Возникает вопрос: зачем было устраивать каменотесам столь неудобный и узкий ход? Ответ прост: они его и не устраивали. Проход Всеобщего Удовольствия прорыли туристы, и не сквозь известняк, а через «отработку», то есть негодную породу, в основном глину с кусками мелкого камня, каковой горняки заполняли уже отработанные участки. ПВУ выводит в очередной откаточный штрек (ход Медвежий), перпендикулярный берегу, так что попасть в него можно и «с улицы», не валяясь в грязи. Но столь легкий путь не для романтиков…
Стряхнув с себя наиболее массивные и наименее прилипшие комья, втискиваемся в очередную дыру и ползем на этот раз почти вверх. Когда впервые я выбрался на перекрывший штрек холм глины (на этот раз менее липкой) и отдышался, то ахнул: над головой был куполообразный свод почти четырехметровой высоты, весь покрытый разноцветной глинистой породой. Это Грот Собор – самый эффектный зал в системе. Образование его очевидно: миллионы лет назад в известняках образовался «карман», заполненная глиной полость. Разработки прошли точно под ней, и когда истлели державшие потолок крепи, глина высыпалась в лежащий внизу штрек, а на ее месте, как бы на антресолях, образовался эффектный зал.
За Собором начинаются знаменитые Газы, вскрытые тем самым Сергеем Г. Подсистема эта объединяет два небольших зала и знаменитую трещину, ведущую вниз почти на пятнадцать метров (точнее это ее доступная для человека глубина – ниже разлом сужается и становится непроходимым). Впрочем, даже в широкой ее части перемещаться без опыта не просто, особенно назад, вверх. В первое путешествие удивительно было наблюдать за довольно плотным Абакуловым, «перетекающим» по трещине подобно беспозвоночному, при этом он еще и успевал давать мудрые советы: «Выдохни, и на выдохе подтянись!»
Выбравшись из «преисподней», приятно несколько минут посидеть. К услугам спелестологов в Газах имеется даже «лавочка» – деревянное бревно метра три длиной. Это тоже загадка. Если оно лежит со времен добычи камня, то как могло сохраниться столь прочным, а если принесено недавно – кто и как смог протащить его через камины Грота Собор?
Кстати, внимательный читатель может спросить: почему некоторые подземные помещения мы называем гротами, ведь, строго говоря, грот – это открытая полость? Правильнее было бы говорить зал Собор, однако в искусственных пещерах залы по традиции часто называют гротами. Как уже говорилось, подземная терминология далеко не устоялась и еще формируется и уточняется. Чтобы не вносить путаницы, в случае «ненастоящих» гротов я буду писать их с большой буквы – как имя собственное.
В Газах имеется еще один любопытный зал – грот Навеса. От сводов здесь отделился пласт известняка толщиной в несколько сантиметров, и так и остался в «висячем» положении, образуя навес в пару квадратных метров.
Передохнув, можно заглянуть еще в одну трещину, только идущую относительно уровня каменоломни не вниз, а вверх. Называется она Пекинские Небоскребы. «Небоскребы» – в силу вертикальной ориентации, а «Пекинские» – по ассоциации с площадью типичных квартир этого города. Вползать в «Пекины» надо по-пластунски, затем развернуться на бок, проползти еще немного и встать в полный рост. Далее двигаясь правым плечом вперед («в профиль» в трещине встать невозможно – слишком узка), делаем несколько шагов, затем с высоты около метра прыгаем в штрек, свод которого и рассекают «Небоскребы»…
В Кольцовские пещеры входит еще одна система – Треугольник. Недавно неугомонный первоотрыватель Каминский соединил ее с основной, прокопав через «отработку» ход, но проще попасть в нее все же с поверхности. Правда, ведущий под землю лаз здесь не такой шикарный, как Центральный вход. То есть лет сто назад он был вполне просторным, однако склон берега в этом месте довольно пологий, соответственно, начало штрека было многократно перекрыто оползнями, осталась только маленькая дыра под бывшим сводом. Протиснувшись в нее головой вперед, по завалившей вход земле, словно по детской горке, съезжаем вниз – и оказываемся на развилке: штреки в этой пещере расходятся треугольниками, отсюда и получила она свое название. Интересна эта ее часть тем, что многие камни внутри окрашены в желто-оранжевый цвет, но это не следы жертвоприношений, как многие думают, а отложенный просочившейся по трещинам водой минерал лимонит, иначе – болотная руда или, еще проще, природная «ржавчина»…
Интересен в Треугольнике зал Радужный – он «спрятан» в расширении трещины, проходящей точно над штреком и перпендикулярной к нему. Причем в полость эту ведут два лаза, слева и справа от прохода, так что можно забраться в один из них, пройти по второму этажу над коридором и вылезти в другой. Возможно, и имя свое зал получил оттого, что можно по нему гулять как по радуге, а может быть, его открывателя навели на это название разноцветные глины на стенках полости…
Однако куда более интригует место, традиционно называемое Завал Памяти Московской Группы. Рассказывают о нем в туристской среде следующее: в 1960-х годах спецгруппа КГБ «Айсберг» получила задание изъять из Воронцовских подземелий Черную книгу. О последней в европейской магической традиции существует много легенд, и все они сводятся к тому, что собранные в книге заклинания и методики позволяют не просто выйти на прямую связь с дьяволом, но и (ни больше ни меньше) подчинить его своей воле! Наиболее популярный вариант мифа гласит, что всего в мире существует три экземпляра Книги, и (здесь начинается уже чисто калужская легенда. – А.П.) один из них принадлежал Воронцову и до сих пор замурован в его подземной лаборатории. Стоит ли говорить, что наши органы захотели завладеть столь полезной в холодной войне вещью?!
