Страница:
История, которую мы собираемся вам поведать, начинается далеко от центра города – на зеленом прямоугольнике небольшого футбольного стадиона.
Польдо слушался тренера, как если бы это был наставник сборной. Но несмотря на старание, Польдо нельзя было назвать хорошим игроком. Он не забивал голов, у него не было поклонников, и тренер никогда не говорил ему: «Молодец! Ты далеко пойдешь!»
Итак, днем Польдо работал, после работы спешил на стадион, а по вечерам сидел над учебниками, мечтая стать инженером, и пока что его история похожа на историю ста тысяч его сверстников, живущих в Олимпийске. Она становится необычайной лишь начиная с того дня, когда во время матча с другой юношеской командой он приметил на трибуне районного стадиона старушку в черном. Среди зрителей было немало женщин, да и пожилые болельщицы в Олимпийске не редкость, но именно старушка в черном из двадцати двух игроков на поле выбрала Польдо и не спускала с него глаз.
Смущенный вниманием этой загадочной почитательницы, всякий раз, когда мяч попадал к нему, Польдо смотрел в ее сторону, как бы говоря: «Видите? Я стараюсь… Я не виноват, что у меня ничего не получается». А у него и в самом деле ничего не получалось, так что и в этот день гола он не забил.
В раздевалке к нему подошел тренер:
– Слушай, Польдо, на тебя опять было стыдно смотреть. Если и в следующей игре ты ничего не покажешь, придется перевести тебя в запас. Мои клиенты совершенно правы: кто бы ни зашел в парикмахерскую, все говорят, что команде нужен настоящий центральный нападающий.
Со своим потрепанным чемоданчиком Польдо вышел со стадиона, низко опустив голову.
– Не огорчайся, – услышал он и, обернувшись, оказался лицом к лицу со старушкой в черном: она улыбалась, и от ее приветливой улыбки у него потеплело на душе.
– Вот увидишь, в следующее воскресенье ты будешь очень хорошо играть. Я верю в тебя и хочу сделать тебе подарок – на счастье.
Она протянула ему сверток, который до этого держала под мышкой.
– Только оставайся всегда таким же серьезным и прилежным, каким был до сих пор.
Женщина повернулась и пошла, ступая легко-легко, как будто была невесомой.
Развязав сверток, Польдо увидел чудесные бутсы, каких не было ни у кого, – удивительного фасона, черные, с белыми шнурками, легонькие и мягкие, точно лайковые перчатки. Шипы из эластичной кожи должны были пружинить, как резиновые. Да что там говорить – настоящие чемпионские бутсы!
Он тут же их примерил и убедился, что бутсы ему впору. Всю неделю он с грустью любовался подарком: какая жалость, что замечательные бутсы не появились у него раньше – до последнего разговора с тренером, пригрозившим вывести Польдо из основного состава!
В воскресенье в раздевалке товарищи по команде, увидев на нем обнову, назвали Польдо пижоном. А тренер-парикмахер сказал:
– Выбросить на ветер такие деньги, особенно теперь!
Ясно, что он больше не верил в своего центрального нападающего. Выйдя из раздевалки, Польдо первым делом посмотрел на трибуну: старушка в черном сидела там же, где и в прошлое воскресенье.
Прозвучал судейский свисток, и от плохого настроения Польдо не осталось и следа. Ему казалось, что он не бегает, а летает, никогда еще он не чувствовал себя таким ловким, никогда не был в такой замечательной форме. Бутсы не ударяли по мячу, а как бы ласкали его, придавая нужную скорость и траекторию. Каждый пас отличался миллиметровой точностью.
– Молодец, Польдо! Давно бы так! – послышалось на трибунах. В Олимпийске нет человека, который не разбирался бы в футболе. Зрители оценили ювелирную технику Польдо и его неожиданно быстрые рывки по центру: – Давай, Польдо! Покажи, на что ты способен! Шай-бу, шай-бу!
Ему аплодировали впервые в жизни, и поддержка зрителей вдохнула в него уверенность. Это было удивительное открытие: он шутя освобождался от опеки противников. Стоило ему решить: «Бью в правый угол», как мяч летел в задуманном направлении. Вратарю удалось отразить несколько сильнейших ударов, но на большее он оказался не способен, пропустив один гол, второй, третий…
Зрители были в восторге:
– Вот это игра! Здорово! Еще штуку!
И Польдо, воодушевленный трибунами, играл все лучше и лучше.
«А теперь – низом в левый угол», – решал он, и вратарь снова запаздывал с прыжком: мяч влетал в левый нижний угол ворот.
Болельщики ликовали, но Польдо смотрел лишь на старушку, которая каждый забитый им гол встречала улыбкой и негромко хлопала в ладоши. «Ее бутсы и правда принесли мне счастье», – думал герой матча и ждал конца игры, чтобы от всей души поблагодарить добрую женщину.
Команда Польдо выиграла со счетом 7:0, причем все мячи были забиты центром нападения. Зрители высыпали на поле – качать Польдо. А у входа в раздевалку счастливого футболиста ждал хорошо одетый господин, который положил ему руку на плечо и сказал:
– Я уже обо всем договорился. В следующее воскресенье ты будешь играть в моей команде. В «Люксе».
В команде, возглавляющей турнирную таблицу в высшей лиге! Да о таком везении в семнадцать лет ни один футболист и мечтать не смеет! Польдо подумал о старушке в черном. Неблагодарный, он чуть не забыл о ней! Он бросился на трибуну, потом к выходу, но добрая женщина как в воду канула.
– А я так хотел сказать ей спасибо, – вздохнул он. – Ее бутсы принесли мне счастье… И какое счастье – играть в «Люксе»!
Польдо уже видел себя в красно – зеленой футболке самой знаменитой команды Олимпийска. Через семь дней на глазах у ста тысяч зрителей он выйдет в этой футболке на поле Центрального стадиона!
«Ай да я! Настоящий игрок экстра-класса, – подумал он. – Парикмахер ни черта не понимает…»
Месяц спустя Польдо, центр нападения, забивающий в каждом матче по четыре-пять голов, был уже самым знаменитым футболистом в Олимпийске: о нем писали все газеты, его показывали по телевизору, руководители других команд предлагали за него «Люксу» сотни миллионов. Польдо переехал в огромную квартиру, купил дорогую машину – красную с зеленым – и заказал несколько дюжин костюмов лучшему в городе портному. Денег он не жалел: сколько получал, столько и тратил. Лишь одна вещь была ему дорога – старушкины бутсы, которые Польдо берег как зеницу ока. Правда, о самой старушке он, оказавшись на вершине славы, забыл, как забыл и об учебниках, пылившихся теперь на шкафу. Вскоре он начал пропускать тренировки.
– Это не дело, – ворчал тренер. – Каждый игрок должен поддерживать спортивную форму. И ты в том числе.
– А я не такой игрок, как все, – огрызался Польдо. – Я мастер экстра-класса. Благодаря мне команда выигрывает игру за игрой, так что плевал я на ваши тренировки.
И тренер оставил его в покое – ведь каждое воскресенье на трибунах яблоку негде было упасть, и любимец болельщиков Польдо забивал голы один красивее другого.
На поле центральный нападающий «Люкса» не ведал усталости. Его ноги в черных мягких бутсах поспевали к каждому мячу, то посылая его со скоростью пушечного ядра, то укрощая бархатным прикосновением фокусника. Защитники, полузащита, вратари были уверены, что сходят с ума: они ничего не видели, кроме этих чертовых бутс, настигающих мяч повсюду, наносящих удары, делающих обманные движения, неудержимо мелькающих над зеленым покровом поля.
– Польдо, еще штуку! – требовали зрители.
И если у Польдо было хорошее настроение, он забивал очередной гол – по заказу.
С годами слава его росла. Олимпийск, город чемпионов, никогда еще не знал такого выдающегося мастера кожаного мяча. Всем хотелось посмотреть на него, и в конце концов властям пришлось установить для болельщиков график посещения стадиона.
Давным-давно забыв о старушке в черном, Польдо не забыл, чем он обязан ее бутсам. После каждой игры он тщательно снимал с них пыль бархоткой, чистил самым дорогим кремом и купленными за бешеные деньги щетками. Но вот в одно из воскресений, после игры, в которой он шесть раз заставлял вратаря соперников доставать мяч из сетки ворот, Польдо заметил на одной бутсе дырочку. Вернее, не дырочку, а разошедшийся шов, и все равно Польдо меньше бы огорчился, если бы у него нашли неизлечимую болезнь.
Он бросился к лучшему в городе сапожнику и пообещал озолотить его, если после ремонта бутса станет как новенькая. Искусный сапожник превзошел самого себя. Польдо остался доволен починкой, но с тех пор после каждой игры с беспокойством осматривал бутсы, боясь обнаружить на них новую дырочку. Это занятие превратилось для него в мучительную пытку: несмотря на тщательный уход, бутсы ветшали от матча к матчу. Вот уже десять лет, как он играл в них, и неудивительно, что кожа покрывалась все новыми трещинками, шипы стачивались, швы все чаще расползались.
– Тут уже чинить нечего, – разводили руками сапожники. – Кожа насквозь светится. Купили бы новые бутсы и горя бы не знали.
Но у Польдо была своя голова на плечах. Во что бы ни обошлась починка старушкиных бутс, он не станет играть в других! Благодаря искусным сапожникам бутсы прослужили ему еще два года, но теперь на них больно было смотреть.
Тем временем Польдо почувствовал, что его знаменитые рывки по центру стали куда медленнее, а удары слабее. С некоторых пор он забивал от силы по два-три гола за игру.
«Неужели все дело в бутсах? – недоумевал он. – Пока они были новые, я играл как бог».
Не доверяя больше сапожникам, Польдо решил, что бутсы лучше чинить самому. Он бился над ними ночи напролет, он купил лучшие учебники сапожного дела. Ничто не помогало: швы расползались, и в любую минуту бутсы могли свалиться с ноги. Чтобы этого не случилось, Польдо пришлось завести дополнительные шнурки.
Голы он все еще забивал, но уже не такие блестящие, как раньше. Мнение болельщиков и газет было неутешительным:
«Он великий футболист, но его золотые времена позади».
Польдо приходит в ярость:
– Они еще увидят, на что я способен! Мне бы только новую пару бутс, и я всех удивлю.
Он спрашивал в магазинах, на фабриках, в мастерских, однако бутсы, которые ему показывали, были, что называется, без изюминки и не имели ничего общего со старушкиным подарком.
Теперь уже старые бутсы держались на ногах лишь благодаря дополнительным подвязкам, напоминая обувь отшельника, прожившего тридцать лет на необитаемом острове. И все же о том, чтобы выбросить их, не могло быть и речи: это было бы все равно что выбросить собственное счастье.
Но вот в одно из воскресений, возвращаясь в раздевалку, он почувствовал, что идет босиком. И действительно, бутс на Польдо не было: за ним волочились лишь два хвоста шнурков и подвязок да несколько клоков истлевшей кожи. Никакое чудо не могло вернуть этой рвани былую форму.
Неужели конец? Ему хотелось выть от бешенства и отчаяния, но он быстро пришел в себя.
«Предрассудки! – И он в сердцах швырнул в печку все, что осталось от счастливых бутс. – С какой стати я должен играть хуже прежнего!»
Не теряя времени, Польдо побежал в магазин и купил бутсы лучшей модели – добрую дюжину пар. Когда же он вышел через несколько дней на футбольное поле, у него было такое ощущение, будто на ногах свинцовые колодки.
– Это мне только кажется, – утешал он себя. – С непривычки. Все будет хорошо.
Но стоило ему вступить в игру, и он похолодел: мяч, описав непонятную дугу, приземлился в ногах у соперника. Впервые за всю свою удивительную карьеру центральный нападающий «Люкса» дал неправильный пас. Над переполненными трибунами пронеслось удивленное «Ох!».
«Нервы шалят. Нужно взять себя в руки, – подумал Польдо. – Кто не ошибается? Главное – исправиться: сейчас я отберу мяч у того полузащитника и пробью по воротам. Это будет красавец, а не гол!»
Увы! Польдо не только не догнал соперника, но вынужден был остановиться, почувствовав, что задыхается. Вот тебе и на! Не успел он удивиться, как кто-то из товарищей по команде, завладев мячом, направил его своему центру нападения. Польдо славился умелой остановкой мяча. Он поднял ногу, но мяч, вместо того чтобы мягко опуститься рядом, отлетел к противнику.
На трибунах свистели.
«Это все из-за новых бутс, черт бы их побрал! – мысленно оправдывался он. – В старых ноги так не болели».
Он бросился в раздевалку, чтобы надеть другую пару, однако и это не помогло. Всякий раз, как мяч попадал к нему, Польдо терял его. Десятилетний мальчишка и тот не играл бы хуже.
– Мазила! – возмущались болельщики.
Польдо готов был провалиться сквозь землю: «Проклятые бутсы! И эта пара такая же дрянь!»
Он снова сбегал в раздевалку и переобулся, но игра у него по-прежнему не клеилась. Больно было смотреть на знаменитого футболиста, который допускал одну ошибку за другой и каждую минуту куда-то убегал под оглушительный свист трибун.
Это было первое поражение «Люкса», и огорченных болельщиков можно было понять. Когда центральный нападающий проигравшей команды, низко опустив голову, покидал поле, в него бросали не только гнилые помидоры, но даже бутылки из-под кока-колы.
В раздевалке Польдо без сил опустился на скамейку. Он с трудом дышал, в глазах было темно. Ему казалось, что на ногах у него не бутсы, а орудия пытки. Тренер рвал и метал:
– Зазнайка! Воображала! Вот что значит не ходить на тренировки! С такой игрой тебе не место в моей команде!
– Прошу вас, – взмолился Польдо, заикаясь от усталости и стыда, – позвольте мне сыграть еще один матч! Вот увидите, я забью не меньше пяти голов. Я исправлюсь.
Но он не исправился. Во время следующей игры потребовалось вмешательство полиции, чтобы защитить его от разъяренных болельщиков.
– На мыло! – надрывались они, целясь в Польдо бутылками. – Уберите этого мазилу! Он позорит наш город!
Изгнанный из «Люкса», Польдо попытался было устроиться в команду послабее, но из этого ничего не вышло. Оставались команды второй лиги, но и там, после пятиминутного экзамена, он получал от ворот поворот: он до того беспомощно выглядел на поле, как будто никогда раньше не видел футбольного мяча.
Польдо остался без гроша, ведь все, что ему платили в «Люксе», он тратил. Пришлось продать автомобиль, переехать из дорогой квартиры в захудалый пансион. Тем не менее Польдо не падал духом. Не может быть, чтобы он, лучший футболист Олимпийска, превратился в ноль без палочки! Он снова войдет в форму и убедит какого-нибудь тренера взять его в команду…
Однажды ночью, ворочаясь без сна, он вдруг подумал о старушке с маленького районного стадиона. Годами он не вспоминал о ней, и вот теперь она возникла перед ним, словно видение, – маленькая, худенькая, в черном платье, и он услышал:
«Я верю в тебя и хочу сделать тебе подарок – на счастье».
Он сел на кровати:
«Вы одна можете меня спасти! Ваши бутсы принесли мне удачу. Дайте мне еще одну пару – и о Польдо снова все заговорят».
Но даже если допустить, что старушка еще жива, где ее искать? Только на стадионе, на котором они когда-то встретились.
Назавтра было воскресенье, и, в надежде, что старушка по-прежнему любит футбол и не пропускает ни одного матча, Польдо отправился на стадион. Билет купить ему было не на что, и он стал у входа, внимательно вглядываясь в толпу болельщиков. Никто его не узнавал, да и кто мог узнать знаменитого когда-то центра нападения из «Люкса» в этом бедно одетом человеке!
К стадиону уже бежали опаздывающие, а старушки все не было.
«Дурацкая затея», – подумал Польдо… и увидел старушку.
У нее была все та же удивительно легкая походка, а ведь с того дня, когда она подарила ему бутсы, прошло тринадцать лет! И на этот раз на ней было черное платье, а под мышкой она держала сверток.
– Синьора, умоляю вас, помогите мне! Как, вы меня не узнаете? Я – Польдо, знаменитый центр нападения из «Люкса».
Старушка смотрела на него так, словно впервые слышала это имя.
– Помните, вы подарили мне бутсы? Они оказались счастливыми, и я вас очень прошу – подарите мне еще одну пару.
– Твои бутсы были похожи на эти? – Старушка развернула сверток, и глазам Польдо предстали знакомые бутсы – удивительного фасона, черные, с белыми шнурками, легонькие и мягкие, точно лайковые перчатки. Шипы из эластичной кожи должны были пружинить как резиновые.
– Точная копия! – воскликнул он и протянул руки: наконец-то у него снова будут волшебные бутсы! Однако старушка покачала головой.
– Свою пару ты уже получил, – сказала она. – Эти бутсы как молодость. Разве молодость возвращается? Нет. Поэтому нельзя тратить ее впустую. Ты же забросил учебу, перестал тренироваться…
Откуда она могла все это знать? Польдо смотрел на нее, ошеломленный.
– Эти бутсы, – продолжала старушка, – для другого юноши. Он такой же, каким когда-то был ты: скромный, прилежный, влюбленный в спорт и в учебу. И я хочу помочь ему, как помогла однажды тебе.
– Я исправлюсь, – уговаривал Польдо. – Я возьму себя в руки, буду ходить на тренировки, учиться, только помогите мне.
– Один раз я уже помогла тебе. И что из этого вышло? В семнадцать лет ты был подмастерьем в слесарной мастерской, сейчас тебе тридцать, а ты по-прежнему годишься лишь в подмастерья. И винить в этом тебе некого, кроме себя самого.
Старушка смотрела на него осуждающе. Все, что она сказала, было чистой правдой. Не заботясь о будущем, он, вместо того чтобы учиться, растратил лучшие годы жизни на развлечения. Кем он был теперь – великий Польдо? Конченым игроком, нулем без палочки. Со стадиона до них донесся свисток судьи. Игра началась.
– Мне пора, – заторопилась старушка. – Прощай, Польдо.
Она снова сунула сверток с бутсами под мышку и своим легким шагом прошла на стадион.
Проводив ее взглядом, Польдо повернулся и пошел в другую сторону. Он больше не обольщался, он знал, куда приведет его эта дорога – в слесарную мастерскую. Иного выбора у него не было. Он шел понурившись, а у него за спиной, на стадионе, болельщики восторженно приветствовали новое светило Олимпийска – футболиста в волшебных бутсах.
ПОЛИЦЕЙСК
«Все жители города делятся на:
1) заключенных (то есть обвиненных и осужденных);
2) скрывающихся от правосудия (обвиненных, но еще не арестованных);
3) привлекавшихся к судебной ответственности (обвиненных, осужденных и вновь освобожденных до следующего ареста);
4) подозреваемых (всех без исключения, кто еще находится на свободе).
Дабы каждый житель Полицейска сменил временное положение «подозреваемого» на окончательное положение «заключенного», следует как можно скорее вынести ему приговор. Собирая против него необходимые улики, отличному полицейскому надлежит: подслушивать его телефонные переговоры; проверять переписку; не спускать с него глаз; следить за тем, что он читает, говорит, думает, видит во сне. Если перечисленные меры, продиктованные исключительно интересами безопасности, не дают оснований для обвинения, это свидетельствует лишь о чрезвычайной ловкости преступника. В подобном случае колебания излишни: следует выдвинуть против него ложные обвинения и произвести арест. Подверженный энергичному допросу третьей степени, арестованный чистосердечно расскажет все, что мы хотели бы от него услышать.
Особая бдительность необходима по отношению к детям, так как давно установлено, что преступные наклонности проявляются в человеке с грудного возраста. Подвергать немедленному аресту каждого ребенка, который: бегает по газонам (задача возлагается на спецподразделения детоблавы); обнаруживает чрезмерную смышленость (под видом учеников внедрить в начальные школы надежных агентов); одевается иначе, чем все, и редко стрижется (волосы длиннее 5 см выдают преступника с головой и являются достаточным основанием для ареста); отказывается сотрудничать с полицией, что равносильно отказу от выполнения гражданского долга; непозволительно часто повторяет слова, свидетельствующие о вольнодумстве («свобода», «справедливость», «тьфу ты» и т. п.); при игре в полицейских и воров предпочитает роль вора (очевидное проявление преступного характера).
ПРИМЕЧАНИЕ
Так как перечислить все случаи не представляется возможным, каждый полицейский вправе арестовывать, кого считает нужным».
«Твоя обязанность подозревать всех. Всех!» И Гаетано Лойяконо, агент Икс-3, снова и снова подсматривал, проверял, вынюхивал. И тем не менее душа его была не на месте. День и ночь сверхисполнительного агента изводило сомнение. Всех до единого жителей Полицейска следовало занести в картотеку, за каждым нужен был глаз да глаз, каждый подлежал проверке. А что, если кто-нибудь из подозреваемых ускользнул от бдительного полицейского ока?
Эта неотступная мысль не давала ему покоя.
Но вот в одно прекрасное утро, бреясь, он обнаружил…
– Наконец-то! Я ведь чувствовал, что за кем-то не уследил!
За кем?
– Ну конечно, за ним! – с гордостью объявил он, указывая на собственное отражение в зеркале. Разве этот человек не был жителем Полицейска? А между тем ни сам Икс-3, ни кто-нибудь другой никогда не занимался вплотную неким Гаетано Лойяконо, нахально смотревшим на него из зеркала.
Для многоопытного агента не составляло ни малейшего труда установить, что перед ним подозреваемый, совершивший в прошлом не одно тяжкое преступление. Икс-3 отлично помнил, что в детстве Гаетано Лойяконо был не чист на руку и по меньшей мере раз шесть воровал варенье из буфета, стоявшего в столовой. Бывало и похуже – взять хотя бы случай, когда он умудрился стащить у своего школьного товарища три книги и два теннисных мячика.
Икс-3 ликовал: он на правильном пути! Не теряя ни минуты, он установил за собой слежку. Он записывал на магнитофон все свои телефонные разговоры, вскрывал каждое полученное письмо, помечал, с кем виделся в течение дня. Он подсматривал, проверял, вынюхивал. Он не спускал с себя глаз (к счастью, слежка в данном случае не отвлекала его от обычных обязанностей, ведь Гаетано Лойяконо бывал там же, где и он).
– Интересно, куда он собирается сегодня? – спрашивал себя агент Икс-3. – Бьюсь об заклад – в кино, в кинотеатр «Рояль».
Вечером он записывал в блокнот:
«Сегодня вышеупомянутый Гаетано Лойяконо вышел из дома в 18.05, поздоровался с нашей привратницей и направился в кинотеатр «Рояль». В перерыве между первой и второй сериями ел мороженое. Домой вернулся пешком. По дороге встретил полицейского, которого я тоже знаю, и несколько минут с ним разговаривал. Проверить личность полицейского: а вдруг он тоже подозреваемый и состоит в сговоре с вышеупомянутым?»
Ему нужна была вся подноготная Гаетано Лойяконо, и агент Икс-3 отправился в Центральный полицейский архив. Там он извлек на свет карточку вышеупомянутого, и что же!.. В отличие от всех других карточек, на этой не значилось в правом верхнем углу: «НА ПОДОЗРЕНИИ».
– Дьявол, а не человек, – потирая руки, проворчал себе под нос Икс-3. – Ну ничего, ничего, я тебе не картотека, меня не обманешь.
ВОЛШЕБНЫЕ БУТСЫ
Польдо было семнадцать лет. Родители его умерли, и он работал подручным в небольшой слесарной мастерской. Как все юноши в Олимпийске, он увлекался спортом, играя центром нападения в одной из бесчисленных городских команд. Тренировал команду пожилой парикмахер: в его возрасте и с его животом уже трудно было играть самому, но окончательно расставаться со спортом не хотелось.Польдо слушался тренера, как если бы это был наставник сборной. Но несмотря на старание, Польдо нельзя было назвать хорошим игроком. Он не забивал голов, у него не было поклонников, и тренер никогда не говорил ему: «Молодец! Ты далеко пойдешь!»
Итак, днем Польдо работал, после работы спешил на стадион, а по вечерам сидел над учебниками, мечтая стать инженером, и пока что его история похожа на историю ста тысяч его сверстников, живущих в Олимпийске. Она становится необычайной лишь начиная с того дня, когда во время матча с другой юношеской командой он приметил на трибуне районного стадиона старушку в черном. Среди зрителей было немало женщин, да и пожилые болельщицы в Олимпийске не редкость, но именно старушка в черном из двадцати двух игроков на поле выбрала Польдо и не спускала с него глаз.
Смущенный вниманием этой загадочной почитательницы, всякий раз, когда мяч попадал к нему, Польдо смотрел в ее сторону, как бы говоря: «Видите? Я стараюсь… Я не виноват, что у меня ничего не получается». А у него и в самом деле ничего не получалось, так что и в этот день гола он не забил.
В раздевалке к нему подошел тренер:
– Слушай, Польдо, на тебя опять было стыдно смотреть. Если и в следующей игре ты ничего не покажешь, придется перевести тебя в запас. Мои клиенты совершенно правы: кто бы ни зашел в парикмахерскую, все говорят, что команде нужен настоящий центральный нападающий.
Со своим потрепанным чемоданчиком Польдо вышел со стадиона, низко опустив голову.
– Не огорчайся, – услышал он и, обернувшись, оказался лицом к лицу со старушкой в черном: она улыбалась, и от ее приветливой улыбки у него потеплело на душе.
– Вот увидишь, в следующее воскресенье ты будешь очень хорошо играть. Я верю в тебя и хочу сделать тебе подарок – на счастье.
Она протянула ему сверток, который до этого держала под мышкой.
– Только оставайся всегда таким же серьезным и прилежным, каким был до сих пор.
Женщина повернулась и пошла, ступая легко-легко, как будто была невесомой.
Развязав сверток, Польдо увидел чудесные бутсы, каких не было ни у кого, – удивительного фасона, черные, с белыми шнурками, легонькие и мягкие, точно лайковые перчатки. Шипы из эластичной кожи должны были пружинить, как резиновые. Да что там говорить – настоящие чемпионские бутсы!
Он тут же их примерил и убедился, что бутсы ему впору. Всю неделю он с грустью любовался подарком: какая жалость, что замечательные бутсы не появились у него раньше – до последнего разговора с тренером, пригрозившим вывести Польдо из основного состава!
В воскресенье в раздевалке товарищи по команде, увидев на нем обнову, назвали Польдо пижоном. А тренер-парикмахер сказал:
– Выбросить на ветер такие деньги, особенно теперь!
Ясно, что он больше не верил в своего центрального нападающего. Выйдя из раздевалки, Польдо первым делом посмотрел на трибуну: старушка в черном сидела там же, где и в прошлое воскресенье.
Прозвучал судейский свисток, и от плохого настроения Польдо не осталось и следа. Ему казалось, что он не бегает, а летает, никогда еще он не чувствовал себя таким ловким, никогда не был в такой замечательной форме. Бутсы не ударяли по мячу, а как бы ласкали его, придавая нужную скорость и траекторию. Каждый пас отличался миллиметровой точностью.
– Молодец, Польдо! Давно бы так! – послышалось на трибунах. В Олимпийске нет человека, который не разбирался бы в футболе. Зрители оценили ювелирную технику Польдо и его неожиданно быстрые рывки по центру: – Давай, Польдо! Покажи, на что ты способен! Шай-бу, шай-бу!
Ему аплодировали впервые в жизни, и поддержка зрителей вдохнула в него уверенность. Это было удивительное открытие: он шутя освобождался от опеки противников. Стоило ему решить: «Бью в правый угол», как мяч летел в задуманном направлении. Вратарю удалось отразить несколько сильнейших ударов, но на большее он оказался не способен, пропустив один гол, второй, третий…
Зрители были в восторге:
– Вот это игра! Здорово! Еще штуку!
И Польдо, воодушевленный трибунами, играл все лучше и лучше.
«А теперь – низом в левый угол», – решал он, и вратарь снова запаздывал с прыжком: мяч влетал в левый нижний угол ворот.
Болельщики ликовали, но Польдо смотрел лишь на старушку, которая каждый забитый им гол встречала улыбкой и негромко хлопала в ладоши. «Ее бутсы и правда принесли мне счастье», – думал герой матча и ждал конца игры, чтобы от всей души поблагодарить добрую женщину.
Команда Польдо выиграла со счетом 7:0, причем все мячи были забиты центром нападения. Зрители высыпали на поле – качать Польдо. А у входа в раздевалку счастливого футболиста ждал хорошо одетый господин, который положил ему руку на плечо и сказал:
– Я уже обо всем договорился. В следующее воскресенье ты будешь играть в моей команде. В «Люксе».
В команде, возглавляющей турнирную таблицу в высшей лиге! Да о таком везении в семнадцать лет ни один футболист и мечтать не смеет! Польдо подумал о старушке в черном. Неблагодарный, он чуть не забыл о ней! Он бросился на трибуну, потом к выходу, но добрая женщина как в воду канула.
– А я так хотел сказать ей спасибо, – вздохнул он. – Ее бутсы принесли мне счастье… И какое счастье – играть в «Люксе»!
Польдо уже видел себя в красно – зеленой футболке самой знаменитой команды Олимпийска. Через семь дней на глазах у ста тысяч зрителей он выйдет в этой футболке на поле Центрального стадиона!
«Ай да я! Настоящий игрок экстра-класса, – подумал он. – Парикмахер ни черта не понимает…»
Месяц спустя Польдо, центр нападения, забивающий в каждом матче по четыре-пять голов, был уже самым знаменитым футболистом в Олимпийске: о нем писали все газеты, его показывали по телевизору, руководители других команд предлагали за него «Люксу» сотни миллионов. Польдо переехал в огромную квартиру, купил дорогую машину – красную с зеленым – и заказал несколько дюжин костюмов лучшему в городе портному. Денег он не жалел: сколько получал, столько и тратил. Лишь одна вещь была ему дорога – старушкины бутсы, которые Польдо берег как зеницу ока. Правда, о самой старушке он, оказавшись на вершине славы, забыл, как забыл и об учебниках, пылившихся теперь на шкафу. Вскоре он начал пропускать тренировки.
– Это не дело, – ворчал тренер. – Каждый игрок должен поддерживать спортивную форму. И ты в том числе.
– А я не такой игрок, как все, – огрызался Польдо. – Я мастер экстра-класса. Благодаря мне команда выигрывает игру за игрой, так что плевал я на ваши тренировки.
И тренер оставил его в покое – ведь каждое воскресенье на трибунах яблоку негде было упасть, и любимец болельщиков Польдо забивал голы один красивее другого.
На поле центральный нападающий «Люкса» не ведал усталости. Его ноги в черных мягких бутсах поспевали к каждому мячу, то посылая его со скоростью пушечного ядра, то укрощая бархатным прикосновением фокусника. Защитники, полузащита, вратари были уверены, что сходят с ума: они ничего не видели, кроме этих чертовых бутс, настигающих мяч повсюду, наносящих удары, делающих обманные движения, неудержимо мелькающих над зеленым покровом поля.
– Польдо, еще штуку! – требовали зрители.
И если у Польдо было хорошее настроение, он забивал очередной гол – по заказу.
С годами слава его росла. Олимпийск, город чемпионов, никогда еще не знал такого выдающегося мастера кожаного мяча. Всем хотелось посмотреть на него, и в конце концов властям пришлось установить для болельщиков график посещения стадиона.
Давным-давно забыв о старушке в черном, Польдо не забыл, чем он обязан ее бутсам. После каждой игры он тщательно снимал с них пыль бархоткой, чистил самым дорогим кремом и купленными за бешеные деньги щетками. Но вот в одно из воскресений, после игры, в которой он шесть раз заставлял вратаря соперников доставать мяч из сетки ворот, Польдо заметил на одной бутсе дырочку. Вернее, не дырочку, а разошедшийся шов, и все равно Польдо меньше бы огорчился, если бы у него нашли неизлечимую болезнь.
Он бросился к лучшему в городе сапожнику и пообещал озолотить его, если после ремонта бутса станет как новенькая. Искусный сапожник превзошел самого себя. Польдо остался доволен починкой, но с тех пор после каждой игры с беспокойством осматривал бутсы, боясь обнаружить на них новую дырочку. Это занятие превратилось для него в мучительную пытку: несмотря на тщательный уход, бутсы ветшали от матча к матчу. Вот уже десять лет, как он играл в них, и неудивительно, что кожа покрывалась все новыми трещинками, шипы стачивались, швы все чаще расползались.
– Тут уже чинить нечего, – разводили руками сапожники. – Кожа насквозь светится. Купили бы новые бутсы и горя бы не знали.
Но у Польдо была своя голова на плечах. Во что бы ни обошлась починка старушкиных бутс, он не станет играть в других! Благодаря искусным сапожникам бутсы прослужили ему еще два года, но теперь на них больно было смотреть.
Тем временем Польдо почувствовал, что его знаменитые рывки по центру стали куда медленнее, а удары слабее. С некоторых пор он забивал от силы по два-три гола за игру.
«Неужели все дело в бутсах? – недоумевал он. – Пока они были новые, я играл как бог».
Не доверяя больше сапожникам, Польдо решил, что бутсы лучше чинить самому. Он бился над ними ночи напролет, он купил лучшие учебники сапожного дела. Ничто не помогало: швы расползались, и в любую минуту бутсы могли свалиться с ноги. Чтобы этого не случилось, Польдо пришлось завести дополнительные шнурки.
Голы он все еще забивал, но уже не такие блестящие, как раньше. Мнение болельщиков и газет было неутешительным:
«Он великий футболист, но его золотые времена позади».
Польдо приходит в ярость:
– Они еще увидят, на что я способен! Мне бы только новую пару бутс, и я всех удивлю.
Он спрашивал в магазинах, на фабриках, в мастерских, однако бутсы, которые ему показывали, были, что называется, без изюминки и не имели ничего общего со старушкиным подарком.
Теперь уже старые бутсы держались на ногах лишь благодаря дополнительным подвязкам, напоминая обувь отшельника, прожившего тридцать лет на необитаемом острове. И все же о том, чтобы выбросить их, не могло быть и речи: это было бы все равно что выбросить собственное счастье.
Но вот в одно из воскресений, возвращаясь в раздевалку, он почувствовал, что идет босиком. И действительно, бутс на Польдо не было: за ним волочились лишь два хвоста шнурков и подвязок да несколько клоков истлевшей кожи. Никакое чудо не могло вернуть этой рвани былую форму.
Неужели конец? Ему хотелось выть от бешенства и отчаяния, но он быстро пришел в себя.
«Предрассудки! – И он в сердцах швырнул в печку все, что осталось от счастливых бутс. – С какой стати я должен играть хуже прежнего!»
Не теряя времени, Польдо побежал в магазин и купил бутсы лучшей модели – добрую дюжину пар. Когда же он вышел через несколько дней на футбольное поле, у него было такое ощущение, будто на ногах свинцовые колодки.
– Это мне только кажется, – утешал он себя. – С непривычки. Все будет хорошо.
Но стоило ему вступить в игру, и он похолодел: мяч, описав непонятную дугу, приземлился в ногах у соперника. Впервые за всю свою удивительную карьеру центральный нападающий «Люкса» дал неправильный пас. Над переполненными трибунами пронеслось удивленное «Ох!».
«Нервы шалят. Нужно взять себя в руки, – подумал Польдо. – Кто не ошибается? Главное – исправиться: сейчас я отберу мяч у того полузащитника и пробью по воротам. Это будет красавец, а не гол!»
Увы! Польдо не только не догнал соперника, но вынужден был остановиться, почувствовав, что задыхается. Вот тебе и на! Не успел он удивиться, как кто-то из товарищей по команде, завладев мячом, направил его своему центру нападения. Польдо славился умелой остановкой мяча. Он поднял ногу, но мяч, вместо того чтобы мягко опуститься рядом, отлетел к противнику.
На трибунах свистели.
«Это все из-за новых бутс, черт бы их побрал! – мысленно оправдывался он. – В старых ноги так не болели».
Он бросился в раздевалку, чтобы надеть другую пару, однако и это не помогло. Всякий раз, как мяч попадал к нему, Польдо терял его. Десятилетний мальчишка и тот не играл бы хуже.
– Мазила! – возмущались болельщики.
Польдо готов был провалиться сквозь землю: «Проклятые бутсы! И эта пара такая же дрянь!»
Он снова сбегал в раздевалку и переобулся, но игра у него по-прежнему не клеилась. Больно было смотреть на знаменитого футболиста, который допускал одну ошибку за другой и каждую минуту куда-то убегал под оглушительный свист трибун.
Это было первое поражение «Люкса», и огорченных болельщиков можно было понять. Когда центральный нападающий проигравшей команды, низко опустив голову, покидал поле, в него бросали не только гнилые помидоры, но даже бутылки из-под кока-колы.
В раздевалке Польдо без сил опустился на скамейку. Он с трудом дышал, в глазах было темно. Ему казалось, что на ногах у него не бутсы, а орудия пытки. Тренер рвал и метал:
– Зазнайка! Воображала! Вот что значит не ходить на тренировки! С такой игрой тебе не место в моей команде!
– Прошу вас, – взмолился Польдо, заикаясь от усталости и стыда, – позвольте мне сыграть еще один матч! Вот увидите, я забью не меньше пяти голов. Я исправлюсь.
Но он не исправился. Во время следующей игры потребовалось вмешательство полиции, чтобы защитить его от разъяренных болельщиков.
– На мыло! – надрывались они, целясь в Польдо бутылками. – Уберите этого мазилу! Он позорит наш город!
Изгнанный из «Люкса», Польдо попытался было устроиться в команду послабее, но из этого ничего не вышло. Оставались команды второй лиги, но и там, после пятиминутного экзамена, он получал от ворот поворот: он до того беспомощно выглядел на поле, как будто никогда раньше не видел футбольного мяча.
Польдо остался без гроша, ведь все, что ему платили в «Люксе», он тратил. Пришлось продать автомобиль, переехать из дорогой квартиры в захудалый пансион. Тем не менее Польдо не падал духом. Не может быть, чтобы он, лучший футболист Олимпийска, превратился в ноль без палочки! Он снова войдет в форму и убедит какого-нибудь тренера взять его в команду…
Однажды ночью, ворочаясь без сна, он вдруг подумал о старушке с маленького районного стадиона. Годами он не вспоминал о ней, и вот теперь она возникла перед ним, словно видение, – маленькая, худенькая, в черном платье, и он услышал:
«Я верю в тебя и хочу сделать тебе подарок – на счастье».
Он сел на кровати:
«Вы одна можете меня спасти! Ваши бутсы принесли мне удачу. Дайте мне еще одну пару – и о Польдо снова все заговорят».
Но даже если допустить, что старушка еще жива, где ее искать? Только на стадионе, на котором они когда-то встретились.
Назавтра было воскресенье, и, в надежде, что старушка по-прежнему любит футбол и не пропускает ни одного матча, Польдо отправился на стадион. Билет купить ему было не на что, и он стал у входа, внимательно вглядываясь в толпу болельщиков. Никто его не узнавал, да и кто мог узнать знаменитого когда-то центра нападения из «Люкса» в этом бедно одетом человеке!
К стадиону уже бежали опаздывающие, а старушки все не было.
«Дурацкая затея», – подумал Польдо… и увидел старушку.
У нее была все та же удивительно легкая походка, а ведь с того дня, когда она подарила ему бутсы, прошло тринадцать лет! И на этот раз на ней было черное платье, а под мышкой она держала сверток.
– Синьора, умоляю вас, помогите мне! Как, вы меня не узнаете? Я – Польдо, знаменитый центр нападения из «Люкса».
Старушка смотрела на него так, словно впервые слышала это имя.
– Помните, вы подарили мне бутсы? Они оказались счастливыми, и я вас очень прошу – подарите мне еще одну пару.
– Твои бутсы были похожи на эти? – Старушка развернула сверток, и глазам Польдо предстали знакомые бутсы – удивительного фасона, черные, с белыми шнурками, легонькие и мягкие, точно лайковые перчатки. Шипы из эластичной кожи должны были пружинить как резиновые.
– Точная копия! – воскликнул он и протянул руки: наконец-то у него снова будут волшебные бутсы! Однако старушка покачала головой.
– Свою пару ты уже получил, – сказала она. – Эти бутсы как молодость. Разве молодость возвращается? Нет. Поэтому нельзя тратить ее впустую. Ты же забросил учебу, перестал тренироваться…
Откуда она могла все это знать? Польдо смотрел на нее, ошеломленный.
– Эти бутсы, – продолжала старушка, – для другого юноши. Он такой же, каким когда-то был ты: скромный, прилежный, влюбленный в спорт и в учебу. И я хочу помочь ему, как помогла однажды тебе.
– Я исправлюсь, – уговаривал Польдо. – Я возьму себя в руки, буду ходить на тренировки, учиться, только помогите мне.
– Один раз я уже помогла тебе. И что из этого вышло? В семнадцать лет ты был подмастерьем в слесарной мастерской, сейчас тебе тридцать, а ты по-прежнему годишься лишь в подмастерья. И винить в этом тебе некого, кроме себя самого.
Старушка смотрела на него осуждающе. Все, что она сказала, было чистой правдой. Не заботясь о будущем, он, вместо того чтобы учиться, растратил лучшие годы жизни на развлечения. Кем он был теперь – великий Польдо? Конченым игроком, нулем без палочки. Со стадиона до них донесся свисток судьи. Игра началась.
– Мне пора, – заторопилась старушка. – Прощай, Польдо.
Она снова сунула сверток с бутсами под мышку и своим легким шагом прошла на стадион.
Проводив ее взглядом, Польдо повернулся и пошел в другую сторону. Он больше не обольщался, он знал, куда приведет его эта дорога – в слесарную мастерскую. Иного выбора у него не было. Он шел понурившись, а у него за спиной, на стадионе, болельщики восторженно приветствовали новое светило Олимпийска – футболиста в волшебных бутсах.
ПОЛИЦЕЙСК
Город полицейских
В «Учебнике отличного полицейского» черным по белому написано:«Все жители города делятся на:
1) заключенных (то есть обвиненных и осужденных);
2) скрывающихся от правосудия (обвиненных, но еще не арестованных);
3) привлекавшихся к судебной ответственности (обвиненных, осужденных и вновь освобожденных до следующего ареста);
4) подозреваемых (всех без исключения, кто еще находится на свободе).
Дабы каждый житель Полицейска сменил временное положение «подозреваемого» на окончательное положение «заключенного», следует как можно скорее вынести ему приговор. Собирая против него необходимые улики, отличному полицейскому надлежит: подслушивать его телефонные переговоры; проверять переписку; не спускать с него глаз; следить за тем, что он читает, говорит, думает, видит во сне. Если перечисленные меры, продиктованные исключительно интересами безопасности, не дают оснований для обвинения, это свидетельствует лишь о чрезвычайной ловкости преступника. В подобном случае колебания излишни: следует выдвинуть против него ложные обвинения и произвести арест. Подверженный энергичному допросу третьей степени, арестованный чистосердечно расскажет все, что мы хотели бы от него услышать.
Особая бдительность необходима по отношению к детям, так как давно установлено, что преступные наклонности проявляются в человеке с грудного возраста. Подвергать немедленному аресту каждого ребенка, который: бегает по газонам (задача возлагается на спецподразделения детоблавы); обнаруживает чрезмерную смышленость (под видом учеников внедрить в начальные школы надежных агентов); одевается иначе, чем все, и редко стрижется (волосы длиннее 5 см выдают преступника с головой и являются достаточным основанием для ареста); отказывается сотрудничать с полицией, что равносильно отказу от выполнения гражданского долга; непозволительно часто повторяет слова, свидетельствующие о вольнодумстве («свобода», «справедливость», «тьфу ты» и т. п.); при игре в полицейских и воров предпочитает роль вора (очевидное проявление преступного характера).
ПРИМЕЧАНИЕ
Так как перечислить все случаи не представляется возможным, каждый полицейский вправе арестовывать, кого считает нужным».
КАК АГЕНТ Икс-3 ОХОТИЛСЯ ЗА ВЫШЕУПОМЯНУТЫМ ГОСПОДИНОМ
О чем постоянно напоминает «Учебник отличного полицейского»? «Твоя обязанность подозревать всех, включая родного отца и мать». И агент Икс-3 (в миру Гаетано Лойяконо) только и делал, что подсматривал, проверял, вынюхивал. Он следил за соседями, знакомыми, знакомыми соседей, соседями знакомых, прохожими, за детьми, возвращающимися из школы, за женщинами, покупающими продукты на обед, за собаками без ошейника. Исполнительному и неутомимому, ему даже удалось разоблачить и передать в руки правосудия мальчугана, написавшего на лестнице дома, где жил Икс-3: «КТО ПИСАЛ НЕ ЗНАЮ А Я ОСЕЛ ЧИТАЮ».«Твоя обязанность подозревать всех. Всех!» И Гаетано Лойяконо, агент Икс-3, снова и снова подсматривал, проверял, вынюхивал. И тем не менее душа его была не на месте. День и ночь сверхисполнительного агента изводило сомнение. Всех до единого жителей Полицейска следовало занести в картотеку, за каждым нужен был глаз да глаз, каждый подлежал проверке. А что, если кто-нибудь из подозреваемых ускользнул от бдительного полицейского ока?
Эта неотступная мысль не давала ему покоя.
Но вот в одно прекрасное утро, бреясь, он обнаружил…
– Наконец-то! Я ведь чувствовал, что за кем-то не уследил!
За кем?
– Ну конечно, за ним! – с гордостью объявил он, указывая на собственное отражение в зеркале. Разве этот человек не был жителем Полицейска? А между тем ни сам Икс-3, ни кто-нибудь другой никогда не занимался вплотную неким Гаетано Лойяконо, нахально смотревшим на него из зеркала.
Для многоопытного агента не составляло ни малейшего труда установить, что перед ним подозреваемый, совершивший в прошлом не одно тяжкое преступление. Икс-3 отлично помнил, что в детстве Гаетано Лойяконо был не чист на руку и по меньшей мере раз шесть воровал варенье из буфета, стоявшего в столовой. Бывало и похуже – взять хотя бы случай, когда он умудрился стащить у своего школьного товарища три книги и два теннисных мячика.
Икс-3 ликовал: он на правильном пути! Не теряя ни минуты, он установил за собой слежку. Он записывал на магнитофон все свои телефонные разговоры, вскрывал каждое полученное письмо, помечал, с кем виделся в течение дня. Он подсматривал, проверял, вынюхивал. Он не спускал с себя глаз (к счастью, слежка в данном случае не отвлекала его от обычных обязанностей, ведь Гаетано Лойяконо бывал там же, где и он).
– Интересно, куда он собирается сегодня? – спрашивал себя агент Икс-3. – Бьюсь об заклад – в кино, в кинотеатр «Рояль».
Вечером он записывал в блокнот:
«Сегодня вышеупомянутый Гаетано Лойяконо вышел из дома в 18.05, поздоровался с нашей привратницей и направился в кинотеатр «Рояль». В перерыве между первой и второй сериями ел мороженое. Домой вернулся пешком. По дороге встретил полицейского, которого я тоже знаю, и несколько минут с ним разговаривал. Проверить личность полицейского: а вдруг он тоже подозреваемый и состоит в сговоре с вышеупомянутым?»
Ему нужна была вся подноготная Гаетано Лойяконо, и агент Икс-3 отправился в Центральный полицейский архив. Там он извлек на свет карточку вышеупомянутого, и что же!.. В отличие от всех других карточек, на этой не значилось в правом верхнем углу: «НА ПОДОЗРЕНИИ».
– Дьявол, а не человек, – потирая руки, проворчал себе под нос Икс-3. – Ну ничего, ничего, я тебе не картотека, меня не обманешь.