Страница:
Анненский Иннокентий
Складни
Иноккентий Анненский
Складни (1906-1915)
EGO
МОЙ СТИХ
Недоспелым поле сжато; И холодный сумрак тих... Не теперь... давно когда-то Был загадан этот стих...
Не отгадан, только прожит, Даже, может быть, не раз, Хочет он, но уж не может Одолеть дремоту глаз.
Я не знаю, кто он, чей он, Знаю только, что не мой, Ночью был он мне навеян, Солнцем будет взят домой.
Пусть подразнит - мне не больно: Я не с ним, я в забытьи... Мук с меня и тех довольно, Что, наверно, все - мои...
Видишь - он уж тает, канув Из серебряных лучей В зыби млечные туманов... Не тоскуй: он был - ничей.
x x x
Развившись, волос поредел. Когда я молод был, За стольких жить мой ум хотел, Что сам я жить забыл.
Любить хотел я, не любя, Страдать - но в стороне, И сжег я, молодость, тебя В безрадостном огне.
Так что ж под зиму, как листы, Дрожишь, о сердце, ты... Гляди, как черная груда Под саваном тверда.
А он уж в небе ей готов, Сквозной и пуховой... На поле белом меж крестов Хоть там найду ли свой?..
EGO
Я - слабый сын больного поколенья И не пойду искать альпийских роз, Ни ропот волн, ям рокот ранних гроз Мне не дадут отрадного волненья.
Но милы мне на розовом стекле Алмазные и плачущие горы, Букеты роз увядших на столе И пламени вечернего узоры.
Когда же сном объята голова, Читаю грез я повесть небылую, Сгоревших книг забытые слава В туманном сне я трепетно целую.
x x x
Когда, влача с тобой банальный разговор Иль на прощание твою сжимая руку, Он бросит на тебя порою беглый взор, Ты в нем умеешь ли читать любовь и муку?
Иль грустной повести неясные черты Не тронут никогда девической мечты?.. Иль, может быть, секрет тебе давно знаком. И ты за ним не раз следила уж тайком...
И он смешил тебя, как старый, робкий заяц, Иль хуже... жалок был тургеневский малаец С его отрезанным для службы языком.
ICH GROLLE NICHT
Я все простил: простить достало сил, Ты больше не моя, ноя простил. Он для других, алмазный этот свет, В твоей душе ни точки светлой нет.
Не возражай! Я был с тобой во сне; Там ночь росла в сердечной, глубине, И жадный змей все к сердцу припадал... Ты мучишься... я знаю... я видал...
x x x
Над высью горной Тишь. В листве, уж черной, Не ощутишь Ни дуновенья. В чаще затих полет... О, подожди!.. Мгновенье Тишь и тебя... возьмет.
БАЛЛАДА
Н.С. Гумилеву
День, был ранний и молочно-парный, Скоро в путь, поклажу прикрутили... На шоссе перед запряжкой парной Фонари, мигая, закоптили. Позади лишь вымершая дача... Желтая и скользкая... С балкона Холст повис, ненужный там... но спешно, Оборвав, сломали георгины.
"Во блаженном..." И качнулись клячи! Маскарад печалей их измаял... Желтый пес у разоренной дачи Бил хвостом по ельнику и лаял..
Но сейчас же, вытянувши лапы, На песке разлегся, как в постели... Только мы, как сняли в страхе шляпы Так надеть их больше и не смели.
...Будь ты проклята, левкоем и фенолом Равнодушно дышащая Дама! Захочу - так сам тобой я буду... - "Захоти, попробуй!" - шепчет Дама.
ПОСЫЛКА
Вам я шлю стихи мои, когда-то Их вдали игравшие солдаты! Только ваши, без четверостиший, Пели трубы горестней и тише...
31 мая 1909
ДАЛЬНИЕ РУКИ
Зажим был так сладостно сужен, Что пурпур дремоты поблек, Я розовых, узких жемчужин Губами узнал холодок.
О сестры, о нежные десять, Две ласково дружных семьи, Вас пологом ночи завесить Так рады желанья мои.
Вы - гейши фонарных свечений, Пятьроа, обрученных стеблю, Но нет у Киприды священней Не сказанных вами люблю.
Как мускус мучительный мумий, Как душный тайник тубероз, И я только стеблем раздумий К пугающей сказке прирос...
Мои вы, о дальние руки, Ваш сладостно-сильный зажим Я выносил в холоде скуки, Я счастьем обвеял чужим.
Но знаю... дремотно хмелея, Я брошу волшебную нить, И мне будут сниться, алмея, Слова, чтоб тебя оскорбить.
20-24 октября 1909
ДОБРОДЕТЕЛЬ
1
РАБОЧАЯ КОРЗИНКА
У раздумий беззвучны слова, Как искать их люблю в тишине я! Надо только, черна и мертва, Чтобы ночь позабылась полнее, Чтобы ночь позабылась скорей Между редких своих фонарей, За углом, Как покинутый дом... Позабылась по тихим столовым Над тобою, в лиловом... Чтоб со скатерти трепетный круг Не спускал своих желтых разлитий, И мерцанья замедленных рук Разводили там серые нити, И чтоб ты разнимала с тоской Эти нити одну за другой, Разнимала и после клубила, И сиреневой редью игла За мерцающей кистью ходила. А потом, равнодушно светла, С тихим скрипом соломенных петель, Бережливо простыни сколов, Там заснула и ты, Добродетель, Между путанно - нежных мотков...
1907
2
СТРУЯ РЕЗЕДЫ В ТЕМНОМ ВАГОНЕ
Dors, dors, mon enfant!
Не буди его в тусклую рань, Поцелуем дремоту согрей... Но сама - вся дрожащая - встань! Ты одна, ты царишь... Но скорей! Для тебя оживил я мечту, И минуты ее на счету . . . . . . . . . . . . . . . Так беззвучна, черна и тепла Резедой напоенная мгла... В голубых фонарях, Меж листов на ветвях Без числа Восковые сиянья плывут, И в саду, Как в бреду, Хризантемы цветут... . . . . . . . . . . . . . . Все, что можешь ты там, все ты смеешь теперь, Ни мольбам, ни упрекам не верь! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Пока свечи плывут И левкои живут, Пока дышит во сне резеда Здесь ни мук, ни греха, ни стыда... Ты боишься в крови Своих холеных ног, И за белый венок В беспорядке косы? О, молчи! Не зови! Как минуты-часы Не таимой и нежной красы. . . . . . . . . На ветвях,
В фонарях догорела мечта Голубых хризантем... . . . . . . . . . . . . . . . Ты очнешься - свежа и чиста, И совсем... о, совсем! Без смятенья в лице, В обручальном кольце . . . . . . . . . . . . . . Стрелка будет показывать семь...
11 декабря 1908
ДОЖДИК
Вот сизый чехол и распорот, Не все ж ему праздно висеть, И с лязгом асфальтовый город Хлестнула холодная сеть...
Хлестнула и стала мотаться... Сама серебристо - светла, Как масло в руке святотатца, Глазеты вокруг залила.
И в миг, что с лазурью любилось, Стыдливых молчаний полно, Все темною пеной забилось И нагло стучится в окно.
В песочной зароется яме, По трубам бежит и бурлит, То жалкими брызнет слезами, То радугой парной горит. . . . . . . . . . . . . . . . . О нет! Без твоих превращений, В одно что-нибудь застывай! Не хочешь ли дремой осенней Окутать кокетливо май?
Иль сделаться Мною, быть может, Одним из упрямых калек, И всех уверять, что не дожит И первый Овидиев век:
Из сердца за Иматру лет Ничто, мол, у нас не уходит И в мокром асфальте поэт Захочет, так счастье находит.
29 июня 1909 Царское Село
ДВА ПАРУСА ЛОДКИ ОДНОЙ
Нависнет ли пламенный зной Иль, пенясь, расходятся волны, Два паруса лодки одной, Одним и дыханьем мы полны.
Нам буря желанья слила, Мы свиты безумными снами, Но молча судьба между нами Черту навсегда провела.
И в ночи беззвездного юга, Когда так привольно - темно, Сгорая, коснуться друг друга Одним парусам не дано...
1904
ДВЕ ЛЮБВИ
С. В. ф.-Штейн
Есть любовь, похожая на дым: Если тесно ей - она дурманит, Дай ей волю - и ее не станет... Быть как дым, - но вечно молодым.
Есть любовь, похожая на тень: Днем у ног лежит - тебе внимает, Ночью так неслышно обнимает... Быть как тень, но вместе ночь и день
ЕЩЕ ЛИЛИИ
Когда под черными крылами Склонюсь усталой головой И молча смерть погасит пламя В моей лампаде золотой...
Коль, улыбаясь жизни новой И из земного жития Душа, порвавшая оковы, Уносит атом бытия,
Я не возьму воспоминаний, Утех любви пережитых, Ни глаз жены, ни сказок няни, Ни снов поэзии златых,
Цветов мечты моей мятежной Забыв минутную красу, Одной лилеи белоснежной Я в лучший мир перенесу И аромат и абрис нежный
x x x
- Сила господняя с нами Снами измучен я, снами...
Хуже томительной боли, Хуже, чем белые ночи, Кожу они искололи, Кости мои измололи, Выжгли без пламени очи... - Что же ты видишь, скажи мне, Ночью холодною зимней? Может быть, сердце врачуя, Муки твои облегчу я, Телу найду врачеванье. - Сила господняя с нами, Снами измучен я, снами... Ночью их сердце почуя, Шепчет порой и названье, Да повторять не хочу я...
x x x (Вариант)
Сила господняя с нами, Снами измучен я, снами... Снами, где тени не вьются, Звуки не плачут, и слезы, Даже и слезы не льются, Снами, где нет даже грезы... Снами, которым названья Даже подобья не знаю, Снами, где я расставанье С жизнью порой начинаю.
ИЗ ОКНА
За картой карта пали биты И сочтены ее часы, Но, шелком палевым прикрыты, Еще зовут ее красы...
И этот призрак пышноризый Под солнцем вечно молодым Глядит на горы глины сизой, Похожей на застывший дым...
ИЗ ВЕРЛЕНА
Мне под маскою рыцарь с коня не грозил, Молча старое сердце мне Черный пронзил,
И пробрызнула кровь моя алым фонтаном, И в лучах по цветам разошлася туманом.
Веки сжала мне тень, губы ужас разжал, И по сердцу последний испуг пробежал.
Черный всадник на след свой немедля вернулся, Слез с коня и до трупа рукою коснулся.
Он, железный свой перст в мою рану вложив, Жестким голосом так мне сказал "Будешь жив"
И под пальцем перчатки целителя твердым Пробуждается сердце и чистым и гордым.
Дивным жаром объяло меня бытие, И забилось, как в юности, сердце мое.
Я дрожал от восторга и чада сомнений, Как бывает с людьми перед чудом видений.
А уж рыцарь поодаль стоял верховой; Уезжая, он сделал мне знак головой,
И досель его голос в ушах остается: "Ну, смотри. Исцелить только раз удается".
К МОЕМУ ПОРТРЕТУ
Игра природы в нем видна, Язык трибуна с сердцем лани. Воображенье без желаний И сновидения без сна.
К ПОРТРЕТУ А.А. БЛОКА
Под беломраморным обличьем андрогина Он стал бы радостью, но чьих-то давних грез. Стихи его горят - на солнце георгина, Горят, но холодом невыстраданных слез.
К ПОРТРЕТУ ДОСТОЕВСКОГО
В нем Совесть сделалась пророком и поэтом, И Карамазовы и бесы жили в нем, Но что для нас теперь сияет мягким светом То было для него мучительным огнем.
КОНТРАФАКЦИИ
ВЕСНА
В жидкой заросли парка береза жила, И черна, и суха, как унылость... В майский полдень там девушка шляпу сняла, И коса у нее распустилась. Ее милый дорезал узорную вязь, И на ветку березы, смеясь, Он цветистую шляпу надел. . . . . . . . . . . . . . . . . Это май подглядел И дивился с своей голубой высоты, Как на мертвой березе и ярки цветы...
ОСЕНЬ
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И всю ночь там по месяцу дымы вились, И всю ночь кто-то жалостно чуткий На скамье там дремал, уходя в котелок. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А к рассвету в молочном тумане повис На березе искривленно - жуткий И мучительно-черный стручок, Чуть пониже растрепанных гнезд, А длиной - в человеческий рост... И глядела с сомнением просинь На родившую позднюю осень.
Л.И. МИКУЛИЧ
Там на портретах строги лица, И тонок там туман седой, Великолепье небылицы Там нежно веет резедой. Там нимфа с таицкой водой, Водой, которой не разлиться, Там стала лебедем Фелица И бронзой Пушкин молодой.
Там воды зыблются светло, И гордо царствуют березы, Там были розы, были розы, Пускай в поток их унесло. Там все, что навсегда ушло, Чтоб навевать сиреням грезы. . . . . . . . . . . . . . . . . . Скажите: "Царское Село" И улыбнемся мы сквозь слезы.
ЛИРА ЧАСОВ
Часы не свершили урока, А маятник точно уснул, Тогда распахнул я широко Футляр их - и лиру качнул.
И, грубо лишенная мира, Которого столько ждала, Опять по тюрьме своей лира, Дрожа и шатаясь, пошла.
Но вот уже ходит ровнее, Вот найден и прежний размах. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О сердце! Когда, леденея, Ты смертный почувствуешь страх,,
Найдется ль рука, чтобы лиру В тебе так же тихо качнуть, И миру, желанному миру, Тебя, мое сердце, вернуть?..
7 января 1907 Царское Село
МЕСЯЦ
Sunt mihi bis septem
Кто сильнее меня - их и сватай... Истомились - и все не слились: Этот сумрак голубоватый И белесая высь...
Этот мартовский колющий воздух С зябкой ночью на талом снегу В еле тронутых зеленью звездах Я сливаю и слить не могу...
Уж не ты ль и колдуешь, жемчужный, Ты, кому остальные ненужны, Их не твой ли развел и ущерб, На горелом пятне желтосерп,
Ты, скиталец, небес праздносумый С иронической думой?
МИРАЖИ
То полудня пламень синий, То рассвета пламень алый, Я ль устал от четких линий, Солнце ль самое устало
Но чрез полог темнолистый Я дождусь другого солнца Цвета мальвы золотистой Или розы и червонца.
Будет взорам так приятно Утопать в сетях зеленых, А потом на темных кленах Зажигать цветные пятна.
Пусть миражного круженья Через миг погаснут светы... Пусть я - радость отраженья, Но не то ль и вы, поэты?
НА ПОЛОТНЕ
Платки измятые у глаз и губ храня, Вдова с сиротами в потемках затаилась. Одна старуха мать у яркого огня: Должно быть, с кладбища, иззябнув, воротилась.
В лице от холода сквозь тонкие мешки Смесились сизые и пурпурные краски, И с анкилозами на пальцах две руки Безвольно отданы камина жгучей ласке.
Два дня тому назад средь несказанных мук У сына сердце здесь метаться перестало, Но мать не плачет - нет, в сведенных кистях рук Сознанье - надо жить во что бы то ни стало.
НЕРВЫ
Пластинка для граммофона
Как эта улица пыльна, раскалена! Что за печальная, о, господи, сосна! Балкон под крышею. Жена мотает гарус. Муж так сидит. За ними холст как парус.
Над самой клумбочкой прилажен их балкон. "Ты думаешь - не он... А если он? Все вяжет, боже мой... Посудим хоть немножко..." ...Морошка, ягода морошка!.. "Вот только бы спустить лиловую тетрадь?" "Что, барыня, шпинату будем брать?" LВозьмите, Аннушка!" - "Да там еще на стенке Видал записку я, так..."
...Хороши гребэнки! "А... почтальон идет... Петровым писем нет?" "Корреспонденции одна газета "Свет". "Ну что ж? устроила?" - "Спалила под плитою". "Неосмотрительность какая!.. Перед тою? А я тут так решил: сперва соображу, И уж потом тебе все факты изложу... Еще чего у нас законопатить нет ли?" "Я все сожгла". - Вздохнув, считает молча петли... "Не замечала ты: сегодня мимо нас Какой-то господин проходит третий раз?" "Да мало ль ходит их..." - "Но этот ищет, рыщет, И по глазам заметно, что он сыщик!.." "Чего ж у нас искать-то? Боже мой!" "А Вася-то зачем не сыщется домой?" "Там к барину пришел за пачпортами дворник". "Ко мне пришел?.. А день какой?" "А вторник". "Не выйдешь ли к нему, мой друг? Я нездоров". ...Ландышов, свежих ландышов! "Ну что? Как с дворником? Ему бы хоть прибавить!" "Вот вздор какой. За что же?" ...Бритвы праветь. "Присядь же ты спокойно! Кись-кись-кись..." "Ах, право, шел бы ты по воздуху пройтись! Иль ты вообразил, что мне так сладко маяться..." Яйца свежие, яйца! Яичек свеженьких?.. Но вылилась и злоба... Расселись по углам и плачут оба... Как эта улица пыльна, раскалена! Что за печальная, о господи, сосна!
12 июля 1909 Царское Село
НЕВОЗМОЖНО
Есть слова - их дыхание, что цвет, Так же нежно и бело-тревожно, Но меж них ни печальнее нет, Ни нежнее тебя, невозможно.
Не познав, я в тебе уж любил Эти в бархат ушедшие звуки: Мне являлись мерцанья могил И сквозь сумрак белевшие руки.
Но лишь в белом венце хризантем, Перед первой угрозой забвенья, Этих ве, этих зэ, этих эм Различить я сумел дуновенья.
И, запомнив, невестой в саду Как в апреле тебя разубрали,У забитой калитки я жду, Позвонить к сторожам не пора ли.
Если слово за словом, что цвет, Упадает, белея тревожно, Не печальных меж павшими нет, Но люблю я одно - невозможно.
1907 Царское Село
ОН И Я
Давно меж листьев налились Истомой розовой тюльпаны, Но страстно в сумрачную высь Уходит рокот фортепьянный.
И мука там иль торжество, Разоблаченье иль загадка, Но он - ничей, а вы - его, И вам сознанье это сладко.
А я лучей иной звезды Ищу в сомненьи и тревожно, Я, как настройщик, все лады Перебираю осторожно.
Темнеет... Комната пуста, С трудом я вспоминаю что-то, И безответна и чиста, За нотой умирает нота.
ОСЕННИЙ РОМАНС
Гляжу на тебя равнодушно, А в сердце тоски не уйму... Сегодня томительно-душно, Но солнце таится в дыму.
Я знаю, что сон я лелею, Но верен хоть снам я, - а ты?.. Ненужною жертвой в аллею Падут, умирая, листы...
Судьба нас сводила слепая: Бог знает, мы свидимся ль там... Но знаешь?.. Не смейся, ступая Весною по мертвым листам!
1903
ОСЕННЯЯ ЭМАЛЬ
Сад туманен. Сад мой донят Белым холодом низин. Равнодушно он уронит Свой венец из георгин.
Сад погиб...А что мне в этом. Если в полдень глянешь ты, Хоть эмалевым приветом Сквозь последние листы?..
ПЕТЕРБУРГ
Желтый пар петербургской зимы, Желтый снег, облипающий плиты... Я не знаю, где вы и где мы, Только знаю, что крепко мы слиты.
Сочинил ли нас царский указ? Потопить ли нас шведы забыли? Вместо сказки в прошедшем у нас Только камни да страшные были.
Только камни нам дал чародей, Да Неву буро-желтого цвета, Да пустыни немых площадей, Где казнили людей до рассвета.
А что - было у нас на земле, Чем вознесся орел наш двуглавый, В темных лаврах гигант на скале, Завтра станет ребячьей забавой.
Уж на что был он грозен и смел, Да скакун его бешеный выдал, Царь змеи раздавить не сумел, И прижатая стала наш идол.
Ни кремлей, ни чудес, ни святынь, Ни миражей, ни слез, ни улыбки... Только камни из мерзлых пустынь Да сознанье проклятой ошибки.
Даже в мае, когда разлиты Белой ночи над волнами тени, Там не чары весенней мечты, Там отрава бесплодных хотений.
x x x
В небе ли меркнет звезда, Пытка ль земная все длится; Я не молюсь никогда, Я не умею молиться.
Время погасит звезду, Пытку ж и так одолеем... Если я в церковь иду, Там становлюсь с фарисеем.
С ним упадаю я нем, С ним и воспряну, ликуя... Только во мне-то зачем Мытарь мятется, тоскуя?..
x x x
Когда б не смерть, а забытье, Чтоб ни движения, ни звука... Ведь если вслушаться в нее, Вся жизнь моя - не жизнь, а мука.
Иль я не с вами таю, дни? Не вяну с листьями на кленах? Иль не мои умрут огни В слезах кристаллов растопленных?
Иль я не весь в безлюдье скал И черном нищенстве березы? Не весь в том белом пухе розы, Что холод утра оковал?
В дождинках этих, что нависли, Чтоб жемчугами ниспадать?.. А мне, скажите, в муках мысли Найдется ль сердце сострадать?
ПЕЧАЛЬ ПРОСВЕТА
ПОЭЗИЯ
Сонет
Творящий дух и жизни случай В тебе мучительно слиты, И меж намеков красоты Нет утонченней и летучей...
В пустыне мира зыбко-жгучей, Где мир - мираж, влюбилась ты В неразрешенность разнозвучий И в беспокойные цветы.
Неощутима и незрима, Ты нас томишь, боготворима, В просветы бледные сквозя,
Так неотвязно, неотдумно, Что, полюбив тебя, нельзя Не полюбить тебя безумно.
ПРОСВЕТ
Ни зноя, ни гама, ни плеска, Но роща свежа и темна, От жидкого майского блеска Все утро таится она...
Не знаю, о чем так унылы, Клубяся, мне дымы твердят, И день ли то пробует силы, Иль это уж тихий закат,
Где грезы несбыточно-дальней Сквозь дымы златятся следы?.. Как странно... Просвет... а печальней Сплошной и туманной гряды.
Под вечер 17 мая 1906 Вологодский поезд
ПОЭТУ
В раздельной четкости лучей И в чадной слитности видений Всегда над нами - власть вещей С ее триадой измерений.
И грани ль ширишь бытия Иль формы вымыслом ты множишь, Но в самом Я от глаз - Не Я Ты никуда уйти не можешь.
Та власть маяк, зовет она, В ней сочетались бог и тленность, И перед нею так бледна Вещей в искусстве прикровенность.
Нет, не уйти от власти их За волшебством воздушных пятен, Не глубиною манит стих, Он лишь как ребус непонятен.
Краса открытого лица Влекла Орфея пиериды. Ужель достойны вы певца, Покровы кукольной Изиды?
Люби раздельность и лучи В рожденном ими аромате. Ты чаши яркие точи Для целокупных восприятий.
ПРЕРЫВИСТЫЕ СТРОКИ
Этого быть не может... Это - подлог, День так тянулся и дожит, Иль, не дожив, изнемог? Этого быть не может... С самых тех пор В горле какой-то комок. Вздор... Этого быть не может... Это - подлог... Ну-с, проводил на поезд. Вернулся, и solo, да! Здесь был ее кольчатый пояс, Брошка лежала - звезда, Вечно открытая сумочка Без замка, И, так бесконечно мягка, В прошивках красная думочка... . . . . . . . . . . . . . . . . . . Зал, Я нежное что-то сказал, Стали прощаться, Возле часов у стенки... Губы не смели разжаться, Склеены... Оба мы были рассеянны, Оба такие холодные... Мы... Пальцы ее в черной митенке Тоже холодные... "Ну, прощай до зимы, Только не той, и не другой, И не еще - после другой, Я ж, дорогой, Ведь не свободная..." "Знаю, что ты - в застенке..." После она Плакала тихо у стенки, И стала бумажно - бледна... Кончить бы злую игру... Что ж бы еще? Губы хотели любить горячо, А на ветру Лишь улыбались тоскливо.. Что-то в них было застыло Даже мертво... Господи, я и не знал, до чего Она некрасива... Ну, слава богу, пускают садиться... Мокрым платком осушая лицо, Мне отдала она это кольцо... Слиплись еще раз холодные лица, Как в забытьи, Поезд еще стоял Я убежал... Но этого быть не может. Это - подлог... День или год и уж дожит, Иль, не дожив, изнемог... Этого быть не может...
Июнь 1909 Царское Село
СЕСТРЕ
А. Н. Анненской
Вечер. Зеленая детская С низким ее потолком. Скучная книга немецкая. Няня в очках и с чулком.
Желтый, в дешевом издании, Будто я вижу роман... Даже прочел бы название, Если б не этот туман.
Вы еще были Алиною, С розовой думой в очах, В платье с большой пелериною, С серым платком на плечах...
В стул утопая коленами, Взора я с вас не сводил, Нежные, с тонкими венами Руки я ваши любил.
Слов непонятных течение Было мне музыкой сфер... Где ожидал столкновения Ваших особенных р...
В медном подсвечнике сальная Свечка у няни плывет... Милое, тихо-печальное, Все это в сердце живет...
СКЛАДЕНЬ РОМАНТИЧЕСКИЙ
1
НЕБО ЗВЕЗДАМИ В ТУМАНЕ...
Небо звездами в тумане не расцветится Робкий вечер их сегодня не зажег... Только томные по окнам елки светятся, Да, кружася, заметает нас снежок.
Меж ресниц твоих снежинки закидавшие Не дают тебе в глаза мои смотреть, Сами слезы, только сердца не сжигавшие, Сами звезды, но уставшие гореть...
Это их любви безумною обидою Против воли твои звезды залиты... И мучительно снежинкам я завидую, Потому что ими плачешь ты...
2
МИЛАЯ
"Милая, милая, где ж ты была Ночью в такую метелицу?" "Горю и ночью дорога светла, К дедке ходила на мельницу".
"Милая, милая, я не пойму Речи с словами притворными. С чем же ты ночью ходила к нему?" "С чем я ходила? Да с зернами".
"Милая, милая, зерна-то чьи ж? Жита я нынче не кашивал!" "Зерна-то чьи, говоришь? Да твои ж... Впрочем, хозяин не спрашивал..."
"Милая, милая, где же мука? Куль-то, что был под передником?" "У колеса, где вода глубока... Лысый сегодня с наследником..."
15 апреля 1907 Царское Село
СОЛНЕЧНЫЙ СОНЕТ
Под стоны тяжкие метели Я думал - ночи нет конца: Таких порывов не терпели Наш дуб и тополь месяца.
Но солнце брызнуло с постели Снопом огня и багреца, И вмиг у моря просветлели Морщины древнего лица...
И пусть, как ночью, ветер рыщет, И так же рвет, и так же свищет, Уж он не в гневе божество.
Кошмары ночи так далеки, Что пыльный хищник на припеке Шалун - и больше ничего.
СОН И НЕТ
Нагорев и трепеща, Сон навеяла свеча... В гулко - каменных твердынях Два мне грезились луча, Два любимых, кротко - синих Небо видевших луча В гулко-каменных твердынях.
Просыпаюсь. Ночь черна. Бред то был или признанье? Путы жизни, чары сна, Иль безумного желанья В тихий мир воспоминанья Забежавшая волна? Нет ответа. Ночь душна.
x x x
Не могу понять, не знаю... Это сон или Верлен?.. Я люблю иль умираю? Это чары или плен?
Из разбитого фиала Всюду в мире разлита Или мука идеала, Или муки красота.
Пусть мечта не угадала, Та она или не та, Перед светом идеала, Пусть мечта не угадала. Это сон или Верлен? Это чары или плен?
Но дохнули розы плена На замолкшие уста, И под музыку Верлена Будет петь, моя мечта.
СРЕДИ МИРОВ
Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя... Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной молю ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому что с Ней не надо света.
1901
СТАНСЫ НОЧИ
О. П. Хмара-Барщевской
Меж теней погасли солнца пятна На песке в загрезившем саду. Все в тебе так сладко-непонятно, Но твое запомнил я: "Приду".
Черный дым, но ты воздушней дыма, Ты нежней пушинок у листа, Я не знаю, кем, но ты любима, Я не знаю, чья ты, но мечта.
За тобой в пустынные покои Не сойдут алмазные огни, Для тебя душистые левкои Здесь ковром раскинулись одни..
Эту ночь я помню в давней грезе, Но не я томился и желал: Сквозь фонарь, забытый на березе, Талый воск и плакал и пылал.
СТАРЫЕ ЭСТОНКИ
Из стихов кошмарной совести
Если ночи тюремны и глухи, Если сны паутинны и тонки, Так и знай, что уж близко старухи, Из-под Ревеля близко эстонки.
Вот вошли, - приседают так строго, Не уйти мне от долгого плена, Их одежда темна и убога, И в котомке у каждой полено.
Знаю, завтра от тягостной жути Буду сам на себя непохожим... Сколько раз я просил их "Забудьте..." И читал их немое: "Не можем".
Как земля, эти лица не скажут, Что в сердцах похоронено веры... Не глядят на меня - только вяжут Свой чулок бесконечный и серый.
Но учтивы - столпились в сторонке... Да не бойся: присядь на кровати... Только тут не ошибка ль, эстонки? Есть куда же меня виноватей.
Но пришли, так давайте калякать, Не часы ж, не умеем мы тикать, Может быть, вы хотели б поплакать? Так тихонько, неслышно... похныкать?
Иль от ветру глаза ваши пухлы, Точно почки берез на могилах... Вы молчите, печальные куклы, Сыновей ваших... я ж не казнил их...
Я, напротив, я очень жалел их, Прочитав в сердобольных газетах, Про себя я молился за смелых, И священник был в ярких глазетах.
Затрясли головами эстонки. Ты жалел их... На что ж твоя жалость, Если пальцы руки твоей тонки, И ни разу она не сжималась?
Спите крепко, палач с палачихой? Улыбайтесь друг другу любовней! Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий, В целом мире тебя нет виновней! Добродетель... Твою добродетель Мы ослепли вязавши, а вяжем... Погоди - вот накопится петель, Так словечко придумаем, скажем... . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Складни (1906-1915)
EGO
МОЙ СТИХ
Недоспелым поле сжато; И холодный сумрак тих... Не теперь... давно когда-то Был загадан этот стих...
Не отгадан, только прожит, Даже, может быть, не раз, Хочет он, но уж не может Одолеть дремоту глаз.
Я не знаю, кто он, чей он, Знаю только, что не мой, Ночью был он мне навеян, Солнцем будет взят домой.
Пусть подразнит - мне не больно: Я не с ним, я в забытьи... Мук с меня и тех довольно, Что, наверно, все - мои...
Видишь - он уж тает, канув Из серебряных лучей В зыби млечные туманов... Не тоскуй: он был - ничей.
x x x
Развившись, волос поредел. Когда я молод был, За стольких жить мой ум хотел, Что сам я жить забыл.
Любить хотел я, не любя, Страдать - но в стороне, И сжег я, молодость, тебя В безрадостном огне.
Так что ж под зиму, как листы, Дрожишь, о сердце, ты... Гляди, как черная груда Под саваном тверда.
А он уж в небе ей готов, Сквозной и пуховой... На поле белом меж крестов Хоть там найду ли свой?..
EGO
Я - слабый сын больного поколенья И не пойду искать альпийских роз, Ни ропот волн, ям рокот ранних гроз Мне не дадут отрадного волненья.
Но милы мне на розовом стекле Алмазные и плачущие горы, Букеты роз увядших на столе И пламени вечернего узоры.
Когда же сном объята голова, Читаю грез я повесть небылую, Сгоревших книг забытые слава В туманном сне я трепетно целую.
x x x
Когда, влача с тобой банальный разговор Иль на прощание твою сжимая руку, Он бросит на тебя порою беглый взор, Ты в нем умеешь ли читать любовь и муку?
Иль грустной повести неясные черты Не тронут никогда девической мечты?.. Иль, может быть, секрет тебе давно знаком. И ты за ним не раз следила уж тайком...
И он смешил тебя, как старый, робкий заяц, Иль хуже... жалок был тургеневский малаец С его отрезанным для службы языком.
ICH GROLLE NICHT
Я все простил: простить достало сил, Ты больше не моя, ноя простил. Он для других, алмазный этот свет, В твоей душе ни точки светлой нет.
Не возражай! Я был с тобой во сне; Там ночь росла в сердечной, глубине, И жадный змей все к сердцу припадал... Ты мучишься... я знаю... я видал...
x x x
Над высью горной Тишь. В листве, уж черной, Не ощутишь Ни дуновенья. В чаще затих полет... О, подожди!.. Мгновенье Тишь и тебя... возьмет.
БАЛЛАДА
Н.С. Гумилеву
День, был ранний и молочно-парный, Скоро в путь, поклажу прикрутили... На шоссе перед запряжкой парной Фонари, мигая, закоптили. Позади лишь вымершая дача... Желтая и скользкая... С балкона Холст повис, ненужный там... но спешно, Оборвав, сломали георгины.
"Во блаженном..." И качнулись клячи! Маскарад печалей их измаял... Желтый пес у разоренной дачи Бил хвостом по ельнику и лаял..
Но сейчас же, вытянувши лапы, На песке разлегся, как в постели... Только мы, как сняли в страхе шляпы Так надеть их больше и не смели.
...Будь ты проклята, левкоем и фенолом Равнодушно дышащая Дама! Захочу - так сам тобой я буду... - "Захоти, попробуй!" - шепчет Дама.
ПОСЫЛКА
Вам я шлю стихи мои, когда-то Их вдали игравшие солдаты! Только ваши, без четверостиший, Пели трубы горестней и тише...
31 мая 1909
ДАЛЬНИЕ РУКИ
Зажим был так сладостно сужен, Что пурпур дремоты поблек, Я розовых, узких жемчужин Губами узнал холодок.
О сестры, о нежные десять, Две ласково дружных семьи, Вас пологом ночи завесить Так рады желанья мои.
Вы - гейши фонарных свечений, Пятьроа, обрученных стеблю, Но нет у Киприды священней Не сказанных вами люблю.
Как мускус мучительный мумий, Как душный тайник тубероз, И я только стеблем раздумий К пугающей сказке прирос...
Мои вы, о дальние руки, Ваш сладостно-сильный зажим Я выносил в холоде скуки, Я счастьем обвеял чужим.
Но знаю... дремотно хмелея, Я брошу волшебную нить, И мне будут сниться, алмея, Слова, чтоб тебя оскорбить.
20-24 октября 1909
ДОБРОДЕТЕЛЬ
1
РАБОЧАЯ КОРЗИНКА
У раздумий беззвучны слова, Как искать их люблю в тишине я! Надо только, черна и мертва, Чтобы ночь позабылась полнее, Чтобы ночь позабылась скорей Между редких своих фонарей, За углом, Как покинутый дом... Позабылась по тихим столовым Над тобою, в лиловом... Чтоб со скатерти трепетный круг Не спускал своих желтых разлитий, И мерцанья замедленных рук Разводили там серые нити, И чтоб ты разнимала с тоской Эти нити одну за другой, Разнимала и после клубила, И сиреневой редью игла За мерцающей кистью ходила. А потом, равнодушно светла, С тихим скрипом соломенных петель, Бережливо простыни сколов, Там заснула и ты, Добродетель, Между путанно - нежных мотков...
1907
2
СТРУЯ РЕЗЕДЫ В ТЕМНОМ ВАГОНЕ
Dors, dors, mon enfant!
Не буди его в тусклую рань, Поцелуем дремоту согрей... Но сама - вся дрожащая - встань! Ты одна, ты царишь... Но скорей! Для тебя оживил я мечту, И минуты ее на счету . . . . . . . . . . . . . . . Так беззвучна, черна и тепла Резедой напоенная мгла... В голубых фонарях, Меж листов на ветвях Без числа Восковые сиянья плывут, И в саду, Как в бреду, Хризантемы цветут... . . . . . . . . . . . . . . Все, что можешь ты там, все ты смеешь теперь, Ни мольбам, ни упрекам не верь! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Пока свечи плывут И левкои живут, Пока дышит во сне резеда Здесь ни мук, ни греха, ни стыда... Ты боишься в крови Своих холеных ног, И за белый венок В беспорядке косы? О, молчи! Не зови! Как минуты-часы Не таимой и нежной красы. . . . . . . . . На ветвях,
В фонарях догорела мечта Голубых хризантем... . . . . . . . . . . . . . . . Ты очнешься - свежа и чиста, И совсем... о, совсем! Без смятенья в лице, В обручальном кольце . . . . . . . . . . . . . . Стрелка будет показывать семь...
11 декабря 1908
ДОЖДИК
Вот сизый чехол и распорот, Не все ж ему праздно висеть, И с лязгом асфальтовый город Хлестнула холодная сеть...
Хлестнула и стала мотаться... Сама серебристо - светла, Как масло в руке святотатца, Глазеты вокруг залила.
И в миг, что с лазурью любилось, Стыдливых молчаний полно, Все темною пеной забилось И нагло стучится в окно.
В песочной зароется яме, По трубам бежит и бурлит, То жалкими брызнет слезами, То радугой парной горит. . . . . . . . . . . . . . . . . О нет! Без твоих превращений, В одно что-нибудь застывай! Не хочешь ли дремой осенней Окутать кокетливо май?
Иль сделаться Мною, быть может, Одним из упрямых калек, И всех уверять, что не дожит И первый Овидиев век:
Из сердца за Иматру лет Ничто, мол, у нас не уходит И в мокром асфальте поэт Захочет, так счастье находит.
29 июня 1909 Царское Село
ДВА ПАРУСА ЛОДКИ ОДНОЙ
Нависнет ли пламенный зной Иль, пенясь, расходятся волны, Два паруса лодки одной, Одним и дыханьем мы полны.
Нам буря желанья слила, Мы свиты безумными снами, Но молча судьба между нами Черту навсегда провела.
И в ночи беззвездного юга, Когда так привольно - темно, Сгорая, коснуться друг друга Одним парусам не дано...
1904
ДВЕ ЛЮБВИ
С. В. ф.-Штейн
Есть любовь, похожая на дым: Если тесно ей - она дурманит, Дай ей волю - и ее не станет... Быть как дым, - но вечно молодым.
Есть любовь, похожая на тень: Днем у ног лежит - тебе внимает, Ночью так неслышно обнимает... Быть как тень, но вместе ночь и день
ЕЩЕ ЛИЛИИ
Когда под черными крылами Склонюсь усталой головой И молча смерть погасит пламя В моей лампаде золотой...
Коль, улыбаясь жизни новой И из земного жития Душа, порвавшая оковы, Уносит атом бытия,
Я не возьму воспоминаний, Утех любви пережитых, Ни глаз жены, ни сказок няни, Ни снов поэзии златых,
Цветов мечты моей мятежной Забыв минутную красу, Одной лилеи белоснежной Я в лучший мир перенесу И аромат и абрис нежный
x x x
- Сила господняя с нами Снами измучен я, снами...
Хуже томительной боли, Хуже, чем белые ночи, Кожу они искололи, Кости мои измололи, Выжгли без пламени очи... - Что же ты видишь, скажи мне, Ночью холодною зимней? Может быть, сердце врачуя, Муки твои облегчу я, Телу найду врачеванье. - Сила господняя с нами, Снами измучен я, снами... Ночью их сердце почуя, Шепчет порой и названье, Да повторять не хочу я...
x x x (Вариант)
Сила господняя с нами, Снами измучен я, снами... Снами, где тени не вьются, Звуки не плачут, и слезы, Даже и слезы не льются, Снами, где нет даже грезы... Снами, которым названья Даже подобья не знаю, Снами, где я расставанье С жизнью порой начинаю.
ИЗ ОКНА
За картой карта пали биты И сочтены ее часы, Но, шелком палевым прикрыты, Еще зовут ее красы...
И этот призрак пышноризый Под солнцем вечно молодым Глядит на горы глины сизой, Похожей на застывший дым...
ИЗ ВЕРЛЕНА
Мне под маскою рыцарь с коня не грозил, Молча старое сердце мне Черный пронзил,
И пробрызнула кровь моя алым фонтаном, И в лучах по цветам разошлася туманом.
Веки сжала мне тень, губы ужас разжал, И по сердцу последний испуг пробежал.
Черный всадник на след свой немедля вернулся, Слез с коня и до трупа рукою коснулся.
Он, железный свой перст в мою рану вложив, Жестким голосом так мне сказал "Будешь жив"
И под пальцем перчатки целителя твердым Пробуждается сердце и чистым и гордым.
Дивным жаром объяло меня бытие, И забилось, как в юности, сердце мое.
Я дрожал от восторга и чада сомнений, Как бывает с людьми перед чудом видений.
А уж рыцарь поодаль стоял верховой; Уезжая, он сделал мне знак головой,
И досель его голос в ушах остается: "Ну, смотри. Исцелить только раз удается".
К МОЕМУ ПОРТРЕТУ
Игра природы в нем видна, Язык трибуна с сердцем лани. Воображенье без желаний И сновидения без сна.
К ПОРТРЕТУ А.А. БЛОКА
Под беломраморным обличьем андрогина Он стал бы радостью, но чьих-то давних грез. Стихи его горят - на солнце георгина, Горят, но холодом невыстраданных слез.
К ПОРТРЕТУ ДОСТОЕВСКОГО
В нем Совесть сделалась пророком и поэтом, И Карамазовы и бесы жили в нем, Но что для нас теперь сияет мягким светом То было для него мучительным огнем.
КОНТРАФАКЦИИ
ВЕСНА
В жидкой заросли парка береза жила, И черна, и суха, как унылость... В майский полдень там девушка шляпу сняла, И коса у нее распустилась. Ее милый дорезал узорную вязь, И на ветку березы, смеясь, Он цветистую шляпу надел. . . . . . . . . . . . . . . . . Это май подглядел И дивился с своей голубой высоты, Как на мертвой березе и ярки цветы...
ОСЕНЬ
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И всю ночь там по месяцу дымы вились, И всю ночь кто-то жалостно чуткий На скамье там дремал, уходя в котелок. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А к рассвету в молочном тумане повис На березе искривленно - жуткий И мучительно-черный стручок, Чуть пониже растрепанных гнезд, А длиной - в человеческий рост... И глядела с сомнением просинь На родившую позднюю осень.
Л.И. МИКУЛИЧ
Там на портретах строги лица, И тонок там туман седой, Великолепье небылицы Там нежно веет резедой. Там нимфа с таицкой водой, Водой, которой не разлиться, Там стала лебедем Фелица И бронзой Пушкин молодой.
Там воды зыблются светло, И гордо царствуют березы, Там были розы, были розы, Пускай в поток их унесло. Там все, что навсегда ушло, Чтоб навевать сиреням грезы. . . . . . . . . . . . . . . . . . Скажите: "Царское Село" И улыбнемся мы сквозь слезы.
ЛИРА ЧАСОВ
Часы не свершили урока, А маятник точно уснул, Тогда распахнул я широко Футляр их - и лиру качнул.
И, грубо лишенная мира, Которого столько ждала, Опять по тюрьме своей лира, Дрожа и шатаясь, пошла.
Но вот уже ходит ровнее, Вот найден и прежний размах. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О сердце! Когда, леденея, Ты смертный почувствуешь страх,,
Найдется ль рука, чтобы лиру В тебе так же тихо качнуть, И миру, желанному миру, Тебя, мое сердце, вернуть?..
7 января 1907 Царское Село
МЕСЯЦ
Sunt mihi bis septem
Кто сильнее меня - их и сватай... Истомились - и все не слились: Этот сумрак голубоватый И белесая высь...
Этот мартовский колющий воздух С зябкой ночью на талом снегу В еле тронутых зеленью звездах Я сливаю и слить не могу...
Уж не ты ль и колдуешь, жемчужный, Ты, кому остальные ненужны, Их не твой ли развел и ущерб, На горелом пятне желтосерп,
Ты, скиталец, небес праздносумый С иронической думой?
МИРАЖИ
То полудня пламень синий, То рассвета пламень алый, Я ль устал от четких линий, Солнце ль самое устало
Но чрез полог темнолистый Я дождусь другого солнца Цвета мальвы золотистой Или розы и червонца.
Будет взорам так приятно Утопать в сетях зеленых, А потом на темных кленах Зажигать цветные пятна.
Пусть миражного круженья Через миг погаснут светы... Пусть я - радость отраженья, Но не то ль и вы, поэты?
НА ПОЛОТНЕ
Платки измятые у глаз и губ храня, Вдова с сиротами в потемках затаилась. Одна старуха мать у яркого огня: Должно быть, с кладбища, иззябнув, воротилась.
В лице от холода сквозь тонкие мешки Смесились сизые и пурпурные краски, И с анкилозами на пальцах две руки Безвольно отданы камина жгучей ласке.
Два дня тому назад средь несказанных мук У сына сердце здесь метаться перестало, Но мать не плачет - нет, в сведенных кистях рук Сознанье - надо жить во что бы то ни стало.
НЕРВЫ
Пластинка для граммофона
Как эта улица пыльна, раскалена! Что за печальная, о, господи, сосна! Балкон под крышею. Жена мотает гарус. Муж так сидит. За ними холст как парус.
Над самой клумбочкой прилажен их балкон. "Ты думаешь - не он... А если он? Все вяжет, боже мой... Посудим хоть немножко..." ...Морошка, ягода морошка!.. "Вот только бы спустить лиловую тетрадь?" "Что, барыня, шпинату будем брать?" LВозьмите, Аннушка!" - "Да там еще на стенке Видал записку я, так..."
...Хороши гребэнки! "А... почтальон идет... Петровым писем нет?" "Корреспонденции одна газета "Свет". "Ну что ж? устроила?" - "Спалила под плитою". "Неосмотрительность какая!.. Перед тою? А я тут так решил: сперва соображу, И уж потом тебе все факты изложу... Еще чего у нас законопатить нет ли?" "Я все сожгла". - Вздохнув, считает молча петли... "Не замечала ты: сегодня мимо нас Какой-то господин проходит третий раз?" "Да мало ль ходит их..." - "Но этот ищет, рыщет, И по глазам заметно, что он сыщик!.." "Чего ж у нас искать-то? Боже мой!" "А Вася-то зачем не сыщется домой?" "Там к барину пришел за пачпортами дворник". "Ко мне пришел?.. А день какой?" "А вторник". "Не выйдешь ли к нему, мой друг? Я нездоров". ...Ландышов, свежих ландышов! "Ну что? Как с дворником? Ему бы хоть прибавить!" "Вот вздор какой. За что же?" ...Бритвы праветь. "Присядь же ты спокойно! Кись-кись-кись..." "Ах, право, шел бы ты по воздуху пройтись! Иль ты вообразил, что мне так сладко маяться..." Яйца свежие, яйца! Яичек свеженьких?.. Но вылилась и злоба... Расселись по углам и плачут оба... Как эта улица пыльна, раскалена! Что за печальная, о господи, сосна!
12 июля 1909 Царское Село
НЕВОЗМОЖНО
Есть слова - их дыхание, что цвет, Так же нежно и бело-тревожно, Но меж них ни печальнее нет, Ни нежнее тебя, невозможно.
Не познав, я в тебе уж любил Эти в бархат ушедшие звуки: Мне являлись мерцанья могил И сквозь сумрак белевшие руки.
Но лишь в белом венце хризантем, Перед первой угрозой забвенья, Этих ве, этих зэ, этих эм Различить я сумел дуновенья.
И, запомнив, невестой в саду Как в апреле тебя разубрали,У забитой калитки я жду, Позвонить к сторожам не пора ли.
Если слово за словом, что цвет, Упадает, белея тревожно, Не печальных меж павшими нет, Но люблю я одно - невозможно.
1907 Царское Село
ОН И Я
Давно меж листьев налились Истомой розовой тюльпаны, Но страстно в сумрачную высь Уходит рокот фортепьянный.
И мука там иль торжество, Разоблаченье иль загадка, Но он - ничей, а вы - его, И вам сознанье это сладко.
А я лучей иной звезды Ищу в сомненьи и тревожно, Я, как настройщик, все лады Перебираю осторожно.
Темнеет... Комната пуста, С трудом я вспоминаю что-то, И безответна и чиста, За нотой умирает нота.
ОСЕННИЙ РОМАНС
Гляжу на тебя равнодушно, А в сердце тоски не уйму... Сегодня томительно-душно, Но солнце таится в дыму.
Я знаю, что сон я лелею, Но верен хоть снам я, - а ты?.. Ненужною жертвой в аллею Падут, умирая, листы...
Судьба нас сводила слепая: Бог знает, мы свидимся ль там... Но знаешь?.. Не смейся, ступая Весною по мертвым листам!
1903
ОСЕННЯЯ ЭМАЛЬ
Сад туманен. Сад мой донят Белым холодом низин. Равнодушно он уронит Свой венец из георгин.
Сад погиб...А что мне в этом. Если в полдень глянешь ты, Хоть эмалевым приветом Сквозь последние листы?..
ПЕТЕРБУРГ
Желтый пар петербургской зимы, Желтый снег, облипающий плиты... Я не знаю, где вы и где мы, Только знаю, что крепко мы слиты.
Сочинил ли нас царский указ? Потопить ли нас шведы забыли? Вместо сказки в прошедшем у нас Только камни да страшные были.
Только камни нам дал чародей, Да Неву буро-желтого цвета, Да пустыни немых площадей, Где казнили людей до рассвета.
А что - было у нас на земле, Чем вознесся орел наш двуглавый, В темных лаврах гигант на скале, Завтра станет ребячьей забавой.
Уж на что был он грозен и смел, Да скакун его бешеный выдал, Царь змеи раздавить не сумел, И прижатая стала наш идол.
Ни кремлей, ни чудес, ни святынь, Ни миражей, ни слез, ни улыбки... Только камни из мерзлых пустынь Да сознанье проклятой ошибки.
Даже в мае, когда разлиты Белой ночи над волнами тени, Там не чары весенней мечты, Там отрава бесплодных хотений.
x x x
В небе ли меркнет звезда, Пытка ль земная все длится; Я не молюсь никогда, Я не умею молиться.
Время погасит звезду, Пытку ж и так одолеем... Если я в церковь иду, Там становлюсь с фарисеем.
С ним упадаю я нем, С ним и воспряну, ликуя... Только во мне-то зачем Мытарь мятется, тоскуя?..
x x x
Когда б не смерть, а забытье, Чтоб ни движения, ни звука... Ведь если вслушаться в нее, Вся жизнь моя - не жизнь, а мука.
Иль я не с вами таю, дни? Не вяну с листьями на кленах? Иль не мои умрут огни В слезах кристаллов растопленных?
Иль я не весь в безлюдье скал И черном нищенстве березы? Не весь в том белом пухе розы, Что холод утра оковал?
В дождинках этих, что нависли, Чтоб жемчугами ниспадать?.. А мне, скажите, в муках мысли Найдется ль сердце сострадать?
ПЕЧАЛЬ ПРОСВЕТА
ПОЭЗИЯ
Сонет
Творящий дух и жизни случай В тебе мучительно слиты, И меж намеков красоты Нет утонченней и летучей...
В пустыне мира зыбко-жгучей, Где мир - мираж, влюбилась ты В неразрешенность разнозвучий И в беспокойные цветы.
Неощутима и незрима, Ты нас томишь, боготворима, В просветы бледные сквозя,
Так неотвязно, неотдумно, Что, полюбив тебя, нельзя Не полюбить тебя безумно.
ПРОСВЕТ
Ни зноя, ни гама, ни плеска, Но роща свежа и темна, От жидкого майского блеска Все утро таится она...
Не знаю, о чем так унылы, Клубяся, мне дымы твердят, И день ли то пробует силы, Иль это уж тихий закат,
Где грезы несбыточно-дальней Сквозь дымы златятся следы?.. Как странно... Просвет... а печальней Сплошной и туманной гряды.
Под вечер 17 мая 1906 Вологодский поезд
ПОЭТУ
В раздельной четкости лучей И в чадной слитности видений Всегда над нами - власть вещей С ее триадой измерений.
И грани ль ширишь бытия Иль формы вымыслом ты множишь, Но в самом Я от глаз - Не Я Ты никуда уйти не можешь.
Та власть маяк, зовет она, В ней сочетались бог и тленность, И перед нею так бледна Вещей в искусстве прикровенность.
Нет, не уйти от власти их За волшебством воздушных пятен, Не глубиною манит стих, Он лишь как ребус непонятен.
Краса открытого лица Влекла Орфея пиериды. Ужель достойны вы певца, Покровы кукольной Изиды?
Люби раздельность и лучи В рожденном ими аромате. Ты чаши яркие точи Для целокупных восприятий.
ПРЕРЫВИСТЫЕ СТРОКИ
Этого быть не может... Это - подлог, День так тянулся и дожит, Иль, не дожив, изнемог? Этого быть не может... С самых тех пор В горле какой-то комок. Вздор... Этого быть не может... Это - подлог... Ну-с, проводил на поезд. Вернулся, и solo, да! Здесь был ее кольчатый пояс, Брошка лежала - звезда, Вечно открытая сумочка Без замка, И, так бесконечно мягка, В прошивках красная думочка... . . . . . . . . . . . . . . . . . . Зал, Я нежное что-то сказал, Стали прощаться, Возле часов у стенки... Губы не смели разжаться, Склеены... Оба мы были рассеянны, Оба такие холодные... Мы... Пальцы ее в черной митенке Тоже холодные... "Ну, прощай до зимы, Только не той, и не другой, И не еще - после другой, Я ж, дорогой, Ведь не свободная..." "Знаю, что ты - в застенке..." После она Плакала тихо у стенки, И стала бумажно - бледна... Кончить бы злую игру... Что ж бы еще? Губы хотели любить горячо, А на ветру Лишь улыбались тоскливо.. Что-то в них было застыло Даже мертво... Господи, я и не знал, до чего Она некрасива... Ну, слава богу, пускают садиться... Мокрым платком осушая лицо, Мне отдала она это кольцо... Слиплись еще раз холодные лица, Как в забытьи, Поезд еще стоял Я убежал... Но этого быть не может. Это - подлог... День или год и уж дожит, Иль, не дожив, изнемог... Этого быть не может...
Июнь 1909 Царское Село
СЕСТРЕ
А. Н. Анненской
Вечер. Зеленая детская С низким ее потолком. Скучная книга немецкая. Няня в очках и с чулком.
Желтый, в дешевом издании, Будто я вижу роман... Даже прочел бы название, Если б не этот туман.
Вы еще были Алиною, С розовой думой в очах, В платье с большой пелериною, С серым платком на плечах...
В стул утопая коленами, Взора я с вас не сводил, Нежные, с тонкими венами Руки я ваши любил.
Слов непонятных течение Было мне музыкой сфер... Где ожидал столкновения Ваших особенных р...
В медном подсвечнике сальная Свечка у няни плывет... Милое, тихо-печальное, Все это в сердце живет...
СКЛАДЕНЬ РОМАНТИЧЕСКИЙ
1
НЕБО ЗВЕЗДАМИ В ТУМАНЕ...
Небо звездами в тумане не расцветится Робкий вечер их сегодня не зажег... Только томные по окнам елки светятся, Да, кружася, заметает нас снежок.
Меж ресниц твоих снежинки закидавшие Не дают тебе в глаза мои смотреть, Сами слезы, только сердца не сжигавшие, Сами звезды, но уставшие гореть...
Это их любви безумною обидою Против воли твои звезды залиты... И мучительно снежинкам я завидую, Потому что ими плачешь ты...
2
МИЛАЯ
"Милая, милая, где ж ты была Ночью в такую метелицу?" "Горю и ночью дорога светла, К дедке ходила на мельницу".
"Милая, милая, я не пойму Речи с словами притворными. С чем же ты ночью ходила к нему?" "С чем я ходила? Да с зернами".
"Милая, милая, зерна-то чьи ж? Жита я нынче не кашивал!" "Зерна-то чьи, говоришь? Да твои ж... Впрочем, хозяин не спрашивал..."
"Милая, милая, где же мука? Куль-то, что был под передником?" "У колеса, где вода глубока... Лысый сегодня с наследником..."
15 апреля 1907 Царское Село
СОЛНЕЧНЫЙ СОНЕТ
Под стоны тяжкие метели Я думал - ночи нет конца: Таких порывов не терпели Наш дуб и тополь месяца.
Но солнце брызнуло с постели Снопом огня и багреца, И вмиг у моря просветлели Морщины древнего лица...
И пусть, как ночью, ветер рыщет, И так же рвет, и так же свищет, Уж он не в гневе божество.
Кошмары ночи так далеки, Что пыльный хищник на припеке Шалун - и больше ничего.
СОН И НЕТ
Нагорев и трепеща, Сон навеяла свеча... В гулко - каменных твердынях Два мне грезились луча, Два любимых, кротко - синих Небо видевших луча В гулко-каменных твердынях.
Просыпаюсь. Ночь черна. Бред то был или признанье? Путы жизни, чары сна, Иль безумного желанья В тихий мир воспоминанья Забежавшая волна? Нет ответа. Ночь душна.
x x x
Не могу понять, не знаю... Это сон или Верлен?.. Я люблю иль умираю? Это чары или плен?
Из разбитого фиала Всюду в мире разлита Или мука идеала, Или муки красота.
Пусть мечта не угадала, Та она или не та, Перед светом идеала, Пусть мечта не угадала. Это сон или Верлен? Это чары или плен?
Но дохнули розы плена На замолкшие уста, И под музыку Верлена Будет петь, моя мечта.
СРЕДИ МИРОВ
Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя... Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной молю ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому что с Ней не надо света.
1901
СТАНСЫ НОЧИ
О. П. Хмара-Барщевской
Меж теней погасли солнца пятна На песке в загрезившем саду. Все в тебе так сладко-непонятно, Но твое запомнил я: "Приду".
Черный дым, но ты воздушней дыма, Ты нежней пушинок у листа, Я не знаю, кем, но ты любима, Я не знаю, чья ты, но мечта.
За тобой в пустынные покои Не сойдут алмазные огни, Для тебя душистые левкои Здесь ковром раскинулись одни..
Эту ночь я помню в давней грезе, Но не я томился и желал: Сквозь фонарь, забытый на березе, Талый воск и плакал и пылал.
СТАРЫЕ ЭСТОНКИ
Из стихов кошмарной совести
Если ночи тюремны и глухи, Если сны паутинны и тонки, Так и знай, что уж близко старухи, Из-под Ревеля близко эстонки.
Вот вошли, - приседают так строго, Не уйти мне от долгого плена, Их одежда темна и убога, И в котомке у каждой полено.
Знаю, завтра от тягостной жути Буду сам на себя непохожим... Сколько раз я просил их "Забудьте..." И читал их немое: "Не можем".
Как земля, эти лица не скажут, Что в сердцах похоронено веры... Не глядят на меня - только вяжут Свой чулок бесконечный и серый.
Но учтивы - столпились в сторонке... Да не бойся: присядь на кровати... Только тут не ошибка ль, эстонки? Есть куда же меня виноватей.
Но пришли, так давайте калякать, Не часы ж, не умеем мы тикать, Может быть, вы хотели б поплакать? Так тихонько, неслышно... похныкать?
Иль от ветру глаза ваши пухлы, Точно почки берез на могилах... Вы молчите, печальные куклы, Сыновей ваших... я ж не казнил их...
Я, напротив, я очень жалел их, Прочитав в сердобольных газетах, Про себя я молился за смелых, И священник был в ярких глазетах.
Затрясли головами эстонки. Ты жалел их... На что ж твоя жалость, Если пальцы руки твоей тонки, И ни разу она не сжималась?
Спите крепко, палач с палачихой? Улыбайтесь друг другу любовней! Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий, В целом мире тебя нет виновней! Добродетель... Твою добродетель Мы ослепли вязавши, а вяжем... Погоди - вот накопится петель, Так словечко придумаем, скажем... . . . . . . . . . . . . . . . . . . .