Страница:
Смотрины удались. Жених и невеста понравились как друг другу, так и родителям. Союз, по обычаю, скрепили, обменявшись подарками. Оставалось дождаться совершеннолетия и сыграть свадьбу.
На обратном пути случилось страшное – Есугей-багадур был вероломно отравлен татарами, которые заманили его на какой-то пир. Отрава подействовала не сразу – Есугей-багадур успел вернуться домой, где и умер.
Юный Тэмуджин остался главой семьи с матерью Оэлун-экэ (что означает «мать-облако») и двумя младшими братьями на руках.
Сородичи Есугей-багадура преспокойно бросили семью своего предводителя в степи и откочевали, уведя с собой весь скот. Чтобы не умереть с голоду, Тэмуджину с братьями пришлось охотился на сурков и барсуков, а также питаться растительной пищей, что для монгола считалось зазорным. Иногда выручала ловля рыбы.
В таких суровых условиях слабые ломаются, а сильные проходят закалку. Монгольские мальчики вообще не растут неженками, даже и в знатных семьях. Помимо ловли рыбы и охоты, они обязаны были охранять табуны, заниматься розыском отбившихся животных, искать новые пастбища. Провести в седле сутки, а то и двое-трое было для них привычным делом.
Мать Тэмуджина была женщиной сильной и, по степным меркам, весьма образованной. После смерти мужа она не пала духом, у нее была важная задача – воспитание детей. Она рассказывала им легенды, знакомила со славными деяниями предков и постоянно внушала сыновьям (в особенности своему первенцу), что их бедствия преходящи, что нищета носит временный характер, что, возмужав, они обязаны вернуть своей семье ее прежнюю славу и могущество. Разумеется, внушала Оэлун-экэ и мысли об отмщении. Отомстить надлежало татарам, убийцам Есугей-багадура, и неверным тайджиутам, покинувшим семью своего предводителя после его смерти.
Как говорилось в старинном предании:
Тэмуджин вырос сильным и умным. Благодаря матери он не забыл, что его отец был повелителем сорока тысяч семейств, что предок его, Хабул-хан, не побоялся дернуть за бороду цзиньского императора. Помнил Тэмуджин и то, что Есугей-багадур был побратимом правящего и по те дни Тогрул-хана, могущественного вождя кераитов.
Сыновья благородной матери
Ели дикий лук и ростки чеснока
И терпеливо сносили лишения,
Пока не стали правителями.
Сыновья благородной матери
Выросли на ягодах и кореньях,
Чтобы стать мудрыми законодателями.
Жизнь Тогрула (по-тюркски это слово означает «сокол») была полна неожиданных поворотов. В детстве маленького хана дважды крали и возвращали родным за выкуп. Став взрослым, Тогрул взошел на ханство по трупам своих дядей, ввиду чего однажды ему пришлось спасаться бегством от мести одного из своих родственников.
Есугей-багадур помог Тогрул-хану вернуть себе ханскую власть, выступив со своими воинами на его стороне. После этого Тогрул и Есугей побратались.
Но не успел еще возмужавший Тэмуджин заявить о себе, как ему с семьей пришлось скрываться от врагов – соплеменников-тайджиутов, возглавляемых неким Таргултаем, тоже происходившим из рода Кият-Борджигин. Завладев имуществом Есугея-багадура и его родовыми пастбищами, Таргултай начал преследовать молодого Тэмуджина, помня о том, что нападение есть лучший способ защиты.
Тэмуджину не удалось спастись – он был настигнут и взят в плен. Чтобы пленник не сбежал, на него надели тяжелую деревянную колодку, крепко охватывавшую шею и запястья обеих рук. Колодка пригодилась Тэмуджину – ночью он ударил ею часового и бежал, спрятавшись от погони в водах Онона.
Избавиться от колодки ему помог один из преследователей, некий Сорган-Шира. Немного отстав от своих товарищей, он заметил торчавшую в прибрежных камышах голову Тэмуджина, но шума поднимать не стал, а, напротив, разбил колодку и отпустил беглеца на все четыре стороны.
В начале пути воинство Тэмуджина состояло из него самого, двух его братьев – Хасара и Белыугея – и его преданного друга и вассала Боорчу, однажды помогшего Тэмуджину отбить украденных у него лошадей.
