Страница:
– А здорово у вас получается…
– Правда? – довольно улыбнулась та.
И обернулась.
Леха на ногах устоял – сказалась собровская закалка. Видывал и не такое. Да собственно, ничего устрашающего в Машином лице он и не узрел. Но и ничего для себя привлекательного. Как выразился один товарищ по метанию топоров: «Девушка, не имеющая промыслового значения».
– Ну, да… Точная передача настроения… Типа… Блеск.
– Да-да, вы правы! В этих картинах самое главное – именно настроение… А вам тоже нравится Измайлов?
Начинающий искусствовед решил ответить честно.
– А разве есть такие, кому не нравится Измайлов?
– К сожалению, его не все понимают.
– Плохо объясняли…
«Как обидно… Грудь у нее – первый класс». Попробовал подняться выше – опять облом: взгляд художницы выражал исключительно любовь к искусству, не приемля никаких конкурентов в штанах или без.
Опытный глаз остановился на висюльке, украшавшей упомянутый «первый класс». Небольшой, гладко отполированный темно-синий камень неправильной формы, на котором парила серебряная фигурка Купидона.
– Какой у вас брелок интересный!
– Кулон, – с улыбкой поправила Маша. – Сама делала. Моя курсовая работа за прошлый семестр.
– Браво…
Быков приподнял очки и бесцеремонно склонился к груди девушки, дабы рассмотреть Купидона поближе.
– Неправильно лук держит, – констатировал он, выпрямляясь. – Рука должна держать древко точно посредине. Иначе момент силы распределяется неверно, и стрела летит не туда … Н у, не буду вам мешать!
И Леха поспешил в следующий зал, сопровождаемый взглядом, в котором, несмотря на всю бескорыстную любовь к искусству, все-таки читалось легкое разочарование…
Озираясь, она присела на скамеечку, устало прикрыла глаза и попыталась успокоиться. Посетителей в этот час не было, и постепенно тишина и приглушенная атмосфера дали о себе знать. Вскоре она задремала, что не удивительно: недавняя милицейская камера – не отель. Сумочка плавно соскользнула на пол, но Вика, откинув голову назад и прислонившись затылком к стене, этого уже не почувствовала…
Очнулась она от легкого прикосновения к руке.
– Эй!
Испуганно вздрогнув, Вика открыла глаза и увидела перед собой рыжеватого здоровяка в светло-сером костюме.
– Сумочку украдут, – улыбнулся тот, поправляя очки.
– А… Да, спасибо. Я… я просто задумалась.
– Ничего. Знаете, я в том году в Париже был. В Лувре… Там люди прямо на полу часами сидят. Некоторые дремлют, но никто их не трогает. Свобода!.. Но у нас не Лувр. Я – в смысле экспозиции. Действительно сон нагоняет… За исключением вот того полотна!
Присев рядом, Леха кивнул на висевшую слева от них картину с изображением мужчины с цветами в руке.
– Хотите, открою один секрет?
– Открывайте, – безразлично ответила Вика, словно речь шла об открытии бутылки пива.
– Вы знаете, что это?..
– Ну, мужик…
– Это работа Ван Дейка! – заговорщически прошептал «искусствовед» и слегка наклонился к ее плечу.
– Ну и что?
– Как что?! Сам Антонис Ван Дейк! Натуральный! Один из лучших портретистов в истории. Ученик великого Рембрандта… То есть, блин, Рубенса… Последняя работа Ван Дейка в прошлом году в Лондоне, на аукционе в… в Челси… за двадцать пять миллионов долларов ушла.
– Да ладно… – Вика враз стряхнула сон. – Двадцать пять лямов?
– Ага… А самое интересное, что никто здесь, в Юрьевске, пока не подозревает, что это именно Ван Дейк. Пишут – «работа неизвестного художника».
– А вы-то откуда знаете? – Вика слегка ошалела. Никто никогда за ее короткую жизнь не заговаривал с ней об искусстве, разве что в школе.
– Понимаете, у меня приятель есть, из Москвы. Его сразу после института искусствоведом назначили в Третьяковскую галерею. Так вот: он ко мне в начале лета в гости приезжал. Увидел эту картину – и сам не свой стал. К директору сразу побежал, бумаги смотрел какие-то… Я еще понять никак не мог, чего он суетится. А на прошлой неделе письмо от него получаю. Оказывается, эта картина во время войны из Эрмитажа эвакуирована была. Потом у них какие-то документы то ли сгорели, то ли под бомбежку попали… Ну, обычный бардак, словом. Теперь часть картин из коллекции считается безвестно пропавшей. И этот неизвестный с букетом тоже потерянным числится! То есть числился, пока мой приятель эту историю не раскопал… Вот теперь хожу, любуюсь напоследок. На днях из Москвы и Питера целый десант прибудет. Заберут шедевр обратно в Эрмитаж. Вы посмотрите, какая красота…
Вика поднялась и шагнула к картине. Быков поспешил следом и встал позади нее. Некоторое время она молча разглядывала портрет, а он – ее фигуру.
– Семнадцатый век, – пояснил после паузы любитель живописи. – Конгениально… Потрясающее чувство пропорции… Меня, кстати, Алексеем зовут… Простое такое, фламандское имя.
– А?.. А-а-а… Меня – Виктория. Вика.
– А вы здесь часто бываете?
– Так… По настроению. – Девушка кивнула на вазу. – Букет неудачный.
– В каком смысле?
– Розы с орхидеями не сочетаются.
– Да? – Быков перевел взгляд с ее декольте на цветы. – Вообще-то, вы правы. Цветовая гамма не очень… Но все равно – сам Ван Дейк!.. А потом, это ж шестнадцатый век. А тогда все сочеталось.
– Андрюха, я тебе сто пудов кладу, он это!
– Ну, допустим. И что с того, что сотрудник СОБРа в «ночник» разок сходил? Нашел криминал… – пожал плечами Бухаров. – Сам-то ты тоже там был.
– Я – по делам. С человеком встречался.
– Может, и он – по делам.
– Хороши дела! Девок щупать и коктейли трескать…
– Можно подумать, ты не щупаешь.
– А знаешь, сколько в «Коралл» билет стоит? – вскинулся Бухаровский напарник. – На нашу зарплату туда не находишься. А если фирменные коктейли глушить, так за один заход без штанов останешься. А он у них – постоянный клиент! Бармена по имени знает.
– Ну да… Наши люди в булочную… – Бухаров посмотрел на молодого коллегу с сочувствием: – Юрасик, у тебя в голове мозги или кю? Ночным клубом мировую общественность нынче не удивишь. Что-нибудь посерьезней имеется?
– Будет и посерьезнее. Дай срок.
Никифоров отпер сейф, достал оттуда тоненькую папочку и вложил в нее фотографию Быкова.
– Вообще-то, Ван Дейк странным товарищем был. Прикинь, он когда покидал Рубенса, тот позволил ему взять, что нравится. Как лучшему ученику. Имел в виду, конечно, картины. А Ван Дейк присмотрел конягу. Лучшего скакуна из конюшни мастера. Картины-то он и сам нарисует, а конь по тем временам не слабо стоил.
– И в чем странность?
– Ну, как в чем? Представь: тебе предлагают на выбор – картину Рубенса или, скажем, «мерина». Ну, то есть «мерседес». И что бы ты выбрала?
– Ну, наверно, Рубенса…
– Правильно! Это же фламандская школа! Проложила целое направление в живописи. Его часто сравнивают со стилем барокко в архитектуре. – Леха, подобно опытному экскурсоводу, поднял палец вверх. – А тут какая-то лошадь, которую еще и кормить надо. И кто вообще про нее потом вспомнит?
– А я в живописи совсем не разбираюсь. То есть смотреть люблю, а вот определить, чья школа или кто нарисовал, не смогу.
– Я тоже сначала шугался, но потом въехал. Тут, в принципе, ничего сложного нет. Сейчас объясню по ходу. Если на картине голые культуристы – это Микеланджело. Когда темно и все страдают – Тициан. Ежели целлюлит даже у мужиков – это однозначно Рубенс. Много маленьких людишек – Брей… Брей… Гель. Да, Брей Гель. Много маленьких людишек плюс всякая непонятная фигня – тогда Босх. Который, извини, Херонимус… А если просто одна фигня – это Кандинский, – выпалил практически без запинки Леха.
– Да, это жутко интересно… Слушай, Саш, а ты чем занимаешься?
– Вообще-то я Леша…
– Ой, извини… У нас в подъезде парень живет, очень на тебя похож. Так ты чем занимаешься?
– Так… Бизнес у меня.
– Бизнес?.. А ты, случайно, не на машине? Понимаешь, я ногу сильно натерла, и если бы ты меня домой отвез…
– Так нет проблем! Правда… – Быков почесал переносицу. – У меня джип в ремонте сейчас. Амортизаторы меняют… Но ты не переживай! Частника тормознем.
Пока он ловил машину, она осмотрелась. Ни Витьки, ни его приятеля не заметила. Но расслабляться рано. Они наверняка ждут ее возле дома. Значит, новый знакомый не помешает. Подставлять его под раздачу не хотелось, конечно, но своя шкура ближе к телу. Тут уж не до сантиментов, выжить бы.
Тот уже остановил частника и, улыбаясь до ушей, открыл заднюю дверь.
– Прошу!
Дорога к дому обошлась без погонь и перестрелок. Искусствовед, сверкая очками, продолжал что-то вещать про живопись, она слушала вполуха, посматривая назад – не упал ли кто на хвост.
Он заметил ее состояние.
– Проблемы?
– Нет… Все в порядке.
Но все оказалось не в порядке. Совсем не в порядке. Витька, как она и предполагала, караулил возле жилой площади. В машине, вместе со своим приятелем.
– Эй, подруга! Посмотри на меня…
Они перегородили единственную дорожку к подъезду.
– В чем дело?
– Рассчитаться бы, – язвительно улыбнулся Витька. – Поехали, покатаемся!
И схватил Вику за руку.
– Минуту, джентльмены! – из-за спины девушки возник искусствовед Быков. – В чем, собственно, проблема?
– Не твой вопрос. Вали отсюда, пока телескопы не попортили…
– Это не телескопы, а признак ума. Читаю много и вам советую. Отпустите ее, пожалуйста.
Зуев притворно улыбнулся, отпустил Вику. И вдруг нанес очкарику мощный удар в челюсть. Вернее, попытался нанести. Он же не знал, что человеку, чьи руки привыкли к топорам и вилам, кулак – за счастье.
Очкарик чуть отклонил голову чуть назад, и кулак пролетел в нескольких сантиметрах перед его носом. Витька потерял равновесие и едва удержался на ногах.
– Ах ты, паскуда!
Он сделал вторую попытку, но противник снова ловко уклонился. Ответных ударов он не наносил, хотя имел на это полное моральное право.
– Вы что, мужики? Зачем же драться-то? Давайте спокойно поговорим. Культурные же люди, мать вашу…
– Сейчас, козел… Поговорим!
Между тем Вика, увидев, что Витек с дружком полностью переключились на ее спутника, скользнула в подъезд и предусмотрительно захлопнула за собой дверь. Она и рада была ему помочь, только не знала, как – никаких подручных средств вроде пепельницы на этот раз не оказалось.
Заметив, что объект из поля зрения скрылся, супермен Быков снял очки и сунул их в нагрудный карман. Уклонившись от очередной атаки, которую на сей раз предпринял второй противник, он тут же носком ботинка нанес ему сильный и точный удар сбоку, по колену опорной ноги. Парень вскрикнул от боли и рухнул, как одуванчик, сбитый тростью какого-нибудь пижона. Попытка подняться закончилась криком разочарования. Витька, не ожидавший от «ботаника» такой прыти, получил удар снизу в челюсть и мешком осел на землю.
Леха бросился к подъезду – догнать объект, но… Увы, путь преградил домофон. А его не вырубишь. Даже вилами. Пришлось вернуться к противнику.
Зуев, судя по положению тела, находился еще в нокауте. Челюсть стремительно опухала.
Быков наклонился к его приятелю и потрепал того по плечу:
– Слышь, дружище, а она в какой квартире живет?
– Су-у-у-ка… – простонал парень. – Ты мне ногу сломал…
– А ты хотел, чтоб еще и руку? Короче, так! Запомни сам и передай по цепочке: еще раз кого-либо из вас возле Вики увижу – будем принимать решительные меры. Тебе уже не только ногу покоцаю, а все отростки, которые из туловища торчат. А ему – нос до затылка в башку вобью. Ни один хирург чинить не возьмется. Усвоил?.. Н у, тогда пока! И не валяйся на земле. Простудишься…
Быков вытащил ключ зажигания и выбрался наружу. Открыл багажник и один за другим извлек оттуда несколько фанерных щитов с закрепленными на них ростовыми мишенями.
– Завтра по квартирам прошвырнусь. Пробью, где она живет.
– А оно тебе надо? – спросил Репин, принимая у друга щиты.
– Твоя же теория! Музей, культура… Да и внешне клевая. А если подкрасить да приодеть, так и вообще – хоть в рекламу.