Итак, спецгруппа проникла на Нижние Ярусы, но на обратном пути попала под внезапный обвал. Пытались спасатели выручить чекистов, да смогли откопать только одного из девятнадцати человек. Умер он в районной больнице не приходя в сознание, а после смерти нашли у спецназовца золотой медальон в форме прекрасной женской головки, какового раньше никто у этого товарища не видел. Вывод один – только подразнил дух Воронцова ученых магов из КГБ, допустил в свою сокровищницу, но не позволил вернуться назад…
Что ж, пожалуй, пора наконец прокомментировать предания Кольцовских пещер с точки зрения реальности. Могу огорчить или, как сейчас говорят, «обломать» вознамерившихся получить неограниченную власть над миром читателей – мне не удалось найти в «кольцовских спелеобайках» никакой основы. Начнем по порядку. Предпринятые как мной, так и независимо В. Абакуловым архивные изыскания свидетельствуют: не было у нас ни в петровские времена, ни позже землевладельца по фамилии Воронцов. Ход на месте Врат Ада действительно когда-то существовал, однако глина заполнила его не несколько десятилетий назад, а за десятки миллионов лет до наших дней. И представляет он собой типичный погребенный карст – промытую водой, а позднее замытую принесенной ею же глиной галерею (что такое воронки просасывания, помните?). Почему глиняная стена ровная? А потому, что находятся Врата в центре забоя и были срезаны при откалывании от массива продукции – каменных блоков. Что касается секретной спецгруппы КГБ группы «Айсберг»» – о ее существовании мне ничего не известно, а вот любительская спелеогруппа «Айсберги» (во множественном числе) в 70-х годах существовала, и члены ее в Кольцовских пещерах бывали, но, насколько я знаю, выбрались из них без каких-либо чрезвычайных происшествий. Да и старожилы окрестных деревень ничего о спасработах и эвакуации пострадавших никаких воспоминаний не сохранили…
Разумеется, энтузиастов все приведенные доводы все равно не убедят. Говорю это с полным основанием, так как и я сам, и другие калужские исследователи много раз опровергали их в местных СМИ, и безрезультатно. Не так давно, приехав в очередную экспедицию и подойдя к Вратам Ада, мы с величайшим изумлением обнаружили на полу штрека сразу три магических рисунка (круги, пентаграмма…), выложенных из нескольких сотен самодельных черно-белых свечек! Сатанисты в «дьявольском» месте шабаш проводили! Находятся и чудаки, каждое лето упорно роющие глину во Вратах Ада. Ну что ж – ветер им в корму…
Не следует относить автора этих строк к скептикам: признаю – аномальные явления в Кольцовских пещерах изредка происходят. Так же как и в других искусственных и природных подземельях, не выделяясь из общего ряда ни частотой, ни интенсивностью. Случались они и со мной, и с моими друзьями, которым не могу не верить. Тема эта заслуживает самого серьезного внимания, и ей будет посвящена отдельная глава, ибо мифический Воронцов тут совершенно ни при чем.
Однако и без «аномальщины» расположенный рядом Мир Подземли притягивает и очаровывает почти любого, хоть раз побывавшего в нем. Чего стоит хотя бы массовый выход на охоту летучих мышей. Впервые мне пришлось наблюдать его в первой же экспедиции, и впечатление было неизгладимым.
Под землей понятия о пространстве и времени иные, чем наверху. Длина ходов Кольцовских пещер чуть меньше километра, но даже поверхностный осмотр их занял у нас весь световой день. Выходили на поверхность в сумерках, и мимо по штреку проносились десятки рукокрылых зверьков. Особенно эффектной была картина при взгляде назад: летучие мыши мчались прямо на нас, в нескольких сантиметрах от фонарей пикировали вниз, по-над полом мчались в темноту и вновь включались в круговерть. Интересно, что во время подземного блуждания мы заметили всего несколько висящих вниз головой детенышей, взрослые же рукокрылые летом туристов к себе не подпускают, прячась в узких щелках и злобно попискивая оттуда.
Словом, спелестология и малая спелеология меня и моих друзей весьма увлекли и захватили. В то же лето Кольцовские пещеры стали для нас родным домом, и я не ожидал от них новых эстетических потрясений. Однако ошибся.
Морозное время года для экспедиции мы выбрали прежде всего для поиска проталин, таковые нередко появляются над не слишком сильно заваленными дырками, помогая их обнаружить.
Итак, отшагав два километра по покрытому глубоким снегом полю и порядочно выдохнувшись, забрались мы все в тот же Центральный вход с одной мыслью – устроить подземный лагерь и отдохнуть. Но лишь только глаза привыкли к темноте – от усталости не осталось и следа. Знакомый штрек преобразился, стены его покрылись ледяными кристаллами, с потолка свисали двадцатисантиметровые гроздья инея. Метров тридцать мы шли по сказочно красивому ледяному коридору, переливающемуся в свете фонарей миллионами искр. Но это было еще не все!
Пройдя несколько метров, я удивился: кто это столько бутылок из-под «пепси» кверху донышками в коридоре оставил?
Идущий первым Каминский выдвинул свою теорию: это свечки фигурные, видимо коридор для фотосъемок украшали…
На этом мы одновременно остановились, решив разобраться. И оказалось, что не правы были оба: благодаря капавшей со сводов воде и морозному воздуху внизу, на дне хода, выросли десятки ледяных сталагмитов. Каких только форм здесь не было – и в виде свечек, и в виде сосулек, и огромные бокалы на тонюсенькой ножке… Иногда лед их был прозрачным, иногда молочно-белым, в точности похожим на парафин, а в некоторых местах благодаря примесям глины был раскрашен в желто-коричневые цвета… В конце зимы ледяные столбики сталактитов вырастают более чем на метр и почти перекрывают входы ледяной решеткой… И наконец, удивительны были висевшие под потолком мохнатые шарики, иногда покрытые инеем или каплями воды. Не сразу мы осознали, что это висящие вниз головой и укрывшие голову крыльями летучие мыши, пережидающие зиму в спячке.
В общем, зимой пещеры неописуемо сказочно красивы, так что теперь мы предпочитаем ходить в них именно в холодное время года, тем более что на большом удалении от поверхности температура круглый год одинакова – около плюс шести градусов Цельсия. И как раз в одну из зимних экспедиций Кольцовские пещеры отблагодарили нас за внимание по-настоящему удивительной находкой – «каменным баллоном». Но о нем рассказ еще впереди.
Признаться, как бы интересны не были родные калужские искусственные пещеры, постепенно их нам стало не хватать. Захотелось увидеть другие катакомбы. Сделать это оказалось несложно: подземных каменоломен, как выяснилось, в России и СНГ невероятное количество, и мир их оказался удивительно разнообразным. В этом разделе мы расскажем о небольшой его части.
13. Удивительный мир подземных каменоломен
Стряхнув с себя наиболее массивные и наименее прилипшие комья, втискиваемся в очередную дыру и ползем на этот раз почти вверх. Когда впервые я выбрался на перекрывший штрек холм глины (на этот раз менее липкой) и отдышался, то ахнул: над головой был куполообразный свод почти четырехметровой высоты, весь покрытый разноцветной глинистой породой. Это Грот Собор – самый эффектный зал в системе. Образование его очевидно: миллионы лет назад в известняках образовался «карман», заполненная глиной полость. Разработки прошли точно под ней, и когда истлели державшие потолок крепи, глина высыпалась в лежащий внизу штрек, а на ее месте, как бы на антресолях, образовался эффектный зал.
За Собором начинаются знаменитые Газы, вскрытые тем самым Сергеем Г. Подсистема эта объединяет два небольших зала и знаменитую трещину, ведущую вниз почти на пятнадцать метров (точнее это ее доступная для человека глубина – ниже разлом сужается и становится непроходимым). Впрочем, даже в широкой ее части перемещаться без опыта не просто, особенно назад, вверх. В первое путешествие удивительно было наблюдать за довольно плотным Абакуловым, «перетекающим» по трещине подобно беспозвоночному, при этом он еще и успевал давать мудрые советы: «Выдохни, и на выдохе подтянись!»
Выбравшись из «преисподней», приятно несколько минут посидеть. К услугам спелестологов в Газах имеется даже «лавочка» – деревянное бревно метра три длиной. Это тоже загадка. Если оно лежит со времен добычи камня, то как могло сохраниться столь прочным, а если принесено недавно – кто и как смог протащить его через камины Грота Собор?
Кстати, внимательный читатель может спросить: почему некоторые подземные помещения мы называем гротами, ведь, строго говоря, грот – это открытая полость? Правильнее было бы говорить зал Собор, однако в искусственных пещерах залы по традиции часто называют гротами. Как уже говорилось, подземная терминология далеко не устоялась и еще формируется и уточняется. Чтобы не вносить путаницы, в случае «ненастоящих» гротов я буду писать их с большой буквы – как имя собственное.
В Газах имеется еще один любопытный зал – грот Навеса. От сводов здесь отделился пласт известняка толщиной в несколько сантиметров, и так и остался в «висячем» положении, образуя навес в пару квадратных метров.
Передохнув, можно заглянуть еще в одну трещину, только идущую относительно уровня каменоломни не вниз, а вверх. Называется она Пекинские Небоскребы. «Небоскребы» – в силу вертикальной ориентации, а «Пекинские» – по ассоциации с площадью типичных квартир этого города. Вползать в «Пекины» надо по-пластунски, затем развернуться на бок, проползти еще немного и встать в полный рост. Далее двигаясь правым плечом вперед («в профиль» в трещине встать невозможно – слишком узка), делаем несколько шагов, затем с высоты около метра прыгаем в штрек, свод которого и рассекают «Небоскребы»…
В Кольцовские пещеры входит еще одна система – Треугольник. Недавно неугомонный первоотрыватель Каминский соединил ее с основной, прокопав через «отработку» ход, но проще попасть в нее все же с поверхности. Правда, ведущий под землю лаз здесь не такой шикарный, как Центральный вход. То есть лет сто назад он был вполне просторным, однако склон берега в этом месте довольно пологий, соответственно, начало штрека было многократно перекрыто оползнями, осталась только маленькая дыра под бывшим сводом. Протиснувшись в нее головой вперед, по завалившей вход земле, словно по детской горке, съезжаем вниз – и оказываемся на развилке: штреки в этой пещере расходятся треугольниками, отсюда и получила она свое название. Интересна эта ее часть тем, что многие камни внутри окрашены в желто-оранжевый цвет, но это не следы жертвоприношений, как многие думают, а отложенный просочившейся по трещинам водой минерал лимонит, иначе – болотная руда или, еще проще, природная «ржавчина»…
Интересен в Треугольнике зал Радужный – он «спрятан» в расширении трещины, проходящей точно над штреком и перпендикулярной к нему. Причем в полость эту ведут два лаза, слева и справа от прохода, так что можно забраться в один из них, пройти по второму этажу над коридором и вылезти в другой. Возможно, и имя свое зал получил оттого, что можно по нему гулять как по радуге, а может быть, его открывателя навели на это название разноцветные глины на стенках полости…
Однако куда более интригует место, традиционно называемое Завал Памяти Московской Группы. Рассказывают о нем в туристской среде следующее: в 1960-х годах спецгруппа КГБ «Айсберг» получила задание изъять из Воронцовских подземелий Черную книгу. О последней в европейской магической традиции существует много легенд, и все они сводятся к тому, что собранные в книге заклинания и методики позволяют не просто выйти на прямую связь с дьяволом, но и (ни больше ни меньше) подчинить его своей воле! Наиболее популярный вариант мифа гласит, что всего в мире существует три экземпляра Книги, и (здесь начинается уже чисто калужская легенда. – А.П.) один из них принадлежал Воронцову и до сих пор замурован в его подземной лаборатории. Стоит ли говорить, что наши органы захотели завладеть столь полезной в холодной войне вещью?!
Итак, спецгруппа проникла на Нижние Ярусы, но на обратном пути попала под внезапный обвал. Пытались спасатели выручить чекистов, да смогли откопать только одного из девятнадцати человек. Умер он в районной больнице не приходя в сознание, а после смерти нашли у спецназовца золотой медальон в форме прекрасной женской головки, какового раньше никто у этого товарища не видел. Вывод один – только подразнил дух Воронцова ученых магов из КГБ, допустил в свою сокровищницу, но не позволил вернуться назад…
Что ж, пожалуй, пора наконец прокомментировать предания Кольцовских пещер с точки зрения реальности. Могу огорчить или, как сейчас говорят, «обломать» вознамерившихся получить неограниченную власть над миром читателей – мне не удалось найти в «кольцовских спелеобайках» никакой основы. Начнем по порядку. Предпринятые как мной, так и независимо В. Абакуловым архивные изыскания свидетельствуют: не было у нас ни в петровские времена, ни позже землевладельца по фамилии Воронцов. Ход на месте Врат Ада действительно когда-то существовал, однако глина заполнила его не несколько десятилетий назад, а за десятки миллионов лет до наших дней. И представляет он собой типичный погребенный карст – промытую водой, а позднее замытую принесенной ею же глиной галерею (что такое воронки просасывания, помните?). Почему глиняная стена ровная? А потому, что находятся Врата в центре забоя и были срезаны при откалывании от массива продукции – каменных блоков. Что касается секретной спецгруппы КГБ группы «Айсберг»» – о ее существовании мне ничего не известно, а вот любительская спелеогруппа «Айсберги» (во множественном числе) в 70-х годах существовала, и члены ее в Кольцовских пещерах бывали, но, насколько я знаю, выбрались из них без каких-либо чрезвычайных происшествий. Да и старожилы окрестных деревень ничего о спасработах и эвакуации пострадавших никаких воспоминаний не сохранили…
Разумеется, энтузиастов все приведенные доводы все равно не убедят. Говорю это с полным основанием, так как и я сам, и другие калужские исследователи много раз опровергали их в местных СМИ, и безрезультатно. Не так давно, приехав в очередную экспедицию и подойдя к Вратам Ада, мы с величайшим изумлением обнаружили на полу штрека сразу три магических рисунка (круги, пентаграмма…), выложенных из нескольких сотен самодельных черно-белых свечек! Сатанисты в «дьявольском» месте шабаш проводили! Находятся и чудаки, каждое лето упорно роющие глину во Вратах Ада. Ну что ж – ветер им в корму…
Не следует относить автора этих строк к скептикам: признаю – аномальные явления в Кольцовских пещерах изредка происходят. Так же как и в других искусственных и природных подземельях, не выделяясь из общего ряда ни частотой, ни интенсивностью. Случались они и со мной, и с моими друзьями, которым не могу не верить. Тема эта заслуживает самого серьезного внимания, и ей будет посвящена отдельная глава, ибо мифический Воронцов тут совершенно ни при чем.
Однако и без «аномальщины» расположенный рядом Мир Подземли притягивает и очаровывает почти любого, хоть раз побывавшего в нем. Чего стоит хотя бы массовый выход на охоту летучих мышей. Впервые мне пришлось наблюдать его в первой же экспедиции, и впечатление было неизгладимым.
Под землей понятия о пространстве и времени иные, чем наверху. Длина ходов Кольцовских пещер чуть меньше километра, но даже поверхностный осмотр их занял у нас весь световой день. Выходили на поверхность в сумерках, и мимо по штреку проносились десятки рукокрылых зверьков. Особенно эффектной была картина при взгляде назад: летучие мыши мчались прямо на нас, в нескольких сантиметрах от фонарей пикировали вниз, по-над полом мчались в темноту и вновь включались в круговерть. Интересно, что во время подземного блуждания мы заметили всего несколько висящих вниз головой детенышей, взрослые же рукокрылые летом туристов к себе не подпускают, прячась в узких щелках и злобно попискивая оттуда.
Словом, спелестология и малая спелеология меня и моих друзей весьма увлекли и захватили. В то же лето Кольцовские пещеры стали для нас родным домом, и я не ожидал от них новых эстетических потрясений. Однако ошибся.
Морозное время года для экспедиции мы выбрали прежде всего для поиска проталин, таковые нередко появляются над не слишком сильно заваленными дырками, помогая их обнаружить.
Итак, отшагав два километра по покрытому глубоким снегом полю и порядочно выдохнувшись, забрались мы все в тот же Центральный вход с одной мыслью – устроить подземный лагерь и отдохнуть. Но лишь только глаза привыкли к темноте – от усталости не осталось и следа. Знакомый штрек преобразился, стены его покрылись ледяными кристаллами, с потолка свисали двадцатисантиметровые гроздья инея. Метров тридцать мы шли по сказочно красивому ледяному коридору, переливающемуся в свете фонарей миллионами искр. Но это было еще не все!
Пройдя несколько метров, я удивился: кто это столько бутылок из-под «пепси» кверху донышками в коридоре оставил?
Идущий первым Каминский выдвинул свою теорию: это свечки фигурные, видимо коридор для фотосъемок украшали…
На этом мы одновременно остановились, решив разобраться. И оказалось, что не правы были оба: благодаря капавшей со сводов воде и морозному воздуху внизу, на дне хода, выросли десятки ледяных сталагмитов. Каких только форм здесь не было – и в виде свечек, и в виде сосулек, и огромные бокалы на тонюсенькой ножке… Иногда лед их был прозрачным, иногда молочно-белым, в точности похожим на парафин, а в некоторых местах благодаря примесям глины был раскрашен в желто-коричневые цвета… В конце зимы ледяные столбики сталактитов вырастают более чем на метр и почти перекрывают входы ледяной решеткой… И наконец, удивительны были висевшие под потолком мохнатые шарики, иногда покрытые инеем или каплями воды. Не сразу мы осознали, что это висящие вниз головой и укрывшие голову крыльями летучие мыши, пережидающие зиму в спячке.
В общем, зимой пещеры неописуемо сказочно красивы, так что теперь мы предпочитаем ходить в них именно в холодное время года, тем более что на большом удалении от поверхности температура круглый год одинакова – около плюс шести градусов Цельсия. И как раз в одну из зимних экспедиций Кольцовские пещеры отблагодарили нас за внимание по-настоящему удивительной находкой – «каменным баллоном». Но о нем рассказ еще впереди.
Признаться, как бы интересны не были родные калужские искусственные пещеры, постепенно их нам стало не хватать. Захотелось увидеть другие катакомбы. Сделать это оказалось несложно: подземных каменоломен, как выяснилось, в России и СНГ невероятное количество, и мир их оказался удивительно разнообразным. В этом разделе мы расскажем о небольшой его части.
13. Удивительный мир подземных каменоломен
Любуясь белокаменными стенами и храмами древних русских городов, редкий экскурсант задавался вопросом: а где брали для них строительный материал? Даже когда задаешь его специально, люди обычно пожимают плечами и говорят что-то вроде: «собирали в полях валуны» или «привозили издалека». На самом же деле ответ прост. Как правило, камень брали где-то поблизости, причем до широкого распространения кирпича и бетона, до появления мощной горной техники и динамита добывали его, как правило, в подземных каменоломнях. Так же, как и многие другие виды полезных ископаемых. Строительного камня требовалось не просто много, а очень много. И масштабы подземной добычи его были огромны до самого последнего времени – открытый способ (с помощью карьеров) распространился лишь в ХХ веке. Все это привело к тому, что почти все старые, издавна застроенные городами территории и нашей страны и всего мира изрыты искусственными пещерами основательно. Причем интересно, что о многих даже не так давно существовавших подземных разработках вы не найдете упоминания не только в учебниках истории – о них забыли сами местные жители. А между тем старинные каменоломни являются своеобразными памятниками истории и культуры и весьма своеобразными природно-географическими достопримечательностями. За прошедшие после прекращения добычи десятилетия (а то и столетия) искусственные пещеры «оприроднились». Благодаря обвалам, просадкам, осыпям вид их не так уж сильно отличается от естественных полостей, а лазать по ним настолько же интересно. Многие из них давно освоены спелеотуристами-романтиками. Но чувство первопроходца (точнее первоотрывателя) спелестологам испытывать приходится довольно часто. Проникновение в заброшенные штреки, где лет сто не ступала нога человека, волнует не менее чем первопрохождение природной пещеры. Тем более что в большинстве случаев у искусственных пещер разрушаются (осыпаются, оплывают под действием температурных перепадов) только входы. И бывшие разработки превращаются в своеобразную «капсулу времени», где в течение столетий в неизменном виде сохраняется дух эпохи… И таких «запечатанных» пещер гораздо больше, чем открытых…
Особо нужно подчеркнуть, что образовавшиеся при добыче полезных ископаемых полости удивительно разнообразны. Каждый регион имеет свою специфику и «изюминку». Опытный спелестолог, привыкший к подмосковным подземным каменоломням, приехав, скажем в Приднестровье, превращается в «чайника». Так отличаются способы хождений по пещерам в разных местах.
Некоторым спелестологическим системам (не обязательно самым интересным, а хорошо знакомым автору) мы посвятим отдельные главы. Здесь я сделаю беглый обзор наиболее интересных и популярных районов европейской части СНГ.
Начну с самых древних каменоломен, разрабатывавшихся еще в 1 – 4-м тысячелетиях до новой эры…
Неискушенный в археологии читатель возразит: это же первобытная эпоха! В то время люди здесь еще каменных жилищ не строили!
Правильно. Однако камень требовался для других целей. И в больших количествах. В указанное время у нас еще господствовал неолит – новый каменный век. Практически все главные орудия – ножи, наконечники копий, рубила, терки… – изготавливались из прочного камня – кремня. Как и в строительном деле, здесь тоже требовался материал не первый попавшийся. Ценившиеся предками кремневые конкреции залегают в мягких карбонатных породах, и, выбрав пригодный минерал на поверхности, приходилось углубляться в землю. Разработки каменного века, насколько можно судить, не были очень уж сложными: вертикальная шахта и внизу ее иногда – боковые штреки. Впрочем, примитивными древние каменоломни тоже назвать нельзя. Кое-где первые горняки ставили под кровлю столбы, обходили низкокачественные жилы… Работы вели со знанием дела. Судя по археологическим находкам, основными инструментами при добыче были кирки из оленьих рогов. Обнаружены примитивные светильники, следы веревок, клиньев и прочие признаки поточного производства. В СНГ широко известные неолитические шахты находятся в Западной Белоруссии в районе Волковысской возвышенности. Здесь их тысячи. Не очень глубокие: 3–5 метров, заложенные в ослепительно белом мелу. Некоторые ямы были засыпаны самими шахтерами, другие неплохо сохранились. Тех, кто всерьез заинтересовался ими, отсылаю к специальной литературе[10].
Внимание же читателей-сталкеров хочу обратить на то, что белорусские кремневые шахты практически единственные, расположенные более-менее близко к нашим местам. Хотя такие выработки каменного века достаточно распространены, археологами они обнаружены в соседней Польше, в Швеции, в Бельгии, наиболее разветвленные из известных – во Франции и дальше в Южной Европе, вплоть до Сицилии, и даже на островной Англии[11].
Так неужели в СНГ они существуют только в одном районе на западе? Вряд ли. Надо искать!
Между прочим, такие поиски могут иметь и патриотическое значение. Геолог и писатель Рудольф Баландин выдвинул романтическую версию, что именно от рудокопов произошли русские. Точнее, одно из прославянских племен специализировалось на подземной добыче кремня, передав потомкам и свою славу, и, возможно, название. Именно в тех местах протекает река Рось, а в Карпатах и до сих пор любую полость в земле называют «рупа». Рупа, руда, русь…[12]
Специалистам судить, имеет ли право эта версия на существование. Но если автор ее прав, отечественная спелестология может гордиться своими глубокими корнями…
Перейдем к более близким временам.
Нет, наверное, в нашей стране ни одного образованного человека, который не знал бы о подземных каменоломнях Черноморского побережья, на Украине и в Крыму. Обычно их именуют катакомбами, что, с точки зрения энциклопедии, неверно. Так археологи называют определенный тип захоронений. Впрочем, суть не в названии. С незапамятных времен в Причерноморье добывали камень закрытым способом (вероятно, разработки начали еще колонисты античной Греции). И за прошедшие столетия образовались подземные лабиринты в сотни километров ходов. Массовой добыче камня способствовала особенность здешней породы – молодого (по геологическим меркам) известняка-ракушечника. Часто его называют «пильным». Минерал этот относительно мягкий, легко обрабатывается даже топором и обычной пилой, и в то же время прочный, не склонен к растрескиванию и расслаиванию. Такие свойства позволяют закладывать широкие и высокие штольни, не опасаясь обвалов, и вести добычу на нескольких уровнях. Материал настолько дешев и хорош, что от разработок не отказались и в XX веке – лишь механизировали добычу.
Никто не знает точного числа спелестологических систем нашего Черноморья, – но, бесспорно, оно огромно. Летний отпуск 2003 года с Сергеем Каминским мы проводили на Керченском полуострове, недалеко от села Яковенково. Занимались в основном наблюдениями за животными, но как-то на склоне одной степной горушки глазастый Сергей совершенно случайно увидел прямоугольных очертаний понижение. Явно когда-то здесь был рукотворный котлован. Спустились туда – и в зарослях терна нашли сразу несколько дыр, за которыми тянулись длинные и высокие галереи. Вернувшись, спросили о них деревенских. Оказалось, о каменоломнях никто не знал, лишь смотритель маяка предположил, что выработки образовались недавно, в 50-х годах, когда маяк строили. Когда же мы прочитали табличку на маяке, то оказалось, что в эксплуатацию он сдан в 1874 году, и его «хозяин» имел в виду век XIX!
Все же катакомбы-каменоломни этого региона известны достаточно широко. Прежде всего потому, что во многих спелестосистемах базировались в Великую Отечественную войну партизанские отряды. Связанные с ними героические (а чаще трагические) страницы истории многократно описаны в книгах и обыграны в фильмах. Но и туристами-спелестологами многие из искусственных пещер Крыма, Одесской, Херсонской областей освоены достаточно хорошо.
Другой спелестологический район, очень похожий на Черноморский и по методам добычи, и по ее масштабам, пока известен весьма слабо. Речь о Молдове. Как и на юге Украины, в этой стране также имеются несметные залежи мягкого и неломкого известняка, и активная добыча его продолжается до настоящего времени. В советское время она велась с помощью горных комбайнов – камнерезных машин конструкции Заступайло (КМАЗы) и позднее Галанина (КМГ). Эти агрегаты в два захода выпиливают из монолита стандартные блоки, размеры которых обычно выбираются кратными обычному кирпичу. В результате такой механизированной разработки получаются очень характерные искусственные пещеры со стенами «в клеточку». Во время расцвета добычи выработки закладывались огромных размеров. Под землей существовало интенсивное двухрядное движение: к забоям и обратно потоком шли грузовики, а резался камень нередко и на удалении в несколько километров от поверхности. Ну а суммарная длина выработок составляла сотни метров. Практически все строения в селах (вплоть до заборов) сложены из камня, причем добывают его и кустарным способом. Часто из выпиленных блоков сложены лишь углы строений, не несущие стены выложены разноразмерным камнем. После прекращения добычи некоторые из них переоборудовались в винохранилища. Многие подземные каменоломни просто заброшены, и лишь изредка посещаются местными подростками. Причем вовсе не из любви к острым ощущениям, а с вполне утилитарной целью – ребята выносят бракованный камень, продают его односельчанам и таким образом имеют возможность немного заработать.
Странно, но делают они это даже без карманного фонарика. Когда в 1999 году я с друзьями побывал на берегах реки Реут, промышлявшие подростки просто молились на нас, а точнее – на наши мощные фонари. Тут же мы убедились, что наряду с не очень интересными выработками недавнего времени в Молдове по берегам рек очень много и старинных каменоломен, разрабатывавшихся вручную и совершенно не обследованных. Вероятно, некоторые из них имеют весьма почтенный возраст – пильный известняк здесь добывается издавна.
