Страница:
Алексей по приказанию Беспалова сопровождал их обратно в Петербург.
– Таня хочет видеть тебя, – заявил миллионер, обращаясь к нему. – Ты – единственный, кому она доверяет. Ну, топай к ней!
Алексей прошел в просторное купе, окно которого было занавешено. Сиделка вышла в коридор, оставив его наедине с Татьяной. Та лежала на кровати с пологом из тюля.
– Я так рада, что ты пришел, – услышал Алексей голос и едва удержался, чтобы не вздрогнуть: так разительно он отличался от прежнего мелодичного тембра Татьяны Беспаловой. Ему казалось, что он говорит со столетней старухой. Как сказали врачи, у девушки сильно пострадали верхние дыхательные пути, не исключено, что и после заживления ран прежний голос к Татьяне не вернется.
– Прошу тебя, милый Ян, подойди ко мне, – попросила Татьяна, и из-под полога появилась рука – белая, тонкая. Алексей подошел к кровати и, поддавшись порыву, страстно поцеловал руку девушки.
– Я все думаю, не является ли эта катастрофа наказанием за то, что мы с тобой делали, – продолжила Татьяна. Алексей видел фигуру, лежавшую на кровати, однако не мог разглядеть лица. – Ведь только я была так сильно искалечена. Михаил, мой жених, едва не упал в обморок, увидев свою суженую. Поэтому неудивительно, что он бежал отсюда сломя голову. И даже мое миллионное приданое его не остановило.
Алексей услышал, что Татьяна начала плакать. Он попытался откинуть полог, но девушка воскликнула:
– Нет, не надо, милый Ян! Ты – мой любимый... Ты – мой друг, и я не хочу потерять тебя!
– Ты не потеряешь меня, Таня, – медленно произнес Алексей и раздвинул полог.
Та, которая лежала на белоснежных простынях, не могла быть Татьяной. Перед ним находилась сказочная ведьма – с абсолютно лысой, шишковатой, покрытой язвами и струпьями головой. Носа практически не было, как и левого уха, рот превратился в утиную гузку, и только глаза – зеленые, мерцающие, как изумруды, – были прежние. Алексей сдержал глухой сон, и все же его реакция не ускользнула от Татьяны.
– А ведь мне всего девятнадцать лет, – тихо промолвила несчастная девушка. – Папа обещал, что мной займутся лучшие хирурги мира, но... никто не сможет ничего исправить. Оставшуюся жизнь мне придется жить уродиной! Но это еще не все!
Медленно она потянула вверх сорочку, и Алексей увидел тело: оно было покрыто ожогами. Ужаснее всего был контраст – правая половина была практически нетронутой, в то время как левая представляла собой сплошную рану.
– Я не смогу, я не хочу так жить! – простонала девушка. – Я знаю, милый Ян, что ты спас меня, но лучше бы ты оставил меня в вагоне! По крайней мере все мучения для меня уже прекратились бы.
Вот оно, возмездие, понял Алексей. Он может сейчас развернуться и уйти восвояси. Беспалов до конца жизни не оправится от такого удара, и никто не в состоянии помочь ему. Или... Или он может остаться и довершить до конца то, о чем мечтал практически постоянно.
Молодой человек осторожно взял Татьяну за руку и поцеловал каждый пальчик. Князь Столбунов-Энрици трусливо бежал, наверняка по прибытии в столицу он распустит сплетни, и еще до прибытия поезда все будут знать, что дочка Беспалова превратилась в бабу-ягу. И вряд ли кто-то захочет взять ее в жены, не поможет даже и гигантское приданое.
– Таня, я люблю тебя, как и прежде. Хотя нет, даже еще сильнее, – сказал Алексей, чувствуя в душе абсолютную пустоту. Татьяна будет принадлежать ему и только ему!
Девушка заплакала:
– И я тебя тоже, милый Ян. Но если ты скажешь мне сейчас, что между нами все кончено...
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – заявил Алексей.
Беспалов, узнав о предложении, вызвал к себе Алексея. Миллионер сидел в большом кресле и, как только молодой человек вошел, вперил в него взгляд.
– Мои честолюбивые планы породниться с князьями пошли прахом, – сказал он после долгого молчания. – Да и безденежный поручик был бы отвратительным мужем дочери, проматывал бы мое состояние и наставлял рога Танечке. Я с самого начала знал, что он женится на ней в первую очередь ради денег. А ты, Левандовский, что движет тобой?
Алексей медленно произнес:
– Я люблю вашу дочь, Афанасий Игнатьевич. Причем наши чувства вспыхнули еще до начала рокового путешествия. Я люблю Татьяну и хочу быть с ней вместе.
Беспалов забарабанил пальцами по подлокотнику кресла:
– Если бы ты заявил мне, что влюбился в нее сейчас, я бы выбросил тебя с поезда. Но ты, как я вижу, не из разряда охотников за приданым. Те обычно трусливы, как идиот-князек. Ты дважды рисковал собственной жизнью: один раз спас меня, а второй – Танечку. Так что я верю тебе, Левандовский. Однако учти... – Он сжал кулак и поднял его вверх. – Ты не посмеешь причинить ей душевную боль. Потому что в таком случае пощады тебе не будет. И вот еще что, Левандовский. Ты ведь польский дворянчик, так как у вас там насчет родословной...
Свадьба, как и планировалось, состоялась на Красную горку, однако венчание прошло в тесном семейном кругу, а приема по столь торжественному случаю не было. Невеста выглядела ослепительно в платье, изготовленном в Париже и украшенном жемчугом и бриллиантами, но никто не видел ее лица, прикрытого густой вуалью.
Первая брачная ночь закончилась плачевно – Алексей так и не смог овладеть женой, заснул около нее, а на следующий день, сказав, что ему требуется уладить срочные дела, посетил бордель. Та ведьма, что лежала рядом с ним в кровати, не была прежней Татьяной, заставлявшей его кровь кипеть от страсти.
Алексей познакомился с двумя другими братьями Татьяны: тридцатилетним Игнатом, предпочитавшим откликаться на «Жоржа», – он обитал в Париже, считал себя одаренным художником и был на ножах с отцом и с двадцатидвухлетним Василием, специально прибывшим из-за океана, где он учился в престижном американском университете. Игнат был экзальтированным типом с длинными, до плеч, черными волосами и ухоженной эспаньолкой. Он постоянно твердил о том, как ему скучно и неприятно жить в России, и превозносил на все лады Париж, пытаясь доказать отцу, что вот-вот состоится его персональная выставка – и весь мир узнает о появлении нового гениального художника. Василий, напротив, был не по годам серьезен, носил очки и здраво рассуждал о расширении семейного бизнеса и о новых способах зарабатывания денег. Беспалов, который раньше живо интересовался всем, что связано с увеличением капитала, был апатичен: он никак не мог смириться с тем, что его единственная дочка утратила свою красоту.
