Априлов Борис. Приключения Лисенка в воздухе

   И когда Тихий лес погрузился в сон, Скакушка отправилась на тренировку в сопровождении своей приятельницы Зеваки, прозванной так за то, что она по целым дням зевала.
   Здесь стоит сказать несколько слов и о Зеваке. Она тоже была жабой, но не скакала, потому что во время прыжков зевать было неудобно. Но зато она умела давать указания. Когда приятельницы достигли подходящей поляны, Зевака сказала:
   — Если наши усилия увенчаются успехом, завтра Каменар будет ликвидирован!..
   Подожди, я сделаю тебе массаж… С песней или без песни?
   — С песней! — ответила Скакушка.
   — Ложись на спину.
   Скакушка покорно исполнила требование своего тренера и легла на траву. Зевака принялась массировать ей лапки.
   — Зевака стала массажисткой! — весело заметила Скакушка.
   А Зевака растирала лапки Скакушке и в такт с движениями напевала:
   Раз-два-три, раз-два-три.
   Ты не двигайся, замри.
   Та-ра, та-ра, та-ра, та-ра два шлепка и два удара.
   Раз-два-три, раз-два-три…
   Напевая, Зевака похлопывала Скакушку по мышцам, а та вздрагивала и спрашивала, нельзя ли массировать полегче, на что Зевака отвечала, что нельзя.
   Покончив с левой лапкой массажистка принялась за правую, напевая ту же песню и так же похлопывая по мышцам.
   — Готово! — заявила она наконец. — Начинай тренировку!
   Скакушка встала и приступила к главной части программы. Скок-скок, скок-скок.
   Потом — опять массаж, опять — скок-скок… И так до рассвета.
   Когда небо порозовело, к поляне стали стекаться жители Тихого леса. Собрались быстро. На самом видном месте расположился Военный совет в следующем составе:
   Медведь, Лохмач, Лис, Сивко и Еж, как уже говорилось, неизменно входил во все комиссии и советы.
   Медведь был серьезен и сосредоточен. Сивко вытянулся перед ним и доложил, что Зевака настоятельно просит принять ее:
   — Пусть придет! — распорядился Медведь. Через минуту Зевака уже стояла перед Главнокомандующим.
   — Говори! — подбодрил жабу Медведь.
   — Скакушка может спасти нас! — важно сообщила Зевака. — Прикажите сейчас же позвать ее!
   — Позовите сюда Скакушку! Жаба не заставила себя долго ждать. Приняв самую скромную позу, она встала справа от Зеваки.
   — Говорить буду я, — заявила Зевака. — Ты не умеешь правильно выражать свои мысли, они у тебя постоянно скачут.
   Она повернулась к Военному совету, обвела его членов взглядом.
   — Тихий лес, — начала Зевака, — переживает решительные дни, исполненные небывалого напряжения. Положение таково, что нужно действовать быстро и эффективно. Наша спокойная жизнь под угрозой. Наше счастье поставлено на… на…
   — На карту, — подсказал кто-то.
   — На карту, — повторила Зевака, хотя не могла себе представить, как это можно жизнь поставить на карту. — Вот почему нам необходимо мобилизовать все свои силы и — и…
   — Умение, — послышался тихий голос.
   — И умение, — снова повторила Зевака. — В противном случае…
   — Ну что ты разболталась? — прервал жабу Лохмач.
   — Не понимаешь разве, что сейчас не до слов, что наступило время решительных действий!
   — Да, да, поэтому я и пришла.
   — Тогда чего же ты тянешь?.. Мы выступаем в поход, а ты нас задерживаешь?.. Если тебе есть что предложить — предлагай, если нечего — мы выступаем!
   — У меня есть важное предложение! — торжественно изрекла Зевака, а Скакушка скромно опустила голову.
   — Какое? — спросил Медведь.
   — Я знаю, как можно проникнуть в гнездо Каменара!
   Члены совета вздрогнули. Ведь они всю ночь не сомкнули глаз, чтобы придумать, как это сделать.
   — Говори! — быстро проговорил Лис. — Что ты играешь у нас на нервах!
   — Будь спокоен, отец Лис! Ваш сын будет отомщен!
   — Скакушка снова скромно опустила голову. А ее подруга продолжала: — Скакушка допрыгнет до гнезда!
   — Как? — все взгляды устремились на жабу, которая не знала, куда деваться от счастья и волнения.
   — Всю ночь моя подруга тренировалась.
   — Ну и что из этого следует? — разозлился Медведь.
   — Как что? — спокойно переспросила Зевака. — Эта спортсменка допрыгнет до гнезда!
   Зевака обвела присутствующих победоносным взглядом. Скакушка сжалась. Наступила тишина. Все задумались. Предложение явно озадачило присутствующих.
   — Ну и что? — первым пришел в себя Лохмач.
   — Скакушка будет в орлином гнезде! — отрезала Зевака.
   — Это явная глупость! — сказал Медведь. — Разве жаба может справиться с орлом?
   Все озадаченно молчали.
   — Видите ли… об этом… я не подумала, — тихо произнесла Зевака. — Скакушка, что ты собираешься делать в орлином гнезде?
   Скакушка удивленно пожала плечами:
   — Не знаю!
   — Жалко! — вздохнула Зевака. — Такой гениальный план и такие интенсивные тренировки!..
   — Только время у нас отняли! — взорвался Медведь.
   — Как вы посмели предложить такую глупость?
   Он решительно поднялся и обратился к членам Военного совета:
   — Выступаем!.. Все уже потеряли терпение. Отдайте приказ о выступлении первой колонне. Вслед за ней — остальным. Направление — Большие горы! Заяц Сивко бросился выполнять приказ. Первая колонна двинулась к Большим горам. За ней — остальные. Длинными плотными рядами шли жители Тихого леса к скале, на которой находилось гнездо Каменара.
   Как только колонна скрылась из вида, Зевака предложила Скакушке:
   — Давай догоним их!
   — Не могу лапой пошевелить, — пожаловалась Скакушка, — что-то со мной происходит.
   — Наверно, мы слишком усердно тренировались…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. В ГНЕЗДЕ КАМЕНАРА.

   Солнце озарило вершины Больших гор. На равнине было еще темно, а орлиное гнездо уже пронизали первые солнечные лучи. Каменар открыл сначала один глаз, потом другой, увидел восходящее солнце и невольно подумал о том, что он бесчисленное количество раз наблюдает восход гордого светила и еще не раз будет видеть это зрелище. До тех пор, пока… Все-таки неприятно думать о том дне, когда солнце, как обычно, озарит землю, а тебя уже не будет на свете… Нет ничего прекраснее жизни. Ею никогда не насытишься. Вот он, Каменар, живет уже сто тридцать лет, а кажется, будто родился вчера.
   Орел зевнул и осторожно разбудил супругу.
   — Нам пора вылетать! — сказал он.
   — Давай полюбуемся немного детьми, — предложила Остроглазка. — Смотри, какие они милые!
   — Завтра начну учить их летать, — торжественно заявил отец, Для Лисенка этот день был таким же, как все дни, проведенные в гнезде.
   Проснувшись, он сразу же принялся выдумывать новые игры. Черноперко и Клювчо оказались жадными не только до еды, но и до развлечений. Лисенок понимал, что если орлята начнут скучать, орел сейчас же заметит это и преподнесет его своим детям в качестве обеда или ужина. Открыв глаза, Лисенок увидел, что орел и орлица безмолвно сидят на скале и терпеливо ждут пробуждения своих детей.
   Первым задвигался Клювчо. Он расправил крылья и несколько раз взмахнул ими. Это разбудило Черноперко, который всегда просыпался последним.
   — Осторожнее, эгоист! — крикнул он.
   — Пора вставать, — ответил Клювчо. — Посмотрим, что нового придумал сегодня вон тот.
   Пока Лисенок ломал голову над тем, что им предложить, папа Каменар сообщил:
   — Дети, с завтрашнего дня мы начнем учить вас летать!
   Орлят обрадовала эта весть. Они замахали крыльями и принялись подскакивать, как футбольные мячи. Остроглазка некоторое время с восхищением наблюдала за ними, потом напомнила орлу, что пора отправляться на поиски пищи. Они взлетели со скалы, сделали плавный круг над гнездом и понеслись по направлению к восходящему солнцу.
   — Скоро мы попробуем мясо Лисенка, — сказал Каменар.
   — И я хотела сказать то же самое. Пока что он развлекает орлят, но с завтрашнего дня они начнут летать. Они не будут сидеть все время в гнезде, и Лисенок станет им не нужен.
   — Куда мы полетим?
   — К Молодому лесу. Вчера я видела там двух оленят. Каменар повернул к Молодому лесу. Орлята высунули головы из гнезда и с интересом наблюдали за полетом родителей.
   — Начинай! — повернулся Клювчо к Лисенку.
   — Что? — прикинулся тот простачком.
   — Развлекать нас!
   — Что-то в последнее время я стал плохо слышать, — Лисенок хотел выиграть время.
   И вдруг он вспомнил о сказках Крота. Как благодарен он был ему сейчас!
   — Хотите, я расскажу вам сказку о Простокваше?
   — Хотим! — сказал Черноперко. — А что такое простокваша?
   — Я и сам не знаю.
   — Раз ты и сам не знаешь, как же ты будешь рассказывать?
   — Т-тогда я расскажу вам об орехе… который… который… упал на камень…
   — Ну, давай об орехе.
   Лисенок задумался. Он понял, что попал в собственные сети. И что ему взбрело в голову рассказывать о каком-то орехе, упавшем на камень.
   Сейчас он уже раскаивался в том, что заговорил об этом орехе и вообще пора было признать, что он не в силах больше развлекать орлят. Все, что можно было рассказать, было рассказано, все, что можно было выдумать — выдумано. Он спел все песни, которые слышал от мамы Лисы, исчерпал все знакомые ему игры. Прощай, жизнь!.. Прощайте, леса, ручьи!
   Как ни сильно было его отчаяние, Лисенок решил все же придумать какую-нибудь историю об орехе, и не просто об орехе, а об орехе, упавшем на камень…
   И ОН ПРИДУМАЛ СКАЗКУ ОБ ОРЕХЕ, КОТОРЫЙ УПАЛ НА КАМЕНЬ
   — На одном ореховом кусте, — медленно начал Лисенок, — на одном ореховом кусте, — повторил еще медленнее несчастный пленник, решивший до последнего бороться за свою жизнь, — в одной заросшей орешником лощине, — его мысль лихорадочно работала, — на одном кусте родился орех.
   — Только один? — наивно спросил Черноперко.
   — Не один, — ответил Лисенок. — Там было много орехов, но в сказке речь пойдет только об одном орехе, потому что в сказках всегда говорится о чем-то одном…
   Итак, на кусте родился и созрел один орех. Как только он вырос, он оторвался от веточки, упал на траву, подскочил и стукнулся о камень. Такое случается очень редко, но в жизни некоторые вещи случаются редко.
   Орех стукнулся о камень, подпрыгнул и остался на нем лежать. «Что теперь делать?
   — подумал он, — как я здесь прорасту?..»
   Все орехи мечтают упасть на землю. Там они бы могли пустить корни и росточками потянуться к солнцу. А потом росточки превращаются в кусты или деревья. А наш орех лежал на камне и с тревогой думал о завтрашнем дне.
   — Сдвинься с места, — обратился он к камню. — Стряхни меня, сделай что-нибудь, чтобы я мог упасть на землю!
   — Не могу, — ответил камень. — Я так устроен, что не могу сделать ни одного движения.
   — Не можешь! — рассердился орех, — ты не хочешь, — потому что у тебя сердце холодное, как камень!.. Тебе надо, чтобы я сгнил здесь или стал добычей белки, которая может появиться каждую минуту?!
   — Но что же мне делать? — камень задумался.
   — Придумай что-нибудь!
   — Не могу ничего придумать.
   — Тогда я умру от горя!
   — Может, пройдет какое-нибудь животное и захочет почесаться.
   — Ну и что?
   — Оно почешется об меня и столкнет тебя вниз.
   — Это все, что ты смог придумать?
   — Но я не вижу другого выхода. Орех готов был расплакаться. И тут вдруг подул ветер, и орех покачнулся.
   — Ой! — оживился он. — Что со мной происходит? Я вроде бы задвигался!
   Ветер усилился. Орех перевернулся.
   — Еще немного! — радостно крикнул он. — Дуй, дуй, ветер!
   Вершины деревьев зашумели.
   — Ура, ветер усиливается! — пришел в восторг орех. Он не смог высказать свою мысль до конца, так как перевернулся несколько раз и скатился на землю.
   — Вот где мне будет хорошо! — обрадовался орех.
   — Поздравляю! — сказал камень.
   — Спасибо! Желаю и тебе удачи! Камень глубоко вздохнул:
   — Какая у меня может быть удача?.. Я просто завидую тебе и таким, как ты.
   Почему?
   — Потому что вы скитаетесь по белу свету, а я все время — на одном месте, как будто за что-нибудь наказан…
   В словах старого неподвижного камня чувствовалось столько боли, что у ореха сжалось сердечко.
   — Не тужи, произнес он, — теперь я буду расти возле тебя. И мы станем с тобой подолгу разговаривать.
   И орех запел.
   Тут Лисенок запнулся, потому что не мог придумать подходящей песни. А орлята смотрели ему прямо в рот и ждали, что он запоет, как делал это всегда, рассказывая сказки.
   — И орех запел, — нашелся Лисенок, — следующую песню:
   Как далеко от земли до неба, И так же далеко от неба до земли.
   Как высоко от пят до головы И так же высоко от головы до пят.
   Песня получилась не очень складная, но Лисенок не мог придумать ничего другого и поэтому вернулся к рассказу:
   — Прошли годы. Возле старого камня вырос прекрасный куст орешника. Камень и орешник дни и ночи разговаривали друг с другом и жили как добрые друзья. Но однажды они поссорились.
   Это произошло в тот день, когда на орешнике впервые созрели орехи, и возле него остановились два мальчика.
   — Давай наберем орехов, — предложил один из них.
   — Они слишком высоко, — возразил другой.
   — Высоко? А мы заберемся вот на этот камень. Дети влезли на камень и набрали целую корзинку орехов. Как только они ушли, куст сердито обратился к камню:
   — Видишь, что ты наделал? Если бы не ты, мальчишки не достали бы столько орехов.
   — А что я мог сделать? — стал оправдываться камень. — К тому же добровольно ты не отдал бы ни одного ореха. Пусть дети полакомятся ими, для чего же еще нужны твои плоды!
   Орешник три дня не разговаривал с камнем. А на четвертый сказал:
   — Знаешь, — ты все-таки прав!.. Нельзя быть эгоистом. Дети так обрадовались орехам!
   И друзья снова зажили в мире и согласии… Вам понравилась сказка?
   — Да, — ответил Клювчо, — хотя она не такая смешная, как другие.
   — Нельзя же рассказывать только смешное! — ответил Лисенок. — Смешные вещи трудно придумывать. Если просмотреть мировую литературу, то окажется, что серьезных книг много, а смешные можно по пальцам пересчитать.
   — А теперь что мы станем делать? — спросил Черноперко.
   — Мне хочется полетать! — неожиданно заявил Клювчо.
   — Что? — изумился его брат.
   — Полетать хочется!
   — Как же так? Ты слышал, что сказали папа и мама? Они завтра начнут учить нас летать.
   — А я хочу их удивить. Я чувствую силу в крыльях… По-моему летать совсем нетрудно.
   Клювчо подскочил к краю гнезда и гордо расправил крылья:
   — Глядите!
   Он выскочил из гнезда и камнем полетел в пропасть.
   Черноперко и Лисенок закричали от ужаса. Клювчо становился все меньше и меньше.
   Он так испугался и растерялся, что не знал, что делать. Но внезапно крылья у него расправились, и Клювчо почувствовал, что повис между небом и землей.
   — Ага! — радостно пискнул он. — А ведь это приятно!
   Орленок заработал крыльями и заметил, что движется. Он заработал энергичнее, изогнул хвост и стал подниматься.
   — Эй, видали! До чего же здорово!
   — Вернись! Не делай глупостей! — закричал встревоженный Черноперко, Но Клювчо принялся кружить над гнездом, без конца поддевая своего осторожного брата:
   — Что, боишься? А?.. Трусишка!.. А я полечу навстречу папе и маме!..
   Воодушевленный первыми успехами, юный орел полетел к Молодому лесу.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ТАИНСТВЕННАЯ БОЖЬЯ КОРОВКА.

   Члены Военного совета, возглавляющие шествие, уже пересекли Папоротниковый лес и вступили в Хвойный лес, раскинувшийся на крутом горном склоне. Голуби-разведчики летели низко, над самыми вершинами деревьев, и все время поглядывали на небо. Но ничего тревожного пока не заметили.
   — Давайте подождем членов Военного совета, — предложил Добрушко.
   Стая расположилась на ветвях большой старой сосны. Вскоре между деревьями показался весь Военный совет во главе с Медведем.
   — Пока что не видно никаких орлов, — доложил Добрушко.
   — А если они и появятся, что мы сможем сделать? — грустно произнес Лохмач. — У нас до сих пор нет никакого плана действий.
   — Давайте поговорим серьезно, — предложил Медведь. — И без того нужно подождать, пока подтянутся остальные.
   Военный совет собрался под сосной. Все были озабочены. Первым взял слово Лис:
   — Ясно, что существует какой-то выход. Я уверен, что можно проникнуть в орлиное гнездо. Но как это сделать — не знаю.
   — И я думаю, что можно, — присоединился к нему Сивко.
   Сивко сидел на ковре из сухих сосновых иголок и играл с божьей коровкой. Она ползала по его передней лапе, и Сивко напрасно ждал, когда она взлетит. Он поднимал лапу и шептал; «Божья коровка, полети на небо…» А божья коровка взмахивала крылышками, словно хотела взлететь, и все не улетала.
   — Имейте ввиду, — заговорил Лохмач, — что вон там, наверху, лес кончается! От опушки леса до гнезда Каменара — только кусты да трава.
   — И еще эти скалы, — дополнил Сивко.
   — Да, наверху еще и скалы. Укрыться негде, нельзя подойти к гнезду незаметно.
   — Это известно, — прошептал Медведь. — Нужно придумать что-то особенное.
   Члены совета замолчали. Сивко смотрел на свою божью коровку, шептал: «Божья коровка, полети на небо…» и одновременно думал о Каменаре и других вещах.
   Божья коровка расправляла крылышки и опять складывала их.
   С дерева упала сосновая шишка и ударила Ежа по голове.
   — Нападение! — завопил он и свернулся клубком, выставив иголки.
   Члены Военного совета рассмеялись. Медведь хохотал до слез, а Лохмач принялся кувыркаться. Когда он поднялся, вся его шерсть была утыкана сосновыми иголками.
   Даже бедный Лис улыбнулся и сказал:
   — Ох уж этот Еж!..
   Насмеявшись вдоволь, животные снова собрались в круг. И каждый почувствовал странное облегчение.
   — Хорошая вещь — смех! — заметил Медведь. — Чувствуете, как полегчало на душе?
   Жизнь без смеха невозможна. А как мало мы еще делаем для того, чтобы в нашем Тихом лесу каждый день звучал смех!
   — Еще бы немного посмеяться, и я бы, наверно, внес дельное предложение,
   — сказал Лохмач. — Давай, Еж, выкини еще какую-нибудь штуку!
   Но Еж сидел в стороне и обиженно смотрел на остальных.
   — Всегда так, — произнес Медведь. — Когда все смеются, почти всегда кто-то один сердится.
   — Тот, кто вызвал смех, — дополнил Лохмач.
   — Не всегда, — возразил Сивко. — Сейчас я спою вам песенку, которая вас всех рассмешит, и никто не рассердится. Это будет так называемый безобидный смех.
   Заяц Сивко встал возле пня, поклонился:
   — Дорогие зрители, сейчас я исполню для вас…
   — Мы вовсе не зрители, — прервал его Еж, глядя на Медведя. — Какие мы зрители, мы — Военный совет!
   — Мы — как-будто зрители.
   — Ну раз как-будто — тогда можно.
   — Слушай, Сивко, расскажи лучше что-нибудь смешное, но короткое!
   Заяц задумался.
   — Что-то ты долго думаешь! — подал голос Лохмач.
   — Чем короче смешная история, тем дольше над ней приходится думать!.. Так как времени на размышления у нас нет, я расскажу вам, вернее, спою одну песню. Это Песня Четырех Глухонемых. Слушайте!
   Сивко поднял одну лапу над головой, а другую положил себе на плечо. Потом сложил обе лапы, словно для приветствия. Потом показал ладонь левой лапы и приложил ее к своему правому глазу. Другой лапой он отвел левую от своего глаза и положил ее себе на живот. Закрутился, упал на спину, поднялся, подмигнул, закрыл оба глаза, скрестил уши как ножницы, раскинул передние лапы, сел, раскрыл рот, закрыл его, приложил лапу к сердцу, уронил из левого глаза две слезы, потом одну — из правого, наклонился, поднял сосновую иголку, раскрыл воображаемый ножик и принялся затачивать иглу, потом быстро вонзил ее в то место, где находилось его сердце. И тотчас же замертво упал на землю.
   Пока продолжалось представление, члены совета неудержимо хохотали, повторяя: Ох уж этот Сивко!» Только Еж недоумевал.
   Заяц вскочил, раскланялся.
   — Браво! — крикнул голубь Добрушко.
   — Браво! — закричали остальные голуби.
   — Браво, Сивко! — похвалил «артиста» довольный Медведь. — У тебя настоящий талант!
   А Еж продолжал удивленно смотреть на зайца.
   — Давайте разберемся, — сказал он. — Ведь заяц обещал спеть песню, а я не слышал никакой песни!
   — Но я же предупредил, что это песня глухонемых. В ней рассказывается…
   — Но ты не пел! — прервал его Еж. — Обещал, что будешь петь, а не пел.
   — Глухонемые не могут петь! — ответил Сивко.
   — Раз не могут, почему ты назвал ее песней. Последовал новый взрыв смеха. Теперь смеялись над Ежом. Он наклонил голову, переждал, пока все успокоятся, и сказал:
   — Признаюсь, я ничего не понял. А раз вы поняли, объясните мне, о чем эта песня.
   — В этой песне рассказывается о несчастной любви одного глухонемого, — объяснил Сивко. — Смешное заключается в том, что песня трагическая. А так как глухонемые не могут петь, то становится еще смешнее.
   — Но почему же я не смеялся?
   — Потому что у тебя нет чувства юмора, — ответил Сивко. — Ты принимаешь все всерьез и поэтому сам становишься смешным.
   — Разве я один такой?
   — Нет. Многие животные и люди похожи на тебя… А!.. Ты что же, божья коровка, еще не улетела?..
   В ответ божья коровка расправила крылышки и вдруг взлетела.
   — Друзья, — закричал Сивко, — эта божья коровка меня удивляет!
   — Почему? — поинтересовался Еж.
   — Да… как сказать… она какая-то подозрительная. Все время вертелась среди нас, а тут вдруг взяла и полетела.
   Медведь нахмурился.
   — Мы говорили о наших планах? — спросил он.
