Страница:
Виктор взял напрокат машину – далеко не самую плохую модель «Фольксвагена». В это время года дожди здесь – явление чрезвычайно редкое, почти всегда стоит ясная, солнечная погода и, если бы не освежающий ветерок с моря, ощущение было бы таким же, как от пребывания в жарко натопленной парилке.
На Кипре к крупным городам – помимо столицы Никосии – можно причислить разве что еще четыре, являющихся одновременно главными портами. Местечко, где они отдыхали, находилось неподалеку от Пафоса, одно название которого[10] уже должно было вызывать у туристов радостное предвкушение отдыха и восторженно-приподнятое настроение. Местным же жителям было глубоко плевать и на название их родного города и на то, что оно навевало. Лишь бы было больше отдыхающих, готовых расстаться с содержимым своих кошельков, поддерживая тем самым местную торговлю и, конечно же, сам туристический бизнес. Экономика острова, носящая аграрный характер, поддерживалась в основном за счет экспорта фруктов, виноделия и туризма. Площадь территории – чуть меньше нашего Онежского озера, а все население свободно разместилось бы в одном из таких городов как Пенза или Саратов.
Со своей спутницей Виктор объездил все окрестности, гоняя по удобным, проложенным повсюду трассам. Современные автомобильные дороги, как и предлагающие всевозможные развлечения, рестораны, таверны, ночные клубы и диско-бары – веяния нового времени. Большинство туристов днем либо отдыхали на море, либо осматривали памятники древней и средневековой культуры, вечером же начиналась другая жизнь. Каждое из ночных заведений предлагало какие-то свои, особенные развлечения. В одном вы могли вдоволь насладиться зрелищным кабаре или банальным стриптизом, в другом плясуны-акробаты проделывали различные номера и трюки, в третьем вы сами отплясывали вместе с танцорами традиционный сиртаки[11] и пели под караоке и шумные аплодисменты посетителей. Одним словом, везде было весело. Молодежь, в основном, предпочитала резвиться в ночных диско-барах и дансингах, исступленно дергаясь под бесовскую музыку в стиле техно и транс.
Во время своей первой экскурсии Виктор с Татьяной, исколесив вдоль и поперек новый Пафос, отправились затем на восток к мысу Афродиты, где обнаружили выжженные солнцем развалины храма богини. Там же находилась и утопающая в зелени средневековая вилла с музеем. В этот же день они побывали в деревне «Священные сады», где расположена византийская церковь с великолепными фресками. На каждом углу турки-киприоты торговали восточными сладостями. Полакомившись там рахат-лукумом, путешественники вернулись в Пафос, заехали в гавань и, оставив машину, пешком добрались до старой крепости – военной цитадели, построенной еще в тринадцатом веке. Попасть в нее можно было только по перекидному мостику.
Все это время их чичероне был Муромов, с увлечением описывающий своей спутнице историю прекрасного острова. Та была приятно удивлена.
– У меня такое ощущение, – целуя его, промолвила девушка, – что ты совсем недавно сдал экзамен по истории и географии Кипра.
– А вот и не угадала, – рассмеялся он, – просто, прежде чем ехать, я основательно подготовился, просмотрев несколько демонстрационных видеокассет по Кипру – их специально подготавливают для русских туристов. Ну, еще кое-какие сведения я почерпнул из специализированных изданий.
– Как все просто, – пробормотала она, – и все же ты у меня умница.
– Стараюсь соответствовать, – улыбнулся он, галантно предложив ей руку.
По всему острову было разбросано немалое количество церквей и базилик[12]. В одной из самых больших внимание Виктора привлекла к себе настенная живопись – изображение Христа в золотистых одеяниях, с одухотворенным лицом. Он долго не мог оторвать взгляд от этого величественного и, в то же время, теплого, человечного портрета Спасителя, поражаясь таланту неизвестного художника, сумевшего передать все шедшее из его сердца.
В то же время Муромов подметил, что лик Христа очень похож на лицо грека. В связи с этим ему вспомнилось, как однажды он по служебным делам заехал в Алма-Ату и, увидев висящие в городе плакаты вождей пролетариата, чуть было не расхохотался – их лица были широкоскулыми, с маленькими глазками – типичные казахи. Наверное, те же китайцы изображают Христа желтолицым, с узкими щелочками глаз.
Подумав так, он отвернулся и, отыскав глазами Таню, рассматривавшую в немом восхищении стенные росписи с сюжетами на тему жития святых, направился к ней в другой конец церкви.
Следующим этапом стало посещение Византийского музея, известного своей большой коллекцией православных икон, собранных со всех окрестностей Пафоса. Это было двухэтажное здание в форме буквы «П», с идущими вдоль всего фасада длинными галереями. В залитом солнечным светом дворике были разбиты клумбы с цветами самой разнообразной окраски. Сочная зелень, изумрудные ветви пальм – как это типично для Кипра! Радующий взор пейзаж средиземноморского побережья.
Они ехали мимо раскинувшихся вдоль берега моря банановых плантаций к коралловой лагуне – излюбленному месту отдыха туристов. Пляж с необыкновенно чистым и мелким песком был весь усеян телами отдыхающих. Искушение поваляться на нем после купания было столь велико, что, оставив машину, они мигом скинули одежду, благо купальные принадлежности были на них, и поспешили к кромке воды.
Морские волны лениво омывали прибрежные валуны. На море – лазурном днем, и черном ночью – уже который день держался полный штиль. Виктор в солнечных очках и светлой каскетке полулежал на матрасе, демонстрируя тренированное, мускулистое тело, и благодушно наблюдал за непрерывной игрой солнечных бликов на водной глади. Татьяна, время от времени, поглядывая на него с улыбкой, ровными слоями наносила на кожу крем от загара. Это было похоже на идиллию, на какую-то райскую жизнь, что так разительно отличалось от ситуации в России за последнее десятилетие. Серые российские будни были наполнены каждодневной борьбой за выживание, страхом, алчностью и жестокостью. Они насквозь пропитались опасностью, кровью и смертью. В них царило безумство отчаявшихся масс и свихнувшихся на вседозволенности выскочек. Эта темная, холодная, сырая и мрачная, но до боли в сердце родная Россия была сейчас где-то там далеко, а они здесь.
Но разве была наша Родина такой доныне – Виктор вспомнил свое детство, юность. Нынче стало выгодно и модно возводить хулу да напраслину на ту великую державу, которую лучшие из лучших элементарно просрали. И кому – русофобам из всемирного масонства, кои есть враги православного христианства, то бишь сатанисты!
Вспоминалось такое: безоблачное небо, сияющее на нем солнце, цветущие луга с порхающими по ним бабочками – душами божьими. А еще врезавшаяся в память картина из раннего детства: широкое поле, полное благоухающих трав – васильков, лютиков, одуванчиков, ромашек… и стрекот кузнечиков. Господи, такая красота, благодать, умиротворение! И, казалось, впереди ждет что-то несказанно радостное, прекрасное, великое – от предвкушения чего сладостно замирало сердце, душа взволнованно трепетала, озаряясь светом преходящим и одновременно предвечным. Вот что всплывало в памяти Муромова о социалистической советской России.
«Беснуйтесь до времени, оглоеды! – сурово думал полковник. – Настанет срок, получите все сполна от Судии Вышнего!»
От Него каждому воздастся – по делам и помыслам его. Предающий отчизну – предает родителей своих, и народ свой, и любовь свою, а самое страшное – душу свою отдает во власть врага рода человеческого. А тот рад-радёхонек…
– И что это ты там увидел? – иронично поинтересовалась она.
– Да так, – пробормотал тот, – ничего заслуживающего внимания.
– Неужели? – непритворно изумилась Татьяна. – А мне показалось… По-моему вы лжете, господин дипломат!
– О чем ты говоришь, лапушка? – он придвинулся к ней, прильнув губами к ее шее. – Да разве мне еще кто-нибудь нужен?
И, подражая голосам оперных певцов, громко пропел, вызвав ее звонкий смех:
– Кто может сравниться с Татьяной моей?!..
Виктор захватил с собой в поездку фотоаппарат «Никон» – одну из лучших моделей, запасся кучей пленки и без устали снимал свою подругу повсюду, где они только бывали. Запечатлел он и лакомившихся рыбой пеликанов. Официант, растаяв при виде Тани, даже доверил столь очаровательной особе покормить птиц из своих рук.
– А почему ты не хочешь сфотографироваться сам? – уже в машине, отсмеявшись, с лукавой улыбкой поинтересовалась у него девушка. – Хотя, понимаю – дипломатическая служба, засекреченность и все такое.
– Ну, нечто в этом роде, – ухмыльнувшись, он наклонился и доверительно прошептал ей на ухо, – специфика моей деятельности не позволяет мне рисоваться перед объективом.
– Да-да, все понятно, – скорчив серьезную мину, она согласно покивала головой, вызвав у него смех, и, не удержавшись, расхохоталась сама.
Вдвоем они очень часто смеялись над любой глупостью, по самому незначительному поводу. Многое из того, на что раньше каждый из них и не обратил бы внимания, теперь вызывало смех. Это было похоже на какой-то заговор, некое тайное невысказанное вслух соглашение, когда скрытый смысл известен и понятен лишь двоим, а всему остальному миру неведом. Влюбленные люди могут понимать друг друга с полуслова, достаточно любого намека, двусмысленности и даже просто недосказанной фразы.
Очередной вечер они решили провести в городе. Не спеша, поужинав в ресторане, где им были предложены прелести китайской кухни, они отправились в один из ночных клубов, программа которого только началась. В этом клубе Муромов должен был встретиться с разведчиком-нелегалом.
Горластую певицу, исполнявшую на греческом местные шлягеры, сменили энергичные танцоры в национальных костюмах, выделывавшие такие коленца и акробатические выкрутасы, что профессиональные циркачи позеленели бы от зависти. Затем загорелые девушки в экзотических одеяниях из каких-то лоскутков, разноцветных перьев и бижутерии исполнили эротический, полный чувственности танец. Создавалось впечатление, что на самом деле они совершенно голые, а вся эта мишура на них лишь подчеркивала прелести гибких юных тел. Спустя какое-то время к ним присоединились не менее стройные загорелые юноши, единственным одеянием которым служил матерчатый гульфик. Необычное стриптиз-шоу закончилось, в конце концов, тем, что молодцы сорвали с прекрасных нимф все лоскутки, за исключением одного, что прикрывал их срам спереди. Разгоряченная публика бешено аплодировала, а в зале к тому часу стало совсем душно, несмотря на работающие в полную силу вентиляторы и кондиционеры. За это время полковник успел наведаться в мужской туалет, где его уже ждал нужный человек, передавший необходимые материалы.
Для желающих потанцевать освободили обширную площадку, а на сцену вышла еще одна певица и под аккомпанемент группы музыкантов принялась наяривать нечто похожее на последние европейские и заокеанские поп-хиты. Виктор с Татьяной танцевали до упаду, пока не выдохлись окончательно и уже далеко за полночь, уставшие и довольные, отправились к себе. Добравшись до постели и освободившись от одежды, они свалились без чувств. Немного отлежавшись, не сговариваясь, переплелись в объятиях, окунувшись в любовный омут. Сил хватило и на это.
На следующий день их экскурсионный маршрут несколько изменился. Они отправились на север, в местечко под названием Лара, представлявшее собой побережье с девственными пляжами. Именно там, для находящихся под охраной государства морских черепах был устроен настоящий заповедник. Купаться в этих местах, было категорически запрещено.
Вдоволь налюбовавшись неуклюжими с виду рептилиями, туристы направились дальше на север, где для любителей отдыха на лоне природы были устроены кемпинги. По дороге задержались возле очередной христианской святыни – храма святого Георгия. Изумительная по красоте базилика соседствовала рядом с рыбацкой деревушкой.
Посетив кемпинг и встретив там группу соотечественников, они разговорились с ними и по совету последних поехали дальше в горы, где среди густо поросших зеленью холмов затерялся известный природный родник – купель Афродиты. Согласно легенде богиня любви и красоты совершала в нем свои утренние омовения. Разумеется, среди отдыхающих был «свой» человек, с которым Муромов вошел в контакт. Обмен закодированными сообщениями прошел не замеченный для окружающих.
Им пришлось оставить машину у поворота возле подножия скалистой вершины и дальше продолжить путь пешком, взбираясь по узкой тропке наверх. Проложенная по изрезанной местности тропа коричневой змейкой петляла среди зарослей лесной чащобы. Наконец, они добрались до места. Вокруг не было видно ни одной души, и, если бы не журчание ручейка и пение птиц, это место могло бы показаться пустынным и заброшенным.
– Ты позволишь? – с кокетливой улыбкой обратилась к нему Таня, сбрасывая с себя одежду. – Пока никого нет.
И, спускаясь к источнику, шутливо погрозила пальцем:
– Карауль здесь и не подглядывай.
Держа в руках одежду, он с улыбкой наблюдал за ней. Обнаженная девушка, купающаяся в роднике, была похожа на одну из прекрасных наяд[13], совершающих омовение в тайном месте, сокрытом от глаз простых смертных. Представшая перед ним бесхитростная картина была настолько чувственной и естественной, что он мгновенно ощутил жар неутолимого желания, вечное влечение самца к избранной самке, заложенный природой в каждом из живых существ могучий инстинкт, древний как сама жизнь. Он в восхищении любовался полосками проникающего сквозь кроны деревьев света на матовой коже юной прелестницы. Движения плавных изгибов ее нагого тела завораживали, заставляли вскипать горячую кровь, кружили голову в хмельном упоении женской красотой.
Вдоволь наплескавшись в прохладной воде, девушка поднялась наверх, наткнувшись на его пристальный взгляд, которым он так и пожирал прелести ее молодого, пышущего здоровьем и свежестью тела.
– Боже, как ты прекрасна! – в восторге прошептал он, приближаясь к ней.
Заключив свою нимфу в объятья, он осыпал ее градом горячих поцелуев, прижимая к себе все сильнее, чувствуя, как закипает желание. Она запрокинула голову, почти повиснув на его руках, взор ее затуманился, томный вздох вырвался из вздымающейся груди. Какое-то время они двигались в любовном ритме, в исступлении забыв обо всем на свете. И когда волна наслаждения захлестнула их обоих, он на короткое мгновение ощутил полное единение их душ.
Приведя себя в порядок, они медленно двинулись в обратный путь, держась за руки и молча улыбаясь, друг другу.
Тем же вечером Татьяна поинтересовалась у своего друга:
– Поедем сегодня снова в город?
– Нет, – он отрицательно покачал головой, – ты помнишь, о чем нам рассказывали в кемпинге? Старинный, заброшенный храм на горе. Хотелось бы его осмотреть. Если ты, конечно, не против.
– Что ты, я только за.
– В таком случае сегодня поужинаем пораньше в отеле. На мой взгляд, кормят здесь не хуже, чем в любом из ресторанов города. Разница лишь в обстановке – здесь гораздо спокойнее…
– И намного скучнее, – с лукавой смешинкой в глазах добавила девушка.
Хмыкнув в ответ, Виктор принялся перезаряжать фотоаппарат. Таня, взяв со столика карту-путеводитель, сосредоточилась на ее изучении.
– Даже, если мы выедем прямо сейчас, засветло, – с сомнением заявила она, – пока доберемся, уже стемнеет. Отсюда до храма около двухсот километров.
– Это, если ехать по прибрежной трассе до Лимасола, а от него к горе с храмом. Посмотри на карту внимательней – там есть еще одна, полузаброшенная горная дорога. Если мы поедем по ней, то сократим путь. Ты только представь – темная ночь, таинственный храм, вокруг ни одной души…
– По-моему, ты, в детстве начитался приключенческих книг, – рассмеялась она, – Стивенсон, Жюль Верн, Конан Дойл…
– Джек Лондон, Фенимор Купер, – весело подхватил Муромов, – ты не подумай, не такие уж мы прожженные насквозь сухари – те, кто занимается внешней политикой.
– А разве я о тебе такого мнения? – Таня прильнула губами к его щеке, затем слегка укусила за мочку уха. – С этим у тебя полный порядок, как и со всем остальным.
С этими словами она просунула руку за отворот рубашки, поглаживая его грудь, живот, постепенно спускаясь все ниже.
– Эй, – он со смехом запротестовал, – мы так не договаривались. Оставим любовь на вечер.
– Вечером мы будем замаливать свои грешки в храме, – прошептала она, скользя ладошкой по его бедрам.
Виктор отбросил в сторону фотоаппарат и, скинув одежды, опрокинул подругу на кровать.
И он был вынужден с горечью признать, что уже с самого детства, самой юности всех нас завлекали яркими сюжетами и манящими мирами литературной реальности иностранных сочинителей, прививали чуждые нам, русским, идеалы и ценности. Да, это – увлекательная, интересная, романтическая и героическая проза, но не наша, чужая, заморская, импортная, чужестранная. В этом-то было все дело – в переориентации и искажении сознания сызмальства. Понемногу, капля за каплей подтачивали наши устои – веру, патриотизм, историческую память, национальную гордость, традиции и заповеди. А взамен подсовывали пустышку в блестящей красочной упаковке, виртуальную реальность, несбыточные мечты, фата-моргану в заокеанском исполнении. Над нами ставили опыты, экспериментировали опытнейшие ловцы душ. О, они не торопились, да и куда – впереди вечность. Эра противостояния океана и суши, торгашества и труда, иллюзий и реальности, пошлости и нравственности, беззакония и справедливости, атлантизма и евразийства, мондиалистов и традиционалистов, космополитов и патриотов. Эра беспрестанной борьбы, перманентной схватки, вечной битвы двух начал, двух Орденов, двух цивилизаций.
Виктор слишком хорошо знал всю подноготную мировой политической и геополитической закулисы, чтобы обманываться на этот счет. В настоящее время мы проигрывали глобалистам – жрецам атлантизма, но даже до начала конца было еще далеко.
Машина неслась по автотрассе, проложенной вдоль побережья. Вскоре справа показался указатель поворота на аэропорт. Увидев его, Муромов лишь прибавил скорость. Они не проехали и километра, когда очень скоро их глазам предстала уходящая влево объездная дорога. Свернув на нее, машина затряслась на кочках и выбоинах. Покрытая остатками растрескавшегося асфальта дорога местами была совсем непригодной для легковых машин, но Виктор гнал по ней, лихо объезжая препятствия, уверенный, что таким образом им удастся значительно сократить расстояние до цели.
Храм располагался на вершине неподалеку от горы Традос – самой высокой точки острова. Для того чтобы достигнуть цели своего путешествия, им необходимо было миновать цепь гор, по которым и пролегала эта сомнительная трасса. До ближайшей горы они добрались сравнительно быстро и безо всяких приключений. Дорога вилась по ее склонам, затем, достигнув пика, начинала спускаться вниз по противоположной стороне, переходя в перешеек между двумя вершинами, по верху которого и пролегал путь.
Муромов уверенной рукой вел послушный ему «Фольксваген», время от времени, справляясь с атласом-путеводителем. Впрочем, на каждом километре им обязательно попадался указатель. Вообще, что их удивляло на Кипре, так это обилие разнообразных дорожных указателей. Заблудиться здесь было очень сложно, при условии, что вы не сойдете с дороги и не углубитесь в труднопроходимые места.
С насыпи, подножие и склоны которой были сплошь усеяны валунами и булыжниками, открывалась чудесная панорама – справа, далеко от них за холмами раскинулось море, а слева – изумительной красоты долина, покрытая разноцветным ковром цветущих трав. Татьяна, во все глаза рассматривающая пейзажи за окном, не успела насладиться этой красотой, как они снова начали взбираться в гору по петляющему серпантину, изобилующему опасными поворотами и коварными спусками. Впрочем, и ее они миновали благополучно, хотя девушке было не по душе то лихачество, с которым, как ей казалось, ее приятель управлял машиной.
Во время спуска их взору предстала еще одна долина, в отличие от предыдущей, выглядевшая мертвой и пустынной. От некогда протекавшей по ней реки осталось лишь высохшее русло, по правую сторону которого раскинулось заброшенное селение. Каменные дома средневекового типа выглядели запустелыми и обветшалыми, часть из них подверглась разрушению временем. Кое-где виднелись более поздние постройки, но и они были брошены людьми. Татьяне, впечатлительной по натуре, представилось, что это мрачное место служит пристанищем вампирам и привидениям, и ночью, при тусклом свете звезд и луны, когда настает их час, нечистая сила вылезает из своих убежищ, чтобы стать полноправными хозяевами этого проклятого места.
Она непроизвольно поежилась, удивляясь своим мрачным мыслям. Впрочем, на самом деле сделалось довольно прохладно, и она поспешила поднять стекло со своей стороны. Постепенно начало темнеть.
Оставив позади эту мертвую долину, они миновали гряду небольших гор. Вскоре перед ними предстала еще одна вершина, которая в сумерках огромным исполином возвышалась перед ними. Дорога, пролегавшая по ее крутым склонам, выглядела опасной и труднопроходимой. На каждом шагу виднелись указатели с тревожными предупреждениями. Таня в тревоге смотрела в окно, и на каждом крутом вираже у нее от страха замирало сердце. Серпантин горной дороги, на всем протяжении, с одной стороны, прилепившейся к отвесной стене, а с другой обрывающейся в пропасть, представлялся ей последней стезей, ведущей в преисподнюю к дьяволу. Виктор, целеустремленный и целиком сосредоточенный на дороге, и не подумал сбавить скорость, заметив, что на землю спускаются сумерки и начинает быстро темнеть, а ехать предстояло еще почти тридцать километров. Понадеявшись на свой опыт вождения и отменную реакцию, он лишь притормаживал на поворотах. Каждый раз, когда они приближались к очередному «слепому» повороту, девушка в страхе сжималась, ожидая увидеть мчавшуюся им навстречу машину. В один из моментов ей показалось, что колеса с ее стороны зависли над пропастью. Наконец, ее нервы не выдержали.
На Кипре к крупным городам – помимо столицы Никосии – можно причислить разве что еще четыре, являющихся одновременно главными портами. Местечко, где они отдыхали, находилось неподалеку от Пафоса, одно название которого[10] уже должно было вызывать у туристов радостное предвкушение отдыха и восторженно-приподнятое настроение. Местным же жителям было глубоко плевать и на название их родного города и на то, что оно навевало. Лишь бы было больше отдыхающих, готовых расстаться с содержимым своих кошельков, поддерживая тем самым местную торговлю и, конечно же, сам туристический бизнес. Экономика острова, носящая аграрный характер, поддерживалась в основном за счет экспорта фруктов, виноделия и туризма. Площадь территории – чуть меньше нашего Онежского озера, а все население свободно разместилось бы в одном из таких городов как Пенза или Саратов.
Со своей спутницей Виктор объездил все окрестности, гоняя по удобным, проложенным повсюду трассам. Современные автомобильные дороги, как и предлагающие всевозможные развлечения, рестораны, таверны, ночные клубы и диско-бары – веяния нового времени. Большинство туристов днем либо отдыхали на море, либо осматривали памятники древней и средневековой культуры, вечером же начиналась другая жизнь. Каждое из ночных заведений предлагало какие-то свои, особенные развлечения. В одном вы могли вдоволь насладиться зрелищным кабаре или банальным стриптизом, в другом плясуны-акробаты проделывали различные номера и трюки, в третьем вы сами отплясывали вместе с танцорами традиционный сиртаки[11] и пели под караоке и шумные аплодисменты посетителей. Одним словом, везде было весело. Молодежь, в основном, предпочитала резвиться в ночных диско-барах и дансингах, исступленно дергаясь под бесовскую музыку в стиле техно и транс.
Во время своей первой экскурсии Виктор с Татьяной, исколесив вдоль и поперек новый Пафос, отправились затем на восток к мысу Афродиты, где обнаружили выжженные солнцем развалины храма богини. Там же находилась и утопающая в зелени средневековая вилла с музеем. В этот же день они побывали в деревне «Священные сады», где расположена византийская церковь с великолепными фресками. На каждом углу турки-киприоты торговали восточными сладостями. Полакомившись там рахат-лукумом, путешественники вернулись в Пафос, заехали в гавань и, оставив машину, пешком добрались до старой крепости – военной цитадели, построенной еще в тринадцатом веке. Попасть в нее можно было только по перекидному мостику.
Все это время их чичероне был Муромов, с увлечением описывающий своей спутнице историю прекрасного острова. Та была приятно удивлена.
– У меня такое ощущение, – целуя его, промолвила девушка, – что ты совсем недавно сдал экзамен по истории и географии Кипра.
– А вот и не угадала, – рассмеялся он, – просто, прежде чем ехать, я основательно подготовился, просмотрев несколько демонстрационных видеокассет по Кипру – их специально подготавливают для русских туристов. Ну, еще кое-какие сведения я почерпнул из специализированных изданий.
– Как все просто, – пробормотала она, – и все же ты у меня умница.
– Стараюсь соответствовать, – улыбнулся он, галантно предложив ей руку.
По всему острову было разбросано немалое количество церквей и базилик[12]. В одной из самых больших внимание Виктора привлекла к себе настенная живопись – изображение Христа в золотистых одеяниях, с одухотворенным лицом. Он долго не мог оторвать взгляд от этого величественного и, в то же время, теплого, человечного портрета Спасителя, поражаясь таланту неизвестного художника, сумевшего передать все шедшее из его сердца.
В то же время Муромов подметил, что лик Христа очень похож на лицо грека. В связи с этим ему вспомнилось, как однажды он по служебным делам заехал в Алма-Ату и, увидев висящие в городе плакаты вождей пролетариата, чуть было не расхохотался – их лица были широкоскулыми, с маленькими глазками – типичные казахи. Наверное, те же китайцы изображают Христа желтолицым, с узкими щелочками глаз.
Подумав так, он отвернулся и, отыскав глазами Таню, рассматривавшую в немом восхищении стенные росписи с сюжетами на тему жития святых, направился к ней в другой конец церкви.
Следующим этапом стало посещение Византийского музея, известного своей большой коллекцией православных икон, собранных со всех окрестностей Пафоса. Это было двухэтажное здание в форме буквы «П», с идущими вдоль всего фасада длинными галереями. В залитом солнечным светом дворике были разбиты клумбы с цветами самой разнообразной окраски. Сочная зелень, изумрудные ветви пальм – как это типично для Кипра! Радующий взор пейзаж средиземноморского побережья.
Они ехали мимо раскинувшихся вдоль берега моря банановых плантаций к коралловой лагуне – излюбленному месту отдыха туристов. Пляж с необыкновенно чистым и мелким песком был весь усеян телами отдыхающих. Искушение поваляться на нем после купания было столь велико, что, оставив машину, они мигом скинули одежду, благо купальные принадлежности были на них, и поспешили к кромке воды.
Морские волны лениво омывали прибрежные валуны. На море – лазурном днем, и черном ночью – уже который день держался полный штиль. Виктор в солнечных очках и светлой каскетке полулежал на матрасе, демонстрируя тренированное, мускулистое тело, и благодушно наблюдал за непрерывной игрой солнечных бликов на водной глади. Татьяна, время от времени, поглядывая на него с улыбкой, ровными слоями наносила на кожу крем от загара. Это было похоже на идиллию, на какую-то райскую жизнь, что так разительно отличалось от ситуации в России за последнее десятилетие. Серые российские будни были наполнены каждодневной борьбой за выживание, страхом, алчностью и жестокостью. Они насквозь пропитались опасностью, кровью и смертью. В них царило безумство отчаявшихся масс и свихнувшихся на вседозволенности выскочек. Эта темная, холодная, сырая и мрачная, но до боли в сердце родная Россия была сейчас где-то там далеко, а они здесь.
Но разве была наша Родина такой доныне – Виктор вспомнил свое детство, юность. Нынче стало выгодно и модно возводить хулу да напраслину на ту великую державу, которую лучшие из лучших элементарно просрали. И кому – русофобам из всемирного масонства, кои есть враги православного христианства, то бишь сатанисты!
Вспоминалось такое: безоблачное небо, сияющее на нем солнце, цветущие луга с порхающими по ним бабочками – душами божьими. А еще врезавшаяся в память картина из раннего детства: широкое поле, полное благоухающих трав – васильков, лютиков, одуванчиков, ромашек… и стрекот кузнечиков. Господи, такая красота, благодать, умиротворение! И, казалось, впереди ждет что-то несказанно радостное, прекрасное, великое – от предвкушения чего сладостно замирало сердце, душа взволнованно трепетала, озаряясь светом преходящим и одновременно предвечным. Вот что всплывало в памяти Муромова о социалистической советской России.
«Беснуйтесь до времени, оглоеды! – сурово думал полковник. – Настанет срок, получите все сполна от Судии Вышнего!»
От Него каждому воздастся – по делам и помыслам его. Предающий отчизну – предает родителей своих, и народ свой, и любовь свою, а самое страшное – душу свою отдает во власть врага рода человеческого. А тот рад-радёхонек…
* * *
Мимо них, направляясь к воде и грациозно покачивая при этом бедрами, ожившей богиней прошествовала красивая блондинка со сногсшибательными формами. Полковник, не удержавшись, бросил на нее невольный взгляд – длинные стройные ноги, аппетитные ягодицы, плоский живот, роскошная грудь. У любого здорового мужика при виде этих ста семидесяти сантиметров лакомой плоти потекли бы слюнки. Вот она – прелесть чар, истинная дщерь Лилит! Такие самки призваны искушать добрых христиан – невольно подумалось Виктору. В следующее мгновение он, спохватившись, быстро отвел взгляд, что, впрочем, не укрылось от его спутницы.– И что это ты там увидел? – иронично поинтересовалась она.
– Да так, – пробормотал тот, – ничего заслуживающего внимания.
– Неужели? – непритворно изумилась Татьяна. – А мне показалось… По-моему вы лжете, господин дипломат!
– О чем ты говоришь, лапушка? – он придвинулся к ней, прильнув губами к ее шее. – Да разве мне еще кто-нибудь нужен?
И, подражая голосам оперных певцов, громко пропел, вызвав ее звонкий смех:
– Кто может сравниться с Татьяной моей?!..
* * *
А сам подумал: где прелесть, там и дьявол – прельщает враг души живые человеческие. Ох, как ловко прельщает всеми соблазнами мира! Ловит на живца: кого на славу, кого на богатство, кого на власть, а кого и на утехи плотские. Умело давит на тщеславие, честолюбие, корысть, алчность да похоть. Сильна власть отца лжи над умом и чувствами. Да только Создатель могутнее! Посему и власть эта дана лукавому на время. Важно устоять, не соблазниться, не погубить душу бессмертную, но… трудно сие подвижничество – труднее не бывает. Нельзя жить во грехе, но и без оного тяжко – отсюда и мощь греховности.* * *
Когда они, возвращаясь в отель, проезжали Пафос, в глаза им бросилась забавная сценка из повседневной жизни островитян – на площадке летнего кафе официант кормил большущих пеликанов. Экзотическое зрелище настолько понравилось туристам, что, притормозив, они со смехом наблюдали за птицами, пока те не насытились и степенно удалились.Виктор захватил с собой в поездку фотоаппарат «Никон» – одну из лучших моделей, запасся кучей пленки и без устали снимал свою подругу повсюду, где они только бывали. Запечатлел он и лакомившихся рыбой пеликанов. Официант, растаяв при виде Тани, даже доверил столь очаровательной особе покормить птиц из своих рук.
– А почему ты не хочешь сфотографироваться сам? – уже в машине, отсмеявшись, с лукавой улыбкой поинтересовалась у него девушка. – Хотя, понимаю – дипломатическая служба, засекреченность и все такое.
– Ну, нечто в этом роде, – ухмыльнувшись, он наклонился и доверительно прошептал ей на ухо, – специфика моей деятельности не позволяет мне рисоваться перед объективом.
– Да-да, все понятно, – скорчив серьезную мину, она согласно покивала головой, вызвав у него смех, и, не удержавшись, расхохоталась сама.
Вдвоем они очень часто смеялись над любой глупостью, по самому незначительному поводу. Многое из того, на что раньше каждый из них и не обратил бы внимания, теперь вызывало смех. Это было похоже на какой-то заговор, некое тайное невысказанное вслух соглашение, когда скрытый смысл известен и понятен лишь двоим, а всему остальному миру неведом. Влюбленные люди могут понимать друг друга с полуслова, достаточно любого намека, двусмысленности и даже просто недосказанной фразы.
Очередной вечер они решили провести в городе. Не спеша, поужинав в ресторане, где им были предложены прелести китайской кухни, они отправились в один из ночных клубов, программа которого только началась. В этом клубе Муромов должен был встретиться с разведчиком-нелегалом.
Горластую певицу, исполнявшую на греческом местные шлягеры, сменили энергичные танцоры в национальных костюмах, выделывавшие такие коленца и акробатические выкрутасы, что профессиональные циркачи позеленели бы от зависти. Затем загорелые девушки в экзотических одеяниях из каких-то лоскутков, разноцветных перьев и бижутерии исполнили эротический, полный чувственности танец. Создавалось впечатление, что на самом деле они совершенно голые, а вся эта мишура на них лишь подчеркивала прелести гибких юных тел. Спустя какое-то время к ним присоединились не менее стройные загорелые юноши, единственным одеянием которым служил матерчатый гульфик. Необычное стриптиз-шоу закончилось, в конце концов, тем, что молодцы сорвали с прекрасных нимф все лоскутки, за исключением одного, что прикрывал их срам спереди. Разгоряченная публика бешено аплодировала, а в зале к тому часу стало совсем душно, несмотря на работающие в полную силу вентиляторы и кондиционеры. За это время полковник успел наведаться в мужской туалет, где его уже ждал нужный человек, передавший необходимые материалы.
Для желающих потанцевать освободили обширную площадку, а на сцену вышла еще одна певица и под аккомпанемент группы музыкантов принялась наяривать нечто похожее на последние европейские и заокеанские поп-хиты. Виктор с Татьяной танцевали до упаду, пока не выдохлись окончательно и уже далеко за полночь, уставшие и довольные, отправились к себе. Добравшись до постели и освободившись от одежды, они свалились без чувств. Немного отлежавшись, не сговариваясь, переплелись в объятиях, окунувшись в любовный омут. Сил хватило и на это.
На следующий день их экскурсионный маршрут несколько изменился. Они отправились на север, в местечко под названием Лара, представлявшее собой побережье с девственными пляжами. Именно там, для находящихся под охраной государства морских черепах был устроен настоящий заповедник. Купаться в этих местах, было категорически запрещено.
Вдоволь налюбовавшись неуклюжими с виду рептилиями, туристы направились дальше на север, где для любителей отдыха на лоне природы были устроены кемпинги. По дороге задержались возле очередной христианской святыни – храма святого Георгия. Изумительная по красоте базилика соседствовала рядом с рыбацкой деревушкой.
Посетив кемпинг и встретив там группу соотечественников, они разговорились с ними и по совету последних поехали дальше в горы, где среди густо поросших зеленью холмов затерялся известный природный родник – купель Афродиты. Согласно легенде богиня любви и красоты совершала в нем свои утренние омовения. Разумеется, среди отдыхающих был «свой» человек, с которым Муромов вошел в контакт. Обмен закодированными сообщениями прошел не замеченный для окружающих.
Им пришлось оставить машину у поворота возле подножия скалистой вершины и дальше продолжить путь пешком, взбираясь по узкой тропке наверх. Проложенная по изрезанной местности тропа коричневой змейкой петляла среди зарослей лесной чащобы. Наконец, они добрались до места. Вокруг не было видно ни одной души, и, если бы не журчание ручейка и пение птиц, это место могло бы показаться пустынным и заброшенным.
– Ты позволишь? – с кокетливой улыбкой обратилась к нему Таня, сбрасывая с себя одежду. – Пока никого нет.
И, спускаясь к источнику, шутливо погрозила пальцем:
– Карауль здесь и не подглядывай.
Держа в руках одежду, он с улыбкой наблюдал за ней. Обнаженная девушка, купающаяся в роднике, была похожа на одну из прекрасных наяд[13], совершающих омовение в тайном месте, сокрытом от глаз простых смертных. Представшая перед ним бесхитростная картина была настолько чувственной и естественной, что он мгновенно ощутил жар неутолимого желания, вечное влечение самца к избранной самке, заложенный природой в каждом из живых существ могучий инстинкт, древний как сама жизнь. Он в восхищении любовался полосками проникающего сквозь кроны деревьев света на матовой коже юной прелестницы. Движения плавных изгибов ее нагого тела завораживали, заставляли вскипать горячую кровь, кружили голову в хмельном упоении женской красотой.
Вдоволь наплескавшись в прохладной воде, девушка поднялась наверх, наткнувшись на его пристальный взгляд, которым он так и пожирал прелести ее молодого, пышущего здоровьем и свежестью тела.
– Боже, как ты прекрасна! – в восторге прошептал он, приближаясь к ней.
Заключив свою нимфу в объятья, он осыпал ее градом горячих поцелуев, прижимая к себе все сильнее, чувствуя, как закипает желание. Она запрокинула голову, почти повиснув на его руках, взор ее затуманился, томный вздох вырвался из вздымающейся груди. Какое-то время они двигались в любовном ритме, в исступлении забыв обо всем на свете. И когда волна наслаждения захлестнула их обоих, он на короткое мгновение ощутил полное единение их душ.
Приведя себя в порядок, они медленно двинулись в обратный путь, держась за руки и молча улыбаясь, друг другу.
Тем же вечером Татьяна поинтересовалась у своего друга:
– Поедем сегодня снова в город?
– Нет, – он отрицательно покачал головой, – ты помнишь, о чем нам рассказывали в кемпинге? Старинный, заброшенный храм на горе. Хотелось бы его осмотреть. Если ты, конечно, не против.
– Что ты, я только за.
– В таком случае сегодня поужинаем пораньше в отеле. На мой взгляд, кормят здесь не хуже, чем в любом из ресторанов города. Разница лишь в обстановке – здесь гораздо спокойнее…
– И намного скучнее, – с лукавой смешинкой в глазах добавила девушка.
Хмыкнув в ответ, Виктор принялся перезаряжать фотоаппарат. Таня, взяв со столика карту-путеводитель, сосредоточилась на ее изучении.
– Даже, если мы выедем прямо сейчас, засветло, – с сомнением заявила она, – пока доберемся, уже стемнеет. Отсюда до храма около двухсот километров.
– Это, если ехать по прибрежной трассе до Лимасола, а от него к горе с храмом. Посмотри на карту внимательней – там есть еще одна, полузаброшенная горная дорога. Если мы поедем по ней, то сократим путь. Ты только представь – темная ночь, таинственный храм, вокруг ни одной души…
– По-моему, ты, в детстве начитался приключенческих книг, – рассмеялась она, – Стивенсон, Жюль Верн, Конан Дойл…
– Джек Лондон, Фенимор Купер, – весело подхватил Муромов, – ты не подумай, не такие уж мы прожженные насквозь сухари – те, кто занимается внешней политикой.
– А разве я о тебе такого мнения? – Таня прильнула губами к его щеке, затем слегка укусила за мочку уха. – С этим у тебя полный порядок, как и со всем остальным.
С этими словами она просунула руку за отворот рубашки, поглаживая его грудь, живот, постепенно спускаясь все ниже.
– Эй, – он со смехом запротестовал, – мы так не договаривались. Оставим любовь на вечер.
– Вечером мы будем замаливать свои грешки в храме, – прошептала она, скользя ладошкой по его бедрам.
Виктор отбросил в сторону фотоаппарат и, скинув одежды, опрокинул подругу на кровать.
* * *
Позже ему пришла в голову мысль, что, шутливо подначивая друг друга, они почему-то вспомнили лишь зарубежных писателей и ни одного отечественного. Конечно, они говорили о классиках беллетристики, и все же… Неужели забыли о наших собственных писателях, авторах приключений и фантастики: Александр Грин, Валентин Катаев, Александр Беляев, Аркадий Гайдар, Алексей Николаевич Толстой, да мало ли было других?.. Не говоря уже о русских гениях – Гоголе, Льве Николаевиче Толстом, Пушкине, Лермонтове, Горьком…И он был вынужден с горечью признать, что уже с самого детства, самой юности всех нас завлекали яркими сюжетами и манящими мирами литературной реальности иностранных сочинителей, прививали чуждые нам, русским, идеалы и ценности. Да, это – увлекательная, интересная, романтическая и героическая проза, но не наша, чужая, заморская, импортная, чужестранная. В этом-то было все дело – в переориентации и искажении сознания сызмальства. Понемногу, капля за каплей подтачивали наши устои – веру, патриотизм, историческую память, национальную гордость, традиции и заповеди. А взамен подсовывали пустышку в блестящей красочной упаковке, виртуальную реальность, несбыточные мечты, фата-моргану в заокеанском исполнении. Над нами ставили опыты, экспериментировали опытнейшие ловцы душ. О, они не торопились, да и куда – впереди вечность. Эра противостояния океана и суши, торгашества и труда, иллюзий и реальности, пошлости и нравственности, беззакония и справедливости, атлантизма и евразийства, мондиалистов и традиционалистов, космополитов и патриотов. Эра беспрестанной борьбы, перманентной схватки, вечной битвы двух начал, двух Орденов, двух цивилизаций.
Виктор слишком хорошо знал всю подноготную мировой политической и геополитической закулисы, чтобы обманываться на этот счет. В настоящее время мы проигрывали глобалистам – жрецам атлантизма, но даже до начала конца было еще далеко.
* * *
Выехали они засветло. И хотя солнце уже клонилось к горизонту, стремясь погрузиться в морскую пучину, все же стояло достаточно высоко, освещая окрестности своими лучами и пронзая ими безоблачное кипрское небо.Машина неслась по автотрассе, проложенной вдоль побережья. Вскоре справа показался указатель поворота на аэропорт. Увидев его, Муромов лишь прибавил скорость. Они не проехали и километра, когда очень скоро их глазам предстала уходящая влево объездная дорога. Свернув на нее, машина затряслась на кочках и выбоинах. Покрытая остатками растрескавшегося асфальта дорога местами была совсем непригодной для легковых машин, но Виктор гнал по ней, лихо объезжая препятствия, уверенный, что таким образом им удастся значительно сократить расстояние до цели.
Храм располагался на вершине неподалеку от горы Традос – самой высокой точки острова. Для того чтобы достигнуть цели своего путешествия, им необходимо было миновать цепь гор, по которым и пролегала эта сомнительная трасса. До ближайшей горы они добрались сравнительно быстро и безо всяких приключений. Дорога вилась по ее склонам, затем, достигнув пика, начинала спускаться вниз по противоположной стороне, переходя в перешеек между двумя вершинами, по верху которого и пролегал путь.
Муромов уверенной рукой вел послушный ему «Фольксваген», время от времени, справляясь с атласом-путеводителем. Впрочем, на каждом километре им обязательно попадался указатель. Вообще, что их удивляло на Кипре, так это обилие разнообразных дорожных указателей. Заблудиться здесь было очень сложно, при условии, что вы не сойдете с дороги и не углубитесь в труднопроходимые места.
С насыпи, подножие и склоны которой были сплошь усеяны валунами и булыжниками, открывалась чудесная панорама – справа, далеко от них за холмами раскинулось море, а слева – изумительной красоты долина, покрытая разноцветным ковром цветущих трав. Татьяна, во все глаза рассматривающая пейзажи за окном, не успела насладиться этой красотой, как они снова начали взбираться в гору по петляющему серпантину, изобилующему опасными поворотами и коварными спусками. Впрочем, и ее они миновали благополучно, хотя девушке было не по душе то лихачество, с которым, как ей казалось, ее приятель управлял машиной.
Во время спуска их взору предстала еще одна долина, в отличие от предыдущей, выглядевшая мертвой и пустынной. От некогда протекавшей по ней реки осталось лишь высохшее русло, по правую сторону которого раскинулось заброшенное селение. Каменные дома средневекового типа выглядели запустелыми и обветшалыми, часть из них подверглась разрушению временем. Кое-где виднелись более поздние постройки, но и они были брошены людьми. Татьяне, впечатлительной по натуре, представилось, что это мрачное место служит пристанищем вампирам и привидениям, и ночью, при тусклом свете звезд и луны, когда настает их час, нечистая сила вылезает из своих убежищ, чтобы стать полноправными хозяевами этого проклятого места.
Она непроизвольно поежилась, удивляясь своим мрачным мыслям. Впрочем, на самом деле сделалось довольно прохладно, и она поспешила поднять стекло со своей стороны. Постепенно начало темнеть.
Оставив позади эту мертвую долину, они миновали гряду небольших гор. Вскоре перед ними предстала еще одна вершина, которая в сумерках огромным исполином возвышалась перед ними. Дорога, пролегавшая по ее крутым склонам, выглядела опасной и труднопроходимой. На каждом шагу виднелись указатели с тревожными предупреждениями. Таня в тревоге смотрела в окно, и на каждом крутом вираже у нее от страха замирало сердце. Серпантин горной дороги, на всем протяжении, с одной стороны, прилепившейся к отвесной стене, а с другой обрывающейся в пропасть, представлялся ей последней стезей, ведущей в преисподнюю к дьяволу. Виктор, целеустремленный и целиком сосредоточенный на дороге, и не подумал сбавить скорость, заметив, что на землю спускаются сумерки и начинает быстро темнеть, а ехать предстояло еще почти тридцать километров. Понадеявшись на свой опыт вождения и отменную реакцию, он лишь притормаживал на поворотах. Каждый раз, когда они приближались к очередному «слепому» повороту, девушка в страхе сжималась, ожидая увидеть мчавшуюся им навстречу машину. В один из моментов ей показалось, что колеса с ее стороны зависли над пропастью. Наконец, ее нервы не выдержали.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента