Антон Грановский. Ведьма придет за тобой

   Глеб молча убрал сигарету обратно в карман и вопросительно посмотрел на врача.
   – Перед тем, как вы встретитесь, я должен кое-что вам объяснить, – сказал тот. – Пациент Андрей Темченко всего одиннадцать дней назад вышел из комы.
   – Вот как, – неопределенно проговорил Корсак. – И сколько он спал?
   – Восемнадцать лет.
   Лицо Глеба вытянулось.
   – Сколько-сколько?
   – Восемнадцать лет, – повторил Чурсин. – Он впал в кому после того, как его сбила машина. Случилось это на трассе, вокруг лес. Темченко получил множественные переломы. У него было сотрясение мозга и еще много чего.
   – Сочувствую парню. Но почему он позвал меня?
   – Дело в том, что он почти ничего не помнит о своей жизни до аварии. Ваше имя было вторым, которое он вспомнил – после своего собственного.
   Глеб задумчиво сдвинул брови.
   – Он говорил, откуда меня знает?
   Доктор покачал головой:
   – Нет. Он помнит только ваше имя – Глеб Корсак.
   – Уверен, что я не единственный Глеб Корсак на свете.
   – Да, но он попросил позвать именно вас. – Чурсин улыбнулся. – Он увидел вашу фамилию под журнальной статьей.
   – Хорошо, что не на заборе, – заметил Глеб. – И чего ему от меня нужно?
   – А разве это не очевидно? Андрей Темченко пытается вернуть себе воспоминания.
   – С моей помощью?
   – Да. – Доктор выжидательно посмотрел на Глеба. – Подумайте. Припомните. Быть может, вам знакомо его имя? Андрей Темченко.
   – Похоже, моя память тоже не совсем в порядке, – иронично произнес Корсак.
   – Ладно, – смирился Чурсин. – Но вам все равно следует с ним поговорить. На беседу у вас есть пять минут. Не больше. Пациент еще слишком слаб.
   – Думаю, мне хватит и минуты, – ответил Глеб. – Куда идти?
 
   Когда Глеб вошел в палату, Андрей Темченко был там не один. Рядом с его кроватью сидела на белом табурете молоденькая медсестра, хрупкая, похожая на подростка. У нее было усталое лицо с правильными, тонкими чертами и большие зеленые глаза. Завидев Глеба, она хотела подняться с табурета, но пациент удержал ее за руку.
   – Подождите, Лиза. Останьтесь.
   Девушка покраснела и бросила на Глеба смущенный взгляд.
   – Но вам ведь нужно поговорить.
   – Вы нам не помешаете, – тихо произнес Темченко.
   Он посмотрел на вошедшего.
   – Вы Глеб Корсак?
   – Точно, – кивнул тот. – А вы Андрей Темченко?
   – Верно. – Рыжий мужчина слабо улыбнулся сухими, бесцветными губами. – Я видел вашу статью. И подпись под ней.
   – И как вам статья?
   – Не знаю, не читал.
   – Значит, вас вдохновила подпись? Я всегда говорил, что мне повезло с именем и фамилией, – ухмыльнулся Глеб.
   Темченко тоже попытался улыбнуться, но улыбка вышла вялой и ненатуральной.
   – Мне не так сильно повезло, – сказал он, – судя по тому, что вы меня не помните. Не против, если мы перейдем на «ты»? Мы ведь, наверное, ровесники.
   – Наверное, – согласился Глеб. – Хотя выглядишь ты намного младше.
   Корсак покривил душой, поскольку выглядел его собеседник странновато. Андрей Темченко напоминал внезапно постаревшего мальчика, или, скорей, юного актера, на лицо которого наложили небрежный грим в виде россыпи страдальческих морщинок.
   – Да уж, моложе. – Темченко усмехнулся и с горечью проговорил: – Я все никак не могу привыкнуть к тому, что мне почти сорок лет. Ведь еще несколько дней назад мне было всего двадцать два.
   – Странное, наверно, ощущение.
   – Не то слово. Садись на стул!
   Глеб подошел к кровати и уселся на белый венский стул.
   – Телевизор уже смотрел? – поинтересовался он у пациента.
   – Да, – ответил тот.
   – И как тебе наш мир? Впечатляет?
   – Скорее, пугает. Компьютеры, сотовые телефоны, крутые тачки, заграничные товары в свободном доступе… Все это похоже на фантастику. Если, конечно, телевизор не врет и показывает правду.
   – Он не врет, – сказал Глеб. – Товаров действительно много. А вот хороших людей мало. Впрочем, они всегда были в дефиците.
   Глеб потянулся к карману пиджака за электронной сигаретой, но вспомнил, что в больнице курить нельзя, и со вздохом положил руку на колено.
   Все это время пациент наблюдал за ним изучающим взглядом.
   – Откуда я тебя знаю? – спросил он наконец.
   – Сам скажи, – отозвался Глеб небрежно.
   Некоторое время оба молчали, разглядывая друг друга. Первым молчание прервал Темченко.
   – Кажется, я вспомнил. – Он снова внимательно вгляделся в лицо Корсака. – Школа, да? Ведь это было в школе? Ты тоже там учился, верно?
   – Все мы учились в школе, – ответил Глеб. – Этой пытки не удалось избежать никому.
   – Ты меня не помнишь? Совсем не помнишь?
   Корсак молчал, и, казалось, что смотрит он не на взволнованное лицо пациента, а куда-то мимо.
   – Я Андрей Темченко! Ты звал меня Тьмой! Глеб, ты правда меня не помнишь?
   Корсак вздохнул.
   – Помню. Конечно, помню. Ты – тот ненормальный мальчишка, который воображал себя колдуном.
   – Верно! – Андрей облегченно улыбнулся. – Значит, я не ошибся. Это радует.
   – А я рад, что смог тебя повеселить, – сказал Глеб.
   Они помолчали, продолжая разглядывать друг друга.
   – Значит, ты теперь журналист? – снова заговорил Темченко.
   – Угу.
   – Расскажи мне.
   – О чем?
   – Обо мне.
   Глеб пожал плечами:
   – Да нечего рассказывать. Мы с тобой не виделись с самой школы. То есть уже лет двадцать пять.
   – Для меня прошло всего пять лет, – тихо произнес Темченко.
   – Ну, значит, тебе и карты в руки. – Глеб пожал плечами. – Мне правда нечего тебе сказать. Прости.
   Дверь приоткрылась, и в палату заглянул доктор Чурсин.
   – Пора заканчивать разговор, – строго сказал он.
   – Доктор, еще немного, – попросил Темченко. – Пожалуйста.
   – Но…
   – Пару минут, – взмолился Андрей. – Иначе я не смогу уснуть.
   – Хорошо. Глеб Олегович, зайдите потом ко мне в кабинет, если вам не трудно. Это прямо по коридору, а потом налево. Если заблудитесь, вам любой покажет.
   – Хорошо.
   Доктор скрылся из вида, плотно притворив за собой дверь.
   Темченко несколько секунд молчал, собираясь с духом. Потом заговорил спокойным голосом, в котором чувствовалось сдерживаемое напряжение.
   – Восемнадцать лет назад я попал под машину, когда выбежал из леса.
   – Не повезло, – сказал Глеб. – А что ты делал в лесу?
   – Не помню. Но это было важно. Очень важно.
   – Сочувствую.
   Темченко стиснул зубы, отчего желваки на его скулах напряглись, а потом заявил, повысив голос:
   – Ты журналист.
   – Правильный диагноз, – кивнул Глеб.
   – И специализируешься на криминальной теме.
   – Снова в точку.
   – Значит, у тебя есть связи?
   Корсак усмехнулся:
   – Если ты про «порочные», то их у меня полно.
   Темченко вяло улыбнулся – скорее, из вежливости.
   – Глеб, что-то произошло восемнадцать лет назад, – продолжил он. – Что-то очень важное. И я хочу знать – что именно. Ты можешь выяснить, где именно это было?
   – Наверное.
   – А ты можешь… туда съездить?
   Корсак чуть прищурил золотисто-карие глаза, отчего лицо его стало холодным и неприветливым.
   – Смелая просьба, – сказал он. – И чего ради я это должен делать?
   Темченко помолчал. Потом облизнул губы и заговорил снова, на этот раз гораздо сбивчивее, чем прежде.
   – Мне снятся кошмары, Глеб. И будут сниться до тех пор, пока я не узнаю, что случилось тогда в лесу.
   При упоминании о кошмарах лицо Глеба слегка потемнело.
   – Что конкретно тебе снится? – спросил он.
   – Что-то страшное. Будто бы в этом лесу происходит что-то неправильное. То, что разрушит мою жизнь. И… и не только мою. Мне снится, что я должен это остановить. И не только ради себя.
   Глеб хмыкнул.
   – Интрига. Это хорошо. Но я сейчас слишком занят. К тому же я с опаской отношусь к лесу. Я давно предпочитаю каменные джунгли настоящим, Андрей.
   Темченко прищурился.
   – Ты назвал меня по имени, Глеб.
   – И что?
   – Ничего. Но мне это нравится. Послушай, мне сказали, что я очень богат.
   – Сочувствую.
   – Что, если я тебе заплачу? Я советовался с нашей медсестрой, и она сказала, что две тысячи долларов – это очень хорошие деньги.
   – Для медсестры – возможно, – отозвался на это Глеб.
   – Ясно, – пробормотал Темченко. – Тогда как насчет пяти?
   – Только за то, что я выясню, где тебя сбила машина, и наведаюсь в то место?
   – Да.
   – Интересное предложение. Я над ним подумаю. – Глеб поднял руку и взглянул на циферблат часов. – А сейчас мне пора. Выздоравливай!
   Корсак встал и повернулся к двери.
   – Подожди, – окликнул его Темченко.
   Журналист остановился и взглянул на больного через плечо. Тот смотрел на него пристальным взглядом.
   – Глеб, ты по-прежнему думаешь, что мы не причастны к ее смерти?
   – К чьей?
   – Химички. Ты правда думаешь, что мы не виноваты?
   Некоторое время Глеб задумчиво смотрел на бывшего одноклассника, потом разлепил губы и небрежно обронил:
   – До встречи, Тьма.
   Отвернулся и молча вышел из палаты. Темченко закрыл глаза.
   Снова он их открыл только через пять минут.
   – Лиза?
   – Да, Андрей.
   – Я забыл, что вы еще здесь.
   – Вы сами попросили меня остаться.
   Он улыбнулся:
   – Да, помню. Простите, что вам пришлось выслушать весь этот бред.
   – Ничего. Как вы себя чувствуете?
   – Нормально. Только немного устал. Я, пожалуй, посплю.
   – Хорошая идея, – улыбнулась Лиза и встала с табурета. – Если понадоблюсь – нажмите на кнопку.

4

   Корсак стоял на площадке между лестничными пролетами и курил электронную сигарету, задумчиво поглядывая в окно. Погруженный в свои размышления, он не услышал, как дверь у него за спиной тихо открылась и к нему подошла девушка и встала рядом.
   – Глеб!
   Корсак вздрогнул и посмотрел на Лизу.
   – Простите, я забыла ваше отчество…
   – Обойдемся без отчеств.
   – Я хотела…
   – Отличная штука эта электронная сигарета. – Глеб затянулся и выпустил бледно-голубое облачко. – Можно регулировать потребление никотина. А вместо дыма идет обычный безвредный пар. Хотите попробовать?
   – Нет, – сказала она. – Вы правда его вспомнили?
   – Андрея Темченко?
   – Да.
   – Конечно. Разве я похож на сумасшедшего фантазера, придумывающего себе друзей детства?
   – А разве нет? – услышал он знакомый голос.
   Глеб покосился на худощавую фигуру в сером плаще, стоящую у стены. Всклокоченные темные волосы, горбинка на носу, ироничные карие глаза. В насмешливо искривленных губах дымится сигарета. Не электронная – настоящая.
   «Я тебя не слушаю, – мысленно сказал Глеб своему двойнику. – Пошел прочь!»
   – Прости, я не расслышал, – глумливо проговорил тот. – Думай, пожалуйста, погромче. А лучше – скажи это вслух.
   «Хочешь, чтобы меня приняли за сумасшедшего?»
   – А ты все еще думаешь, что ты нормальный?
   Глеб побледнел, но сохранил невозмутимое выражение лица и, глубоко затянувшись, выпустил облачко пара в лицо своему двойнику.
   – Простите, вам плохо? – тревожно спросила Лиза, заметив его бледность.
   Глеб тряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение.
   – Нет… – пробормотал он. И повысил голос: – Я в норме. Так о чем вы хотели рассказать?
   – Я… хотела… – Она снова сбилась. – Я хотела поговорить об Андрее Темченко. Видите ли, во сне он часто стонет и бредит.
   – Его можно понять, – сказал Глеб.
   – Во сне он бредит, – повторила медсестра. – И все время бормочет: «Я за тобой вернусь, я за тобой вернусь». А однажды даже крикнул: «Я уже здесь!» И голос у него при этом был какой-то… странный.
   – Странный?
   – Да. Как будто чужой.
   – В этом нет ничего необычного. Многие люди разговаривают во сне, и голоса их при этом всегда звучат странно.
   Лиза вздохнула.
   – Да, я знаю. Но все же… Когда он это кричал, все его показатели зашкаливали. Пульс, давление, частота дыхания… Он переживал во сне настоящий ужас.
   Внезапно Лиза подалась вперед, положила Глебу ладонь на предплечье и крепко сжала его.
   – Прошу вас, помогите ему! – взволнованно сказала она, глядя в глаза Корсаку. – Помогите!
   Двойник, стоявший в углу с сигаретой в руке, оскалил зубы в усмешке.
   – Кажется, девочка всерьез запала на этого мумифицированного придурка.
   – Перестань, – вслух сказал ему Глеб.
   – Что? – встревожилась Лиза.
   – Ничего, – ответил Глеб.
   Он постарался не смотреть на двойника. Электронная сигарета в его пальцах слегка подрагивала, и двойник заметил это.
   – Слушай, хватит сосать этот никотиновый суррогат! – продолжил потешаться тот. – Что может быть лучше настоящего табака!
   Двойник жадно затянулся своей сигаретой и выпустил густой клубок дыма. Глеб жадно вдохнул этот дым, но не почувствовал запаха.
   – Так вы поможете Андрею? – спросила Лиза, ловя глазами взгляд Глеба.
   – Возможно, – ответил тот. – А сейчас вам лучше уйти. Мне надо все обдумать.
   – Да, конечно. Извините. Если что – звоните мне на мобильный, я записала для вас номер.
   Она сунула ему в руку желтый листок бумаги.
   – До свидания, Глеб Олегович!
   – Угу. До скорого.
   Медсестра ушла, оставив его наедине с призрачным двойником.
   – Ты разучился общаться с девушками, – с упреком сказал тот. – В былые годы ты ни за что не упустил бы такую…
   Глеб достал из кармана пластиковый флакончик с таблетками.
   – А вот это зря, – сказал двойник.
   Корсак вытряхнул на ладонь пару пилюль и забросил их в рот. Достал из другого кармана маленькую бутылочку с минеральной водой.
   – Эй, ты что, это была шутка! – насмешливо запротестовал двойник. – Ну, перестань, брат, не будь занудой.
   – Я тебе не брат, – отчеканил Глеб и запил препарат водой.
   Двойник вздохнул:
   – Вот так всегда. Только-только разговорились.
   – Убирайся к черту, – отчеканил Корсак и закрыл глаза.
   – Еще увидимся! – услышал он несуществующий голос.
 
   Десять минут спустя Глеб Корсак постучал в дверь кабинета доктора Чурсина.
   – Да-да! – отозвались оттуда.
   Глеб приоткрыл дверь.
   – Доктор, найдете для меня несколько минут?
   – Да, разумеется! Входите!
   Чурсин сделал широкий жест рукой и указал на кресло перед столом. Подождал, пока Глеб пройдет и усядется, после чего доброжелательно поинтересовался:
   – Как прошла встреча?
   – Нормально. Ваш пациент вспомнил, что когда-то мы с ним были одноклассниками.
   Стеклышки очков доктора блеснули, когда он поправил сползающую дужку пальцем.
   – Не слишком ли много холода в вашем голосе, когда вы говорите о своем школьном прошлом? – с улыбкой сказал он.
   Глеб не нашелся, что на это ответить.
   – В любом случае, я рад, что вы пришли, – продолжил Чурсин. – Надеюсь, общение с вами поможет ему поскорее все вспомнить.
   – Да, возможно. – Глеб с интересом посмотрел на умное худое лицо врача. – Вам не интересно, о чем мы говорили?
   – Медсестра Лиза только что была у меня и пересказала вашу беседу.
   – И как вы относитесь к его просьбе?
   – Насчет того, чтобы вы съездили на место аварии?
   – Да.
   Доктор Чурсин пожал плечами.
   – Даже не знаю. Ну, а вы? Что вы намерены делать?
   – Ничего, – сказал Глеб.
   – Совсем ничего?
   – Совсем.
   Евгений Борисович вздохнул.
   – Да… Наверное, вы правы. Вряд ли ваши блуждания по лесной чаще помогут моему пациенту.
   – Это точно. Но что я скажу ему?
   – Скажете, что съездили, но не нашли ничего интересного.
   Глеб усмехнулся:
   – Прописываете пациенту ложь?
   – Врачи постоянно лгут своим больным, Глеб Олегович. Так же, как журналисты – своим читателям. Я ведь прав?
   – Абсолютно.
   Они посмотрели друг другу в глаза.
   – Что с ним будет дальше? – спросил Глеб. – Ведь по сути он вернулся с того света. Как он это переживет?
   Доктор опять поправил пальцем очки.
   – Видите ли… Медикам известно о коме чрезвычайно мало. Впрочем, существуют некоторые закономерности. У пациентов, побывавших в коматозном состоянии, часто меняется характер. Порой они становятся агрессивными и склонными к насилию, в других случаях наоборот – пассивными, ко всему безразличными. Однако у подавляющего большинства пациентов наступает сильная депрессия.
   – Да, я об этом читал. Почему одни коматозники просыпаются, а другие нет?
   Евгений Борисович снял очки и потер пальцами покрасневшие от усталости глаза.
   – Это загадка, которую не удалось пока разгадать никому, – ответил он. – Чаще всего срабатывает какой-то стимул. При этом стимулом может послужить что угодно. Андрей Темченко проснулся после того, как ему дали снотворное золпидем. Сейчас мы продолжаем давать ему этот препарат.
   – И как? Темченко действительно восстанавливается? Сколько времени это займет?
   – Выход из коматозного состояния – процесс длительный и сложный. Функции центральной нервной системы восстанавливаются медленно. Обычно это происходит в порядке, обратном их угнетению. Сначала появляются корнеальные рефлексы, потом зрачковые. Далее уменьшается степень вегетативных расстройств. Нередко отмечается спутанность сознания, а иногда даже галлюцинации. Пациент словно оглушен. Возможны судорожные припадки с последующим сумеречным состоянием…
   – Я спросил не об этом. Я спросил: выздоровеет он или нет?
   Чурсин надел очки, посмотрел на Глеба сквозь стекла и сказал:
   – Его выздоровление под большим вопросом. Уж простите мне мою прямоту. Ваш знакомый пролежал в коме восемнадцать лет. Его пробуждение – слишком большой стресс для организма. Вполне вероятно, что его сознание снова начнет угасать. А вместе и ним и его тело.
   – Если это произойдет… Сколько у него осталось времени?
   – Не знаю. У Темченко большие проблемы с суставами и сосудами.
   – Хотя бы приблизительно.
   Врач вздохнул:
   – Я бы на его месте не загадывал дальше чем на полгода. Но я не пророк, а в жизни иногда случаются чудеса. Будем надеяться на лучшее.
   – Полгода, – задумчиво повторил Корсак. – Андрей об этом, конечно, не знает?
   – Конечно нет. И надеюсь, вы ему об этом не скажете.
   – Не скажу.
   Глеб поднялся.
   – Это все, что я хотел узнать, – сказал он. – До свидания!
   Чурсин улыбнулся.
   – До свидания! Будет славно, если вы снова к нему придете.
   – Посмотрим.
   В коридоре, направляясь к палате Андрея, Глеб снова столкнулся с Лизой. Она покраснела и кивнула ему. Он кивнул в ответ. Затем пошел дальше. Остановился у палаты, приоткрыл дверь и негромко окликнул:
   – Андрей!
   Темченко открыл глаза и безмолвно посмотрел на Корсака.
   – Я сделаю то, о чем ты просил.
   Андрей закрыл глаза. Глеб повернулся и ушел прочь.

Глава 3
Черный лес

1

   Полтора часа спустя Глеб Корсак сидел в кафе и потягивал черный кофе из красивой чашки с надписью «Счастье есть!». Когда лежавший на столе мобильник завибрировал, Глеб с готовностью взял его и поднес к уху.
   – Да, Толя!
   – Глеб, я по поводу твоего знакомого.
   – Андрея Темченко?
   – Да. Я прошерстил наши базы данных и кое-что нашел. Под колеса грузовика он угодил девятого сентября девяносто пятого года. Около трех часов ночи.
   Глеб подался вперед, как собака, почуявшая дичь.
   – Где конкретно это произошло? – сухо уточнил он.
   – На шестидесятом километре Минского шоссе. Там еще неподалеку есть деревенька Черновники. Вернее – была.
   – Почему «была»? – насторожился Корсак.
   – Теперь она заброшена. Там рядом обширные болота. Комары, трясина, все дела.
   – Ясно. Спасибо, Толян. Я твой должник.
   – Да не за что. Передавай привет Маше.
   – Передам, если увижу.
   – А разве вы не вместе?
   – Уже нет. Еще раз спасибо. Бывай!
   Глеб отключил связь и сунул телефон в карман пиджака. После чего залпом допил кофе, бросил на стол две сотенные купюры и поднялся из-за стола.
   В три часа пополудни Корсак сел в машину и, включив «Радио Джаз», покатил в сторону деревеньки под названием Черновники. Около пяти часов вечера он проехал старенький обшарпанный знак «Осторожно – лоси!» и сбавил скорость.
   Глеб вдруг испытал дежавю. Ему показалось, что он уже бывал здесь когда-то и видел этот знак. Чтобы прогнать неприятное ощущение, Корсак энергично тряхнул головой и проговорил вслух:
   – Ерунда. Я здесь никогда не бывал.
   Самовнушение подействовало, чувство дежавю ушло.
   Еще через три километра он увидел табличку с надписью «Черновники», а затем и поворот на проселочную дорогу.
   Глеб свернул с шоссе и медленно поехал по ухабам, заросшим травой. В одном месте на дороге валялся полуобглоданный собачий труп. Он противно хрустнул под колесом машины. В другом – из-под колеса с громким писком выскочил какой-то зверек, метнулся в сторону и скрылся в траве прежде, чем Глеб успел понять, что же это такое было.
   В зеркале заднего вида Корсак увидел, как из-за мокрых деревьев выплыло что-то большое и темное. Он обернулся. Огромный лось стоял посреди дороги, как обломок корабельной мачты, вкопанной в землю, и внимательно разглядывал машину. Сначала одним выпуклым глазом, затем – повернув массивную голову, – другим, таким же выпуклым и внимательным. Посмотрел, вздохнул, как пожилой не очень здоровый человек, и, понурив голову, ушел.
   Еще полчаса спустя, изрядно попрыгав по ухабам, Глеб въехал в полузаброшенную деревню, где из двух десятков домов, которые стояли на виду, пятнадцать были полными развалюхами. Бревенчатые избушки пришли в упадок, фундамент просел, дерево превратилось в труху. Сверху над всем этим апофеозом разложения молча кружили черные коршуны, то и дело ныряя камнем вниз и взмывая из травы с зажатой в когтях добычей.
   Глеб вырулил на небольшую плешь – пятнадцать на пятнадцать метров – и заглушил мотор. Посреди плеши стоял колодец с треснувшим деревянным валиком и оторванной лебедкой.
   Крайний домик привлек внимание Глеба тем, что из трубы его шел дымок. Корсак открыл дверцу и выбрался из салона. И тут же услышал стук топора.
   Сунув в рот электронную сигарету, Корсак пересек улицу и подошел к покосившемуся заборчику. Он увидел коренастого седобородого старика в меховой жилетке и сапогах. В руке дедок держал топор.
   Глеб вынул сигарету и втянул ноздрями приятный запах смолы и дерева, исходивший от разрубленных кругляков.
   Старик выпрямился, посмотрел на пришельца хмурым взглядом и вытер рукавом потный лоб.
   – Здравствуйте! – поприветствовал его Корсак.
   – И тебе не хворать, – отозвался старик. – Ты кто? И чего тебе здесь надо?
   – Меня зовут Глеб Корсак. Я журналист из Москвы.
   – Журналист? И в какой газете работаешь?
   – В газете «Соль земли».
   Старик пошевелил бровями и сказал:
   – Не слыхал о такой.
   – Немного потеряли, – иронично заметил Глеб. – Я пишу статью о заброшенных деревнях. Ваша деревня кажется мне…
   – Наша деревня не заброшена, пока мы здесь, – перебил его дед.
   – «Мы?» – Глеб обвел взглядом ветхие избы. – Так вас здесь много?
   – Пятеро – со мной и моей женой.
   – Ясно.
   Глеб снова сунул сигарету в рот и выпустил облачко безникотинового пара.
   Над головой раздался клекот. Глеб взглянул на серое небо и увидел двух птиц, описывающих круги над лесом.
   – Это луни, – пояснил старик. – Хищные птицы. Падают на жертву сверху камнем и убивают.
   Он достал топор из колоды.
   – Красивые хищники, – сказал Глеб.
   – И смертоносные. Убивают других птиц.
   Глеб усмехнулся:
   – Прямо как люди.
   Старик окинул непрошеного гостя взглядом с ног до головы.
   – Значит, журналист?
   – Угу. – Корсак обезоруживающе улыбнулся. – Из Москвы. Говорят, в ваших местах много таинственного. Вот, решил приехать и посмотреть сам.
   – И что же у нас таинственного? – прищурился старик.
   – Ну, как… Болота, заброшенные дома… Там, где болота, там всегда тайны, ведь так?
   – Хорошая попытка, – сказал старик.
   – Что?
   – Я говорю, врешь ты здорово. Но все равно врешь. Так зачем ты сюда на самом деле приехал?
   Глеб засмеялся и примирительно поднял руки.
   – Сдаюсь! Вы меня разоблачили. Тема моего журналистского расследования совсем другая.
   – И какая же?
   Глеб несколько секунд размышлял, а потом попробовал наудачу:
   – Восемнадцать лет назад в этих местах что-то произошло. Вы в то время жили здесь?
   – Жил. – Старик сплюнул на груду влажных опилок и вытер рот рукавом. – Ты, должно быть, говоришь про пожар за Сорочьей балкой?
   Глеб кивнул.
   – Так чего ж про него писать? Само занялось, само погасло. До деревни огонь не дошел.
   – Так-то оно так, но… – Глеб глубокомысленно сдвинул брови. – Вы сами-то давно были за Сорочьей балкой?
   – Я-то? – Старик ухмыльнулся, обнажив желтые редкие зубы. – Я не самоубийца, чтобы туда шастать. Места там нехорошие, гиблые. Из местных туда и раньше-то никто не ходил, а сейчас тем более – и ходить-то стало некому.
   Старик посмотрел в сторону дома. Глеб проследил за его взглядом и увидел старую женщину, которая наблюдала за ними из окна. С седыми волосами и в светло-серой кофте, она выглядела прильнувшим к стеклу призраком. Заметив, что Глеб на нее смотрит, старушка тут же скрылась в глубине комнаты.