Страница:
Но сегодня крутой лидер сталкерского отряда «Синяя буря» по кличке Ворона совершенно четко осознавала, что не просто не может перестать думать о нем после этой встречи, но еще и мечтает о том, как хорошо было бы быть вместе! Когда они только познакомились, все было так легко: понравились друг другу, немного выпили в одной компании, поцеловались и начали встречаться. Никто из них, молодых и ранних пташек, тогда не задумывался о всяких подводных камнях отношений. Например, о чертах характера своей пассии, с которыми не получается примириться и никогда не получится, как ни старайся; о боли, которая будет причинена.
«Почему же сейчас нельзя также просто, как тогда? Неужели он и, правда, меня ненавидит?» – спрашивала себя Ворона. «Все правильно, теперь мы стали гораздо старше, а вещи сложнее», – забывшись, проговорила она шепотом.
– Ворона, ты куда провалилась? Возвращайся к нам! Сейчас ответственный момент – нужно поиграть в «каменные лица», пройти мимо охраны.
Ворона очнулась от своих раздумий. Она оглянулась и поняла, что пока думала о Рейдене, небольшой сегодня отряд «Синяя буря» во главе с ней успел пересечь по диагонали огромный пустырь, на месте которого еще совсем недавно были цеха АЗЛК. Сталкеры вышли из арки на освещенную уютными фонарями дорожку.
Кругом квартировали автомастерские, и отсюда уже слышался шум Волгоградки. Недавно здесь открыли кафе с оригинальным названием «Кафе», украсили его гигантской вывеской с красными буквами и наградили интерьером а-ля «куда более сердито, чем дешево». Логичный итог смерти любого московского предприятия – сначала в цехах бодро грохочут станки и прочие умные роботы, потом их заменяет нехитрый ремонтный инвентарь, потом все вычищается и сдается под склад, а в конце власть захватывают неунывающие узбеки с половниками и фальшивым бухарским пловом.
Одетые в камуфляж молодые люди приближались к посту охраны. Теоретически нужно всего лишь пройти мимо – это ведь так просто. Но в груди у Игоря – конечно, он в этом никогда никому не признавался – в такие моменты всегда что-то сжималось. Он понимал, что охранникам, по большому счету, нет до них никакого дела. А если эти толстые мужики в форме и спросят, что ребята тут делают в такой поздний час, можно сказать, что были в автомастерской у друзей, выпили немножко, задержались. Все логично, отговорка есть, всем на все наплевать, никто не станет выяснять правду. Однако сердце Игоря не размышляло, оно просто бешено колотилось. Но что самое интересное – во всем этом гребаном сталкинге ему это нравилось, пожалуй, больше всего. Если подробно разобрать и разложить по полочкам все эмоции, которые он испытывал во время забросок – любопытство первооткрывателя, страх, чувство превосходства над серой массой, сидящей сейчас перед телевизором, – ощущения в момент выброски абсолютно точно были самыми сильными, буквально пропитанными адреналином.
Охранники даже не посмотрели на них. «Синяя буря» легким бризом прошелестела мимо шлагбаума, нырнула в очередную арку между домами и вышла на отрезок Новоостаповской улицы, параллельный Волгоградскому проспекту.
«Я буду бороться за Рейдена. Я докажу, что достойна его. Я приму этот спор и выиграю», – решила Ворона за секунду до того момента, когда адреналиновая атака путешествия по АЗЛК, наконец, захлестнула ее, и она запрыгнула на спину Игоря с криками:
– Ура!!! Это было так круто!!!
Крыши Новоостаповской, все в своих обычных московских делах, ответили невнятным эхом.
Глава 2. Рейден. Кабло на «Октябрьском поле»
«Почему же сейчас нельзя также просто, как тогда? Неужели он и, правда, меня ненавидит?» – спрашивала себя Ворона. «Все правильно, теперь мы стали гораздо старше, а вещи сложнее», – забывшись, проговорила она шепотом.
– Ворона, ты куда провалилась? Возвращайся к нам! Сейчас ответственный момент – нужно поиграть в «каменные лица», пройти мимо охраны.
Ворона очнулась от своих раздумий. Она оглянулась и поняла, что пока думала о Рейдене, небольшой сегодня отряд «Синяя буря» во главе с ней успел пересечь по диагонали огромный пустырь, на месте которого еще совсем недавно были цеха АЗЛК. Сталкеры вышли из арки на освещенную уютными фонарями дорожку.
Кругом квартировали автомастерские, и отсюда уже слышался шум Волгоградки. Недавно здесь открыли кафе с оригинальным названием «Кафе», украсили его гигантской вывеской с красными буквами и наградили интерьером а-ля «куда более сердито, чем дешево». Логичный итог смерти любого московского предприятия – сначала в цехах бодро грохочут станки и прочие умные роботы, потом их заменяет нехитрый ремонтный инвентарь, потом все вычищается и сдается под склад, а в конце власть захватывают неунывающие узбеки с половниками и фальшивым бухарским пловом.
Одетые в камуфляж молодые люди приближались к посту охраны. Теоретически нужно всего лишь пройти мимо – это ведь так просто. Но в груди у Игоря – конечно, он в этом никогда никому не признавался – в такие моменты всегда что-то сжималось. Он понимал, что охранникам, по большому счету, нет до них никакого дела. А если эти толстые мужики в форме и спросят, что ребята тут делают в такой поздний час, можно сказать, что были в автомастерской у друзей, выпили немножко, задержались. Все логично, отговорка есть, всем на все наплевать, никто не станет выяснять правду. Однако сердце Игоря не размышляло, оно просто бешено колотилось. Но что самое интересное – во всем этом гребаном сталкинге ему это нравилось, пожалуй, больше всего. Если подробно разобрать и разложить по полочкам все эмоции, которые он испытывал во время забросок – любопытство первооткрывателя, страх, чувство превосходства над серой массой, сидящей сейчас перед телевизором, – ощущения в момент выброски абсолютно точно были самыми сильными, буквально пропитанными адреналином.
Охранники даже не посмотрели на них. «Синяя буря» легким бризом прошелестела мимо шлагбаума, нырнула в очередную арку между домами и вышла на отрезок Новоостаповской улицы, параллельный Волгоградскому проспекту.
«Я буду бороться за Рейдена. Я докажу, что достойна его. Я приму этот спор и выиграю», – решила Ворона за секунду до того момента, когда адреналиновая атака путешествия по АЗЛК, наконец, захлестнула ее, и она запрыгнула на спину Игоря с криками:
– Ура!!! Это было так круто!!!
Крыши Новоостаповской, все в своих обычных московских делах, ответили невнятным эхом.
Глава 2. Рейден. Кабло на «Октябрьском поле»
Есть только два цвета – черный и белый. Белый – для снега, а черный во всех его оттенках – для всего остального, чтобы определить границы. В лесу очень тихо, настолько тихо, что применима банальная фраза: «слышно, как падает снег». Идеально чистое и белое полотно искрящегося в солнечных лучах нарушается петляющей чередой глубоких следов примерно 40 размера или чуть меньше. Он старается идти прямо по ним. Не потому, что так проще, а чтобы не нарушать какой-то установленный до него порядок. Ему неудобно, хочется шагать шире, чем позволяет расстояние между этими овальными провалами в снегу, но он смирился.
Он не помнит, когда начал идти по следу и куда он идет. Ему просто кажется, что он должен выполнять это действие – ступать ровно, не промахиваться, держаться определенного темпа, не обращать внимания на усталость, просто выполнять свою «работу».
Иногда ему приходит в голову, что забыл о чем-то важном, что уже думал об этом совсем недавно, но что-то отвлекло его, и теперь он вот-вот опять нащупает прежнюю мысль. «Что же это было?» – Он морщит лоб, силясь вспомнить. – «Что-то про следы на снегу… Зачем я иду и куда? Принесет ли моя деятельность какую-то пользу мне или окружающим? А главное…» Но тут где-то высоко каркает птица, он вздрагивает, запрокидывает голову вверх. Потом широко расставляет руки в стороны, чтобы не потерять равновесие, не упасть, смотрит под ноги. И вот он уже снова забыл, о чем думал только что. «Закурю сигарету, когда пройду еще ровно сто шагов. Один, два, три…» – начинает считать он, чтобы было веселее идти.
Освещение не меняется, поэтому совершенно невозможно понять, сколько прошло с тех пор, как он начал свой путь. Ему кажется, что ступает по снегу уже целую вечность – как минимум сутки. Хотя если бы кто-нибудь сейчас с уверенностью заявил ему, что прошло всего полтора часа, он поверил бы и совсем не удивился. Чувство времени совершенно притупилось. Так бывает в подземных пещерах, где искривленные грани пространства сжимают время. Это знает каждый продвинутый диггер-спелеолог.
Он снова начинает задумываться: «Вдруг и правда прошло уже несколько недель, а может, и лет? А я все иду, иду, иду, сам не зная, куда и зачем. Я могу состариться в этом тихом, спокойном и красивом заснеженном лесу. Могу пропустить что-то очень интересное за его пределами, а еще все, кто меня знал, легко могут забыть о моем существовании… Как бы мне стать таким же свободным, как ворона, без дела качающаяся на ветке?»
И тогда он увидел качели. Они висели между двух огромных сосен на толстых и очень длинных цепях. Под качелями следы обрывались. Он, ни секунды не раздумывая, сел на качели и оттолкнулся обеими ногами от земли. Чуть позже еще раз оттолкнулся, и еще раз – и вот он уже парит над землей. Вперед и назад, туда и сюда – словно маятник.
Он раскачивался с удовольствием, больше не спрашивая себя, зачем он это делает. Когда ты счастлив, подобные вопросы не лезут в голову, а он был счастлив. Ему нравилось ощущение полета, невесомости, свободы.
Через пару секунд, а может, и через пару часов – ему было так хорошо, что он потерялся во времени, – к уже имевшемуся букету чувств добавилось новое. Еще пока не очень уловимое и определенное. Такое, что вот-вот, кажется, поймаешь и начнешь испытывать это не пунктиром, а постоянно, без перебоев. Пока что-нибудь не спугнет или не собьет. Чтобы добиться желаемого результата, он невольно пытался отключить мозги, чтобы не думать, а только ощущать.
Вперед и назад – как маятник – быстрее, быстрее, больше усилий! Туда и сюда, еще и еще! Чем скорее, тем жарче. Чем жарче, тем круче. Но тем меньше остается времени до того, когда настанет точка кипения, и все прекратится. Что-то внутри него уже начинало булькать. Его разум подсказывал, что это значит: пора поймать момент, найти золотую середину, удержать ощущение, продлить его, не доводить до конца. Но он уже почувствовал этот вкус приближающейся кульминации, чувства брали верх над разумом, и он, как обычно, уже практически смирился с тем, что продлить удовольствие вряд ли получится. Еще чуть-чуть, вот-вот…
Цепочные качели взлетали очень высоко, и сквозь пелену на глазах он мог видеть пейзажи за пределами заснеженного леса – как приятный фон. Там были река, и мост через реку, и еще деревня с маленькой церквушкой и кладбищем {3}.
Все испортило какое-то мерзкое карканье. Оно испугало его, отвлекло, сбило с ритма. Качели хаотично заходили в стороны, началась какая-то дисгармония. Невозможно выразить то, насколько он был раздражен.