– Хозяин – барин. Наш профессор математики говорил, в Китае существует закон, по которому запрещено спасать утопающих. Мол, вмешательство в судьбу… Определенная логика в этом есть, поэтому и я не стану тебя отговаривать… Пошли!
Он кивком указал в сторону небольшого бруствера, видневшегося на огороженной территории.
Прихватив мишени, друзья двинулись в указанном направлении.
– А кем ты ей представился? – полюбопытствовал взрывотехник.
– Да уж не ментом… Барыгой, как ты и советовал. Сказал, что у меня бизнес.
– Ну-ну… – Автор батального полотнища «Битва козлов с петухами» бросил насмешливый взгляд на левую руку искателя любви. – Часы «Командирские». Наградные, конечно… Правильно, братуха, олигархи только такие часы и носят! И девушек до дома подвозят исключительно на частниках… Леша, у настоящего бизнесмена не одна машина должна быть.
– А у твоей Ленки сколько?
– Ленка – другое дело. Она не бизнесмен, а бизнес-вумен. У вуменов свои тараканы… Ладно, не вешай нос! Как говорят, свято место с бюстом не бывает. Найдешь себе другую… вумен.
– Главное, сама ведь попросила домой отвезти… – Леха словно не слышал друга. – Если б не эти уроды… Ну, что за непруха?
– Разве это непруха? Вот у меня – точно непруха. Ленка хорька купила.
– Какого хорька?
– Обычного. Который кур ворует. Говорит, сейчас модно. Представляешь, эта публика – деловые то бишь, – теперь в гости друг к другу с хорьками ходит. Хорошо еще, не с крокодилами… Совсем уже у ребят крыша едет. Скоро целые зоопарки на дому устраивать будут… И не возразишь ничего – квартира-то ее! Бизнес-вумен… А этот гад всю ночь по клетке носился и верещал, как еретик на дыбе. Только засну – он, сволочь, в крик… Стоп! Здесь. Вот как раз и окопчик подходящий…
Репин отошел метров на десять в сторону и воткнул в землю небольшой колышек.
– Значит, пять метров, как по схеме?
Быков кивнул.
Художник-взрывотехник достал из кармана моток калиброванной веревки с петлей на конце. Накинув петлю на колышек, он быстро очертил круг.
– Ставим!
Они воткнули по периметру круга шесть ростовых мишеней, развернув их плоскостью к центру, после чего вернулись к окопчику.
– На! – Создатель натюрморта «Конец ваххабита» протянул коллеге гранату. – Только постарайся в центр попасть.
– Завтра же поеду, – пробормотал тот, беря в руки «эфку».
– Э-э! Ты сейчас о гранате думай, а не о бабах! С этими вещами не шутят.
– Если б хотела отшить, отшила бы сразу. Верно?
– Хотела – не хотела… Да просто поняла, что никакой ты не барыга, и свалила! Я же тебе, Леха, говорю: любовь – это взрыв. А взрывная волна всех одинаково накрывает. Ей без разницы, сколько у тебя в кошельке… Кидай давай!
Искатель семейного счастья вздохнул. Потом прикинул расстояние до цели, выдернул чеку и, размахнувшись, бросил гранату в круг. Но в самый последний момент опорная нога, стоявшая у самого края окопчика, вдруг поехала на влажном грунте вниз. Граната, брошенная, в общем-то, в нужном направлении, полетела чуть правее. Ударившись о ближайшую мишень, она отскочила обратно и упала в нескольких шагах от метнувшего ее. Репин, уже сидевший в окопчике, едва успел схватить метателя за ноги и повалить на землю, как раздался взрыв.
Несколько комьев земли упали друзьям на спины. В головушках зазвенело.
Создатель футуристического полотна «Водочный дождь» поднял голову и потер заложенные уши.
– Ну ты, блин, даешь… Цел?!
– Не, мне кажется, Вика не такая! – прокричал в ответ Быков, поднимаясь на ноги и отряхивая форму. – Ты бы видел, как она на картину смотрела!
– Задолбал… Я спрашиваю: ты цел, тетеря глухая?!
– Да! Симпатичная! Очень!
– Э, да тебя реально контузило… Ничего, пройдет. Не авиабомба… А бабы сейчас все одинаковые. Только деньги на уме. И эта твоя – не исключение. Готов доказать!
– Чего?! – громко переспросил Леха, выпрямляясь.
– План очень простой! – Живописец почти кричал в самое ухо напарника. – Делаем из тебя реального бизнесмена и бросаем под танк. А потом признаешься ей, кто ты есть на самом деле. Если не сбежит – с меня ящик коньяка. Если сбежит – наоборот. Забились?
– Громче говори!
– По методу Кота-в-сапогах! Очухаешься – объясню подробней. Ко-т в са-по-гах!
– Ну, хорек и хорек!.. Я тебя про Вику спрашиваю!
– Нет, надо было на мышах пробовать…
– Ну, и куда ты собралась? – судя по тону, Вика планов старшей сестры не одобряла.
– В деревне пока отсижусь. Осточертело все… Стас будет искать – соври что-нибудь. Скажи, какой-то мужик за ней заехал, и вместе отчалили.
– Не поверит.
– Плевать… – Рита достала из-под стопки постельного белья почтовый конверт, в котором обнаружилась тоненькая пачка тысячных купюр. – Половину забираю!
– А когда кончатся? Всю жизнь в деревне отсиживаться не станешь.
– Там видно будет… Может, этого придурка пристрелят. Или посадят.
– Ага, надейся… Мне с одним твоим кавалером проблем выше крыши, а ты еще и второго на меня вешаешь.
– Насчет Витьки не беспокойся. Я позвоню кое-кому, успокоят… – Рита обвела взглядом комнату. – Косметичку не видела?
– Вон, на подоконнике.
Старшая подошла к окну. И вдруг замерла, глядя на въезжавший во двор «бумер» цвета «мокрый асфальт». Мечта провинциалки, если не учитывать, кто внутри.
– Ой… Стас! – Она отпрянула и испуганно уставилась на сестру: – Слушай, что делать? Сейчас опять прессовать начнет насчет долга… Я на чердак! А ты придумай что-нибудь. Типа, в ночь на работу вышла, будет только утром.
– Подожди… Он ведь от тебя только реальную наколку требует, так?
– Да где ж я ему реальную…
– Если будет наколка, отстанет? – перебила ее Вика.
– Обещал…
– Есть вариант.
Выпрямившись, огляделся. Здесь же, в этом просторном гараже-ангаре, точно такие же камуфляжи надевали сейчас еще восемь человек. Никто не пел песен и не горланил.
