Одновременно воюющие стороны обменивались пустыми любезностями, благодаря чему война в конце концов стала повседневным занятием высших классов и велась как часть политики, а не из страсти или принципа. Жители Родоса всячески старались сохранить нейтралитет. Они пошли на уступки по всем вопросам, кроме одного: они не хотели участвовать в активных военных действиях против Египта и отдать Деметрию для гарантии сотню своих заложников. Когда военные действия начались, стороны согласились возвращать пленных за пять мин за раба и десять – за свободного человека, что было очень высокой ценой, в сравнении с двумя минами (ок. 8 фунтов стерлингов – напомним, что фунт стерлингов во времена написания книги соответствовал 7,32 г чистого золота. – Ред.), обычной платой в дни Геродота и до него, в частности по всему Пелопоннесу. Когда жители Родоса узнали, что Деметрий захватил картину художника Протогена, изображающую историю Иалиса (одного из трех городов на Родосе), и просили пощадить картину, то Деметрий ответил, что скорее сожжет изображение своего отца, нежели покусится на произведение великого художника. Постоянно прибывали посольства из нейтральных государств всего греческого мира, предлагая свое посредничество, и заключались перемирия, во время которых обсуждались условия соглашения. Когда наконец Деметрий увидел, что осада может продлиться еще достаточно долго, чтобы повредить его интересам в других местах, он все же согласился на заключение мирного договора, причем на условиях, очень похожих на те, что первоначально предлагали жители Родоса. Они пошли на уступки в требовании заложников, оговорив условие, что те не должны занимать высокие государственные посты. Можно предположить, что это спасло главных магнатов, которых первоначально требовал Деметрий, от проживания (безусловно, в роскоши и комфорте) в Эфесе – городе, предназначенном для них.
Осада Родоса подтвердила силу и упорство, а также умеренность и здравый смысл республики Родос и укрепила ее позиции лидера в союзе торговых городов – наподобие Ганзейского союза. Несомненно, именно этот союз морских городов подсказал более мелким и малоизвестным государствам Греции, что необходимо создавать аналогичные союзы или укреплять и расширять те, что уже существуют. Среди нейтральных государств, предлагавших посредничество при осаде Родоса, были этолийцы, впоследствии ставшие практически лидерами греческого мира. Ахейский союз также существовал, но был малоизвестным. Только через поколение или даже два важность этой федерации стала очевидной. Однако уже сейчас она накапливала то, без чего невозможна власть, – богатство. Мы знаем, что торговля Леванта после падения Тира перешла к греческим морским городам азиатского побережья и островов и так обогатила их, что сделала их флот и финансы важными элементами в оценке общей расстановки сил. Подобным же образом и богатства, накопленные этолийцами, ахейцами и жителями Аркадии, которые издавна покидали свои горные долины, чтобы служить наемниками, теперь стали настолько велики, что они обогнали в комфорте и роскоши жителей более старых городов, которые пришли в очевидный упадок.
Пока внимание всего мира было приковано к другим событиям: Антигон возобновил свои попытки добиться господства, а коалиция Селевка, Лисимаха, Птолемея и Кассандра – сокрушить его власть. Силы противоборствующих сторон все еще были примерно равны. Центральное положение Антигона в Сирии (там, на Оронте, он основал столицу, названную в честь себя – Антигония) давало ему возможность сражаться с каждым из союзников отдельно, затруднив их соединение. Он отправил Деметрия в Грецию, и тот постепенно теснил Кассандра на север и собирался в ближайшем будущем покорить его. Но надежды Антигона рухнули из-за двух непредвиденных трудностей – стратегических способностей Лисимаха и оказавшихся громадными сил Селевка. Последний не появлялся в поле нашего зрения десять лет, во время которых, насколько нам известно, он вел кампании на восточной границе и среди тех народов, которых Александр скорее запугал, чем систематически подавил и усмирил. Пор, его верный подданный, был убит, появились другие претенденты. В дни Селевка приобрел большое могущество за Индом великий азиат Чандрагупта, и Селевк (после боев, в общем успешных для себя) предпочел договориться с ним, купив союз с ним путем уступки тех восточных провинций, которые лежат за великими пустынями Ирана, – Гедросии, Арахосии, Парапамисад (а также Арейи и Дрангианы; кроме того, Селевк отдал Чандрагупте в жены дочку. – Ред.). Но сам он получил 500 слонов и сокровища, такие большие, что смогли возвести его в лидеры диадохов.
Ника Самофракийская, памятник победы Деметрия Полиоркета над флотом Птолемея в битве у Саламина (Кипр) в 306 г. до н. э. А — сохранившиеся остатки; В — реставрация внешнего облика; С – монета Деметрия; D — реконструкция (с монеты) всего памятника
Его поддержка, однако, опоздала. Он не мог идти через Месопотамию и Сирию, не победив Антигона один на один. Ему пришлось идти через Армению, а этот маршрут оказался чреват большими трудностями. Тем временем Лисимах, ожидавший помощи раньше, вторгся в Малую Азию с севера и преодолел все препятствия до гор, опоясывающих Фригию с юга. Но поскольку руки Антигона были развязаны, а Птолемей был робок и вял, отклонившись в Палестину, Лисимах оказался перед лицом превосходящей силы и вдали от своей оперативной базы – Геллеспонта. И тогда он проявил свои качества блестящего военачальника. Он соорудил укрепления, отказался от сражения и вынудил Антигона предпринимать регулярные попытки осады, тем самым выиграв ценное время. Когда же атака его оборонительных линий стала неминуемой, он неожиданно отошел на юг, где повторил ту же тактику, причем с большим успехом. Так прошло все лето 302 г. до н. э.
Тем временем Птолемей добрался до Тира, но остановился и отступил, получив ложное известие о поражении Лисимаха. О подходе Селевка ничего не было известно. Все ждали, но союзники были отделены друг от друга, как уже было сказано, и не имели связи. Наконец появился Селевк. Как раз в это время Лисимах, находясь в своем укрепленном лагере, испытывал большие трудности. Он противостоял не только Антигону – тот послал за своим сыном Деметрием, как раз тогда, когда тот готовился одержать решающую победу над Кассандром. Более серьезная война затмила бои местного значения, и оба противника решили, что в Греции должен быть мир, пока они отправят свои силы на другой театр военных действий. Деметрий имел более сильный флот; он также неоднократно перехватывал помощь Лисимаху, отправленную из Македонии по суше. Если бы кампания затянулась, если бы Антигон уклонился от решающего сражения, империя вполне могла бы перейти в его руки. Но он был стар, нетерпелив и упрям. Он и его сын Деметрий встретили на поле у Ипса во Фригии в 301 г. до н. э. объединенные силы Лисимаха, Кассандра и Селевка. У последнего было 480 слонов и крупная кавалерия, которой командовал принц Антиох. Бой был кровавым. В сражении Деметрий с его кавалерией сыграл роль принца Руперта (времен войн Карла I с парламентом в Англии. Деметрий, как и Руперт, увлекся преследованием разбитого противника на фланге, в то время как на главные силы Антигона обрушились фаланга и слоны Селевка – Ред.). В конце концов Антигон пал – ему был 81 год; его войска были разгромлены, а сын бежал с отрядом в несколько тысяч человек, но с сильным флотом.
Так закончилась последняя серьезная попытка захватить империю Александра целиком. Хотя Деметрий так никогда и не отказался от этой мечты. После многих приключений – он был беглецом, пиратом, претендентом на трон Македонии, потом македонским царем (после смерти Кассандра) – этот человек, постоянный источник беспорядков и волнений, был взят в плен Селевком и окончил свои дни в раздражающей праздности. Об этом интересном персонаже можно прочитать в «Жизнеописании Александра» Плутарха. Если верить ему, Деметрий был настолько популярным до самого конца, что многие города просили об его освобождении (чего настолько боялся старый Лисимах, что предложил Селевку 2 тысячи талантов, чтобы тот избавился от пленника). Он был столь очарователен, что его супруга Фила, сестра Кассандра, постоянно была рядом с ним, терпя его измены и политические браки, и свела счеты с жизнью, лишь потеряв все надежды на его успех. Он был так притягателен, что его благородный сын Антигон, основатель новой царской династии в Македонии, предложил свою собственную свободу и даже жизнь за своего донкихотствующего отца.
Когда было покончено с сыновьями Кассандра – один был убит своим братом, другой Деметрием, самым сильным местным претендентом на трон стал именно супруг Филы, но ему надо было бороться, с одной стороны, с Пирром, царем Эпира, имевшим ярко выраженные наклонности авантюриста, и с Лисимахом – с другой. Эти правители были под стать Деметрию если не в стратегии, то, во всяком случае, в престиже и популярности. Лисимах являлся одним из соратников Александра – этот титул в то время мог перевесить любые другие. Пирр был гениален, однако великодушен и благороден, в этом отношении Деметрий ему уступал. Но авантюры Деметрия в последующие годы занимают значительное место в ряду исторических хитросплетений и способны лишь сбить с толку читателей, а не дать им полезную информацию.
Глава 7
Глава 8
Осада Родоса подтвердила силу и упорство, а также умеренность и здравый смысл республики Родос и укрепила ее позиции лидера в союзе торговых городов – наподобие Ганзейского союза. Несомненно, именно этот союз морских городов подсказал более мелким и малоизвестным государствам Греции, что необходимо создавать аналогичные союзы или укреплять и расширять те, что уже существуют. Среди нейтральных государств, предлагавших посредничество при осаде Родоса, были этолийцы, впоследствии ставшие практически лидерами греческого мира. Ахейский союз также существовал, но был малоизвестным. Только через поколение или даже два важность этой федерации стала очевидной. Однако уже сейчас она накапливала то, без чего невозможна власть, – богатство. Мы знаем, что торговля Леванта после падения Тира перешла к греческим морским городам азиатского побережья и островов и так обогатила их, что сделала их флот и финансы важными элементами в оценке общей расстановки сил. Подобным же образом и богатства, накопленные этолийцами, ахейцами и жителями Аркадии, которые издавна покидали свои горные долины, чтобы служить наемниками, теперь стали настолько велики, что они обогнали в комфорте и роскоши жителей более старых городов, которые пришли в очевидный упадок.
Пока внимание всего мира было приковано к другим событиям: Антигон возобновил свои попытки добиться господства, а коалиция Селевка, Лисимаха, Птолемея и Кассандра – сокрушить его власть. Силы противоборствующих сторон все еще были примерно равны. Центральное положение Антигона в Сирии (там, на Оронте, он основал столицу, названную в честь себя – Антигония) давало ему возможность сражаться с каждым из союзников отдельно, затруднив их соединение. Он отправил Деметрия в Грецию, и тот постепенно теснил Кассандра на север и собирался в ближайшем будущем покорить его. Но надежды Антигона рухнули из-за двух непредвиденных трудностей – стратегических способностей Лисимаха и оказавшихся громадными сил Селевка. Последний не появлялся в поле нашего зрения десять лет, во время которых, насколько нам известно, он вел кампании на восточной границе и среди тех народов, которых Александр скорее запугал, чем систематически подавил и усмирил. Пор, его верный подданный, был убит, появились другие претенденты. В дни Селевка приобрел большое могущество за Индом великий азиат Чандрагупта, и Селевк (после боев, в общем успешных для себя) предпочел договориться с ним, купив союз с ним путем уступки тех восточных провинций, которые лежат за великими пустынями Ирана, – Гедросии, Арахосии, Парапамисад (а также Арейи и Дрангианы; кроме того, Селевк отдал Чандрагупте в жены дочку. – Ред.). Но сам он получил 500 слонов и сокровища, такие большие, что смогли возвести его в лидеры диадохов.
Ника Самофракийская, памятник победы Деметрия Полиоркета над флотом Птолемея в битве у Саламина (Кипр) в 306 г. до н. э. А — сохранившиеся остатки; В — реставрация внешнего облика; С – монета Деметрия; D — реконструкция (с монеты) всего памятника
Его поддержка, однако, опоздала. Он не мог идти через Месопотамию и Сирию, не победив Антигона один на один. Ему пришлось идти через Армению, а этот маршрут оказался чреват большими трудностями. Тем временем Лисимах, ожидавший помощи раньше, вторгся в Малую Азию с севера и преодолел все препятствия до гор, опоясывающих Фригию с юга. Но поскольку руки Антигона были развязаны, а Птолемей был робок и вял, отклонившись в Палестину, Лисимах оказался перед лицом превосходящей силы и вдали от своей оперативной базы – Геллеспонта. И тогда он проявил свои качества блестящего военачальника. Он соорудил укрепления, отказался от сражения и вынудил Антигона предпринимать регулярные попытки осады, тем самым выиграв ценное время. Когда же атака его оборонительных линий стала неминуемой, он неожиданно отошел на юг, где повторил ту же тактику, причем с большим успехом. Так прошло все лето 302 г. до н. э.
Тем временем Птолемей добрался до Тира, но остановился и отступил, получив ложное известие о поражении Лисимаха. О подходе Селевка ничего не было известно. Все ждали, но союзники были отделены друг от друга, как уже было сказано, и не имели связи. Наконец появился Селевк. Как раз в это время Лисимах, находясь в своем укрепленном лагере, испытывал большие трудности. Он противостоял не только Антигону – тот послал за своим сыном Деметрием, как раз тогда, когда тот готовился одержать решающую победу над Кассандром. Более серьезная война затмила бои местного значения, и оба противника решили, что в Греции должен быть мир, пока они отправят свои силы на другой театр военных действий. Деметрий имел более сильный флот; он также неоднократно перехватывал помощь Лисимаху, отправленную из Македонии по суше. Если бы кампания затянулась, если бы Антигон уклонился от решающего сражения, империя вполне могла бы перейти в его руки. Но он был стар, нетерпелив и упрям. Он и его сын Деметрий встретили на поле у Ипса во Фригии в 301 г. до н. э. объединенные силы Лисимаха, Кассандра и Селевка. У последнего было 480 слонов и крупная кавалерия, которой командовал принц Антиох. Бой был кровавым. В сражении Деметрий с его кавалерией сыграл роль принца Руперта (времен войн Карла I с парламентом в Англии. Деметрий, как и Руперт, увлекся преследованием разбитого противника на фланге, в то время как на главные силы Антигона обрушились фаланга и слоны Селевка – Ред.). В конце концов Антигон пал – ему был 81 год; его войска были разгромлены, а сын бежал с отрядом в несколько тысяч человек, но с сильным флотом.
Так закончилась последняя серьезная попытка захватить империю Александра целиком. Хотя Деметрий так никогда и не отказался от этой мечты. После многих приключений – он был беглецом, пиратом, претендентом на трон Македонии, потом македонским царем (после смерти Кассандра) – этот человек, постоянный источник беспорядков и волнений, был взят в плен Селевком и окончил свои дни в раздражающей праздности. Об этом интересном персонаже можно прочитать в «Жизнеописании Александра» Плутарха. Если верить ему, Деметрий был настолько популярным до самого конца, что многие города просили об его освобождении (чего настолько боялся старый Лисимах, что предложил Селевку 2 тысячи талантов, чтобы тот избавился от пленника). Он был столь очарователен, что его супруга Фила, сестра Кассандра, постоянно была рядом с ним, терпя его измены и политические браки, и свела счеты с жизнью, лишь потеряв все надежды на его успех. Он был так притягателен, что его благородный сын Антигон, основатель новой царской династии в Македонии, предложил свою собственную свободу и даже жизнь за своего донкихотствующего отца.
Когда было покончено с сыновьями Кассандра – один был убит своим братом, другой Деметрием, самым сильным местным претендентом на трон стал именно супруг Филы, но ему надо было бороться, с одной стороны, с Пирром, царем Эпира, имевшим ярко выраженные наклонности авантюриста, и с Лисимахом – с другой. Эти правители были под стать Деметрию если не в стратегии, то, во всяком случае, в престиже и популярности. Лисимах являлся одним из соратников Александра – этот титул в то время мог перевесить любые другие. Пирр был гениален, однако великодушен и благороден, в этом отношении Деметрий ему уступал. Но авантюры Деметрия в последующие годы занимают значительное место в ряду исторических хитросплетений и способны лишь сбить с толку читателей, а не дать им полезную информацию.
Глава 7
ОТ БИТВЫ ПРИ ИПСЕ ДО ВТОРЖЕНИЯ КЕЛЬТОВ (301–278 гг. до н. э.)
С битвы при Ипсе для диадохов началась новая эпоха. Лисимах и Селевк вынесли основное бремя сражений и захватили львиную долю добычи. Птолемей вел себя вяло и затем покинул их в весьма тяжелом положении. Поэтому Селевк взял города Финикии и Сирии, на которые претендовал Птолемей, утвердив на них свое право. Под властью Селевка оказался весь Восток. Его империя протянулась до линии, проведенной от Трабзона до Исса, где от владений Лисимаха ее отделяла своего рода нейтральная зона из небольших государств – Понта, Армении и Каппадокии, – которые, хотя и были незначительными, проводили собственную политику и имели династии, ведущие начало от персидских царей. Они были последними из великой империи Александра, подчиненными Римом. Митридат Понтийский и цари Армении фигурируют в документах как союзники или враги Римской империи, когда более крупные государства уже давно вошли в ее состав. Лисимах, с другой стороны, получил ценные владения в Малой Азии, одно из которых – Пергам – стало важным царством. Он был вторым по значимости царем и, если бы не неуправляемый Деметрий, безусловно, занял бы Македонию после смерти Кассандра. Последний владел теми европейскими территориями, которые сумел отстоять, возможно, ему было предназначено и царство Пирра, если бы он смог его взять. Кассандр умер от болезни (нечастый конец среди его «коллег» в те времена) в 297 г. до н. э., и грекам была предоставлена возможность защищать свою свободу, а Деметрию – строить козни и всячески стараться утвердиться на троне Македонии, одновременно держа мир в страхе перед его военно-морскими силами и стремлением занять место своего отца. Лисимах, Селевк и Птолемей бдительно следили друг за другом и колебались в выборе союзников.
Все эти правители, а также Деметрий и Пирр были связаны узами династических браков. Они имели столько жен, сколько хотели, очевидно не считаясь с желаниями предыдущих супруг. Так что все враждующие цари были родственниками. Скажем, дочь сицилийского тирана Агафокла вышла замуж за Пирра из Эпира и затем пожелала сменить его на более симпатичного Деметрия. Пирр в этот период был подающим большие надежды честолюбивым правителем. Хотя и не в союзе с Деметрием, он стремился расширить свое Эпирское царство за счет Македонии и, несомненно, добился бы успеха, если бы не сила Лисимаха. Этот фракийский монарх, несмотря на серьезные неудачи против северных варваров, захвативших в плен и царя, и его сына, правда впоследствии благородно их отпустивших, имел прочное и благополучное царство, а главное, талантливого и добродетельного сына Агафокла. Так что его династия могла бы утвердиться, если бы не тлетворное влияние Арсинои, дочери Птолемея, на которой он, старый человек, женился в знак союза после битвы при Ипсе.
Читателю будет трудно понять сложную семейную ссору, приведшую к смерти сначала Агафокла, потом его отца Лисимаха, затем Селевка и последующему переустройству восточного мира без приведенной ниже таблицы. Она начата, из соображений удобства, с Птолемея, и в ней упомянуты только те из его жен и детей, которые нас интересуют в контексте настоящей книги.
Птолемей I Сотер родился в 367 г. до н. э., стал царем в 306 г. до н. э., умер в 283 г. до н. э.
Читатель, изучивший эту таблицу, безусловно, увидит главную причину неразберихи, связанной с историей этого периода. Каждый правитель был тестем, зятем, шурином или деверем другого. Более того, количество используемых имен крайне ограниченно, и они часто повторяются, применительно к разным людям[6].
Семейная ссора, изменившая мир, началась следующим образом: чтобы заключить союз после победы при Ипсе, старый царь Птолемей отдал свою дочь Арсиною в жены своему сопернику и другу Лисимаху, который, со своей стороны, отправил свою дочь, тоже Арсиною, чтобы та вышла замуж за молодого Птолемея – Филадельфа. Это был второй сын великого Птолемея, который избрал его наследником трона, обойдя своего старшего сына – Птолемея Керавна, человека вспыльчивого и безрассудного, который сразу покинул страну и отправился искать счастья при чужих дворах. Тем временем старый Птолемей из соображений безопасности возвел своего сына на египетский трон еще при жизни и сам отрекся от престола в возрасте 83 лет. Он не покинул двор и стал подданным своего сына. Керавн, естественно, первым делом посетил фракийский двор, где царицей была его сводная сестра Арсиноя, а родная сестра – Лисандра – была замужем за наследником престола – галантным и очень популярным Агафоклом. Керавн и царица составили заговор против Агафокла и убедили старого Лисимаха, что тот – предатель, и Керавну было предложено убить его. Это преступление вызвало необычайные волнения и ненависть по всей стране. Родственники и сторонники убитого Агафокла обратились к Селевку, призвав его отомстить, что тот и сделал, выступив с армией против Лисимаха, которого победил и убил в бою, имевшем место где-то в районе Ипса. Это было в 281 г. до н. э. Птолемей I умер двумя годами раньше – в 283 г. до н. э.
Остался последний и самый великий – азиатский царь Селевк. Но он отказался от всех своих азиатских владений от Геллеспонта до Инда в пользу своего младшего сына Антиоха и собирался дожить то, что ему осталось, в доме своих предков – в Македонии. Однако при въезде в македонское царство Селевк был убит Птолемеем Керавном, которого привез с собой. В результате этот кровожадный авантюрист остался с армией, у которой не было лидера, в царстве, где не было царя, поскольку сын Деметрия Антигон, самый сильный претендент, еще не имел достаточно прочного положения. Остальные монархи, по горло занятые своими делами – Антиох в Азии и Птолемей II, присоединились к Керавну, чтобы подкупить опасного Пирра людьми, деньгами и слонами. Они хотели отправить его в экспедицию в Италию и позволить им спокойно улаживать свои дела[7]. Греческие города, как обычно, когда менялись монархи в Македонии, восстали в борьбе за свою свободу, не позволив Антигону вернуть владения отца. А тем временем Птолемей Керавн обосновался в Македонии. Он даже, почти как Ричард, вынудил свою сводную сестру, давнюю союзницу против Агафокла, выйти за него замуж, но только для того, чтобы убить ее детей от Лисимаха, единственных опасных претендентов на фракийские провинции. Несчастная царица бежала в Самофракию, а оттуда в Египет, где окончила свою полную превратностей судьбы карьеру, став царицей при своем родном брате Птолемее II Филадельфе. Она была обожествлена при жизни!
Монета Птолемея II
Так обстояли дела в бывшей империи Александра Великого в 280 г. до н. э. Все первые диадохи, и даже сыновья двух из них – Деметрий и Агафокл – были мертвы. Сын первого из них был претендентом на македонский трон, который получил после долгой и сомнительной борьбы. Антиох, который долго был регентом восточных провинций за пределами Месопотамии, после убийства отца неожиданно получил такое обширное царство, что не смог контролировать прибрежные районы Малой Азии, где старались укрепиться свободные города и династии. Птолемей II уже был царем Египта и сюзереном Кирены, а также претендовал на Палестину и Сирию. Птолемей Керавн, злодей и убийца, восседал на троне Македонии, но находился в состоянии войны с претендентом Антигоном. Пирр из Эпира отправился покорять новые владения на западе. Такой была обстановка, когда на мир обрушилось новое бедствие.
Все эти правители, а также Деметрий и Пирр были связаны узами династических браков. Они имели столько жен, сколько хотели, очевидно не считаясь с желаниями предыдущих супруг. Так что все враждующие цари были родственниками. Скажем, дочь сицилийского тирана Агафокла вышла замуж за Пирра из Эпира и затем пожелала сменить его на более симпатичного Деметрия. Пирр в этот период был подающим большие надежды честолюбивым правителем. Хотя и не в союзе с Деметрием, он стремился расширить свое Эпирское царство за счет Македонии и, несомненно, добился бы успеха, если бы не сила Лисимаха. Этот фракийский монарх, несмотря на серьезные неудачи против северных варваров, захвативших в плен и царя, и его сына, правда впоследствии благородно их отпустивших, имел прочное и благополучное царство, а главное, талантливого и добродетельного сына Агафокла. Так что его династия могла бы утвердиться, если бы не тлетворное влияние Арсинои, дочери Птолемея, на которой он, старый человек, женился в знак союза после битвы при Ипсе.
Читателю будет трудно понять сложную семейную ссору, приведшую к смерти сначала Агафокла, потом его отца Лисимаха, затем Селевка и последующему переустройству восточного мира без приведенной ниже таблицы. Она начата, из соображений удобства, с Птолемея, и в ней упомянуты только те из его жен и детей, которые нас интересуют в контексте настоящей книги.
Птолемей I Сотер родился в 367 г. до н. э., стал царем в 306 г. до н. э., умер в 283 г. до н. э.
Читатель, изучивший эту таблицу, безусловно, увидит главную причину неразберихи, связанной с историей этого периода. Каждый правитель был тестем, зятем, шурином или деверем другого. Более того, количество используемых имен крайне ограниченно, и они часто повторяются, применительно к разным людям[6].
Семейная ссора, изменившая мир, началась следующим образом: чтобы заключить союз после победы при Ипсе, старый царь Птолемей отдал свою дочь Арсиною в жены своему сопернику и другу Лисимаху, который, со своей стороны, отправил свою дочь, тоже Арсиною, чтобы та вышла замуж за молодого Птолемея – Филадельфа. Это был второй сын великого Птолемея, который избрал его наследником трона, обойдя своего старшего сына – Птолемея Керавна, человека вспыльчивого и безрассудного, который сразу покинул страну и отправился искать счастья при чужих дворах. Тем временем старый Птолемей из соображений безопасности возвел своего сына на египетский трон еще при жизни и сам отрекся от престола в возрасте 83 лет. Он не покинул двор и стал подданным своего сына. Керавн, естественно, первым делом посетил фракийский двор, где царицей была его сводная сестра Арсиноя, а родная сестра – Лисандра – была замужем за наследником престола – галантным и очень популярным Агафоклом. Керавн и царица составили заговор против Агафокла и убедили старого Лисимаха, что тот – предатель, и Керавну было предложено убить его. Это преступление вызвало необычайные волнения и ненависть по всей стране. Родственники и сторонники убитого Агафокла обратились к Селевку, призвав его отомстить, что тот и сделал, выступив с армией против Лисимаха, которого победил и убил в бою, имевшем место где-то в районе Ипса. Это было в 281 г. до н. э. Птолемей I умер двумя годами раньше – в 283 г. до н. э.
Остался последний и самый великий – азиатский царь Селевк. Но он отказался от всех своих азиатских владений от Геллеспонта до Инда в пользу своего младшего сына Антиоха и собирался дожить то, что ему осталось, в доме своих предков – в Македонии. Однако при въезде в македонское царство Селевк был убит Птолемеем Керавном, которого привез с собой. В результате этот кровожадный авантюрист остался с армией, у которой не было лидера, в царстве, где не было царя, поскольку сын Деметрия Антигон, самый сильный претендент, еще не имел достаточно прочного положения. Остальные монархи, по горло занятые своими делами – Антиох в Азии и Птолемей II, присоединились к Керавну, чтобы подкупить опасного Пирра людьми, деньгами и слонами. Они хотели отправить его в экспедицию в Италию и позволить им спокойно улаживать свои дела[7]. Греческие города, как обычно, когда менялись монархи в Македонии, восстали в борьбе за свою свободу, не позволив Антигону вернуть владения отца. А тем временем Птолемей Керавн обосновался в Македонии. Он даже, почти как Ричард, вынудил свою сводную сестру, давнюю союзницу против Агафокла, выйти за него замуж, но только для того, чтобы убить ее детей от Лисимаха, единственных опасных претендентов на фракийские провинции. Несчастная царица бежала в Самофракию, а оттуда в Египет, где окончила свою полную превратностей судьбы карьеру, став царицей при своем родном брате Птолемее II Филадельфе. Она была обожествлена при жизни!
Монета Птолемея II
Так обстояли дела в бывшей империи Александра Великого в 280 г. до н. э. Все первые диадохи, и даже сыновья двух из них – Деметрий и Агафокл – были мертвы. Сын первого из них был претендентом на македонский трон, который получил после долгой и сомнительной борьбы. Антиох, который долго был регентом восточных провинций за пределами Месопотамии, после убийства отца неожиданно получил такое обширное царство, что не смог контролировать прибрежные районы Малой Азии, где старались укрепиться свободные города и династии. Птолемей II уже был царем Египта и сюзереном Кирены, а также претендовал на Палестину и Сирию. Птолемей Керавн, злодей и убийца, восседал на троне Македонии, но находился в состоянии войны с претендентом Антигоном. Пирр из Эпира отправился покорять новые владения на западе. Такой была обстановка, когда на мир обрушилось новое бедствие.
Глава 8
ВТОРЖЕНИЕ КЕЛЬТОВ (ГАЛАТОВ) И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
Утверждают, что при вторжении кельтов или галлов, разгромивших римскую армию при Алии (река, приток Тибра) и захвативших город[8], были уничтожены также все древние архивы республики, и появился пробел в анналах, который можно восполнить только из устного народного творчества. Таким же образом вторжение кельтов в Македонию и Фракию в 278 до н. э. (весной 280 г. до н. э. – Ред.) положило начало новой эпохе. Вторжение почти совпадает со смертью последнего из великих диадохов, оно отмело претензии худшего из эпигонов – второго поколения, – поскольку первым защитником эллинизма, встретившимся с кельтами в бою, был Птолемей Керавн, которого они убили и уничтожили его армию. Нашествие кельтов на Грецию и Малую Азию наполнило сердца людей новым ужасом и не только вдохнуло в них отвагу, но также послужило источником вдохновения для скульпторов и поэтов. Искусство Греции претерпело если не полную трансформацию, то, по крайней мере, возродилось после беспокойных времен прошлого. Аполлон Бельведерский, Умирающий гладиатор (на самом деле галл), великий алтарь, недавно раскопанный в Пергаме, – все эти шедевры говорят о возрождении скульптуры. Послушный и неоригинальный Павсаний становится поэтом, рассказывая об ужасах вторжения кельтов в Македонию и Грецию. Очевидно, он использовал некую поэму, описывающую эти волнующие события, в которой есть любопытное повторение деталей персидского вторжения в пересказе Геродота – сражения при Фермопилах и поражения варваров, предательства, отклонения от курса для овладения сокровищами Дельф, с помощью которых бог чудесным образом защитил свой храм и обрушил кару на захватчиков. Нельзя не упомянуть о пугающих повествованиях и дикой жестокости галатов, их пренебрежении ко всем законам цивилизованной войны – о том, как они оставляли своих убитых непогребенными, разоряли древние гробницы, убивали и грабили, пожирали детей греков. Даже Полифем и лестригоны у Гомера не были столь ужасающими. Была такая же попытка объединения греков и разрушившие союз эгоизм и сепаратизм. Но на этот раз важными факторами греческой армии являлись не Афины и Спарта, хотя Афины все еще обладали некоторым весом. Этолия, выделившая около 10 тысяч воинов, вынесла основное бремя военных действий и получила основную долю добычи. Галаты, как это было в Италии, могли победить в бою, но не знали другого использования победы, кроме бесцельного грабежа и насилия. Опустошив Македонию и Фракию, они направились в Малую Азию, где каждое государство стремилось избавиться от них, передав соседу. Однако кельты стремились служить наемниками, и со временем во всех армиях того времени появились контингенты кельтских войск, долго считавшиеся почти непобедимыми, но поскольку они были готовы сражаться на обеих сторонах, то сами же нейтрализовали свою силу.
