Лена сорвалась с места и помчалась навстречу луне. Именно оттуда раздались хлопок автомобиль ной дверцы и звук мотора. Значит, там дорога.
Лена бежала по девственно чистому снегу в стороне от дорожки собственных следов. Сначала ей стало еще холоднее - морозный воздух словно устремило г навстречу девушке, пробирая до костей ее голое, без защитное тело. Этот воздух обжигал гортань и легкие, и Лена чувствовала, что задыхается, что силы на исходе, что каждый следующий шаг может стать последним.
Но зато где-то внутри работающих мышц зароди лось тепло, похожее на тлеющий огонек - один, другой, третий. Эти огоньки потянулись друг к другу, побежали по жилам и нервам, словно язычки пламени. Когда Лена остановилась передохнуть, ей было уже так тепло, словно на лес внезапно обрушилось лето. Но лес был все такой же: белый и холодный. А с девушки градом лил пот, ей было жарко и хотелось всем телом окунуться в снег.
Она побежала снова и ощутила, как силы, вроде бы уже растраченные и потерянные навсегда, возвращаются к ней. Дорога сама летела под ноги, и снег казался горячим. Лена то бежала, то шла, то кружилась в танце и играла сама с собой в снежки. Ее охватила буйная радость, и в морозном воздухе далеко разносился ее хохот.
Теперь Лена уже не думала, удастся ли ей добраться до ближайшего населенного пункта. Она знала, что удастся. Смущало Лену лишь то, что придется выйти к людям без всякой одежды, но тут же она начинала хохотать над своим ощущением. В конце концов, не так уж мало людей видели ее голой, и смущаться тут нечего.
Когда она бежала уже по другой, более широкой и наезженной дороге, распевая во весь голос: "Нам де страшен серый волк" и "Ой, мороз, мороз, не морозь меня...", вдали показались огни. Когда они приблизились, Лена поняла, что это мотоциклетные фары. А потом узнала и мотоциклистов.
И тогда она закричала так, что было слышно, наверное, на много миль вокруг:
- Банзай!
Нашедшие ее негидалец, Жозе, Коля Демин и Пеночка Луговая, глядя на голую хохочущую девушку, подумали грешным делом, не сошла ли она, чего доброго, с ума от пережитых потрясений.
А Лена просто радовалась и не стеснялась демонстрировать свою бурную радость всем на свете.
Она победила холод.
54
Гордий допустил роковую ошибку, когда, убоявшись гнева прокуратора, не глядя по сторонам устремился наверх, прячась не только от чужих, но и от своих. Он не знал, что прокуратор уже не контролирует ситуацию и начальник гвардии магистра тоже надолго выведен из строя - а значит, исходя из действующей в ордене табели о рангах, главным среди инквизиторов, находящихся в отеле, стал именно Гордий.
Он мог отдать приказ об организованном отходе и уйти со всеми инквизиторами (кроме камикадзе), прикрываясь заложниками. И в этом был его единственный и последний шанс.
Но Гордий скрылся где-то на средних этажах, и когда его коллега Григер, взятый в плен учеником тен-тая Даниловым, поднялся из подземного гаража на первый этаж, чтобы нейтрализовать всех оставшихся в здании инквизиторов, ему никто не мог помешать.
Григер подчинился Косте беспрекословно. Он не хотел повторения той нечеловеческой боли, которую тен-тай причинил ему четверть часа назад.
Тен-таи не должны убивать, но они умеют делать людям больно. И хотя Костя Данилов дошел только до тридцать шестой стадии обучения, а следовательно, не умел использовать болевые точки в скоротечном бою, допросить поверженного противника он мог по полной программе.
Впрочем, недостаток знаний и умений все-таки давал о себе знать. Хороший тен-тай мог бы разговорить не только деморализованного Григера, но и вошедшего в глубокий транс прокуратора. А Костя не сумел - и теперь мог считать свою миссию сорванной. Хотя Григер выложил все, что знал о турбазе и квартирах, где жили инквизиторы. Костя был абсолютно уверен, что никого там уже нет. Тем не менее, он передал полученную информацию своим коллегам Из "Львиного сердца", которые в большом количестве прибывали в Белокаменск в течение всего дня. Но что толку? Только прокуратору известно, где базируется резервный центр операции и где намечена встреча магистра и главного мага после ее окончания. А прокуратор теперь, к сожалению, ни для какого общения недоступен.
Так что Косте осталось лишь взять на себя другое доброе дело - полезное со всех точек зрения, но не имеющее никакого отношения к его основной миссии.
Все закончилось как-то совсем просто и буднично. Команда "Спи!" первооснова гипноза,- действовала безотказно. "Оловянные солдатики" валились на пол, как кегли, а у тех, кто еще оставался на ногах, не хватало фантазии, чтобы задуматься о причинах сего странного действа. Фантазия была вытравлена из их мозгов вместе с волей к самостоятельным действиям. Им было приказано следить за заложниками, а если те окажут сопротивление - стрелять. Если начнется штурм стрелять в штурмующих, прикрываясь заложниками. Если поступит приказ от прокуратора или магистра - стрелять опять-таки, либо делать что-то иное, в зависимости от приказа.
Но никто не оказывал сопротивления, никто не страивал штурма, никто ничего не приказывал. А просто ходил от поста к посту, от группы к группе, от инквизитора к инквизитору маг ордена Григер, которому "оловянные солдатики" должны были подчиниться без всяких раздумий и сомнений. Да и как им было не подчиниться? Гипноз - штука серьезная.
Инквизиторы попались на свою собственную удочку. Великий Инквизитор очень гордился своими железными солдатами, покорными, как роботы, преданными, как псы, и бесстрашными, как самураи. Но теперь все эти достоинства обратились в недостатки. Маги ордена не зря называли этих железных солдат "оловянными солдатиками". Ученик тен-тая только поднес спичку - и все они расплавились, растаяли, как Снежная Королева от лучей солнца.
Заложники смотрели на усыпление террористов в немом изумлении и благоразумно не предпринимали никаких действий, пока Костя не объявил по внутренней трансляции:
- Только что на ваших глазах террористы, захватившие отель, были обезврежены сотрудниками охранного агентства "Львиное сердце". Опасность взрыва также устранена. Просьба к службе безопасности отеля - обеспечить организованный выход людей из здания.
Не меньше минуты заложники усваивали услышанное. А потом весь первый этаж пришел в движение. Никакого организованного выхода, конечно, не Получилось, но, к счастью, в распоряжении обезумевшей от радости толпы было много дверей и еще больше окон. Так что никто не пострадал - кроме спящих инквизиторов, которых многие пинали ногами несмотря на то, что Костя Данилов не советовал этого делать: вдруг проснутся.
Люди Ткача вознамерились тут же на месте устроить суд Линча со сбрасыванием инквизиторов с крыши, повешением на люстрах, расстрелом и нанесением невосполнимых увечий. Но приступить к этому мероприятию им не удалось. Во-первых, требовалась санкция Ткача, а он находился где-то наверху, вне пределов досягаемости. А во-вторых, навстречу вытекающим из окон и дверей заложникам в здание немедленно ринулась милиция, усиливая неразбериху, но одновременно устраняя всякую возможность устроить самосуд.
Кости в этот момент на первом этаже уже не было, Он спешил наверх.
55
Гвардейцы, которых отпустил Костя Данилов, оценивали ситуацию здраво. Если корабль тонет, то наступает момент, когда капитан дает команду: "Спасайся, кто может", и после этого ни один член экипажа не несет ответственности за других. Он не вправе никого топить, но и не должен никого спасать.
Гвардейцы решили, что этот момент настал. Поэтому они не стали сообщать магистру о том, что прокуратор попал в плен к тен-таю, а начальник гвардии ранен, и по всей видимости - тяжело. По идее, гвардейцы отнюдь не должны были бросать своих руководителей в беде, а наоборот, обязаны героически погибнуть, спасая их от рук незнакомца. Вместо этого они бежали, и теперь не спешили докладывать с своей слабости в резервный центр.
Но ведь и сам прокуратор некоторое время назад поступил точно так же он ничего не сообщил магистру об этом самом незнакомце и о неприятностях из верхних этажах. Прокуратор надеялся справиться сам.
Поэтому Великий Инквизитор пребывал в блаженном неведении о реальном положении дел в отеле, пока на хвост беглым гвардейцам не села милиция. А когда это произошло, кто-то все же решился выйти на связь с резервным центром:
- За нами "хвост". Менты! Какого черта?
- Какой хвост? Какие менты?
- Они нарушили уговор! Нам обещали, что мы можем уйти свободно. Нас обманули. Надо кончать заложников и взрывать отель!
- Какой уговор? Кто отдал приказ на отход из отеля?!
- Прокуратор,- соврал гвардеец.- Прокуратор дал приказ.
Гвардеец намеренно умолчал о том, что прокуратор вместе с начальником гвардии магистра остались в подземном гараже.
Через полминуты в трубке мобильного телефона, которую этот гвардеец держал в руках, раздался грозный голос Великого Инквизитора:
- Какого дьявола?! Какой отход?! Кто приказал? Почему я ничего не знаю?!
Но гвардеец не мог сказать ничего вразумительного. Он только взывал о помощи, словно надеялся, что в ответ на его призывы из-за ближайшего поворота появится целая армия инквизиторов, которая уничтожит ненавистных ментов, взявших в клещи мини-грузовик с гвардейцами в кабине и кузове.
Микроавтобусу повезло больше. Он успел затеряться на улицах города до того, как на него началась охота. Более того, он сумел незамеченным выехать за город. Но сразу же после того, как заложники покинули "Снежную Королеву", по милицейским каналам был отдан приказ о тотальном розыске, и губернатор области, еще находящийся на верхних этажах отеля, но уже взявший в свои руки бразды правления, запросил помощь у соседних областей.
Мини-грузовичку в конце концов прострелили обе задние шины, но он не остановился, в результате чего на Дороге создавалась аварийная обстановка. Машина пошла юзом, перевернулась, а потом взмыла в воздух, использовав в качестве трамплина какую-то встречную иномарку. В образовавшейся свалке пострадали еще несколько машин, в том числе милицейских. Имелись раненые и ушибленные, но погибших не оказалось ни в одной из побитых машин, кроме самого грузовичка. Зато в нем погибли все.
После того как связь с этой машиной прервалась, а с отелем и лично прокуратором так и не восстановилась, Зароков дал команду начальнику резервного центра операции:
- Передай предупреждение о взрыве.
Предупреждение было передано в ГУВД, но дежурный по городу над ним только посмеялся, и тогда Зароков решил, что дела совсем плохи.
Однако он знал, что быстро обезвредить бомбу установленную в подземном гараже, невозможно. Должно быть, ее вывезли из отеля, но скорее всего машина еще не успела покинуть город. А значит, месть за сорванную операцию все же достигает цели. Ведь этой бомбе вполне по силам разрушить если не отель, так парочку домов на той улице, по которой ее в данный момент везут.
- Взрывай,- сказал Зароков начальнику резервного центра.
Но радиоимпульс не достиг своей цеди. Вода - плохой проводник радиоволны. А "Газель" уже давно (по меркам скоротечных активных операций) лежала подо льдом на дне реки, под слоем воды толщиной почти в три метра.
Бомба не взорвалась.
Гвардейцев, покинувших отель на микроавтобусе, еще несколько дней вылавливали по окрестным лесам, дорогам и населенным пунктам. Один из них добрался до многострадального Белокаменского аэропорта с явным намерением захватить самолет. Но вооруженного до зубов и при этом совершенно невменяемого типа застрелил наповал майор ВВС, начальник обычного армейского патруля, вылавливающего нарушителей воинской дисциплины.
Двоим гвардейцам, однако, удалось уйти. А самое главное - как сквозь землю провалились Зароков со свитой. И четверо преступников, которых благодаря ему выпустили из тюрьмы, тоже девались неизвестно куда.
56
Кто знает, как долго пришлось бы бежать обнаженной Лене Зверевой по заснеженным дорогам, если бы не наследственное чутье негидальца. Его предки были таежными охотниками и следопытами, и их потомку, закоренелому горожанину Саше, передались специфические гены.
Мало того, что он один раз нашел машину Санта-Клауса в хитросплетении бесчисленных улиц большого города. Он и во второй раз выбрал нужное направление и догадался, что искать черные "Жигули" надо в районе Западного шоссе.
Следующую подсказку дали гаишники. Когда мотоциклисты появились на шоссе, канареечный "газик" с горящей мигалкой как раз сворачивал на второстепенную дорогу, ведущую в лес.
Из-за противоречивых указаний начальства милиция отстала от Санта-Клауса минут на двадцать, и теперь гаишникам предстояло осматривать поочередно все лесные дороги - а поскольку в этих краях активно велась промышленная рубка леса, то и дорог было немало.
Четыре человека на двух мотоциклах быстро обогнали милицейскую машину.
Позднее негидалец решительно утверждал, что даже если бы Санта-Клаусу удалось привязать Лену к дереву, она все равно не успела бы умереть, и могла Разве что простудиться. Дескать, помощь подоспела раньше.
Но на самом деле мотоциклистам пришлось изрядно поплутать по дорогам и проселкам, прежде чем Народ Севера услышал далекий голос девушки. Она как раз пела: "Ой, мороз, мороз...", и мотоциклисты помчались на этот голос, выжимая полный газ.
Всю славу негидалец все равно приписал себе, и по его рассказам выходило так, что он спас Лену от неминуемой холодной смерти. Но поскольку хвастался он не всерьез, и слушали его также не всерьез, то и спорить не о чем. Даже сама Лена признавала заслуги Народа Севера в деле ее спасения - хотя бы потому, что именно негидалец отдал ей лучшую половину своей одежды со словами:
- Для нас, народов севера, такой мороз все равно что лето, однако.
На обратном пути их всех замели гаишники и могли бы случиться крупные неприятности, поскольку все, кроме Пеночки Луговой, были навеселе, а Демин вез на своем мотоцикле сразу двоих пассажиров. Жозе и негидалец грозились международным судом в Гааге и санкциями ООН (причем негидалец почему-то представлялся коренным жителем острова Тайвань и требовал установить с ним лично дипломатические отношения), но это только усугубило их и без того не очень-то приятное положение.
Спасла ситуацию Лена Зверева. Из ее мозгов успели последовательно выветриться хмель, гипноз 'и буйная радость по поводу собственного спасения, а на их место вернулась способность рассуждать здраво. Поэтому Лена первым дело утихомирила спутников, а потом обрадовала ментов сообщением, что она-то и есть та самая жертва маньяка, которую данный патруль ищет, не жалея сил. Гаишники попробовали ей не поверить, но после слов: "Ну, как хотите - вам же хуже будет", все-таки решили связаться с начальством и получили от последнего грозный приказ: срочно доставить всех задержанных к отелю "Снежная Королева", где штаб по освобождению заложников в одночасье превратился в штаб по поимке Санта-Клауса. Коле Демину и негадальцу даже разрешили доехать на мотоциклах до поста ГАИ, где железных коней ведено было оставить. Там уже ждала еще одна милицейская машина, так что место нашлось для всех.
В город честная компания прибыла как раз к шапочному разбору и застала у входа в "Снежную Королеву" такую сцену. Православный священник отец Роман, жрец Солнца отец Гелиос и кришнаитский гуру плечом к плечу прорывались в отель под лозунгами: "Не допустим самосуда" и "Даже убийца имеет право на покаяние". Стражи порядка, которым после многочасового стояния на улице приходилось теперь еще и гоняться за маньяком, были очень злы, и все шло к тому, что Санта-Клауса застрелят сразу, как только найдут.
Приверженец жестоких индейских богов Женька Безбородов стоял в сторонке и курил трубку, всем видом своим показывая, что он охотно сам бы поучаствовал в линчевании маньяка, да вот не пускают. Милиция стояла у входа стеной и действительно не пропускала в здание ни сторонников линчевания, ни его противников.
Пеночка Луговая первой выпорхнула из милицейской машины, затормозившей возле мобильного штаба. И тотчас же простерла руку куда-то вверх и закричала:
- Смотрите, там, наверху! На крыше!..
57
Санта-Клаус хотел убить женщину.
Любую и любым способом.
Он не мог надеяться, что это вернет ему утерянную силу - для этого следовало соблюсти ритуал, а такой возможности у Гордия теперь уже не было.
Но страх поглотил в сознании Гордия остатка разума, и теперь он стал совершенно невменяем. Даже внешний облик его, который прежде и во время под, готовки к убийству, и непосредственно в момент его совершения оставался где-то на грани между нормой и безумием, теперь разительно изменился. Мечущийся по лабиринту лестниц и коридоров Санта-Клаус стад похож на типичного голливудского маньяка в последний стадии распада личности.
Его вот-вот должны были загнать в ловушку и схватить или убить. Гордий уже слышал топот шагов преследователей и видел, как вспыхивают цифры на индикаторах панелей лифтов. Это его враги наперегонки устремлялись вверх.
Но Санта-Клаус первым поднялся на самый верх, на тридцать третий этаж, и здесь увидел, как группа вооруженных людей, оживленно переговариваясь движется по коридору к лифту.
И среди них были женщины.
Гордий налетел на них внезапно, и, несмотря на безумие, движения его были очень точны. Он сумел моментально сорвать с плеча генерала Голубева компактный автомат - из тех, которыми пользуются омоновцы. В следующую секунду Гордий ткнул ствол под челюсть Яне Ружевич и потащил ее за собой. Наверх. На крышу.
Бывает же дар у людей - притягивать к себе неприятности.
В этот момент Гордий еще не знал, как он поступит с захваченной женщиной. То ему хотелось подвергнуть ее изощренным пыткам, дабы отомстить за неудачу, нежданно-негаданно обрушившуюся на него, А может, просто сбросить ее с крыши вниз. Или застрелить.
Но по мере того, как Гордий, прикрываясь женщиной, отходил к краю крыши, в его воспаленном мозгу все четче вырисовывалась другая идея. Надо заставить женщину раздеться и стоять неподвижно.
Она сделает это, потому что боится автомата. И когда она начнет замерзать, ее силы перейдут к нему. И это будет спасение.
- Раздевайся,- прошипел Гордий прямо в ухо певице.
А поскольку она медлила, маньяк сам левой рукой разорвал на ней тонкое платье. Второй концертный костюм за сутки превратился в груду бесполезных тряпок.
Яна оказалась обнажена до пояса. Заставлять ее раздеваться дальше было слишком рискованно. За радиобашней, расположенной на крыше отеля, уже мелькнули тени людей, и Гордий даже дал в ту сторону предупредительную очередь.
Сейчас оба - и маньяк, и Яна - были отлично видны снизу, с земли. Санта-Клауса ничего не стоило снять снайперским выстрелом, но он крепко вцепился левой рукой в плечо певицы, и существовал риск, что будучи застрелен, маньяк полетит вниз не один, а потянет за собой Яну.
И вдруг рука Санта-Клауса разжалась, и ствол автомата отклонился от головы Яны. Маньяк задрожал всем телом, и лицо его исказила гримаса ужаса.
По крыше шел человек. Он двигался не очень быстро, легкой, расслабленной походкой, и был похож на прилежного школьника, вышедшего погулять. Правда, в обеих руках у него было по пистолету, но они казались какими-то ненастоящими.
Однако Гордий сразу узнал, что это за человек. Тен-тай.
Костя Данилов был всего лишь ученик тен-тая и к тому же испытывал в данный момент проблемы с силой света. Слишком много темных приемов пришлось ему применить за сегодняшний день. И он тоже боялся, поскольку не был уверен, что сумеет убежать от автоматной очереди или упредить ее прыжком.
Однако Гордий был деморализован и к тому же держал автомат в одной руке - а в такой ситуации прицельная и точная стрельба крайне маловероятна.
Тем не менее Костя начал действовать, находясь еще довольно далеко от маньяка и его пленницы.
Ученик тен-тая произнес всего два слова. Первое было негромким окликом, мгновенно привлекающим внимание. А второе, после почти неуловимой паузы, хлестнуло, как удар бича.
- Яна... Падай!
Яна поняла все, как надо. Она сильно оттолкнулась ногами и прыгнула вперед и вниз, подальше от края крыши. Ее послушное гибкое тело сгруппировалось в полете, и Яна легко приземлилась на руки.
В это самое мгновение Гордий, маг "ордена Нового закона" и он же маньяк Сайга-Клаус, лишился своих собственных рук. Не в прямом смысле - если бы он остался жив, то вылечить руки удалось бы без труда. Просто Костя Данилов из двух стволов прострелил маньяку плечевые кости, и руки Санта-Клауса мгновенно повисли как плети. Автомат почти без стука упал на снег, укрывающий крышу отеля.
И тут же из-за антенной башни, скрывающей от глаз Гордия большую часть крыши, стали выходить люди. Те, кто был с Яной, когда маньяк захватил ее, и те, кто подоспел позже. Они окружили маньяка живой подковой, которая постепенно сжималась. Гордий был похож на затравленного зверя, который никак не может решить, то ли броситься на врагов и подороже продать свою жизнь, то ли пасть ниц и, скуля, лизать сапоги охотников, чтобы таким образом свою жизнь выкупить.
Гордий не сделал ни того, ни другого. Он замер, словно воля окончательно покинула его. Лицо маньяка превратилось в маску боли и страха. Животной боля и животного страха.
Санта-Клауса можно было брать голыми руками, и все думали, что тем и кончится. Но вдруг к маньяку приблизился Греков. Он держал в руке небольшую фотографию. "Подарок из Лапландии".
Гордий узнал Снежану. Ту самую златовласку.
- Клянусь, что я увижу рассвет,- сказала она тогда.
А Гордий, взглянув в глаза ее отца, мгновенно осознал, что ему не суждено увидеть рассвета.
Греков что-то говорил, но Санта-Клаус не слышал его. Он затравленно озирался по сторонам, но бежать было некуда. Он пытался мобилизовать остатки гипнотической силы - но не мог. И руки не слушались его.
Греков ударил Санта-Клауса кулаком в челюсть. Так настоящие мужчины обычно отвечают на оскорбление, нанесенное им самим или их близким. Правда, Санта-Клаус в этот момент был совершенно беспомощен и стоял на самом краю крыши тридцатитрехэтажного здания. Но ведь и оскорбление, нанесенное им, было смертельным. Снежана Грекова была не менее беспомощна, когда умирала в холодном заснеженном лесу.
Удар сбил Санта-Клауса с ног и опрокинул его назад. Ограждение крыши оказалось слишком низким, чтобы задержать летящего спиной вперед человека. Если бы Гордий владел своими руками, то он, возможно, сумел бы как-то зацепиться. Но руки его не слушались, и маньяк, лишенный опоры, полетел вниз со стометровой высоты.
Его предсмертный вой был таков, что у многих внизу и наверху мороз прошел по коже. Но длилось это недолго. Глухой удар, вскрик какой-то женщины-и все.
Ткач, которого не пугала высота, подошел к краю крыши и посмотрел вниз.
- Мало ему,- заявил он.- Надо было сделать с ним то же самое, что он сам делал. Раздеть и к дереву привязать. А еще - кое-что ему отрезать. А еще...
- А ведь он сам туда свалился,- профессиональным глазом оценив обстановку, сказал генерал Голубев.- Взял и упал. Болевой шок, потеря крови, обморок. А Данилов действовал в пределах необходимой обороны.
- Все равно он слишком легко отделался,- упрямо повторил Ткач.
- Между прочим, самосуд у нас в стране запрещен,- заметил губернатор, который тоже оказался на крыше.
- Мало ли что у нас в стране запрещено,- ответствовал Ткач.
Тен-таи изменяют своим женщинам без лишних сомнений и угрызений совести и считают ревность чувством недостойным.
Сами тен-таи никогда не ревнуют.
Они просто знают, что им нечего бояться. Кто же захочет изменить самому искусному любовнику на свете с простым смертным?
А если спор из-за женщины возникает между двумя тен-таями, то на этот случай существует бой.
Светлый бой без оружия, без боли и без смерти.
58
Однажды, еще до дня рождения Солнца, Лена Зверева, оскорбленная пренебрежением Кости Данилова к ее сексуальным домогательствам, вслух усомнилась в его мужских способностях.
Костя не обиделся, ибо тен-таям это несвойственно, но заметил как бы между прочим, что воины тентай-де - самые искусные любовники на свете. Существуют на Востоке любовники искуснее их, но те всю жизнь посвящают одной только плотской любви. А для тен-таев таковая любовь - лишь одно из проявлений жизни, причем не самое главное, поскольку бой для них все-таки важнее.
В ночь с 25 на 26 декабря, ближе к утру, Лена смогла убедиться, что тен-таи действительно очень искусны в любви. Правда, она никогда не имела дела с лучшими любовниками Востока и не могла сравнить - но одно было несомненно: никто из примерно двух десятков мужчин, бывших у Лены до Кости, не мог не только сравниться с учеником тен-тая, но даже приблизиться к нему в этом искусстве.
В последующие пять дней и ночей Лена ни разу не надевала одежду и потеряла счет сеансам и кульминациям любви.
Эпилог
- А ведь на самом деле идея здоровая,- сказал в новогоднюю ночь начальник городской криминальной милиции Короленко.- Создать секретное подразделение, которое по своему усмотрению будет расправляться с людьми, объявленными вне закона. И если известно, что некто - убийца или организатор убийств, то это подразделение должно его уничтожить, даже если для суда не хватает доказательств.
- Все это замечательно, но только при одном условии,- заметил инспектор угрозыска Ростовцев,- Приговоры должен выносить святой праведник, который заранее знает, кто виноват, а кто прав, и главное - никогда не ошибается. А иначе получится то же самое, что с "орденом Нового закона". Вместо справедливой кары - мания убийства.
- Святой праведник никогда не пошлет других людей убивать,- сказал священник Крестовоздвиженской церкви отец Роман.
- Разве? А Сергий Радонежский? - хитро прищурившись, спросил верховный жрец Солнца отец Гелиос.
- Это совсем другое,- ответил православный священник,- Была война. Война за правое дело.
- А сейчас разве не война? - задал риторический вопрос Короленко.
- Борьба со злом его методами только умножает зло,- сказал отец Гелиос.- Месть порождает новую месть, и цепь убийств может стать бесконечной, если кто-то не решится ее прервать.
- Я все понимаю,- вмешался в разговор ученик тен-тая Данилов,- кроме одного: почему обязательно надо кого-то убивать? Готов спорить на что угодно: после разговора со мной некто Григер всю оставшуюся жизнь будет совершать только добрые дела.
- Григер всегда был слабак,- сказал на это отец Гелиос.- Вся Гракенская школа магии про это знала. Зато я готов спорить, что когда Гессар выйдет из транса, то не только не перейдет на добрые дела, но и возьмется мстить тебе лично.
- Скажи, а почему все-таки Гордий так старался подставить Детей Солнца? - поинтересовался Ма-рик Калганов.- Это как-то связано с вашей школой магии?
- Скорее всего,- ответил Гелиос.- Я думаю, он мстил таким способом лично мне. Я ушел оттуда, так и не овладев даже азами магии и гипноза, меня признали совершенно безнадежным в плане экстрасенсорики - и все-таки я стал первосвященником Детей Солнца. А Гордий прошел весь курс до конца, усвоил его лучше многих - и остался мальчиком на побегушках у Гессара.
- А кем был тогда Гессар? - спросила Лена Зверева.
- Он был первоучителем Гракенской школы. А когда школа распалась, ушел в секту Черных Братьев. А уже на основе этой секты Зароков создал свой орден, где Гессар получил место прокуратора и главного мага.
- И ты все это знал? - воскликнул Калганов.--И не сказал даже мне?!
- Повода не было,- пожал плечами Гелиос.
- Шарлатанство все это,- сказал отец Роман.- Шарлатанство, язычество и безобразие.
- А это смотря в какого бога верить и как в него верить,- заметил отец Гелиос.
- Глядя на этот мир в прищур, я все более склоняюсь к мысли, что никакого бога нет,- сообщил собравшимся Марик Калганов.
- Бог есть,- сказала Пеночка Луговая, прижав руку к своей груди, с левой стороны.- Он здесь. В моем сердце. И в твоем. И в твоем. И в твоем. И даже в твоем.
Говоря это, Пеночка показывала рукой на людей, сидящих поблизости от нее. "И даже в твоем" относилось к Калганову, атеизм которого не мешал ему занимать пост казначея секты Детей Солнца.
А потом Пеночка приложила к своей груди бляшку от стетоскопа. Провод от нее уходил куда-то в стену.
Стук сердца, чистый и ясный, зазвучал вдруг из всех динамиков, подключенных к главному пульту студии Марика Калганова.
Стук сердца разносился по всему дому и улетал за его пределы. И притихшая в преддверии полуночного боя часов Капитоновка удивленно вслушивалась в этот таинственный, почти мистический звук.
Лена бежала по девственно чистому снегу в стороне от дорожки собственных следов. Сначала ей стало еще холоднее - морозный воздух словно устремило г навстречу девушке, пробирая до костей ее голое, без защитное тело. Этот воздух обжигал гортань и легкие, и Лена чувствовала, что задыхается, что силы на исходе, что каждый следующий шаг может стать последним.
Но зато где-то внутри работающих мышц зароди лось тепло, похожее на тлеющий огонек - один, другой, третий. Эти огоньки потянулись друг к другу, побежали по жилам и нервам, словно язычки пламени. Когда Лена остановилась передохнуть, ей было уже так тепло, словно на лес внезапно обрушилось лето. Но лес был все такой же: белый и холодный. А с девушки градом лил пот, ей было жарко и хотелось всем телом окунуться в снег.
Она побежала снова и ощутила, как силы, вроде бы уже растраченные и потерянные навсегда, возвращаются к ней. Дорога сама летела под ноги, и снег казался горячим. Лена то бежала, то шла, то кружилась в танце и играла сама с собой в снежки. Ее охватила буйная радость, и в морозном воздухе далеко разносился ее хохот.
Теперь Лена уже не думала, удастся ли ей добраться до ближайшего населенного пункта. Она знала, что удастся. Смущало Лену лишь то, что придется выйти к людям без всякой одежды, но тут же она начинала хохотать над своим ощущением. В конце концов, не так уж мало людей видели ее голой, и смущаться тут нечего.
Когда она бежала уже по другой, более широкой и наезженной дороге, распевая во весь голос: "Нам де страшен серый волк" и "Ой, мороз, мороз, не морозь меня...", вдали показались огни. Когда они приблизились, Лена поняла, что это мотоциклетные фары. А потом узнала и мотоциклистов.
И тогда она закричала так, что было слышно, наверное, на много миль вокруг:
- Банзай!
Нашедшие ее негидалец, Жозе, Коля Демин и Пеночка Луговая, глядя на голую хохочущую девушку, подумали грешным делом, не сошла ли она, чего доброго, с ума от пережитых потрясений.
А Лена просто радовалась и не стеснялась демонстрировать свою бурную радость всем на свете.
Она победила холод.
54
Гордий допустил роковую ошибку, когда, убоявшись гнева прокуратора, не глядя по сторонам устремился наверх, прячась не только от чужих, но и от своих. Он не знал, что прокуратор уже не контролирует ситуацию и начальник гвардии магистра тоже надолго выведен из строя - а значит, исходя из действующей в ордене табели о рангах, главным среди инквизиторов, находящихся в отеле, стал именно Гордий.
Он мог отдать приказ об организованном отходе и уйти со всеми инквизиторами (кроме камикадзе), прикрываясь заложниками. И в этом был его единственный и последний шанс.
Но Гордий скрылся где-то на средних этажах, и когда его коллега Григер, взятый в плен учеником тен-тая Даниловым, поднялся из подземного гаража на первый этаж, чтобы нейтрализовать всех оставшихся в здании инквизиторов, ему никто не мог помешать.
Григер подчинился Косте беспрекословно. Он не хотел повторения той нечеловеческой боли, которую тен-тай причинил ему четверть часа назад.
Тен-таи не должны убивать, но они умеют делать людям больно. И хотя Костя Данилов дошел только до тридцать шестой стадии обучения, а следовательно, не умел использовать болевые точки в скоротечном бою, допросить поверженного противника он мог по полной программе.
Впрочем, недостаток знаний и умений все-таки давал о себе знать. Хороший тен-тай мог бы разговорить не только деморализованного Григера, но и вошедшего в глубокий транс прокуратора. А Костя не сумел - и теперь мог считать свою миссию сорванной. Хотя Григер выложил все, что знал о турбазе и квартирах, где жили инквизиторы. Костя был абсолютно уверен, что никого там уже нет. Тем не менее, он передал полученную информацию своим коллегам Из "Львиного сердца", которые в большом количестве прибывали в Белокаменск в течение всего дня. Но что толку? Только прокуратору известно, где базируется резервный центр операции и где намечена встреча магистра и главного мага после ее окончания. А прокуратор теперь, к сожалению, ни для какого общения недоступен.
Так что Косте осталось лишь взять на себя другое доброе дело - полезное со всех точек зрения, но не имеющее никакого отношения к его основной миссии.
Все закончилось как-то совсем просто и буднично. Команда "Спи!" первооснова гипноза,- действовала безотказно. "Оловянные солдатики" валились на пол, как кегли, а у тех, кто еще оставался на ногах, не хватало фантазии, чтобы задуматься о причинах сего странного действа. Фантазия была вытравлена из их мозгов вместе с волей к самостоятельным действиям. Им было приказано следить за заложниками, а если те окажут сопротивление - стрелять. Если начнется штурм стрелять в штурмующих, прикрываясь заложниками. Если поступит приказ от прокуратора или магистра - стрелять опять-таки, либо делать что-то иное, в зависимости от приказа.
Но никто не оказывал сопротивления, никто не страивал штурма, никто ничего не приказывал. А просто ходил от поста к посту, от группы к группе, от инквизитора к инквизитору маг ордена Григер, которому "оловянные солдатики" должны были подчиниться без всяких раздумий и сомнений. Да и как им было не подчиниться? Гипноз - штука серьезная.
Инквизиторы попались на свою собственную удочку. Великий Инквизитор очень гордился своими железными солдатами, покорными, как роботы, преданными, как псы, и бесстрашными, как самураи. Но теперь все эти достоинства обратились в недостатки. Маги ордена не зря называли этих железных солдат "оловянными солдатиками". Ученик тен-тая только поднес спичку - и все они расплавились, растаяли, как Снежная Королева от лучей солнца.
Заложники смотрели на усыпление террористов в немом изумлении и благоразумно не предпринимали никаких действий, пока Костя не объявил по внутренней трансляции:
- Только что на ваших глазах террористы, захватившие отель, были обезврежены сотрудниками охранного агентства "Львиное сердце". Опасность взрыва также устранена. Просьба к службе безопасности отеля - обеспечить организованный выход людей из здания.
Не меньше минуты заложники усваивали услышанное. А потом весь первый этаж пришел в движение. Никакого организованного выхода, конечно, не Получилось, но, к счастью, в распоряжении обезумевшей от радости толпы было много дверей и еще больше окон. Так что никто не пострадал - кроме спящих инквизиторов, которых многие пинали ногами несмотря на то, что Костя Данилов не советовал этого делать: вдруг проснутся.
Люди Ткача вознамерились тут же на месте устроить суд Линча со сбрасыванием инквизиторов с крыши, повешением на люстрах, расстрелом и нанесением невосполнимых увечий. Но приступить к этому мероприятию им не удалось. Во-первых, требовалась санкция Ткача, а он находился где-то наверху, вне пределов досягаемости. А во-вторых, навстречу вытекающим из окон и дверей заложникам в здание немедленно ринулась милиция, усиливая неразбериху, но одновременно устраняя всякую возможность устроить самосуд.
Кости в этот момент на первом этаже уже не было, Он спешил наверх.
55
Гвардейцы, которых отпустил Костя Данилов, оценивали ситуацию здраво. Если корабль тонет, то наступает момент, когда капитан дает команду: "Спасайся, кто может", и после этого ни один член экипажа не несет ответственности за других. Он не вправе никого топить, но и не должен никого спасать.
Гвардейцы решили, что этот момент настал. Поэтому они не стали сообщать магистру о том, что прокуратор попал в плен к тен-таю, а начальник гвардии ранен, и по всей видимости - тяжело. По идее, гвардейцы отнюдь не должны были бросать своих руководителей в беде, а наоборот, обязаны героически погибнуть, спасая их от рук незнакомца. Вместо этого они бежали, и теперь не спешили докладывать с своей слабости в резервный центр.
Но ведь и сам прокуратор некоторое время назад поступил точно так же он ничего не сообщил магистру об этом самом незнакомце и о неприятностях из верхних этажах. Прокуратор надеялся справиться сам.
Поэтому Великий Инквизитор пребывал в блаженном неведении о реальном положении дел в отеле, пока на хвост беглым гвардейцам не села милиция. А когда это произошло, кто-то все же решился выйти на связь с резервным центром:
- За нами "хвост". Менты! Какого черта?
- Какой хвост? Какие менты?
- Они нарушили уговор! Нам обещали, что мы можем уйти свободно. Нас обманули. Надо кончать заложников и взрывать отель!
- Какой уговор? Кто отдал приказ на отход из отеля?!
- Прокуратор,- соврал гвардеец.- Прокуратор дал приказ.
Гвардеец намеренно умолчал о том, что прокуратор вместе с начальником гвардии магистра остались в подземном гараже.
Через полминуты в трубке мобильного телефона, которую этот гвардеец держал в руках, раздался грозный голос Великого Инквизитора:
- Какого дьявола?! Какой отход?! Кто приказал? Почему я ничего не знаю?!
Но гвардеец не мог сказать ничего вразумительного. Он только взывал о помощи, словно надеялся, что в ответ на его призывы из-за ближайшего поворота появится целая армия инквизиторов, которая уничтожит ненавистных ментов, взявших в клещи мини-грузовик с гвардейцами в кабине и кузове.
Микроавтобусу повезло больше. Он успел затеряться на улицах города до того, как на него началась охота. Более того, он сумел незамеченным выехать за город. Но сразу же после того, как заложники покинули "Снежную Королеву", по милицейским каналам был отдан приказ о тотальном розыске, и губернатор области, еще находящийся на верхних этажах отеля, но уже взявший в свои руки бразды правления, запросил помощь у соседних областей.
Мини-грузовичку в конце концов прострелили обе задние шины, но он не остановился, в результате чего на Дороге создавалась аварийная обстановка. Машина пошла юзом, перевернулась, а потом взмыла в воздух, использовав в качестве трамплина какую-то встречную иномарку. В образовавшейся свалке пострадали еще несколько машин, в том числе милицейских. Имелись раненые и ушибленные, но погибших не оказалось ни в одной из побитых машин, кроме самого грузовичка. Зато в нем погибли все.
После того как связь с этой машиной прервалась, а с отелем и лично прокуратором так и не восстановилась, Зароков дал команду начальнику резервного центра операции:
- Передай предупреждение о взрыве.
Предупреждение было передано в ГУВД, но дежурный по городу над ним только посмеялся, и тогда Зароков решил, что дела совсем плохи.
Однако он знал, что быстро обезвредить бомбу установленную в подземном гараже, невозможно. Должно быть, ее вывезли из отеля, но скорее всего машина еще не успела покинуть город. А значит, месть за сорванную операцию все же достигает цели. Ведь этой бомбе вполне по силам разрушить если не отель, так парочку домов на той улице, по которой ее в данный момент везут.
- Взрывай,- сказал Зароков начальнику резервного центра.
Но радиоимпульс не достиг своей цеди. Вода - плохой проводник радиоволны. А "Газель" уже давно (по меркам скоротечных активных операций) лежала подо льдом на дне реки, под слоем воды толщиной почти в три метра.
Бомба не взорвалась.
Гвардейцев, покинувших отель на микроавтобусе, еще несколько дней вылавливали по окрестным лесам, дорогам и населенным пунктам. Один из них добрался до многострадального Белокаменского аэропорта с явным намерением захватить самолет. Но вооруженного до зубов и при этом совершенно невменяемого типа застрелил наповал майор ВВС, начальник обычного армейского патруля, вылавливающего нарушителей воинской дисциплины.
Двоим гвардейцам, однако, удалось уйти. А самое главное - как сквозь землю провалились Зароков со свитой. И четверо преступников, которых благодаря ему выпустили из тюрьмы, тоже девались неизвестно куда.
56
Кто знает, как долго пришлось бы бежать обнаженной Лене Зверевой по заснеженным дорогам, если бы не наследственное чутье негидальца. Его предки были таежными охотниками и следопытами, и их потомку, закоренелому горожанину Саше, передались специфические гены.
Мало того, что он один раз нашел машину Санта-Клауса в хитросплетении бесчисленных улиц большого города. Он и во второй раз выбрал нужное направление и догадался, что искать черные "Жигули" надо в районе Западного шоссе.
Следующую подсказку дали гаишники. Когда мотоциклисты появились на шоссе, канареечный "газик" с горящей мигалкой как раз сворачивал на второстепенную дорогу, ведущую в лес.
Из-за противоречивых указаний начальства милиция отстала от Санта-Клауса минут на двадцать, и теперь гаишникам предстояло осматривать поочередно все лесные дороги - а поскольку в этих краях активно велась промышленная рубка леса, то и дорог было немало.
Четыре человека на двух мотоциклах быстро обогнали милицейскую машину.
Позднее негидалец решительно утверждал, что даже если бы Санта-Клаусу удалось привязать Лену к дереву, она все равно не успела бы умереть, и могла Разве что простудиться. Дескать, помощь подоспела раньше.
Но на самом деле мотоциклистам пришлось изрядно поплутать по дорогам и проселкам, прежде чем Народ Севера услышал далекий голос девушки. Она как раз пела: "Ой, мороз, мороз...", и мотоциклисты помчались на этот голос, выжимая полный газ.
Всю славу негидалец все равно приписал себе, и по его рассказам выходило так, что он спас Лену от неминуемой холодной смерти. Но поскольку хвастался он не всерьез, и слушали его также не всерьез, то и спорить не о чем. Даже сама Лена признавала заслуги Народа Севера в деле ее спасения - хотя бы потому, что именно негидалец отдал ей лучшую половину своей одежды со словами:
- Для нас, народов севера, такой мороз все равно что лето, однако.
На обратном пути их всех замели гаишники и могли бы случиться крупные неприятности, поскольку все, кроме Пеночки Луговой, были навеселе, а Демин вез на своем мотоцикле сразу двоих пассажиров. Жозе и негидалец грозились международным судом в Гааге и санкциями ООН (причем негидалец почему-то представлялся коренным жителем острова Тайвань и требовал установить с ним лично дипломатические отношения), но это только усугубило их и без того не очень-то приятное положение.
Спасла ситуацию Лена Зверева. Из ее мозгов успели последовательно выветриться хмель, гипноз 'и буйная радость по поводу собственного спасения, а на их место вернулась способность рассуждать здраво. Поэтому Лена первым дело утихомирила спутников, а потом обрадовала ментов сообщением, что она-то и есть та самая жертва маньяка, которую данный патруль ищет, не жалея сил. Гаишники попробовали ей не поверить, но после слов: "Ну, как хотите - вам же хуже будет", все-таки решили связаться с начальством и получили от последнего грозный приказ: срочно доставить всех задержанных к отелю "Снежная Королева", где штаб по освобождению заложников в одночасье превратился в штаб по поимке Санта-Клауса. Коле Демину и негадальцу даже разрешили доехать на мотоциклах до поста ГАИ, где железных коней ведено было оставить. Там уже ждала еще одна милицейская машина, так что место нашлось для всех.
В город честная компания прибыла как раз к шапочному разбору и застала у входа в "Снежную Королеву" такую сцену. Православный священник отец Роман, жрец Солнца отец Гелиос и кришнаитский гуру плечом к плечу прорывались в отель под лозунгами: "Не допустим самосуда" и "Даже убийца имеет право на покаяние". Стражи порядка, которым после многочасового стояния на улице приходилось теперь еще и гоняться за маньяком, были очень злы, и все шло к тому, что Санта-Клауса застрелят сразу, как только найдут.
Приверженец жестоких индейских богов Женька Безбородов стоял в сторонке и курил трубку, всем видом своим показывая, что он охотно сам бы поучаствовал в линчевании маньяка, да вот не пускают. Милиция стояла у входа стеной и действительно не пропускала в здание ни сторонников линчевания, ни его противников.
Пеночка Луговая первой выпорхнула из милицейской машины, затормозившей возле мобильного штаба. И тотчас же простерла руку куда-то вверх и закричала:
- Смотрите, там, наверху! На крыше!..
57
Санта-Клаус хотел убить женщину.
Любую и любым способом.
Он не мог надеяться, что это вернет ему утерянную силу - для этого следовало соблюсти ритуал, а такой возможности у Гордия теперь уже не было.
Но страх поглотил в сознании Гордия остатка разума, и теперь он стал совершенно невменяем. Даже внешний облик его, который прежде и во время под, готовки к убийству, и непосредственно в момент его совершения оставался где-то на грани между нормой и безумием, теперь разительно изменился. Мечущийся по лабиринту лестниц и коридоров Санта-Клаус стад похож на типичного голливудского маньяка в последний стадии распада личности.
Его вот-вот должны были загнать в ловушку и схватить или убить. Гордий уже слышал топот шагов преследователей и видел, как вспыхивают цифры на индикаторах панелей лифтов. Это его враги наперегонки устремлялись вверх.
Но Санта-Клаус первым поднялся на самый верх, на тридцать третий этаж, и здесь увидел, как группа вооруженных людей, оживленно переговариваясь движется по коридору к лифту.
И среди них были женщины.
Гордий налетел на них внезапно, и, несмотря на безумие, движения его были очень точны. Он сумел моментально сорвать с плеча генерала Голубева компактный автомат - из тех, которыми пользуются омоновцы. В следующую секунду Гордий ткнул ствол под челюсть Яне Ружевич и потащил ее за собой. Наверх. На крышу.
Бывает же дар у людей - притягивать к себе неприятности.
В этот момент Гордий еще не знал, как он поступит с захваченной женщиной. То ему хотелось подвергнуть ее изощренным пыткам, дабы отомстить за неудачу, нежданно-негаданно обрушившуюся на него, А может, просто сбросить ее с крыши вниз. Или застрелить.
Но по мере того, как Гордий, прикрываясь женщиной, отходил к краю крыши, в его воспаленном мозгу все четче вырисовывалась другая идея. Надо заставить женщину раздеться и стоять неподвижно.
Она сделает это, потому что боится автомата. И когда она начнет замерзать, ее силы перейдут к нему. И это будет спасение.
- Раздевайся,- прошипел Гордий прямо в ухо певице.
А поскольку она медлила, маньяк сам левой рукой разорвал на ней тонкое платье. Второй концертный костюм за сутки превратился в груду бесполезных тряпок.
Яна оказалась обнажена до пояса. Заставлять ее раздеваться дальше было слишком рискованно. За радиобашней, расположенной на крыше отеля, уже мелькнули тени людей, и Гордий даже дал в ту сторону предупредительную очередь.
Сейчас оба - и маньяк, и Яна - были отлично видны снизу, с земли. Санта-Клауса ничего не стоило снять снайперским выстрелом, но он крепко вцепился левой рукой в плечо певицы, и существовал риск, что будучи застрелен, маньяк полетит вниз не один, а потянет за собой Яну.
И вдруг рука Санта-Клауса разжалась, и ствол автомата отклонился от головы Яны. Маньяк задрожал всем телом, и лицо его исказила гримаса ужаса.
По крыше шел человек. Он двигался не очень быстро, легкой, расслабленной походкой, и был похож на прилежного школьника, вышедшего погулять. Правда, в обеих руках у него было по пистолету, но они казались какими-то ненастоящими.
Однако Гордий сразу узнал, что это за человек. Тен-тай.
Костя Данилов был всего лишь ученик тен-тая и к тому же испытывал в данный момент проблемы с силой света. Слишком много темных приемов пришлось ему применить за сегодняшний день. И он тоже боялся, поскольку не был уверен, что сумеет убежать от автоматной очереди или упредить ее прыжком.
Однако Гордий был деморализован и к тому же держал автомат в одной руке - а в такой ситуации прицельная и точная стрельба крайне маловероятна.
Тем не менее Костя начал действовать, находясь еще довольно далеко от маньяка и его пленницы.
Ученик тен-тая произнес всего два слова. Первое было негромким окликом, мгновенно привлекающим внимание. А второе, после почти неуловимой паузы, хлестнуло, как удар бича.
- Яна... Падай!
Яна поняла все, как надо. Она сильно оттолкнулась ногами и прыгнула вперед и вниз, подальше от края крыши. Ее послушное гибкое тело сгруппировалось в полете, и Яна легко приземлилась на руки.
В это самое мгновение Гордий, маг "ордена Нового закона" и он же маньяк Сайга-Клаус, лишился своих собственных рук. Не в прямом смысле - если бы он остался жив, то вылечить руки удалось бы без труда. Просто Костя Данилов из двух стволов прострелил маньяку плечевые кости, и руки Санта-Клауса мгновенно повисли как плети. Автомат почти без стука упал на снег, укрывающий крышу отеля.
И тут же из-за антенной башни, скрывающей от глаз Гордия большую часть крыши, стали выходить люди. Те, кто был с Яной, когда маньяк захватил ее, и те, кто подоспел позже. Они окружили маньяка живой подковой, которая постепенно сжималась. Гордий был похож на затравленного зверя, который никак не может решить, то ли броситься на врагов и подороже продать свою жизнь, то ли пасть ниц и, скуля, лизать сапоги охотников, чтобы таким образом свою жизнь выкупить.
Гордий не сделал ни того, ни другого. Он замер, словно воля окончательно покинула его. Лицо маньяка превратилось в маску боли и страха. Животной боля и животного страха.
Санта-Клауса можно было брать голыми руками, и все думали, что тем и кончится. Но вдруг к маньяку приблизился Греков. Он держал в руке небольшую фотографию. "Подарок из Лапландии".
Гордий узнал Снежану. Ту самую златовласку.
- Клянусь, что я увижу рассвет,- сказала она тогда.
А Гордий, взглянув в глаза ее отца, мгновенно осознал, что ему не суждено увидеть рассвета.