Мобильник проиграл «Белогривых лошадок».
– Ну? – отозвался Стас, предварительно бросив взгляд на номер.
– В порядке, – коротко ответил мужской голос. – На прежнем месте.
– Народу много?
– Почти нет. Десять человек от силы.
– Охрана?
– Как в том кино: бабушка, божий одуванчик. В соседнем зале.
– Хорошо. Внутри не светись, жди на улице. Прикроешь в случае чего.
Миронов отключил телефон, снова поправил ремень с кобурой и надел на голову шапку-маску. Власть над ситуацией опьяняет круче всякого ширева. Стас не употреблял даже алкоголь. Зачем, если реальность может подарить тебе кураж гораздо круче? Адреналиновый кайф…
– Заканчивайте… – коротко бросил он и, посмотрев на одного из подельников, добавил: – Подавай!
Тот молча выскользнул наружу.
Через пару минут за воротами раздалось приглушенное урчание двигателя. Парни, надвинув на лица маски, один за другим покинули гараж и быстро заняли места в белом микроавтобусе с зашторенными окнами.
Выехав за ворота гаражного комплекса, микроавтобус свернул в сторону набережной. Люк на его крыше приоткрылся, и чья-то рука выставила мигалку на магнитной подушке.
– Только не говори, что все это тебе Ленка подарила! – упредил друга стоявший рядом Леха.
– Часы за три штуки баксов? У нее еще крыша не поехала, чтобы такие подарки дарить. Да и у меня тоже, чтобы их носить… Антиквар знакомый напрокат дал. Я его в прошлом году от одной проблемы избавил, так что теперь могу иногда по мелочам пользоваться.
– Неплохо, однако, живут простые антиквары.
– Да знаешь, по жизни-то он абсолютно нормальный мужик. Просто в их среде так принято. Фейс-контроль своего рода. Главное, говорит, аксессуары. Показатели класса – это, прежде всего, часы, галстук и ботинки. Костюм – костюмом, но если на тебе часы не той цены, с тобой просто никто разговаривать не станет. Ты будешь чужой на этой ярмарке тщеславия. А из обоймы вылетишь – все! Закрывай лавочку… Вот и приходится соответствовать. Сам-то он на другом подвинулся. Коллекционирует всякую атрибутику советского периода. Знамя красное раздобыл где-то, портрет Брежнева на развале купил, с исполкомовской помойки бюст Ленина приволок. За настольную лампу с зеленым абажуром – пятьсот евро отдал. Говорит, что «совок» – очень модная сейчас тема. Я тут после Нового года хотел старый магнитофон на помойку вынести – бобинник, батькин еще, так он чуть с ума не сошел. Всучил мне за него пять золотых и аж по потолку бегал от восторга. Потом нашел где-то мастера, который эту рухлядь отремонтировал, и теперь Кобзона крутит. А еще мечтает купить где-нибудь автомат по продаже газировки. Раньше, говорит, на каждой улице стояли. Три копейки – с сиропом, копейка – без сиропа. Дома на кухне установить хочет. Сказал, если где такой найдешь – на новую машину поменяю.
– Слушай! Так это ж конгениально! У нас холодильник старый, совдеповский. «Орск» называется. Еле дышит… Может, толкнуть твоему антиквару? Или, допустим, на «Филипс» обменять?
– Поговорю… Короче, забирай все эти побрякушки. Осторожней только! Часы и вправду дорогие… Обуви подходящей, правда, не нашлось. У него нога на три размера меньше. Но твоя примадонна навряд ли разбирается в обувном деле. Свои только почистить не забудь… Да, вот еще ! – Автор шедевра «Ложе любви» достал из кармана небольшую коробочку. – Запонки…
– На фиг! У меня все рубашки на пуговицах.
Художник посмотрел на коллегу с легким презрением:
– Ну как же так… Мы ж не в деревне живем… Ладно… Рубашка с меня. Ленка еще в прошлом году из Праги пару штук привезла, а я их до сих пор не надевал. Правда, не твой размер, но ничего, влезешь. А запонки любой уважающий себя спекулянт носить должен. И не просто носить, а чтоб из-под пиджака торчали. Истеблишмент.
Быков, непривычный к подобным выражениям, коробочку тем не менее взял.
– А теперь пошли за ворота. Есть для тебя еще один сувенирчик.
– Ваша карета, маркиз Карабас! – Анатолий протянул другу ключи. – Пользуйся! Бензин – за свой счет.
– Ого! Что – Ленкина?
– Ага, Ленкина, как же… Она после истории с Иркиным террористом меня к машине на километр не подпускает. Даже пультик специальный завела. Теперь, чтобы машину открыть, надо сначала код набрать, и только потом сигналка снимется… Нет, это того же антиквара. Он на Кубу улетел, экспонаты искать для коллекции. Там еще много социализма. Так что примерно пара недель у тебя есть, чтобы девочкам мозги пудрить.
– Да не хочу я пудрить! По-нормальному хочу.
– По-нормальному, Леха, ты холостяком помрешь… – Художник-любитель посмотрел на часы. – Слушай, давай на рынок сгоняем? Ленка просила Баксу корм купить. Итальянский.
– Какому Баксу?
– Да хорьку этому… Представляешь, для них уже и корм специальный выпускают! Чтобы шерсть, видите ли, блестела.
– А шеф? – Быков покосился в сторону здания.
– Сходи к нему, а? Скажи, позарез надо отлучиться на часок. Если что – ты на трубе, и через десять минут будешь как штык. Только про меня ничего не говори!
– Почему?
– Николаич велел до конца дня инвентаризацию спецсредств провести. Сказал, пока акт не составлю – с базы ни ногой… Давай, бегом!
– Правда? – довольно улыбнулась та.
И обернулась.
Леха на ногах устоял – сказалась собровская закалка. Видывал и не такое. Да собственно, ничего устрашающего в Машином лице он и не узрел. Но и ничего для себя привлекательного. Как выразился один товарищ по метанию топоров: «Девушка, не имеющая промыслового значения».
– Ну, да… Точная передача настроения… Типа… Блеск.
– Да-да, вы правы! В этих картинах самое главное – именно настроение… А вам тоже нравится Измайлов?
Начинающий искусствовед решил ответить честно.
– А разве есть такие, кому не нравится Измайлов?
– К сожалению, его не все понимают.
– Плохо объясняли…
«Как обидно… Грудь у нее – первый класс». Попробовал подняться выше – опять облом: взгляд художницы выражал исключительно любовь к искусству, не приемля никаких конкурентов в штанах или без.
Опытный глаз остановился на висюльке, украшавшей упомянутый «первый класс». Небольшой, гладко отполированный темно-синий камень неправильной формы, на котором парила серебряная фигурка Купидона.
– Какой у вас брелок интересный!
– Кулон, – с улыбкой поправила Маша. – Сама делала. Моя курсовая работа за прошлый семестр.
– Браво…
Быков приподнял очки и бесцеремонно склонился к груди девушки, дабы рассмотреть Купидона поближе.
– Неправильно лук держит, – констатировал он, выпрямляясь. – Рука должна держать древко точно посредине. Иначе момент силы распределяется неверно, и стрела летит не туда … Н у, не буду вам мешать!
И Леха поспешил в следующий зал, сопровождаемый взглядом, в котором, несмотря на всю бескорыстную любовь к искусству, все-таки читалось легкое разочарование…
* * *
Пробежав анфиладу примерно до середины, Вика оказалась в небольшом зале, по стенам которого были развешаны картины. Слева от входа стояла небольшая скамеечка.Озираясь, она присела на скамеечку, устало прикрыла глаза и попыталась успокоиться. Посетителей в этот час не было, и постепенно тишина и приглушенная атмосфера дали о себе знать. Вскоре она задремала, что не удивительно: недавняя милицейская камера – не отель. Сумочка плавно соскользнула на пол, но Вика, откинув голову назад и прислонившись затылком к стене, этого уже не почувствовала…
Очнулась она от легкого прикосновения к руке.
– Эй!
Испуганно вздрогнув, Вика открыла глаза и увидела перед собой рыжеватого здоровяка в светло-сером костюме.
– Сумочку украдут, – улыбнулся тот, поправляя очки.
– А… Да, спасибо. Я… я просто задумалась.
– Ничего. Знаете, я в том году в Париже был. В Лувре… Там люди прямо на полу часами сидят. Некоторые дремлют, но никто их не трогает. Свобода!.. Но у нас не Лувр. Я – в смысле экспозиции. Действительно сон нагоняет… За исключением вот того полотна!
Присев рядом, Леха кивнул на висевшую слева от них картину с изображением мужчины с цветами в руке.
– Хотите, открою один секрет?
– Открывайте, – безразлично ответила Вика, словно речь шла об открытии бутылки пива.
– Вы знаете, что это?..
– Ну, мужик…
– Это работа Ван Дейка! – заговорщически прошептал «искусствовед» и слегка наклонился к ее плечу.
– Ну и что?
– Как что?! Сам Антонис Ван Дейк! Натуральный! Один из лучших портретистов в истории. Ученик великого Рембрандта… То есть, блин, Рубенса… Последняя работа Ван Дейка в прошлом году в Лондоне, на аукционе в… в Челси… за двадцать пять миллионов долларов ушла.
– Да ладно… – Вика враз стряхнула сон. – Двадцать пять лямов?
– Ага… А самое интересное, что никто здесь, в Юрьевске, пока не подозревает, что это именно Ван Дейк. Пишут – «работа неизвестного художника».
– А вы-то откуда знаете? – Вика слегка ошалела. Никто никогда за ее короткую жизнь не заговаривал с ней об искусстве, разве что в школе.
– Понимаете, у меня приятель есть, из Москвы. Его сразу после института искусствоведом назначили в Третьяковскую галерею. Так вот: он ко мне в начале лета в гости приезжал. Увидел эту картину – и сам не свой стал. К директору сразу побежал, бумаги смотрел какие-то… Я еще понять никак не мог, чего он суетится. А на прошлой неделе письмо от него получаю. Оказывается, эта картина во время войны из Эрмитажа эвакуирована была. Потом у них какие-то документы то ли сгорели, то ли под бомбежку попали… Ну, обычный бардак, словом. Теперь часть картин из коллекции считается безвестно пропавшей. И этот неизвестный с букетом тоже потерянным числится! То есть числился, пока мой приятель эту историю не раскопал… Вот теперь хожу, любуюсь напоследок. На днях из Москвы и Питера целый десант прибудет. Заберут шедевр обратно в Эрмитаж. Вы посмотрите, какая красота…
Вика поднялась и шагнула к картине. Быков поспешил следом и встал позади нее. Некоторое время она молча разглядывала портрет, а он – ее фигуру.
– Семнадцатый век, – пояснил после паузы любитель живописи. – Конгениально… Потрясающее чувство пропорции… Меня, кстати, Алексеем зовут… Простое такое, фламандское имя.
– А?.. А-а-а… Меня – Виктория. Вика.
– А вы здесь часто бываете?
– Так… По настроению. – Девушка кивнула на вазу. – Букет неудачный.
– В каком смысле?
– Розы с орхидеями не сочетаются.
– Да? – Быков перевел взгляд с ее декольте на цветы. – Вообще-то, вы правы. Цветовая гамма не очень… Но все равно – сам Ван Дейк!.. А потом, это ж шестнадцатый век. А тогда все сочеталось.
* * *
Оперуполномоченный Никифоров ткнул пальцем в лежавшую на столе фотографию.– Андрюха, я тебе сто пудов кладу, он это!
– Ну, допустим. И что с того, что сотрудник СОБРа в «ночник» разок сходил? Нашел криминал… – пожал плечами Бухаров. – Сам-то ты тоже там был.
– Я – по делам. С человеком встречался.
– Может, и он – по делам.
– Хороши дела! Девок щупать и коктейли трескать…
– Можно подумать, ты не щупаешь.
– А знаешь, сколько в «Коралл» билет стоит? – вскинулся Бухаровский напарник. – На нашу зарплату туда не находишься. А если фирменные коктейли глушить, так за один заход без штанов останешься. А он у них – постоянный клиент! Бармена по имени знает.
– Ну да… Наши люди в булочную… – Бухаров посмотрел на молодого коллегу с сочувствием: – Юрасик, у тебя в голове мозги или кю? Ночным клубом мировую общественность нынче не удивишь. Что-нибудь посерьезней имеется?
– Будет и посерьезнее. Дай срок.
Никифоров отпер сейф, достал оттуда тоненькую папочку и вложил в нее фотографию Быкова.
* * *
Они неспешно брели в сторону выхода. «Искусствовед» продолжал лекцию, вызубренную несколько часов назад, но не избавленную от слов-паразитов.– Вообще-то, Ван Дейк странным товарищем был. Прикинь, он когда покидал Рубенса, тот позволил ему взять, что нравится. Как лучшему ученику. Имел в виду, конечно, картины. А Ван Дейк присмотрел конягу. Лучшего скакуна из конюшни мастера. Картины-то он и сам нарисует, а конь по тем временам не слабо стоил.
– И в чем странность?