Только у него получилось более или менее прийти в себя и успокоить качели, как карканье раздалось вновь. Цепь, за которую он держался правой рукой, сильно затряслась, в то время как цепь под левой почему-то осталась неподвижной. Тревожность его практически достигла апогея в тот момент, когда карканье раздалось снова, и реальность сна о заснеженном лесе свернулась и развернулась вновь в реальность в виде спальни и вибрирующего мобильного телефона в правой руке.
– Да? – еще не проснувшись окончательно, сказал Рейден с вопросительной интонацией. Ему показалось, что он одновременно дал знать, что подошел к телефону, и заодно спросил, кто это говорит.
– Что делаешь? – немного кокетливо произнес женский голос в ответ.
– Что я делаю в четыре часа ночи?! Кто это, я спрашиваю? – Рейден продрал глаза и в гневе уставился на электронные часы, которые светились зелеными цифрами в темноте, показывая 03:38.
– Это я, Ворона. Прости, что разбудила, я как-то не подумала… – робко сказала девушка, и Рейден несколько успокоился.
– Ничего страшного. Просто мне-то завтра вставать на работу, в отличие от некоторых. Что ты хотела?
– Я согласна.
– Ты о чем?
– Выйти за тебя замуж, Рейден!
– …
– Да не бойся ты, я шучу. Я хочу принять твой спор. Ты сказал позвонить, если надумаю – вот я звоню.
– Какой спор?
– Рейден, у тебя что, память отшибло?! Сегодня на АЗЛК. Кто из нас более крутой сталкер – то есть я, и кто откажется от своего образа жизни – то есть ты.
– То есть ты! Ворона, прости, не сообразил спросонья. Ты молодец – смелая девчонка. Давай искать арбитра.
– Во-первых, пацан, я тебе не девчонка, а лидер отряда «Синяя буря», усек? И «синяя» – от слова алкогольная, да-да! Во-вторых, арбитра я уже нашла. Будь уверен – он тебе понравится. Встречаемся завтра, то есть уже сегодня, в девять часов вечера в кабельном коллекторе на «Октябрьском поле».
– Договорились, девочка. А теперь я продолжу спать. До завтра!
– Спокойной ночи желать тебе не буду. Пока!
Нажав на кнопку завершения вызова, Ворона съежилась, прошептала: «Блин, как тупо получилось», шмыгнула из туалета в теплую постель к Игорю и промаялась без сна еще несколько часов.
Положив трубку, Рейден в ту же секунду уснул.
Утром следующего дня по пути на работу Рейден, как всегда, стоял в пробке на третьем кольце. Он обдумывал ночной звонок Вороны и не мог понять, почему она потревожила его так поздно. «Конечно, хорошо и правильно, что я в это ввязался. Пусть займет много времени, зато, может, получится вправить ей мозги – она ведь, в сущности, порядочная, искренняя девушка, только больная на всю ее прелестную головку. Если бы она не убивала саму себя и не относилась так безответственно ко всему на свете, возможно, могла бы стать кому-нибудь хорошей подругой, женой, а то и мамой… Только теперь, получается, она мой враг, что ли? На время этой игры. А что будет потом? Интересно, что за арбитра она нашла?»
В этот момент мысли Рейдена прервал звонок, а точнее вибрация, телефона. Он протянул к нему руку, да так и застыл на секунду – звук напомнил ему сон про цепочные качели и моментально нарисовал в воображении заснеженный лес, глубокие следы, путь неизвестно откуда и неизвестно куда. Телефон перестал звонить, но Рейден так и не посмотрел, кто звонил. Он боялся спугнуть свое воспоминание, хотел восстановить в памяти все до малейшей детали.
«Интересно, что мое подсознание хотело сообщить мне этим сном? Путь без начала и цели. Может, это о том, чем я занимаюсь – работа ради денег, но не ради удовольствия или творчества? Я запутался в рутине, как в паутине… Впрочем, почти любой может сказать о себе тоже самое. Качели – что это? Полет, птичий полет, невесомость, свобода… полет вороны! В моем сне точно была Ворона – она пыталась сбить меня с толку, каркала, мешала, раздражала. Она пыталась помешать мне и дальше плыть по течению, хотела растормошить меня, дать почувствовать это божественное ощущение свободного полета. Хотела показать собственным примером, что нет ничего важнее поиска себя, а я, получается, в жизни именно сегодня собираюсь начать бороться с той моделью поведения, которую она пропагандирует».
В этот момент телефон завибрировал снова, и Рейден снял трубку, чтобы вернуться от сна к реальности и поговорить с кем-то неважным. Так завертелся его очередной рабочий день, с десятками неважных звонивших и необязательных приходящих.
Ровно в 21:00 Рейден припарковался на углу 3-й Хорошевской улицы и Хорошевского шоссе. Он досадовал на себя за то, что опаздывает на встречу с Вороной и арбитром. Наверняка они уже там, а ему еще понадобится время на спуск. Рейден набрал Ворону. «Абонент не отвечает или временно недоступен, попробуйте перезвонить по…» – было ему ответом.
«Наверное, внизу не ловит телефон, придется спускаться и искать их без возможности созвона», – подумал он и вышел из машины.
Рейден был одет в заношенные джинсы, старую куртку неопределенного цвета, высокие шнурованные ботинки и… кислотно-оранжевую, отражающую свет жилетку, как у дорожных рабочих или дворников. На самые брови по-гастарбайтерски налезла ужасная серая шапка, а в руках молодой человек держал разводной ключ.
Оглядевшись по сторонам, Рейден подождал, пока пройдут прохожие, и проедет милицейская машина, а затем уверенным шагом направился к люку кабельного коллектора, выпирающему из земли на углу, где он припарковался.
«Хм, похоже, Вороны с арбитром еще нет! Ну, ничего, подожду их на объекте», – подумал сталкер в оранжевой жилетке.
Подцепив разводным ключом люк, похожий на канализационный, Рейден ухватился за него обеими руками, одетыми в рабочие перчатки с прорезиненным низом. Затем из его гортани вырвалось что-то напоминающее животное урчание – такой звук издают мужчины, когда прилагают недолговременное, но очень серьезное усилие. В этот раз Рейден сдвигал 80-килограммовую крышку люка. Эти чугунные круглые штуки обычно делают специально очень тяжелыми, чтобы они не могли быть сдвинуты даже при сильном автомобильном движении.
«Интересно, как это некоторые люди их коллекционируют? – подумал Рейден. – Наверное, не вылезают из спортзала, чтобы были силы воровать такие тяжести. Еще они иногда ради забавы гнут чугунные парковые скамейки. Грубая сила, лишенная вектора, обычно находит выход в поле разрушения». Сам Рейден, впрочем, тоже ходил на фитнес три раза в неделю, для поддержки формы. «С моими увлечениями иначе не получится», – объяснял он друзьям. Дело было, конечно, не только в этом – Рейдену нравилось выглядеть хорошо, иметь мужественную фигуру. Впрочем, сейчас все это было скрыто под просторной, уродливой, но теплой и неприметной одеждой – самой подходящей для диггеров и сталкеров – такой, которую не жалко испачкать, порвать или испортить.
Рейден оттащил тяжелую крышку и положил ее неподалеку. Не отбросил, а именно аккуратно сдвинул на такое расстояние, чтобы из люка можно было дотянуться до нее обеими руками и прикрыть за собой вход в подземелье. Причем так, чтобы выбраться потом снизу тоже было не трудно. В общем, эта крышка должна не лечь плотно обратно в свои пазы, но просто создавать видимость закрытого люка, а на самом деле свободно болтаться. Кстати, опытные сталкеры как раз по положению крышки люка понимают, есть уже кто-нибудь другой на объекте или нет. Именно так Рейден сообразил, что Ворона и арбитр еще не забросились – место залаза было нетронуто.
Он снова огляделся по сторонам, переместил маленький фонарик с шеи на лоб, включил его, а затем быстрым и ловким движением перемахнул обеими ногами с земли в зияющую дыру люка. Там была металлическая лестница для рабочих, обслуживающих коллектор. Похожая на пожарные – тоненькие, но прочные, которые висят по бокам жилых и офисных зданий и никогда не доходят до земли.
Рейден опустился на пару ступенек, прикрыл за собой люк и, освещая себе путь налобником, полез вниз. Он оказался в сухом, теплом, но темном помещении, напоминающем узкий длинный коридор в квартире сталинского дома. Единственное, потолок был очень низким, даже не таким, как в «хрущевках», – Рейдену приходилось пригибаться.
Он отошел немного от того места, откуда спустился, снял яркий светоотражающий жилет и свою неопределенного цвета теплую куртку. Остался в черной вязаной водолазке с высоким горлом – она ему шла. Убрал все ненужное в заплечный рюкзак, а потом бросил его на пол и уселся сверху. Потом вытащил сигареты и зажигалку из кармана своих протертых джинсов, спокойно с удовольствием закурил и огляделся.
Привычный, родной вид: пыльные бетонные стены, по полу проложены различные кабели – толстые и не очень. Коридор идет прямо в одну и в другую сторону, насколько позволяет разглядеть скудное освещение от налобного фонарика. Тихо.
В тот же момент он подумал, что кабло – это не синоним супербезопасного места, несмотря на то что именно такое впечатление он и производит. Редко, конечно, но может случиться, что угодно. Рейден вспомнил, как несколько лет назад лично стал свидетелем того, как в районе Ленинского проспекта два люка взлетели на высоту 15-этажных домов, будто пивные крышки. Один из них, упав, разрубил до земли припаркованную «Газель». За люками к солнцу брызнули толстые струи кипятка. Куски асфальта в радиусе 8 метров вокруг тоже подлетели до окон третьего этажа. Станцию метро «Ленинский проспект» закрыли с помощью гермодверей через 20 минут, однако за это время сама улица превратилась в реку кипятка. Погибших не было, но если бы кто-то тусовался в тот момент в близлежащем кабельном коллекторе, то потом не нашлось бы даже трупа.
Размышления Рейдена прервал звонкий металлический лязг откуда-то сверху. Стало понятно, что кто-то сдвинул люк и теперь карабкается вниз. Рейден затушил сигарету, выключил налобник и подался вправо. «Если мо́нтеру нужно налево, то меня пронесет. Если в другую сторону, то ни с каким арбитром я сегодня не встречусь, а проведу вечер в отделении милиции», – подумал молодой человек. Он не боялся, просто не хотел терять время: «Еще всегда остается вариант тоже прикинуться мо́нтером или просто зевакой, но не факт, что поверят».
Когда человек спрыгнул на землю, Рейден, находящийся неподалеку, широко раскрыл глаза, включил свой налобник и вышел из тьмы. Это была Ворона.
– Как тебе удалось самой сдвинуть люк? – спросил Рейден.
– А тебе как? – с издевкой переспросила она.
– Ты опоздала на 15 минут. И где арбитр?
– Не свети в лицо!
Рейден направил свой налобник не вперед, а в пол. Ворона сделала то же самое.
– Наш судья – странный чувак, не знаю, сколько его придется ждать. Сейчас расскажу – поймешь. Только дай отдышусь – бежала от метро.
Ворона бросила на землю свой заплечный рюкзак. Раскрыла его и достала оттуда легкие спортивные непромокаемые штаны, выкрашенные в защитный цвет. Она натянула их сверху на свои камуфляжные.
– Это чтобы хорошие не испачкать и не порвать, – пояснила Ворона, будто в пустоту.
Затем она достала из кармана бандану и повязала ее на голову.
– А это, чтобы волосы не секлись. В подземелье воздух такой тяжелый, влажный. Я уже научена горьким опытом.
Ворона закурила сигарету и уселась на свой рюкзак.
– В общем, арбитром нашим предлагаю назначить Алика…
– Ворона, почему ты сразу не сказала? Я против! Он был главой «Синей бури» до тебя. Значит, априори на твоей стороне. Плюс, где ты его найдешь? Об этом алкаше ничего не слышно с тех пор, как он себе пулю в висок пустил. Подсуетилась ты тогда оперативно, кстати, подчинила себе его сталкерский отряд.
– Не я подчинила, а он мне его торжественно завещал. Но не это главное. Представляешь, вчера встретила его случайно в метро. Причем не в тоннелях, не во время заброски, а просто в вагоне – как обычного пассажира, не сталкера. Сразу поняла – он тот, кто нам нужен! Во-первых, Алик очень уважает тебя, а меня считает за девочку. Так что еще не понятно, на чьей он стороне. Во-вторых, он и был-то… странным, так скажем, а за эти два года, похоже, окончательно рехнулся.
– А что с ним такое? Досинячился до синей бури в мозгах?
– Как ты помнишь, на одной из наших посиделок Алик допился до такого состояния, что решил: «Я полное говно и жить больше не хочу». Взял травмат, вышел на балкон и пустил себе пулю в висок.
– Эту историю слышал каждый, кто даже с Аликом не знаком.
– Ну вот. Также любой сталкер хотя бы краем уха слышал, что Алик тогда почему-то не убился. Просто поковырял пальцем дырку в голове, удивленно поглядел на дуло пистолета и, шатаясь, побрел дальше с нами бухать. Но наутро, все еще пьяный, сказал, что он больше не лидер отряда «Синяя буря» и что торжественно назначает на эту должность меня. Потом ушел, и больше на объектах его никто не видел. Мобильники он постоянно терял, ему звонили на городской, но никто не брал трубку. Приходили домой и стучали в дверь – никто не открывал. Так и забыли постепенно про Алика… А я его вчера в метро встретила! Поверить не могу – так рада была!
– Ну так что же он, как он?
– Он вчера был очень бухой – старый добрый Алик – и рассказал мне всю свою жизнь. Тогда, когда он выстрелил, но почему-то не умер, его пьяная голова решила, что это знак судьбы. Раз в жизни у каждого человека случается озарение. Кто-то в этот момент придумывает новую коварную подлянку соседу, а кто-то меняет жизнь. Алик был из второй категории. Поскольку с ним случилось чудо, нужно немедленно бросить пить, найти работу, стать нормальным человеком. Видишь, у него твои замашки были! Еще посмотрим, на чьей он стороне, говорю же!
– А зачем из сталка-то ушел?
– С его имиджем непозволительно быть трезвенником, что ты. Ну и плюс, Алик, наверное, понимал, что не сможет держаться, когда все кругом бухают.
– Ну ладно, дальше!
– Первым делом, придя домой, он решил отоспаться. Когда проснулся, как ни странно, решения своего не изменил, даже еще сильнее в нем уверился. Начал искать работу. Оказывается, у Алика есть образование – он окончил поварскую шарагу. Ты об этом знал?
– Я думал, он и школы-то не осилил. Гениальный сталкер и антисоциальный элемент.
Он не помнит, когда начал идти по следу и куда он идет. Ему просто кажется, что он должен выполнять это действие – ступать ровно, не промахиваться, держаться определенного темпа, не обращать внимания на усталость, просто выполнять свою «работу».
Иногда ему приходит в голову, что забыл о чем-то важном, что уже думал об этом совсем недавно, но что-то отвлекло его, и теперь он вот-вот опять нащупает прежнюю мысль. «Что же это было?» – Он морщит лоб, силясь вспомнить. – «Что-то про следы на снегу… Зачем я иду и куда? Принесет ли моя деятельность какую-то пользу мне или окружающим? А главное…» Но тут где-то высоко каркает птица, он вздрагивает, запрокидывает голову вверх. Потом широко расставляет руки в стороны, чтобы не потерять равновесие, не упасть, смотрит под ноги. И вот он уже снова забыл, о чем думал только что. «Закурю сигарету, когда пройду еще ровно сто шагов. Один, два, три…» – начинает считать он, чтобы было веселее идти.
Освещение не меняется, поэтому совершенно невозможно понять, сколько прошло с тех пор, как он начал свой путь. Ему кажется, что ступает по снегу уже целую вечность – как минимум сутки. Хотя если бы кто-нибудь сейчас с уверенностью заявил ему, что прошло всего полтора часа, он поверил бы и совсем не удивился. Чувство времени совершенно притупилось. Так бывает в подземных пещерах, где искривленные грани пространства сжимают время. Это знает каждый продвинутый диггер-спелеолог.
Он снова начинает задумываться: «Вдруг и правда прошло уже несколько недель, а может, и лет? А я все иду, иду, иду, сам не зная, куда и зачем. Я могу состариться в этом тихом, спокойном и красивом заснеженном лесу. Могу пропустить что-то очень интересное за его пределами, а еще все, кто меня знал, легко могут забыть о моем существовании… Как бы мне стать таким же свободным, как ворона, без дела качающаяся на ветке?»
И тогда он увидел качели. Они висели между двух огромных сосен на толстых и очень длинных цепях. Под качелями следы обрывались. Он, ни секунды не раздумывая, сел на качели и оттолкнулся обеими ногами от земли. Чуть позже еще раз оттолкнулся, и еще раз – и вот он уже парит над землей. Вперед и назад, туда и сюда – словно маятник.
Он раскачивался с удовольствием, больше не спрашивая себя, зачем он это делает. Когда ты счастлив, подобные вопросы не лезут в голову, а он был счастлив. Ему нравилось ощущение полета, невесомости, свободы.
Через пару секунд, а может, и через пару часов – ему было так хорошо, что он потерялся во времени, – к уже имевшемуся букету чувств добавилось новое. Еще пока не очень уловимое и определенное. Такое, что вот-вот, кажется, поймаешь и начнешь испытывать это не пунктиром, а постоянно, без перебоев. Пока что-нибудь не спугнет или не собьет. Чтобы добиться желаемого результата, он невольно пытался отключить мозги, чтобы не думать, а только ощущать.
Вперед и назад – как маятник – быстрее, быстрее, больше усилий! Туда и сюда, еще и еще! Чем скорее, тем жарче. Чем жарче, тем круче. Но тем меньше остается времени до того, когда настанет точка кипения, и все прекратится. Что-то внутри него уже начинало булькать. Его разум подсказывал, что это значит: пора поймать момент, найти золотую середину, удержать ощущение, продлить его, не доводить до конца. Но он уже почувствовал этот вкус приближающейся кульминации, чувства брали верх над разумом, и он, как обычно, уже практически смирился с тем, что продлить удовольствие вряд ли получится. Еще чуть-чуть, вот-вот…
Цепочные качели взлетали очень высоко, и сквозь пелену на глазах он мог видеть пейзажи за пределами заснеженного леса – как приятный фон. Там были река, и мост через реку, и еще деревня с маленькой церквушкой и кладбищем {3}.
Все испортило какое-то мерзкое карканье. Оно испугало его, отвлекло, сбило с ритма. Качели хаотично заходили в стороны, началась какая-то дисгармония. Невозможно выразить то, насколько он был раздражен.
Только у него получилось более или менее прийти в себя и успокоить качели, как карканье раздалось вновь. Цепь, за которую он держался правой рукой, сильно затряслась, в то время как цепь под левой почему-то осталась неподвижной. Тревожность его практически достигла апогея в тот момент, когда карканье раздалось снова, и реальность сна о заснеженном лесе свернулась и развернулась вновь в реальность в виде спальни и вибрирующего мобильного телефона в правой руке.
– Да? – еще не проснувшись окончательно, сказал Рейден с вопросительной интонацией. Ему показалось, что он одновременно дал знать, что подошел к телефону, и заодно спросил, кто это говорит.
– Что делаешь? – немного кокетливо произнес женский голос в ответ.
– Что я делаю в четыре часа ночи?! Кто это, я спрашиваю? – Рейден продрал глаза и в гневе уставился на электронные часы, которые светились зелеными цифрами в темноте, показывая 03:38.
– Это я, Ворона. Прости, что разбудила, я как-то не подумала… – робко сказала девушка, и Рейден несколько успокоился.
– Ничего страшного. Просто мне-то завтра вставать на работу, в отличие от некоторых. Что ты хотела?
– Я согласна.
– Ты о чем?
– Выйти за тебя замуж, Рейден!
– …
– Да не бойся ты, я шучу. Я хочу принять твой спор. Ты сказал позвонить, если надумаю – вот я звоню.
– Какой спор?
– Рейден, у тебя что, память отшибло?! Сегодня на АЗЛК. Кто из нас более крутой сталкер – то есть я, и кто откажется от своего образа жизни – то есть ты.
– То есть ты! Ворона, прости, не сообразил спросонья. Ты молодец – смелая девчонка. Давай искать арбитра.
– Во-первых, пацан, я тебе не девчонка, а лидер отряда «Синяя буря», усек? И «синяя» – от слова алкогольная, да-да! Во-вторых, арбитра я уже нашла. Будь уверен – он тебе понравится. Встречаемся завтра, то есть уже сегодня, в девять часов вечера в кабельном коллекторе на «Октябрьском поле».
– Договорились, девочка. А теперь я продолжу спать. До завтра!
– Спокойной ночи желать тебе не буду. Пока!
Нажав на кнопку завершения вызова, Ворона съежилась, прошептала: «Блин, как тупо получилось», шмыгнула из туалета в теплую постель к Игорю и промаялась без сна еще несколько часов.
Положив трубку, Рейден в ту же секунду уснул.
Утром следующего дня по пути на работу Рейден, как всегда, стоял в пробке на третьем кольце. Он обдумывал ночной звонок Вороны и не мог понять, почему она потревожила его так поздно. «Конечно, хорошо и правильно, что я в это ввязался. Пусть займет много времени, зато, может, получится вправить ей мозги – она ведь, в сущности, порядочная, искренняя девушка, только больная на всю ее прелестную головку. Если бы она не убивала саму себя и не относилась так безответственно ко всему на свете, возможно, могла бы стать кому-нибудь хорошей подругой, женой, а то и мамой… Только теперь, получается, она мой враг, что ли? На время этой игры. А что будет потом? Интересно, что за арбитра она нашла?»
В этот момент мысли Рейдена прервал звонок, а точнее вибрация, телефона. Он протянул к нему руку, да так и застыл на секунду – звук напомнил ему сон про цепочные качели и моментально нарисовал в воображении заснеженный лес, глубокие следы, путь неизвестно откуда и неизвестно куда. Телефон перестал звонить, но Рейден так и не посмотрел, кто звонил. Он боялся спугнуть свое воспоминание, хотел восстановить в памяти все до малейшей детали.
«Интересно, что мое подсознание хотело сообщить мне этим сном? Путь без начала и цели. Может, это о том, чем я занимаюсь – работа ради денег, но не ради удовольствия или творчества? Я запутался в рутине, как в паутине… Впрочем, почти любой может сказать о себе тоже самое. Качели – что это? Полет, птичий полет, невесомость, свобода… полет вороны! В моем сне точно была Ворона – она пыталась сбить меня с толку, каркала, мешала, раздражала. Она пыталась помешать мне и дальше плыть по течению, хотела растормошить меня, дать почувствовать это божественное ощущение свободного полета. Хотела показать собственным примером, что нет ничего важнее поиска себя, а я, получается, в жизни именно сегодня собираюсь начать бороться с той моделью поведения, которую она пропагандирует».
В этот момент телефон завибрировал снова, и Рейден снял трубку, чтобы вернуться от сна к реальности и поговорить с кем-то неважным. Так завертелся его очередной рабочий день, с десятками неважных звонивших и необязательных приходящих.
Ровно в 21:00 Рейден припарковался на углу 3-й Хорошевской улицы и Хорошевского шоссе. Он досадовал на себя за то, что опаздывает на встречу с Вороной и арбитром. Наверняка они уже там, а ему еще понадобится время на спуск. Рейден набрал Ворону. «Абонент не отвечает или временно недоступен, попробуйте перезвонить по…» – было ему ответом.
«Наверное, внизу не ловит телефон, придется спускаться и искать их без возможности созвона», – подумал он и вышел из машины.
Рейден был одет в заношенные джинсы, старую куртку неопределенного цвета, высокие шнурованные ботинки и… кислотно-оранжевую, отражающую свет жилетку, как у дорожных рабочих или дворников. На самые брови по-гастарбайтерски налезла ужасная серая шапка, а в руках молодой человек держал разводной ключ.
Оглядевшись по сторонам, Рейден подождал, пока пройдут прохожие, и проедет милицейская машина, а затем уверенным шагом направился к люку кабельного коллектора, выпирающему из земли на углу, где он припарковался.
«Хм, похоже, Вороны с арбитром еще нет! Ну, ничего, подожду их на объекте», – подумал сталкер в оранжевой жилетке.
Подцепив разводным ключом люк, похожий на канализационный, Рейден ухватился за него обеими руками, одетыми в рабочие перчатки с прорезиненным низом. Затем из его гортани вырвалось что-то напоминающее животное урчание – такой звук издают мужчины, когда прилагают недолговременное, но очень серьезное усилие. В этот раз Рейден сдвигал 80-килограммовую крышку люка. Эти чугунные круглые штуки обычно делают специально очень тяжелыми, чтобы они не могли быть сдвинуты даже при сильном автомобильном движении.
«Интересно, как это некоторые люди их коллекционируют? – подумал Рейден. – Наверное, не вылезают из спортзала, чтобы были силы воровать такие тяжести. Еще они иногда ради забавы гнут чугунные парковые скамейки. Грубая сила, лишенная вектора, обычно находит выход в поле разрушения». Сам Рейден, впрочем, тоже ходил на фитнес три раза в неделю, для поддержки формы. «С моими увлечениями иначе не получится», – объяснял он друзьям. Дело было, конечно, не только в этом – Рейдену нравилось выглядеть хорошо, иметь мужественную фигуру. Впрочем, сейчас все это было скрыто под просторной, уродливой, но теплой и неприметной одеждой – самой подходящей для диггеров и сталкеров – такой, которую не жалко испачкать, порвать или испортить.
Рейден оттащил тяжелую крышку и положил ее неподалеку. Не отбросил, а именно аккуратно сдвинул на такое расстояние, чтобы из люка можно было дотянуться до нее обеими руками и прикрыть за собой вход в подземелье. Причем так, чтобы выбраться потом снизу тоже было не трудно. В общем, эта крышка должна не лечь плотно обратно в свои пазы, но просто создавать видимость закрытого люка, а на самом деле свободно болтаться. Кстати, опытные сталкеры как раз по положению крышки люка понимают, есть уже кто-нибудь другой на объекте или нет. Именно так Рейден сообразил, что Ворона и арбитр еще не забросились – место залаза было нетронуто.
Он снова огляделся по сторонам, переместил маленький фонарик с шеи на лоб, включил его, а затем быстрым и ловким движением перемахнул обеими ногами с земли в зияющую дыру люка. Там была металлическая лестница для рабочих, обслуживающих коллектор. Похожая на пожарные – тоненькие, но прочные, которые висят по бокам жилых и офисных зданий и никогда не доходят до земли.
Рейден опустился на пару ступенек, прикрыл за собой люк и, освещая себе путь налобником, полез вниз. Он оказался в сухом, теплом, но темном помещении, напоминающем узкий длинный коридор в квартире сталинского дома. Единственное, потолок был очень низким, даже не таким, как в «хрущевках», – Рейдену приходилось пригибаться.
Он отошел немного от того места, откуда спустился, снял яркий светоотражающий жилет и свою неопределенного цвета теплую куртку. Остался в черной вязаной водолазке с высоким горлом – она ему шла. Убрал все ненужное в заплечный рюкзак, а потом бросил его на пол и уселся сверху. Потом вытащил сигареты и зажигалку из кармана своих протертых джинсов, спокойно с удовольствием закурил и огляделся.
Привычный, родной вид: пыльные бетонные стены, по полу проложены различные кабели – толстые и не очень. Коридор идет прямо в одну и в другую сторону, насколько позволяет разглядеть скудное освещение от налобного фонарика. Тихо.
В тот же момент он подумал, что кабло – это не синоним супербезопасного места, несмотря на то что именно такое впечатление он и производит. Редко, конечно, но может случиться, что угодно. Рейден вспомнил, как несколько лет назад лично стал свидетелем того, как в районе Ленинского проспекта два люка взлетели на высоту 15-этажных домов, будто пивные крышки. Один из них, упав, разрубил до земли припаркованную «Газель». За люками к солнцу брызнули толстые струи кипятка. Куски асфальта в радиусе 8 метров вокруг тоже подлетели до окон третьего этажа. Станцию метро «Ленинский проспект» закрыли с помощью гермодверей через 20 минут, однако за это время сама улица превратилась в реку кипятка. Погибших не было, но если бы кто-то тусовался в тот момент в близлежащем кабельном коллекторе, то потом не нашлось бы даже трупа.
Размышления Рейдена прервал звонкий металлический лязг откуда-то сверху. Стало понятно, что кто-то сдвинул люк и теперь карабкается вниз. Рейден затушил сигарету, выключил налобник и подался вправо. «Если мо́нтеру нужно налево, то меня пронесет. Если в другую сторону, то ни с каким арбитром я сегодня не встречусь, а проведу вечер в отделении милиции», – подумал молодой человек. Он не боялся, просто не хотел терять время: «Еще всегда остается вариант тоже прикинуться мо́нтером или просто зевакой, но не факт, что поверят».
Когда человек спрыгнул на землю, Рейден, находящийся неподалеку, широко раскрыл глаза, включил свой налобник и вышел из тьмы. Это была Ворона.
– Как тебе удалось самой сдвинуть люк? – спросил Рейден.
– А тебе как? – с издевкой переспросила она.
– Ты опоздала на 15 минут. И где арбитр?
– Не свети в лицо!
Рейден направил свой налобник не вперед, а в пол. Ворона сделала то же самое.
– Наш судья – странный чувак, не знаю, сколько его придется ждать. Сейчас расскажу – поймешь. Только дай отдышусь – бежала от метро.
Ворона бросила на землю свой заплечный рюкзак. Раскрыла его и достала оттуда легкие спортивные непромокаемые штаны, выкрашенные в защитный цвет. Она натянула их сверху на свои камуфляжные.
– Это чтобы хорошие не испачкать и не порвать, – пояснила Ворона, будто в пустоту.
Затем она достала из кармана бандану и повязала ее на голову.
– А это, чтобы волосы не секлись. В подземелье воздух такой тяжелый, влажный. Я уже научена горьким опытом.
Ворона закурила сигарету и уселась на свой рюкзак.
– В общем, арбитром нашим предлагаю назначить Алика…
– Ворона, почему ты сразу не сказала? Я против! Он был главой «Синей бури» до тебя. Значит, априори на твоей стороне. Плюс, где ты его найдешь? Об этом алкаше ничего не слышно с тех пор, как он себе пулю в висок пустил. Подсуетилась ты тогда оперативно, кстати, подчинила себе его сталкерский отряд.
– Не я подчинила, а он мне его торжественно завещал. Но не это главное. Представляешь, вчера встретила его случайно в метро. Причем не в тоннелях, не во время заброски, а просто в вагоне – как обычного пассажира, не сталкера. Сразу поняла – он тот, кто нам нужен! Во-первых, Алик очень уважает тебя, а меня считает за девочку. Так что еще не понятно, на чьей он стороне. Во-вторых, он и был-то… странным, так скажем, а за эти два года, похоже, окончательно рехнулся.
– А что с ним такое? Досинячился до синей бури в мозгах?
– Как ты помнишь, на одной из наших посиделок Алик допился до такого состояния, что решил: «Я полное говно и жить больше не хочу». Взял травмат, вышел на балкон и пустил себе пулю в висок.
– Эту историю слышал каждый, кто даже с Аликом не знаком.
– Ну вот. Также любой сталкер хотя бы краем уха слышал, что Алик тогда почему-то не убился. Просто поковырял пальцем дырку в голове, удивленно поглядел на дуло пистолета и, шатаясь, побрел дальше с нами бухать. Но наутро, все еще пьяный, сказал, что он больше не лидер отряда «Синяя буря» и что торжественно назначает на эту должность меня. Потом ушел, и больше на объектах его никто не видел. Мобильники он постоянно терял, ему звонили на городской, но никто не брал трубку. Приходили домой и стучали в дверь – никто не открывал. Так и забыли постепенно про Алика… А я его вчера в метро встретила! Поверить не могу – так рада была!
– Ну так что же он, как он?
– Он вчера был очень бухой – старый добрый Алик – и рассказал мне всю свою жизнь. Тогда, когда он выстрелил, но почему-то не умер, его пьяная голова решила, что это знак судьбы. Раз в жизни у каждого человека случается озарение. Кто-то в этот момент придумывает новую коварную подлянку соседу, а кто-то меняет жизнь. Алик был из второй категории. Поскольку с ним случилось чудо, нужно немедленно бросить пить, найти работу, стать нормальным человеком. Видишь, у него твои замашки были! Еще посмотрим, на чьей он стороне, говорю же!
– А зачем из сталка-то ушел?
– С его имиджем непозволительно быть трезвенником, что ты. Ну и плюс, Алик, наверное, понимал, что не сможет держаться, когда все кругом бухают.
– Ну ладно, дальше!
– Первым делом, придя домой, он решил отоспаться. Когда проснулся, как ни странно, решения своего не изменил, даже еще сильнее в нем уверился. Начал искать работу. Оказывается, у Алика есть образование – он окончил поварскую шарагу. Ты об этом знал?
– Я думал, он и школы-то не осилил. Гениальный сталкер и антисоциальный элемент.