Греков что-то говорил, но Санта-Клаус не слышал его. Он затравленно озирался по сторонам, но бежать было некуда. Он пытался мобилизовать остатки гипнотической силы - но не мог. И руки не слушались его.
Греков ударил Санта-Клауса кулаком в челюсть. Так настоящие мужчины обычно отвечают на оскорбление, нанесенное им самим или их близким. Правда, Санта-Клаус в этот момент был совершенно беспомощен и стоял на самом краю крыши тридцатитрехэтажного здания. Но ведь и оскорбление, нанесенное им, было смертельным. Снежана Грекова была не менее беспомощна, когда умирала в холодном заснеженном лесу.
Удар сбил Санта-Клауса с ног и опрокинул его назад. Ограждение крыши оказалось слишком низким, чтобы задержать летящего спиной вперед человека. Если бы Гордий владел своими руками, то он, возможно, сумел бы как-то зацепиться. Но руки его не слушались, и маньяк, лишенный опоры, полетел вниз со стометровой высоты.
Его предсмертный вой был таков, что у многих внизу и наверху мороз прошел по коже. Но длилось это недолго. Глухой удар, вскрик какой-то женщины-и все.
Ткач, которого не пугала высота, подошел к краю крыши и посмотрел вниз.
- Мало ему,- заявил он.- Надо было сделать с ним то же самое, что он сам делал. Раздеть и к дереву привязать. А еще - кое-что ему отрезать. А еще...
- А ведь он сам туда свалился,- профессиональным глазом оценив обстановку, сказал генерал Голубев.- Взял и упал. Болевой шок, потеря крови, обморок. А Данилов действовал в пределах необходимой обороны.
- Все равно он слишком легко отделался,- упрямо повторил Ткач.
- Между прочим, самосуд у нас в стране запрещен,- заметил губернатор, который тоже оказался на крыше.
- Мало ли что у нас в стране запрещено,- ответствовал Ткач.
Тен-таи изменяют своим женщинам без лишних сомнений и угрызений совести и считают ревность чувством недостойным.
Сами тен-таи никогда не ревнуют.
Они просто знают, что им нечего бояться. Кто же захочет изменить самому искусному любовнику на свете с простым смертным?
А если спор из-за женщины возникает между двумя тен-таями, то на этот случай существует бой.
Светлый бой без оружия, без боли и без смерти.
58
Однажды, еще до дня рождения Солнца, Лена Зверева, оскорбленная пренебрежением Кости Данилова к ее сексуальным домогательствам, вслух усомнилась в его мужских способностях.
Костя не обиделся, ибо тен-таям это несвойственно, но заметил как бы между прочим, что воины тентай-де - самые искусные любовники на свете. Существуют на Востоке любовники искуснее их, но те всю жизнь посвящают одной только плотской любви. А для тен-таев таковая любовь - лишь одно из проявлений жизни, причем не самое главное, поскольку бой для них все-таки важнее.
В ночь с 25 на 26 декабря, ближе к утру, Лена смогла убедиться, что тен-таи действительно очень искусны в любви. Правда, она никогда не имела дела с лучшими любовниками Востока и не могла сравнить - но одно было несомненно: никто из примерно двух десятков мужчин, бывших у Лены до Кости, не мог не только сравниться с учеником тен-тая, но даже приблизиться к нему в этом искусстве.
В последующие пять дней и ночей Лена ни разу не надевала одежду и потеряла счет сеансам и кульминациям любви.
Эпилог
- А ведь на самом деле идея здоровая,- сказал в новогоднюю ночь начальник городской криминальной милиции Короленко.- Создать секретное подразделение, которое по своему усмотрению будет расправляться с людьми, объявленными вне закона. И если известно, что некто - убийца или организатор убийств, то это подразделение должно его уничтожить, даже если для суда не хватает доказательств.
- Все это замечательно, но только при одном условии,- заметил инспектор угрозыска Ростовцев,- Приговоры должен выносить святой праведник, который заранее знает, кто виноват, а кто прав, и главное - никогда не ошибается. А иначе получится то же самое, что с "орденом Нового закона". Вместо справедливой кары - мания убийства.
- Святой праведник никогда не пошлет других людей убивать,- сказал священник Крестовоздвиженской церкви отец Роман.
- Разве? А Сергий Радонежский? - хитро прищурившись, спросил верховный жрец Солнца отец Гелиос.
- Это совсем другое,- ответил православный священник,- Была война. Война за правое дело.
- А сейчас разве не война? - задал риторический вопрос Короленко.
- Борьба со злом его методами только умножает зло,- сказал отец Гелиос.- Месть порождает новую месть, и цепь убийств может стать бесконечной, если кто-то не решится ее прервать.
- Я все понимаю,- вмешался в разговор ученик тен-тая Данилов,- кроме одного: почему обязательно надо кого-то убивать? Готов спорить на что угодно: после разговора со мной некто Григер всю оставшуюся жизнь будет совершать только добрые дела.
- Григер всегда был слабак,- сказал на это отец Гелиос.- Вся Гракенская школа магии про это знала. Зато я готов спорить, что когда Гессар выйдет из транса, то не только не перейдет на добрые дела, но и возьмется мстить тебе лично.
- Скажи, а почему все-таки Гордий так старался подставить Детей Солнца? - поинтересовался Ма-рик Калганов.- Это как-то связано с вашей школой магии?
- Скорее всего,- ответил Гелиос.- Я думаю, он мстил таким способом лично мне. Я ушел оттуда, так и не овладев даже азами магии и гипноза, меня признали совершенно безнадежным в плане экстрасенсорики - и все-таки я стал первосвященником Детей Солнца. А Гордий прошел весь курс до конца, усвоил его лучше многих - и остался мальчиком на побегушках у Гессара.
- А кем был тогда Гессар? - спросила Лена Зверева.
- Он был первоучителем Гракенской школы. А когда школа распалась, ушел в секту Черных Братьев. А уже на основе этой секты Зароков создал свой орден, где Гессар получил место прокуратора и главного мага.
- И ты все это знал? - воскликнул Калганов.--И не сказал даже мне?!
- Повода не было,- пожал плечами Гелиос.
- Шарлатанство все это,- сказал отец Роман.- Шарлатанство, язычество и безобразие.
- А это смотря в какого бога верить и как в него верить,- заметил отец Гелиос.
- Глядя на этот мир в прищур, я все более склоняюсь к мысли, что никакого бога нет,- сообщил собравшимся Марик Калганов.
- Бог есть,- сказала Пеночка Луговая, прижав руку к своей груди, с левой стороны.- Он здесь. В моем сердце. И в твоем. И в твоем. И в твоем. И даже в твоем.
Говоря это, Пеночка показывала рукой на людей, сидящих поблизости от нее. "И даже в твоем" относилось к Калганову, атеизм которого не мешал ему занимать пост казначея секты Детей Солнца.
А потом Пеночка приложила к своей груди бляшку от стетоскопа. Провод от нее уходил куда-то в стену.
Стук сердца, чистый и ясный, зазвучал вдруг из всех динамиков, подключенных к главному пульту студии Марика Калганова.
Стук сердца разносился по всему дому и улетал за его пределы. И притихшая в преддверии полуночного боя часов Капитоновка удивленно вслушивалась в этот таинственный, почти мистический звук.