На исконно русских землях использовать строительный камень начали, видимо, несколько позже, чем на юге. Предкам привычнее и логичнее было возводить строения из дерева. Создавать же каменные строения на русских землях стали после Крещения Руси, когда приехали к нам иностранные специалисты из Византии, в том числе и архитекторы, привыкшие работать с камнем.
Считается, что под Москвой первыми были Драгомиловские каменоломни. В XIV веке в них брали материал для строительства Кремля, возводимого византийским архитектором Аристотелем Фиораванти. В настоящее время в оставшиеся на их месте полости не попасть – разросшийся мегаполис запечатал выходы асфальтом и бетоном. А вот более молодые подмосковные каменоломни увидеть может каждый. Самые близкие и известные расположены на реке Пахре – знаменитые Сьяны, Силикаты, Никиты… Названия давались туристами по ближайшему населенному пункту. Чуть дальше от столицы отстоят Старицкие (Тверская область) и Кольцовские пещеры, а также распложенные в Тульской области на реке Осетр Бяки… Еще дальше находятся многочисленные выработки Средней Волги – в Самарской области и соседних…
Каждая из этих и других систем имеет свою специфику, и о некоторых из них читатель найдет здесь отдельные рассказы, однако во многом искусственные пещеры ближнего и дальнего Подмосковья схожи. Такова уж геология наших краев – известняки у нас куда более ломкие и разнородные, чем на юге, при их разработке просторные залы не устроишь – кровля обвалится, да и слои «делового камня» не слишком мощные. Как правило, подмосковные катакомбы тесные и низкие, объем пустого пространства в них горняками сводился к минимуму. Длинные, но узкие штреки тянутся к забоям минимальной площади, так что только-только можно работать. Даже там, где разработки велись по методу «колонного зала», нет ощущения простора – оставленные «целики» занимают едва ли не такой же объем, как вынутая порода. И все подземные каменоломни, даже относительно недавнего времени, здесь «оприроднились»: отрезки штреков и залов связаны проложенными спелестологами через завалы лазами – шкурниками, часто преодолеваемыми только на выдохе. Во многих местах в пустоты просачиваются грунтовые воды – в виде капежа или «плывуны» жидкой глины. Входы в практически все ближние подмосковные пещеры в сталинские годы были взорваны, так что теперь в них попадают через колодцы, иногда глубиной в несколько метров, устроенные в более поздние «либеральные» времена романтиками Подземли.
Своя специфика у пещер-каменоломен Орловской области, казалось бы, не столь далекой от столицы. Интересно уже то, что хотя некоторые из них расположены недалеко от Орла – серьезными и несерьезными спелестологами они практически не освоены. Лишь в одной из пещер до самого недавнего времени проводили тренировки ребята из кружка «Юных спасателей», но в 2002 году и они хождения под землю прекратили, и никем не поддерживаемый лаз был закрыт весенними оползнями. Между тем исследовать орловские подземелья стоило бы. Необычно уже само расположение входов в каменоломни – в нижней части берегового склона, чуть ли не в пойме (обычно разработки закладывались гораздо выше, в верхней половине берега). Как юные эмчеэсовцы, так и живущие рядом старожилы говорят, что залы в каменоломнях были необычно большой высоты – более трех метров. Ходы тянулись на многие километры, причем ломки обслуживались лошадьми из специальной конюшни, а кое-где, по рассказам ветеранов, в пещерах существовали целые подземные озера, даже судоходные, со своим «флотом» – деревянными лодками еще времен каменотесов! Добыча известняка велась вплоть до середины ХХ века, а во время Великой Отечественной войны обе стороны использовали каменоломни в качестве бомбоубежища.
Обычно, как уже говорилось, ходы подземных каменоломен начинались на склоне, – но нет правила без исключения. Очень нетипично велись разработки известняков на юго-западе Санкт-Петербурга, неподалеку от Гатчины, возможно потому, что в том районе нет подходящих естественных обнажений. Здесь сначала рыли квадратного сечения котлован, а затем в одной из его стен закладывали штольню и на соседней стороне ямы делали пандус для вывоза готовой продукции. Известняки эти весьма низкого качества – ломкие и трещиноватые, и, как свидетельствует изучавший их питерский спелеолог П. Мирошниченко[13], ныне подземелья в очень плохом состоянии, – кажется, что они пролегают в куче щебня, так что никому не советуем в них лезть, тем более что без расчистки это все равно невозможно сделать.
Куда более безопасны и хорошо освоены туристами и спелестологами песчаниковые пещеры Ленинградской области. Наиболее известные из них находятся на реке Тосне, но есть и другие – на реке Оредеж, близ Старой Ладоги… На северо-западе брали песчаник в первую очередь для стекольного производства, но использовалась эта порода и для других целей. Песчаниковые выработки могут иметь протяженность в километры и быть достаточно просторными. Как и известняки, сорта песчаника также могут обладать самыми разными свойствами. По сути, горная порода эта представляет собой сцементированный самой природой песок и, в зависимости от состава связующего «раствора», может быть мягкой или твердой. Твердые сорта годятся, например, на бутовый камень. А кое-где в подземных каменоломнях ломали из него заготовки для… мельничных жерновов. Подобный промысел издавна существовал неподалеку от города Серпейска (Калужская область). Старожилы рассказывают, что до революции славились их края жерновами, а в советские годы под землей добывали камень для фундаментов сельских построек. Говорят, в забытую ныне пещеру свободно въезжал трактор «Беларусь» с тележкой – и даже разворачивался под землей.
Пожалуй, следует сказать и о разработках рудных минералов. Далеко не всегда они велись в шахтах, во многих случаях с поверхности в недра вели горизонтальные или слегка наклонные штольни. Такие рудники имеют очень давнюю историю, некоторые медные месторождения начали разрабатывать более тысячи лет назад – и потенциально они доступны самодеятельным исследователям-спелестологам. Правда, находятся далековато – на Южном Урале, а то и на Алтае. В наших краях (например, Калужской или Тульской областях) с петровских времен в довольно больших объемах добывали для чугунолитейных заводов так называемую болотную руду. Ныне от ее разработок отказались из-за нерентабельности – слишком бедные у нас месторождения, а во времена демидовских заводов рыли для ее добычи вертикальные колодцы-дудки. Таким же способом добывали иногда и неглубоко залегающий подмосковный бурый уголь. Сегодня на месте дудок, впрочем, остались только оплывшие неглубокие ямы…
Особо нужно подчеркнуть, что образовавшиеся при добыче полезных ископаемых полости удивительно разнообразны. Каждый регион имеет свою специфику и «изюминку». Опытный спелестолог, привыкший к подмосковным подземным каменоломням, приехав, скажем в Приднестровье, превращается в «чайника». Так отличаются способы хождений по пещерам в разных местах.
Некоторым спелестологическим системам (не обязательно самым интересным, а хорошо знакомым автору) мы посвятим отдельные главы. Здесь я сделаю беглый обзор наиболее интересных и популярных районов европейской части СНГ.
Начну с самых древних каменоломен, разрабатывавшихся еще в 1 – 4-м тысячелетиях до новой эры…
Неискушенный в археологии читатель возразит: это же первобытная эпоха! В то время люди здесь еще каменных жилищ не строили!
Правильно. Однако камень требовался для других целей. И в больших количествах. В указанное время у нас еще господствовал неолит – новый каменный век. Практически все главные орудия – ножи, наконечники копий, рубила, терки… – изготавливались из прочного камня – кремня. Как и в строительном деле, здесь тоже требовался материал не первый попавшийся. Ценившиеся предками кремневые конкреции залегают в мягких карбонатных породах, и, выбрав пригодный минерал на поверхности, приходилось углубляться в землю. Разработки каменного века, насколько можно судить, не были очень уж сложными: вертикальная шахта и внизу ее иногда – боковые штреки. Впрочем, примитивными древние каменоломни тоже назвать нельзя. Кое-где первые горняки ставили под кровлю столбы, обходили низкокачественные жилы… Работы вели со знанием дела. Судя по археологическим находкам, основными инструментами при добыче были кирки из оленьих рогов. Обнаружены примитивные светильники, следы веревок, клиньев и прочие признаки поточного производства. В СНГ широко известные неолитические шахты находятся в Западной Белоруссии в районе Волковысской возвышенности. Здесь их тысячи. Не очень глубокие: 3–5 метров, заложенные в ослепительно белом мелу. Некоторые ямы были засыпаны самими шахтерами, другие неплохо сохранились. Тех, кто всерьез заинтересовался ими, отсылаю к специальной литературе[10].
Внимание же читателей-сталкеров хочу обратить на то, что белорусские кремневые шахты практически единственные, расположенные более-менее близко к нашим местам. Хотя такие выработки каменного века достаточно распространены, археологами они обнаружены в соседней Польше, в Швеции, в Бельгии, наиболее разветвленные из известных – во Франции и дальше в Южной Европе, вплоть до Сицилии, и даже на островной Англии[11].
Так неужели в СНГ они существуют только в одном районе на западе? Вряд ли. Надо искать!
Между прочим, такие поиски могут иметь и патриотическое значение. Геолог и писатель Рудольф Баландин выдвинул романтическую версию, что именно от рудокопов произошли русские. Точнее, одно из прославянских племен специализировалось на подземной добыче кремня, передав потомкам и свою славу, и, возможно, название. Именно в тех местах протекает река Рось, а в Карпатах и до сих пор любую полость в земле называют «рупа». Рупа, руда, русь…[12]
Специалистам судить, имеет ли право эта версия на существование. Но если автор ее прав, отечественная спелестология может гордиться своими глубокими корнями…
Перейдем к более близким временам.
Нет, наверное, в нашей стране ни одного образованного человека, который не знал бы о подземных каменоломнях Черноморского побережья, на Украине и в Крыму. Обычно их именуют катакомбами, что, с точки зрения энциклопедии, неверно. Так археологи называют определенный тип захоронений. Впрочем, суть не в названии. С незапамятных времен в Причерноморье добывали камень закрытым способом (вероятно, разработки начали еще колонисты античной Греции). И за прошедшие столетия образовались подземные лабиринты в сотни километров ходов. Массовой добыче камня способствовала особенность здешней породы – молодого (по геологическим меркам) известняка-ракушечника. Часто его называют «пильным». Минерал этот относительно мягкий, легко обрабатывается даже топором и обычной пилой, и в то же время прочный, не склонен к растрескиванию и расслаиванию. Такие свойства позволяют закладывать широкие и высокие штольни, не опасаясь обвалов, и вести добычу на нескольких уровнях. Материал настолько дешев и хорош, что от разработок не отказались и в XX веке – лишь механизировали добычу.
Никто не знает точного числа спелестологических систем нашего Черноморья, – но, бесспорно, оно огромно. Летний отпуск 2003 года с Сергеем Каминским мы проводили на Керченском полуострове, недалеко от села Яковенково. Занимались в основном наблюдениями за животными, но как-то на склоне одной степной горушки глазастый Сергей совершенно случайно увидел прямоугольных очертаний понижение. Явно когда-то здесь был рукотворный котлован. Спустились туда – и в зарослях терна нашли сразу несколько дыр, за которыми тянулись длинные и высокие галереи. Вернувшись, спросили о них деревенских. Оказалось, о каменоломнях никто не знал, лишь смотритель маяка предположил, что выработки образовались недавно, в 50-х годах, когда маяк строили. Когда же мы прочитали табличку на маяке, то оказалось, что в эксплуатацию он сдан в 1874 году, и его «хозяин» имел в виду век XIX!
Все же катакомбы-каменоломни этого региона известны достаточно широко. Прежде всего потому, что во многих спелестосистемах базировались в Великую Отечественную войну партизанские отряды. Связанные с ними героические (а чаще трагические) страницы истории многократно описаны в книгах и обыграны в фильмах. Но и туристами-спелестологами многие из искусственных пещер Крыма, Одесской, Херсонской областей освоены достаточно хорошо.
Другой спелестологический район, очень похожий на Черноморский и по методам добычи, и по ее масштабам, пока известен весьма слабо. Речь о Молдове. Как и на юге Украины, в этой стране также имеются несметные залежи мягкого и неломкого известняка, и активная добыча его продолжается до настоящего времени. В советское время она велась с помощью горных комбайнов – камнерезных машин конструкции Заступайло (КМАЗы) и позднее Галанина (КМГ). Эти агрегаты в два захода выпиливают из монолита стандартные блоки, размеры которых обычно выбираются кратными обычному кирпичу. В результате такой механизированной разработки получаются очень характерные искусственные пещеры со стенами «в клеточку». Во время расцвета добычи выработки закладывались огромных размеров. Под землей существовало интенсивное двухрядное движение: к забоям и обратно потоком шли грузовики, а резался камень нередко и на удалении в несколько километров от поверхности. Ну а суммарная длина выработок составляла сотни метров. Практически все строения в селах (вплоть до заборов) сложены из камня, причем добывают его и кустарным способом. Часто из выпиленных блоков сложены лишь углы строений, не несущие стены выложены разноразмерным камнем. После прекращения добычи некоторые из них переоборудовались в винохранилища. Многие подземные каменоломни просто заброшены, и лишь изредка посещаются местными подростками. Причем вовсе не из любви к острым ощущениям, а с вполне утилитарной целью – ребята выносят бракованный камень, продают его односельчанам и таким образом имеют возможность немного заработать.
Странно, но делают они это даже без карманного фонарика. Когда в 1999 году я с друзьями побывал на берегах реки Реут, промышлявшие подростки просто молились на нас, а точнее – на наши мощные фонари. Тут же мы убедились, что наряду с не очень интересными выработками недавнего времени в Молдове по берегам рек очень много и старинных каменоломен, разрабатывавшихся вручную и совершенно не обследованных. Вероятно, некоторые из них имеют весьма почтенный возраст – пильный известняк здесь добывается издавна.
На исконно русских землях использовать строительный камень начали, видимо, несколько позже, чем на юге. Предкам привычнее и логичнее было возводить строения из дерева. Создавать же каменные строения на русских землях стали после Крещения Руси, когда приехали к нам иностранные специалисты из Византии, в том числе и архитекторы, привыкшие работать с камнем.
Считается, что под Москвой первыми были Драгомиловские каменоломни. В XIV веке в них брали материал для строительства Кремля, возводимого византийским архитектором Аристотелем Фиораванти. В настоящее время в оставшиеся на их месте полости не попасть – разросшийся мегаполис запечатал выходы асфальтом и бетоном. А вот более молодые подмосковные каменоломни увидеть может каждый. Самые близкие и известные расположены на реке Пахре – знаменитые Сьяны, Силикаты, Никиты… Названия давались туристами по ближайшему населенному пункту. Чуть дальше от столицы отстоят Старицкие (Тверская область) и Кольцовские пещеры, а также распложенные в Тульской области на реке Осетр Бяки… Еще дальше находятся многочисленные выработки Средней Волги – в Самарской области и соседних…
Каждая из этих и других систем имеет свою специфику, и о некоторых из них читатель найдет здесь отдельные рассказы, однако во многом искусственные пещеры ближнего и дальнего Подмосковья схожи. Такова уж геология наших краев – известняки у нас куда более ломкие и разнородные, чем на юге, при их разработке просторные залы не устроишь – кровля обвалится, да и слои «делового камня» не слишком мощные. Как правило, подмосковные катакомбы тесные и низкие, объем пустого пространства в них горняками сводился к минимуму. Длинные, но узкие штреки тянутся к забоям минимальной площади, так что только-только можно работать. Даже там, где разработки велись по методу «колонного зала», нет ощущения простора – оставленные «целики» занимают едва ли не такой же объем, как вынутая порода. И все подземные каменоломни, даже относительно недавнего времени, здесь «оприроднились»: отрезки штреков и залов связаны проложенными спелестологами через завалы лазами – шкурниками, часто преодолеваемыми только на выдохе. Во многих местах в пустоты просачиваются грунтовые воды – в виде капежа или «плывуны» жидкой глины. Входы в практически все ближние подмосковные пещеры в сталинские годы были взорваны, так что теперь в них попадают через колодцы, иногда глубиной в несколько метров, устроенные в более поздние «либеральные» времена романтиками Подземли.
Своя специфика у пещер-каменоломен Орловской области, казалось бы, не столь далекой от столицы. Интересно уже то, что хотя некоторые из них расположены недалеко от Орла – серьезными и несерьезными спелестологами они практически не освоены. Лишь в одной из пещер до самого недавнего времени проводили тренировки ребята из кружка «Юных спасателей», но в 2002 году и они хождения под землю прекратили, и никем не поддерживаемый лаз был закрыт весенними оползнями. Между тем исследовать орловские подземелья стоило бы. Необычно уже само расположение входов в каменоломни – в нижней части берегового склона, чуть ли не в пойме (обычно разработки закладывались гораздо выше, в верхней половине берега). Как юные эмчеэсовцы, так и живущие рядом старожилы говорят, что залы в каменоломнях были необычно большой высоты – более трех метров. Ходы тянулись на многие километры, причем ломки обслуживались лошадьми из специальной конюшни, а кое-где, по рассказам ветеранов, в пещерах существовали целые подземные озера, даже судоходные, со своим «флотом» – деревянными лодками еще времен каменотесов! Добыча известняка велась вплоть до середины ХХ века, а во время Великой Отечественной войны обе стороны использовали каменоломни в качестве бомбоубежища.
Обычно, как уже говорилось, ходы подземных каменоломен начинались на склоне, – но нет правила без исключения. Очень нетипично велись разработки известняков на юго-западе Санкт-Петербурга, неподалеку от Гатчины, возможно потому, что в том районе нет подходящих естественных обнажений. Здесь сначала рыли квадратного сечения котлован, а затем в одной из его стен закладывали штольню и на соседней стороне ямы делали пандус для вывоза готовой продукции. Известняки эти весьма низкого качества – ломкие и трещиноватые, и, как свидетельствует изучавший их питерский спелеолог П. Мирошниченко[13], ныне подземелья в очень плохом состоянии, – кажется, что они пролегают в куче щебня, так что никому не советуем в них лезть, тем более что без расчистки это все равно невозможно сделать.
Куда более безопасны и хорошо освоены туристами и спелестологами песчаниковые пещеры Ленинградской области. Наиболее известные из них находятся на реке Тосне, но есть и другие – на реке Оредеж, близ Старой Ладоги… На северо-западе брали песчаник в первую очередь для стекольного производства, но использовалась эта порода и для других целей. Песчаниковые выработки могут иметь протяженность в километры и быть достаточно просторными. Как и известняки, сорта песчаника также могут обладать самыми разными свойствами. По сути, горная порода эта представляет собой сцементированный самой природой песок и, в зависимости от состава связующего «раствора», может быть мягкой или твердой. Твердые сорта годятся, например, на бутовый камень. А кое-где в подземных каменоломнях ломали из него заготовки для… мельничных жерновов. Подобный промысел издавна существовал неподалеку от города Серпейска (Калужская область). Старожилы рассказывают, что до революции славились их края жерновами, а в советские годы под землей добывали камень для фундаментов сельских построек. Говорят, в забытую ныне пещеру свободно въезжал трактор «Беларусь» с тележкой – и даже разворачивался под землей.
Пожалуй, следует сказать и о разработках рудных минералов. Далеко не всегда они велись в шахтах, во многих случаях с поверхности в недра вели горизонтальные или слегка наклонные штольни. Такие рудники имеют очень давнюю историю, некоторые медные месторождения начали разрабатывать более тысячи лет назад – и потенциально они доступны самодеятельным исследователям-спелестологам. Правда, находятся далековато – на Южном Урале, а то и на Алтае. В наших краях (например, Калужской или Тульской областях) с петровских времен в довольно больших объемах добывали для чугунолитейных заводов так называемую болотную руду. Ныне от ее разработок отказались из-за нерентабельности – слишком бедные у нас месторождения, а во времена демидовских заводов рыли для ее добычи вертикальные колодцы-дудки. Таким же способом добывали иногда и неглубоко залегающий подмосковный бурый уголь. Сегодня на месте дудок, впрочем, остались только оплывшие неглубокие ямы…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента