Страница:
Вот и наступил очередной кризис идентичности. Миновал козий возраст юности, свежий, умышленный, театральный, по Ю. Олеше, «нежно глупый». В настоящем – надежда и сила, впереди – будущее, целые горы будущего. Бурная фуга страсти переполняет. Душа томится, как актер перед занавесом. Кажется, что ты человек, умеющий сочинять оперы, любовь, законы мироздания.
У молодого человека мечтательное лицо. Он мечтает о том, чтобы пришла любовь, чтобы отношения были длительными и серьезными. И лучше – сразу с двумя. Параллельно. Шутка.
Посмотримся в зеркало. Портрет юноши, этого великолепно прекрасного страдальца с чудесно страшной раной в сердце, сменяется образом красивого молодого мужчины с «огнедышащей раной в груди». Ах, как справедливо сказал Ю. Олеша. Не торопись обольщаться. Уже написан «Портрет Дориана Грея». Образец для идентификации стоит на книжной полке.
Молодой человек от 25 до 30 сохраняет некоторые родовые травмы юношества. По инерции он продолжает энергично увлекаться культом собственного гения, верит в неисчерпаемость сил, дарованных природой. Этот возраст нарушает геометрию побуждения и поступка. Не так давно призыв «не верь тому, кому за тридцать» звучал эффектно бунтарски. Теперь человек постепенно подходит к возрасту, которому юношей предпочитал отказывать в доверии. Еще недавно ты демонстрировал инфантилизм как аванс щедрой природы, теперь к неизжитому инфантилизму прибавилась идея реванша: ты с большей страстью жаждешь одержать верх. Но любая победа оказывается свержением самого себя с постамента юношеского самообольщения.
Юноша проигрывает в технике обольщения жизнью, но берет силой, инициативностью, а кто послабее – искренностью. На эти волнения у человека, преодолевшего барьер 25 лет, недостает сил. Почувствовал он как-то себя юным и бодрым, разрезвился, размечтался, загадал перед сном свою будущность, а потом по сюжету Ю. Олеши: ночью «ему приснилось, что молодой человек повесился на телескопе».
Как хочется в этом возрасте довести до совершенства таланты, обретенные несколькими годами раньше, – выглядеть вероломным лицемером, тщеславным хвастуном и грубым циником. Но если раньше за всеми этими масками наиболее проницательные наблюдатели ожидали увидеть лицо человека, рожденного для добра и только прячущего себя под грудами чуждых чувств, то в возрасте 25–30 лет лицедейство перестает сходить с рук. И нашего молодого человека начинают на самом деле воспринимать как грубого охальника и тщеславного мизантропа.
Филипп Делелис глубокомысленно плачет: «В двадцать восемь лет, когда ты уже обязан быть философом, это не так-то просто; а для художника еще намного тяжелее, чем для другого человека».
Не все юношеское следует переносить в молодость.
От чего действительно трудно избавиться, так это от стиля мышления. Мышление молодого человека феноменологично, по инерции отдается предпочтение страстному описанию явлений, об их сущности думается мало.
Личный опыт – не лучшее подспорье для обобщений. Часто молодой человек заявляет себя горячим противником абстрактных идей, он еще не способен к отстраненному философскому композиторству: торжествует принцип количественного накопления впечатлений – редко оптимистических, как правило, трагических. Аналогия становится основой драматургии самовосприятия. Аналогия очень удобна. Описание бесконечной событийности сводится к констатации однообразия. К тем явлениям, которые выходят за пределы трагического самоощущения, применяется не менее спорный комментарий, заимствованный из хрестоматии «Фрейд за шесть часов». Все, что не соответствует эмпирически достоверному и обязательно драматическому, трактуется как иррациональное. Именно по этой причине вновь пробуждается интерес к фантастике и мистике, что позволяет разорвать связи с реальностью и подняться на стихийно символический уровень обобщений.
Приходит понимание: то, что сходило юноше, в новом возрасте воспринимается как знак инфантилизма. И оттого наш герой делается раздражительным, эмоционально больным и серьезным. В 25 лет система ценностей пошатнулась, ориентиры, такие, казалось бы, близкие, желанные, утеряли ясность и пугают. Естественность жизненных впечатлений, однообразие чувственного опыта приводят к экстраполяции памяти о первой, обязательно трагической, любви на дальнейшие чувственные истории. Малость достигнутого в жизненном творчестве, любви удручает, зарождается мысль о собственной ненужности и невостребованности.
В 28–29 лет, почти хором утверждают психологи, стихия чувств обязательно успокоится. Человек на время смирится и затихнет в ожидании следующего кризисного периода.
Анатомия возраста
Доска почета
Приходно-расходная книга жизни
Скорбные даты
Матримониальные даты
Злая мудрость. Что необходимо знать о женщинах мужчинам 25–30 лет
У молодого человека мечтательное лицо. Он мечтает о том, чтобы пришла любовь, чтобы отношения были длительными и серьезными. И лучше – сразу с двумя. Параллельно. Шутка.
Посмотримся в зеркало. Портрет юноши, этого великолепно прекрасного страдальца с чудесно страшной раной в сердце, сменяется образом красивого молодого мужчины с «огнедышащей раной в груди». Ах, как справедливо сказал Ю. Олеша. Не торопись обольщаться. Уже написан «Портрет Дориана Грея». Образец для идентификации стоит на книжной полке.
Молодой человек от 25 до 30 сохраняет некоторые родовые травмы юношества. По инерции он продолжает энергично увлекаться культом собственного гения, верит в неисчерпаемость сил, дарованных природой. Этот возраст нарушает геометрию побуждения и поступка. Не так давно призыв «не верь тому, кому за тридцать» звучал эффектно бунтарски. Теперь человек постепенно подходит к возрасту, которому юношей предпочитал отказывать в доверии. Еще недавно ты демонстрировал инфантилизм как аванс щедрой природы, теперь к неизжитому инфантилизму прибавилась идея реванша: ты с большей страстью жаждешь одержать верх. Но любая победа оказывается свержением самого себя с постамента юношеского самообольщения.
Юноша проигрывает в технике обольщения жизнью, но берет силой, инициативностью, а кто послабее – искренностью. На эти волнения у человека, преодолевшего барьер 25 лет, недостает сил. Почувствовал он как-то себя юным и бодрым, разрезвился, размечтался, загадал перед сном свою будущность, а потом по сюжету Ю. Олеши: ночью «ему приснилось, что молодой человек повесился на телескопе».
Как хочется в этом возрасте довести до совершенства таланты, обретенные несколькими годами раньше, – выглядеть вероломным лицемером, тщеславным хвастуном и грубым циником. Но если раньше за всеми этими масками наиболее проницательные наблюдатели ожидали увидеть лицо человека, рожденного для добра и только прячущего себя под грудами чуждых чувств, то в возрасте 25–30 лет лицедейство перестает сходить с рук. И нашего молодого человека начинают на самом деле воспринимать как грубого охальника и тщеславного мизантропа.
Филипп Делелис глубокомысленно плачет: «В двадцать восемь лет, когда ты уже обязан быть философом, это не так-то просто; а для художника еще намного тяжелее, чем для другого человека».
Не все юношеское следует переносить в молодость.
От чего действительно трудно избавиться, так это от стиля мышления. Мышление молодого человека феноменологично, по инерции отдается предпочтение страстному описанию явлений, об их сущности думается мало.
Личный опыт – не лучшее подспорье для обобщений. Часто молодой человек заявляет себя горячим противником абстрактных идей, он еще не способен к отстраненному философскому композиторству: торжествует принцип количественного накопления впечатлений – редко оптимистических, как правило, трагических. Аналогия становится основой драматургии самовосприятия. Аналогия очень удобна. Описание бесконечной событийности сводится к констатации однообразия. К тем явлениям, которые выходят за пределы трагического самоощущения, применяется не менее спорный комментарий, заимствованный из хрестоматии «Фрейд за шесть часов». Все, что не соответствует эмпирически достоверному и обязательно драматическому, трактуется как иррациональное. Именно по этой причине вновь пробуждается интерес к фантастике и мистике, что позволяет разорвать связи с реальностью и подняться на стихийно символический уровень обобщений.
Приходит понимание: то, что сходило юноше, в новом возрасте воспринимается как знак инфантилизма. И оттого наш герой делается раздражительным, эмоционально больным и серьезным. В 25 лет система ценностей пошатнулась, ориентиры, такие, казалось бы, близкие, желанные, утеряли ясность и пугают. Естественность жизненных впечатлений, однообразие чувственного опыта приводят к экстраполяции памяти о первой, обязательно трагической, любви на дальнейшие чувственные истории. Малость достигнутого в жизненном творчестве, любви удручает, зарождается мысль о собственной ненужности и невостребованности.
В 28–29 лет, почти хором утверждают психологи, стихия чувств обязательно успокоится. Человек на время смирится и затихнет в ожидании следующего кризисного периода.
Анатомия возраста
Одна из главных задач, стоящих перед молодым человеком, – определить, что ему мешает добиться согласия с самим собой и достичь желаемого. Следует прислушаться к 25—26-летнему Л. Н. Толстому. В феврале – июле 1854 года он перечисляет в дневнике все свои достижения и недостатки. Первые, как считает автор, весьма сомнительные. Вторых набирается великое множество: «Главный недостаток моего характера и особенность его состоит в том, что я слишком долго был морально молод и только теперь, 25 лет, начинаю приобретать тот самостоятельный взгляд на вещи – мужа, который другие приобретают гораздо раньше 20 лет».
Итак, молодому человеку мешают: неосновательность, нерешительность, непостоянство, непоследовательность; неприятный, тяжелый характер, раздражительность, излишнее самолюбие, тщеславие, привычка к праздности, отсутствие скромности, цели, средств, покровителей, практических способностей, недостаточное светское и ученое образование, дурное знание службы… И при этом огромное самолюбие…
Когда, казалось бы, все самое плохое о себе и о своем возрасте уже сказано и реферирование недостатков завершено, тут и начинается расшифровка обобщенных признаний. Иллюстрация самоанализа из Льва Толстого: «Посмотрим, что такое моя личность.
Я дурен собой, неловок, нечистоплотен и светски необразован. Я раздражителен, скучен для других, нескромен, нетерпим и стыдлив, как ребенок. Я почти невежда. Что я знаю, тому я выучился кое-как сам, урывками, без связи, без толку, и то так мало. Я невоздержан, нерешителен, непостоянен, глупо тщеславен и пылок, как все бесхарактерные люди. Я не храбр. Я неаккуратен в жизни и так ленив, что праздность сделалась для меня почти неодолимой привычкой. Я умен, но ум мой еще никогда ни на чем не был основательно испытан. У меня нет ни ума практического, ни ума светского, ни ума делового. Я честен, то есть я люблю добро, сделал привычку любить его; и когда отклоняюсь от него, бываю недоволен собой и возвращаюсь к нему с удовольствием; но есть вещи, которые я люблю больше добра, – славу. Я так честолюбив и так мало чувство это было удовлетворено, что часто, боюсь, я могу выбрать между славой и добродетелью первую, ежели бы мне пришлось выбирать из них».
Итак, молодому человеку мешают: неосновательность, нерешительность, непостоянство, непоследовательность; неприятный, тяжелый характер, раздражительность, излишнее самолюбие, тщеславие, привычка к праздности, отсутствие скромности, цели, средств, покровителей, практических способностей, недостаточное светское и ученое образование, дурное знание службы… И при этом огромное самолюбие…
Когда, казалось бы, все самое плохое о себе и о своем возрасте уже сказано и реферирование недостатков завершено, тут и начинается расшифровка обобщенных признаний. Иллюстрация самоанализа из Льва Толстого: «Посмотрим, что такое моя личность.
Я дурен собой, неловок, нечистоплотен и светски необразован. Я раздражителен, скучен для других, нескромен, нетерпим и стыдлив, как ребенок. Я почти невежда. Что я знаю, тому я выучился кое-как сам, урывками, без связи, без толку, и то так мало. Я невоздержан, нерешителен, непостоянен, глупо тщеславен и пылок, как все бесхарактерные люди. Я не храбр. Я неаккуратен в жизни и так ленив, что праздность сделалась для меня почти неодолимой привычкой. Я умен, но ум мой еще никогда ни на чем не был основательно испытан. У меня нет ни ума практического, ни ума светского, ни ума делового. Я честен, то есть я люблю добро, сделал привычку любить его; и когда отклоняюсь от него, бываю недоволен собой и возвращаюсь к нему с удовольствием; но есть вещи, которые я люблю больше добра, – славу. Я так честолюбив и так мало чувство это было удовлетворено, что часто, боюсь, я могу выбрать между славой и добродетелью первую, ежели бы мне пришлось выбирать из них».
Доска почета
Александр Македонский в 25 лет блистательно выигрывает решающие сражения с персами при Гранике.
Брат философа Людвига Фейербаха, Карл (1800–1834), в возрасте 22–25 лет опубликовал работы по геометрии и по тетраэдным координатам в пространстве.
Наполеон завоевывал империи до того, как ему исполнилось тридцать.
Альберт Эйнштейн создал теорию относительности в 25 лет.
Томас Манн в 23 года написал «Будденброки», в 26 лет – роман «Тонио Крёгер», а потом пришел величайший всемирный успех.
Буонарроти Микеланджело приехал в родной город Флоренцию в 1501 году (ему 26 лет) уже прославленным скульптором. Приехал работать над двумя заказами (первый – 15 статуй для Сиены, второй – для французского короля Людовика XII сделать копию бронзового Давида мастера Донателло), но его не вдохновлял ни тот, ни другой заказы. Во Флоренции к нему обратилось соборное попечительство Opera di Duomo со следующей просьбой. У них был огромный кусок мрамора. Из него некий скульптор начал ваять статую, но бросил. Так глыба и лежала. Просили Леонардо, но он отказался. Микеланджело осмотрел мрамор и, узнав, что его предлагали Леонардо и тот уклонился, принял заказ с особой горячностью. Попечительство в контракте просто указало «сделать гиганта», срок – два года. Микеланджело приступил к работе 13 сентября 1501 года, попросил только сделать высокую загородку, чтобы никто не видел, как он работает. Через полгода заказчики решили посмотреть, что получается, и пришли в такой восторг, что сразу заплатили Микеланджело три суммы от первоначально обещанного гонорара. Мрамор был использован до последней песчинки: на темени Давида видны следы чужого резца, а на спине кое-где не хватает нескольких миллиметров округлости. Высота микеланджеловского Давида 5,5 метра.
Когда Иоганну Вольфгангу Гёте было 27 лет, он охарактеризовал собственные ощущения следующими словами: «Ликование до небес – печаль до смерти».
Рихард Вагнер утверждал, что замыслы всех произведений пришли ему до 30 лет. Оставшаяся жизнь была посвящена упорной разработке тем и мотивов, возникших в молодости.
Лев Толстой о себе: «В 28 лет глупый мальчуган»; «Хочется работать. Мне 30 лет». А вот как он смотрелся со стороны. На пороге тридцатилетия по своему физическому строению Лев Толстой был атлетом. Он и сам писал о себе тетке, что он – «сильного сложения». Иван Тургенев называл его «слоном», Стефан Цвейг – «русским медведем». В бригаде он оставил по себе память как «ездок, весельчак и силач». В 29 лет это был, по словам Апостолова, «гимнаст». София Берс также говорит, что он «поднимал до пяти пудов одной рукой. Он мог ходить целый день, не уставая. Верхом мы часто проводили по десяти и двенадцати часов сряду. В кабинете его лежали чугунные гири для упражнения, а иногда устраивались приспособления для гимнастики».
Брат философа Людвига Фейербаха, Карл (1800–1834), в возрасте 22–25 лет опубликовал работы по геометрии и по тетраэдным координатам в пространстве.
Наполеон завоевывал империи до того, как ему исполнилось тридцать.
Альберт Эйнштейн создал теорию относительности в 25 лет.
Томас Манн в 23 года написал «Будденброки», в 26 лет – роман «Тонио Крёгер», а потом пришел величайший всемирный успех.
Буонарроти Микеланджело приехал в родной город Флоренцию в 1501 году (ему 26 лет) уже прославленным скульптором. Приехал работать над двумя заказами (первый – 15 статуй для Сиены, второй – для французского короля Людовика XII сделать копию бронзового Давида мастера Донателло), но его не вдохновлял ни тот, ни другой заказы. Во Флоренции к нему обратилось соборное попечительство Opera di Duomo со следующей просьбой. У них был огромный кусок мрамора. Из него некий скульптор начал ваять статую, но бросил. Так глыба и лежала. Просили Леонардо, но он отказался. Микеланджело осмотрел мрамор и, узнав, что его предлагали Леонардо и тот уклонился, принял заказ с особой горячностью. Попечительство в контракте просто указало «сделать гиганта», срок – два года. Микеланджело приступил к работе 13 сентября 1501 года, попросил только сделать высокую загородку, чтобы никто не видел, как он работает. Через полгода заказчики решили посмотреть, что получается, и пришли в такой восторг, что сразу заплатили Микеланджело три суммы от первоначально обещанного гонорара. Мрамор был использован до последней песчинки: на темени Давида видны следы чужого резца, а на спине кое-где не хватает нескольких миллиметров округлости. Высота микеланджеловского Давида 5,5 метра.
Когда Иоганну Вольфгангу Гёте было 27 лет, он охарактеризовал собственные ощущения следующими словами: «Ликование до небес – печаль до смерти».
Рихард Вагнер утверждал, что замыслы всех произведений пришли ему до 30 лет. Оставшаяся жизнь была посвящена упорной разработке тем и мотивов, возникших в молодости.
Лев Толстой о себе: «В 28 лет глупый мальчуган»; «Хочется работать. Мне 30 лет». А вот как он смотрелся со стороны. На пороге тридцатилетия по своему физическому строению Лев Толстой был атлетом. Он и сам писал о себе тетке, что он – «сильного сложения». Иван Тургенев называл его «слоном», Стефан Цвейг – «русским медведем». В бригаде он оставил по себе память как «ездок, весельчак и силач». В 29 лет это был, по словам Апостолова, «гимнаст». София Берс также говорит, что он «поднимал до пяти пудов одной рукой. Он мог ходить целый день, не уставая. Верхом мы часто проводили по десяти и двенадцати часов сряду. В кабинете его лежали чугунные гири для упражнения, а иногда устраивались приспособления для гимнастики».
Приходно-расходная книга жизни
Психолог Э. Эриксон, оговариваясь, что знатокам Шекспира его определение возраста Гамлета может показаться предосудительным, все же (после соблюдения необходимых научных ритуалов) атрибутирует возраст принца Датского следующим образом: «Мы скажем, что он в середине своего третьего десятилетия, когда молодость уже не юность, и он готов лишиться своего моратория».
В мире современных шахмат есть «правило 25 лет». Именно этот возраст считают наиболее подходящим для достижения пика в карьере шахматиста. Конечно, не стоит относиться к «правилу 25 лет» чересчур формально. Естественно, если некто в 25 лет не вполне ясно представляет, чем отличается слон от коня, то он никакой не фаворит ни против пенсионера, ни против школьника. Более того, если кто-то к 25 годам так и не попал в зону 2600 лучших шахматистов мира, то ему это либо не дано, либо не нужно. В большинстве же случаев «правило 25 лет» почти всегда работает. И уже известно, что математические способности человека начинают уменьшаться с возраста 26 лет…
В возрасте 25 лет Артур Шопенгауэр (1788–1860) знакомится с Гёте. Встреча с великим поэтом во многом определила дальнейшее философское творчество Шопенгауэра.
На 25-м году жизни Бальзак вступил в полосу неудач, для избавления от которых он потратил столько же энергии, сколько потребовалось ему, чтобы написать «Человеческую комедию».
А. С. Пушкин – Л. С. Пушкину (от 21 июля 1822 года): «Ты меня в пример не бери – если упустишь время, после будешь тужить – в русской службе – должно непременно быть в 26 лет полковником, если хочешь быть чем-нибудь когда-нибудь (…) тебе скажут: учись, служба не пропадет, а я тебе говорю: служи – учение не пропадет».
В 27 лет Мисима посещает Грецию и открывает «ранее казавшееся ему немыслимым «бессмертие красоты»». Болезненного, хилого, одолеваемого мрачными и страшными видениями молодого японца неудержимо влечет к солнцу, физическому и духовному здоровью, гармонии тела и разума. Писатель Г. Чхартишвили цитирует Мисиму: «Греция излечила меня от ненависти к самому себе, от одиночества и пробудила во мне жажду здоровья в ницшеанском смысле». Дерзкий японец начинает заниматься плаванием, кэндо, карате и культуризмом. В энциклопедии о культуризме за 1963 год напечатана фотография Мисимы.
В 1868 году 28-летний Эмиль Золя задумывает написать серию романов, составляет план десятитомного цикла, усиленно занимается философией и естественными науками.
Согласно теории кармических циклов, перелом в жизни человека наступает в 29 лет. Следующая перестройка организма происходит в 40–42 года.
Васко да Гама в 29 лет открыл морской путь в Индию.
14 декабря 1825 года декабристы отказались присягать на верность царю. Николаю Романову было 29 лет.
Джеймс Макферсон в 29 лет публикует величайшую из литературных мистификаций «Сочинения Оссиана, сына Фингала».
Хемингуэй в 29 лет издает сборник «Мужчины без женщин», общее настроение которого весьма не оптимистично: любовь оказывает разрушительное воздействие на мужчину тем, что внушает ему ложные надежды.
В мире современных шахмат есть «правило 25 лет». Именно этот возраст считают наиболее подходящим для достижения пика в карьере шахматиста. Конечно, не стоит относиться к «правилу 25 лет» чересчур формально. Естественно, если некто в 25 лет не вполне ясно представляет, чем отличается слон от коня, то он никакой не фаворит ни против пенсионера, ни против школьника. Более того, если кто-то к 25 годам так и не попал в зону 2600 лучших шахматистов мира, то ему это либо не дано, либо не нужно. В большинстве же случаев «правило 25 лет» почти всегда работает. И уже известно, что математические способности человека начинают уменьшаться с возраста 26 лет…
В возрасте 25 лет Артур Шопенгауэр (1788–1860) знакомится с Гёте. Встреча с великим поэтом во многом определила дальнейшее философское творчество Шопенгауэра.
На 25-м году жизни Бальзак вступил в полосу неудач, для избавления от которых он потратил столько же энергии, сколько потребовалось ему, чтобы написать «Человеческую комедию».
А. С. Пушкин – Л. С. Пушкину (от 21 июля 1822 года): «Ты меня в пример не бери – если упустишь время, после будешь тужить – в русской службе – должно непременно быть в 26 лет полковником, если хочешь быть чем-нибудь когда-нибудь (…) тебе скажут: учись, служба не пропадет, а я тебе говорю: служи – учение не пропадет».
В 27 лет Мисима посещает Грецию и открывает «ранее казавшееся ему немыслимым «бессмертие красоты»». Болезненного, хилого, одолеваемого мрачными и страшными видениями молодого японца неудержимо влечет к солнцу, физическому и духовному здоровью, гармонии тела и разума. Писатель Г. Чхартишвили цитирует Мисиму: «Греция излечила меня от ненависти к самому себе, от одиночества и пробудила во мне жажду здоровья в ницшеанском смысле». Дерзкий японец начинает заниматься плаванием, кэндо, карате и культуризмом. В энциклопедии о культуризме за 1963 год напечатана фотография Мисимы.
В 1868 году 28-летний Эмиль Золя задумывает написать серию романов, составляет план десятитомного цикла, усиленно занимается философией и естественными науками.
Согласно теории кармических циклов, перелом в жизни человека наступает в 29 лет. Следующая перестройка организма происходит в 40–42 года.
Васко да Гама в 29 лет открыл морской путь в Индию.
14 декабря 1825 года декабристы отказались присягать на верность царю. Николаю Романову было 29 лет.
Джеймс Макферсон в 29 лет публикует величайшую из литературных мистификаций «Сочинения Оссиана, сына Фингала».
Хемингуэй в 29 лет издает сборник «Мужчины без женщин», общее настроение которого весьма не оптимистично: любовь оказывает разрушительное воздействие на мужчину тем, что внушает ему ложные надежды.
Скорбные даты
Композитор Джованни Перголези прожил жизнь трагически краткую, скончался в 26 лет, однако успел написать за это время примерно 15 опер и 12 кантат.
Судьба отпустила Шандору Петефи 26 лет, Д. И. Писареву – 28 лет жизни. Изрядное количество творческих людей покинуло бренный мир по достижении 27-летия. Меломаны создали «Клуб 27», в который почетными членами принимаются рок– и блюз-музыканты, погибшие в 27 лет. В этом трагическом списке Джимми Моррисон, Курт Кобейн – молодые, сексуальные, мертвые.
Императору Калигуле, английскому драматургу Кристоферу Марло, французскому поэту Никола Жильберу и американскому писателю Стивену Крейну судьба даровала 29 лет жизни.
Судьба отпустила Шандору Петефи 26 лет, Д. И. Писареву – 28 лет жизни. Изрядное количество творческих людей покинуло бренный мир по достижении 27-летия. Меломаны создали «Клуб 27», в который почетными членами принимаются рок– и блюз-музыканты, погибшие в 27 лет. В этом трагическом списке Джимми Моррисон, Курт Кобейн – молодые, сексуальные, мертвые.
Императору Калигуле, английскому драматургу Кристоферу Марло, французскому поэту Никола Жильберу и американскому писателю Стивену Крейну судьба даровала 29 лет жизни.
Матримониальные даты
Женщина, когда она не в духе, очень опасна. Еще вчера она ластилась, котятничала, называла тебя всякими глупыми именами, а сегодня… А сегодня она тебя в постель не пускает. Дозволяет спать рядом со своими ногами. «Почему?» – возмутится мужчина. Ответ ошарашит: «У тебя бессонница. Ты можешь считать мои роскошные пальцы. И это поможет тебе заснуть». – «Надо понимать, – хорохорится мужчина, – у нас возник межличностный конфликт». – «Он был бы межличностным, – в голосе женщины звучат гневная нотка, – будь ты личностью». Мужчина понимает: без компромисса ничего толкового не выйдет: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись. А если будешь драться…» Сквозь сон женщина произносит: «То получишь по роже…»
Когда аргументов в разговоре о женщинах оказывается недостаточно, мужчины прибегают к очевидным философским авторитетам. Герой Питера Чейни читает лекцию о пользе Конфуция – этого китайского парня, который, определенно, понимал, почем фунт лиха: «Конфуций – тот человек, к которому я обращаюсь во всех трудных случаях, потому что он большую часть своего времени потратил на изречение разных умных вещей. Например, он однажды сказал, что на свете существует три рода неприятностей: из-за дамочек, денег и болезней. Но тут он дал маху.
Потому что если у парня неприятности из-за девчонок, то две другие приложатся. Я еще не встречал такого малого, чтобы он переживал из-за какой-либо девчонки, одновременно не считал бы последние деньги и не чувствовал себя полутрупом. А четвертую неприятность Конфуций вообще упустил из виду. А таковая бывает, если у тебя нет первых трех. Пошевелите-ка мозгами. Если у парня нет девчонки, из-за которой стоит расстраиваться, если у него полны карманы денег, а тратить их не на кого, и к тому же он здоров как бык и переживать нет причин, тогда этот парень просто псих и недотепа, которому место в сумасшедшем доме. Скажите мне – чего ради он коптит небо?»
Именно так и поступают мужчины. Скрываясь за древней мудростью, рассказывают если не грошовую байку, то, по крайней мере, трехгрошовую выдумку.
Вообще, надо как следует проверить вульгарные водевильные мозги мужчин.
В твоем случае необходимо что-то понять и совершить. Есть такой афоризм: «Идти к женщине в том случае, когда хочешь справедливости, так же нелепо, как идти к фотографу, когда болит зуб».
Есть и другой афоризм, он немного слабоват по части изысканности, но справедлив по части жизнеустройства: «Идти к женщине в том случае, когда хочешь справедливости, так же нелепо, как идти к фотографу, когда хочешь жениться».
Мужчина, иди к женщине. Женись. Будь счастлив.
Карл Вильгельм Фридрих Шлегель в 25 лет женился на 32-летней Доротее.
8 января 1899 года в тифлисской церкви Михаила Архангела венчались 19-летняя Зинаида Гиппиус и 23-летний Дмитрий Мережковский. Они прожили вместе 52 года и ни разу не расставались.
В 26 лет Гёте влюбляется в Шарлотту фон Штейн, которой было 33 года.
В 1870 году 26-летний Поль Верлен встретился с Матильдой Моте, которая вскоре стала его женой.
Когда Альфред Виктор де Виньи (впоследствии один из столпов французского романтизма) встретился со своей будущей женой, ему было 27, ей – 25 лет.
В 28 лет Шиллер отличался трезвой рассудительностью во взглядах на брак: «В союзе, заключенном на всю жизнь, не должна существовать страсть; если жена моя женщина необыкновенная, то она не даст мне счастья или я не узнаю самого себя. Мне нужно существо послушное, которое я мог бы сделать счастливым и которое освежило бы и обновило мою жизнь».
Запись в дневнике 28-летнего Франца Кафки: «В Талмуде сказано: мужчина без женщины не человек».
Случай 28-летнего Л. Н. Толстого: «Надо понатужиться к характерной, порядочной жизни». Из дневников и писем Льва Толстого: «Мне необходимо иметь женщину. Сладострастие не дает мне минуты покоя.
Хочу приняться и вступить опять в колею порядочной жизни – чтение, писание и порядок, и воздержание. Из-за девок, которых не имею, и креста, которого не получу, живу здесь и убиваю лучшие годы своей жизни. Глупо!
Девки сбили меня с толку. Постараюсь делать добро, сколько могу, быть деятельным и уж наверное не поступать легкомысленно и не делать зла».
28 мая 1856 года Толстой приезжает в Ясную поляну и возобновляет знакомство с семьей Арсеньевых. Встреча с В. В. Арсеньевой ставит перед Толстым практически вопрос о женитьбе. Мысль о Валерии как о будущей жене серьезно занимает его. «Мечты о семейной жизни, о любви к жене не оставляли меня всю мою молодость, с 15 лет», – писал Толстой в первоначальной редакции «Исповеди». Но только на 28-м году мечты эти обещают стать действительностью.
В дневнике от 13 июля 1856 года встречается мысль, объясняющая, отчего отношения Льва Толстого и Валерии Арсеньевой не завершились свадьбой: «Страшно и женитьба, и подлость – то есть забава ею. А жениться – много надо переделать; а мне еще над собой надо работать» (Толстой. Дневники. С. 169). Развитие темы выбора между любовью и самоусовершенствованием звучит в письмах Толстого: «Я не в состоянии дать вам того же чувства, которое ваша хорошая натура готова дать мне. (…) Одно, что может прочно соединить нас, это истинная любовь к добру, до которой я дошел умом, а вы дойдете сердцем».
В 1852 году Лев Толстой рассуждает на очень важную для молодого человека тему: «есть две причины» сладострастия – «тело и воображение. Телу легко противостоять, воображению же, которое действует и на тело, очень трудно. Средство против как той, так и другой причины есть труд и занятия, как физические – гимнастика, так и моральные – сочинения».
Через четыре года – в дневнике за 1856 год – настойчиво звучит тема творчества, усиленная и вторым знаком избавления от сладострастия: «7 ноября. … гимнастика; 20 ноября. … гимнастика; 21 ноября. … гимнастика; 22 ноября. … гимнастика; 1 декабря. … гимнастика; 7 декабря. … гимнастика; 29 декабря. … гимнастика…»
«Надо понатужиться к характерной, порядочной жизни».
Случай Ф. Й. Кафки: холостяк в 28 лет – и «…отчаянное желание счастья…». Из дневников Ф. Й. Кафки: «Как плохо быть холостяком, старому человеку напрашиваться, с трудом сохраняя достоинство, в гости, когда хочется провести вечер вместе с людьми, носить для одного себя еду домой, никого с ленивой уверенностью не дожидаться, лишь с усилием или досадой делать кому-нибудь подарки, прощаться у ворот, никогда не подниматься по лестнице со своей женой, болеть, утешаясь лишь видом из своего окна, если, конечно, можешь приподниматься, жить в комнате, двери которой ведут в чужие жизни, ощущать отчужденность родственников, с которыми можно пребывать в дружбе лишь посредством брака – сначала брака своих родителей, затем собственного брака, дивиться на чужих детей и не сметь беспрестанно повторять: у меня их нет, – ибо семья из одного человека не растет, испытывать неизменное чувство своего возраста, своим внешним видом и поведением равняться на одного или двух холостяков из воспоминаний своей юности. Все это верно, но при этом легко совершить ошибку: если так широко расстилаешь перед собой будущие страдания, то взгляд невольно отрывается от них и уже больше не возвращается, а ведь сейчас и позднее ты действительно окажешься перед ними, окажешься перед ними реально, весь целиком, с головой, а значит, и лбом, чтобы бить по нему рукой».
Франца Кафку занимают переживания, порождающие раздраженное беспокойство и отчаяние: «Когда доктор при чтении договора дошел до места, где речь идет о моей возможной будущей жене и возможных детях, я заметил напротив себя стол с окружающими его двумя большими и одним поменьше креслами. При мысли о том, что я никогда не смогу занять эти или любые другие три кресла собой, своей женой и своим ребенком, меня охватило такое жгучее, уже изначально отчаянное желание этого счастья…»
Препятствия женитьбе. Предостережение Ф. Й. Кафки: «Мое тело слишком длинно и слабо, в нем нет ни капли жира для создания благословенного тепла, для сохранения внутреннего огня, нет жира, которым мог бы иной раз подкрепиться измотанный потребностями дня дух, не причиняя вреда целому».
Когда аргументов в разговоре о женщинах оказывается недостаточно, мужчины прибегают к очевидным философским авторитетам. Герой Питера Чейни читает лекцию о пользе Конфуция – этого китайского парня, который, определенно, понимал, почем фунт лиха: «Конфуций – тот человек, к которому я обращаюсь во всех трудных случаях, потому что он большую часть своего времени потратил на изречение разных умных вещей. Например, он однажды сказал, что на свете существует три рода неприятностей: из-за дамочек, денег и болезней. Но тут он дал маху.
Потому что если у парня неприятности из-за девчонок, то две другие приложатся. Я еще не встречал такого малого, чтобы он переживал из-за какой-либо девчонки, одновременно не считал бы последние деньги и не чувствовал себя полутрупом. А четвертую неприятность Конфуций вообще упустил из виду. А таковая бывает, если у тебя нет первых трех. Пошевелите-ка мозгами. Если у парня нет девчонки, из-за которой стоит расстраиваться, если у него полны карманы денег, а тратить их не на кого, и к тому же он здоров как бык и переживать нет причин, тогда этот парень просто псих и недотепа, которому место в сумасшедшем доме. Скажите мне – чего ради он коптит небо?»
Именно так и поступают мужчины. Скрываясь за древней мудростью, рассказывают если не грошовую байку, то, по крайней мере, трехгрошовую выдумку.
Вообще, надо как следует проверить вульгарные водевильные мозги мужчин.
В твоем случае необходимо что-то понять и совершить. Есть такой афоризм: «Идти к женщине в том случае, когда хочешь справедливости, так же нелепо, как идти к фотографу, когда болит зуб».
Есть и другой афоризм, он немного слабоват по части изысканности, но справедлив по части жизнеустройства: «Идти к женщине в том случае, когда хочешь справедливости, так же нелепо, как идти к фотографу, когда хочешь жениться».
Мужчина, иди к женщине. Женись. Будь счастлив.
Карл Вильгельм Фридрих Шлегель в 25 лет женился на 32-летней Доротее.
8 января 1899 года в тифлисской церкви Михаила Архангела венчались 19-летняя Зинаида Гиппиус и 23-летний Дмитрий Мережковский. Они прожили вместе 52 года и ни разу не расставались.
В 26 лет Гёте влюбляется в Шарлотту фон Штейн, которой было 33 года.
В 1870 году 26-летний Поль Верлен встретился с Матильдой Моте, которая вскоре стала его женой.
Когда Альфред Виктор де Виньи (впоследствии один из столпов французского романтизма) встретился со своей будущей женой, ему было 27, ей – 25 лет.
В 28 лет Шиллер отличался трезвой рассудительностью во взглядах на брак: «В союзе, заключенном на всю жизнь, не должна существовать страсть; если жена моя женщина необыкновенная, то она не даст мне счастья или я не узнаю самого себя. Мне нужно существо послушное, которое я мог бы сделать счастливым и которое освежило бы и обновило мою жизнь».
Запись в дневнике 28-летнего Франца Кафки: «В Талмуде сказано: мужчина без женщины не человек».
Случай 28-летнего Л. Н. Толстого: «Надо понатужиться к характерной, порядочной жизни». Из дневников и писем Льва Толстого: «Мне необходимо иметь женщину. Сладострастие не дает мне минуты покоя.
Хочу приняться и вступить опять в колею порядочной жизни – чтение, писание и порядок, и воздержание. Из-за девок, которых не имею, и креста, которого не получу, живу здесь и убиваю лучшие годы своей жизни. Глупо!
Девки сбили меня с толку. Постараюсь делать добро, сколько могу, быть деятельным и уж наверное не поступать легкомысленно и не делать зла».
28 мая 1856 года Толстой приезжает в Ясную поляну и возобновляет знакомство с семьей Арсеньевых. Встреча с В. В. Арсеньевой ставит перед Толстым практически вопрос о женитьбе. Мысль о Валерии как о будущей жене серьезно занимает его. «Мечты о семейной жизни, о любви к жене не оставляли меня всю мою молодость, с 15 лет», – писал Толстой в первоначальной редакции «Исповеди». Но только на 28-м году мечты эти обещают стать действительностью.
В дневнике от 13 июля 1856 года встречается мысль, объясняющая, отчего отношения Льва Толстого и Валерии Арсеньевой не завершились свадьбой: «Страшно и женитьба, и подлость – то есть забава ею. А жениться – много надо переделать; а мне еще над собой надо работать» (Толстой. Дневники. С. 169). Развитие темы выбора между любовью и самоусовершенствованием звучит в письмах Толстого: «Я не в состоянии дать вам того же чувства, которое ваша хорошая натура готова дать мне. (…) Одно, что может прочно соединить нас, это истинная любовь к добру, до которой я дошел умом, а вы дойдете сердцем».
В 1852 году Лев Толстой рассуждает на очень важную для молодого человека тему: «есть две причины» сладострастия – «тело и воображение. Телу легко противостоять, воображению же, которое действует и на тело, очень трудно. Средство против как той, так и другой причины есть труд и занятия, как физические – гимнастика, так и моральные – сочинения».
Через четыре года – в дневнике за 1856 год – настойчиво звучит тема творчества, усиленная и вторым знаком избавления от сладострастия: «7 ноября. … гимнастика; 20 ноября. … гимнастика; 21 ноября. … гимнастика; 22 ноября. … гимнастика; 1 декабря. … гимнастика; 7 декабря. … гимнастика; 29 декабря. … гимнастика…»
«Надо понатужиться к характерной, порядочной жизни».
Случай Ф. Й. Кафки: холостяк в 28 лет – и «…отчаянное желание счастья…». Из дневников Ф. Й. Кафки: «Как плохо быть холостяком, старому человеку напрашиваться, с трудом сохраняя достоинство, в гости, когда хочется провести вечер вместе с людьми, носить для одного себя еду домой, никого с ленивой уверенностью не дожидаться, лишь с усилием или досадой делать кому-нибудь подарки, прощаться у ворот, никогда не подниматься по лестнице со своей женой, болеть, утешаясь лишь видом из своего окна, если, конечно, можешь приподниматься, жить в комнате, двери которой ведут в чужие жизни, ощущать отчужденность родственников, с которыми можно пребывать в дружбе лишь посредством брака – сначала брака своих родителей, затем собственного брака, дивиться на чужих детей и не сметь беспрестанно повторять: у меня их нет, – ибо семья из одного человека не растет, испытывать неизменное чувство своего возраста, своим внешним видом и поведением равняться на одного или двух холостяков из воспоминаний своей юности. Все это верно, но при этом легко совершить ошибку: если так широко расстилаешь перед собой будущие страдания, то взгляд невольно отрывается от них и уже больше не возвращается, а ведь сейчас и позднее ты действительно окажешься перед ними, окажешься перед ними реально, весь целиком, с головой, а значит, и лбом, чтобы бить по нему рукой».
Франца Кафку занимают переживания, порождающие раздраженное беспокойство и отчаяние: «Когда доктор при чтении договора дошел до места, где речь идет о моей возможной будущей жене и возможных детях, я заметил напротив себя стол с окружающими его двумя большими и одним поменьше креслами. При мысли о том, что я никогда не смогу занять эти или любые другие три кресла собой, своей женой и своим ребенком, меня охватило такое жгучее, уже изначально отчаянное желание этого счастья…»
Препятствия женитьбе. Предостережение Ф. Й. Кафки: «Мое тело слишком длинно и слабо, в нем нет ни капли жира для создания благословенного тепла, для сохранения внутреннего огня, нет жира, которым мог бы иной раз подкрепиться измотанный потребностями дня дух, не причиняя вреда целому».
Злая мудрость. Что необходимо знать о женщинах мужчинам 25–30 лет
Каждая девушка мечтает связать свою жизнь с 25—30-летним мужчиной, который обещает с легкостью держать в руках судьбы мира. Нередко только после свадьбы обнаруживается, что он настолько безволен, что не может удержать даже чайную ложку.
Ты был мальчиком, подававшим надежды. Ты был юношей, которого все величали гением. Потом ты научился ловко выдавать подражание за голос вдохновенной души. Тебя перестали называть гением, хотя никто не сомневался, что ты подаешь надежды. Тебе трудно стать иным и продолжать подавать надежды. Вот и наступило время избавиться от состояния непризнанности, чтобы самый скромный вопрос не воспринимать как выпад и не злиться на банальное приветствие, подозревая в нем насмешку.
В 25–30 лет в галереях души копошатся котики сомнений. Они скандалят и царапаются. В этом возрасте пора подводить очередные жизненные итоги и в первый раз основательно ответить за то, кем ты стал. Случатся у тебя мысли, как у персонажа Тома Роббинса: «…уже скоро тридцать, и часики тикают, подстегивая желание обзавестись… нет, не детьми – серьезными деньгами. Разбухнуть, забеременеть созревающим богатством – и разродиться звенящим потоком серебряных долларов, подобно игровому автомату». Что же, желание похвальное, но только помни предупреждение Тибора Фишера: «Богатство определяется не количеством автомобилей и яхт, а степенью личной свободы – когда у тебя есть достаточно средств, чтобы жить так, как ты хочешь, и ни в чем себе не отказывать. Причем, как правило, человек все-таки понимает, что больше, чем нужно, ему не нужно».
Безусловно, и в 25–30 лет обольщает стереоскопическая яркость видения самого себя – прекрасного человека, вдохновенного молодого специалиста жизни. Возрадуйся самому себе и опечалься. По внешнему виду ты вроде парень хоть куда и хоть туда, а вот по мыслям – что-то среднее между Львом Толстым и Микки-Маусом. Хочешь посмотреть на себя со стороны? На себя, тридцатилетнего? Что же, любуйся. Твой портрет написан героиней Дэвида Шиклера: «К тридцати годам Донна начала испытывать жалость к мужчинам. У них всегда бы голодный и измученный взгляд. Они зарабатывали деньги и считали обязательным для себя совершить головокружительный прыжок с небоскреба или восхождение на Эверест. Их мышцы и смех были бесподобны, но Донна заметила, что мужчина никогда не применяет к женщине всю свою силу. В этом она усматривала явную трусость. Донне хотелось такого мужчину, который полностью завладеет ею – физически, эмоционально, сексуально, – и навсегда, не спросив на это разрешения.
К тридцати годам Донна поняла, что ни один мужчина не способен произвести на нее впечатление».
Тебе нередко кажется, что виною жизненного кризиса являются твоя честность, справедливость и вера в людей. Возможно, это и так. Тогда загляни в свою душу и отыщи в ней крупицу лицемерия или здравого смысла: пора наконец принимать правила жизненной олимпиады.
Ты был мальчиком, подававшим надежды. Ты был юношей, которого все величали гением. Потом ты научился ловко выдавать подражание за голос вдохновенной души. Тебя перестали называть гением, хотя никто не сомневался, что ты подаешь надежды. Тебе трудно стать иным и продолжать подавать надежды. Вот и наступило время избавиться от состояния непризнанности, чтобы самый скромный вопрос не воспринимать как выпад и не злиться на банальное приветствие, подозревая в нем насмешку.
В 25–30 лет в галереях души копошатся котики сомнений. Они скандалят и царапаются. В этом возрасте пора подводить очередные жизненные итоги и в первый раз основательно ответить за то, кем ты стал. Случатся у тебя мысли, как у персонажа Тома Роббинса: «…уже скоро тридцать, и часики тикают, подстегивая желание обзавестись… нет, не детьми – серьезными деньгами. Разбухнуть, забеременеть созревающим богатством – и разродиться звенящим потоком серебряных долларов, подобно игровому автомату». Что же, желание похвальное, но только помни предупреждение Тибора Фишера: «Богатство определяется не количеством автомобилей и яхт, а степенью личной свободы – когда у тебя есть достаточно средств, чтобы жить так, как ты хочешь, и ни в чем себе не отказывать. Причем, как правило, человек все-таки понимает, что больше, чем нужно, ему не нужно».
Безусловно, и в 25–30 лет обольщает стереоскопическая яркость видения самого себя – прекрасного человека, вдохновенного молодого специалиста жизни. Возрадуйся самому себе и опечалься. По внешнему виду ты вроде парень хоть куда и хоть туда, а вот по мыслям – что-то среднее между Львом Толстым и Микки-Маусом. Хочешь посмотреть на себя со стороны? На себя, тридцатилетнего? Что же, любуйся. Твой портрет написан героиней Дэвида Шиклера: «К тридцати годам Донна начала испытывать жалость к мужчинам. У них всегда бы голодный и измученный взгляд. Они зарабатывали деньги и считали обязательным для себя совершить головокружительный прыжок с небоскреба или восхождение на Эверест. Их мышцы и смех были бесподобны, но Донна заметила, что мужчина никогда не применяет к женщине всю свою силу. В этом она усматривала явную трусость. Донне хотелось такого мужчину, который полностью завладеет ею – физически, эмоционально, сексуально, – и навсегда, не спросив на это разрешения.
К тридцати годам Донна поняла, что ни один мужчина не способен произвести на нее впечатление».
Тебе нередко кажется, что виною жизненного кризиса являются твоя честность, справедливость и вера в людей. Возможно, это и так. Тогда загляни в свою душу и отыщи в ней крупицу лицемерия или здравого смысла: пора наконец принимать правила жизненной олимпиады.