Алексей, наблюдая за членами семейства Беспаловых, составлял собственное суждение о каждом. Игнат для него опасности не представлял, Кирилл был хотя и честолюбив, но импульсивен и недалек, а вот Василий представлял собой реальную угрозу: он был умен, наблюдателен и не скрывал, что стремится получить все.
Братья отнеслись к мужу сестры равнодушно, ведь никто из них и помыслить не мог, что Алексей желает отобрать у них созданную отцом империю. Беспалов переменил решение, и Алексей не поехал за границу, оставшись в Петербурге. В течение короткого времени он отлично зарекомендовал себя, и миллионер стал доверять ему даже больше, чем родным сыновьям.
Под предлогом того, что жить с Афанасием Игнатьевичем под одной крышей молодым неловко и не соответствует статусу семьи, Алексей выбрал особняк в венецианском стиле на Караванной и обосновался там с Татьяной. К большой его радости, врачи постановили, что жене вредны волнение и стресс, а под данную категорию попадали и любовные ласки. Узнав о том, что жена беременна, Алексей был шокирован, но затем понял – это плод их любви в поезде!
Медики уверяли Татьяну, что беременность губительна для ее организма, она не выдержит таких нагрузок, и настоятельно предлагали избавиться от ребенка, но Татьяна проявила силу воли, заявив, что не намерена идти на поводу у советчиков. Беспалов, всегда мечтавший о внуке, был встревожен, но Алексей заверил его, что врачи не видят препятствий для того, чтобы Татьяна стала матерью. В глубине души Алексей надеялся, что роды станут для Татьяны смертельными, и тогда он сможет избавиться от опостылевшей жены, с которой его не связывало абсолютно ничего.
Как-то он съездил в Смоленск, где жила семья Яна Левандовского, и убедился в том, что блудного сына никто не разыскивает. Это было ему только на руку – наконец-то Алексей мог приняться за осуществление давнишней мечты – уничтожение Беспалова!
Первой его целью было устранение всех тех, кто стоял между ним и империей миллионера. Ведь деньги для Алексея не самоцель, а всего лишь моральная компенсация за долгие годы мучений и страданий. Он отлично знал, что Беспалов сейчас доверяет ему больше, чем кому бы то ни было, и даже скорая смерть Татьяны (Алексей не сомневался, что жена скончается при родах или, возможно, даже раньше) ничего не изменит в их отношениях. Беспалов был крайне подозрительным и недоверчивым, но если уж кому-то доверял, то без оглядки и без единой задней мысли.
Глава 10
Глава 11
– Таня хочет видеть тебя, – заявил миллионер, обращаясь к нему. – Ты – единственный, кому она доверяет. Ну, топай к ней!
Алексей прошел в просторное купе, окно которого было занавешено. Сиделка вышла в коридор, оставив его наедине с Татьяной. Та лежала на кровати с пологом из тюля.
– Я так рада, что ты пришел, – услышал Алексей голос и едва удержался, чтобы не вздрогнуть: так разительно он отличался от прежнего мелодичного тембра Татьяны Беспаловой. Ему казалось, что он говорит со столетней старухой. Как сказали врачи, у девушки сильно пострадали верхние дыхательные пути, не исключено, что и после заживления ран прежний голос к Татьяне не вернется.
– Прошу тебя, милый Ян, подойди ко мне, – попросила Татьяна, и из-под полога появилась рука – белая, тонкая. Алексей подошел к кровати и, поддавшись порыву, страстно поцеловал руку девушки.
– Я все думаю, не является ли эта катастрофа наказанием за то, что мы с тобой делали, – продолжила Татьяна. Алексей видел фигуру, лежавшую на кровати, однако не мог разглядеть лица. – Ведь только я была так сильно искалечена. Михаил, мой жених, едва не упал в обморок, увидев свою суженую. Поэтому неудивительно, что он бежал отсюда сломя голову. И даже мое миллионное приданое его не остановило.
Алексей услышал, что Татьяна начала плакать. Он попытался откинуть полог, но девушка воскликнула:
– Нет, не надо, милый Ян! Ты – мой любимый... Ты – мой друг, и я не хочу потерять тебя!
– Ты не потеряешь меня, Таня, – медленно произнес Алексей и раздвинул полог.
Та, которая лежала на белоснежных простынях, не могла быть Татьяной. Перед ним находилась сказочная ведьма – с абсолютно лысой, шишковатой, покрытой язвами и струпьями головой. Носа практически не было, как и левого уха, рот превратился в утиную гузку, и только глаза – зеленые, мерцающие, как изумруды, – были прежние. Алексей сдержал глухой сон, и все же его реакция не ускользнула от Татьяны.
– А ведь мне всего девятнадцать лет, – тихо промолвила несчастная девушка. – Папа обещал, что мной займутся лучшие хирурги мира, но... никто не сможет ничего исправить. Оставшуюся жизнь мне придется жить уродиной! Но это еще не все!
Медленно она потянула вверх сорочку, и Алексей увидел тело: оно было покрыто ожогами. Ужаснее всего был контраст – правая половина была практически нетронутой, в то время как левая представляла собой сплошную рану.
– Я не смогу, я не хочу так жить! – простонала девушка. – Я знаю, милый Ян, что ты спас меня, но лучше бы ты оставил меня в вагоне! По крайней мере все мучения для меня уже прекратились бы.
Вот оно, возмездие, понял Алексей. Он может сейчас развернуться и уйти восвояси. Беспалов до конца жизни не оправится от такого удара, и никто не в состоянии помочь ему. Или... Или он может остаться и довершить до конца то, о чем мечтал практически постоянно.
Молодой человек осторожно взял Татьяну за руку и поцеловал каждый пальчик. Князь Столбунов-Энрици трусливо бежал, наверняка по прибытии в столицу он распустит сплетни, и еще до прибытия поезда все будут знать, что дочка Беспалова превратилась в бабу-ягу. И вряд ли кто-то захочет взять ее в жены, не поможет даже и гигантское приданое.
– Таня, я люблю тебя, как и прежде. Хотя нет, даже еще сильнее, – сказал Алексей, чувствуя в душе абсолютную пустоту. Татьяна будет принадлежать ему и только ему!
Девушка заплакала:
– И я тебя тоже, милый Ян. Но если ты скажешь мне сейчас, что между нами все кончено...
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – заявил Алексей.
Беспалов, узнав о предложении, вызвал к себе Алексея. Миллионер сидел в большом кресле и, как только молодой человек вошел, вперил в него взгляд.
– Мои честолюбивые планы породниться с князьями пошли прахом, – сказал он после долгого молчания. – Да и безденежный поручик был бы отвратительным мужем дочери, проматывал бы мое состояние и наставлял рога Танечке. Я с самого начала знал, что он женится на ней в первую очередь ради денег. А ты, Левандовский, что движет тобой?
Алексей медленно произнес:
– Я люблю вашу дочь, Афанасий Игнатьевич. Причем наши чувства вспыхнули еще до начала рокового путешествия. Я люблю Татьяну и хочу быть с ней вместе.
Беспалов забарабанил пальцами по подлокотнику кресла:
– Если бы ты заявил мне, что влюбился в нее сейчас, я бы выбросил тебя с поезда. Но ты, как я вижу, не из разряда охотников за приданым. Те обычно трусливы, как идиот-князек. Ты дважды рисковал собственной жизнью: один раз спас меня, а второй – Танечку. Так что я верю тебе, Левандовский. Однако учти... – Он сжал кулак и поднял его вверх. – Ты не посмеешь причинить ей душевную боль. Потому что в таком случае пощады тебе не будет. И вот еще что, Левандовский. Ты ведь польский дворянчик, так как у вас там насчет родословной...
Свадьба, как и планировалось, состоялась на Красную горку, однако венчание прошло в тесном семейном кругу, а приема по столь торжественному случаю не было. Невеста выглядела ослепительно в платье, изготовленном в Париже и украшенном жемчугом и бриллиантами, но никто не видел ее лица, прикрытого густой вуалью.
Первая брачная ночь закончилась плачевно – Алексей так и не смог овладеть женой, заснул около нее, а на следующий день, сказав, что ему требуется уладить срочные дела, посетил бордель. Та ведьма, что лежала рядом с ним в кровати, не была прежней Татьяной, заставлявшей его кровь кипеть от страсти.
Алексей познакомился с двумя другими братьями Татьяны: тридцатилетним Игнатом, предпочитавшим откликаться на «Жоржа», – он обитал в Париже, считал себя одаренным художником и был на ножах с отцом и с двадцатидвухлетним Василием, специально прибывшим из-за океана, где он учился в престижном американском университете. Игнат был экзальтированным типом с длинными, до плеч, черными волосами и ухоженной эспаньолкой. Он постоянно твердил о том, как ему скучно и неприятно жить в России, и превозносил на все лады Париж, пытаясь доказать отцу, что вот-вот состоится его персональная выставка – и весь мир узнает о появлении нового гениального художника. Василий, напротив, был не по годам серьезен, носил очки и здраво рассуждал о расширении семейного бизнеса и о новых способах зарабатывания денег. Беспалов, который раньше живо интересовался всем, что связано с увеличением капитала, был апатичен: он никак не мог смириться с тем, что его единственная дочка утратила свою красоту.
Алексей, наблюдая за членами семейства Беспаловых, составлял собственное суждение о каждом. Игнат для него опасности не представлял, Кирилл был хотя и честолюбив, но импульсивен и недалек, а вот Василий представлял собой реальную угрозу: он был умен, наблюдателен и не скрывал, что стремится получить все.
Братья отнеслись к мужу сестры равнодушно, ведь никто из них и помыслить не мог, что Алексей желает отобрать у них созданную отцом империю. Беспалов переменил решение, и Алексей не поехал за границу, оставшись в Петербурге. В течение короткого времени он отлично зарекомендовал себя, и миллионер стал доверять ему даже больше, чем родным сыновьям.
Под предлогом того, что жить с Афанасием Игнатьевичем под одной крышей молодым неловко и не соответствует статусу семьи, Алексей выбрал особняк в венецианском стиле на Караванной и обосновался там с Татьяной. К большой его радости, врачи постановили, что жене вредны волнение и стресс, а под данную категорию попадали и любовные ласки. Узнав о том, что жена беременна, Алексей был шокирован, но затем понял – это плод их любви в поезде!
Медики уверяли Татьяну, что беременность губительна для ее организма, она не выдержит таких нагрузок, и настоятельно предлагали избавиться от ребенка, но Татьяна проявила силу воли, заявив, что не намерена идти на поводу у советчиков. Беспалов, всегда мечтавший о внуке, был встревожен, но Алексей заверил его, что врачи не видят препятствий для того, чтобы Татьяна стала матерью. В глубине души Алексей надеялся, что роды станут для Татьяны смертельными, и тогда он сможет избавиться от опостылевшей жены, с которой его не связывало абсолютно ничего.
Как-то он съездил в Смоленск, где жила семья Яна Левандовского, и убедился в том, что блудного сына никто не разыскивает. Это было ему только на руку – наконец-то Алексей мог приняться за осуществление давнишней мечты – уничтожение Беспалова!
Первой его целью было устранение всех тех, кто стоял между ним и империей миллионера. Ведь деньги для Алексея не самоцель, а всего лишь моральная компенсация за долгие годы мучений и страданий. Он отлично знал, что Беспалов сейчас доверяет ему больше, чем кому бы то ни было, и даже скорая смерть Татьяны (Алексей не сомневался, что жена скончается при родах или, возможно, даже раньше) ничего не изменит в их отношениях. Беспалов был крайне подозрительным и недоверчивым, но если уж кому-то доверял, то без оглядки и без единой задней мысли.
Глава 10
Алексей был постоянно в разъездах – требовалось держать под неусыпным контролем не только фабрики в Петербурге, банки в Москве, акционерные общества за Уралом, но также шахты и золотые прииски в Сибири, пароходства на Тихом океане и Черном море и, в дополнение ко всему, некоторые владения Беспалова за границей. В скором времени Алексей составил себе довольно верную картину о размерах империи Афанасия Игнатьевича: тестя зря называли одним из самых богатых людей России. Он был самым богатым!
Татьяна с каждым днем все сильнее привязывалась к мужу – единственному человеку, которого любила и которому могла доверять. Ее больно поразило безразличие Алексея после свадьбы, но она успокаивала себя тем, что муж очень занят, да к тому же она беременна. Ничего, после рождения ребенка все будет иначе.
Алексей тем временем нанял чрезвычайно пронырливого и не менее сомнительного адвоката, которому поручил собрать информацию о трех братьях Беспаловых: Игнате, Кирилле и Василии, причем вызнать всю их подноготную, все их тайны и секреты. Особенно его беспокоил младший, Василий. Алексей видел: Беспалов сначала относился к нему как к юнцу, но, заметив, что сын дает верные советы и отлично разбирается в финансовых делах, поручал ему все более важные задания. Вот уж что не понравилось Алексею, если так пойдет и дальше, то через год-другой Василий станет для отца незаменимым советчиком, и тогда ему самому будет отведена роль мальчика на побегушках.
Одной из возможностей (и Алексей рассматривал ее всерьез) было физическое устранение всех трех братьев, но ее он отверг: слишком опасно. Смерть трех отпрысков миллионера вызовет большие подозрения.
Первой жертвой интриги Алексея стал Игнат – с ним оказалось проще всего. Как узнал адвокат, задействовавший продажных французских полицейских и шпиков, старший сын Беспалова предавался в Париже кутежам, тратил отцовские деньги направо и налево, вел себя крайне вызывающе. Но это не могло послужить причиной разрыва между отцом и сыном: Афанасий Игнатьевич хотя и не одобрял праздного, по его мнению, увлечения отпрыска мазней, все же надеялся, что тот наконец-то образумится и вернется в Россию, где займется «настоящим делом».
Пролистав досье на Игната с приложением целого ряда фотографий, Алексей понял, как он разделается со старшим братом. Адвокат по его приказанию послал из Парижа Беспалову телеграмму от имени Игната: «Настал час моего триумфа. Знаю, что ты будешь в Париже. Жду тебя у себя 14 февраля».
Беспалов-старший в самом деле отправился во французскую столицу, чтобы лично присутствовать при переговорах касательно покупки у нескольких разорившихся аристократов их земельных угодий и замков. Как Алексей и ожидал, он вернулся из Парижа в отвратительном расположении духа и первым делом заявил, что у него отныне только два сына – Кирилл и Василий.
– Игнат для меня умер! – бушевал он. – Я немедленно вычеркну его из завещания и лишу ежемесячных выплат! Теперь пускай сам зарабатывает на свою распутную жизнь, даже если он приползет ко мне на брюхе, я не дам ему ни гроша!
А дело было так. Адвокат доложил Алексею, что встреча отца и сына прошла, как и было задумано, 14 февраля. Игнат как раз устраивал у себя карнавал по случаю Дня святого Валентина, и уж кого-кого, а собственного отца он там видеть никак не желал. Беспалов заявился в старинный особняк в Девятом округе в самый разгар празднества и едва не лишился дара речи, попав в пеструю, полуголую, пьяную толпу. Ладно бы, если бы Игнат бездумно тратил отцовские деньги на развлечения, – Беспалов в молодости сам любил куролесить. Ладно бы, если бы Игнат нюхал кокаин и напивался вдрызг, – Беспалов сам мог пить водку ведрами. Ладно бы, если бы Игнат устраивал свальный грех с певичками из варьете или с танцовщицами канкана, – Беспалов сам постоянно обманывал свою супругу, чем и свел ее в могилу. Но такое...
Афанасий Игнатьевич, в тот день войдя в особняк, сначала поразился тому, как сын умеет праздновать, и решил, что Игнат наверняка унаследовал широту натуры от отца. Внимание миллионера привлекла высокая рослая девица в облегающем переливающемся платье. Зазывно улыбаясь, она поманила за собой Беспалова, и они попали в темную комнату. Афанасию Игнатьевичу никогда не требовалось повторять приглашение дважды, и он уже вовсю лапал смазливую француженку: не отказываться же, в самом деле, от приключения на дармовщинку, тем более если дама сама того хочет.
Велико же было удивление, возмущение и негодование Беспалова, когда, повалив размалеванную французскую девицу на кровать и задрав ей платье, он вдруг понял, что никакая это вовсе не девица, а мужик, и болтавшееся между его ног немалых размеров естество красноречиво о том свидетельствовало. Бабахнув содомита промеж глаз пудовым кулаком, Беспалов, крестясь и матерясь, натянул штаны и выскочил как ошпаренный из комнаты. И тут-то он понял, что на срамном празднике сыночка нет ни единой женщины, а те, которых он принимал за таковых по причине дамского облачения, на самом деле были грешниками мужского полу. Одним словом, в особняке Игната занимались тем, что, согласно библейскому преданию, практиковалось в Гоморре и вызвало гнев Господень.
Отшвыривая полуголых, а то и вовсе голых, размалеванных, украшенных перьями или золотистыми да серебряными блестками парней, Беспалов взбежал по лестнице наверх, разыскивая своего непутевого сынка, – и застал его в спальне, в компании с двумя иродами, совершавшими такое, от чего глаза у Афанасия Игнатьевича на лоб полезли, нижняя челюсть отвисла, а борода встопорщилась.
Беспалов перекрестился и попятился назад; Игнат, завидев отца, ойкнул; два ирода нежно залопотали по-французски. Афанасий Игнатьевич схватил стоявшую на мраморной колонне вазу льежского фарфора и швырнул ее в гнусную троицу – ваза шмякнулась об стену и разлетелась на мелкие осколки.
– Papa, я тебе все сейчас объясню! – закричал Игнат, спрыгивая с кровати.
Беспалов подскочил, как будто к нему двигался нечистый дух, и заявил:
– Вот что скажу я тебе, окаянный, – больше нет у меня старшего сына!
– Но, papa... – не терял надежды образумить родителя Игнат. Однако Афанасий Игнатьевич с небывалой силой толкнул своего первенца в грудь, и тот полетел на пол. А миллионер выскочил из спальни, отталкивая попадавшихся на своем пути молодчиков. Ему хотелось одного – как можно быстрее покинуть сатанинский вертеп.
Игнат попытался связаться с отцом, остановившимся в отеле «Риц», – Беспалов не пожелал его видеть. Он никак не мог забыть кошмарную сцену в спальне. Вернувшись в Петербург, Афанасий Игнатьевич громогласно объявил о том, что тот, кто посмеет произнести при нем имя его старшего сына, будет также лишен наследства.
Алексей был более чем доволен: он так и предполагал, что Беспалов, узнав о неестественных наклонностях Игната, тотчас отринет сына. Значит, осталось расправиться с двумя другими конкурентами – Кириллом и Василием. А затем и с самим стариком. Вот здесь без насильственных смертей уже не обойтись...
Роды у Татьяны планировались на середину июля, однако ребенок появился на свет на два месяца раньше положенного, у роженицы началось кровотечение, она впала в беспамятство. Алексей все ждал: вот-вот случится то, к чему он уже давно исподволь готовился, – жена и младенец скончаются.
Но произошло нечто, никак не согласовавшееся с его планами, – и Татьяна, и новорожденный мальчик остались в живых, хотя оба находились долгое время в смертельной опасности. Врачи заявили, что Татьяне невероятно повезло, но больше стать матерью она не сможет. Старик Беспалов был на седьмом небе от счастья оттого, что у него появился первый внук, и безмерно огорчен тем, что любимая Танечка более не в состоянии дать потомство.
Алексей отнесся к факту рождения ребенка безразлично, даже с некоторой брезгливостью: мужицкая кровь Беспаловых дала знать о себе, Татьяна с ребенком выжили. Первый раз взглянув на крошечного, синюшного карапуза, Алексей внезапно почувствовал укол совести, – ведь мальчик ни в чем не виноват! И, помимо всего прочего, это его собственный сын!
Ребенка нарекли Павлом. Вообще-то Беспалов очень хотел назвать его Глебом в честь своего деда, но Алексей заявил: Татьяна высказывала желание дать сыну имя Павел. Женщина находилась в то время между жизнью и смертью, и Алексей рассчитывал в ближайшие дни, если не часы, стать вдовцом. Он не желал, чтобы его ребенок носил имя деда Беспалова. Нет, если мальчику суждено выжить, пусть он станет Павлом – в честь своего деда по отцовской линии!
Татьяна, справившаяся с большой кровопотерей и послеродовой горячкой, была крайне рада появлению на свет ребенка, и ей было все равно, как его зовут, поэтому, когда отец спросил ее, она с радостью подтвердила: да, имя Павел выбрала она.
Так и появился на свет Павел Янович Левандовский, который в действительности должен был именоваться Павлом Алексеевичем Спасовичем. Беспалов закатил пир горой, празднуя рождение внука.
Алексей же вскорости завел постоянную любовницу, актрису одного из столичных театров, снял рыжеволосой страстной Любочке небольшую уютную квартирку и обставил ее с потрясающим безвкусием. Там он и навешал свою пассию два или три раза в неделю, получая от нее то, что Татьяна была не в состоянии дать ему.
А тем временем неустанно работал над следующим актом драмы – ему требовалось избавиться от двух других шуринов. Досье, собранное ретивым адвокатом на Кирилла, не содержало никаких особо компрометирующих фактов. Ну, посещает бордель, ну, играет в рулетку, ну, наделал долгов, которые скрывает от отца: Все это не годилось: визиты в публичный дом Афанасий Игнатьевич если не поощрял, то после скандала со старшим сыном считал проявлением здоровой мужской силы; казино терпеть не мог, однако сам являлся владельцем трех подобных заведений; делающих долги считал тупицами, но исправно выкупал векселя своих сыновей.
Требовалось что-то иное, грандиозное, сногсшибательное, и Алексей наконец-то понял, что именно. Узнав о страсти Кирилла к полноватым блондинкам, он подготовил ему сюрприз в виде Аси, роковой красавицы, раньше торговавшей телом на улице, а потом перешедшей в разряд содержанок. Ася была во вкусе Кирилла, так что девице в два счета удалось охмурить молодого Беспалова и не только уложить его в свою постель, но и влюбить в себя.
Накачанного спиртным Кирилла и Асю обвенчал продажный священник, и девица легкого поведения стала мадам Беспаловой. Кирилл, протрезвев, ужаснулся, однако Ася уверяла его, что вступить в брак была его идея, – сам же Кирилл ничегошеньки не помнил.
Он был вынужден скрывать от отца факт женитьбы, – Беспалов никогда бы не одобрил его выбор. Но сам факт наличия жены из разряда шлюх не мог привести к разрыву с отцом, поэтому Алексей продолжал плести интригу.
По его наущению Ася настояла на том, чтобы сопровождать своего мужа в поездке по Европе, куда тот отправился по отцовскому распоряжению. Зная о страсти Кирилла к игре, а также к алкоголю, девице не составило труда затащить его в одно из казино в Баден-Бадене, где молодой человек до такой степени вошел в раж, что просадил все деньги, к которым имел доступ, – почти полмиллиона рублей.
Но и колоссального проигрыша было еще недостаточно, – Беспалов, конечно же, очень рассердится, когда узнает о растрате такой значительной суммы, но не более того. Чтобы скрыть от старика потерю полумиллиона, Кириллу требовался срочный кредит, а в Баден-Бадене тут как тут оказался юркий господин Моцкин, предложивший тотчас выплатить Кириллу эту огромную сумму в обмен на вексель.
Кирилл, боясь гнева отца, согласился и поставил свою подпись под финансовым документом, не подозревая, что за Моцкиным в действительности стоит Алексей, ставший таким образом заимодавцем среднего сына Афанасия Игнатьевича.
Вернувшись из европейского турне, Кирилл презентовал отцу заключенные договоры, чему старик был очень рад. Алексею же оставалось только выждать около месяца, а затем отправить Моцкина к Кириллу с требованием немедленно погасить вексель, – сумма к тому времени увеличилась до шестисот тысяч.
Кирилл имел продолжительный и чрезвычайно бурный разговор со своим кредитором, и тот пригрозил, что, если молодой человек не выплатит долг, он тотчас обратится не только к его отцу, но и к прессе. Более всего Кирилл опасался опозорить славное имя Беспаловых, поэтому вернул долг, для чего залез в активы нескольких банков, управление которыми было доверено ему отцом.
Дверца мышеловки захлопнулась в тот момент, когда Алексей получил документы, в коих черным по белому значилось: Кирилл обокрал родного папашу. А через день в особняк к Беспалову-старшему заявилась Ася, пожелавшая познакомиться со своим свекром. Афанасия Игнатьевича едва не хватил удар, когда он лицезрел вульгарную, громко смеющуюся особу, уверявшую, что она – жена его сына Кирилла. Миллионер хотел было выставить за дверь наглую потаскушку, но та предъявила ему свидетельство о церковном браке. Афанасий Игнатьевич побледнел и почувствовал тупую боль в сердце.
– Так что, милый папочка, я теперь одна из вас! – заявила, разваливаясь в кресле, Ася. – Как тут у вас хорошо! Вы ведь не имеете ничего против, если я перееду к вам насовсем?
И тем же вечером, когда Афанасий Игнатьевич уже планировал в мыслях серьезный разговор с сыном, по почте пришел увесистый пакет, адресованный лично Беспалову-старшему. Вскрыв его, миллионер обнаружил стопку документов, доказывавших, что Кирилл обокрал отца, запустив лапу в активы нескольких банков. Прилагались и настоящие векселя на полмиллиона, а также выполненные гравером-фальшивомонетчиком подделки общей суммой на два с лишком миллиона.
У Афанасия Игнатьевича зазвенело в ушах, а перед глазами заметались черные мушки, когда он увидел эти бумаги. В дверь кабинета постучали – появился Кирилл, пребывавший в отличном расположении духа.
Заметив сидевшую в кресле Асю, молодой человек растерялся. А лицезрев отца с безумным взором, перекошенным ртом и вздувшимися на шее жилами, Кирилл перепугался. Потрясая бумагами, Беспалов так дико заорал, что Ася в ужасе закрыла ушки ладонями и выбежала прочь из кабинета.
– Ты опозорил меня! – кричал Беспалов. – Женился без моего благословения на шлюхе! Наделал колоссальных долгов! И обокрал своего собственного отца!
Кирилл пытался оправдаться, но Беспалов, вошедший в раж, и слушать не желал его. Швырнув векселя в лицо сыну, он заявил:
– Убирайся прочь! Живи теперь со своей кокоткой как знаешь, но от меня ты ничего не получишь, потому что не сын ты мне отныне! Не собираюсь выплачивать твои долги, сам с ними разделывайся!
Напрасно Кирилл пытался взывать к жалости Беспалова – отец спустил его с лестницы.
А через три дня разнеслась печальная весть – Асю и Кирилла нашли мертвыми в их квартире: смерть наступила от отравления угарным газом – то ли несчастный случай, то ли коллективное самоубийство. Полиция, на которую Беспалов оказал невероятное давление, замяла дело, и было официально заявлено, что причиной гибели Кирилла и его пассии (о том, что Ася является законной женой, не было ни слова) послужил неисправный дымоход камина.
Беспалов сразу же постарел лет на десять – смерть сына, некогда горячо любимого, была для него тяжелым ударом. Но более всего его угнетало предательство Кирилла – он обокрал родного отца, а затем покончил с собой, не видя другого выхода из сложившейся ситуации.
Конечно, старик не имел представления, что вечером накануне гибели Кирилла и Аси у них побывал невзрачный тип, нанятый Алексеем. Он и убил среднего сына Беспалова и шлюху, которая слишком много знала и начала даже шантажировать своего нанимателя, требуя денег и обещая в противном случае рассказать обо всем Афанасию Игнатьевичу.
Татьяна с каждым днем все сильнее привязывалась к мужу – единственному человеку, которого любила и которому могла доверять. Ее больно поразило безразличие Алексея после свадьбы, но она успокаивала себя тем, что муж очень занят, да к тому же она беременна. Ничего, после рождения ребенка все будет иначе.
Алексей тем временем нанял чрезвычайно пронырливого и не менее сомнительного адвоката, которому поручил собрать информацию о трех братьях Беспаловых: Игнате, Кирилле и Василии, причем вызнать всю их подноготную, все их тайны и секреты. Особенно его беспокоил младший, Василий. Алексей видел: Беспалов сначала относился к нему как к юнцу, но, заметив, что сын дает верные советы и отлично разбирается в финансовых делах, поручал ему все более важные задания. Вот уж что не понравилось Алексею, если так пойдет и дальше, то через год-другой Василий станет для отца незаменимым советчиком, и тогда ему самому будет отведена роль мальчика на побегушках.
Одной из возможностей (и Алексей рассматривал ее всерьез) было физическое устранение всех трех братьев, но ее он отверг: слишком опасно. Смерть трех отпрысков миллионера вызовет большие подозрения.
Первой жертвой интриги Алексея стал Игнат – с ним оказалось проще всего. Как узнал адвокат, задействовавший продажных французских полицейских и шпиков, старший сын Беспалова предавался в Париже кутежам, тратил отцовские деньги направо и налево, вел себя крайне вызывающе. Но это не могло послужить причиной разрыва между отцом и сыном: Афанасий Игнатьевич хотя и не одобрял праздного, по его мнению, увлечения отпрыска мазней, все же надеялся, что тот наконец-то образумится и вернется в Россию, где займется «настоящим делом».
Пролистав досье на Игната с приложением целого ряда фотографий, Алексей понял, как он разделается со старшим братом. Адвокат по его приказанию послал из Парижа Беспалову телеграмму от имени Игната: «Настал час моего триумфа. Знаю, что ты будешь в Париже. Жду тебя у себя 14 февраля».
Беспалов-старший в самом деле отправился во французскую столицу, чтобы лично присутствовать при переговорах касательно покупки у нескольких разорившихся аристократов их земельных угодий и замков. Как Алексей и ожидал, он вернулся из Парижа в отвратительном расположении духа и первым делом заявил, что у него отныне только два сына – Кирилл и Василий.
– Игнат для меня умер! – бушевал он. – Я немедленно вычеркну его из завещания и лишу ежемесячных выплат! Теперь пускай сам зарабатывает на свою распутную жизнь, даже если он приползет ко мне на брюхе, я не дам ему ни гроша!
А дело было так. Адвокат доложил Алексею, что встреча отца и сына прошла, как и было задумано, 14 февраля. Игнат как раз устраивал у себя карнавал по случаю Дня святого Валентина, и уж кого-кого, а собственного отца он там видеть никак не желал. Беспалов заявился в старинный особняк в Девятом округе в самый разгар празднества и едва не лишился дара речи, попав в пеструю, полуголую, пьяную толпу. Ладно бы, если бы Игнат бездумно тратил отцовские деньги на развлечения, – Беспалов в молодости сам любил куролесить. Ладно бы, если бы Игнат нюхал кокаин и напивался вдрызг, – Беспалов сам мог пить водку ведрами. Ладно бы, если бы Игнат устраивал свальный грех с певичками из варьете или с танцовщицами канкана, – Беспалов сам постоянно обманывал свою супругу, чем и свел ее в могилу. Но такое...
Афанасий Игнатьевич, в тот день войдя в особняк, сначала поразился тому, как сын умеет праздновать, и решил, что Игнат наверняка унаследовал широту натуры от отца. Внимание миллионера привлекла высокая рослая девица в облегающем переливающемся платье. Зазывно улыбаясь, она поманила за собой Беспалова, и они попали в темную комнату. Афанасию Игнатьевичу никогда не требовалось повторять приглашение дважды, и он уже вовсю лапал смазливую француженку: не отказываться же, в самом деле, от приключения на дармовщинку, тем более если дама сама того хочет.
Велико же было удивление, возмущение и негодование Беспалова, когда, повалив размалеванную французскую девицу на кровать и задрав ей платье, он вдруг понял, что никакая это вовсе не девица, а мужик, и болтавшееся между его ног немалых размеров естество красноречиво о том свидетельствовало. Бабахнув содомита промеж глаз пудовым кулаком, Беспалов, крестясь и матерясь, натянул штаны и выскочил как ошпаренный из комнаты. И тут-то он понял, что на срамном празднике сыночка нет ни единой женщины, а те, которых он принимал за таковых по причине дамского облачения, на самом деле были грешниками мужского полу. Одним словом, в особняке Игната занимались тем, что, согласно библейскому преданию, практиковалось в Гоморре и вызвало гнев Господень.
Отшвыривая полуголых, а то и вовсе голых, размалеванных, украшенных перьями или золотистыми да серебряными блестками парней, Беспалов взбежал по лестнице наверх, разыскивая своего непутевого сынка, – и застал его в спальне, в компании с двумя иродами, совершавшими такое, от чего глаза у Афанасия Игнатьевича на лоб полезли, нижняя челюсть отвисла, а борода встопорщилась.
Беспалов перекрестился и попятился назад; Игнат, завидев отца, ойкнул; два ирода нежно залопотали по-французски. Афанасий Игнатьевич схватил стоявшую на мраморной колонне вазу льежского фарфора и швырнул ее в гнусную троицу – ваза шмякнулась об стену и разлетелась на мелкие осколки.
– Papa, я тебе все сейчас объясню! – закричал Игнат, спрыгивая с кровати.
Беспалов подскочил, как будто к нему двигался нечистый дух, и заявил:
– Вот что скажу я тебе, окаянный, – больше нет у меня старшего сына!
– Но, papa... – не терял надежды образумить родителя Игнат. Однако Афанасий Игнатьевич с небывалой силой толкнул своего первенца в грудь, и тот полетел на пол. А миллионер выскочил из спальни, отталкивая попадавшихся на своем пути молодчиков. Ему хотелось одного – как можно быстрее покинуть сатанинский вертеп.
Игнат попытался связаться с отцом, остановившимся в отеле «Риц», – Беспалов не пожелал его видеть. Он никак не мог забыть кошмарную сцену в спальне. Вернувшись в Петербург, Афанасий Игнатьевич громогласно объявил о том, что тот, кто посмеет произнести при нем имя его старшего сына, будет также лишен наследства.
Алексей был более чем доволен: он так и предполагал, что Беспалов, узнав о неестественных наклонностях Игната, тотчас отринет сына. Значит, осталось расправиться с двумя другими конкурентами – Кириллом и Василием. А затем и с самим стариком. Вот здесь без насильственных смертей уже не обойтись...
Роды у Татьяны планировались на середину июля, однако ребенок появился на свет на два месяца раньше положенного, у роженицы началось кровотечение, она впала в беспамятство. Алексей все ждал: вот-вот случится то, к чему он уже давно исподволь готовился, – жена и младенец скончаются.
Но произошло нечто, никак не согласовавшееся с его планами, – и Татьяна, и новорожденный мальчик остались в живых, хотя оба находились долгое время в смертельной опасности. Врачи заявили, что Татьяне невероятно повезло, но больше стать матерью она не сможет. Старик Беспалов был на седьмом небе от счастья оттого, что у него появился первый внук, и безмерно огорчен тем, что любимая Танечка более не в состоянии дать потомство.
Алексей отнесся к факту рождения ребенка безразлично, даже с некоторой брезгливостью: мужицкая кровь Беспаловых дала знать о себе, Татьяна с ребенком выжили. Первый раз взглянув на крошечного, синюшного карапуза, Алексей внезапно почувствовал укол совести, – ведь мальчик ни в чем не виноват! И, помимо всего прочего, это его собственный сын!
Ребенка нарекли Павлом. Вообще-то Беспалов очень хотел назвать его Глебом в честь своего деда, но Алексей заявил: Татьяна высказывала желание дать сыну имя Павел. Женщина находилась в то время между жизнью и смертью, и Алексей рассчитывал в ближайшие дни, если не часы, стать вдовцом. Он не желал, чтобы его ребенок носил имя деда Беспалова. Нет, если мальчику суждено выжить, пусть он станет Павлом – в честь своего деда по отцовской линии!
Татьяна, справившаяся с большой кровопотерей и послеродовой горячкой, была крайне рада появлению на свет ребенка, и ей было все равно, как его зовут, поэтому, когда отец спросил ее, она с радостью подтвердила: да, имя Павел выбрала она.
Так и появился на свет Павел Янович Левандовский, который в действительности должен был именоваться Павлом Алексеевичем Спасовичем. Беспалов закатил пир горой, празднуя рождение внука.
Алексей же вскорости завел постоянную любовницу, актрису одного из столичных театров, снял рыжеволосой страстной Любочке небольшую уютную квартирку и обставил ее с потрясающим безвкусием. Там он и навешал свою пассию два или три раза в неделю, получая от нее то, что Татьяна была не в состоянии дать ему.
А тем временем неустанно работал над следующим актом драмы – ему требовалось избавиться от двух других шуринов. Досье, собранное ретивым адвокатом на Кирилла, не содержало никаких особо компрометирующих фактов. Ну, посещает бордель, ну, играет в рулетку, ну, наделал долгов, которые скрывает от отца: Все это не годилось: визиты в публичный дом Афанасий Игнатьевич если не поощрял, то после скандала со старшим сыном считал проявлением здоровой мужской силы; казино терпеть не мог, однако сам являлся владельцем трех подобных заведений; делающих долги считал тупицами, но исправно выкупал векселя своих сыновей.
Требовалось что-то иное, грандиозное, сногсшибательное, и Алексей наконец-то понял, что именно. Узнав о страсти Кирилла к полноватым блондинкам, он подготовил ему сюрприз в виде Аси, роковой красавицы, раньше торговавшей телом на улице, а потом перешедшей в разряд содержанок. Ася была во вкусе Кирилла, так что девице в два счета удалось охмурить молодого Беспалова и не только уложить его в свою постель, но и влюбить в себя.
Накачанного спиртным Кирилла и Асю обвенчал продажный священник, и девица легкого поведения стала мадам Беспаловой. Кирилл, протрезвев, ужаснулся, однако Ася уверяла его, что вступить в брак была его идея, – сам же Кирилл ничегошеньки не помнил.
Он был вынужден скрывать от отца факт женитьбы, – Беспалов никогда бы не одобрил его выбор. Но сам факт наличия жены из разряда шлюх не мог привести к разрыву с отцом, поэтому Алексей продолжал плести интригу.
По его наущению Ася настояла на том, чтобы сопровождать своего мужа в поездке по Европе, куда тот отправился по отцовскому распоряжению. Зная о страсти Кирилла к игре, а также к алкоголю, девице не составило труда затащить его в одно из казино в Баден-Бадене, где молодой человек до такой степени вошел в раж, что просадил все деньги, к которым имел доступ, – почти полмиллиона рублей.
Но и колоссального проигрыша было еще недостаточно, – Беспалов, конечно же, очень рассердится, когда узнает о растрате такой значительной суммы, но не более того. Чтобы скрыть от старика потерю полумиллиона, Кириллу требовался срочный кредит, а в Баден-Бадене тут как тут оказался юркий господин Моцкин, предложивший тотчас выплатить Кириллу эту огромную сумму в обмен на вексель.
Кирилл, боясь гнева отца, согласился и поставил свою подпись под финансовым документом, не подозревая, что за Моцкиным в действительности стоит Алексей, ставший таким образом заимодавцем среднего сына Афанасия Игнатьевича.
Вернувшись из европейского турне, Кирилл презентовал отцу заключенные договоры, чему старик был очень рад. Алексею же оставалось только выждать около месяца, а затем отправить Моцкина к Кириллу с требованием немедленно погасить вексель, – сумма к тому времени увеличилась до шестисот тысяч.
Кирилл имел продолжительный и чрезвычайно бурный разговор со своим кредитором, и тот пригрозил, что, если молодой человек не выплатит долг, он тотчас обратится не только к его отцу, но и к прессе. Более всего Кирилл опасался опозорить славное имя Беспаловых, поэтому вернул долг, для чего залез в активы нескольких банков, управление которыми было доверено ему отцом.
Дверца мышеловки захлопнулась в тот момент, когда Алексей получил документы, в коих черным по белому значилось: Кирилл обокрал родного папашу. А через день в особняк к Беспалову-старшему заявилась Ася, пожелавшая познакомиться со своим свекром. Афанасия Игнатьевича едва не хватил удар, когда он лицезрел вульгарную, громко смеющуюся особу, уверявшую, что она – жена его сына Кирилла. Миллионер хотел было выставить за дверь наглую потаскушку, но та предъявила ему свидетельство о церковном браке. Афанасий Игнатьевич побледнел и почувствовал тупую боль в сердце.
– Так что, милый папочка, я теперь одна из вас! – заявила, разваливаясь в кресле, Ася. – Как тут у вас хорошо! Вы ведь не имеете ничего против, если я перееду к вам насовсем?
И тем же вечером, когда Афанасий Игнатьевич уже планировал в мыслях серьезный разговор с сыном, по почте пришел увесистый пакет, адресованный лично Беспалову-старшему. Вскрыв его, миллионер обнаружил стопку документов, доказывавших, что Кирилл обокрал отца, запустив лапу в активы нескольких банков. Прилагались и настоящие векселя на полмиллиона, а также выполненные гравером-фальшивомонетчиком подделки общей суммой на два с лишком миллиона.
У Афанасия Игнатьевича зазвенело в ушах, а перед глазами заметались черные мушки, когда он увидел эти бумаги. В дверь кабинета постучали – появился Кирилл, пребывавший в отличном расположении духа.
Заметив сидевшую в кресле Асю, молодой человек растерялся. А лицезрев отца с безумным взором, перекошенным ртом и вздувшимися на шее жилами, Кирилл перепугался. Потрясая бумагами, Беспалов так дико заорал, что Ася в ужасе закрыла ушки ладонями и выбежала прочь из кабинета.
– Ты опозорил меня! – кричал Беспалов. – Женился без моего благословения на шлюхе! Наделал колоссальных долгов! И обокрал своего собственного отца!
Кирилл пытался оправдаться, но Беспалов, вошедший в раж, и слушать не желал его. Швырнув векселя в лицо сыну, он заявил:
– Убирайся прочь! Живи теперь со своей кокоткой как знаешь, но от меня ты ничего не получишь, потому что не сын ты мне отныне! Не собираюсь выплачивать твои долги, сам с ними разделывайся!
Напрасно Кирилл пытался взывать к жалости Беспалова – отец спустил его с лестницы.
А через три дня разнеслась печальная весть – Асю и Кирилла нашли мертвыми в их квартире: смерть наступила от отравления угарным газом – то ли несчастный случай, то ли коллективное самоубийство. Полиция, на которую Беспалов оказал невероятное давление, замяла дело, и было официально заявлено, что причиной гибели Кирилла и его пассии (о том, что Ася является законной женой, не было ни слова) послужил неисправный дымоход камина.
Беспалов сразу же постарел лет на десять – смерть сына, некогда горячо любимого, была для него тяжелым ударом. Но более всего его угнетало предательство Кирилла – он обокрал родного отца, а затем покончил с собой, не видя другого выхода из сложившейся ситуации.
Конечно, старик не имел представления, что вечером накануне гибели Кирилла и Аси у них побывал невзрачный тип, нанятый Алексеем. Он и убил среднего сына Беспалова и шлюху, которая слишком много знала и начала даже шантажировать своего нанимателя, требуя денег и обещая в противном случае рассказать обо всем Афанасию Игнатьевичу.
Глава 11
Оставался Василий, последний и особенно любимый сын Беспалова, его надежда и гордость. Несмотря на юный возраст, Василий обладал поразительным чутьем и редкостной деловой хваткой. Провести на мякине его было невозможно: вредных привычек у него не было, в казино он не играл и никогда бы не посмел взять хотя бы полушку, принадлежащую отцу.