Август Юхан Стриндберг. Пляска смерти

   Курт (терпеливо). Оставим эту тему!
   Капитан. Настоящий бриллиант!.. Мне-то все-таки – несмотря ни на что! – досталась хорошая жена: надежная, несмотря ни на что!
   Курт (добродушно улыбается). Несмотря ни на что!
   Капитан. Не смейся!
   Курт (с тем же выражением). Несмотря ни на что!
   Капитан. Да, она верная супруга… прекрасная мать, превосходная… правда (бросает взгляд на правую дверь)… правда, характерец – не приведи Господи. Знаешь, бывают моменты, когда я проклинаю тебя за то, что ты повесил ее мне на шею!
   Курт (добродушно). Да не делал я этого! Послушай же…
   Капитан. Та, та, та, глупости болтаешь, пытаешься забыть то, что неприятно вспоминать! Не обижайся, видишь ли, я привык командовать и шуметь, но ты ведь меня знаешь и не будешь сердиться!
   Курт. Конечно, не буду! Но жену не я тебе сосватал, наоборот!
   Капитан (не дает перебить себя). Тебе не кажется, что жизнь все-таки странная штука?
   Курт. Пожалуй!
   Капитан. Взять хотя бы старость – веселого мало, но интересно! Я-то еще не старик, но возраст начинает давать о себе знать! Знакомые умирают один за другим, наступает одиночество!
   Курт. Счастлив тот, кому дано стареть бок о бок с женой!
   Капитан. Счастлив? Да, это счастье; ибо дети тебя тоже покидают. Не надо было тебе уходить от своих!
   Курт. А я и не уходил. Их у меня отняли…
   Капитан. Не сердись, что я тебе это говорю…
   Курт. Но ведь все было не так…
   Капитан. Как бы там ни было, это в прошлом; но ты одинок!
   Курт. Ко всему привыкаешь, мой дорогой!
   Капитан. И можно… можно привыкнуть… и к полному одиночеству?
   Курт. Посмотри на меня!
   Капитан. Чем ты занимался все эти пятнадцать лет?
   Курт. Ну и вопрос! Все эти пятнадцать лет!
   Капитан. Говорят, ты разбогател…
   Курт. Разбогатеть не разбогател…
   Капитан. Я не собираюсь просить взаймы…
   Курт. Если понадобится, я готов…
   Капитан. Большое спасибо, но у меня есть чековая книжка. Видишь ли (бросает взгляд на правую дверь), этот дом должен быть полная чаша; а в тот день, когда у меня не будет денег… она уйдет!
   Курт. Да не может быть!
   Капитан. Не может быть? Мне лучше знать! Представляешь, она только и ждет момента, когда я окажусь на мели, чтобы иметь удовольствие уличить меня в неспособности обеспечить семью.
   Курт. Но, если мне не изменяет память, ты говорил, что у тебя большие доходы.
   Капитан. Конечно, большие… но их не хватает.
   Курт. Значит, не особенно они большие в обычном понимании…
   Капитан. Жизнь – странная штука, и мы тоже странные!
   Застучал телеграф.
   Курт. Что это?
   Капитан. Просто сигнал времени.
   Курт. Разве у вас нет телефона?
   Капитан. Есть, на кухне; но мы пользуемся телеграфом, потому что служанки разбалтывают все наши разговоры.
   Курт. Ужасная, должно быть, здесь, на острове, жизнь.
   Капитан. И не говори, просто чудовищная! Жизнь вообще чудовищная штука! Вот ты веришь в ее продолжение, неужто ты и впрямь полагаешь, что потом наступит покой?
   Курт. Там тоже, наверное, будут бури и борьба!
   Капитан. Там тоже – если «там» существует! Лучше уж уничтожение!
   Курт. А ты уверен, что уничтожение пройдет безболезненно?
   Капитан. Я умру в одночасье, без боли!
   Курт. Вот как, ты в этом уверен?
   Капитан. Уверен!
   Курт. Ты, похоже, не слишком доволен своей жизнью?
   Капитан (вздыхает). Доволен? Доволен я буду в тот день, когда умру!
   Курт. Этого тебе знать не дано!.. Скажи мне лучше – чем вы тут, собственно, занимаетесь? Что происходит? Стены этого дома словно источают яд, в голове мутится, стоит зайти сюда! Не пообещай я Алис остаться, ушел бы немедленно. Тут где-то под полом гниют трупы. И ненависть сгустилась так, что трудно дышать.
   Капитан обмяк, взгляд устремлен в пустоту.
   Что с тобой? Эдгар!
   Капитан не реагирует.
   (Хлопает Капитана по плечу.) Эдгар!
   Капитан (приходит в себя). Ты что-то сказал? (Оглядывается.) Мне показалось, что это Алис!.. Так это ты?.. Послушай… (Снова впадает в прострацию.)
   Курт. Ужасно! (Идет к правой двери, открывает ее.) Алис!

* * *

   Алис (входит, на ней фартук). В чем дело?
   Курт. Не знаю! Посмотри на него!
   Алис (спокойно). Это с ним бывает, отключается!.. Сейчас я ему поиграю, и он очнется!
   Курт. Нет-нет, не надо! Не… Позволь мне!.. Он слышит? Видит?
   Алис. В данный момент и не слышит и не видит!
   Курт. И ты так спокойно об этом говоришь!.. Алис, да что же у вас тут творится?
   Алис. Спроси вон того!
   Курт. Вон того?.. Ведь это твой муж!
   Алис. Для меня он чужой человек, такой же чужой, каким был двадцать пять лет назад! Я про него ничего не знаю… кроме…
   Курт. Молчи! Он может услышать!
   Алис. Сейчас он ничего не слышит!
   Снаружи доносится звук трубы.
   Капитан (вскакивает, берет саблю и фуражку). Извините! Я только проверю посты! (Выходит через ворота на заднем плане.)

* * *

   Курт. Он болен?
   Алис. Не знаю!
   Курт. С головой не в порядке?
   Алис. Не знаю!
   Курт. Пьет?
   Алис. Больше похваляется!
   Курт. Садись и рассказывай, только спокойно и всю правду!
   Алис (садится). А что рассказывать?.. Что я всю жизнь просидела взаперти под присмотром человека, которого всегда ненавидела, а сейчас ненавижу так, что в ту минуту, когда он отдаст Богу душу, громко расхохочусь?
   Курт. Почему вы не развелись?
   Алис. Спроси чего-нибудь полегче! Мы два раза разрывали помолвку, а с тех пор, как поженились, каждый день собираемся разводиться… но мы скованы одной цепью и не в силах освободиться! Однажды мы разошлись – не разъезжаясь – на целых пять лет! Теперь же нас только смерть разлучит; мы это понимаем и потому ждем ее как избавления!
   Курт. Почему вы так одиноки?
   Алис. Потому, что он никого не подпускает ко мне! Сначала он вытравил из дома моих сестер и братьев – это его собственное словечко «вытравил», – потом моих подруг и всех прочих…
   Курт. А его родных? Их вытравила ты?
   Алис. Да, поскольку они, сперва лишив меня чести и достоинства, намеревались лишить и жизни… В конце концов я была вынуждена поддерживать связь с миром и людьми с помощью вот этого телеграфа – ибо телефон прослушивается прислугой… я научилась обращаться с аппаратом, и он этого не знает. Пожалуйста, не проговорись, а то он меня убьет.
   Курт. Чудовищно! Просто чудовищно!.. Но почему он возлагает вину за ваш брак на меня? Вот послушай, как было дело!.. В юности мы дружили с Эдгаром. Потом он увидел тебя и влюбился с первого взгляда! И явился ко мне с просьбой замолвить за него словечко. Я, ни секунды не колеблясь, ответил отказом. Мне ведь, моя милая Алис, был хорошо известен твой тиранический и жестокий нрав, поэтому я его предостерег… но он не отставал, и я посоветовал ему взять в сваты твоего брата.
   Алис. Я тебе верю, но он все эти годы ломал комедию сам перед собой, так что теперь тебе его не переубедить.
   Курт. Тогда пусть продолжает все валить на меня, если это хоть как-то облегчает его страдания.
   Алис. Это уж слишком…
   Курт. Я привык… но меня удручают его несправедливые обвинения – что я, дескать, бросил своих детей…
   Алис. Такой уж он человек: говорит, что в голову взбредет, и потом сам в это верит. Но ты, похоже, пришелся ему по душе, главным образом потому, что не перечишь… Постарайся выдержать нас. Мне кажется, нам повезло с твоим приездом; можно сказать, само Провидение тебя послало… Курт! Пожалуйста, не бросай нас, ибо мы самые несчастные люди на земле! (Плачет.)
   Курт. Наблюдал я вблизи одну супружескую пару… это было невыносимо! Но вы, пожалуй, еще хуже!
   Алис. Ты так считаешь?
   Курт. Да!
   Алис. И кто в этом виноват?
   Курт. Алис! Перестань задавать вопрос, кто виноват, и у тебя сразу камень с души свалится. Попытайся смотреть на это как на данность, как на выпавшее на твою долю испытание…
   Алис. Не могу! Это выше моих сил! (Встает.) Безнадежно!
   Курт. Бедные вы, бедные… Ты хоть понимаешь, почему вы ненавидите друг друга?
   Алис. Нет! Это какая-то нелепая ненависть, без причин, без цели, но и без конца. Знаешь, почему его так пугает смерть? Он боится, что я снова выйду замуж.
   Курт. Значит, он тебя любит!
   Алис. Наверное! Но это не мешает ему ненавидеть меня!
   Курт (как бы про себя). Любовь-ненависть, вот что это такое, порождение ада!.. Он любит, когда ты ему играешь?
   Алис. Любит, но только всякую гадость… к примеру, этот жуткий «Марш бояр». Как заслышит, делается словно одержимый и желает танцевать.
   Курт. Он танцует?
   Алис. Да, иногда он бывает очень забавным!
   Курт. Один вопрос – прости, что спрашиваю. Где дети?
   Алис. Ты, вероятно, не знаешь, что двое умерли?
   Курт. Тебе и через это пришлось пройти?
   Алис. Через что я только не прошла!
   Курт. Ну а двое других?
   Алис. В городе! Им нельзя было оставаться дома! Потому что он настраивал их против меня…
   Курт. А ты – против него.
   Алис. Естественно. И началось – образование партий, борьба за голоса, взятки… ну и, дабы не погубить детей, мы с ними расстались! Вместо того чтобы быть связующим звеном, они стали яблоками раздора, благословение семьи превратилось в проклятие… да, порой мне кажется, что наш род проклят!
   Курт. После грехопадения так оно и есть!
   Алис (ядовито, резко). Какого грехопадения?
   Курт. Первых людей!
   Алис. А я думала, ты о другом!
   Смущенное молчание.
   (Сцепив пальцы.) Курт! Мой брат, друг моей юности! Я не всегда относилась к тебе так, как должна была бы! Но теперь я наказана, и ты отмщен!
   Курт. Какое отмщение? Ни слова о мести! Замолчи!
   Алис. Помнишь, как-то в воскресенье, вскоре после вашей помолвки, я пригласила вас на обед!
   Курт. Молчи!
   Алис. Дай мне выговориться, сжалься!.. К вашему приходу нас не оказалось дома, и вы ушли несолоно хлебавши!
   Курт. О чем тут говорить – вас ведь самих пригласили в гости!
   Алис. Курт! Приглашая тебя сегодня, вот только что, остаться к ужину, я была уверена, что у нас есть какие-то запасы! (Закрывает лицо руками.) А оказалось – ничего, даже корки хлеба!.. (Плачет.)
   Курт. Бедная, бедная Алис.
   Алис. А вот когда он, вернувшись домой голодным, узнает, что есть нечего… он придет в ярость. Ты не видел его в ярости!.. О Боже, какое унижение!
   Курт. Разреши мне… уладить дело?
   Алис. Здесь, на острове, ничего не достать!
   Курт. Надо что-то придумать – не ради меня, ради вас… что-то придумать… обернуть все в шутку, когда он придет… Я предложу ему выпить, а тем временем что-нибудь придумаю… Постарайся привести его в хорошее настроение, сыграй ему любую ерунду, что угодно… садись за пианино и приготовься!
   Алис. Посмотри на мои руки – разве такими руками можно играть! Я драю кастрюли, вытираю посуду, топлю печи, убираю…
   Курт. Но у вас же двое слуг!
   Алис. Да, по рангу ему положено… но они у нас не удерживаются, и временами… по большей части… мы остаемся без всякой помощи. Как же мне быть… с ужином? О, если бы дом загорелся…
   Курт. Перестань, Алис, замолчи!
   Алис. Если бы море вышло из берегов и поглотило нас!
   Курт. Нет, нет, нет, даже слушать тебя не хочу!
   Алис. Что он скажет, что он скажет?.. Не уходи, Курт, не оставляй меня одну!
   Курт. Конечно, дружочек… я никуда не уйду!
   Алис. Да, но когда уйдешь…
   Курт. Он тебя бьет?
   Алис. Меня? О нет, он знает, что тогда я его брошу! Надо же иметь хоть каплю гордости!
   Снаружи слышится: «Стой! Кто там? – Друг!»
   Курт (встает). Он?
   Алис (испуганно). Да, он!
   Пауза.
   Курт. Черт, что же нам делать?
   Алис. Не знаю, не знаю!

* * *

   Капитан (появляется из ворот задника, бодро). Вот я и освободился!.. Ну а она уже успела тебе нажаловаться! Несчастная женщина, правда?
   Курт. Как погода?
   Капитан. Штормит! (Приоткрывает одну половинку ворот, шутливо.) Рыцарь Синяя Борода и заточенная в башне девица; а снаружи с саблей наголо ходит страж, караулит красавицу… Тут появляются ее братья, но страж на месте, видите?! Раз, два! Замечательный страж! Смотрите! Тарам-па-па, тарам-парам-пам-пам! Станцуем танец с мечами^[5]? Есть на что поглядеть, Курт!
   Курт. Ну, давай лучше «Марш бояр»!
   Капитан. Неужто знаешь?.. Алис в фартуке, иди сюда, сыграй нам! Иди, я сказал!
   Алис неохотно подходит к пианино.
   (Щиплет ее за руку.) Наговорила про меня гадостей!
   Алис. Я?
   Курт отворачивается.
   Алис играет «Марш бояр».
   Капитан по другую сторону письменного стола изображает что-то вроде венгерского танца, звенит шпорами и падает на пол. Курт и Алис, которая доигрывает марш до конца, ничего не замечают.
   Алис (не оборачиваясь). Повторить?
   Молчание.
   (Поворачивается и видит лежащего без сознания Капитана, скрытого от зрителя письменным столом.) Господи Иисусе! (Стоя со скрещенными на груди руками, шумно вздыхает, словно бы с благодарностью и облегчением.)
   Курт (оборачивается, бросается к Капитану). Что такое? Что случилось?
   Алис (напряжена до предела). Он умер?
   Курт. Не знаю! Помоги!
   Алис (не двигается с места). Не могу притронуться к нему… Он мертв?
   Курт. Нет, жив!
   Алис вздыхает.
   Курт помогает Капитану встать и сесть в кресло.

* * *

   Капитан. Что произошло?
   Молчание.
   Что произошло?
   Курт. Ты упал.
   Капитан. Что-то случилось?
   Курт. Ты упал на пол. Как ты сейчас?
   Капитан. Я? Да никак! Со мной все в порядке! Чего вы уставились?
   Алис. Ты болен!
   Капитан. Вздор! Играй, Али… Ох, вот опять! (Хватается за голову.)
   Алис. Видишь, ты болен!
   Капитан. Не ори! Простой обморок!
   Курт. Надо вызвать врача!.. Я иду звонить!..
   Капитан. Никаких врачей!
   Курт. Надо! Ради нас, иначе нам отвечать придется!
   Капитан. Пусть только явится, я выставлю его за дверь!.. Пристрелю!.. Ох, опять! (Хватается за голову.)
   Курт (направляется к правой двери). Я иду звонить! (Выходит.)

* * *

   Алис снимает с себя фартук.
   Капитан. Воды не подашь?
   Алис. Да уж деваться некуда! (Дает ему стакан с водой.)
   Капитан. Очень любезно с твоей стороны!
   Алис. Ты болен?
   Капитан. Извини, пожалуйста, что я нездоров.
   Алис. В таком случае, может, начнешь следить за собой?
   Капитан. Тебе, кажется, этого страшно не хочется!
   Алис. Да уж будь уверен!
   Капитан. Настала минута, которой ты так долго ждала!
   Алис. Да, и которая, как ты полагал, никогда не наступит!
   Капитан. Не злись на меня!

* * *

   Курт (входит справа). Прискорбно…
   Алис. Что он сказал?
   Курт. Дал отбой, безо всяких!
   Алис (Капитану). Вот к чему привела твоя безграничная спесь!
   Капитан. Мне, кажется, становится хуже!.. Вызови врача из города!
   Алис (подходит к телеграфу). Тогда воспользуемся телеграфом!
   Капитан (приподнимается, пораженный). Ты… умеешь… телеграфировать?
   Алис (телеграфирует). Умею!
   Капитан. Вот как?.. Ну что ж, давай!.. Какая лицемерка! (Курту.) Подойди, сядь рядом!
   Курт садится рядом с Капитаном.
   Возьми меня за руку! Того гляди грохнусь на пол, представляешь! Лечу куда-то вниз – поразительно!
   Курт. У тебя бывали раньше такие приступы?
   Капитан. Никогда!..
   Курт. Пока вы тут ждете ответа из города, я схожу к доктору и поговорю с ним. Он тебя прежде пользовал?
   Капитан. Пользовал!
   Курт. Стало быть, твой организм знает!.. (Идет к левой двери.)
   Алис. Ответ придет с минуты на минуту! Ты так добр, Курт! Только возвращайся поскорее!
   Курт. Ни секунды лишней не задержусь! (Выходит.)

* * *

   Капитан. Славный он человек, этот Курт! И так изменился!
   Алис. И в лучшую сторону! Только жалко его – угодил прямехонько в наш ад, и именно теперь.
   Капитан. С поздравлениями!.. Интересно, как у него самого дела? Ты обратила внимание, что он избегает рассказывать о себе?
   Алис. Обратила; правда, по-моему, его никто и не спрашивал!
   Капитан. Представляю, что у него за жизнь была!.. А у нас! Неужели все так живут?
   Алис. Вполне возможно, только, в отличие от нас, они в том не признаются!
   Капитан. Иногда мне кажется, что несчастья липнут исключительно к несчастным, а счастливые бегут от беды! Потому-то мы ничего, кроме несчастий, и не видели!
   Алис. А ты встречал хоть одного счастливого человека?
   Капитан. Дай подумать!.. Пожалуй, нет!.. Хотя да, встречал… Экмарки!
   Алис. Что ты такое говоришь! Ее ведь в прошлом году оперировали…
   Капитан. Верно! Ну, тогда не знаю… впрочем, вот – фон Краффты.
   Алис. Да, до пятидесяти лет они наслаждались семейной идиллией – достаток, уважение, хорошие дети, удачные браки. Потом появляется кузен, совершает преступление и попадает в тюрьму, со всеми вытекающими отсюда последствиями, – и конец миру и покою. Родовое имя обесчещено газетами… Из-за убийства, совершенного одним из Краффтов, знаменитое семейство не может больше показываться на людях; детей приходится забрать из школы… О Боже!