Страница:
– Эт точно. Погонят. Интересно, а как ты в случае чего объяснять будешь, зачем меня сюда притарабанил?
На этот раз ухмыльнулся Иван, у которого был готов ответ на этот каверзный вопрос.
– Скажу, что ты свидетельницу решил оставить до тех пор, пока Витьку не отыщем. Может, ты знаешь, где Рыжов заныкался, да говорить не хочешь!
– Ты и вправду так думаешь?
– Нет, – покачал головой участковый. – Рыжов тебя в каморке запер. С какой стати ему с тобой откровенничать?
– Правильно мыслишь, Шерлок. Теперь пораскинь мозгами и выдай умозаключение о том, что я в этой конуре жрать буду.
– И откуда у тебя, пигалица, этот жаргон?
– Странствую, слушаю и изучаю устное народное творчество.
– Оно и видно, доизучалась, – вздохнул Иван. – А насчет еды не волнуйся. С голоду не помрешь. Я в магазин заскочу и куплю чего-нибудь.
Юля зевнула, продемонстрировав розовое, как у котенка нёбо.
– И про сигареты не забудь. Я только с фильтром курю.
Платов обернулся у двери.
– И «Беломору» рада будешь. Отдыхай!
– Успеха в расследовании! Наше вам с кисточкой!
– Егор Дмитриевич! Вопросик по вашей части. Воровской инструмент – пять букв.
– Фомка! – счетовод Симпляков заполнял финансовую ведомость, но ответил на поставленный вопрос ни секунды не задумываясь.
Подобного рода словечки звучали для него, как музыка. Егор Дмитриевич знал о мире криминала столько, что мог бы служить консультантом при МВД, но злая судьба сделала его всего лишь пронырливым счетоводом.
В районной библиотеке, куда Митрич заглядывал при каждом удобном случае он прочитал решительно все детективные романы и надоедал библиотекарям вопросами о датах поступления новых партий криминального чтива.
От заполнения ведомости Симплякова оторвал рокот двигателя мотоцикла участкового. Митрич выглянул в окно и, увидев, что Платов входит в Дом колхозника, поспешно встал из-за стола.
– Я на пару минут отлучусь?
– Да хоть на пару часов, – зевнула бухгалтерша. – Только, пожалуйста, еще одно словечко, Егор Дмитриевич. Уж очень сложное. Наука об отпечатках пальцев. Аж тринадцать букв.
– Дактилоскопия! – крикнул Митрич уже из-за двери.
В ожидании участкового, он даже пританцовывал от нетерпения. Как только тот вышел из-за двери сразу вцепился Ивану в рукав. Платов мысленно взвыл от досады. Он давно убедился, что избавиться от Симплякова можно только с помощью физического устранения последнего.
– Какие подвижки в деле? – доверительным полушепотом поинтересовался Митрич на лысой голове, которого играли солнечные зайчики. – Я заметил ваш мотоцикл из окна конторы и сразу смекнул: пытаетесь спрятать от мести маньяка важную свидетельницу.
Участковый, который уже начал чувствовать сильную головную боль вырвал свой рукав из цепких коготков преемника Ната Пинкертона.
– Бог с вами, Егор Дмитриевич, какие подвижки? Какие свидетельницы? Какое дело?
Выбить Митрича из седла было не так-то просто.
– Меня вам не провести, Иван Александрович! Я назвал это дело «История мертвых старух»!
– Эк куда вас занесло! Нина Павловна, слава Богу, пока жива!
– Мелочи, – отмахнулся Симпляков. – Процесс, как говорится, пошел и главная задача, таких как мы с вами, его контролировать!
– Вот и контролируйте, сколько душе угодно, а мне ехать надо! – взмолился Иван.
– Понимаю, – Митрич сурово кивнул. – Дело есть дело. Какие будут указания?
– Не понял?
– Ну, моя роль в этом деле, – лохматые брови счетовода грозно сошлись на переносице.
– Ах, указания! – рассмеялся Платов. – Поменьше Маринину и Донцову читайте. За «Войну и мир» возьмитесь что ли…
– Вы недооцениваете важность работы с информаторами. А я, между прочим, кое-что знаю.
Иван понял, что придется подыграть Симплякову. Он со шпионским видом посмотрел по сторонам.
– Теперь можно. Говорите.
– Перед смертью Зоя Петровна дважды ездила в райцентр, – Митрич многозначительно воздел к небу указательный палец. – Понимаете, дважды!
– В церковь старушка ездила и всех-то делов.
Симпляков дробно захихикал.
– А вот и не в церковь!
– А куда?
– В би-блио-те-ку!
Воспользовавшись тем, что Митрич зажмурился, наслаждаясь произведенным эффектом, Иван рванул к мотоциклу. Тот, слав Богу, завелся с первого раза и, участковому удалось-таки оторваться от добровольного помощника.
Симпляков смотрел вслед сбежавшему инспектору без особого сожаления.
Долгие ему приходилось быть теоретиком раскрытия запутанных уголовных дел. И только сутки назад представилась возможность раскрыть всю мощь своего аналитического ума. Умышленное убийство при столь загадочных обстоятельствах случилось под самым носом, в его родной Липовке! Душегуб-глупышка просто не догадывался, что дело ему придется иметь с Егором Симпляковым!
Митрич промакнул лысину носовым платком, расправил плечики и двинулся в контору, чтобы вновь окунуться в мутный омут своей бухгалтерии.
Для очистки совести участковый подъехал к массивным стальным воротам, полюбовался множеством замков и решил еще раз заглянуть на место происшествия – в дом библиотекарши Аскаленко. Он находился за поворотом дороги, метрах в двухстах, но уже сев в седло мотоцикла Платов услышал встревоженные голоса. Сердце екнуло. Ивану, на участке, которого регистрировались только административные правонарушения, с лихвой хватало свалившегося на его голову происшествия со старушками. Новых бед он не желал, но, свернув за угол, понял: они уже случились.
Группа старушек обступила Гусева, который, качая седой головой, что-то рассказывал. Заметив участкового, Никита Сергеевич раздвинул своих слушательниц и направился к Ивану. Он нес длинную удочку и Платов, глядя на поплавок из гусиного пера, долго не мог взять в толк: зачем она сдалась старику?
– Здравствуйте, Иван Александрович, – Гусев явно не знал, что ему делать с удочкой и перекладывал ее из руки в руку. – Прошу прощения, но на этот раз вестником неприятностей для вас стал я.
– Не тяните, Никита Сергеевич. Какая опять проблема в Липовке?
– Рыжов, – пчеловод наклонил голову, убеленную сединой. – Наш Витька…
– Отыскался?
В голове у Платова сразу сложился перечень того, что мог натворить «наш Витька». Убил? Украл? Кто на этот раз стал жертвой Рыжова? Гусев прервал ход его мыслей одним емким и понятным словом:
– Убит.
– Как убит? Кем?
– Боюсь, что ответов на эти вопросы у меня нет и искать их придется вам с коллегами. Я просто нашел его труп, – Никита Сергеевич слегка повысил голос, чтобы подчеркнуть свои следующие слова. – На старом кладбище.
– А вас-то, каким ветром туда занесло?
– Самым обычным, – улыбнулся Гусев. – Не думайте, Иван Александрович, что я бродил там, в поисках встречи с призраком чекиста. Просто кроме пчеловодства у меня есть и другое увлечение – рыбалка. Часиков в шесть утра я отправился на наше озерцо с намерением заарканить пару-тройку карасей, а, возвращаясь мимо кладбищенской ограды, увидел лежащего человека. Сначала думал, что Витька нажрался перед, но…
Рассказывать о том, что произошло с Рыжовым на самом деле, Гусеву пришлось не только Платову, но и целой своре подъехавших сыщиков, следователей. Причем Никита Сергеевич отвечал на все вопросы настолько толково и обстоятельно, что Платову хотелось поблагодарить старика.
На этот раз в Липовку соизволили почтить своим присутствием чины из областного управления и, к счастью для Ивана, Ляшенко с ним почти не общался. Зато чего стоили испепеляющие взгляды майора, которые он бросал на участкового! Платов чувствовал себя так, будто он лично придушил Рыжова.
Тот лежал, широко раскинув татуированные руки, у кладбищенской ограды и смотрел в небо широко открытыми глазами. Багровая отметина на шее выглядела жутко, но не шла ни в какое сравнение с выражением ужаса на лице мертвеца.
Иван знал, что ушлого Витьку трудно застать врасплох и тот, кому это удалось, был парень не промах.
Труп увезли и, пока вся сыскная братия ползала на четвереньках в тщетных поисках следов убийцы, Иван ловил себя на том, что никак не может сосредоточиться на чем-то конкретном. Он то и дело поглядывал на серую махину склепа, перед которым все остальные кресты и надгробия казались просто карликами. Вспомнился Лозоплетельщик, его пророчество о том, что Платову придется заглянуть в бездну и свернуть на дороги мрака. Может быть, пробил час первого из трех испытаний? Иван тряхнул головой. Он начинал думать о Лозоплетельщике так, словно тот существовал на самом деле, а подобные мысли могли привести только в дом для умалишенных. Баста! Если у него и есть какая-то миссия, то заключается она в том, чтобы найти убийцу. В противном случае, в роли Лозоплетельщика выступит Ляшенко. Уж он-то точно не даст Платову возможности жить по-человечески и завяжет прутик судьбы инспектора в узел.
Перед отъездом майор впервые обратился к Ивану.
– Встретимся завтра на совещании! – заявил он и хлопнул дверцей УАЗа так, что корпус машины задрожал.
После всех переживаний дня участковый почувствовал, что не сможет взобраться на седло мотоцикла и, рухнул на ближайшую скамейку. В голове вертелась только одна мысль: если Рыжов был убийцей то, кто же прикончил его?
Когда плеча Ивана коснулась чья-то рука, он вздрогнул. Оказалось, что рядом присел Гусев.
– Заскучали, Иван Александрович?
– Тут не то, что заскучаешь – в петлю с тоски полезешь.
– Совсем как наш бравый чекист Аскаленко?
– Дался вам этот Аскаленко! – вспыхнул Платов. – С живыми бы разобраться!
Никита Сергеевич пожал плечами.
– Не надо обижаться на пожилого человека. Может, лучше поболтаем за тарелочкой ухи? Я ведь не только трупы отыскиваю, но еще и рыбу ловлю. Совмещаю, так сказать, приятное с полезным.
Услыхав это оправдание, Иван не удержался от улыбки, а затем прыснул со смеха. Через несколько секунд участковый и пчеловод хохотали так, что на глазах у обоих выступили слезы. Если бы, кто-нибудь из односельчан увидел их в этот момент, то наверняка решил бы, что парочка вовсю потешается над новопреставленным рабом божьим Рыжовым.
Смехотерапия подействовала на Платова освежающе, а горячая уха Гусева вообще придала ему столько сил, что он готов был, не сходя с места, поймать всех воров и убийц.
– Смотрю я на вас и удивляюсь, Никита Сергеевич, – участковый с сожалением отодвинул пустую тарелку. – Умный и рассудительный человек, а верите в какую-то покрытую плесенью легенду.
– Спасибо за комплимент, Иван Александрович, но в существовании привидений я сильно сомневаюсь. Однако легенды на пустом месте не возникают.
– Опять вы про этого чекиста!
Гусев поднял указательный палец.
– Секундочку! Вы ведь не знали покойную Зою Петровну так хорошо, как знал ее я. Аскаленко, смею заметить, была женщиной весьма эрудированной и начитанной.
Платов кивнул на книжный шкаф в углу комнаты.
– Вы, я вижу тоже не только пчеловод и рыбак.
– Хорошо, что напомнили, Иван Александрович! Я дам вам прочесть книгу о кресте игуменьи. Думаю, что из нее вы узнаете много нового.
Гусев достал из шкафа брошюрку в мягком зеленом переплете и положил перед Платовым.
– Здесь и о проклятии написано.
– Обязательно почитаю, Никита Сергеевич.
– Мы с Зоей дружили, – продолжал старик. – Найти ее убийцу дело чести не только для вас, но и для меня. Старушка часто приходила сюда. Я не мастер на все руки и уборка в доме не входит в число моих талантов. Она часто сиживала на том стуле, который сейчас занимаете вы…
Иван почувствовал сильное желание встать, но сделал вид, что не придал значения словам Гусева.
– Зоя была замечательной рассказчицей. Знакомила меня с историей этой страны и в частности со смутными годами террора. Как-то в нашем разговоре вы назвали ее дядю порядочной сволочью. Отчасти это так. Например, группа НКВД, в которую входил Аскаленко в тридцать седьмом, настолько устала ликвидировать врагов народа по всей форме, что даже не входила в дома.
– Это как?
– Просто бросали камни в окна, а хозяин, выходивший посмотреть, в чем дело, получал свою порцию свинца.
– Ишь ты! – вновь отделался восклицанием Платов.
– Это была стая бешеных псов, и дядя Зои Петровны ничем не отличался от остальных. Однако его самоубийство было не только раскаянием, но и предательством.
– Это кого же он предал?
– Своих товарищей! Вы знаете о том, как его хоронили?
– Слыхал от матери, в общих чертах. Я уже говорил.
Никита Сергеевич вздохнул.
– В том-то и дело, что в общих. Аскаленко хоронила упившаяся до поросячьего визга свора собратьев по оружию. В чужой склеп его запихали не по собственной воле, а в насмешку.
– Это в какой мере меняет мои взгляды на события тех дней, – Иван задумчиво вертел в руке ложку. – Однако икона…
– Именно икона! – Гусев встал и начал расхаживать по комнате. – Чекисты награбили много ценностей, но только в руки Аскаленко попало то, что таило в себе старинное проклятие! Как я уже говорил, нынешнему владельцу иконы не позавидуешь.
– Знать бы кто этот владелец…
– Коль скоро вас интересуют умозаключения старого дурака, то искать следует среди местных. Если отбросить стариков, то людей обладающих достаточной физической силой в Липовке останется человек пять-шесть, не больше. Справится со старушками одно, а придушить, как котенка Рыжова – совсем другое.
Платов вскочил и хлопнул себя ладонью по лбу.
– И как же я мог забыть! Мне пора Никита Сергеевич. Спасибо за уху!
Участковый с такой поспешностью выкатился за двери, что Гусев долго не мог прийти в себя от изумления.
Глава 4. Пила
На этот раз ухмыльнулся Иван, у которого был готов ответ на этот каверзный вопрос.
– Скажу, что ты свидетельницу решил оставить до тех пор, пока Витьку не отыщем. Может, ты знаешь, где Рыжов заныкался, да говорить не хочешь!
– Ты и вправду так думаешь?
– Нет, – покачал головой участковый. – Рыжов тебя в каморке запер. С какой стати ему с тобой откровенничать?
– Правильно мыслишь, Шерлок. Теперь пораскинь мозгами и выдай умозаключение о том, что я в этой конуре жрать буду.
– И откуда у тебя, пигалица, этот жаргон?
– Странствую, слушаю и изучаю устное народное творчество.
– Оно и видно, доизучалась, – вздохнул Иван. – А насчет еды не волнуйся. С голоду не помрешь. Я в магазин заскочу и куплю чего-нибудь.
Юля зевнула, продемонстрировав розовое, как у котенка нёбо.
– И про сигареты не забудь. Я только с фильтром курю.
Платов обернулся у двери.
– И «Беломору» рада будешь. Отдыхай!
– Успеха в расследовании! Наше вам с кисточкой!
* * *
В конторе сельхозкооператива весело гудел настольный вентилятор, гонявший душный воздух из угла в угол. Главная бухгалтерша задумчиво морщила лоб и шевелила губами, подсчитывая количество букв в слове, которое необходимо было вписать в клетки кроссворда. Перебрав в уме все возможные варианты, она поняла, что без посторонней помощи не обойтись.– Егор Дмитриевич! Вопросик по вашей части. Воровской инструмент – пять букв.
– Фомка! – счетовод Симпляков заполнял финансовую ведомость, но ответил на поставленный вопрос ни секунды не задумываясь.
Подобного рода словечки звучали для него, как музыка. Егор Дмитриевич знал о мире криминала столько, что мог бы служить консультантом при МВД, но злая судьба сделала его всего лишь пронырливым счетоводом.
В районной библиотеке, куда Митрич заглядывал при каждом удобном случае он прочитал решительно все детективные романы и надоедал библиотекарям вопросами о датах поступления новых партий криминального чтива.
От заполнения ведомости Симплякова оторвал рокот двигателя мотоцикла участкового. Митрич выглянул в окно и, увидев, что Платов входит в Дом колхозника, поспешно встал из-за стола.
– Я на пару минут отлучусь?
– Да хоть на пару часов, – зевнула бухгалтерша. – Только, пожалуйста, еще одно словечко, Егор Дмитриевич. Уж очень сложное. Наука об отпечатках пальцев. Аж тринадцать букв.
– Дактилоскопия! – крикнул Митрич уже из-за двери.
В ожидании участкового, он даже пританцовывал от нетерпения. Как только тот вышел из-за двери сразу вцепился Ивану в рукав. Платов мысленно взвыл от досады. Он давно убедился, что избавиться от Симплякова можно только с помощью физического устранения последнего.
– Какие подвижки в деле? – доверительным полушепотом поинтересовался Митрич на лысой голове, которого играли солнечные зайчики. – Я заметил ваш мотоцикл из окна конторы и сразу смекнул: пытаетесь спрятать от мести маньяка важную свидетельницу.
Участковый, который уже начал чувствовать сильную головную боль вырвал свой рукав из цепких коготков преемника Ната Пинкертона.
– Бог с вами, Егор Дмитриевич, какие подвижки? Какие свидетельницы? Какое дело?
Выбить Митрича из седла было не так-то просто.
– Меня вам не провести, Иван Александрович! Я назвал это дело «История мертвых старух»!
– Эк куда вас занесло! Нина Павловна, слава Богу, пока жива!
– Мелочи, – отмахнулся Симпляков. – Процесс, как говорится, пошел и главная задача, таких как мы с вами, его контролировать!
– Вот и контролируйте, сколько душе угодно, а мне ехать надо! – взмолился Иван.
– Понимаю, – Митрич сурово кивнул. – Дело есть дело. Какие будут указания?
– Не понял?
– Ну, моя роль в этом деле, – лохматые брови счетовода грозно сошлись на переносице.
– Ах, указания! – рассмеялся Платов. – Поменьше Маринину и Донцову читайте. За «Войну и мир» возьмитесь что ли…
– Вы недооцениваете важность работы с информаторами. А я, между прочим, кое-что знаю.
Иван понял, что придется подыграть Симплякову. Он со шпионским видом посмотрел по сторонам.
– Теперь можно. Говорите.
– Перед смертью Зоя Петровна дважды ездила в райцентр, – Митрич многозначительно воздел к небу указательный палец. – Понимаете, дважды!
– В церковь старушка ездила и всех-то делов.
Симпляков дробно захихикал.
– А вот и не в церковь!
– А куда?
– В би-блио-те-ку!
Воспользовавшись тем, что Митрич зажмурился, наслаждаясь произведенным эффектом, Иван рванул к мотоциклу. Тот, слав Богу, завелся с первого раза и, участковому удалось-таки оторваться от добровольного помощника.
Симпляков смотрел вслед сбежавшему инспектору без особого сожаления.
Долгие ему приходилось быть теоретиком раскрытия запутанных уголовных дел. И только сутки назад представилась возможность раскрыть всю мощь своего аналитического ума. Умышленное убийство при столь загадочных обстоятельствах случилось под самым носом, в его родной Липовке! Душегуб-глупышка просто не догадывался, что дело ему придется иметь с Егором Симпляковым!
Митрич промакнул лысину носовым платком, расправил плечики и двинулся в контору, чтобы вновь окунуться в мутный омут своей бухгалтерии.
* * *
Освободившись от Митрича, Иван отправился к заике Астахову. Уже издали он понял, что поговорить с предпринимателем не придется: «мерседеса» у дома не было.Для очистки совести участковый подъехал к массивным стальным воротам, полюбовался множеством замков и решил еще раз заглянуть на место происшествия – в дом библиотекарши Аскаленко. Он находился за поворотом дороги, метрах в двухстах, но уже сев в седло мотоцикла Платов услышал встревоженные голоса. Сердце екнуло. Ивану, на участке, которого регистрировались только административные правонарушения, с лихвой хватало свалившегося на его голову происшествия со старушками. Новых бед он не желал, но, свернув за угол, понял: они уже случились.
Группа старушек обступила Гусева, который, качая седой головой, что-то рассказывал. Заметив участкового, Никита Сергеевич раздвинул своих слушательниц и направился к Ивану. Он нес длинную удочку и Платов, глядя на поплавок из гусиного пера, долго не мог взять в толк: зачем она сдалась старику?
– Здравствуйте, Иван Александрович, – Гусев явно не знал, что ему делать с удочкой и перекладывал ее из руки в руку. – Прошу прощения, но на этот раз вестником неприятностей для вас стал я.
– Не тяните, Никита Сергеевич. Какая опять проблема в Липовке?
– Рыжов, – пчеловод наклонил голову, убеленную сединой. – Наш Витька…
– Отыскался?
В голове у Платова сразу сложился перечень того, что мог натворить «наш Витька». Убил? Украл? Кто на этот раз стал жертвой Рыжова? Гусев прервал ход его мыслей одним емким и понятным словом:
– Убит.
– Как убит? Кем?
– Боюсь, что ответов на эти вопросы у меня нет и искать их придется вам с коллегами. Я просто нашел его труп, – Никита Сергеевич слегка повысил голос, чтобы подчеркнуть свои следующие слова. – На старом кладбище.
– А вас-то, каким ветром туда занесло?
– Самым обычным, – улыбнулся Гусев. – Не думайте, Иван Александрович, что я бродил там, в поисках встречи с призраком чекиста. Просто кроме пчеловодства у меня есть и другое увлечение – рыбалка. Часиков в шесть утра я отправился на наше озерцо с намерением заарканить пару-тройку карасей, а, возвращаясь мимо кладбищенской ограды, увидел лежащего человека. Сначала думал, что Витька нажрался перед, но…
Рассказывать о том, что произошло с Рыжовым на самом деле, Гусеву пришлось не только Платову, но и целой своре подъехавших сыщиков, следователей. Причем Никита Сергеевич отвечал на все вопросы настолько толково и обстоятельно, что Платову хотелось поблагодарить старика.
На этот раз в Липовку соизволили почтить своим присутствием чины из областного управления и, к счастью для Ивана, Ляшенко с ним почти не общался. Зато чего стоили испепеляющие взгляды майора, которые он бросал на участкового! Платов чувствовал себя так, будто он лично придушил Рыжова.
Тот лежал, широко раскинув татуированные руки, у кладбищенской ограды и смотрел в небо широко открытыми глазами. Багровая отметина на шее выглядела жутко, но не шла ни в какое сравнение с выражением ужаса на лице мертвеца.
Иван знал, что ушлого Витьку трудно застать врасплох и тот, кому это удалось, был парень не промах.
Труп увезли и, пока вся сыскная братия ползала на четвереньках в тщетных поисках следов убийцы, Иван ловил себя на том, что никак не может сосредоточиться на чем-то конкретном. Он то и дело поглядывал на серую махину склепа, перед которым все остальные кресты и надгробия казались просто карликами. Вспомнился Лозоплетельщик, его пророчество о том, что Платову придется заглянуть в бездну и свернуть на дороги мрака. Может быть, пробил час первого из трех испытаний? Иван тряхнул головой. Он начинал думать о Лозоплетельщике так, словно тот существовал на самом деле, а подобные мысли могли привести только в дом для умалишенных. Баста! Если у него и есть какая-то миссия, то заключается она в том, чтобы найти убийцу. В противном случае, в роли Лозоплетельщика выступит Ляшенко. Уж он-то точно не даст Платову возможности жить по-человечески и завяжет прутик судьбы инспектора в узел.
Перед отъездом майор впервые обратился к Ивану.
– Встретимся завтра на совещании! – заявил он и хлопнул дверцей УАЗа так, что корпус машины задрожал.
После всех переживаний дня участковый почувствовал, что не сможет взобраться на седло мотоцикла и, рухнул на ближайшую скамейку. В голове вертелась только одна мысль: если Рыжов был убийцей то, кто же прикончил его?
Когда плеча Ивана коснулась чья-то рука, он вздрогнул. Оказалось, что рядом присел Гусев.
– Заскучали, Иван Александрович?
– Тут не то, что заскучаешь – в петлю с тоски полезешь.
– Совсем как наш бравый чекист Аскаленко?
– Дался вам этот Аскаленко! – вспыхнул Платов. – С живыми бы разобраться!
Никита Сергеевич пожал плечами.
– Не надо обижаться на пожилого человека. Может, лучше поболтаем за тарелочкой ухи? Я ведь не только трупы отыскиваю, но еще и рыбу ловлю. Совмещаю, так сказать, приятное с полезным.
Услыхав это оправдание, Иван не удержался от улыбки, а затем прыснул со смеха. Через несколько секунд участковый и пчеловод хохотали так, что на глазах у обоих выступили слезы. Если бы, кто-нибудь из односельчан увидел их в этот момент, то наверняка решил бы, что парочка вовсю потешается над новопреставленным рабом божьим Рыжовым.
Смехотерапия подействовала на Платова освежающе, а горячая уха Гусева вообще придала ему столько сил, что он готов был, не сходя с места, поймать всех воров и убийц.
– Смотрю я на вас и удивляюсь, Никита Сергеевич, – участковый с сожалением отодвинул пустую тарелку. – Умный и рассудительный человек, а верите в какую-то покрытую плесенью легенду.