   — Разумеется, — сказал Лис. — Упоминали и об орлином гнезде, и о том, что собираемся проникнуть в него. Члены совета задумались.
   — Мы поступили неосмотрительно, — вздохнул Медведь.
   — Мы на чужой территории, а не сообразили…
   — Чего не сообразили? — спросил Лохмач.
   — Что среди нас могут быть чужие…
   — Но это была божья коровка!
   — Именно поэтому.
   — И… вы допускаете?.. — Лохмач не договорил до конца.
   — Все может быть, — Медведь понизил голос.
   — Ты хочешь сказать, что эта маленькая божья коровка…
   — Да, — ответил Медведь. — Я почти уверен в этом.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. БЕСПРОВОЛОЧНЫЙ ТЕЛЕГРАФ.

   Участники похода стягивались к Хвойному лесу, располагались под соснами. Они были спокойны. Военный совет решит, что делать дальше. Они избрали его, доверяли ему, знали, что он никогда не злоупотребит их доверием. На Медведя и его помощников можно было положиться.
   А членов Военного совета терзали тревожные мысли. Каждый думал о том, как они были неосмотрительны, как глупо вели себя, не сообразили, что военное положение требует строгой бдительности.
   — Сообщить им? — тихо спросил Лохмач.
   — Думаю, что рано, — ответил Медведь. — Нужно еще подумать.
   — Но скажите, что может сделать божья коровка? — поинтересовался Сивко.
   — Все! — решительно заявил Лис. — Она поняла, что мы собираемся проникнуть в гнездо Каменара.
   — И вы думаете, что она сообщит ему об этом? — спросил Сивко.
   — Не знаю, — ответил Медведь, — ясно только, что она вертелась среди нас не просто так.
   — А зачем она станет ему сообщать?
   — Это я и хочу понять… В конце-концов, божья коровка живет в этом лесу. Здесь хозяйничает Каменар, а божья коровка почти беззащитна. Представьте себе, что ей захочется выслужиться перед ним.
   Снова наступило молчание. Каждый погрузился в свои мысли.
   — Давайте обратимся к диким козам, — нерешительно предложил Еж.
   — Зачем?
   — Каменар — их смертельный враг. А козы могут забираться на неприступные скалы.
   — Бесполезно! — нахмурился Медведь. — Скала Каменара ровная и отвесная, как стена. Не случайно его никто не беспокоил больше ста лет. Стратегическое положение гнезда таково… Предположим, что козы заберутся на скалу. Что дальше?
   — Еж рассуждает как Скакушка и Зевака! — заявил Сивко.
   — Но ведь надо же что-то предлагать? — принялся оправдываться Ёж. Ведь надо думать…
   — Ты прав, — поддержал его Медведь. — К тому же нельзя больше терять времени…
   Ах, эта подлая тварь! Ничтожная букашка в крапинку!.. Украшение природы, а какая подлая!..
   — Больше всего я презираю предательство! — произнес Еж.
   — Вы считаете, что божья коровка может долететь до гнезда Каменара? — спросил Сивко.
   — А почему не может?
   — От опушки леса до гнезда не меньше километра. А наверху воздушное течение. Как она полетит?
   — Сначала будет лететь, потом — ползти. Божья коровка может проползти по скале.
   — На это понадобится много времени.
   — Вот именно! — подчеркнул Медведь. — Нам нужно привести в исполнение наш план как раз за это время. Иначе будет поздно. Каменар успеет принять меры… Эх, вызвать бы его на поединок!.. Я бы померился с ним силами!
   — Он не решится сразиться с тобой один на один! — крикнул Сивко.
   — Проклятая божья коровка! — возмутился Лис. — Я хочу отомстить за Лисенка!..
   — Я бы раздавил эту негодницу! — взорвался Сивко. — Кто бы мог подумать, что эту безобидную на первый взгляд букашку можно причислить к всемирно известным предателям, таким, как Иуда, Троянский конь и другие, имена которых не приходят мне сейчас в голову!..
   — Посмотрите! — закричал Еж. — Посмотрите на эту сосну!