Антон Кротков. Загадка о двух ферзях

   Роковой красавец был чуть старше Сони, но показался ей опытным мужчиной. В отличие от пехотных офицеров, которым предписывалось являться на бал в чулках и башмаках, он был в высоких кавалерийских сапогах – ботфортах. Это была привилегия исключительно кирасир, дарованная «железным всадникам» самим царем за исключительную отвагу на войне.
   – Сударыня, позвольте вас пригласить, – обратился высокий статный брюнет в эполетах к Сонечке и, видя, что она смущена, покровительственно улыбнулся: – Ваш верный раб.
   Конечно, она выбрала его!
   Военный оказался чрезвычайно любезным кавалером. В ожидании танца он развлекал новую знакомую приятной беседой, рассказывая, что его кирасирский полк только накануне прибыл в город и офицеры уже получили приглашения от всех местных семейств.
   – И говорят, манкировать сей любезностью нельзя, чтобы не обидеть хозяев, – столичный житель с беззлобной иронией подшучивал над провинциальными нравами. – В Петербурге такого нет. Там все так заняты делом или бездельем, что специально назначают приемные дни и часы для общения с приятелями. И неизвестно, какие порядки более варварские.
   Кавалер был мастером «бальной беседы». Он непринужденно переходил с одной темы на другую, внимательно следя, чтобы его дама не заскучала.
   Но вот зазвучала мазурка, офицер обхватил Сонечку за тонкую талию и необыкновенно ловко помчал ее вперед, то щелкая шпорами, то кружа, то падая на одно колено и заставляя партнершу танцевать вокруг себя… Вскоре они оба смеялись, будто давние друзья. Сонечка была совершенно очарована. Офицер был так красив в ослепительно – белом мундире с золотыми эполетами на плечах… Неудивительно, что он быстро получил обещание следующего танца. Потом еще одного и еще… Они протанцевали весь вечер, за что тетушка потом сделала племяннице выговор:
   – Ты вела себя не вполне прилично, отдав все танцы одному.
   Тревожное, сладкое чувство не оставляло Сонечку и в последующие дни. Сердцем она предчувствовала, что жизнь ее может измениться резко и безвозвратно. А пока Сонечка мечтала о новой встрече со своим бальным знакомцем, прекрасно понимая, как далеки фантазии от реальной жизни.
   Каково же было ее изумление, когда, прогуливаясь по своему парку, она неожиданно повстречала его. Офицер вышел из-за каменной беседки. На нем был длинный темный плащ, в который он завернулся, не желая быть ни замеченным, ни узнанным многочисленными графскими слугами.
   Сонечка хотела сразу же убежать, но мягкая искренность его голоса остановила девушку:
   – Прошу вас, не уходите! Мне надо поговорить с вами.
   – Как вы осмелились явиться сюда и подкарауливать меня! – гневно воскликнула Соня.
   – Ругайте меня, проклинайте – ваше право, – смиренно ответил офицер. – Только не уходите. Подарите мне хотя бы минуту счастья снова видеть вас.
   И она осталась. Они пробыли вместе целый час. Для Сонечки это было время абсолютного блаженства. Подобного чувства она еще не испытывала и предалась ему с наивной доверчивостью юности, не отдавая себе отчета в том, чем это может кончиться.
 
   Обратно в дом Сонечка не шла, а летела будто на крыльях, не помня себя от счастья. Почти всю ночь она не спала, снова и снова прокручивая в памяти моменты свидания, и заснула только под утро.
   Но проснулась она далеко не в радужном настроении. «Неужели это не сон и я действительно была тет-а-тет с посторонним молодым мужчиной! – думала Сонечка. – Господи, если это откроется, я погибла! Общество заклеймит меня, а муж просто выгонит из дому».
   Ей стало очень страшно и стыдно. Муж, к которому Сонечка прежде не испытывала ни признательности, ни одного светлого чувства, вдруг вызвал в ней жалость: «Он не виноват в том, что стар и нехорош. А ведь я не видела от него ничего дурного».
   Сонечка поклялась себе всячески избегать новых встреч с офицером. Однако сдержать обещание оказалась не в силах. Видеть некогда серый пустынный мир ярким и солнечным, знать, что любима, – да за час такого блаженства можно было легко пожертвовать ощущением безопасности! Поэтому, когда снова подошло время прогулки, Сонечка сразу направилась в условленное место. Но возле каменной беседки никого не оказалось. Однако она не огорчилась: прощаясь, они условились при невозможности встречи оставлять друг другу записки в дупле старого клена.
   С этого дня влюбленные стали встречаться почти ежедневно. Прежде казавшийся унылым осенний парк стал необычайно мил Сонечке. Не застав возлюбленного в условленном месте, девушка читала: «Я влюблен, как безумный… ты превратилась для меня в idee fix^[4]. Ты со мной на службе и на квартире, за карточным столом и на дружеской пирушке. Я так часто думаю о тебе, что боюсь сойти с ума. Каждая минута без тебя для меня что капля опаснейшего яда. Несчастный и счастливейший раб твоей красоты».
   От таких слов у Сонечки кружилась голова.
   Этот роман развивался, как вариация модного сочинения Шодерло де Лакло «Опасные связи»: неожиданная завязка, быстрый взлет и драматический финал. В любом случае это не могло продолжаться долго. Вскоре муж Сонечки что-то заподозрил. Теперь, когда его жена собиралась на прогулку, лакей Иван облекался в ливрею и треугольную шляпу и сопровождал ее, гордо шествуя сзади. Парк стали патрулировать якобы от объявившейся в округе шайки разбойников.
   Связь между влюбленными оборвалась. Сонечка сильно горевала о возлюбленном, почти не получая известий о нем. Она еще на что-то надеялась, пока страшное подозрение чуть снова не повергло эту мнительную натуру в тяжелую болезнь: «А может, он забыл обо мне и увлекся теперь другой!» Страдая от ревности и чувства собственного бессилия, Соня жаждала то сбежать от мужа, то отомстить бросившему ее возлюбленному. Порой, ненадолго придя в себя, она удивлялась собственному безумию. А потом садилась за стол и словно в бреду писала записки, которые не могла отправить адресату: «Ах, милый друг! Наша разлука заставляет кровоточить мое сердце. Не могу выразить на словах, как мне грустно быть вдали от вас! Не знаю, что бы я отдала за возможность хотя бы издали украдкой повидать вас, чтобы знать, что с вами все хорошо… Понимаю, что замужней даме нельзя писать такого другому мужчине, ну да мне теперь все равно, лишь бы вернуть миг упоительного счастья наших мимолетных встреч у старой беседки».
   Так продолжалось до тех пор, пока кирасирский полк не отбыл в Петербург на зимние квартиры. Последняя надежда на новую встречу угасла. Сонечка впала в душевное оцепенение. Постепенно женщина смирялась с мыслью, что жизнь ее кончилась.
   Наступила зима. И Сонечка узнала, что возлюбленный не забыл о ней, а только искал подходящего случая, чтобы вырваться на неделю из Петербурга и как-нибудь пробраться во владения графа…
   Однажды вечером, во время рождественских святочных маскарадов, к графскому дому подъехала веселая компания. Они прикатили не на великолепных тройках, а на простых санях-розвальнях. Хотя в доме на окнах не ставили свечи в знак того, что хозяева желают принять гостей, отказать ряженым было неудобно. Праздничная традиция требовала проявлять радушие.
   Ввалившиеся в дом шумной галдящей толпой ряженые закружили молодую хозяйку в игривом хороводе. И вдруг одна из масок ласково шепнула ей на ухо:
   – Милая моя, это я! Пришел за тобой.
   Услышав голос любимого, Соня едва не лишилась чувств. Одетый медведем ловкач придержал ее и незаметно сунул в руку свернутую трубочкой записку.
   Как только маски ушли, Сонечка бросилась в свою комнату и стала читать послание от любимого. Строчки расплывались в ее глазах, полных слез радости. Но содержание письма ошеломило девушку. Это было предложение побега. «Ради нашего счастья вы должны решиться на отважный поступок, – говорилось в письме. – Я же для вас готов пожертвовать всем… Если вы все еще любите меня, постарайтесь под каким-нибудь предлогом выскользнуть из дому после десяти вечера. Я буду ждать вас на нашем месте. С собой берите только самое необходимое. Ваш Жорж».
   Письмо было написано по-французски и пахло парфюмом любимого. Сонечка прижала листок к лицу и, блаженно прикрыв глаза, вдыхала этот запах. От волнения у нее кружилась голова. Женщина понимала, что, приняв предложение возлюбленного, она сожжет прежнюю благополучную жизнь. Впереди же ее ждала совершеннейшая неизвестность.
   Богатое воображение начало рисовать молодой женщине самые пугающие картины, в голове ее появились гадкие мысли. Она заколебалась было, но внезапно поняла: «Если я не сделаю так, как он велит, то никогда себе этого не прощу. Поэтому пусть будь что будет!»
   В условленный час она вышла из дома и торопливо направилась в условленное место. Старый парк был пуст и безмолвен. Тихо падали снежинки. Соне казалось, что легкое поскрипывание снега под ее каблучками слышно на много верст вокруг. К счастью, граф уже давно не выставлял охрану в парке. «Сама судьба помогает нам», – радостно подумала Сонечка и ускорила шаг. От этой мысли ей стало не так страшно одной в темной аллее. Она думала о своем суженом и улыбалась, представляя их встречу. Лишь однажды Сонечка обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на свою темницу – светящийся многочисленными окнами графский дом.
   Возлюбленный радостно кинулся к ней, подхватил на руки, радостно закружил, затем бережно понес к наемной кибитке. Дорогой, покрывая ее лицо горячими поцелуями, он признался:
   – А я опасался, что ты не придешь. Решил, что, если не дождусь тебя, прямо здесь же пущу себе пулю в висок. Но зато теперь я самый счастливый человек на свете. Обещаю с этой минуты и по гроб жизни носить тебя на руках, ненаглядная моя!
   Они уехали в Петербург. Оттуда Сонечка сразу написала мужу, прося у него развода. Она также известила родителей о своем решении. Старый граф ответил ей очень резким письмом, грозя судебным преследованием. Не менее суровой была реакция отца Сонечки. «Я больше не желаю тебя знать, – злым скачущим почерком писал он. – Ты опозорила меня на весь свет, перечеркнула репутацию всей нашей фамилии. Теперь в меня все тычут пальцами, как в прокаженного. Никогда бы не подумал, что моя собственная дочь, которую я боготворил и считал образцом нравственности и благородной стыдливости, поведет себя, как презренная распутная девка! Посему ты недостойна более называться моей дочерью. Не пиши больше к нам. Я настрого запретил матушке сообщаться с тобой и тем более посылать тебе денег. Если твой соблазнитель когда-нибудь бросит тебя, не рассчитывай получить от меня хотя бы ломаный грош».
   Отец словно предвидел судьбу дочери. Правда, некоторое время все шло как будто хорошо. Жорж с похищенной чужой женой поселился в Петербурге в меблированных комнатах. Квартира была небольшой, но располагалась почти в центре города и обставлена была уютно и прилично. Также Жорж нанял горничную и кухарку. К ужину подавались дорогие фрукты и вина.
   Каждый день Сонечка вместе с многократными объяснениями в любви получала от Жоржа цветы, конфеты и подарки. На первых порах заботливый любовник пытался сберечь остатки репутации юной графини, предпринимая, по его словам, решительные шаги для того, чтобы стать ее законным супругом. Он рассказывал Сонечке, как хлопочет в верхах о том, чтобы его избраннице дозволили получить развод, а ему – жениться на ней.
   – Не беспокойся, если потребуется, я до самого государя дойду! Заложу родовое гнездо, лишь бы выкупить тебя у твоего мужа.
   Однако бракоразводный процесс затягивался и требовал все больших расходов. Сонечка отдавала Жоржу все деньги, что изредка втайне от отца присылали ей мать и сестры. Но вскоре этот ручеек обмелел. Близкие Сони были людьми небогатыми.
   Примерно через полгода Жорж остыл к своей возлюбленной и стал упрекать ее в том, что, покидая графа, она не взяла свои бриллианты, так как его офицерского жалованья не хватает на оплату дорогого жилья.
   – А как же имение твоих родителей, о котором ты говорил? – решилась спросить Соня.
   – Видишь ли, – сконфузился любовник, – в последнее время у меня появились непредвиденные долги. Даже ради тебя я не могу пренебречь честью.
   Сонечка решила, что после роскошной жизни в графском доме ее ожидает нищая жизнь с человеком, не имеющим средств. Но на самом деле все было значительно хуже.
   Идеальный образ благородного рыцаря рассыпался на глазах самой мечтательницы. Ее избранник оказался игроком и мотом. Однажды он откровенно сообщил молодой любовнице, что сильно проигрался и они должны съехать с квартиры.
   – Но ты не беспокойся, я поселю тебя у своей хорошей знакомой, – добавил Жорж.
   «Хорошая знакомая» оказалась… содержательницей публичного дома. Соня еще не знала о том, что Жорж любит проводить там время. Хозяйка борделя владела также и всем зданием, сдавая квартиры внаем; конечно, селились там в основном те, кто в борделе работал.
   Увидев, в каком ужасном месте ей предстоит жить, Соня пришла в ужас и стала умолять жениха найти другое место:
   – Я согласна жить с тобой в самой скромной лачуге, только чтоб среди приличных людей!
   Жорж замялся и виновато сообщил, избегая смотреть подруге в глаза:
   – К сожалению, другую квартиру я так быстро найти не смогу. Поживи пока здесь, а я пока поищу что-нибудь поприличнее.
   – Как «поживи»? – изумленно всплеснула руками Соня. – Разве ты не будешь со мной?
   – Видишь ли, обстоятельства складываются таким образом, что отныне нам придется держать нашу связь в тайне. Иначе меня могут изгнать со службы.
   – Но ты же говорил, что пытаешься выхлопотать у начальства разрешение на наш брак! – с горечью воскликнула Соня, начиная понимать, какому лицемеру доверилась.
   – Да, знаю, я обещал на тебе жениться, – раздраженно покусывая ус, отозвался Жорж. – Но что такое, в сущности, брак? Предрассудок, пережиток старых домостроевских времен. Нынче взгляды на отношения мужчины и женщины сильно изменились. Всякая разумная современная дама должна это понимать.
   Глядя на это ничтожество, молодая женщина боролась с отвращением. «Я погибла, – обреченно думала она. – Никому нет до меня дела в этом чужом, холодном городе. Вернуться домой я не могу. Отныне нигде не будет мне приюта. Самая последняя прачка теперь намного счастливее меня, ибо обладает навыком и привычкой к труду и всегда сможет заработать себе на кусок хлеба. Я же, словно экзотическое насекомое, привезенное ради забавы в наши негостеприимные широты и выброшенное за ненадобностью, – обречена погибнуть от голода и холода».
   Не имея в чужом городе других знакомых, Соня переборола презрение к человеку, который так низко обходился с ней. Больше всего она теперь боялась остаться совсем одна.
   Жорж изредка навещал ее и обращался с наскучившей любовницей все более пренебрежительно. А потом и вовсе приходить перестал. Молодой, статный, красивый, избалованный многочисленными поклонницами офицер считал себя неотразимым и не собирался связывать себя отношениями с одной женщиной, которая не могла ему предложить ничего, кроме своего действительно роскошного тела. Но ведь даже самый вкусный плод не может вечно вызывать искушение. Жоржа увлекли новые романы. И вообще он считал себя артистической натурой, постоянно нуждающейся в свежих впечатлениях, сильных эмоциях и, конечно, в свободных деньгах.
   Соня осталась одна в жалкой каморке в доме терпимости. Чтобы не оказаться на улице и не умереть с голоду, графине пришлось самой зарабатывать себе на жизнь. К счастью, в детстве матушка обучила ее шитью. Соня ремонтировала одежду проституток, но денег, которые она получала за свой труд, едва хватало на самое необходимое.
   А вскоре Соня узнала, что бросивший ее любовник намерен жениться на богатой вдовушке. Предательство близкого человека ошеломило ее. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, графиня прибежала к роскошному особняку, в котором должны были проходить свадебные торжества. К ярко расцвеченному фасаду постоянно подъезжали кареты с разодетыми гостями. Внутри гремела музыка. В окнах первого этажа были видны снующие официанты.
   Но в дом Соню не пустили. Она давно не была похожа на юную аристократку. Теперь бедняжка была одета хуже прислуги, а от плохого питания выглядела изможденной и больной.
   – Тогда будьте любезны, – обратилась она к привратнику, – вызовите жениха. Мне надо с ним срочно поговорить. Прошу вас!
   Разодетый, похожий на генерала швейцар, степенно встречающий гостей на входе, недоуменно взглянул на нищенку, смеющую отвлекать его от столь важного дела. Его крупное лицо с огромными бакенбардами и шикарными усищами покраснело от гнева.
   – Я вот сейчас квартального позову. Он с тобой в полицейском участке разберется, что ты за птица. Небось беспачпортная прости господи, а туда же намылилась пролезть, что и приличные господа.
   Швейцару и в голову не могло прийти, что он разговаривает с графиней. Его грозный вид так испугал Сонечку, что она без оглядки бросилась бежать, отказавшись от мысли повидаться с любовником и рассказать ему о своей беременности.
   Через семь месяцев Соня родила девочку и окрестила ее Лизой. Денег теперь требовалось еще больше. Соня даже хотела взять работу прачки – ее всегда было в избытке, – вот только платили за нее плохо. Побывав в одной из городских прачечных, Соня была удручена увиденным. Большое помещение заволакивал пар. Несколько десятков раскрасневшихся женщин неопределенного возраста кипятили вещи в огромных котлах, потом грузили мокрое, тяжелое белье в специальные корзины и несли к реке или пруду. Для стирки на берегу были сооружены мостки, на которых работницы стояли на коленях по нескольку часов кряду. И так круглый год.
   Тогда Соня стала искать работу швеи. Но везде, куда она обращалась, ей предлагали такие жалкие гроши за двенадцать часов работы в день, что этого не хватило бы даже на оплату жилья. К тому же работодателей совсем не устраивала Сонина неопытность и нерасторопность. Графиня стала бояться вечеров, наполненных одиночеством и страхом. Без денег, с ребенком, покинутая всеми, не зная, что предпринять, она лежала ничком на кушетке и смотрела в потолок, не чувствуя ничего, кроме отчаянья.
   И конечно, именно тогда к ней пожаловала «добрая фея – спасительница». После смерти мужа госпоже Мэри остался доходный дом, на первом этаже которого она открыла бордель. Это заведение приносило ей гораздо большую прибыль, чем сдача квартир. Но чтобы регулярно получать высокие барыши, требовалось чем-то привлечь клиента, сделать так, чтобы его посещения стали регулярными. Поэтому Мэри всегда искала достойный товар.
   Сутенерша давно приглядывалась к своей квартирантке: миловидная и юная, прекрасно воспитанная – такая могла принести своей хозяйке целое состояние. Обманувший Соню офицер был постоянным клиентом Мэри и не скрывал от приятельницы подробностей своих любовных авантюр. Так что содержательница дома терпимости в подробностях знала историю романтической дурочки, доверившейся обольстителю. Глупо было не воспользоваться случаем.
   Впервые услышав, какую низость ей предлагают, Сонечка сорвалась с места, хотела проклясть развратницу, но губы ее задрожали, горло сдавило. А сутенерша прикинулась, что искренне желает помочь несчастной бедняжке, и принялась расписывать ей достоинства работы.
   – Тебя ждет легкая, обеспеченная жизнь, – убеждала Мэри, – к которой ты привыкла. Среди моих клиентов люди сплошь порядочные, образованные. Вот недавно один такой господин взял девочку в отдельный кабинет. А она возьми да засни, пока он по делу какому-то выходил. Так веришь, милочка, он целый час смирно просидел подле нее, пока она спала. И словно дурного ей после не сказал. А ведь мог бы скандал закатить! Так ведь нет, только нежно поцеловал на прощание, щедро расплатился и ушел. И такое великодушие у меня не редкость.
   Мэри старалась убедить Соню, что поможет ей стать камелией – содержанкой богатого любовника.
   – Да и что ужасного в положении любовницы? – рассуждала она. – Сотни и тысячи девушек, даже из приличных семейств, не заботясь совсем о замужестве, живут на содержании у порядочных и богатых мужчин. Разве не большее счастье быть любовницей состоятельного мужчины, иметь собственных лошадей, дорогие туалеты, бриллианты, пользоваться всеми удовольствиями столичной жизни, чем быть законной женой какого-нибудь бедняка, высчитывать каждый грош, ходить самой на рынок, нянчить ребят?
   Соня вспомнила, с каким негодованием и презрением произносили ее подруги по пансиону слово «содержанка».
   – То, чем вы занимаетесь, это грязь! – негодующе воскликнула она.
   На что Мэри обиженно поджала губы:
   – Напрасно вы такое говорите, милочка. Многие воспитанницы называют меня своей благодетельницей. Благодаря мне они познакомились с банкирами, миллионерами, генералами. Вошли в приличное общество. После смерти любовников к ним перешло их состояние. А так бы они упали на самое дно или погибли на улице.
   – Прошу вас немедленно уйти! – твердо произнесла дворянка и вежливо указала визитерше на дверь.
   После этого разговора прошло две недели. Подошел срок вносить плату за квартиру. Однако у Сони не оказалось денег. Пришедший получать плату сутулый приказчик с одутловатым лицом добродушного пьяницы понимающе вздохнул:
   – Оно конечно… Со всяким может случиться.
   – Я обязательно достану денег. Клянусь вам! Я ищу работу.
   Приказчик снова тяжко вздохнул:
   – Э-хэ-хэ… По-христиански-то в такой момент человеку надо перевернуться дать. А не топить его.
   – Спасибо вам, милая душа! – Соня радостно схватила руку приказчика и пожала ее.
   Она решила, что получит отсрочку, но ошиблась.
   – Сожалею, сударыня. – Приказчик отступил из прихожей в коридор и отвел глаза в сторону. – Но мне велено сообщить, что если у вас нет средств, то извольте сегодня же съехать с ребеночком.
   У ослабевшей от постоянного недоедания женщины не осталось сил сопротивляться ударам судьбы. Теперь у нее просто не было выбора. Она должна была позаботиться о своей малышке.
   И она пошла к хозяйке.
   – Хорошо, я согласна, – пролепетала Соня, и румянец стыда вспыхнул на ее бледных щеках.
   – Вот и прекрасно, – обрадовалась сутенерша и деловито сообщила: – Но сначала ты должна зарегистрироваться в полиции. Таков порядок.
   Если бы Соня знала, что ей предстоит, она предпочла бы умереть. После унизительной сцены регистрации в полицейском участке она была подвергнута медицинскому осмотру. Полицейский врач обращался с ней, как с продажной девкой. Доктор бесцеремонно касался самых интимных ее мест и пренебрежительно говорил «ты». Выйдя от врача, Соня запоздало попыталась вернуть свою потерянную свободу:
   – Отдайте мне мой паспорт. Я передумала.
   – Замолчи! – озлобленно крикнула ей сутенерша и ударила ладонью по щеке. – Мне надоело слушать твой бред. Вначале отработай деньги, которые я заплатила за тебя квартальному и врачу.
   Соня попала в самое настоящее рабство к хозяйке. Как обладательнице «желтого билета» ей было запрещено выходить на улицу, иначе ее могли забрать в полицейский участок и посадить в камеру с воровками и бродяжками. Правда, намеревающаяся предложить ее своим лучшим клиентам хозяйка заказала для Сони шикарный гардероб и парфюмерию.
   А вскоре появился первый клиент – мускулистый толстошеий купчик в клетчатом английском костюме и ярком галстуке. Кавалер усадил выкупленную на всю ночь у хозяйки девицу в коляску, и они поехали в ресторан, где у него был заказан отдельный кабинет.
   Коляска на дутых шинах плавно понеслась по улицам, залитым светом газовых фонарей. Замелькали дома с темными окнами, полусонные сторожа и городовые на постах, запоздавшие и пьяные обыватели, жалкие и печальные уличные проститутки, не сумевшие найти заработка в эту ночь. В дороге купец, похохатывая, сообщил своей спутнице, что хозяйка притона содрала с него значительную сумму:
   – За такие деньжищи у меня приказчики три месяца вкалывают. А грузчики на Волге полгода пот проливают. У меня к любому делу деловой подход. Коль взял деньги, изволь отработать.
   Коляска остановилась у подъезда шикарного ресторана. Купец повел Соню в кабинет, где им не могли помешать. Официант принес шампанское, разлил его в бокалы и молча удалился, задернув за собой тяжелую портьеру. Залпом осушив свой бокал и заставив Соню выпить тоже, купец шумно отодвинул от себя стол.
   – Послушайте, отпустите меня, – взмолилась Соня. – Я обещаю, что верну ваши деньги. Я напишу маменьке, и она вышлет мне необходимую сумму.
   Но мужлан только расхохотался. Отчаяние и страх Сони только подстегивали его аппетит. Самец желал употребить эту смазливую девчонку всеми известными ему способами.
   Откинув назад сбившиеся на лоб и мокрые от пота волосы, он молча двинулся к Соне. Взгляд его широко раскрытых глаз сделался безумным. Стройная фигура девушки, ее беззащитность и свежесть страшно возбудили его. Он видел в ней свою законную добычу.
   Подойдя вплотную к Соне, купец властно обнял ее и без всяких ласк и поцелуев повалил на бархатный диван. Соня с омерзением почувствовала на своих щеках и шее горячее неприятное дыхание и, задохнувшись, замерла. Закрыв глаза, она покорно позволяла похотливому самцу делать с собой все, что ему угодно. Среди тишины, царившей в комнате, глухо и хрипло звучало его учащенное дыхание, отвратительно поскрипывали пружины дивана. Соне казалось, что ее тело одновременно ощупывают десятки жадных рук. Происходящее напоминало торопливую возню. Мужчина достаточно ловко избавил свою партнершу от жакета и корсета и, попутно ощупывая открывшиеся прелести, деловито занялся юбками. Это было так вульгарно, что Соня едва сдерживала слезы. Она даже закусила губу, отчего ее партнер, видимо, решил, что дама сгорает от нетерпения, и стал действовать еще быстрее. Волосатая мускулистая мужская рука слишком нетерпеливо рванул тонкий атлас дорогого кружевного белья. Раздался треск ткани.