Страница:
В ближайщем будущем институционная организация Тихоокеанского бассейна может носить только неформальный и довольно двусмысленный характер, стать лишь средством "спасения мундира" перед реальностью важного сдвига в равновесии власти. Со временем Соединенные Штаты непременно приспособятся к своей новой роли. Может быть, в начале грядущего столетия такую реальность можно будет систематизировать с помощью ряда новых институтов. Эти институты потребуются в качестве связующего звена между странами, которые войдут в Тихоокеанскую сферу. В итоге эта сфера получит какую-то организационную форму (правда, совершенно иную, нежели Европейское сообщество). Тихоокеанские страны испытывают неудобства из-за отсутствия хоть какой-нибудь общей истории. В глубине души они не разделяют и понимания экономических моделей и уровней развития своих соседей. Более того, их растущая интеграция, несмотря на все препятствия, неизбежно поднимет вопрос о природе силовых взаимоотношений между Соединенными Штатами и Японией. В настоящий момент, как и в отдаленном обозримом будущем, ни одна из стран не готова пойти на такой шаг и изменить отношения в той мере, в которой этого требуют поставленные выше вопросы. В интересах каждого попытаться найти такой способ "спасения мундиров", чтобы не затронуть престижа пусть и увядающей, но все еще могучей державы.
Вполне возможно, что Япония откажется от преследования политической роли в экономическом центре и вместо этого ограничит свое влияние лишь западными странами, расположенными в бассейне Тихого океана. Но такое решение вызывает неприятные воспоминания об обернувшейся катастрофой мечте, возникшей в начале нашего столетия, о создании "широкой сферы совместного процветания". На народы, живущие в этом регионе, до сих пор невыносимым грузом давят эти воспоминания. Но все же Япония не сумеет сдержать своей жажды власти и в конечном счете примется за создание политико-экономических условий во всей Тихоокеанской сфере, которые позволят ей стать ее центром. Вероятно, нежелание в настоящее время трубить на весь мир, оповещая его о своей тайной амбиции, является наигранным и неискренним; оно может быть частью разработанной ею стратегии с целью введения в заблуждение конкурентов. Может, Япония лишь притворяется, будто носится с такой идеей, будто она вовсе не желает стать центром и откровенно говорит нам об этом, чтобы мы по ошибке не приняли такое ее безразличие за скрытое намерение. В таком случае у Токио появляется более крупный шанс одержать победу над всеми соперниками.
Труднее предсказать эволюцию Европейской сферы. До недавних пор ее будущее было лучезарно. В 1992 году должна была возникнуть "европейская крепость". Но все предсказания западной половины Европы о своем победоносном продвижении к экономической интеграции рассыпались как карточный домик из-за непредвиденных событий 1989 года. Единая Европа все еще возможна, как возможны и различные националистические проявления и ирредентистские [5]расколы, всевозможные конфликты, движение вспять. Политическая интеграция на Западе остается весьма хрупкой, дальнейшая демократизация на Востоке таит в себе риск, а обе части Европы считают чрезвычайно сложным вопрос о своем экономическом объединении.
И все же, если посмотреть со стороны Запада, можно заметить, как рождается новый блок в тот самый момент, когда подобный блок на Востоке разваливается. Страны, перескакивающие с периферии в глубь континента, одновременно с этим меняя диктатуру на демократию, проявляют колебания и не спешат присоединиться к новому блоку. Но, тем не менее, их все же заставят это сделать. В один прекрасный день так или иначе вся Европа будет объединена и сплотится вокруг континентальных институтов. В результате возникнет могучая власть: Европейская сфера. Военные союзы в Европе в ходе своей эволюции превратятся в системы политической координации всех европейских стран. Основным средством передвижения станет наземный транспорт. Новые технологии для железнодорожного транспорта будут иметь решающее значение. Трудно сказать, кто будет на этом этапе доминировать в таком обширном регионе и где окажется центр Европейской сферы. Европейским эквивалентом Японского архипелага, пространством, перерезанным железнодорожными линиями со специальными решетками для безопасности следования скоростных поездов, может стать регион, протянувшийся от Лондона до Милана и включающий в себя Брюссель, Париж и Франкфурт. Этот регион, судя по всему, и по своему положению является лучшим кандидатом на центр Европейской сферы. Контроль, осуществляемый за европейскими столицами, позволяет этому коридору, которому все же оказывается некоторое сопротивление, определять передвижение товаров и коммерческих сделок.
Из-за своего пребывания в течение десятилетий в вынужденной изоляции от остальной части Западной Европы Берлин сможет претендовать на роль центра только спустя десятилетия, когда он приобретет все преимущества коридора Лондон — Милан.
Но и этот вероятный центр тоже сталкивается со своими трудностями. Он не осуществляет контроль над всеми технологиями будущего, а его население стареет. Демографический рост, творческий дух и ориентация на экспорт Южной Европы бросают вызов господству этой расположенной ближе к северу зоне.
В итоге центр Европейской сферы расположится в таком месте, где будут развиваться наиболее передовые европейские системы транспорта и связи (к 2010 г. между Парижем и Москвой может пролечь железнодорожная линия для сверхскоростных поездов). Он должен стать центром исследований и изысканий, работы над новшествами и обладать такой социальной сплоченностью, которая в большей степени будет способствовать управлению этим континентом, расположенным в самом центре возможных социальных взрывов.
Вопрос о конкуренции между Европейской и Тихоокеанской сферами до сих пор еще не поднимался. Если Европа как единое целое способна организовать себя, она все же обладает громадными финансовыми возможностями, хотя в этой области она сегодня значительно уступает странам Тихоокеанского бассейна. Соперничество в этих двух сферах несомненно приведет к коммерческой, финансовой и политической напряженности, вызванной стремлением каждой из них к доминированию в области технологии, бизнеса и рынков, особенно в их соответствующих периферийных районах (Африка для Европы, Латинская Америка и Юго-Восточная Азия для Японии).
В Европе должны произойти важные события, если только она всерьез намерена бороться с Японией за право верховодства в качестве центра девятой рыночной структуры. Если Западная Европа добьется прогресса на пути к политическому объединению, а Восточная с успехом проведет у себя демократизацию, если двум частям Европы удастся найти смелые пути объединения или оказания друг другу помощи, тогда будет нетрудно представить себе триумф Европы, одержанный ею над своим азиатским соперником. Если предпринять громадные усилия, проявить творческую инициативу, провести всю необходимую при этом работу, то покупательная способность «экю» превысит как доллар, так и иену, а уровень жизни в Европе превзойдет самый высокий жизненный уровень в Азии, ценности же Европейского гражданского сообщества — свобода и демократия — завоюют симпатии на всей планете.
Такая картина может показаться излишне оптимистичной: уже сегодня не так просто вовлечь страны Восточной и Центральной Европы в рамки рыночного порядка Запада. Тем не менее многое в этом отношении уже достигнуто. Двенадцать стран, занятых строительством Европейского сообщества, создадут единый рынок и сделают определенные выводы из такого сотрудничества в отношении финансов, образования, научных исследований, международного права, основ ведения бизнеса, социальной политики и защиты окружающей среды.
Такой процесс подчинен неумолимой внутренней логике, которая подталкивает западноевропейские страны к еще более тесной политической и военной интеграции. Они уже приняли решение о введении общей валюты, а в будущем планируют создать центральный банк, а также организовать защиту окружающей среды с помощью транснациональных институтов. На более позднем этапе они намерены рассмотреть вопросы конвергенции в отношении проведения своей международной политики и оборонной стратегии. Такой процесс необратим, если только неожиданные события на Востоке, особенно в Советском Союзе, вновь не поставят его под вопрос. Если он увенчается успехом, то Европа станет политическим мировым лидером и выйдет за рамки своей чисто экономической роли.
Создание Европейской сферы, конечно, оказалось возможным только благодаря крушению навязанного силой старого порядка в Восточной Европе. Такой крах стал для всех неожиданным событием, так как все произошло стремительно. Еще задолго до 1989 года было ясно, что никакой материальный достаток невозможен без творчества, как и любое творчество невозможно без демократии. Таким образом, для Советского Союза, а следовательно, и для всех восточноевропейских коммунистических режимов речь шла о выборе между гибелью и сменой порядка. Яркая картина изобилия на Западе, которую гласность помогла высветить еще больше, приблизила момент страшного коллапса.
Главная задача сегодня — приблизить восточные регионы Европы к Западу. Но для этого необходимо, чтобы Восточная Европа успешно осуществляла свое эволюционное развитие — а в этом есть определенные сомнения — в трех направлениях.
Во-первых, необходимо упорядочить цивилизованное общество, в котором царит закон и действуют конституционные демократические институты. Коммунистические партии должны уступить место таким партиям, которые исповедуют плюрализм и осуществляют переход к власти в зависимости от итогов всенародных выборов. И такой процесс уже набирает скорость. За исключением Румынии, Восточная Европа засвидетельствовала первую бескровную революцию в своей истории. Однако существуют реальные сомнения в том, что так будет и впредь, особенно в Советском Союзе. Тем не менее, каким бы ни оказался результат, каким бы ярким и трагическим ни был исход, все равно уже не остановить той глубокой мощной силы, которая подталкивает общество к рыночному укладу и демократии, и этот процесс нельзя повернуть вспять.
Во-вторых, этим странам предстоит развивать рыночную экономику. Переход от такого общества, в котором со скудостью и нехватками борются с помощью длинных очередей, к другому, где этот вопрос решается высокими ценами, вряд ли осуществим без устранения того, что можно назвать "рыночным шоком". Экономике всех этих стран, выходящих из состояния стагнации, угрожают безработица, инфляция и громадная задолженность. Но у них нет иного выбора, и им приходится сталкиваться с реальностью низкого уровня развития и выходить из трудного положения, перенося те же распределительные функции на цены и изменяя юридическую систему, которая могла бы гарантировать автономию предприятия, инфраструктуры и системы социальной защиты населения.
Такие перемены требуют революционного переворота в сознании. По сути дела, общество, подчиняясь требованиям властей, вынуждено переходить от того состояния, когда насилие предупреждалось силовыми методами, к такому, когда оно предупреждается властью денег. Это может произойти после разрешения проблем, свойственных, странам Латинской Америки (например, таких, как слабо развитая система распределения, «черный» рынок, инфляция, безработица, большая задолженность). Ни у одной из этих проблем нет немедленного решения. Народы Восточной Европы должны смириться с реальностью своего уровня развития и позволить ценам осуществлять свою распределительную функцию. Они должны упорядочить свою юридическую систему, которая предоставит различным отраслям бизнеса право принятия элементарных решений. Европа представляет собой континент, на котором живут 700 миллионов человек, и это может служить залогом успешных перемен.
Конечно, этот процесс связан с риском возникновения кризисов, отступлений, даже поражений, что мы уже видели в совершенно иных условиях на примере развития Китая. Даже если такие реформы проводить смело и мужественно, в духе справедливости, обладая при этом политическим искусством, все равно потребуется немало времени, чтобы они дали хоть какие-то результаты. Если только этого вообще можно добиться. За одну ночь не появятся предприниматели, которые создадут рабочие места, и капитал немедленно не вернется в те страны, откуда его однажды уже изгнали насильственным путем.
Политические реформы заработают только тогда, когда им будут сопутствовать такие экономические реформы, которые создадут в обществе децентрализованные и конкурентоспособные средоточия власти. В противном случае принятие решений в вакууме вновь приведет к концентрации власти, особенно в ответ на хаотические социальные явления, неизменно сопровождающие "рыночный шок".
В-третьих, наряду с проведением политической реформы, разрушающей тоталитарные структуры, неизменно должна развиваться культура политической терпимости. После выпуска пара из котла бюрократического гнета вновь возродилось ненавистничество и обнажились трагедии, которые так часто оказываются самым тяжким и мучительным наследием истории на громадном пространстве от Польши до Армении и которые оставляют заметные шрамы на национальных культурах. С уходом танков из этих стран вновь всплыло на поверхность прошлое, вновь появилась необходимость в проведении переговоров по всем возникающим вопросам. Иначе бронемашины наверняка вернутся. Объединение народов со своей историей приведет к проявлению их национальных, культурных, лингвистических и религиозных особенностей, включая опасные и ностальгические нотки, а такие представления о себе вовсе не обязательно будут вызывать уважение к тем границам, которые отмечены на сегодняшней географической карте. Раздаются подстрекательские призывы, слышатся рассуждения о новых союзах и ассоциациях, напоминающих Австро-Венгерскую империю, Ганзейский союз, Прусскую или Оттоманскую империи.
Выполнение задачи по интеграции Восточной Европы с остальной частью континента должным образом не обеспечено. В определенном смысле разграничительная линия по Одеру и Нейсе в большей степени напоминает границу между Севером и Югом, чем между Западом и Востоком. Воссоединение Восточной Европы с Западной может оказаться успешным только в том случае, если Запад окажет помощь в ослаблении дисбаланса, что позволит начать процесс конвергенции. Например, западные экспортные товары должны быть допущены в Чехо-Словакию, [6]Польшу и Венгрию, что дает населению этих стран возможность зарабатывать на иностранном товарообороте и финансировать собственный импорт. Сроки выплаты долгов должны быть пересмотрены, а проценты по дивидендам снижены, что позволит использовать оставшийся скудный капитал в этих странах на нужды их дальнейшего развития. Для укрепления единства континента необходимо осуществить разработку таких проектов, как объединенная система телевизионной связи, совместное финансирование всей континентальной инфраструктуры, а также предусмотреть выработку общих административных законов и принципов налогообложения. Необходимо создать такие институты, в которых восточноевропейские страны станут абсолютно равными партнерами со своими западными коллегами.
Уже учрежден первый всеевропейский институт — Европейский банк реконструкции и развития, и его наличный капитал достигает 12 миллиардов долларов. В этом банке все страны Европейского континента (вместе с Японией и Америкой) на уровне равноправных партнеров разрабатывают и финансируют различные проекты. Этот институт призван стать цехом для подмастерьев, на практике постигающих основы перехода от централизованной экономики к экономике рыночной. Он займется финансированием крупных транспортных систем и систем связи, которые призваны резко сократить географические расстояния между народами, идеями и товарами на континенте, который слишком долго оставался разделенным против своей воли. Дальнейшее сближение между двумя половинами Европы будет зависеть от успешного осуществления таких систем. Сам процесс выхода на масштабные, континентальные проекты приведет к постоянной культурно-экономической однородности, которая, в свою очередь, в один прекрасный день превратится в Европейскую сферу. Что касается создания Европейской конфедерации, вступления всех стран Европы в существующее уже Европейское сообщество, завершения строительства общего "европейского дома", то этот банк будет играть роль, подобную роли Европейского объединения угля и стали в 50-е годы, которое стало основой сегодняшнего Европейского сообщества.
Если этот процесс окажется успешным, то Европейская сфера объединится естественным путем.
Все страны в этом регионе будут связаны с институтами всего континента. Европа пойдет по новому пути, навстречу своей собственной общности, стараясь при этом избежать прежних ссор. Стабильность такой нарождающейся Европейской сферы в большой степени зависит от того, как пойдут дела у объединенной Германии. Ибо совершенно ясно, что Германия — это связующее звено между двумя главными частями континента.
В XXI столетии начнется жестокая борьба за господство среди городов, народов и даже… континентов. Если девятая рыночная структура окажется похожей на предшествующую, восьмую, то появится и какой-то ее центр с прилегающим к ней регионом и периферией. Наиболее вероятным кажется постоянное противопоставление двух соперничающих сфер (Тихоокеанской и Европейской) с двумя центрами, каждый из которых будет организован вокруг определенной «пары» — политического и экономического гигантов. Эти сферы будут вести острую конкурентную борьбу как за прочное обладание внутренней территорией каждой сферы, так и за доминирование в другой, противоположной сфере.
Такое эволюционное развитие чревато серьезными взрывами. Внутри каждой из сфер соперничество между политической и экономической властью неизменно приведет к конфликтам. Одной сфере будет трудно мириться с амбициями другой. В то же время обе они будут признавать необходимость более тесных связей друг с другом. Поэтому вопрос о разделении власти должен быть решен внутри каждой из сфер. В отношении как Тихоокеанского бассейна, так и Европы следует задать следующие вопросы: в чьих руках окажется доминирующая валюта? Кто будет контролировать обороноспособность? Где будет располагаться главный финансовый рынок? Можно предположить такую вероятность, когда более сильная в экономическом отношении держава (Япония) передаст на определенное время политическую ответственность международного характера другой, более сильной в военном отношении державе (Соединенным Штатам). Сегодня такая ответственность не имеет особого значения в отношении к долговременному силовому потенциалу тех, у кого нет финансовых средств для ее поддержания. В действительности нынешние сверхдержавы утратят контроль над своими империями и постепенно превратятся во второстепенные страны в рамках своих прежних границ.
Соединенные Штаты наверняка предпримут попытку приостановить относительный экономический спад с помощью сокращения военных расходов, что позволит им сократить бюджетный дефицит.
Соединенные Штаты будут продолжать и впредь сокращать численность своих вооруженных сил, расположенных на территории союзников. Сокращение вооружений, даже если оно носит частичный характер, высвободит ресурсы для гигантского экономического возрождения. Можно ожидать также значительного сокращения стационарных вооружений. Существование ядерного оружия тактического назначения не имеет никаких иных причин, кроме потакания местническим тайным амбициям. Будут ускорены переговоры по сокращению обычных видов вооружений, что приведет к массовому выводу иностранных войск, до сих пор базирующихся на территории Европы.
Как это ни грустно, ни один из таких шагов не приведет к полному исчезновению напряженности в мире. Из-за неэффективности контроля со стороны сверхдержав между некоторыми странами, расположенными в каждой из сфер, могут возникать территориальные споры, экономические разногласия и даже военные столкновения. Нужно постоянно помнить, что в этом веке Европа, состоящая из отдельных государств, уже дважды была причиной возникновения мировой войны, как и главным театром военных действий. Границы, установленные здесь после второй мировой войны, не всегда отвечают сложившимся культурным и лингвистическим реальностям. Нельзя забывать, что когда-нибудь японцы вдруг пожелают поставить перед американцами неприятные для них вопросы о Хиросиме. Разумеется, до сих пор ни одна демократическая страна не объявила войны другой демократической стране, и только этот факт дает нам надежду на будущее. Но главный риск не устранен до сих пор: некоторые страны могут прийти к выводу, что пора кончать с демократией и приступать к войне.
Может случиться так, что ни Тихоокеанская, ни Европейская сфера не победят друг друга, и в результате центр нового мирового порядка будет разделен между множеством регионов в соответствии с их особой функцией: Америка будет заниматься культурой, валютой и вопросами безопасности; Япония — финансами и промышленностью; Европа — выбором стиля жизни и услугами. Но подобный исход — лишь плод воображения, такое положение может существовать лишь в течение определенного отрезка времени, когда мир все еще колеблется, опасаясь сделать окончательный выбор между двумя сферами-соперницами. В ходе исторического развития выработался один четкий образец: нельзя создать надежную оборону, не имея надежного финансирования, нельзя получить и валюту без эффективно работающей промышленности, нельзя создать какой-то стиль жизни, не обладая для этого развитой культурой. Таким образом, нам остается только предположить, что в конце концов одна метрополия вберет в себя все необходимые характерные черты новой рыночной структуры, контуры которой уже различимы, и впервые расширит свое владычество на целые континенты.
Борьба за господство грядущего мирового порядка бледнеет в свете потенциальных серьезных конфликтов, которые могут вспыхнуть, с одной стороны, между двумя нарождающимися сферами, а с другой — подвергающейся постоянной эксплуатации периферией, жителям которой будет отказано в дележе накопленных Севером материальных ценностей. Вот тогда и начнется борьба за громадные территории Азии. Индия с Китаем, несомненно, не подчинятся господству ни Тихоокеанской, ни Европейской сфер. Ближний Восток, как мы в этом могли убедиться, представляет собой опасный дикий край, разыграть карту которого будет не так просто. Во всех этих регионах с их накопленными военными технологиями, разнообразным вооружением, производством химического и бактериологического оружия, с баллистическими ракетами, способными нести либо обычные, либо химические боеголовки, возникновение непродолжительных, но, тем не менее, кровавых войн не только возможно, но и вполне вероятно. Исчезновение со сцены соперничающих идеологий, общие для всех правила рыночной экономики могут только стимулировать такие соблазны. Самым парадоксальным результатом такого хода событий может оказаться сдобренное насилием соперничество за захват новых территорий и источников сырьевых ресурсов. Возможны, таким образом, повторы Ливанов. Война возникнет в том случае, если поблизости не окажется достойной силы, чтобы ее вовремя предотвратить. Не имея региональных институтов, способных действовать в качестве архитекторов прочного мира, мы стоим перед таким будущим, в котором сферы изобилия, пребывая в море нестабильности, сталкиваются между собой.
Глава III. ПОБЕЖДЕННЫЕ БУДУЩЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ
Вполне возможно, что Япония откажется от преследования политической роли в экономическом центре и вместо этого ограничит свое влияние лишь западными странами, расположенными в бассейне Тихого океана. Но такое решение вызывает неприятные воспоминания об обернувшейся катастрофой мечте, возникшей в начале нашего столетия, о создании "широкой сферы совместного процветания". На народы, живущие в этом регионе, до сих пор невыносимым грузом давят эти воспоминания. Но все же Япония не сумеет сдержать своей жажды власти и в конечном счете примется за создание политико-экономических условий во всей Тихоокеанской сфере, которые позволят ей стать ее центром. Вероятно, нежелание в настоящее время трубить на весь мир, оповещая его о своей тайной амбиции, является наигранным и неискренним; оно может быть частью разработанной ею стратегии с целью введения в заблуждение конкурентов. Может, Япония лишь притворяется, будто носится с такой идеей, будто она вовсе не желает стать центром и откровенно говорит нам об этом, чтобы мы по ошибке не приняли такое ее безразличие за скрытое намерение. В таком случае у Токио появляется более крупный шанс одержать победу над всеми соперниками.
Труднее предсказать эволюцию Европейской сферы. До недавних пор ее будущее было лучезарно. В 1992 году должна была возникнуть "европейская крепость". Но все предсказания западной половины Европы о своем победоносном продвижении к экономической интеграции рассыпались как карточный домик из-за непредвиденных событий 1989 года. Единая Европа все еще возможна, как возможны и различные националистические проявления и ирредентистские [5]расколы, всевозможные конфликты, движение вспять. Политическая интеграция на Западе остается весьма хрупкой, дальнейшая демократизация на Востоке таит в себе риск, а обе части Европы считают чрезвычайно сложным вопрос о своем экономическом объединении.
И все же, если посмотреть со стороны Запада, можно заметить, как рождается новый блок в тот самый момент, когда подобный блок на Востоке разваливается. Страны, перескакивающие с периферии в глубь континента, одновременно с этим меняя диктатуру на демократию, проявляют колебания и не спешат присоединиться к новому блоку. Но, тем не менее, их все же заставят это сделать. В один прекрасный день так или иначе вся Европа будет объединена и сплотится вокруг континентальных институтов. В результате возникнет могучая власть: Европейская сфера. Военные союзы в Европе в ходе своей эволюции превратятся в системы политической координации всех европейских стран. Основным средством передвижения станет наземный транспорт. Новые технологии для железнодорожного транспорта будут иметь решающее значение. Трудно сказать, кто будет на этом этапе доминировать в таком обширном регионе и где окажется центр Европейской сферы. Европейским эквивалентом Японского архипелага, пространством, перерезанным железнодорожными линиями со специальными решетками для безопасности следования скоростных поездов, может стать регион, протянувшийся от Лондона до Милана и включающий в себя Брюссель, Париж и Франкфурт. Этот регион, судя по всему, и по своему положению является лучшим кандидатом на центр Европейской сферы. Контроль, осуществляемый за европейскими столицами, позволяет этому коридору, которому все же оказывается некоторое сопротивление, определять передвижение товаров и коммерческих сделок.
Из-за своего пребывания в течение десятилетий в вынужденной изоляции от остальной части Западной Европы Берлин сможет претендовать на роль центра только спустя десятилетия, когда он приобретет все преимущества коридора Лондон — Милан.
Но и этот вероятный центр тоже сталкивается со своими трудностями. Он не осуществляет контроль над всеми технологиями будущего, а его население стареет. Демографический рост, творческий дух и ориентация на экспорт Южной Европы бросают вызов господству этой расположенной ближе к северу зоне.
В итоге центр Европейской сферы расположится в таком месте, где будут развиваться наиболее передовые европейские системы транспорта и связи (к 2010 г. между Парижем и Москвой может пролечь железнодорожная линия для сверхскоростных поездов). Он должен стать центром исследований и изысканий, работы над новшествами и обладать такой социальной сплоченностью, которая в большей степени будет способствовать управлению этим континентом, расположенным в самом центре возможных социальных взрывов.
Вопрос о конкуренции между Европейской и Тихоокеанской сферами до сих пор еще не поднимался. Если Европа как единое целое способна организовать себя, она все же обладает громадными финансовыми возможностями, хотя в этой области она сегодня значительно уступает странам Тихоокеанского бассейна. Соперничество в этих двух сферах несомненно приведет к коммерческой, финансовой и политической напряженности, вызванной стремлением каждой из них к доминированию в области технологии, бизнеса и рынков, особенно в их соответствующих периферийных районах (Африка для Европы, Латинская Америка и Юго-Восточная Азия для Японии).
В Европе должны произойти важные события, если только она всерьез намерена бороться с Японией за право верховодства в качестве центра девятой рыночной структуры. Если Западная Европа добьется прогресса на пути к политическому объединению, а Восточная с успехом проведет у себя демократизацию, если двум частям Европы удастся найти смелые пути объединения или оказания друг другу помощи, тогда будет нетрудно представить себе триумф Европы, одержанный ею над своим азиатским соперником. Если предпринять громадные усилия, проявить творческую инициативу, провести всю необходимую при этом работу, то покупательная способность «экю» превысит как доллар, так и иену, а уровень жизни в Европе превзойдет самый высокий жизненный уровень в Азии, ценности же Европейского гражданского сообщества — свобода и демократия — завоюют симпатии на всей планете.
Такая картина может показаться излишне оптимистичной: уже сегодня не так просто вовлечь страны Восточной и Центральной Европы в рамки рыночного порядка Запада. Тем не менее многое в этом отношении уже достигнуто. Двенадцать стран, занятых строительством Европейского сообщества, создадут единый рынок и сделают определенные выводы из такого сотрудничества в отношении финансов, образования, научных исследований, международного права, основ ведения бизнеса, социальной политики и защиты окружающей среды.
Такой процесс подчинен неумолимой внутренней логике, которая подталкивает западноевропейские страны к еще более тесной политической и военной интеграции. Они уже приняли решение о введении общей валюты, а в будущем планируют создать центральный банк, а также организовать защиту окружающей среды с помощью транснациональных институтов. На более позднем этапе они намерены рассмотреть вопросы конвергенции в отношении проведения своей международной политики и оборонной стратегии. Такой процесс необратим, если только неожиданные события на Востоке, особенно в Советском Союзе, вновь не поставят его под вопрос. Если он увенчается успехом, то Европа станет политическим мировым лидером и выйдет за рамки своей чисто экономической роли.
Создание Европейской сферы, конечно, оказалось возможным только благодаря крушению навязанного силой старого порядка в Восточной Европе. Такой крах стал для всех неожиданным событием, так как все произошло стремительно. Еще задолго до 1989 года было ясно, что никакой материальный достаток невозможен без творчества, как и любое творчество невозможно без демократии. Таким образом, для Советского Союза, а следовательно, и для всех восточноевропейских коммунистических режимов речь шла о выборе между гибелью и сменой порядка. Яркая картина изобилия на Западе, которую гласность помогла высветить еще больше, приблизила момент страшного коллапса.
Главная задача сегодня — приблизить восточные регионы Европы к Западу. Но для этого необходимо, чтобы Восточная Европа успешно осуществляла свое эволюционное развитие — а в этом есть определенные сомнения — в трех направлениях.
Во-первых, необходимо упорядочить цивилизованное общество, в котором царит закон и действуют конституционные демократические институты. Коммунистические партии должны уступить место таким партиям, которые исповедуют плюрализм и осуществляют переход к власти в зависимости от итогов всенародных выборов. И такой процесс уже набирает скорость. За исключением Румынии, Восточная Европа засвидетельствовала первую бескровную революцию в своей истории. Однако существуют реальные сомнения в том, что так будет и впредь, особенно в Советском Союзе. Тем не менее, каким бы ни оказался результат, каким бы ярким и трагическим ни был исход, все равно уже не остановить той глубокой мощной силы, которая подталкивает общество к рыночному укладу и демократии, и этот процесс нельзя повернуть вспять.
Во-вторых, этим странам предстоит развивать рыночную экономику. Переход от такого общества, в котором со скудостью и нехватками борются с помощью длинных очередей, к другому, где этот вопрос решается высокими ценами, вряд ли осуществим без устранения того, что можно назвать "рыночным шоком". Экономике всех этих стран, выходящих из состояния стагнации, угрожают безработица, инфляция и громадная задолженность. Но у них нет иного выбора, и им приходится сталкиваться с реальностью низкого уровня развития и выходить из трудного положения, перенося те же распределительные функции на цены и изменяя юридическую систему, которая могла бы гарантировать автономию предприятия, инфраструктуры и системы социальной защиты населения.
Такие перемены требуют революционного переворота в сознании. По сути дела, общество, подчиняясь требованиям властей, вынуждено переходить от того состояния, когда насилие предупреждалось силовыми методами, к такому, когда оно предупреждается властью денег. Это может произойти после разрешения проблем, свойственных, странам Латинской Америки (например, таких, как слабо развитая система распределения, «черный» рынок, инфляция, безработица, большая задолженность). Ни у одной из этих проблем нет немедленного решения. Народы Восточной Европы должны смириться с реальностью своего уровня развития и позволить ценам осуществлять свою распределительную функцию. Они должны упорядочить свою юридическую систему, которая предоставит различным отраслям бизнеса право принятия элементарных решений. Европа представляет собой континент, на котором живут 700 миллионов человек, и это может служить залогом успешных перемен.
Конечно, этот процесс связан с риском возникновения кризисов, отступлений, даже поражений, что мы уже видели в совершенно иных условиях на примере развития Китая. Даже если такие реформы проводить смело и мужественно, в духе справедливости, обладая при этом политическим искусством, все равно потребуется немало времени, чтобы они дали хоть какие-то результаты. Если только этого вообще можно добиться. За одну ночь не появятся предприниматели, которые создадут рабочие места, и капитал немедленно не вернется в те страны, откуда его однажды уже изгнали насильственным путем.
Политические реформы заработают только тогда, когда им будут сопутствовать такие экономические реформы, которые создадут в обществе децентрализованные и конкурентоспособные средоточия власти. В противном случае принятие решений в вакууме вновь приведет к концентрации власти, особенно в ответ на хаотические социальные явления, неизменно сопровождающие "рыночный шок".
В-третьих, наряду с проведением политической реформы, разрушающей тоталитарные структуры, неизменно должна развиваться культура политической терпимости. После выпуска пара из котла бюрократического гнета вновь возродилось ненавистничество и обнажились трагедии, которые так часто оказываются самым тяжким и мучительным наследием истории на громадном пространстве от Польши до Армении и которые оставляют заметные шрамы на национальных культурах. С уходом танков из этих стран вновь всплыло на поверхность прошлое, вновь появилась необходимость в проведении переговоров по всем возникающим вопросам. Иначе бронемашины наверняка вернутся. Объединение народов со своей историей приведет к проявлению их национальных, культурных, лингвистических и религиозных особенностей, включая опасные и ностальгические нотки, а такие представления о себе вовсе не обязательно будут вызывать уважение к тем границам, которые отмечены на сегодняшней географической карте. Раздаются подстрекательские призывы, слышатся рассуждения о новых союзах и ассоциациях, напоминающих Австро-Венгерскую империю, Ганзейский союз, Прусскую или Оттоманскую империи.
Выполнение задачи по интеграции Восточной Европы с остальной частью континента должным образом не обеспечено. В определенном смысле разграничительная линия по Одеру и Нейсе в большей степени напоминает границу между Севером и Югом, чем между Западом и Востоком. Воссоединение Восточной Европы с Западной может оказаться успешным только в том случае, если Запад окажет помощь в ослаблении дисбаланса, что позволит начать процесс конвергенции. Например, западные экспортные товары должны быть допущены в Чехо-Словакию, [6]Польшу и Венгрию, что дает населению этих стран возможность зарабатывать на иностранном товарообороте и финансировать собственный импорт. Сроки выплаты долгов должны быть пересмотрены, а проценты по дивидендам снижены, что позволит использовать оставшийся скудный капитал в этих странах на нужды их дальнейшего развития. Для укрепления единства континента необходимо осуществить разработку таких проектов, как объединенная система телевизионной связи, совместное финансирование всей континентальной инфраструктуры, а также предусмотреть выработку общих административных законов и принципов налогообложения. Необходимо создать такие институты, в которых восточноевропейские страны станут абсолютно равными партнерами со своими западными коллегами.
Уже учрежден первый всеевропейский институт — Европейский банк реконструкции и развития, и его наличный капитал достигает 12 миллиардов долларов. В этом банке все страны Европейского континента (вместе с Японией и Америкой) на уровне равноправных партнеров разрабатывают и финансируют различные проекты. Этот институт призван стать цехом для подмастерьев, на практике постигающих основы перехода от централизованной экономики к экономике рыночной. Он займется финансированием крупных транспортных систем и систем связи, которые призваны резко сократить географические расстояния между народами, идеями и товарами на континенте, который слишком долго оставался разделенным против своей воли. Дальнейшее сближение между двумя половинами Европы будет зависеть от успешного осуществления таких систем. Сам процесс выхода на масштабные, континентальные проекты приведет к постоянной культурно-экономической однородности, которая, в свою очередь, в один прекрасный день превратится в Европейскую сферу. Что касается создания Европейской конфедерации, вступления всех стран Европы в существующее уже Европейское сообщество, завершения строительства общего "европейского дома", то этот банк будет играть роль, подобную роли Европейского объединения угля и стали в 50-е годы, которое стало основой сегодняшнего Европейского сообщества.
Если этот процесс окажется успешным, то Европейская сфера объединится естественным путем.
Все страны в этом регионе будут связаны с институтами всего континента. Европа пойдет по новому пути, навстречу своей собственной общности, стараясь при этом избежать прежних ссор. Стабильность такой нарождающейся Европейской сферы в большой степени зависит от того, как пойдут дела у объединенной Германии. Ибо совершенно ясно, что Германия — это связующее звено между двумя главными частями континента.
В XXI столетии начнется жестокая борьба за господство среди городов, народов и даже… континентов. Если девятая рыночная структура окажется похожей на предшествующую, восьмую, то появится и какой-то ее центр с прилегающим к ней регионом и периферией. Наиболее вероятным кажется постоянное противопоставление двух соперничающих сфер (Тихоокеанской и Европейской) с двумя центрами, каждый из которых будет организован вокруг определенной «пары» — политического и экономического гигантов. Эти сферы будут вести острую конкурентную борьбу как за прочное обладание внутренней территорией каждой сферы, так и за доминирование в другой, противоположной сфере.
Такое эволюционное развитие чревато серьезными взрывами. Внутри каждой из сфер соперничество между политической и экономической властью неизменно приведет к конфликтам. Одной сфере будет трудно мириться с амбициями другой. В то же время обе они будут признавать необходимость более тесных связей друг с другом. Поэтому вопрос о разделении власти должен быть решен внутри каждой из сфер. В отношении как Тихоокеанского бассейна, так и Европы следует задать следующие вопросы: в чьих руках окажется доминирующая валюта? Кто будет контролировать обороноспособность? Где будет располагаться главный финансовый рынок? Можно предположить такую вероятность, когда более сильная в экономическом отношении держава (Япония) передаст на определенное время политическую ответственность международного характера другой, более сильной в военном отношении державе (Соединенным Штатам). Сегодня такая ответственность не имеет особого значения в отношении к долговременному силовому потенциалу тех, у кого нет финансовых средств для ее поддержания. В действительности нынешние сверхдержавы утратят контроль над своими империями и постепенно превратятся во второстепенные страны в рамках своих прежних границ.
Соединенные Штаты наверняка предпримут попытку приостановить относительный экономический спад с помощью сокращения военных расходов, что позволит им сократить бюджетный дефицит.
Соединенные Штаты будут продолжать и впредь сокращать численность своих вооруженных сил, расположенных на территории союзников. Сокращение вооружений, даже если оно носит частичный характер, высвободит ресурсы для гигантского экономического возрождения. Можно ожидать также значительного сокращения стационарных вооружений. Существование ядерного оружия тактического назначения не имеет никаких иных причин, кроме потакания местническим тайным амбициям. Будут ускорены переговоры по сокращению обычных видов вооружений, что приведет к массовому выводу иностранных войск, до сих пор базирующихся на территории Европы.
Как это ни грустно, ни один из таких шагов не приведет к полному исчезновению напряженности в мире. Из-за неэффективности контроля со стороны сверхдержав между некоторыми странами, расположенными в каждой из сфер, могут возникать территориальные споры, экономические разногласия и даже военные столкновения. Нужно постоянно помнить, что в этом веке Европа, состоящая из отдельных государств, уже дважды была причиной возникновения мировой войны, как и главным театром военных действий. Границы, установленные здесь после второй мировой войны, не всегда отвечают сложившимся культурным и лингвистическим реальностям. Нельзя забывать, что когда-нибудь японцы вдруг пожелают поставить перед американцами неприятные для них вопросы о Хиросиме. Разумеется, до сих пор ни одна демократическая страна не объявила войны другой демократической стране, и только этот факт дает нам надежду на будущее. Но главный риск не устранен до сих пор: некоторые страны могут прийти к выводу, что пора кончать с демократией и приступать к войне.
Может случиться так, что ни Тихоокеанская, ни Европейская сфера не победят друг друга, и в результате центр нового мирового порядка будет разделен между множеством регионов в соответствии с их особой функцией: Америка будет заниматься культурой, валютой и вопросами безопасности; Япония — финансами и промышленностью; Европа — выбором стиля жизни и услугами. Но подобный исход — лишь плод воображения, такое положение может существовать лишь в течение определенного отрезка времени, когда мир все еще колеблется, опасаясь сделать окончательный выбор между двумя сферами-соперницами. В ходе исторического развития выработался один четкий образец: нельзя создать надежную оборону, не имея надежного финансирования, нельзя получить и валюту без эффективно работающей промышленности, нельзя создать какой-то стиль жизни, не обладая для этого развитой культурой. Таким образом, нам остается только предположить, что в конце концов одна метрополия вберет в себя все необходимые характерные черты новой рыночной структуры, контуры которой уже различимы, и впервые расширит свое владычество на целые континенты.
Борьба за господство грядущего мирового порядка бледнеет в свете потенциальных серьезных конфликтов, которые могут вспыхнуть, с одной стороны, между двумя нарождающимися сферами, а с другой — подвергающейся постоянной эксплуатации периферией, жителям которой будет отказано в дележе накопленных Севером материальных ценностей. Вот тогда и начнется борьба за громадные территории Азии. Индия с Китаем, несомненно, не подчинятся господству ни Тихоокеанской, ни Европейской сфер. Ближний Восток, как мы в этом могли убедиться, представляет собой опасный дикий край, разыграть карту которого будет не так просто. Во всех этих регионах с их накопленными военными технологиями, разнообразным вооружением, производством химического и бактериологического оружия, с баллистическими ракетами, способными нести либо обычные, либо химические боеголовки, возникновение непродолжительных, но, тем не менее, кровавых войн не только возможно, но и вполне вероятно. Исчезновение со сцены соперничающих идеологий, общие для всех правила рыночной экономики могут только стимулировать такие соблазны. Самым парадоксальным результатом такого хода событий может оказаться сдобренное насилием соперничество за захват новых территорий и источников сырьевых ресурсов. Возможны, таким образом, повторы Ливанов. Война возникнет в том случае, если поблизости не окажется достойной силы, чтобы ее вовремя предотвратить. Не имея региональных институтов, способных действовать в качестве архитекторов прочного мира, мы стоим перед таким будущим, в котором сферы изобилия, пребывая в море нестабильности, сталкиваются между собой.
Глава III. ПОБЕЖДЕННЫЕ БУДУЩЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ
Наиболее пострадавшими и побежденными в будущем тысячелетии станут жители как периферии, так и всей биосферы. За пределами нарождающихся Тихоокеанской и Европейской сфер четыре миллиарда людей начнут предпринимать робкие шаги к рыночному обществу и демократическому устройству. Но один рынок не в состоянии развить промышленность или создать базовую инфраструктуру системы здравоохранения и образования. Только один рынок не в силах сделать сбыт сырья выгодным делом. Не может он защитить и окружающую среду, так же как и не в состоянии заткнуть громадную, постоянно расширяющуюся брешь между привилегированными регионами и скованной параличом периферией. Если все надежды на строительство нового общества связывать только с рынком, то завтра это приведет к появлению принципиально настроенных революционеров, которые, возмущаясь богатством жителей привилегированных мировых центров, непременно поднимут восстание.
В каждой из возникающих сфер есть своя периферия. Находящиеся на периферии государства экспортируют свои основные ресурсы — то есть сырье — в доминирующие регионы и обменивают их на производимые там товары. Часть периферии занимают страны, непосредственно прилегающие к доминирующим регионам и из-за своей географической близости находящиеся в экономической зависимости от рынков в Северном полушарии. Хотя они и образуют определенное полуинтегрированное экономическое единство вместе со своими богатыми северными соседями, все же в большинстве своем остаются закрытыми для остального мира территориями.
В каждой из возникающих сфер есть своя периферия. Находящиеся на периферии государства экспортируют свои основные ресурсы — то есть сырье — в доминирующие регионы и обменивают их на производимые там товары. Часть периферии занимают страны, непосредственно прилегающие к доминирующим регионам и из-за своей географической близости находящиеся в экономической зависимости от рынков в Северном полушарии. Хотя они и образуют определенное полуинтегрированное экономическое единство вместе со своими богатыми северными соседями, все же в большинстве своем остаются закрытыми для остального мира территориями.