бы одолел или кикимору. – На секунду он замолчал, поразившись собственной наглости. – Ну, кикимору, конечно, вряд ли, но…
Договорить он не успел. Старый, давным-давно не смазываемый замок плотоядно щелкнул. Магиер обернулся.
– Готово. Пошли?
Одиночка аж сплюнул: так его раздражало нахальство нового приятеля. Потом махнул рукой.
– Чего там, пошли. Один хрен, сожрут. Что с мечом, что без меча. Авось ножиком этим подавятся.
Дверь поддалась со скрежетом. Звук, похожий на лязг зубов, резанул по ушам, но Одиночка, решившись, отступать не собирался и вломился в зияющий полумрак. Сбоку пахнуло смрадным дыханием, навалилось что-то тяжелое, но он лишь двинул плечом и наугад тыкнул кинжалом. Послышался визг, к ногам рухнула скользкая бледно-серая туша. Одиночка удивленно смахнул с клинка черную кровь и вздрогнул. Из темноты с разных сторон на него смотрело не меньше дюжины горящих глаз. Одиночка поднял кинжал, готовясь дорого продать свою хоть и никчемную, но все-таки интересную жизнь…
От входа Корон хладнокровно смотрел, как воин с остервенелым криком уничтожает упырей. Конечно, он мог бы вмешаться, но этого не потребовалось. Парень, конечно, не магиер и никогда им не станет, но ему еще не доводилось видеть, чтобы один человек мог одолеть столько упырей сразу.
Одиночка чувствовал, как по груди горячей струйкой бежит кровь. Одна из чертовых тварей сумела-таки ковырнуть его когтями. Мысль об этом почему-то взбесила, он зарычал и бросился на нежить с удвоенной яростью. Упыри, похожие на уродливых обезьян, были вооружены палицами и секирами, но такого напора не ожидали. Одна из тварей издала испуганный вопль и скрылась в глубинах лабиринта, две уцелевшие выставили перед собой секиры. Ближайший упырь зашипел, обнажив острые желтые клыки.
– Ах ты… труп ходячий! – взвыл Одиночка, бросая кинжал и хватаясь за секиру обеими руками. Упырь кряхтел, не желая отдавать оружие, но Одиночка вцепился в рукоять мертвой хваткой. Второй упырь, подвывая, бегал вокруг, пытаясь достать Одиночку когтями. Коротким заклинанием Корон сбил тварь на землю, но поединок Одиночки и владельца секиры продолжался. Упырь явно не привык к такому обращению. Его лапы, больше похожие на когтистые ласты, уступали стальным мускулам воина. Одиночка тянул секиру на себя и наверняка бы уже одолел, если бы не жабья пасть твари, щелкающая перед носом вовсе не жабьими зубами.
– Тебе бы… приятель… – Одиночка в который раз увернулся от клацнувших зубов и переступил, готовясь к решающему рывку, – …тебе бы мяты пожевать… или между ног чего полечить!
Последняя фраза сопровождалась зверским ударом кованого сапога. Упырь ухнул и осел.
– Ага, вы тоже мужики! – торжествующе заметил Одиночка, заканчивая поединок отвоеванной секирой. – А ты че пялишься, морда крокодилья? А ну проваливай на хрен!
Уцелевшего упыря как ветром сдуло. Одиночка стер с лица пот и небрежным движением смахнул с сапога налипшую икру.
– Хилая у твоего чернокнижника охрана. Я-то думал, тут и правда чего… матросы в портовых кабаках и то круче. Ну что, дальше пойдем или отдышимся малость?
– Отдышимся. Малость. – Перед глазами Корона все еще стоял упырь с отбитыми… вернее, лишившийся икры. – Посмотри, может, где меч валяется. Не все же они с топорами да дубинами.
Одиночка задумчиво поиграл упыриной секирой.
– А чего мне меч? Пырнул, и только. А вот приличный топор или, к примеру, секира – она враз пополам разваливает.
Магиер поперхнулся, но Одиночка пояснил:
– Проблемы с деньгами, знаешь ли. Давно хотел попробовать такую штуку в деле, да все монет не хватало с кузнецом рассчитаться. Возьму я, пожалуй, секиру эту. Серьезная вещь, и удар приличный получается. Видишь, рукоять стальная, тоже использовать можно.
Одиночка продемонстрировал боевые свойства секиры на одной из стен. От богатырского удара камень растрескался, по коридорам прокатилось гулкое эхо.
– Мощная штуковина! – восхитился Одиночка. – Пожалуй, не стоит меч искать. Таким клинком любого мутанта на куски – легко! Гляди, на лезвии руны какие-то. Ты ж умный, на-ка, прочитай!
Корон всмотрелся в угловатые символы. Каббалистическая манера ведьминого письма была смутно знакома, но смысл он уловил не сразу.
– Что-то про защиту от духов, людей и нелюдей. Или, может, о защите от магии… точно. «Любой, держащий в руках, прославится!..» – так написано.
Одиночка сник.
– Жалко. Зачем мне прославляться? Чтобы каждая собака знала? Эх, хороший топор, а придется бросить.
– Подожди. Тут еще дальше: «…прославится, разбогатеет и узнает много женщин, ибо все преклонятся пред его мощью».
Одиночка, собравшийся зашвырнуть секиру подальше, остановился.
– Хотя… разбогатеть, конечно, охота. А если разбогатеешь, и бабы полюбят.
– «…узнает много женщин», – многозначительно повторил Корон. Вопреки его разумению, воин вдруг покраснел.
– Узнает, не узнает… Нечего лезть в мои дела. Сам разберусь. Меня… меня еще сама Горная Королева полюбит, мне гадалка говорила. Слышал я, эта королева – баба шибко смазливая! – Одиночка мечтательно закатил глаза.
Потрясающая догадка проникла в голову Корона. Он пытался сдержаться, но не смог.
– Я так понимаю, ты того… еще не спал с… какой-нибудь королевой?
Одиночка отвернулся, но даже в полумраке Корон видел, что уши у него пунцовые.
– Ну… и с королевой тоже. Но я еще молодой, у меня все впереди! – с вызовом добавил воин.
– Конечно. – Корон постарался, чтобы его изумление не слышалось слишком явственно. – Ты лучше не выкидывай секиру. «Узнает много женщин» – звучит неплохо, а?
– Подходяще, – согласился Одиночка. К нему вернулась прежняя уверенность. – И вообще, заколдованная секира – это хорошо. Кстати, а твой чернокнижник, он мужик или баба?
– Мужик, – увидев разочарование на лице воина, добавил: – Но у него наверняка есть служанки.
– Тогда пошли. – Одиночка сделал зверское лицо и взял секиру наперевес. – Энергия во мне так и кипит. Боевая энергия, ты не подумай чего.
Корон удовлетворенно кивнул. Ничего лучшего, чтобы одолеть запутанный лабиринт, и придумать нельзя. Боевая энергия. Можно сказать и так. Запалив факел, он поспешил за воином, торопливо нырнувшим в один из узких тоннелей.
Коридор резко уходил вниз и заканчивался массивной стальной дверью, за которой виднелась крутая лестница. Дверь была приоткрыта и, судя по всему, давно не поворачивалась. Мощные петли, прогнившие и искореженные, свисали гнилыми железяками, но сам проход охраняла пара упырей в ржавых доспехах. Одиночка остановился и нехорошо ухмыльнулся.
– Ну наконец-то! А то я все думал, на ком бы секиру испытать. Слышь, магиер, интересно, доспехи можно разрубить с первого удара? Или лучше руки не рвать, два раза долбануть?
Упыри переглянулись и попятились, а когда наткнулись на холодный взгляд приближающегося магиера, бросились наутек.
– Слышь, чего это они? – Одиночка недоуменно оглянулся. – Я ж пошутил, а они и испугались. Тоже мнеохрана.
– Просто твои шуточки не до всех доходят, – хмыкнул Корон. – А вообще, на свой язык не очень-то рассчитывай. Настоящие зомби не ведают страха. Эти упыри – болотные, родичи кикимор. Колдун перетащил их сюда с помощью магии и силой заставил служить себе.
– Приручил, значит.
– Вроде того. Так намного проще, но, как видишь, не так уж надежно. Эти твари только и ждут подходящего момента, чтобы удрать от хозяина.
