Анна Гаврилова. Уши не трогать!

   Завидев нас, девицы приободрились. Одни выстроились у самых прутьев, другие приняли красивые позы и смотрели из глубины клеток, третьи пытались танцевать – по крайней мере, именно так поняла их плавные подергивания.
   – Хочешь какую-нибудь из них? – после долгого молчания спросил Орис.
   Я мотнула головой и отвернулась.
   – А вы? – тут же встрял торговец. – Вы, господин инкви… э… извините, Орис? Элитные самочки такие забавные, так веселят гостей.
   – У меня уже есть одна, – буркнул граф.
   Брови толстяка взлетели на середину лба, в выпученных глазах читалось тотальное, убийственное удивление.
   – Но откуда? У нас вы точно не покупали…
   – Приятель подарил.
   «Гид» по-прежнему таращился и ждал пояснений.
   – Где купил – не знаю.
   – Как?! Как такое возможно? Она что же, не породистая?
   Граф пожал плечами, холодно покосился на меня.
   – Господин Орис! – возопил толстяк. Девчонки в полупрозрачных платьях шарахнулись от прутьев. – Но зачем? Вы разве не понимаете? У нас порода! У нас родословные! Мы каждую с пеленок обучаем!!! Делаем регулярные осмотры у врачей! Зачем вам беспородная самка? С ними столько проблем, вы не представляете!
   – Хватит!
   Толстяк вздрогнул всем телом. Я тоже слегка испугалась собственного голоса.
   – Хватит, – повторила уже спокойней, хотя внутри клокотала ярость. – Орис, пойдем отсюда. Прошу тебя.
   Что опять не так? Почему толстяк побледнел и отступил?
   – Да, – произнес граф, глядя на седеющего торговца. – Для нее я просто Орис. Для нее, короля и еще нескольких аристократов. А обращение на «ты» позволено только ей, даже Георганус не заслужил такого права.
   Ох… Кажется, снова во что-то вляпалась…
 
   Согласна оказаться где угодно: в клетке работорговца, в тюрьме, в гробу… – только бы не видеть мерзкую физиономию Ориса! А он словно почувствовал и вместо особняка привез в один из ресторанов верхнего города, усадил напротив и нагло уставился на меня.
   Посетителей в зале немного, искусственный полумрак и тихая музыка намекают на романтику, а меня тянет на порнографию – просто колотит от желания высказать графу, где и в каких позах видела всю его родню. И забегаловку эту разнести хочется, аж зубы сводит. Официантку так вообще – прямо сейчас за волосы и об стол! Чтобы иллюминаторы свои не таращила и не хихикала с подругами, исподволь кивая на нас.
   Ну вот, опять вылупилась! Ты чем занимаешься, дура ушастая? Вино открываешь? Вот и смотри на штопор! Что, благородных эльфиек с синяками на шее никогда не видела?!
   – Господин Орис, – проворковала официантка, – позвольте предложить вашей избраннице сладости. Их еще нет в меню, только-только из восточного королевства привезли.
   Предложи мне сала и самогона!
   Стоп. Как ты меня назвала?!
   – Благодарю, – откликнулся эльф. – Лёля, хочешь?
   Я послала Орису испепеляющий взгляд. Он, умница, догадался, что шутить не стоит. Значит, в королевские советники благодаря уму выбился, а не через постель, как подозревала.
   – Нет, сладости ни к чему.
   – Как скажете, – учтиво поклонилась девица. – Ваш ужин почти готов.
   Удалялась она со скоростью парализованной черепахи и взглядом по мне елозила до неприличия долго.
   Орис словно не замечал. Подхватил бокал, наполненный вином, спросил ласково:
   – За что выпьем?
   – За человечество! – рыкнула я и залпом, не чокаясь, осушила свой. Тут же водрузила стекляшку на стол, стукнула по ней ногтем.
   Мой палач изогнул бровь и недоверчиво уточнил:
   – Что? Еще? Может, не надо? На пустой-то желудок.
   Не твое дело! Лей, пока я эту бутылку о твой лопоухий кочан не разбила!
   Вслух, увы, пришлось сказать мягче:
   – Наливай.
   Заказанный Орисом ужин в горло не лез, зато вино оказалось отменным. Как раз под настроение. Когда официантка открывала для нас третью бутылку, глазки ее едва не лопались от удивления. Зато мой спутник был спокоен как танк!
   Интересно, господин инквизитор по-прежнему уверен, что его репутация нерушима? «Избранница» с наклонностями алкоголички тоже не пугает? Ну-ну…
   – Лёля, откуда тебе известно про уши? – наконец произнес эльф.
   Я невольно скривилась, вспомнив Грегора и сцену в шатре.
   – Отвечу, если и ты кое-что расскажешь.
   – Согласен, – усмехнулся граф. – Так откуда?
   – Был один… самонадеянный тип. – Раскрывать имена и звания точно не собираюсь, градус не тот. – Похвастаться передо мной решил, выставил ухо: смотри, мол, какая красота. А я его и цапнула, просто из любопытства. Тут-то все и выяснилось.
   Черт, интересно, если у них настолько чувствительные уши, в штанах-то что?
   – Ладно, – кивнул эльф. – А что говорит на эту тему этикет, знаешь?
   – Нет, – улыбнулась я. Хлебнула вина и добавила доверительным шепотом: – И знать не хочу!
   Действительно не хочу. Только заморочек с этикетом мне не хватало!
   Орис почему-то повеселел, без напоминания подлил вина.
   – Сама-то о чем узнать хочешь?
   Набрала в грудь побольше воздуха, выпалила:
   – Тебе не кажется, что шутка затянулась? Одно дело – привести замаскированную самку человека на совещание, совсем другое – представить сестре и прогуляться в ее компании по столице!
   Ушастый интриган улыбался и молчал. От его взгляда мурашки по спине поползли и сердце споткнулось.
   – Орис, это не смешно. Зачем ты надо мной издеваешься?
   – Лёля! – возмутился он. – Я окружил тебя заботой и роскошью! Это называешь издевательством? Ну а в том, что бываю жесток… сама виновата. Провоцируешь.
   Ага, конечно. Тебе просто нравится ежесекундно доказывать свое превосходство!
   – Орис, это мелко, – осушив очередной бокал, пояснила я. – Недостойно мужчины. А такого, как ты, тем более. Ведь ты же эльф!
   Граф подавился помидоркой, закашлялся. Когда отошел, я продолжила:
   – Ты – существо высокой культуры, высокой духовной организации. Не орк какой-нибудь, не тролль, а эльф! Значит, должен быть утонченным и воспитанным. И должен понимать – нет чести в том, чтобы обижать слабых! К слабым нужно быть снисходительней! Добрей! Особенно к женщинам. Ну сделала глупость, и что? Я всего лишь самка человека и блондинка к тому же. Глупость у меня в крови, разве не понимаешь? Прости и забудь, делов-то? Да и чего злиться? Ладно бы я твой «майбах» разбила или любимого хомячка в микроволновке высушила! Или слушок пустила, что ты гей!
   – Я не гей!
   – Ну хорошо. Импотент.
   – Нет! – рыкнул Орис.
   – Не проверяла, – равнодушно парировала я. – Да и какая разница?
   – Лёля, может, хватит вина? – осторожно уточнил черноглазый ушастик. – А то договоришься…
   Я решительно помотала головой, сама плеснула в бокал.
   – Нет, Орис! Я все скажу! Кстати, а что-нибудь покрепче тут подают?!

Глава 10

   Утро началось с боли. Дикой, раздирающей.
   Чувство такое, будто по мне колонна бульдозеров проехала. Каждая клеточка тела, каждая косточка болит! Голова вообще раскалывается. Во рту не кошки ночевали, нет. Скунсы!
   Щекой ощущаю что-то мягкое, сверху – что-то теплое, но глаза открыть страшно. Полежу еще полчасика – вдруг похмелье рассосется? Ох, кто бы аспиринчику подал.
   Рядом недовольно заворочалось и забухтело.
   Черт! Неужели я… Ох… Так и знала, что этим кончится. Ну почему не слушала Машку? Почему?
   Она уже полтора года твердит, чтобы кончала дурить и завела себе парня. А я не могу просто взять и «завести», мне чувства нужны! И вообще… После расставания с Виталиком от парней немного подташнивает. Что, если опять бабник попадется? Снова терпеть шепотки за спиной, а после рыдать в подушку и выслушивать лицемерные соболезнования знакомых? Нет. Не хочу.
   Рядом завозилось, раздался приглушенный стон. Одеяло поползло на звук, норовя оставить мое тельце без прикрытия. Я вцепилась в краешек, зажмурилась.
   Черт, я отлично знаю – от длительного воздержания крыша едет не только у парней, но даже предположить не могла, что докачусь до такого! И где я его подцепила? А где напилась-то? Черт! Не помню!
   – Лёля? – осторожно позвал голос.
   Я приоткрыла один глаз, молчаливо моля судьбу, чтобы незнакомец оказался хотя бы симпатичным.
   Похмелье сыграло дурную шутку – брюнет в белой рубашке, нависший надо мной, не только хорошенький, но и длинноухий. Как эльф, честное слово.
   Стоп.
   – Эльф?! – взвизгнула я, шарахнулась в сторону. Тело отозвалось нестерпимой болью, мир перед глазами закружился, к горлу подступила тошнота. И память, будь она неладна, начала возвращаться. По крайней мере, брюнета я вспомнила.
   – Лёля, не бойся, – шепнул Орис.
   Потянулся, положил ладонь на мой лоб. Уж не знаю, что нашептывал длинноухий, но похмелье попятилось. Через пару минут о вчерашнем загуле напоминала только легкая головная боль и горящие от стыда уши.
   Когда сообразила, что платье, а значит, и девичья честь все еще при мне, немного успокоилась. Даже обнаглела слегка.
   – Как ты оказался в моей постели, Орис?
   – Хм… Вообще-то это моя постель… – насмешливо отозвался эльф.