— Прошу прощения, — отозвался Тамбу язвительным тоном. — Наверное, просто у меня это вылетело из головы. Я сам составил текст договора, который мы предлагаем планетам, но, по-видимому, забыл важную часть этого соглашения. Не могли бы вы освежить мою память? А именно, в каком месте данного договора говорится о том, что преследование и уничтожение кораблей Альянса входит в круг наших обязанностей?
Ковбой неловко потупил взор.
— Мы… мы призваны бороться с пиратами, — пробормотал он робко.
— Стало быть, вы утверждаете, что Оборонительный Альянс в действительности является всего лишь кучкой пиратов? — продолжал Тамбу неумолимо. — Раньше мне никто об этом не докладывал. Это меняет дело. Скажите мне, однако, какие коммерческие корабли были ими атакованы? Мне необходима соответствующая информация для моих записей. Ковбой, не поднимая глаз, молча покачал головой.
— Понятно, — произнес Тамбу наконец. — Благодарю вас за ваши замечания, Ковбой. Рацо? Вы хотите что-либо добавить к данной дискуссии?
Он из осторожности использовал имя, под которым Рамона была известна во флоте, но ее ответ оказался для него совершенно неожиданным.
— Я уступаю право голоса капитану Эгору, — объявила она, не вставая с места.
Среди собравшихся капитанов пробежал ропот удивления. До сих пор Эгор еще ни разу не выступал на собраниях капитанов.
— Очень хорошо, — с трудом проговорил Тамбу, придя в себя. — Эгор?
Великан не спеша поднялся со своего кресла и, прежде чем заговорить, окинул помещение внимательным взглядом. Тамбу пытался разглядеть на экране выражение лица своего старого приятеля, но это ему не удалось. Он мог утверждать с уверенностью лишь то, что Эгор выглядел заметно постаревшим.
— Я не такой хороший оратор, как большинство из вас, — начал он нерешительно, — но есть одно обстоятельство, о котором я считаю своим долгом вам сообщить и которое затрагивает всех присутствующих.
Он сделал короткую паузу, слегка нахмурился, как бы подбирая нужные слова.
— Многие из вас знают Уайти, — произнес он наконец. — Она служила капитаном на «Вороне» еще до Пепе. Мы с нею были давно знакомы и продолжали поддерживать друг с другом связь после того, как она оставила флот и поселилась на Элеи. Я выяснил, что… ну, словом, ее больше нет в живых.
На мгновение воцарилось полная тишина, после чего все вдруг заговорили в один голос. Пепе, с бледным, осунувшимся лицом, вскочил со своего места, пытаясь спросить о чем-то Эгора, но его слова потонули в общем шуме.
Несмотря на то что Тамбу сам был глубоко потрясен известием о смерти Уайти, внезапное подозрение взбудоражило его ум. Почему Эгор не сообщил ему об этом раньше? И, что было еще важнее, почему он предпочел сказать об этом именно сейчас, на собрании?
Эгор тем временем поднял руки вверх, призывая к тишине. Постепенно все остальные разговоры утихли и капитаны обернулись к нему, готовые выслушать.
— Самым главным тут является не сам факт, что Уайти мертва, — продолжал он, — а скорее то, как именно это случилось. Ее убили люди из Оборонительного Альянса. Один из кораблей Альянса объявился на Элеи, и кто-то из местных жителей сообщил его команде, что Уайти в прошлом служила у нас во флоте. Они направились к ней домой, силой выволокли ее на улицу и там повесили. Не было ни формального ареста со стороны властей Элеи, ни судебного процесса — ничего! Просто петля Линча — петля Линча, которую Оборонительный Альянс уготовил для каждого из нас!
Тамбу нахмурился при виде бурного негодования, охватившего всех капитанов, однако Эгор еще не закончил.
— Откуда мне все это известно? — выкрикнул он в ответ на один из многочисленных вопросов, раздававшихся с мест. — Я могу сказать вам откуда. «Скорпион» был там! Мы сами в то время были на Элеи!
Его слова подействовали на разбушевавшуюся толпу, словно ушат воды, вылитый в пылающий костер. Все взоры были устремлены на Эгора, когда он повернулся к экрану.
— «Скорпион» находился на орбите Элеи, когда туда прибыл корабль Альянса, — объявил он ледяным тоном. — Согласно полученным приказам мы покинули свой пост, отказавшись от сражения. Позже мы вновь вернулись туда и узнали о том, что случилось с Уайти.
Тамбу склонил голову, чувствуя, как нескрываемая ярость в голосе Эгора словно обдала его холодной волной. Было совершенно очевидно, что именно на него возлагал Эгор личную ответственность за трагическую гибель Уайти.
— К несчастью, — продолжал капитан, — члены моего экипажа узнали об этом раньше меня, как только совершили посадку на поверхность планеты. Мне пришлось пустить в ход все возможные дисциплинарные меры и весь свой авторитет, чтобы удержать их от мести жителям Элеи за содеянное Альянсом. Более того, я временно запретил им любые контакты или переговоры с экипажами других кораблей. Это было не слишком популярное решение, но я все же счел его необходимым, чтобы не допустить распространения слухов по всему флоту до того, как нам представится возможность обсудить это происшествие на собрании.
Эгор снова повернулся лицом к капитанам и неумышленно оказался спиной к экрану.
— И теперь, когда мы собрались все вместе, — произнес он мрачно, — я бы хотел поставить перед всеми присутствующими здесь один-единственный вопрос: что мы собираемся предпринять в этой связи? Долго ли мы еще будем позволять Оборонительному Альянсу вытеснять нас с наших позиций, прежде чем нанесем им ответный удар?
В ответ на его призыв со всех сторон раздались гневные выкрики. Тамбу стиснул зубы. Эгор неожиданно проявил талант по части разжигания страстей. Возбуждение, охватившее капитанов, казалось, вот-вот хлынет через край, что могло самым пагубным образом сказаться на флоте, и Тамбу следовало вмешаться, если он хотел сохранить контроль за ходом собрания.
— Порядок! — рявкнул он. — Порядок, или я сию же минуту закрываю собрание! Порядок!
Капитаны против воли подчинились и один за другим вернулись на свои места, однако их лица, прикованные к экрану, были полны напряженного ожидания. Тамбу понимал, что им с трудом удавалось сдерживать свои эмоции, и потому тщательно взвесил каждое свое слово.
— Эгор, — произнес он после того, как шум стих, — я могу сказать только, что разделяю вашу скорбь, — так же как, я уверен, и все остальные капитаны. Уайти любили и уважали все, кто ее знал — и как капитана, и как друга.
Он остановился и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.
— Вместе с тем, — добавил он более резким тоном, — как председатель собрания, я должен заметить, что то, о чем вы нам только что сообщили, не имеет никакого отношения к обсуждаемому вопросу.
Собравшиеся тотчас насторожились, однако он упорно продолжал:
— Уайти больше не состояла во флоте и, следовательно, находилась вне сферы нашей защиты. Я лично предлагал ей поселиться в месте, где бы никто не знал о ее прошлом, но она отказалась. Вместо этого она предпочла жить среди людей, которым было известно, что она когда-то была капитаном нашего флота. Она понимала всю степень риска, но все равно настаивала на своем решении. Тот факт, что это привело ее к трагедии, никак не связан с директивами или решениями, принимаемыми во флоте.
Наблюдая, как собравшиеся в помещении уставились на него с экрана, он отметил, что ни один из них не проявлял видимых признаков недовольства.
— Итак, — заключил Тамбу, — если вы кончили…
— Я еще не закончил! — крикнул Эгор.
— Очень хорошо, — вздохнул Тамбу. — Продолжайте.
— Раз уж вы желаете говорить только о флоте, — произнес Эгор, сердито сверкнув глазами, — ладно, давайте оставим в покое Уайти и перейдем к «Скорпиону» и другим кораблям вроде него, которые обязаны следовать вашим приказам. Мы отступили от Элеи при первом же появлении корабля Альянса и не сделали при этом ни единого выстрела — в соответствии с вашими распоряжениями. Выступая от своего имени, от имени моей команды и всего флота, я хочу знать почему. Я мог бы примириться с отказом от преследования звездолетов Альянса, но зачем нам бежать с поля боя?
— Когда вы покинули Элеи, оставались ли еще планеты, которые никем не патрулировались? — спросил Тамбу.
— Конечно, — кивнул в ответ Эгор. — При таком большом количестве обитаемых планет и таком малом числе кораблей обязательно найдутся планеты, которые никем не охраняются.
— Тогда я задам вам один вопрос от своего имени. Вы спрашиваете, зачем вам нужно бежать с поля боя? Я же хочу спросить в ответ: а зачем вам, собственно говоря, сражаться? Чтобы защитить планету? Альянс не станет на нее нападать. Чтобы защитить самих себя? До сих пор они еще ни разу не открывали огонь по вашему кораблю. Чтобы сохранить доходы от планеты? Стоит ли из-за этого беспокоиться, когда существует так много других планет, чтобы возместить потери?
Тамбу откинулся на спинку кресла и вздохнул.
— В конечном итоге, Эгор, все сводится к тому, что вы рветесь в бой из-за вашей неуемной гордости. Вы вообще не склонны отступать — никогда, ни в чем и нигде. Это и есть гордость. А теперь ответьте мне: неужели вам кажется оправданным ставить под удар не только вашу собственную жизнь, но и жизни членов вашего экипажа, и ваш звездолет в придачу, ввязываясь в сражение, которого вполне можно было бы избежать? Является ли такого рода гордость достойной вас? Эгор густо покраснел и сел на место, он все еще кипел негодованием, но был не в состоянии что-либо возразить.
— Благодарю вас, капитан. Ну а сейчас мне бы хотелось услышать о…
— Я чую крысу!(1) Эту миниатюрную фигурку, взобравшуюся на кресло в самой середине аудитории, просто невозможно было спутать ни с кем другим.
— Вот уж никогда бы не подумал, что увижу вас вскочившей на кресло, чтобы спрятаться от крысы, — заметил Тамбу, пытаясь обратить все в шутку. — Садитесь, Эй-Си.
— У меня к вам вопрос, — отозвалась она вызывающим тоном.
— Я уже говорил вам, что не потерплю никаких вспышек эмоций или вмешательства в ход дискуссии, и мое намерение твердо! Сейчас же сядьте, Эй-Си.
Эй-Си заколебалась, но все-таки опустилась на свое место.
— Благодарю вас. Теперь ваша очередь, Джелли. Вы хотите что-нибудь сказать в данный момент? Старик приподнялся со своего кресла.
— Я лучше уступлю право голоса мисс Эй-Си, — объявил он. По аудитории пробежал довольный смешок, и Тамбу понял, что его обошли.
— Очень хорошо, — произнес он вежливо, пытаясь сохранить достоинство. — Эй-Си? Если не ошибаюсь, у вас имелись какие-то замечания?
— У меня есть одно замечание и один вопрос. Первое заключается в том, что нас всех водили за нос! Водили за нос, дурачили и в конце концов загнали в угол! Более того, сделал это не кто иной, как наш собственный обожаемый председатель!
Она обвиняющим жестом указала пальцем на экран, и взоры всех присутствующих обратились в ее сторону.
— Не в обиду вам будет сказано, босс, — продолжала она громко, — но я присутствовала на многих подобных собраниях и хорошо знаю ваш стиль. Если это свободная дискуссия, то тогда я — Микки Маус. Вы действуете на этом собрании по принципу «разделяй и властвуй», в чем сами признались собравшимся. Осуществляя контроль за тем, кому предоставить слово и в каком порядке, вы сами выбираете, какие аргументы хотите услышать и когда. Затем, запретив всем остальным вмешиваться в ход прений, вы используете свое положение председателя, чтобы своими вопросами или замечаниями перебивать ораторов так часто, как вам заблагорассудится. Вы одновременно и принимаете наши доводы, и не оставляете от них камня на камне. Это далеко от ваших обычных методов руководства, но именно так вы сейчас поступаете. Она остановилась, чтобы перевести дух.
— Продолжайте, — подбодрил ее Тамбу, которого невольно позабавила точность наблюдений Эй-Си.
— Ну так вот, я сидела здесь, пытаясь понять, зачем вы все это делаете, и пришла к единственно возможному выводу: вы уже приняли определенное решение по поводу Оборонительного Альянса. Более того, вы не думаете, что ваше решение будет пользоваться особой популярностью среди капитанов, и потому, вместо того чтобы просто взять слово и откровенно в этом признаться, вы затеяли с нами игру в кошки-мышки. Я полагаю, что таким образом вы надеетесь по ходу прений навязать собранию вашу точку зрения, но так, чтобы нам при этом казалось, будто инициатива решения исходила от нас.
Она сделала паузу, облизнула губы и продолжила, слегка опустив плечи:
— Я не знаю. Возможно, все мои заключения ошибочны, однако я не вижу другого объяснения происходящему. Если я не права, то прошу прощения.
Эй-Си гордо вскинула голову, ее глаза словно впились в него с экрана:
— Но если я права, то думаю, что выражу общее мнение, спросив, не могли бы вы отбросить всю эту чушь и прямо сказать нам, что у вас на уме? Вы бы избавили всех от пустой траты времени и лишнего волнения, проявив элементарную честность по отношению к нам. Вероятно, нам это придется не по вкусу, но вам незачем обращаться с нами, словно с малыми детьми.
Она снова села на свое место, а Тамбу поморщился, заметив, как все собравшиеся устремили взгляды на экран, ожидая его ответа.
— Благодарю вас, Эй-Си, — произнес он медленно. — И я говорю это вполне искренне. Мне остается только признать, что вы были совершенно правы.
Капитаны беспокойно зашевелились в креслах и принялись перешептываться друг с другом, Тамбу тем временем продолжал:
— Прежде чем поделиться с вами своими мыслями, я считаю своим долгом внести ясность по двум пунктам. Во-первых, хотя я и манипулировал ходом прений, но я никого не ограничивал. Если бы кто-либо из вас задал с места вопрос, который не был учтен мной при предварительном анализе сложившейся ситуации, я уделил бы ему самое пристальное внимание. Во-вторых, зная, что мое решение вряд ли будет воспринято положительно присутствующими здесь капитанами и, следовательно, потребует детальных объяснений с моей стороны, я постарался объединить их в рамках дискуссии, а не просто диктовать вам свою волю. Теперь я могу лишь от всего сердца извиниться перед капитанами. Независимо от моих намерений, мои методы были не самыми достойными и находились в явном противоречии с моими собственными принципами, да и самим духом наших собраний. Прошу прощения. Больше такого не повторится.
Он сделал короткую паузу. В помещении стояла полная тишина, капитаны замерли в ожидании.
— Что касается моей точки зрения на Оборонительный Альянс, то этот предмет был рассмотрен и изучен мной весьма тщательным образом. Как и все подобные проблемы, она включает в себя логическую и эмоциональную стороны, и, к сожалению, мое окончательное решение также продиктовано как логикой, так и эмоциями. Что касается логической стороны дела, то я попытался разложить ее на несколько простых составляющих. Мы всегда считали себя силой, призванной поддерживать порядок. Хотя мы бываем вынуждены сражаться, чтобы защитить наши корабли или наши экипажи, мирным гражданам с нашей стороны нечего опасаться. Все обвинения или критические замечания в наш адрес мы должны относить на счет недопонимания, недостатка информации или прямой лжи. Оборонительный Альянс также выступает в качестве силы по поддержанию правопорядка. Хотя, судя по всему, мы являемся для них главными противниками, я уверен, что они, не колеблясь, атаковали бы любой пиратский корабль, если случайно наткнулись бы на него. Короче, они несут ту же службу, что и мы, — разве что с гораздо меньшим успехом. Я уже не буду говорить здесь о сражениях, так как не сомневаюсь, что наши корабли и наши воины вполне способны победить их в единоборстве. Я имею в виду повседневную рутину, где вся романтика улетучивается. Они излишне оптимистичны и самонадеянны, если рассчитывают взять над нами верх в деле, которым мы занимаемся вот уже в течение десяти лет. Не думаю, что это им удастся.
Он сделал паузу, чтобы особо подчеркнуть последние слова, и окинул пристальным взглядом сосредоточенные лица на экране.
— Все мои приказы — и моя стратегия в целом — основаны именно на этом убеждении. Они не смогут нас одолеть. Им, как приходилось и нам в свое время, нужно будет вникать в каждую проблему, в каждую неурядицу, возникающую в финансовой сфере или при общении с населением планет, и едва ли у них хватит на это сил! Я полагаю, что они свернут свою деятельность через год, самое большее через два… Если — и это очень существенная оговорка — если только мы со своей стороны не допустим какой-нибудь самой глупой ошибки. Если мы уничтожим часть их флота, у уцелевших появится хороший повод для нанесения ответного удара, и нам никогда не удастся полностью от них отделаться. Если мы уничтожим весь их флот…
Тамбу раздраженно потер лоб рукой.
— Если мы уничтожим весь их флот, то сделаем из них мучеников. Планеты станут выставлять против нас все новые и новые силы, потому что в этом случае мы сами дадим им в руки доказательство того, о чем они твердили с самого начала — что мы гангстеры, грязные шантажисты, которые раздавят или попытаются раздавить любого, кто вторгнется на их территорию. Вот почему я приказываю вам отступать и выжидать. С точки зрения логики, это самый оптимальный план.
Лица на экране по большей части казались задумчивыми, хотя некоторые из присутствовавших качали головами и что-то ворчали себе под нос.
— Такова логическая сторона дела. Что же касается эмоций, то тут мое отношение к вопросу несколько иное.
Та интонация, с которой была произнесена последняя фраза, заставила всех поднять головы к экрану, как будто все они были связаны невидимой нитью.
— Я — Тамбу. Я взял к себе на службу и наделил каждого из собравшихся здесь капитанов полномочиями участвовать в силах по поддержанию правопорядка, и, пока мое имя связано с ними, такими эти полномочия и останутся! Это не тема для обсуждений или голосования — так обстоит дело, и кончен разговор!
Он сердито взглянул на экран. Хотя капитаны не могли его видеть, они ясно ощущали напряжение в его голосе.
— Далее, каждый из вас вступил во флот по собственному желанию. Я не могу силой заставить вас остаться или повиноваться моим приказам. Если вы и ваши экипажи хотите разбрестись по разным уголкам космоса, преследуя на межпланетных трассах корабли Оборонительного Альянса, отлично! Вперед! Вам угодно потребовать для себя от каждой планеты половину всех ее богатств и самых отборных партнеров по постели в придачу? О'кей! Меня это совершенно не касается. Вы желаете подстрелить собственными руками любую грязную свинью, которая плюет вам под ноги, когда вы проходите мимо? Бейте их! Но…
Тон его вдруг стал жестким и холодным.
— Но вы не имеете права делать это, прикрываясь моим именем или пользуясь защитой флота! Независимо от того, буду я командовать двумя сотнями кораблей, или сотней… или десятью, или даже одним, все орудия, находящиеся в моем распоряжении, принадлежат силам охраны правопорядка, и, если вы встанете мне поперек дороги, вас сотрут в порошок, как самых обычных пиратов! Для протокола и для вашего сведения, вот мое решение, продиктованное чистыми эмоциями. Я не намерен его менять!
Он сделал паузу и еще раз окинул взглядом неподвижные и молчаливые фигуры на экране.
— Теперь, когда вопрос исчерпан, — закончил он деловым тоном, — я закрываю сегодняшнее заседание. Хорошо все обдумайте и обсудите между собой. Посовещайтесь со своими командами. Любой, кто пожелает покинуть флот, может связаться со мной по обычным каналам и решить вопрос с выходным пособием. Для тех, то остается, сообщаю, что мы собираемся завтра ровно в восемь часов и там будет видно, сколько кораблей из состава флота мы потеряли. Конец связи.
ИНТЕРВЬЮ Х
ГЛАВА 10
Ковбой неловко потупил взор.
— Мы… мы призваны бороться с пиратами, — пробормотал он робко.
— Стало быть, вы утверждаете, что Оборонительный Альянс в действительности является всего лишь кучкой пиратов? — продолжал Тамбу неумолимо. — Раньше мне никто об этом не докладывал. Это меняет дело. Скажите мне, однако, какие коммерческие корабли были ими атакованы? Мне необходима соответствующая информация для моих записей. Ковбой, не поднимая глаз, молча покачал головой.
— Понятно, — произнес Тамбу наконец. — Благодарю вас за ваши замечания, Ковбой. Рацо? Вы хотите что-либо добавить к данной дискуссии?
Он из осторожности использовал имя, под которым Рамона была известна во флоте, но ее ответ оказался для него совершенно неожиданным.
— Я уступаю право голоса капитану Эгору, — объявила она, не вставая с места.
Среди собравшихся капитанов пробежал ропот удивления. До сих пор Эгор еще ни разу не выступал на собраниях капитанов.
— Очень хорошо, — с трудом проговорил Тамбу, придя в себя. — Эгор?
Великан не спеша поднялся со своего кресла и, прежде чем заговорить, окинул помещение внимательным взглядом. Тамбу пытался разглядеть на экране выражение лица своего старого приятеля, но это ему не удалось. Он мог утверждать с уверенностью лишь то, что Эгор выглядел заметно постаревшим.
— Я не такой хороший оратор, как большинство из вас, — начал он нерешительно, — но есть одно обстоятельство, о котором я считаю своим долгом вам сообщить и которое затрагивает всех присутствующих.
Он сделал короткую паузу, слегка нахмурился, как бы подбирая нужные слова.
— Многие из вас знают Уайти, — произнес он наконец. — Она служила капитаном на «Вороне» еще до Пепе. Мы с нею были давно знакомы и продолжали поддерживать друг с другом связь после того, как она оставила флот и поселилась на Элеи. Я выяснил, что… ну, словом, ее больше нет в живых.
На мгновение воцарилось полная тишина, после чего все вдруг заговорили в один голос. Пепе, с бледным, осунувшимся лицом, вскочил со своего места, пытаясь спросить о чем-то Эгора, но его слова потонули в общем шуме.
Несмотря на то что Тамбу сам был глубоко потрясен известием о смерти Уайти, внезапное подозрение взбудоражило его ум. Почему Эгор не сообщил ему об этом раньше? И, что было еще важнее, почему он предпочел сказать об этом именно сейчас, на собрании?
Эгор тем временем поднял руки вверх, призывая к тишине. Постепенно все остальные разговоры утихли и капитаны обернулись к нему, готовые выслушать.
— Самым главным тут является не сам факт, что Уайти мертва, — продолжал он, — а скорее то, как именно это случилось. Ее убили люди из Оборонительного Альянса. Один из кораблей Альянса объявился на Элеи, и кто-то из местных жителей сообщил его команде, что Уайти в прошлом служила у нас во флоте. Они направились к ней домой, силой выволокли ее на улицу и там повесили. Не было ни формального ареста со стороны властей Элеи, ни судебного процесса — ничего! Просто петля Линча — петля Линча, которую Оборонительный Альянс уготовил для каждого из нас!
Тамбу нахмурился при виде бурного негодования, охватившего всех капитанов, однако Эгор еще не закончил.
— Откуда мне все это известно? — выкрикнул он в ответ на один из многочисленных вопросов, раздававшихся с мест. — Я могу сказать вам откуда. «Скорпион» был там! Мы сами в то время были на Элеи!
Его слова подействовали на разбушевавшуюся толпу, словно ушат воды, вылитый в пылающий костер. Все взоры были устремлены на Эгора, когда он повернулся к экрану.
— «Скорпион» находился на орбите Элеи, когда туда прибыл корабль Альянса, — объявил он ледяным тоном. — Согласно полученным приказам мы покинули свой пост, отказавшись от сражения. Позже мы вновь вернулись туда и узнали о том, что случилось с Уайти.
Тамбу склонил голову, чувствуя, как нескрываемая ярость в голосе Эгора словно обдала его холодной волной. Было совершенно очевидно, что именно на него возлагал Эгор личную ответственность за трагическую гибель Уайти.
— К несчастью, — продолжал капитан, — члены моего экипажа узнали об этом раньше меня, как только совершили посадку на поверхность планеты. Мне пришлось пустить в ход все возможные дисциплинарные меры и весь свой авторитет, чтобы удержать их от мести жителям Элеи за содеянное Альянсом. Более того, я временно запретил им любые контакты или переговоры с экипажами других кораблей. Это было не слишком популярное решение, но я все же счел его необходимым, чтобы не допустить распространения слухов по всему флоту до того, как нам представится возможность обсудить это происшествие на собрании.
Эгор снова повернулся лицом к капитанам и неумышленно оказался спиной к экрану.
— И теперь, когда мы собрались все вместе, — произнес он мрачно, — я бы хотел поставить перед всеми присутствующими здесь один-единственный вопрос: что мы собираемся предпринять в этой связи? Долго ли мы еще будем позволять Оборонительному Альянсу вытеснять нас с наших позиций, прежде чем нанесем им ответный удар?
В ответ на его призыв со всех сторон раздались гневные выкрики. Тамбу стиснул зубы. Эгор неожиданно проявил талант по части разжигания страстей. Возбуждение, охватившее капитанов, казалось, вот-вот хлынет через край, что могло самым пагубным образом сказаться на флоте, и Тамбу следовало вмешаться, если он хотел сохранить контроль за ходом собрания.
— Порядок! — рявкнул он. — Порядок, или я сию же минуту закрываю собрание! Порядок!
Капитаны против воли подчинились и один за другим вернулись на свои места, однако их лица, прикованные к экрану, были полны напряженного ожидания. Тамбу понимал, что им с трудом удавалось сдерживать свои эмоции, и потому тщательно взвесил каждое свое слово.
— Эгор, — произнес он после того, как шум стих, — я могу сказать только, что разделяю вашу скорбь, — так же как, я уверен, и все остальные капитаны. Уайти любили и уважали все, кто ее знал — и как капитана, и как друга.
Он остановился и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.
— Вместе с тем, — добавил он более резким тоном, — как председатель собрания, я должен заметить, что то, о чем вы нам только что сообщили, не имеет никакого отношения к обсуждаемому вопросу.
Собравшиеся тотчас насторожились, однако он упорно продолжал:
— Уайти больше не состояла во флоте и, следовательно, находилась вне сферы нашей защиты. Я лично предлагал ей поселиться в месте, где бы никто не знал о ее прошлом, но она отказалась. Вместо этого она предпочла жить среди людей, которым было известно, что она когда-то была капитаном нашего флота. Она понимала всю степень риска, но все равно настаивала на своем решении. Тот факт, что это привело ее к трагедии, никак не связан с директивами или решениями, принимаемыми во флоте.
Наблюдая, как собравшиеся в помещении уставились на него с экрана, он отметил, что ни один из них не проявлял видимых признаков недовольства.
— Итак, — заключил Тамбу, — если вы кончили…
— Я еще не закончил! — крикнул Эгор.
— Очень хорошо, — вздохнул Тамбу. — Продолжайте.
— Раз уж вы желаете говорить только о флоте, — произнес Эгор, сердито сверкнув глазами, — ладно, давайте оставим в покое Уайти и перейдем к «Скорпиону» и другим кораблям вроде него, которые обязаны следовать вашим приказам. Мы отступили от Элеи при первом же появлении корабля Альянса и не сделали при этом ни единого выстрела — в соответствии с вашими распоряжениями. Выступая от своего имени, от имени моей команды и всего флота, я хочу знать почему. Я мог бы примириться с отказом от преследования звездолетов Альянса, но зачем нам бежать с поля боя?
— Когда вы покинули Элеи, оставались ли еще планеты, которые никем не патрулировались? — спросил Тамбу.
— Конечно, — кивнул в ответ Эгор. — При таком большом количестве обитаемых планет и таком малом числе кораблей обязательно найдутся планеты, которые никем не охраняются.
— Тогда я задам вам один вопрос от своего имени. Вы спрашиваете, зачем вам нужно бежать с поля боя? Я же хочу спросить в ответ: а зачем вам, собственно говоря, сражаться? Чтобы защитить планету? Альянс не станет на нее нападать. Чтобы защитить самих себя? До сих пор они еще ни разу не открывали огонь по вашему кораблю. Чтобы сохранить доходы от планеты? Стоит ли из-за этого беспокоиться, когда существует так много других планет, чтобы возместить потери?
Тамбу откинулся на спинку кресла и вздохнул.
— В конечном итоге, Эгор, все сводится к тому, что вы рветесь в бой из-за вашей неуемной гордости. Вы вообще не склонны отступать — никогда, ни в чем и нигде. Это и есть гордость. А теперь ответьте мне: неужели вам кажется оправданным ставить под удар не только вашу собственную жизнь, но и жизни членов вашего экипажа, и ваш звездолет в придачу, ввязываясь в сражение, которого вполне можно было бы избежать? Является ли такого рода гордость достойной вас? Эгор густо покраснел и сел на место, он все еще кипел негодованием, но был не в состоянии что-либо возразить.
— Благодарю вас, капитан. Ну а сейчас мне бы хотелось услышать о…
— Я чую крысу!(1) Эту миниатюрную фигурку, взобравшуюся на кресло в самой середине аудитории, просто невозможно было спутать ни с кем другим.
— Вот уж никогда бы не подумал, что увижу вас вскочившей на кресло, чтобы спрятаться от крысы, — заметил Тамбу, пытаясь обратить все в шутку. — Садитесь, Эй-Си.
— У меня к вам вопрос, — отозвалась она вызывающим тоном.
— Я уже говорил вам, что не потерплю никаких вспышек эмоций или вмешательства в ход дискуссии, и мое намерение твердо! Сейчас же сядьте, Эй-Си.
Эй-Си заколебалась, но все-таки опустилась на свое место.
— Благодарю вас. Теперь ваша очередь, Джелли. Вы хотите что-нибудь сказать в данный момент? Старик приподнялся со своего кресла.
— Я лучше уступлю право голоса мисс Эй-Си, — объявил он. По аудитории пробежал довольный смешок, и Тамбу понял, что его обошли.
— Очень хорошо, — произнес он вежливо, пытаясь сохранить достоинство. — Эй-Си? Если не ошибаюсь, у вас имелись какие-то замечания?
— У меня есть одно замечание и один вопрос. Первое заключается в том, что нас всех водили за нос! Водили за нос, дурачили и в конце концов загнали в угол! Более того, сделал это не кто иной, как наш собственный обожаемый председатель!
Она обвиняющим жестом указала пальцем на экран, и взоры всех присутствующих обратились в ее сторону.
— Не в обиду вам будет сказано, босс, — продолжала она громко, — но я присутствовала на многих подобных собраниях и хорошо знаю ваш стиль. Если это свободная дискуссия, то тогда я — Микки Маус. Вы действуете на этом собрании по принципу «разделяй и властвуй», в чем сами признались собравшимся. Осуществляя контроль за тем, кому предоставить слово и в каком порядке, вы сами выбираете, какие аргументы хотите услышать и когда. Затем, запретив всем остальным вмешиваться в ход прений, вы используете свое положение председателя, чтобы своими вопросами или замечаниями перебивать ораторов так часто, как вам заблагорассудится. Вы одновременно и принимаете наши доводы, и не оставляете от них камня на камне. Это далеко от ваших обычных методов руководства, но именно так вы сейчас поступаете. Она остановилась, чтобы перевести дух.
— Продолжайте, — подбодрил ее Тамбу, которого невольно позабавила точность наблюдений Эй-Си.
— Ну так вот, я сидела здесь, пытаясь понять, зачем вы все это делаете, и пришла к единственно возможному выводу: вы уже приняли определенное решение по поводу Оборонительного Альянса. Более того, вы не думаете, что ваше решение будет пользоваться особой популярностью среди капитанов, и потому, вместо того чтобы просто взять слово и откровенно в этом признаться, вы затеяли с нами игру в кошки-мышки. Я полагаю, что таким образом вы надеетесь по ходу прений навязать собранию вашу точку зрения, но так, чтобы нам при этом казалось, будто инициатива решения исходила от нас.
Она сделала паузу, облизнула губы и продолжила, слегка опустив плечи:
— Я не знаю. Возможно, все мои заключения ошибочны, однако я не вижу другого объяснения происходящему. Если я не права, то прошу прощения.
Эй-Си гордо вскинула голову, ее глаза словно впились в него с экрана:
— Но если я права, то думаю, что выражу общее мнение, спросив, не могли бы вы отбросить всю эту чушь и прямо сказать нам, что у вас на уме? Вы бы избавили всех от пустой траты времени и лишнего волнения, проявив элементарную честность по отношению к нам. Вероятно, нам это придется не по вкусу, но вам незачем обращаться с нами, словно с малыми детьми.
Она снова села на свое место, а Тамбу поморщился, заметив, как все собравшиеся устремили взгляды на экран, ожидая его ответа.
— Благодарю вас, Эй-Си, — произнес он медленно. — И я говорю это вполне искренне. Мне остается только признать, что вы были совершенно правы.
Капитаны беспокойно зашевелились в креслах и принялись перешептываться друг с другом, Тамбу тем временем продолжал:
— Прежде чем поделиться с вами своими мыслями, я считаю своим долгом внести ясность по двум пунктам. Во-первых, хотя я и манипулировал ходом прений, но я никого не ограничивал. Если бы кто-либо из вас задал с места вопрос, который не был учтен мной при предварительном анализе сложившейся ситуации, я уделил бы ему самое пристальное внимание. Во-вторых, зная, что мое решение вряд ли будет воспринято положительно присутствующими здесь капитанами и, следовательно, потребует детальных объяснений с моей стороны, я постарался объединить их в рамках дискуссии, а не просто диктовать вам свою волю. Теперь я могу лишь от всего сердца извиниться перед капитанами. Независимо от моих намерений, мои методы были не самыми достойными и находились в явном противоречии с моими собственными принципами, да и самим духом наших собраний. Прошу прощения. Больше такого не повторится.
Он сделал короткую паузу. В помещении стояла полная тишина, капитаны замерли в ожидании.
— Что касается моей точки зрения на Оборонительный Альянс, то этот предмет был рассмотрен и изучен мной весьма тщательным образом. Как и все подобные проблемы, она включает в себя логическую и эмоциональную стороны, и, к сожалению, мое окончательное решение также продиктовано как логикой, так и эмоциями. Что касается логической стороны дела, то я попытался разложить ее на несколько простых составляющих. Мы всегда считали себя силой, призванной поддерживать порядок. Хотя мы бываем вынуждены сражаться, чтобы защитить наши корабли или наши экипажи, мирным гражданам с нашей стороны нечего опасаться. Все обвинения или критические замечания в наш адрес мы должны относить на счет недопонимания, недостатка информации или прямой лжи. Оборонительный Альянс также выступает в качестве силы по поддержанию правопорядка. Хотя, судя по всему, мы являемся для них главными противниками, я уверен, что они, не колеблясь, атаковали бы любой пиратский корабль, если случайно наткнулись бы на него. Короче, они несут ту же службу, что и мы, — разве что с гораздо меньшим успехом. Я уже не буду говорить здесь о сражениях, так как не сомневаюсь, что наши корабли и наши воины вполне способны победить их в единоборстве. Я имею в виду повседневную рутину, где вся романтика улетучивается. Они излишне оптимистичны и самонадеянны, если рассчитывают взять над нами верх в деле, которым мы занимаемся вот уже в течение десяти лет. Не думаю, что это им удастся.
Он сделал паузу, чтобы особо подчеркнуть последние слова, и окинул пристальным взглядом сосредоточенные лица на экране.
— Все мои приказы — и моя стратегия в целом — основаны именно на этом убеждении. Они не смогут нас одолеть. Им, как приходилось и нам в свое время, нужно будет вникать в каждую проблему, в каждую неурядицу, возникающую в финансовой сфере или при общении с населением планет, и едва ли у них хватит на это сил! Я полагаю, что они свернут свою деятельность через год, самое большее через два… Если — и это очень существенная оговорка — если только мы со своей стороны не допустим какой-нибудь самой глупой ошибки. Если мы уничтожим часть их флота, у уцелевших появится хороший повод для нанесения ответного удара, и нам никогда не удастся полностью от них отделаться. Если мы уничтожим весь их флот…
Тамбу раздраженно потер лоб рукой.
— Если мы уничтожим весь их флот, то сделаем из них мучеников. Планеты станут выставлять против нас все новые и новые силы, потому что в этом случае мы сами дадим им в руки доказательство того, о чем они твердили с самого начала — что мы гангстеры, грязные шантажисты, которые раздавят или попытаются раздавить любого, кто вторгнется на их территорию. Вот почему я приказываю вам отступать и выжидать. С точки зрения логики, это самый оптимальный план.
Лица на экране по большей части казались задумчивыми, хотя некоторые из присутствовавших качали головами и что-то ворчали себе под нос.
— Такова логическая сторона дела. Что же касается эмоций, то тут мое отношение к вопросу несколько иное.
Та интонация, с которой была произнесена последняя фраза, заставила всех поднять головы к экрану, как будто все они были связаны невидимой нитью.
— Я — Тамбу. Я взял к себе на службу и наделил каждого из собравшихся здесь капитанов полномочиями участвовать в силах по поддержанию правопорядка, и, пока мое имя связано с ними, такими эти полномочия и останутся! Это не тема для обсуждений или голосования — так обстоит дело, и кончен разговор!
Он сердито взглянул на экран. Хотя капитаны не могли его видеть, они ясно ощущали напряжение в его голосе.
— Далее, каждый из вас вступил во флот по собственному желанию. Я не могу силой заставить вас остаться или повиноваться моим приказам. Если вы и ваши экипажи хотите разбрестись по разным уголкам космоса, преследуя на межпланетных трассах корабли Оборонительного Альянса, отлично! Вперед! Вам угодно потребовать для себя от каждой планеты половину всех ее богатств и самых отборных партнеров по постели в придачу? О'кей! Меня это совершенно не касается. Вы желаете подстрелить собственными руками любую грязную свинью, которая плюет вам под ноги, когда вы проходите мимо? Бейте их! Но…
Тон его вдруг стал жестким и холодным.
— Но вы не имеете права делать это, прикрываясь моим именем или пользуясь защитой флота! Независимо от того, буду я командовать двумя сотнями кораблей, или сотней… или десятью, или даже одним, все орудия, находящиеся в моем распоряжении, принадлежат силам охраны правопорядка, и, если вы встанете мне поперек дороги, вас сотрут в порошок, как самых обычных пиратов! Для протокола и для вашего сведения, вот мое решение, продиктованное чистыми эмоциями. Я не намерен его менять!
Он сделал паузу и еще раз окинул взглядом неподвижные и молчаливые фигуры на экране.
— Теперь, когда вопрос исчерпан, — закончил он деловым тоном, — я закрываю сегодняшнее заседание. Хорошо все обдумайте и обсудите между собой. Посовещайтесь со своими командами. Любой, кто пожелает покинуть флот, может связаться со мной по обычным каналам и решить вопрос с выходным пособием. Для тех, то остается, сообщаю, что мы собираемся завтра ровно в восемь часов и там будет видно, сколько кораблей из состава флота мы потеряли. Конец связи.
ИНТЕРВЬЮ Х
— Я полагаю, что большинство из них остались во флоте, — предположил Эриксон.
— Все до единого. Это обстоятельство доставляло мне в то время немало беспокойства.
— Как так? Мне казалось, вам должно было польстить, что в конце концов они приняли вашу точку зрения.
— Вероятно…. если бы только я искренне верил, что мне удалось их переубедить. На самом же деле я знал о том, что некоторые из капитанов были решительно настроены против моих планов. Если бы несколько кораблей вышли тогда из состава флота, я мог бы обманывать себя мыслью, что те, кто остался, разделяли мою точку зрения. В действительности меня не покидало сознание того, что среди капитанов у меня имелись серьезные оппоненты, и что в любой момент могут вспыхнуть беспорядки.
— И беспорядки были? — поинтересовался Эриксон.
— Были и есть сейчас, — ответил Тамбу. — Если вам нужны конкретные примеры, обратитесь к архивам вашей службы новостей. Каждое столкновение между отдельными кораблями, имевшее место за последние три года, явилось следствием нарушения приказа с чьей-либо стороны — либо в нашем флоте, либо во флоте Альянса. Я еще раз повторю свое прежнее утверждение: ни я, ни Верховное Командование Альянса не хотим, чтобы наши корабли сражались друг с другом. Мы извлекаем значительную выгоду из существующего положения вещей, и любая битва, выигранная или проигранная, обходится слишком дорого.
— Но Альянс был специально создан для того, чтобы уничтожить ваш флот, — возразил репортер.
— Они, как и мы, были созданы для того, чтобы защищать планеты, — уточнил Тамбу. — Сначала они полагали, что смогут лучше справиться со своей задачей, если уничтожат нас. Но как я и предсказывал, они очень быстро поняли, что это им не по силам, и тогда они перешли к превентивному патрулированию.
— Как раз эту последнюю деталь вы не предвидели, — заметил Эриксон прямо. — Насколько я помню, вы пророчили им самороспуск.
— Откровенно говоря, я не думал, что у них хватит ума приспособиться к ситуации, — признался Тамбу. — Конечно, это извечная ошибка — недооценивать своего противника. В данном случае, однако, считайте это просчетом, не имеющим никакого реального значения. Обитаемая Вселенная достаточно велика, чтобы в ней нашлось место для обоих флотов, особенно теперь, когда командование Альянса вняло доводам разума и отказалось от роли агрессора.
— Похоже, вы уж очень уверены в себе.
— Вот как? Да, пожалуй, вы правы. Это привычка, которую я успел выработать за долгие годы. Как часто мне хотелось быть столь же уверенным в себе, каким я кажусь со стороны.
— Наверно, это необходимо любому человеку, облеченному властью.
— Безусловно. Ничто так не приближает беду, как паника среди экипажа, и ничто не может вызвать панику так быстро, как страх или неуверенность в вышестоящем начальнике. Чем выше вы находитесь на иерархической лестнице, тем более уверенным в себе вы должны выглядеть. Казаться непогрешимым входит в мои обязанности как главы флота.
— И все же вы сами не раз признавали, что склонны к ошибкам.
— Быть непогрешимым и казаться непогрешимым — далеко не одно и то же, мистер Эриксон. Хотя огромный груз ответственности постоянно давит на меня и требует непогрешимости в словах и поступках, к счастью, на деле бывает вполне достаточно просто сохранять ее видимость.
— Между прочим, — осторожно добавил Эриксон, — я должен признаться, что еще до того как мне представился случай лично беседовать с вами, я никогда не мог отделаться от мысли, каким суровым испытанием является по сути дела ваше положение. Все, о чем вы рассказывали мне до сих пор, свидетельствует о том, что вам приходится непрерывно затрачивать массу нервной энергии. Я не могу понять лишь одного: как вы это выдерживаете? Как вам удается справляться с бесконечным давлением?
— Ответ на ваш вопрос очень прост, мистер Эриксон, — отозвался Тамбу небрежным тоном. — Вы заблуждаетесь на мой счет. Для того чтобы выжить в нашем мире и сохранить при этом в целостности и неизменности свое тело и душу, нужно быть сверхчеловеком, а я, как уже неоднократно пытался вас уверить, лишь обыкновенный человек. И часто это причиняет мне боль.
— Все до единого. Это обстоятельство доставляло мне в то время немало беспокойства.
— Как так? Мне казалось, вам должно было польстить, что в конце концов они приняли вашу точку зрения.
— Вероятно…. если бы только я искренне верил, что мне удалось их переубедить. На самом же деле я знал о том, что некоторые из капитанов были решительно настроены против моих планов. Если бы несколько кораблей вышли тогда из состава флота, я мог бы обманывать себя мыслью, что те, кто остался, разделяли мою точку зрения. В действительности меня не покидало сознание того, что среди капитанов у меня имелись серьезные оппоненты, и что в любой момент могут вспыхнуть беспорядки.
— И беспорядки были? — поинтересовался Эриксон.
— Были и есть сейчас, — ответил Тамбу. — Если вам нужны конкретные примеры, обратитесь к архивам вашей службы новостей. Каждое столкновение между отдельными кораблями, имевшее место за последние три года, явилось следствием нарушения приказа с чьей-либо стороны — либо в нашем флоте, либо во флоте Альянса. Я еще раз повторю свое прежнее утверждение: ни я, ни Верховное Командование Альянса не хотим, чтобы наши корабли сражались друг с другом. Мы извлекаем значительную выгоду из существующего положения вещей, и любая битва, выигранная или проигранная, обходится слишком дорого.
— Но Альянс был специально создан для того, чтобы уничтожить ваш флот, — возразил репортер.
— Они, как и мы, были созданы для того, чтобы защищать планеты, — уточнил Тамбу. — Сначала они полагали, что смогут лучше справиться со своей задачей, если уничтожат нас. Но как я и предсказывал, они очень быстро поняли, что это им не по силам, и тогда они перешли к превентивному патрулированию.
— Как раз эту последнюю деталь вы не предвидели, — заметил Эриксон прямо. — Насколько я помню, вы пророчили им самороспуск.
— Откровенно говоря, я не думал, что у них хватит ума приспособиться к ситуации, — признался Тамбу. — Конечно, это извечная ошибка — недооценивать своего противника. В данном случае, однако, считайте это просчетом, не имеющим никакого реального значения. Обитаемая Вселенная достаточно велика, чтобы в ней нашлось место для обоих флотов, особенно теперь, когда командование Альянса вняло доводам разума и отказалось от роли агрессора.
— Похоже, вы уж очень уверены в себе.
— Вот как? Да, пожалуй, вы правы. Это привычка, которую я успел выработать за долгие годы. Как часто мне хотелось быть столь же уверенным в себе, каким я кажусь со стороны.
— Наверно, это необходимо любому человеку, облеченному властью.
— Безусловно. Ничто так не приближает беду, как паника среди экипажа, и ничто не может вызвать панику так быстро, как страх или неуверенность в вышестоящем начальнике. Чем выше вы находитесь на иерархической лестнице, тем более уверенным в себе вы должны выглядеть. Казаться непогрешимым входит в мои обязанности как главы флота.
— И все же вы сами не раз признавали, что склонны к ошибкам.
— Быть непогрешимым и казаться непогрешимым — далеко не одно и то же, мистер Эриксон. Хотя огромный груз ответственности постоянно давит на меня и требует непогрешимости в словах и поступках, к счастью, на деле бывает вполне достаточно просто сохранять ее видимость.
— Между прочим, — осторожно добавил Эриксон, — я должен признаться, что еще до того как мне представился случай лично беседовать с вами, я никогда не мог отделаться от мысли, каким суровым испытанием является по сути дела ваше положение. Все, о чем вы рассказывали мне до сих пор, свидетельствует о том, что вам приходится непрерывно затрачивать массу нервной энергии. Я не могу понять лишь одного: как вы это выдерживаете? Как вам удается справляться с бесконечным давлением?
— Ответ на ваш вопрос очень прост, мистер Эриксон, — отозвался Тамбу небрежным тоном. — Вы заблуждаетесь на мой счет. Для того чтобы выжить в нашем мире и сохранить при этом в целостности и неизменности свое тело и душу, нужно быть сверхчеловеком, а я, как уже неоднократно пытался вас уверить, лишь обыкновенный человек. И часто это причиняет мне боль.
ГЛАВА 10
Рамона проснулась одна в постели Тамбу. Она протянула руку, пытаясь ощутить тепло его тела, затем в полусне снова уткнулась головой в подушку, решив, что он находится в ванной. Уже почти погрузившись в забытье, она вдруг уловила слабый шум в дальнем углу каюты. Рамона бросила в ту сторону томный взгляд из-под ресниц и, моргнув, широко открыла глаза.
Помещение каюты было залито бледным призрачным светом, исходившим от свечения множества звезд на экране. На его фоне отчетливо вырисовывался силуэт Тамбу. Уставившись на экран, совершенно обнаженный, он сидел за пультом.
Рамона нахмурилась, стараясь собраться с мыслями и проанализировать увиденное. Зрелище было весьма необычным. Иногда их сон прерывал среди ночи срочный вызов от какого-нибудь потерявшего голову капитана, но в таких случаях Тамбу разговаривал с ним резко и предельно сжато, после чего немедленно возвращался в постель. У него так редко находилось время для любви, что, когда ему выпадала такая возможность, он хватался за нее с неистовой силой. Он постоянно был либо занят делами, либо спал. Бодрствовать по ночам в тишине было для него чем-то совершенно новым.
— В чем дело, любимый? — окликнула Рамона, потянувшись со сна.
Ни единого слова или жеста в ответ.
— Тамбу? Эй!
Почувствовав беспокойство, Рамона подвинулась к краю кровати и, встав с нее, приблизилась к нему.
— Тамбу? — повторила она, слегка коснувшись рукой его плеча. Только теперь он повернул голову и посмотрел на нее, словно видел в первый раз.
Помещение каюты было залито бледным призрачным светом, исходившим от свечения множества звезд на экране. На его фоне отчетливо вырисовывался силуэт Тамбу. Уставившись на экран, совершенно обнаженный, он сидел за пультом.
Рамона нахмурилась, стараясь собраться с мыслями и проанализировать увиденное. Зрелище было весьма необычным. Иногда их сон прерывал среди ночи срочный вызов от какого-нибудь потерявшего голову капитана, но в таких случаях Тамбу разговаривал с ним резко и предельно сжато, после чего немедленно возвращался в постель. У него так редко находилось время для любви, что, когда ему выпадала такая возможность, он хватался за нее с неистовой силой. Он постоянно был либо занят делами, либо спал. Бодрствовать по ночам в тишине было для него чем-то совершенно новым.
— В чем дело, любимый? — окликнула Рамона, потянувшись со сна.
Ни единого слова или жеста в ответ.
— Тамбу? Эй!
Почувствовав беспокойство, Рамона подвинулась к краю кровати и, встав с нее, приблизилась к нему.
— Тамбу? — повторила она, слегка коснувшись рукой его плеча. Только теперь он повернул голову и посмотрел на нее, словно видел в первый раз.