– Ну, как в чем? Представь: тебе предлагают на выбор – картину Рубенса или, скажем, «мерина». Ну, то есть «мерседес». И что бы ты выбрала?
– Ну, наверно, Рубенса…
– Правильно! Это же фламандская школа! Проложила целое направление в живописи. Его часто сравнивают со стилем барокко в архитектуре. – Леха, подобно опытному экскурсоводу, поднял палец вверх. – А тут какая-то лошадь, которую еще и кормить надо. И кто вообще про нее потом вспомнит?
– А я в живописи совсем не разбираюсь. То есть смотреть люблю, а вот определить, чья школа или кто нарисовал, не смогу.
– Я тоже сначала шугался, но потом въехал. Тут, в принципе, ничего сложного нет. Сейчас объясню по ходу. Если на картине голые культуристы – это Микеланджело. Когда темно и все страдают – Тициан. Ежели целлюлит даже у мужиков – это однозначно Рубенс. Много маленьких людишек – Брей… Брей… Гель. Да, Брей Гель. Много маленьких людишек плюс всякая непонятная фигня – тогда Босх. Который, извини, Херонимус… А если просто одна фигня – это Кандинский, – выпалил практически без запинки Леха.
– Да, это жутко интересно… Слушай, Саш, а ты чем занимаешься?
– Вообще-то я Леша…
– Ой, извини… У нас в подъезде парень живет, очень на тебя похож. Так ты чем занимаешься?
– Так… Бизнес у меня.
– Бизнес?.. А ты, случайно, не на машине? Понимаешь, я ногу сильно натерла, и если бы ты меня домой отвез…
– Так нет проблем! Правда… – Быков почесал переносицу. – У меня джип в ремонте сейчас. Амортизаторы меняют… Но ты не переживай! Частника тормознем.
Пока он ловил машину, она осмотрелась. Ни Витьки, ни его приятеля не заметила. Но расслабляться рано. Они наверняка ждут ее возле дома. Значит, новый знакомый не помешает. Подставлять его под раздачу не хотелось, конечно, но своя шкура ближе к телу. Тут уж не до сантиментов, выжить бы.
Тот уже остановил частника и, улыбаясь до ушей, открыл заднюю дверь.
– Прошу!
Дорога к дому обошлась без погонь и перестрелок. Искусствовед, сверкая очками, продолжал что-то вещать про живопись, она слушала вполуха, посматривая назад – не упал ли кто на хвост.
Он заметил ее состояние.
– Проблемы?
– Нет… Все в порядке.
Но все оказалось не в порядке. Совсем не в порядке. Витька, как она и предполагала, караулил возле жилой площади. В машине, вместе со своим приятелем.
– Эй, подруга! Посмотри на меня…
Они перегородили единственную дорожку к подъезду.
– В чем дело?
– Рассчитаться бы, – язвительно улыбнулся Витька. – Поехали, покатаемся!
И схватил Вику за руку.
– Минуту, джентльмены! – из-за спины девушки возник искусствовед Быков. – В чем, собственно, проблема?
– Не твой вопрос. Вали отсюда, пока телескопы не попортили…
– Это не телескопы, а признак ума. Читаю много и вам советую. Отпустите ее, пожалуйста.
Зуев притворно улыбнулся, отпустил Вику. И вдруг нанес очкарику мощный удар в челюсть. Вернее, попытался нанести. Он же не знал, что человеку, чьи руки привыкли к топорам и вилам, кулак – за счастье.
Очкарик чуть отклонил голову чуть назад, и кулак пролетел в нескольких сантиметрах перед его носом. Витька потерял равновесие и едва удержался на ногах.
– Ах ты, паскуда!
Он сделал вторую попытку, но противник снова ловко уклонился. Ответных ударов он не наносил, хотя имел на это полное моральное право.
– Вы что, мужики? Зачем же драться-то? Давайте спокойно поговорим. Культурные же люди, мать вашу…
– Сейчас, козел… Поговорим!
Между тем Вика, увидев, что Витек с дружком полностью переключились на ее спутника, скользнула в подъезд и предусмотрительно захлопнула за собой дверь. Она и рада была ему помочь, только не знала, как – никаких подручных средств вроде пепельницы на этот раз не оказалось.
Заметив, что объект из поля зрения скрылся, супермен Быков снял очки и сунул их в нагрудный карман. Уклонившись от очередной атаки, которую на сей раз предпринял второй противник, он тут же носком ботинка нанес ему сильный и точный удар сбоку, по колену опорной ноги. Парень вскрикнул от боли и рухнул, как одуванчик, сбитый тростью какого-нибудь пижона. Попытка подняться закончилась криком разочарования. Витька, не ожидавший от «ботаника» такой прыти, получил удар снизу в челюсть и мешком осел на землю.
Леха бросился к подъезду – догнать объект, но… Увы, путь преградил домофон. А его не вырубишь. Даже вилами. Пришлось вернуться к противнику.
Зуев, судя по положению тела, находился еще в нокауте. Челюсть стремительно опухала.
Быков наклонился к его приятелю и потрепал того по плечу:
– Слышь, дружище, а она в какой квартире живет?
– Су-у-у-ка… – простонал парень. – Ты мне ногу сломал…
– А ты хотел, чтоб еще и руку? Короче, так! Запомни сам и передай по цепочке: еще раз кого-либо из вас возле Вики увижу – будем принимать решительные меры. Тебе уже не только ногу покоцаю, а все отростки, которые из туловища торчат. А ему – нос до затылка в башку вобью. Ни один хирург чинить не возьмется. Усвоил?.. Н у, тогда пока! И не валяйся на земле. Простудишься…
* * *
Красная «девятка», тяжело преодолев последние метры грунтовой дороги, остановилась у края огороженного колючей проволокой поля. Столбы изгороди давно покосились, проволока местами была втоптана в землю, а на проржавевшей табличке с трудом можно было разобрать надпись: «Проход запрещен. Опасная зона».Быков вытащил ключ зажигания и выбрался наружу. Открыл багажник и один за другим извлек оттуда несколько фанерных щитов с закрепленными на них ростовыми мишенями.
– Завтра по квартирам прошвырнусь. Пробью, где она живет.
– А оно тебе надо? – спросил Репин, принимая у друга щиты.
– Твоя же теория! Музей, культура… Да и внешне клевая. А если подкрасить да приодеть, так и вообще – хоть в рекламу.
– Хозяин – барин. Наш профессор математики говорил, в Китае существует закон, по которому запрещено спасать утопающих. Мол, вмешательство в судьбу… Определенная логика в этом есть, поэтому и я не стану тебя отговаривать… Пошли!
Он кивком указал в сторону небольшого бруствера, видневшегося на огороженной территории.
Прихватив мишени, друзья двинулись в указанном направлении.
– А кем ты ей представился? – полюбопытствовал взрывотехник.
– Да уж не ментом… Барыгой, как ты и советовал. Сказал, что у меня бизнес.
– Ну-ну… – Автор батального полотнища «Битва козлов с петухами» бросил насмешливый взгляд на левую руку искателя любви. – Часы «Командирские». Наградные, конечно… Правильно, братуха, олигархи только такие часы и носят! И девушек до дома подвозят исключительно на частниках… Леша, у настоящего бизнесмена не одна машина должна быть.
– А у твоей Ленки сколько?
– Ленка – другое дело. Она не бизнесмен, а бизнес-вумен. У вуменов свои тараканы… Ладно, не вешай нос! Как говорят, свято место с бюстом не бывает. Найдешь себе другую… вумен.
– Главное, сама ведь попросила домой отвезти… – Леха словно не слышал друга. – Если б не эти уроды… Ну, что за непруха?
– Разве это непруха? Вот у меня – точно непруха. Ленка хорька купила.
– Какого хорька?
– Обычного. Который кур ворует. Говорит, сейчас модно. Представляешь, эта публика – деловые то бишь, – теперь в гости друг к другу с хорьками ходит. Хорошо еще, не с крокодилами… Совсем уже у ребят крыша едет. Скоро целые зоопарки на дому устраивать будут… И не возразишь ничего – квартира-то ее! Бизнес-вумен… А этот гад всю ночь по клетке носился и верещал, как еретик на дыбе. Только засну – он, сволочь, в крик… Стоп! Здесь. Вот как раз и окопчик подходящий…
Репин отошел метров на десять в сторону и воткнул в землю небольшой колышек.
– Значит, пять метров, как по схеме?
Быков кивнул.
Художник-взрывотехник достал из кармана моток калиброванной веревки с петлей на конце. Накинув петлю на колышек, он быстро очертил круг.
– Ставим!
Они воткнули по периметру круга шесть ростовых мишеней, развернув их плоскостью к центру, после чего вернулись к окопчику.
– На! – Создатель натюрморта «Конец ваххабита» протянул коллеге гранату. – Только постарайся в центр попасть.
– Завтра же поеду, – пробормотал тот, беря в руки «эфку».
– Э-э! Ты сейчас о гранате думай, а не о бабах! С этими вещами не шутят.
– Если б хотела отшить, отшила бы сразу. Верно?
– Хотела – не хотела… Да просто поняла, что никакой ты не барыга, и свалила! Я же тебе, Леха, говорю: любовь – это взрыв. А взрывная волна всех одинаково накрывает. Ей без разницы, сколько у тебя в кошельке… Кидай давай!
Искатель семейного счастья вздохнул. Потом прикинул расстояние до цели, выдернул чеку и, размахнувшись, бросил гранату в круг. Но в самый последний момент опорная нога, стоявшая у самого края окопчика, вдруг поехала на влажном грунте вниз. Граната, брошенная, в общем-то, в нужном направлении, полетела чуть правее. Ударившись о ближайшую мишень, она отскочила обратно и упала в нескольких шагах от метнувшего ее. Репин, уже сидевший в окопчике, едва успел схватить метателя за ноги и повалить на землю, как раздался взрыв.
Несколько комьев земли упали друзьям на спины. В головушках зазвенело.
Создатель футуристического полотна «Водочный дождь» поднял голову и потер заложенные уши.
– Ну ты, блин, даешь… Цел?!
– Не, мне кажется, Вика не такая! – прокричал в ответ Быков, поднимаясь на ноги и отряхивая форму. – Ты бы видел, как она на картину смотрела!
– Задолбал… Я спрашиваю: ты цел, тетеря глухая?!
– Да! Симпатичная! Очень!
– Э, да тебя реально контузило… Ничего, пройдет. Не авиабомба… А бабы сейчас все одинаковые. Только деньги на уме. И эта твоя – не исключение. Готов доказать!
– Чего?! – громко переспросил Леха, выпрямляясь.
– План очень простой! – Живописец почти кричал в самое ухо напарника. – Делаем из тебя реального бизнесмена и бросаем под танк. А потом признаешься ей, кто ты есть на самом деле. Если не сбежит – с меня ящик коньяка. Если сбежит – наоборот. Забились?
– Громче говори!
– По методу Кота-в-сапогах! Очухаешься – объясню подробней. Ко-т в са-по-гах!
– Ну, хорек и хорек!.. Я тебя про Вику спрашиваю!
– Нет, надо было на мышах пробовать…
* * *
Ритка со скоростью квартирного вора вынимала из шкафа вещи и запихивала их в спортивную сумку.– Ну, и куда ты собралась? – судя по тону, Вика планов старшей сестры не одобряла.
– В деревне пока отсижусь. Осточертело все… Стас будет искать – соври что-нибудь. Скажи, какой-то мужик за ней заехал, и вместе отчалили.
– Не поверит.
– Плевать… – Рита достала из-под стопки постельного белья почтовый конверт, в котором обнаружилась тоненькая пачка тысячных купюр. – Половину забираю!
– А когда кончатся? Всю жизнь в деревне отсиживаться не станешь.
– Там видно будет… Может, этого придурка пристрелят. Или посадят.
– Ага, надейся… Мне с одним твоим кавалером проблем выше крыши, а ты еще и второго на меня вешаешь.
– Насчет Витьки не беспокойся. Я позвоню кое-кому, успокоят… – Рита обвела взглядом комнату. – Косметичку не видела?
– Вон, на подоконнике.
Старшая подошла к окну. И вдруг замерла, глядя на въезжавший во двор «бумер» цвета «мокрый асфальт». Мечта провинциалки, если не учитывать, кто внутри.
– Ой… Стас! – Она отпрянула и испуганно уставилась на сестру: – Слушай, что делать? Сейчас опять прессовать начнет насчет долга… Я на чердак! А ты придумай что-нибудь. Типа, в ночь на работу вышла, будет только утром.
– Подожди… Он ведь от тебя только реальную наколку требует, так?
– Да где ж я ему реальную…
– Если будет наколка, отстанет? – перебила ее Вика.
– Обещал…
– Есть вариант.
* * *
Стас, от рождения носивший нехитрую театральную фамилию Миронов, снял с вешалки и надел новенький камуфлированный комбинезон. Тщательно застегнув все пуговицы, он проверил лежавшее в нагрудном кармане удостоверение и поправил на широком ремне кобуру с пистолетом. Затем нагнулся и перевязал шнурок на левой кроссовке. Ну чем не герой боевика, только не обремененный театральным образованием. А оно зачем? Жизнь – театр. И можно выбрать любую роль. Он свою – выбрал.Выпрямившись, огляделся. Здесь же, в этом просторном гараже-ангаре, точно такие же камуфляжи надевали сейчас еще восемь человек. Никто не пел песен и не горланил.
Мобильник проиграл «Белогривых лошадок».
– Ну? – отозвался Стас, предварительно бросив взгляд на номер.
– В порядке, – коротко ответил мужской голос. – На прежнем месте.
– Народу много?
– Почти нет. Десять человек от силы.
– Охрана?
– Как в том кино: бабушка, божий одуванчик. В соседнем зале.
– Хорошо. Внутри не светись, жди на улице. Прикроешь в случае чего.
Миронов отключил телефон, снова поправил ремень с кобурой и надел на голову шапку-маску. Власть над ситуацией опьяняет круче всякого ширева. Стас не употреблял даже алкоголь. Зачем, если реальность может подарить тебе кураж гораздо круче? Адреналиновый кайф…
– Заканчивайте… – коротко бросил он и, посмотрев на одного из подельников, добавил: – Подавай!
Тот молча выскользнул наружу.
Через пару минут за воротами раздалось приглушенное урчание двигателя. Парни, надвинув на лица маски, один за другим покинули гараж и быстро заняли места в белом микроавтобусе с зашторенными окнами.
Выехав за ворота гаражного комплекса, микроавтобус свернул в сторону набережной. Люк на его крыше приоткрылся, и чья-то рука выставила мигалку на магнитной подушке.
* * *
Автор шедевра «Мудаки на „Волге“» с видом бывалого иллюзиониста выкладывал из сумки на стол аксессуары настоящего мужчины: элегантную барсетку, позолоченные часы, галстук в косую полоску, бумажник из натуральной кожи и даже золотой перстень с непонятным вензелем.– Только не говори, что все это тебе Ленка подарила! – упредил друга стоявший рядом Леха.
– Часы за три штуки баксов? У нее еще крыша не поехала, чтобы такие подарки дарить. Да и у меня тоже, чтобы их носить… Антиквар знакомый напрокат дал. Я его в прошлом году от одной проблемы избавил, так что теперь могу иногда по мелочам пользоваться.
– Неплохо, однако, живут простые антиквары.
– Да знаешь, по жизни-то он абсолютно нормальный мужик. Просто в их среде так принято. Фейс-контроль своего рода. Главное, говорит, аксессуары. Показатели класса – это, прежде всего, часы, галстук и ботинки. Костюм – костюмом, но если на тебе часы не той цены, с тобой просто никто разговаривать не станет. Ты будешь чужой на этой ярмарке тщеславия. А из обоймы вылетишь – все! Закрывай лавочку… Вот и приходится соответствовать. Сам-то он на другом подвинулся. Коллекционирует всякую атрибутику советского периода. Знамя красное раздобыл где-то, портрет Брежнева на развале купил, с исполкомовской помойки бюст Ленина приволок. За настольную лампу с зеленым абажуром – пятьсот евро отдал. Говорит, что «совок» – очень модная сейчас тема. Я тут после Нового года хотел старый магнитофон на помойку вынести – бобинник, батькин еще, так он чуть с ума не сошел. Всучил мне за него пять золотых и аж по потолку бегал от восторга. Потом нашел где-то мастера, который эту рухлядь отремонтировал, и теперь Кобзона крутит. А еще мечтает купить где-нибудь автомат по продаже газировки. Раньше, говорит, на каждой улице стояли. Три копейки – с сиропом, копейка – без сиропа. Дома на кухне установить хочет. Сказал, если где такой найдешь – на новую машину поменяю.
– Слушай! Так это ж конгениально! У нас холодильник старый, совдеповский. «Орск» называется. Еле дышит… Может, толкнуть твоему антиквару? Или, допустим, на «Филипс» обменять?
– Поговорю… Короче, забирай все эти побрякушки. Осторожней только! Часы и вправду дорогие… Обуви подходящей, правда, не нашлось. У него нога на три размера меньше. Но твоя примадонна навряд ли разбирается в обувном деле. Свои только почистить не забудь… Да, вот еще ! – Автор шедевра «Ложе любви» достал из кармана небольшую коробочку. – Запонки…
– На фиг! У меня все рубашки на пуговицах.
Художник посмотрел на коллегу с легким презрением:
– Ну как же так… Мы ж не в деревне живем… Ладно… Рубашка с меня. Ленка еще в прошлом году из Праги пару штук привезла, а я их до сих пор не надевал. Правда, не твой размер, но ничего, влезешь. А запонки любой уважающий себя спекулянт носить должен. И не просто носить, а чтоб из-под пиджака торчали. Истеблишмент.
Быков, непривычный к подобным выражениям, коробочку тем не менее взял.
– А теперь пошли за ворота. Есть для тебя еще один сувенирчик.
* * *
На небольшой, кое-как заасфальтированной площадке сверкал черной полированной поверхностью симпатичный джип – одной из самых угоняемых в стране марок. Взрывотехник нажал кнопочку на брелке, но машина, вместо того чтобы разлететься на куски, дружески подмигнула фарами.– Ваша карета, маркиз Карабас! – Анатолий протянул другу ключи. – Пользуйся! Бензин – за свой счет.
– Ого! Что – Ленкина?
– Ага, Ленкина, как же… Она после истории с Иркиным террористом меня к машине на километр не подпускает. Даже пультик специальный завела. Теперь, чтобы машину открыть, надо сначала код набрать, и только потом сигналка снимется… Нет, это того же антиквара. Он на Кубу улетел, экспонаты искать для коллекции. Там еще много социализма. Так что примерно пара недель у тебя есть, чтобы девочкам мозги пудрить.
– Да не хочу я пудрить! По-нормальному хочу.
– По-нормальному, Леха, ты холостяком помрешь… – Художник-любитель посмотрел на часы. – Слушай, давай на рынок сгоняем? Ленка просила Баксу корм купить. Итальянский.
– Какому Баксу?
– Да хорьку этому… Представляешь, для них уже и корм специальный выпускают! Чтобы шерсть, видите ли, блестела.
– А шеф? – Быков покосился в сторону здания.
– Сходи к нему, а? Скажи, позарез надо отлучиться на часок. Если что – ты на трубе, и через десять минут будешь как штык. Только про меня ничего не говори!
– Почему?
– Николаич велел до конца дня инвентаризацию спецсредств провести. Сказал, пока акт не составлю – с базы ни ногой… Давай, бегом!