Страница:
---------------------------------------------------------------
(1995)
Источник: Роджер Желязны "Колесо Фортуны", 1995
OCR: Ширяев С.
---------------------------------------------------------------
Хриплый крик петуха разбудил Марию Веру перед рассветом. Она села в
кресле и поняла, что ее муж Карлос так и не вернулся домой.
Петух продолжал протестовать против окончания ночи пронзительным, почти
человеческим, свар ливым голосом. Откуда-то со стороны пыльной,разбитой
глинистой дороги откликнулся другой петух. Вскоре привычный птичий хор
Вилларики за голосил во всю утреннюю силу, призывая каждого -проснуться ни
свет ни заря, выпрыгнуть из кровати и поспешить к мешку с зерном.
Спина Марии затекла за ночь, проведенную в,жестком деревянном кресле
возле печки, глаза резало, словно их запорошило песком. Она встала, умы
лась, расчесала длинные черные волосы, заплела их в косы и надела бабушкин
серебряный крестик, предварительно поцеловав его.
В городке, давно забытом Богом, только Мария носила крестик. Соседи
злословили у нее за спиной - и открыто смеялись над ее нелепой, патетической
ибессмысленной верой. Но Мария была упрямо привержена своей религии, подобно
тому, как маленький ребенок не дает выбросить сломанную, безголо вую, но все
еще любимую куклу.
Зевая, она прошла на кухню, чтобы выпить ста
кан молока. Затем она села за стол и поела холодных корней маниоки,
которые сварила накануне ве чером.
-- Доброе утро, Мария. -- Хоакин, рассыльный из табачно-винной лавки,
принадлежавшей ее мужу,стоял, прислонившись к дверному косяку, и голод ным
взглядом провожал мясистые кусочки маниоки, исчезавшие во рту Марии.
Она торопливо проглотила.
-- Чего тебе, мальчик? Карлоса нет. Он так и не пришел домой.
Черные глаза Хоакина округлились от ужаса.
-- Я видел его с людьми Генерала. Вчера ве чером.
-- Что?
-- А сегодня утром, когда я, как обычно, при шел в магазин, там было
темно. Дверь заперта. Вот я и пришел сюда.
"Боже, -- подумала Мария. -- Неужели это случилось? Неужели Карлос
пошел к Генералу?"
Страх сковал холодом ее кишки. Она знала, что бывает с теми, кто играет
с Генералом в его игры удачи. Знал и Карлос. Какая же страсть обуяла его?
Мария откинулась на жесткую спинку кресла и почувствовала, как сердце
сжалось в груди. Как жемог Карлос отправиться играть с Генералом? Поче му
именно сейчас? Если это правда, то он пропал.Не многие из тех, кто уходил в
большой дом с белы ми колоннами, возвращались; во всяком случае, на памяти
Марии и ее матери таких не было.
Генерал жил в Вилларике, сколько Мария по мнит, а может, и дольше:
самая старая женщина р
городке частенько пересказывала истории о знаме нитых играх Генерала,
слышанные ею от ее бабки.Невероятно. Глупые старые клуши становятся таки ми
рассеянными и суеверными.
В каждом городке есть большой человек, даже в ;таком замызганном и
засиженном мухами местечке, 1как Вилларика, где церковь заброшена и только;
кантипа открыта по воскресеньям. Лучше уж, не за;думываясь, называть его
генералом, сеньором, бос : сом. Какая разница, кто он такой на самом деле?
Каждый Генерал в этой стране занимается одним; и тем же: отбирает у
крестьян лучшую часть уро; жая, обкладывает торговцев налогами, ворует моло;
деньких девушек из школы, держит казино, занима ; ется контрабандой оружия,
а то и чем похуже.
Ходят слухи, жуткие истории о массовых захоронениях в Чако,
каннибализме, сатанистских риту ;алах. Даже те, кто объявляет себя
атеистами, вроде1'Антонио Сантино, крестятся при упоминании Гене;рала и
ужасающих азартных играх, которые ведут ся в его большом доме.
| " Но никто не осмеливается протестовать. Лишь;;глупцы жалуются на
налоги или что-то еще. Осталь ные улыбаются. Никто не говорит. Молчание
стало нормой в Вилларике. Молчание и Генерал. А те, кто идет играть с
Генералом, не возвращаются.
Карлос Вера часто опаздывал к ужину -- он никогда не мог отказать себе
в удовольствии переки нуться в картишки. Рожденный игроком, он любил карты,
и они, похоже, любили его. То же самое можно было сказать про его отца и
старшего брата. Игра была их наследственной болезнью.
Единственной причиной, почему Карлос никогда прежде не ходил к
Генералу, было воспоминание о том, что произошло с его отцом Энрике и
братомЭдуарде. Они пошли туда, оба, вместе, словно мотыльки, влекомые
пламенем толстой свечи, и не вер нулись. Карлос тогда был ребенком, но он
хорошо .знал, какое ужасное событие случилось в его семье. Когда он вырос,
эхо материнских рыданий хранило его словно талисман.
До сих пор. Генеральские игры в конце концов заманили и Карлоса.
Мотылек полетел на пламя, как остальные.
Мария не хотела верить в то, что это когда-нибудь случится. И вот вчера
вечером, как и много ве черов до этого, она смотрела на часы, вздыхала
иставила котелок с курицей в старую газовую духов ку, чтобы подогреть.
"Он скоро придет, -- говорила она себе. -- Вот только сыграет
партию-другую в кантине. Это его натура. Будь терпелива и надейся на то,
чтоКарлос выиграет больше, чем проиграет". Она вы тащила из коробки со
штопкой один из его носков и уселась в кресло-качалку возле печки.
Заходящеесолнце разбросало длинные пурпурные тени по ма ленькому
глинобитному домику.
Небо стало фиолетовым, затем темно-синим. Всеноски были починены,
сложены и убраны в деше вый сосновый комод возле кровати. Карлоса все еще не
было.
А может, быстро подумала она, он пошел в штаб-квартиру партии. Конечно,
он и полгуарани непожертвовал бы на политику. Просто он любил играть в карты
с членами Синей партии. Да, да, ко нечно. Карлос, должно быть, пошел туда.
Когда звезды начали прокалывать холодныебелые дырочки в темном котелке
неба, Мария решила, что сейчас ее муж, наверное, ушел из штаб-квартиры --
если он был там -- и встретил этого ни кудышного Антонио Сантино. Они скорее
всего отправились в какой-нибудь захудалый бар выпить мате. Да. Они сейчас
пьют, играют и хором поют старые песни Чако.
Когда большие часы на церкви пробили пол ночь, у Марии подошли к концу
и терпение, и запас разумных объяснений происходящего.
"Он уже не придет, -- осознала она. -- Он про ведет еще одну ночь с
какой-нибудь шлюхой у реки". Несмотря на все обещания, на все заверения, что
с этим покончено раз и навсегда'. Мысль об этом совсем доконала ее. Она была
слишком измучена и полна отвращения, чтобы встать с кресла у печки, поэтому
просто закуталась в серую шерстяную шаль и уснула.
Теперь Мария почти сходила с ума от страха.Где Карлос? Так или иначе,
она должна его отыскать. Она сбросила шаль, рванулась к двери и побе жала по
пыльной дороге в город, к кантине.
В такую рань посетителей еще не было. На столах торчали ножки
перевернутых деревянных сту льев, и Рафаэль Гонзалес протирал кафельный пол.
Когда Мария подошла, он поднял голову.
-- Привет, -- сказал он сонно, но глаза смотрели настороженно. -- Как
дела?
-- Рафаэль, ты видел Карлоса вчера вечером?
-- Вчера вечером было тихо.
-- Но он был здесь?
Рафаэль покачал головой и начал тереть пол с двойным усердием, стараясь
не встречаться с ней взглядом.
Сердце ее забилось. Мария поспешила вниз по улице, мимо лавки мясника,
где в витрине висели почерневшие бараньи туши -- настоящий пир для мух -- к
штаб-квартире Синей партии. Заглянув в окно, она увидела Алехандро Гомеса,
партийного секретаря, который, сидя за деревянным столом,изучал вчерашнюю
газету и потягивал себя за пышные черные усы. Когда Мария вошла, он поднял
го лову и оторопело уставился на нее, широко открывглаза. Но тут же
замаскировал эмоции под дежур ным выражением лица.
-- Виепоз (Иа.5^, -- сказал он официально. У Марии перехватило дыхание
от страха.
-- Ты видел Карлоса?
-- Карлоса? Нет. -- Он разгладил усы, левый,правый, и посмотрел на нее
с сочувствием. -- Я слы шал, он ушел. Из города.
-- Из города? Куда?
Гомес пожал плечами и вернулся к своей, газете. Выйдя из штаба, Мария
чуть не столкнулась с Антонио Сантино, давним партнером Карлоса по игре. Он
вежливо кивнул, пропустил ее и двинулся дальше. Она догнала его, схватила за
ворот голубой рубашки и повисла на нем, умоляюще глядя в глаза.
-- Антонио, -- сказала она. -- Где Карлос?
--Карлос? Разве он не здесь? -- Голос Антонио
выдал фальшивую нотку, словно он очень старалсяказаться беззаботным. --
Возможно, играет где-ни будь в карты.
Он нежно потрепал ее по руке, освободил ворот ник и быстро зашагал по
улице.
Мария стояла одна, глядя на закрытые ставни домов, и чувствовала на
себе взгляды множества глаз из-за этих ставен. Никто не хотел сказать ей
правду, но она ее знала. Карлос пошел играть в карты с Генералом.
Она переборола ледяной страх, начавший было подниматься из живота к
горлу, грозя задушить ее, заморозить навеки ее рот и заставить замолкнуть.
Бог знает что случилось с Карлосом в игорномзале генеральского дома,
пока она спала. Мария задрожала. Карлос мог быть импульсивным, искренним,
подчас изменял ей, но таковы были все мужчи ны в городе. Да, он любил карты
-- с этим можно было смириться. Он был ее мужем, и она не хотела жить без
него.
Она медленно побрела домой и увидела Хоаки на, ожидающего ее у двери.
Увидев ее, он вскочил на ноги.
-- Это ошибка, -- сказала она ему. -- Я знаю,что ошибка. Я пойду к
Генералу и попрошу за Кар лоса. Карлос иногда бывает придурковатым. Развея
не знаю? -- Ее смех прозвучал громким, безнадежным аккомпанементом к словам.
-- Он открывает рот прежде, чем подумает, но он не такой уж бедокур или
заядлый игрок. Он просто обязан вер нуться домой. Как же я буду управляться
с лавкой? С домом? Генерал это поймет. Конечно, поймет.
Хоакин смотрел на нее.
-- Мария, ты спятила? Что ты говоришь? Никто никогда оттуда не
возвращался.
-- До сих пор.
-- Но, Мария...
-- Не пытайся меня отговорить. Я попрошу его, а если это не сработает,
я заставлю его отпустить Карлоса.
Парень судорожно глотнул.
-- Тогда я пойду с тобой, если не возражаешь. -- Даже произнося эти
слова, он начал дро жать, но все же сумел храбро вздернуть голову.
-- Не будь смешным. На кого ты пытаешьсяпроизвести впечатление? Кроме
того, если ты пой дешь со мной, кто останется в лавке? Ступай туда и жди
Карлоса. И захвати запасной ключ от кассы.
Хоакин так просиял, что Мария тоже улыбну лась, несмотря на
беспокойство, грызущее ее душу.
-- И помни: я пересчитывала деньги вчера утром, -- сказала она. --
Поэтому оставь всякие ду рацкие идеи вроде покупки леденцов.
Он кивнул, все еще улыбаясь, помахал рукой и убежал.
Мария вымыла руки и надела лучшее платье, белое с кружевным воротником,
которое надевалатолько по воскресеньям. Она надела пару белых кожаных
туфель, которые Карлос купил ей в Асунсьоне и которые она гордо носила,
несмотря на жест кий шов, который натирал пальцы правой ноги.
Генералу придется ее выслушать. Он увидит, что она порядочная преданная
жена, нуждающаяся в . своем муже. На этот раз он сделает исключение.
Она произнесла короткую молитву перед бабуш киным деревянным распятием,
висевшим в спальне
в изголовье кровати, и дотронулась до своего ма ленького серебряного
крестика на шее.
Она еще раз быстро осмотрела дом, набираясь уверенности от этих
знакомых домашних вещей.Она кивнула креслу-качалке и попрощалась с часа ми
на полке. Затем шагнула через порог и заперла за собой дверь.
В соседнем дворе Анита Кабеза вешала мокрые простыни на истертые
почерневшие веревки.
-- Мария, -- окликнула она. -- Куда ты так спешишь? Сегодня слишком
жарко. Зайди попить кофейку, и я расскажу тебе о том, что мне вчера сказала
Луиза.
Как ей ни хотелось этого, Мария знала, что оста навливаться нельзя.
-- Не сейчас.
-- Почему? Что за спешка?
-- Иду к Генералу. Мне сказали, что Карлос там.
Анита больше ничего не сказала. Застыв с обвисшей, мертвой простыней в
руке, она быстро пере крестилась и уставилась на Марию, словно виделаее
впервые. Секунду спустя она повернулась и заспешила в дом, захлопнув за
собой дверь. Лязг засо ва прогремел, словно пушечный выстрел.
Мария закусила губу ^.спросила себя: а что ты, собственно, ожидала?
Она. быстро зашагала мимо домов друзей и соседей. Каждый встречный смотрелна
нее с сожалением, словно думал про себя: роЬге сИс^. Как будто все они
знали, куда она идет.
Когда она дошла до центральной площади го
родка, уличный метельщик Рамон печально попри ветствовал ее. Она
кивнула, высоко подняла голову и пошла дальше.
Вскоре она добралась до большого розовогодома, окруженного высокой
стеной, увитой оранже выми бугенвиллеями. Здесь жили немцы, немцы, свободно
говорившие по-испански и. даже немногона гуарани, хотя Мария притворялась,
что не понимает, когда они обращались к ней на этом языке. Гуарани был не
для иностранцев. А немцы всегда оста нутся ез^гап]'его51. Даже если они
живут в городке со времен последней большой войны и их детей нян-'чат
парагвайские женщины, обучая их говорить по испански, как местных.
Педро, работавший у немцев шофером, стоял уворот, склонившись над
сверкающим капотом большого синего "Пежо", и полировал и без того глад кий
металл. Он приходился Марии троюродным братом по материнской линии. Педро
был крупным мужчиной, почти таким же высоким, каким был дедМарии -- Мигуэль:
руки и ноги, словно стволы деревьев, на голове шапка иссиня-черных волос,
блес тевших в утреннем свете.
Золотые часы на запястье Педро поймали со лнечный луч и отбросили
радужного зайчика на капот. Мария знала, что Педро купил машину на деньги,
полученные от контрабанды английского виски через границу в Боливию. Того,
что платили ему немцы, естественно, не хватило бы на такую роскошь.
Он взглянул поверх машины, заметил Марию и улыбнулся.
-- Но1а, ЬопНа^: Куда это ты собралась в такое чудесное утро?
-- Иду к Генералу выручать Карлоса. Улыбка умерла на губах Педро. Глаза
сделались жесткими и потемнели. Три лета назад пропала егококетливая сестра
Ита, вся состоявшая из серебрис того смеха и сверкающих черных глаз. Кое-кто
из соседей говорил, что ее забрали люди Генерала, увезли в черной машине с
зеркальными стеклами. Другие утверждали, что она пошла туда по своей воле,
работать шлюхой в генеральском казино. В любом случае домой она не
вернулась.
-- Ты что, спятила? -- рявкнул Педро. -- Ма рия, где твоя голова?
-- Карлос там, -- просто сказала Мария. Не ужели он не понимает?
Впрочем, он холостяк, что он может понять? -- У меня нет выбора. Остается
только пойти туда и привести его домой.
-- Ты хочешь жить?
-- Я хочу вернуть Карлоса.
-- Неужели твой забулдыга стоит того, чтобы потерять ради него жизнь?
Она кивнула. В уголках ее глаз блестели, дро жали слезы.
Педро смотрел на нее еще некоторое время-/ затем расетроенно выдохнул.
- -- Ладно. Ладно, я отвезу тебя туда. Слишком ^ длинный путь в такой
жаркий день. В -- Нет, Педро. Тебе нельзя. Твой хозяин...
-- ...В Монтевидео. -- Он распахнул переднюю, дверцу "Пежо". -- Садись.
^
Она кротко юркнула на голубое кожаное сиде нье, исполненная смущения и
благодарности.
Педро протиснулся за руль и повернул ключ за жигания. Мощный двигатель
машины ожил. Он подал назад, выехал на дорогу и быстро помчался по булыжной
мостовой. "Пежо" мягко покачивался,словно огромная колыбель, убаюкивая
Марию. Веко ре высокие здания остались далеко позади. Педрй* теперь ехал
быстрее, и глинобитные дома сливалисК в розовато-голубую линию вдоль дороги.
Ближе к окраине городка дорога становиласьхуже: булыжники здесь
рассыпались, и некому бы ло их заменить. Даже прекрасная большая машина
немцев виляла и прыгала по разбитой мостовой, и Педро пришлось пореже
нажимать на акселератор. Автомобиль полз под горячим солнцем, и, несмотряна
кондиционер, Мария чувствовала, как пот стру ится по рукам и лбу. Она
вытерла лицо каймой юбки и посмотрела в окно.
Здесь дома встречались реже, и окружали их в Основном пустыри, заросшие
сорняками и дикимкустарником. Дневной свет проникал сквозь про гнившие стены
и освещал заброшенные комнаты, где когда-то собирались за ужином семьи. С
перилсвисало какое-то забытое тряпье, трехногая табу ретка застряла в
оконной раме, давно потерявшей стекла. Глинобитные стены были выщерблены,
ихкраски полиняли, лишь вьюнок оживлял их темно красными колокольчиками
своих соцветий.
Когда дома закончились, потянулся высокий железный забор, утыканный
острыми пиками. Он казался бесконечным, сплошным, черным, за исключением
высоких медных ворот, через которые мож но было въехать в огромную усадьбу.
Дом Генерала.
Мария видела его только раз, еще ребенком. По спорив с двоюродными
сестрами, она чуть не весь день шла сюда из городка, добралась до темнеющих
ворот и долго, с дрожью и странной смесью ужаса и удовольствия, смотрела
через решетку. Домой она пришла затемно, и разъяренная мать отправила ее
спать без ужина.
Редкий ребенок в Вилларике мог отказать себе в запретном удовольствии
понаблюдать за большимдомом, где -- как шептались взрослые -- происходили
такие ужасные вещи. Но, удовлетворив любо пытство, они редко туда
возвращались. А вырастая, старались держаться как можно дальше от высоких
медных ворот.
-- Ну вот, -- сказала Мария. -- Выпусти меня;
Педро затормозил, нахмурился и предостерегаю ще положил руку на ее
запястье.
-- Ты уверена, что хочешь туда войти?
-- Да. -- Ее голос был так тонок, что она заста вила себя повторить
потверже: -- Да. Пожалуйста. Он отпустил ее.
-- Тогда я подожду тебя здесь.
-- Но...
-- Даже не пытайся спорить.
-- Хорошо. Спасибо тебе, кузен.| Она заставила себя открыть дверь,
покинуть без I опасное убежище "Пежо" и встать перед воротами. I Снаружи
воздух был раскаленным, словно в топке, I. густым и влажным от предчувствия
дождя. Она
больше не чувствовала себя замужней двадцативосьмилетней женщиной. Она
вновь была юной, девст венной и неопытной девочкой, стоявшей передлицом
жесткой неумолимой силы, и она была испу гана.
Створки ворот были украшены чеканным изо бражением извилистых лоз,
усыпанных золотымиколокольчиками. Ворота были в два раза выше че ловеческого
роста.
Сторожка была пуста, и нигде не было видно ко локола или звонка, чтобы
вызвать привратника.Мария робко толкнула правую створку, и она с ме
таллическим шепотом распахнулась на смазанных петлях.
Теперь она увидела дом. Он неясно вырисовы вался вдали сквозь знойное
марево: двухэтажноекирпичное здание с белоколонной галереей по второму
этажу. Газон перед домом был зелен, безупречно подстрижен и пуст. Звенели
цикады. Садов ника нигде не было видно.
Мария шагнула одной ногой за ворота. Колени у нее подгибались, и она не
была уверена, что сумеет в одиночку добраться до дома. Она оглянулась на
машину, такую синюю и надежную. Педро стоял возле "Пежо", скрестив руки, и
смотрел на нее. Он кивнул, и она сделала еще шаг. Потом еще.
Ворота захлопнулись с высоким медным звуком, и Мария подпрыгнула. Иди
вперед, сказала она себе. Иди!
Гравий под ее ногами хищно хрустел. Она прошла мимо аккуратной живой
изгороди из джакаран ды с огромными пурпурными соцветиями и розовых кустов,
усыпанных желтыми цветами. Приближаясь к дому, она заметила, как вьюнок с
колокольчиками обвивает колонны балкона, рубиновый на белом.
Даже тени на белом алебастре отливали красным. ; Цветы были красивы,
даже слишком красивы, ; нереальны в своей безупречности, словно алые рты,1
жаждущие прошептать ужасную тайну в раскаленной тишине. : Мария с трудом
передвигалась по дорожке, ее дыхание заглушало цокот саранчи и хруст гравия.
'•" Массивную дубовую дверь дома никто не охранял.| Как странно, подумала
Мария. Где же люди -- люди в униформе, с ружьями, в блестящих черных са--*
ногах, -- которые, как она ожидала, прогонят ее! прочь или станут обращаться
с ней еще хуже, гораздо хуже?
Она подошла к двери, взялась за изогнутый мо лоточек в виде львиной
головы с разинутой пастью " и опустила его блестящую медную пластину. Он"}
произвел ужасный шум, напоминающий барабанI- ную дробь. Несомненно, любой
игрок и контрабандист, каждая проститутка и каждый арестант отсю да до
Асунсьона услышал этот стук молотка, услышал, как колотится сердце Марии о
ребра, и подивился этим звукам.
Эхо затихло. Никто не вышел.
, Она еще раз постучала. И еще раз. Страх начал ; понемногу таять, она
взялась за ручку двери; ручка . повернулась, и дверь распахнулась так быстро
и | мягко, что Мария чуть не упала в прихожую. Дверь захлопнулась -- бум!
Она оказалась в. темноте. Внутри. В доме Генерала. --
Солнечный свет просвечивал красными пятнами
сквозь тяжелые темные занавеси, но был не в силах проникнуть дальше и
осветить помещение. Мария сглотнула.
-- Хелло? Есть кто-нибудь? Дом, казалось, проглотил ее голос, переварив
его вместе с эхом.
-- Хелло? -
Подожди. Что это?
Звук? Да, ботинки, ступающие по мягкому ков ру. Приближающиеся шаги.
Некто, крадущийся к ней, словно убийца, с какой целью? Ладони Марии^
оставили потные следы на гладкой деревянной пане ли у нее за спиной.
Крадущиеся шаги приблизились.
-- ... Чего тебе надо?..
Хриплый шепот и дуновение леденящего ветра заставили Марию отпрыгнуть в
сторону. Ее голос был похож на вопль, не совсем, но близко к тому.
-- Кто вы? Покажитесь.
-- Но ведь это ты незваный гость, -- отклик нулся голос. -- Тебя сюда
не приглашали. Скажи мне, прохожий, кто ты.
-- Я Мария Вера. Мой муж Карлос здесь. ,~
-- Откуда ты знаешь?
-- Мне сказали. Люди видели.
-- Ты боишься, Мария Вера?
-- Да.
-- Подойди ко мне. Вверх по лестнице. Ты най -дешь меня в игорном зале
у камина.
-- Но я не вижу... Темно...
Над головой вспыхнула лампочка в матовомстеклянном шаре, облив ее
алмазным светом. С ши пением зажглась еще одна и еще, освещая огромный
коридор. Коридор, в котором она была совершенно одна.
Комнаты вдоль коридора были затянуты тума ном и тонули в темноте. Как
она ни старалась, как ни выгибала шею и ни скашивала глаза, Марии неудалось
разглядеть ничего за пределами освещенно го для нее прохода, убегающего
вверх по убранной ковром лестнице.
Плюшевый красный ков.ер с восточным орнаментом был закреплен медными
стержнями, приверну тыми к ступенькам. Каждый стержень отсвечивал короткой
вспышкой, когда Мария переступала через него, словно она сама была
источником света.
"Я в доме Генерала, -- думала она. -- В доме,откуда никто не
возвращался. Всю жизнь я слы шала передаваемые шепотом истории об этом месте
и его хозяине. О том, кто он такой. Что он делает. Но верила ли я в них?
Верила ли до этого дня?"
Воздух становился холоднее, руки покрылись гусиной кожей. Кровь бешено
мчалась по жилам. Ей пришлось схватиться за перила, чтобы не дать себе
повернуться и броситься вниз по лестнице, к двери.
"Карлос, -- подумала она. -- Я иду, чтобы уви деться с Карлосом.
Карлос. Карлос. Разыскать его ^и привести домой". Это был напев,
молитвенноеПеснопение, не дававшее угаснуть ее мужеству, заставляющее
двигаться дальше, вверх, вверх, со ступеньки на ступеньку. Она повернулась
на лестнич ной площадке и медленно взобралась на второй этаж. Все вокруг
притихло, притаилось. Ожидало.
-- Сюда.
Хриплый шепот заставил ее содрогнуться.
Она толкнула резную раскрашенную дверь, иперед ней открылась огромная
богатая комната. Ка залось, она раскинулась на весь второй этаж дома.Почти
всю комнату занимал громадный полирован ный стол из красного дерева,
покрытый тончайшим зеленым сукном, которое крепилось к поверхности
перламутровыми гвоздиками.
Стены были отделаны богатыми панелями изКрасно-коричневого дерева,
украшенного причудли вой резьбой, которая ловила свет и отражала его под
странными углами. В канделябрах мерцали свечи, и Марии почудилось, что стены
движутся, вращаясь вместе с отраженным светом.
Она вытянула руку, чтобы обрести равновесие, и коснулась резной рамы,
покрытой толстым слоем позолоты. Над картиной висела пара скрещенныхшпаг:
травленые узоры на лезвиях, рукоятки ин крустированы золотом и перламутром.
На картинебыла изображена группа военных в нарядной уни форме начала
девятнадцатого века с тонкокостными благородными лицами.
Три из них были знакомы Марии. Да, конечно,это был бессмертный Симон
Боливар со своими тем ными глазами и стремительной фигурой. Рядомхрабрый
Хосе де Сан-Мартин, а возле него блестящий Антонио де Сюкре. Великие люди
страны, исторические фигуры из далекого прошлого. Она уз нала все эти имена
и лица в школе, когда быларебенком. Но вот четвертый человек. Кто это та
кой? Длинный нос, темные разбойничьи глаза.
Мария задрожала и отвела глаза от свирепого холодного лица.
В дальнем конце комнаты в камине плясало бе шеное пламя, хотя тепла от
него не прибавлялось. За окнами, наклонными и освинцованными, была глубокая
ночь. Она могла разглядеть полную^ луну,которая оставляла за собой голубую
дорожку, под нимаясь по небосклону.
Но как это могло быть? Она уставилась в окно, отказываясь верить
собственным глазам. Снаружи был полдень; она только что потела под солнцем.
Куда выходили эти окна и какие ужасные вещи могут ей еще привидеться, если
она будет и дальше смотреть на эти блестящие стекла?
-- Здесь всегда ночь, -- произнес глубокий гус той голос.
Мария резко обернулась
За столом сидел человек, стройный мужчина в зеленом военном кителе с
золотыми эполетами наплечах. Зеленая фуражка, расшитая золотом, скры вала
его лицо в тени.
Она порывисто вздохнула. Секунду назад ком ната была пуста.
Он улыбнулся из-под тени, 'отбрасываемой фу ражкой, и изменил
(1995)
Источник: Роджер Желязны "Колесо Фортуны", 1995
OCR: Ширяев С.
---------------------------------------------------------------
Хриплый крик петуха разбудил Марию Веру перед рассветом. Она села в
кресле и поняла, что ее муж Карлос так и не вернулся домой.
Петух продолжал протестовать против окончания ночи пронзительным, почти
человеческим, свар ливым голосом. Откуда-то со стороны пыльной,разбитой
глинистой дороги откликнулся другой петух. Вскоре привычный птичий хор
Вилларики за голосил во всю утреннюю силу, призывая каждого -проснуться ни
свет ни заря, выпрыгнуть из кровати и поспешить к мешку с зерном.
Спина Марии затекла за ночь, проведенную в,жестком деревянном кресле
возле печки, глаза резало, словно их запорошило песком. Она встала, умы
лась, расчесала длинные черные волосы, заплела их в косы и надела бабушкин
серебряный крестик, предварительно поцеловав его.
В городке, давно забытом Богом, только Мария носила крестик. Соседи
злословили у нее за спиной - и открыто смеялись над ее нелепой, патетической
ибессмысленной верой. Но Мария была упрямо привержена своей религии, подобно
тому, как маленький ребенок не дает выбросить сломанную, безголо вую, но все
еще любимую куклу.
Зевая, она прошла на кухню, чтобы выпить ста
кан молока. Затем она села за стол и поела холодных корней маниоки,
которые сварила накануне ве чером.
-- Доброе утро, Мария. -- Хоакин, рассыльный из табачно-винной лавки,
принадлежавшей ее мужу,стоял, прислонившись к дверному косяку, и голод ным
взглядом провожал мясистые кусочки маниоки, исчезавшие во рту Марии.
Она торопливо проглотила.
-- Чего тебе, мальчик? Карлоса нет. Он так и не пришел домой.
Черные глаза Хоакина округлились от ужаса.
-- Я видел его с людьми Генерала. Вчера ве чером.
-- Что?
-- А сегодня утром, когда я, как обычно, при шел в магазин, там было
темно. Дверь заперта. Вот я и пришел сюда.
"Боже, -- подумала Мария. -- Неужели это случилось? Неужели Карлос
пошел к Генералу?"
Страх сковал холодом ее кишки. Она знала, что бывает с теми, кто играет
с Генералом в его игры удачи. Знал и Карлос. Какая же страсть обуяла его?
Мария откинулась на жесткую спинку кресла и почувствовала, как сердце
сжалось в груди. Как жемог Карлос отправиться играть с Генералом? Поче му
именно сейчас? Если это правда, то он пропал.Не многие из тех, кто уходил в
большой дом с белы ми колоннами, возвращались; во всяком случае, на памяти
Марии и ее матери таких не было.
Генерал жил в Вилларике, сколько Мария по мнит, а может, и дольше:
самая старая женщина р
городке частенько пересказывала истории о знаме нитых играх Генерала,
слышанные ею от ее бабки.Невероятно. Глупые старые клуши становятся таки ми
рассеянными и суеверными.
В каждом городке есть большой человек, даже в ;таком замызганном и
засиженном мухами местечке, 1как Вилларика, где церковь заброшена и только;
кантипа открыта по воскресеньям. Лучше уж, не за;думываясь, называть его
генералом, сеньором, бос : сом. Какая разница, кто он такой на самом деле?
Каждый Генерал в этой стране занимается одним; и тем же: отбирает у
крестьян лучшую часть уро; жая, обкладывает торговцев налогами, ворует моло;
деньких девушек из школы, держит казино, занима ; ется контрабандой оружия,
а то и чем похуже.
Ходят слухи, жуткие истории о массовых захоронениях в Чако,
каннибализме, сатанистских риту ;алах. Даже те, кто объявляет себя
атеистами, вроде1'Антонио Сантино, крестятся при упоминании Гене;рала и
ужасающих азартных играх, которые ведут ся в его большом доме.
| " Но никто не осмеливается протестовать. Лишь;;глупцы жалуются на
налоги или что-то еще. Осталь ные улыбаются. Никто не говорит. Молчание
стало нормой в Вилларике. Молчание и Генерал. А те, кто идет играть с
Генералом, не возвращаются.
Карлос Вера часто опаздывал к ужину -- он никогда не мог отказать себе
в удовольствии переки нуться в картишки. Рожденный игроком, он любил карты,
и они, похоже, любили его. То же самое можно было сказать про его отца и
старшего брата. Игра была их наследственной болезнью.
Единственной причиной, почему Карлос никогда прежде не ходил к
Генералу, было воспоминание о том, что произошло с его отцом Энрике и
братомЭдуарде. Они пошли туда, оба, вместе, словно мотыльки, влекомые
пламенем толстой свечи, и не вер нулись. Карлос тогда был ребенком, но он
хорошо .знал, какое ужасное событие случилось в его семье. Когда он вырос,
эхо материнских рыданий хранило его словно талисман.
До сих пор. Генеральские игры в конце концов заманили и Карлоса.
Мотылек полетел на пламя, как остальные.
Мария не хотела верить в то, что это когда-нибудь случится. И вот вчера
вечером, как и много ве черов до этого, она смотрела на часы, вздыхала
иставила котелок с курицей в старую газовую духов ку, чтобы подогреть.
"Он скоро придет, -- говорила она себе. -- Вот только сыграет
партию-другую в кантине. Это его натура. Будь терпелива и надейся на то,
чтоКарлос выиграет больше, чем проиграет". Она вы тащила из коробки со
штопкой один из его носков и уселась в кресло-качалку возле печки.
Заходящеесолнце разбросало длинные пурпурные тени по ма ленькому
глинобитному домику.
Небо стало фиолетовым, затем темно-синим. Всеноски были починены,
сложены и убраны в деше вый сосновый комод возле кровати. Карлоса все еще не
было.
А может, быстро подумала она, он пошел в штаб-квартиру партии. Конечно,
он и полгуарани непожертвовал бы на политику. Просто он любил играть в карты
с членами Синей партии. Да, да, ко нечно. Карлос, должно быть, пошел туда.
Когда звезды начали прокалывать холодныебелые дырочки в темном котелке
неба, Мария решила, что сейчас ее муж, наверное, ушел из штаб-квартиры --
если он был там -- и встретил этого ни кудышного Антонио Сантино. Они скорее
всего отправились в какой-нибудь захудалый бар выпить мате. Да. Они сейчас
пьют, играют и хором поют старые песни Чако.
Когда большие часы на церкви пробили пол ночь, у Марии подошли к концу
и терпение, и запас разумных объяснений происходящего.
"Он уже не придет, -- осознала она. -- Он про ведет еще одну ночь с
какой-нибудь шлюхой у реки". Несмотря на все обещания, на все заверения, что
с этим покончено раз и навсегда'. Мысль об этом совсем доконала ее. Она была
слишком измучена и полна отвращения, чтобы встать с кресла у печки, поэтому
просто закуталась в серую шерстяную шаль и уснула.
Теперь Мария почти сходила с ума от страха.Где Карлос? Так или иначе,
она должна его отыскать. Она сбросила шаль, рванулась к двери и побе жала по
пыльной дороге в город, к кантине.
В такую рань посетителей еще не было. На столах торчали ножки
перевернутых деревянных сту льев, и Рафаэль Гонзалес протирал кафельный пол.
Когда Мария подошла, он поднял голову.
-- Привет, -- сказал он сонно, но глаза смотрели настороженно. -- Как
дела?
-- Рафаэль, ты видел Карлоса вчера вечером?
-- Вчера вечером было тихо.
-- Но он был здесь?
Рафаэль покачал головой и начал тереть пол с двойным усердием, стараясь
не встречаться с ней взглядом.
Сердце ее забилось. Мария поспешила вниз по улице, мимо лавки мясника,
где в витрине висели почерневшие бараньи туши -- настоящий пир для мух -- к
штаб-квартире Синей партии. Заглянув в окно, она увидела Алехандро Гомеса,
партийного секретаря, который, сидя за деревянным столом,изучал вчерашнюю
газету и потягивал себя за пышные черные усы. Когда Мария вошла, он поднял
го лову и оторопело уставился на нее, широко открывглаза. Но тут же
замаскировал эмоции под дежур ным выражением лица.
-- Виепоз (Иа.5^, -- сказал он официально. У Марии перехватило дыхание
от страха.
-- Ты видел Карлоса?
-- Карлоса? Нет. -- Он разгладил усы, левый,правый, и посмотрел на нее
с сочувствием. -- Я слы шал, он ушел. Из города.
-- Из города? Куда?
Гомес пожал плечами и вернулся к своей, газете. Выйдя из штаба, Мария
чуть не столкнулась с Антонио Сантино, давним партнером Карлоса по игре. Он
вежливо кивнул, пропустил ее и двинулся дальше. Она догнала его, схватила за
ворот голубой рубашки и повисла на нем, умоляюще глядя в глаза.
-- Антонио, -- сказала она. -- Где Карлос?
--Карлос? Разве он не здесь? -- Голос Антонио
выдал фальшивую нотку, словно он очень старалсяказаться беззаботным. --
Возможно, играет где-ни будь в карты.
Он нежно потрепал ее по руке, освободил ворот ник и быстро зашагал по
улице.
Мария стояла одна, глядя на закрытые ставни домов, и чувствовала на
себе взгляды множества глаз из-за этих ставен. Никто не хотел сказать ей
правду, но она ее знала. Карлос пошел играть в карты с Генералом.
Она переборола ледяной страх, начавший было подниматься из живота к
горлу, грозя задушить ее, заморозить навеки ее рот и заставить замолкнуть.
Бог знает что случилось с Карлосом в игорномзале генеральского дома,
пока она спала. Мария задрожала. Карлос мог быть импульсивным, искренним,
подчас изменял ей, но таковы были все мужчи ны в городе. Да, он любил карты
-- с этим можно было смириться. Он был ее мужем, и она не хотела жить без
него.
Она медленно побрела домой и увидела Хоаки на, ожидающего ее у двери.
Увидев ее, он вскочил на ноги.
-- Это ошибка, -- сказала она ему. -- Я знаю,что ошибка. Я пойду к
Генералу и попрошу за Кар лоса. Карлос иногда бывает придурковатым. Развея
не знаю? -- Ее смех прозвучал громким, безнадежным аккомпанементом к словам.
-- Он открывает рот прежде, чем подумает, но он не такой уж бедокур или
заядлый игрок. Он просто обязан вер нуться домой. Как же я буду управляться
с лавкой? С домом? Генерал это поймет. Конечно, поймет.
Хоакин смотрел на нее.
-- Мария, ты спятила? Что ты говоришь? Никто никогда оттуда не
возвращался.
-- До сих пор.
-- Но, Мария...
-- Не пытайся меня отговорить. Я попрошу его, а если это не сработает,
я заставлю его отпустить Карлоса.
Парень судорожно глотнул.
-- Тогда я пойду с тобой, если не возражаешь. -- Даже произнося эти
слова, он начал дро жать, но все же сумел храбро вздернуть голову.
-- Не будь смешным. На кого ты пытаешьсяпроизвести впечатление? Кроме
того, если ты пой дешь со мной, кто останется в лавке? Ступай туда и жди
Карлоса. И захвати запасной ключ от кассы.
Хоакин так просиял, что Мария тоже улыбну лась, несмотря на
беспокойство, грызущее ее душу.
-- И помни: я пересчитывала деньги вчера утром, -- сказала она. --
Поэтому оставь всякие ду рацкие идеи вроде покупки леденцов.
Он кивнул, все еще улыбаясь, помахал рукой и убежал.
Мария вымыла руки и надела лучшее платье, белое с кружевным воротником,
которое надевалатолько по воскресеньям. Она надела пару белых кожаных
туфель, которые Карлос купил ей в Асунсьоне и которые она гордо носила,
несмотря на жест кий шов, который натирал пальцы правой ноги.
Генералу придется ее выслушать. Он увидит, что она порядочная преданная
жена, нуждающаяся в . своем муже. На этот раз он сделает исключение.
Она произнесла короткую молитву перед бабуш киным деревянным распятием,
висевшим в спальне
в изголовье кровати, и дотронулась до своего ма ленького серебряного
крестика на шее.
Она еще раз быстро осмотрела дом, набираясь уверенности от этих
знакомых домашних вещей.Она кивнула креслу-качалке и попрощалась с часа ми
на полке. Затем шагнула через порог и заперла за собой дверь.
В соседнем дворе Анита Кабеза вешала мокрые простыни на истертые
почерневшие веревки.
-- Мария, -- окликнула она. -- Куда ты так спешишь? Сегодня слишком
жарко. Зайди попить кофейку, и я расскажу тебе о том, что мне вчера сказала
Луиза.
Как ей ни хотелось этого, Мария знала, что оста навливаться нельзя.
-- Не сейчас.
-- Почему? Что за спешка?
-- Иду к Генералу. Мне сказали, что Карлос там.
Анита больше ничего не сказала. Застыв с обвисшей, мертвой простыней в
руке, она быстро пере крестилась и уставилась на Марию, словно виделаее
впервые. Секунду спустя она повернулась и заспешила в дом, захлопнув за
собой дверь. Лязг засо ва прогремел, словно пушечный выстрел.
Мария закусила губу ^.спросила себя: а что ты, собственно, ожидала?
Она. быстро зашагала мимо домов друзей и соседей. Каждый встречный смотрелна
нее с сожалением, словно думал про себя: роЬге сИс^. Как будто все они
знали, куда она идет.
Когда она дошла до центральной площади го
родка, уличный метельщик Рамон печально попри ветствовал ее. Она
кивнула, высоко подняла голову и пошла дальше.
Вскоре она добралась до большого розовогодома, окруженного высокой
стеной, увитой оранже выми бугенвиллеями. Здесь жили немцы, немцы, свободно
говорившие по-испански и. даже немногона гуарани, хотя Мария притворялась,
что не понимает, когда они обращались к ней на этом языке. Гуарани был не
для иностранцев. А немцы всегда оста нутся ез^гап]'его51. Даже если они
живут в городке со времен последней большой войны и их детей нян-'чат
парагвайские женщины, обучая их говорить по испански, как местных.
Педро, работавший у немцев шофером, стоял уворот, склонившись над
сверкающим капотом большого синего "Пежо", и полировал и без того глад кий
металл. Он приходился Марии троюродным братом по материнской линии. Педро
был крупным мужчиной, почти таким же высоким, каким был дедМарии -- Мигуэль:
руки и ноги, словно стволы деревьев, на голове шапка иссиня-черных волос,
блес тевших в утреннем свете.
Золотые часы на запястье Педро поймали со лнечный луч и отбросили
радужного зайчика на капот. Мария знала, что Педро купил машину на деньги,
полученные от контрабанды английского виски через границу в Боливию. Того,
что платили ему немцы, естественно, не хватило бы на такую роскошь.
Он взглянул поверх машины, заметил Марию и улыбнулся.
-- Но1а, ЬопНа^: Куда это ты собралась в такое чудесное утро?
-- Иду к Генералу выручать Карлоса. Улыбка умерла на губах Педро. Глаза
сделались жесткими и потемнели. Три лета назад пропала егококетливая сестра
Ита, вся состоявшая из серебрис того смеха и сверкающих черных глаз. Кое-кто
из соседей говорил, что ее забрали люди Генерала, увезли в черной машине с
зеркальными стеклами. Другие утверждали, что она пошла туда по своей воле,
работать шлюхой в генеральском казино. В любом случае домой она не
вернулась.
-- Ты что, спятила? -- рявкнул Педро. -- Ма рия, где твоя голова?
-- Карлос там, -- просто сказала Мария. Не ужели он не понимает?
Впрочем, он холостяк, что он может понять? -- У меня нет выбора. Остается
только пойти туда и привести его домой.
-- Ты хочешь жить?
-- Я хочу вернуть Карлоса.
-- Неужели твой забулдыга стоит того, чтобы потерять ради него жизнь?
Она кивнула. В уголках ее глаз блестели, дро жали слезы.
Педро смотрел на нее еще некоторое время-/ затем расетроенно выдохнул.
- -- Ладно. Ладно, я отвезу тебя туда. Слишком ^ длинный путь в такой
жаркий день. В -- Нет, Педро. Тебе нельзя. Твой хозяин...
-- ...В Монтевидео. -- Он распахнул переднюю, дверцу "Пежо". -- Садись.
^
Она кротко юркнула на голубое кожаное сиде нье, исполненная смущения и
благодарности.
Педро протиснулся за руль и повернул ключ за жигания. Мощный двигатель
машины ожил. Он подал назад, выехал на дорогу и быстро помчался по булыжной
мостовой. "Пежо" мягко покачивался,словно огромная колыбель, убаюкивая
Марию. Веко ре высокие здания остались далеко позади. Педрй* теперь ехал
быстрее, и глинобитные дома сливалисК в розовато-голубую линию вдоль дороги.
Ближе к окраине городка дорога становиласьхуже: булыжники здесь
рассыпались, и некому бы ло их заменить. Даже прекрасная большая машина
немцев виляла и прыгала по разбитой мостовой, и Педро пришлось пореже
нажимать на акселератор. Автомобиль полз под горячим солнцем, и, несмотряна
кондиционер, Мария чувствовала, как пот стру ится по рукам и лбу. Она
вытерла лицо каймой юбки и посмотрела в окно.
Здесь дома встречались реже, и окружали их в Основном пустыри, заросшие
сорняками и дикимкустарником. Дневной свет проникал сквозь про гнившие стены
и освещал заброшенные комнаты, где когда-то собирались за ужином семьи. С
перилсвисало какое-то забытое тряпье, трехногая табу ретка застряла в
оконной раме, давно потерявшей стекла. Глинобитные стены были выщерблены,
ихкраски полиняли, лишь вьюнок оживлял их темно красными колокольчиками
своих соцветий.
Когда дома закончились, потянулся высокий железный забор, утыканный
острыми пиками. Он казался бесконечным, сплошным, черным, за исключением
высоких медных ворот, через которые мож но было въехать в огромную усадьбу.
Дом Генерала.
Мария видела его только раз, еще ребенком. По спорив с двоюродными
сестрами, она чуть не весь день шла сюда из городка, добралась до темнеющих
ворот и долго, с дрожью и странной смесью ужаса и удовольствия, смотрела
через решетку. Домой она пришла затемно, и разъяренная мать отправила ее
спать без ужина.
Редкий ребенок в Вилларике мог отказать себе в запретном удовольствии
понаблюдать за большимдомом, где -- как шептались взрослые -- происходили
такие ужасные вещи. Но, удовлетворив любо пытство, они редко туда
возвращались. А вырастая, старались держаться как можно дальше от высоких
медных ворот.
-- Ну вот, -- сказала Мария. -- Выпусти меня;
Педро затормозил, нахмурился и предостерегаю ще положил руку на ее
запястье.
-- Ты уверена, что хочешь туда войти?
-- Да. -- Ее голос был так тонок, что она заста вила себя повторить
потверже: -- Да. Пожалуйста. Он отпустил ее.
-- Тогда я подожду тебя здесь.
-- Но...
-- Даже не пытайся спорить.
-- Хорошо. Спасибо тебе, кузен.| Она заставила себя открыть дверь,
покинуть без I опасное убежище "Пежо" и встать перед воротами. I Снаружи
воздух был раскаленным, словно в топке, I. густым и влажным от предчувствия
дождя. Она
больше не чувствовала себя замужней двадцативосьмилетней женщиной. Она
вновь была юной, девст венной и неопытной девочкой, стоявшей передлицом
жесткой неумолимой силы, и она была испу гана.
Створки ворот были украшены чеканным изо бражением извилистых лоз,
усыпанных золотымиколокольчиками. Ворота были в два раза выше че ловеческого
роста.
Сторожка была пуста, и нигде не было видно ко локола или звонка, чтобы
вызвать привратника.Мария робко толкнула правую створку, и она с ме
таллическим шепотом распахнулась на смазанных петлях.
Теперь она увидела дом. Он неясно вырисовы вался вдали сквозь знойное
марево: двухэтажноекирпичное здание с белоколонной галереей по второму
этажу. Газон перед домом был зелен, безупречно подстрижен и пуст. Звенели
цикады. Садов ника нигде не было видно.
Мария шагнула одной ногой за ворота. Колени у нее подгибались, и она не
была уверена, что сумеет в одиночку добраться до дома. Она оглянулась на
машину, такую синюю и надежную. Педро стоял возле "Пежо", скрестив руки, и
смотрел на нее. Он кивнул, и она сделала еще шаг. Потом еще.
Ворота захлопнулись с высоким медным звуком, и Мария подпрыгнула. Иди
вперед, сказала она себе. Иди!
Гравий под ее ногами хищно хрустел. Она прошла мимо аккуратной живой
изгороди из джакаран ды с огромными пурпурными соцветиями и розовых кустов,
усыпанных желтыми цветами. Приближаясь к дому, она заметила, как вьюнок с
колокольчиками обвивает колонны балкона, рубиновый на белом.
Даже тени на белом алебастре отливали красным. ; Цветы были красивы,
даже слишком красивы, ; нереальны в своей безупречности, словно алые рты,1
жаждущие прошептать ужасную тайну в раскаленной тишине. : Мария с трудом
передвигалась по дорожке, ее дыхание заглушало цокот саранчи и хруст гравия.
'•" Массивную дубовую дверь дома никто не охранял.| Как странно, подумала
Мария. Где же люди -- люди в униформе, с ружьями, в блестящих черных са--*
ногах, -- которые, как она ожидала, прогонят ее! прочь или станут обращаться
с ней еще хуже, гораздо хуже?
Она подошла к двери, взялась за изогнутый мо лоточек в виде львиной
головы с разинутой пастью " и опустила его блестящую медную пластину. Он"}
произвел ужасный шум, напоминающий барабанI- ную дробь. Несомненно, любой
игрок и контрабандист, каждая проститутка и каждый арестант отсю да до
Асунсьона услышал этот стук молотка, услышал, как колотится сердце Марии о
ребра, и подивился этим звукам.
Эхо затихло. Никто не вышел.
, Она еще раз постучала. И еще раз. Страх начал ; понемногу таять, она
взялась за ручку двери; ручка . повернулась, и дверь распахнулась так быстро
и | мягко, что Мария чуть не упала в прихожую. Дверь захлопнулась -- бум!
Она оказалась в. темноте. Внутри. В доме Генерала. --
Солнечный свет просвечивал красными пятнами
сквозь тяжелые темные занавеси, но был не в силах проникнуть дальше и
осветить помещение. Мария сглотнула.
-- Хелло? Есть кто-нибудь? Дом, казалось, проглотил ее голос, переварив
его вместе с эхом.
-- Хелло? -
Подожди. Что это?
Звук? Да, ботинки, ступающие по мягкому ков ру. Приближающиеся шаги.
Некто, крадущийся к ней, словно убийца, с какой целью? Ладони Марии^
оставили потные следы на гладкой деревянной пане ли у нее за спиной.
Крадущиеся шаги приблизились.
-- ... Чего тебе надо?..
Хриплый шепот и дуновение леденящего ветра заставили Марию отпрыгнуть в
сторону. Ее голос был похож на вопль, не совсем, но близко к тому.
-- Кто вы? Покажитесь.
-- Но ведь это ты незваный гость, -- отклик нулся голос. -- Тебя сюда
не приглашали. Скажи мне, прохожий, кто ты.
-- Я Мария Вера. Мой муж Карлос здесь. ,~
-- Откуда ты знаешь?
-- Мне сказали. Люди видели.
-- Ты боишься, Мария Вера?
-- Да.
-- Подойди ко мне. Вверх по лестнице. Ты най -дешь меня в игорном зале
у камина.
-- Но я не вижу... Темно...
Над головой вспыхнула лампочка в матовомстеклянном шаре, облив ее
алмазным светом. С ши пением зажглась еще одна и еще, освещая огромный
коридор. Коридор, в котором она была совершенно одна.
Комнаты вдоль коридора были затянуты тума ном и тонули в темноте. Как
она ни старалась, как ни выгибала шею и ни скашивала глаза, Марии неудалось
разглядеть ничего за пределами освещенно го для нее прохода, убегающего
вверх по убранной ковром лестнице.
Плюшевый красный ков.ер с восточным орнаментом был закреплен медными
стержнями, приверну тыми к ступенькам. Каждый стержень отсвечивал короткой
вспышкой, когда Мария переступала через него, словно она сама была
источником света.
"Я в доме Генерала, -- думала она. -- В доме,откуда никто не
возвращался. Всю жизнь я слы шала передаваемые шепотом истории об этом месте
и его хозяине. О том, кто он такой. Что он делает. Но верила ли я в них?
Верила ли до этого дня?"
Воздух становился холоднее, руки покрылись гусиной кожей. Кровь бешено
мчалась по жилам. Ей пришлось схватиться за перила, чтобы не дать себе
повернуться и броситься вниз по лестнице, к двери.
"Карлос, -- подумала она. -- Я иду, чтобы уви деться с Карлосом.
Карлос. Карлос. Разыскать его ^и привести домой". Это был напев,
молитвенноеПеснопение, не дававшее угаснуть ее мужеству, заставляющее
двигаться дальше, вверх, вверх, со ступеньки на ступеньку. Она повернулась
на лестнич ной площадке и медленно взобралась на второй этаж. Все вокруг
притихло, притаилось. Ожидало.
-- Сюда.
Хриплый шепот заставил ее содрогнуться.
Она толкнула резную раскрашенную дверь, иперед ней открылась огромная
богатая комната. Ка залось, она раскинулась на весь второй этаж дома.Почти
всю комнату занимал громадный полирован ный стол из красного дерева,
покрытый тончайшим зеленым сукном, которое крепилось к поверхности
перламутровыми гвоздиками.
Стены были отделаны богатыми панелями изКрасно-коричневого дерева,
украшенного причудли вой резьбой, которая ловила свет и отражала его под
странными углами. В канделябрах мерцали свечи, и Марии почудилось, что стены
движутся, вращаясь вместе с отраженным светом.
Она вытянула руку, чтобы обрести равновесие, и коснулась резной рамы,
покрытой толстым слоем позолоты. Над картиной висела пара скрещенныхшпаг:
травленые узоры на лезвиях, рукоятки ин крустированы золотом и перламутром.
На картинебыла изображена группа военных в нарядной уни форме начала
девятнадцатого века с тонкокостными благородными лицами.
Три из них были знакомы Марии. Да, конечно,это был бессмертный Симон
Боливар со своими тем ными глазами и стремительной фигурой. Рядомхрабрый
Хосе де Сан-Мартин, а возле него блестящий Антонио де Сюкре. Великие люди
страны, исторические фигуры из далекого прошлого. Она уз нала все эти имена
и лица в школе, когда быларебенком. Но вот четвертый человек. Кто это та
кой? Длинный нос, темные разбойничьи глаза.
Мария задрожала и отвела глаза от свирепого холодного лица.
В дальнем конце комнаты в камине плясало бе шеное пламя, хотя тепла от
него не прибавлялось. За окнами, наклонными и освинцованными, была глубокая
ночь. Она могла разглядеть полную^ луну,которая оставляла за собой голубую
дорожку, под нимаясь по небосклону.
Но как это могло быть? Она уставилась в окно, отказываясь верить
собственным глазам. Снаружи был полдень; она только что потела под солнцем.
Куда выходили эти окна и какие ужасные вещи могут ей еще привидеться, если
она будет и дальше смотреть на эти блестящие стекла?
-- Здесь всегда ночь, -- произнес глубокий гус той голос.
Мария резко обернулась
За столом сидел человек, стройный мужчина в зеленом военном кителе с
золотыми эполетами наплечах. Зеленая фуражка, расшитая золотом, скры вала
его лицо в тени.
Она порывисто вздохнула. Секунду назад ком ната была пуста.
Он улыбнулся из-под тени, 'отбрасываемой фу ражкой, и изменил