Тэмуджин был высок ростом, красив лицом, крепок телом и остр умом. Жизнь научила его главному – умению выжидать, способности терпеть лишения и, несмотря ни на что, настойчиво стремиться к достижению поставленной цели. Тэмуджин был общителен, он умел расположить к себе людей, но от своего окружения требовал безоговорочного повиновения.
Достигнув положенного возраста, Тэмуджин решил жениться и в сопровождении одного из братьев отправился за сосватанной ему когда-то Бортэ.
Дай-Сэчэн, отец Бортэ, оказался человеком слова – он не только выдал дочь за Тэмуджина, но и обещал ему поддержку. Правда, влиянием Дай-Сэчэн пользовался небольшим, но немного – все же лучше, чем ничего.
Свадебная церемония у монголов в добуддийский период была несложной. Вначале шаман объявлял благоприятный день. Жених одевался в яркие нарядные одежды и с луком и стрелами в руках выходил навстречу будущему тестю.
Далее следовало громкое изложение генеалогии обеих сторон, как для подтверждения должного статуса молодых, так и для подтверждения того, что жених и невеста, как требует обычай, принадлежат к разным родам. Часто декламация производилась нараспев и сопровождалась чем-то вроде музыки. После ее окончания жених торжественно следовал в юрту тестя, где ему дарили новую одежду и новый лук со стрелами. Жених в ответ желал родителям невесты всяческих благ. Затем начинался долгий пир, на котором молодые непременно съедали кусок жесткой баранины, олицетворяющий прочность брачных уз. После пира молодые супруги уезжали в стойбище мужа, причем их отъезд обставлялся весьма торжественно.
Окрыленный удачей (он до последнего момента опасался, что Дай-Сэчэн откажется от своего былого обещания), Тэмуджин решил возобновить дружеские отношения с Тогрул-ханом, побратимом своего отца, и в сопровождении двух братьев поехал в ставку этого хана кераитов.
В гости не принято ходить без подарка, особенно если хочешь чего-то добиться от хозяина. Тэмуджин подарил, точнее – передарил Тогрул-хану роскошную шубу из черных соболей, свадебный подарок Дай-Сэчэна.
Подарком Тогрул-хан остался доволен. Он великодушно признал себя названым отцом Тэмуджина и обещал ему свое покровительство, что впоследствии помогло сыну Есугей-багадура постепенно собрать небольшую дружину из людей, покинувших его после смерти отца.
Медовый месяц Тэмуджина был омрачен нападением на его стойбище кочевниками из племени меркитов. В свое время, восемнадцать лет тому назад, у одного из представителей этого племени по имени Чиледу была похищена Есугей-багадуром его жена Оэлун-экэ, мать Тэмуджина.
Тэмуджину удалось избежать плена (он ускакал на гору Бурхан-халдун и укрылся в чаще, где его тщетно искали три сотни погнавшихся за ним всадников), но Бортэ оказалась в руках меркитов. Через некоторое время при поддержке Тогрул-хана Тэмуджин вернул себе жену.
Двенадцать тысяч воинов, отправившиеся выручать Бортэ, ночью подошли к стойбищам меркитов на берегу реки Хилок, притока Селенги. Реку переходили вплавь, для чего каждый воин сплел себе маленький плот из камышей и перебирался на противоположный берег, держась одной рукой за плот, а другой за лошадь. Плавать монголы не умели. Они вообще избегали лишний раз иметь дело с водой.
Под натиском противника меркиты побежали. В первых рядах преследователей скакал Тэмуджин, то и дело громко призывая свою дорогую Бортэ. Бортэ тем временем увозили на одной из телег. Храбрая женщина, услышав голос своего мужа, выпрыгнула из телеги и побежала к нему. Обрадованный Тэмуджин соскочил с коня и обнял жену. Должно быть, встреча двух любящих сердец посреди хаоса бегства и погони выглядела весьма романтично. Тем более в лунном свете.
Обретя любимую, Тэмуджин счел дело сделанным и приказал прекратить погоню за меркитами. Его воины взяли себе в наложницы и служанки множество меркитских женщин. Много меркитов погибло. Бортэ была отомщена.
Похищение Бортэ меркитами отразилось на судьбе Джучи, первенца Тэмуджина. Чингисхан всю жизнь терзался сомнениями, является ли Джучи его сыном или нет. Из-за этого бедняга никогда не пользовался особым расположением отца. Правда, к самой Бортэ Чингисхан на протяжении всей своей жизни относился превосходно. У него были другие жены, были и дети от других жен, но лишь верная Бортэ пользовалась неизменным уважением грозного хана, и сыновья, рожденные ею (за исключением упомянутого Джучи) были для хана самыми любимыми детьми. Радость мужа разделяла Бортэ, исправно рожавшая детей и заботливо хранившая домашний очаг хана. Она была главной женщиной в жизни Чингисхана, единственной из жен, с которой великий хан советовался.
Впрочем, в то время Бортэ была вообще единственной женой Тэмуджина. Других жен у него пока не было.
Конечно же у Тэмуджина могли быть и другие женщины. Нравы степной аристократии были весьма свободными в той части, которая касалась мужских развлечений, и в девушках, предназначенных для утех, любой правитель недостатка не испытывал.
Справедливости ради надо отметить, что до нас не дошло сведений о чрезмерной любвеобильности молодого Чингисхана. Это уже в зрелом возрасте он обзаведется богатым, постоянно пополняющимся и обновляющимся гаремом.
Хана Тэмуджина не особо привлекали любовные утехи – он был одержим целью собрать под своим знаменем все без исключения монгольские племена и народы.
Пока что его аппетит были весьма умеренным – о завоевании всего мира Тэмуджин не задумывался.
Государство Цзинь ради обеспечения собственного спокойствия старалось всячески ослаблять своих соседей-кочевников, в первую очередь натравливая их друг на друга.
Однажды цзиньский император, сочтя, что его северо-западные соседи-татары ослаблены в надлежащей степени, решил добить их, пригласив к участию в предстоящей кампании Тогрул-хана. Кераитам надлежало ударить в тыл татарам после того, как цзиньское войско начнет атаковать с фронта.
Тогрул-хан согласился на предложение не сразу. Его убедил Тэмуджин, желавший отомстить татарам за смерть отца.
В результате слаженных действий союзников татары были наголову разбиты, вожди их погибли, а племя, навсегда лишившееся самостоятельности, перебито. Немногие уцелевшие татары растворились в прочих монгольских племенах. Те из них, кто дойдет до Руси в войске Батыя, внука Чингисхана, по воле случая дадут название всему войску. Некогда могущественное племя исчезло навсегда, оставив после себя только имя.
После разгрома татар младший брат Хасар преподнес Тэмуджину подарок – красивую татарскую девушку по имени Есуген. Есуген понравилась Тэмуджину, он воспылал к ней страстью, да так, что решил, не откладывая, жениться на ней. Должно быть, Тэмуджин посчитал, что такому знатному человеку, как он, не пристало иметь всего одну жену, словно простолюдину. Во все времена в дела любовные часто мешались соображения престижа.
Есуген расхвалила Тэмуджину красоту своей старшей сестры Есуй. Тэмуджин пожелал посмотреть на девушку собственными глазами. В итоге в тот же день он взял в жены обеих сестер. Эти две жены Тэмуджина не оставили в истории такого следа, как его первая жена – Бортэ. Возможно, потому, что обе они рожали одних лишь девочек.
По свидетельству современников, с Бортэ пыталась соперничать четвертая жена Чингисхана, дочь знатного меркита Тайр-Усуна Кулян (иногда ее называют Хулан). Однако несмотря на то, что хан посещал красавицу Кулян чаще, чем других жен, несмотря на то, что Кулян, как и Бортэ, родила ему сына, главенство все равно оставалось за первой женой.
В войне с татарами Тэмуджин впервые проявил себя как полководец, и проявил с лучшей стороны. По его распоряжению во вражеском войске была заблаговременно произведена разведка, во многом обусловившая успех кампании. Этому правилу – вначале узнай о враге все, что можно, и лишь потом наноси удар – Чингисхан останется верен на протяжении всей своей жизни.
За помощь в разгроме татар Тогрул-хан получил от цзиньского императора почетный титул «Ван-хана», а Тэмуджину досталось звание «чжаохури», нечто вроде военачальника. Должно быть, Тэмуджин был рад – не столько званию, сколько тому, что сумел как следует отомстить татарам.
Постепенно Тэмуджин познакомился со многими племенными вождями. Ближе всех прочих он сошелся с Джамухой, предводителем небольшого племени джаджират. Джамуха был сородичем Тэмуджина и его побратимом (они дружили с детства). Настанет день, и их пути разойдутся, Джамуха, сторонник степной вольницы, станет врагом Чингисхана и будет казнен по его повелению. Но до этого еще далеко…
Окрыленная первыми успехами, властная натура Тэмуджина стремилась к власти над монголами. Он мечтал не просто править, он мечтал возвеличить свою нацию и прославить ее великими победами под своим предводительством. Усилия его матери, неутомимо разжигавшей честолюбие в сыновьях, не пропали зря.
Тэмуджин верил в свою счастливую судьбу, верил в свое предназначение, верил, что Вечно Синее Небо («верховное божество, именуемое по-монгольски „Менкэ-Кеке-Тенгри“) покровительствует ему. И не только верил сам, но и сумел убедить в этом своих соплеменников.
О разрыве Тэмуджина и Джамухи сохранилась легенда, гласящая, что однажды побратимы поднялись со своего стойбища для перемены пастбища. При выборе нового места для стоянки Джамуха сказал Тэмуджину: «Бели мы остановимся у той горы, то пасущим коней (то есть аристократам, имевшим табуны лошадей. – А. Ш.) будет удобно, а если останемся здесь, вблизи воды, то пасущие овец и коз (то есть беднота, простолюдины. – А. Ш.) будут иметь пищу». Тэмуджин, раздосадованный тем, что Джамуха слишком заботится о простом народе, решил окончательно порвать с ним и, не останавливаясь у воды, отправился кочевать к дальней горе.
К тому времени Тэмуджин уже пользовался значительным влиянием. К нему прикочевало много племен, предводители которых признали Тэмуджина своим вождем.
Монголам был нужен лидер, вождь нации, и Тэмуджин как нельзя лучше годился на эту роль. Он происходил из славного рода, имел богатырское телосложение, ему, как верили монголы, покровительствует Вечно Синее Небо (репутацию любимца высших сил Тэмуджин искусно создал себе сам). Кроме того, Тэмуджин обладал способностями военачальника и оратора.
Встав во главе войска из тринадцати тысяч конных воинов, Тэмуджин двинулся походом на тайджиутов, с которыми у него были старые счеты.
Тайджиутский вождь Таргултай хорошо подготовился к войне, собрав под своим началом тридцать тысяч всадников. Он первым напал на Тэмуджина во время его перекочевки с летних пастбищ на зимние. На стороне Таргултая сражался и бывший побратим Тэмуджина – Джамуха.
Нападавшим не удалось застать Тэмуджина врасплох. Проявив незаурядное тактическое мастерство и умело использовав все преимущества местности, Тэмуджин одержал победу над тайджиутами, численностью превосходившими его войско более чем в два раза. Около восьмидесяти вражеских военачальников были взяты в плен и преданы смерти – так Тэмуджин (раненый в шею в этом бою) устрашал будущих врагов.
Хан умел не только казнить, но и прощать. Когда вскоре после победы над тайджиутами к нему явился молодой вассал Джамухи по имени Джиргоадай и признался, что в последнем бою он подстрелил коня под Тэмуджином, хан даровал ему прощение и даже приблизил к себе. Вместе с прощением Джиргоадай получил от Тэмуджина новое имя Джэбэ, что в переводе означает «стрела». Имя было дано молодцу в качестве вечного укора, на память о подстреленном ханском коне.
Джэбэ оправдал оказанное ему доверие. Он стал одним из наиболее талантливых и преданных полководцев Чингисхана, принимавших участие во всех его походах. Кстати говоря, именно Джэбэ впервые увел монголов из-под Самарканда в южнорусские степи и разгромил сборное войско русских князей на реке Калке в 1223 году. Его напарником в этом великом походе был не менее знаменитый Субутай-багадур, также начавший служить Чингисхану с юных лет.
Свое тридцатилетие Тэмуджин встретил на гребне славы.
Знатные монгольские вожди, собравшиеся вокруг Тэмуджина, были не против провозглашения его великим ханом, ханом-императором. Старинное предание гласит, что они обратились к нему с такими речами:
«Мы хотим провозгласить тебя каганом-императором. Когда ты станешь каганом, то в битвах с многочисленными врагами мы будем передовыми, и если полоним прекрасных девиц и жен, то будем отдавать их тебе. В облавах на зверей мы будем выступать прежде других и пойманных зверей будем отдавать тебе. Если мы в ратных боях преступим твои приказы или в спокойное время повредим делам твоим, то ты отними у нас жен и имущество и покинь нас в безлюдных пустынях».
«Так поклялись они, – повествуется далее, – и провозгласили Тэмуджина каганом и нарекли его Чингисом». На языке западных монголов «чингис» означает «крепкий», «сильный», причем не столько физически, сколько духовно. Впрочем, некоторые ученые трактуют «чингис», как искаженное монгольско-тюркское слово «тенгиз», означающее «море». В их понимании «Чингисхан» означает «Хан всех земель, омываемых морем», то есть по сути своей «Всемирный хан». Короче говоря – как ни толкуй, но титул, заменивший имя, данное при рождении, был почетным. Очень почетным.
«Альтернативный», как сейчас принято выражаться, титул гурхана (что означает «Всенародный хан») получил заклятый враг Чингисхана Джамуха. Его возвеличили противники Чингисхана, собравшиеся в 1201 году на курултай (большое собрание) возле реки Аргуни.
Присвоение Джамухе титула гурхана стало прямым вызовом Чингисхану.
Со свойственной ему неторопливой осторожностью Чингисхан разбил сторонников Джамухи, а несколько позже одолел и Ван-хана, своего бывшего покровителя.
Военные успехи Чингисхана были в первую очередь обусловлены строжайшей дисциплиной, царившей в его войске. Чингисхан не только сумел объединить разномастные монгольские племена, но и смог искоренить в своих воинах привычку при всяком удобном случае кидаться грабить, в ущерб воинскому долгу.
Чингисхан внушил воинам, что справедливый дележ добычи может состояться только после победы над врагом.
Так, например, перед битвой с Джамухой хан повелел своим воинам: «Если будет успех, то не гнаться за добычей, по окончании же всего дела разделить ее поровну. В случае, если бы был сначала неуспех, который заставит отойти в исходное положение, то ратники должны снова и снова атаковать; тому, кто, отступив, уклонится от повторения атаки, отрубить голову».
Дисциплину приходилось поддерживать самыми суровыми способами.
По древнему обычаю, каждый предводитель кочевников мог вместе со своим племенем покинуть своего повелителя и пристать к другому. Так однажды от Чингисхана отделился со своими людьми его родной брат Хасар, недовольный своим положением. Однако у Чингисхана подобный номер не проходил – вслед за беглецами отправлялась карательная экспедиция, обычно возглавляемая Субутай-багадуром, и быстро приводила их к покорности.
При всей своей деспотичности Чингисхан старался править справедливо, видя в справедливости, в тщательном соблюдении установленных законов главную опору своей власти. Вот что писал о Чингисхане знаменитый путешественник Марко Поло, побывавший в великой империи монголов: «Завоевывая какую-либо область, хан не обижал живущего там населения, не нарушал его прав собственности, а только сажал править среди них нескольких своих людей, уходя с остальными на дальнейшие завоевания. И когда люди покоренной им страны убеждались, что он обеспечил им надежную защиту от всех их соседей и что они не терпят никакого зла под его властью, а также когда они видели его благородство как правителя, тогда они становились верными ему телом и душой и из бывших врагов хана обращались в его преданных слуг. Создав себе подобным образом огромную массу верных людей – массу, которая, казалось, могла бы покрыть весь лик земной, он стал думать о завоевании всего мира».
Лишь на пятьдесят втором году жизни Чингисхана осуществилась его великая мечта. Наконец-то ему удалось собрать под своей неограниченной властью все монгольские племена, кочевавшие от Алтая до Аргуни и от сибирской тайги до Великой Китайской стены. Настала пора возвеличить себя, подчеркнуть божественную сущность носимого им имени.
Чингисхан повелел созвать весной 1206 года в верховьях реки Онон курултай из всей монгольской аристократии. Курултай этот проходил в торжественной обстановке. На видном месте водрузили девятихвостое (ханская привилегия) белое бунчужное знамя на древке о девяти ногах. По предложению шамана Кокэчу (иначе именуемого Теб-Тэнгри) хан Тэмуджин был провозглашен Божественным Чингисханом, говоря по-монгольски – Суту-Богдо Чингисхан. Арабский историк Рашид ад-Дина оставил заметки об это великом событии, свидетелем которого он стал:
«На курултае Кокэчу сын Мунлика, знаменитый шаман, славившийся своими чудесами и пользовавшийся большим авторитетом среди монголов, сказал: „Вечное Синее Небо дарует тебе царство земное. Теперь, когда пали от руки твоей правители этих земель, называемые каждый Гур-ханом, и их владения достались тебе, то пусть будет твое прозвище „Чингис“. Ты стал царем царей, Вечное Синее Небо повелело, чтобы прозвание твое было: Чингисхан, Царь царей и Владыка над правителями“.
Все одобрили и утвердили это имя, и ему достались сила и могущество наисовершеннейшие, и отныне он принадлежит к миродержцам».
Чингисхан же в ответ на слова Кокэчу сказал: «Этот народ монгольский, который, несмотря на все страдания и опасности, которым я подвергался, с храбростью, упорством и приверженностью примкнул ко мне, который, с равнодушием перенося радость и горе, умножал мои силы, – я хочу, чтобы этот, подобный благородному горному хрусталю, народ, который во всякой опасности оказывал мне глубочайшую верность вплоть до достижения цели моих стремлений, был бы самым первым из всех, живущих на земле!» Своего рода программное заявление вождя нации.
Чингисхан обзавелся государственной яшмовой печатью, на которой было вырезано: «Бог – на Небе, Ха-хан – Могущество Божие на Земле. Печать Владыки Человечества». Нечего сказать – скромно и со вкусом.
Теперь взор Чингисхана обратился на Восток, к богатому просвещенному Китаю, всегда бывшему для кочевников лакомым куском. Собственно китайские земли были заняты двумя государствами – Северным царством Цзинь и Южным Сун. Оба этих государства были населены китайцами и принадлежали к великой китайской культуре, но если государством Сун правила китайская династия, то во главе царства Цзинь стояла чужеземная династия завоевателей – чжурчженей. Разумеется, Чингисхан начал с ближайших соседей – царства Цзинь, к которому у него накопилось много претензий. Один из цзиньских императоров разрушил возникшее было монгольское государство с помощью не столько военной силы, сколько своей коварной политики, напустив на него жадных соседей. Один из монгольских ханов, Амбагай, был взят в плен цзинями и предан мучительной смерти… Список обид был велик, но, несмотря на это, монголы хорошо его помнили и, затаив жажду мести, ждали подходящего случая. Ждали подходящего вождя.
С китайцами у монголов никогда не было дружбы. Слишком уж отличались друг от друга эти народы. Отличались всем – языком, укладом, мировоззрением, системой ценностей.
Кочевники-монголы считали себя выше соседей, поскольку были свободны, как ветер. Оседлые земледельцы в их понимании были жалкими земляными червями, не знавшими, с какого бока следует подходить к лошади. Культура Китая в их глазах не стоила ничего – монголов привлекали материальные ценности, в первую очередь драгоценные металлы, оружие, шелк и чай, к которому они быстро привыкли.
Китайцы, в свою очередь, считали свой образ жизни единственно правильным, а монголов называли «варварами, употребляющими в пищу молоко животных». Сами китайцы, надо заметить, при всей своей всеядности, молока животных не пили и никаких молочных продуктов не знали – молоко в их понимании было нечистым.
Кочевники представлялись китайцам жадными, свирепыми, тупыми и ненадежными. Древние мудрецы призывали китайцев жестко обращаться с кочевниками, когда они приходят, и опасаться их, когда они уходят.
Небольшая торговля не способствовала развитию добрососедских отношений – тем более что китайцы не прочь были обмануть, а монголы предпочитали брать товары силой, без оплаты.
Ради сохранения спокойствия Китая выстраивались высокие стены, призванные остановить кочевые племена и не дать им вторгнуться на китайские земли. Одна из этих «великих стен» сохранилась вплоть до наших дней.