- Ничего, - глухо сказала она и поджала свои внезапно побледневшие и задрожавшие мелкой дрожью губы. На лице ее промелькнуло выражение, очень похожее на гримасу мучительной боли.
"А ведь мы с ней собратья по несчастью", - подумал Кевин, на все лады проклиная себя за несообразительность. Лишь с некоторым опозданием он вспомнил то, что было общеизвестно: как и ее покойная мать, Дейрдра не обладала колдовскими способностями. Из-за этого она чувствовала себя белой вороной в королевской семье, где все, как один, были Одаренными, а ее отец, король Бриан, владел загадочной фамильной Силой, которую, согласно преданиям, его далекий предок, король скоттов Гилломан, заполучил после смерти легендарного короля Артура, последнего из династии Пендрагонов. Несмотря на это (а скорее, благодаря этому - ведь простые люди побаиваются колдунов), Дейрдра пользовалась большой любовью у народа и была, вне всяких сомнений, самой популярной личностью из всех ныне здравствующих членов королевского дома Лейнстеров. О ней говорили разное, но всегда хорошее; даже ее недостатки рассматривались как продолжение ее несомненных достоинств, вроде тех обязательных исключений, лишь подтверждающих общее правило. Однако Кевин сильно сомневался, что всеобщая любовь и поклонение в достаточной мере компенсировали Дейрдре ее врожденную неполноценность.
- Знаешь, а ведь мы с тобой собратья по несчастью, - после неловкой паузы задумчиво произнесла она, и Кевин поразился, как точно Дейрдра повторила его мысль, вплоть до того, что сказала "собратья", а не "товарищи", и в каждое слово вложила те же самые эмоции, что и он. - Но хватит об этом. По-моему, мы выбрали не лучшую тему для разговора. - Она залпом осушила кубок (теперь уже ее манеры оставляли желать лучшего) и спросила: - Как давно ты живешь в Лохланне?
- Скоро будет месяц, - с облегчением ответил Кевин, чувствуя, что вновь обретает твердую почву под ногами. - Я приехал в Каэр-Сейлген в середине марта.
- И, похоже, не очень спешишь представляться моему отцу.
- На это есть свои причины.
- Какие?
- Я не хочу оказаться при дворе в глупом положении человека, в глаза не видевшего то, чем владеет, и не ведающего о заботах своих подданных. Поэтому я решил сначала осмотреть свои владения, чтобы хоть в общих чертах иметь представление о том, что я получил в наследство, и лишь затем явиться к королю.
Подумав немного, Дейрдра кивнула.
- Пожалуй, ты прав, этого я не учла. Следует признать, что ты поступил очень разумно.
Она встала и неуверенной поступью направилась к кромке воды, чтобы вымыть после еды руки, но на полпути вдруг споткнулась и наверняка упала бы, не успей Кевин в последний момент подхватить ее.
- Что случилось, Дейрдра? - обеспокоенно спросил он, все крепче и крепче обнимая ее. - Тебе плохо?
Дейрдра подняла к нему лицо и томно улыбнулась.
- Нет, мне хорошо. Просто у меня закружилась голова. Я слишком много выпила, я пьяная... - Она положила ему руки на плечи, всем телом прижалась к нему и страстно прошептала: - Боже, как мне хорошо! Если бы ты знал, как я истосковалась по ласке, если бы ты знал... Ты хочешь меня, правда?
- Да! Да! - млея, ответил Кевин и лишь затем понял, что он сказал. Но... ведь...
- Я тоже хочу тебя, милый. Очень хочу.
Ее губы потянулись к его губам. Кевин не был уверен, стоит ли ему делать это, то есть он был полностью уверен, что ему не следует пользоваться состоянием Дейрдры, что он обязан отстранить ее от себя, но это оказалось выше его сил. Он ответил на ее жаркий и жадный поцелуй, и весь окружающий мир померк в его глазах, затуманенных страстью...
2
Большое плоскодонное судно, богато убранное, все в позолоте, медленно плыло вниз по течению Боанн - главной водной артерии Лайонесса, пересекавшей всю страну с севера на юг. Вдоль обоих берегов реки не спеша продвигались, сопровождая корабль, два отряда вооруженных всадников. Встречные рыбаки и крестьяне из близлежащих сел приветствовали процессию громкими и радостными криками - простой народ Лайонесса очень любил Дейрдру.
Кевин сидел на скамье у правого борта и угрюмо смотрел вдаль. Он тоже любил Дейрдру, и гораздо сильнее, чем ему хотелось бы ее любить. В те редкие моменты, когда ее не было рядом и у него появлялась возможность более или менее трезво оценить свое нынешнее состояние, он приходил к выводу, что полностью потерял голову и ведет себя, как законченный идиот. Однако стоило Дейрдре появиться, и Кевин мигом забывал о всех своих сомнениях и чувствовал себя безмерно счастливым человеком. Только однажды, в первый же день, он попытался поговорить с ней об их будущем, после чего уже не испытывал желания вновь затрагивать эту тему...
Они лежали рядышком в густой траве, охваченные приятной усталостью. Кевин лениво поглаживал длинные волнистые волосы Дейрдры и с наслаждением вдыхал их пьянящий аромат. Все происшедшее явилось для него каким-то радостным потрясением, и, хотя Дейрдра была далеко не первой его женщиной, близость с ней доставила ему такое блаженство, какого он не знал еще никогда и ни с кем. Нельзя сказать, что в ее ласках было что-то особенное; они выказывали достаточный (но не очень большой) опыт в таких делах и, на взгляд Кевина, были чересчур пылкими и агрессивными для женщины. Но неожиданно для себя он обнаружил, что ему нравится в ней и этот пыл, и эта агрессивность, ему нравится в ней решительно все, и он совсем не хочет, чтобы она изменилась, стала другой - даже в части, не соответствующей его вкусам. Такая уступчивость с его стороны, терпимость ко всем ее возможным недостаткам, безоговорочная готовность принять ее такой, какая она есть, могли иметь только одно объяснение - он влюбился. Влюбился внезапно и без памяти... И, кажется, зря.
- Боюсь, мы совершили ошибку, - сказал Кевин, хмурясь.
Дейрдра распахнула глаза и вопросительно поглядела на него.
- Ты о чем?
- О том, что случилось. Нам не следовало этого делать.
- Почему?
- Ты слишком много выпила и не вполне отдаешь себе отчет в своих поступках.
- Что за вздор! Скажи еще, что ты соблазнил меня. - Она коротко рассмеялась. - Я сама напросилась, потому что...
- Потому что? - повторил Кевин с вопросительной интонацией.
- Ну, ты очень милый, хороший, красивый, а я... я так нуждалась в ласке и нежности... И сейчас нуждаюсь. - Дейрдра провела ладонью по его щеке. - Поцелуй меня, мой кареглазый принц.
Кевин не мог отказать ей, впрочем, и не хотел. Он привлек ее к себе и нежно прижался губами к ее губам.
- Если твой отец узнает...
- И ничегошеньки он не сделает, - сказала Дейрдра, игриво покусывая его за плечо. - Только слегка пожурит меня - если узнает. Это раньше он бросал в темницу всех моих парней, но когда тюрьмы переполнились, ему волей-неволей пришлось объявить амнистию.
Это была шутка, но Кевин понял намек. По правде говоря, он был даже рад, что не стал соблазнителем невинной девушки. Это позволяло надеяться, что, узнав о случившемся, король, возможно, не сразу оторвет ему голову, а сначала потребует объяснений и примет во внимание смягчающие обстоятельства... Впрочем, сам Кевин, будь у него такая дочь, как Дейрдра, прибил бы любого, кто осмелился бы переспать с ней вне брака безразлично, первый тот или десятый.
- Дейрдра, - сказал он, взвесив все "за" и "против". - Теперь я должен жениться на тебе.
Она немного отстранилась от него и серьезно посмотрела ему в глаза.
- Должен? Это как в сентиментальных рыцарских романах? Ну, вроде "наше прегрешение может искупить только немедленный брак". Да?
- Нет, Дейрдра. Я должен, потому что не смогу жить без тебя. Может, тебе это покажется забавным, но я полюбил тебя с первого взгляда, еще не зная, кто ты.
- Мне это не кажется забавным. Напротив, это так трогательно и романтично, что я, чего доброго, разревусь, - ответила Дейрдра без тени насмешки или цинизма. Ее взгляд потускнел, и она действительно всхлипнула. - Спасибо, Кевин. Ты первый, у кого хватило то ли смелости, то ли глупости предложить мне это.
- Первый? - удивился Кевин.
- Да... То есть, первый из тех, кто... ну, ты понимаешь.
- Понимаю, - сказал Кевин, чувствуя себя крайне неловко. Теперь он пожалел, что не стал соблазнителем невинной девушки. Мысль о том, что у Дейрдры были другие мужчины, неожиданно причинила ему боль, которая оказалась сильнее, чем страх перед гневом короля.
- Ты ревнуешь? - спросила Дейрдра.
- Да, - честно признался он. - Страшно ревную. Я знаю, что это глупо, но ничего не могу поделать с собой. Я готов убить всякого, кто...
Кевин не закончил, так как в этот момент Дейрдра резко отпрянула от него и влепила ему звонкую пощечину. Потом перевернулась ничком и горько зарыдала.
- Никогда... - произнесла она, захлебываясь слезами. - Никогда не говори этого... Не смей даже думать об этом!..
Кевин озадаченно смотрел на нее, не решаясь спросить, в чем дело. Наконец Дейрдра успокоилась, вновь придвинулась к нему и зарылась лицом на его груди.
- Ты дурак, - сказала она глухо. - Дурак, что влюбился в меня. У тебя нет никаких шансов.
- Но почему? - мягко спросил Кевин. - Разве я не нравлюсь тебе?
- Ты дурак, - повторила Дейрдра. - А я дура. Я дура, потому что ты нравишься мне. Потому что я действительно могу полюбить тебя... Боже, какая я дура!
- Вот видишь, - с наигранной бодростью произнес Кевин. - Мы просто созданы друг для друга. Я дурак, а ты дура - два сапога пара.
- Но самый большой дурак из всех дураков, - будто не слыша его, продолжала Дейрдра, - это мой отец. Он дурак, что женился на моей матери, и дважды дурак, что не хочет усыновлять Колина. Он настаивает на том, чтобы я вышла замуж за одного из наших Одаренных и родила наследника престола.
- А ты не хочешь этого?
- Нет, не хочу. Мне милее такие, как ты, но... - Она снова всхлипнула. - Но с другой стороны, я хочу быть матерью, хочу иметь детей, а у нас с тобой вряд ли будут дети.
- Но почему же, обязательно будут. Если, конечно, мы постараемся, а с этим я не предвижу никаких проблем.
Дейрдра тяжело вздохнула.
- Ты глупый, наивный провинциал, Кевин. Ведь я не простая неодаренная. Я полукровка, будь оно проклято! Сама я не обладаю Даром, но мои дети будут Одаренными... если Одаренным будет их отец. В противном случае у меня вовсе не будет детей.
- Но ведь у твоих отца с матерью...
- Да, к великому моему несчастью. Если бы у них была хоть капля жалости ко мне, они задушили бы меня еще в колыбели.
- Не говори так, Дейрдра.
- Я говорю, что думаю. - Она поцеловала Кевина в губы, затем долго смотрела ему в глаза с нежностью и печалью. - Господи, какой ты милый! Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня.
- Я не страдаю, - не очень уверенно возразил Кевин. - Я просто люблю тебя.
Дейрдра поднялась и, стоя на коленях, принялась собирать свою разбросанную на траве одежду.
- Тебе страшно не повезло, что мы встретились, - сказала она. - Если бы я не сбилась с пути...
- Да, кстати. Как ты вообще здесь оказалась? - с некоторым опозданием поинтересовался Кевин. - И что ты делала в Готланде?
- Главным образом скрывалась от преследователей, - ответила Дейрдра, глядя на ворох своей одежды с нерешительным видом, будто взвешивая в уме, одеваться ей или нет. - Меня похитили по приказу готийского короля, но мне удалось бежать.
Кевин рывком вскочил.
- Тебя похитили?!
- Да, но это уже позади. Аларик Готийский не получит ни меня, ни моей крови.
- Крови?! - пораженно переспросил Кевин. - Он что, вампир?
Дейрдра оставила в покое свою одежду и рассмеялась, однако в смехе ее было больше горечи, чем веселья.
- О нет, он не вампир, он могущественный колдун. Судя по разговорам моих похитителей, король Аларик собирался навести через меня порчу на моего отца.
- О боже!.. Но как?
- Обыкновенное колдовство. Чтобы навести порчу на человека, нужна его кровь или частичка плоти - но живая. Наиболее эффективно порча наводится через кровь, однако вне организма она быстро разлагается и спустя несколько часов становится совершенно непригодной для колдовства, не говоря уж о том, что ее трудно раздобыть. Поэтому чаще всего с этой целью используют обрезки ногтей или волосы. Так извели моего брата Гандара. Ты слышал об этом?
Кевин утвердительно кивнул. Единственный сын короля Бриана, принц Гандар, умер десять лет назад от затяжной болезни с явными признаками умышленной порчи. Веские подозрения в причастности к этому злодеянию падали на младшего брата короля, Уриена, но никаких доказательств его вины найдено не было. А спустя несколько месяцев Уриен Лейнстер погиб от несчастного случая на охоте, и теперь уже в его смерти подозревали короля. Положение было тем более щекотливым, что ныне наследником престола, в виду отсутствия у Дейрдры детей, являлся старший сын Уриена - Эмрис Лейнстер.
- Поэтому готийский король и организовал мое похищение, - между тем продолжала Дейрдра. - Ведь я плоть и кровь отца, живая плоть и кровь. Мой отец могущественный маг, он владеет нашей фамильной Силой, так что посредством обрезков ногтей или клочка волос его никак не проймешь. А вот если использовать для колдовства против него мою кровь, то авось что-то и получилось бы.
Кевина передернуло от ужаса. Он порывисто обнял Дейрдру и крепко прижал ее к своей груди.
- Милая, дорогая, любимая, - страстно прошептал он. - Какое счастье, что ты сбежала! - Подумав немного, он спросил: - А как тебе это удалось?
- Да так, просто. Сбежала и все тут.
На этом их разговор прервался. Дейрдра поцеловала Кевина с таким жаром, с таким пылом, с такой страстью, что он мигом позабыл обо всех своих тревогах...
Корабль приближался к Димилиоку, третьему по величине городу Лайонесса, столице провинции Новый Корнуолл. Там Дейрдру ожидала торжественная встреча, а для Кевина это прежде всего означало, что их идиллия закончена. В Лохланне Дейрдра провела целую неделю, и всю эту неделю каждую ночь они любили друг друга. И во время путешествия вниз по реке они тайно встречались по ночам, а это еще полмесяца, но теперь... В Димилиоке они пересядут на другое судной, побольше и пороскошнее, Дейрдра окажется в окружении родственников и придворных, а он отойдет на второй план. Он, конечно, будет иметь беспрепятственный доступ к ней, однако нынешняя их близость и непринужденность в отношениях останутся в прошлом.
По своему официальному статусу Кевин находился на верхней ступени иерархической лестницы, в рядах так называемой королевской знати. По законам и обычаям Лайонесса названное родство ничем не уступало кровному, а поскольку Кевин был по всей форме усыновлен бездетным лордом Шоном Майги, а после его смерти стал герцогом Лохланнским, то и относились к нему в полном соответствии с его высоким положением, хотя и с некоторой прохладцей. Кевину давали понять - теперь уже тонко и ненавязчиво, не так откровенно, как в бытность его на острове, и тем не менее вполне определенно и недвусмысленно, - что он, рожденный неизвестно кем, неизвестно от кого и неизвестно где, здесь он чужак и чужаком останется до конца дней своих. Это, в числе прочего, и отдаляло его от Дейрдры. Лайонессцы - и знать, и простолюдины - вряд ли захотят, чтобы мужем их принцессы, всеобщей любимицы, стал какой-то подкидыш, пусть даже правитель одного из крупнейших княжеств страны.
Впрочем, не это было главное. Пропасть между Кевином и Дейрдрой углубляло еще одно обстоятельство, жестокое в своей неумолимой объективности, неподвластное человеческой воле. Дейрдра не была простой неодаренной, она была полукровкой, а это значило, что ее брак с мужчиной, не обладающим колдовским Даром, скорее всего, окажется бесплодным. Но даже если случится чудо, и у нее родятся дети, то все они, как и их мать, будут полукровками и не смогут претендовать на престол. Таков был закон - принц, лишенный Дара, не может стать королем, - закон суровый, но справедливый...
Мрачные размышления Кевина прервало появление Дейрдры. Она была одета в изумительной красоты платье из золотой парчи с глубоким вырезом, открывавшим взору верхнюю часть ее небольших упругих грудей. Половина ее роскошных волос была заплетена в косы, уложенные на голове в виде венка или, скорее, короны, а остальные волосы были собраны за спиной в сеточку. Она уже подготовилась к прибытию в Димилиок и, надо сказать, основательно. Ее естественная красота, подчеркнутая малой толикой косметики и восхитительным нарядом, производила поистине сногсшибательное впечатление.
Дейрдра грациозно опустилась на скамью рядом с Кевином и произнесла своим нежным грудным контральто:
- Ну вот, опять ты хмуришься. Тебя, как малого ребенка, нельзя оставлять без присмотра ни на минуту. Скажи мне, что тебя гнетет?
- Ты сама знаешь, - сдержанно ответил Кевин, с трудом преодолевая возникшее вдруг желание схватить ее в объятия и поцеловать на виду у всей свиты. - Ты хорошо знаешь, что меня гнетет.
Внешне он казался невозмутимым, но Дейрдра странным образом догадалась, что у него на уме. Это было уже не впервые - с самого начала между ними установилась какая-то невидимая, неосязаемая связь, и порой они были способны угадывать самые потаенные мысли друг друга.
- Только без глупостей, - тихо предупредила Дейрдра. - Прошу тебя. Всем уже известно, что мы с тобой близки, шила в мешке не утаишь, но и афишировать это вряд ли разумно.
- А если бы я попытался, ты отбивалась бы?
- Нет, конечно. Это было бы смешно.
Некоторое время они молча смотрели на запад, где постепенно разгоралось зарево заката. А южнее, впереди по курсу корабля, из-за горизонта поднимались башни приближавшегося города.
- Хочешь знать, как мне удалось бежать от похитителей? - внезапно спросила Дейрдра.
- Ну?
- Мне помог один из них. Я влюбила его в себя, вскружила ему голову, пообещала, что отец вознаградит его, если он поможет мне вернуться домой целой и невредимой, да и я в долгу не останусь. Мы бежали вместе, а потом я убила его.
- Вот как? - Кевин удивленно приподнял бровь. - Почему?
- Мне было противно, Кевин. Ты даже не представляешь... - Дейрдра зябко поежилась. - Он был хорошим шпионом, с его помощью я без труда добралась бы до границы и уже давно была бы дома. Но я не смогла заставить себя переспать с ним, это оказалось выше моих сил. Когда он полез ко мне, я выхватила его пистоль и выстрелила ему в лицо. Затем так испугалась, что вскочила на лошадь и умчалась, куда глаза глядят. По счастью, к седлу была приторочена сумка с едой, которой мне хватило ровно настолько, чтобы добраться до Лохланна. Вот правда о моем побеге - но ее я не расскажу никому, даже отцу.
- Ты не совершила ничего предосудительного.
- А если бы я отдалась ему, что бы ты сказал?
- То же самое.
Дейрдра покачала головой.
- По крайней мере, тогда бы я поступила честно. А так я обманула его... и убила.
- Он был врагом.
- Да, но он помог мне.
- Он участвовал в твоем похищении и сам был причиной своих бед.
- Он только выполнял приказы своего короля, а потом изменил ему, поддавшись на мои уговоры, поверив моим обещаниям.
- Ты была в отчаянном положении, - продолжал убеждать ее Кевин. Тебе не в чем упрекнуть себя.
- Так то оно так, но с другой стороны... Я ведь собиралась отдаться ему, правда! Я думала, что мне это будет раз плюнуть, ведь я... - Тут она осеклась и покраснела. - В общем, я поступила как нахальная шлюха, которая, получив деньги вперед, не захотела их отрабатывать.
- М-да, - сказал Кевин. - Странный у тебя взгляд на вещи.
- Какой уж есть... - Дейрдра на минуту задумалась, затем, казалось бы, без всякой связи с предыдущим произнесла: - При дворе ты встретишься с неким Браном Эриксоном, бароном Ховелом...
- Кто он такой?
- Очень опасный человек. Чрезвычайно опасный.
Когда под радостные восклицания толпы, громогласные здравицы герольдов и беспорядочные завывания труб корабль пришвартовался к причалу в димилиокском порту, на его борт в сопровождении свиты празднично разодетых дворян взошли два молодых человека.
Старший из них, лет двадцати семи, был высокий голубоглазый брюнет крепкого телосложения, с ястребиным носом, чересчур тонкими губами и непропорционально маленьким безвольным ртом. В его манерах проглядывалась скорее надменность, чем подлинная властность, а взгляд выдавал в нем серую посредственность, тщательно (и тщетно) скрываемую под маской высокомерия и неуместной горделивости. Одет он был не так броско, как окружавшие его дворяне, но эта кажущаяся скромность не обманула Кевина. Платье вельможи было пошито из лучших сортов бархата и шелка, манжеты и воротник были украшены тончайшими кружевами, а шпага на шитой серебром перевязи стоила, пожалуй, больше, чем оружие всех его приближенных вместе взятых.
Младший, юноша лет двадцати со светло-каштановыми волосами, был одет просто скромно. Его лицо, не имея сколь-нибудь значительных изъянов, в целом было некрасивым, хоть и не отталкивающим. Был он среднего роста, с нескладной, немного угловатой фигурой и явно не производил впечатление крепыша. Желтизна на среднем и указательном пальцах его правой руки свидетельствовала о его пристрастии к курению, а болезненный цвет лица и тени под глазами определенно говорили о том, что эта вредная привычка плохо сказывается на его и без того слабом здоровье. Его серые со стальным оттенком глаза смотрели на Дейрдру с робкой нежностью, которая странным образом гармонировала с уверенным видом человека, привыкшего отдавать приказы и добиваться их беспрекословного исполнения.
Хотя главным из двоих был, безусловно, младший, первым, очевидно следуя протоколу, заговорил старший.
- Безмерно рад видеть вас целой и невредимой, дражайшая кузина, - с наигранным и, как показалось Кевину, насквозь фальшивым воодушевлением произнес он, отвесив Дейрдре церемонный поклон.
- Хотелось бы надеяться, что радость ваша искренняя, кузен Эмрис, холодно ответила она, всем своим видом показывая, что не верит ни единому его слову. Затем обратила свой взгляд на младшего и приветливо улыбнулась ему.
- Я счастлив, что все обошлось, Дейрдра, - сказал тот с теплотой в голосе.
Дейрдра протянула ему руку, которую он галантно поцеловал.
- Вот в твоей искренности я ничуть не сомневаюсь, - сказала она. Обращение на ты в официальной обстановке ни в коей мере не было проявлением фамильярности, оно лишь подчеркивало разницу в отношении Дейрдры к своим собеседникам. Лайонесские аристократы вообще редко употребляли множественное число, обращаясь к равным себе по возрасту и занимаемому положению.
Покончив с приветствиями, Дейрдра отступила немного в сторону и взяла Кевина за локоть.
- Знакомьтесь господа: лорд Кевин Мак Шон, герцог Лохланнский. Прошу любить и жаловать. - Она сделала паузу и взглянула на Кевина. - Позвольте вам представить, милорд, моих двоюродных братьев - принца Эмриса Лейнстера, наследника престола, и Колина Лейнстера, лорда-наместника Нового Корнуолла, хозяина этого города, чьим радушным гостеприимством мы намерены воспользоваться.
Тонкие губы Эмриса растянулись в холодной усмешке, он небрежно кивнул. Колин же напротив - доброжелательно улыбнулся ему. Некрасивое лицо младшего принца, как ни странно, располагало к себе и даже начинало казаться привлекательным.
- Рад познакомиться с сыном лорда Шона Майги, - произнес Колин. - Я был очень привязан к вашему отцу, герцог. Надеюсь, мы с вами станем добрыми друзьями.
- Я в этом уверен, мой принц, - вежливо ответил Кевин.
- Полагаю, сестрица, - с противной ухмылочкой отозвался Эмрис, - ваше целомудрие не слишком пострадало во всей этой передряге?
Колин метнул на старшего брата гневный взгляд, и тот, казалось, не на шутку испугался, а на лице его отразилось замешательство и неподдельное сожаление за некстати вырвавшиеся слова. Внимание присутствующих тут же переключилось с Дейрдры на принцев: похоже, все ожидали, что хилый слабачок Колин сейчас проучит своего крепыша-братца. У Кевина так и чесались руки влепить Эмрису пощечину, но любопытство превозмогло в нем гнев, и он отказался от этой затеи, тем более что Дейрдра совсем не выглядела смущенной, только глаза ее сузились и потемнели.
Вдруг Эмрис высунул язык, словно собираясь кого-то подразнить, и крепко сжал его зубами. Брызнула кровь, лицо наследника престола исказила гримаса боли, а на его глазах выступили слезы. В окружении принцев послышались сдержанные смешки, стоявшие на молу дамы захихикали, а члены команды корабля, слуги и немногочисленные дворяне из свиты Кевина украдкой засмеялись. Эмриса здесь явно не любили, и никто ему не сочувствовал. А причиной его столь странного поведения, как догадался Кевин, был Колин, который слыл могущественным и весьма искусным чародеем. С его стороны это была, конечно, ребяческая выходка, но тем не менее довольно эффектная.
Когда побагровевший от боли, стыда и унижения Эмрис спрятал свой вспухший и окровавленный язык во рту, Дейрдра, как ни в чем не бывало, невозмутимо произнесла:
- Своей свободой и избавлением от грозившей мне участи я всецело обязана лорду Кевину Мак Шону. Это он вызволил меня из рук готийцев.
Кевину вряд ли удалось бы совладать со своим изумлением, не сработай вновь та удивительная связь между ними. За несколько секунд до того он уже знал, что она собирается сказать, и знал, почему; и когда она сказала это, он лишь опустил в смущении глаза, что было воспринято присутствующими, как проявление скромности.
- Так вот оно что! - сказал Колин и с уважением поглядел на Кевина. А я-то все думал: как тебе удалось бежать?
"А ведь мы с ней собратья по несчастью", - подумал Кевин, на все лады проклиная себя за несообразительность. Лишь с некоторым опозданием он вспомнил то, что было общеизвестно: как и ее покойная мать, Дейрдра не обладала колдовскими способностями. Из-за этого она чувствовала себя белой вороной в королевской семье, где все, как один, были Одаренными, а ее отец, король Бриан, владел загадочной фамильной Силой, которую, согласно преданиям, его далекий предок, король скоттов Гилломан, заполучил после смерти легендарного короля Артура, последнего из династии Пендрагонов. Несмотря на это (а скорее, благодаря этому - ведь простые люди побаиваются колдунов), Дейрдра пользовалась большой любовью у народа и была, вне всяких сомнений, самой популярной личностью из всех ныне здравствующих членов королевского дома Лейнстеров. О ней говорили разное, но всегда хорошее; даже ее недостатки рассматривались как продолжение ее несомненных достоинств, вроде тех обязательных исключений, лишь подтверждающих общее правило. Однако Кевин сильно сомневался, что всеобщая любовь и поклонение в достаточной мере компенсировали Дейрдре ее врожденную неполноценность.
- Знаешь, а ведь мы с тобой собратья по несчастью, - после неловкой паузы задумчиво произнесла она, и Кевин поразился, как точно Дейрдра повторила его мысль, вплоть до того, что сказала "собратья", а не "товарищи", и в каждое слово вложила те же самые эмоции, что и он. - Но хватит об этом. По-моему, мы выбрали не лучшую тему для разговора. - Она залпом осушила кубок (теперь уже ее манеры оставляли желать лучшего) и спросила: - Как давно ты живешь в Лохланне?
- Скоро будет месяц, - с облегчением ответил Кевин, чувствуя, что вновь обретает твердую почву под ногами. - Я приехал в Каэр-Сейлген в середине марта.
- И, похоже, не очень спешишь представляться моему отцу.
- На это есть свои причины.
- Какие?
- Я не хочу оказаться при дворе в глупом положении человека, в глаза не видевшего то, чем владеет, и не ведающего о заботах своих подданных. Поэтому я решил сначала осмотреть свои владения, чтобы хоть в общих чертах иметь представление о том, что я получил в наследство, и лишь затем явиться к королю.
Подумав немного, Дейрдра кивнула.
- Пожалуй, ты прав, этого я не учла. Следует признать, что ты поступил очень разумно.
Она встала и неуверенной поступью направилась к кромке воды, чтобы вымыть после еды руки, но на полпути вдруг споткнулась и наверняка упала бы, не успей Кевин в последний момент подхватить ее.
- Что случилось, Дейрдра? - обеспокоенно спросил он, все крепче и крепче обнимая ее. - Тебе плохо?
Дейрдра подняла к нему лицо и томно улыбнулась.
- Нет, мне хорошо. Просто у меня закружилась голова. Я слишком много выпила, я пьяная... - Она положила ему руки на плечи, всем телом прижалась к нему и страстно прошептала: - Боже, как мне хорошо! Если бы ты знал, как я истосковалась по ласке, если бы ты знал... Ты хочешь меня, правда?
- Да! Да! - млея, ответил Кевин и лишь затем понял, что он сказал. Но... ведь...
- Я тоже хочу тебя, милый. Очень хочу.
Ее губы потянулись к его губам. Кевин не был уверен, стоит ли ему делать это, то есть он был полностью уверен, что ему не следует пользоваться состоянием Дейрдры, что он обязан отстранить ее от себя, но это оказалось выше его сил. Он ответил на ее жаркий и жадный поцелуй, и весь окружающий мир померк в его глазах, затуманенных страстью...
2
Большое плоскодонное судно, богато убранное, все в позолоте, медленно плыло вниз по течению Боанн - главной водной артерии Лайонесса, пересекавшей всю страну с севера на юг. Вдоль обоих берегов реки не спеша продвигались, сопровождая корабль, два отряда вооруженных всадников. Встречные рыбаки и крестьяне из близлежащих сел приветствовали процессию громкими и радостными криками - простой народ Лайонесса очень любил Дейрдру.
Кевин сидел на скамье у правого борта и угрюмо смотрел вдаль. Он тоже любил Дейрдру, и гораздо сильнее, чем ему хотелось бы ее любить. В те редкие моменты, когда ее не было рядом и у него появлялась возможность более или менее трезво оценить свое нынешнее состояние, он приходил к выводу, что полностью потерял голову и ведет себя, как законченный идиот. Однако стоило Дейрдре появиться, и Кевин мигом забывал о всех своих сомнениях и чувствовал себя безмерно счастливым человеком. Только однажды, в первый же день, он попытался поговорить с ней об их будущем, после чего уже не испытывал желания вновь затрагивать эту тему...
Они лежали рядышком в густой траве, охваченные приятной усталостью. Кевин лениво поглаживал длинные волнистые волосы Дейрдры и с наслаждением вдыхал их пьянящий аромат. Все происшедшее явилось для него каким-то радостным потрясением, и, хотя Дейрдра была далеко не первой его женщиной, близость с ней доставила ему такое блаженство, какого он не знал еще никогда и ни с кем. Нельзя сказать, что в ее ласках было что-то особенное; они выказывали достаточный (но не очень большой) опыт в таких делах и, на взгляд Кевина, были чересчур пылкими и агрессивными для женщины. Но неожиданно для себя он обнаружил, что ему нравится в ней и этот пыл, и эта агрессивность, ему нравится в ней решительно все, и он совсем не хочет, чтобы она изменилась, стала другой - даже в части, не соответствующей его вкусам. Такая уступчивость с его стороны, терпимость ко всем ее возможным недостаткам, безоговорочная готовность принять ее такой, какая она есть, могли иметь только одно объяснение - он влюбился. Влюбился внезапно и без памяти... И, кажется, зря.
- Боюсь, мы совершили ошибку, - сказал Кевин, хмурясь.
Дейрдра распахнула глаза и вопросительно поглядела на него.
- Ты о чем?
- О том, что случилось. Нам не следовало этого делать.
- Почему?
- Ты слишком много выпила и не вполне отдаешь себе отчет в своих поступках.
- Что за вздор! Скажи еще, что ты соблазнил меня. - Она коротко рассмеялась. - Я сама напросилась, потому что...
- Потому что? - повторил Кевин с вопросительной интонацией.
- Ну, ты очень милый, хороший, красивый, а я... я так нуждалась в ласке и нежности... И сейчас нуждаюсь. - Дейрдра провела ладонью по его щеке. - Поцелуй меня, мой кареглазый принц.
Кевин не мог отказать ей, впрочем, и не хотел. Он привлек ее к себе и нежно прижался губами к ее губам.
- Если твой отец узнает...
- И ничегошеньки он не сделает, - сказала Дейрдра, игриво покусывая его за плечо. - Только слегка пожурит меня - если узнает. Это раньше он бросал в темницу всех моих парней, но когда тюрьмы переполнились, ему волей-неволей пришлось объявить амнистию.
Это была шутка, но Кевин понял намек. По правде говоря, он был даже рад, что не стал соблазнителем невинной девушки. Это позволяло надеяться, что, узнав о случившемся, король, возможно, не сразу оторвет ему голову, а сначала потребует объяснений и примет во внимание смягчающие обстоятельства... Впрочем, сам Кевин, будь у него такая дочь, как Дейрдра, прибил бы любого, кто осмелился бы переспать с ней вне брака безразлично, первый тот или десятый.
- Дейрдра, - сказал он, взвесив все "за" и "против". - Теперь я должен жениться на тебе.
Она немного отстранилась от него и серьезно посмотрела ему в глаза.
- Должен? Это как в сентиментальных рыцарских романах? Ну, вроде "наше прегрешение может искупить только немедленный брак". Да?
- Нет, Дейрдра. Я должен, потому что не смогу жить без тебя. Может, тебе это покажется забавным, но я полюбил тебя с первого взгляда, еще не зная, кто ты.
- Мне это не кажется забавным. Напротив, это так трогательно и романтично, что я, чего доброго, разревусь, - ответила Дейрдра без тени насмешки или цинизма. Ее взгляд потускнел, и она действительно всхлипнула. - Спасибо, Кевин. Ты первый, у кого хватило то ли смелости, то ли глупости предложить мне это.
- Первый? - удивился Кевин.
- Да... То есть, первый из тех, кто... ну, ты понимаешь.
- Понимаю, - сказал Кевин, чувствуя себя крайне неловко. Теперь он пожалел, что не стал соблазнителем невинной девушки. Мысль о том, что у Дейрдры были другие мужчины, неожиданно причинила ему боль, которая оказалась сильнее, чем страх перед гневом короля.
- Ты ревнуешь? - спросила Дейрдра.
- Да, - честно признался он. - Страшно ревную. Я знаю, что это глупо, но ничего не могу поделать с собой. Я готов убить всякого, кто...
Кевин не закончил, так как в этот момент Дейрдра резко отпрянула от него и влепила ему звонкую пощечину. Потом перевернулась ничком и горько зарыдала.
- Никогда... - произнесла она, захлебываясь слезами. - Никогда не говори этого... Не смей даже думать об этом!..
Кевин озадаченно смотрел на нее, не решаясь спросить, в чем дело. Наконец Дейрдра успокоилась, вновь придвинулась к нему и зарылась лицом на его груди.
- Ты дурак, - сказала она глухо. - Дурак, что влюбился в меня. У тебя нет никаких шансов.
- Но почему? - мягко спросил Кевин. - Разве я не нравлюсь тебе?
- Ты дурак, - повторила Дейрдра. - А я дура. Я дура, потому что ты нравишься мне. Потому что я действительно могу полюбить тебя... Боже, какая я дура!
- Вот видишь, - с наигранной бодростью произнес Кевин. - Мы просто созданы друг для друга. Я дурак, а ты дура - два сапога пара.
- Но самый большой дурак из всех дураков, - будто не слыша его, продолжала Дейрдра, - это мой отец. Он дурак, что женился на моей матери, и дважды дурак, что не хочет усыновлять Колина. Он настаивает на том, чтобы я вышла замуж за одного из наших Одаренных и родила наследника престола.
- А ты не хочешь этого?
- Нет, не хочу. Мне милее такие, как ты, но... - Она снова всхлипнула. - Но с другой стороны, я хочу быть матерью, хочу иметь детей, а у нас с тобой вряд ли будут дети.
- Но почему же, обязательно будут. Если, конечно, мы постараемся, а с этим я не предвижу никаких проблем.
Дейрдра тяжело вздохнула.
- Ты глупый, наивный провинциал, Кевин. Ведь я не простая неодаренная. Я полукровка, будь оно проклято! Сама я не обладаю Даром, но мои дети будут Одаренными... если Одаренным будет их отец. В противном случае у меня вовсе не будет детей.
- Но ведь у твоих отца с матерью...
- Да, к великому моему несчастью. Если бы у них была хоть капля жалости ко мне, они задушили бы меня еще в колыбели.
- Не говори так, Дейрдра.
- Я говорю, что думаю. - Она поцеловала Кевина в губы, затем долго смотрела ему в глаза с нежностью и печалью. - Господи, какой ты милый! Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня.
- Я не страдаю, - не очень уверенно возразил Кевин. - Я просто люблю тебя.
Дейрдра поднялась и, стоя на коленях, принялась собирать свою разбросанную на траве одежду.
- Тебе страшно не повезло, что мы встретились, - сказала она. - Если бы я не сбилась с пути...
- Да, кстати. Как ты вообще здесь оказалась? - с некоторым опозданием поинтересовался Кевин. - И что ты делала в Готланде?
- Главным образом скрывалась от преследователей, - ответила Дейрдра, глядя на ворох своей одежды с нерешительным видом, будто взвешивая в уме, одеваться ей или нет. - Меня похитили по приказу готийского короля, но мне удалось бежать.
Кевин рывком вскочил.
- Тебя похитили?!
- Да, но это уже позади. Аларик Готийский не получит ни меня, ни моей крови.
- Крови?! - пораженно переспросил Кевин. - Он что, вампир?
Дейрдра оставила в покое свою одежду и рассмеялась, однако в смехе ее было больше горечи, чем веселья.
- О нет, он не вампир, он могущественный колдун. Судя по разговорам моих похитителей, король Аларик собирался навести через меня порчу на моего отца.
- О боже!.. Но как?
- Обыкновенное колдовство. Чтобы навести порчу на человека, нужна его кровь или частичка плоти - но живая. Наиболее эффективно порча наводится через кровь, однако вне организма она быстро разлагается и спустя несколько часов становится совершенно непригодной для колдовства, не говоря уж о том, что ее трудно раздобыть. Поэтому чаще всего с этой целью используют обрезки ногтей или волосы. Так извели моего брата Гандара. Ты слышал об этом?
Кевин утвердительно кивнул. Единственный сын короля Бриана, принц Гандар, умер десять лет назад от затяжной болезни с явными признаками умышленной порчи. Веские подозрения в причастности к этому злодеянию падали на младшего брата короля, Уриена, но никаких доказательств его вины найдено не было. А спустя несколько месяцев Уриен Лейнстер погиб от несчастного случая на охоте, и теперь уже в его смерти подозревали короля. Положение было тем более щекотливым, что ныне наследником престола, в виду отсутствия у Дейрдры детей, являлся старший сын Уриена - Эмрис Лейнстер.
- Поэтому готийский король и организовал мое похищение, - между тем продолжала Дейрдра. - Ведь я плоть и кровь отца, живая плоть и кровь. Мой отец могущественный маг, он владеет нашей фамильной Силой, так что посредством обрезков ногтей или клочка волос его никак не проймешь. А вот если использовать для колдовства против него мою кровь, то авось что-то и получилось бы.
Кевина передернуло от ужаса. Он порывисто обнял Дейрдру и крепко прижал ее к своей груди.
- Милая, дорогая, любимая, - страстно прошептал он. - Какое счастье, что ты сбежала! - Подумав немного, он спросил: - А как тебе это удалось?
- Да так, просто. Сбежала и все тут.
На этом их разговор прервался. Дейрдра поцеловала Кевина с таким жаром, с таким пылом, с такой страстью, что он мигом позабыл обо всех своих тревогах...
Корабль приближался к Димилиоку, третьему по величине городу Лайонесса, столице провинции Новый Корнуолл. Там Дейрдру ожидала торжественная встреча, а для Кевина это прежде всего означало, что их идиллия закончена. В Лохланне Дейрдра провела целую неделю, и всю эту неделю каждую ночь они любили друг друга. И во время путешествия вниз по реке они тайно встречались по ночам, а это еще полмесяца, но теперь... В Димилиоке они пересядут на другое судной, побольше и пороскошнее, Дейрдра окажется в окружении родственников и придворных, а он отойдет на второй план. Он, конечно, будет иметь беспрепятственный доступ к ней, однако нынешняя их близость и непринужденность в отношениях останутся в прошлом.
По своему официальному статусу Кевин находился на верхней ступени иерархической лестницы, в рядах так называемой королевской знати. По законам и обычаям Лайонесса названное родство ничем не уступало кровному, а поскольку Кевин был по всей форме усыновлен бездетным лордом Шоном Майги, а после его смерти стал герцогом Лохланнским, то и относились к нему в полном соответствии с его высоким положением, хотя и с некоторой прохладцей. Кевину давали понять - теперь уже тонко и ненавязчиво, не так откровенно, как в бытность его на острове, и тем не менее вполне определенно и недвусмысленно, - что он, рожденный неизвестно кем, неизвестно от кого и неизвестно где, здесь он чужак и чужаком останется до конца дней своих. Это, в числе прочего, и отдаляло его от Дейрдры. Лайонессцы - и знать, и простолюдины - вряд ли захотят, чтобы мужем их принцессы, всеобщей любимицы, стал какой-то подкидыш, пусть даже правитель одного из крупнейших княжеств страны.
Впрочем, не это было главное. Пропасть между Кевином и Дейрдрой углубляло еще одно обстоятельство, жестокое в своей неумолимой объективности, неподвластное человеческой воле. Дейрдра не была простой неодаренной, она была полукровкой, а это значило, что ее брак с мужчиной, не обладающим колдовским Даром, скорее всего, окажется бесплодным. Но даже если случится чудо, и у нее родятся дети, то все они, как и их мать, будут полукровками и не смогут претендовать на престол. Таков был закон - принц, лишенный Дара, не может стать королем, - закон суровый, но справедливый...
Мрачные размышления Кевина прервало появление Дейрдры. Она была одета в изумительной красоты платье из золотой парчи с глубоким вырезом, открывавшим взору верхнюю часть ее небольших упругих грудей. Половина ее роскошных волос была заплетена в косы, уложенные на голове в виде венка или, скорее, короны, а остальные волосы были собраны за спиной в сеточку. Она уже подготовилась к прибытию в Димилиок и, надо сказать, основательно. Ее естественная красота, подчеркнутая малой толикой косметики и восхитительным нарядом, производила поистине сногсшибательное впечатление.
Дейрдра грациозно опустилась на скамью рядом с Кевином и произнесла своим нежным грудным контральто:
- Ну вот, опять ты хмуришься. Тебя, как малого ребенка, нельзя оставлять без присмотра ни на минуту. Скажи мне, что тебя гнетет?
- Ты сама знаешь, - сдержанно ответил Кевин, с трудом преодолевая возникшее вдруг желание схватить ее в объятия и поцеловать на виду у всей свиты. - Ты хорошо знаешь, что меня гнетет.
Внешне он казался невозмутимым, но Дейрдра странным образом догадалась, что у него на уме. Это было уже не впервые - с самого начала между ними установилась какая-то невидимая, неосязаемая связь, и порой они были способны угадывать самые потаенные мысли друг друга.
- Только без глупостей, - тихо предупредила Дейрдра. - Прошу тебя. Всем уже известно, что мы с тобой близки, шила в мешке не утаишь, но и афишировать это вряд ли разумно.
- А если бы я попытался, ты отбивалась бы?
- Нет, конечно. Это было бы смешно.
Некоторое время они молча смотрели на запад, где постепенно разгоралось зарево заката. А южнее, впереди по курсу корабля, из-за горизонта поднимались башни приближавшегося города.
- Хочешь знать, как мне удалось бежать от похитителей? - внезапно спросила Дейрдра.
- Ну?
- Мне помог один из них. Я влюбила его в себя, вскружила ему голову, пообещала, что отец вознаградит его, если он поможет мне вернуться домой целой и невредимой, да и я в долгу не останусь. Мы бежали вместе, а потом я убила его.
- Вот как? - Кевин удивленно приподнял бровь. - Почему?
- Мне было противно, Кевин. Ты даже не представляешь... - Дейрдра зябко поежилась. - Он был хорошим шпионом, с его помощью я без труда добралась бы до границы и уже давно была бы дома. Но я не смогла заставить себя переспать с ним, это оказалось выше моих сил. Когда он полез ко мне, я выхватила его пистоль и выстрелила ему в лицо. Затем так испугалась, что вскочила на лошадь и умчалась, куда глаза глядят. По счастью, к седлу была приторочена сумка с едой, которой мне хватило ровно настолько, чтобы добраться до Лохланна. Вот правда о моем побеге - но ее я не расскажу никому, даже отцу.
- Ты не совершила ничего предосудительного.
- А если бы я отдалась ему, что бы ты сказал?
- То же самое.
Дейрдра покачала головой.
- По крайней мере, тогда бы я поступила честно. А так я обманула его... и убила.
- Он был врагом.
- Да, но он помог мне.
- Он участвовал в твоем похищении и сам был причиной своих бед.
- Он только выполнял приказы своего короля, а потом изменил ему, поддавшись на мои уговоры, поверив моим обещаниям.
- Ты была в отчаянном положении, - продолжал убеждать ее Кевин. Тебе не в чем упрекнуть себя.
- Так то оно так, но с другой стороны... Я ведь собиралась отдаться ему, правда! Я думала, что мне это будет раз плюнуть, ведь я... - Тут она осеклась и покраснела. - В общем, я поступила как нахальная шлюха, которая, получив деньги вперед, не захотела их отрабатывать.
- М-да, - сказал Кевин. - Странный у тебя взгляд на вещи.
- Какой уж есть... - Дейрдра на минуту задумалась, затем, казалось бы, без всякой связи с предыдущим произнесла: - При дворе ты встретишься с неким Браном Эриксоном, бароном Ховелом...
- Кто он такой?
- Очень опасный человек. Чрезвычайно опасный.
Когда под радостные восклицания толпы, громогласные здравицы герольдов и беспорядочные завывания труб корабль пришвартовался к причалу в димилиокском порту, на его борт в сопровождении свиты празднично разодетых дворян взошли два молодых человека.
Старший из них, лет двадцати семи, был высокий голубоглазый брюнет крепкого телосложения, с ястребиным носом, чересчур тонкими губами и непропорционально маленьким безвольным ртом. В его манерах проглядывалась скорее надменность, чем подлинная властность, а взгляд выдавал в нем серую посредственность, тщательно (и тщетно) скрываемую под маской высокомерия и неуместной горделивости. Одет он был не так броско, как окружавшие его дворяне, но эта кажущаяся скромность не обманула Кевина. Платье вельможи было пошито из лучших сортов бархата и шелка, манжеты и воротник были украшены тончайшими кружевами, а шпага на шитой серебром перевязи стоила, пожалуй, больше, чем оружие всех его приближенных вместе взятых.
Младший, юноша лет двадцати со светло-каштановыми волосами, был одет просто скромно. Его лицо, не имея сколь-нибудь значительных изъянов, в целом было некрасивым, хоть и не отталкивающим. Был он среднего роста, с нескладной, немного угловатой фигурой и явно не производил впечатление крепыша. Желтизна на среднем и указательном пальцах его правой руки свидетельствовала о его пристрастии к курению, а болезненный цвет лица и тени под глазами определенно говорили о том, что эта вредная привычка плохо сказывается на его и без того слабом здоровье. Его серые со стальным оттенком глаза смотрели на Дейрдру с робкой нежностью, которая странным образом гармонировала с уверенным видом человека, привыкшего отдавать приказы и добиваться их беспрекословного исполнения.
Хотя главным из двоих был, безусловно, младший, первым, очевидно следуя протоколу, заговорил старший.
- Безмерно рад видеть вас целой и невредимой, дражайшая кузина, - с наигранным и, как показалось Кевину, насквозь фальшивым воодушевлением произнес он, отвесив Дейрдре церемонный поклон.
- Хотелось бы надеяться, что радость ваша искренняя, кузен Эмрис, холодно ответила она, всем своим видом показывая, что не верит ни единому его слову. Затем обратила свой взгляд на младшего и приветливо улыбнулась ему.
- Я счастлив, что все обошлось, Дейрдра, - сказал тот с теплотой в голосе.
Дейрдра протянула ему руку, которую он галантно поцеловал.
- Вот в твоей искренности я ничуть не сомневаюсь, - сказала она. Обращение на ты в официальной обстановке ни в коей мере не было проявлением фамильярности, оно лишь подчеркивало разницу в отношении Дейрдры к своим собеседникам. Лайонесские аристократы вообще редко употребляли множественное число, обращаясь к равным себе по возрасту и занимаемому положению.
Покончив с приветствиями, Дейрдра отступила немного в сторону и взяла Кевина за локоть.
- Знакомьтесь господа: лорд Кевин Мак Шон, герцог Лохланнский. Прошу любить и жаловать. - Она сделала паузу и взглянула на Кевина. - Позвольте вам представить, милорд, моих двоюродных братьев - принца Эмриса Лейнстера, наследника престола, и Колина Лейнстера, лорда-наместника Нового Корнуолла, хозяина этого города, чьим радушным гостеприимством мы намерены воспользоваться.
Тонкие губы Эмриса растянулись в холодной усмешке, он небрежно кивнул. Колин же напротив - доброжелательно улыбнулся ему. Некрасивое лицо младшего принца, как ни странно, располагало к себе и даже начинало казаться привлекательным.
- Рад познакомиться с сыном лорда Шона Майги, - произнес Колин. - Я был очень привязан к вашему отцу, герцог. Надеюсь, мы с вами станем добрыми друзьями.
- Я в этом уверен, мой принц, - вежливо ответил Кевин.
- Полагаю, сестрица, - с противной ухмылочкой отозвался Эмрис, - ваше целомудрие не слишком пострадало во всей этой передряге?
Колин метнул на старшего брата гневный взгляд, и тот, казалось, не на шутку испугался, а на лице его отразилось замешательство и неподдельное сожаление за некстати вырвавшиеся слова. Внимание присутствующих тут же переключилось с Дейрдры на принцев: похоже, все ожидали, что хилый слабачок Колин сейчас проучит своего крепыша-братца. У Кевина так и чесались руки влепить Эмрису пощечину, но любопытство превозмогло в нем гнев, и он отказался от этой затеи, тем более что Дейрдра совсем не выглядела смущенной, только глаза ее сузились и потемнели.
Вдруг Эмрис высунул язык, словно собираясь кого-то подразнить, и крепко сжал его зубами. Брызнула кровь, лицо наследника престола исказила гримаса боли, а на его глазах выступили слезы. В окружении принцев послышались сдержанные смешки, стоявшие на молу дамы захихикали, а члены команды корабля, слуги и немногочисленные дворяне из свиты Кевина украдкой засмеялись. Эмриса здесь явно не любили, и никто ему не сочувствовал. А причиной его столь странного поведения, как догадался Кевин, был Колин, который слыл могущественным и весьма искусным чародеем. С его стороны это была, конечно, ребяческая выходка, но тем не менее довольно эффектная.
Когда побагровевший от боли, стыда и унижения Эмрис спрятал свой вспухший и окровавленный язык во рту, Дейрдра, как ни в чем не бывало, невозмутимо произнесла:
- Своей свободой и избавлением от грозившей мне участи я всецело обязана лорду Кевину Мак Шону. Это он вызволил меня из рук готийцев.
Кевину вряд ли удалось бы совладать со своим изумлением, не сработай вновь та удивительная связь между ними. За несколько секунд до того он уже знал, что она собирается сказать, и знал, почему; и когда она сказала это, он лишь опустил в смущении глаза, что было воспринято присутствующими, как проявление скромности.
- Так вот оно что! - сказал Колин и с уважением поглядел на Кевина. А я-то все думал: как тебе удалось бежать?