Страница:
Как доложили разведчики, посланные следом, в стане противника – хаос и неразбериха, о наступлении на город нет и речи. Дикари зализывали раны. Сегодня многие из их сородичей сложили свои головы, так и не найдя себе места под солнцем на чужой земле.
Потери уанка были минимальными. Все воины, и живые, и погибшие, вернулись в город. Ни один не был оставлен среди дикарей. Кроме того, были освобождены несколько женщин-уанка, попавших ранее в плен. Анко удалось захватить даже пленных гуаро. Среди них оказался и сын вождя племени, четырнадцатилетний подросток. На него указали женщины-уанка в момент битвы.
– При таком раскладе ждите или дикий штурм, или переговорщиков о выкупе, – подытожил сегодняшний день Антоненко. – Правда, что они могут предложить, кроме своих голых задниц?..
Подходя к своему временному жилищу, Николай заметил рядом с ним одиноко стоящую женскую фигурку.
– Тани?
Но девушка, не ответив, быстро ушла.
В доме его снова ждали порядок и прекрасный ужин. Роговой уже спал на своем месте. На душе как-то сразу стало легко.
А ведь я ей небезразличен! Чем черт не шутит – может, действительно попросить Анко Альо и жениться на ней! Не такой уж я и старый! Могу Максу еще и братика сделать!
– Ника Тима! Вставай! Гуаро пришел!
Вчерашний марш-бросок по горам не прошел для Антоненко даром. Ноги гудели и отказывались слушаться. Разбудивший его Валью терпеливо ждал у входа. Роговой отсутствовал. Пройдя на стену-террасу, увидели на ней вождей в окружении воинов и жителей города, наблюдавших за происходящим перед крепостью.
– Николай Тимофеевич! Я ваш бинокль взял. Не хотел будить, – признался подошедший Роговой. – Вот, посмотрите. Гуаро парламентеров прислали.
В поле, перед Уанка-канча, находилась небольшая группа дикарей. Но они не выкрикивали воинственные призывы и не махали оружием, а тихо сидели на корточках, держа в руках зеленые ветки. Они ждали.
Посовещавшись, к парламентерам решили пойти Качи и Николай в сопровождении двух десятков воинов. Больше не надо. Если что, то одной очереди из автомата достаточно, чтобы уничтожить провокаторов. Переводчиком взяли одну из освобожденных женщин-уанка.
Когда приблизились к гуаро, один из них, в красной боевой раскраске и костяной короне, завернутый в шкуру ягуара и увешанный различными примитивными украшениями, поднялся и шагнул навстречу.
– Кхуко приветствует доблестных воинов-уанка и желает говорить с ними!
– И мы приветствуем Кхуко и его мужественный народ гуаро! Что он хочет, зачем сюда пришел, разве ему было плохо в своих землях?
– Голод и враги пришли на нашу землю. Народ гуаро умирает и ищет новое место для жизни. Дайте нам его, и между нами будет мир.
– Ну и наглец! – не выдержал Антоненко. Обернувшись к Качи, он проговорил: – Получили по морде да еще и землицы требуют!
– Нашу землю можно взять, только уничтожив уанка! – ответил за всех Качи. – Кхуко! Пусть гуаро уходят, или вы умрете. Я все сказал. Уходи.
– Отдайте нам сына вождя. Он наследник. Без него мы не уйдем. Вождь дает за него вот это. – С последними словами к Кхуко подбежал один из дикарей и передал ему кожаный мешок. Развязав шнурок, парламентер показал содержимое мешка.
– Опа-на! Это ведь наша бижутерия! – присвистнул Николай, увидев кольца, серьги, золотые украшения и другие драгоценности, изъятые Уваровым у Дрынько еще на ледниковом озере. – Как они сюда попали? Неужто урки увели?
– Для нас это ничего не стоит. Но мы вернем вам пленных, если вы уйдете назад, за Большую реку. Если нет, то мы убьем всех гуаро, – спокойно потребовал Качи. Он чувствовал свою силу, тем более что им помогали сами боги.
– Мы отдадим за него оружие белых пришельцев, – продолжал торговаться Кхуко, не обращая внимания на требование покинуть землю уанка. – И еще. Мы дадим вам силу огня наших костров.
С этими словами еще один дикарь подбежал к переговорщикам и поставил перед ними небольшой глиняный кувшин грубой работы, наполненный блестящей маслянистой жидкостью желтовато-коричневого цвета.
– Что это? – спросил Качи.
– Масло земли гуаро, – пояснил Кхуко. – Мы бросаем его в костры, они хорошо горят. Если не отдадите пленников, то вы сгорите, как это масло в наших кострах. Я все сказал. Думай.
– Мы не боимся огня. У нас текут полноводные реки. Воды хватит на любой костер. Ответ получишь к полудню. Я все сказал. – С этими словами Качи развернулся и пошел к городу. Следом за ним двинулись и остальные.
Гуаро также быстро собрались и отступили к лесу.
– Что скажешь, Ника Тима – сын бога Виракочи?
В доме Анко Альо собрался малый военный совет.
– Сегодня, или завтра с утра, гуаро пойдут на решающий штурм. Вождь и их шаман Кхуко поняли, что мальчишку просто так мы не отдадим. Они будут нам мстить, – ответил Антоненко. – А что разведка?
– Гуаро поменяли свой лагерь и сейчас стоят на краю поля в лесу. Собрали своих убитых и сложили из них большие кострища напротив города, но не поджигают. Дикари перекрыли всю долину и выставили усиленные посты. К ним просто так не подберешься. У меня уже трое разведчиков погибли, – пояснил Анко Альо.
– А может, отдать им пацана и пусть проваливают? – предложил Роговой.
Вожди посмотрели на него и покачали головой:
– Васа, ты не знаешь гуаро. Им верить нельзя. Они коварны, всегда обманут. Их надо уничтожить, иначе они не уйдут из нашей долины.
Качи повернулся к Николаю:
– Ника Тима, а ты знаешь, что у них за масло? И что означают слова Кхуко?
– Судя по словам шамана и внешним признакам, очень похоже на нефть. Но откуда она у них? Я переговорил с бывшими пленницами. Гуаро действительно с ее помощью разводят большие костры, сжигая своих мертвых. А не поджигают костры потому, что ждут ветра в нашу сторону. Своеобразная газовая атака. Мы уже с этим сталкивались в ущелье. Выдержать такое невозможно. Нас спасет только Бог, направив ветер в их сторону. Или мы должны отсюда уйти.
Анко и Качи переглянулись.
– Уанка погибнут, но со своей земли не уйдут. Сейчас жрецы совершат обряд и попросят богов направить ветер на гуаро…
– В моем народе есть поговорка: на Бога надейся, а сам не плошай. – заметил Николай. – Пусть жрецы делают, что нужно. Но мы с вами должны готовиться к нападению прямо сейчас…
Наступил полдень. Солнце зависло на северной части неба.
Жрецы совершили обряд и обратились к богам за помощью. Сегодня был особый день. Решалось, жить народу уанка или погибнуть в смертельной битве. Поэтому кроме белых лам в жертву богам принесли и всех пленных гуаро кроме сына вождя.
Николай стоял на стене возле первой катапульты и рассматривал в бинокль дикарей, спокойно выходящих на поле из леса. Их было много, очень много. Не меньше двух тысяч воинов. И они все выходили и выходили…
Перед крепостью Анко Альо собрал всех своих воинов. Выстроившись в два отряда и перекрывая проходы в крепость, стояли копьеносцы Качи. В промежутках между ними и с флангов – остальные воины. За спинами мужчин заняли место молодые женщины и девушки с пращами в руках. Стыдно отступать, когда рядом бьется любимая жена или невеста. На террасах крепостных стен готовились к отражению штурма мальчишки и старики. Весь народ готов был погибнуть в схватке, но не отдать свою землю врагу. Сотню самых умелых лучников вождь выдвинул вперед. Они первыми вступят в битву, осыпав врага тучей стрел.
На крыше ближайшего высокого дома Валью установил шест с легкой яркой тряпицей, и теперь Николай периодически посматривал в ту сторону. Но тряпка висела без движения.
В бинокль было хорошо видно, как шаманы гуаро, кружась, водят хороводы вокруг погребальных костров, вознеся руки к небесам. Танцуя, они переместились в сторону Уанка-канча. Вслед за шаманами начала свой дикий танец и вся масса дикарей. До ушей защитников крепости доносилась монотонная, но страшная песня. Гуаро вводили себя в воинственный транс. Вслед за песней над долиной раздался гром десятков барабанов из человеческой кожи и рев морских раковин. Эти звуки становились все громче и громче, постепенно превращаясь в боевой ритм, под который самому хотелось исполнить дикий танец и, презирая смерть, кинуться в битву.
Вдруг совсем рядом громко заиграли флейты и забили барабаны. Послышалась знакомая мелодия. Это жрецы и старики уанка поднимали боевой дух своих воинов.
Николай снова посмотрел на шест и замер. Тряпка колыхалась на ветру. Постепенно над кострами дикарей поднимался в небо серо-черный дым. Его несло к городу.
– Разожгите костер и молитесь богам! – крикнул Николай жрецам и старикам. – Все молитесь! Вдруг поможет!
Сначала его не поняли, но подбежавший Валью быстро все растолковал. Недолго думая женщины, старики и подростки бросились разбирать соломенные крыши ближайших домов, неся все в один большой костер.
– А, гори оно все синем пламенем! Чему быть, того не миновать! – в сердцах сплюнул Антоненко. Достав фляжку с самогоном, Николай сделал несколько больших глотков, затем машинально передал ее Валью. Воин, следуя его примеру, сначала хлебанул, но затем так скривился, что Николаю стало жалко верного уаминка. – Больше эту гадость никогда не пей! Понял меня?
Подойдя к костру, он вылил в него всю самогонку. Огонь вспыхнул с новой силой, поднимая дым высоко в небо. Ветер сносил его в сторону… В сторону дикарей!
Хвала небесам! Спасибо богам! Кому там еще? Всем – хвала!
Не сдерживаясь и плюнув на приличия, Антоненко во все горло заорал и запрыгал на месте, как мальчишка:
– Ура-а-а-а!!!
Возле второй катапульты этот крик поддержал Роговой.
Вслед за ними закричали и остальные. Этот воинский клич передался по рядам и теперь каждый уанка кричал «Ура-а-а!»
Оба дыма, направляясь навстречу друг другу, все выше поднимались в небо. Наконец они, перемешавшись, слились в один большой клубок. Бродяга-ветер сносил его в сторону от долины, через горный хребет…
Обозленные неудавшейся газовой атакой, гуаро, волна за волной, бросились на штурм. Впереди, как и в ущелье, шли воины с большими плетеными щитами, прикрываясь ими от возможных стрел и камней обороняющихся. Видя это, лучники-уанка начали посылать свои стрелы по навесной траектории в середину толпы дикарей. Почти каждая стрела, из-за плотности наступающих, находила себе цель. Сделав несколько залпов, лучники отошли и заняли места позади копьеносцев со щитами.
Как только первые ряды гуаро поравнялись с небольшими горками камней, выложенными на поле заранее и обозначавшими дальность стрельбы катапульт, Николай дал команду:
– Бей!
Вслед за первой катапультой выстрелила и вторая.
В результате попаданий было снесено несколько щитов, и движение гуаро вперед немного замедлилось. Воспользовавшись этим, осажденные осыпали их градом камней и тучей стрел. Но и дикари не остались в долгу. В защитников крепости также полетели стрелы и дротики из копьеметалок.
Приказав Валью непрерывно стрелять из катапульты, Антоненко, подхватив карабин, стал выцеливать вождей и шаманов гуаро, гнавших своих воинов на штурм. Пулю за пулей он посылал в гущу наступающих дикарей, но Николаю никак не удавалось убить самого главного вождя. Среди этой бегущей и орущей толпы, размахивающей своим оружием, было трудно его найти.
Примеру Антоненко последовал и Роговой, очередями из пулемета выбивающий целые группы атакующих. Но они все прибывали и прибывали. Под стенами крепости столкнулись две разъяренных схваткой толпы людей, убивающих друг друга. Только отряды копьеносцев Качи остались стоять сплошной стеной щитов, со скоростью строчащей швейной машинки побивая своими длинными копьями наступающих дикарей. Все остальные уанка и уаминка разбились на индивидуальные схватки, все больше проникая в ряды гуаро. Анко Альо приказал всем лучникам и женщинам вернуться в крепость, чтобы с высоты стен-террас поражать врагов. Все подходы к Уанка-канча постепенно покрывались телами убитых гуаро и уанка. Как ни яростно бились защитники крепости, но гуаро постепенно начали теснить их к частоколу и стенам. Вождь уанка принял решение отступить в крепость. Под прикрытием отрядов Качи, закрывающих оба прохода, все воины постепенно, отбиваясь от наседавших на них дикарей, отошли в город.
Видя, что из-за длинных копий им не подступиться к копьеносцам, а дротики и стрелы с каменными наконечниками не пробивают щиты фаланги, при этом сами они несут ощутимые потери, гуаро, подчиняясь призывному бою барабанов, отошли на расстояние, недосягаемое для стрел и камней уанка. Антоненко и Роговой попытались достать их из камнеметов, но оказалось, что вожди гуаро быстро учатся воевать. Они не стали ждать, стоя на месте, когда в них попадет порция крупных камней, а просто «распылили» свои отряды по полю, увеличив интервалы и дистанцию между воинами. Так что стрельба по площадям оказалась не очень результативной.
Наступила небольшая передышка.
Проверив оставшиеся патроны, Николай расстроился. В карабине осталась последняя обойма, к автомату – один неполный магазин, и две обоймы к ТТ. У Рогового – только полдиска патронов. Правда, еще была граната Ф-1, но это на крайний случай. Для большей уверенности Антоненко подобрал себе двухметровый кол из очень крепкого местного дерева, служивший опорой для навеса. С обожженным на костре концом, он был в несколько раз толще используемых уанка копий.
«Против лома нет приема! – невесело усмехнулся Николай. Патроны кончаются, а это оружие – вечно!»
Пользуясь возникшей передышкой, жрецы и женщины перевязывали раненых; воины по возможности уносили своих убитых.
Есть не хотелось, только пить. Николай жадно прильнул к кувшину с прохладной водой, поданному оказавшейся рядом Тани. Пользуясь моментом, он захотел с ней переговорить, но девушка быстро ушла.
«Действительно – с характером! – расстроился Антоненко. – Вроде бы и ухаживает, и заботится, а как поговорить – так убегает!»
Переговорив с вождями и узнав о потерях, решили оборону держать на стенах города. Кроме двух проходов, в крепость другого пути нет. Если, конечно, не обойти ее обходными тропами через горные хребты, окружавшие долину. Штурмовать крепости дикари не умеют, разве что заблокируют выход в долину, разместившись в ней. Но из крепости есть выход – через перевал, так что блокада ничего не даст. Сложилась тупиковая ситуация. Гуаро не могли штурмовать, а уанка – нападать, осталось мало сил.
– Хватит ли нам продуктов выдержать осаду? – поинтересовался Антоненко у Анко Альо.
– Последний урожай был хорошим, да и у пастухов в горах стада лам большие, – ответил вождь. – Нам-то хватит, а вот гуаро останутся голодными. Они уже всю живность в долине съели. Скоро друг друга есть начнут…
– Или снова на штурм пойдут. Посмотри туда, что-то мне это не нравится! – тревожно произнес Николай, поднося бинокль к глазам.
От лагеря дикарей к крепости неторопливо шли несколько десятков воинов. Часть из них держала в руках горящие дымящиеся ветки и головешки. Но большинство несли в руках по несколько небольших глиняных кувшинов, переплетенными лианами. Кувшины несли аккуратно: видно, боялись что-то разлить.
– Мать вашу через колено! Выкуривать нас собираются! Не зря шаман обещал сжечь! – выругался Антоненко. Обернувшись к воинам и женщинам, он крикнул: – Тащите как можно больше воды и одеял. Тушить будем!
Вскинув карабин, Николай стал тщательно прицеливаться и выбивать воинов, несших кувшины с нефтью.
– Вася! Бей по гадам, чтобы нефть до нас не донесли, а по дороге всю разлили!
Но места убитых занимали живые.
Поджигая нефть и раскручивая горящие кувшины на лианах, гуаро подбегали и бросали их в воинов Качи, стоявших в проходах, а также в защитников на стенах. Кувшины, разбиваясь, обливали всех горящей жидкостью. Горела одежда и щиты у копейщиков, на домах занялись соломенные крыши. А дикари все подбегали и бросали в защитников горящие кувшины. Не все из них оставались невредимы, стрелы и камни уанка многих ранили или убивали. Но эта огнеметная атака внесла сумятицу в ряды защитников. Кое-где даже возникла паника. Часть воинов были вынуждены бросить оружие и нарушить строй, чтобы затушить горящую на себе или товарище одежду. Воинов накрывали одеялами и поливали водой. Так же поступали и на стенах крепости.
Воспользовавшись этой суматохой, гуаро вновь пошли в атаку, забрасывая уанка стрелами и дротиками. Благодаря замешательству в рядах осажденных, дикарям удалось оттеснить воинов, защищавших ближайший к Антоненко проход, и проникнуть в крепость. Николай со своими воинами бросился наперерез.
– Нате, суки! – Он выпустил в поднимающихся по ступеням гуаро весь оставшийся автоматный магазин. Но вместо убитых появились другие. И они все напирали. Запустив ненужный уже автомат в дикарей, Антоненко схватил приготовленный кол. Увидев перед собой почти двухметрового белого гиганта с громадной дубиной, заслонившего собой весь проход, наступавшие немного опешили и остановились. Воспользовавшись этим, Николай ударил двоих ближних гуаро по головам, а третьему, отбив в сторону его дубинку, вонзил кол прямо в грудь. Падая, тот обхватил кол руками и увлек его за собой. Чтобы не упасть следом со ступеней, Антоненко пришлось отпустить свое оружие. Теперь у него оставались только пистолет и десантный нож.
– Врешь, не возьмешь!
Сделал из пистолета пару выстрелов, но вдруг что-то больно ударило по голове, затем в левое плечо. Потемнело в глазах. Николай упал. Рядом грохнула граната, осколки которой выкосили часть наступавших дикарей. Валью и воины-уанка оттащили Антоненко от прохода, заняв его место и продолжая добивать оставшихся на лестнице гуаро.
«Васек лимонку бросил! Теперь – все! Нет карманной артиллерии! – пронеслась в голове неутешительная мысль. Машинально проведя рукой по лицу, Николай открыл глаза и увидел кровь на пальцах. – По черепку попало! Но если думаю и вижу, значит – еще живой! – Из левого плеча торчала длинная стрела, при каждом движении отзываясь острой болью. – Хоть бы не отравленная!»
Вдруг кто-то аккуратно приподнял его голову, и нежные женские руки мокрой тряпицей вытерли лицо.
– Тани?!
– Да, Ника Тима, я! – послышался тихий приятный женский голос, и несколько соленых капель упали ему на лицо.
– Ты плачешь? Не надо! Все будет хорошо! Я люблю тебя!
– И я…
Но девушка не успела продолжить. Подошедший к ним жрец-уанка привычным движением выдернул стрелу, оказавшуюся без наконечника, но с острым срезом. Резкая боль пронзила все тело, отдаваясь в мозгу. Затем жрец какими-то неприятно пахнущими мазями смазал раны на плече и голове. Все это время Тани, нежно поглаживая, держала голову Николая у себя на коленях.
Валью с другими воинами удалось сбросить гуаро со ступеней. Теперь снизу доносились шум и крики смертельной схватки.
Вдруг Николай услышал резкий свист. Он его слышал давно, в молодости. Но такое забыть невозможно. Этот свист знаком ему еще с Афгана – пронзительный свист приближающейся мины… Короткое шуршание – и громкий недалекий взрыв… Еще свист и взрыв. Еще и еще…
Где-то вдалеке длинной очередью ударил пулемет, за ним еще один и еще…
– Поднимите меня на стену!
Тани, жрец и двое стоявших неподалеку подростков еле подняли Николая, подведя его поближе к краю стены-террасы.
Поле перед городом было перепахано воронками от мин и усыпано трупами гуаро. Под стенами крепости воины-уанка добивали оставшихся врагов. Часть дикарей попыталась скрыться в лесу, но бившие им во фланг от ручья пулеметы косили их десятками. Из леса навстречу им выходила жидкая цепочка попаданцев, периодически постреливая в мечущихся по полю врагов. За бойцами двигались плотные ряды уаминка, грозно размахивая оружием и крича. Пулеметная стрельба прекратилась. У ручья на поле стали выезжать всадники. Выстроившись лавой, они пустили своих лошадей вскачь, по пути рубя головы дикарям, перепуганным невиданным зрелищем.
Один из этих всадников показался Николаю очень знакомым. Даже сердце защемило.
«Эх! Где-то бинокль обронил! – он постарался напрячь зрение, но другое, отцовское чувство, уже подсказало ему: – Макс? Неужели Максимка?! Сынок! Взрослым стал… Настоящий казак!»
Глава 4
Потери уанка были минимальными. Все воины, и живые, и погибшие, вернулись в город. Ни один не был оставлен среди дикарей. Кроме того, были освобождены несколько женщин-уанка, попавших ранее в плен. Анко удалось захватить даже пленных гуаро. Среди них оказался и сын вождя племени, четырнадцатилетний подросток. На него указали женщины-уанка в момент битвы.
– При таком раскладе ждите или дикий штурм, или переговорщиков о выкупе, – подытожил сегодняшний день Антоненко. – Правда, что они могут предложить, кроме своих голых задниц?..
Подходя к своему временному жилищу, Николай заметил рядом с ним одиноко стоящую женскую фигурку.
– Тани?
Но девушка, не ответив, быстро ушла.
В доме его снова ждали порядок и прекрасный ужин. Роговой уже спал на своем месте. На душе как-то сразу стало легко.
А ведь я ей небезразличен! Чем черт не шутит – может, действительно попросить Анко Альо и жениться на ней! Не такой уж я и старый! Могу Максу еще и братика сделать!
– Ника Тима! Вставай! Гуаро пришел!
Вчерашний марш-бросок по горам не прошел для Антоненко даром. Ноги гудели и отказывались слушаться. Разбудивший его Валью терпеливо ждал у входа. Роговой отсутствовал. Пройдя на стену-террасу, увидели на ней вождей в окружении воинов и жителей города, наблюдавших за происходящим перед крепостью.
– Николай Тимофеевич! Я ваш бинокль взял. Не хотел будить, – признался подошедший Роговой. – Вот, посмотрите. Гуаро парламентеров прислали.
В поле, перед Уанка-канча, находилась небольшая группа дикарей. Но они не выкрикивали воинственные призывы и не махали оружием, а тихо сидели на корточках, держа в руках зеленые ветки. Они ждали.
Посовещавшись, к парламентерам решили пойти Качи и Николай в сопровождении двух десятков воинов. Больше не надо. Если что, то одной очереди из автомата достаточно, чтобы уничтожить провокаторов. Переводчиком взяли одну из освобожденных женщин-уанка.
Когда приблизились к гуаро, один из них, в красной боевой раскраске и костяной короне, завернутый в шкуру ягуара и увешанный различными примитивными украшениями, поднялся и шагнул навстречу.
– Кхуко приветствует доблестных воинов-уанка и желает говорить с ними!
– И мы приветствуем Кхуко и его мужественный народ гуаро! Что он хочет, зачем сюда пришел, разве ему было плохо в своих землях?
– Голод и враги пришли на нашу землю. Народ гуаро умирает и ищет новое место для жизни. Дайте нам его, и между нами будет мир.
– Ну и наглец! – не выдержал Антоненко. Обернувшись к Качи, он проговорил: – Получили по морде да еще и землицы требуют!
– Нашу землю можно взять, только уничтожив уанка! – ответил за всех Качи. – Кхуко! Пусть гуаро уходят, или вы умрете. Я все сказал. Уходи.
– Отдайте нам сына вождя. Он наследник. Без него мы не уйдем. Вождь дает за него вот это. – С последними словами к Кхуко подбежал один из дикарей и передал ему кожаный мешок. Развязав шнурок, парламентер показал содержимое мешка.
– Опа-на! Это ведь наша бижутерия! – присвистнул Николай, увидев кольца, серьги, золотые украшения и другие драгоценности, изъятые Уваровым у Дрынько еще на ледниковом озере. – Как они сюда попали? Неужто урки увели?
– Для нас это ничего не стоит. Но мы вернем вам пленных, если вы уйдете назад, за Большую реку. Если нет, то мы убьем всех гуаро, – спокойно потребовал Качи. Он чувствовал свою силу, тем более что им помогали сами боги.
– Мы отдадим за него оружие белых пришельцев, – продолжал торговаться Кхуко, не обращая внимания на требование покинуть землю уанка. – И еще. Мы дадим вам силу огня наших костров.
С этими словами еще один дикарь подбежал к переговорщикам и поставил перед ними небольшой глиняный кувшин грубой работы, наполненный блестящей маслянистой жидкостью желтовато-коричневого цвета.
– Что это? – спросил Качи.
– Масло земли гуаро, – пояснил Кхуко. – Мы бросаем его в костры, они хорошо горят. Если не отдадите пленников, то вы сгорите, как это масло в наших кострах. Я все сказал. Думай.
– Мы не боимся огня. У нас текут полноводные реки. Воды хватит на любой костер. Ответ получишь к полудню. Я все сказал. – С этими словами Качи развернулся и пошел к городу. Следом за ним двинулись и остальные.
Гуаро также быстро собрались и отступили к лесу.
– Что скажешь, Ника Тима – сын бога Виракочи?
В доме Анко Альо собрался малый военный совет.
– Сегодня, или завтра с утра, гуаро пойдут на решающий штурм. Вождь и их шаман Кхуко поняли, что мальчишку просто так мы не отдадим. Они будут нам мстить, – ответил Антоненко. – А что разведка?
– Гуаро поменяли свой лагерь и сейчас стоят на краю поля в лесу. Собрали своих убитых и сложили из них большие кострища напротив города, но не поджигают. Дикари перекрыли всю долину и выставили усиленные посты. К ним просто так не подберешься. У меня уже трое разведчиков погибли, – пояснил Анко Альо.
– А может, отдать им пацана и пусть проваливают? – предложил Роговой.
Вожди посмотрели на него и покачали головой:
– Васа, ты не знаешь гуаро. Им верить нельзя. Они коварны, всегда обманут. Их надо уничтожить, иначе они не уйдут из нашей долины.
Качи повернулся к Николаю:
– Ника Тима, а ты знаешь, что у них за масло? И что означают слова Кхуко?
– Судя по словам шамана и внешним признакам, очень похоже на нефть. Но откуда она у них? Я переговорил с бывшими пленницами. Гуаро действительно с ее помощью разводят большие костры, сжигая своих мертвых. А не поджигают костры потому, что ждут ветра в нашу сторону. Своеобразная газовая атака. Мы уже с этим сталкивались в ущелье. Выдержать такое невозможно. Нас спасет только Бог, направив ветер в их сторону. Или мы должны отсюда уйти.
Анко и Качи переглянулись.
– Уанка погибнут, но со своей земли не уйдут. Сейчас жрецы совершат обряд и попросят богов направить ветер на гуаро…
– В моем народе есть поговорка: на Бога надейся, а сам не плошай. – заметил Николай. – Пусть жрецы делают, что нужно. Но мы с вами должны готовиться к нападению прямо сейчас…
Наступил полдень. Солнце зависло на северной части неба.
Жрецы совершили обряд и обратились к богам за помощью. Сегодня был особый день. Решалось, жить народу уанка или погибнуть в смертельной битве. Поэтому кроме белых лам в жертву богам принесли и всех пленных гуаро кроме сына вождя.
Николай стоял на стене возле первой катапульты и рассматривал в бинокль дикарей, спокойно выходящих на поле из леса. Их было много, очень много. Не меньше двух тысяч воинов. И они все выходили и выходили…
Перед крепостью Анко Альо собрал всех своих воинов. Выстроившись в два отряда и перекрывая проходы в крепость, стояли копьеносцы Качи. В промежутках между ними и с флангов – остальные воины. За спинами мужчин заняли место молодые женщины и девушки с пращами в руках. Стыдно отступать, когда рядом бьется любимая жена или невеста. На террасах крепостных стен готовились к отражению штурма мальчишки и старики. Весь народ готов был погибнуть в схватке, но не отдать свою землю врагу. Сотню самых умелых лучников вождь выдвинул вперед. Они первыми вступят в битву, осыпав врага тучей стрел.
На крыше ближайшего высокого дома Валью установил шест с легкой яркой тряпицей, и теперь Николай периодически посматривал в ту сторону. Но тряпка висела без движения.
В бинокль было хорошо видно, как шаманы гуаро, кружась, водят хороводы вокруг погребальных костров, вознеся руки к небесам. Танцуя, они переместились в сторону Уанка-канча. Вслед за шаманами начала свой дикий танец и вся масса дикарей. До ушей защитников крепости доносилась монотонная, но страшная песня. Гуаро вводили себя в воинственный транс. Вслед за песней над долиной раздался гром десятков барабанов из человеческой кожи и рев морских раковин. Эти звуки становились все громче и громче, постепенно превращаясь в боевой ритм, под который самому хотелось исполнить дикий танец и, презирая смерть, кинуться в битву.
Вдруг совсем рядом громко заиграли флейты и забили барабаны. Послышалась знакомая мелодия. Это жрецы и старики уанка поднимали боевой дух своих воинов.
Николай снова посмотрел на шест и замер. Тряпка колыхалась на ветру. Постепенно над кострами дикарей поднимался в небо серо-черный дым. Его несло к городу.
– Разожгите костер и молитесь богам! – крикнул Николай жрецам и старикам. – Все молитесь! Вдруг поможет!
Сначала его не поняли, но подбежавший Валью быстро все растолковал. Недолго думая женщины, старики и подростки бросились разбирать соломенные крыши ближайших домов, неся все в один большой костер.
– А, гори оно все синем пламенем! Чему быть, того не миновать! – в сердцах сплюнул Антоненко. Достав фляжку с самогоном, Николай сделал несколько больших глотков, затем машинально передал ее Валью. Воин, следуя его примеру, сначала хлебанул, но затем так скривился, что Николаю стало жалко верного уаминка. – Больше эту гадость никогда не пей! Понял меня?
Подойдя к костру, он вылил в него всю самогонку. Огонь вспыхнул с новой силой, поднимая дым высоко в небо. Ветер сносил его в сторону… В сторону дикарей!
Хвала небесам! Спасибо богам! Кому там еще? Всем – хвала!
Не сдерживаясь и плюнув на приличия, Антоненко во все горло заорал и запрыгал на месте, как мальчишка:
– Ура-а-а-а!!!
Возле второй катапульты этот крик поддержал Роговой.
Вслед за ними закричали и остальные. Этот воинский клич передался по рядам и теперь каждый уанка кричал «Ура-а-а!»
Оба дыма, направляясь навстречу друг другу, все выше поднимались в небо. Наконец они, перемешавшись, слились в один большой клубок. Бродяга-ветер сносил его в сторону от долины, через горный хребет…
Обозленные неудавшейся газовой атакой, гуаро, волна за волной, бросились на штурм. Впереди, как и в ущелье, шли воины с большими плетеными щитами, прикрываясь ими от возможных стрел и камней обороняющихся. Видя это, лучники-уанка начали посылать свои стрелы по навесной траектории в середину толпы дикарей. Почти каждая стрела, из-за плотности наступающих, находила себе цель. Сделав несколько залпов, лучники отошли и заняли места позади копьеносцев со щитами.
Как только первые ряды гуаро поравнялись с небольшими горками камней, выложенными на поле заранее и обозначавшими дальность стрельбы катапульт, Николай дал команду:
– Бей!
Вслед за первой катапультой выстрелила и вторая.
В результате попаданий было снесено несколько щитов, и движение гуаро вперед немного замедлилось. Воспользовавшись этим, осажденные осыпали их градом камней и тучей стрел. Но и дикари не остались в долгу. В защитников крепости также полетели стрелы и дротики из копьеметалок.
Приказав Валью непрерывно стрелять из катапульты, Антоненко, подхватив карабин, стал выцеливать вождей и шаманов гуаро, гнавших своих воинов на штурм. Пулю за пулей он посылал в гущу наступающих дикарей, но Николаю никак не удавалось убить самого главного вождя. Среди этой бегущей и орущей толпы, размахивающей своим оружием, было трудно его найти.
Примеру Антоненко последовал и Роговой, очередями из пулемета выбивающий целые группы атакующих. Но они все прибывали и прибывали. Под стенами крепости столкнулись две разъяренных схваткой толпы людей, убивающих друг друга. Только отряды копьеносцев Качи остались стоять сплошной стеной щитов, со скоростью строчащей швейной машинки побивая своими длинными копьями наступающих дикарей. Все остальные уанка и уаминка разбились на индивидуальные схватки, все больше проникая в ряды гуаро. Анко Альо приказал всем лучникам и женщинам вернуться в крепость, чтобы с высоты стен-террас поражать врагов. Все подходы к Уанка-канча постепенно покрывались телами убитых гуаро и уанка. Как ни яростно бились защитники крепости, но гуаро постепенно начали теснить их к частоколу и стенам. Вождь уанка принял решение отступить в крепость. Под прикрытием отрядов Качи, закрывающих оба прохода, все воины постепенно, отбиваясь от наседавших на них дикарей, отошли в город.
Видя, что из-за длинных копий им не подступиться к копьеносцам, а дротики и стрелы с каменными наконечниками не пробивают щиты фаланги, при этом сами они несут ощутимые потери, гуаро, подчиняясь призывному бою барабанов, отошли на расстояние, недосягаемое для стрел и камней уанка. Антоненко и Роговой попытались достать их из камнеметов, но оказалось, что вожди гуаро быстро учатся воевать. Они не стали ждать, стоя на месте, когда в них попадет порция крупных камней, а просто «распылили» свои отряды по полю, увеличив интервалы и дистанцию между воинами. Так что стрельба по площадям оказалась не очень результативной.
Наступила небольшая передышка.
Проверив оставшиеся патроны, Николай расстроился. В карабине осталась последняя обойма, к автомату – один неполный магазин, и две обоймы к ТТ. У Рогового – только полдиска патронов. Правда, еще была граната Ф-1, но это на крайний случай. Для большей уверенности Антоненко подобрал себе двухметровый кол из очень крепкого местного дерева, служивший опорой для навеса. С обожженным на костре концом, он был в несколько раз толще используемых уанка копий.
«Против лома нет приема! – невесело усмехнулся Николай. Патроны кончаются, а это оружие – вечно!»
Пользуясь возникшей передышкой, жрецы и женщины перевязывали раненых; воины по возможности уносили своих убитых.
Есть не хотелось, только пить. Николай жадно прильнул к кувшину с прохладной водой, поданному оказавшейся рядом Тани. Пользуясь моментом, он захотел с ней переговорить, но девушка быстро ушла.
«Действительно – с характером! – расстроился Антоненко. – Вроде бы и ухаживает, и заботится, а как поговорить – так убегает!»
Переговорив с вождями и узнав о потерях, решили оборону держать на стенах города. Кроме двух проходов, в крепость другого пути нет. Если, конечно, не обойти ее обходными тропами через горные хребты, окружавшие долину. Штурмовать крепости дикари не умеют, разве что заблокируют выход в долину, разместившись в ней. Но из крепости есть выход – через перевал, так что блокада ничего не даст. Сложилась тупиковая ситуация. Гуаро не могли штурмовать, а уанка – нападать, осталось мало сил.
– Хватит ли нам продуктов выдержать осаду? – поинтересовался Антоненко у Анко Альо.
– Последний урожай был хорошим, да и у пастухов в горах стада лам большие, – ответил вождь. – Нам-то хватит, а вот гуаро останутся голодными. Они уже всю живность в долине съели. Скоро друг друга есть начнут…
– Или снова на штурм пойдут. Посмотри туда, что-то мне это не нравится! – тревожно произнес Николай, поднося бинокль к глазам.
От лагеря дикарей к крепости неторопливо шли несколько десятков воинов. Часть из них держала в руках горящие дымящиеся ветки и головешки. Но большинство несли в руках по несколько небольших глиняных кувшинов, переплетенными лианами. Кувшины несли аккуратно: видно, боялись что-то разлить.
– Мать вашу через колено! Выкуривать нас собираются! Не зря шаман обещал сжечь! – выругался Антоненко. Обернувшись к воинам и женщинам, он крикнул: – Тащите как можно больше воды и одеял. Тушить будем!
Вскинув карабин, Николай стал тщательно прицеливаться и выбивать воинов, несших кувшины с нефтью.
– Вася! Бей по гадам, чтобы нефть до нас не донесли, а по дороге всю разлили!
Но места убитых занимали живые.
Поджигая нефть и раскручивая горящие кувшины на лианах, гуаро подбегали и бросали их в воинов Качи, стоявших в проходах, а также в защитников на стенах. Кувшины, разбиваясь, обливали всех горящей жидкостью. Горела одежда и щиты у копейщиков, на домах занялись соломенные крыши. А дикари все подбегали и бросали в защитников горящие кувшины. Не все из них оставались невредимы, стрелы и камни уанка многих ранили или убивали. Но эта огнеметная атака внесла сумятицу в ряды защитников. Кое-где даже возникла паника. Часть воинов были вынуждены бросить оружие и нарушить строй, чтобы затушить горящую на себе или товарище одежду. Воинов накрывали одеялами и поливали водой. Так же поступали и на стенах крепости.
Воспользовавшись этой суматохой, гуаро вновь пошли в атаку, забрасывая уанка стрелами и дротиками. Благодаря замешательству в рядах осажденных, дикарям удалось оттеснить воинов, защищавших ближайший к Антоненко проход, и проникнуть в крепость. Николай со своими воинами бросился наперерез.
– Нате, суки! – Он выпустил в поднимающихся по ступеням гуаро весь оставшийся автоматный магазин. Но вместо убитых появились другие. И они все напирали. Запустив ненужный уже автомат в дикарей, Антоненко схватил приготовленный кол. Увидев перед собой почти двухметрового белого гиганта с громадной дубиной, заслонившего собой весь проход, наступавшие немного опешили и остановились. Воспользовавшись этим, Николай ударил двоих ближних гуаро по головам, а третьему, отбив в сторону его дубинку, вонзил кол прямо в грудь. Падая, тот обхватил кол руками и увлек его за собой. Чтобы не упасть следом со ступеней, Антоненко пришлось отпустить свое оружие. Теперь у него оставались только пистолет и десантный нож.
– Врешь, не возьмешь!
Сделал из пистолета пару выстрелов, но вдруг что-то больно ударило по голове, затем в левое плечо. Потемнело в глазах. Николай упал. Рядом грохнула граната, осколки которой выкосили часть наступавших дикарей. Валью и воины-уанка оттащили Антоненко от прохода, заняв его место и продолжая добивать оставшихся на лестнице гуаро.
«Васек лимонку бросил! Теперь – все! Нет карманной артиллерии! – пронеслась в голове неутешительная мысль. Машинально проведя рукой по лицу, Николай открыл глаза и увидел кровь на пальцах. – По черепку попало! Но если думаю и вижу, значит – еще живой! – Из левого плеча торчала длинная стрела, при каждом движении отзываясь острой болью. – Хоть бы не отравленная!»
Вдруг кто-то аккуратно приподнял его голову, и нежные женские руки мокрой тряпицей вытерли лицо.
– Тани?!
– Да, Ника Тима, я! – послышался тихий приятный женский голос, и несколько соленых капель упали ему на лицо.
– Ты плачешь? Не надо! Все будет хорошо! Я люблю тебя!
– И я…
Но девушка не успела продолжить. Подошедший к ним жрец-уанка привычным движением выдернул стрелу, оказавшуюся без наконечника, но с острым срезом. Резкая боль пронзила все тело, отдаваясь в мозгу. Затем жрец какими-то неприятно пахнущими мазями смазал раны на плече и голове. Все это время Тани, нежно поглаживая, держала голову Николая у себя на коленях.
Валью с другими воинами удалось сбросить гуаро со ступеней. Теперь снизу доносились шум и крики смертельной схватки.
Вдруг Николай услышал резкий свист. Он его слышал давно, в молодости. Но такое забыть невозможно. Этот свист знаком ему еще с Афгана – пронзительный свист приближающейся мины… Короткое шуршание – и громкий недалекий взрыв… Еще свист и взрыв. Еще и еще…
Где-то вдалеке длинной очередью ударил пулемет, за ним еще один и еще…
– Поднимите меня на стену!
Тани, жрец и двое стоявших неподалеку подростков еле подняли Николая, подведя его поближе к краю стены-террасы.
Поле перед городом было перепахано воронками от мин и усыпано трупами гуаро. Под стенами крепости воины-уанка добивали оставшихся врагов. Часть дикарей попыталась скрыться в лесу, но бившие им во фланг от ручья пулеметы косили их десятками. Из леса навстречу им выходила жидкая цепочка попаданцев, периодически постреливая в мечущихся по полю врагов. За бойцами двигались плотные ряды уаминка, грозно размахивая оружием и крича. Пулеметная стрельба прекратилась. У ручья на поле стали выезжать всадники. Выстроившись лавой, они пустили своих лошадей вскачь, по пути рубя головы дикарям, перепуганным невиданным зрелищем.
Один из этих всадников показался Николаю очень знакомым. Даже сердце защемило.
«Эх! Где-то бинокль обронил! – он постарался напрячь зрение, но другое, отцовское чувство, уже подсказало ему: – Макс? Неужели Максимка?! Сынок! Взрослым стал… Настоящий казак!»
Глава 4
Максиму «не повезло». Как ни рвался он в первые ряды на помощь осажденной дикарями крепости, но всадники Новицкого вышли из Уаман-канча последними. В горной лесистой местности кавалерии не развернуться. Поэтому виракочи шли вторым эшелоном, слишком уж медленно они передвигались.
Сразу же после получения известия о нападении гуаро на крепость Синчи Пума отправил на помощь шесть сотен воинов, находившихся у него под рукой. К утру, извещенные гонцами, из других селений и крепостей племени должны были прибыть еще около восьми сотен воинов. Это, конечно, было риском – оголять границы племени, собрав всех воинов в одном месте. Но старый вождь знал своих соседей и надеялся на то, что они не будут столь коварны и не воспользуются моментом пограбить, когда Синчи Пума с воинами сражается на другой границе. С соседями был заключен мир, подкрепленный армией Сапа Инки, но сейчас идет война внутри империи, и неизвестно, как себя поведут вожди других племен. Была еще надежда на виракочей, но их малочисленность делала эту надежду слабой. Ставка была на другое. Всякое коварство будет жестоко наказано. Соседи знали, что Синчи Пума не прощает таких подлых ударов в спину. После разгрома дикарей он обязательно повернет своих воинов против напавших на его селения, и тогда тем не поздоровится. А с сильным и обозленным уаминка никто не хотел связываться.
Когда виракочи подошли к крепости, битва за нее уже закончилась.
Уаминка, разделившись на три отряда, окружили напавших на крепость пять сотен дикарей и всех перебили; правда, не без потерь со своей стороны. Полностью был вырезан и лагерь гуаро, расположенный под крепостью. Старики, женщины и дети. Никто не остался в живых. Некому было сообщить родичам, штурмующим Уанка-канча, о постигшем их поражении.
Проходя мимо уничтоженного лагеря дикарей, Максим и другие молодые бойцы, еле сдерживая рвотные позывы, старались быстрее миновать обезглавленные и изуродованные трупы. Реальность войны – это совсем не то, что в кино, даже в голливудских ужастиках. С экрана не почувствуешь запах смерти – запах крови, развороченных внутренностей и испражнений убитых. Но если ты захотел стать воином, тем более в такие дикие времена, надо привыкать и к этому. Смотри и запоминай. Эту школу жизни заочно не пройдешь. Все надо попробовать самому и пропустить через себя. Быть готовым убивать и самому быть убитым.
К вечеру подошли к ущелью, ведущему в долину уанка. Воины-уаминка уже разобрали каменную стену, построенную дикарями, продвинувшись вперед по ущелью. Проводники-уанка показали тайные тропы, по которым можно незаметно пробраться в долину, минуя ущелье. Несколько сотен воинов ушли по ним в обход лагеря гуаро, расположенного на выходе из ущелья. Другие остались ждать подхода подкрепления.
