Страница:
На этаже остановился лифт, двери мягко, бесшумно открылись, в холл вышли мужчина и женщина – громко смеющиеся, явно навеселе. Они подошли к Елене, назвали номер, и та, поискав в столе за стойкой портье, выдала им ключ – магнитную пластиковую карточку, отпиравшую электронный замок. Дверь напротив люкса 617 хлопнула и тут же поглотила возбужденные голоса постояльцев. Елена поймала себя на том, что все еще улыбается дежурной, радушной улыбкой и, согнав ее с лица, принялась названивать по служебному номеру, надеясь найти портье, который вновь беззастенчиво отсутствовал.
Тот обнаружился на третьем этаже. Горничные позвали его из кафе, где он пил кофе с сослуживцем. Елена, сама не понимая толком, отчего она так злится, приказала ему вернуться на рабочее место.
– Да я только что отошел, – попытался сопротивляться мужчина.
– Вас нет уже полчаса, Андрей Николаевич! Что вы себе позволяете?!
– Допью кофе и приду, – пообещал тот.
– Вы бросили пост в такое горячее время, в половине одиннадцатого! Я уже ловила вас в три, в четыре часа ночи, и это еще можно было извинить, но сейчас!
– Да ведь на минутку…
– Немедленно возвращайтесь, я не могу найти справочник, мне нужно дозвониться дежурному инженеру, сломан второй лифт!
Послышалось невнятное ворчание, и портье положил трубку. Елена от нетерпения постукивала каблуком по мягкому ковру, придумывая, что еще скажет этому ленивому, зажравшемуся типу, похожему на откормленного кота, который вечно норовил улизнуть с поста в кафе. «Не говоря уже о том, что персоналу неприлично сидеть в том же заведении, что и постояльцы! Не-при-лич-но! Так я ему и скажу!» – накручивала себя она.
Прежде Елена избегала читать кому-то нравоучения, боясь, что ее одернут, напомнив, что она сама в гостиничном бизнесе без году неделя и даже не оканчивала соответствующего учебного заведения, института сервиса, к примеру. Но на этот раз она молчать не собиралась. Когда на этаже остановился лифт и оттуда выплыл мрачный, облизывающий жирные губы портье, она открыла рот, чтобы начать его отчитывать, но тут же остановилась. Следом за портье из лифта вышла женщина и, быстро оглядевшись, обратилась к Елене:
– Мне нужен номер 617!
– Сюда, пожалуйста, – Елена указала в сторону люкса. – Но… Видите, там вывесили табличку «Не беспокоить!».
– Ко мне это не относится! – резко ответила женщина и почти бегом направилась к люксу.
Портье тем временем расположился за стойкой, включил лампу, разложил перед собой ручки и карандаши, всем своим видом демонстрируя крайнюю занятость и утомление. Елена злым, еле слышным шепотом обратилась к нему:
– Если вы еще раз позволите себе шляться в рабочее время, никого не оставив на посту взамен, я напишу докладную!
Женщина была настолько взбешена, что не делала скидок на возраст подчиненного. Прежде она робела его отчитывать.
– Пишите, – проворчал Андрей Николаевич, продолжая выравнивать карандаши. – Вам за это деньги платят.
– Что?! Да я еще ни на кого не доносила, хотя меня уже десять раз спрашивали, почему я этого не делаю!
– Мне все равно. – Портье шумно засопел, еще больше напоминая в этот миг кота, застигнутого за кражей котлет. Елене даже померещилось, что его уши плотнее прижались к лысеющему черепу. – Я свои права знаю.
– А обязанности помните?!
Неизвестно, чем бы закончилась их пикировка, но к стойке подошла женщина, собиравшаяся навестить постояльца люкса. Свет лампы упал на ее бледное, худое лицо, и Елена, увидев гостью так близко, вдруг поняла, что та сильно нервничает. Эта нервность мгновенно передалась ей самой. Она почувствовала ватную слабость в коленях, может, потому, что подсознательно ждала от номера 617 новых неприятностей.
– Он не открывает, – сказала гостья.
– Наверное, спит, – развела руками Елена.
Женщина сощурилась, ее ресницы часто-часто задрожали. Она прикусила нижнюю губу и обернулась в сторону коридора:
– Не может быть. Он меня ждет.
– А вы попробуйте еще постучать, – вмешался портье. – Вдруг телевизор громко работает, или он в ванной…
– Черт знает что… – сквозь зубы проговорила женщина. Она вернулась к двери и снова принялась стучать и нажимать ручку.
Елена следила за ней, попутно отмечая интересную внешность визитерши. Кроме ее худобы и бледного лица, в глаза бросалась художественно-небрежная стрижка. Короткие темные волосы торчали перьями, придавая облику женщины нечто мальчишеское. На вид ей казалось около сорока, но одета она была, как подросток. Супермодные брюки-карго, с оттянутыми карманами на бедрах, расцветки «милитари», свитер с глубоким вырезом, обнажавшим острые ключицы, туфли на каблуках, не вяжущиеся с общим ансамблем, дешевая парусиновая сумка, испачканная красками… Женщина явно оделась впопыхах, нацепив первое, что попалось на глаза, или же была равнодушна к таким тонкостям.
– Вот телефон дежурного инженера, – отвлек ее портье, придвинув справочник. – А тут на полях записан его мобильный.
Он явно пытался подольститься. Елена вынула из кармана пиджака мобильный телефон и набрала номер. Услышав неутешительное сообщение о том, что аппарат выключен, собралась позвонить по городскому, но в этот миг женщина принялась колотить в дверь люкса кулаком.
– Что вы, что вы! – поспешила к ней Елена. – Уже ночь, вы всех перебудите!
– Он там или нет?! – яростно обернулась к ней визитерша.
– Там, видите табличку?
– Плевала я на табличку! Откройте дверь, я должна туда попасть!
– Простите, этого нельзя. – Елена очень боялась, что та снова начнет стучать, и вместо приветливой улыбки у нее на лице появился нервный оскал. – А вы можете позвонить своему знакомому?
Женщина выхватила из сумки телефон, несколько раз нажала на клавиши, приложила его к уху и через десяток секунд поморщилась:
– Не отвечает!
– Я наберу номер люкса от портье. – Елена сделала шаг и остановилась: – А вероятнее всего, там никого и нет! Табличку могли повесить по ошибке! Наверное, ваш знакомый спустился в ресторан.
Она лукавила, желая успокоить излишне нетерпеливую гостью, которая могла поднять нежелательный шум в засыпающем отеле. Елена не собиралась упоминать ни об ужине, заказанном в номер бельгийским антикваром, ни о том, что табличка с просьбой не беспокоить появилась на двери люкса всего пятнадцать минут назад. Она набрала номер у стойки портье и убедилась, что никто не собирается снимать трубку.
– Увы. – Елена вернулась к женщине, все еще стоявшей у двери с поднятым сжатым кулаком, будто готовясь постучать. – Ваш знакомый ушел.
– Этого не может быть! – выдохнула та. – Он ждал меня!
– Быть может, зайдете еще раз утром, а пока оставите записку?
– Утром, утром… – пробормотала женщина. – Нет, исключено! Я должна забрать ящик сейчас.
– Ящик?
– Он привез для меня посылку, из Брюсселя. – Гостья впервые прямо взглянула на Елену, будто осознав, что та стоит перед ней. – Пожалуйста, помогите мне ее забрать! У меня есть на нее документы, вот!
Выхватив из сумки файл с бумагами, она взмахнула им перед самым лицом Елены.
– Я заберу ящик, в вашем присутствии. – Женщина говорила лихорадочно быстро, продолжая усиленно жестикулировать. – Я не могу, не собираюсь ждать! У меня тут рядом в переулке стоит «газель», и в ней ждут двое грузчиков. Оплата почасовая, а за ночное время дополнительная.
– Погодите… – Елена тяжело вздохнула, с тоской взглянув на номер, который уже сделался ей ненавистен. – Вы требуете невозможного. Как я могу выдать вам вещи из чужого номера?!
– Но это мои вещи!
– Чьи бы то ни было!
Она сама постучала в дверь и нажала ручку, просто по инерции. Таким образом дверь можно было открыть только изнутри. Чтобы проделать это снаружи, требовалось сперва вставить в прорезь замка карту.
– Давайте поступим так, – предложила Елена. – Я провожу вас в кафе, и вы там подождете вашего знакомого минут пятнадцать. Я, со своей стороны, постараюсь сделать все возможное, чтобы найти его. Он может быть в ресторане, в массажном кабинете, в сувенирном магазине… Если не найду, предпримем еще какие-нибудь меры.
Какие это могли быть меры, Елена не знала и желала лишь одного – успокоить излишне нервную гостью. Частично ей это удалось. Глубоко вздохнув, та спрятала в сумку бумаги и пожала плечами.
– Ладно, пятнадцать минут подожду. Не надо меня провожать. Где ваше кафе?
– На третьем этаже.
Когда за ней закрылись створки лифта, Елена вопросительно посмотрела на портье. Тот понял ее взгляд:
– Да я его вообще не видел. Он заселился до девяти.
– Надо бы к нему заглянуть. – Елена услышала свой голос как будто очень издалека. Она сама не могла поверить, что изрекает подобную ересь. Беспокоить постояльца, который вывесил требование оставить его в покое!
Однако Андрей Николаевич ничуть не удивился и даже поддержал ее:
– Конечно, надо. Вдруг ему плохо? Эта дамочка так туда колотилась, а он не услышал. Или его совсем там нет?
– Ключ взять у Никиты?
– У меня есть запасной. – Портье услужливо протянул ей заготовленную заранее карточку. Видя, что Елена колеблется, не решаясь взять ее, он подмигнул: – Никита – это лишний шум и лишние глаза. Если бы вы в ту ночь, когда напилась дамочка, обратились ко мне, скандала бы не было. Я умею таких приводить в чувство! До девяностого года пятнадцать лет отработал санитаром на «скорой»!
– Но вас той ночью не было на посту. – Женщина произнесла это без тени упрека.
Подойдя к двери люкса, она вложила карточку в замок и, увидев, как красный огонек сменился зеленым, нажала ручку. Елена вошла в номер, готовя про себя несложную английскую фразу, чтобы объяснить свое появление и извиниться. «Хотя, Вера сказала, антиквар говорит по-русски». В гостиной она сразу обратила внимание на массивный ящик, сколоченный из тщательно отшлифованных досок. Вид у него был внушительный, особенно благодаря большим сургучным печатям, наложенным по всем швам. На печатях значилось одно и то же, крупно выдавленное слово, вероятнее всего, фамилия: «Van Klaas». В гостиной горел верхний свет, а также торшер и оба бра над диваном. Было так светло, что Елена, привыкшая к неяркому освещению гостиничных коридоров, невольно щурилась, оглядываясь по сторонам.
«Он спит, а я буду выглядеть дурой и хамкой вдобавок, если сунусь к нему в спальню!»
И все же она заглянула туда, осторожно приоткрыв дверь. В комнате было темно и прохладно. Сквозь отворенную створку окна свободно лился ночной воздух и ровный гул вечернего города. Спустя полминуты Елена разглядела на двуспальной кровати большое темное пятно и скомканную кучу тряпья. Спящего человека там не оказалось.
– Извините, к вам пришла гостья, – все же сказала она по-русски, негромко, проверяя, в комнате ли постоялец.
«Тут никого нет. Бельгиец поужинал, переоделся и ушел гулять в город. Сегодня так тепло! С чего я взяла, что табличку на двери повесили прямо перед тем, как я на нее взглянула? Она могла качаться от сквозняка!»
Елена нащупала на стене выключатель и нажала клавишу. Вспыхнула люстра, и одновременно раздался короткий, придушенный крик. Женщина не сразу поняла, что кричала она сама.
Пятно оказалось размазанной, уже впитавшейся в желтый шелк скомканного покрывала лужей крови. Рядом с постелью, на ковре, ничком лежало тело мужчины. Колени были полусогнуты, одна рука подвернута под себя. Он как будто пытался встать, но в последний момент не смог этого сделать.
Она крикнула еще раз, уже оттого, что кто-то внезапно схватил ее за руку выше локтя. Обернувшись, Елена увидела портье. Тот неслышно подкрался сзади и теперь оглядывал спальню со смешанным выражением отвращения и любопытства.
– Во всех отелях бывают несчастливые номера, – наконец авторитетно изрек он. – Значит, здесь теперь тоже есть такой.
Глава 2
Тот обнаружился на третьем этаже. Горничные позвали его из кафе, где он пил кофе с сослуживцем. Елена, сама не понимая толком, отчего она так злится, приказала ему вернуться на рабочее место.
– Да я только что отошел, – попытался сопротивляться мужчина.
– Вас нет уже полчаса, Андрей Николаевич! Что вы себе позволяете?!
– Допью кофе и приду, – пообещал тот.
– Вы бросили пост в такое горячее время, в половине одиннадцатого! Я уже ловила вас в три, в четыре часа ночи, и это еще можно было извинить, но сейчас!
– Да ведь на минутку…
– Немедленно возвращайтесь, я не могу найти справочник, мне нужно дозвониться дежурному инженеру, сломан второй лифт!
Послышалось невнятное ворчание, и портье положил трубку. Елена от нетерпения постукивала каблуком по мягкому ковру, придумывая, что еще скажет этому ленивому, зажравшемуся типу, похожему на откормленного кота, который вечно норовил улизнуть с поста в кафе. «Не говоря уже о том, что персоналу неприлично сидеть в том же заведении, что и постояльцы! Не-при-лич-но! Так я ему и скажу!» – накручивала себя она.
Прежде Елена избегала читать кому-то нравоучения, боясь, что ее одернут, напомнив, что она сама в гостиничном бизнесе без году неделя и даже не оканчивала соответствующего учебного заведения, института сервиса, к примеру. Но на этот раз она молчать не собиралась. Когда на этаже остановился лифт и оттуда выплыл мрачный, облизывающий жирные губы портье, она открыла рот, чтобы начать его отчитывать, но тут же остановилась. Следом за портье из лифта вышла женщина и, быстро оглядевшись, обратилась к Елене:
– Мне нужен номер 617!
– Сюда, пожалуйста, – Елена указала в сторону люкса. – Но… Видите, там вывесили табличку «Не беспокоить!».
– Ко мне это не относится! – резко ответила женщина и почти бегом направилась к люксу.
Портье тем временем расположился за стойкой, включил лампу, разложил перед собой ручки и карандаши, всем своим видом демонстрируя крайнюю занятость и утомление. Елена злым, еле слышным шепотом обратилась к нему:
– Если вы еще раз позволите себе шляться в рабочее время, никого не оставив на посту взамен, я напишу докладную!
Женщина была настолько взбешена, что не делала скидок на возраст подчиненного. Прежде она робела его отчитывать.
– Пишите, – проворчал Андрей Николаевич, продолжая выравнивать карандаши. – Вам за это деньги платят.
– Что?! Да я еще ни на кого не доносила, хотя меня уже десять раз спрашивали, почему я этого не делаю!
– Мне все равно. – Портье шумно засопел, еще больше напоминая в этот миг кота, застигнутого за кражей котлет. Елене даже померещилось, что его уши плотнее прижались к лысеющему черепу. – Я свои права знаю.
– А обязанности помните?!
Неизвестно, чем бы закончилась их пикировка, но к стойке подошла женщина, собиравшаяся навестить постояльца люкса. Свет лампы упал на ее бледное, худое лицо, и Елена, увидев гостью так близко, вдруг поняла, что та сильно нервничает. Эта нервность мгновенно передалась ей самой. Она почувствовала ватную слабость в коленях, может, потому, что подсознательно ждала от номера 617 новых неприятностей.
– Он не открывает, – сказала гостья.
– Наверное, спит, – развела руками Елена.
Женщина сощурилась, ее ресницы часто-часто задрожали. Она прикусила нижнюю губу и обернулась в сторону коридора:
– Не может быть. Он меня ждет.
– А вы попробуйте еще постучать, – вмешался портье. – Вдруг телевизор громко работает, или он в ванной…
– Черт знает что… – сквозь зубы проговорила женщина. Она вернулась к двери и снова принялась стучать и нажимать ручку.
Елена следила за ней, попутно отмечая интересную внешность визитерши. Кроме ее худобы и бледного лица, в глаза бросалась художественно-небрежная стрижка. Короткие темные волосы торчали перьями, придавая облику женщины нечто мальчишеское. На вид ей казалось около сорока, но одета она была, как подросток. Супермодные брюки-карго, с оттянутыми карманами на бедрах, расцветки «милитари», свитер с глубоким вырезом, обнажавшим острые ключицы, туфли на каблуках, не вяжущиеся с общим ансамблем, дешевая парусиновая сумка, испачканная красками… Женщина явно оделась впопыхах, нацепив первое, что попалось на глаза, или же была равнодушна к таким тонкостям.
– Вот телефон дежурного инженера, – отвлек ее портье, придвинув справочник. – А тут на полях записан его мобильный.
Он явно пытался подольститься. Елена вынула из кармана пиджака мобильный телефон и набрала номер. Услышав неутешительное сообщение о том, что аппарат выключен, собралась позвонить по городскому, но в этот миг женщина принялась колотить в дверь люкса кулаком.
– Что вы, что вы! – поспешила к ней Елена. – Уже ночь, вы всех перебудите!
– Он там или нет?! – яростно обернулась к ней визитерша.
– Там, видите табличку?
– Плевала я на табличку! Откройте дверь, я должна туда попасть!
– Простите, этого нельзя. – Елена очень боялась, что та снова начнет стучать, и вместо приветливой улыбки у нее на лице появился нервный оскал. – А вы можете позвонить своему знакомому?
Женщина выхватила из сумки телефон, несколько раз нажала на клавиши, приложила его к уху и через десяток секунд поморщилась:
– Не отвечает!
– Я наберу номер люкса от портье. – Елена сделала шаг и остановилась: – А вероятнее всего, там никого и нет! Табличку могли повесить по ошибке! Наверное, ваш знакомый спустился в ресторан.
Она лукавила, желая успокоить излишне нетерпеливую гостью, которая могла поднять нежелательный шум в засыпающем отеле. Елена не собиралась упоминать ни об ужине, заказанном в номер бельгийским антикваром, ни о том, что табличка с просьбой не беспокоить появилась на двери люкса всего пятнадцать минут назад. Она набрала номер у стойки портье и убедилась, что никто не собирается снимать трубку.
– Увы. – Елена вернулась к женщине, все еще стоявшей у двери с поднятым сжатым кулаком, будто готовясь постучать. – Ваш знакомый ушел.
– Этого не может быть! – выдохнула та. – Он ждал меня!
– Быть может, зайдете еще раз утром, а пока оставите записку?
– Утром, утром… – пробормотала женщина. – Нет, исключено! Я должна забрать ящик сейчас.
– Ящик?
– Он привез для меня посылку, из Брюсселя. – Гостья впервые прямо взглянула на Елену, будто осознав, что та стоит перед ней. – Пожалуйста, помогите мне ее забрать! У меня есть на нее документы, вот!
Выхватив из сумки файл с бумагами, она взмахнула им перед самым лицом Елены.
– Я заберу ящик, в вашем присутствии. – Женщина говорила лихорадочно быстро, продолжая усиленно жестикулировать. – Я не могу, не собираюсь ждать! У меня тут рядом в переулке стоит «газель», и в ней ждут двое грузчиков. Оплата почасовая, а за ночное время дополнительная.
– Погодите… – Елена тяжело вздохнула, с тоской взглянув на номер, который уже сделался ей ненавистен. – Вы требуете невозможного. Как я могу выдать вам вещи из чужого номера?!
– Но это мои вещи!
– Чьи бы то ни было!
Она сама постучала в дверь и нажала ручку, просто по инерции. Таким образом дверь можно было открыть только изнутри. Чтобы проделать это снаружи, требовалось сперва вставить в прорезь замка карту.
– Давайте поступим так, – предложила Елена. – Я провожу вас в кафе, и вы там подождете вашего знакомого минут пятнадцать. Я, со своей стороны, постараюсь сделать все возможное, чтобы найти его. Он может быть в ресторане, в массажном кабинете, в сувенирном магазине… Если не найду, предпримем еще какие-нибудь меры.
Какие это могли быть меры, Елена не знала и желала лишь одного – успокоить излишне нервную гостью. Частично ей это удалось. Глубоко вздохнув, та спрятала в сумку бумаги и пожала плечами.
– Ладно, пятнадцать минут подожду. Не надо меня провожать. Где ваше кафе?
– На третьем этаже.
Когда за ней закрылись створки лифта, Елена вопросительно посмотрела на портье. Тот понял ее взгляд:
– Да я его вообще не видел. Он заселился до девяти.
– Надо бы к нему заглянуть. – Елена услышала свой голос как будто очень издалека. Она сама не могла поверить, что изрекает подобную ересь. Беспокоить постояльца, который вывесил требование оставить его в покое!
Однако Андрей Николаевич ничуть не удивился и даже поддержал ее:
– Конечно, надо. Вдруг ему плохо? Эта дамочка так туда колотилась, а он не услышал. Или его совсем там нет?
– Ключ взять у Никиты?
– У меня есть запасной. – Портье услужливо протянул ей заготовленную заранее карточку. Видя, что Елена колеблется, не решаясь взять ее, он подмигнул: – Никита – это лишний шум и лишние глаза. Если бы вы в ту ночь, когда напилась дамочка, обратились ко мне, скандала бы не было. Я умею таких приводить в чувство! До девяностого года пятнадцать лет отработал санитаром на «скорой»!
– Но вас той ночью не было на посту. – Женщина произнесла это без тени упрека.
Подойдя к двери люкса, она вложила карточку в замок и, увидев, как красный огонек сменился зеленым, нажала ручку. Елена вошла в номер, готовя про себя несложную английскую фразу, чтобы объяснить свое появление и извиниться. «Хотя, Вера сказала, антиквар говорит по-русски». В гостиной она сразу обратила внимание на массивный ящик, сколоченный из тщательно отшлифованных досок. Вид у него был внушительный, особенно благодаря большим сургучным печатям, наложенным по всем швам. На печатях значилось одно и то же, крупно выдавленное слово, вероятнее всего, фамилия: «Van Klaas». В гостиной горел верхний свет, а также торшер и оба бра над диваном. Было так светло, что Елена, привыкшая к неяркому освещению гостиничных коридоров, невольно щурилась, оглядываясь по сторонам.
«Он спит, а я буду выглядеть дурой и хамкой вдобавок, если сунусь к нему в спальню!»
И все же она заглянула туда, осторожно приоткрыв дверь. В комнате было темно и прохладно. Сквозь отворенную створку окна свободно лился ночной воздух и ровный гул вечернего города. Спустя полминуты Елена разглядела на двуспальной кровати большое темное пятно и скомканную кучу тряпья. Спящего человека там не оказалось.
– Извините, к вам пришла гостья, – все же сказала она по-русски, негромко, проверяя, в комнате ли постоялец.
«Тут никого нет. Бельгиец поужинал, переоделся и ушел гулять в город. Сегодня так тепло! С чего я взяла, что табличку на двери повесили прямо перед тем, как я на нее взглянула? Она могла качаться от сквозняка!»
Елена нащупала на стене выключатель и нажала клавишу. Вспыхнула люстра, и одновременно раздался короткий, придушенный крик. Женщина не сразу поняла, что кричала она сама.
Пятно оказалось размазанной, уже впитавшейся в желтый шелк скомканного покрывала лужей крови. Рядом с постелью, на ковре, ничком лежало тело мужчины. Колени были полусогнуты, одна рука подвернута под себя. Он как будто пытался встать, но в последний момент не смог этого сделать.
Она крикнула еще раз, уже оттого, что кто-то внезапно схватил ее за руку выше локтя. Обернувшись, Елена увидела портье. Тот неслышно подкрался сзади и теперь оглядывал спальню со смешанным выражением отвращения и любопытства.
– Во всех отелях бывают несчастливые номера, – наконец авторитетно изрек он. – Значит, здесь теперь тоже есть такой.
Глава 2
Портье действовал уверенно и деловито, словно ему было не в новинку находить в номерах трупы. Перейдя в гостиную, он набрал номер охраны отеля и коротко попросил подняться в люкс 617. Затем вызвал «скорую», причем Елена, все еще стоявшая на пороге спальни, слышала, как он сказал, что человек тяжело ранен и без сознания.
– Что вы говорите, Андрей Николаевич, – опомнившись, прошептала она. – Он мертв!
– Пусть это удостоверит врач. – Портье принялся набирать очередной номер. – Придется вызвать милицию.
– Боже мой! – Елена наконец оторвала взгляд от неподвижно лежащего тела. – А ведь та женщина, должно быть, ждет меня в кафе!
– Так бегите за ней! – Андрей Николаевич округлил глаза, показывая, что ему ответили.
Елена бросилась прочь из номера.
Женщина, так стремившаяся попасть в люкс 617, сидела в кафе на третьем этаже, уставившись в опустевшую чашку из-под кофе, будто пытаясь что-то прочитать в разводах застывшей гущи. Елена, стараясь не выдать душивших ее эмоций, подошла и негромко произнесла:
– Я за вами. Идемте наверх.
– Проснулся? – проворчала та, отодвигая чашку и поднимаясь из-за стола.
– Идемте, – уклончиво повторила Елена.
К счастью, женщина не стала ни о чем расспрашивать и торопливо направилась к лифту. Елена едва за ней успевала. Дверь номера была закрыта. Портье немедленно отпер на стук:
– Я пока один. Даже из охраны не подошли. Можно подумать, таракан сдох, а не человека убили!
– Что?! – Гостья, устремившаяся было к ящику, замерла и обернулась. – Кого убили?!
– Да вашего знакомого, – мрачно ответил Андрей Николаевич, явно не желая утруждать себя дипломатическими недомолвками. – Вон, в спальне лежит. Э, нет, туда нельзя! Я потом за это перед милицией буду отвечать!
Но женщина и не собиралась переступать порога спальни. Она замерла в дверях, прижав руки к груди, глядя на труп расширенными блестящими глазами. Елене послышалось, будто она что-то шепчет, но приоткрытые губы женщины оставались неподвижными.
– Ничего не трогайте! – предупредил ее портье. – И вы, Елена Дмитриевна, тоже! Кстати, как к вам обращаться?
Гостья, которой адресовался вопрос, не услышала его. На этот раз Елена точно различила, как та шепчет что-то невнятное. Она осторожно коснулась растянутого рукава ее свитера:
– Как вас зовут?
– Александра, – тихо, не глядя на нее, ответила та.
– Он ваш родственник?
– Нет… – Женщина закрыла ладонями лицо и с силой растерла его, будто пытаясь проснуться. Вид у нее был странный. Казалось, Александра мысленно общается с незримым никому, кроме нее одной, привидением. – Нет, – уже громче проговорила она, на шаг отступая от порога спальни и переводя взгляд на ящик с печатями. – Он мне никто. Я его даже никогда раньше не видела. Он просто курьер, доставил мне груз. Я должна была расписаться в получении, а оплатила эту услугу вперед, еще в Бельгии.
Александра внезапно заговорила быстро, будто торопясь покончить с неприятными вопросами разом. Портье слушал с интересом, Елена же поймала себя на том, что не очень доверяет этой женщине. «Она тараторит потому, что пытается что-то скрыть. И все время прислушивается, словно ждет подвоха! В одном она не солгала – на этого мужчину ей плевать. А вот напугана ужасно!»
– Сейчас приедет милиция, – сказала Елена, чтобы посмотреть на реакцию гостьи.
Та лишь пожала плечами. В номер постучали, и Андрей Николаевич впустил начальника охраны. Этот подтянутый отставной военный, вечно одетый в черный костюм и черную рубашку, как гробовщик, славился тем, что везде искал виноватых, даже если их быть не могло. Узнав, что в номере труп, Глеб Иванович изменился в лице и уставился на Елену с такой ненавистью, словно все случившееся было на ее совести.
– Почему посторонние в номере? – прошипел он.
– Я пришла за своей посылкой. – Подойдя к ящику, Александра демонстративно положила на него руку. – Заберу и уйду. Меня больше ничего не касается.
– Кто вас впустил?
– Я. – Елена с вызовом посмотрела на начальника охраны. – И я нашла труп.
– Кто к этому бельгийцу приходил?
Вопрос адресовался Андрею Николаевичу. Тот невозмутимо ответил:
– При мне – никто. Да и до меня никто. Мне сменщик сказал.
– Когда он заехал?
– Часов в восемь вечера.
– Это что получается, – начальник охраны взглянул на часы, – он и трех часов у нас не прожил?
– А мы здесь при чем? – резонно возразил портье. – К нам никаких претензий быть не может. У нас весь сервис на уровне. Я знаю только, что он ужин в номер заказывал. Да вон, пожалуйста!
И Андрей Николаевич указал на посуду, стоявшую на сервировочном столике. Елене бросились в глаза разбросанные по стеклянной столешнице ломтики жареной картошки, тарелка, испачканная белым соусом, пустая литровая кружка из-под пива.
– Ужин ему тоже привезли, когда работал сменщик. – Вероятно, чувствуя свою полную непричастность к случившемуся, портье держался почти развязно. – Так что если какие вопросы, то это к нему. Или официантов спрашивайте!
– Кто же его убил, если к нему никто, кроме официанта, не входил?
– Почему вы думаете, что его убили? – вмешалась внимательно слушавшая Елена. – Может, это самоубийство?
Она высказалась только из чувства противоречия, уж очень ее раздражал надутый вид начальника охраны. Глеб Иванович даже не находил нужным с ней здороваться, не считая новенькую важной фигурой. Неожиданно подала голос Александра:
– Это не может быть самоубийство.
– Вы-то откуда знаете? – мгновенно вцепился в нее портье. – Сказали же, что незнакомы с ним!
– Он прежде всего должен был передать мне груз, – отрезала та. – А уж потом, если захочется, покончить с собой.
– А может…
– Никаких «может»! – В ее голосе зазвучали металлические нотки. Эта женщина явно умела стоять на своем. – Видите печати на ящике? «Ван Клаас» – старинная европейская курьерская фирма, ей чуть не триста лет! Можно доверить все – от наличных денег до собственного ребенка, и они доставят в полной сохранности в любую точку мира! Неужели вы думаете, что они стали бы держать психически неуравновешенного работника?! И потом, – добавила она, будто про себя, – он ведь даже не успел получить от меня чаевые. Я обещала за срочность.
В дверь номера снова постучали. На этот раз явился милицейский наряд.
Один милиционер остался у входа, другой прошел в спальню, взглянул на тело и принялся переговариваться по рации. Александра настороженно наблюдала за ними, то и дело приоткрывая рот, готовясь что-то сказать, но тут же брала себя в руки. Елена видела, что ей не терпится вмешаться в происходящее, но она не решается.
– Кто его нашел? – тем временем поинтересовался милиционер, осматривавший тело.
– Я, – неохотно призналась Елена.
– Значит, останьтесь. Остальные пока могут разойтись.
Однако расходиться никто не пожелал. Начальник охраны высказался категорично – он останется здесь, пока не увезут тело. Это его прямой долг. Портье заметил, что он тоже нашел труп и потому желает давать показания. «Большая радость, нечего сказать!» – подумала Елена, которая с удовольствием уступила бы ему эту привилегию. Александра же не двинулась с места, охраняя свой ящик. У нее был вид собаки, стерегущей кость.
– Как хотите, а я пришла за своей посылкой и уйду отсюда вместе с ней, – заявила она. – Столько ее ждала, могу подождать еще немного!
Ждать в самом деле долго не пришлось. Вскоре явилась следственная группа. В спальне включилась камера, началась процедура осмотра. Приехал врач «скорой», но, мгновенно уяснив, что его присутствие не требуется, лишь мельком взглянул на тело, попросил кого-то из группы расписаться на бланке и исчез. Елена даже не успела его спросить, от чего умер бельгийский гость.
– Кто там открыл окно? – обратился к присутствующим выглянувший из спальни молодой мужчина в штатском.
– Оно было открыто, когда я нашла тело, – с готовностью откликнулась Елена.
– А почему вы вообще вошли в номер? Услышали какой-то шум?
– Нет, все было тихо. Просто к нему пришла гостья и не могла достучаться. – Женщина указала на Александру. – Я забеспокоилась, не случилось ли чего.
Она рассказала то немногое, что знала о постояльце номера 617 – когда он заехал в отель, заказал ужин, как вывесил на двери табличку с просьбой не беспокоить. Рассказала и то, что по ее мнению, табличку вывесили совсем недавно.
– Когда я взглянула на нее, она еще раскачивалась, а прямо перед этим мне померещилось какое-то движение в коридоре. Что-то мелькнуло, понимаете? Значит, дверь открылась, кто-то высунулся, и…
– Дверь открывается вовнутрь, – перебил ее портье.
– Что? – на миг растерялась женщина.
– Все двери номеров открываются вовнутрь. Говорите, что-то двигалось в коридоре, а ему даже высовываться было незачем. Потянул дверь на себя, повесил табличку на ручку и снова ее закрыл. Такое с поста скорее не увидеть, а услышать можно. Как замок щелкнул, например.
– А я ничего не слышала!
– Значит, и не было ничего. – Андрей Николаевич едва заметно подмигнул Елене, чем окончательно привел ее в замешательство. – Мне вот по ночам чего только не мерещится! Даром что здание новое. В таких тоже привидения водятся, еще как!
– Давайте о привидениях потом, – раздраженно перебил их следователь, совсем молодой, похожий на студента. Он как будто сознавал, что его вид не внушает почтения, и поэтому нервничал. – Значит, вы никого не видели возле этого номера?
Елена была вынуждена признать, что никого. Портье продолжал щуриться, словно намекая на связывающую их общую тайну. «Неужели этот идиот думает, что мне есть, чего бояться?!» Она с негодованием отвернулась. Следователь тем временем взялся за Александру. Ей пришлось отпустить свой ящик, достать из сумки паспорт и представиться по всей форме. Выяснилось, что Александра Петровна Корзухина является официальной представительницей нескольких крупных московских художественных салонов и галерей, членом Российского союза художников, а также дипломированным реставратором. Встреча, которая должна была состояться этим вечером в отеле, имела прямое отношение к ее работе.
– Я отыскала в Бельгии, на одном из небольших аукционов, деревянное резное панно, которое меня заинтересовало. Его неправильно назвали в каталоге, неверно датировали, оно находится в посредственном состоянии – за четыреста лет ни единой реставрации. Правда, это голландский черный дуб, от времени он не портится, его даже жучки не едят. Но перенести ему пришлось немало. В эпоху наполеоновских войн стоявшие в доме пьяные солдаты швыряли в него яйцами, например… Это только то, что мне удалось узнать.
Александра говорила крайне взволнованно, бессознательно ломая красивые белые руки. На ее лице попеременно отражались то радость, то страдание. Следователь тоже увлекся:
– Значит, в ящике то самое панно? Ему четыреста лет?
– Вот именно! Его настоящий создатель – знаменитый резчик по дереву Гаспар Ван Гуизий, современник Рубенса и Ван Дейка, а вовсе не безымянный ремесленник из Брюгге конца восемнадцатого века, как считают авторы каталога! Это целиком мое открытие, я даже думаю написать по этому поводу диссертацию!
– Предлагаю вскрыть ящик. – Следователь обернулся в сторону спальни, куда в это время как раз вносили свернутые носилки. – Вы там когда закончите? Как отснимите, увозите его сразу. Белье с постели, наматрасник, вещи, коврик – все забирайте. Опять куча барахла! – Он как будто жаловался кому-то невидимому.
Александра встревожилась:
– Вскрыть здесь? Сейчас? Это мне будет очень неудобно. Как я потом его опять упакую?! Панно ведь очень тяжелое…
– Ну, сейчас вам все равно никуда его увозить не придется, – возразил следователь. – Ящик будет приобщен к делу. Не трогайте его, кстати! На нем могли остаться отпечатки пальцев!
Александра отдернула руки и спрятала их за спину, как провинившаяся девочка. Ее лицо и впрямь приобрело детски несчастное выражение:
– Вы хотите сказать, что не отдадите мне панно?!
– Не беспокойтесь, если вы владелица – его передадут вам. Но не сегодня.
– Посмотрите на бумаги, оно мною куплено три недели назад! – Когда Александра доставала файл с бумагами из сумки, ее руки дрожали. – Вот свидетельство аукциона, вот квитанции – за оплату, за доставку, вот договор с курьерской фирмой, которая сотрудничает с аукционом… Упаковали панно и наложили на ящик печати при мне – вот справка об этом. Вот чек об уплате налога на покупку в странах Бенилюкса. Таможенная декларация, ее мне прислали по факсу, когда курьер пересекал границу… Кое-где копии с печатями, а подлинники – у курьера. Посмотрите в его вещах, он должен был их привезти!
– Мы самым внимательным образом осмотрим его вещи. Но давайте сперва удостоверимся, что ваше панно доехало в целости!
– Неужели вы думаете… – Александра задохнулась, не договорив.
– С виду ящик цел, но курьера застрелили. Уже поэтому неплохо бы убедиться, что он не был ограблен.
Откуда-то из-под локтя следователя вынырнул Андрей Николаевич, с почтительным видом протягивая гвоздодер. Когда он успел отлучиться из номера, где в считанные секунды раздобыл инструмент – для Елены осталось загадкой. Ей казалось, портье все время стоял рядом с ней. Она уже успела понять, что, хотя Андрей Николаевич был не самым большим ревнителем дисциплины и нередко заменял нудное ночное сидение на посту приятной беседой с сослуживцем в кафе, в шустрости и смекалке ему нельзя отказать. Несмотря на свои годы (портье было под шестьдесят), он порой проявлял мальчишескую прыть.
– Что вы говорите, Андрей Николаевич, – опомнившись, прошептала она. – Он мертв!
– Пусть это удостоверит врач. – Портье принялся набирать очередной номер. – Придется вызвать милицию.
– Боже мой! – Елена наконец оторвала взгляд от неподвижно лежащего тела. – А ведь та женщина, должно быть, ждет меня в кафе!
– Так бегите за ней! – Андрей Николаевич округлил глаза, показывая, что ему ответили.
Елена бросилась прочь из номера.
Женщина, так стремившаяся попасть в люкс 617, сидела в кафе на третьем этаже, уставившись в опустевшую чашку из-под кофе, будто пытаясь что-то прочитать в разводах застывшей гущи. Елена, стараясь не выдать душивших ее эмоций, подошла и негромко произнесла:
– Я за вами. Идемте наверх.
– Проснулся? – проворчала та, отодвигая чашку и поднимаясь из-за стола.
– Идемте, – уклончиво повторила Елена.
К счастью, женщина не стала ни о чем расспрашивать и торопливо направилась к лифту. Елена едва за ней успевала. Дверь номера была закрыта. Портье немедленно отпер на стук:
– Я пока один. Даже из охраны не подошли. Можно подумать, таракан сдох, а не человека убили!
– Что?! – Гостья, устремившаяся было к ящику, замерла и обернулась. – Кого убили?!
– Да вашего знакомого, – мрачно ответил Андрей Николаевич, явно не желая утруждать себя дипломатическими недомолвками. – Вон, в спальне лежит. Э, нет, туда нельзя! Я потом за это перед милицией буду отвечать!
Но женщина и не собиралась переступать порога спальни. Она замерла в дверях, прижав руки к груди, глядя на труп расширенными блестящими глазами. Елене послышалось, будто она что-то шепчет, но приоткрытые губы женщины оставались неподвижными.
– Ничего не трогайте! – предупредил ее портье. – И вы, Елена Дмитриевна, тоже! Кстати, как к вам обращаться?
Гостья, которой адресовался вопрос, не услышала его. На этот раз Елена точно различила, как та шепчет что-то невнятное. Она осторожно коснулась растянутого рукава ее свитера:
– Как вас зовут?
– Александра, – тихо, не глядя на нее, ответила та.
– Он ваш родственник?
– Нет… – Женщина закрыла ладонями лицо и с силой растерла его, будто пытаясь проснуться. Вид у нее был странный. Казалось, Александра мысленно общается с незримым никому, кроме нее одной, привидением. – Нет, – уже громче проговорила она, на шаг отступая от порога спальни и переводя взгляд на ящик с печатями. – Он мне никто. Я его даже никогда раньше не видела. Он просто курьер, доставил мне груз. Я должна была расписаться в получении, а оплатила эту услугу вперед, еще в Бельгии.
Александра внезапно заговорила быстро, будто торопясь покончить с неприятными вопросами разом. Портье слушал с интересом, Елена же поймала себя на том, что не очень доверяет этой женщине. «Она тараторит потому, что пытается что-то скрыть. И все время прислушивается, словно ждет подвоха! В одном она не солгала – на этого мужчину ей плевать. А вот напугана ужасно!»
– Сейчас приедет милиция, – сказала Елена, чтобы посмотреть на реакцию гостьи.
Та лишь пожала плечами. В номер постучали, и Андрей Николаевич впустил начальника охраны. Этот подтянутый отставной военный, вечно одетый в черный костюм и черную рубашку, как гробовщик, славился тем, что везде искал виноватых, даже если их быть не могло. Узнав, что в номере труп, Глеб Иванович изменился в лице и уставился на Елену с такой ненавистью, словно все случившееся было на ее совести.
– Почему посторонние в номере? – прошипел он.
– Я пришла за своей посылкой. – Подойдя к ящику, Александра демонстративно положила на него руку. – Заберу и уйду. Меня больше ничего не касается.
– Кто вас впустил?
– Я. – Елена с вызовом посмотрела на начальника охраны. – И я нашла труп.
– Кто к этому бельгийцу приходил?
Вопрос адресовался Андрею Николаевичу. Тот невозмутимо ответил:
– При мне – никто. Да и до меня никто. Мне сменщик сказал.
– Когда он заехал?
– Часов в восемь вечера.
– Это что получается, – начальник охраны взглянул на часы, – он и трех часов у нас не прожил?
– А мы здесь при чем? – резонно возразил портье. – К нам никаких претензий быть не может. У нас весь сервис на уровне. Я знаю только, что он ужин в номер заказывал. Да вон, пожалуйста!
И Андрей Николаевич указал на посуду, стоявшую на сервировочном столике. Елене бросились в глаза разбросанные по стеклянной столешнице ломтики жареной картошки, тарелка, испачканная белым соусом, пустая литровая кружка из-под пива.
– Ужин ему тоже привезли, когда работал сменщик. – Вероятно, чувствуя свою полную непричастность к случившемуся, портье держался почти развязно. – Так что если какие вопросы, то это к нему. Или официантов спрашивайте!
– Кто же его убил, если к нему никто, кроме официанта, не входил?
– Почему вы думаете, что его убили? – вмешалась внимательно слушавшая Елена. – Может, это самоубийство?
Она высказалась только из чувства противоречия, уж очень ее раздражал надутый вид начальника охраны. Глеб Иванович даже не находил нужным с ней здороваться, не считая новенькую важной фигурой. Неожиданно подала голос Александра:
– Это не может быть самоубийство.
– Вы-то откуда знаете? – мгновенно вцепился в нее портье. – Сказали же, что незнакомы с ним!
– Он прежде всего должен был передать мне груз, – отрезала та. – А уж потом, если захочется, покончить с собой.
– А может…
– Никаких «может»! – В ее голосе зазвучали металлические нотки. Эта женщина явно умела стоять на своем. – Видите печати на ящике? «Ван Клаас» – старинная европейская курьерская фирма, ей чуть не триста лет! Можно доверить все – от наличных денег до собственного ребенка, и они доставят в полной сохранности в любую точку мира! Неужели вы думаете, что они стали бы держать психически неуравновешенного работника?! И потом, – добавила она, будто про себя, – он ведь даже не успел получить от меня чаевые. Я обещала за срочность.
В дверь номера снова постучали. На этот раз явился милицейский наряд.
Один милиционер остался у входа, другой прошел в спальню, взглянул на тело и принялся переговариваться по рации. Александра настороженно наблюдала за ними, то и дело приоткрывая рот, готовясь что-то сказать, но тут же брала себя в руки. Елена видела, что ей не терпится вмешаться в происходящее, но она не решается.
– Кто его нашел? – тем временем поинтересовался милиционер, осматривавший тело.
– Я, – неохотно призналась Елена.
– Значит, останьтесь. Остальные пока могут разойтись.
Однако расходиться никто не пожелал. Начальник охраны высказался категорично – он останется здесь, пока не увезут тело. Это его прямой долг. Портье заметил, что он тоже нашел труп и потому желает давать показания. «Большая радость, нечего сказать!» – подумала Елена, которая с удовольствием уступила бы ему эту привилегию. Александра же не двинулась с места, охраняя свой ящик. У нее был вид собаки, стерегущей кость.
– Как хотите, а я пришла за своей посылкой и уйду отсюда вместе с ней, – заявила она. – Столько ее ждала, могу подождать еще немного!
Ждать в самом деле долго не пришлось. Вскоре явилась следственная группа. В спальне включилась камера, началась процедура осмотра. Приехал врач «скорой», но, мгновенно уяснив, что его присутствие не требуется, лишь мельком взглянул на тело, попросил кого-то из группы расписаться на бланке и исчез. Елена даже не успела его спросить, от чего умер бельгийский гость.
– Кто там открыл окно? – обратился к присутствующим выглянувший из спальни молодой мужчина в штатском.
– Оно было открыто, когда я нашла тело, – с готовностью откликнулась Елена.
– А почему вы вообще вошли в номер? Услышали какой-то шум?
– Нет, все было тихо. Просто к нему пришла гостья и не могла достучаться. – Женщина указала на Александру. – Я забеспокоилась, не случилось ли чего.
Она рассказала то немногое, что знала о постояльце номера 617 – когда он заехал в отель, заказал ужин, как вывесил на двери табличку с просьбой не беспокоить. Рассказала и то, что по ее мнению, табличку вывесили совсем недавно.
– Когда я взглянула на нее, она еще раскачивалась, а прямо перед этим мне померещилось какое-то движение в коридоре. Что-то мелькнуло, понимаете? Значит, дверь открылась, кто-то высунулся, и…
– Дверь открывается вовнутрь, – перебил ее портье.
– Что? – на миг растерялась женщина.
– Все двери номеров открываются вовнутрь. Говорите, что-то двигалось в коридоре, а ему даже высовываться было незачем. Потянул дверь на себя, повесил табличку на ручку и снова ее закрыл. Такое с поста скорее не увидеть, а услышать можно. Как замок щелкнул, например.
– А я ничего не слышала!
– Значит, и не было ничего. – Андрей Николаевич едва заметно подмигнул Елене, чем окончательно привел ее в замешательство. – Мне вот по ночам чего только не мерещится! Даром что здание новое. В таких тоже привидения водятся, еще как!
– Давайте о привидениях потом, – раздраженно перебил их следователь, совсем молодой, похожий на студента. Он как будто сознавал, что его вид не внушает почтения, и поэтому нервничал. – Значит, вы никого не видели возле этого номера?
Елена была вынуждена признать, что никого. Портье продолжал щуриться, словно намекая на связывающую их общую тайну. «Неужели этот идиот думает, что мне есть, чего бояться?!» Она с негодованием отвернулась. Следователь тем временем взялся за Александру. Ей пришлось отпустить свой ящик, достать из сумки паспорт и представиться по всей форме. Выяснилось, что Александра Петровна Корзухина является официальной представительницей нескольких крупных московских художественных салонов и галерей, членом Российского союза художников, а также дипломированным реставратором. Встреча, которая должна была состояться этим вечером в отеле, имела прямое отношение к ее работе.
– Я отыскала в Бельгии, на одном из небольших аукционов, деревянное резное панно, которое меня заинтересовало. Его неправильно назвали в каталоге, неверно датировали, оно находится в посредственном состоянии – за четыреста лет ни единой реставрации. Правда, это голландский черный дуб, от времени он не портится, его даже жучки не едят. Но перенести ему пришлось немало. В эпоху наполеоновских войн стоявшие в доме пьяные солдаты швыряли в него яйцами, например… Это только то, что мне удалось узнать.
Александра говорила крайне взволнованно, бессознательно ломая красивые белые руки. На ее лице попеременно отражались то радость, то страдание. Следователь тоже увлекся:
– Значит, в ящике то самое панно? Ему четыреста лет?
– Вот именно! Его настоящий создатель – знаменитый резчик по дереву Гаспар Ван Гуизий, современник Рубенса и Ван Дейка, а вовсе не безымянный ремесленник из Брюгге конца восемнадцатого века, как считают авторы каталога! Это целиком мое открытие, я даже думаю написать по этому поводу диссертацию!
– Предлагаю вскрыть ящик. – Следователь обернулся в сторону спальни, куда в это время как раз вносили свернутые носилки. – Вы там когда закончите? Как отснимите, увозите его сразу. Белье с постели, наматрасник, вещи, коврик – все забирайте. Опять куча барахла! – Он как будто жаловался кому-то невидимому.
Александра встревожилась:
– Вскрыть здесь? Сейчас? Это мне будет очень неудобно. Как я потом его опять упакую?! Панно ведь очень тяжелое…
– Ну, сейчас вам все равно никуда его увозить не придется, – возразил следователь. – Ящик будет приобщен к делу. Не трогайте его, кстати! На нем могли остаться отпечатки пальцев!
Александра отдернула руки и спрятала их за спину, как провинившаяся девочка. Ее лицо и впрямь приобрело детски несчастное выражение:
– Вы хотите сказать, что не отдадите мне панно?!
– Не беспокойтесь, если вы владелица – его передадут вам. Но не сегодня.
– Посмотрите на бумаги, оно мною куплено три недели назад! – Когда Александра доставала файл с бумагами из сумки, ее руки дрожали. – Вот свидетельство аукциона, вот квитанции – за оплату, за доставку, вот договор с курьерской фирмой, которая сотрудничает с аукционом… Упаковали панно и наложили на ящик печати при мне – вот справка об этом. Вот чек об уплате налога на покупку в странах Бенилюкса. Таможенная декларация, ее мне прислали по факсу, когда курьер пересекал границу… Кое-где копии с печатями, а подлинники – у курьера. Посмотрите в его вещах, он должен был их привезти!
– Мы самым внимательным образом осмотрим его вещи. Но давайте сперва удостоверимся, что ваше панно доехало в целости!
– Неужели вы думаете… – Александра задохнулась, не договорив.
– С виду ящик цел, но курьера застрелили. Уже поэтому неплохо бы убедиться, что он не был ограблен.
Откуда-то из-под локтя следователя вынырнул Андрей Николаевич, с почтительным видом протягивая гвоздодер. Когда он успел отлучиться из номера, где в считанные секунды раздобыл инструмент – для Елены осталось загадкой. Ей казалось, портье все время стоял рядом с ней. Она уже успела понять, что, хотя Андрей Николаевич был не самым большим ревнителем дисциплины и нередко заменял нудное ночное сидение на посту приятной беседой с сослуживцем в кафе, в шустрости и смекалке ему нельзя отказать. Несмотря на свои годы (портье было под шестьдесят), он порой проявлял мальчишескую прыть.