– Спасибо за комплимент, Иван Александрович, но в существовании привидений я сильно сомневаюсь. Однако легенды на пустом месте не возникают.
– Опять вы про этого чекиста!
Гусев поднял указательный палец.
– Секундочку! Вы ведь не знали покойную Зою Петровну так хорошо, как знал ее я. Аскаленко, смею заметить, была женщиной весьма эрудированной и начитанной.
Платов кивнул на книжный шкаф в углу комнаты.
– Вы, я вижу тоже не только пчеловод и рыбак.
– Хорошо, что напомнили, Иван Александрович! Я дам вам прочесть книгу о кресте игуменьи. Думаю, что из нее вы узнаете много нового.
Гусев достал из шкафа брошюрку в мягком зеленом переплете и положил перед Платовым.
– Здесь и о проклятии написано.
– Обязательно почитаю, Никита Сергеевич.
– Мы с Зоей дружили, – продолжал старик. – Найти ее убийцу дело чести не только для вас, но и для меня. Старушка часто приходила сюда. Я не мастер на все руки и уборка в доме не входит в число моих талантов. Она часто сиживала на том стуле, который сейчас занимаете вы…
Иван почувствовал сильное желание встать, но сделал вид, что не придал значения словам Гусева.
– Зоя была замечательной рассказчицей. Знакомила меня с историей этой страны и в частности со смутными годами террора. Как-то в нашем разговоре вы назвали ее дядю порядочной сволочью. Отчасти это так. Например, группа НКВД, в которую входил Аскаленко в тридцать седьмом, настолько устала ликвидировать врагов народа по всей форме, что даже не входила в дома.
– Это как?
– Просто бросали камни в окна, а хозяин, выходивший посмотреть, в чем дело, получал свою порцию свинца.
– Ишь ты! – вновь отделался восклицанием Платов.
– Это была стая бешеных псов, и дядя Зои Петровны ничем не отличался от остальных. Однако его самоубийство было не только раскаянием, но и предательством.
– Это кого же он предал?
– Своих товарищей! Вы знаете о том, как его хоронили?
– Слыхал от матери, в общих чертах. Я уже говорил.
Никита Сергеевич вздохнул.
– В том-то и дело, что в общих. Аскаленко хоронила упившаяся до поросячьего визга свора собратьев по оружию. В чужой склеп его запихали не по собственной воле, а в насмешку.
– Это в какой мере меняет мои взгляды на события тех дней, – Иван задумчиво вертел в руке ложку. – Однако икона…
– Именно икона! – Гусев встал и начал расхаживать по комнате. – Чекисты награбили много ценностей, но только в руки Аскаленко попало то, что таило в себе старинное проклятие! Как я уже говорил, нынешнему владельцу иконы не позавидуешь.
– Знать бы кто этот владелец…
– Коль скоро вас интересуют умозаключения старого дурака, то искать следует среди местных. Если отбросить стариков, то людей обладающих достаточной физической силой в Липовке останется человек пять-шесть, не больше. Справится со старушками одно, а придушить, как котенка Рыжова – совсем другое.
Платов вскочил и хлопнул себя ладонью по лбу.
– И как же я мог забыть! Мне пора Никита Сергеевич. Спасибо за уху!
Участковый с такой поспешностью выкатился за двери, что Гусев долго не мог прийти в себя от изумления.
Глава 4. Пила
Иван горячился зря. Дом Астахова встретил его темными окнами и запертыми на знаменитые замки воротами. Во дворе звенела цепью овчарка. Оставалось отложить разговор на завтра и не забыть заглянуть к предпринимателю до совещания в РОВД. В конце концов, Николай не Витька и просто так из деревни не сбежит. Для очистки совести Иван завернул на пилораму, но и там хозяина не было.
– В конце концов, если икона у него, то пусть о Кольке позаботится Евфросинья! – заявил Платов спидометру мотоцикла.
Игривое настроение моментально улетучилось, когда участковый заметил, что все окна его дома празднично светятся. Он заглушил мотоцикл и начал вспоминать о том, куда задевал табельное оружие. Если выключать перед уходом свет и запирать дверь на замок было для Ивана делом обычным, то возня с «макаровым» доставляла ему много мук. Он еще томился в тягостных раздумьях, когда скрипнула рама окна и раздался задорный девичий голосок:
– Эй, Шерлок! Будешь там целую ночь сидеть или все-таки загонишь во двор свою рухлядь?
Пока Платов возился с мотоциклом, Юля болтала ногами сидя на перилах крыльца и попыхивала сигаретой. Сурово сдвинув брови, Иван остановился перед девушкой.
– Ты как мой дом нашла и как сюда забралась?
– Отвечаю по порядку: не такая уж конспиративная квартира твоя хаза и не такие уж узкие в ней форточки, чтобы я в них не пролезла! Я ведь довольно гибкая, если заметил, не то, что некоторые.
– Форточница! Завтра же в деревне твоей ноги не будет!
Иван отпер дверь, и Юля юркнула в дом первой.
– Попрошу без оскорблений, старлей! – девушка скорчила обиженную рожицу. – Не с голодухи же мне было помирать!
– Своей смертью тебе все равно не умереть, – улыбнулся участковый, увидев, что на столе стоят тарелки с салатом и аккуратно нарезанной колбасой. – А за то, что про тебя забыл – извиняюсь. Замотался совсем.
– Извинения принимаю. Идите ужинать, офицер!
Сизова откозыряла настолько комично, что Иван не удержался от новой улыбки. Войдя в комнату, увидел, что разбросанные протоколы собраны в аккуратную стопку, пол чисто вымыт, а пыльные книжные полки явно познакомились с влажной тряпкой.
– Ты, наверное, в ординарцы ко мне набиваешься?
Платов не успел и глазом моргнуть, как Юля оказалась у него на коленях и обвила его шею руками.
– Почему именно в ординарцы?
Справиться с нахлынувшим возбуждением Иван не смог и не сразу нашел в себе силы столкнуть Юлю с коленей. Она спрыгнула сама.
– Не краснейте, старший лейтенант! Я не собираюсь вас совращать и обучать тонкостям Камасутры.
От этих слов Платов покраснел еще больше. Чтобы хоть как-то справиться со смущением он схватил с тарелки колбасу и принялся яростно жевать.
– В деревне хоть никто не видел, как ты сюда пробиралась?
– Обижаешь, начальник! С моими талантами твою сельскую братию вокруг пальца обвести – раз плюнуть! Старые кошелки не то, что меня – танк проморгают!
Иван, наконец, пришел в себя. Ему совсем не хотелось есть. Проведя пятерней по рыжей шевелюре, он покачал головой.
– Хорошая ты девчонка, Юлька, но в Липовке сейчас тебе не место. Плохо здесь, совсем плохо. Рыжова утром на кладбище мертвым нашли.
Впервые за время короткого знакомства с Сизовой, он увидел на ее лице серьезное и вместе с тем беспомощное выражение. Они ей очень шли, делая красоту девушки заметней. Юля облокотилась на стол и сдула упавшую на глаза каштановую прядь.
– Допился Витек…
– Если бы, Юля. Задушили его.
Девушка побледнела.
– Не деревня, а прямо какой-то заповедник душегубов.
– Не знаю, но завтра с утра пораньше я тебя на автобусную станцию отвезу, деньги на билет дам и… попутного ветра.
Иван подошел к Юле и осторожно погладил по голове.
– А сейчас приказываю спать!
– Вместе? – вновь обрела свою жизнерадостность Юля. – Ох, и побарахтаемся!
– Мне до шуток.
– Какие шутки? Разве товарищ старший лейтенант не знает насколько это серьезное дело? Одной сноровки целое море потребуется, а, сколько сил – вообще страшно сказать!
И вновь, чтобы скрыть предательскую краску на лице Иван отвернулся к шкафу и принялся доставать два комплекта постельного белья.
– Я на веранде лягу, а ты здесь на моей кровати и, пожалуйста, брось свои дурацкие шуточки.
Юля промолчала. Только когда Платов протягивал ей простынь и одеяло, поинтересовалась:
– А зачем меня сюда привез?
– Сама-то, как считаешь?
– Наверное, чтобы я опять в руки кому-то вроде Витьки не попалась?
– Ход мыслей верный, – ответил Иван с веранды. – Спокойной ночи, бродяжка!
Лежа на своем жестком ложе, он слышал, как девушка возится с постелью. Щелкнул выключатель и все стихло.
Ночь, которая давно стучалась в дом, наконец-то впустили. Иван старался сосредоточиться на убийце, рыскавшем по деревне, но мысли то и дело возвращались к Юле. Хотелось бы ему видеть в роли жены такую девушку? Он ведь понял, что за напускной бесшабашностью скрывалось острое желание быть кому-то нужной и поэтому отвечал на свой вопрос – да.
Вскоре усталость сделала свое дело и Иван уснул. Первым гостем его снов стал безобразный скелет, размахивавший удостоверением сотрудника НКВД. Скелет почему-то говорил голосом заики Астахова и требовал от Платова признания в том, что он английский шпион. Потом появился Рыжов. Он тыкал пальцем в странгуляционную борозду на своей шее и повторял:
– Я боюсь! Иван, я боюсь!
Платов вывалился из сна потому, что голос мертвого Виктора был голосом Юли. Жар обнаженного девичьего тела не был сном.
– Ваня, я боюсь! – шептала Юля. – Не прогоняй меня, пожалуйста. Мне приснился Витька. Он опять тащил меня в свою кладовую и…
Горячие слезы девушки обжигали Ивану грудь. Он обнял Юлю.
– Нам снились почти одинаковые сны.
Платов не помнил, когда в последний раз имел дело с женщиной, но после того, как бессильно откинулся на мокрую от пота подушку, понял: таких ощущений он точно не испытывал. Все повторилось несколько раз уже на кровати, а потом Юля уснула, пристроив голову на его груди. Иван уснул на несколько минут позже.
На этот раз ни один из живых маньяков и убийц-мертвецов не осмелился прийти в сновидения счастливой пары.
Впрочем, плата за пустячное хулиганство была такой высокой, что можно было и потерпеть.
Николай старался, чтобы сигаретный дым не попадал в салон из-за боязни, что его впитает внутренняя обивка. Опасения были излишними: салон «мерседеса» настолько пропитался запахом бензина, что капелька сигаретного амбре испортить его не могла.
Машина была такой древней, что, наверное, уже не помнила имена прежних владельцев. Ее ремонты больше напоминали реанимационные мероприятия, но Астахов с удовольствием копался в двигателе и часы напролет потел под автомобилем. Главным был принцип. Вопрос престижа. Весь транспортный парк Липовки включал только трактора, мотоцикл участкового, да гужевые повозки. И только владелец пилорамы Николай Астахов, который хоть и закончил лишь восемь классов, имел собственное авто. Долговязый и нескладный он с детства заикался, поэтому служил предметом постоянных насмешек. А в итоге вырос и доказал всему честному миру, что не внешность и речевые показатели в этой жизни главное. И плевать, что весь честной мир умещается в небольшой деревеньке!
Дождавшись нужного времени, предприниматель резво взбежал по ступенькам библиотеки. Как и предполагалось, хозяйка книжного царства была занята наведением марафета на своем личике и, разозлившись на позднего посетителя, ткнула пальцем в сторону читального зала.
– «За рулем» – третья полка сверху. И, пожалуйста, побыстрее: через двадцать минут закрываемся.
– Я м-мигом.
Войдя в читальный зал, Астахов выглянул из двери и убедился в том, что библиотекарша увлеченно протирает свои очки. Он быстро отыскал нужные ему подшивки, не имевшие с водительским журналом ничего общего, раскрыл их в нужных местах и достал из кармана складной нож. Вся операция заняла меньше минуты и когда библиотекарша пришла прогонять любителя позднего чтения, тот мирно листал журнал «За рулем».
– П-простите, п-пожалуйста, что з-задержал.
Выйдя из библиотеки, Астахов сел в машину и отъехал до ближайшей мусорной урны.
Там он поборолся с искушением прочитать напечатанное на реквизированных листах, но передумал и просто освободил карманы от макулатуры. Весь остаток дня он метался по своим лесопильным делам.
Возвращался в Липовку уже в сумерках, но был в отличном настроении и несколько раз поглядывал на заднее сидение. Там лежала вещица, за которую стоило хорошенько поторговаться и, в случае успешной сделки, серьезно поправить дела своей фирмы.
Предприятие Астахова внешне выглядело как колхозная ферма, каковой и являлась во времена своей социалистической юности. Потом она пришла в упадок, и хитрый предприниматель выкупил полуразвалившийся коровник за гроши. Приволок туда из дома громоздкую пилораму, сверлильный станок, спер несколько старых верстаков из колхозной слесарки и зарегистрировался предпринимателем.
Дела шли ни шатко, ни валко. Зимой доски никому не требовались и на дороге к пилораме вырастали сугробы. Зато летом, когда в окрестностях начинали строительство дачники, Николай чувствовал и вел себя, как потомственный дворянин.
Впрочем, наступлением застоя в лесопильном бизнесе не мешало Астахову обогащаться. Самогон, который ему поставляла Натаха Устинова, шел нарасхват в любом месте и при любой погоде.
Делу несколько мешало упорное нежелание рыжего участкового понимать тонкости текущего момента, но Астахов надеялся поумерить пыл Платова среднего размера взяткой.
Короче, планов и амбиций у Николая хватало, а его желанию заграбастать деньгу мог бы позавидовать любой из олигархов.
Ближайшая сделка, при правильном подходе, тоже сулила знатный барыш, отчего душа предпринимателя пела и плясала.
Ко времени приезда в Липовку стемнело окончательно и Астахову пришлось включить фары. Он взглянул на наручные часы и удовлетворенно хмыкнул. Уж он-то покажет, кто является хозяином положения!
Дорога на подъезде к пилораме стала совершенно невыносимой. На каждом ухабе ржавые суставы «мерседеса» грозили развалиться по болтикам и винтикам, но Астахов стойко перенес все дорожные неприятности и припарковался у входа.
В помещение было легко проникнуть, просто оторвав несколько гнилых досок, но для Николая был главным вопрос престижа. Поэтому он оснастил входную дверь такими внушительными замками, что все нормальные люди давились от смеха, глядя на эти чудеса технической укрепленности.
Предприниматель справился с очередным замком и, воткнул ключ во второй, когда внутри пилорамы отчетливо прозвучали чьи-то шаги. Астахов напрягся и застыл с ключом в руках. Ворюги? Да кто осмелится покуситься на его имущество! Николай вдруг совершенно успокоился и улыбнулся.
– В конце концов, если икона у него, то пусть о Кольке позаботится Евфросинья! – заявил Платов спидометру мотоцикла.
Игривое настроение моментально улетучилось, когда участковый заметил, что все окна его дома празднично светятся. Он заглушил мотоцикл и начал вспоминать о том, куда задевал табельное оружие. Если выключать перед уходом свет и запирать дверь на замок было для Ивана делом обычным, то возня с «макаровым» доставляла ему много мук. Он еще томился в тягостных раздумьях, когда скрипнула рама окна и раздался задорный девичий голосок:
– Эй, Шерлок! Будешь там целую ночь сидеть или все-таки загонишь во двор свою рухлядь?
Пока Платов возился с мотоциклом, Юля болтала ногами сидя на перилах крыльца и попыхивала сигаретой. Сурово сдвинув брови, Иван остановился перед девушкой.
– Ты как мой дом нашла и как сюда забралась?
– Отвечаю по порядку: не такая уж конспиративная квартира твоя хаза и не такие уж узкие в ней форточки, чтобы я в них не пролезла! Я ведь довольно гибкая, если заметил, не то, что некоторые.
– Форточница! Завтра же в деревне твоей ноги не будет!
Иван отпер дверь, и Юля юркнула в дом первой.
– Попрошу без оскорблений, старлей! – девушка скорчила обиженную рожицу. – Не с голодухи же мне было помирать!
– Своей смертью тебе все равно не умереть, – улыбнулся участковый, увидев, что на столе стоят тарелки с салатом и аккуратно нарезанной колбасой. – А за то, что про тебя забыл – извиняюсь. Замотался совсем.
– Извинения принимаю. Идите ужинать, офицер!
Сизова откозыряла настолько комично, что Иван не удержался от новой улыбки. Войдя в комнату, увидел, что разбросанные протоколы собраны в аккуратную стопку, пол чисто вымыт, а пыльные книжные полки явно познакомились с влажной тряпкой.
– Ты, наверное, в ординарцы ко мне набиваешься?
Платов не успел и глазом моргнуть, как Юля оказалась у него на коленях и обвила его шею руками.
– Почему именно в ординарцы?
Справиться с нахлынувшим возбуждением Иван не смог и не сразу нашел в себе силы столкнуть Юлю с коленей. Она спрыгнула сама.
– Не краснейте, старший лейтенант! Я не собираюсь вас совращать и обучать тонкостям Камасутры.
От этих слов Платов покраснел еще больше. Чтобы хоть как-то справиться со смущением он схватил с тарелки колбасу и принялся яростно жевать.
– В деревне хоть никто не видел, как ты сюда пробиралась?
– Обижаешь, начальник! С моими талантами твою сельскую братию вокруг пальца обвести – раз плюнуть! Старые кошелки не то, что меня – танк проморгают!
Иван, наконец, пришел в себя. Ему совсем не хотелось есть. Проведя пятерней по рыжей шевелюре, он покачал головой.
– Хорошая ты девчонка, Юлька, но в Липовке сейчас тебе не место. Плохо здесь, совсем плохо. Рыжова утром на кладбище мертвым нашли.
Впервые за время короткого знакомства с Сизовой, он увидел на ее лице серьезное и вместе с тем беспомощное выражение. Они ей очень шли, делая красоту девушки заметней. Юля облокотилась на стол и сдула упавшую на глаза каштановую прядь.
– Допился Витек…
– Если бы, Юля. Задушили его.
Девушка побледнела.
– Не деревня, а прямо какой-то заповедник душегубов.
– Не знаю, но завтра с утра пораньше я тебя на автобусную станцию отвезу, деньги на билет дам и… попутного ветра.
Иван подошел к Юле и осторожно погладил по голове.
– А сейчас приказываю спать!
– Вместе? – вновь обрела свою жизнерадостность Юля. – Ох, и побарахтаемся!
– Мне до шуток.
– Какие шутки? Разве товарищ старший лейтенант не знает насколько это серьезное дело? Одной сноровки целое море потребуется, а, сколько сил – вообще страшно сказать!
И вновь, чтобы скрыть предательскую краску на лице Иван отвернулся к шкафу и принялся доставать два комплекта постельного белья.
– Я на веранде лягу, а ты здесь на моей кровати и, пожалуйста, брось свои дурацкие шуточки.
Юля промолчала. Только когда Платов протягивал ей простынь и одеяло, поинтересовалась:
– А зачем меня сюда привез?
– Сама-то, как считаешь?
– Наверное, чтобы я опять в руки кому-то вроде Витьки не попалась?
– Ход мыслей верный, – ответил Иван с веранды. – Спокойной ночи, бродяжка!
Лежа на своем жестком ложе, он слышал, как девушка возится с постелью. Щелкнул выключатель и все стихло.
Ночь, которая давно стучалась в дом, наконец-то впустили. Иван старался сосредоточиться на убийце, рыскавшем по деревне, но мысли то и дело возвращались к Юле. Хотелось бы ему видеть в роли жены такую девушку? Он ведь понял, что за напускной бесшабашностью скрывалось острое желание быть кому-то нужной и поэтому отвечал на свой вопрос – да.
Вскоре усталость сделала свое дело и Иван уснул. Первым гостем его снов стал безобразный скелет, размахивавший удостоверением сотрудника НКВД. Скелет почему-то говорил голосом заики Астахова и требовал от Платова признания в том, что он английский шпион. Потом появился Рыжов. Он тыкал пальцем в странгуляционную борозду на своей шее и повторял:
– Я боюсь! Иван, я боюсь!
Платов вывалился из сна потому, что голос мертвого Виктора был голосом Юли. Жар обнаженного девичьего тела не был сном.
– Ваня, я боюсь! – шептала Юля. – Не прогоняй меня, пожалуйста. Мне приснился Витька. Он опять тащил меня в свою кладовую и…
Горячие слезы девушки обжигали Ивану грудь. Он обнял Юлю.
– Нам снились почти одинаковые сны.
Платов не помнил, когда в последний раз имел дело с женщиной, но после того, как бессильно откинулся на мокрую от пота подушку, понял: таких ощущений он точно не испытывал. Все повторилось несколько раз уже на кровати, а потом Юля уснула, пристроив голову на его груди. Иван уснул на несколько минут позже.
На этот раз ни один из живых маньяков и убийц-мертвецов не осмелился прийти в сновидения счастливой пары.
* * *
Предприниматель Николай Астахов курил, откинувшись на спинку своего «Мерседеса», то и дело поглядывая на часы. Согласно полученной инструкции он должен был зайти в библиотеку незадолго до ее закрытия. Поскольку у Астахова была масса своих дел в городе, он злился на человека, давшего столь странное поручение.Впрочем, плата за пустячное хулиганство была такой высокой, что можно было и потерпеть.
Николай старался, чтобы сигаретный дым не попадал в салон из-за боязни, что его впитает внутренняя обивка. Опасения были излишними: салон «мерседеса» настолько пропитался запахом бензина, что капелька сигаретного амбре испортить его не могла.
Машина была такой древней, что, наверное, уже не помнила имена прежних владельцев. Ее ремонты больше напоминали реанимационные мероприятия, но Астахов с удовольствием копался в двигателе и часы напролет потел под автомобилем. Главным был принцип. Вопрос престижа. Весь транспортный парк Липовки включал только трактора, мотоцикл участкового, да гужевые повозки. И только владелец пилорамы Николай Астахов, который хоть и закончил лишь восемь классов, имел собственное авто. Долговязый и нескладный он с детства заикался, поэтому служил предметом постоянных насмешек. А в итоге вырос и доказал всему честному миру, что не внешность и речевые показатели в этой жизни главное. И плевать, что весь честной мир умещается в небольшой деревеньке!
Дождавшись нужного времени, предприниматель резво взбежал по ступенькам библиотеки. Как и предполагалось, хозяйка книжного царства была занята наведением марафета на своем личике и, разозлившись на позднего посетителя, ткнула пальцем в сторону читального зала.
– «За рулем» – третья полка сверху. И, пожалуйста, побыстрее: через двадцать минут закрываемся.
– Я м-мигом.
Войдя в читальный зал, Астахов выглянул из двери и убедился в том, что библиотекарша увлеченно протирает свои очки. Он быстро отыскал нужные ему подшивки, не имевшие с водительским журналом ничего общего, раскрыл их в нужных местах и достал из кармана складной нож. Вся операция заняла меньше минуты и когда библиотекарша пришла прогонять любителя позднего чтения, тот мирно листал журнал «За рулем».
– П-простите, п-пожалуйста, что з-задержал.
Выйдя из библиотеки, Астахов сел в машину и отъехал до ближайшей мусорной урны.
Там он поборолся с искушением прочитать напечатанное на реквизированных листах, но передумал и просто освободил карманы от макулатуры. Весь остаток дня он метался по своим лесопильным делам.
Возвращался в Липовку уже в сумерках, но был в отличном настроении и несколько раз поглядывал на заднее сидение. Там лежала вещица, за которую стоило хорошенько поторговаться и, в случае успешной сделки, серьезно поправить дела своей фирмы.
Предприятие Астахова внешне выглядело как колхозная ферма, каковой и являлась во времена своей социалистической юности. Потом она пришла в упадок, и хитрый предприниматель выкупил полуразвалившийся коровник за гроши. Приволок туда из дома громоздкую пилораму, сверлильный станок, спер несколько старых верстаков из колхозной слесарки и зарегистрировался предпринимателем.
Дела шли ни шатко, ни валко. Зимой доски никому не требовались и на дороге к пилораме вырастали сугробы. Зато летом, когда в окрестностях начинали строительство дачники, Николай чувствовал и вел себя, как потомственный дворянин.
Впрочем, наступлением застоя в лесопильном бизнесе не мешало Астахову обогащаться. Самогон, который ему поставляла Натаха Устинова, шел нарасхват в любом месте и при любой погоде.
Делу несколько мешало упорное нежелание рыжего участкового понимать тонкости текущего момента, но Астахов надеялся поумерить пыл Платова среднего размера взяткой.
Короче, планов и амбиций у Николая хватало, а его желанию заграбастать деньгу мог бы позавидовать любой из олигархов.
Ближайшая сделка, при правильном подходе, тоже сулила знатный барыш, отчего душа предпринимателя пела и плясала.
Ко времени приезда в Липовку стемнело окончательно и Астахову пришлось включить фары. Он взглянул на наручные часы и удовлетворенно хмыкнул. Уж он-то покажет, кто является хозяином положения!
Дорога на подъезде к пилораме стала совершенно невыносимой. На каждом ухабе ржавые суставы «мерседеса» грозили развалиться по болтикам и винтикам, но Астахов стойко перенес все дорожные неприятности и припарковался у входа.
В помещение было легко проникнуть, просто оторвав несколько гнилых досок, но для Николая был главным вопрос престижа. Поэтому он оснастил входную дверь такими внушительными замками, что все нормальные люди давились от смеха, глядя на эти чудеса технической укрепленности.
Предприниматель справился с очередным замком и, воткнул ключ во второй, когда внутри пилорамы отчетливо прозвучали чьи-то шаги. Астахов напрягся и застыл с ключом в руках. Ворюги? Да кто осмелится покуситься на его имущество! Николай вдруг совершенно успокоился и улыбнулся.