Огромное изумление вызвало появление во временном стане попаданцев Дулевича с десятью бойцами, пришедших со стороны Большой реки. Как пояснил командованию старший лейтенант-связист, он вместе с бойцами шел по следу уголовников от форта. Как ни петляли урки, но от пограничного пса Мухтара скрыть следы им в этот раз не удалось. В месте, где те свернули от ручья на перевал, Дулевич догнал группу Синякова, прошедшую немного вперед по ручью и вернувшуюся назад. Вместе они вышли на берег реки, где и обнаружили следы строительства плотов. Стало понятно, что уголовники, построив плоты, спустились вниз по реке. Но Дулевич не успокоился. Горя желанием спасти свою Риту и отомстить обидчикам, он отобрал добровольцев, соорудил несколько небольших плотов из связанных лианами поваленных деревьев, и на них спустился по реке. Синяков с остальными бойцами вернулись в форт. Плывя вниз по реке, среди почти вертикальных скал, они увидели кусок пологого и чистого от леса берега. На берегу валялись лодки-однодревки и виднелись следы покинутого лагеря дикарей. Пристав к берегу, один из бойцов случайно нашел остатки одежды и небольшой женский носовой платочек из своего времени. К ужасу Дулевича и его бойцов, они обнаружили потухшие костры с человеческими останками. Боясь самого худшего, красноармейцы все же двинулись по следам дикарей в глубь леса. В середине пути следы расходились в разные стороны, но им опять повезло. На одном из колючих кустов Дулевич обнаружил кусок материи от платья своей любимой. Пройдя немного вперед, нашли еще несколько таких кусочков. Стало понятно, что Рита таким способом пыталась дать о себе знать, указывая путь, по которому ее увели. Это вселило надежду, что девушка жива. Не давая своим бойцам отдохнуть, Дулевич с удвоенной энергией кинулся в погоню. На подходе к лагерю попаданцев они попали в засаду уаминка. Но все закончилось без схватки. Те, узнав виракочей, провели старшего лейтенанта с бойцами к своим.
Сразу же после получения известия о нападении гуаро на крепость Синчи Пума отправил на помощь шесть сотен воинов, находившихся у него под рукой. К утру, извещенные гонцами, из других селений и крепостей племени должны были прибыть еще около восьми сотен воинов. Это, конечно, было риском – оголять границы племени, собрав всех воинов в одном месте. Но старый вождь знал своих соседей и надеялся на то, что они не будут столь коварны и не воспользуются моментом пограбить, когда Синчи Пума с воинами сражается на другой границе. С соседями был заключен мир, подкрепленный армией Сапа Инки, но сейчас идет война внутри империи, и неизвестно, как себя поведут вожди других племен. Была еще надежда на виракочей, но их малочисленность делала эту надежду слабой. Ставка была на другое. Всякое коварство будет жестоко наказано. Соседи знали, что Синчи Пума не прощает таких подлых ударов в спину. После разгрома дикарей он обязательно повернет своих воинов против напавших на его селения, и тогда тем не поздоровится. А с сильным и обозленным уаминка никто не хотел связываться.
Когда виракочи подошли к крепости, битва за нее уже закончилась.
Уаминка, разделившись на три отряда, окружили напавших на крепость пять сотен дикарей и всех перебили; правда, не без потерь со своей стороны. Полностью был вырезан и лагерь гуаро, расположенный под крепостью. Старики, женщины и дети. Никто не остался в живых. Некому было сообщить родичам, штурмующим Уанка-канча, о постигшем их поражении.
Проходя мимо уничтоженного лагеря дикарей, Максим и другие молодые бойцы, еле сдерживая рвотные позывы, старались быстрее миновать обезглавленные и изуродованные трупы. Реальность войны – это совсем не то, что в кино, даже в голливудских ужастиках. С экрана не почувствуешь запах смерти – запах крови, развороченных внутренностей и испражнений убитых. Но если ты захотел стать воином, тем более в такие дикие времена, надо привыкать и к этому. Смотри и запоминай. Эту школу жизни заочно не пройдешь. Все надо попробовать самому и пропустить через себя. Быть готовым убивать и самому быть убитым.
К вечеру подошли к ущелью, ведущему в долину уанка. Воины-уаминка уже разобрали каменную стену, построенную дикарями, продвинувшись вперед по ущелью. Проводники-уанка показали тайные тропы, по которым можно незаметно пробраться в долину, минуя ущелье. Несколько сотен воинов ушли по ним в обход лагеря гуаро, расположенного на выходе из ущелья. Другие остались ждать подхода подкрепления.
Огромное изумление вызвало появление во временном стане попаданцев Дулевича с десятью бойцами, пришедших со стороны Большой реки. Как пояснил командованию старший лейтенант-связист, он вместе с бойцами шел по следу уголовников от форта. Как ни петляли урки, но от пограничного пса Мухтара скрыть следы им в этот раз не удалось. В месте, где те свернули от ручья на перевал, Дулевич догнал группу Синякова, прошедшую немного вперед по ручью и вернувшуюся назад. Вместе они вышли на берег реки, где и обнаружили следы строительства плотов. Стало понятно, что уголовники, построив плоты, спустились вниз по реке. Но Дулевич не успокоился. Горя желанием спасти свою Риту и отомстить обидчикам, он отобрал добровольцев, соорудил несколько небольших плотов из связанных лианами поваленных деревьев, и на них спустился по реке. Синяков с остальными бойцами вернулись в форт. Плывя вниз по реке, среди почти вертикальных скал, они увидели кусок пологого и чистого от леса берега. На берегу валялись лодки-однодревки и виднелись следы покинутого лагеря дикарей. Пристав к берегу, один из бойцов случайно нашел остатки одежды и небольшой женский носовой платочек из своего времени. К ужасу Дулевича и его бойцов, они обнаружили потухшие костры с человеческими останками. Боясь самого худшего, красноармейцы все же двинулись по следам дикарей в глубь леса. В середине пути следы расходились в разные стороны, но им опять повезло. На одном из колючих кустов Дулевич обнаружил кусок материи от платья своей любимой. Пройдя немного вперед, нашли еще несколько таких кусочков. Стало понятно, что Рита таким способом пыталась дать о себе знать, указывая путь, по которому ее увели. Это вселило надежду, что девушка жива. Не давая своим бойцам отдохнуть, Дулевич с удвоенной энергией кинулся в погоню. На подходе к лагерю попаданцев они попали в засаду уаминка. Но все закончилось без схватки. Те, узнав виракочей, провели старшего лейтенанта с бойцами к своим.