Автор неизвестен. Концерт для серотонина с хором сирен

осторожно; всякий раз, сворачивая за угол, устраивал себе краткую передышку
и озирался по сторонам. Как только он покинул лавчонку с тюком, возникло
ощущение посторонних глаз на затылке. И уже не покидало. Действительно, в
сотне-другой ярдов позади, по противоположному тротуару и в том же
направлении передвигался неясный темный силуэт. Определенно хвост. Джеймс
Спектор прикидывал, не вернее ли подстеречь преследователя и прикончить
прямо здесь, чем тащить за собой дальше, рискуя столкнуться после с
непредвиденными последствиями. К тому. же покоя не давали две кварты "Джека
Дэниела" и пять упаковок склитца в багаже -- Джеймс содрогнулся от одной
только мысли о том, что они могут разбиться. Как пить дать разобьются на
таком гололеде, если кто-то привяжется. А повторять маршрут до лавочки в
мороз еще раз ему вовсе не улыбалось.
С другой стороны, ожидание с целью прикончить топтуна чревато тем же
результатом -- даже если Джеймс поскользнется, всего лишь нагибаясь, чтобы
обшарить карманы покойника. Сперва следовало надежно пристроить тюк. И
Джеймс огляделся по сторонам.
Чуть дальше оказалось крыльцо с крутыми ступеньками. Подойдя вплотную,
он водрузил тюк на третью, надежно прислонив к металлическим перильцам.
Отряхнув снег с пальто, Джеймс поднял воротник, выудил из кармана пачку
сигарет, выщелкнул одну и прикурил лодочкой. Затем облокотился на перила и,
поглядывая на пройденный перекресток, настроился на терпеливое ожидание.
Но томиться довелось недолго: спустя неполную минуту из- за угла
вынырнул человек в синей куртке и серых брюках. Его галстук развевался по
ветру, теребящему и непокорную темную шевелюру. Выйдя из-за угла, он
замешкался на мгновение, затем кивнул и приблизился. В свете далеких витрин
сверкнули зеркальные очки незнакомца. Мгновенный озноб прошиб Джеймса от
мысли, что он упускает инициативу. Такую встречу посреди ночи обыкновенной
случайностью уже не объяснить. Тем более что незнакомец выглядел куда более
зловещим, чем обычный топтун-крепыш, севший на хвост. Джеймс глубоко
затянулся и поднялся на ступеньку выше, чтобы иметь возможность заехать
ногой по физиономии, да как следует.
-- Эй, Живчик! -- окликнул незнакомец. -- Поговорить нужно.
Джеймс пристально глядел, пытаясь опознать преследо вателя. Но ни лицо,
ни голос знакомыми не показались.
Неизвестный подошел почти .вплотную и дружелюбно улыбнулся.
-- Я отниму всего минуту-другую, не больше, -- добавил он вежливо. --
Очень важное дело. Весьма срочное. И в той же мере деликатное. Последнее
обстоятельство, как ты сам понимаешь, жизнь мне не облегчает.
-- Мы разве знакомы? -- ожил наконец Живчик.
-- Было дело, встречались. В иной жизни, если можно так выразиться. В
иной моей жизни, если быть совсем уж точным. А также, полагаю, тебе
приходилось выполнять кой-какую бухгалтерскую работенку для фирмы моего
сводного брата в Джерси. Его имя Кройд.
-- А что теперь от меня понадобилось? -- Имя главаря новой шайки. Той,
что пытается потеснить старую добрую мафию, заправляющую делами в городе вот
уже с полвека.
-- Да ты шутишь, наверное! -- ответил Живчик и, затянувшись напоследок,
затоптал окурок.
-- Вовсе нет, -- сказал Кройд. -- Без этих сведений не знать мне ни
сна, ни покоя. Как я понимаю, ты помогал этим парням отнюдь не по
бухгалтерской части. Назови того. кто правит бал, и я исчезну.
-- Но я не могу! -- ответил Живчик.
-- Как уже упоминалось выше, дельце доверено мне деликатное. И
спрашиваю я только из деликатности. Пред почитаю обходиться без насилия...
Живчик резко ударил Кройда в лицо. Очки полетели через плечо, и в
мерцающих фасетках глаз на Живчика уставились двести шестнадцать собственных
его отражений. Он не сумел удержаться от изумленного вздоха.
-- Так ты туз! -- выдав ил он. -- Или джокер?
-- Я -- Дремлин, -- сообщил Кройд, выворачивая Живчику руку и с хрустом
ломая ее о чугунные перила. -- Тебе следовало брать пример с меня и вести
себя деликатнее. Было бы не так больно. Теперь ты просто не оставил мне
выбора.
С трудом совладав с дикой болью. Живчик пожал плечами:
-- Давай, вперед, можешь ломать и вторую. Все равно я не смогу выдать,
чего не знаю.
Кройд с интересом уставился на повисшую плетью изувеченную руку
Живчика. Тот протянул здоровую, вправил обломки на место, прижал плотнее.
-- Так ты умеешь быстро залечивать раны! -- сообразил Кройд. -- В
считанные минуты. Я вспомнил!
-- Да, чего уж скрывать!
-- А если напрочь руку оторвать, новую отрастить сумеешь?
-- Не знаю, да и пробовать не хочу. Я слышал, что ты чокнутый. А теперь
и на себе убедился. Думаешь, я не сказал бы, если б знал! Невеликое это
удовольствие -- чертова реге нерация. Я не имел с ними никаких дел, кроме
одного- единственного паршивого контракта. И понятия не имею, кто у них в
главарях.
Кройд схватил разом оба запястья Живчика и крепко сжал.
-- Переломы -- это варварство, средневековье, -- заметил
он участливо. -- Но у нас в наличии еще один, более деликатный вариант.
Ты знаком с злектрошоковой терапией? Нет? Так познакомься!
Кройд разжал ладони лишь после того, как Живчика, вернее, его почти
бесчувственное тело перестало трясти. Когда же к бедолаге вернулся дар речи,
Кройд услышал все ту же песню:
-- Все равно мне нечего тебе рассказать. Я просто не знаю.
-- Тогда продолжим! Нейронов у тебя в организме пока хватает, чуток и
потерять не жалко, -- предложил Кройд.
-- Отдохнул бы с минуту! -- посочувствовал Живчик. -- Никогда я в делах
не интересовался лишними именами. Меньше знаешь, легче дышишь... Не спеши!!!
Одно я запомнил: Глазастый. Он джокер. На самом-то деле он одноглазый,
циклоп. И носит монокль. Встречались мы с ним на Таймс-сквер и всего один
раз -- он объяснил задание и выдал аванс. И вся любовь. Ты же знаешь, как
это делается. Ведь и сам вольный художник.
Кройд вздохнул с заметным облегчением:
-- Глазастый? Знакомая кличка. Похоже, когда-то слышал. А где
посоветуешь его искать?
-- Думаю, встретишь в клубе "Мертвец Николя". Режется там в карты по
пятницам. Можешь сходить и прикончить мерзавца. Но на меня не ссылайся и
идти с собой не уговаривай -- даже близко не появлюсь. Мне это уже однажды
стоило двух переломов сразу, к тому же на одной ноге.
-- Клуб "Мертвец Николя"? -- переспросил Кройд, -- Что-то я о таком и
не слыхивал,
-- Оформлен под склей короля Николя, находится совсем рядом с
Джокертауном. Жратва сносная, поило терпимое, немного музыки, танцевальный
зал, а в задних комнатах казино. Открылся не так уж давно. Но этот
патологический стиль в духе детских страшилок не в моем вкусе.
-- О'кей, -- сказал Кройд. -- Очень надеюсь, Живчик, что ты не навешал
мне лапши.
-- Это все что знаю, век свободы не видать! Кройд медленно кивнул:
-- Придется идти в твой клуб. Дело должно быть завершено. -- Он
отпустил собеседника и отодвинулся. -- Может, тогда мне удастся отдохнуть
наконец. Но деликатно, только деликатно. -- Он поднял со ступеней тюк и
вручил Живчику. -- Держи. Береги добычу. И смотри не поскользнись по дороге.
Гололед жуткий. -- Продолжая невнятно что-то бормотать, Кройд попятился и
исчез за углом.
А Живчик, устроившись на мерзлом крыльце поудобнее, достал из тюка
кварту "Джека Дэниела", выбил пробку и надолго припал к вожделенному
напитку.

3

Ветер накатывал свирепыми волнами, колотясь о витрины и осыпая тучей
ледяных игл каменных львов, застывших в карауле у парадного подъезда --
входа в клинику Джокертауна. Когда дверь, ведущая внутрь, распахнулась, по
гулкому вестибюлю прокатился оглушительный вой разбушевавшейся стихии.
Посетитель принялся топать ногами и стряхивать снег с синей куртки. Закрыть
за собой дверь он не удосужился.
Мадлен Джонсон, известная в народе как Цыплячья Лапка, дежурство в
приемной совмещала с присмотром за безнадежно хворым дружком, Петушком
Робином, с которым прошла некогда огонь и воду. Оторвав взгляд от
помогающего коротать время кроссворда, она черканула в сердцах карандашом
как Бог на душу положит и заквохтала:
-- Что же это такое, наконец? Эй, мистер, да закройте же вы чертову
дверь за собой!
Вошедший опустил платок, которым отирал лицо, и внимательно уставился
на дежурную. Только сейчас Мадлен заметила выпуклые фасеточные глаза
посетителя и недобро играющие на скулах угловатые желваки.
-- Прошу прощения, -- негромко отозвался он и аккуратно прикрыл дверь.
Затем повернул голову, как бы желая досконально изучить обстановку в
помещении -- при таких глазах угадать направление взгляда не так-то просто,
Мадлен затруднялась, -- и объявил наконец о цели визита: -- Мне бы с
доктором Тахионом переговорить.
-- Доктора в городе нет, -- нелюбезно бросила дежурная, -- и еще
какое-то время не будет. А чего вы, собственно, хотели?
-- Хочу, чтобы меня уложили спать, -- сказал посетитель.
-- Здесь вам не ветлечебница, -- отрезала Мадлен и уже через секунду
пожалела о сказанном: посетитель, мгновенно окутавшись ярким свечением и
рассыпая по сторонам искры что твой генератор, двинулся вперед. Его вид
вызывал сильные сомнения в доброжелательности намерений -- он скалил зубы и
нервно сжимал кулаки.
-- Это.,, медицинское... учреждение, -- раздельно процедил он. -- Мое
имя -- Кройд Кренсон. У вас должна быть моя карта. И лучше бы вам ее найти.
Не принуждайте меня к насилию.
Заквохтав снова, на этот раз в ужасе, Мадлен подпрыгнула и умчалась,
оставив на память о себе пару крохотных пушистых перышек, витающих над
конторкой. Кройд перегнулся через барьер и нахмурился. Затем взгляд его упал
на недопитую чашку кофе подле газеты -- Кройд схватил ее и осушил залпом.
Спустя мгновение из коридора за конторкой донеслось цоканье копыт, и на
пороге возник молодой голубоглазый блондин в спортивной рубахе, оснащенный
стетоскопом и улыбкой плейбоя. А ниже пояса -- еще и туловищем ладного пони
с затейливо изукрашенным хвостом. Из-за спины медика выглянула трепещущая от
волнения Мадлен.
-- Он самый, -- сказала она кентавру. -- Угрожал мне насилием.
Продолжая сиять лучезарной улыбкой, кентавр процокал в помещение и
дружелюбно протянул пятерню:
-- Я доктор Финн. Вашу карточку, мистер Кренсон, уже разыскивают. Пока
же предлагаю пройти в процедурную -- там вы без помех сможете поделиться со
мной вашими опасениями.
Кройд пожал руку и кивнул:
-- А кофе там найдется?
-- Полагаю, да. Чашечку раздобудем.
Пока доктор финн листал медицинскую карточку пациента, Кройд, не
отрываясь от вожделенной чашки и расплескивая кофе, беспокойно мерил
крохотное помещение шагами. Над отдельными страницами пухлого досье доктор
негромко фыркал, всхрапывал, а однажды -- видимо, над какой-то особенно
интересной записью -- даже испустил звук, сильно смахивающий на тихое
конское ржание.
-- Я не узнал в вас Дремлина, -- произнес он наконец, захлопывая папку
и переводя на пациента пытливый взор. -- Часть этих материалов уже вошла в
учебники. -- Он постучал ухоженным ногтем по скоросшивателю.
-- Наслышан об этом, -- тоскливо отозвался Кройд.
-- Очевидно, вы столкнулись с серьезной проблемой, не позволяющей
полностью перейти в новую фазу, -- заметил доктор. -- В чем ее суть?
Кройд выдавил бледную улыбку:
-- Суть в том, что кости на этот раз легли неудачно. Заснуть не могу.
Не получается.
-- Если можно, несколько подробнее.
-- Не знаю, что именно там записано, в вашей карточке, -- сказал Кройд,
-- но у меня развился неодолимый страх перед сном.
-- Здесь упоминается кое-что о приступах паранойи. Может быть,
несколько разумных советов...
Неловким нервным движением Кройд продырявил стену.
-- Это уже не паранойя, доктор, -- возразил он. -- Опасность вполне
реальна. Могу умереть во время ближайшей спячки. Или же. что еще страшнее --
проснуться самым кошмарным джокером, какого вы только в состоянии
вообразить, но с нормальным суточным циклом жизни. И застыть в таком виде
навсегда. Паранойя -- это ведь когда страхи лишены реальной под собой почвы,
не так ли?
-- Пожалуй, -- согласился Финн. -- Но мы можем называть так любой
чрезмерный страх, пусть частично он и оправдан. Не знаю. Я не психиатр. Но я
нашел в досье упоминание о вашей привычке к амфетамину. Вы принимали его,
чтобы отсрочить наступление сна. Вам надлежит знать, что уже в подобной
химической зависимости проявляются признаки паранойи.
Кройд обвел пальцем дыру в стене, сжигая напрочь куски пластиковой
панели.
-- Разумеется, во многом это вопрос семантики, -- продолжал доктор
Финн. -- И не столь уж важно, как мы это назовем. Суть в том, что вы боитесь
заснуть. А сейчас, по вашим ощущениям, уже наступила фаза сна?
Шагая по кабинету, Кройд принялся хрустеть суставами пальцев. Доктор
Финн как зачарованный считал щелчки. Когда раздался седьмой, доктор принялся
гадать, чем все это может закончиться.
-- Восемь, девять, десять... -- незаметно для себя стал приговаривать
доктор.
Кройд пробил еще одну дыру в стене и утихомирился.
-- Не желаете ли еще немного кофе? -- спросил доктор.
-- Желаю, и побольше -- до галлона.
Доктор сорвался с места столь резво, словно перед ним распахнулись
стартовые воротца дерби.
Позже, никак не комментируя пристрастие Кройда к кофе, доктор Финн
продолжил:
-- Опасно вводить вам сейчас наркотики -- при вашей-то привычке к
амфетамину.
-- Даю вам два обещания, док, -- нервно отозвался Кройд. -- Первое:
постараюсь заснуть сейчас без сопротивления: Но если вы не можете меня
быстро выключить, лучше всех этих хлопот и не затевать. Лучше мне попросту
уйти. Но тогда я -- и это второе -- обязательно вернусь к амфетаминам и
прочим "колесам". Так что не сомневайтесь -- глушите наркотиком, выбора у
нас нет.
Доктор Финн тряхнул густой светлой гривой:
-- И все же хотелось бы сперва опробовать кое-что более простое и
безопасное. Как вы отнесетесь к небольшой прелюдии из мозговых волн в
сочетании с гипнозом?
-- Ничего не знаю об этом, -- пробурчал Кройд.
-- Совершенно безопасно. Русские экспериментируют с этим уже долгие
годы. Я только прикреплю к вашим ушам вот эти крохотные контакты, -- сказал
доктор, смачивая чем-то прохладным мочки Кройда, -- и мы пропустим сквозь
голову низкочастотный сигнал, скажем, в четыре герца. Вы ничего и не
почувствуете.
Доктор подкрутил что-то на пульте, из которого струился пестрый ворох
проводов.
-- Что теперь? -- спросил Кройд.
-- Закройте глаза и на минуту расслабьтесь. Вы ощущаете нечто вроде
плавного скольжения, вы плывете...
-- Ага...
-- Но присутствует и некая тяжесть. Ваши руки тяжелеют. Ваши ноги тоже
словно наливаются свинцом.
-- Уже налились, -- подтвердил Кройд.
-- Становится трудно сосредоточиться на чем-либо, мысли текут лениво,
ваш мозг тоже как бы дрейфует.
-- Уже поплыл, -- согласился Кройд.
-- Вас охватывает приятное чувство расслабления. Приятнее, чем в те
дни, когда вы получали вожделенную возможность прикорнуть, смежить усталые
веки. Дышите медленнее, и вы достигнете более укромного, потайного уголка.
Вы уже почти добрались туда, и это чудесно.
Кройд что-то пробормотал, уже совершенно неразборчиво.
-- Вы поступаете правильно, ваши действия абсолютно верны и ведут лишь
ко благу. Обычно я считаю от нуля до десяти. Но для вас, в порядке
исключения, так как вы совсем готовы и уже почти спите, начну с восьми.
Восемь. Вы уже далеко, вы чувствуете себя превосходно. Девять. Вы
прикорнули, и пора переходить к более глубокой фазе. Десять. Вы совершенно
спокойны, вы погружаетесь в сон совершенно без страха и боли -- в сладкий
целительный сон. Спите.
Кройд начал мерно похрапывать.
Лишних кроватей в помещении не было. Доктор Финн включил зеленую лампу
и, пользуясь тем, что пациент окоченел, точно манекен, а его дыхание и
сердечные ритмы почти угасли, поместил тело вертикально -- в стенном шкафу
со швабрами и прочим инвентарем. Спящий Дремлин занимал там совсем немного
места. Доктор вколотил в дверь гвоздик и, прежде чем удалиться, вывесил
табличку: "Пациент чрезвычайно внушаем".

4

Придя в себя, Кройд наткнулся на ручку швабры, ступил ногой в ведро и
рухнул вперед головой. Дверь кладовки подалась при ударе и распахнулась без
всякого сопротивления. Кройд растянулся на полу, щурясь от света, спросонок
казавшегося ослепительным. В памяти стали всплывать обстоя тельства,
предшествовавшие засыпанию: этот четвероногий доктор... как там его? --
Финн, его забавная усыпляющая машинка и... провал в черноту, очередная малая
смерть, чреватая перевоплощением.
Лежа на полу коридора, Кройд сосчитал пальцы. Их оказалось десять --
норма, вот только кожа на руках, мерт венно-бледная, не порадовала. Кройд
стряхнул с ноги ведро, с трудом поднялся, пошатнулся и сверзился снова.
Вернее, только начал падать -- левая рука сама собою нырнула вниз, коснулась
пола и резко от него оттолкнулась. Это не просто поставило. Кройда на ноги,
энергии толчка хватило на большее, и он опять грохнулся, на этот раз уже на
спину. И снова выручило тело: совершив немыслимый воздушный пируэт, Кройд
приземлился на ноги. Но по-прежнему неустойчиво. Кройд сумел подавить
рефлексы в руках и позволил расслабленному телу плавно опуститься.
Многолетний опыт приучил сперва разбираться в очередном подарке судьбы, лишь
затем применять его на практике. Он уже начал постигать суть своего таланта
-- новое тело обладало самостоятельной и невероятной рефлексией.
Когда Кройд снова поднялся на ноги, он уже старался не совершать резких
движений и передвигался сперва несколько неуклюже. Но очень скоро пообвыкся
в новом теле. К моменту когда Кройд обнаружил ванную комнату, исчезли все
признаки неуверенности -- он ступал быстро и по-кошачьи мягко. Кройд изучил
в зеркале свой новый облик. В дополнение к более солидным габаритам -- он
стал не только выше, но и значительно плотнее, -- обнаружились и некоторые
иные, менее приятные перемены. Кройда слегка озаботили розовые глаза и копна
белесых волос над высоким молочного цвета лбом. Кройд помассировал виски,
облизал пересохшие губы и пожал плечами. Ему часто приходилось сталкиваться
с альбиносами. Да и сам он не однажды просыпался с проблемами по части
пигмента кожи.
Кройд обшарил все карманы в поисках зеркальных очков, слегка огорчился,
потом вспомнил, что потерял их в стычке с Живчиком. Ничего страшного. Он
купит новые заодно с какими- нибудь кремами для загара. Волосы тоже,
пожалуй, лучше выкрасить -- меньше станут обращать внимания.
А желудок, как обычно после спячки, разыгрался не на шутку. Он
отчаянно, до острых спазм, требовал пищи. Все проверки, всю бумажную
волокиту придется отложить, решил Кройд, -- если они и вообще понадобятся.
Он не был уверен, что значится пациентом в клинике и проходит по документам
-- шкаф со швабрами что-то ведь означал! -- а также сомневался, что болен,
во всяком случае, серьезно. Чтобы побыстрее добраться до еды, лучше
уклониться от встреч с персоналом. Поблагодарить доктора Финна за помощь, а
также погасить счет -- если таковой обнаружится -- он сумеет и после.
Передвигаясь по-кошачьи тихо и, в соответствии с давней наукой старины
Бентли, предельно навострив уши, Кройд отправился восвояси.
-- Привет, Джуби! Дай, как обычно, все газеты. Бенсон, хозяин киоска,
внимательным взглядом окинул высокого мертвенно-бледного незнакомца. Взгляд
уперся в два уродливо выпяченных в зеркальных стеклах отражения собственного
лица.
-- Кройд? Это ты, что ли, дружище?
-- Угадал. Только что с койки и сразу к тебе. Нагрел клинику Тахиона на
пару центов.
-- Так вот почему я давненько не слыхивал новых жутких историй о
Кренсоне! Ты ушел на этот раз в спячку без предварительных фокусов?
Просматривая заголовки, Кройд рассеянно кивнул.
-- Можно и так выразиться, -- заметил он. -- Так уж вышло. Впрочем,
довольно забавное ощущение. Ого! Что такое? -- Кройд поднес газетную
страницу к глазам. -- "Море крови в клубе "Вервольф"". Что там случилось,
опять эти гребанные бандитские разборки?
-- Они самые, -- подтвердил Джуби.
-- Дьявол! Придется быстрее шевелить костылями!
-- Какими такими костылями? -- Джуби высунул из окошка голову.
-- Метафорическими, -- успокоил Кройд. -- Если сегодня пятница,
направим стопы к "Мертвецу Николя".
-- Да здоров ли ты, приятель?!
-- Не вполне -- но двадцать, а лучше тридцать килокалорий быстро
поправят мои дела.
-- Смотри, не перехвати через край, -- улыбнулся Джуби. -- Слыхал, кто
именно выиграл титул Мисс Очарование Джокертауна на последнем балу, с неделю
назад?
-- Кто же?
-- Никто.
В клуб "Мертвец Николя" Кройд вошел под торжественные органные звуки
"Мичиганского блюза" -- исполнение было живым. Отметил взглядом
задрапированные черным окна, гробы вместо столов, официантов в затхлых
саванах. Одна из стен крематория была снесена; созданный таким образом
своеобразный открытый гриль обслуживали джокеры самой демонической
внешности. По пути к дивану Кройд заметил внутри необычных столов, накрытых
одними лишь толстыми стеклами, фигуры отвратительных упырей -- по-видимому,
из воска -- в различных судорожных позах.
К нему немедленно подскочил безгубый, безносый и безухий джокер, столь
же бледный, как и сам Кройд. На руку посетителя легла его костлявая ладонь.
-- Простите, сэр. Вы позволите взглянуть на ваш членский билет? --
поинтересовался он могильным голосом.
Кройд вручил ему пятидесятидолларовую купюру.
-- Разумеется, сэр, -- сказал зловещий официант. -- Я пришлю на ваш
столик билет вместе с полагающейся к нему выпивкой. Полагаю, вы пришли сюда
пообедать?
-- Обязательно! А еще я слыхал, что у вас можно переки нуться в
картишки.
-- Это в одной из задних комнат. Но, согласно традиции, вас должен
представить кто-то из игроков.
-- Естественно. Я как раз жду приятеля, который собирался провести
вечерок за картами. Парня по кличке Глазастый. Он еще не пришел?
-- Увы. Мистер Глазастый умер. Съеден аллигатором... по- моему, в
сентябре. Все случилось в канализационном коллекторе. Мои соболезнования.
-- Ох! -- сказал Кройд. -- Я не был с ним слишком уж близок. Но обычно,
когда встречались, получал у него кой-какую работенку.
Официант посмотрел на Кройда испытующе:
-- Простите, запамятовал ваше имя?
-- Линялый.
-- Меня совершенно не интересует род ваших занятий, -- сказал официант,
-- но здесь бывает джентльмен по имени Меняла. Он, бывало, помогал мистеру
Глазастому в его трудах. Может быть, и вас он сможет выручить? Если угодно,
подождите -- я дам вам знать, когда он появится.
-- Прекрасно. А я тем временем поем.
Прихлебывая густое пиво в ожидании двух заказанных бифштексов, Кройд
извлек из бокового кармана "велосипедик" -- так он именовал футляр с парой
колод, -- перетасовал карты и выложил две на стол. Одна оказалась десяткой
бубен; Кройд прикрыл ею отчасти неаппетитное зрелище под прозрачной крышкой
стола -- искаженный мучительной гримасой клыкастый оскал, вроде бы женский,
однако густо окропленный кетчупом осиновый кол, засевший глубоко в восковом
сердце, пока остался на виду. Его Кройд побил второй картой -- семеркой
треф. Затем со звонким щелчком перевернул семерку рубашкой, глянул мельком
на руки и открыл снова. На этот раз компанию бубновой десятке составил уже
валет пик. Этот трюк -- частотно-колебательное управление колодой карт --
Кройд освоил для смеху совсем недавно, проверив заодно на такой забаве свои
уникальные рефлекторные способности. Сейчас пальцы послушно все вспомнили,
не мешая мыслям течь в ином направлении. Какие еще невыявленные возможности
кроются в подкорке? -- гадал Кройд, Летательный рефлекс? Ультразвуковые
колебания голосовых связок? Координация, связанная с какими- то пока не
выявленными органами нового тела?
Он пожал плечами и еще до того, как принесли мясо, успел сдать себе
покер, бьющий карты, выложенные им же на долю нанизанной на осиновый вертел
восковой леди.
Под третий кряду десерт снова возник страхолюдный официант, на этот раз
в сопровождении высоченного плешивого типа -- заплывшего жирком, точно
свечной огарок воском. Его черты, искаженные гнойным светом заведения, и без
того не отличались избыточной определенностью -- они деформировались и
менялись как бы сами по себе.
-- Вы говорили, сэр, что хотели бы повидать Менялу, -- сообщил
официант.
Кройд поднялся и протянул руку.
-- Зовите меня Линялым, -- представился он. -- Приса живайтесь.
Позволите угостить?
-- Если хочешь продать мне что-то, приятель, то забудь -- дохлый это
номер, -- предупредил Меняла.
Кройд отрицательно помотал головой. Официант тем временем удалился.
-- Слыхал я, что здесь собираются приличные игроки, -- сказал Кройд. --
Хотелось бы присоединиться. Нуждаюсь в чьей- либо рекомендации.
-- О, так ты игрок! -- Меняла прищурил один глаз.
-- Порою так даже везучий, -- улыбнулся Кройд.
-- Неужто? И знавал Глазастого?
-- Достаточно, чтобы перекинуться в картишки.
-- И только-то?
-- Ты мог бы справиться у Живчика, -- подкинул идею Кройд. -- Мы с ним
коллеги: оба отставные бухгалтеры, обоих потянуло в свободное плавание.
Разве само по себе мое прозвище тебе ни о чем не говорит?
Меняла поспешно оглянулся, затем облепил стул рыхлым задом.
-- Не звони об этом здесь на каждом шагу, о'кей? -- негромко пробурчал
он. -- Ищешь себе работенку?
-- Ну, не совсем, не сию минуту. Здесь я хотел лишь в картишки
перекинуться.
Меняла облизал пухлые губы. Жуткое вздутие проползло по его левой щеке,