Асприн Роберт Линн. МИФОнебылицы тмп

   Я знал из своего довольно длительного опыта общения с Коррешем, симпатягой-троллем, что работал под конспиративной кличкой Большой Грызь, что тролли на самом деле гораздо более умные существа, чем может показаться на первый взгляд. Я заехал обидчику коленом в нос и что было сил напрягся, чтобы он оставил меня в покое.
   – Да ты знаешь, кто я такой? – прошипел я, стараясь испепелить его гневным взглядом. – Я Великий Скив. Надеюсь, ты обо мне слышал? Банни здесь под моей защитой. Taк что будь добр, оставь нас в покое, не то тебе больше никогда не ступить ногой на Деву. Ты понимаешь, о чем я тебе толкую?
   Я пробуравил его взглядом, каким Ааз обычно обезоруживал своих противников.
   И знаете, сработало. Тролль, хотя и не был полным идиотом, умом тоже не слишком блистал. Наверняка он обо мне слышал.
   – Извини, приятель, – пробормотал он, пятясь назад. – Я не слишком тебя… того, помял?
   Стоявшая за ним троллина в зеленом бархатном купальнике с весьма откровенным вырезом одарила меня испепеляющим взглядом. Я же по-прежнему был начеку – мне меньше всего хотелось, чтобы эта особа приблизилась и прочитала, что у меня в голове. Тананда, сестрица вышеупомянутого Корреша, сама по себе ловко владела всякими магическими примочками. Так что не исключено, что эта троллина могла запросто размазать меня по полу. Оставалось только полагаться на мою репутацию, а также тот факт, что сейчас был ее выход. Мы уставились друг на друга, и победителем вышел я. Троллина опустила глаза и отвернулась, притворившись, что не заметила меня.
   – А-А-А-А!
   Раздавшийся в толпе вопль свидетельствовал о том, что я пропустил что-то важное. Банни вернулась, но почему-то закрыв лицо руками. В результате прямого попадания дурного глаза косметика темными разводами растеклась по ее лицу. С волос капала вода, словно Банни побывала под дождем, а купальный костюм прямо на глазах начал давать усадку. Пока я отвернулся, какой-то ловкач навел на Банни быстродействующую дождевую магию. Я набросил ей на плечи халат и помог отойти в сторону.
   – Ты уж меня прости, недоглядел, – попытался я загладить вину, пока мы с ней шли мимо остальных участниц конкурса, которые и не думали скрывать своего злорадства.
   На сцену поднялась следующая на очереди красотка с непробиваемой, словно из гранита, кожей и в стальном бикини – не думаю, чтобы нашелся смельчак, рискнувший перейти такой дорогу.
   – Я не ожидал, что тебя атакуют сразу с нескольких сторон.
   Впрочем, Банни шла рядом со мной, улыбаясь и гордо вскинув голову, словно ничего страшного и не произошло. На город уже успела опуститься ночь. Уличные фонари привели нас в гостиницу, где Банни заказала номер на двоих. И лишь когда мы оказались на достаточном расстоянии от глаз и ушей тех, кто имел хотя бы отдаленное отношение к конкурсу, Банни позволила досаде взять над собой верх.
   – Ну почему я тебя не предупредила! – сокрушалась она. – Здесь никто не борется за победу честно. Одно из двух: или при помощи магии участницы зарабатывают себе дополнительные очки, или же при помощи той же магии как могут стараются подгадить соперницам.
   – А что говорят по этому поводу правила? – нахмурился я.
   – Что это строжайше запрещено, – ответила Банни. – Участницы не имеют права прибегать к магии любого рода, чтобы придать себе дополнительную привлекательность, не говоря уже о том, чтобы портить картину остальным. Однако на самом деле нарушительниц никто не останавливает. По-моему, судьям это даже нравится.
   – А как насчет защитных чар?
   – О них ничего не говорится, – пожала плечами Банни. – Как мне кажется, здесь просто не верят, что любой, кто способен пользоваться магией, добровольно откажется от такого преимущества. Каждая участница мечтает о победе любыми доступными ей способами. Ведь такой вещи, как «Буб Тьюб», больше нет ни в одном из измерений. По крайней мере пока.
   – Однако если судьи смотрят на все эти безобразия сквозь пальцы, то что мешает и нам прибегнуть к помощи магии? – поинтересовался я. – Я готов сделать для тебя все, что в моих силах, чтобы ты могла сосредоточиться на победе.
 
   –  Погладь меня, ведь так легко меня бросить…
   Очередная экзотическая красотка в облегающем вечернем наряде провыла заключительные строчки своей песни. Почему-то мне она напомнила дракониху в период течки. Звук ее голоса колоколом гудел у меня в голове, ударяясь то об одно ухо, то о другое. Стиснув зубы, я вежливо похлопал. А что, скажите, мне еще оставалось – ведь вся свита этой крали следила за реакцией зала. Мне же не хотелось, чтобы моя более чем прохладная реакция потом вышла боком для Банни.
   – Кошка, – прошептала Банни то ли мне, то ли себе.
   – Ну уж нет, – шепотом возразил я. – Даже мартовские коты, и те так жутко не воют.
   Второй день был посвящен смотру талантов. Чего мы только не насмотрелись! Участницы жонглировали – кто факелами, кто булавами, шарами или собственным телами, танцевали в самых мыслимых и немыслимых стилях, от плавного менуэта до судорожного, дерганого шейка, что я даже испугался, что на красотку кто-то навел дурной глаз. На конкурс были представлены живопись, актерское мастерство, декламация, верчение блестящего металлического жезла, имитация птичьего пения, подражание полету птиц, бурлеск, укрощение драконов, метание ножей и даже стриптиз, или нечто стриптизу очень близкое, в исполнении красотки-извергини. Свой томный, соблазнительный танец она начала полностью одетой, но затем по подолу ее платья по спирали забегали крошечные саламандры, постепенно сжигавшие наряд участницы.
   Участница-гремлинша показывала фокусы – надо сказать, ее номер вызвал немало ехидных усмешек среди остальных конкурсанток. Правда, затем судьи определили, что при этом она не прибегала ни к какой магии. Каждый ее фокус был чистой воды ловкостью рук. Признаюсь, даже я оценил ее таланты по достоинству. Уж если кто и мог по-настоящему соперничать с Банни, то только эта дамочка. Может даже, когда состязание подойдет к концу, я разыщу ее и попрошу, чтобы она обучила меня кое-каким из своих фокусов. Знать пару-тройку никогда не помешает, особенно в тех случаях, когда не хватает силовых линий.
   На протяжении всего конкурса судьи сидели с каменными – вернее сказать, с металлическими лицами; такую непробиваемую компанию я видел впервые в жизни. Обитатели Трофи чем-то напоминают пентюхов, с той единственной разницей, что кожа их имеет металлический отблеск. По обеим сторонам изящной дамы с золотой кожей – это была председательница жюри – сидели мужчина с медным лицом, дамочка с бронзовым, еще один мужчина с серебристым и некая платиновая особа. Когда среди рядовых членов жюри возникали разногласия, решающее слово принадлежало золотокожей. По залу сновали швейцары и ассистенты всех оттенков цвета «металлик», разнося бюллетени с итогами конкурсов, напитки и разного рода записки.
   Мне показалось, будто на меня положила глаз молодая бронзовокожая особа – всякий раз, проходя мимо наших мест, она игриво подмигивала мне.
   Конкурс талантов прошел практически без магического вмешательства. Как только певица взяла самую высокую ноту, она тотчас закашлялась, и оркестр был вынужден закончить душещипательную мелодию без вокального сопровождения. Разъяренная, как фурия, горе-исполнительница покинула сцену.
   Золотокожая председательница жюри покачала головой и сделала какую-то пометку на своем листе бумаги. Серебристый мужчина и платиновая дама обменялись взглядами и тоже проставили баллы. На сцену пригласили следующий номер.
   Банни сжала мою руку. Я не выпускал ее ладошку, пока выступала следующая конкурсантка. Представительница Пента – та, что споткнулась на сцене, – продолжила в том же духе. Сначала она с громким воплем споткнулась и полетела – очертя голову – прямехонько за кулисы. Назад она так и не вернулась. Я ощутил, как в нее с разных сторон было выпущено по меньшей мере сразу шесть магических залпов. Выдержать обстрел такой мощной магической артиллерии девице оказалось не под силу. Вслед за ней с танцевальным номером появилась деволица в кружевном платье, а вместо туфель – металлические пластины, прикованные прямо к копытцам. Танцорша принялась отбивать чечетку – ритмичная дробь нарастала, делаясь с каждой секундой все громче и громче. Наконец сами судьи не выдержали и попросили конкурсантку прекратить номер.
   Громко топая, разъяренная участница покинула сцену, бросая на соперниц злобные взгляды. От нее так и веяло злопыхательством. Следующая участница конкурса попыталась рисовать шаржи на судейскую коллегию. Сначала у нее загорелись кисти, затем линии, которые она провела угольным карандашом, почему-то превратились в грубые карикатуры, при виде которых бедные судьи от стыда даже залились краской. Как, впрочем, и сама конкурсантка. Разрыдавшись, она бросилась прочь со сцены.
   Ее сменила многоногая и многорукая участница с небольшой куклой, которую она усадила себе на колени – вернее, на одно колено, и попыталась сделать вид, что поет. Однако по ее лицу было ясно, что поет она что-то совсем не то, что предполагалось.
   Миниатюрная барышня-саламандра попробовала писать в воздухе огненные стихи, однако в следующий момент на нее кто-то выпустил струю из огнетушителя. Написанные ею вирши с шипением сбежали со сцены, а судьи торопливо принялись что-то царапать в своих блокнотах.
   Следующий выход Банни. Накануне она репетировала свой номер вместе со мной в нашем гостиничном номере, и если все пройдет гладко, ей наверняка удастся произвести впечатление на судей. До этого я и понятия не имел, какая она талантливая, моя Банни. Она танцевала с партнером, правда, в качестве такового ей служила одетая в мужское платье швабра. Тот конец, на котором держалась щетка, служил головой, к рукавам рубашки пришиты перчатки, а к низу брюк – башмаки. Эта парочка не только выделывала всяческие па, но еще и пела дуэтом. Разумеется, обе партии исполняла Банни – свои строчки она пела обычным голосом, а строчки партнера – басом.
   – Это единственный мужчина, с которым нам позволялось иметь дело в школе благородных девиц мадам Безель, – смущенно пояснила она. – Мои родители были людьми весьма строгих правил.
   Я пришел от ее номера в восторг, и так ей и сказал. Банни пожала мне руку – мол, смотри, не сглазь, и в следующее мгновение ведущий выкрикнул ее имя.
   Банни устремилась на сцену, сжимая в объятиях своего кукольного партнера. Заиграла музыка.
   – Ты и я, – пела Банни. – Сливаемся в одно существо, когда танцуем вдвоем под ночною луной. Ты и я, можем ли мы быть друг к другу ближе? Ты и я, и только мы одни, ты и я, и больше никого…
   Я был в полном восторге. Мне ее номер ужасно напомнил то, что Ааз когда-то называл «вот-девиль». Я даже сумел разглядеть, как кое-кто из судей начал покачивать головой в такт музыке.
   Остальная публика даже не сразу сообразила, в чем тут фишка, а когда поняла, что к чему, магические атаки последовали буквально со всех концов зала. То вдруг невесть откуда налетевший ветер задрал юбку Банни на голову, отчего взорам присутствующих открывались крошечные голубые трусики. То неожиданно она поскальзывалась на невидимой невооруженным глазом масляной лужице, то на досках сцены образовывалась ледяная корка, чтобы уже в следующее мгновение испариться без следа. Я тотчас поспешил Банни на помощь, возведя вокруг нее защитную магическую стену. В ответ на мои действия со всех сторон последовали мощные залпы, нескольким из них даже удалось пробить бреши в моем оборонительном сооружении. В результате у партнера Банни выросли дополнительные руки и ноги, а «лицо» превратилось в отвратительную маску и запело само по себе:
   – Бу-бу-бу! Вот безнадежная идиотка! Ну кто же танцует с метлой? Только безмозглая дура, вроде тебя…
   Итак далее, в том же духе, не стесняясь ввыражениях.
   Банни вся передернулась от ужаса, не зная, что последует дальше.
   С этим я еще мог справиться. Я моментально вырвал из каждой силовой линии по пригоршне энергии и прикрыл глумливую маску симпатичной мужской физиономией, а жуткие непристойные строчки перекрыл собственным голосом. И в следующее мгновение Банни уже кружилась в вальсе не со шваброй, а в объятиях весьма даже привлекательного молодого человека.
   – Ты не против, если я тоже спою? Ты же пой дальше, ты такая красивая…
   Банни бросила на меня через плечо благодарный взгляд, и я почувствовал, как у меня загорелись уши. Я дал ей возможность и дальше исполнять куплеты. Теперь внимание всех конкурсанток было приковано к моей персоне, но я уже приготовился. Требовалось сосредоточиться, поскольку приходилось защищать Банни, одновременно увиливая от приставаний небольшого дракона, который так и норовил лизнуть мне лицо, выслушивать злобные вопли рассвирепевшей участницы-извергини и отражать бесчисленные армии вооруженных воинов, закованных в латы, которые устремляли коней прямехонько на меня. Интересно, каких подвохов можно ждать от тысячи разъяренных дамочек?
   Да каких угодно! Поскольку я был в зале, а не на сцене, они все ринулись на меня, кто царапаясь, кто так и норовя пнуть меня ногой или же заехать в нос кулаком. Какая-то дамочка из породы кошачьих изловчилась расцарапать мне щеку до крови. Саламандра прожгла мне ботинки и больно подпалила ноги. Еще одна задиристая особа занесла руку, норовя ударить меня. Я увернулся из-под ее кулака, зато попал прямо в когти разъяренным деволицам, которые недолго думая наградили меня увесистыми тумаками.
   Увидев, что творится что-то неладное, ко мне поспешили несколько билетеров, чтобы выяснить, что, собственно, произошло, однако их тотчас отшвырнули в другой конец зала. Я весь сжался в тугой комок, стараясь защитить руками глаза. Что бы ни случилось со мной, я не мог позволить, чтобы Банни осталась без защитных чар. Ведь от этого зависит, сколько она наберет очков, а значит, и ее победа.
   – Ладно, довольно! – раздался над моей головой мужской голос. – Дамы, я призываю вас вернуться на свои места, в противном случае вы будете дисквалифицированы.
   Пинки в спину тотчас прекратились, и я сумел разогнуться. Чья-то рука подхватила меня под плечо, помогая принять вертикальное положение.
   – Ты не единственный, кто может посылать собственный голос, – сказала Банни.
   Из-за ее плеча на меня злобно уставились чьи-то свирепые лица, однако в данный момент для меня существовала только Банни. Вид у нее был довольно усталый.
   – Ну и как, была от меня польза?
   Банни протянула ко мне руку, на которой висел ее партнер по танцевальному номеру. Я позволил иллюзорной завесе пасть, и взору предстало то, что от него осталось: обрывки ткани и кучка золы, которые тотчас упали на пол.
   – Спасибо за все, что ты для меня сделал, – поблагодарила меня Банни. – Хотя, подозреваю, вряд ли это чем-то мне поможет.
   Я обернулся на стол жюри. Знакомая мне бронзовая девица стояла за спиной у золотистой председательницы, наливая в стакан какую-то жидкость. Она перехватила мой взгляд и покачала головой. Это не укрылось от Банни.
   – Нет, мне ни за что не выиграть конкурс, – прошептала она. – Наверное, пора махнуть на все рукой.
   – Ну уж нет, – возразил я. – Еще как выиграешь. У нас впереди целый завтрашний день.
 
   – И зачем мне вообще этот «Буб Тьюб», если вдруг повезет и я окажусь победительницей? – рассуждала Банни. Она отложила в сторону кусок пергамента со своей речью. – Нет, просто кошмар какой-то, Скив! Все как-то неестественно и неискренне! Да и «Буб Тьюб» вряд ли будет содействовать установлению мира и гармонии среди различных измерений. И вообще, можно подумать, ты не знаешь, чем занимается мой дядя.
   В ответ я только вздохнул и запустил в волосы пятерню. Конкурс талантов закончился нашим полным провалом. Победительницей вышла участница-извергиня, которая на пятую долю очка обошла гремлиншу. Банни оказалась где-то в нижней части списка, заняв примерно то же самое место, что и на параде красоты. У нее оставался один-единственный шанс.
   – Только ты стала бы использовать эту штуку именно таким образом, если бы выиграла ее, – заметил я, чтобы как-то приободрить подружку. – Или же ты могла бы сказать правду. Честный ответ – нечто совсем новое и неожиданное, и они вполне могут присудить победу тебе.
   – Мне ни за что не выиграть эту штуковину! – сокрушенно воскликнула Банни. – Последняя часть конкурса важнее всех остальных, вместе взятых. В лучшем случае я окажусь где-нибудь посередине.
   Я призадумался.
   – Но ведь ты автоматически переместишься выше, если твои основные соперницы съедут вниз? Разве не так? К тому же такое вполне возможно.
   – Да, победить, конечно, можно бы, – согласилась Банни. – Но ведь все кругом жульничают без зазрения совести. И не по мелочам, исподтишка, а в открытую, никого не боясь. – Она наклонилась ко мне и нежно провела рукой по щеке. – Тебе еще больно?
   – Немного, – признался я, с удовольствием ощущая прикосновение ее нежных пальчиков. – А что, если попробовать убедить их не жульничать?
   Банни заметно повеселела.
   – Думаешь, у тебя получится?
   – Постараюсь, – пообещал я.
 
   – Извините, – произнес я, подходя к группке участниц, прибывших с Пента. Они помогали друг дружке застегнуть платья и привести в порядок прически. Девицы тотчас выпрямились и с подозрением уставились на меня. – Поскольку я родом из вашего измерения, то хотел бы начать с вас. Как вы считаете, честно это или нет, когда все до единого участницы конкурса пытаются использовать магию или технические средства?
   – Наверное, нет, – задумчиво произнесла конкурсантка с рыжими волосами. – Но с другой стороны, что в этом такого. Если мы не будем так делать, то наверняка проиграем.
   Мой отец – гранд и чародей из Брима, – заявила миниатюрная участница с черными как смоль волосами. – Ему нужен «Буб Тьюб», и он дал мне с собой самые разные чары, лишь бы только я победила.
   – Выиграю я, – вмешалась цветущая грудастая девица, перебросив через плечо белокурые пряди. – Даже если для этого мне придется соблазнить всех до единого членов жюри.
   – Но ведь вы все здесь такие красивые, такие умные, – гнул я свою линию.– Что же мешает вам участвовать честно, не жульничая, не прибегая к хитростям. Вот тогда бы и увидели, кто из вас победит по всей справедливости.
   – То мешает, что мы все хотим победить, – хором ответили участницы.
   – Все эти деволицы как одна прибегают к магии, – презрительно фыркнула дочь чародея. – Если мы не будем жульничать, нам просто не на что рассчитывать.
   – А если я сумею убедить их выступать честно? – поинтересовался я.
   – Ну тогда… – Рыжеволосая на минуту задумалась. – Но тогда все должны выступать честно, иначе какой в этом смысл?
   – Отлично! – радостно откликнулся я, обрадованный тем, что мой план, кажется, сработал. Годы, проведенные с Аазом, этим мастером ведения переговоров, видимо, не пропали даром. – Вот увидите, я сумею убедить их.
   Увы, мой чудесный план тотчас начал давать сбои.
   – Ты что, с ума сошел? – усмехнулась самая высокая из деволиц. – Честно! Все вы так говорите. Помнится, в прошлый раз, когда здесь, на Трофи, проводился конкурс, одна такая особа с Пента тоже убеждала всех выступать честно, а сама жульничала без зазрения совести. Нет, второй раз нас не проведешь.
   – Но представительницы Пента дали мне честное слово, что будут строго придерживаться правил.
   Я гнул свою линию, хотя и понимал, что моя реплика прозвучала неубедительно.
   Меня чуть не испепелили свирепым взглядом.
   – А на вид вроде бы и не глупый. Одно из двух: или ты им поверил, или заодно с ними. В любом случае – проваливай-ка ты отсюда подобру-поздорову.
   С этими словами деволица схватила со стола горшочек с румянами и швырнула мне в лицо. Я машинально поймал его в воздухе с помощью небольшой силовой линии. От неожиданности глаза у деволицы вылезли на лоб.
   – Ты кто такой? – прошипела она.
   – Скажем так, меня зовут Скив, – начал я. По выражению лица деволицы я тотчас понял, что мое имя ей известно. Я схватил горшок с румянами и аккуратно поставил его обратно на стол. – Послушайте, мне лично все равно, но моя подруга Банни…
   – Забудь об этом! – огрызнулась моя собеседница. Ее подруги презрительно глянули в мою сторону. – Вот оно что! Значит, на нее работает сам Скив Великолепный? И после этого ты хочешь, чтобы мы добровольно отказались от наших маленьких преимуществ? Да не иначе как ты выжил из ума. Мы будем делать все, чтобы победить. И как, скажи на милость, ты собираешься нам помешать?
   В ответ я лишь печально пожал плечами и пошел назад, туда, где сидела Банни и читала свою тысячу раз правленую-переправленую речь. Действительно, что я мог сделать? Что такого я мог сделать?
   Силовая линия под ареной была достаточно мощная, и я мог ею воспользоваться, если, конечно, пожелал бы добиться того, чтобы в третьем туре никто из участниц не жульничал.
   Но, с другой стороны, разве я имею право навязывать остальным свои взгляды? Наверное, лишь в том случае, если бы не был лично заинтересован в исходе конкурса. Я же опекал одну из участниц, которой всеобщий отказ от жульничества был бы просто на руку.