Чтобы кратко обобщить влияние кельтского вторжения и их поселения в Галатии (в центре Малой Азии), можно сказать следующее. После задержки в Дельфах, где был уничтожен лишь один отряд, кельты сразились с Антигоном Гонатом при Лисимахии (277 до н. э.). В этом бою царь одержал уверенную победу и приобрел такую популярность, что открыл дорогу для своего возвращения в Македонию. Может показаться странным, но впоследствии он нанял контингент варваров, чтобы те помогли ему в этом предприятии. Затем Никомед, царь Вифинии и греческих городов Пропонта (Пропонтиды – Мраморного моря), нанял их для защиты от врагов, и постепенно кельты осели в Галатии, обещав не выходить за пределы своей территории, но, как и другие варвары, совершая постоянные набеги на соседние поселения с целью грабежа. Они стали кошмаром Азии. Антиох I, сын Селевка, отличился и получил титул Сотер (спаситель), одержав большую победу над кельтами – дата и место сражения неизвестны, – после чего они были окружены множеством македонских укрепленных пунктов и были вынуждены оставаться в своей провинции. Эта победа была увековечена, как и победа при Ассайе (1803, в Индии) на флагах английских полков, в ней участвовавших, фигурой слона, которую мы видим на медалях Антиоха. Поколением позже (ок. 237 до н. э.) та же история повторилась в случае с Атталом из Пергама, который победил галатов и был вознагражден титулом царя. С этой победой напрямую связан всплеск художественного творчества в его столице. Каждое великое святилище Греции было украшено памятным изображением в честь победы.
Чтобы кратко обобщить влияние кельтского вторжения и их поселения в Галатии (в центре Малой Азии), можно сказать следующее. После задержки в Дельфах, где был уничтожен лишь один отряд, кельты сразились с Антигоном Гонатом при Лисимахии (277 до н. э.). В этом бою царь одержал уверенную победу и приобрел такую популярность, что открыл дорогу для своего возвращения в Македонию. Может показаться странным, но впоследствии он нанял контингент варваров, чтобы те помогли ему в этом предприятии. Затем Никомед, царь Вифинии и греческих городов Пропонта (Пропонтиды – Мраморного моря), нанял их для защиты от врагов, и постепенно кельты осели в Галатии, обещав не выходить за пределы своей территории, но, как и другие варвары, совершая постоянные набеги на соседние поселения с целью грабежа. Они стали кошмаром Азии. Антиох I, сын Селевка, отличился и получил титул Сотер (спаситель), одержав большую победу над кельтами – дата и место сражения неизвестны, – после чего они были окружены множеством македонских укрепленных пунктов и были вынуждены оставаться в своей провинции. Эта победа была увековечена, как и победа при Ассайе (1803, в Индии) на флагах английских полков, в ней участвовавших, фигурой слона, которую мы видим на медалях Антиоха. Поколением позже (ок. 237 до н. э.) та же история повторилась в случае с Атталом из Пергама, который победил галатов и был вознагражден титулом царя. С этой победой напрямую связан всплеск художественного творчества в его столице. Каждое великое святилище Греции было украшено памятным изображением в честь победы.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента