Антон Грановский. Темный горизонт

   – Ты думаешь, они нападут? – тихо спросил он.
   Егор вспомнил пылающие злобой глаза вожака стаи и нахмурился. Кажется, старый, матерый волк, не проигрывавший никому и никогда, решил взять реванш.
   – Егор? – дрогнувшим голосом окликнул его Семенов.
   – Они очень голодны, – сказал Егор. – Старик Шавлат, у которого мы остановились, говорил, что в последние годы хищников расплодилось слишком много. А еды – мало.
   И снова послышался волчий вой, на этот раз он прозвучал гораздо ближе. К нему присоединилось еще несколько волчьих голосов.
   – О, господи, – тихо пробормотал Семенов. – Их там не меньше полудюжины.
   – Похоже, стая собралась в полном составе, – подтвердил Егор, вслушавшись в протяжный, многоголосый вой. – Если они решатся напасть, нам несдобровать.
   – Что же нам делать?
   – Идти.
   Егор поднялся на ноги и снова впрягся в волокуши.
   Они прошли еще несколько километров. Солнце давно опустилось за лес, и над грядой заснеженных деревьев догорали последние отблески заката.
   – Скоро стемнеет, – сказал Егор, остановившись и оглядев лес. – До поселка еще километров восемь. Выдержишь?
   – Не знаю. Я ногу совсем не чувствую. И руку. Мне бы согреться.
   Егор обдумал его слова и предложил:
   – Мы разожжем костер. Погреешься минут двадцать, потом двинемся дальше.
   Благодаря бутылке с бензином, которую прихватил с собой Егор, костерок удалось развести довольно быстро. Егор притянул волокуши, на которых возлежал Семенов, поближе к костру, следя, однако, за тем, чтобы сосновые ветки не прихватило огнем. Семенов выглядел смертельно уставшим, поход измотал его сильнее, чем Егора. Несколько минут они молча грелись у костра, потом Семенов заговорил:
   – Слышь, Егор?
   – Чего?
   – Расскажи еще.
   – О чем?
   – О том, как ты путешествовал в прошлое и превратился в оборотня.
   Егор посмотрел на парня удивленным взглядом.
   – Издеваешься?
   Тот покачал головой:
   – Нет. Правда хочу послушать.
   – Зачем тебе?
   Семенов улыбнулся бледными губами.
   – Я же писатель. Или ты забыл?
   – Это глупая сказка.
   – А мне понравилась. Хороший сюжет для фантастического романа. Только непонятно, с какой целью старик-изобретатель отправил тебя в прошлое?
   Егор вытянул над костром руки и пояснил:
   – Брат старика-изобретателя был физиком-экспериментатором. Во время одного из экспериментов он исчез.
   – Как так исчез? – не понял Семенов.
   Егор пожал плечами:
   – Да так. Был – и нет его. Испарился, будто кусок льда на сковородке.
   Семенов поежился.
   – А разве человек может испариться?
   – Может. Если он попал в другое измерение.
   Павел, наморщив лоб, обдумал его слова, потом спросил:
   – Что было дальше?
   – Физик исчез. А вместе с ним исчезло несколько предметов. Но, в отличие от него, они не попали в другое измерение, а остались в нашем мире. Гравитационный вихрь разбросал их по разным эпохам.
   Егор взял палку и поворошил угли. Потом продолжил рассказ:
   – Много лет старик-изобретатель пытался вернуть брата, и в конце концов догадался, как это сделать. Он понял, что для начала необходимо восстановить иссеченную ткань времени. Проще говоря – надо собрать в одном месте все эти предметы.
   – Выходит, он посылал тебя в прошлое за одним из этих предметов?
   Егор кивнул:
   – Да.
   – И что это был за предмет?
   – Курительная трубка.
   – И ты принес ее?
   – Принес. Только теперь это не совсем трубка. Пройдя сквозь время, любой предмет приобретает новые качества.
   – И какие новые качества появились у курительной трубки?
   – Она закольцовывает поток фотонов и заставляет его вращаться. Не спрашивай, что это такое, потому что я сам толком не понимаю.
   – Да, звучит непонятно, – согласился Семенов. – И сколько таких вещей нужно собрать?
   – Не знаю. Профессор держит список в секрете.
   – А сколько уже собрано?
   – Две.
   – Трубка и…
   – И еще одна вещь. Старомодные очки, сквозь которые видна истинная природа людей.
   Семенов вздохнул.
   – Хороший сюжет для романа. А на каком принципе основана работа Машины времени?
   – Принцип прост. Тело человека помещают в ванну, наполненную какой-то маслянистой дрянью, а к голове его крепят датчики. Как только Машина начинает работать, сознание человека, лежащего в ванне, перемещается в прошлое.
   – Погоди… Значит, по времени путешествует не сам человек, а его сознание?
   – Да.
   Семенов задумался.
   – Гм… Хороший способ. Но в чьем теле закрепляется это сознание?
   – В теле носителя.
   – Носителем может быть любой человек?
   Егор покачал головой:
   – Нет. Только предок или потомок путешественника. Сознание путешественника может скользить вверх и вниз по шкале генетической памяти.
   – Забавно. – Семенов улыбнулся. – И кем был твой предок, в тело которого ты вселился?
   Егор хмыкнул.
   – Он был кузнецом. Хорошим кузнецом.
   – В самом деле, отличный сюжет, – одобрил Семенов. – Возможно, я его когда-нибудь использую. Конечно, если мы выберемся отсюда.
   Егор подбросил в костер несколько веток и плеснул немного бензина. Огонь заполыхал с новой силой. С полминуты оба молчали, глядя на пляшущие языки пламени. Потом Семенов сказал:
   – Дурацкая у нас ситуация.
   – Да, не простая, – согласился Егор.
   – Это все из-за того, что ты не пустил меня за руль.
   Егор посмотрел на Семенова долгим, пристальным взглядом, после чего спросил:
   – Ты правда так думаешь?
   – Ты повредил руку, потому и не справился с управлением. Если бы за рулем сидел я, этого бы не случилось.
   Желваки на скулах Егора отвердели, он открыл рот для ответа, но тут из леса донесся протяжный многоголосый вой. Семенов побледнел и хрипло выпалил:
   – Они совсем рядом!
   – Они знают, что поселок близко, – объяснил Егор, помолчав. – Добыча уходит, и это их злит.
   – Они на нас нападут?
   Пару секунд Егор молчал, а потом выложил правду:
   – Теперь я в этом не сомневаюсь. Мы кажемся им слишком аппетитными.
   Семенова передернуло.
   – Какая гадость, – выдохнул он.
   Егор посмотрел на парня, усмехнулся и сказал:
   – На их взгляд – нет.
   Внезапно светлые глаза Семенова вспыхнули.
   – Но у нас есть ружье! – взволнованно напомнил он. – Мы можем их перестрелять!
   – В магазине остался всего один патрон. И больше у нас нет.
   Новость эта окончательно выбила Семенова из колеи. Губы его побелели, а голос задрожал:
   – И что же нам делать, если они все-таки нападут?
   Егор помолчал, обдумывая ситуацию, потом взял «ремингтон» и положил его парню на колени.
   – Держи. Пользоваться, я думаю, умеешь.
   Семенов посмотрел на дробовик, затем перевел недоуменный взгляд на Егора.
   – Что ты задумал?
   – Пойду прогуляюсь.
   Егор поднялся на ноги.
   – Что? – недоуменно проговорил Семенов. – Зачем?
   – Ни о чем не волнуйся, – последовал спокойный ответ. – Если увидишь волка – стреляй.
   Лицо парня вдруг помрачнело.
   – Ты решил меня бросить? – выпалил он, глядя на Егора ненавидящими глазами.
   Егор удивленно посмотрел на него, потом усмехнулся и качнул головой:
   – Дурак ты, Семенов. Причем врожденный. Ногу тебе, конечно, вылечат, а вот мозги вправить, боюсь, уже не смогут. Не забывай подбрасывать ветки в костер.
   Егор повернулся к лесу, шагнул к черным деревьям и растворился в лесном сумраке.
   Семенов остался один.

4

   Егор быстро сбросил с себя одежду, оставшись в одних трусах. Поколебавшись пару секунд, снял и трусы. Оставшись полностью голым, он зябко передернул плечами и проворчал:
   – Ненавижу это делать.
   Затем быстро огляделся, опустился на четвереньки и сосредоточился на ярости, поднимающейся со дна его души.
   «Значит, это я во всем виноват? Ну-ну. Сволочь ты, Семенов».
   Егор сосредоточился на своей злости и обиде, позволил им захватить себя. И вскоре он начал превращаться. Прошло около минуты. Волк-оборотень, рослый, мускулистый, поросший короткой серой шерстью, поднял морду и втянул ноздрями воздух. Затем тряхнул головой и побежал по снегу в лес.
   Волчью стаю он нашел быстро. Вернее – они сами его нашли. Вожак выступал впереди, а за ним рысили по снегу еще шесть волков. Завидев вервольфа, они остановились и устремили на него взгляды.
   Оборотень тоже остановился. Несколько секунд хищники стояли неподвижно, внюхиваясь, всматриваясь и оценивая. Вервольф был раза в полтора крупнее волков, однако их было семеро, а он один. Кроме того, они были голодны, страшно голодны, и запах свежей крови, который они чуяли уже пару часов подряд, сводил их с ума и заставлял забыть про осторожность.
   В конце концов, игра в «гляделки» кончилась, и, грозно зарычав, волки стали окружать вервольфа…
   Семенов сидел у костра с «ремингтоном» в руках и напряженно вслушивался в лесную тьму. Несколько раз ему казалось, что он слышит какие-то странные звуки – не то вой, не то рев, но звуки эти смолкали раньше, чем Павлу удавалось определить направление, откуда они доносятся. В такие секунды он сжимал дробовик так крепко, что у него белели костяшки пальцев, а на лбу, несмотря на холод, выступали капли пота.
   С минуту было тихо, а затем он снова услышал отдаленные звуки, похожие на рычание и визг. На этот раз Семенову удалось определить направление, он поднял дробовик и прицелился в темноту.
   – Давайте! – сорвавшимся на визг голосом крикнул он. – Ну же! Где вы?
   Прошла еще пара минут, и никаких странных звуков за это время Семенов не услышал. Он облегченно вздохнул, но тут где-то совсем рядом скрипнул валежник. Семенов быстро повернулся на звук. На мгновение ему показалось, что из тьмы вынырнула жуткая звериная морда со светящимися желтоватыми глазами. Семенов похолодел от ужаса и нажал на спуск. Громыхнул выстрел, и дробь, веером пройдя по кустам, срезала вершины веток. Звериная морда отпрянула во мрак, а вслед за тем знакомый голос громко окликнул:
   – Паша, это я! Угомонись!
   – Егор?
   – Да!
   Семенов, продолжая держать тьму на прицеле, облизнул пересохшие губы и крикнул:
   – Ты один?
   – Да, дьявол тебя подери! А с кем я, по-твоему, должен быть? Опусти ствол!
   – Хорошо! Выходи!
   Егор вышел из лесного сумрака, и свет костра упал ему на лицо. Семенов положил «ремингтон» на колени.
   – Я кое-что видел, – сказал он.
   – Ты о чем?
   – Мне показалось, что я вижу волка.
   – Правда? – Егор усмехнулся. – Прости. Надо было тебя сперва окликнуть, а потом уже выходить.
   Он шагнул было к костру, но Семенов вдруг поднял ружье и, нацелив его у грудь Егору, быстро проговорил:
   – Не подходи!
   Егор остановился и сдвинул брови.
   – Да что с тобой?
   – Стой на месте, если не хочешь, чтобы я выстрелил!
   Желтоватые глаза Егора сузились. Несколько секунд он стоял неподвижно, а потом тенью скользнул во мрак. Это произошло так быстро, что Семенов не успел ничего понять.
   Ружье дрогнуло в руках парня, однако на спусковой крючок он не нажал. Вместо этого вгляделся во тьму напряженным взглядом и хрипло окликнул:
   – Егор?
   Лес молчал.
   – Егор, где ты?
   Ответа не последовало. А потом чья-то сильная рука вырвала ружье из пальцев Павла, а на рот ему легла теплая ладонь.
   – Тише, Семенов, – раздался усталый голос Егора, прозвучавший из-за спины ведомого. – Тише. Я не причиню тебе вреда. Но я боюсь, как бы ты сам себе не навредил.
   Семенов примирительно поднял руки.
   – Если я тебя отпущу, ты не будешь валять дурака? – спросил Егор.
   Семенов помотал головой.
   – Хорошо. – Егор убрал ладонь с губ Семенова, и тот с хрипом вдохнул воздух полной грудью.
   Егор вошел в круг света, отбрасываемого костром.
   – Где волки? – спросил у него Семенов.
   – Их больше нет.
   – Ты их убил?
   – Да.
   – Голыми руками?
   – Я умею справляться с хищниками.
   – Это я уже понял. Но что там произошло? Я слышал какие-то странные звуки. Словно грызлась свора собак.
   Егор вздохнул и закинул «ремингтон» на плечо.
   – Думаю, ты уже отдохнул, – сказал он. – Я укреплю волокуши, и двинемся дальше.

* * *

   Последующие полтора часа прошли для Павла Семенова словно в забытьи. Усталость и боль взяли свое и затуманили его разум. Когда он наконец очнулся, то обнаружил себя в тепло натопленной комнате. Он лежал на кровати, а рядом сидел пожилой врач в белом халате.
   – Доктор… – пробормотал Семенов и попытался подняться.
   – Лежи, лежи, – сказал ему врач и поправил одеяло. – Скоро за тобой прилетит вертолет.
   Но известие о вертолете не произвело на Павла большого впечатления. Похоже, он был озабочен другим.
   – Парень, который привез меня в поселок… – Семенов сделал паузу и облизнул пересохшие губы. – Где он?
   – Улетел в Москву, – ответил доктор. – У него какое-то срочное дело.
   Семенов опустил голову на подушку. Врач снова поправил одеяло и задумчиво произнес:
   – Он спас вам жизнь. Хороший человек.
   – Не уверен, – хмуро отозвался Семенов.
   – Не уверены в том, что хороший?
   «Не уверен в том, что он человек», – чуть не сказал Семенов, но промолчал. Кому хочется, чтобы его считали сумасшедшим? Павлу Семенову определенно не хотелось.
   Однако в голове у его появились кое-какие мысли, и мысли эти очень не понравились бы Егору Волкову.

5

   Поговорив с Егором, профессор Терехов отключил связь и положил телефон на стол. Несколько минут он сидел, откинувшись в кресле, размышляя и потягивая красное вино, без которого не мог обойтись ни дня, а потом слегка задремал. И в этом странном состоянии, на грани бодрствования и сна, его снова, как это довольно часто бывало, посетило ощущение присутствия чего-то чуждого. Чего-то такого, что человеку не следует видеть.
   Сперва пришел легкий шум, похожий на шорохи радиопомех, затем этот шум усилился, и у Бориса Алексеевича возникло чувство, будто он стоит у обочины дороги. Перед лицом у него проносятся автомобили, а за спиной, по тротуару, движутся потоки людей, и он слышит их голоса, но слов не различить, и голоса эти сливаются в шум, похожий на журчание воды.
   Он вспомнил слова пропавшего брата.
   – Ты знаешь, старик, – говорил ему Александр с величайшим волнением, – иногда, когда я еду в метро, я начинаю дремать, и тогда у меня возникает странное чувство. Я слышу шум поезда, голоса людей, чувствую, как входят они в вагон и как из него выходят. Более того – я словно бы вижу их всех сквозь прикрытые веки. Усталую женщину, сидящую напротив… Мужчину, стоящего возле схемы метро, с дипломатом в руке и тубусом под мышкой… Всех других. А потом я выхожу из дремы, открываю глаза – и вижу совершенно не то, что ожидал! Я не вижу ни той женщины, ни того мужчины… Вагон предстает совершенно другим, и наполнен он другими людьми.
   – И как ты это объясняешь?
   – Знаешь, братец… Я думаю, что в эти моменты я вижу иную реальность, которая чрезвычайно похожа на нашу. Но она другая. В ней тоже есть города, дома, вагоны метро… И порою, случайно, непредумышленно, невзначай, нам удается увидеть ее.
   – Во время дремы? Сквозь полуприкрытые веки?
   – Да хоть бы и так! Что, если таких миров, как наш, десятки? Или даже сотни и тысячи! Некоторые похожи на наш, другие – не очень.
   – Только не вздумай говорить об этом на ученом совете. Ты уже получал взыскания за свои дикие фантазии, а за такое тебя могут запросто вышибить из проекта.
   – Знаю, что могут. Ну а сам ты?
   – Что?
   – Как ты относишься к моему предположению?
   – Теория о параллельных мирах кажется мне интересной. Но несерьезной.
   – Как «кот Шредингера»?^[3] – лукаво улыбнувшись, уточнил Александр.
   – Как «кот Шредингера», – кивнул Борис. И тоже улыбнулся.
   – Одно скажу тебе определенно, Боря, – снова заговорил брат. – Если я когда-нибудь попаду в параллельный мир, я найду способ связаться оттуда с тобой. Это я тебе клятвенно обещаю!
   С тех пор они больше не говорили ни о чем подобном – до тех пор, пока Александр не возглавил исследования, организованные четвертым отделом КГБ, и пока странные фантазии брата не стали оборачиваться страшной явью.
   …Профессор Терехов тряхнул головой, прогоняя дрему, отхлебнул вина и чуть прищурил дряблые, морщинистые веки. Ему вспомнился еще один эпизод, связанный с братом. Произошел он минут за двадцать до начала рокового эксперимента. Майор Варлей, чертов сукин сын, курировавший исследования со стороны КГБ, подошел к Александру и протянул ему наручные часы с металлическим браслетом.
   – Держите, товарищ Терехов. Так сказать, владейте и пользуйтесь.
   – Подарок? – удивился Александр. – В честь чего это?
   – В ознаменование начала эксперимента. Мы с вами долго к этому шли, товарищ Терехов.
   – Это верно, – согласился Александр. – Спасибо за часы.
   – Не просто часы, а «Командирские», – с улыбкой уточнил майор Варлей. – Это вам не какие-нибудь «Ролексы» или «Патеки Филиппы». Последняя модель! Противоударные, водонепроницаемые, пылезащитные. Капиталистам такие даже не снились.
   – Что вы говорите! – Александр Алексеевич Терехов взял часы из рук майора, повертел их в пальцах. – Что ж, премного благодарен.
   Он надел стальной браслет на запястье и защелкнул его. С чуточку растерянным видом показал «окольцованную» руку майору.
   – Вот и хорошо, – кивнул тот. – Носите на здоровье. И помните: мы заботимся о вас.
   – Вы?
   – Я имел в виду государство. И его контролирующие органы. А теперь – приступайте к эксперименту, Александр Алексеевич. Кстати, часы эти выставлены по кремлевским курантам. Пусть эта мысль воодушевляет вас.
   – Непременно воодушевит, – сказал Александр и незаметно подмигнул брату Борису, стоявшему в числе прочих сотрудников за пультом.
   Войдя в передвижную лабораторию, он снова нашел взглядом Бориса сквозь прозрачную стену и улыбнулся ему. А потом что-то прошептал одними губами. Борис не мог слышать слов, но он понял, что сказал Александр.
   «Еще увидимся, старик!»
   Это был последний раз, когда он смотрел брату в глаза и когда видел его улыбку. Через несколько минут Александр исчез вместе с передвижной лабораторией. И согласно показаниям приборов, исчез не просто из виду – исчез из нашего мира.
   И Бог знает, где он теперь.
   Профессор Терехов тяжело вздохнул, потом посмотрел на громоздкое сооружение, стоявшее в углу большой комнаты, и тихо пробормотал:
   – Скоро, Саша… Уже совсем скоро.

6

   – Дайте-ка соображу. – Егор нахмурил лоб. – Предметы из прошлого доходят до нас «естественным» путем. Достаточно поместить вещь в надежный тайник, а потом – уже здесь, в нашем времени – вскрыть этот тайник и извлечь из него вещь. Но этот способ не сработает с предметами, которые надо доставить из будущего в наше время. И поэтому…
   – И поэтому я нашел новый, – заявил профессор Терехов.
   Он достал из антикварного буфета бутылку вина и два хрустальных фужера и выставил все это на стол. Не забыл профессор и про закуску – на столе появились вазочки с оливками, сыром и тонко нарезанной ветчиной.
   Усевшись в кресло, он разлил вино по фужерам. Свет настольной лампы играл гранями хрустального бокала и оживлял бесстрастные черты профессора Терехова.
   – Все дело в трубке, которую ты доставил.
   – Да, вы говорили, что ее новые свойства как-то связаны с потоком фотонов. Но я толком не понял, что это означает?
   – Все просто. – Профессор достал из кармана халата курительную трубку с золотым мундштуком и костяной чашей, сделанной в виде головы дьявола. – Встроенная в оптическую систему, которую я изобрел, трубка позволяет замедлить лазерные лучи, пропущенные сквозь специальные кристаллы, закольцовывает их и заставляет вращаться. Энергия вращающихся лазерных лучей способна деформировать пространство в световом кольце таким образом, что силы гравитации…
   – Профессор! – осадил его Волчок.
   Терехов на мгновение замолчал, потом кивнул и сказал:
   – Да, прости. В общем, с помощью этой трубки мы создадим что-то вроде… лазерной ловушки. А в нашем случае – что-то вроде «почтового ящика», и все, что попадает внутрь этого ящика, может перемещаться во времени куда угодно – хоть в прошлое, хоть в будущее.
   – Таким образом…
   – Таким образом, тебе достаточно добыть предмет и положить его в этот ящик, который существует как бы вне времени, а точнее – во всех временах сразу.
   – Что-то вроде пневматической почты?
   – Ну, если эта метафора поможет тебе осмыслить мои слова, то почему бы нет?
   Егор обдумал слова профессора и заявил:
   – Что ж, общий принцип я понял.
   Терехов облегченно вздохнул:
   – Слава богу. Я уж думал, что придется объяснять заново. А я, ты знаешь, не большой мастер превращать сложное в простое. Мне привычнее все усложнять.
   – И вы уверены, что это сработает?
   – На все сто.
   – Гм… А как насчет человека? Что, если в вашу лазерную ловушку поместить живого человека? Можно будет перемещать его во времени так же, как вещь?
   Профессор усмехнулся:
   – Ты зришь в корень, дружок. Теоретически это возможно. Но нужен источник энергии, равного которому на Земле пока не существует. «Костяной дьявол» и «Метаокуляры» способны генерировать энергию при определенных условиях. Однако этой энергии хватит только на то, чтобы переместить во времени маленький предмет. Максимум – четыреста двадцать граммов.
   Егор помолчал, обдумывая услышанное, потом уточнил:
   – Эту идею подсказал вам брат?
   Оба, и профессор, и Егор, покосились на старенький ламповый радиоприемник «Рассвет» с маленьким циферблатом на панели.
   – За последние месяцы он дважды выходил на связь. Но полноценным контактом это считать нельзя. Из-за сильных помех я почти не слышу, что он говорит. Однако идею с трубкой подсказал мне он. Ты чего улыбаешься?
   – Вы беседуете с братом, который переместился в другое измерение, и делаете это с помощью старенького приемника. Если бы кто-нибудь слышал нас со стороны, он бы подумал, что мы сумасшедшие.
   – С этим не поспоришь, – весело произнес Терехов.
   Егор и профессор посмотрели друг на друга и вдруг рассмеялись.
   – Знаешь, – все еще посмеиваясь, заговорил профессор, – из структуры, в которой я работал в советские годы, меня выгнали за то, что я тратил рабочее время на свои нужды. И не только время. Меня уличили в разбазаривании государственных средств. По тем временам это было очень серьезное обвинение.
   Егор внимательно смотрел на морщинистое лицо профессора.
   – Сколько вам дали? – тихо спросил Волчок.
   – Пятнадцать лет.
   Волчок присвистнул.
   – Я отсидел только семь, – добавил Терехов. – Освободили по амнистии и даже хотели восстановить в должности, но я сказался недееспособным и убедил их, что я болен.
   Профессор достал из кармана своего роскошного восточного халата жестянку с табаком.
   – Если бы не тюрьма, я бы попытался вызволить Александра гораздо раньше, – сказал он, набивая табаком «Костяного дьявола». – Но я и в тюремных застенках не терял времени даром. Формулы, догадки, выводы – все это хранилось здесь. – Профессор легонько постучал себе по виску согнутым пальцем. – Они ограничили в передвижении мое тело, но опутать силками мой разум – не в их власти.
   Профессор утрамбовал табак пальцем и сунул мундштук трубки в рот. Егор смотрел на него изумленно.
   – Профессор, что вы собираетесь делать?
   – Курить. А что?
   – Но ведь это теперь не просто трубка.
   Терехов вынул «Костяного дьявола» изо рта, посмотрел на Егора и пожал плечами:
   – Трубка приобрела кое-какие новые свойства, но все же она остается трубкой. Я просто использую ее по прямому назначению.
   И он снова сжал мундштук зубами. Егор подождал, пока Терехов закурит, после чего осведомился:
   – Когда начнем?
   – Чем быстрее, тем лучше, – ответил профессор и пыхнул сизым, ароматным дымом.
   – Надо как-то подготовиться?
   – Ты попадешь в две тысячи семьдесят второй год, Егор. А к будущему невозможно подготовиться, поскольку мы не знаем, что нас ожидает впереди.
   На лице Волчка отобразилось сомнение.
   – А что, если там сейчас идет ядерная война?
   Терехов, потягивая трубку, усмехнулся:
   – Ты хочешь составить завещание?
   – Очень смешно, – хмыкнул Егор.
   – Прости за дурацкую шутку. Но мы действительно никак не можем подготовиться. Да это и не нужно. Когда ты окажешься в теле своего потомка, его память подскажет тебе, что делать дальше. Так же, как это было в прошлый раз, когда ты попал в Средневековье.
   – Логично, – согласился Волчок. – А если у меня нет никаких потомков? В чье тело переместится мой разум в этом случае?
   – Ни в чье. В этом случае перемещение просто не состоится.
   Волчок нахмурился и обдумал слова профессора.
   – Что ж, – сказал он после паузы, – пожалуй, я готов рискнуть.
   Профессор вынул изо рта трубку, взялся за свой фужер и залпом допил вино. Потом почмокал губами, вновь взглянул на Егора и спросил:
   – Тогда начнем?
   Лицо Волчка вытянулось от удивления.
   – Прямо сейчас?
   Профессор дернул худым плечом:
   – А чего тянуть? Машина готова к работе. Ты, насколько я могу судить, тоже. Вы оба готовы.