Страница:
В комнате двое, один - давешний голос, раф Голос будешь; чернила, нехороший желудочный запашок, колоньская вода - модный типа, да? Так, кто там еще; у, да ты, по ходу, коллега, товарищ второй - вообще не пахнет, сидит тихо, аджну-баха от него почти вампирская, едва заметишь.
…Оп-па! Аджну-баха? Эт че я, по-колдунски "смотреть", что ль, научился?.. - ошарашенно подумал Марат. -…Это че, типа, может и поживем еще?! А раньше-то че, а?! Че б не тогда, когда меня колдун какой-то сраный с дерева ронял?..
– - Э, маленькая, ты полегче там! - прикрикнул Марат на вязавшего его к стулу Гырбалайфа, едва удержавшись, чтоб не схватить своей новой рукой его белесую жизненную силу, ощущавшуюся в полуметре за спиной.
…А ну втяни пальцы, колдун новорожденный! Ишь, только почуял, и сразу за теплое! Шифруйся, пока дают…
– А повязку-то, эй! Забыл, мал-л-ланец? Сымай давай, а то не "спрошу тебя как"!
– Гырбалайф, повязку оставь и свободен.
…раффи Голос подал голос… - неуклюже скаламбурил про себя Марат и приготовился слушать:
– Пугайте.
– И не подумаю. Это вам следует проявить инициативу, дорогой Марат. Мне, сами понимаете, достаточно просто-напросто забыть вас здесь - и неосмотрительно оставленная вами в Ковчеге капелька вскоре вас призовет. Никогда не случалось бывать там, где умирают мертвые?
– А тебе? Че порожняка метать, дядя. Может, там нормальным пацанам ежевечерне выкатывают ведро чифиря и двух педерастов? Никто не знает.
Никто из присутствующих не заметил, как стоящая в углу комнаты чугунная жаровня плавно оторвалась от пола и ти-и-ихо вернулась на место. Марат тоже не заметил, так как не отрывал взгляда от желтых йоббичьих глаз собеседника. Он почувствовал - а не тяжело! Вроде как стакан с водой поднял. Обычный, граненый - на двести пятьдесят, если с пленочкой.
– Марат, к чему эти грубости и понты, а? Ты же видишь - с тобой никто не играет, давай поговорим, как можно извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Твоя выгода - более-менее спокойная жизнь, оставшаяся до срока, когда ты отправишься в Ковчег Ярости. Сделать эти два-три- десять дней непереносимыми я смогу. Ты же понимаешь, да, Марат? Служил ведь у сянцев? Наверняка ты видел, во что превращается мыслящее существо после четверти часа работы мастера. На завтрашний день ты будешь орать, вернее, шепелявить "Ой дяденька не надо!", когда в твою камеру залетит муха. И радостно пить мочу Гырбалайфа.
– Блин, раф Голос, мне уже таки страшно, веришь-нет? Запугал ты меня.
– Как, Раф Голос? Хм… Прекрасно. Ну что ж, поговорим о моей выгоде, раз запугал. Есть у тебя что-нибудь взамен?
– А ты будешь? Смотри, не мыл с утра.
– Может, привести его в чувство? - спокойно, как автомат, поинтересовался второй, до этого безмолвно наблюдавший устроенный Маратом цирк.
– Видимо, да. - разочарованно согласился Голос, подымаясь.
– Сколько у меня времени?
– Так… - сориентировался по времени Голос, - Сейчас Главобщаковские на инструктаж подъедут… Ага, потом раф Пенделю доложу, потом Директор Биржи и все. У вас три-три с четвертью часа. Все, работайте. - распорядился Голос и решительно двинулся к выходу, укоризненно сокрушаясь: - Марат, Марат… Ну зачем вам все это, а?
Однако, едва договорив, застыл с выпученными глазами - новая рука Марата, протиснувшись между жгучими облаками разноцветных оберегов, с хрустом сжала белесое веретено его жизненной силы. Не умея управляться с новым личным оружием, Марат едва не расплющил нежное и воздушное образование, составляющее суть всех живущих. Голос натужно сипел, вытянувшись, словно умирающая кошка.
– Эй, ты, трамбач местный. Подойди-ка сюда и убери свою тряпку.
– Ты мне? - ровно, словно ничего из ряда вон не случилось, осведомился второй.
– Тебе, тебе. Что дергаться не надо, понимаешь?
Подвисла пауза, за которую Марату пришлось заплатить пигментацией не одной сотни волос. Оказалось, второй ждал инструкций Голоса.
– Аш-с-с-х-х…- умудрился прошипеть Голос.
– Че там гунявишь? - приотпустил немного Марат.
– Шхделай, какх он шкажал…
Твердый белый цилиндрик стремительно переместился за спину Марата, и повязка исчезла. Проморгавшись, Марат радостно ухмыльнулся: йоббит висел прямо посреди комнаты, немного не доставая поросшими рыжеватой шерсткой копытами до каменного пола…Ни хренашеньки у Сашеньки… - наливаясь радостным драйвом, подумал Марат. - Ух я щас кому-то потрох-то выну…
– Э, шерстяной, а ну место! Стой, веревочки забыл. У-у, даже не думай!
Марат внезапно понял, что может понимать желания других - той же самой Рукой, что держит пана Голоса. Водить ею не требовалось - достаточно было направить часть себя, и по Руке приходил ответ - например, этой крысе, что стояла сейчас за спиной, не терпелось быстренько свернуть Маратову шею.
…Так, надо их связать, а то как щас кончится холява, и че…
– Шерсть! Вышел на середку!
Из-за спины показался, наконец, номер два - плотный йоббит без особых примет. Однако по его манере перемещаться Марат понял, что перед ним как раз тот Мастер, усилиями - нет, искусством которого здесь поставлена безопасность. Марату даже стало неловко за то, что случилось погонять его позорными словами.
– Извините, Мастер. - слегка склонил голову Марат, удостоившись ответного кивка. - Свяжите это чучело. Да. Теперь к стулу… ага, благодарю вас. Сейчас я свяжу вас. Присядьте, плотнее, плотнее… Позвольте руки назад… Отлично. Повторно приношу извинения за грубые слова, Мастер. Итак, можете пообщаться, пока я отолью - коридор, смотрю, пуст.
Превратившись в слух, Марат вышел в коридор и на самом деле отлил - в яме так и не успел, на беседу его дернули внезапно. Ни слова в камере не прозвучало. С желаниями было побогаче - сложнейшее ассорти у Голоса, мелькающее с компьютерной быстротой, и ровное ожидание шанса у Мастера. Попытался разобраться в круговерти просматриваемых Голосом вариантов…Не-еа. Тухляк - у дяди мозги с полста шашнадцатым пентиумом, похоже. Он здесь главный, стопудово. Этот ихний Пендель, скорее всего - раздувшийся от важности поц "кушать подано". Да, все сходится - дела он решает, охрана ему докладывает, точно он. Хорошо, все упрощается… Марат вернулся в камеру, запер дверь и сел на стул, нехорошо прищурившись на Голоса.
– Курить есть у кого?
Голос выпучил глаза, даже Мастер дернулся, едва заметно - но все же.
– Нету? Надо носить, раз сам не куришь. Так вот закроешься, неожиданно, и че? Вишь, какое дело-то, со всяким может! Иль ты зарекся? - паясничал Марат, обдумывая тактику допроса. - Щас бы кинул на общак - кури, босота, а у тебя нету! Кто ты после этого, а, Голос? Не знаешь? А ду-р-рак! Вот ты кто. Нет у тебя ума, вместо ума -понты одни. Даже не знаю, как теперь с тобой убогим договариваться…
Марат угадал со слабым местом задержанного - Голос был великим мозгом, без дураков, с такими не поумничаешь; однако здесь и была зарыта его эрогенная зона. В принципе, расколоть можно любого, надо только помнить немножко главных принципов, здесь подходил нумер второй: дурак винит другого, умный себя, мудрец - никого.
– Марат, признаю - вам удалось меня переиграть. Ошарашен, честно. Не ожидал. До последнего момента мага в вас никто даже не подозревал, хотя по вам работали… хорошие специалисты.
…Ага, потянул, потянул меня на умности свои…- улыбнулся Марат, пытаясь изобразить тщательно скрываемое самодовольство. -…Не, дядя. "Спокойно побеседовать" со мной не выйдет, не-а. Я тебя вгоню, суку, в непонятное…
– Че ты мне там парил за муху?
– Простите..?
– Ни… я тебя, скота, не прощу. Людей прощают, а ты гад. Животное ты. И спрошу я с тебя как с помойной крысы. - с кровожадной тупостью заявил Марат, прихватывая самый край Голосовского жизненного, сладострастно растирая в желе воздушную, но тем не менее похрустывающую субстанцию.
Голос вскинулся на стуле, и замер, выпучив покрасневшие от рвущихся сосудов глаза. Ни дать ни взять - вылитый негр на электрическом стуле. Когда Марат отпустил, Голос только чуть приобмяк, но остался сидеть прямо, уставившись бордовыми глазами сквозь стену. Из приоткрытого рта толчками лезла рвота, падая по рубахе на колени.
– Ударьте его по спине. Сердце остановилось. - все так же ровно посоветовал Мастер.
Марат сорвался с места и отвесил Голосу несколько увесистых тумаков, но покрытая мелким бисером пота йоббичья морда продолжала стремительно синеть. Догадавшись, Марат выскреб из карманов почти покойного часть наиболее мешающих оберегов и снова схватил его жизненное. Руке достаточно было только обозначить желаемое - остальное она сделала сама. Йоббит дернулся, рывками втянул воздух и зашелся сухим, харкающим кашлем. Прокашлявшись, поднял перемазанную рвотой морду, бессмысленно поводя глазами. В глазах явно читалось - парень заглянул за край, и ему здорово там не понравилось. И больше туда он не хочет, сильно-сильно не хочет.
Глумливо щерясь, Марат дождался явной осмысленности и подмигнул…Не, я тебе шанса не дам, ты возможность петь у меня вымаливать будешь, сука… Ничего не говоря, сел поудобнее и ласково рассматривал потеки блевотины на роже сломанного врага. Вдруг под ложечкой тонко укололо…Че еще такое?… Марат напрягся, ловя сигнал тревоги. В подземелье кто-то спускался. Один. Нет, двое. Один остался, второй идет по коридору. Сюда.
– Мастер, сюда идет человек. Видимо, вашего нанимателя хватились. У вас контракт на защиту его лично или вы в целом подписаны на его дела?
– Я должен обеспечить его жизнь и безопасность. И он не мой наниматель.
– Обещаю: в случае мало-мальской угрозы своей безопасности я его убираю. Ваше решение?
– Я разверну людей.
– …и обеспечу достаточное для спокойной беседы время, а потом вернусь. Вот так. Мастер, извините, но я буду вас… держать.
– Хорошо. Быстрее, уже близко.
Марат метнулся за стул Мастера, развязывая на совесть затянутые узлы…Ох ты, вскочил-то как! Словно и не сидел связанным, а!..
– Кстати, Мастер, пусть уж заодно принесут мои вещи.
…Эх, вот у йоббита выдержка - головы не повернул, не то чтоб ответить: кивнул - и все!.. Не дожидаясь стука, Мастер вышел в коридор и оттуда донесся его спокойный голос, отдающий приказание. Придерживая Мастера за жизненное, Марат в очередной раз ощутил желание снять шляпу - никаких дерганий, полная отрешенность, в любой момент готовая выплеснуться неудержимой атакой. Снова затянув узлы на кистях и больших пальцах объекта восхищения, Марат облегченно выдохнул, присаживаясь:
– Под кем ходишь, чмо?.. И зачем вампирам твоя смерть?
– Вас… в какх-хом плане…- тяжко просипел Голос, - интерех-хсуехт, под кхем?
Прекрасно видя, что вопросом на вопрос допрашиваемый ответил из самого искреннего желания точнее удовлетворить его интерес, Марат тем не менее тут же вызверился:
– Ты, с-сука, на вопрос отвечай!
И легонько коснулся раздавленного места на жизненном, там, где парила неярким туманцем сама жизнь, по каплям вытекающая из йоббита. По камере заметался визг, исполненный смертной муки - допрос начался.
Глава Восьмая,
Глава Девятая.
…Оп-па! Аджну-баха? Эт че я, по-колдунски "смотреть", что ль, научился?.. - ошарашенно подумал Марат. -…Это че, типа, может и поживем еще?! А раньше-то че, а?! Че б не тогда, когда меня колдун какой-то сраный с дерева ронял?..
– - Э, маленькая, ты полегче там! - прикрикнул Марат на вязавшего его к стулу Гырбалайфа, едва удержавшись, чтоб не схватить своей новой рукой его белесую жизненную силу, ощущавшуюся в полуметре за спиной.
…А ну втяни пальцы, колдун новорожденный! Ишь, только почуял, и сразу за теплое! Шифруйся, пока дают…
– А повязку-то, эй! Забыл, мал-л-ланец? Сымай давай, а то не "спрошу тебя как"!
– Гырбалайф, повязку оставь и свободен.
…раффи Голос подал голос… - неуклюже скаламбурил про себя Марат и приготовился слушать:
– Пугайте.
– И не подумаю. Это вам следует проявить инициативу, дорогой Марат. Мне, сами понимаете, достаточно просто-напросто забыть вас здесь - и неосмотрительно оставленная вами в Ковчеге капелька вскоре вас призовет. Никогда не случалось бывать там, где умирают мертвые?
– А тебе? Че порожняка метать, дядя. Может, там нормальным пацанам ежевечерне выкатывают ведро чифиря и двух педерастов? Никто не знает.
Никто из присутствующих не заметил, как стоящая в углу комнаты чугунная жаровня плавно оторвалась от пола и ти-и-ихо вернулась на место. Марат тоже не заметил, так как не отрывал взгляда от желтых йоббичьих глаз собеседника. Он почувствовал - а не тяжело! Вроде как стакан с водой поднял. Обычный, граненый - на двести пятьдесят, если с пленочкой.
– Марат, к чему эти грубости и понты, а? Ты же видишь - с тобой никто не играет, давай поговорим, как можно извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Твоя выгода - более-менее спокойная жизнь, оставшаяся до срока, когда ты отправишься в Ковчег Ярости. Сделать эти два-три- десять дней непереносимыми я смогу. Ты же понимаешь, да, Марат? Служил ведь у сянцев? Наверняка ты видел, во что превращается мыслящее существо после четверти часа работы мастера. На завтрашний день ты будешь орать, вернее, шепелявить "Ой дяденька не надо!", когда в твою камеру залетит муха. И радостно пить мочу Гырбалайфа.
– Блин, раф Голос, мне уже таки страшно, веришь-нет? Запугал ты меня.
– Как, Раф Голос? Хм… Прекрасно. Ну что ж, поговорим о моей выгоде, раз запугал. Есть у тебя что-нибудь взамен?
– А ты будешь? Смотри, не мыл с утра.
– Может, привести его в чувство? - спокойно, как автомат, поинтересовался второй, до этого безмолвно наблюдавший устроенный Маратом цирк.
– Видимо, да. - разочарованно согласился Голос, подымаясь.
– Сколько у меня времени?
– Так… - сориентировался по времени Голос, - Сейчас Главобщаковские на инструктаж подъедут… Ага, потом раф Пенделю доложу, потом Директор Биржи и все. У вас три-три с четвертью часа. Все, работайте. - распорядился Голос и решительно двинулся к выходу, укоризненно сокрушаясь: - Марат, Марат… Ну зачем вам все это, а?
Однако, едва договорив, застыл с выпученными глазами - новая рука Марата, протиснувшись между жгучими облаками разноцветных оберегов, с хрустом сжала белесое веретено его жизненной силы. Не умея управляться с новым личным оружием, Марат едва не расплющил нежное и воздушное образование, составляющее суть всех живущих. Голос натужно сипел, вытянувшись, словно умирающая кошка.
– Эй, ты, трамбач местный. Подойди-ка сюда и убери свою тряпку.
– Ты мне? - ровно, словно ничего из ряда вон не случилось, осведомился второй.
– Тебе, тебе. Что дергаться не надо, понимаешь?
Подвисла пауза, за которую Марату пришлось заплатить пигментацией не одной сотни волос. Оказалось, второй ждал инструкций Голоса.
– Аш-с-с-х-х…- умудрился прошипеть Голос.
– Че там гунявишь? - приотпустил немного Марат.
– Шхделай, какх он шкажал…
Твердый белый цилиндрик стремительно переместился за спину Марата, и повязка исчезла. Проморгавшись, Марат радостно ухмыльнулся: йоббит висел прямо посреди комнаты, немного не доставая поросшими рыжеватой шерсткой копытами до каменного пола…Ни хренашеньки у Сашеньки… - наливаясь радостным драйвом, подумал Марат. - Ух я щас кому-то потрох-то выну…
– Э, шерстяной, а ну место! Стой, веревочки забыл. У-у, даже не думай!
Марат внезапно понял, что может понимать желания других - той же самой Рукой, что держит пана Голоса. Водить ею не требовалось - достаточно было направить часть себя, и по Руке приходил ответ - например, этой крысе, что стояла сейчас за спиной, не терпелось быстренько свернуть Маратову шею.
…Так, надо их связать, а то как щас кончится холява, и че…
– Шерсть! Вышел на середку!
Из-за спины показался, наконец, номер два - плотный йоббит без особых примет. Однако по его манере перемещаться Марат понял, что перед ним как раз тот Мастер, усилиями - нет, искусством которого здесь поставлена безопасность. Марату даже стало неловко за то, что случилось погонять его позорными словами.
– Извините, Мастер. - слегка склонил голову Марат, удостоившись ответного кивка. - Свяжите это чучело. Да. Теперь к стулу… ага, благодарю вас. Сейчас я свяжу вас. Присядьте, плотнее, плотнее… Позвольте руки назад… Отлично. Повторно приношу извинения за грубые слова, Мастер. Итак, можете пообщаться, пока я отолью - коридор, смотрю, пуст.
Превратившись в слух, Марат вышел в коридор и на самом деле отлил - в яме так и не успел, на беседу его дернули внезапно. Ни слова в камере не прозвучало. С желаниями было побогаче - сложнейшее ассорти у Голоса, мелькающее с компьютерной быстротой, и ровное ожидание шанса у Мастера. Попытался разобраться в круговерти просматриваемых Голосом вариантов…Не-еа. Тухляк - у дяди мозги с полста шашнадцатым пентиумом, похоже. Он здесь главный, стопудово. Этот ихний Пендель, скорее всего - раздувшийся от важности поц "кушать подано". Да, все сходится - дела он решает, охрана ему докладывает, точно он. Хорошо, все упрощается… Марат вернулся в камеру, запер дверь и сел на стул, нехорошо прищурившись на Голоса.
– Курить есть у кого?
Голос выпучил глаза, даже Мастер дернулся, едва заметно - но все же.
– Нету? Надо носить, раз сам не куришь. Так вот закроешься, неожиданно, и че? Вишь, какое дело-то, со всяким может! Иль ты зарекся? - паясничал Марат, обдумывая тактику допроса. - Щас бы кинул на общак - кури, босота, а у тебя нету! Кто ты после этого, а, Голос? Не знаешь? А ду-р-рак! Вот ты кто. Нет у тебя ума, вместо ума -понты одни. Даже не знаю, как теперь с тобой убогим договариваться…
Марат угадал со слабым местом задержанного - Голос был великим мозгом, без дураков, с такими не поумничаешь; однако здесь и была зарыта его эрогенная зона. В принципе, расколоть можно любого, надо только помнить немножко главных принципов, здесь подходил нумер второй: дурак винит другого, умный себя, мудрец - никого.
– Марат, признаю - вам удалось меня переиграть. Ошарашен, честно. Не ожидал. До последнего момента мага в вас никто даже не подозревал, хотя по вам работали… хорошие специалисты.
…Ага, потянул, потянул меня на умности свои…- улыбнулся Марат, пытаясь изобразить тщательно скрываемое самодовольство. -…Не, дядя. "Спокойно побеседовать" со мной не выйдет, не-а. Я тебя вгоню, суку, в непонятное…
– Че ты мне там парил за муху?
– Простите..?
– Ни… я тебя, скота, не прощу. Людей прощают, а ты гад. Животное ты. И спрошу я с тебя как с помойной крысы. - с кровожадной тупостью заявил Марат, прихватывая самый край Голосовского жизненного, сладострастно растирая в желе воздушную, но тем не менее похрустывающую субстанцию.
Голос вскинулся на стуле, и замер, выпучив покрасневшие от рвущихся сосудов глаза. Ни дать ни взять - вылитый негр на электрическом стуле. Когда Марат отпустил, Голос только чуть приобмяк, но остался сидеть прямо, уставившись бордовыми глазами сквозь стену. Из приоткрытого рта толчками лезла рвота, падая по рубахе на колени.
– Ударьте его по спине. Сердце остановилось. - все так же ровно посоветовал Мастер.
Марат сорвался с места и отвесил Голосу несколько увесистых тумаков, но покрытая мелким бисером пота йоббичья морда продолжала стремительно синеть. Догадавшись, Марат выскреб из карманов почти покойного часть наиболее мешающих оберегов и снова схватил его жизненное. Руке достаточно было только обозначить желаемое - остальное она сделала сама. Йоббит дернулся, рывками втянул воздух и зашелся сухим, харкающим кашлем. Прокашлявшись, поднял перемазанную рвотой морду, бессмысленно поводя глазами. В глазах явно читалось - парень заглянул за край, и ему здорово там не понравилось. И больше туда он не хочет, сильно-сильно не хочет.
Глумливо щерясь, Марат дождался явной осмысленности и подмигнул…Не, я тебе шанса не дам, ты возможность петь у меня вымаливать будешь, сука… Ничего не говоря, сел поудобнее и ласково рассматривал потеки блевотины на роже сломанного врага. Вдруг под ложечкой тонко укололо…Че еще такое?… Марат напрягся, ловя сигнал тревоги. В подземелье кто-то спускался. Один. Нет, двое. Один остался, второй идет по коридору. Сюда.
– Мастер, сюда идет человек. Видимо, вашего нанимателя хватились. У вас контракт на защиту его лично или вы в целом подписаны на его дела?
– Я должен обеспечить его жизнь и безопасность. И он не мой наниматель.
– Обещаю: в случае мало-мальской угрозы своей безопасности я его убираю. Ваше решение?
– Я разверну людей.
– …и обеспечу достаточное для спокойной беседы время, а потом вернусь. Вот так. Мастер, извините, но я буду вас… держать.
– Хорошо. Быстрее, уже близко.
Марат метнулся за стул Мастера, развязывая на совесть затянутые узлы…Ох ты, вскочил-то как! Словно и не сидел связанным, а!..
– Кстати, Мастер, пусть уж заодно принесут мои вещи.
…Эх, вот у йоббита выдержка - головы не повернул, не то чтоб ответить: кивнул - и все!.. Не дожидаясь стука, Мастер вышел в коридор и оттуда донесся его спокойный голос, отдающий приказание. Придерживая Мастера за жизненное, Марат в очередной раз ощутил желание снять шляпу - никаких дерганий, полная отрешенность, в любой момент готовая выплеснуться неудержимой атакой. Снова затянув узлы на кистях и больших пальцах объекта восхищения, Марат облегченно выдохнул, присаживаясь:
– Под кем ходишь, чмо?.. И зачем вампирам твоя смерть?
– Вас… в какх-хом плане…- тяжко просипел Голос, - интерех-хсуехт, под кхем?
Прекрасно видя, что вопросом на вопрос допрашиваемый ответил из самого искреннего желания точнее удовлетворить его интерес, Марат тем не менее тут же вызверился:
– Ты, с-сука, на вопрос отвечай!
И легонько коснулся раздавленного места на жизненном, там, где парила неярким туманцем сама жизнь, по каплям вытекающая из йоббита. По камере заметался визг, исполненный смертной муки - допрос начался.
Глава Восьмая,
коротенькая такая получилась, но тоже с моралью, не тяп-ляп. В ней наш герой сваливает от этих уродов, и… встречает кинутого таксиста! "Такси-блюз", короче. Мораль, что как аукнется и не плюй в колодец - нормально расчелся с таксистом, и тут же самому повезло.
Раннее утро - с половинкой красного солнца за синим лесом, с торчащими из седой туши тумана верхушками стогов, редким и по-утреннему невнятным чириканьем сонных птиц. В такое утро здорово идти на близкую речку, шлепая босыми ногами по остывшей за ночь тропинке, задевая удочкой осыпающуюся росой крапиву, изредка попадая в расползающиеся под пяткой сырые глинянки - а вокруг теплая ватная тишина, аж слышно, как на том, дальнем краю деревни хлопнула калитка. И как трещит табак от неглубокой утренней затяжки…
А вот сидеть со сломанной ключицей рядом с трупом главы Орксийской йоббитской общины и из последних сил удерживать не краю смерти начальника его охраны - плохо. Потому что в результате твоих умышленных действий его репутация - абсолютно заслуженная репутация великого, без натяжек, Мастера, оказалась немного подмоченной. Втоптанной в дерьмо, если честно. Причем, не только репутация Великого Го-Даня, а еще и его личная репутация, в его же собственных глазах. Это страшнее, если что. На этом фоне проблемы со здоровьем смотрятся не уж так и приоритетно.
…Надо же было умудриться отбить его удар… - почти расстраиваясь, что остался жив, сетовал Марат. - Да и сам хорош, если честно. Йоббит? Йоббит. Вот и изволь пользоваться своей загадочной крав-магой, а не стопудово известным противнику во-винам вьет-во-дао. Ну кто из го-даней Веера Мяо когда-нибудь пропускал откровенный крестьянский чо-мот? Хотя, похоже, на то и был рассчет - что я не поверю в примитивность выбранной тактики, и тормозну на пару соточек. Эх, Мастер. Ты настолько велик, что попал на собственной безупречности - "никогда не недооценивай противника". Хотя, опять же, кому тонуть - того не переедут, так? Дром Баро…
Однако надо было что-то делать, не сидеть же здесь вечно. Удачно сложившийся побег воткнулся в придорожную грязь сломанной осью такого, казалось бы, ухоженного экипажа. Ездить без седла Марат не умел, да и не бросать же Мастера, Мастера, нарвавшегося на сокрушительный от испуга удар почти неуправляемой хозяином аджну-баха. Этот рефлекторный удар, похоже, подвел черту под сегодняшним выступлением новоявленного мага - Марат отчетливо ощущал, что энерджайзеру хана, и розовый зайчик не добежит. Разрываясь между растущей потребностью вскочить, взяв максимальный темп и желанием исправить содеянное, Марат дергался и тратил в результате куда больше, чем возобновлялось, и так бы все ничего, но балансирующему на лезвии Мастеру доставалось все меньше и меньше. Тот жалкий ручеек, который испускала его ладонь в самом начале, уже казался Марату вполне нормальным ходом - по сравнению с тем, что отдавалось сейчас. Все возвращенные амулеты были выпиты досуха - от нужды Марат махом дошел, как забирать вложенную в них силу и использовать ее по своему разумению.
– Эх, Дром Баро…- прошептал Марат, глядя на дорогу, пересекаемую последними обрывками тумана. - Че ж мне делать-то, а? Скажи…
– Разорви!.. - поперхнулся ревом уставший ждать и возвращающийся ни с чем извозчик-гоблин, - разорви меня Кул-Тху! Барин! Я уж не чаял! А кто платить?! Платить кто будет?!
Марата ожгло - вот! Ну гоблиняка, ну маладэц! Цепь! Волчья голова - на цепи! Судорожно выдернув из кармана половинки Волчьей головы, скользящие по массивной золотой цепи, Марат легко, словно бумагу, разорвал брызнувшее звеньями кольцо, по которому ходит сила, собранная золотом во время приготовления амулета.
…И мертвяк, йоббит-то этот, что замертво лежал, зенки-то ка-ак откроет! Ан гляжу - а он ужо садится, башкой крутит! А ить мертвый был, мертвей некуда! Тут барин-то, шасть ко мне, и кричит: Гони, грит, брат Елло, скорей! Пока, грит, не началось! Ну, я Схавраску ка-ак вытяну повдоль, ка-ак свистну! В четверть часа от Краменок до Сырбуховских Ворот, понял?! А слазит, не, расчелся честь по чести, это вдогон ужо - на, грит, брат Елло тебе на память! За светлую, грит, твою голову! И цепку-т эту мне и вручат. Не продавай, грит, через нее, мол, счастье тебе будет… Вот так вот оно и было, с человеком-то. Сроду ни одного человека больше никогда не повезу - хоть одни человеки на свете останься.
…Ой, врешь ведь поди, а? от начала и до конца врешь…
Ипсочка радостно распахнула глаза - он! Великий Кул-Тху, да что с ним?! Бедняжка, может, его избили?! Сейчас на улицах столько отребья… Мужественное решение пожертвовать дорогим носовым платком пришло мгновенно - и лярва, совершенно по-матерински вытянув губы трубочкой, бросилась наперерез бледному гостю в черном.
– Позвольте, у вас, кажется, кафтан…
– А, мисс Брунгильда из Бергена…- вымученно улыбнулся человек, уклоняясь от заботливой нежити. - Подожди немножко здесь, хорошо?
Через несколько минут человек, все так же хмурясь, вышел от Шнырера и снова улыбнулся лярве:
– Водички занеси шефу…
Растерянно заметавшись между чувством долга и ускользающей добычей, Ипсочка сделала несколько противоречивых па, окончившихся, впрочем, графином:
– Подождите минутку, я сейчас… - но дверь уже хлопнула со всей окончательностью, на которую иногда способны некоторые двери. В тишине приемной раздался сжатый в горле всхлип, и звон горлышка о стакан.
Печально отворив дверь начальственного кабинета, Ипсочка замерла - титан, стоик, финансист, несгибаемый борец за маржу и убежденный поборник качества портфеля плакал, забившись в угол между рабочим столом и секретером. В голос, по-детски, с соплями и подвыванием, размазывая кровь по манишке.
– Бэмцыон Мыцаакович, что с вами?! Вы ранены?!…
– Что же делается в этой проклятой мылихе, Ипсочка, а?! - рыдаючи, возопил Шнырер, воздев на подчиненную зареванные до кроличьей красноты глаза. - Ко мне, честному йоббиту, приходят хулиганы, называют "Быней", пугают ушами и дают мне денег! Балабосым говорят мне: Бэмцион, не пугайся и таки возми эти деньги! Его "уже пакуют"! Хулиган больше не придет, говорят балабосым, наливают мне годкэ и смеются! Мы его "уже упаковали"! Илахим, ну кому теперь доверять - балабосым говорят, что пакуют, а сами таки совсем не пакуют! И смеются! А хулиганы таки приходят! Приходят, бьют меня в нос и задают мне, Шныреру, вполне себе резонные вопросы и что я им отвечу?! Что балабосым кого-то там "уже пакуют"?!
– Бэмцыон Мыцаакович…
– Пя-я-а-ать, Ипсочка, пять!!! - зашелся в новом приступе рыданий несчастный йоббит…
Раннее утро - с половинкой красного солнца за синим лесом, с торчащими из седой туши тумана верхушками стогов, редким и по-утреннему невнятным чириканьем сонных птиц. В такое утро здорово идти на близкую речку, шлепая босыми ногами по остывшей за ночь тропинке, задевая удочкой осыпающуюся росой крапиву, изредка попадая в расползающиеся под пяткой сырые глинянки - а вокруг теплая ватная тишина, аж слышно, как на том, дальнем краю деревни хлопнула калитка. И как трещит табак от неглубокой утренней затяжки…
А вот сидеть со сломанной ключицей рядом с трупом главы Орксийской йоббитской общины и из последних сил удерживать не краю смерти начальника его охраны - плохо. Потому что в результате твоих умышленных действий его репутация - абсолютно заслуженная репутация великого, без натяжек, Мастера, оказалась немного подмоченной. Втоптанной в дерьмо, если честно. Причем, не только репутация Великого Го-Даня, а еще и его личная репутация, в его же собственных глазах. Это страшнее, если что. На этом фоне проблемы со здоровьем смотрятся не уж так и приоритетно.
…Надо же было умудриться отбить его удар… - почти расстраиваясь, что остался жив, сетовал Марат. - Да и сам хорош, если честно. Йоббит? Йоббит. Вот и изволь пользоваться своей загадочной крав-магой, а не стопудово известным противнику во-винам вьет-во-дао. Ну кто из го-даней Веера Мяо когда-нибудь пропускал откровенный крестьянский чо-мот? Хотя, похоже, на то и был рассчет - что я не поверю в примитивность выбранной тактики, и тормозну на пару соточек. Эх, Мастер. Ты настолько велик, что попал на собственной безупречности - "никогда не недооценивай противника". Хотя, опять же, кому тонуть - того не переедут, так? Дром Баро…
Однако надо было что-то делать, не сидеть же здесь вечно. Удачно сложившийся побег воткнулся в придорожную грязь сломанной осью такого, казалось бы, ухоженного экипажа. Ездить без седла Марат не умел, да и не бросать же Мастера, Мастера, нарвавшегося на сокрушительный от испуга удар почти неуправляемой хозяином аджну-баха. Этот рефлекторный удар, похоже, подвел черту под сегодняшним выступлением новоявленного мага - Марат отчетливо ощущал, что энерджайзеру хана, и розовый зайчик не добежит. Разрываясь между растущей потребностью вскочить, взяв максимальный темп и желанием исправить содеянное, Марат дергался и тратил в результате куда больше, чем возобновлялось, и так бы все ничего, но балансирующему на лезвии Мастеру доставалось все меньше и меньше. Тот жалкий ручеек, который испускала его ладонь в самом начале, уже казался Марату вполне нормальным ходом - по сравнению с тем, что отдавалось сейчас. Все возвращенные амулеты были выпиты досуха - от нужды Марат махом дошел, как забирать вложенную в них силу и использовать ее по своему разумению.
– Эх, Дром Баро…- прошептал Марат, глядя на дорогу, пересекаемую последними обрывками тумана. - Че ж мне делать-то, а? Скажи…
– Разорви!.. - поперхнулся ревом уставший ждать и возвращающийся ни с чем извозчик-гоблин, - разорви меня Кул-Тху! Барин! Я уж не чаял! А кто платить?! Платить кто будет?!
Марата ожгло - вот! Ну гоблиняка, ну маладэц! Цепь! Волчья голова - на цепи! Судорожно выдернув из кармана половинки Волчьей головы, скользящие по массивной золотой цепи, Марат легко, словно бумагу, разорвал брызнувшее звеньями кольцо, по которому ходит сила, собранная золотом во время приготовления амулета.
…И мертвяк, йоббит-то этот, что замертво лежал, зенки-то ка-ак откроет! Ан гляжу - а он ужо садится, башкой крутит! А ить мертвый был, мертвей некуда! Тут барин-то, шасть ко мне, и кричит: Гони, грит, брат Елло, скорей! Пока, грит, не началось! Ну, я Схавраску ка-ак вытяну повдоль, ка-ак свистну! В четверть часа от Краменок до Сырбуховских Ворот, понял?! А слазит, не, расчелся честь по чести, это вдогон ужо - на, грит, брат Елло тебе на память! За светлую, грит, твою голову! И цепку-т эту мне и вручат. Не продавай, грит, через нее, мол, счастье тебе будет… Вот так вот оно и было, с человеком-то. Сроду ни одного человека больше никогда не повезу - хоть одни человеки на свете останься.
…Ой, врешь ведь поди, а? от начала и до конца врешь…
Ипсочка радостно распахнула глаза - он! Великий Кул-Тху, да что с ним?! Бедняжка, может, его избили?! Сейчас на улицах столько отребья… Мужественное решение пожертвовать дорогим носовым платком пришло мгновенно - и лярва, совершенно по-матерински вытянув губы трубочкой, бросилась наперерез бледному гостю в черном.
– Позвольте, у вас, кажется, кафтан…
– А, мисс Брунгильда из Бергена…- вымученно улыбнулся человек, уклоняясь от заботливой нежити. - Подожди немножко здесь, хорошо?
Через несколько минут человек, все так же хмурясь, вышел от Шнырера и снова улыбнулся лярве:
– Водички занеси шефу…
Растерянно заметавшись между чувством долга и ускользающей добычей, Ипсочка сделала несколько противоречивых па, окончившихся, впрочем, графином:
– Подождите минутку, я сейчас… - но дверь уже хлопнула со всей окончательностью, на которую иногда способны некоторые двери. В тишине приемной раздался сжатый в горле всхлип, и звон горлышка о стакан.
Печально отворив дверь начальственного кабинета, Ипсочка замерла - титан, стоик, финансист, несгибаемый борец за маржу и убежденный поборник качества портфеля плакал, забившись в угол между рабочим столом и секретером. В голос, по-детски, с соплями и подвыванием, размазывая кровь по манишке.
– Бэмцыон Мыцаакович, что с вами?! Вы ранены?!…
– Что же делается в этой проклятой мылихе, Ипсочка, а?! - рыдаючи, возопил Шнырер, воздев на подчиненную зареванные до кроличьей красноты глаза. - Ко мне, честному йоббиту, приходят хулиганы, называют "Быней", пугают ушами и дают мне денег! Балабосым говорят мне: Бэмцион, не пугайся и таки возми эти деньги! Его "уже пакуют"! Хулиган больше не придет, говорят балабосым, наливают мне годкэ и смеются! Мы его "уже упаковали"! Илахим, ну кому теперь доверять - балабосым говорят, что пакуют, а сами таки совсем не пакуют! И смеются! А хулиганы таки приходят! Приходят, бьют меня в нос и задают мне, Шныреру, вполне себе резонные вопросы и что я им отвечу?! Что балабосым кого-то там "уже пакуют"?!
– Бэмцыон Мыцаакович…
– Пя-я-а-ать, Ипсочка, пять!!! - зашелся в новом приступе рыданий несчастный йоббит…
Глава Девятая.
Вы понимаете? Каждого тридцать первого декабря! Мы с друз-зями! Ходим! В ба-а-а-а-аню!
Марат шел грязными переулками в районе Барбарки, едва водя мутными от боли глазами - попытки самолечения не давали результата. Не получалось даже снять синдром, и сломанная ключица, не имевшая полдня никакого покоя, пыталась вырубить неугомонного хозяина. Смешно, но Марату не на что было купить покой - все добытое игрой лавэ отмели на подвале у Голоса, а что толку от бешенного бабла на Крыле, когда надо нанять извозчика, или снять номер…
…Хотя какой к фене номер, йоббитский прогон за меня уже всяко прошел, братва уже на ушах, а мусора разминаются пока, у них кишка длиннее. Сейчас каждый коридорный мечтает рубануть на цинке про мою персону… В шалман никуда не сунешься - что не отмахнусь, просекут быстро. И все… - Марат представил, как его голая тушка без головы шлепается на разделочный стол шашлычников, и передернулся, сморщивщись от боли. -…Не-е, на шаурму мне пока рановато…
Без денег и здоровья Мусорсква, только что смирно лежавшая перед быстрым хищником в черном казакине, стала настоящим кошмаром. Любой здоровый и наглый болван запросто мог бы сейчас вынуть из Марата все. Про мусоров в этом разрезе вспоминать было просто страшно - если их внимания удостоится даже вполне здоровый и укорененный в Мусорскве житель, он может попросту исчезнуть, словно никогда и не существовал. А к вечеру начнут искать и они…
…Не очень хороший участочек, а, Дром Баро? Это если выразиться мягко. - раздраженно подумал Марат. Переулок кончился, выходя на оживленную Барбарку. Удивительно, но его ум, обычно легко находящий кучу вариантов в куда более резких ситуациях, тупо молчал. - Ну и че, дорогая моя Большая Дорога… Пометут же меня, выручай давай. Куды бечь?..
– Иди ты в баню, дядя! - весело взвизгнул уличный орчонок, соскакивая с медленно плетущейся в гору конки.
Показал язык матерящемуся с задней площадки кондуктору, и снова взвизгнул, поднятый в воздух неведомой силой.
– Зашибешь, салапет. Смотри, куда несешься. - на пацана серьезно уставились человеческие глаза. - Кыш, пока не щелбан не раскрутился.
Марат отпустил ворот орчонка, едва не свалившего его с панели, и встал посередь дороги, точно вспомнив что-то важное…В баню. А ведь точно - ни в одну больничку не сунуться, а при банях всегда околачиваются дешевые маги. А бывает, и не дешевые. - Марат вспомнил старого, как сам Шашкент дэва, за пять минут убравшего ему здоровенный флюс. В простецком хаммаме, что характерно, на углу Бобура и Фуркат. Не пересекая Барбарку, Марат двинулся вдоль по ней, пряча от прохожих больную половину и вертя башкой по сторонам, присматриваясь к вывескам.
"Баня, массаж, бильярд". -…на хрен. Обычный полу-шалман, полу-пивная. Бестолковая парная и заметенные под кушетки гандоны в "комнатах отдыха". Та-ак, мусора. В переулочек, ну их к едрени фене. Проехали? Дальше…
"Мужския бани Акрополь. Парыжский куафюр Jean Le Joppe" - ага, пидоры.
"Эльфийский Парадыз. Клоб, ресторация, бани! Бассейн 80 локтей! Чухонския парныя, в услужении токмо чистакровныя эльфийки!" -…ну-ну. Мрамора-паласы, дорого, а грязь в углах все та же. Затасканные шлюхи в самоварном золоте и полно мусоров, "шикующих" на халяву…
"Каммэрческия бани Маданацхали. Погребок дурузынских вин" -…ну надо же! Черный габбро, золотые ручки, все дела… Типа "памущщчински". Стало быть, гномы-лаврушники, три паски на двоих, сидят друг друга коронуют…
"Мыльня. Народное и купеческое отделения, Отдельный Нумер. Вошебойня бесплатно. Також стрижка мозолей и заговор почечуя" -…О. Если "нумер" свободен - останусь. Блин, опять мусора, да сколько их здесь!.. Избегая очередного патруля, Марат нырнул в пахнущую сырыми вениками подворотню. У низкой двери, исторгающей легкий туман, неторопливо, с наслаждением давили мерзавчика два краснорожих орка с шайками под мышкой. Марат вошел и сунулся к конторке, где на фоне завешанной ароматными вениками стены восседал бородатый орк средних лет, с ходу упредивший Марата:
– Барин, дворянского нет.
– Нумер?
– Извольте, полторы монеты в час. С персоны.
– Однако…- процедил Марат. В самом пафосном из пройденных сегодня заведений цена в лучшем случае равнялась золотому.
– А что ж. Вы ж на Хвакинский пар, рекомендовал наверняка кто из ценителей? - полуутвердительно отозвался орк. - Так проводить?
– Пошли.
Миновав коридор, наполненный остывшим тяжким паром и веселым банным гомоном, орк толкнул невысокую дощатую дверь:
– Извольте, барин. Сей минут Хвакина пришлю, пар опосля часу-полутора поспеет. Чего прислать мож прикажете? Кваску, девок, али пива с ракимя? Вошебойка вам, понятно, без надобности.
– Пока да. - невесело усмехнулся Марат. - Нет, милейший, этого ничего не надо. А вот портомойню бы надо, и костоправа. Только хорошего, понимаешь? Какого сам бы детей своих пользовать позвал. Есть такой у тебя?
Орк задумался.
– Вы, барин, прощенья просим, из каких будете? Обличье ваше незнакомо, уж извиняйте. Ежели из гоптевских, то вам дохтур полагается, упредительно проплаченый.
– С Брутеева.
– А-а, от господина Хрюна, стал-быть. Захаживает… Понимающий господин… У вас, барин, колотое аль резанное? Давайте сам поперва взгляну. Разболокайтесь.
– Помогай…
Стащив с побелевшего Марата казакин, рубаху, и осмотрев черно-сине-багровый отек, орк покачал головой:
– Эт чем вас приложили, аль слегой? На кистень непохоже…
– С руки… - поморщился Марат.
– У-у-у… Сурьезный господин, видать, попался. Тролль?
– Йоббит.
– Хорошо, видать, того йоббита кормили… - хохотнул орк, поддерживая шутку. - Вы разболокайтеся и лежите, я покамест портомойню кликну да за припасом схожу. Вещички можете в платье оставить, у нас с этим строго.
Вернувшись с холщовым мешком, орк сунул кому-то за дверь ворох Маратовых шмоток и запустил в нумер пьяненького кривоногого орка с чахлой козлиной бородкой, беззлобно хлопком по шее придав тому ускорение в сторону мыльной:
– Иди готовь, сал-ловыя… - и извиняючись, обернулся к Марату: - Не пил бы - озолотился. Вы не сумлевайтесь, пар не пострадаить. У його по синьке кабы даже не лучше выходит, есть такое… Ну, давайте ужо поглядим…
Поводил руками над Маратовым плечом, едва заметно покалывая редкими касаниями Руки…Да, дядя, мужик ты умелый, не знаю как, но чувствую, - заметил Марат. - А вот мощщи-то в тебе едва насморк унять… Орк осторожно вынул из грамотно завязанного рябиновым лыком мешка травяное колечко, и аккуратно разложив на чистой тряпице, принялся надувать его едва заметным ручейком силы.
– Ты так до утра провозишься. - недовольно буркнул Марат взметнувшемуся было в оскорбленном недоумении орку. - Ладно, остынь. Давай-ка…
Кольцо из трав виделось в истинном зрении как серый бублик, сплетенный из готовых наполниться силой трубочек. Начав его наполнять, Марат прервался - несколько трубочек засветились ярко-синим.
– Эту травку убери и не ложи больше. - вернув обычный взгляд, Марат ткнул в несколько дымящихся травинок.
(Па-а-а-т крылом са-ма-ле-е-е-е-та…)
Марат шел грязными переулками в районе Барбарки, едва водя мутными от боли глазами - попытки самолечения не давали результата. Не получалось даже снять синдром, и сломанная ключица, не имевшая полдня никакого покоя, пыталась вырубить неугомонного хозяина. Смешно, но Марату не на что было купить покой - все добытое игрой лавэ отмели на подвале у Голоса, а что толку от бешенного бабла на Крыле, когда надо нанять извозчика, или снять номер…
…Хотя какой к фене номер, йоббитский прогон за меня уже всяко прошел, братва уже на ушах, а мусора разминаются пока, у них кишка длиннее. Сейчас каждый коридорный мечтает рубануть на цинке про мою персону… В шалман никуда не сунешься - что не отмахнусь, просекут быстро. И все… - Марат представил, как его голая тушка без головы шлепается на разделочный стол шашлычников, и передернулся, сморщивщись от боли. -…Не-е, на шаурму мне пока рановато…
Без денег и здоровья Мусорсква, только что смирно лежавшая перед быстрым хищником в черном казакине, стала настоящим кошмаром. Любой здоровый и наглый болван запросто мог бы сейчас вынуть из Марата все. Про мусоров в этом разрезе вспоминать было просто страшно - если их внимания удостоится даже вполне здоровый и укорененный в Мусорскве житель, он может попросту исчезнуть, словно никогда и не существовал. А к вечеру начнут искать и они…
…Не очень хороший участочек, а, Дром Баро? Это если выразиться мягко. - раздраженно подумал Марат. Переулок кончился, выходя на оживленную Барбарку. Удивительно, но его ум, обычно легко находящий кучу вариантов в куда более резких ситуациях, тупо молчал. - Ну и че, дорогая моя Большая Дорога… Пометут же меня, выручай давай. Куды бечь?..
– Иди ты в баню, дядя! - весело взвизгнул уличный орчонок, соскакивая с медленно плетущейся в гору конки.
Показал язык матерящемуся с задней площадки кондуктору, и снова взвизгнул, поднятый в воздух неведомой силой.
– Зашибешь, салапет. Смотри, куда несешься. - на пацана серьезно уставились человеческие глаза. - Кыш, пока не щелбан не раскрутился.
Марат отпустил ворот орчонка, едва не свалившего его с панели, и встал посередь дороги, точно вспомнив что-то важное…В баню. А ведь точно - ни в одну больничку не сунуться, а при банях всегда околачиваются дешевые маги. А бывает, и не дешевые. - Марат вспомнил старого, как сам Шашкент дэва, за пять минут убравшего ему здоровенный флюс. В простецком хаммаме, что характерно, на углу Бобура и Фуркат. Не пересекая Барбарку, Марат двинулся вдоль по ней, пряча от прохожих больную половину и вертя башкой по сторонам, присматриваясь к вывескам.
"Баня, массаж, бильярд". -…на хрен. Обычный полу-шалман, полу-пивная. Бестолковая парная и заметенные под кушетки гандоны в "комнатах отдыха". Та-ак, мусора. В переулочек, ну их к едрени фене. Проехали? Дальше…
"Мужския бани Акрополь. Парыжский куафюр Jean Le Joppe" - ага, пидоры.
"Эльфийский Парадыз. Клоб, ресторация, бани! Бассейн 80 локтей! Чухонския парныя, в услужении токмо чистакровныя эльфийки!" -…ну-ну. Мрамора-паласы, дорого, а грязь в углах все та же. Затасканные шлюхи в самоварном золоте и полно мусоров, "шикующих" на халяву…
"Каммэрческия бани Маданацхали. Погребок дурузынских вин" -…ну надо же! Черный габбро, золотые ручки, все дела… Типа "памущщчински". Стало быть, гномы-лаврушники, три паски на двоих, сидят друг друга коронуют…
"Мыльня. Народное и купеческое отделения, Отдельный Нумер. Вошебойня бесплатно. Також стрижка мозолей и заговор почечуя" -…О. Если "нумер" свободен - останусь. Блин, опять мусора, да сколько их здесь!.. Избегая очередного патруля, Марат нырнул в пахнущую сырыми вениками подворотню. У низкой двери, исторгающей легкий туман, неторопливо, с наслаждением давили мерзавчика два краснорожих орка с шайками под мышкой. Марат вошел и сунулся к конторке, где на фоне завешанной ароматными вениками стены восседал бородатый орк средних лет, с ходу упредивший Марата:
– Барин, дворянского нет.
– Нумер?
– Извольте, полторы монеты в час. С персоны.
– Однако…- процедил Марат. В самом пафосном из пройденных сегодня заведений цена в лучшем случае равнялась золотому.
– А что ж. Вы ж на Хвакинский пар, рекомендовал наверняка кто из ценителей? - полуутвердительно отозвался орк. - Так проводить?
– Пошли.
Миновав коридор, наполненный остывшим тяжким паром и веселым банным гомоном, орк толкнул невысокую дощатую дверь:
– Извольте, барин. Сей минут Хвакина пришлю, пар опосля часу-полутора поспеет. Чего прислать мож прикажете? Кваску, девок, али пива с ракимя? Вошебойка вам, понятно, без надобности.
– Пока да. - невесело усмехнулся Марат. - Нет, милейший, этого ничего не надо. А вот портомойню бы надо, и костоправа. Только хорошего, понимаешь? Какого сам бы детей своих пользовать позвал. Есть такой у тебя?
Орк задумался.
– Вы, барин, прощенья просим, из каких будете? Обличье ваше незнакомо, уж извиняйте. Ежели из гоптевских, то вам дохтур полагается, упредительно проплаченый.
– С Брутеева.
– А-а, от господина Хрюна, стал-быть. Захаживает… Понимающий господин… У вас, барин, колотое аль резанное? Давайте сам поперва взгляну. Разболокайтесь.
– Помогай…
Стащив с побелевшего Марата казакин, рубаху, и осмотрев черно-сине-багровый отек, орк покачал головой:
– Эт чем вас приложили, аль слегой? На кистень непохоже…
– С руки… - поморщился Марат.
– У-у-у… Сурьезный господин, видать, попался. Тролль?
– Йоббит.
– Хорошо, видать, того йоббита кормили… - хохотнул орк, поддерживая шутку. - Вы разболокайтеся и лежите, я покамест портомойню кликну да за припасом схожу. Вещички можете в платье оставить, у нас с этим строго.
Вернувшись с холщовым мешком, орк сунул кому-то за дверь ворох Маратовых шмоток и запустил в нумер пьяненького кривоногого орка с чахлой козлиной бородкой, беззлобно хлопком по шее придав тому ускорение в сторону мыльной:
– Иди готовь, сал-ловыя… - и извиняючись, обернулся к Марату: - Не пил бы - озолотился. Вы не сумлевайтесь, пар не пострадаить. У його по синьке кабы даже не лучше выходит, есть такое… Ну, давайте ужо поглядим…
Поводил руками над Маратовым плечом, едва заметно покалывая редкими касаниями Руки…Да, дядя, мужик ты умелый, не знаю как, но чувствую, - заметил Марат. - А вот мощщи-то в тебе едва насморк унять… Орк осторожно вынул из грамотно завязанного рябиновым лыком мешка травяное колечко, и аккуратно разложив на чистой тряпице, принялся надувать его едва заметным ручейком силы.
– Ты так до утра провозишься. - недовольно буркнул Марат взметнувшемуся было в оскорбленном недоумении орку. - Ладно, остынь. Давай-ка…
Кольцо из трав виделось в истинном зрении как серый бублик, сплетенный из готовых наполниться силой трубочек. Начав его наполнять, Марат прервался - несколько трубочек засветились ярко-синим.
– Эту травку убери и не ложи больше. - вернув обычный взгляд, Марат ткнул в несколько дымящихся травинок.