Они торопливо спустились по лестнице. Здесь начинался единственный коридор, широкий, наполненный неярким, призрачным светом. Сияние исходило от необычной формы светильников, закрепленных на стенах. Присмотревшись, Одиночка с омерзением понял, что кошмарные светильники изготовлены из человеческих черепов. Корон перехватил его взгляд.
– Привыкай, приятель. Мы в гостях у некроманта, здесь есть закоулки и похуже.
Вдоль коридора тянулись двери. Все они были снабжены хитроумными замками, но не открывались уже очень давно. Несколько дверей заклинило в приоткрытом положении, и Одиночка осторожно заглядывал, подсвечивая коптящим факелом. Внутри царили тлен и запустение, на предметах лежал толстый слой пыли, но все же можно было понять, что в подземелье когда-то обитали десятки, если не сотни живых существ.
– Знаешь, магиер, по-моему, это не остатки замка. – Одиночка сделал неосторожное движение, в воздух взметнулось облачко пыли, и он закашлялся. – Сдается мне, я догадался, куда нас занесло. Это гробница духов!
– В каком смысле? – Корон с удивлением оглянулся.
– Самая настоящая гробница духов! Я не первый день в Мертвых Землях, всякого наслушался. После того как Битва Богов закончилась и уцелевшие боги ушли из нашего мира, их слуги попытались укрыться от наступившего Великого Зла. Строили вот такие подземные жилища и запирались в них на много лет, надеясь, что Зло их минует. Только ничего не получилось. Почти никто не выжил, они так никогда и не вышли из подземелий. А немногие выжившие от отчаяния и безысходности постепенно превратились в Диких и начали пожирать друг друга. Это уже потом с Запада пришли люди и попытались строить здесь замки, но и они тоже вымерли от дыхания Великого Зла.
– Я слыхал кое-что об этом, – задумчиво проговорил Корон. – Может, и правда. Уж больно уныло здесь.
– А еще один парень на Пограничье рассказывал, будто строители подземелий не умерли, а просто спят, чтобы в один прекрасный день воскреснуть. Ему об этом какая-то ведьма говорила.
– Хрен с ними, с духами. Пусть спят. Нам нужен только колдун. Он точно где-то здесь.
– Справа или слева? – ехидно поинтересовался Одиночка. – Мне вообще кажется, что за нами кто-то крадется.
Коридор раздваивался и с каждой стороны заканчивался дверью. Двери эти, в отличие от попадавшихся ранее, были очищены от ржавчины и смазаны. Корон досадливо поморщился.
– Наверняка с одной стороны лаборатория, а с другой – логово. Придется разделиться.
Одиночка сглотнул.
– Ты предлагаешь мне один на один с некромантом схватиться? С упырем – еще куда ни шло, но колдун – дело другое.
– Не надо тебе с ним сражаться. Меня позовешь – всего-то и делов. Пошли. Я – направо, ты – налево.
Мысленно простившись с жизнью, Одиночка потянул дверь за странное, закрепленное посередине колесо. Обод неожиданно пошел вокруг оси, заставив воина напрячься. Позади послышался негромкий металлический скрежет: магиер открывал дальнюю дверь.
Обод со щелчком остановился, массивная стальная плита поддалась тяжело, но почти бесшумно: кто-то хорошо смазал мощные петли. Одиночка изо всех сил тянул на себя, торопясь расширить образовавшийся проход, но протиснуться сумел не сразу.
За дверью была лаборатория. Судя по размерам, слугам Ушедших комната служила совсем для других целей, о чем говорили длинные стеллажи вдоль стен, но грубо сколоченные столы и всякая магическая дрянь явно принадлежали колдуну. Самого некроманта здесь не было, поэтому Одиночка успокоенно смахнул со стола несколько дюжин пузырьков, потом подумал и запустил в стену здоровенной бутылью с зеленоватой гадостью: «Колдуна не поймаем, так хоть настроение ему испортим!» На большие колбы с препарированными уродцами и тому подобные экспонаты он старался не смотреть. Переколотив для порядка всё, что подвернулось под руку, он отправился на помощь магиеру.
Упыри, кравшиеся за ними по коридору, как раз набрались смелости, чтобы атаковать. Одиночка поплевал на ладони и поднял секиру. В руки отдалась приятная тяжесть надежного оружия. Упыри попятились.
Даркостен, черный колдун и некромант, в подземелье устроился с шиком. Корон только завистливо вздохнул. Даркостен был злейшим чернокнижником, когда-либо встречавшимся на его пути, но способности колдуна шикарно устроить быт Корон искренне удивился. С помощью заклинаний еще можно было затащить в Мертвые Земли упырей, но где посреди пустыни Даркостен ухитрился найти роскошную кровать с балдахином, шелковые драпировки, картины и драгоценные безделушки, оставалось неразрешимой загадкой. Покачав головой, Корон прошел по пушистому белому ковру.
Колдун спал, широко раскинувшись на пуховой перине. Некоторое время Корон боролся с непреодолимым желанием прикончить некроманта во сне, но сдержался, приставив серебряный меч к его горлу. Некромант должен умереть, но даже такой выродок имеет право знать, почему умирает. Магиер чуть шевельнул мечом. Острое как бритва лезвие оставило на горле некроманта крошечный порез, по лезвию скатилась капелька крови. Колдун дернулся, отпрянув, широко открыл глаза. Во взгляде его мелькнуло странное выражение, которое Корон принял за страх. Он ошибся. В глазах Даркостена горела лютая ненависть.
– Ты пришел, – просипел колдун надтреснутым голосом. Даркостен был еще не стар, но извращенные удовольствия и ночной образ жизни добавили его чертам глубоких морщин и болезненной бледности. – Ты пришел за мной даже сюда. Я надеялся, что в пустыне меня оставят в покое.
– Конечно. Иначе спрятался бы получше. – Корон снова качнул клинком, на шелковые простыни упало еще несколько капель крови. – Не шевелись, колдун. Если двинешь хотя бы пальцем, убью прямо сейчас.
– А если не двину? – В голосе Даркостена прозвучала издевка.
– Ты всё равно умрешь, но чуть позже. Твои опыты погубили слишком много людей. Глупо надеяться, что можно избежать возмездия, даже зарывшись в эту крысиную нору.
– Я всего лишь ученый. – Некромант чуть пожал плечами и холодно улыбнулся. – Некромантия в моих занятиях второстепенна, я пользуюсь ею для обустройства быта и самозащиты.
– Полгода назад ты зверски убил ребенка и растворил труп в кислоте. До этого были горожане из Ванапара, бродяги из Пограничных Земель и многие, многие другие, – угрюмо проронил магиер. – Ты заслужил мучительную смерть, но я – закон, а не мститель. Ты умрешь быстро.
Глаза некроманта вспыхнули дьявольским огнем.
– Я искал лекарство против чумы! Тому, у кого умирает жена, ребенок или старые родители, безразлично, кто принесет исцеление, ангел или демон!
– В своих опытах ты и сам убивал чьих-то жен, детей и родителей, – как эхо, продолжил магиер. – Цель никогда не оправдывает средства.
– Не оправдывает? Ты хоть представляешь, глупый магиер, сколько может стоить лекарство против чумы? Настоящее лекарство, а не варева шарлатанов? Это горы золота, и я получу его! – С неожиданным проворством Даркостен выхватил из-под матраса небольшой арбалет и нажал курок. Звонко щелкнула тетива, но времени прицелиться у колдуна не было. Вместо смертельного удара в грудь короткая стрела с хрустом пробила кожаный наручь и проткнула запястье. От неожиданной боли Корон вздрогнул. Этого мгновения хватило, чтобы колдун скатился с кровати и отскочил к стене. Запоздалый удар серебряного клинка только вспорол подушку.
– Слушай, магиер, ты ничего не спутал? Непохоже на логово-то. Эка невидаль шалаш стоит. Ну, дверь в ней ржавая, ничего особенного. Тебе верное место назвали?
Корон показал на жезл. Рубин в вершине медленно наливался кровавым сиянием.
– За дверью, скорее всего, уже поджидает парочка упырей. Хорошо, что до заката еще далеко. Днем они вялые, не то что в темноте.
Слова магиера подействовали успокаивающе. И всё же пустые ножны не давали покоя. То, что обычного упыря можно зарубить холодной сталью или сжечь серебром – это Одиночка знал. Но вот чтобы задушить голыми руками или даже затыкать кинжалом-живопыркой – это было слишком. Одиночка прикинул, что сможет огреть упыря ножнами, там наконечник серебряный, или можно успеть подхватить меч магиера, когда того загрызут и потащат в темную нору.
– Без приличного оружия я чувствую себя… будто голый. – Одиночка повертел перед глазами кинжал и вздохнул.
– Не волнуйся. Даже самый извращенный некромант не станет смотреть, в штанах ты или нет. – Корон вынул из-за пояса отмычки и поковырял ими в замке. – Когда мы окажемся внутри, ты и не вспомнишь о таких мелочах.
– При чем здесь штаны? Как до колдуна доберемся, найдем, чем его замочить. Я о том, что добраться до него сложно. Если хотя бы половина того, что рассказывают о стражах таких типов, правда, с этим ножиком я и двух шагов не ступлю. Был бы у меня меч или хотя бы арбалет, я бы с кем хочешь силой померился. Даже с Повелителем Диких. Или дюжиной разъяренных пауков Юду. А может, и вурдалака бы одолел или кикимору. – На секунду он замолчал, поразившись собственной наглости. – Ну, кикимору, конечно, вряд ли, но…
Договорить он не успел. Старый, давным-давно не смазываемый замок плотоядно щелкнул. Магиер обернулся.
– Готово. Пошли?
Одиночка аж сплюнул: так его раздражало нахальство нового приятеля. Потом махнул рукой.
– Чего там, пошли. Один хрен, сожрут. Что с мечом, что без меча. Авось ножиком этим подавятся.
Дверь поддалась со скрежетом. Звук, похожий на лязг зубов, резанул по ушам, но Одиночка, решившись, отступать не собирался и вломился в зияющий полумрак. Сбоку пахнуло смрадным дыханием, навалилось что-то тяжелое, но он лишь двинул плечом и наугад тыкнул кинжалом. Послышался визг, к ногам рухнула скользкая бледно-серая туша. Одиночка удивленно смахнул с клинка черную кровь и вздрогнул. Из темноты с разных сторон на него смотрело не меньше дюжины горящих глаз. Одиночка поднял кинжал, готовясь дорого продать свою хоть и никчемную, но все-таки интересную жизнь…
От входа Корон хладнокровно смотрел, как воин с остервенелым криком уничтожает упырей. Конечно, он мог бы вмешаться, но этого не потребовалось. Парень, конечно, не магиер и никогда им не станет, но ему еще не доводилось видеть, чтобы один человек мог одолеть столько упырей сразу.
Одиночка чувствовал, как по груди горячей струйкой бежит кровь. Одна из чертовых тварей сумела-таки ковырнуть его когтями. Мысль об этом почему-то взбесила, он зарычал и бросился на нежить с удвоенной яростью. Упыри, похожие на уродливых обезьян, были вооружены палицами и секирами, но такого напора не ожидали. Одна из тварей издала испуганный вопль и скрылась в глубинах лабиринта, две уцелевшие выставили перед собой секиры. Ближайший упырь зашипел, обнажив острые желтые клыки.
– Ах ты… труп ходячий! – взвыл Одиночка, бросая кинжал и хватаясь за секиру обеими руками. Упырь кряхтел, не желая отдавать оружие, но Одиночка вцепился в рукоять мертвой хваткой. Второй упырь, подвывая, бегал вокруг, пытаясь достать Одиночку когтями. Коротким заклинанием Корон сбил тварь на землю, но поединок Одиночки и владельца секиры продолжался. Упырь явно не привык к такому обращению. Его лапы, больше похожие на когтистые ласты, уступали стальным мускулам воина. Одиночка тянул секиру на себя и наверняка бы уже одолел, если бы не жабья пасть твари, щелкающая перед носом вовсе не жабьими зубами.
– Тебе бы… приятель… – Одиночка в который раз увернулся от клацнувших зубов и переступил, готовясь к решающему рывку, – …тебе бы мяты пожевать… или между ног чего полечить!
Последняя фраза сопровождалась зверским ударом кованого сапога. Упырь ухнул и осел.
– Ага, вы тоже мужики! – торжествующе заметил Одиночка, заканчивая поединок отвоеванной секирой. – А ты че пялишься, морда крокодилья? А ну проваливай на хрен!
Уцелевшего упыря как ветром сдуло. Одиночка стер с лица пот и небрежным движением смахнул с сапога налипшую икру.
– Хилая у твоего чернокнижника охрана. Я-то думал, тут и правда чего… матросы в портовых кабаках и то круче. Ну что, дальше пойдем или отдышимся малость?
– Отдышимся. Малость. – Перед глазами Корона все еще стоял упырь с отбитыми… вернее, лишившийся икры. – Посмотри, может, где меч валяется. Не все же они с топорами да дубинами.
Одиночка задумчиво поиграл упыриной секирой.
– А чего мне меч? Пырнул, и только. А вот приличный топор или, к примеру, секира – она враз пополам разваливает.
Магиер поперхнулся, но Одиночка пояснил:
– Проблемы с деньгами, знаешь ли. Давно хотел попробовать такую штуку в деле, да все монет не хватало с кузнецом рассчитаться. Возьму я, пожалуй, секиру эту. Серьезная вещь, и удар приличный получается. Видишь, рукоять стальная, тоже использовать можно.
Одиночка продемонстрировал боевые свойства секиры на одной из стен. От богатырского удара камень растрескался, по коридорам прокатилось гулкое эхо.
– Мощная штуковина! – восхитился Одиночка. – Пожалуй, не стоит меч искать. Таким клинком любого мутанта на куски – легко! Гляди, на лезвии руны какие-то. Ты ж умный, на-ка, прочитай!
Корон всмотрелся в угловатые символы. Каббалистическая манера ведьминого письма была смутно знакома, но смысл он уловил не сразу.
– Что-то про защиту от духов, людей и нелюдей. Или, может, о защите от магии… точно. «Любой, держащий в руках, прославится!..» – так написано.
Одиночка сник.
– Жалко. Зачем мне прославляться? Чтобы каждая собака знала? Эх, хороший топор, а придется бросить.
– Подожди. Тут еще дальше: «…прославится, разбогатеет и узнает много женщин, ибо все преклонятся пред его мощью».
Одиночка, собравшийся зашвырнуть секиру подальше, остановился.
– Хотя… разбогатеть, конечно, охота. А если разбогатеешь, и бабы полюбят.
– «…узнает много женщин», – многозначительно повторил Корон. Вопреки его разумению, воин вдруг покраснел.
– Узнает, не узнает… Нечего лезть в мои дела. Сам разберусь. Меня… меня еще сама Горная Королева полюбит, мне гадалка говорила. Слышал я, эта королева – баба шибко смазливая! – Одиночка мечтательно закатил глаза.
Потрясающая догадка проникла в голову Корона. Он пытался сдержаться, но не смог.
– Я так понимаю, ты того… еще не спал с… какой-нибудь королевой?
Одиночка отвернулся, но даже в полумраке Корон видел, что уши у него пунцовые.
– Ну… и с королевой тоже. Но я еще молодой, у меня все впереди! – с вызовом добавил воин.
– Конечно. – Корон постарался, чтобы его изумление не слышалось слишком явственно. – Ты лучше не выкидывай секиру. «Узнает много женщин» – звучит неплохо, а?
– Подходяще, – согласился Одиночка. К нему вернулась прежняя уверенность. – И вообще, заколдованная секира – это хорошо. Кстати, а твой чернокнижник, он мужик или баба?
– Мужик, – увидев разочарование на лице воина, добавил: – Но у него наверняка есть служанки.
– Тогда пошли. – Одиночка сделал зверское лицо и взял секиру наперевес. – Энергия во мне так и кипит. Боевая энергия, ты не подумай чего.
Корон удовлетворенно кивнул. Ничего лучшего, чтобы одолеть запутанный лабиринт, и придумать нельзя. Боевая энергия. Можно сказать и так. Запалив факел, он поспешил за воином, торопливо нырнувшим в один из узких тоннелей.
Коридор резко уходил вниз и заканчивался массивной стальной дверью, за которой виднелась крутая лестница. Дверь была приоткрыта и, судя по всему, давно не поворачивалась. Мощные петли, прогнившие и искореженные, свисали гнилыми железяками, но сам проход охраняла пара упырей в ржавых доспехах. Одиночка остановился и нехорошо ухмыльнулся.
– Ну наконец-то! А то я все думал, на ком бы секиру испытать. Слышь, магиер, интересно, доспехи можно разрубить с первого удара? Или лучше руки не рвать, два раза долбануть?
Упыри переглянулись и попятились, а когда наткнулись на холодный взгляд приближающегося магиера, бросились наутек.
– Слышь, чего это они? – Одиночка недоуменно оглянулся. – Я ж пошутил, а они и испугались. Тоже мнеохрана.
– Просто твои шуточки не до всех доходят, – хмыкнул Корон. – А вообще, на свой язык не очень-то рассчитывай. Настоящие зомби не ведают страха. Эти упыри – болотные, родичи кикимор. Колдун перетащил их сюда с помощью магии и силой заставил служить себе.
– Приручил, значит.
– Вроде того. Так намного проще, но, как видишь, не так уж надежно. Эти твари только и ждут подходящего момента, чтобы удрать от хозяина.
Они торопливо спустились по лестнице. Здесь начинался единственный коридор, широкий, наполненный неярким, призрачным светом. Сияние исходило от необычной формы светильников, закрепленных на стенах. Присмотревшись, Одиночка с омерзением понял, что кошмарные светильники изготовлены из человеческих черепов. Корон перехватил его взгляд.
– Привыкай, приятель. Мы в гостях у некроманта, здесь есть закоулки и похуже.
Вдоль коридора тянулись двери. Все они были снабжены хитроумными замками, но не открывались уже очень давно. Несколько дверей заклинило в приоткрытом положении, и Одиночка осторожно заглядывал, подсвечивая коптящим факелом. Внутри царили тлен и запустение, на предметах лежал толстый слой пыли, но все же можно было понять, что в подземелье когда-то обитали десятки, если не сотни живых существ.
– Знаешь, магиер, по-моему, это не остатки замка. – Одиночка сделал неосторожное движение, в воздух взметнулось облачко пыли, и он закашлялся. – Сдается мне, я догадался, куда нас занесло. Это гробница духов!
– В каком смысле? – Корон с удивлением оглянулся.
– Самая настоящая гробница духов! Я не первый день в Мертвых Землях, всякого наслушался. После того как Битва Богов закончилась и уцелевшие боги ушли из нашего мира, их слуги попытались укрыться от наступившего Великого Зла. Строили вот такие подземные жилища и запирались в них на много лет, надеясь, что Зло их минует. Только ничего не получилось. Почти никто не выжил, они так никогда и не вышли из подземелий. А немногие выжившие от отчаяния и безысходности постепенно превратились в Диких и начали пожирать друг друга. Это уже потом с Запада пришли люди и попытались строить здесь замки, но и они тоже вымерли от дыхания Великого Зла.
– Я слыхал кое-что об этом, – задумчиво проговорил Корон. – Может, и правда. Уж больно уныло здесь.
– А еще один парень на Пограничье рассказывал, будто строители подземелий не умерли, а просто спят, чтобы в один прекрасный день воскреснуть. Ему об этом какая-то ведьма говорила.
– Хрен с ними, с духами. Пусть спят. Нам нужен только колдун. Он точно где-то здесь.
– Справа или слева? – ехидно поинтересовался Одиночка. – Мне вообще кажется, что за нами кто-то крадется.
Коридор раздваивался и с каждой стороны заканчивался дверью. Двери эти, в отличие от попадавшихся ранее, были очищены от ржавчины и смазаны. Корон досадливо поморщился.
– Наверняка с одной стороны лаборатория, а с другой – логово. Придется разделиться.
Одиночка сглотнул.
– Ты предлагаешь мне один на один с некромантом схватиться? С упырем – еще куда ни шло, но колдун – дело другое.
– Не надо тебе с ним сражаться. Меня позовешь – всего-то и делов. Пошли. Я – направо, ты – налево.
Мысленно простившись с жизнью, Одиночка потянул дверь за странное, закрепленное посередине колесо. Обод неожиданно пошел вокруг оси, заставив воина напрячься. Позади послышался негромкий металлический скрежет: магиер открывал дальнюю дверь.
Обод со щелчком остановился, массивная стальная плита поддалась тяжело, но почти бесшумно: кто-то хорошо смазал мощные петли. Одиночка изо всех сил тянул на себя, торопясь расширить образовавшийся проход, но протиснуться сумел не сразу.
За дверью была лаборатория. Судя по размерам, слугам Ушедших комната служила совсем для других целей, о чем говорили длинные стеллажи вдоль стен, но грубо сколоченные столы и всякая магическая дрянь явно принадлежали колдуну. Самого некроманта здесь не было, поэтому Одиночка успокоенно смахнул со стола несколько дюжин пузырьков, потом подумал и запустил в стену здоровенной бутылью с зеленоватой гадостью: «Колдуна не поймаем, так хоть настроение ему испортим!» На большие колбы с препарированными уродцами и тому подобные экспонаты он старался не смотреть. Переколотив для порядка всё, что подвернулось под руку, он отправился на помощь магиеру.
Упыри, кравшиеся за ними по коридору, как раз набрались смелости, чтобы атаковать. Одиночка поплевал на ладони и поднял секиру. В руки отдалась приятная тяжесть надежного оружия. Упыри попятились.
Даркостен, черный колдун и некромант, в подземелье устроился с шиком. Корон только завистливо вздохнул. Даркостен был злейшим чернокнижником, когда-либо встречавшимся на его пути, но способности колдуна шикарно устроить быт Корон искренне удивился. С помощью заклинаний еще можно было затащить в Мертвые Земли упырей, но где посреди пустыни Даркостен ухитрился найти роскошную кровать с балдахином, шелковые драпировки, картины и драгоценные безделушки, оставалось неразрешимой загадкой. Покачав головой, Корон прошел по пушистому белому ковру.
Колдун спал, широко раскинувшись на пуховой перине. Некоторое время Корон боролся с непреодолимым желанием прикончить некроманта во сне, но сдержался, приставив серебряный меч к его горлу. Некромант должен умереть, но даже такой выродок имеет право знать, почему умирает. Магиер чуть шевельнул мечом. Острое как бритва лезвие оставило на горле некроманта крошечный порез, по лезвию скатилась капелька крови. Колдун дернулся, отпрянув, широко открыл глаза. Во взгляде его мелькнуло странное выражение, которое Корон принял за страх. Он ошибся. В глазах Даркостена горела лютая ненависть.
– Ты пришел, – просипел колдун надтреснутым голосом. Даркостен был еще не стар, но извращенные удовольствия и ночной образ жизни добавили его чертам глубоких морщин и болезненной бледности. – Ты пришел за мной даже сюда. Я надеялся, что в пустыне меня оставят в покое.
– Конечно. Иначе спрятался бы получше. – Корон снова качнул клинком, на шелковые простыни упало еще несколько капель крови. – Не шевелись, колдун. Если двинешь хотя бы пальцем, убью прямо сейчас.
– А если не двину? – В голосе Даркостена прозвучала издевка.
– Ты всё равно умрешь, но чуть позже. Твои опыты погубили слишком много людей. Глупо надеяться, что можно избежать возмездия, даже зарывшись в эту крысиную нору.
– Я всего лишь ученый. – Некромант чуть пожал плечами и холодно улыбнулся. – Некромантия в моих занятиях второстепенна, я пользуюсь ею для обустройства быта и самозащиты.
– Полгода назад ты зверски убил ребенка и растворил труп в кислоте. До этого были горожане из Ванапара, бродяги из Пограничных Земель и многие, многие другие, – угрюмо проронил магиер. – Ты заслужил мучительную смерть, но я – закон, а не мститель. Ты умрешь быстро.
Глаза некроманта вспыхнули дьявольским огнем.
– Я искал лекарство против чумы! Тому, у кого умирает жена, ребенок или старые родители, безразлично, кто принесет исцеление, ангел или демон!
– В своих опытах ты и сам убивал чьих-то жен, детей и родителей, – как эхо, продолжил магиер. – Цель никогда не оправдывает средства.
– Не оправдывает? Ты хоть представляешь, глупый магиер, сколько может стоить лекарство против чумы? Настоящее лекарство, а не варева шарлатанов? Это горы золота, и я получу его! – С неожиданным проворством Даркостен выхватил из-под матраса небольшой арбалет и нажал курок. Звонко щелкнула тетива, но времени прицелиться у колдуна не было. Вместо смертельного удара в грудь короткая стрела с хрустом пробила кожаный наручь и проткнула запястье. От неожиданной боли Корон вздрогнул. Этого мгновения хватило, чтобы колдун скатился с кровати и отскочил к стене. Запоздалый удар серебряного клинка только вспорол подушку.