– Жертва мексиканской кухни. Огневой темперамент. Находится в состоянии полного истощения. Видишь, с каким трудом передвигается? У нее язва. Ну, выпьем, что ли?
Они выпили.
– О… – Анжелика приоткрыла рот.
– Уф, – бодро сказал Саша и принялся закусывать. – Господи, огонь, огонь! Что они сюда насовали?!
– Соус чили. – Анжелика выпила минеральной воды, но пожар во рту не погас. – Моя спасительница – страшная оригиналка.
– А голос у нее был молодой?
– Да. Хотя по голосу ничего не определишь. Может, ей пятьдесят лет.
– Значит, это Юрина мамаша решила искупить свою невежливость и создать тебе липовое алиби.
– Да! – воскликнула Анжелика. – Что ты скажешь о том, что Юра курит «Данхилл» с ментолом?!
– Это его право, – он тоже напился воды и с удовольствием закурил. – Нет, здесь неплохо. Определенно, неплохо.
– А что ты скажешь о том, что та сигарета, которую я нашла пятого числа, была именно «Данхиллом» с ментолом?!
– Я это давно знал, – лениво ответил он.
– Знал и молчал?!
– А что трепаться? Забыл. Ленка, когда ты ей отдала тот окурок, сразу побежала в магазин и купила вообще все сигареты с ментолом. Методом сравнения определила, что твой окурок – «Данхилл». Ну и что? Она так рвалась это узнать, а узнала – и никакой пользы. Мало ли кто курит «Данхилл»?
– Вот Юра и курит. И его мамаша тоже.
– И ты решила, что они вдвоем прикончили Игоря? Интересно, за что.
– А мне вообще многое интересно. Отношение его матери ко мне – раз! Его ночной визит, совершенно нелепый – два! Зачем он приходил? Рассказать о блондинке? А потом не хотел идти к следователю. Три! Интересно, да?
– Нет, – отрезал Саша. – Я его знаю, можно сказать, как самого себя. Он этого не делал. Не мог сделать.
– А ты мог?
– Я бы сделал, если бы не опоздал.
– Вот видишь. А ты тоже не производишь впечатления уголовника. Не обольщайся. То, что Юра – твой приятель, его не оправдывает. Он мог это сделать. Не знаю, как с этим связана его мамаша. Может, покрывает его.
– Слушай! – поморщился он. – Сколько можно! Сперва пусть найдут ту блондинку и выяснят, какие сигареты курит она. При ее страсти ко всему белом, она вполне могла курить в тот вечер белые сигареты с ментолом. Логично?
– Логично, но пока ее найдут, мне голову свернут. Я хватаюсь за соломинку, пойми, у меня скверное положение… Кстати, следователь точно не намекал, что хотел бы алиби и от тебя?
– Нет, вообще не заикнулся.
– Он тебя не подозревает? – рассмеялась она. – Весело. Страдать почему-то должна одна я! Самая невинная!
– Эй, самая невинная! – обратился он к ней. – Может, пойдем отсюда? Ты же не разоришься еще на рюмку текилы?
– Ладно, идем. Надо только заплатить.
– Слушай… – Саша впился взглядом в сомнамбулически приближающуюся официантку. – Если они тут такие сговорчивые, может, договорюсь, чтобы они и мне алиби состряпали?
Анжелика расплатилась, официантка извлекла из глубин своего сна улыбку и произнесла:
– Приходите к нам еще.
– А мы тут уже были! – встрял Саша. – Я вас отлично помню. А вы нас не помните?
Официантка вежливо рассмотрела сперва его, потом Анжелику и осторожно ответила:
– Вероятно, да.
У Анжелики сам собой приоткрылся рот, Саша возликовал:
– Ну, я же говорил, вы должны нас помнить!
– Он шутит, – оборвала его Анжелика. – Он здесь впервые. Но я тут была.
Официантка не возражала, она продолжала сиять своей однообразной улыбкой. Клиенты опьянели с рюмки текилы, им хочется пошутить. Анжелике стало неловко, она стала вылезать из-за неудобного столика. Саша следовал за ней. Персонал сопровождал их напутствиями: «Приходите к нам еще!»
На улице, сунув в рот сигарету, он заметил:
– Да они что угодно подтвердят! Сонное царство. Может, ты им снилась в тот вечер.
– Она просто из вежливости не послала нас подальше, – вздохнула Анжелика.
– Нет, она искренне подтвердила, что видела нас!
– Кого «нас»? Ты тут при чем? Зачем примазываешься к моему алиби?
– У тебя его нет. – Саша с наслаждением дымил, озирая вечернюю улицу. – Знаешь, а кажется, лето наступило.
– Ну, что мне теперь делать, скажи? – Они почему-то не пошли к метро, а стали спускаться по Тверской. – Могу я преподнести следователю такую липу?
– Попытка не пытка.
– Советуешь?
– Попробуй. Сдается мне, твоя спасительница знала, что говорила. На удивление покладистый тут персонал. Тем более алиби с девяти часов! Такой подарок! Знаешь, даже если бы ты нашла кого-то, кто видел тебя на прогулке, это бы тебя не спасло. Тебе нужно было алиби именно с девяти. И оно у тебя есть.
– Но откуда об этом догадалась эта женщина?! Она что, близка к следствию?
– Ясновидящая, – предположил он. – Или существо из виртуальной реальности.
– Ты ангела имеешь в виду? Для ангела у нее был слишком раздраженный голос. Почти грубый, низкий такой.
– Ну, ангелы тоже консерваторий не кончали. Кстати, когда мы перестанем ходить пешком? – Он вопросительно тронул ее локоть. – Ведь «Вольво» остался тебе?
– Но я не смогу сдать на права. С моей координацией!..
– Зато у меня права давно готовы, – невинно заметил он.
Анжелика ничего не ответила, даже не посмотрела в его сторону. Чудесный вечер плавно переливался в теплую ночь, мягкий воздух слегка отдавал дымом, небо было тронуто нежной оранжевой акварелью. Но на сердце у нее вдруг стало тяжело, словно его придавили камнем. Она замедлила шаг, потом остановилась.
– Ты что? – удивился он.
– Я не хочу в тюрьму! Я молодая! – В ее голосе звучала дрожащая истерическая нотка. – А если меня все же посадят, – она смотрела ему не в глаза, а в какую-то точку посередине лба. – Если меня не спасет это алиби, я и тебя заложу.
Глава 7
Они выпили.
– О… – Анжелика приоткрыла рот.
– Уф, – бодро сказал Саша и принялся закусывать. – Господи, огонь, огонь! Что они сюда насовали?!
– Соус чили. – Анжелика выпила минеральной воды, но пожар во рту не погас. – Моя спасительница – страшная оригиналка.
– А голос у нее был молодой?
– Да. Хотя по голосу ничего не определишь. Может, ей пятьдесят лет.
– Значит, это Юрина мамаша решила искупить свою невежливость и создать тебе липовое алиби.
– Да! – воскликнула Анжелика. – Что ты скажешь о том, что Юра курит «Данхилл» с ментолом?!
– Это его право, – он тоже напился воды и с удовольствием закурил. – Нет, здесь неплохо. Определенно, неплохо.
– А что ты скажешь о том, что та сигарета, которую я нашла пятого числа, была именно «Данхиллом» с ментолом?!
– Я это давно знал, – лениво ответил он.
– Знал и молчал?!
– А что трепаться? Забыл. Ленка, когда ты ей отдала тот окурок, сразу побежала в магазин и купила вообще все сигареты с ментолом. Методом сравнения определила, что твой окурок – «Данхилл». Ну и что? Она так рвалась это узнать, а узнала – и никакой пользы. Мало ли кто курит «Данхилл»?
– Вот Юра и курит. И его мамаша тоже.
– И ты решила, что они вдвоем прикончили Игоря? Интересно, за что.
– А мне вообще многое интересно. Отношение его матери ко мне – раз! Его ночной визит, совершенно нелепый – два! Зачем он приходил? Рассказать о блондинке? А потом не хотел идти к следователю. Три! Интересно, да?
– Нет, – отрезал Саша. – Я его знаю, можно сказать, как самого себя. Он этого не делал. Не мог сделать.
– А ты мог?
– Я бы сделал, если бы не опоздал.
– Вот видишь. А ты тоже не производишь впечатления уголовника. Не обольщайся. То, что Юра – твой приятель, его не оправдывает. Он мог это сделать. Не знаю, как с этим связана его мамаша. Может, покрывает его.
– Слушай! – поморщился он. – Сколько можно! Сперва пусть найдут ту блондинку и выяснят, какие сигареты курит она. При ее страсти ко всему белом, она вполне могла курить в тот вечер белые сигареты с ментолом. Логично?
– Логично, но пока ее найдут, мне голову свернут. Я хватаюсь за соломинку, пойми, у меня скверное положение… Кстати, следователь точно не намекал, что хотел бы алиби и от тебя?
– Нет, вообще не заикнулся.
– Он тебя не подозревает? – рассмеялась она. – Весело. Страдать почему-то должна одна я! Самая невинная!
– Эй, самая невинная! – обратился он к ней. – Может, пойдем отсюда? Ты же не разоришься еще на рюмку текилы?
– Ладно, идем. Надо только заплатить.
– Слушай… – Саша впился взглядом в сомнамбулически приближающуюся официантку. – Если они тут такие сговорчивые, может, договорюсь, чтобы они и мне алиби состряпали?
Анжелика расплатилась, официантка извлекла из глубин своего сна улыбку и произнесла:
– Приходите к нам еще.
– А мы тут уже были! – встрял Саша. – Я вас отлично помню. А вы нас не помните?
Официантка вежливо рассмотрела сперва его, потом Анжелику и осторожно ответила:
– Вероятно, да.
У Анжелики сам собой приоткрылся рот, Саша возликовал:
– Ну, я же говорил, вы должны нас помнить!
– Он шутит, – оборвала его Анжелика. – Он здесь впервые. Но я тут была.
Официантка не возражала, она продолжала сиять своей однообразной улыбкой. Клиенты опьянели с рюмки текилы, им хочется пошутить. Анжелике стало неловко, она стала вылезать из-за неудобного столика. Саша следовал за ней. Персонал сопровождал их напутствиями: «Приходите к нам еще!»
На улице, сунув в рот сигарету, он заметил:
– Да они что угодно подтвердят! Сонное царство. Может, ты им снилась в тот вечер.
– Она просто из вежливости не послала нас подальше, – вздохнула Анжелика.
– Нет, она искренне подтвердила, что видела нас!
– Кого «нас»? Ты тут при чем? Зачем примазываешься к моему алиби?
– У тебя его нет. – Саша с наслаждением дымил, озирая вечернюю улицу. – Знаешь, а кажется, лето наступило.
– Ну, что мне теперь делать, скажи? – Они почему-то не пошли к метро, а стали спускаться по Тверской. – Могу я преподнести следователю такую липу?
– Попытка не пытка.
– Советуешь?
– Попробуй. Сдается мне, твоя спасительница знала, что говорила. На удивление покладистый тут персонал. Тем более алиби с девяти часов! Такой подарок! Знаешь, даже если бы ты нашла кого-то, кто видел тебя на прогулке, это бы тебя не спасло. Тебе нужно было алиби именно с девяти. И оно у тебя есть.
– Но откуда об этом догадалась эта женщина?! Она что, близка к следствию?
– Ясновидящая, – предположил он. – Или существо из виртуальной реальности.
– Ты ангела имеешь в виду? Для ангела у нее был слишком раздраженный голос. Почти грубый, низкий такой.
– Ну, ангелы тоже консерваторий не кончали. Кстати, когда мы перестанем ходить пешком? – Он вопросительно тронул ее локоть. – Ведь «Вольво» остался тебе?
– Но я не смогу сдать на права. С моей координацией!..
– Зато у меня права давно готовы, – невинно заметил он.
Анжелика ничего не ответила, даже не посмотрела в его сторону. Чудесный вечер плавно переливался в теплую ночь, мягкий воздух слегка отдавал дымом, небо было тронуто нежной оранжевой акварелью. Но на сердце у нее вдруг стало тяжело, словно его придавили камнем. Она замедлила шаг, потом остановилась.
– Ты что? – удивился он.
– Я не хочу в тюрьму! Я молодая! – В ее голосе звучала дрожащая истерическая нотка. – А если меня все же посадят, – она смотрела ему не в глаза, а в какую-то точку посередине лба. – Если меня не спасет это алиби, я и тебя заложу.
Глава 7
…Девушка стоит на набережной, сильный ветер треплет волосы, кидает их то на глаза, то в раскрытый рот, волосы мешают видеть и дышать. Она опирается локтями о гранитный парапет, склоняется над водой. Грязная ленивая река, на волне качается бумажный мусор, флотилия окурков. Она смотрит в воду, слышит за спиной шум подъехавшей машины. Оборачивается. Машина – синий «Вольво». За рулем – мужчина, в окошке виден его профиль, он даже не смотрит в ее сторону. Она подходит, открывает дверцу, садится. Тот сразу трогает с места, не говоря ни слова, и через минуту кладет руку на ее колено, поглаживает его через тонкий чулок. Она равнодушно смотрит перед собой. На ней синий костюм, купленный недавно по его указанию, на пальцах блестят бриллиантовые кольца, в ушах – серьги. Черные волосы растрепаны, и она открывает сумочку, чтобы привести себя в порядок. Девушка причесывается, а он, не убирая свободной руки с ее колена, спрашивает, не страшно ли ей? Может быть, она передумала? Она закрывает сумочку, смотрит в свое окно и говорит, что теперь надо свернуть направо…
…Анжелика открыла глаза, увидела над собой белый потолок и солнечный луч на потолке. Она помнила, что ей снился паршивый сон, в котором реальность и вымысел были смешаны в какой-то дикий коктейль. Но отчетливо вспоминался только Игорь за рулем своей машины. Дальше – провал, а ведь дальше было что-то важное. Что? Она взглянула на часы, ахнула и выскочила из нагретой постели.
Сколько трудов стоило ей дотащить Юру до кабинета следователя! Он едва проснулся этим утром, она сама лично поднимала его с постели. Когда Анжелика позвонила в дверь к соседям, ей открыла мать Юры и на удивление приветливо предложила девушке войти и разбудить его. Проснувшись, Юра некоторое время предлагал никуда сегодня не идти, потом, кряхтя и охая, велел ей подождать в коридоре, пока он оденется. Одевался парень почти полчаса, ноги у Анжелики затекли от стояния на одном месте, а пройти на кухню, где хозяйка квартиры пила кофе, она не решалась. Наконец она вытащила Юру на улицу и повлекла по знакомому адресу, в следственное управление. Там снова пришлось ждать – у следователя кто-то был. И вот долгожданная минута: Анжелика входит в кабинет, сияя, говорит, что ее сосед напротив пришел дать показания… И Владимир Борисович, совсем утонувший в облаках табачного дыма, неожиданно просит ее выйти и посидеть в коридоре, пока он поговорит с соседом. Анжелика почему-то рассчитывала, что разговор будет происходить при ней. Ничего не поделаешь, пришлось просидеть по крайней мере минут сорок в коридоре, на обшарпанной деревянной скамейке, выкрашенной мерзкой коричневой краской. Она сидела и представляла, сколько свидетелей и подозреваемых до нее уже сидели на этой скамье. И ей было очень неуютно. В руках она сжимала сумочку, в сумочке покоилась кассета Михаила. Она укоряла себя за то, что не привела сюда и его, он бы очень пригодился со своими показаниями. В тот миг, когда она про себя последними словами выругала следователя, который не может сам обнаружить таких простых вещей, как ее алиби и наличие в деле подозрительной блондинки, Юра вышел.
– Ну? – Она вскочила.
Он покачал головой, слегка махнул рукой в сторону кабинета, как бы говоря: «Нет времени, иди туда сама».
– Все сказал? – приставала она к нему. – Про блондинку сказал?
– Да, не беспокойся. Мне нужно идти, я не думал, что так долго…
– Я к тебе заскочу потом! – пообещала она и явно его не обрадовала. Юра торопливо пустился по коридору к выходу, а Анжелика проскользнула в кабинет.
На этот раз она робела меньше. В прошлый свой визит, когда следователь огорошил ее отсутствием алиби, она едва сознание не потеряла и готова была признаться и в том, что сделала, и в том, в чем вовсе была не виновата. Сейчас у нее был Юра, была кассета и было даже алиби, о котором она пока старалась не думать.
– Он вам рассказал? – спросила она, осторожно опускаясь на стул напротив следователя.
– Как поживаем? – спросил тот и придвинул пепельницу. – Курите?
– Да, – она закурила скорее из любезности – предлагают, так зачем отказываться? Тем более что в прошлый раз он был не так предупредителен. Поинтересовалась: – Он вам и про кассету сказал?
– И про кассету. Вы ведь тоже ее видели?
– Мы ее просматривали на моем видаке.
– «Мы» – это кто?
– Я, тот человек, который принес кассету, Юра, потом еще Саша и Лена. Саша – брат моего мужа, Лена – его жена.
– Я в курсе, – поморщился тот. Напился воды из графина с желтоватым налетом на стенах, закурил. Вид у него был нездоровый, неопрятный. Дышал он с присвистом, при этом в его груди что-то хрипело. «Докурится до рака…» – подумала она. И поспешила затушить свою сигарету.
– Значит, ваш сосед Головлев эту женщину не опознал…
– Как – не опознал?! Это была та самая! – Она захлебнулась от возмущения. – Он ее видел вечером третьего мая у нашей двери! Мой муж ей открыл!
– Я имел в виду, он эту женщину не знает, – пояснил следователь. – Про вечер третьего мая он мне все подробно рассказал. Удивительно, он даже время точное помнит: двадцать три часа сорок минут.
– Я же говорила!
– Позднее время для визита, верно? Вас, конечно, дома не было?
– Нет.
– Играли в казино?
– Как обычно, – ответила она даже с каким-то вызовом. Анжелика боялась его все меньше. – В этом ничего такого нет. Я почти всегда уходила вечером, а приходила на рассвете. Игорь меня не ругал. У меня такое хобби, что поделать.
– Конечно, ведь работать вам не приходилось, – заметил следователь с явной насмешкой. – Кстати, почему?
– А при чем тут это? – возмутилась она. Разговор снова переходил на ее личности, и это ей не нравилось.
– Да хочется знать.
Помявшись, она пояснила:
– Не нашла своего призвания. Не знала, чем заняться.
– Муж достаточно зарабатывал?
– Да.
– Он никогда не требовал, чтобы вы работали?
– В первое время после нашей женитьбы. Потом это прошло само собой.
– Почему?
– Ну…
– Он что, стал больше получать? Кстати, какая у него была зарплата?
– Не знаю… – растерялась она. Ей действительно никогда не приходилось этим интересоваться. – Высокая, наверное.
– Как же так? Вы, его жена, за все семь лет не поинтересовались, откуда у него деньги на покупку дорогой машины, на ваши наряды, на золотые украшения, на подарки?
– Мне теперь и самой это странно… – призналась она. – Я, пожалуй, могу это объяснить. Он относился ко мне как… К ребенку, что ли? У меня было такое чувство, что он на меня не очень рассчитывает, в смысле совета или помощи. Он был такой человек – все делал сам. Любил, чтобы я благодарила его за подарки. Ему нравилось меня опекать, наверное… И не нравилось, когда я высказывала самостоятельное мнение… Я от этого быстро отучилась.
– То есть, если бы вы попробовали спросить, сколько он зарабатывает, он бы отреагировал отрицательно? – оживился следователь.
– Наверное… Нет, муж бы меня не ругал, он бы ответил. Но… Не знаю, наверное, при этом посмеялся бы надо мной.
– Почему?
– Ну, Игорь считал, что я ничего не понимаю в практической стороне жизни.
– И это было действительно так?
– Нет. Не знаю, – от этих расспросов она сердилась и путалась, ей было неприятно вспоминать годы своего безволия. Теперь ей на самом деле казалось, что муж ее унижал. Следователь терпеливо ждал вразумительного ответа, и Анжелика в конце концов сказала: – Я бы могла сама вести хозяйство. Но к деньгам меня не допускали.
– Как это понять?
– Игорь всегда выдавал мне на хозяйство определенную сумму и потом требовал отчета. Доходило до смешного: если я покупала растительное масло чуть дороже, чем рассчитывал он, была сцена. Тогда Игорь говорил, что я транжирю деньги.
– Он был настолько скуп? Как это увязать с вашими посещениями казино?
– Никак. Я не тратила его денег.
– А на какие средства играли?
– Мой отец… – Она покусала губы, тихо сказала: – Отец мне как-то прислал перевод. И я на основе этих денег играла.
– А ваш муж не говорил, чтобы вы отдали эти деньги ему?
– Нет.
– Значит, он все же признавал ваше право распоряжаться личными деньгами?
– Только теми, которые мне дал не он. Я никогда не пыталась взять у него денег на что-то… Ну, не на хозяйство.
– Серьезных ссор на материальной почве у вас не было? За исключением спора о растительном масле?
Он снова усмехался, ее это бесило. Анжелика с достоинством ответила:
– Мы не ссорились, я не давала повода. Я была достаточно бережлива, старалась укладываться в те деньги, которые получала от него на продукты и прочие хозяйственные мелочи. Да, он был расчетлив. Но болезненно скупым не был, дарил подарки.
– И даже восстановил утраченные вами бриллианты?
Она посмотрела на свои кольца, потом подняла глаза. «А это он откуда узнал?!» – пронеслось у нее в голове. Но думать времени не было. Надо было что-то говорить. Девушка осторожно сказала:
– Да. Меня ограбили несколько лет назад. Украли кольца и серьги. Муж купил мне точно такие же украшения.
– Почему вы не заявили об ограблении?
– Он не захотел…
– Но почему? Это не вяжется с его хозяйственностью. Ведь грабителя могли найти, и вам бы все вернули. А он предпочел купить вам такие же украшения и забыть об этом?
– Я не запомнила лица грабителя. Было слишком темно, и я до смерти испугалась. Не смотрела на него, просто все сняла и отдала. Боялась, что он пырнет меня ножом, – вдохновенно врала Анжелика, попутно соображая, кто мог дать следователю такую информацию. Ей чудился подвох.
– И ваш муж решил не травмировать вас разбирательством?
– Наверное. Я была в истерике. Он за мной так ухаживал в тот вечер… – внезапно горло у нее сжалось, глаза увлажнились. Она тяжело задышала, по-детски провела под глазами пальцем, убирая слезы, полезла в сумку за платком. «Да, все так и было… – думала Анжелика. – Он был так заботлив… И все было хорошо, пока он не обнаружил, что я его обманула… Господи! Господи, что же я хотела сделать?! Но не я же это сделала!»
Следователь закурил очередную сигарету и спокойно пояснил:
– Мне рассказал об этом случае его брат, Александр Иванович Прохоров. Он привел это как пример того, что его старший брат не был скуп по отношению к вам. Он очень настаивал на этой характеристике.
– Это правда, – она немного успокоилась. – Игорь оказался на высоте.
– А на курсы секретарей-референтов он вас устроил или вы сами пошли?
«Господи, и про это узнали! – воскликнула она про себя. Ей снова стало тревожно. – Ну чего он прицепился ко мне?!» Анжелика поморщилась:
– Эти курсы… Я не знаю, почему он хотел, чтобы я туда пошла. Зарплата у секретарей небольшая. Ну, и курсы эти я не окончила.
– Не устраивала такая работа? – усмехнулся он. – Кого? Его или вас? Любящий муж посылает жену в секретари к кому-то… Может быть, в то время ухудшились его заработки?
– Не знаю…
– Не знаете, значит, – повторил он даже с каким-то удовольствием. – Ну, а о каких-то побочных заработках ваш муж никогда вам не говорил? Может быть, его не устраивала зарплата, были сложности с налогами? Может, у него были какие-то перспективы, деловые предложения?
– Я совершенно не в курсе этих дел… Я даже налоговой декларации никогда в жизни не заполняла, – вздохнула Анжелика.
– А сколько денег лежало на счету в банке у вашего мужа?
Вот оно. Разузнали! Наконец-то! Анжелика внутренне напряглась, собирая все свои силы и актерские способности. Потом, не торопясь, как бы припоминая, ответила:
– Около двадцати тысяч долларов.
– Значит, вы все же были в курсе его материальных дел?
– Только в том, что касалось счета в банке. Ведь счет у нас общий. Он открыл его сразу после свадьбы. Хотел, чтобы у нас были общие деньги.
– Он никогда не говорил, что хотел бы что-то изменить в этом отношении?
– Нет… А зачем?
– Ну, если он мог устроить скандал из-за растительного масла…
– Я не знаю, как объяснить… – замялась она. – В мелочах он мог быть прижимист, это да. Но в таких крупных вещах, как банковский счет – нет. Может, он просто был так устроен…
– Вам когда-нибудь приходилось брать деньги с этого счета?
Она ответила, не теряя ни секунды, прямо глядя ему в глаза:
– Только один раз.
Он полез за новой сигаретой. Она сидела неподвижно, потом поймала себя на том, что непрерывно открывает и захлопывает сумочку, щелкая замком. Готова была ударить себя по пальцам – спокойствие давалось ей с трудом. Наконец он спросил:
– А когда это было?
– Недавно, м-м-м, недели две назад. Я взяла со счета десять тысяч долларов.
Ей было так же трудно сказать это, как признаться в убийстве. Но следователь, казалось, не очень впечатлился. Только и спросил:
– Куда же вы потратили такие деньги?
Ответ у нее был давно готов. Она сто раз обсудила с Сашей, как ответить, чтобы невозможно было проверить.
– Мы собирались поехать в путешествие, – сказала она. – Во Францию. Проехать по замкам на Луаре. Это очень дорого, конечно, но он мне давно обещал… Ведь мы с ним никогда никуда не ездили, вы не поверите… У меня даже загранпаспорта нет. Не знаю, как у него…
– У него тоже нет… – Сигарета дымила вовсю, следователь смотрел в окно, где ровным счетом ничего не было видно – грязное стекло, глухая стена дома напротив. – Значит, теперь никуда не поедете?
– Нет, конечно. Я об этом и думать перестала.
– А путевки вы уже купили?
– Сперва мне надо было сделать паспорт… Ему, оказывается, тоже… Мы говорили об этом, как о чем-то решенном, хотя, конечно, так сразу поехать не смогли бы… Но Игорь мне сказал: «Поедем». И я позвонила в турагенство, узнала стоимость путевки, пошла в банк и сняла деньги. Теперь придется положить их обратно.
– Ну, хорошо, – он внезапно откинулся на спинку стула, переменил тему: – Значит, ни вы, ни ваши родственники никогда эту женщину не видели?
– Блондинку? Никогда.
– Как думаете, вообще имеет смысл ее искать?
– А как же?! Вот кассета… Тут все записано. – Она торопливо вытянула из сумки свое сокровище. – Только, ради бога, не потеряйте…
– Не переживайте, – отрезал он. – Значит, все заснято?
– От начала до конца.
– Посмотрим.
Его тон ее разочаровал: он говорил без особого интереса, как будто ему каждый день случалось получать видеозапись с изображением возможного преступника. «А еще говорят, составляют фотороботы, – злилась она про себя, – ищут улики, снимают отпечатки пальцев… Ему все равно. Ох, если он потеряет… Дура я, надо было сделать копию! Но как? С моей техникой не сделаешь… Нужно что-то покруче… Надо было не торопиться так, а попросить помочь Мишу…» Долго думать не пришлось, она услышала вопрос:
– Кстати, возвращаясь к нашему прошлому разговору. Вы утверждаете, что у вас дома никогда не было гостей.
– Я сказала, кроме Саши и Лены, – напомнила она. – Да, почти никто к нам не приходил.
– То есть вы никого не видели?
– Конечно, теперь, когда я узнала о той блондинке, я уже не уверена, что у нас никто не бывал. А кстати, ее отпечатки пальцев вы нашли? – с надеждой спросила она.
– Мы нашли отпечатки, – подтвердил он. – По крайней мере шести посторонних людей.
– Шести?!
– Не считая ваших собственных и отпечатков вашего мужа. Их, конечно, было больше всего. Также мы идентифицировали отпечатки ваших родственников.
– Саши и Лены?
– Да, но их мало.
– Они редко бывали… И потом, я же прибиралась, вытирала пыль, мыла окна и двери… Отпечатков вообще-то не должно было быть много…
– Но генеральную уборку вы давно не делали?
– Ой, год, по крайней мере… – вздохнула она. – Но прибиралась почти через день, так, понемногу… Так что вполне возможно, стерла какие-то отпечатки… Но не отпечатки убийцы, я думаю! Ведь я же не могла убрать квартиру после того, как нашла мужа… Разве что убийца сам все вытер…
– Как же вы находили время для дома при таком режиме? Ночью играли, днем, наверное, спали…
– Я всегда выполняла свои обязанности, – холодно ответила Анжелика. – Я же объясняла, он никогда бы не позволил мне играть, если бы это хоть как-то отразилось на нашей жизни и хозяйстве. Я готовила, убиралась, ходила в магазин. Отношения были хорошие. Простите, а что там еще за отпечатки пальцев? Вы сказали, не меньше шести. Минус Саша и Лена… Еще четыре человека? Никогда не думала, что у нас бывает столько посетителей… Одна из них, наверное, та блондинка.
– Вероятно, если она была не в перчатках. – Тот вдруг приподнялся из-за стола, протянул ей руку: – Ну, всего хорошего, Анжелика Андреевна. Спасибо за свидетеля и за кассету.
– Я… – растерялась она, осторожно берясь за эту горячую потную руку и не зная, что с ней делать. Он, слава богу, быстро ее отпустил. – Я еще хотела сказать…
– Что? – Он уже шелестел какими-то посторонними бумагами.
– Я, – решилась она, с обморочным холодом в груди. – Я, кажется, вспомнила, где была в тот вечер четвертого мая, с девяти до десяти. Даже до пол-одиннадцатого.
– М-м-м? – Он поднял на нее равнодушный взгляд. – Да? Вспомнили?
– Да. – Голос у нее слегка подрагивал, и Анжелика невыносимо злилась на себя. – Я была в клубе «Ла Кантина». С девяти вечера до половины одиннадцатого. Потом поехала на «Александра Блока».
– Как же? – Он стал немного внимательнее. – Вы же раньше говорили, что ушли из дома ровно в девять? Ошиблись?
– Я ошиблась на полчаса. Я была в таком состоянии, когда давала вам показания… И за временем не следила. Теперь я вспомнила. Выехала из дома раньше, взяла машину, приехала в клуб, там поужинала, послушала музыку и только потом отправилась в казино. А гуляла по бульварам раньше, днем раньше! Я действительно люблю гулять, но в тот вечер мне вдруг захотелось поесть, а дома не успела… У меня эти два дня спутались…
– Вот как? – Он смотрел на нее без особого восторга, но с любопытством. Это было уже кое-что. – Как называется клуб?
– «Ла Кантина».
– И вы там были?
– Да. – Анжелика из последних сил сдерживала предательскую дрожь. А дрожал уже не только голос – руки, ноги, все тело, сердце в груди, даже мысли в голове. «Идиотка… Или пан, или пропал… Сошлюсь на невменяемость… Пусть считают дурой… Пусть проверяют!» Ей хотелось скорее покончить со своим сомнительным положением. Она спросила с надеждой: – Вы проверите?
– У-м, – промычал он и кивнул. – Не переживайте. Мы проверим. Если вы там были, значит, все подтвердится.
Замок поддался легко. Девушка потянула на себя тяжелую металлическую дверь, только одну створку. Петли не скрипели, наверное, он недавно их смазал. Заглянула вовнутрь. Осторожно вошла. Она не стала открывать вторую створку двери, не потянулась зажечь свет. Она и так все видела. Робко провела пальцами по пыльному синему крылу «Вольво», дотронулась до ветрового стекла. Потом отперла дверцу. Села за руль. В висках что-то запульсировало, тело покрывалось испариной. «Я схожу с ума, – подумала она. – Здесь сидел он. Там – она. Женщина в белом пальто. А я?» И тут до нее медленно дошла истина. Она никогда не ездила в этой машине! Ни разу – с тех пор, как муж поменял свой старый красный «Москвич». Ее разбирал истерический смех. Она обхватила руль, опустила на него голову и уже отчетливо начала хихикать. Потом захлебнулась, умолкла.
…Анжелика открыла глаза, увидела над собой белый потолок и солнечный луч на потолке. Она помнила, что ей снился паршивый сон, в котором реальность и вымысел были смешаны в какой-то дикий коктейль. Но отчетливо вспоминался только Игорь за рулем своей машины. Дальше – провал, а ведь дальше было что-то важное. Что? Она взглянула на часы, ахнула и выскочила из нагретой постели.
Сколько трудов стоило ей дотащить Юру до кабинета следователя! Он едва проснулся этим утром, она сама лично поднимала его с постели. Когда Анжелика позвонила в дверь к соседям, ей открыла мать Юры и на удивление приветливо предложила девушке войти и разбудить его. Проснувшись, Юра некоторое время предлагал никуда сегодня не идти, потом, кряхтя и охая, велел ей подождать в коридоре, пока он оденется. Одевался парень почти полчаса, ноги у Анжелики затекли от стояния на одном месте, а пройти на кухню, где хозяйка квартиры пила кофе, она не решалась. Наконец она вытащила Юру на улицу и повлекла по знакомому адресу, в следственное управление. Там снова пришлось ждать – у следователя кто-то был. И вот долгожданная минута: Анжелика входит в кабинет, сияя, говорит, что ее сосед напротив пришел дать показания… И Владимир Борисович, совсем утонувший в облаках табачного дыма, неожиданно просит ее выйти и посидеть в коридоре, пока он поговорит с соседом. Анжелика почему-то рассчитывала, что разговор будет происходить при ней. Ничего не поделаешь, пришлось просидеть по крайней мере минут сорок в коридоре, на обшарпанной деревянной скамейке, выкрашенной мерзкой коричневой краской. Она сидела и представляла, сколько свидетелей и подозреваемых до нее уже сидели на этой скамье. И ей было очень неуютно. В руках она сжимала сумочку, в сумочке покоилась кассета Михаила. Она укоряла себя за то, что не привела сюда и его, он бы очень пригодился со своими показаниями. В тот миг, когда она про себя последними словами выругала следователя, который не может сам обнаружить таких простых вещей, как ее алиби и наличие в деле подозрительной блондинки, Юра вышел.
– Ну? – Она вскочила.
Он покачал головой, слегка махнул рукой в сторону кабинета, как бы говоря: «Нет времени, иди туда сама».
– Все сказал? – приставала она к нему. – Про блондинку сказал?
– Да, не беспокойся. Мне нужно идти, я не думал, что так долго…
– Я к тебе заскочу потом! – пообещала она и явно его не обрадовала. Юра торопливо пустился по коридору к выходу, а Анжелика проскользнула в кабинет.
На этот раз она робела меньше. В прошлый свой визит, когда следователь огорошил ее отсутствием алиби, она едва сознание не потеряла и готова была признаться и в том, что сделала, и в том, в чем вовсе была не виновата. Сейчас у нее был Юра, была кассета и было даже алиби, о котором она пока старалась не думать.
– Он вам рассказал? – спросила она, осторожно опускаясь на стул напротив следователя.
– Как поживаем? – спросил тот и придвинул пепельницу. – Курите?
– Да, – она закурила скорее из любезности – предлагают, так зачем отказываться? Тем более что в прошлый раз он был не так предупредителен. Поинтересовалась: – Он вам и про кассету сказал?
– И про кассету. Вы ведь тоже ее видели?
– Мы ее просматривали на моем видаке.
– «Мы» – это кто?
– Я, тот человек, который принес кассету, Юра, потом еще Саша и Лена. Саша – брат моего мужа, Лена – его жена.
– Я в курсе, – поморщился тот. Напился воды из графина с желтоватым налетом на стенах, закурил. Вид у него был нездоровый, неопрятный. Дышал он с присвистом, при этом в его груди что-то хрипело. «Докурится до рака…» – подумала она. И поспешила затушить свою сигарету.
– Значит, ваш сосед Головлев эту женщину не опознал…
– Как – не опознал?! Это была та самая! – Она захлебнулась от возмущения. – Он ее видел вечером третьего мая у нашей двери! Мой муж ей открыл!
– Я имел в виду, он эту женщину не знает, – пояснил следователь. – Про вечер третьего мая он мне все подробно рассказал. Удивительно, он даже время точное помнит: двадцать три часа сорок минут.
– Я же говорила!
– Позднее время для визита, верно? Вас, конечно, дома не было?
– Нет.
– Играли в казино?
– Как обычно, – ответила она даже с каким-то вызовом. Анжелика боялась его все меньше. – В этом ничего такого нет. Я почти всегда уходила вечером, а приходила на рассвете. Игорь меня не ругал. У меня такое хобби, что поделать.
– Конечно, ведь работать вам не приходилось, – заметил следователь с явной насмешкой. – Кстати, почему?
– А при чем тут это? – возмутилась она. Разговор снова переходил на ее личности, и это ей не нравилось.
– Да хочется знать.
Помявшись, она пояснила:
– Не нашла своего призвания. Не знала, чем заняться.
– Муж достаточно зарабатывал?
– Да.
– Он никогда не требовал, чтобы вы работали?
– В первое время после нашей женитьбы. Потом это прошло само собой.
– Почему?
– Ну…
– Он что, стал больше получать? Кстати, какая у него была зарплата?
– Не знаю… – растерялась она. Ей действительно никогда не приходилось этим интересоваться. – Высокая, наверное.
– Как же так? Вы, его жена, за все семь лет не поинтересовались, откуда у него деньги на покупку дорогой машины, на ваши наряды, на золотые украшения, на подарки?
– Мне теперь и самой это странно… – призналась она. – Я, пожалуй, могу это объяснить. Он относился ко мне как… К ребенку, что ли? У меня было такое чувство, что он на меня не очень рассчитывает, в смысле совета или помощи. Он был такой человек – все делал сам. Любил, чтобы я благодарила его за подарки. Ему нравилось меня опекать, наверное… И не нравилось, когда я высказывала самостоятельное мнение… Я от этого быстро отучилась.
– То есть, если бы вы попробовали спросить, сколько он зарабатывает, он бы отреагировал отрицательно? – оживился следователь.
– Наверное… Нет, муж бы меня не ругал, он бы ответил. Но… Не знаю, наверное, при этом посмеялся бы надо мной.
– Почему?
– Ну, Игорь считал, что я ничего не понимаю в практической стороне жизни.
– И это было действительно так?
– Нет. Не знаю, – от этих расспросов она сердилась и путалась, ей было неприятно вспоминать годы своего безволия. Теперь ей на самом деле казалось, что муж ее унижал. Следователь терпеливо ждал вразумительного ответа, и Анжелика в конце концов сказала: – Я бы могла сама вести хозяйство. Но к деньгам меня не допускали.
– Как это понять?
– Игорь всегда выдавал мне на хозяйство определенную сумму и потом требовал отчета. Доходило до смешного: если я покупала растительное масло чуть дороже, чем рассчитывал он, была сцена. Тогда Игорь говорил, что я транжирю деньги.
– Он был настолько скуп? Как это увязать с вашими посещениями казино?
– Никак. Я не тратила его денег.
– А на какие средства играли?
– Мой отец… – Она покусала губы, тихо сказала: – Отец мне как-то прислал перевод. И я на основе этих денег играла.
– А ваш муж не говорил, чтобы вы отдали эти деньги ему?
– Нет.
– Значит, он все же признавал ваше право распоряжаться личными деньгами?
– Только теми, которые мне дал не он. Я никогда не пыталась взять у него денег на что-то… Ну, не на хозяйство.
– Серьезных ссор на материальной почве у вас не было? За исключением спора о растительном масле?
Он снова усмехался, ее это бесило. Анжелика с достоинством ответила:
– Мы не ссорились, я не давала повода. Я была достаточно бережлива, старалась укладываться в те деньги, которые получала от него на продукты и прочие хозяйственные мелочи. Да, он был расчетлив. Но болезненно скупым не был, дарил подарки.
– И даже восстановил утраченные вами бриллианты?
Она посмотрела на свои кольца, потом подняла глаза. «А это он откуда узнал?!» – пронеслось у нее в голове. Но думать времени не было. Надо было что-то говорить. Девушка осторожно сказала:
– Да. Меня ограбили несколько лет назад. Украли кольца и серьги. Муж купил мне точно такие же украшения.
– Почему вы не заявили об ограблении?
– Он не захотел…
– Но почему? Это не вяжется с его хозяйственностью. Ведь грабителя могли найти, и вам бы все вернули. А он предпочел купить вам такие же украшения и забыть об этом?
– Я не запомнила лица грабителя. Было слишком темно, и я до смерти испугалась. Не смотрела на него, просто все сняла и отдала. Боялась, что он пырнет меня ножом, – вдохновенно врала Анжелика, попутно соображая, кто мог дать следователю такую информацию. Ей чудился подвох.
– И ваш муж решил не травмировать вас разбирательством?
– Наверное. Я была в истерике. Он за мной так ухаживал в тот вечер… – внезапно горло у нее сжалось, глаза увлажнились. Она тяжело задышала, по-детски провела под глазами пальцем, убирая слезы, полезла в сумку за платком. «Да, все так и было… – думала Анжелика. – Он был так заботлив… И все было хорошо, пока он не обнаружил, что я его обманула… Господи! Господи, что же я хотела сделать?! Но не я же это сделала!»
Следователь закурил очередную сигарету и спокойно пояснил:
– Мне рассказал об этом случае его брат, Александр Иванович Прохоров. Он привел это как пример того, что его старший брат не был скуп по отношению к вам. Он очень настаивал на этой характеристике.
– Это правда, – она немного успокоилась. – Игорь оказался на высоте.
– А на курсы секретарей-референтов он вас устроил или вы сами пошли?
«Господи, и про это узнали! – воскликнула она про себя. Ей снова стало тревожно. – Ну чего он прицепился ко мне?!» Анжелика поморщилась:
– Эти курсы… Я не знаю, почему он хотел, чтобы я туда пошла. Зарплата у секретарей небольшая. Ну, и курсы эти я не окончила.
– Не устраивала такая работа? – усмехнулся он. – Кого? Его или вас? Любящий муж посылает жену в секретари к кому-то… Может быть, в то время ухудшились его заработки?
– Не знаю…
– Не знаете, значит, – повторил он даже с каким-то удовольствием. – Ну, а о каких-то побочных заработках ваш муж никогда вам не говорил? Может быть, его не устраивала зарплата, были сложности с налогами? Может, у него были какие-то перспективы, деловые предложения?
– Я совершенно не в курсе этих дел… Я даже налоговой декларации никогда в жизни не заполняла, – вздохнула Анжелика.
– А сколько денег лежало на счету в банке у вашего мужа?
Вот оно. Разузнали! Наконец-то! Анжелика внутренне напряглась, собирая все свои силы и актерские способности. Потом, не торопясь, как бы припоминая, ответила:
– Около двадцати тысяч долларов.
– Значит, вы все же были в курсе его материальных дел?
– Только в том, что касалось счета в банке. Ведь счет у нас общий. Он открыл его сразу после свадьбы. Хотел, чтобы у нас были общие деньги.
– Он никогда не говорил, что хотел бы что-то изменить в этом отношении?
– Нет… А зачем?
– Ну, если он мог устроить скандал из-за растительного масла…
– Я не знаю, как объяснить… – замялась она. – В мелочах он мог быть прижимист, это да. Но в таких крупных вещах, как банковский счет – нет. Может, он просто был так устроен…
– Вам когда-нибудь приходилось брать деньги с этого счета?
Она ответила, не теряя ни секунды, прямо глядя ему в глаза:
– Только один раз.
Он полез за новой сигаретой. Она сидела неподвижно, потом поймала себя на том, что непрерывно открывает и захлопывает сумочку, щелкая замком. Готова была ударить себя по пальцам – спокойствие давалось ей с трудом. Наконец он спросил:
– А когда это было?
– Недавно, м-м-м, недели две назад. Я взяла со счета десять тысяч долларов.
Ей было так же трудно сказать это, как признаться в убийстве. Но следователь, казалось, не очень впечатлился. Только и спросил:
– Куда же вы потратили такие деньги?
Ответ у нее был давно готов. Она сто раз обсудила с Сашей, как ответить, чтобы невозможно было проверить.
– Мы собирались поехать в путешествие, – сказала она. – Во Францию. Проехать по замкам на Луаре. Это очень дорого, конечно, но он мне давно обещал… Ведь мы с ним никогда никуда не ездили, вы не поверите… У меня даже загранпаспорта нет. Не знаю, как у него…
– У него тоже нет… – Сигарета дымила вовсю, следователь смотрел в окно, где ровным счетом ничего не было видно – грязное стекло, глухая стена дома напротив. – Значит, теперь никуда не поедете?
– Нет, конечно. Я об этом и думать перестала.
– А путевки вы уже купили?
– Сперва мне надо было сделать паспорт… Ему, оказывается, тоже… Мы говорили об этом, как о чем-то решенном, хотя, конечно, так сразу поехать не смогли бы… Но Игорь мне сказал: «Поедем». И я позвонила в турагенство, узнала стоимость путевки, пошла в банк и сняла деньги. Теперь придется положить их обратно.
– Ну, хорошо, – он внезапно откинулся на спинку стула, переменил тему: – Значит, ни вы, ни ваши родственники никогда эту женщину не видели?
– Блондинку? Никогда.
– Как думаете, вообще имеет смысл ее искать?
– А как же?! Вот кассета… Тут все записано. – Она торопливо вытянула из сумки свое сокровище. – Только, ради бога, не потеряйте…
– Не переживайте, – отрезал он. – Значит, все заснято?
– От начала до конца.
– Посмотрим.
Его тон ее разочаровал: он говорил без особого интереса, как будто ему каждый день случалось получать видеозапись с изображением возможного преступника. «А еще говорят, составляют фотороботы, – злилась она про себя, – ищут улики, снимают отпечатки пальцев… Ему все равно. Ох, если он потеряет… Дура я, надо было сделать копию! Но как? С моей техникой не сделаешь… Нужно что-то покруче… Надо было не торопиться так, а попросить помочь Мишу…» Долго думать не пришлось, она услышала вопрос:
– Кстати, возвращаясь к нашему прошлому разговору. Вы утверждаете, что у вас дома никогда не было гостей.
– Я сказала, кроме Саши и Лены, – напомнила она. – Да, почти никто к нам не приходил.
– То есть вы никого не видели?
– Конечно, теперь, когда я узнала о той блондинке, я уже не уверена, что у нас никто не бывал. А кстати, ее отпечатки пальцев вы нашли? – с надеждой спросила она.
– Мы нашли отпечатки, – подтвердил он. – По крайней мере шести посторонних людей.
– Шести?!
– Не считая ваших собственных и отпечатков вашего мужа. Их, конечно, было больше всего. Также мы идентифицировали отпечатки ваших родственников.
– Саши и Лены?
– Да, но их мало.
– Они редко бывали… И потом, я же прибиралась, вытирала пыль, мыла окна и двери… Отпечатков вообще-то не должно было быть много…
– Но генеральную уборку вы давно не делали?
– Ой, год, по крайней мере… – вздохнула она. – Но прибиралась почти через день, так, понемногу… Так что вполне возможно, стерла какие-то отпечатки… Но не отпечатки убийцы, я думаю! Ведь я же не могла убрать квартиру после того, как нашла мужа… Разве что убийца сам все вытер…
– Как же вы находили время для дома при таком режиме? Ночью играли, днем, наверное, спали…
– Я всегда выполняла свои обязанности, – холодно ответила Анжелика. – Я же объясняла, он никогда бы не позволил мне играть, если бы это хоть как-то отразилось на нашей жизни и хозяйстве. Я готовила, убиралась, ходила в магазин. Отношения были хорошие. Простите, а что там еще за отпечатки пальцев? Вы сказали, не меньше шести. Минус Саша и Лена… Еще четыре человека? Никогда не думала, что у нас бывает столько посетителей… Одна из них, наверное, та блондинка.
– Вероятно, если она была не в перчатках. – Тот вдруг приподнялся из-за стола, протянул ей руку: – Ну, всего хорошего, Анжелика Андреевна. Спасибо за свидетеля и за кассету.
– Я… – растерялась она, осторожно берясь за эту горячую потную руку и не зная, что с ней делать. Он, слава богу, быстро ее отпустил. – Я еще хотела сказать…
– Что? – Он уже шелестел какими-то посторонними бумагами.
– Я, – решилась она, с обморочным холодом в груди. – Я, кажется, вспомнила, где была в тот вечер четвертого мая, с девяти до десяти. Даже до пол-одиннадцатого.
– М-м-м? – Он поднял на нее равнодушный взгляд. – Да? Вспомнили?
– Да. – Голос у нее слегка подрагивал, и Анжелика невыносимо злилась на себя. – Я была в клубе «Ла Кантина». С девяти вечера до половины одиннадцатого. Потом поехала на «Александра Блока».
– Как же? – Он стал немного внимательнее. – Вы же раньше говорили, что ушли из дома ровно в девять? Ошиблись?
– Я ошиблась на полчаса. Я была в таком состоянии, когда давала вам показания… И за временем не следила. Теперь я вспомнила. Выехала из дома раньше, взяла машину, приехала в клуб, там поужинала, послушала музыку и только потом отправилась в казино. А гуляла по бульварам раньше, днем раньше! Я действительно люблю гулять, но в тот вечер мне вдруг захотелось поесть, а дома не успела… У меня эти два дня спутались…
– Вот как? – Он смотрел на нее без особого восторга, но с любопытством. Это было уже кое-что. – Как называется клуб?
– «Ла Кантина».
– И вы там были?
– Да. – Анжелика из последних сил сдерживала предательскую дрожь. А дрожал уже не только голос – руки, ноги, все тело, сердце в груди, даже мысли в голове. «Идиотка… Или пан, или пропал… Сошлюсь на невменяемость… Пусть считают дурой… Пусть проверяют!» Ей хотелось скорее покончить со своим сомнительным положением. Она спросила с надеждой: – Вы проверите?
– У-м, – промычал он и кивнул. – Не переживайте. Мы проверим. Если вы там были, значит, все подтвердится.
* * *
…Ключи от гаража она взяла машинально, может быть, потому, что не выходил из головы сон: Игорь за рулем и чувство близкой опасности. И вот теперь Анжелика стояла в тупике неподалеку от своего дома. Солнечный день на дворе, и ключи теперь – ее собственность, так же как и гараж, и машина в нем, и все, что в машине. Но у нее было такое чувство, словно она собирается что-то украсть.Замок поддался легко. Девушка потянула на себя тяжелую металлическую дверь, только одну створку. Петли не скрипели, наверное, он недавно их смазал. Заглянула вовнутрь. Осторожно вошла. Она не стала открывать вторую створку двери, не потянулась зажечь свет. Она и так все видела. Робко провела пальцами по пыльному синему крылу «Вольво», дотронулась до ветрового стекла. Потом отперла дверцу. Села за руль. В висках что-то запульсировало, тело покрывалось испариной. «Я схожу с ума, – подумала она. – Здесь сидел он. Там – она. Женщина в белом пальто. А я?» И тут до нее медленно дошла истина. Она никогда не ездила в этой машине! Ни разу – с тех пор, как муж поменял свой старый красный «Москвич». Ее разбирал истерический смех. Она обхватила руль, опустила на него голову и уже отчетливо начала хихикать. Потом захлебнулась, умолкла.