Страница:
– Люблю писать мемуары, – заметил пилот в интервью газете «Аргументы и факты». – У вас в Лефортово так хорошо пишется!
«Писателя» увезли в полицейской машине, никто и не узнал, что и на этот раз спортивный самолет Руста нес еще одного пассажира – профессора Плейшнера с двумя тяжелыми чемоданами.
Профессор выпрыгнул из самолета над московским зоопарком и стремительно полетел к земле. Основной парашют почему-то не раскрылся, а запаски не было, поскольку самолет был маленький, и Руст возражал против лишнего багажа. Плейшнер сильно ударился ногами, а потом головой, но это было ничего. Помня о том, как погиб его брат, профессор полгода тренировался по прыжкам с высоты без парашюта и приобрел стойкий иммунитет на падение, так что все кончилось благополучно, если не считать того, что от удара о землю у профессора выскочила вставная челюсть и, откатившись, упала в бассейн к бегемоту.
Отряхнувшись и отпугивая посетителей чернотой своего рта, профессор пошел к дирекции. Штирлиц встретил его объятиями и спросил:
– Чемоданы принес? Молодец! А почему без зубов?
– Там феть было шкажано: «шлочно!» – отрапортовал самый быстрый агент Штирлица.
– Молодец, – Штирлиц похлопал профессора по плечу. – Садись, перекуси после дороги… Пастора Шлага возле бегемота не видел?
Поглощая предложенную манную кашу, Плейшнер отрицательно помотал головой.
– Шлушай, Штишлиш! Я жато ждешь такохо штрауша фидел! Штоит, понимаешь ли, а холову жарыл в пешок, и шо он там телает?
– Свои яйца ищет, – заметил Штирлиц, осматривая профессора Плейшнера. – Слушай, брат, ты, я смотрю, постарел еще больше, чем я!
– Да што ты Штишлиш! Ты фофсе не поштафел!
– Еще раз, назовешь меня «Штишлиш», и я тебе все зубы вышибу! – пригрозил Штирлиц, которому уже надоело такое обращение.
В ответ профессор Плейшнер показал свой беззубый рот и радостно заулыбался. Это был первый раз, когда он не испугался угрозы Штирлица.
«Все норовят меня провести, – подумал Штирлиц. – Ладно, к чему ссориться с друзьями, когда можно жить дружно…»
– Пожрал? Давай вставай, выворачивай карманы.
– Да бфось ты, Штишлиш, ты мне што, не дофефяешь?
– Нет, – не стал скрывать русский разведчик, ставя профессора лицом к стене. – Ноги на ширину плеч, руки за голову… Так, это что такое?
– Это мне фафушка оштафила… – Плейшнер с жадностью посмотрел на извлеченные из его карманов доллары.
– Не может быть у таких, как ты, бабушек, – ответил Штирлиц, вычищая карманы профессора. – Садись.
Пристыженный профессор сел за стол.
– Эти деньги получишь на карманные расходы, когда я обменяю их на рубли, – Штирлиц открыл чемодан и бросил в него найденные у профессора две пачки долларов. – Не хватало еще, чтобы тебя посадили за валютные махинации. Сейчас здесь с этим строго…
– Шоглашен, – кивнул своей плешивой головой профессор Плейшнер.
– Будешь, как и раньше, работать на меня. Ставлю тебя на довольствие, деньги будешь получать только из моих рук. Если узнаю, что ты подрядился работать на кого-нибудь еще, во! – Штирлиц выставил перед профессором свой пудовый кулак. – Удавлю, гнида! Я твоих шуток не понимаю!
– Я шоглашен. У меня и план есть! Нато нам фифму офганижовать! Типа ШРУ!
– Вставь сначала зубы, потом поговорим…
Глава 7
Глава 8
Глава 9
«Писателя» увезли в полицейской машине, никто и не узнал, что и на этот раз спортивный самолет Руста нес еще одного пассажира – профессора Плейшнера с двумя тяжелыми чемоданами.
Профессор выпрыгнул из самолета над московским зоопарком и стремительно полетел к земле. Основной парашют почему-то не раскрылся, а запаски не было, поскольку самолет был маленький, и Руст возражал против лишнего багажа. Плейшнер сильно ударился ногами, а потом головой, но это было ничего. Помня о том, как погиб его брат, профессор полгода тренировался по прыжкам с высоты без парашюта и приобрел стойкий иммунитет на падение, так что все кончилось благополучно, если не считать того, что от удара о землю у профессора выскочила вставная челюсть и, откатившись, упала в бассейн к бегемоту.
Отряхнувшись и отпугивая посетителей чернотой своего рта, профессор пошел к дирекции. Штирлиц встретил его объятиями и спросил:
– Чемоданы принес? Молодец! А почему без зубов?
– Там феть было шкажано: «шлочно!» – отрапортовал самый быстрый агент Штирлица.
– Молодец, – Штирлиц похлопал профессора по плечу. – Садись, перекуси после дороги… Пастора Шлага возле бегемота не видел?
Поглощая предложенную манную кашу, Плейшнер отрицательно помотал головой.
– Шлушай, Штишлиш! Я жато ждешь такохо штрауша фидел! Штоит, понимаешь ли, а холову жарыл в пешок, и шо он там телает?
– Свои яйца ищет, – заметил Штирлиц, осматривая профессора Плейшнера. – Слушай, брат, ты, я смотрю, постарел еще больше, чем я!
– Да што ты Штишлиш! Ты фофсе не поштафел!
– Еще раз, назовешь меня «Штишлиш», и я тебе все зубы вышибу! – пригрозил Штирлиц, которому уже надоело такое обращение.
В ответ профессор Плейшнер показал свой беззубый рот и радостно заулыбался. Это был первый раз, когда он не испугался угрозы Штирлица.
«Все норовят меня провести, – подумал Штирлиц. – Ладно, к чему ссориться с друзьями, когда можно жить дружно…»
– Пожрал? Давай вставай, выворачивай карманы.
– Да бфось ты, Штишлиш, ты мне што, не дофефяешь?
– Нет, – не стал скрывать русский разведчик, ставя профессора лицом к стене. – Ноги на ширину плеч, руки за голову… Так, это что такое?
– Это мне фафушка оштафила… – Плейшнер с жадностью посмотрел на извлеченные из его карманов доллары.
– Не может быть у таких, как ты, бабушек, – ответил Штирлиц, вычищая карманы профессора. – Садись.
Пристыженный профессор сел за стол.
– Эти деньги получишь на карманные расходы, когда я обменяю их на рубли, – Штирлиц открыл чемодан и бросил в него найденные у профессора две пачки долларов. – Не хватало еще, чтобы тебя посадили за валютные махинации. Сейчас здесь с этим строго…
– Шоглашен, – кивнул своей плешивой головой профессор Плейшнер.
– Будешь, как и раньше, работать на меня. Ставлю тебя на довольствие, деньги будешь получать только из моих рук. Если узнаю, что ты подрядился работать на кого-нибудь еще, во! – Штирлиц выставил перед профессором свой пудовый кулак. – Удавлю, гнида! Я твоих шуток не понимаю!
– Я шоглашен. У меня и план есть! Нато нам фифму офганижовать! Типа ШРУ!
– Вставь сначала зубы, потом поговорим…
Глава 7
Встреча в московском зоопарке
Через день, когда профессору Плейшнеру вставили новые зубы, стало понятно, что он хочет сказать. У профессора были очень серьезные намерения. Насмотревшись за границей на коммерсантов, он хотел вовлечь Штирлица в частный бизнес.
– Нам надо открыть свою частную фирму!
– А чем мы будем заниматься?
– По своей специальности, шпионажем, – ответил Плейшнер. – То, что ты и я умеем делать лучше всего. Откроем свою фирму, типа ШРУ, тьфу, проклятая привычка! Я имел ввиду ЦРУ. Заживем, как американцы.
– Думаешь?
– Деваться просто некуда. Все равно эти деньги придется отмывать, – сказал умный профессор. – Все будут интересоваться – откуда у тебя деньги?
– Ну и пусть себе интересуются.
– Смотри, придет налоговый инспектор и посадит тебя в тюрьму. Вот чеченская мафия недавно украла несколько миллиардов по подложным чекам, смотри, Штирлиц, еще спишут на нас! Рано или поздно всегда приходит налоговый инспектор, это народная примета… А бывают еще рэкетиры…
– Пусть попробуют! – беспечно ответил Штирлиц. – Не боюсь я ни рэкетиров, ни налоговых инспекторов…
– Штирлиц, ты знаешь, как я уважаю в тебе честность и открытость, но ты ничего не смыслишь в делах! Сегодня ты прогнал одного инспектора, завтра приехала налоговая полиция. Сегодня ты пристрелил одного рэкетира, завтра наехала мафия. Это же гидра! Обрубаешь голову, вырастают семь других.
– Гидра капитализма, – проворчал Штирлиц. – Что ты предлагаешь?
– Выход только один, – увлеченно сказал умный профессор Плейшнер. – Надо открыть свою фирму, которая будет заниматься какой-нибудь ерундой и отмывать наши денежки. Вот пастор Шлаг нам заказ даст – на охрану бегемота в зоопарке.
– Да кому он нужен! – отмахнулся присутствовавший при разговоре пастор Шлаг. – Его уже даже государство кормить не хочет, денег не дает! Вы знаете, сколько он жрет?
– Пастор! Какой же вы тупой! Я же вам говорю, это будет фикция, понятно?
– Понятно, – ответил пастор Шлаг. – Фиктивный брак. Штирлиц женится на бегемоте.
– Сейчас как дам! – возмутился Штирлиц.
– Я пошутил, – пастор втянул голову в плечи. – А вы знаете, сколько он срет?
– Вот ведь свалился на мою голову, – простонал профессор, утомившись от тупости пастора.
– Это ты свалился на нашу голову! Жили спокойно, кормили бегемота, а ты как сиганешь с парашютом! Бедный бегемот проглотил твою челюсть, и теперь у него несварение желудка.
Штирлиц, тщательно все обдумав, посмотрел на профессора.
– Идея неплоха. Ты, Плейшнер, оказывается, умный мужик!
Профессор Плейшнер скромно потупился, напоминая теперь собой тупого-тупого дегенерата.
Через два дня в дирекцию на имя Штирлица пришла срочная международная телеграмма от Айсмана:
«Встречай возле гостиницы „Метрополь“ в шесть вечера. Целую. Айсман».
– Эконом хренов, – выругался Штирлиц. – Чего встречай, зачем?
Разведчик вышел на улицу и остановил такси.
– До Манежной площади.
– Сколько?
– Штуку дам. Туда пять минут ехать.
– Ты что, мужик, обалдел? Десять тысяч, не меньше! Знаешь, как бензин подорожал?
Еле сдерживаясь, Штирлиц переложил кастет из одного кармана в другой.
– Хорошо, пусть будет десять. Но только чтоб быстро…
– Быстро ты на метро доедешь! В центре сейчас такие пробки, минут сорок стоять придется, если не больше!
– Зачем мне тогда брать такси?
– Чтобы с ветерком прокатиться, – ответил наглый таксист.
«Пора устраивать таксистский погром», – желчно подумал Штирлиц, спускаясь в метро.
Возле гостиницы «Метрополь» суетилась пестрая толпа школьников, выпрашивающих у разодетых иностранцев валютную мелочь и жевательную резинку.
– Дяденька! Дай бубль гум! – пристал к Штирлицу мальчонка.
Штирлиц остановился и посмотрел на мальчика.
– Я в ГУМ не заходил, – сказал он. – И никакого «бубля» у меня нет.
– Я имею ввиду резинку, – пояснил пацан.
Штирлиц смутился. «Кажется, у ребенка раннее половое созревание. По идее, надо бы отвести его за руку к сексопатологу». Каждый день преподносил Штирлицу все новые незнакомые слова, но слово «сексопатолог» он уже заучил.
– Слушай, мальчик, тебе учиться надо, а не к мужикам приставать.
– Ладно, если бубль гум жалко, хоть денег дайте, – не отставал мальчишка.
– На, возьми! – молвил добрый Штирлиц, протягивая двадцать долларов. – Вырастешь, купи себе завод «Унитрон», делай кирпичи, чтобы не попрошайничать!
Мальчишка с репликой «Вот буржуй! Двадцать баксов!» отпрыгнул в сторону, чтобы «буржуй», не дай Бог, не передумал и не потребовал деньги назад. А на Штирлица тут же налетела толпа мальчишек.
– И мне! И мне! – кричали дети, голодными глазами глядя на Штирлица.
– Больше нет денег, – соврал Штирлиц, отбиваясь от настырных подростков. – Пошли вон, пионеры!
– Буржуй проклятый!
Осыпая Штирлица матерными ругательствами, дети побежали искать других буржуев.
Разведчик осмотрелся.
– Штирлиц! – раздалось откуда-то сбоку.
– Айсман!
Фронтовые друзья обнялись.
– Как доехал?
– Отлично! В самолете с нами летела такая шикарная стюардесса! Груди – вот такие, ноги – вот отсюда начинаются, волосы такие длинные…
– А на ногах – кирзовые сапоги?
Айсман всхрапнул. Услышав что-то родное, к ним подошли два панка.
– Смотри, классно чувак под бундеса косит!
– Ну, блин, круто! Почти как Кинчев!
– Валите отсюда, уроды, – отозвался Айсман. – Мы фронтовики, вместе служили…
– Ясный пень, – отозвались молодцы, вспоминая присказку литературного Штирлица. – Ширнуться не хотите?
– Здоровье не позволяет.
Панки отошли по своим загадочным делам.
– Айсман, ты эсэсовскую форму хоть на ночь снимаешь? – пожурил товарища Штирлиц.
– Только, когда сплю один, – ответил Айсман. – Получил твою телеграмму и сразу к тебе приехал. Без тебя было так скучно. Жалко, ты с нами в Корее не остался, там были такие классные телки…
Штирлиц улыбнулся. Айсман был уже стар, почти как он до операции, но мысли старого фашиста текли все в том же направлении.
– Будешь на меня работать? – спросил русский разведчик.
– На КГБ или на ГРУ?
– На меня лично.
– Нет вопросов! Ясный пень! – радостно воскликнул Айсман. – Где я буду жить?
– Пока в зоопарке. Я сам сейчас там живу.
– В клетке?
– Нет, в дирекции.
– О! Ты стал директором зоопарка? Отличное прикрытие для агента.
– Не волнуйся, скоро снимем офис, переедем туда.
Теперь в дирекции пастора Шлага жили четверо.
Айсман профессионально наладил обмен долларов на рубли.
– Встретил одного бородатого в переулке, дал хороший курс! – рассказывал Айсман, выкладывая на стол тяжелый сверток с упаковками русских рублей. – Я все пересчитал, не волнуйся…
– Минус десять тысяч долларов, – прошепелявил Плейшнер. Теперь все траты профессор записывал в записную книжку. «Веду бухгалтерию», – объяснял он.
– Минус не надо, этот урод захотел меня «кинуть», подсунул «куклу», – Айсман с удовольствием употреблял новые для него слова. – Я его догнал, дал в рыло, отобрал и «деревянные», и «капусту».
Вскоре Айсман обменял по еще более выгодному курсу сразу полчемодана валюты, и партнеры задумались, что теперь делать дальше. В принципе, оставалось только следить за профессором Плейшнером, который работал в поте лица, официально регистрируя фирму «ШРУ». Именно так Штирлиц решил назвать свою шпионскую фирму, вспомнив однажды, как беззубый Плейшнер сравнил его с ЦРУ. Название Исаеву понравилось. Во-первых, звучит красиво, как и должно звучать приличное разведывательное управление, во-вторых, начинается на букву «Ш», как фамилия Штирлица и слово «штандартенфюрер».
В свободное время профессор Плейшнер занимался спортом, чтобы держать себя в форме. В основном, он ходил на лыжах, которые ему подарил пастор Шлаг. Витая в облаках бухгалтерии, профессор даже не замечал, что на улице стоит весна и снег давно уже стаял.
Через две недели умный Плейшнер, раздавая во все стороны взятки, зарегистрировал фирму ШРУ и снял в доме на улице Никольской, что возле самого ГУМа и Красной площади, целый этаж под офис новой секретной службы. Для Штирлица наняли красивую секретаршу по имени Светлана, и работа началась!
– Нам надо открыть свою частную фирму!
– А чем мы будем заниматься?
– По своей специальности, шпионажем, – ответил Плейшнер. – То, что ты и я умеем делать лучше всего. Откроем свою фирму, типа ШРУ, тьфу, проклятая привычка! Я имел ввиду ЦРУ. Заживем, как американцы.
– Думаешь?
– Деваться просто некуда. Все равно эти деньги придется отмывать, – сказал умный профессор. – Все будут интересоваться – откуда у тебя деньги?
– Ну и пусть себе интересуются.
– Смотри, придет налоговый инспектор и посадит тебя в тюрьму. Вот чеченская мафия недавно украла несколько миллиардов по подложным чекам, смотри, Штирлиц, еще спишут на нас! Рано или поздно всегда приходит налоговый инспектор, это народная примета… А бывают еще рэкетиры…
– Пусть попробуют! – беспечно ответил Штирлиц. – Не боюсь я ни рэкетиров, ни налоговых инспекторов…
– Штирлиц, ты знаешь, как я уважаю в тебе честность и открытость, но ты ничего не смыслишь в делах! Сегодня ты прогнал одного инспектора, завтра приехала налоговая полиция. Сегодня ты пристрелил одного рэкетира, завтра наехала мафия. Это же гидра! Обрубаешь голову, вырастают семь других.
– Гидра капитализма, – проворчал Штирлиц. – Что ты предлагаешь?
– Выход только один, – увлеченно сказал умный профессор Плейшнер. – Надо открыть свою фирму, которая будет заниматься какой-нибудь ерундой и отмывать наши денежки. Вот пастор Шлаг нам заказ даст – на охрану бегемота в зоопарке.
– Да кому он нужен! – отмахнулся присутствовавший при разговоре пастор Шлаг. – Его уже даже государство кормить не хочет, денег не дает! Вы знаете, сколько он жрет?
– Пастор! Какой же вы тупой! Я же вам говорю, это будет фикция, понятно?
– Понятно, – ответил пастор Шлаг. – Фиктивный брак. Штирлиц женится на бегемоте.
– Сейчас как дам! – возмутился Штирлиц.
– Я пошутил, – пастор втянул голову в плечи. – А вы знаете, сколько он срет?
– Вот ведь свалился на мою голову, – простонал профессор, утомившись от тупости пастора.
– Это ты свалился на нашу голову! Жили спокойно, кормили бегемота, а ты как сиганешь с парашютом! Бедный бегемот проглотил твою челюсть, и теперь у него несварение желудка.
Штирлиц, тщательно все обдумав, посмотрел на профессора.
– Идея неплоха. Ты, Плейшнер, оказывается, умный мужик!
Профессор Плейшнер скромно потупился, напоминая теперь собой тупого-тупого дегенерата.
Через два дня в дирекцию на имя Штирлица пришла срочная международная телеграмма от Айсмана:
«Встречай возле гостиницы „Метрополь“ в шесть вечера. Целую. Айсман».
– Эконом хренов, – выругался Штирлиц. – Чего встречай, зачем?
Разведчик вышел на улицу и остановил такси.
– До Манежной площади.
– Сколько?
– Штуку дам. Туда пять минут ехать.
– Ты что, мужик, обалдел? Десять тысяч, не меньше! Знаешь, как бензин подорожал?
Еле сдерживаясь, Штирлиц переложил кастет из одного кармана в другой.
– Хорошо, пусть будет десять. Но только чтоб быстро…
– Быстро ты на метро доедешь! В центре сейчас такие пробки, минут сорок стоять придется, если не больше!
– Зачем мне тогда брать такси?
– Чтобы с ветерком прокатиться, – ответил наглый таксист.
«Пора устраивать таксистский погром», – желчно подумал Штирлиц, спускаясь в метро.
Возле гостиницы «Метрополь» суетилась пестрая толпа школьников, выпрашивающих у разодетых иностранцев валютную мелочь и жевательную резинку.
– Дяденька! Дай бубль гум! – пристал к Штирлицу мальчонка.
Штирлиц остановился и посмотрел на мальчика.
– Я в ГУМ не заходил, – сказал он. – И никакого «бубля» у меня нет.
– Я имею ввиду резинку, – пояснил пацан.
Штирлиц смутился. «Кажется, у ребенка раннее половое созревание. По идее, надо бы отвести его за руку к сексопатологу». Каждый день преподносил Штирлицу все новые незнакомые слова, но слово «сексопатолог» он уже заучил.
– Слушай, мальчик, тебе учиться надо, а не к мужикам приставать.
– Ладно, если бубль гум жалко, хоть денег дайте, – не отставал мальчишка.
– На, возьми! – молвил добрый Штирлиц, протягивая двадцать долларов. – Вырастешь, купи себе завод «Унитрон», делай кирпичи, чтобы не попрошайничать!
Мальчишка с репликой «Вот буржуй! Двадцать баксов!» отпрыгнул в сторону, чтобы «буржуй», не дай Бог, не передумал и не потребовал деньги назад. А на Штирлица тут же налетела толпа мальчишек.
– И мне! И мне! – кричали дети, голодными глазами глядя на Штирлица.
– Больше нет денег, – соврал Штирлиц, отбиваясь от настырных подростков. – Пошли вон, пионеры!
– Буржуй проклятый!
Осыпая Штирлица матерными ругательствами, дети побежали искать других буржуев.
Разведчик осмотрелся.
– Штирлиц! – раздалось откуда-то сбоку.
– Айсман!
Фронтовые друзья обнялись.
– Как доехал?
– Отлично! В самолете с нами летела такая шикарная стюардесса! Груди – вот такие, ноги – вот отсюда начинаются, волосы такие длинные…
– А на ногах – кирзовые сапоги?
Айсман всхрапнул. Услышав что-то родное, к ним подошли два панка.
– Смотри, классно чувак под бундеса косит!
– Ну, блин, круто! Почти как Кинчев!
– Валите отсюда, уроды, – отозвался Айсман. – Мы фронтовики, вместе служили…
– Ясный пень, – отозвались молодцы, вспоминая присказку литературного Штирлица. – Ширнуться не хотите?
– Здоровье не позволяет.
Панки отошли по своим загадочным делам.
– Айсман, ты эсэсовскую форму хоть на ночь снимаешь? – пожурил товарища Штирлиц.
– Только, когда сплю один, – ответил Айсман. – Получил твою телеграмму и сразу к тебе приехал. Без тебя было так скучно. Жалко, ты с нами в Корее не остался, там были такие классные телки…
Штирлиц улыбнулся. Айсман был уже стар, почти как он до операции, но мысли старого фашиста текли все в том же направлении.
– Будешь на меня работать? – спросил русский разведчик.
– На КГБ или на ГРУ?
– На меня лично.
– Нет вопросов! Ясный пень! – радостно воскликнул Айсман. – Где я буду жить?
– Пока в зоопарке. Я сам сейчас там живу.
– В клетке?
– Нет, в дирекции.
– О! Ты стал директором зоопарка? Отличное прикрытие для агента.
– Не волнуйся, скоро снимем офис, переедем туда.
Теперь в дирекции пастора Шлага жили четверо.
Айсман профессионально наладил обмен долларов на рубли.
– Встретил одного бородатого в переулке, дал хороший курс! – рассказывал Айсман, выкладывая на стол тяжелый сверток с упаковками русских рублей. – Я все пересчитал, не волнуйся…
– Минус десять тысяч долларов, – прошепелявил Плейшнер. Теперь все траты профессор записывал в записную книжку. «Веду бухгалтерию», – объяснял он.
– Минус не надо, этот урод захотел меня «кинуть», подсунул «куклу», – Айсман с удовольствием употреблял новые для него слова. – Я его догнал, дал в рыло, отобрал и «деревянные», и «капусту».
Вскоре Айсман обменял по еще более выгодному курсу сразу полчемодана валюты, и партнеры задумались, что теперь делать дальше. В принципе, оставалось только следить за профессором Плейшнером, который работал в поте лица, официально регистрируя фирму «ШРУ». Именно так Штирлиц решил назвать свою шпионскую фирму, вспомнив однажды, как беззубый Плейшнер сравнил его с ЦРУ. Название Исаеву понравилось. Во-первых, звучит красиво, как и должно звучать приличное разведывательное управление, во-вторых, начинается на букву «Ш», как фамилия Штирлица и слово «штандартенфюрер».
В свободное время профессор Плейшнер занимался спортом, чтобы держать себя в форме. В основном, он ходил на лыжах, которые ему подарил пастор Шлаг. Витая в облаках бухгалтерии, профессор даже не замечал, что на улице стоит весна и снег давно уже стаял.
Через две недели умный Плейшнер, раздавая во все стороны взятки, зарегистрировал фирму ШРУ и снял в доме на улице Никольской, что возле самого ГУМа и Красной площади, целый этаж под офис новой секретной службы. Для Штирлица наняли красивую секретаршу по имени Светлана, и работа началась!
Глава 8
Главный аналитик частного агентства ШРУ
Однажды, когда на улице светило солнце и чирикали птички, на этаже агентства ШРУ появился человек в костюме хорошего покроя. Он шел по коридору, заложив руки за спину, и вслух читал таблички. Чернокожий мужчина нес за ним объемный черный кожаный чемодан.
Возле двери с табличкой «Босс», человек остановился и вежливо постучал.
– Занято! – донеслось из-за двери.
– Здравствуй, Штирлиц, – сказал вошедший, открывая дверь.
– Мюллер? – не поверил своим глазам русский разведчик.
Они обнялись.
– Какие судьбами?
– Приехал специально к тебе, – ответил Мюллер.
– Ты классно выглядишь! – восхитился Штирлиц. – Прямо как в сорок пятом!
– Это «вторая молодость», – сообщил Мюллер.
– Как! И ты?
– Встретил, понимаешь, Бормана. Он мне все рассказал. И о тебе, и о таблетках. Когда ты бежал из их секретной лаборатории, то случайно убил их главного хирурга. А поскольку этот хирург никаких записок не вел, то его опыты больше никто повторить не смог. Остался только чемодан таблеток «второй молодости», которые доктор успел сделать. Осознав всю бесперспективность дальнейшей работы в этой лаборатории, Борман сбежал и прихватил с собой все таблетки. Сам омолодился и меня омолодил.
– Что это он так раздобрился?
– Это интересный вопрос. Понимаешь ли, Штирлиц, за ним теперь гоняется вся эта таблеточная мафия. Он просит у тебя защиты и политического убежища.
– Этот гнусный ублюдок? Предатель Родины и меня лично? Нет!
– За защиту он готов отдать тебе чемодан со «второй молодостью».
Штирлиц задумался. С такой кучей таблеток можно было омолодить всех своих людей – и Айсмана, и Плейшнера со Шлагом. Да, полезные таблеточки. Ради таких можно было бы потерпеть и Бормана.
– Ну, ладно, – согласился Штирлиц. – Пусть приходит, гад. Прощаю его только потому, что ты просишь. Пиво будешь?
– Сначала работа, – мягко ответил Мюллер. – Пойдем, присмотрим для меня кабинет.
Они вышли в коридор.
– Сколько у тебя комнат?
– Шесть, – ответил Штирлиц.
Мюллер заглянул в одну из дверей.
– Это туалет, – сообщил он с упреком и направился дальше. – Во! Здесь я и буду!
Штирлиц подошел к другу детства.
– А где для меня секретарша? Пусть она кое-что запишет…
– Секретарши для тебя пока нет. Секретарша у нас одна – моя.
– Давай свою. Ты же знаешь, я по-русски писать не умею.
– Света! – позвал Штирлиц.
Из одной из комнат вышла фигуристая блондинка. Мюллер осмотрел ее с ног до головы и одобрительно кивнул.
– Пишите, девушка. Вот здесь надо поставить рабочий стол с закрывающимися на ключ ящиками, за ним я буду заниматься делопроизводством. Сюда надо поставить пустые закрытые стеллажи, в них будут стоять мои досье. Кожаный диван для отдыха для меня – вон в тот угол, три мягких кресла – здесь, сейф поставим у окна, камин…
– Сейф? – переспросил Штирлиц.
– Натюрлих. Сейф я привез с собой… Так. Деньги есть?
– Есть, – ответил Штирлиц. – Тебе сколько?
– Сколько не жалко.
Штирлиц достал две упаковки рублей.
– Это будет авансом, – пояснил Мюллер, пряча деньги в нагрудный карман. – Завтра приду в это же время, вели секретарше привести рабочих, пусть они все сделают. Я остановился в гостинице «Москва», номер 2863 под своей фамилией.
– Под фамилией «Мюллер»? – спросил Штирлиц. – Тебя все будут принимать за еврея.
Улыбающийся Мюллер похлопал Штирлица по плечу.
– А я теперь и есть гражданин Израиля. Ты не волнуйся, дружище, раз я здесь, теперь все будет хорошо.
Штирлиц попытался посмотреть Мюллеру в глаза, но глаза бывшего шефа Гестапо каждый раз ускользали.
– Мюллер, а что ты будешь делать?
– Работать в твоем ШРУ.
– А что ты будешь делать в моем ШРУ?
– Анализировать информацию, вырабатывать стратегию, считать деньги, замышлять коварные планы… Одним словом, я буду думать.
– А я?
– А ты будешь бегать по городу и раздавать пули и оплеухи направо и налево. Не собираешься ли ты сказать, что можешь быть Аналитиком с большой буквы?
– Ладно, договорились, – согласился Штирлиц. – Ты как был, так и остался канцелярской крысой.
Лицо Мюллера расплылось в слащавой улыбке.
– Котом. Канцелярский кот – это лучше. И чтобы «блюдечко с молоком» было всегда вовремя, иначе, я не играю… Кстати, это Саид, – сказал Мюллер, кивая на негра.
Глаза негра были как у давешнего бегемота – маленькие и проницательные. Уловив оценивающий взгляд русского разведчика, негр с достоинством поклонился.
– Тоже гражданин Израиля? – поинтересовался Штирлиц.
– Нет, я ему случайно жизнь спас. Летели в Москву, понимаешь, в самолете, он так боялся, так боялся! Я ему скормил полпачки снотворного, он отрубился и спокойно долетел до Москвы. Потому и не умер от страха. А у них принято за такие вещи быть по гроб жизни обязанным. Он теперь на меня работает. Один из самых преданных моих сотрудников. Пока единственный. Штирлиц, прошу как друга, к завтрашнему утру раздобудь для меня секретаршу. Но только умную и красивую. Хорошо бы брюнетку для разнообразия, потому что блондинка у тебя уже есть. И желательно с чувством юмора, – Мюллер перешел на нравоучительный тон. – Знаешь, Штирлиц, даже очень красивая девушка бывает не лишена чувства юмора…
– Хорошо, – ответил Штирлиц и проводил Мюллера восторженным взглядом.
– Я позвоню Борману, он к тебе явится с повинной.
Мюллер ушел, сопровождаемый Саидом, который тащил его чемодан. Со своим чемоданом Мюллер не расставался никогда, так как боялся, что его могут украсть. В нем он сохранил свои самые любимые дела на сотрудников Рейха. Не беда, что Рейха уже давно не было, а сотрудники куда-то подевались. Хорошее досье все равно остается хорошим досье. Мюллер был счастлив. Теперь ему представилась возможность заиметь для своего собрания закрытые стеллажи в ШРУ.
Штирлицу он тоже был искренне рад, но постарался этого не показать, чтобы не смущать негра Саида.
Через полчаса в ШРУ заявился Борман. Несмотря на «вторую молодость», Борман был все таким же толстым и лысым. Смущенно поставив на пол чемодан, он подхалимски заглянул в честные глаза Штирлица.
– Прости меня, Штирлиц!
– Прощаю!
Борман радостно осклабился.
– Штирлиц, меня надо спрятать! За мной по пятам ходят агенты ГКЧБ. Если меня не спрятать, они меня как пить дать замочат. А если меня замочат, я не смогу быть тебе полезным. А если я буду тебе полезным, я тебе пригожусь!
– Ладно, – сказал добрый Штирлиц. – У нас в здании есть классный подвал, поставим раскладушку, будешь там жить.
– Спасибо, Штирлиц! А секретаршу мне найдешь?
– И ты туда же! – возмутился руководитель ШРУ. – Не успел начать работать, уже секретаршу ему подавай. Ты теперь не партайгеноссе, ты разжалован до рядового эсэсовца! Дослужись сначала хотя бы до штандартенфюрера!
Борман покорно согласился.
– Где мой подвал? – спросил он, поднимая чемодан.
– В подвале, – ответил Штирлиц. – А чемоданчик с таблеточками оставь здесь. Мюллер привезет сейф, будем хранить твои «колеса» под замком.
Обдумав запросы Мюллера, Штирлиц пришел к выводу, что за секретаршей ему придется специально ехать на «Конкурс красоты». Показав удостоверение почетного чекиста, Штирлиц в сопровождении успевшего омолодиться Айсмана прошел в переполненный зал.
По сцене ходили длинноногие красавицы в купальных костюмах с фигурами «девушек с веслом» и с лицами продавщиц продуктовых отделов. В поисках потенциального спонсора девушки озабоченно стреляли глазами по комиссии, состоявшей из пяти пожилых мужчин и одной стареющей дамы в большом лиловом берете. Дама разглядывала их в лорнет и морщилась, видимо, не находя для себя ничего интересного.
Мужчина с плешивой головой задумчиво чесал в голове линейкой и ставил на фирменном листе бумаги оценки, выставляемые комиссией. По сцене с микрофоном в руках прыгал кучерявый, похожий на гомосексуалиста ведущий по фамилии Пруткин. Фамилия была написана на табличке, прицепленной к лацкану дешевого пиджака.
– Так! Все показали грудь! – командовал Пруткин, ощупывая показываемое. – Быстренько, девочки, быстренько! Мамзель! Что вы копаетесь! Вы не у гинеколога!
– Уважаемый! Так и по морде можно схлопотать! – запротестовала девица басом, но Пруткин не мог уже остановиться. Он все щупал и щупал девицу за полную грудь, пока та не размахнулась и не влепила ему звонкую пощечину.
– Нахал! – возмущенно воскликнула девица. – А похож на вполне приличного гомосексуалиста!
– Девушка! Где же ваша грациозность? – с упреком заметил на это Пруткин и распорядился: – Эту – убрать! Она совершенно лишена хороших манер!
Два мальчика в костюмах с голубыми блестками оттащили повизгивающую девицу за кулисы. В зале вяло пошумели, словно только этого все с таким нетерпением и ожидали.
Появившись на конкурсе, Айсман радостно потер руки. «Сейчас и этот попросит секретаршу», – Штирлиц вздохнул и вышел на сцену.
– Товарищ! Пройдите в зал! – приказал плешивый председатель, гнусавя в микрофон. – Здесь конкурс только для девушек!
– Молчать, лысина! – огрызнулся Штирлиц. Он подошел к девушке в самом конце строя, которая ему понравилась с первого взгляда. – Как тебя зовут?
– Наташа.
– Тебе нравится в этом гадюшнике? – разведчик взял девушку за подбородок. – А может, ты хочешь работать на меня? Меня зовут Штирлиц.
– Хочу, – радостно согласилась Наташа.
– Что вы себе позволяете! – Пруткин запрыгал вокруг Штирлица, но тут на сцену забрался Айсман в своем неизменном эсэсовском мундире, и ведущий случайно наткнулся на его кулак. В зале весело захлопали, приняв это за новое шоу. Девушки с обнаженными грудями завлекательно улыбнулись Айсману.
– Сильно не бей, – посоветовал Штирлиц. – Не поймут…
– Не буду, – пообещал Айсман и, наподдав Пруткину ногой, принялся целовать конкурсанток, во всеуслышание оценивая их по пятибалльной шкале. Зал аплодировал Айсману.
Штирлиц оставил Айсмана веселиться, а сам повез девушку на работу.
Через полчаса новая секретарша уже находилась в офисе ШРУ и бойко стучала на пишущей машинке, а Штирлиц сидел в кресле напротив и смотрел на нее глазами влюбленного. Он твердо решил оставить Наташу себе, а Мюллеру сплавить Свету, девушку тоже аккуратную и очень увлекательную.
Возле двери с табличкой «Босс», человек остановился и вежливо постучал.
– Занято! – донеслось из-за двери.
– Здравствуй, Штирлиц, – сказал вошедший, открывая дверь.
– Мюллер? – не поверил своим глазам русский разведчик.
Они обнялись.
– Какие судьбами?
– Приехал специально к тебе, – ответил Мюллер.
– Ты классно выглядишь! – восхитился Штирлиц. – Прямо как в сорок пятом!
– Это «вторая молодость», – сообщил Мюллер.
– Как! И ты?
– Встретил, понимаешь, Бормана. Он мне все рассказал. И о тебе, и о таблетках. Когда ты бежал из их секретной лаборатории, то случайно убил их главного хирурга. А поскольку этот хирург никаких записок не вел, то его опыты больше никто повторить не смог. Остался только чемодан таблеток «второй молодости», которые доктор успел сделать. Осознав всю бесперспективность дальнейшей работы в этой лаборатории, Борман сбежал и прихватил с собой все таблетки. Сам омолодился и меня омолодил.
– Что это он так раздобрился?
– Это интересный вопрос. Понимаешь ли, Штирлиц, за ним теперь гоняется вся эта таблеточная мафия. Он просит у тебя защиты и политического убежища.
– Этот гнусный ублюдок? Предатель Родины и меня лично? Нет!
– За защиту он готов отдать тебе чемодан со «второй молодостью».
Штирлиц задумался. С такой кучей таблеток можно было омолодить всех своих людей – и Айсмана, и Плейшнера со Шлагом. Да, полезные таблеточки. Ради таких можно было бы потерпеть и Бормана.
– Ну, ладно, – согласился Штирлиц. – Пусть приходит, гад. Прощаю его только потому, что ты просишь. Пиво будешь?
– Сначала работа, – мягко ответил Мюллер. – Пойдем, присмотрим для меня кабинет.
Они вышли в коридор.
– Сколько у тебя комнат?
– Шесть, – ответил Штирлиц.
Мюллер заглянул в одну из дверей.
– Это туалет, – сообщил он с упреком и направился дальше. – Во! Здесь я и буду!
Штирлиц подошел к другу детства.
– А где для меня секретарша? Пусть она кое-что запишет…
– Секретарши для тебя пока нет. Секретарша у нас одна – моя.
– Давай свою. Ты же знаешь, я по-русски писать не умею.
– Света! – позвал Штирлиц.
Из одной из комнат вышла фигуристая блондинка. Мюллер осмотрел ее с ног до головы и одобрительно кивнул.
– Пишите, девушка. Вот здесь надо поставить рабочий стол с закрывающимися на ключ ящиками, за ним я буду заниматься делопроизводством. Сюда надо поставить пустые закрытые стеллажи, в них будут стоять мои досье. Кожаный диван для отдыха для меня – вон в тот угол, три мягких кресла – здесь, сейф поставим у окна, камин…
– Сейф? – переспросил Штирлиц.
– Натюрлих. Сейф я привез с собой… Так. Деньги есть?
– Есть, – ответил Штирлиц. – Тебе сколько?
– Сколько не жалко.
Штирлиц достал две упаковки рублей.
– Это будет авансом, – пояснил Мюллер, пряча деньги в нагрудный карман. – Завтра приду в это же время, вели секретарше привести рабочих, пусть они все сделают. Я остановился в гостинице «Москва», номер 2863 под своей фамилией.
– Под фамилией «Мюллер»? – спросил Штирлиц. – Тебя все будут принимать за еврея.
Улыбающийся Мюллер похлопал Штирлица по плечу.
– А я теперь и есть гражданин Израиля. Ты не волнуйся, дружище, раз я здесь, теперь все будет хорошо.
Штирлиц попытался посмотреть Мюллеру в глаза, но глаза бывшего шефа Гестапо каждый раз ускользали.
– Мюллер, а что ты будешь делать?
– Работать в твоем ШРУ.
– А что ты будешь делать в моем ШРУ?
– Анализировать информацию, вырабатывать стратегию, считать деньги, замышлять коварные планы… Одним словом, я буду думать.
– А я?
– А ты будешь бегать по городу и раздавать пули и оплеухи направо и налево. Не собираешься ли ты сказать, что можешь быть Аналитиком с большой буквы?
– Ладно, договорились, – согласился Штирлиц. – Ты как был, так и остался канцелярской крысой.
Лицо Мюллера расплылось в слащавой улыбке.
– Котом. Канцелярский кот – это лучше. И чтобы «блюдечко с молоком» было всегда вовремя, иначе, я не играю… Кстати, это Саид, – сказал Мюллер, кивая на негра.
Глаза негра были как у давешнего бегемота – маленькие и проницательные. Уловив оценивающий взгляд русского разведчика, негр с достоинством поклонился.
– Тоже гражданин Израиля? – поинтересовался Штирлиц.
– Нет, я ему случайно жизнь спас. Летели в Москву, понимаешь, в самолете, он так боялся, так боялся! Я ему скормил полпачки снотворного, он отрубился и спокойно долетел до Москвы. Потому и не умер от страха. А у них принято за такие вещи быть по гроб жизни обязанным. Он теперь на меня работает. Один из самых преданных моих сотрудников. Пока единственный. Штирлиц, прошу как друга, к завтрашнему утру раздобудь для меня секретаршу. Но только умную и красивую. Хорошо бы брюнетку для разнообразия, потому что блондинка у тебя уже есть. И желательно с чувством юмора, – Мюллер перешел на нравоучительный тон. – Знаешь, Штирлиц, даже очень красивая девушка бывает не лишена чувства юмора…
– Хорошо, – ответил Штирлиц и проводил Мюллера восторженным взглядом.
– Я позвоню Борману, он к тебе явится с повинной.
Мюллер ушел, сопровождаемый Саидом, который тащил его чемодан. Со своим чемоданом Мюллер не расставался никогда, так как боялся, что его могут украсть. В нем он сохранил свои самые любимые дела на сотрудников Рейха. Не беда, что Рейха уже давно не было, а сотрудники куда-то подевались. Хорошее досье все равно остается хорошим досье. Мюллер был счастлив. Теперь ему представилась возможность заиметь для своего собрания закрытые стеллажи в ШРУ.
Штирлицу он тоже был искренне рад, но постарался этого не показать, чтобы не смущать негра Саида.
Через полчаса в ШРУ заявился Борман. Несмотря на «вторую молодость», Борман был все таким же толстым и лысым. Смущенно поставив на пол чемодан, он подхалимски заглянул в честные глаза Штирлица.
– Прости меня, Штирлиц!
– Прощаю!
Борман радостно осклабился.
– Штирлиц, меня надо спрятать! За мной по пятам ходят агенты ГКЧБ. Если меня не спрятать, они меня как пить дать замочат. А если меня замочат, я не смогу быть тебе полезным. А если я буду тебе полезным, я тебе пригожусь!
– Ладно, – сказал добрый Штирлиц. – У нас в здании есть классный подвал, поставим раскладушку, будешь там жить.
– Спасибо, Штирлиц! А секретаршу мне найдешь?
– И ты туда же! – возмутился руководитель ШРУ. – Не успел начать работать, уже секретаршу ему подавай. Ты теперь не партайгеноссе, ты разжалован до рядового эсэсовца! Дослужись сначала хотя бы до штандартенфюрера!
Борман покорно согласился.
– Где мой подвал? – спросил он, поднимая чемодан.
– В подвале, – ответил Штирлиц. – А чемоданчик с таблеточками оставь здесь. Мюллер привезет сейф, будем хранить твои «колеса» под замком.
Обдумав запросы Мюллера, Штирлиц пришел к выводу, что за секретаршей ему придется специально ехать на «Конкурс красоты». Показав удостоверение почетного чекиста, Штирлиц в сопровождении успевшего омолодиться Айсмана прошел в переполненный зал.
По сцене ходили длинноногие красавицы в купальных костюмах с фигурами «девушек с веслом» и с лицами продавщиц продуктовых отделов. В поисках потенциального спонсора девушки озабоченно стреляли глазами по комиссии, состоявшей из пяти пожилых мужчин и одной стареющей дамы в большом лиловом берете. Дама разглядывала их в лорнет и морщилась, видимо, не находя для себя ничего интересного.
Мужчина с плешивой головой задумчиво чесал в голове линейкой и ставил на фирменном листе бумаги оценки, выставляемые комиссией. По сцене с микрофоном в руках прыгал кучерявый, похожий на гомосексуалиста ведущий по фамилии Пруткин. Фамилия была написана на табличке, прицепленной к лацкану дешевого пиджака.
– Так! Все показали грудь! – командовал Пруткин, ощупывая показываемое. – Быстренько, девочки, быстренько! Мамзель! Что вы копаетесь! Вы не у гинеколога!
– Уважаемый! Так и по морде можно схлопотать! – запротестовала девица басом, но Пруткин не мог уже остановиться. Он все щупал и щупал девицу за полную грудь, пока та не размахнулась и не влепила ему звонкую пощечину.
– Нахал! – возмущенно воскликнула девица. – А похож на вполне приличного гомосексуалиста!
– Девушка! Где же ваша грациозность? – с упреком заметил на это Пруткин и распорядился: – Эту – убрать! Она совершенно лишена хороших манер!
Два мальчика в костюмах с голубыми блестками оттащили повизгивающую девицу за кулисы. В зале вяло пошумели, словно только этого все с таким нетерпением и ожидали.
Появившись на конкурсе, Айсман радостно потер руки. «Сейчас и этот попросит секретаршу», – Штирлиц вздохнул и вышел на сцену.
– Товарищ! Пройдите в зал! – приказал плешивый председатель, гнусавя в микрофон. – Здесь конкурс только для девушек!
– Молчать, лысина! – огрызнулся Штирлиц. Он подошел к девушке в самом конце строя, которая ему понравилась с первого взгляда. – Как тебя зовут?
– Наташа.
– Тебе нравится в этом гадюшнике? – разведчик взял девушку за подбородок. – А может, ты хочешь работать на меня? Меня зовут Штирлиц.
– Хочу, – радостно согласилась Наташа.
– Что вы себе позволяете! – Пруткин запрыгал вокруг Штирлица, но тут на сцену забрался Айсман в своем неизменном эсэсовском мундире, и ведущий случайно наткнулся на его кулак. В зале весело захлопали, приняв это за новое шоу. Девушки с обнаженными грудями завлекательно улыбнулись Айсману.
– Сильно не бей, – посоветовал Штирлиц. – Не поймут…
– Не буду, – пообещал Айсман и, наподдав Пруткину ногой, принялся целовать конкурсанток, во всеуслышание оценивая их по пятибалльной шкале. Зал аплодировал Айсману.
Штирлиц оставил Айсмана веселиться, а сам повез девушку на работу.
Через полчаса новая секретарша уже находилась в офисе ШРУ и бойко стучала на пишущей машинке, а Штирлиц сидел в кресле напротив и смотрел на нее глазами влюбленного. Он твердо решил оставить Наташу себе, а Мюллеру сплавить Свету, девушку тоже аккуратную и очень увлекательную.
Глава 9
Рабочий день в ШРУ
Вы, наверное, не забыли, что мы вместе со Штирлицем делали экскурс в прошлое. Мы тоже об этом не забыли и потому возвращаемся в настоящее.
Штирлиц оторвался от своих воспоминаний и снова почувствовал себя в прокуренном «Ниссане».
– Айсман, мы тут так надымили, даже голова заболела. Открой-ка окно.
– Будет хуже, – буркнул Айсман. – Мы попали в самую зловонную пробку.
На шоссе стояли сотни гудящих легковых и грузовых машин.
– Это часа на четыре, – заметил Айсман. – Все из-за этого негра!
– Какого негра?
– Майкла Джексона. Приперся в Москву давать концерт, устроил вокруг стадиона очереди, как в застойные годы за колбасой, обесточил своей аппаратурой весь город, даже трамваи встали.
Штирлиц вздохнул. Он не знал, кто такой Майкл Джексон.
– Я бы на твоем месте пошел пешком. – посоветовал Айсман.
– Не солидно, – возразил Штирлиц. – Я, босс разведывательного управления, и вдруг – пешком! Да и лениво…
– Можно сыграть в «дурачка», – предложил Айсман, доставая засаленную колоду карт с голыми девками.
К пяти часам вечера, почти что в конце рабочего дня, партнеры наконец-то доехали до Никольской и, показав строгой вахтерше, которую нанял аккуратный Плейшнер, свои пропуска, прошли в ШРУ.
На стенах в приемной Управления были понавешаны портреты известных разведчиков и шпионов. На самом видном месте висел, разумеется, портрет самого Штирлица, основателя ШРУ. Он был одет в форму немецкого офицера с советскими орденами на груди.
Тут же висел типичный портрет китайского шпиона, поражающий разрезом и косоглазием своих глаз. В скобочках указывалось: «Тоже самое для корейских, вьетнамских и японских шпионов!» Почерком Бормана красной ручной было приписано «Все они, жопы, на одно лицо!»
Перед дверью с надписью «Стукачи» сидела очередь из одиннадцати человек. За этой дверью находилось ведомство профессора Плейшнера, который записывал поступавшую информацию и выдавал под расписку деньги, небольшие, но советские. Потом все данные относили в кабинет Мюллера, который их многосторонне классифицировал и анализировал. Казалось, что в голове Мюллера находится супер-компьютер, поскольку в любой момент тот мог выдать любую нужную информацию.
Оставив Айсмана любезничать с Наташей, Штирлиц заглянул к Мюллеру. В приемной перед кабинетом главного аналитика ШРУ сидела секретарша Мюллера Света. Она увлеченно красила ногти.
– Светлана, когда ты занимаешься с Мюллером сексом, ты думаешь о чем-нибудь приятном?
– А я с ним ничем таким пока не занимаюсь! – отозвалась девушка. – Господин Мюллер любит долго и старомодно ухаживать. Целует ручки, водит в рестораны. Говорит, что вспоминает со мной молодость. Странно, он ведь совсем не старый…
– Молодец! – похвалил Штирлиц, чмокая ее в щеку. – Надеюсь, ты из не тех плодовитых девушек, которые могут забеременеть от простой ангины…
– Вот еще! Я просто так не беременею!
– Шеф у себя?
– Да. Но он очень занят.
– Он всегда занят.
Штирлиц вошел к Мюллеру, и ему сразу же бросился в глаза пудовый трехтомник «Методика устного счета в России», что в очередной раз произвело умиротворяющее впечатление: сразу показалось, что ты попал к профессионалу, который в два счета уладит все твои проблемы. Мюллер и правда был очень занят. С помощью лупы он разглядывал фотографию обнаженной девицы в газете «Московский комсомолец».
Штирлиц оторвался от своих воспоминаний и снова почувствовал себя в прокуренном «Ниссане».
– Айсман, мы тут так надымили, даже голова заболела. Открой-ка окно.
– Будет хуже, – буркнул Айсман. – Мы попали в самую зловонную пробку.
На шоссе стояли сотни гудящих легковых и грузовых машин.
– Это часа на четыре, – заметил Айсман. – Все из-за этого негра!
– Какого негра?
– Майкла Джексона. Приперся в Москву давать концерт, устроил вокруг стадиона очереди, как в застойные годы за колбасой, обесточил своей аппаратурой весь город, даже трамваи встали.
Штирлиц вздохнул. Он не знал, кто такой Майкл Джексон.
– Я бы на твоем месте пошел пешком. – посоветовал Айсман.
– Не солидно, – возразил Штирлиц. – Я, босс разведывательного управления, и вдруг – пешком! Да и лениво…
– Можно сыграть в «дурачка», – предложил Айсман, доставая засаленную колоду карт с голыми девками.
К пяти часам вечера, почти что в конце рабочего дня, партнеры наконец-то доехали до Никольской и, показав строгой вахтерше, которую нанял аккуратный Плейшнер, свои пропуска, прошли в ШРУ.
На стенах в приемной Управления были понавешаны портреты известных разведчиков и шпионов. На самом видном месте висел, разумеется, портрет самого Штирлица, основателя ШРУ. Он был одет в форму немецкого офицера с советскими орденами на груди.
Тут же висел типичный портрет китайского шпиона, поражающий разрезом и косоглазием своих глаз. В скобочках указывалось: «Тоже самое для корейских, вьетнамских и японских шпионов!» Почерком Бормана красной ручной было приписано «Все они, жопы, на одно лицо!»
Перед дверью с надписью «Стукачи» сидела очередь из одиннадцати человек. За этой дверью находилось ведомство профессора Плейшнера, который записывал поступавшую информацию и выдавал под расписку деньги, небольшие, но советские. Потом все данные относили в кабинет Мюллера, который их многосторонне классифицировал и анализировал. Казалось, что в голове Мюллера находится супер-компьютер, поскольку в любой момент тот мог выдать любую нужную информацию.
Оставив Айсмана любезничать с Наташей, Штирлиц заглянул к Мюллеру. В приемной перед кабинетом главного аналитика ШРУ сидела секретарша Мюллера Света. Она увлеченно красила ногти.
– Светлана, когда ты занимаешься с Мюллером сексом, ты думаешь о чем-нибудь приятном?
– А я с ним ничем таким пока не занимаюсь! – отозвалась девушка. – Господин Мюллер любит долго и старомодно ухаживать. Целует ручки, водит в рестораны. Говорит, что вспоминает со мной молодость. Странно, он ведь совсем не старый…
– Молодец! – похвалил Штирлиц, чмокая ее в щеку. – Надеюсь, ты из не тех плодовитых девушек, которые могут забеременеть от простой ангины…
– Вот еще! Я просто так не беременею!
– Шеф у себя?
– Да. Но он очень занят.
– Он всегда занят.
Штирлиц вошел к Мюллеру, и ему сразу же бросился в глаза пудовый трехтомник «Методика устного счета в России», что в очередной раз произвело умиротворяющее впечатление: сразу показалось, что ты попал к профессионалу, который в два счета уладит все твои проблемы. Мюллер и правда был очень занят. С помощью лупы он разглядывал фотографию обнаженной девицы в газете «Московский комсомолец».