Несколько ночей после Малышу снилось: кто-то, что-то их преследует. Маленькое, худое, блеклое, замерзшее, грязное, боязливое. А как-то ночью снова уползло, Малыш так и не понял, куда. Но если придете в тот край леса, где они сидели на каменном фундаменте и ждали – быть может, встретите то, что они освободили.
 
   Никто не знал, из-за чего случилась вражда между ведьмой, матерью Малыша, и ведьмаком Дефектом, хотя ведьма, мать Малыша, из-за этого умерла. Ведьмак Дефект был видный мужчина, нежно любил своих детей. Он их крал из колыбелек и кроватей во дворцах, замках и гаремах. Одевал их в шелка – так приличествовало их положению, – они у него носили золотые короны и ели с золотых тарелок. Пили из золотых кубков. У детей Дефекта, говорили, дефектов содержания нет.
   Возможно, ведьмак Дефект как-то прошелся насчет того, как ведьма, мать Малыша, растит своих детей, – или, возможно, ведьма, мать Малыша, похвасталась рыжими волосами своих детей. Но не исключено, что дело в чем-то другом. Ведьмы горды и любят повоевать.
   И вот Малыш и Ведьмина Месть наконец добрались к дому ведьмака Дефекта, и Ведьмина Месть сказала Малышу:
   – Посмотри на это уродство! Да у меня какашки, закопанные в листву, изящнее. А вонь какая – что от выгребной ямы. Как соседи ее терпят?
   У мужчин-ведьмаков нет маток, им приходится обзаводиться домами как-то иначе – ну или покупать их у ведьм-женщин. Но Малышу показалось, что это очень красивый дом. Из каждого окна выглядывали принцы или принцессы – смотрели, как он по-кошачьи сидит на дорожке рядом с Ведьминой Местью. Он ничего не сказал, братьев и сестер ему очень не хватало.
   – Пойдем, – сказала Ведьмина Месть. – Сдадим в сторонку, подождем, пока ведьмак Дефект не вернется.
   Малыш пошел за Ведьминой Местью обратно в лес, и немного погодя двое детей ведьмака.
   Дефекта вышли из дому с золотыми корзинами. Они тоже отправились в лес – собирать ежевику. Ведьмина Месть и Малыш сидели в колючих кустах и смотрели.
 
   А в колючих кустах было ветрено. Малыш думал о своих братьях и сестрах. О ежевике думал, какая она у него во рту – совсем не похожая по вкусу на жир.
   Ведьмина Месть примостилась у копчика Малыша. Она вылизывала колтун шерсти у него на пояснице. Принцессы пели.
   Малыш решил, что он так и будет жить с Ведьминой Местью в колючих кустах. Питаться они будут ягодами, шпионить за детьми, что придут их собирать, а Ведьмина Месть сменит имя. На языке у Малыша было имя «Мама» – вместе со сладким вкусом ежевики.
   – А сейчас тебе надо выйти, – сказала Ведьмина Месть, – и быть игривым. Как котенок. Погоняйся за своим хвостом. Робей, но не слишком. Языком много не болтай. Дай им себя погладить. Не кусайся.
   Она подтолкнула Малыша под зад, и тот вывалился из колючих кустов и растянулся у ног детей ведьмака Дефекта.
   Принцесса Джорджия сказала:
   – Смотри! Какой миленький котик!
   Ее сестра Маргарет сказала с сомнением:
   – Но у него пять хвостов. Я никогда не видела таких котов. И на шкуре у него пуговицы. И он почти с нас ростом.
   Однако Малыш все равно принялся резвиться и куролесить. Мотал взад-вперед хвостами, бубенцы звенели, а он делал вид, что пугается. Поначалу убегал от своих хвостов, потом нападал на них. Обе принцессы поставили на землю корзины, в которых ежевики было лишь наполовину, и разговаривали с ним, обзывали глупой киской.
   Сначала он и близко к ним не подходил. Но понемногу стал притворяться, что они его приручили. Дал себя поласкать и покормить ежевикой. Погонялся за лентой для волос и растянулся – пусть-де полюбуются пуговицами у него на пузике. Принцесса Маргарет коснулась его шкурки, потом ее пальцы скользнули между нею и человечьей кожей Малыша. Лапой он стукнул ее по руке, и сестра ее Джорджия со знанием дела сказала: коты не любят, если кто-то трогает их за живот.
   Они уже крепко подружились, когда Ведьмина Месть вышла из колючих кустов, встала на задние лапы и запела:
 
У меня нет детей
и у моих детей нет детей
и у их детей
нет детей
и у их детей
нет усов
и нет хвостов
 
   При виде такого принцессы Маргарет и Джорджия стали смеяться и показывать пальцами. Они раньше никогда не слышали, чтобы коты пели, и никогда не видели, чтобы коты ходили на задних лапах. Малыш яростно затряс всеми пятью хвостами, и вся шерсть у него на выгнутой спине встала дыбом, а принцессы и над этим посмеялись. Когда они вернулись из леса с корзинами, полными ягод, Малыш шел за ними по пятам, Ведьмина Месть – следом. Но мешок золота она спрятала в колючих кустах.
 
   Вечером ведьмак Дефект вернулся домой с целой охапкой подарков для детей. Один сын выбежал ему навстречу и сказал:
   – Идем, смотри, кто пришел с Маргарет и Джорджией из леса! Можно они останутся с нами?
   И стол к ужину не накрыли, и дети ведьмака Дефекта даже не сели за свои домашние задания, а в тронном зале ведьмака Дефекта пятихвостый кот выделывал кульбиты, а вторая кошка нахально сидела на троне и распевала:
 
Да!
дом вашего отца
самый блестящий
самый бурый самый большой
самый дорогой
самый сладко пахнущий
дом
каких никогда
не выходило из
чьей-нибудь
задницы!
 
   Дети ведьмака Дефекта рассмеялись такому – пока не увидели, что ведьмак, их отец, тоже тут стоит. Тогда они умолкли. Малыш прекратил кувыркаться.
   – Ты! – сказал ведьмак Дефект.
   – Я! – сказала Ведьмина Месть и спрыгнула с трона. Не успел никто и сообразить, о чем это она, ее челюсти сомкнулись на шее ведьмака Дефекта, и она перегрызла ему горло. Дефект открыл было рот сказать что-то, а кровь у него выпала, и мех Ведьминой Мести стал скорее красным, чем белым. Ведьмак Дефект упал замертво, а из дыры у него на горле, из дыры его рта строем зашагали рыжие муравьи, и каждый держал в жвалах по кусочку Времени – так же крепко, как Ведьмина Месть вцепилась в глотку Дефекта. Но Дефекта она все же отпустила и оставила валяться в луже крови, а сама поймала муравьев и съела – очень быстро, словно голодна была очень давно.
   Пока все это происходило, дети ведьмака Дефекта стояли, смотрели и ничего не делали. Малыш сидел на полу, свернув хвосты у лап. А дети, все до единого, и пальцем не шевельнули. Слишком удивились. Ведьмина Месть, набив живот муравьями, стояла со ртом в крови и смотрела на них.
   – Поди принеси мне мешок из кошачьих шкурок, – велела она Малышу.
   Малыш сообразил, что двигаться он в состоянии. Принцы и принцессы вокруг него стояли совершенно бездвижно. Ведьмина Месть не спускала с них пристального взгляда.
   – Мне помощь понадобится, – сказал Малыш. – Мешок слишком тяжелый, я один не подниму.
   Ведьмина Месть зевнула. Облизнула лапу и принялась поглаживать себя по рту. Малыш стоял на месте.
   – Ну что ж, – сказала она. – Возьми с собой этих больших и сильных девочек – принцесс Маргарет и Джорджию. Они знают дорогу.
   Принцессы Маргарет и Джорджия, осознав, что опять могут двигаться, задрожали. Но собрали все свое мужество и пошли с Малышом, держа друг дружку за руки, прочь из тронного зала, не глядя на тело их отца, ведьмака Дефекта, назад, в лес.
   Джорджия зарыдала, а принцесса Маргарет сказала Малышу:
   – Отпусти нас!
   – Куда? – спросил Малыш. – В мире опасно. Там всегда найдутся люди, от которых ничего хорошего не жди. – Он сбросил капюшон, и принцесса Джорджия зарыдала еще пуще.
   – Отпусти нас, – сказала Маргарет. – Мои родители – король и королева страны, что в трех днях пешего пути отсюда. Они будут рады нас видеть.
   Малыш ничего не ответил. Они пришли к колючим кустам, и он отправил принцессу Джорджию за мешком из кошачьих шкурок. Та вернулась вся исцарапанная и окровавленная, с мешком в руке. Мешок зацепился за колючки и порвался. Из него катились золотые монеты, падали наземь, как блестящие капли жира.
   – Ваш отец убил мою мать, – сказал Малыш.
   – А эта кошка, дьяволица твоей матери, убьет нас или того хуже, – сказала принцесса Маргарет. – Отпусти нас!
   Малыш поднял мешок из кошачьих шкурок. Монет в нем больше не осталось. Принцесса Джорджия опустилась на четвереньки – она сгребала монеты и рассовывала их по карманам.
   – Он был хороший отец? – спросил Малыш.
   – Сам считал, что да, – ответила принцесса Маргарет. – Только мне его не жалко. Когда вырасту, я стану королевой. Издам закон, чтобы всех ведьм королевства умертвили, да и котов их тоже.
   Малыш испугался. Взял мешок из кошачьих шкурок и побежал обратно к дому ведьмака Дефекта, а обеих принцесс оставил в лесу. Нашли они дорогу к родителям принцессы Маргарет или попали в руки разбойников, остались жить в колючих кустах, или принцесса Маргарет выросла и исполнила обещание избавить королевство от ведьм и котов – Малыш никогда этого не узнал, я тоже не знаю, и вы не узнаете.
 
   Когда он вернулся в дом ведьмака Дефекта, Ведьмина Месть немедленно поняла, что случилось.
   – Не беда, – сказала она.
   В тронном зале не было детей, ни принцев, ни принцесс. Тело ведьмака Дефекта еще лежало на полу, но Ведьмина Месть освежевала его, как кролика, и сшила из кожи мешок. Тот изгибался и дергался, а бока его вздымались, будто внутри живой ведьмак Дефект. Ведьмина Месть держала мешок из кожи ведьмака в одной руке, а другой запихивала в горловину кота. Тот, исчезая в мешке, вопил. Мешок был полон воплей. А выброшенное тело ведьмака Дефекта валялось расслабленно.
   На полу, рядом с освежеванным трупом, лежала горка золотых корон и что-то прозрачное, вроде бумажек, – они порхали по всему залу на сквозняке, и взгляды у этих тонких сброшенных лиц были удивленные.
   Коты прятались в углах зала и под троном.
   – Поймай их, – велела Ведьмина Месть, – но не трогай трех самых красивых.
   – Куда подевались дети ведьмака Дефекта? – спросил Малыш.
   Ведьмина Месть кивком обвела зал.
   – Как видишь, – сказала она, – я сняла с них кожу, а под ней оказались сплошные коты. Теперь они коты, но если б нам выпало ждать год-другой, они бы и шкуры эти сбросили, и стали кем-то еще. Дети все время растут.
   Малыш кинулся ловить котов по залу. Они были быстры, но он быстрей. Они были проворными, но он проворнее. Он дольше них носил кошачий костюм. Малыш гонял котов по залу, а Ведьмина Месть подхватывала их и совала в мешок. Наконец, в тронном зале осталось трое котов – таких красивых, что прелестнее троицы котов и не пожелать. А все остальные сидели в мешке.
   – Хорошо постарался – и быстро притом, – сказала Ведьмина Месть, взяла иглу и зашила горловину мешка. Кожа ведьмака Дефекта улыбалась Малышу, а один кот просунул голову в его испачканный рот и завопил. Но Ведьмина Месть зашила и рот, а заодно и дыру с другой стороны, откуда некогда вышел дом. Открытыми оставила только уши, глаза да заросшие шерстью ноздри, чтобы коты могли дышать.
   Ведьмина Месть взвалила кожу, полную котов, на спину и встала.
   – Куда пойдешь? – спросил Малыш.
   – У этих котов есть матери и отцы, – ответила Ведьмина Месть. – Их матери и отцы очень по ним тоскуют.
   Она пристально посмотрела на Малыша. Тот решил больше ничего не спрашивать. Поэтому остался в доме вместе с двумя принцессами и принцем в новых кошачьих костюмах, и ждал, пока Ведьмина Месть ходила вниз, к реке. Хотя, возможно, она отнесла котов на базар и продала. Или, быть может, отнесла всех котов по домам, к их матерям и отцам, в королевства, где они родились. Вероятно, ее не сильно заботило, чтобы каждый ребенок вернулся к настоящим матери и отцу. В общем, она спешила, а все коты очень похожи по ночам.
   Никто не видел, куда она ходила. Но базар гораздо ближе, чем дворцы королей и королев, чьих детей некогда похитил ведьмак Дефект, а река еще ближе.
   Вернувшись в дом Дефекта, Ведьмина Месть огляделась. Дом начинал ужасно вонять. Даже Малыш чувствовал запах.
   – Я надеюсь, принцесса Маргарет тебе дала, – сказала Ведьмина Месть, как будто думала об этом все время, пока ходила по делам. – Потому ты и отпустил их. Но неважно. Она была симпатичной киской. Я б ее и сама отпустила. – Она вгляделась в лицо Малыша и увидела, что он смущен. – Не беда, – сказала она.
   В ее лапе был кусок веревки и пробка, которую она намаслила куском жира, отрезанного от ведьмака Дефекта. Ведьмина Месть нанизала пробку на веревку и назвала ее хорошей быстрой мышкой, намаслила и веревку – и скормила юркую пробку полосатому коту, что свернулся клубком на коленях Малыша. Когда пробка к ней вернулась, она опять намаслила ее и скормила черной кошечке – а за ней и кошке с двумя белыми передними лапами, и все три кота оказались нанизанными на веревку.
   Потом заштопала прореху в мешке из кошачьих шкурок, а Малыш положил золотые короны в мешок, и тот стал почти таким же тяжелым, как прежде. Ведьмина Месть несла мешок, а Малыш взялся за намасленную веревку и зажал ее в зубах, так что всем трем котам пришлось бежать за ним, когда они покинули дом ведьмака Дефекта.
   Перед уходом Малыш чиркает спичкой и поджигает дом мертвого ведьмака Дефекта. Но дерьмо горит медленно, если вообще горит, поэтому дом, вероятно, горит до сих пор, если кто-то не пришел и не погасил. Также не исключено, что однажды кто-то придет ловить рыбу на реку, текущую возле дома, и выудит мешок, полный егозливых принцев и принцесс, мокрых и жалких в их кошачьих шкурках: так, среди прочего, можно заполучить себе мужа или жену.
 
   Малыш и Ведьмина Месть шли без остановки, а три кота шагали за ними. Они шли, пока не добрались до маленькой деревни совсем недалеко от того места, где раньше жила мать Малыша; там они поселились в комнате, которую Ведьмина Месть сняла у мясника. Промасленную веревку перерезали и купили клетку, которую повесили на крюк в кухне. В ней они держали котов, но Малыш купил ошейники с поводками и прогуливался иногда с котами по городу.
   Иногда он надевал и свой кошачий костюм и выходил рыскать, но Ведьмина Месть бранила его, если заставала в таком наряде. Есть деревенские манеры и есть городские, а Малыш теперь был скорее городским мальчиком.
   Ведьмина Месть вела хозяйство. Убирала и готовила, по утрам заправляла постель Малыша. Как и все ведьмины коты, она была всегда занята. Она расплавила золотые короны в сотейнике и начеканила из них монет.
   Ведьмина Месть носила шелковое платье, перчатки и густую вуаль и ездила по делам в изящной коляске, Малыш сидел рядом. Она открыла счет в банке и устроила Малыша в частную школу. Купила земельный участок, чтобы построить на нем дом, и каждое утро отправляла Малыша в школу, как бы тот ни плакал. Но по ночам снимала с себя всю одежду и спала на подушке Малыша, а он расчесывал ее бело-рыжий мех.
   Иногда среди ночи она подергивалась и стонала, и когда он ее спрашивал, что ей снится, она отвечала:
   – Там муравьи! Ты не можешь их вычесать? Скорее, поймай их, если ты меня любишь.
   Но муравьев там никогда не было.
   Однажды Малыш пришел домой, а кошечка с белыми передними лапами исчезла. Когда он спросил Ведьмину Месть, та ответила, что кошечка вывалилась из клетки и удрала через открытое окно в сад, а пока Ведьмина Месть соображала, что делать, вниз спорхнула ворона и унесла кошечку.
   Через несколько месяцев они переехали в новый дом, и Малыш очень осторожно входил в него и выходил – воображал кошечку в темноте, под крыльцом, у себя под ногами.
   Малыш подрос. Он не завел друзей ни в деревне, ни в школе, но если вы достаточно большой, друзья вам ни к чему.
   Однажды Малыш и Ведьмина Месть ужинали, в дверь к ним постучали. Малыш открыл – перед ним стояли Флора и Джек. На Флоре было унылое пальто из магазина для бережливых, а Джек больше, чем когда-либо, напоминал вязанку хвороста.
   – Малыш! – сказала Флора. – Как ты вырос! – Она разрыдалась и принялась заламывать свои прекрасные руки. А Джек, глядя на Ведьмину Месть, спросил:
   – А ты кто будешь?
   Ведьмина Месть ответила Джеку:
   – Кто я? Кошка твоей матери, а ты вязанка хвороста в костюме на два размера больше. Но я никому не скажу этого, если и ты не скажешь.
   Джек фыркнул, а Флора прекратила рыдать. Принялась озираться в доме – солнечном и просторном, а также хорошо обставленном.
   – Здесь вам обоим найдется местечко, – сказала Ведьмина Месть, – если Малыш не против.
   А у Малыша сердце готово было от радости лопнуть – опять вся семья вместе. Флору он отвел в одну спальню, Джека – в другую. Потом они спустились и вторично поужинали, а Малыш с Ведьминой Местью слушали, и коты в висячей клетке слушали, как Флора и Джек рассказывают о своих приключениях.
   Кошелек Флоры украл карманник, они продали ведьмин автомобиль, а деньги проиграли в карты. Флора нашла своих родителей, но они оказались парой старых негодяев, которым дочка была совершенно ни к чему. (Слишком старая, чтобы вновь ее продать. Флора поняла, что они замышляют.) Она пошла работать в универсальный магазин, а Джек продавал билеты в кино. Они ругались и мирились, и влюблялись в других, их настигло немало разочарований. Наконец они решили вернуться к ведьминому дому – посмотреть, не сгодится ли на сквот, а то, может, и осталось в нем чего унести и продать.
   Но дом, разумеется, сгорел. Они заспорили, что делать дальше, и тут Джек унюхал Малыша, своего брата, внизу, в деревне. И вот они здесь.
   – Будете жить здесь, с нами, – сказал Малыш.
   Джек и Флора сказали, что они так не могут. У них амбиции, сказали они. У них планы. Недельку-другую поживут, а потом опять уйдут. Ведьмина Месть кивнула и сказала, что это разумно.
   Каждый день Малыш приходил из школы и катался с Флорой на двухместном велосипеде. Или сидел дома, и Джек учил его, как удержать монету между двумя пальцами или следить за яйцом, когда оно перемещается из-под одной чашки под другую. Ведьмина Месть научила их играть в бридж, хотя Флора и Джек не могли быть партнерами. Они так ссорились, словно были мужем и женой.
   – Чего вы хотите? – спросил однажды Малыш Флору. Он к ней припал, жалея, что больше не кот, что больше не устроиться у нее на коленях. От нее пахло тайнами. – Почему обязательно опять уходить?
   Флора погладила Малыша по голове.
   – Чего я хочу? Это же просто! Никогда не беспокоиться о деньгах. Хочу выйти замуж и знать, что муж никогда не изменит мне и никогда меня не бросит. – Говоря так, она смотрела на Джека.
   А Джек ответил:
   – Я хочу богатую жену, которая не станет пререкаться, не будет целыми днями лежать в постели, накрывшись с головой одеялами, рыдать и обзывать меня вязанкой хвороста. – И, говоря так, он смотрел на Флору.
   Ведьмина Месть отложила свитер, который вязала Малышу. Посмотрела на Флору, посмотрела на Джека, а потом взглянула на Малыша.
   Малыш сходил на кухню и открыл дверь висячей клетки. Вытащил оттуда двух котов и принес их Флоре и Джеку.
   – Вот, – сказал он, – муж для тебя, Флора, и жена для тебя, Джек. Принц и принцесса, оба красивые, хорошо воспитанные и, несомненно, состоятельные.
   Флора подхватила котика на руки и сказала:
   – Не дразнись, Малыш! Слыхано ли дело – выходить замуж за кота!
   Ведьмина Месть сказала:
   – Весь фокус в том, что хранить их кошачьи шкурки нужно в надежном тайном месте. А если станут дуться или скверно с вами обращаться – зашить их опять в их кошачьи шкурки, положить в мешок и бросить в реку.
   После чего чиркнула когтем и разрезала шкуру полосатого кота – и в руках у Флоры оказался голый мужчина. Флора взвизгнула и уронила его на пол. Мужчина был симпатичный, хорошо сложенный, с повадками принца. Не из тех, кого можно принять за кота. Он встал и поклонился – весьма элегантно, хотя и был весь голый. Флора вспыхнула, но осталась, похоже, довольна.
   – Сходи принеси какую-нибудь одежду для принца и принцессы, – велела Малышу Ведьмина Месть. Когда он вернулся, за диваном пряталась голая принцесса, а Джек с вожделением на нее пялился.
   Пару недель спустя сыграли две свадьбы, а потом Флора уехала с новым мужем, и Джек тоже уехал со своей новой принцессой. Возможно, они жили долго и счастливо.
   Ведьмина Месть сказала Малышу:
   – У нас нет жены для тебя.
   Малыш пожал плечами.
   – Я еще слишком молод, – ответил он.
 
   Но сколько б Малыш ни старался, и он стареет. Кошачья шкурка едва сходится у него в плечах. Пуговицы грозят отлететь, когда он пытается их застегнуть. Уже начала пробиваться его собственная шерсть, человечья. По ночам ему снятся сны.
   В стекло стучит испанский каблук его матери-ведьмы. В колючих кустах висит принцесса. Она приподнимает подол платья, чтоб он увидел – внизу у нее кошачья шерстка. Теперь она под домом. Хочет выйти за него замуж, но дом провалится, если он ее поцелует. Они с Флорой опять дети, в ведьмином доме. Флора поднимает юбку и говорит: Видишь мою киску? Оттуда и впрямь выглядывает киска, только на обычных кошек не похожа, он таких раньше и не видывал. Он говорит Флоре: У меня тоже есть киска. Но у него не такая.
   В конце концов Малыш узнает, что случилось с той маленькой, голодной и голой штукой в лесу, куда она уползла. Оно залезло в кошачью шкурку Малыша, пока тот спал, а потом забралось к нему вовнутрь, в его Малышовую кожу, и теперь забилось к нему в грудь, по-прежнему замерзшее, грустное и голодное. Пожирает его изнутри, растет, и однажды Малыша вовсе не станет, а будет лишь это безымянное голодное дитя в Малышовой шкурке.
   Малыш стонет во сне.
   А в шкуре Ведьминой Мести завелись муравьи – они сочатся из швов, строем спускаются в простыни и щиплют его: подмышками и между ног, где растет его мех, – и ему больно, там ноет и ноет. Ему снится, что Ведьмина Месть просыпается и приходит, и вылизывает его всего, пока боль не тает. Тает оконное стекло. Муравьи строем уходят прочь по своей длинной намасленной нити.
   – Чего ты хочешь? – спрашивает Ведьмина Месть.
   Малыш уже не спит и снов не видит. Он отвечает:
   – Я хочу маму!
   В окно проникает лунный свет, омывает всю их кровать. Ведьмина Месть очень красива – похожа на королеву, на нож, на горящий дом, на кошку, в лунном-то свете. Мех ее блестит. Усы торчат, как вытянутые стежки, воск да нитка. Ведьмина Месть говорит:
   – Твоя мама умерла.
   – Сними шкуру, – говорит Малыш. Он плачет, а Ведьмина Месть слизывает его слезы. У Малыша щиплет кожу, всю целиком, а под домом кто-то маленький стонет да причитает. – Верни мне маму, – говорит он.
   – Ох, миленький, – говорит его мать, ведьма, Ведьмина Месть, – этого я не могу. Я вся полна муравьев. Сними мою шкуру – и муравьи все прольются, от меня ничего не останется.
   Малыш говорит:
   – Почему ты оставила меня одного?
   Его мать ведьма говорит:
   – Я никогда не оставляла тебя, ни на миг. Я зашила свою смерть в кошачью шкурку, чтобы остаться с тобой.
   – Снимай! Дай мне увидеть тебя! – говорит Малыш. Тянет за простыню на кровати, словно это кошачья шкурка его матери.
   Но Ведьмина Месть качает головой. Она вся дрожит и бьет взад-вперед хвостом. И говорит:
   – Как можешь ты просить об этом, и как могу тебе я отказать? Знаешь ли, о чем ты меня просишь? Завтра вечером. Попроси меня завтра вечером.
   И Малышу приходится этим удовлетвориться. Всю ночь расчесывает он мех своей матери. Его пальцы ищут швы в ее кошачьей шкурке. Когда Ведьмина Месть зевает, он заглядывает ей в рот, надеясь, что там мелькнет мамино лицо. А сам чувствует, как становится меньше и меньше. Утром он будет мал до того, что когда попытается надеть кошачью шкурку, едва справится с пуговицами. Станет такой маленький, такой острый, что чисто муравей, и когда Ведьмина Месть зевнет, он проберется к ней в рот, спустится в живот и пойдет искать свою мать. Если сумеет – поможет маме разрезать ее кошачью шкурку, чтобы она снова из нее вышла зажила с ним в большом мире, а если не захочет выходить, то и он не пойдет. Будет жить там, как моряки приучаются жить в животе той рыбы, что их слопала, будет вести маме хозяйство в доме ее шкурки.
 
   Таков конец истории. Принцесса Маргарет вырастает, чтобы истреблять ведьм и котов. А если нет, придется кому-то другому. Ведьм не бывает, котов – тоже, есть только люди, разодетые в кошачьи шкурки. Они же это не просто так, поди скажи, что так жить нельзя, долго и счастливо, пока муравьи не унесут прочь все Время что ни есть, чтобы построить из него что-то поновей и получше?
* * *
   Я жила в Бруклине, у меня должен был выйти первый сборник рассказов, и я собралась ехать по всей стране – гастролировать с писательницей Шелли Джексон. Мы решили, что задумка это неплохая, да и весело же – что-нибудь раздавать на чтениях, и я написала «Кошачью шкурку». Шелли нарисовала иллюстрацию на обложку. Насколько я помню, мне хотелось здесь добиться вот чего: перво-наперво сочинить свою сказку, а не перерабатывать или выворачивать наизнанку старую. Я хотела написать такое, что не походило бы на меня, – это казалось уместным в истории про то, каково жить в кошачьей шкурке. Ну и я стремилась написать что-то быстро: все сочинить, вычитать, напечатать и сброшюровать – всего за три дня, что оставались до наших книжных гастролей. У меня до сих пор хранится пачка этого первого издания: в них есть что-то сказочное – размером с ладонь, сделанные вручную, на бурой оберточной бумаге и с неровным обрезом, а на обложке – рисунок тушью. Что же до самой истории, отправной точкой стали ведьмы и дети, и вопрос, отчего ведьмам эти дети так необходимы. Моя «Кошачья шкурка» – не переработка одной конкретной сказки, но в особом долгу она перед «Кошачьей шкуркой», «Ослиной шкурой» и «Рапунцелью», хотя вообще-то – почти перед ними всеми. Да и перед такими писателями, как Анжела Картер и Юдора Уэлти.